Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



(Дальше для простоты оформления и восприятия диалоги будут вестись на русском, подразумевая национальные языки персонажей)



 

Следствия. От них нет спасения. Мы навсегда их рабы. У нас есть лишь шанс обрести согласие с миром - научиться искать причину.

Глава 1

«Изгнание»

Акт 1

 

(1) Санкт-Петербург. Конец февраля 1917 года. Дед Мороз рано утром оставил на окнах зданий волшебные узоры. Во одном из таких домов нежился в кровати мальчик, лет двенадцати. Школу отменили из-за больших морозов, так что он никуда не спешил. Солнце словно прорезало окошко возле его кровати и наполняло комнату масляно-жёлтым цветом. За окном щебетали снегири и синицы. Вдруг до подростка донёсся запах свежеиспечённых блинов и свежесваренной каши. Мальчик, пленённый прекрасными ароматами, словно вспорхнул из мягкой тёплой кровати. Из-за двери, с кухни послышался женский голос: “Миша, завтрак готов, вставай уже, иди трапезничать! ”

Он мигом спустился на первый этаж, на кухню. (2) В пункте назначения была разбросана мука, было много пара и жутко жарко. Посреди всей этой кухонной суеты стояла женщина лет тридцати пяти, среднего, возможного для кого-то слегка полного телосложения. У неё были каштановые, отдающие местами рыжим, волосы, забранные в небрежный пучок. Домохозяйка всё время сдувала с глаз маленький локон чёлки, который всё так и норовил попасть в глаза. Завязалась утренняя беседа:

 -Ну что, выспался, соня? Сколько снов увидел?

-Хорошо поспал, - начал мальчик. - Сегодня ночью мне приснилось, как я шёл по лесу и наткнулся на маленькую девочку, которая заблудилась. Она плакала и просила отвести её домой, к родителям. Мы отправились к её дому, но по пути на нас напали большие чёрные собаки. (3) Из их пасти стекали слюни, шерсть стояла дыбом. Их была дюжина не меньше. (4) А я взял большое бревно и как начал отбивать нападение каждой и колошматить их, колошматить, - мальчик начал с ещё большим энтузиазмом рассказывать о своём воображаемом подвиге, иногда стуча по столу и жестикулируя руками. Влево! Вправо! Во все стороны разлетались поганые псы! А я их... Я их все перебил, мам!

 Женщина с милой улыбкой наблюдала за актёрской игрой сына. Её тёмно-зелёные глаза не сводили взгляда с мальчика. Под конец она сказала:

-Ох, герой, ГЕРОЙ! Не иначе! - Мать восхищённо развела руками, - Давай кушай, защитник.

Мишутка с наслаждение уплетал блинчики, покрытые сливочным маслом с вареньем и сладкую пшённую кашу. Их вкус был невообразим. Блины словно таяли во рту, а каша была такой сладкой, что любому сластёне угодила бы. Миша накладывал немного каши на блинчик и ел, как хот-дог. Капельки масла медленно стекали с его подбородка и губ. Мальчик очень любил маму и её еду. Ритуал принятия пищи был негласным проявлением любви сына к матери. Миша доел и с небольшой отдышкой протянул:

-Фууух, всё-ё-ё, наелся!

-А спасибо?

Мальчик с тяжестью встал со стула, подошёл к матери и обнял:

-Спасибо, мамочка.

-Ну что, чем займёшься?

-Меня Серёжка и Петька звали вчера прогуляться и на каток сходить.

 -Хорошо, только смотри, не сломай себе что-нибудь и на обратном пути зайди в мясную лавку, купи говяжьей колбасы 300 граммов. Деньги в тумбочки возле входной двери, в первом ящике!

 -Ладно мам.

После всех своих остальных утренних ритуалов, мальчик надел валенки, шерстяные штаны с начёсом, овечий полушубок, ушанку и отправился на встречу с друзьями.

 

Акт 2

 

 “Питерские бандиты”, так себя называли Миша Боголюбов, Серёжа Упрямцев и Петя Иванов, встречались всегда на одном месте - возле булочной Лидии Ивановны, местной знаменитости. Она установила неофициальный рекорд Санкт-Петербурга по выпеканию булочек с маком, испёкши 100 булок за час. Возле лавки всегда восхитительно пахло печёными яблоками, корицей, изюмом и глазурью. Может быть, поэтому мальчишки и полюбили это место. Где-то возле часа дня подростки встретились и побрели куда глаза глядят, пока на катке не кончится обед.

 Картина была следующей:

(5) По заснеженной улице, среди тёмной толпы, ржания и топота борзых троек, заманивающих возгласов лавочников и прочего гудения большого города были слышны громкие голоса трёх мальчиков, которые уверенно шагали сквозь поток горожан.

Справа шёл Петя Иванов - сын местного сапожника и кухарки. Простой парень, без выкрутасов, немного худощавого телосложения, немного обросший, темноволосый с карими глазами. На нём был овечий тулуп, тёплые штаны, вязанная шапка и валенки.

Слева шёл Серёжа Упрямцев - сын мелкого чиновника в мэрии и швеи. Был слегка вспыльчив, любил стоять на своём. Среднего телосложения. Из толпы его выделяли коротко стриженные рыжие волосы и ярко-зелёные глаза. Одет был чуть дороже, чем остальные мальчики - высокие зимние ботинки закрывали ноги мальчика почти до колен, а новое шерстяное пальто придавало ему солидности. На голове была модная меховая шапка. Казалось бы, что он из богатой семьи, а общается с простолюдинами. Но штаны, схожие с Петькиными и Мишиными, выдавали его.

А по центру шёл Миша Боголюбов. Его отец был полицейским, а мать нигде не работала, была домохозяйкой. Миша, как вы уже, наверное, поняли по манере принятия пищи и её количестве, был слегка упитанным мальчиком, не толстым, нет, просто немного больше своих сверстников или мальчиков постарше. Он всегда веселил компанию. Если нужна была помощь - выручал. Своеобразный борец за справедливость, готовый жертвовать собой ради других. У него были светло-русые волосы, стриженные под горшок, и голубые глаза.

 Мальчики беззаботно гуляли по городу. Проходили мимо диковинных вывесок; лавок; киосков, где продавали разные украшения, игрушки, привезённые издалека, приезжие торговцы. Внешность у них была немного не такая, как у всех: более смуглая кожа, чёрные, как тьма волосы.

Говорили друзья о своём: отношения с родителями, проблемы в учёбе и так далее.

Петю иногда порол отец, после чего он бежал к маме, которая жалела его несколько часов, пока тот не уснёт, измотанный сильным стрессом.

Серёжа был центром вселенной для родителей. Всё лучшее доставалось ему. Они словно жили ради него.

А вот Миша был чем-то средним. Его не пороли, но и не возводили на пьедестал. Его любили, но за проступки его ругали и ставили в угол. Как-то так получилось, что Миша запоминал родительские поучения и попадал в просак довольно редко.

С учёбой у всех мальчиков было примерно одинаково. Двойки были редкостью для них, собственно, как и пятёрки. Но вот получить четвёрку для них не составляло большого труда. Тройки бывали лишь тогда, когда кто-нибудь прочитает не так задание или, вместо проверки работы, решит лишний раз посчитает галок за окном, или погулять.

  Так они шли около часа, пока не обогнули площадь, на которой находился каток. Хор сотен часов из лавки часовщика, мимо которой они проходили, сообщил мальчикам, что уже четырнадцать часов, и они поспешили на каток.

(6) На площади играла музыка, кричали дети, смеялись молодые парни и девушки, флиртуя друг с другом, катаясь на коньках. Мальчики взяли на прокат 3 пары коньков и побежали скользить по белому, как перья ангела, льду, усеянного чёрными точками - людьми. Каток после обеда превращался из ограждённого небольшим забором льда в шкуру огромного далматинца, чёрные точки которой почему-то всё никак не могли усидеть на месте.

Спустя несколько часов, десятки падений и радостных моментов, мальчики отдали коньки и побрели к булочной Лидии Ивановны. По дороге Миша зашёл в мясную лавку и купил говяжьей колбасы, которую просила купить мать. Ничто не предвещало беды...

  Темнело. Розово-оранжевый закат с оттенками красного и жёлтого заливал всё небо над Санкт-Петербургом и падал на стены домов, окрашивая их в сказочные цвета. Лавочки постепенно закрывались. Мальчики уже не так громко говорили. Дабы не было большой необходимости перекрикивать гул дневного города. Они шли вдоль знакомых улиц, казалось бы, они здесь, как рыба в воде, знают все потайные места, где ждать опасности и так далее.

(7) Немного не доходя до булочной, мальчиков окликнул громкий свист.

  -Эй, малышня, куда чешем? - прозвучал голос молодого человека лет пятнадцати-шестнадцати, повреждённый пубертатным периодом.

Мальчики не обратили внимания и продолжили идти в том же темпе.

  -Эй, два коротыша и пухлый, я к вам обращаюсь! - уже более озлобленно прозвучал голос.  

“Питерские бандиты” дружно остановились и развернулись. На улице было тихо и темно. Лишь свет фонарей позволил мальчикам разглядеть впотьмах, метрах в ста две фигуры, довольно спешно приближающихся к ним.

Подойдя ближе, под лужу фонарного света, в которой и стояли ребята, фигуры показали лица. Это были местные хулиганы Влад Кулаков и Паша Будённый. Их лица украшали прыщи и мелкие повреждения на коже от постоянных стычек с другими хулиганами и полицией. От них пахло табаком и алкоголем. Как уже было сказано ранее, мальчики знали все опасные места, как и местных малолетних задир, поэтому и ходили этой дорогой, так как на ней шпаны не водилось. Чёрт его знает, что занесло этих двух остолопов сюда. Возможно, они перебрали со спиртным, или их прогнали с их точки хулиганы посерьёзнее.

 Миша был миролюбивым мальчиком и не решался драться с кем-то первый. Он смотрел, на Влада и Пашу, не отрывая глаз, будто олень, нашпиленный на лучи приближающегося автомобиля. Одеты они были в какие-то рваные полушубки, ноги их грели валенки и штаны типа галифе. А на голове восседали ушанки с несвязанными ушами, смотрящими в разные стороны

-Что уставился, жиртрест? - произнёс Влад. Голос оказался тем же самым, что и окликал мальчиков несколько мгновений назад.

-Деньги есть? Или что пожевать? - спросил Паша.

 -У нас ничего нет, мы просто идём домой! - сказал Петя.

-Ха-ха, да? А если найду? - гнусно произнёс Влад, противно закусывая нижнюю губу, оскаливаю кривую улыбку, с недостачей зубов, вздымая нос так, что на его лицо можно было смотреть только с отвращением.

  Паша и Влад резко схватили Серёжу и Петю и начали шарить в карманах, злобно посмеиваясь, пока те пытались безуспешно оттаскивать мерзкие ловкие ручонки. Мальчикам повезло, что в их карманах ничего не было. Но вот Миша вдруг вспомнил, что у него с собой колбаса на ужин, заказанная матерью и немного сдачи, которую он обычно оставлял себе, как награду за поход в магазин. Если его сейчас ограбят, то он упадёт в глазах матери и отца за то, что не принёс поесть и не смог защитить себя; в глазах друзей, за которых не смог постоять. А главное упадёт в своих глазах, так как простит этим двум малолетним агалам[1] такое унижение, несправедливость.

(8) Страх переполнял Мишу: Что же делать? Как прекратить беспредел? Ударить одного из них? Да они же больше меня и сильнее. А вдруг у них нож? А то и того хуже - пистолет? А если просто бежать? Да ведь догонят. Звать на помощь? Да кто поможет-то? Никого нет, вокруг темень. Думай, Миша, решайся! (9) Вдруг прозвучал резкий, хлёсткий, но в тоже время глухой звук. Правый кулак Миши прилетел точно в левый глаз Влада. Хулиган взревел, схватившись за глаз:

  -ААА, морда свиная. Порежу, падла.

Страхи Миши оправдались. Влад вытащил из кармана складной стилет. (10)

-Ну что свинья, сейчас из тебя котлету делать будем, а ну давай, подставляй смазливое личико, - начал угрожать Влад, медленно подходя к Мише. В тот же момент, как хулиган достал нож, Петя, освободившийся от рук Влада, закричал: “НОЖ! У НЕГО НОЖ! ”. После чего мальчик резко ударил по руке Кулакова, из-за чего тот выронил холодное оружие, вероятнее всего украденное, с резной красивой рукояткой на снежную дорогу. В мальчиках будто одновременно зародилась одна навязчивая мысль - “БЕЙ”.

(11) Миша одним толчком уронил Влада на землю, а Петя с Серёжей, схватив Павла за руки, резким движением уложили его на лопатки. Серия ударов ногами последовала по телам хулиганов. Били без разбору, в страхе за жизнь, честь, принципы, любовь родителей и 300 граммов говяжьей колбасы. Кровь и зубы вылетали на белый снег, а кровавые следы плавно и мелодично заметал внезапно начавшийся снегопад. Лежачим на земле лишь оставалось прикрываться руками и ногами, но необъяснимо дико взъярённых мальчиков это не останавливало. После того, как школьники убедились, что хулиганы не встанут, а тем более не последуют за ними, они быстро побежали до финиша сегодняшней гулянки - булочной Лидии Ивановны. (12) По прибытии мальчики немного отдышались:

-Фу, ну и надавали же мы им, пацаны, - воодушевлённо сказал Петя.

  -Ха-ха, да уж, звонко трещали их кости, а как стонали под конец, так этим бандитам и надо, - бахвалился Серёжа, сделав уверенное выражение лица, подняв правую бровь и руку с вытянутым указательным пальцем вверх.

  -Самое главное, что мы победили без потерь, теперь надо добраться до дома, - констатировал Миша.

  -Да, ещё бы на кого-нибудь не нарваться, - осторожничал Петя, оглядываясь по сторонам.

  -Думаю, я бы снова дал пару пинков обидчикам, - посмеиваясь, геройничал Серёжа.

  -Ладно, ребят, до завтра, - прощался Миша.

  У “Питерских бандитов” было придумано своё рукопожатие: сначала они собирали руки друг друга в центре круга, а потом сжимали в кулак, ударялись и хлопали ладошками в центре.

  Дома Мишу ждала мать и отец:

  -Ну и где ты был?! Я вся испереживалась! - нервно восклицала мать.

  -Миша, в следующий раз не задерживайся допоздна на улице, вдруг чего, - поддержал отец.

 Миша, отряхивая одежду от снега веником, парировал.

  - Мама, папа, не ругайтесь. Вот колбаса, я купил. А задержался я из-за Влада с Пашкой.

  -Каких ещё Влада с Пашкой?! Кто такие?! Что случилось?! - недоумевала мать.

  -Да ладно тебе мучать ребёнка, сейчас скажет, чаю лучше налей, да колбаски нарежь. Не видишь - ребёнок нагулялся, устал да поди, как замёрз. На улице вон какой мороз, градусов 40, не меньше.

  Мать забрала колбасу и ушла на кухню готовить ужин.

  Миша остался наедине с отцом. Это был мужчина среднего роста, крепко телосложения. Тёмно-русые волосы покрывали всю его голову, на лице имелись густые усы. Блестели голубые глаза.

  -Ну, давай повешу одежду, а ты пока проходи, грейся.

  На кухне горел свет от единственной лампочки. В потёмках мать нарезала колбасу, купленную ещё до темна. На столе остывали три чашки ароматного чая. Миша уселся на деревянный стул и начал понемногу попивать, похлюпывая. Папа присел напротив. Мама, нарезав колбасу, уложила её аккуратно на гжельную тарелку и присела сбоку.

  -Ну, рассказывай, - с нетерпением в один голос сказали родители, смотря на мальчика и запивая интерес вкусным чаем.

  И тут начался рассказ Миши. Рассказывал он долго, начал ещё с катка. Пытался передать всю красоту засыпающего города. В красках описать свою победу над врагом в лице хулиганов и самым главным врагом - внутренним страхом, нерешительностью. Живо описывал как он и Петька с Серёжкой отпинали и проучили шпану, что теперь им ничего не страшно. После выступления, родители прокомментировали:

-Ха-ха, ну ты им задал, сынок, - захохотал папа.

  -Сына, а вдруг у них бы и пистолет оказался? - снова запереживала мать.

  -Да ладно тебе, Маша, да они бы ничего не сделали в таком положении. Я же не зря Мишутку научил нейтрализовать преступников. А ведь тебе говорил, что пригодится в жизни. Хорошо, что ты и друзей своих научил, - гордо сказал отец.

  -Ну да, ты прав, Боря, чего это я, - согласилась мать с недоверием. -Просто вдруг чего, я всё же мать, мне сложно такое слушать.

-Понимаю, Машуль, ну ничего, главное, что всё обошлось. Теперь они тебя не тронут, будь уверен.

  Семья допила чай и доела колбасу. После вечерних процедур, Миша поднялся к себе в комнату. Стояла кромешная тьма. И лишь свет седой Луны и разноцветных малышек звёзд освещал помещение. Тишина и покой. Снегопад за окном. Никаких забияк и городского шума. Миша залез под тёплые одеяла. Перед глазами стоял героический подвиг сегодняшнего дня. Через пару минут, мальчик умиротворённо оказался в Царстве Морфея.

 

Акт 3

 

Наконец, прошли февральские морозы, и настала пора идти в школу. Пока Миша одевается в школу, мама всегда мешкает у него под ногами:

  -Учебники все взял, ничего не забыл?

  -Да, мам, всё взял. Будешь так спрашивать, вот точно что-нибудь забуду.

  -А ну не дерзи! Заправь сорочку лучше!

-Ладно, всё, я пошёл. Миша взял кожаный портфель и отправился в школу.

  По пути он встретился с Петей и Серёжой всё у той же булочной Лидии Ивановны. По дороге они непринуждённо болтали, говорили о том, что снова увидят надоедливых девчонок и снова придётся дёргать их за косы, чтобы прогнать. Идя в школу, они ещё не знали, что их ждёт...

(13) Зайдя в школу, мальчики начали раздеваться. Мимо них пробегали девочки и мальчики из других классов, но почему-то каждый на них смотрел и делал восхищённое лицо, будто видел своего кумира или какое-то чудо. Мальчики, недоумевая, что происходит поднялись по лестнице и пошли по коридору, в котором находился их класс. Взгляды не отпускали их.

  Знаете, что такое слухи? Как они распространяются? Когда женщина, у которой в жизни ничего не происходит, слышит то, что её не касается. А затем рассказывает своей соседке. А затем эта соседка рассказывает другим соседкам, а те своим мужьям и детям. И каждый из них добавляет какие-то детали к этой истории, чтобы сделать её более захватывающей. Таким образом, через пару обыкновенных дней, все в классе Миши и компании, а то и вся школа, знали о драке с Владом Кулаковым и Павлом Будённым. Заходя в класс, мальчики слышали такое:

  -Миша ему с одной руки глаз выбил!

  -А я слышал, что они их чуть не убили!

Увидев “Питерских бандитов”, весь класс подбежал к ним за подробностями истории. Сначала мальчики опешили, но вскоре поняли, что стали местными звёздами или даже героями, и начали рассказывать ещё с большими преувеличениями и бахвальством.

  -А я будто порхнул в воздухе и вмазал одному из них! - придумывал на ходу слегка полненький Миша.

  -По моим скромным подсчётам, я выбил одному все зубы! - врал не особо любящий считать Серёжа.

  -Я одного просто одной рукой на землю опрокинул! - фантазировал худощавый Петька.

Хвастовство продолжалось недолго. Учительница средних лет с забранными сзади какой-то причудливой заколкой волосами, и в очках вошла в класс, из-за чего все ученик, как кухонные тараканы среднестатистического общежития от включенного света, разбежались по партам. Начался урок математики. Мальчики любили этот предмет, кроме Серёжи - он не любил скрупулёзно выполнять аналогичные действия на протяжении долго времени. Ему больше нравилась история, царские баталии, Древний Рим, Греция и так далее. Признаться честно, математика - не самый любимый предмет Миши, тоже. Он больше всего любил природоведение. Любил наблюдать за животными, растениями. Смотреть как животные взаимодействуют друг с другом и проводить параллели с людьми. Его поражало сходство орангутанов и шимпанзе с местной шпаной (как минимум по уровню интеллекта обезьяны им точно не уступали). А вот Петька любил математику больше всего. Родители его учили дисциплинированно выполнять поставленные задачи, видимо отсюда такая любовь к точной науке.

После окончания урока мальчики проследовали в столовую. Им повезло, что поесть им удалось без излишнего внимания и раздачи “автографов”. Даже местные задиры, ранее донимающие мальчиков насмешками, выманиванием денег на обед, нынче сторонились шестиклассников. После ещё нескольких уроков, мальчики отправились в гардероб, собираться домой, как вдруг, чья-то маленькая, прохладная и слегка влажная ручка сжала пальцы правой руки Миши и слегка развернула его. Следом за ним обернулись и Серёжа с Петей. Напротив них стояли три подружки Катя, Соня и Анжелика.

  Все девочки были примерно одного роста. Волосы их были забраны. Анжелика предпочитала хвост, у Кати же аккуратный пучок, а Соня носила простые косички.

  Катя была прилежной девочкой, всегда слушалась родителей, которые иногда чрезмерно сильно держали её в определённых рамках “дамского” этикета. В школе она всегда была одета в строгий женский наряд: белое платье с белой блузой, с белоснежным жабо, закрывающей тонкую белоснежную шейку, на ножках всегда были чулочки и белые туфельки с маленьким каблучком или балетки, на голове был забран круглый аккуратный пучок. А для завершения композиции она всегда носила бусы или небольшое колье, что ей покупали родители, дабы издалека было видно, что девочка из небедной семьи. Когда она выходила из школы, она также надевала соломенную шляпку, украшенную цветами разных видов. Училась она прилежно, не пропускала не единого занятия, а если болела, то её родители оплачивали внеурочные часы учителей, дабы те приходили к ней после уроков, чтобы Катя не отставала от программы.

  Анжелика была настоящей сорвиголовой, правда, только вне школы. Она была из обычной семьи местного конюха. Отец с детства учил её кататься на лошади, из-за чего, быть может, ей и была дарована некая лихость молодой наездницы. Одевалась она небогато: красный сарафан в горошек, красный, белый или синий платочек, в зависимости от её настроения, на ногах были туго завязанные кожаные ботинки до колена. Волосы она предпочитала забирать в хвост, который свисал до середины спины. Учёба это не про неё. Получить “хорошо” для неё считалось большим достижением, а уж “отлично” - совсем заоблачная оценка. Она больше времени уделяла коням и лошадям, а родители её в этом только поддерживали, так как в семье не хватало рабочих рук.

  Соня - дочь учителя в соседней школе. Жила её семья не богато, не бедно. Она была чем-то средним между Анжеликой и Катей. В меру женственная, но в обиду себя не даст и этикет это не про неё. Одевалась просто, неброско: белое платьице, кожаные полуботинки и две косички за спиной. Родители всегда говорили ей прилежно учиться, но она не собиралась зубрить каждый предмет, а училась так, как считала нужным: где-то прогуляет, не выучит, а где-то заучит наизусть и получит “отлично”, что в среднем давало по всем предметам между “хорошо” и “удовлетворительно”.

 Белая ручка Сони отстала от руки Миши:

  -Привет, меня Соня зовут, - слегка улыбаясь проговорила девочка, - А ты Миша, да?

  -Да, - неуверенно и немного вопросительно, будто он на миг забыл своё имя, ответил мальчик.

  -А это ты ведь Кулакову и Будёному тумаков надавал? - всё так же улыбаясь интересовалась школьница.

  -Ну, мы это... Да, но мне Петька и Серёжка помогли, - соответственно указывая на мальчиков, ответил Миша.

  -Слушай, а ты... Вы не хотели бы прогуляться сегодня после школы?

  -Я за! - незамедлительно воскликнул Петька, сияющими глазами осматривая девочек.

-Я тоже не против пройтись после дурацких уроков, проветриться, - вальяжно поддержал Серёжа.

  -Ну, раз уж все высказались за, то... Ладно, пойдёмте. Только надо домой заскочить, родителей предупредить и портфели скинуть, - пробубнил Миша.

  -Хорошо, тогда через час встретимся у школы, - широко заулыбалась Соня, до такой степени, что на секунду она словно ослепила своим сиянием мальчишек.

 

Акт 4

 

Всем ребятам родители разрешили немного погулять, и встреча возле школы не заставила себя ждать.

  Хоть Петербург большой и красивый город, с множеством заведений, лавок, выполненных в стиле сказочного средневековья, с ажурными вывесками, оригинальными досками-объявлениями и радостными лицами работников, мечтающих о прибыли и счастливых посетителей, которые и приведут их к первой заветной грёзе, но для всех этих прекрасностей у молодых людей не было денег, и зайдя туда, их просто-напросто бы выгнали. Поэтому они блуждали по зимнему Петербургу, непринуждённо болтая, тем самым знакомясь друг с другом.

 Миша с Соней чуть обогнали остальных:

  -А с кем ты ещё из девочек дружишь? - застенчиво спросила Соня.

  -Честно, ну... Я не особо дружу с девчонками. Я с пацанами обычно гуляю. Девчонки только раздражают, бегают чо-то, достают, пальцам показывают, дразнят. А я их за косы деру, бестий этих, - подсмеиваясь произнёс Миша.

  -Ой, ну я не такая, - улыбнулась Соня.

  -Ха, ну, время покажет! - недоверчиво воскликнул Миша. -А ты чего меня отвела то? Пойдём ко всем.

  -Да ладно, хрен с ними, надоели трындеть, - неожиданно для Миши произнесла девочка.

  -Ха-ха, ни чего себе ты выдала! - произнёс Миша, обескураженный сквернословием с виду довольно порядочной, примерной девочки.

  -И правда, хер с ними, вдвоём и правда тише, спокойнее.

Миша положил руку на пояс, а Соня подхватила, и они продолжили гулять уже под ручку.

Проходя по какой-то площади, Петя заметил снежную кучу. (14) Снежный шарик со звоном прилетел по голове Миши, немного замарав Сонину шубку. Контрудар не заставил себя ждать - снежок прилетел точно в лоб Пете, словно Миша несколько лет обучался в военной академии по их метанию. После нескольких минут перестрелки, ребята, со смехом, признали ничью. (15) Большая башня с часами пробила пять часов - пора было идти домой.

  Ребята отправились обратно к школе, чтобы расстаться в том же составе, что и встретились, а не разбегаться по одиночке в засыпающем, опасном Петербурге.

  -Миша, сегодня было так весело и хорошо, может быть, мы встретимся ещё как-нибудь, только без остальных? - спросила Соня.

  -Ну не знаю, я никогда не гулял без парней. Ну ладно, думаю они будут не против, если ты настаиваешь, с другой стороны, всегда нужно пробовать что-то новое! - улыбнулся мальчик.

  -Ух ты, замечательно! - засверкала она и слегка подпрыгнула. Через пару дней они снова встретились и побрели куда глаза глядят.

По пути им попадалось всякое: (16) с одной стороны местные пьяницы, борющиеся в снегу за бутылку низкосортной водки, украденную в кабаке, с другой - уличные собаки, грызущиеся за кусок протухшего мяса, брошенного мясником, (17) но всё чаще попадались люди в форме и ружьями. Что такое? Откуда их тут столько?

  Детей не особо заботила суматоха взрослых. Они шли в своей атмосфере, уже совсем без стеснений болтали о чём-то своём. Тут они решили свернуть с оживлённых улиц во дворы, посидеть на лавочке и насладиться погодой, которая уже какой день стояла прекрасная, и компанией друг друга. Дети уселись на небольшой дощатой лавочке, предварительно смахнув с неё снег. Соня, не доставая до земли, покачивала ножками. Миша же сидел смирно, широко поставив ноги и чуть наклоняясь вперёд, свесив руки между ног.

  -Ах, как же хорошо на улице, правда? - закрыв глаза и глубоко вдохнув, произнесла девочка.

  -Да, свежо. Люблю, когда морозит.

  Немного посидев в тишине, каждый из них решил разрушить её:

  -Ой, а знаешь...

  -Я тут...

 Ребята немного засмущались.

  -Ну, чего сказать хотела?

  -Миша... Я тут долго думала, после нашей последней встречи...

  Не успела девочка договорить, как послышалось где-то неподалёку.

  -Эй, снова ты, червь, - прокричал гнусавый голос.

Подняв глаза, Миша увидел тех самых Влада Кулакова и Пашу Будённого. Миша выпрямил спину, оробел. Глаза стали по пять рублей. Две фигуры начали двигаться в сторону ребят.

  -Ща мы тебя проучим. А то ишь что вздумал, руку на старших поднимать, говнюк, да лежачих бить.

Миша резко вскочил. (8) В голове бежали мысли, запинаясь друг об друга: сейчас они кажутся не такими, как тогда. А я один, что это Сонька сделает? А вдруг у них снова с собой нож? Нужно не упасть в грязь лицом перед ней! Но они такие страшные и большие. Но, с другой стороны, я тоже немаленький. И уже удавалось им вмазать! Ну всё, сейчас я этим чертям задам!!!

Папа Мишу всегда учил: “Лучшая защита - это нападение. ” Как жаль, что в этот раз данный принцип не сработал. (18) Кулак мальчика звонко и резко залетел точно в глаз Паше, который уже готовился схватить Мишу.

-АААА, падла!

  -Держи его, хватит орать, тряпка! - приказал Влад.

(11) Миши хватила буквально на пару замахов кулаками, после которых он начал выдыхаться, чем и воспользовались чертята. Они повалили его и было начали пинать сапогами, как вдруг в другой глаз Паше (14) прилетел снежок, после чего шпанёнок на время совсем не мог открыть глаза: один из-за фингала, а другой из-за боли от снега.

Оказалось, балунья тоже “обучалась в академии снегометальщиков” и лишь подыгрывала Мише в недавней перестрелке снежками. Влад остался один на один с Мишей, который быстро среагировал и, не вставая, опрокинул Влада на землю, поддев ноги соперника. Проводя из последних сил удары по оставшемуся врагу, Миша почувствовал, как девочка начала его оттаскивать. Он еле сел на скамейку с сильно отдышкой. Крючась и мыча от боли, Влад медленно встал на ноги. Неподалёку, уже почти плача сидел Паша, всё пытаясь раскрыть хотя бы один глаз.

  -Ну, чёрт сраный, хрен с тобой! Как-нибудь в другой раз мы тебя точно подловим, - вытирая снегом кровь из носа и приложив его себе и Паше под фингал, угрожал Влад.

Шпана ухромала куда-то меж домов.

  -Вот, возьми, - подсела Соня и предложила снега. У мальчика была разбита губа, из которой тонкой струйкой текла алая кровь.

  -Спасибо. Где ты так научилась кидать снежки?

  -Ну знаешь, я девочка на самом деле озорна-а-ая... - протянула девочка.

  -Здорово ты ему зарядила, - улыбаясь, на сколько позволяла повреждённая губа, похвалил Миша. -Так что же ты хотела сказать, Соня? Мы просто так резко прервались.

  -Миша, я не знаю, что это такое. Это так странно. Я никогда такого не испытывала. После нашей недавней прогулки я это чувствовала. И сейчас, сидя рядом с тобой. А ещё эта шпана... Я не знаю, мне так тепло рядом с тобой. Где-то глубоко, вот тут, - рука девочки показала на центр груди. Сердце бьётся чаще, мурашки от твоих прикосновений. Что это может быть? Может быть любовь?

Девочка тесно прижалась к нему, положив голову на его плечо.

  Миша сидел, опешив. Раньше, когда он был совсем ребёнком, мама читала ему сказки о прекрасных рыцаре и принцессе. То, что рыцарь всегда побеждал дракона, прежде чем добиться принцессы, её руки и сердца. Он знал о любви лишь из книжек. Но загвоздка была в том, что он испытывал те же чувства.

  Ему нравилось то, что она в основном была прилежной, но могла и смешно выругаться, искренне сказать то, что думает, не стесняясь. Идя с ней под ручку пару дней назад, он чувствовал себя увереннее, было какое-то величавое чувство защитника в совокупности с легкостью, уютом, умиротворённостью. А когда Соня помогла ему в борьбе с хулиганами, в нём что-то щёлкнуло. Это была первая девочка, которой он мог довериться. Единственная девочка, чья улыбка, смех ему нравились, а не раздражали. В его глазах она будто сверкала, как звезда, ослепляла, словно улица в ясный день после снегопада.

  -Соня, я... Фух, это так неожиданно...

-Что-то не так?

  -Просто я... Тоже испытывал какие-то новые чувства, совсем не знакомые мне. Быть может это и правда любовь...

  -Хи-хи, ну...

Девочка потянулась и чмокнула мальчика в щёчку.

  Миша совсем не понимал, что происходит. Он выбросил окровавленный снег и сказал:

  -Ух, ладно. Надо бы идти домой, а то я в снегу извалялся, сейчас намокну весь.

  -Ну ладно, пойдём, проводишь меня? - улыбаясь спросила Соня. Миша утвердительно кивнул.

Темнело. Проходя едва знакомые для себя улочки, Миша не переставал думать о том, что случилось: “Наверное, это просто сон. Не может быть всё так хорошо, прямо как в маминых сказках. Она такая необычная. ”

  -Ну вот и пришли, - сказала девочка.

  -Что ж, давай, что ли... Пока, - не зная, как поступают в таких ситуациях другие, немного бормоча и почёсывая затылок сказал Миша.

  -Пока, - скрестив руки перед собой и немного покручиваясь, улыбнулась Соня.

  Миша чуть было опустил глаза, как девочка вновь поцеловала его в щёчку и быстро удалилась за дверь. Через пару мгновений, в окне загорелся свет, откуда вылезло личико девочки. Герои помахали друг другу на прощание.

Новоиспечённый Ромео шёл по сумеречному Петербургу. Все лавки уже закрылись, уличные собаки и пьяницы уснули в обнимку в закоулках, сладко посапывая. Пошёл снег. Михаил Боголюбов, идя домой, ориентируясь в пространстве лишь благодаря свету в редких окошках домов, пытался до конца осознать, что сегодня произошло. Неужели это и правда любовь? Если так, то стоит ли рассказывать о ней? Ох, как же ещё мало опыта у главного героя.

  Дойдя до дома, мальчик решил пока ничего не рассказывать родителям. Семья спокойно поужинала, обсуждая минувший день, и отошла ко сну.

(19) За окном медленно падающий снег сменился снежной бурей. Ветер задувал так, что казалось, будто окна вот-вот вылетят с петель и всю комнату заметёт снегом. Кто знает, быть может, мать природа пыталась предупредить семью Боголюбовых о предстоящих событиях...

 

Акт 5

 

Прекрасное утро. Нежные лучики солнца своим щекотанием будили Мишу, мило нежащегося в мягкой перине. Пора было снова идти в школу. На кухне всё так же встречала рыжеволосая мать с вкуснейшим завтраком. Правда сегодня она была какая-то беспокойная. Может быть, вьюга, которую не заметил мальчик, так как спал без задних ног после насыщенного дня, прокручивая его в своих сновидениях, помешала ей хорошо выспаться. Мальчик как всегда плотно и вкусно позавтракал, собрался в школу, оделся и пошёл в школу. Но в этот день было всё как-то не так.

(20) Люди уже совсем не улыбались, многие лавки были закрыты, а возле них стояли люди, скандирующие «Хлеба, хлеба! », и, пытающиеся взломать ставни и двери магазинов. Людей было необычайно много и все как один скандировали один и тот же лозунг. Встретившись у пекарни Лидии Ивановны, мальчики обнаружили ту же самую картину: Лидия Ивановна, будучи очень альтруистичной личностью пыталась удовлетворить требования толпы, а не закрыться от них ставнями. Разрываясь вместе со своими помощницами на кухни и следя за тем, чтобы скандирующие соблюдали порядок и не разгромили прилавки, она пыталась накормить всех, но усилия были тщетны - поток людей не заканчивался. Это напоминало утопающего, который выгребает воду совком, находясь при этом в каюте уже почти затонувшего корабля посреди океана. Шансы на спасение у Лидии Ивановны угасали с каждой секундой. К концу дня лавку разгромят голодные протестующие, оставив добрую женщину у разбитого корыта.

  -Пойдём, ребят, думаю нам тут небезопасно стоять, - сделал вывод Миша, немного понаблюдав, за ситуацией.

  -Да. Пойдём, - в один голос согласились Петя и Серёжа.

Протестующих была тьма. Возле ворот завода, мимо которого всегда проходили мальчики, трубы которого перестали издавать облака дыма стояли рабочие, скандирующие «Долой войну! », «Хлеб, мир, свобода! ».

  Дойдя до школы, прорываясь через толпы бастующих, ребята узнали, что уроки сегодня сокращённые. Обрадованные этим событием, ученики шестого класса совсем не заметили, как пролетел учебный день. Но сегодня было не до гулянок. Мальчики не решились пройтись лишний раз среди разъярённой толпы протестующих. Вернувшись домой, Миша принялся читать сказки, которые мама читала ему в детстве, с наивным желанием поподробнее узнать, что же такое на самом деле любовь. Вечером вернулся папа с работы. Мальчик, зачитавшись сказками, немного задремал. Его сон прервал громкий хлопок дверью. Буквально блуждая среди грёз, он слышал:

  -Сраные пролетарии, бунт затеяли значит?!

  -Боря, что случилось?

  -А ты разве не видела, что на улицах творится? Толпы тупоголовых охламонов громят город! Столько хороших мест разграбили!

  -Тише, Боря, Мишу разбудишь.

  -Трактир Бурбоновых, сапожная Каблуковых, булочная Лидии Ивановны. А это только те, кого знаю. Всё вынесли, бандиты.

  -Да успокойся ты. Всё устаканится, покричат и успокоятся.

  -Нет, Маш. Поступил приказ, если в течении двух - трёх суток не угомонятся - огонь на поражение. Мосты будут разводить, чтобы центр отрезать от остальных районов. Если их не успокоить - беда будет. А наш дом для них - настоящая находка. Я не собираюсь отдавать наше имение этим псам. Мы его честно купили за свои деньги, платили налоги, никого не трогали.

  -Послушай, милый, что-нибудь придумаем, прорвёмся, Борь.

Послышался отчётливый чмок.

  Мальчик решил не беспокоить и без того взволнованных родителей своим присутствие и снова сладко заснул.

  На следующее утро, мама не пустила Мишу в школу, опасаясь за сына. В середине дня голоса людей стали ещё громче: «Долой войну! », «Хлеба! », «Хлеб, мир, свобода! ». Дым из труб заводов совсем перестал идти, осталось совсем немного предприятий, наблюдаемые Мишей в окно, которые ещё не перестали функционировать. Мальчик весь день созерцал поток толпы и считал галок и ворон. Вечером отец прибыл снова, мягко сказать, не в настроении:

  -Миша, иди в свою комнату, почитай, нам с мамой надо поговорить, - попросил отец.

  Мальчик послушно удалился, и начал подслушивать у приоткрытой двери в комнату:

  -Сегодня Никола отчалил из города. Бросил нас, поджав хвост.

  -А что в участке говорят?

  -Да что они могут говорит? Говорят, что лучше на улицах не появляться. Комендантский час хотят ввести. Не знаю уж, введут ли. Сегодня посмотрел в глаза этим. Не знаю, не хотел бы я в них стрелять, они же тоже люди, просто доведённые до отчаяния. Не знаю, что делать. Я ведь полицейский. Дадут приказ - должен выполнять. БЛЯТЬ!

  -БОРЯ! Успокойся. Давай лучше чайку навернём. Ты же с работы пришёл, голодный поди. А я как раз булок испекла.

  -Ладно, давай. Спасибо, Машуль, ты у меня самая лучшая.

  Снова послышался звонкий чмок.

  -Миша, иди ужинать! - позвала мать мальчика.

  Хорошо поужинав, все отправились по своим комнатам спать.

  Погода за окном не давала покою. Но даже сильный вой ветра не мог перекричать глас народа. Казалось, будто прямо под окном слышны были лозунги, хотя демонстрации происходили за несколько кварталов от дома имения Боголюбовых. Мише пришлось засыпать под звуки бьющегося стекла, ломания досок, визгов, свистов и прочих звуков беспорядков и революционных лозунгов.

На следующее утро ничего не поменялось, за исключение исчезновения ещё одного предприятия, отдающего в серое небо белые клубы дыма. Каждый новый день в четырёх стенах напоминал предыдущий. Менялось и количество протестующих и их лозунги: уже привычные «Долой войну! », «Хлеб, мир, свобода! », «Хлеба! » сменились новыми «Долой самодержавие! », «Долой царя! », «Да здравствует республика! ». От скуки спасали лишь книги и мамина еда, самая вкусная в мире. Хоть день и тянулся будто в два, а то и в три раза дольше, он всё же кончился. Та же картина. Отец пришёл домой с работы. Но сегодня что-то новенькое. Мишу оставили послушать. Возможно, родители всё же поняли, что сын всё равно всё слышит, и решили не скрывать от сына того, за чем он и так весь день напролёт наблюдал из окна.

  -Маша, они перешли от слов к действиям. Они звереют. Сегодня мы были в патруле. Они напали на нас. Чудом удалось отбиться. Нас было всего четверо, а их... Я даже не знаю. Минимум сотня. Даже не знаю, протестующие ли это или просто шпана, решившая воспользоваться моментом. Я не знаю... Что делать будем? Какие у тебя варианты?

  -Боря... Ох... - мать не знала, что сказать. Ситуация накалялась, а вариантов, как поступить, совсем не было. -Боря, прорвёмся, - уже довольно отчаянно сказала женщина.

  -Да что ты всё заладила! Нужно что-то делать! А если они стрелять начнут? Многие из них ведь с войны прибыли. Кто-нибудь и ружьецо захапал, гранатку. Кто их знает. А с каждым днём то, чего они бы побоялись потерять, всё меньше. Военных в город ввели. А вдруг кто-то из них на их сторону встанет? Или ограбят какое-нибудь отделение? Всё снаряжение сразу на пользу революции пойдёт! Ни еды, ни условий работы. Но не лавочники ведь в этом виноваты. За что их то грабить?

  -Боря, не обобщай! Может это такие же мародёры, что ты предполагал, решившие поживиться во время волнений?

  -Ох, не знаю. Всё мне это очень не нравится. Надо бы документы собрать да сбережения в чемодан. Вдруг бежать придётся. Только вот куда?.. А ты, Михаил, - отец указал пальцем на мальчика, -Ни ногой на улицы. Вдруг чего случится с тобой, мы с мамой себе этого не простим, понял? - грозным взглядом посмотрел отец.

  -Понял, - робко сказал Миша

  -Да ладно, тебе Боря, он уже какой день прилежно сидит дома, книжки читает. Не горячись, успокойся.

  -Да как уж тут успокоишься?..

  После недолгой паузы, мать накрыла на столь чего осталось в доме из еды. В магазин было идти опасно, да и некуда особенно - все лавки были закрыты или разграблены.

  Ночь была тяжёлой. Крики всё нарастали.

  Ничто не сулило в очередной день наблюдения событий в окошко увидеть что-то новое. Так продолжалось ещё несколько дней.

  В один из однообразных дней, Миша, как всегда, устав от однотипного пейзажа, читал книгу “Прекрасный принц Франц и Прекрасная принцесса Доли из тридевятого королевства”. Вдруг прозвучал взрыв. Началась стрельба. Мать вбежала в комнату:

  -ЛОЖИСЬ!

(21) Шальная пуля пробила окно и вошла точно в стену, где мог сидеть мальчик. Хорошо, что он быстро среагировал и упал на пол. (22) Вблизи началось вооружённое противостояние. Миша не решался взглянуть, что же там происходит до самого конца пальбы. Активная стрельба не прекращалась минут 10, после чего мать с сыном осмелились встать. Миша сразу побежал к окну:

-МИША! - бросилась оттаскивать ребёнка мать.

На улице лежали убитые люди. Среди них были взрослые и совсем молодые. Кто-то в мундирах, кто-то просто в рабочей одежде. Кто-то был тяжело ранен - без ноги или руки. Они лежали посреди улицы, замерзая и истекая кровью, но никто не спешил на помощь. К ним никто не осмеливался подступить, так как с обеих сторон здания были организованы баррикады, через которые иногда постреливали протестующие и полицейские. А меж их как раз и лежали эти несчастные. Быть может, происходило перезанятие дома, возле которого стояли враждующие стороны. Оставалось лишь гадать, что случилось, так как пристальный мониторинг за событиями в данной ситуации могло бы стоить мальчику жизни.

  Бои, хлопки, взрывы, грохот не переставал идти до вечера.

  Папа вбежал в дом:

  -Маша, мы уезжаем, завтра же! - с диким взглядом утвердил мужчина.

  -Что? Куда? - оторопью смотря на главу семьи, сказала мать.

  -Я договорился с одним торговцем. Он завтра уходит в плаванье. Далеко. В Майами.

  -Боря, но как же дом? Как же так? Нельзя же так быстро! - быстро и нервно спрашивала Мария, с очевидным страхом в голосе.

  -Ты видела, что сегодня было? Казаки переходят на их сторону! Они стрелять начали в ответ на наши выстрелы. Их не успокоить! Нужно бежать, чтобы нас не убили. Я же полицейский. Я не могу стоять в стороне. У меня всего 3 выхода: стрелять в людей, стрелять в своих или бежать. Я не хочу убивать, Маша!

  -Хорошо, Боря, будет по-твоему.

-Так, женщина, ты собирай оставшиеся пожитки, чтобы в дороге совсем с голоду не умереть и одежду какую возьмёшь с собой! Миша, ты бери только самые любимые игрушки и книжки! Много не бери - не увезём! А я пока присяду. Сегодня был тяжёлый день. Чересчур тяжёлый...

Отец сел на табурет, облокотившись руками на широко расставленные ноги. Мужчина на какое-то время закрылся в себе, смотря вниз и думая, что же будет дальше.

А что насчёт Миши? Как быть маленькому мальчику? Он побежал выполнять наказания отца. Собирая любимые игрушки в узелок, он думал про себя:

  -А как же Соня? Моя Сонечка! А Петька, а Серёжка? Я что, их больше не увижу? Что же делать то? Надо хоть увидеть их на прощание! Но до них далеко идти, а на улице стреляют! Но до Сони самая короткая дорога. Может добежать до неё, когда родители уснут? Да, так и сделаю.

(23) Как вы поняли, Мише было не занимать наивности. Может, в силу возраста, может, в силу воспитания, но, когда совсем стемнело, и стрельба ненадолго прекратилась, за исключением редких выстрелов, мальчик взял родительские ключи и побежал в гущу событий. Проходил он мимо разрушенных от взрывов домов, лавочек, закрытых заводов, уже давно “некурящих”. Пробежал и мимо булочной Лидии Ивановны. Стёкла были выбиты, витрины предлагали посетителям только наметённый ветром снег. От былого запах остались лишь воспоминания.

  Уже достаточно далеко от дома, бег сменился на шаг. Патрулей и баррикад было уж слишком много. Требовалась осторожность. Но нашему герою повезло. Хоть он и не был беспризорником, но довольно хорошо изучил все закоулки, переходы, секретные проходы, переулки района, в котором жил. Каким-то чудом его никто не заметил. Дойдя до дома Сони, нужно было придумать, как вызвать её поговорить. Решение не заставило долго себя ждать. Маленький, но крепко скатанный снежок прилетел в окно девочки. Но никто не вышел. Миша решил проявить настойчивость и на третий раз, в окошке показалось слегка заспанное личико девочки. Свечу она не решилась зажигать. Миша помахал ей рукой, на что она ответила одобрительным кивком. Через минут десять, она стояла перед ним. Молодые обнялись:

  -Привет.

  -Привет.

-У меня очень важно сообщение для тебя, Соня, - настойчиво начал Михаил. (24)

  -Что такое? Давай быстрее, вдруг родители проснуться, да и на улице неспокойно и холодно! - немного сердито сказала девочка.

  -Соня, я не знаю, что происходит, мне страшно. Папа сегодня пришёл с работы и сказал, что мы куда-то завтра утром уезжаем!

  -Что? Куда?

  -Не знаю, какое-то Майами. Не знаю насколько, может быть навсегда! - нервно произнёс Миша.

  -Я долго думал... Соня...

  -Что?

  -Я люблю тебя, - утвердил мальчик и горячо поцеловал девочку в её алые губки. -Прощай, любимая. Будь счастлива.

  -Но как я буду счастлива без тебя? - начинала канючить девочка.

  -Постарайся забыть меня, чтобы не растерять любовь понапрасну! Потрать её на кого-нибудь другого, - ком начал подступать к горлу мальчика. Слёзы всё тяжелее было сдерживать.

  -Миша! Я не хочу терять тебя!

  -Придётся, Соня. Я не могу никак на это повлиять!

  -Останься со мной, пусть родители одни едут!

  -Я не могу, они не уедут без меня, - уже почти плача произносил паренёк. Расставание прервали очередные выстрелы и взрывы. Где-то снова произошла стычка сторон.

  -Прощай, любимая, - снова крепко поцеловав и обняв девочку, сказал Миша.

  -Прощай, Миша, - сказала девочка, вытирая непрекращающиеся слёзы маленькой ручкой.

  Путь обратно занял чуть больше времени - завернув за угол, Миша встретил патруль, который пришлось обходить окольными путями.

  По прибытии домой, мальчик тихонько забрался в постель. Начался лёгкий снегопад. Никто и представить себе не может, что такое ад. Видеть, когда тому, кого ты любишь... Больно... Несколько часов мальчик провёл, рыдая от безысходности, от невозможности повлиять на ход событий, пока кудрявый Морфей, наконец, не забрал его в своё Царство.

 Наутро семья собралась на кухне за столом. Молитва перед покиданием своего родного дома навсегда - единственное, что остаётся у беженцев перед дорогой в неизвестность. Помолившись, Боголюбовы отправились в порт по свободной, пока что, от стрельбы улице. (25) Добравшись до места, их встретил бородатый мужчина в костюме, так напоминавшем одеяния капитана пиратского корабля:

  -Ну что, готовы, Боголюбовы?

  -Да.

  -Документы, пожалуйста. И пла-а-ату, - ехидно улыбаясь сказал бородач.

  -Вот, держите, - отец протянул несколько купюр и удостоверение.

  -Всё правильно, проходите, - отдавая документы, произнёс неизвестный.

Семья прошла в трюм корабля. Из сидений были лишь какие-то бочки и собственные чемоданы. В которые, кстати, поместились почти все вещи Боголюбовых. Повезло, что Мише не пришлось распрощаться ещё и с любимыми игрушками. Из узелка он достал соломенного медведя и куколку - Михаила Боголюбова и Софию Прощалову. (26)

-Миша, хочешь, я почитаю тебе, как в детстве?

  -Давай, мамуль, - Миша нащупал в узелке книгу и подал маме, крепко прижавшись к ней и обняв игрушки.

  -В далёком царстве, в тридевятом государстве, - начала Мария.

  -Отчаливаем! - прокричали где-то наверху.

  Корабль затарахтел и, после небольшого толчка, начал движение.

  Больше никаких “Питерских Бандитов”, счастливых глазок смеющейся Сони, красивых родных улочек, знакомых пейзажей. Странный привкус жизни, которую Миша не желал переживать упал ему на кончик языка, обжигая не хуже горчицы. От чтения матери, сын вскоре заснул. Только так он мог безболезненно перенести все быстро нахлынувшие невзгоды.

Так заканчивалась история маленького мальчика по имени Миша, и начиналась другая, новая история уже повзрослевшего юноши Михаила. Он спал сладким сном, слегка посапывая, ещё не зная, какая судьба ему уготована. Что ждёт его впереди, какие счастья и несчастья, разочарования и очарования. Вроде бы жизнь кончалась, но на самом деле она лишь начиналась. Взрослая. Настоящая жизнь без прикрас...

 

 

Ни одно убийство нельзя оправдать, а когда какие-то психи начинают убивать, руководствуясь своими представлениями о высшей справедливости и высшей цели – это ещё более ужасно и отвратительно.

Глава 2

“Война”

Акт 1

(26) Великий властитель морей и хозяин Атлантического океана Нептун (или Посейдон, называйте, как хотите) пощадил судно, на котором бежали из России наши герои. Ни многоглавая Сцилла[2], ни тысячезубая Харибда, ни даже склизкий Кракен - никто из этих чудовищ не потревожил “Надежду”.

Боголюбовы спали в трюме, обняв друг друга. Вдруг сквозь сон Мише послышалось протянутое: (27) “Земля-я-я! ”. Было жутко жарко. Он неспешно проснулся, протёр глаза, вылез из верхней одежды и побежал вон из трюма. Выбежав на палубу, и облокотившись о борт корабля, он увидел замечательную картину:
Кругом было чистое, ярко-синее море, вдали виднелся берег, который был усеян невысокими домиками (до 3 этажей), с редкими включениями, как Мише казалось высотками (они были в несколько раз выше прежнего дома юноши). Возле городка был порт с десятками отчаливающих и причаливающих судёнышек. Где-то в километре или двух от места прибытия Боголюбовых виднелся пляж с маленькими быстро двигающимися точками, словно жёлтое яблоко, покрытое муравьями. Это жители Майами нежились на пляже, принимая солнечные ванны. Солнце так и норовило уколоть глаза Миши своими яркими лучами.

Такая картина безумно удивила молодого человека. Он уже сильно привык к белому петербургскому пейзажу зимой и чёрному с примесью коричневой и серой грязи летом, поэтому золотисто-голубоватый Майами ему был совсем в новинку.

-Теперь это наш новый дом, Мишут, - мечтательно сказал Борис, мягко приобняв сына.

-Папа. А где мы будем жить?

-Миша, пойдём в трюм за одеждой, скоро прибудем, - спасла главу семейства Мария, уводя от ответа на сложный вопрос.

  Никто из них не знал, что будет дальше. Они прибывали в страну, где их никто не знает, и они никого не знают. Здесь они лишь на птичьих правах[3]. Словно перелётные пташки, преодолевшие тысячи километров, чтобы переждать неблагоприятные для себя условия жизни. Но вот незадача, в отличии от птиц, Боголюбовым возвращаться уже было некуда. Через пару месяцев государство, в котором они жили перестанет существовать, и появится новое. Совсем чуждое и незнакомое для них, с которым ещё предстоит встретиться главному герою. Но не будем забегать вперёд и вернёмся к нашим баранам. (26) Примерно через 10 минут “Надежда” причалила к берегу, точнее, зашла в порт. Семья сошла с корабля. Вокруг были лишь доки и складские здания.

Не зная языка, Борис Боголюбов попытался остановить такси и поговорить с таксистом на ломанном английском, жестикулируя руками и иногда изображая мысли на пальцах:

-Hello! Where are we going? [4]- спросил молодой таксист, одетый в униформу с фуражкой.

-Хелло. Май нейм из Борис. Ви го фром Россия. Ви нед хом. Ю хелп ми? Ю кноу? - пытался объяснить отец.

- Oh sir, you're from Russia. You are lucky that we have a Russian district here. I'll take you there. [5]

-Ес, ес, Раша. Ви гоу?

- Yes, fasten your seat belts, please! [6]- таксист показал на ремни безопасности с характерным жестом застёгивания.

Семья с трудом поняла, что он имел в виду, так как в Российской Империи не было таких новшеств, поэтому они пристегнулись настолько крепко, насколько им позволяла их смекалка и двинулись в путь.

 Мимо они проезжали одноэтажные и двухэтажные домики с ухоженными газончиками. Также удалось проехать и мимо, по тем временам, высотных зданий. На одной из улиц они проехали фургон с мороженным, вокруг которого столпились дети разных возрастов, звонко крича и смеясь. Солнце было повсюду и грело так, что Боголюбовы не знали, куда деться. Прибыв на место назначения, семья немного удивилась. Они проехали все красивые строения и приехали в довольно грязный район, где стояли чуть ли не бревенчатые двухэтажные дома, напоминающие дешёвые отели или бараки.

-Home sweet home, - с улыбкой сказал таксист. -A-a-and money, sir, fifty cents - парень протянул руку.

-Центы? Ви есть рубли, - Боря вытащил из кармана несколько бумажек и показал таксисту.

-Oh, of course. Ok, one ruble[7], - таксист вытянул указательный палец на правой руке.

-Маша, надо один рубль, мелкие у тебя, доставай!

Мать немного помедлила и, достав монетку, протянула иностранцу.

Молодой человек проверил зубами подлинность. После одобрительного кивка, Боголюбовы вышли из машины. Перед ними стоял двухэтажный деревянный барак. Куда же теперь податься беженцам?

Они снова одни посреди иноземцем. К счастью, это были не совсем иноземцы. Вы уже, наверное, поняли из слов таксиста, куда он их привёз. Тут жили такие же русскоговорящие или близкие к русскому языку беженцы или просто переселенцы: чехи, словаки, болгары, украинцы, белорусы и так далее. Поэтому, первое знакомство не заставило себя ждать.

 Войдя в барак, они встретили за стойкой усатого мужчину, средних лет, среднего роста, который начал с ними говорить, на каком-то довольно странном, просторечном диалекте, широко улыбаясь:

-О-о-о, кого энто к нам занясло-о-о то?! - широко разводил руками мужчина. -Неужто ль новенькие? Рады приветствовать, - мужчина поклонился. -Что, жильё нужно или как?

-Да надо бы хату, хотя бы на ночь, - ответил Борис.

-Да уж полноко тебе, мужик. Что всего на ночь то? Оставайтесь, ребята. Тут вам всегда рады. Свои, так-с сказать.

-Но тут же бараки, разве можно в таком жилье жить постоянно?

-Ох, обижаешь, друг, негоже так говорить. Дом то хороший, всего пару лет как построили. Ой, я не представился, кстати. Меня звать Нестор, Нестор Иванович Махно. А вы кем будете?

-Мы Боголюбовы. Я Борис, это моя жена Мария и сын Миша.

-О-о, молодёжь эт святое дело, - немного потянувшись за прилавок, чтобы лучше рассмотреть мальчика, сказал Нестор. -Оставайтесь, у нас тут община своя. Мы вам и квартирку хорошую подберём и поможем освоится. Что вам сдались эти американцы. У них свои уклады жизни, а у нас свои. Оставайтесь!

-Дорогой, давай останемся, - сказала Мария.

-Ох, хорошо. Думаю, здесь и правда будет легче начать осваиваться. Ну-с, какая квартира свободна? - произнёс отец, улыбаясь под радостные возгласы остальных членов семьи.

-О-хо-хо. Вот и славненько, Борька. Квартира 205 свободна, - Нестор снял ключи с гвоздика с надписью 205 и вышел из-за прилавка. -Ну-с, милости прошу за мной.

Боголюбовы дружно проследовала на второй этаж за новым другом семьи.

-Ну, извольте любоваться новой хатой, дамы и господа.

(28) Усач отпер и отварил деревянную дверь. Боголюбовы зашли. Квартира была почти пустая. На кухне был стол с четырьмя стульями. В углу стояла маленькая плита для приготовления пищи и пара шкафчиков, у окна располагался небольшой диван. В спальне стояла двухместная железная кровать. Зато туалет был сделан по последнему слову техники - новый “белый конь” и железная раковина с рукомойником удивили новоприбывших.

-Ну-с, что скажете? Нравится?

-Да, всё устраивает, сколько с нас? - ответил отец.

-Так, а сколько у вас есть?

-Триста рублей с мелочью. Всё, что удалось накопить.

-Ну-с, тогда первый месяц тридцать рублей. А как обустроитесь, там посмотрим.

-Хорошо, первый взнос сейчас?

-Да-да, извольте.

Отец протянул три красных бумажки Нестору.

-Что ж. теперь, я обязан удалиться. Не буду мешать знакомству с новым жильём, - поклонился усатый мужчина и вышел из квартиры.

(Kathy's Waltz) Теперь, вместо своего домика вдали от городской суеты в благоприятном районе, Боголюбовы должны были довольствоваться полухалупой в полукриминальном, грязном районе, которая обходилась им не так уж и дёшево. В будущем предстояло выучить язык, устроиться на работу, пристроить сына в школу.

Вскоре всё и правда начало налаживаться. Миша поступил в местную школу со славянским уклоном, где обучались дети с этого района. Отец снова стал полицейским, а мать так и не нашла себе места и осталась дома, следить за хозяйством и помогать местной общине с небольшим участком земли, где были разбиты виноградники и яблоневые и вишнёвые сады, по которым весной было так приятно гулять, наблюдая неописуемую красоту цветущих яблонь и вишен.

Шли годы. Михаил рос не по дням, а по часам. В школе учился прилежно, с ребятами дружил, девочек любил. И вот, наш герой с отличием закончил школу, и пришло время выбирать профессию. Молодому человеку настолько понравилось тут, что он захотел стать гражданином этой страны. Единственный подходящий для молодого парня путь исполнить мечту - служба в армии США. Михаил так и сделал. И вот, через несколько лет, наш герой стал американским лётчиком, асом среди сослуживцев. Прослужил Михаил в армии долго. Уже получив гражданство, герой настолько был болен этим делом, что не хотел уходить отсюда: деньги платят хорошие и стабильно, угроз жизни практически никаких, лишь в редких случаях при нечастых профилактических вылетах. Войн никаких не намечалось, поэтому нашему лётчику совсем не о чем было беспокоится.

 

Акт 2

 (29) 7 декабря 1941 год. Утро нашего героя началось совсем не с кофе. Крики солдат, взрывы и вой сирен доносились ото всюду. Это была война, несущаяся на крыльях японских эскадрилий. Михаил наспех нацепил штаны, ботинки и выбежал на улицу. Небо кишмя кишело самолётами. Один из японских истребителей прошёлся пулемётной очередью по палубе корабля, расстреляв десятки сослуживцев Михаила.


-Michael take fucking antiaircraft gun! - послышалось в правом ухе. [8]


Миша незамедлительно подбежал к орудию и начал пытаться выстрелить японские самолёты и подбить их. В высоте происходил хаос: совсем было тяжело разобрать, где свои, а где чужие. И всё это приходилось делать под свистящие мины и таранящие корабли самолёты, которые израсходовали весь боекомплект. Стрельба продолжалась недолго. Разворачиваясь в сторону, откуда летели японцы, лётчик заметил быстро надвигающийся на него самолёт.


-RUUUUN!!! - услышал Михаил и ринулся бежать прочь от орудия. [9]


 Самолёт врезался точно в орудие, за которым сидел герой. Взрывная волна свалила солдата с ног. Повезло, что обломки его не задели. Михаил увидел на корабле уцелевший самолёт - единственный путь к спасению его и солдат, которых он мог-попытаться спасти, сбивая авиацию неприятеля.

Пробегая по разрушенной палубе, уклоняясь от расстрела, со звоном в ушах от недавней контузии, он сел в истребитель и полетел. В небе ему не было равных. Он рвал и метал. Сбив несколько самолётов и израсходовав все патроны, ему пришлось отступить, бросив своих ребят. Прибыв на материк, он сообщил о нападении, о котором вещали все устройства связи в штабе. Пополнив боезапас, наш герой вылетел, вместе с армадой американской авиации подавлять атаку противника.

Сражение длилось долго. В конце концов, понеся значительные потери, американской армии всё же удалось отбить нападение Японии. Впоследствии атаки продолжились с неопределённой частотой, но японцы встречали уже более достойное сопротивление со стороны США, вступивших в войну с Японией, Германией и Италией.

Акт 3

Так продолжалось несколько лет, пока нашего героя не перевели в Европу. Англия нуждалась в подкреплении. Защищать туманный Альбион становилось всё сложнее и сложнее: самолёты кончались, лётчики умирали.

До того, как наш герой прибыл в Европу, он никогда не видел столь оживлённой войны в воздухе. Истребители кружились, делали пируэты в воздухе, словно стаи резвящихся птиц.

  Каждый день враг не давал Михаилу заскучать - ежедневые вылеты по тревоге о бомбёжке, задания по уничтожению кораблей неприятеля. Пилотов окружал ореол романтики. Они были авантюристами небес. Но в реальности эти люди заканчивали свою жизнь на земле среди дымящихся обломков.

Однажды таким образом мог закончить жизнь и наш герой...

(30) 6 июня 1944 года. Настало время переходить от обороны к атаке. Силы союзников начали высадку на северо-западе Франции - Нормандии. Десятки тысяч самолётов: жужжащая стая юрких и дерзких истребители прикрывала своих неповоротливых старших братьев бомбардировщиков, несущих смерть на головы врагов; тысячи кораблей, несущих сотни тысяч солдат в бой, который для кого-то станет последним.


Наш герой находился в 5-ом звене ударной группы Альфа. Операция началась рано утром, в 6: 30 утра. При подлёте, противник начал обстреливать строй истребителей из зениток. Чёрные тучи от снарядов застилали небо. Истребителей, словно мух, начали истреблять немецкие “дезинсекторы” в лице зенитчиков и подоспевших Люфтваффе, бомбардировщики начали падать один за одним. Михаил вместе со своим звеном попал под плотный обстрел. Яро сражаясь и сбивая немецкие истребители один за другим, он совсем потерял голову. Какой-то азарт наполнил его. (31) [10]


- Michael, Throw it to the tail! Michael!!! - послышалось, вдруг вышедшему из транса асу. -Michael, fuck, we fall!!! [11]


Не успел Михаил ничего понять, как приборы начали отказывать, и оставалось лишь тянуть штурвал на себя, в надежде спасти самолёт от падения, исполняя крутое пике. К счастью, наш герой был профессионалом и ему удалось выровнять самолёт. Боголюбов посадил относительно мягко свою “ласточку”. Но вот незадача, упали они прямиком во вражеском тылу - от горячей битвы их отделяли многие километры, оставляя от неё лишь грохот и глас смерти.  

Хоть самолёт и не разбился всмятку, посадка была достаточно твёрдой. Ударившись головой, Михаил вместе с напарником, пулемётчиком Кайлом Коблстоуном пролежали без сознания около часа. Очнувшись первым среди бескрайнего поля, Михайло поспешил привести в чувства своего напарника.

(Дальше для простоты оформления и восприятия диалоги будут вестись на русском, подразумевая национальные языки персонажей)

-Эй, Кайл, Кайл, чёрт тебя подери! Очнись, нужно выбираться отсюда! Если нас найдут, нам крышка, - трепал пулемётчика пилот.

-А?! А... Ох... Да... - приходил в чувство англичанин. -Какой дьявол тобой овладел? Если бы ты не уснул, нас бы не подбили. Ты нас чуть не угробил!

-Я не уснул, я просто увлёкся. Давай, вставай, нужно идти. Пистолет при тебе?

-Да, при мне, - пулемётчик слегка похлопал по кобуре, проверяя наличие оружия. -Про свой не забудь, я свой не отдам.

-Всё при мне, давай вылезай!

Буквально вытаскивая свои тела из покорёженного куска металла, солдаты наконец коснулись земли.

 -Куда теперь, Кэп? - саркастично спросил Кайл.

-Да уж, дилемма. На Севере бушует битва, а на Юге теоретический штаб врага, возможно, даже целый город или небольшое поселение, оккупированное Вермахтом. Думаю, в самую гущу событий с нашими пукалками, - Михаил достал из кобуры пистолет и покрутил в руке, - многого на передовой не сделаешь, так что надо идти на Юг. Может нам повезёт, и мы наткнёмся на какой-нибудь сарай или деревушку, где нас приютят, в тайне от захватчиков. Всё же это земли наших союзников.

-Звучит неплохо, хотя, как я могу спорить с приказом...

-Ха-ха, нет, воспринимай это как рекомендацию, если хочешь можешь идти стрелять в спины немцев, только вот, в запасе у тебя всего один магазин...

-Ладно, ладно, убедил.

Закончив непродолжительное обсуждения плана действий, лётчики отправились в путь.
Шли они долго, почти весь день, пробираясь сквозь густой лес и глухие болота, сквозь широкие поля и луга. Пройдя около пятнадцати километров по бездорожью неудавшимся десантникам всё же удалось выйти к цивилизации, а точнее, на сельскую дорогу, окружённую канавами для дождевой воды.

-Ох, ну наконец-то! - восхвалял бога католик Кайл.

-Тсс, тихо! Слышишь?

-Что?

-Ложись!

(32) Михаил схватил Кайла и упал вместе с ним в придорожный кювет. Через пару минут мимо них пронеслось несчитанное количество танков и бронетранспортёров с нацисткой символикой, наполненных под завязку пехотой. Вероятно, они спешили на фронт, чтобы отбить высадку десанта на пляже.

-Фух, пронесло, - с облегчением произнёс Михаил.

-Да и меня тоже!

-Что?

-Да шучу я, - совсем не понимая опасности ситуации, шутил Кайл.

-Придурок, я уже думал, что тебе придётся остаться без штанов!

Солдаты выкарабкались из канавы и пошли вдоль дороги. Темнело. Спустя полчаса пути, показалось какое-то поселение, патрулируемое немецкими солдатами.

-Так, а вот и наша цель, - с горящими глазами произнёс Миша.

-Эй, командир, ты что рехнулся?! Да там целая рота солдат, а то и две. Не геройствуй, ими займётся наша артиллерия и пехота.

-Да ладно тебе, это наш шанс получить героев США... А, ну и Великобритании, естественно.

-Ты ведёшь меня на стопроцентную смерть ради куска металла?! Да ты точно поехал кукухой!

-Да не кричи ты, услышат и тогда нам точно кранты.

-Знаешь, что... - не успел договорить пулемётчик, как они, окутанные покрывалом темноты, оказались на холме, чтобы оглядеть местность и прикинуть шансы.

А они оказались совсем невелики. Несколько вышек с часовыми, вооружёнными снайперскими винтовка и прожекторами. Танк с пулемётчиком у ворот на своеобразном блокпосте, сооружённом из мешков с песком, возле которых стояла одинокая деревянная будочка с часовым и шлагбаумом.

По городу патрулировали солдаты. Они группировались по трое: командир с фонарём и пистолетом – обычно у такого звание было чуть выше рядового, и два подручных для обезвреживания потенциального шпиона, который мог пробраться в город при утреннем десанте. Некоторые имели при себе собак, натренированных перегрызать глотку любому, на кого укажет рука хозяина или кто будет ему угрожать будь это ребёнок, женщина или престарелый человек – псу всё равно.

Хоть город и не шумел, но он не спал – с севера надвигается враг и нужно было готовиться к бою. К тому же это поселение служило своеобразным питстопом для немецких подкрепление, идущих на подмогу сдающим позиции братьям по оружию.

-Ну, герой, что делать собираешься? – шёпотом язвил Кайл.

-Интересно, что же там такого ценного внутри. Думаю, можно попробовать провести диверсию их складов провизии и снарядов, тогда, быть может, они сдадутся без боя или сбегут, поджав хвосты.

-Да ты спятил, Майкл. У нас ни взрывчатки, ни огня – ничего нет. А их охрана? Ты видел сколько её там? Да у них танк есть?! А если уж мы и проскочим мимо него, что с собаками и их обонянием думаешь делать? А?!

-Заткнись! – одёрнул пилот напарника и резко прикрыл ему рот. -Ты нас своим нытьём прямо сейчас и похоронишь. Танк обойти несложно, он же огромный, мы проскользнём прямо у пулемётчика под носом. А собаки… Хм… Придумал, - воскликнул главный герой и отвернулся от Кайла.

-Что? Что придумал-то, чудила?

-Грязь, - развернувшись произнёс Михаил и резким движением обмазал пол-лица напарника влажной землёй. -Теперь мы не великолепные лётчики-асы, теперь мы легендарный коммандос группы МК.

-МК-ультра? – всё ещё не веря в успех и нанося боевой камуфляж, ёрничал Кайл.

-Всмысле? Что это?

-Не знаю, просто решил дополнить твою бредовую историю.

 Закончив наносить грязь на лицо и форму, солдаты начали обсуждать план. (33)

-Итак, что мы имеем, - начал планировать Михаил. - Танк постоянно стоит у ворот его мы проскочим. Вот эти два на вышке каждые 30 секунд пересекаются прожекторами, нужно подгадать момент, чтобы пробежать мимо них. Эти четыре трио каждые десять минут по очереди проходят мимо главного здания, куда мы и должны попасть, чтобы взять в заложники командование и допросить о стратегических местах этого забытого форта.

-Где ты всему этому научился? – недоумевал Коблстоун.

-Папа, как мы прибыли в Майами, начал чаще водить меня на охоту. Может отсюда и научился. Так, ну всё, выдвигаемся.

Под покровительством Нокс наши герои спустились с холма, с которого планировали героическую операцию, проскользнули мимо прожекторов. Подойдя к блокпосту, лётчики прыгнули в канаву. По ней было проще пробраться в поселение, нежели идти прямо по мосту, на котором стоял танк. Им повезло, что часовой ненадолго задремал, под какую-то немецкую солдатскую песню.


И стояло лишь нашим героям миновать КПП, как они оказались словно в сказке: вокруг стояли средневековые каменные домики с окошечками, украшенными цветами – в некоторых горел свет, некоторые были прикрыты деревянными ставнями. [12]


  Улицы освещали самодельные фонари – подпёртый со всех сторон палками и камнями центральный прут представлял собой факел, который каждую ночь поджигали часовые.


Для Коблстоуна это не было сильным удивлением – он ведь родом из Англии, где полно такого, максимум его удивления был только от того, что он давно не был дома и уже очень сильно соскучился по фирменному маминому уайтпоту и ароматному чаю. [13]


  А вот для непресыщенного Боголюбову всё было в новинку. Настоль старые и красивые дома он не встречал даже на родине, что уж говорить о молодом Майами. Он попал словно в другой мир, не такой, к которому он привык, красивый дивный мир, окутанный туманом войны. Прелестный мир, который на миг запал Михаилу в душу должен был быть героем же и разрушен. Наслаждаться красотами пришлось недолго – они резко прыгнули в кучу сена, лежавшую неподалёку от ворот, дабы проходящий мимо патруль с собакой их не обнаружил.

  Подгадав момент, солдаты вынырнули из колючих и в то же время мягких объятий сена и проскочили к двери главного здания. Как они узнали, что именно оно главное? Это было единственный дом, над которым развеивался на ветру флаг немецких захватчиков и из окон слышались недовольные крики на немецком, словно кто-то был чем-то сильно недоволен.

Предательски скрипучая дверь слегка отворилась, и наши герои вошли в тёплое светлое помещение, сперва слегка ослепившее солдат, уже привыкших к уличным потёмкам. Войдя в дом, на незваных гостей нахлынул жуткий тухлый запах из-под лестницы.

-Эй, чувствуешь? Что за мерзость? - прошептал Коблстоун, морща лицо и зажимая нос.

-Пахнет чем-то и правда мерзким. Словно что-то сдохло, - согласно кивая, ответил Михаил.

Подойдя ближе, они обнаружили, что под лестницей была дверь, скорее всего, ведущая в подвал. Отсюда и доносилось зловонье.

-Так, нас не касается, что там. Вряд ли там что-то, что нас порадует или то, чем мы сможем навредить наци, так что туда мы не пойдём, - утвердил Михаил.

-Ой, а так хотелось, кэп! Ну так что, наверх тогда? За оберфюрером?

-Да, такова первостепенная задача. Свяжем его и допросим. Пошли.

Поднявшись наверх, и нейтрализовав пару охранников, герои обнаружили, что командира нигде не было.

-И где же нам его и… - громкий и резкий крик прервал напарника Михаила.

Голос доносился откуда-то снизу. Спустившись, солдаты снова почуяли тот самый зловонный запах, но голос уже никто подавал. Они обыскали весь первый этаж, но также никого не нашли. Осталось лишь одно место, где они не искали – подвал.

Отворив слегка скрипучую дверь, солдаты увидели перед собой лишь не просветный мрак, из которого слышалась вонь протухшего мяса.


-Ну, ты первый, Майкл, - опередив напарника, нервно произнёс Коблстоун. Михаил лишь ответил непринуждённым взглядом и глубоким, густым, но тихим, чтобы не обнаружить себя, вздохом. Офицер шагнул вперёд с мыслью, которая давала ему надежду: “Audacia pro muro habetur”. [14]


Чем дальше вниз, тем запах становился сильнее. Проникая в нос солдатам, он будто одурманивал их, овладевая их мозгами. Лишь по запаху солдаты уже представляли себе что-то ужасное. И только увидев это наяву, лётчики поймут, что до этого у них совсем не было представления о войне на земле.


Лестница казалась вечной, каждую ступень они спускались наощупь. Наконец, настал момент истины. Впереди показался свет. Подойдя ближе, самопровозглашённые диверсанты увидели перед собой большую металлическую дверь, устроенную в каноническом готическом стиле, на которой были вырезаны лица, скорченные от боли и ужаса, и зловещие хтонические чудовища. По бокам стояли две статуи горгулий, во рту которых горел огонь. Над дверью была надпись на латыни: ” Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate”. [15]


Но самая важной деталью было отсутствие ручки у двери.

Так удачно сложилось, что в детстве Михаил читал много разных сказок про средневековые замки, поэтому первая его мысль была о скрытом замке в стене или в каком-то ином механизм, а Коблстоун, как человек, чья родина представляет собой страну замков, быстро нашёл и разгадал загадку. Они положили руки на головы горгулий и одновременно слегка надавили на них. (34) Дверь тут же начала негромко бурчать со звуком трущихся друг о друга камней и спускаться вниз. Герои проскользнули вперёд в неизведанную тьму.

 

Акт 4

Дверь с тем же звуком через несколько минут вернулась в первоначальное состояние. Герои стояли, оторопев от того, что они увидели перед собой.

(35) Они очутились в зале, выполненном из камня в том же стиле, что и дверь сюда. По центру стоял камень с указателем, а впереди было три туннеля, ведущих в темноту. Правда, в одном из них горел свет. Ни слово не понимая, что написано на камне, солдаты решили, что в темноту им идти совсем не хочется и они пошагали на свет. Всё так же смердело.

  По пути запах начал усиливаться. Время здесь будто остановилось. Они шли вдоль туннеля, но он всё не кончался, а смердело всё сильнее. По истечении какого-то времени послышалось жуткий крик.

(36) Солдаты поспешили на звук. Впереди их ждал проход в ещё один зал. По периметру его стояли колонны, каждая из которых с боков была окружена небольшим каменным бордюром, а на верху их висело по горящему факелу. Посередине, вокруг стола, стояли люди в капюшонах и что-то бормотали на непонятном языке. На столе же лежал человек без сознания.

-Эй, что за хрень, мать их? – с сильным испугом прошептал Коблстоун, прыгнув вместе с Мишей за бортик.

-Похоже на жертвоприношение. Я о таком в книгах читал между вылетами. Они приносят жертву божеству, чтобы то помогло им в бою.

-Ахуеть не встать, а что делать будем?

-Нам нужно его спасти!

-Ты совсем свихнулся? Ты реально решил напасть на десяток одурманенных фрицев вдвоём ради какого-то обречённого? – недоумевал Кайл.

-Мы не можем точно знать, сколько их там. Видишь там проход в стене, - Михаил указал на проход в стене, откуда шёл красно-оранжевый свет факела. Может там ещё дюжина таких бедолаг? Тем более, если мы его спасём, может он нам поможет совершить диверсию! Тут уж слишком глубоко и никого, кроме них, мы тут не видели, так что стрельбу никто не услышит, а пуль у нас хватит.

(37) Недолго решавшись, пилоты выскочили из укрытия и открыли огонь. Несколько капюшонов сразу упало замертво. Те, кого 9 мм плюмбума не задели, выхватили церемониальные ножи и с диким криком побежали на стрелявших. Но попытка остановить пальбу оказалась тщетной. Через пару мгновений по центру лежала дюжина тел в капюшонах, из которых медленно вытекала тёмно-красная кровь. (38)

-Сраные психопаты, - плюнул Коблстоун.

-Ладно, брось, нужно помочь бедолаге, - сказал Боголюбов.

Подойдя к металлическому столу, солдаты обнаружили уже мёртвого обнажённого мужчину. Передняя часть его тела от грудной клетки до паха была вскрыта. Кожа была раскрыта, и разложена в разные стороны. Черепная коробка также была вскрыта, мозг изъят. Проще говоря, он был похож на расстегай, чем на труп человека, правда, внутри не доставало «начинки»: некоторые органы, которые уже успели вырезать нацистские оккультисты, лежали рядом с трупом или недалеко на круглом столе в тарелках. Возможно, они собрались съесть их, чтобы получить некую силу перед боем с приближающимися силами Коалиции. Рядом, у головы трупа стоял пюпитр, на которой лежал толстый чёрный гримуар с текстом на каком-то мёртвом или древнем, нераспространённом языке.

-Этого мы уже не спасём, может там мы найдём иных? – с циничной прохладой утвердил Михаил.

-Чёрт, да как ты можешь сохранять спокойствие?! – сдерживая рвотные позывы воскликнул Кайл Коблстоун.

-Если мы сейчас поддадимся страху и размякнем, то можем и не выбраться отсюда. Соберись, тюфяк! – крикнул Михаил на Кайла, которого в этот момент вывернуло. -Полегчало?

-Да, теперь полегче.

-Тогда двигай.

Подходя к проходу, солдаты наконец-таки нашли источник всей этой вони.

(39) Это оказалось то самое место, которое раскрыло глаза нашим героям о войне на земле и всей человеческой жестокости.  

Дойдя до комнаты, они увидели помещение размером с чердак. У стен стояли специальные приспособления для фиксации человеческих тел, клетки, орудия пыток. Все они находились в использовании, правда люди были уже мертвы.

  Мужчины, женщины, дети, пожилые люди – все трупы были изуродованы экспериментами евгеники. Хотя, по большому счёту, сложно это было причислить хоть к какой-то науке, скорее это делалось из-за нездорового интереса и вседозволенности – абсолютной властью оккультистов над этими людьми, которые вероятно являлись жителями поселения, или же свезёнными по заказу пленниками с оккупированных территорий.

  Комната была заполнена десятками трупов с лишними руками, ногами, головами, пришитыми где попало. И лишних частей тела не всегда было на одну больше. У некоторых были зашиты глаза, рот, нос. У кого-то вовсе отсутствовало всё, кроме головы и туловища. Стены были вымазаны кровью. На некоторых участках прослеживалась слоистая структура запёкшейся крови. Вероятно, здесь чаще всего происходили пытки и казни. От ужасной боли и страданий, которые происходили здесь, в углу на животе лежал труп. Бедолага из последних сил кровью пытался лишить себя мучений. На стене, возле вытянутой уже застолбеневшей руки ушедшего, было написано на древнем иврите «ש ָ ׁ ח ַ ת ‏ ». Надежда на приход темнокрылой Шахат было последним, что у него осталось.


Под звуки очередного выворачивания Кайла, в голове у Михаила было лишь одно: «Преисподняя обнажена пред Ним, и нет покрывала Аваддону». [16]


После нескольких опорожнений желудка, Кайл всё же выпрямился, утёр рот и произнёс:

-Слушай, давай уходить отсюда. Мы им уже не поможем, идём, - дёрнул за рукав пулемётчик.

-Да, не стоит долго здесь находится. Пойдём, только факел возьмём на обратный путь.

Михаил еле сдерживал рвотные позывы, и еле скрывал весь ужас, что он испытал, дабы не подкосить и без того шаткое ментальное положение Коблстоуна.

 Зал уже почти полностью залило кровью изрешечённых оккультистов. Также, солдаты заметили, что комната, в которую они вошли, была не единственная, в этом зале. Их впечатлённые глаза сначала заметили лишь ту, в которой горел свет. На самом же деле они располагались по периметру всего зала. Кто знает, сколько ещё замученных людей и загадок хранил в себе этот гипостиль и цитадель в целом.

Коблстоун достал факел. Раздался громкий гул, исходящий от стен помещения, которые начали дрожать:

-Что это было? – испугался англичанин.

-Может уже наши добрались до сюда и начали бомбить? Не знаю, давай выбираться отсюда, - ответил Михаил.

-Да уж, давай… - не успел договорить Кайл, как вдруг на него упала капелька воды. Потом через мгновение уже три капли. И буквально через несколько секунд со стен уже начали стекать целые потоки воды.

-БЕЖИИИМ!!! – в унисон прокричали герои.

Вода начала стекать уже не только со стен церемониальной комнат. Всё, где они проходили ранее, стремительно наполняло вода, отрывая куски стен с фантастической силой. Они будто очутились в потоке самой реки Стикс, правда здесь им не удосужится повстречать Харона, который бы помог им выбраться из воды. Затопило уже почти по пояс.

Наконец, они добежали до двери, с которой всё началось. Повезло, что открывалась она с этой стороны без всяких загадок: нужно было лишь встать на плитку возле неё, что и сделали солдаты, в панике подбежав к ней. Дверь опустилась и солдат вынесло к лестнице. Врата поднялись, предоставив стихии право стереть с лица земли весь ужас, творившийся за ними, скрыть это от глаз людей.

(40) Каким-то чудом сохранив факел в руках, правда уже потухший, Коблстоун вновь зажёг его об огонь во рту горгульи. Сказать честно, он был этому совсем не рад. Хоть они и выбрались из этого, вводящего в жар места, ужас на этом не кончился.

Заполучив источник света, они увидели стены по бокам лестницы. Они были обделаны человеческой кожей. Где-то был ровный участок кожи, где-то проглядывались соски, волосы, а где-то было просто натянуто лицо или вовсе вся кожа целиком. Осознав то, что, идя в темноте, они дотрагивались до этого, уже они оба были вывернуты в ту же секунду своими рефлексами вегетативной нервной системы.

Наконец, рвотные позывы утихли. Имея факел, они преодолели лестницу гораздо быстрее, чем в начале пути. (41) Очутившись снова в светлой комнате, оформленной в жёлто-красных оттенках с тихо играющей классической музыкой на фоне, им показалась, будто они попали в Рай.

Акт 5

Выбравшись только что из чего-то, подобного аду, солдаты, уже не опасаясь обнаружения, уселись на роскошный диван с декоративными подушечками и вырезанными подлокотниками, выполненный в стиле барокко.

Сидели они, смотря в одну точку, пытаясь перевести дыхание.

-Ну, что дальше делать будем? – пробубнил Коблстоун.

Михаил совсем выпал из реальности. То, что он увидел в «подвале», ломало все его представления. Раньше война для него была, некой смертоносной забавой, играя в которую, он вечно испытывал себя, проверял свои силы, способность постоять за себя в случае смертельной опасности. Теперь же, он увидел истинное лицо войны, весь её ужас. Увидел, на что способен человек, получивший безграничную власть над другим, по его мнению, недочеловеком, унтерменшем. Хотя, в числе мучеников были и солдаты Вермахта. Быть может, они были неизлечимо больны или ранены, и их предоставили на растерзание обезумевшим от силы нацистским оккультистам.

-Нужно выбираться отсюда. Попробуем совершить диверсию, какую сможем, может из окна генздания будет лучше обзор на поселение. Предадим огню обитель сатаны.

Солдаты, слегка прикряхтывая, встали и двинулись на верхний этаж.

В комнате, в которой располагался генштап данного перевалочного пункта было незастеклённое окно, резные ставни которого были открыты. Из него открывался фантастический вид на провинциальный европейский городок второй четверти двадцатого века. Повсюду также горели факелы, освещая улицы для часовых, слышалась характерная стридуляция сверчков.

Михаил взял бинокль, стоявший на высоком комоде возле окна, и начал разбирать варианты диверсии.

-Итак, как мои познания в немецком стремятся к нулю, будем пытаться определить на глаз, что может находиться в том или ином месте.

-Что ты бормочишь?

-Разбираю варианты, сам погляди! – Михаил протянул бинокль напарнику, -Итак, что мы имеем: по-видимому, склад с оружием на три часа.

-С чего ты решил, что это склад с оружием? – надменно спросил Коблстоун.

-Ну сам посуди, они заходят туда без оружия, а выходят с винтовками. И охраны у того здания больше остальных. Фрицы боятся, что туда проберётся шпион.

-Конечно, от такого запаса будет большой ба-бах, - перебил Боголюбова Коблстоун.

-Так, а на 10 часов возможный продовольственный склад. Оттуда слышны весёлые пьяные возгласы. Возможно, фрицы решили повеселиться перед последней битвой.

После некоторой неловкой паузы, Михаил дополнил. -Ну, на этом всё.

-Так какой план?

-Думаю, хватит пожара в боезапасе. Если рванёт, то заденет и соседние здания, когда мы уже будем далеко. А если не заденет, то нашим солдатам будем подарок в виде дезориентированных фрицев, бегущих в страхе и забитый под завязку склад с провизией. Ну, как тебе план?

-Неплохо, но как ты туда пройдёшь, гений?

-Пошли за мной.

Михаил вышел из «обсерватории» и указал на двух солдат, которых устранили диверсанты.

-Вот, надевай, - приказал Михайло.

-Ты спятил? Я не полезу в окровавленную одежду убитого фрица, - начинал ныть избалованный жизнью в семье английского графа. Жестокая война с её грязью, кровью, смертью. Да, его с молодых ногтей готовили в благородные рыцари. Но он не был готов драться не по рыцарским правилам. На этой войне, если ты увидишь противника, было божьим благословением, чтобы это была его спина, и ты мог первым всадить нож ему в спину. Но зачастую, своего убийцу ты даже не видел, а лишь слышал свист стремящихся упасть тебе на голову мин.

Поэтому то он и пошёл в ВВС. Здесь он себя чувствовал максимально в своей стезе. Но то, что произошло в подвале, очень резко и сильно ударило по его неподготовленной психике.

-Не ной, если хочешь выжить, нужно быть готовым ко всему, - подбадривал Михаил, - только морду надо умыть от грязи.

Кайл Коблстоун, сын графа Фиджеральда Коблстоуна, подданный рыцарь королевы сидел возле трупа и снимал окровавленную, уже успевшую прилипнуть к окоченевшему телу, одежду солдата, чтобы потом надеть на себя и прикинуться своим злейшим врагом.

Сквозь отвращение, солдаты кое-как всё же переоделись. Форма села на них как влитая. Старую же они спрятали в шкаф, но опознавательные знаки спрятали в карман, чтобы при встрече свои их сразу не пристрелили.

-Шнурки потуже завяжи, бежать придётся быстро и долго, - подметил Боголюбский.

Герои вышли на улицу. Мрак всё ещё поглощал улицу и лишь патрули давали ориентацию в пространстве для наших шпионов.


- Gute Nacht Bruder, - проходя мимо кивнули немецкие патрульные. [17]


Герои, слегка оторопев кивнули в ответ.

-Ну, с Богом, - выдохнув, прошептал Михаил Борисович, - Сюда.

Минуя ещё несколько патрулей, мужчины добрались до склада с оружием.

Внутри склад выглядел, словно дом ведьмы: снаружи сразу и не скажешь, что внутри он сможет вместить столько боеприпасов и винтовок. Тут были и артиллерийские припасы, и пулемёты с многометровыми патронными лентами, и сотни, если не тысячи винтовок и автоматов.

-Ну, что делать будем? – промолвил Коблстоун, оглядывая масштабы помещения.

Михаил окинул взглядом обстановку. Через пару минут мыслительного молчания, он вышел из здания. Скоро он вернулся, с охапкой сена, в котором они прятались от патрулей в начале своего пути, поджёг и положил в дальний угол деревянного амбара.

-Нужно уходить, скоро здесь всё будет греметь, - указывая на уже разгоревшийся угол здания, сказал Михаил. Выйдя на улицу, они поспешили к воротам. Светало.


- Hey wo bist du. Alle gehen zum Morgenmeeting. Verdammte Yankee-Schweine haben die Befestigungen durchbrochen, wir bereiten uns auf die Verteidigung vor, - подошли к героям три патрульных. [18]


-Нихт, Нихт, хай Гитля - не зная немецкого и ускоряя шаг отмахивались диверсанты.


-Hey, komm schon, steh auf, Hande hoch  - громко закричали немцы, догнав наших героев и нацелив ружья. [19]



(42) Выстрел. Ещё выстрел. Очередь. Обернувшись, немцы упустили с прицела Кайла и Михаила, чем они и воспользовались. Резко выхватив винтовки у слегка растерявшихся охранников, диверсанты вырубили их прикладами и бросились бежать. Правда, один оказался толстолобым в прямом смысле этого слова, и, притворившись нейтрализованным через пару мгновений, после побега солдат союзников закричал: «Saboteure, alarm, alarm» Взвыла сирена. [20]


В этот же момент за героями уже бежали все солдаты вермахта, которые услышали тревогу. Даже танк у пропускного пункта завёлся. Хорошо, что Коблстоун, пока Михаил выходил из склада, прихватил с собой гранату, которую он удачно кинул в люк танка. Взрыв разнёс весь КПП вместе с мостом, что значительно затрудняло погоню. Пробежав примерно километр, герои прыгнули в овраг.

Прогремел взрыв, словно сам Зевс спустился с небес. Солдаты выглянули из «природного окопа». Всё поселение было охвачено огнём и громыхало.

-Получилось, - плюхнулся на спину Коблстоун, протягивая ноги и звонко выдыхая, закрывая глаза.

-Слушай, а ловко ты это придумал, с гранатой, - похвалил напарника Михаил,
-Думаю, нас бы этот танк и накрыл, если бы не ты.

-Да ладно, не только тебе ведь придумки придумывать, - отмахивался Коблстоун.

-Ладно, привал кончился, пора выдвигаться, - сказал Михаил, накидывая ремешок от винтовки.

-Да ладно тебе, Майкл. Тут теперь ни одной нацисткой души, давай отдохнём, костёр разведём, поедим. Может, склад ещё уцелел, - ленился Коблстоун.

-Идти туда опасно, ещё не всё прогарело. Захотел пулю в лоб или без рук и ног остаться? – осторожначал Михаил.

-Ну, давай подождём до вечера. Там и сходим, посмотрим, если всё ещё горячо будет - просто переждём ночь у костерка. Чего бояться то, наши всё равно к нам на встречу идут. Наше спасение и награждение за подвиг – лишь вопрос времени, - скрестив ноги и подложив руки за голову, приговаривал сэр Коблстоун.

-Быстро ты переобулся – сначала идти не хотел, а теперь награды ждёшь.

-Что есть, то есть. Такие мы, англичане.

-Ой, трудяга. Ладно, я за дровами. Ты пока воды набери.

Михаил удалился в поисках хвороста для костра. Через какое-то время он вернулся с охапкой дров. Они развели костёр. Михаил снял каску. Проделал в ней с помощью ножа и камня две дырочки, продел в них тонкую палочку и налил воды. После кипячения Боголюбов достал еловых шишек, хвои, немного луговых цветов и две горсти ягод.

Через 5 минут они наслаждались горячим ягодно-цветочным напитком с хвойным ароматом под звуки сверчков, кваканье лягушек и треск костра. А от контраста приятной ночной прохлады, свежести и тепла костра и самодельного чая пробивались мурашки. Последний раз солдаты отдыхали совсем давно. Такие моменты на войне – большая редкость. Обычно вся радость заключается в том, что ты остался жив после ожесточённого кровопролития.

После несытного, но вкусного ужина солдатами овладел Морфей.

Что может быть прекраснее утреннего тумана под запах дотлевающей золы при абсолютной тишине? Тем более, когда эту тишину прерывает гудение танков, танков братьев по оружию, союзников, своих!

-Эй, вставай, лежебока, - будил Кайла Михаил, - наши приехали!

-А? Что? Кто такой «лежебока»? – бормотал, не открывая глаза, Коблстоун.

-Да вставай, пошли к нашим, а то уедут! – слегка ударил напарника Михаил.

-Ладно, иду, иду! - зевнув, причмакивая губами, сказал Кайл.

Боголюбов и Коблстоун, слегка сонные побрели в сторону войск союзников. Стоит ли говорить, что наших героев в немецкой форме не ожидал радушный приём.

Акт 6


-Стоять, Hä nde Hoch! – закричал один из солдат, стоящий возле тарахтящего танка, и, выпучив глаза от испуга, наставил на героев винтовку, удерживая её трясущимися от первых пережитых мясорубок руками. -Hä nde Hoch, кому сказал! – снова приказал рядовой. [21]


-Спокойно, молодой, - начал Михаил.


-Не двигаться! Nicht bewegen! – тыкнул испуганный, совсем ещё зелёный боец. [22]


-Ладно, тебе, Ник, опусти винтовку, - успокаивал только подошедший то ли сержант, то ли офицер Коалиции, - Это наш знаменитый американец Михаил Боголюбский и его напарник сын именитого герцога Кайл Коблстоун, - произнёс он с чётким британским акцентом. -Ну как вы, парни, в штабе уже думали, что вы погиб смертью храбрых, - приобняв героев, захохотал незнакомый знакомец, прижимая их дюжими руками к себе. Ростом и шириной плеч он был велик, поэтому эти движения для героев были, словно слон всё же обратил внимание на Моську.

После долгих приветствий и героических рассказов Михаила и Кайла, дружелюбный здоровяк сказал:

-Да-а-а… Нелегко вам пришлось. Сраные наци. Ну вы храбрецы, конечно, геро-о-ои!. Ладно, пора вам на базу. Вам на поле боя не место, ваша сила в воздухе, - вставая, на выдохе сказал старший.

Солдаты во главе с силачём вышли из палатки и подошли к офицерскому джипу, хлопнули дверьми и двинули в путь.

(43) По пути до штаба, расположенного на побережье, куда высаживались силы Коалиции, герои проезжали города, в которых погостила война. После бомбёжек и артобстрелов, на их месте остались лишь руины и почти разрушенные дома, птицы совсем перестали петь, стоял сильный запах гари и копоти. Проезжая по улице одного из таких городов, герои видели плачущих женщин, прикрывающих лицо руками, которые стояли возле руин своих домов, квартир. Пленные немцы помогали разгребать завалы солдатам Союзников.

  На улице лежали трупы, часто с оторванными конечностями, обезглавленные. Тела складировали в огромные кучи. Возле них стояло отделение солдат и медиков, позволявших родственникам попробовать опознать тела. Если оно было опознано, то военные отдавали тело, а остальные загружали в грузовики и увозили за город в сторону возвышавшегося над горизонтом большого чёрного столба дыма от огня.

Солдаты Коалиции пытались препятствовать мародёрам, но всё было тщетно – люди пытались обнести чужие уцелевшие квартиры, в надежде заместить свою утрату.


Проезжая тлеющие развалины города, Михаил заметил женщину, стоящую с плакатом «Vente de chaussures bé bé jamais porté es»[23]
Видимо, этой женщине уже были не к чему эти детские туфельки. Быть может, кому-то, кто остался без дома, они были нужнее. Доехав до штаба, Михаила поместили в госпиталь, организованный в уцелевшем поместье бывшего местного герцога Луи Савьера, где он провёл какое-то время, среди молодых исколеченных войной солдат в окружении не менее молодых красавиц медсестричек, пока не пришёл в себя. Позже он прибыл в генеральный штаб на Великобританию. Там его торжественно наградили Звездой Франции и Германии за доблестные заслуги в рядах Английской армии. После этого, он сбил ещё не один немецкий самолёт и уничтожил немало наземных целей. Спустя, примерно, ещё год баталий, нашего героя отправили домой, в США. Обрадованный победой сил Коалиции, он собрал вещи и двинулся в порт из уже ставших ему родными казарм.   (44)В каюте по радио играла музыка. Обнимая кружку горячего ароматного чая, Михаил смотрел в одну точку, осознавая, через что прошёл. Осознавая, как ему улыбнулась судьба быть воздушным асом, а не рядовым пехотинцем.  Да, в воздухе было жарко, но тот ад, что творился на земле, ни с чем не сравнится. Он вспоминал, сколько бомб он сбросил, сколько самолётов сбил, сколько семей лишил мужей, отцов, сыновей и братьев и представлял себя на их месте. А что, если бы в один момент ему не повезло? Война ужасна с любой стороны. Она приносит горе обеим сторонам, при чём их же руками. Подлость войн ещё в том, что самые жестокие из них начинаются совсем с незначительных, малых конфликтов, которых потом даже никто не может вспомнить.

Никто, бывший на войне никогда не возвращается прежним - что-то внутри умирает, иногда перерождается, но в большинстве случаев просто отваливается и ничем больше это не пришьёшь обратно.

Есть у военных, и уже ветеранов, одна общая особенность, проявляемая в независимости, где ты служил и как.

Мы не говорим о смерти – заменяем аллегориями и эвфемизмами, обрываем, недосказав это заветное слово. Это распространено даже в быту. Мы не говорим в последний раз, мы говорим в крайний раз. По иронии судьбы человек всё равно погибает, когда попадает на поле боя, внутри. Каждый по-разному, но с одним последствием – возвращаемся не теми, кем были.

Поэтому существуют формальные и неформальные законы войны, которые нельзя переступать, даже если это кажется единственным выходом, в первую очередь потому, что отдача ударит по тебе, по твоей психике, а самый главный ресурс армии – здоровые воины. Михаила Боголюбова можно назвать очень талантливым солдатом, асом, если хотите. Он приковывал себя ради выполнения задачи: менялся, переносил любые физические тяготы, подстраивал психику под обстоятельства ради одного – закончить войну. Но он не учёл, что даже самая крепкая психика не способна выдержать всех ужасов войны и остаться здоровой. Рано или поздно наступает предел, который невозможно перешагнуть без трагических последствий.

(45)Наконец, Михаил прибыл домой. В голове боролись глубокая рефлексия и запах мирного морского прибоя. Проезжая по солнечному мирному Майами, солдат вспоминал детство. За время войны он совсем позабыл этот город, да и мегаполис достаточно сильно изменился: преумножилось количество высоток и их размер, достигавший уже, казалось, небес, слегка изменилась мода. Подъезжая к родным, уже достаточно потрёпанным баракам, Михаил заметил множество полицейских машин. Не доехав до парадной, он вышел из такси и подбежал к полицейским уже собиравшихся разъехаться по участкам:

-Офицер, что произошло? – недоумевал герой.

-Сэр, отойдите, пожалуйста! – отодвигал рукой полицейский, попутно сматывая полицейскую ленту, чтобы освободить дорогу для проезда.

Не удовлетворённый ответом скупого на слова полицейского, герой поспешил в здание. Возле стойки сидел Нестор Иванович, прикрывая лицо руками:

-Дядя Нестор, что случилось?

-Убили, Мишка… Родителей твоих убили… - заливаясь слезами прохлюпал Махно.

-Как?! – оторопел герой и взметнул к родительской квартире. Дверь была раскрыта, но проход в квартиру опечатан полицейской лентой. Внутри всё было сплошь в крови. Тел не было. Полицейские уже успели их убрать.

-Нет, нет… НЕЕЕТ! – зарыдал Михаил, упав на колени.

-Кто-то ворвался в квартиру ночью, пока все спали, - положа руку на плечо Михаила произнёс Нестор. -Хорошо, что ты не застал тела…Они были изуродованы ножевыми ранениями. Наверное, из-за орудия убийства никто ничего не услышал. Я сутра обхожу всех жильцов… Ну ты знаешь… Так вот я их нашёл. Совсем уже бледных и бездыханных…

-Зачем кому-то их убивать? Что-нибудь украли? – промолвил колеблющимся голосом Михаил, после паузы молчаливого рыдания.

-Этого знать не могу… Тут только полиция знает… Съезжать тебе надо, Миш. Не место тебе тут.

Смерть родителей. Когда отнимают жизнь дорогого человека, сердце легко наполняется тьмой. Хочется наказать виновного. Гнев вытесняет печаль, светлые воспоминания о человеке, которые нам так будут нужны без него.

Миша больше никогда не увидит сверкающих зелёных глаз мамы. Больше не обнимет её после вкусного обеда. Не попрактикуется с папой в драке против уличных мерзавцев, не спросит у него совета, не сходит с ним на охоту или рыбалку в осенний, багряно-золотой лес в каникулы.

Кто может быть готов к такому? Наш герой был не из таких. К позднему вечеру он был уже совсем не в состоянии идти. Упав посреди дороги от воздействия крепкого алкоголя, он совсем не хотел жить. Он был так опечален, так опустошён. Что теперь будет? Что теперь делать? К кому теперь обратиться за помощью? К кому мечтать вернуться с войны, на которую уже совсем скоро нужно возвращаться?

К счастью, полиция в США работала хорошо, и пролежал он так недолго.

Пьяное времяпрепровождение в прохладной клетке по соседству с местными пьяницами и бездомными – разве это достойно героя войны?

Именно этот вопрос задал и офицер, вошедший в камеру:

-Михаил, идём, нужно переговорить, - потянул капитан.

-Никуда я не пойду, - промямлил пьяным наречием Михаил, тщетно сопротивляясь крепкой хватке и высокой силе профессионального солдата.

Оказавшись через пару минут в допросной, офицер начал свой доклад:

-Послушай, нам доложили, что у тебя произошло…

-Иди нахрен, чудила! – перебил в стельку пьяный Михаил.

-Очнись, солдат! - получил пощёчину герой. -После такого, тебе было разрешено не продолжать службу в армии Соединённых Штатов. Как протрезвеешь, ты должен будешь пройти процедуру получения гражданства. А насчёт работы не беспокойся. С твоим опытом военного, в полиции тебя с руками оторвут. Может это поможет тебе развеется, забыть горе, наказывая ублюдков, каждодневно принося горе другим, грабя, убивая насилуя. Ты понял?

-Да, офицер – похныкивая произнёс Михаил, прикусывая губу.

Его переполняли эмоции: с одной стороны, боль от недавней утраты родителей, с другой – радость за то, что теперь он будет жить в этой стране не на птичьих правах.

На следующее утро, он пришёл в местный полицейский участок:

-Добрый день, офицер. Я Майкл Боголюбский. Мне сказали подойти насчёт работы, - начал герой.

-Кто, кто? – слегка поперхнулся пончиком с чёрным как мрак кофе, сняв ноги со стола лысяющий, но с выразительными ухоженными гусарскими усиками, офицер.

-Майкл Боголюбский. За меня поручились в военном Министерстве, - повторил Михаил.

-Кхм-Кхм… Так, мужчина, мне не поступало никакого приказа о Михаиле, Майкле или ещё кого там, Боголюбском, вы, наверное, что-то путаете.

-Да как же, вчера приходил офицер… - остановился Михаил. Будучи в пьяном угаре, пытаясь потушить пламя утраты, он совсем забыл спросить имя того офицера, а лицо его было словно в тумане, будто бы он его никогда и не видел, будто бы его никогда и не было.

  -Ну? Какой офицер? – не терпел усатик, немного злившийся из-за прерванного ланча.

-Я хотел бы устроиться на работу, офицер. Есть у вас свободные места?

-Ах, так бы сразу и сказали. Да, у нас как раз не хватает рук в участке, многие не вернулись с войны… Какой у вас опыт в данной области? – посветлел офицер.

-В полиции я никогда не работал, но…

-О-о-о… Ну тогда давай, шагай отсюда, парень, - заважничал офицер, - тебе тут не место без опыта, тут такое в городе творится, тебя пристрелят, как только значок нацепишь!

Михаил утратил какое-либо желание договаривать и просто положил свою медаль на стол.

-Ух, ты! А это ещё что? Воевал?

-Перед вами легендарный ас армии США – Михаил Боголюбский, - гордо произнёс герой.

-Ну ладно, дело твоё, конечно, инструктаж ты пройдёшь, но дальше, пеняй на себя и напарника, если его не подстрелят раньше тебя.

-Когда можно начать?

-Приходи завтра, мы подготовим для тебя документы и инвентарь.

На следующее утро, Михаил блестяще справился с испытаниями, ему выдали оружие и полицейский значок, бросающийся ослепляющими бликами солнца вечно горячего Майами.

Вот и подошла к концу вторая часть истории нашего героя. Уже большая часть жизни позади. Позади столько трудностей, потерь, горя и несчастья вперемешку с редкими лучиками добра. Начало уже абсолютно полной, самостоятельной взрослой жизни, ведь старше него уже никого не осталось из близких. Не к кому обратиться за советом, за помощью, ведь он сам стал тем, к кому обращаются за этим. Кто знает, куда приведёт его служба в полиции Майами - в этом, уже не таком уж и ярком и солнечном городе, что был раньше, диаметрально поменявшемуся за время войны. А может, это всего лишь восприятие главного героя? Об этом нам поведает уже третья глава.

 


[1] Агалы (лат. Ahala) — ветвь римского рода Сервилиев. ранее упоминалось в древних русских летописях как АГАЛ, так называли людей с могущественной силой и бесстрашием которые принимали алкоголь в виде эликсира здоровья.

[2] Сци́ лла и Хари́ бда — морские чудища из древнегреческой мифологии. Харибда в древнегреческом эпосе — олицетворённое представление всепоглощающей морской пучины

[3] Выражение _на птичьих правах_ означает " не имея прочного положения, прав, обеспечения и т. п.

[4] Привет! Куда мы направляемся?

[5] О, сэр, вы из России. Вам повезло, что у нас здесь есть русский район. Я отведу вас туда.

[6] Да, пристегните ремни безопасности, пожалуйста!

[7] О, конечно. Хорошо, один рубль

[8] Майкл, возьми гребаную зенитную пушку!

[9] БЕГИ

[10]Люфтва́ ффе (нем. Luftwaffe — воздушный род войск) — название германских военно-воздушных сил в составе вооружённых сил Германии (рейхсвер, вермахт, бундесвер). В русскоязычном сегменте это название чаще всего обычно применяется к ВВС периода нацистской Германии

[11] Майкл, сбрось его с хвост! Майкл!!! . - Майкл, черт возьми, мы падаем!!

[12]КПП -  контрольно-пропускной пункт

[13]Рисовый пудинг(уайпот) — блюдо из риса, смешанного с водой или молоком, иногда с добавлением других ингредиентов. В различных случаях используется либо как десерт, либо как основное блюдо чаще всего на ужин. В качестве десерта обычно подают с сахаром или другим подсластителем.

[14] Храбрость заменяет стены (в переводе с латинского)

[15] Оставь надежду всяк сюда входящий

[16] Еврейский термин " Аваддон" (иврит: א ֲ ב ַ ד ּ ו ֹ ן Аваддон, что означает " гибель" ) и его греческий эквивалент " Аполлион" (греч. ἀ π ο λ λ ω ν, Аполлион) появляются в Библии как место разрушения и архангел бездны

Аваддон – ангел смерти

[17] Доброй ночи, брат (с нем)

[18] Эй, вы куда. Все идут на утренний сбор. Сраные свиньи янки пробились через укрепления, мы готовимся к обороне (с нем )

[19] Эй, а ну стоять, руки вверх! (с нем)

[20] Диверсанты, тревога, тревога (с нем)

[21] руки вверх

[22] Не двигайся

[23] продам детские туфли неношеные
  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.