А.Т.Твардовский.. Теркин на том свете

А. Т. Твардовский.

Теркин на том свете

x x x

Тридцати неполных лет –

Любо ли не любо –

Прибыл Теркин На тот свет,

А на этом убыл.

Убыл-прибыл в поздний час

Ночи новогодней.

Осмотрелся в первый раз

Теркин в преисподней…

Так пойдет – строка в строку

Вразворот картина.

Но читатель начеку:

– Что за чертовщина!

– В век космических ракет,

Мировых открытий –

Странный, знаете, сюжет

– Да, не говорите!...

– Ни в какие ворота.

– Тут не без расчета…

– Подоплека не проста.

– То-то и оно-то…

x x x

И держись: наставник строг

Проницает с первых строк…

Ах, мой друг, читатель-дока,

Окажи такую честь:

Накажи меня жестоко,

Но изволь сперва прочесть.

Не спеши с догадкой плоской,

Точно критик-грамотей,

Всюду слышать отголоски

Недозволенных идей.

И с его лихой ухваткой

Подводить издалека –

От ущерба и упадка

Прямо к мельнице врага.

И вздувать такие страсти

Из запаса бабьих снов,

Что грозят Советской власти

Потрясением основ.

Не ищи везде подвоха,

Не пугай из-за куста.

Отвыкай. Не та эпоха –

Хочешь, нет ли, а не та!

И доверься мне по старой

Доброй дружбе грозных лет:

Я зазря тебе не стану

Байки баять про тот свет.

Суть не в том, что рай ли с адом,

Черт ли, дьявол – все равно:

Пушки к бою едут задом, –

Это сказано давно…

Вот и все, чем автор вкратце

Упреждает свой рассказ,

Необычный, может статься,

Странный, может быть, подчас.

Но – вперед. Перо запело.

Что к чему – покажет дело.

x x x

Повторим: в расцвете лет,

В самой доброй силе

Ненароком на тот свет

Прибыл наш Василий.

Поглядит – светло, тепло,

Ходы-переходы –

Вроде станции метро,

Чуть пониже своды.

Перекрытье – не чета

Двум иль трем накатам.

Вот где бомба ни черта

Не проймет – куда там!

(Бомба! Глядя в потолок

И о ней смекая,

Теркин знать еще не мог,

Что – смотря какая.

Что от нынешней – случись

По научной смете –

Так, пожалуй, не спастись

Даже на том свете. )

И еще – что явь, что сон –

Теркин не уверен,

Видит, валенками он

Наследил у двери.

А порядок, чистота –

Не приткнуть окурок.

Оробел солдат спроста

И вздохнул:

– Культура…

Вот такие бы везде

Зимние квартиры.

Поглядим – какие где

Тут ориентиры.

Стрелка «Вход». А «Выход»? Нет.

Ясно и понятно:

Значит, пламенный привет, –

Путь закрыт обратный.

Значит, так тому и быть,

Хоть и без привычки.

Вот бы только нам попить

Где-нибудь водички.

От неведомой жары

В горле зачерствело.

Да потерпим до поры,

Не в новинку дело.

Видит Теркин, как туда,

К станции конечной,

Прибывают поезда

Изо мглы предвечной.

И выходит к поездам,

Важный и спокойный,

Того света комендант –

Генерал-покойник.

Не один – по сторонам

Начеку охрана.

Для чего – судить не нам,

Хоть оно и странно:

Раз уж списан ты сюда,

Кто б ты ни был чином,

Впредь до Страшного суда

Трусить нет причины.

По уставу, сделав шаг,

Теркин доложился:

Мол, такой-то, так и так,

На тот свет явился.

Генерал, угрюм на вид,

Голосом усталым:

– Ас которым, – говорит, –

Прибыл ты составом?

Теркин – в струнку, как стоял,

Тем же самым родом:

– Я, товарищ генерал,

Лично, пешим ходом.

– Как так пешим?

– Виноват.

(Строги коменданты! )

– Говори, отстал, солдат,

От своей команды?

Так ли, нет ли – все равно

Спорить не годится.

– Ясно! Будет учтено.

И не повторится.

– Да уж тут что нет, то нет,

Это, брат, бесспорно,

Потому как на тот свет

Не придешь повторно.

Усмехнулся генерал:

– Ладно. Оформляйся.

Есть порядок – чтоб ты знал –

Тоже, брат, хозяйство.

Всех прими да всех устрой –

По заслугам место.

Кто же трус, а кто герой –

Не всегда известно.

Дисциплина быть должна

Четкая до точки:

Не такая, брат, война,

Чтоб поодиночке…

Проходи давай вперед –

Прямо по платформе.

– Есть идти! –

И поворот

Теркин дал по форме.

И едва за стрелкой он

Повернул направо –

Меж приземистых колонн –

Первая застава.

Тотчас все на карандаш:

Имя, номер, дату.

– Аттестат в каптерку сдашь,

Говорят солдату.

Удивлен весьма солдат:

– Ведь само собою –

Не положен аттестат

Нам на поле боя.

Раз уж я отдал концы –

Не моя забота.

– Все мы, братец, мертвецы,

А порядок – вот он.

Для того ведем дела

Строго – номер в номер, –

Чтобы ясность тут была,

Правильно ли помер.

Ведь случалось иногда –

Рана несмертельна,

А его зашлют сюда,

С ним возись отдельно.

Помещай его сперва

В залу ожиданья…

(Теркин мельком те слова

Принял во вниманье. )

– Ты понятно, новичок,

Вот тебе и дико.

А без формы на учет

Встань у нас поди-ка.

Но смекнул уже солдат:

Нет беды великой.

То ли, се ли, а назад

Вороти поди-ка.

Осмелел, воды спросил:

Нет ли из-под крана?

На него, глаза скосив,

Посмотрели странно.

Да вдобавок говорят,

Усмехаясь криво:

– Ты еще спросил бы, брат,

На том свете пива…

И довольны все кругом

Шуткой той злорадной.

Повернул солдат кру-гом:

– Будьте вы неладны…

Позади Учетный стол,

Дальше – влево стрелки.

Повернул налево – стоп, Смотрит:

Стол проверки.

И над тем уже Столом –

Своды много ниже,

Свету меньше, а кругом –

Полки, сейфы, ниши;

Да шкафы, да вертлюги

Сзади, как в аптеке;

Книг толстенных корешки,

Папки, картотеки.

И решеткой обнесен

Этот Стол кромешный

И кромешный телефон

(Внутренний, конечно).

И доносится в тиши

Точно вздох загробный:

– Авто-био опиши

Кратко и подробно…

Поначалу на рожон

Теркин лезть намерен:

Мол, в печати отражен,

Стало быть, проверен.

– Знаем: «Книга про бойца».

– Ну так в чем же дело?

– «Без начала, без конца» –

Не годится в «Дело».

– Но поскольку я мертвец…

– Это толку мало.

– …То не ясен ли конец?

– Освети начало.

Уклоняется солдат:

– Вот еще обуза.

Там же в рифму все подряд,

Автор – член союза…

– Это – мало ли чего,

Той ли меркой мерим.

Погоди, и самого

Автора проверим…

Видит Теркин, что уж тут

И беда, пожалуй:

Не напишешь, так пришьют

От себя начало.

Нет уж, лучше, если сам.

И у спецконторки,

Примостившись, написал

Авто-био Теркин.

x x x

По графам: вопрос – ответ.

Начал с предков – кто был дед.

«Дед мой сеял рожь, пшеницу,

Обрабатывал надел.

Он не ездил за границу,

Связей также не имел.

Пить – пивал. Порой без шапки

Приходил, в сенях шумел.

Но, помимо как от бабки,

Он взысканий не имел.

Не представлен был к награде,

Не был дед передовой.

И отмечу правды ради –

Не работал над собой.

Уклонялся.

И постольку Близ восьмидесяти лет

Он не рос уже нисколько,

Укорачивался дед…»

x x x

Так и далее – родных

Отразил и близких,

Всех, что числились в живых

И посмертных списках.

Стол проверки бросил взгляд

На его работу:

– Расписался? То-то, брат.

Следующий – кто там?

Впрочем, стой, – перелистал,

Нет ли где помарок.

– Фотокарточки представь

В должных экземплярах...

Докажи тому Столу:

Что ж, как не запасся,

Как за всю войну в тылу

Не был ты ни часа.

– До поры была со мной

Карточка из дома -

Уступить пришлось одной,

Скажем так, знакомой...

Но суров закон Стола,

Голос тот усопший:

– Это личные дела,

А порядок общий.

И такого никогда

Не знавал при жизни -

Слышит:

– Палец дай сюда,

Обмакни да тисни.

Передернуло всего,

Но махнул рукою.

– Палец? Нате вам его.

Что еще другое?..

Вышел Теркин на простор

Из-за той решетки.

Шаг, другой – и вот он, Стол

Медсанобработки.

Подошел – не миновать

Предрешенной встречи.

И, конечно же, опять

Не был обеспечен.

Не подумал, сгоряча

Протянувши ноги,

Что без подписи врача

В вечность нет дороги;

Что и там они, врачи,

Всюду наготове

Относительно мочи

И солдатской крови.

Ахнул Теркин:

– Что за черт,

Что за постановка:

Ну как будто на курорт

Мне нужна путевка!

Сколько всяческой возни

В их научном мире.

Вдруг велят:

– А ну, дыхни,

Рот разинь пошире.

Принимал?

– Наоборот. -

И со вздохом горьким:

– Непонятный вы народ, -

Усмехнулся Теркин.

– Кабы мне глоток-другой

При моем раненье,

Я бы, может, ни ногой

В ваше заведенье...

x x x

Но солдат – везде солдат:

То ли, се ли – виноват.

Виноват, что в этой фляге

Не нашлось ни капли влаги, -

Старшина был скуповат,

Не уважил – виноват.

Виноват, что холод жуткий

Жег тебя вторые сутки,

Что вблизи упал снаряд,

Разорвался – виноват.

Виноват, что на том свете

За живых мертвец в ответе.

Но молчи, поскольку – тлен,

И терпи волынку.

Пропустили сквозь рентген

Всю его начинку.

Не забыли ничего

И науки ради

Исписали на него

Толстых три тетради.

Молоточком – тук да тук,

Хоть оно и больно,

Обстучали все вокруг -

Чем-то недовольны.

Рассуждают – не таков

Запах. Вот забота:

Пахнет парень табаком

И солдатским потом.

Мол, покойник со свежа

Входит в норму еле,

Словно там еще душа

Притаилась в теле.

Но и полных данных нет,

Снимок, что ль, нечеткий.

– Приготовься на предмет

Общей обработки.

– Баня? С радостью туда,

Баня – это значит

Перво-наперво – вода.

– Нет воды горячей.

– -Ясно! Тот и этот свет

В данном пункте сходны.

И холодной тоже нет?

– Нету. Душ безводный. -

Вот уж это никуда! -

Возмутился Теркин.

– Здесь лишь мертвая вода.

– Ну, давайте мертвой.

– Это – если б сверху к нам,

Поясняет некто, -

Ты явился по частям,

То есть некомплектно.

Мы бы той тебя водой

Малость покропили,

Все детали меж собой

В точности скрепили.

И готов – хоть на парад -

Ты во всей натуре...

Приступай давай, солдат,

К общей процедуре.

Снявши голову, кудрей

Не жалеть, известно.

– Ах, валяйте, да скорей,

Мне бы хоть до места...

Раз уж так пошли дела,

Не по доброй воле,

Теркин ищет хоть угла

В мрачной той юдоли.

С недосыпу на земле,

Хоть как есть, в одеже,

Отоспаться бы в тепле -

Ведь покой положен.

Вечный, сказано, покой -

Те слова не шутки.

Ну, а нам бы хоть какой,

Нам бы хоть на сутки.

Впереди уходят вдаль,

В вечность коридоры -

Того света магистраль, -

Кверху семафоры.

И видны за полверсты,

Чтоб тебе не сбиться,

Указателей персты,

Надписи, таблицы...

Строгий свет от фонарей,

Сухость в атмосфере.

А дверей – не счесть дверей,

И какие двери!

Все плотны, заглушены

Способом особым,

Выступают из стены

Вертикальным гробом.

И какую ни открой -

Ударяет сильный,

Вместе пыльный и сырой,

Запах замогильный.

И у тех, что там сидят,

С виду как бы люди,

Означает важный взгляд:

«Нету. И не будет».

Теркин мыслит: как же быть,

Где искать начало?

«Не мешай руководить! » -

Надпись подсказала.

Что тут делать? Наконец

Набрался отваги -

Шасть к прилавку, где мертвец

Подшивал бумаги.

Мол, приписан к вам в запас

Вечный – и поскольку

Нахожусь теперь у вас,

Мне бы, значит, койку...

Взглядом сонным и чужим

Тот солдата смерил,

Пальцем – за ухо – большим

Указал на двери

В глубине.

Солдат – туда,

Потянул за ручку.

Слышит сзади:

– Ах, беда

С этою текучкой...

Там за дверью первый стол, -

Без задержки следуй -

Тем же, за ухо, перстом

Переслал к соседу.

И вели за шагом шаг

Эти знаки всуе,

Без отрыва от бумаг

Дальше указуя.

Но в конце концов ответ

Был членораздельный:

– Коек нет. Постели нет.

Есть приклад постельный.

– Что приклад? На кой он ляд?

Как же в этом разе?

– Вам же ясно говорят:

Коек нет на базе.

Вам же русским языком...

Простыни в просушке.

Может выдать целиком

Стружки

Для подушки.

Соответственны слова

Древней волоките:

Мол, не сразу и Москва,

Что же вы хотите?

Распишитесь тут и там,

Пропуск ваш отмечен.

Остальное – по частям.

– Тьфу ты! – плюнуть нечем.

Смех и грех: навек почить,

Так и то на деле

Было б легче получить

Площадь в жилотделе.

Да притом, когда б живой

Слышал речь такую,

Я ему с его «Москвой»

Показал другую.

Я б его за те слова

Спосылал на базу.

Сразу ль, нет ли та «Москва»,

Он бы понял сразу!

Я б ему еще вкатил

По гвардейской норме,

Что такое фронт и тыл -

Разъяснил бы в корне...

И уже хотел уйти,

Вспомнил, что, пожалуй,

Не мешало б занести

Вывод в книгу жалоб.

Но отчетлив был ответ

На вопрос крамольный:

– На том свете жалоб нет,

Все у нас довольны.

Книги незачем держать, -

Ясность ледяная.

– Так, допустим. А печать -

Ну хотя б стенная?

– Как же, есть.

Пройти пустяк -

За угол направо.

Без печати – как же так,

Только это зря вы...

Ладно.

Смотрит – за углом -

Орган того света.

Над редакторским столом -

Надпись: «Гробгазета».

За столом – не сам, так зам, -

Нам не все равно ли, -

– Я вас слушаю, – сказал,

Морщась, как от боли.

Полон доблестных забот,

Перебил солдата:

– Не пойдет. Разрез не тот.

В мелком плане взято.

Авторучкой повертел.

– Да и места нету.

Впрочем, разве что в Отдел

Писем без ответа...

И в бессонный поиск свой

Вникнул снова с головой.

Весь в поту, статейки правит,

Водит носом взад-вперед:

То убавит, то прибавит,

То свое словечко вставит,

То чужое зачеркнет.

То его отметит птичкой,

Сам себе и Глав и Лит,

То возьмет его в кавычки,

То опять же оголит.

Знать, в живых сидел в газете,

Дорожил большим постом.

Как привык на этом свете,

Так и мучится на том.

Вот притих, уставясь тупо,

Рот разинут, взгляд потух.

Вдруг навел на строчки лупу,

Избоченясь, как петух.

И последнюю проверку

Применяя, тот же лист

Он читает снизу кверху,

А не только сверху вниз.

Верен памятной науке,

В скорбной думе морщит лоб.

Попадись такому в руки

Эта сказка – тут и гроб!

Он отечески согретым

Увещаньем изведет.

Прах от праха того света,

Скажет: что еще за тот?

Что за происк иль попытка

Воскресить вчерашний день,

Неизжиток

Пережитка

Или тень на наш плетень?

Впрочем, скажет, и не диво,

Что избрал ты зыбкий путь.

Потому – от коллектива

Оторвался – вот в чем суть.

Задурил, кичась талантом, -

Да всему же есть предел, -

Новым, видите ли, Дантом

Объявиться захотел.

Как же было не в догадку -

Просто вызвать на бюро

Да призвать тебя к порядку,

Чтобы выправил перо.

Чтобы попусту бумагу

На авось не тратил впредь:

Не писал бы этак с маху -

Дал бы планчик просмотреть.

И без лишних притязаний

Приступал тогда к труду,

Да последних указаний

Дух всегда имел в виду.

Дух тот брал бы за основу

И не ведал бы прорух...

Тут, конечно, автор снова

Возразил бы:

– Дух-то дух.

Мол, и я не против духа,

В духе смолоду учен.

И по части духа -

Слуха,

Да и нюха -

Не лишен.

Но притом вопрос не праздный

Возникает сам собою:

Ведь и дух бывает разный -

То ли мертвый, то ль живой.

За свои слова в ответе

Я недаром на посту:

Мертвый дух на этом свете

Различаю за версту.

И не той ли метой мечен

Мертвых слов твоих набор.

Что ж с тобой вести мне речи -

Есть с живыми разговор!

Проходите без опаски

За порог открытой сказки

Вслед за Теркиным моим -

Что там дальше – поглядим.

Помещенья вроде ГУМа -

Ходишь, бродишь, как дурной.

Только нет людского шума -

Всюду вечный выходной.

Сбился с ног, в костях ломота,

Где-нибудь пристать охота.

x x x

Галереи – красота,

Помещений бездна,

Кабинетов до черта,

А солдат без места.

Знать не знает, где привал

Маеты бессонной,

Как тот воин, что отстал

От своей колонны.

Догони – и с плеч гора,

Море по колено.

Да не те все номера,

Знаки и эмблемы.

Неизвестных столько лиц,

Все свои, все дома.

А солдату – попадись

Хоть бы кто знакомый.

Всем по службе недосуг,

Смотрят, не вникая...

И не ждал, не думал – вдруг

Встреча. Да какая!

В двух шагах перед тобой

Друг-товарищ фронтовой.

Тот, кого уже и встретить

Ты не мог бы в жизни сей.

Но и там – и на том свете -

Тоже худо без друзей...

Повстречал солдат солдата,

Друга памятных дорог,

С кем от Бреста брел когда-то,

Пробираясь на восток.

С кем расстался он, как с другом

Расстается друг-солдат,

Второпях – за недосугом

Совершить над ним обряд.

Не посетуй, что причалишь

К месту сам, а мне – вперед.

Не прогневайся, товарищ.

И не гневается тот.

Только, может, в миг прощальный,

Про себя, живой солдат

Тот безропотно-печальный

И уже нездешний, дальний,

Протяженный в вечность взгляд

Навсегда в душе отметит,

Хоть уже дороги врозь...

– Друг-товарищ, на том свете -

Вот где встретиться пришлось...

Вот он – в блеклой гимнастерке

Без погон -

Из тех времен.

" Значит, все, – подумал Теркин, -

Я – где он.

И все – не сон".

– Так-то брат... -

Слова излишни.

Поздоровались. Стоят.

Видит Теркин: друг давнишний

Встрече как бы и не рад.

По какой такой причине -

На том свете ли обвык

Или, может, старше в чине

Он теперь, чем был в живых?

– Так-то, Теркин...

– Так, примерно:

Не понять – где фронт, где тыл.

В окруженье – в сорок первом -

Хоть какой, но выход был.

Был хоть запад и восток,

Хоть в пути паек подножный,

Хоть воды, воды глоток!

Отоспись в чащобе за день,

Ночью двигайся. А тут?

Дай хоть где-нибудь присядем -

Ноги в валенках поют...

Повернули с тротуара

В глубь задворков за углом,

Где гробы порожней тарой

Были свалены на слом.

Размещайся хоть на дневку,

А не то что на привал.

– Доложи-ка обстановку,

Как сказал бы генерал.

Где тут линия позиций, -

Жаль, что карты нет со мной, -

Ну, хотя б-в каких границах

Расположен мир иной?..

– Генерал ты больно скорый,

Уточнился бы сперва:

Мир иной – смотря который, -

Как-никак их тоже два.

И от ног своих разутых,

От портянок отвлечен,

Теркин – тихо:

– Нет, без шуток?.. -

Тот едва пожал плечом.

– Ты-то мог не знать – заглазно.

Есть тот свет, где мы с тобой,

И конечно, буржуазный

Тоже есть, само собой.

Всяк свои имеет стены

При совместном потолке.

Два тех света, две системы,

И граница на замке.

Тут и там свои уставы

И, как водится оно, -

Все иное – быт и нравы...

– Да не все ли здесь равно?

– Нет, брат, – все тому подобно,

Как и в жизни – тут и там.

– Но позволь: в тиши загробной

Тоже – труд, и капитал,

И борьба, и все такое?..

– Нет, зачем. Какой же труд,

Если вечного покоя

Обстановка там и тут.

– Значит, как бы в обороне

Загорают – тут и там?

– Да. И, ясно, прежней роли

Не играет капитал.

Никакой ему лазейки,

Вечность вечностью течет.

Денег нету ни копейки,

Капиталу только счет.

Ну, а в части распорядка -

Наш подъем – для них отбой,

И поверка, и зарядка

В разный срок, само собой.

Вот и все тебе известно,

Что у нас и что у них.

– Очень, очень интересно...

– Теркин в горести поник.

– Кто в иную пору прибыл,

Тот как хочешь, а по мне -

Был бы только этот выбор, -

Я б остался на войне.

На войне о чем хлопочешь?

Ждешь скорей ее конца.

Что там слава или почесть

Без победы для бойца.

Лучше нет – ее, победу,

Для живых в бою добыть.

И давай за ней по следу,

Как в жару к воде – попить.

Не о смертном думай часе -

В нем ли главный интерес:

Смерть -

Она всегда в запасе,

Жизнь – она всегда в обрез.

– Так ли, друг?

– Молчи, вояка,

Время жизни истекло.

– Нет, скажи: и так, и всяко,

Только нам не повезло.

Не по мне лежать здесь лежнем,

Да уж выписан билет.

Ладно, шут с ним, с зарубежным,

Говори про наш тот свет.

– Что ж, вопрос весьма обширен.

Вот что главное усвой:

Наш тот свет в загробном мире -

Лучший и передовой.

И поскольку уготован

Всем нам этак или так,

Он научно обоснован -

Не на трех стоит китах.

Где тут пекло, дым иль копоть

И тому подобный бред?

– Все же, знаешь, сильно топят, -

Вставил Теркин, – мочи нет.

– Да не топят, зря не сетуй,

Так сдается иногда.

Кто по-зимнему одетый

Транспортирован сюда.

Здесь ни холодно, ни жарко -

Ни полена дров, учти.

Точно так же – райских парков

Даже званья не найти.

С басней старой все несходно -

Где тут кущи и сады?

– А нельзя ль простой, природной

Где-нибудь глотнуть воды?

– Забываешь, Теркин, где ты,

Попадаешь в ложный след:

Потому воды и нету,

Что, понятно, спросу нет.

Недалек тот свет соседний,

Там, у них, на старый лад -

Все пустые эти бредни:

Свежесть струй и адский чад.

И запомни, повторяю:

Наш тот свет в натуре дан:

Тут ни ада нет, ни рая,

Тут – наука, там – дурман...

Там у них устои шатки,

Здесь фундамент нерушим,

Есть, конечно, недостатки, -

Но зато тебе – режим.

Там, во-первых, дисциплина

Против нашенской слаба.

И, пожалуйста, картина:

Тут – колонна, там – толпа.

Наш тот свет организован

С полной четкостью во всем:

Распланирован по зонам,

По отделам разнесен.

Упорядочен отменно -

Из конца пройди в конец.

Посмотри:

Отдел военный,

Он, понятно, образец.

Врать привычки не имею,

Ну, а ежели соврал,

Так на местности виднее, -

Поднимайся, генерал...

И в своем строю лежачем

Им предстал сплошной грядой

Тот Отдел, что обозначен

Был армейскою звездой.

Лица воинов спокойны,

Точно видят в вечном сне,

Что, какие были войны,

Все вместились в их войне.

Отгремел их край передний,

Мнится им в безгласной мгле,

Что была она последней,

Эта битва на земле;

Что иные поколенья

Всех пребудущих годов

Не пойдут на пополненье

Скорбной славы их рядов... -

Четкость линий и дистанций,

Интервалов чистота...

А возьми Отдел гражданский -

Нет уж, выправка не та.

Разнобой не скрыть известный -

Тот иль этот пост и вес:

Кто с каким сюда оркестром

Был направлен или без...

Кто с профкомовской путевкой,

Кто при свечке и кресте.

Строевая подготовка

Не на той уж высоте...

Теркин будто бы рассеян, -

Он еще и до войны

Дань свою отдал музеям

Под командой старшины.

Там соха иль самопрялка,

Шлемы, кости, древний кнут, -

Выходного было жалко,

Но иное дело тут.

Тут уж верно – случай редкий

Все увидеть самому.

Жаль, что данные разведки

Не доложишь никому.

Так, дивясь иль брови хмуря,

Любознательный солдат

Созерцал во всей натуре

Тот порядок и уклад.

Ни покоя, мыслит Теркин,

Ни веселья не дано.

Разобрались на четверки

И гоняют в домино.

Вот где самая отрада -

Уж за стол как сел, так сел,

Разговаривать не надо,

Думать незачем совсем.

Разгоняют скукой скуку -

Но таков уже тот свет:

Как ни бьют – не слышно стуку,

Как ни курят – дыму нет.

Ах, друзья мои и братья,

Кто в живых до сей поры,

Дорогих часов не тратьте

Для загробной той игры.

Ради жизни скоротечной

Отложите тот «забой»:

Для него нам отпуск вечный

Обеспечен сам собой...

Миновал костяшки эти,

Рядом – тоже не добро:

Заседает на том свете

Преисподнее бюро.

Здесь уж те сошлись, должно быть,

Кто не в силах побороть

Заседаний вкус особый,

Им в живых изъевший плоть.

Им ни отдыха, ни хлеба, -

Как усядутся рядком,

Ни к чему земля и небо -

Дайте стены с потолком.

Им что вёдро, что ненастье,

Отмеряй за часом час,

Целиком под стать их страсти

Вечный времени запас.

Вот с величьем натуральным

Над бумагами склонясь,

Видно, делом персональным

Занялися – то-то сласть.

Тут ни шутки, ни улыбки -

Мнимой скорби общий тон.

Признает мертвец ошибки

И, конечно, врет при том.

Врет не просто скуки ради,

Ходит краем, зная край.

Как послушаешь – к награде

Прямо с ходу представляй.

Но позволь, позволь, голубчик,

Так уж дело повелось,

Дай копнуть тебя поглубже,

Просветить тебя насквозь.

Не мозги, так грыжу вправить,

Чтобы взмокнул от жары,

И в конце на вид поставить

По условиям игры...

Стой-постой! Видать персону.

Необычный индивид

Сам себе по телефону

На два голоса звонит.

Перед мнимой секретаршей

Тем усердней мечет лесть,

Что его начальник старший -

Это лично он и есть.

И упившись этим тоном,

Вдруг он, голос изменив,

Сам с собою – подчиненным -

Наставительно учтив.

Полон власти несравнимой,

Обращенной вниз, к нулю,

И от той игры любимой

Мякнет он, как во хмелю...

Отвернувшись от болвана

С гордой истовостью лиц,

Обсудить проект романа

Члены некие сошлись.

Этим членам все известно,

Что в романе быть должно

И чему какое место

Наперед отведено.

Изложив свои наметки,

Утверждают по томам.

Нет – чтоб сразу выпить водки,

Закусить – и по домам.

Дальше – в жесткой обороне

Очертил запретный круг

Кандидат потусторонних

Или доктор прахнаук.

В предуказанном порядке

Книжки в дело введены,

В них закладками цитатки

Для него застолблены.

Вперемежку их из книжек

На живую нитку нижет,

И с нее свисают вниз

Мертвых тысячи страниц...

За картиною картина,

Хлопцы дальше держат путь.

Что-то вслух бубнит мужчина,

Стоя в ящике по грудь.

В некий текст глаза упрятал,

Не поднимет от листа.

Надпись: «Пламенный оратор» -

И мочалка изо рта.

Не любил и в жизни бренной

Мой герой таких речей.

Будь ты штатский иль военный,

Дай тому, кто побойчей.

Нет, такого нет порядка,

Речь он держит лично сам.

А случись, пройдет не гладко,

Так не он ее писал.

Все же там, в краю забвенья,

Свой особый есть резон:

Эти длительные чтенья

Укрепляют вечный сон...

Вечный сон. Закон природы.

Видя это все вокруг,

Своего экскурсовода

Теркин спрашивает вдруг:

– А какая здесь работа,

Чем он занят, наш тот свет?

То ли, се ли – должен кто-то

Делать что-то?

– То-то – нет.

В том-то вся и закавыка

И особый наш уклад,

Что от мала до велика

Все у нас руководят.

– Как же так – без производства,

Возражает новичок, -

Чтобы только руководство?

– Нет, не только. И учет.

В том-то, брат, и суть вопроса,

Что темна для простаков:

Тут ни пашни, ни покоса,

Ни заводов, ни станков.

Нам бы это все мешало -

Уголь, сталь, зерно, стада...

– Ах, вот так! Тогда, пожалуй,

Ничего. А то беда.

Это вроде как машина

Скорой помощи идет:

Сама режет, сама давит,

Сама помощь подает.

– Ты, однако, шутки эти

Про себя, солдат, оставь.

– Шутки!

Сутки на том свете -

Даже к месту не пристал.

Никому бы не мешая,

Без бомбежки да в тепле

Мне поспать нужда большая

С недосыпу на земле.

– Вот чудак, ужели трудно

Уяснить простой закон:

Так ли, сяк ли – беспробудный

Ты уже вкушаешь сон.

Что тебе привычки тела?

Что там койка и постель?..

– Но зачем тогда отделы,

И начальства корпус целый,

И другая канитель?

Тот взглянул на друга хмуро,

Головой повел:

– Нельзя.

– Почему?

– Номенклатура, -

И примолкнули друзья.

Теркин сбился, огорошен

Точно словом нехорошим.

x x x

И на Теркина солдат

Как-то сбоку бросил взгляд.

Так-то близко, далеко ли

Новый видится квартал.

Кто же там во власть покоя

Перед вечностью предстал?

– Любопытствуешь?

– Еще бы.

Постигаю мир иной.

– Там отдел у нас Особый,

Так что – лучше стороной...

– Посмотреть бы тоже ценно.

– Да нельзя, поскольку он

Ни гражданским, ни военным

Здесь властям не подчинен.

– Что ж. Особый есть Особый.

И вздохнув, примолкли оба.

x x x

... Там – рядами по годам

Шли в строю незримом

Колыма и Магадан,

Воркута с Нарымом.

За черту из-за черты,

С разницею малой,

Область вечной мерзлоты

В вечность их списала.

Из-за проволоки той

Белой-поседелой -

С их особою статьей,

Приобщенной к делу...

Кто, за что, по воле чьей -

Разберись, наука.

Ни оркестров, ни речей,

Вот уж где – ни звука...

Память, как ты ни горька,

Будь зарубкой на века!

x x x

– Кто же все-таки за гробом

Управляет тем Особым?

– Тот, кто в этот комбинат

Нас послал с тобою.

С чьим ты именем, солдат,

Пал на поле боя.

Сам не помнишь? Так печать

Донесет до внуков,

Что ты должен был кричать,

Встав с гранатой. Ну-ка?

– Без печати нам с тобой

Знато-перезнато,

Что в бою – на то он бой -

Лишних слов не надо.

Что вступают там в права

И бывают кстати

Больше прочих те слова,

Что не для печати...

Так идут друзья рядком.

Вволю места думам

И под этим потолком,

Сводчатым, угрюмым.

Теркин вовсе помрачнел.

– Невдомек мне словно,

Что Особый ваш Отдел

За самим Верховным.

– Все за ним, само собой,

Выше нету власти.

– Да, но сам-то он живой?

– И живой. Отчасти.

Для живых родной отец,

И закон, и знамя,

Он и с нами, как мертвец, -

С ними он и с нами.

Устроитель всех судеб,

Тою же порою

Он в Кремле при жизни склеп

Сам себе устроил.

Невдомек еще тебе,

Что живыми правит,

Но давно уж сам себе

Памятники ставит...

Теркин шапкой вытер лоб -

Сильно топят все же, -

Но от слов таких озноб

Пробежал по коже.

И смекает голова,

Как ей быть в ответе,

Что слыхала те слова,

Хоть и на том свете.

Да и мы о том, былом,

Речь замнем покамест,

Чтоб не быть иным числом,

Задним, – смельчаками...

Слишком памятны черты

Власти той безмерной...

– Теркин, знаешь ли, что ты

Награжден посмертно?

Ты – сюда с передовой,

Орден следом за тобой.

К нам приписанный навеки,

Ты не знал наверняка,

Как о мертвом человеке

Здесь забота велика.

Доложился – и порядок,

Получай, задержки нет.

– Лучше все-таки награда

Без доставки на тот свет.

Лучше быть бы ей в запасе

Для иных желанных дней:

Я бы даже был согласен

И в Москву скатать за ней.

Так и быть уже. Да что там!

Сколько есть того пути

По снегам, пескам, болотам

С полной выкладкой пройти.

То ли дело мимоходом

Повстречаться с той Москвой,

Погулять с живым народом,

Да притом, что сам живой.

Ждать хоть год, хоть десять кряду,

Я б живой не счел за труд.

И пускай мне там награду

Вдвое меньшую дадут...

Или вовсе скажут: рано,

Не видать еще заслуг.

Я оспаривать не стану.

Я – такой. Ты знаешь, друг.

Я до почестей не жадный,

Хоть и чести не лишен...

– Ну, расчувствовался. Ладно.

Без тебя вопрос решен.

Как ни что, а все же лестно

Нацепить ее на грудь.

– Но сперва бы мне до места

Притулиться где-нибудь.

– Ах, какое нетерпенье,

Да пойми – велик заезд:

Там, на фронте, наступленье,

Здесь нехватка спальных мест.

Ты, однако, не печалься,

Я порядок наведу,

У загробного начальства

Я тут все же на виду.

Словом, где-нибудь приткнемся.

Что смеешься?

– Ничего.

На том свете без знакомства

Тоже, значит, не того?

Отмахнулся друг бывалый:

Мол, с бедой ведем борьбу.

– А еще тебе, пожалуй,

Поглядеть бы не мешало

В нашу стереотрубу.

– Это что же ты за диво

На утеху мне сыскал?

– Только – для загробактива,

По особым пропускам...

Нет, совсем не край передний,

Не в дыму разрывов бой, -

Целиком тот свет соседний

За стеклом перед тобой.

В четкой форме отраженья

На вопрос прямой ответ -

До какого разложенья

Докатился их тот свет.

Вот уж точно, как в музее -

Что к чему и что почем.

И такие, брат, мамзели,

То есть – просто нагишом...

Теркин слышит хладнокровно,

Даже глазом не повел.

– Да. Но тоже весь условный

Этот самый женский пол?..

И опять тревожным взглядом

Тот взглянул, шагая рядом.

x x x

– Что условный – это да,

Кто же спорит с этим,

Но позволь и мне тогда

Кое-что заметить.

Я подумал уж не раз,

Да смолчал, покаюсь:

Не условный ли меж нас

Ты мертвец покамест?

Посмотрю – ни дать ни взять,

Все тебе охота,

Как в живых, то пить, то спать,

То еще чего-то...

– Покурить! – И за кисет

Ухватился Теркин:

Не занес ли на тот свет

Чуточку махорки?

По карманным уголкам

Да из-за подкладки -

С хлебной крошкой пополам -

Выгреб все остатки.

Затянулся, как живой,

Той наземной, фронтовой,

Той надежной, неизменной,

Той одной в страде военной,

В час грозы и тишины -

Вроде старой злой жены,

Что иных тебе дороже -

Пусть красивей, пусть моложе

(Да от них и самый вред,

Как от легких сигарет).

Угощаются взаимно

Разным куревом дружки.

Оба – дымный

И бездымный

Проверяют табаки.

Теркин – строгий дегустатор,

Полной мерой раз и два

Потянул, вернул остаток

И рукой махнул:

– Трава.

На-ко нашего затяжку.

Друг закашлялся:

– Отвык.

Видно, вправду мертвым тяжко,

Что годится для живых...

– Нет, а я оттуда выбыл,

Но и здесь, в загробном сне, -

То, чего не съел, не выпил, -

Не дает покоя мне.

Не добрал, такая жалость,

Там стаканчик, там другой.

А закуски той осталось -

Ах ты, сколько – да какой!

За рекой Угрой в землянке -

Только сел, а тут «в ружье! » -

Не доел консервов банки,

Так и помню про нее.

У хозяйки белорусской

Не доел кулеш свиной.

Правда, прочие нагрузки,

Может быть, тому виной.

А вернее – сам повинен:

Нет – чтоб время не терять -

И того не споловинил,

Что до крошки мог прибрать.

Поддержать в пути здоровье,

Как тот путь бывал ни крут,

Зная доброе присловье:

На том свете не дадут...

Тут, встревожен не на шутку,

Друг прервал его:

– Минутку!..

x x x

Докатился некий гул,

Задрожали стены.

На том свете свет мигнул,

Залились сирены.

Прокатился долгий вой

Над глухим покоем...

Дали вскорости отбой.

– Что у вас такое?

– Так и быть – скажу тебе,

Но держи в секрете:

Это значит, что ЧП

Нынче на том свете.

По тревоге розыск свой

Подняла Проверка:

Есть опасность, что живой

Просочился сверху.

Чтобы дело упредить,

Срочное заданье:

Ну... изъять и поместить

В зале ожиданья.

Запереть двойным замком,

Подержать негласно,

Полноценным мертвяком

Чтобы вышел.

– Ясно.

– И по-дружески, любя,

Теркин, будь уверен -

Я дурного для тебя

Делать не намерен.

Но о том, что хочешь жить,

Дружба, знаешь, дружбой,

Я обязан доложить...

– Ясно....

–... куда нужно.

Чуть ли что – меня под суд.

С места же сегодня...

– Так. Боишься, что пошлют

Дальше преисподней?

– Все ты шутки шутишь, брат,

По своей ухватке.

Фронта нет, да есть штрафбат,

Органы в порядке.

Словом, горе мне с тобой, -

Ну какого черта

Бродишь тут, как чумовой,

Беспокоишь мертвых.

Нет – чтоб вечности служить

С нами в тесной смычке, -

Всем в живых охота жить.

– Дело, брат, в привычке.

– От привычек отвыкай,

Опыт расширяя,

У живых там, скажешь, – рай?

– Далеко до рая.

– То-то!

– То-то, да не то ж.

– До чего упрямый.

Может, все-таки дойдешь

В зале в этой самой?

– Не хочу.

– Хотеть – забудь.

Да и толку мало:

Все равно обратный путь

Повторять сначала.

– До поры зато в строю -

Хоть на марше, хоть в бою.

Срок придет, и мне травою

Где-то в мире прорасти.

Но живому – про живое,

Друг бывалый, ты прости.

Если он не даром прожит,

Тыловой ли, фронтовой -

День мой вечности дороже,

Бесконечности любой.

А еще сознаться можно,

Потому спешу домой,

Чтоб задачей неотложной

Загорелся автор мой.

Пусть со слов моих подробно

Отразит он мир загробный,

Все по правде. А приврет -

Для наглядности подсобной -

Не беда. Наоборот.

С доброй выдумкою рядом

Правда в целости жива.

Пушки к бою едут задом, -

Это верные слова...

Так что, брат, с меня довольно

До пребудущих времен.

– Посмотрю – умен ты больно!

– А скажи, что не умен?

Прибедняться нет причины:

Власть Советская сама

С малых лет уму учила -

Где тут будешь без ума?

На ходу снимала пробу,

Как усвоил курс наук.

Не любила ждать особо,

Если понял что не вдруг.

Заложила впредь задатки

Дело видеть без очков,

В умных нынче нет нехватки,

Поищи-ка дураков.

– Что искать – у нас избыток

Дураков – хоть пруд пруди,

Да каких еще набитых -

Что в Системе, что в Сети...

– А куда же их, примерно,

При излишестве таком?

– С дураками планомерно

Мы работу здесь ведем.

Изучаем досконально

Их природу, нравы, быт,

Этим делом специальный

Главк у нас руководит.

Дуракам перетасовку

Учиняет на постах.

Посылает на низовку,

Выявляет на местах.

Тех туда, а тех туда-то -

Четкий график наперед.

– Ну, и как же результаты?

– Да ведь разный есть народ.

От иных запросишь чуру -

И в отставку не хотят.

Тех, как водится, в цензуру -

На повышенный оклад.

А уж с этой работенки

Дальше некуда спешить...

Все же – как решаешь, Теркин?

– Да как есть: решаю жить.

– Только лишняя тревога.

Видел, что за поезда

Неизменною дорогой

Направляются сюда?

Все сюда, а ты обратно,

Да смекни – на чем и как?

– Поезда сюда, понятно,

Но отсюда – порожняк?

– Ни билетов, ни посадки

Нет отсюда «на-гора».

– Тормозные есть площадки,

Есть подножки, буфера...

Или память отказала,

Позабыл в загробном сне,

Как в атаку нам, бывало,

Доводилось на броне?

– Трудно, Теркин, на границе,

Много легче путь сюда...

– Без труда, как говорится,

Даже рыбку из пруда...

А к живым из края мертвых -

На площадке тормозной -

Это что – езда с комфортом, -

Жаль, не можешь ты со мной

Бросить эту всю халтуру

И домой – в родную часть.

– Да, но там в номенклатуру

Мог бы я и не попасть.

Занимая в преисподней

На сегодня видный пост,

Там-то что я на сегодня?

Стаж и опыт – псу под хвост?..

Вместе без году неделя,

Врозь на вечные века...

И внезапно из тоннеля -

Вдруг – состав порожняка.

Вмиг от грохота и гула

Онемело все вокруг...

Ах, как поручни рвануло

Из живых солдатских рук;

Как хватало мертвой хваткой

Изо всех загробных сил!

Но с подножки на площадку

Теркин все-таки вступил.

Долей малой перевесил

Груз, тянувший за шинель.

И куда как бодр и весел,

Пролетает сквозь тоннель.

Комендант иного мира

За охраной суетной

Не заметил пассажира

На площадке тормозной.

Да ему и толку мало:

Порожняк и порожняк.

И прощальный генералу

Теркин ручкой сделал знак.

Дескать, что кому пригодней.

На себя ответ беру,

Рад весьма, что в преисподней

Не пришелся ко двору.

И как будто к нужной цели

Прямиком на белый свет,

Вверх и вверх пошли тоннели

В гору, в гору. Только – нет!

Чуть смежил глаза устало,

И не стало в тот же миг

Ни подножки, ни состава -

На своих опять двоих.

Вот что значит без билета,

Невеселые дела.

А дорога с того света

Далека еще была.

Поискал во тьме руками,

Чтоб на ощупь по стене...

И пошло все то кругами,

От чего кричат во сне...

Там в страде невыразимой,

В темноте – хоть глаз коли -

Всей войны крутые зимы

И жары ее прошли.

Там руин горячий щебень

Бомбы рушили на грудь,

И огни толклися в небе,

Заслоняя Млечный Путь.

Там валы, завалы, кручи

Громоздились поперек.

И песок сухой, сыпучий

Из-под ног бессильных тек.

И мороз по голой коже

Драл ножовкой ледяной.

А глоток воды дороже

Жизни, может, был самой.

И до робкого сознанья,

Что забрезжило в пути, -

То не Теркин был – дыханье

Одинокое в груди.

Боль была без утоленья

С темной тяжкою тоской.

Неисходное томленье,

Что звало принять покой...

Но вела, вела солдата

Сила жизни – наш ходатай

И заступник всех верней, -

Жизни бренной, небогатой

Золотым запасом дней.

Как там смерть ни билась круто,

Переменчива борьба,

Час настал из долгих суток,

И настала та минута -

Дотащился до столба.

До границы. Вот застава,

Поперек дороги жердь.

И дышать полегче стало,

И уже сама устала

И на шаг отстала Смерть.

Вот уж дома – только б ноги

Перекинуть через край.

Но не в силах без подмоги,

Пал солдат в конце дороги.

Точка, Теркин. Помирай.

А уж то-то неохота,

Никакого нет расчета,

Коль от смерти ты утек.

И всего-то нужен кто-то,

Кто бы капельку помог.

Так бывает и в обычной

Нашей сутолоке здесь:

Вот уж все, что мог ты лично,

Одолел, да вышел весь.

Даром все – легко ль смириться

Годы мук, надежд, труда...

Был бы бог, так помолиться.

А как нету – что тогда?

Что тогда – в тот час недобрый,

Испытанья горький час?

Человек, не чин загробный,

Человек, тебе подобный, -

Вот кто нужен, кто бы спас...

Смерть придвинулась украдкой,

Не проси – скупа, стара...

И за той минутой шаткой

Нам из сказки в быль пора.

В этот мир живых, где ныне

Нашу службу мы несем...

– Редкий случай в медицине, -

Слышит Теркин, как сквозь сон.

Проморгался в теплой хате,

Простыня – не белый снег,

И стоит над ним в халате

Не покойник – человек.

И хотя вздохнуть свободно

В полный вздох еще не мог,

Чует – жив! Тропой обходной

Из жары, из тьмы безводной

Душу с телом доволок.

Словно той живой, природной,

Дорогой воды холодной

Выпил целый котелок...

Поздравляют с Новым годом.

– Ах, так вот что – Новый год!

И своим обычным ходом

За стеной война идет.

Отдохнуть в тепле не шутка.

Дай-ка, думает, вздремну.

И дивится вслух наука:

– Ай да Теркин! Ну и ну!

Воротился с того света,

Прибыл вновь на белый свет.

Тут уж верная примета:

Жить ему еще сто лет!

x x x

– Точка?

– Вывернулся ловко

Из-под крышки гробовой

Теркин твой.

– Лиха концовка.

– Точка все же с запятой...

– Как же: Теркин на том свете!

– Озорство и произвол:

Из живых и сущих в нети

Автор вдруг его увел.

В мир загробный.

– А постольку

Сам собой встает вопрос:

Почему же не на стройку?

– Не в колхоз?

– И не в совхоз?

– Почему не в цех к мотору?

– Не к мартену?

– Не в забой?

– Даже, скажем, не в контору? -

Годен к должности любой.

– Молодца такой закваски -

В кабинеты – не расчет.

– Хоть в ансамбль грузинской пляски,

Так и там не подведет.

– Прозевал товарищ автор,

Не потрафил в первый ряд -

Двинуть парня в космонавты.

– В космонавты – староват.

– Впору был бы по отваге

И развитию ума.

– В космонавты?

– Нет, в завмаги!

– Ох, запутают.

– Тюрьма...

– Укрепить бы сеть Нарпита.

– Да не худо бы Жилстрой...

– А милиция забыта?

– А пожарник – не герой?..

Ах, читатель, в этом смысле

Одного ты не учел:

Всех тех мест не перечислить,

Где бы Теркин подошел.

Спор о том, чьим быть герою

При наличье стольких свойств,

Возникал еще порою

Меж родами наших войск.

Теркин – тем ли, этим боком -

В жизни воинской своей

Близок был в раскате дней

И с войны могучим богом,

И гремел по тем дорогам

С маршем танковых частей,

И везде имел друзей,

Оставаясь в смысле строгом

За царицею полей.

Потому в солдатском толке,

По достоинствам своим,

Признан был героем Теркин

Как бы общевойсковым...

И совсем не по закону

Был бы он приписан мной -

Вдруг – по ведомству какому

Или отрасли одной.

На него уже управа

Недействительна моя:

Где по нраву -

Там по праву

Выбирает он края.

И не важно, в самом деле,

На каком теперь посту -

В министерстве иль артели

Занимает высоту.

Там, где жизнь, ему привольно,

Там, где радость, он и рад,

Там, где боль, ему и больно,

Там, где битва, он – солдат.

Хоть иные батареи

И калибры встали в строй,

И всему иной покрой...

Автор – пусть его стареет,

Пусть не старится герой!

И такой сюжет для сказки

Я избрал не потому,

Чтобы только без подсказки

Сладить с делом самому.

Я в свою ходил атаку,

Мысль одна владела мной:

Слажу с этой, так со всякой

Сказкой слажу я иной.

И в надежде, что задача

Мне пришлася по плечу,

Я – с чего я книжку начал,

Тем ее и заключу.

Я просил тебя покорно

Прочитать ее сперва.

И теперь твои бесспорны,

А мои – ничто – права.

Не держи теперь в секрете

Ту ли, эту к делу речь.

Мы с тобой на этом свете:

Хлеб-соль ешь,

А правду режь.

Я тебе задачу задал,

Суд любой в расчет беря.

Пушки к бою едут задом -

Было сказано не зря.