Артхашастра

Политико-правовая мысль Индии начинает развиваться во второй половине III тыс. до н. э. История ее развития подразделяется на три больших этапа:

• первый — ведический (2500 до н. э. — 500 до н. э. );
• второй — брахмано-буддийский (классический) (500 до н. э. — 100 н. э. );
• третий — постклассический (1000 — Новое время). Первоначально политико-правовая мысль развивалась

в рамках ведической литературы, древнейших религиозных текстов. Параллельно с Ведами шла разработка религиозно-философских комментариев к ним — Упанишад.

На втором этапе сложились философско-правовые школы Индии, разделившиеся на две группы: ортодоксальные, т. е. признающие авторитет Вед и Упанишад, и неортодоксальные, не признающие их единственными источниками познания истины. К первым относятся шесть основных философско-правовых школ: санкхья, йога, ньяя, вайшешика, миманса и веданта. Ко вторым — локаята (чарвака) и адживика, а также буддистские и джайнистские течения.

На ранних этапах развития древнеиндийской государственности основными регуляторами общественных отношений выступали религия, мораль и традиции, основными знатоками и хранителями которых была варна жрецов — брахманов.

По мере своего развития государство, формируя праве и профессиональное чиновничество, которое объединилось с военными в единую варнукшатриев, так или иначе подрывало положение брахманов. Последние, отстаивая свои позиции, стремились установить контроль над государственной властью. Правда, и среди брахманов — интеллектуальной элиты древнеиндийского общества — имелись сторонники усиления государственной власти и верховенства права.

Названные противоречия получили свое разрешение прежде всего в сфере политико-правовой мысли. Система политических воззрений брахманов, защитников старых традиций, была сформулирована в дхармашастрах — сборниках религиозно-нравственных правовых предписаний и правил (дхарм), а их оппонентов — в артхашастрах — трактатах о политике и праве. Один из таких трактатов, получивший в начале XX в. мировую известность, был составлен Каутильей (Чанакья). первым министром основателя империи Маурьев — Чандра-гупты I в IV—III вв. до н. э.

Следует сказать, существует точка зрения, что " Артхашастра" является результатом творения целого ряда мудрецов. Каутилья лишь суммировал и критически осмыслил то, что было создано до него. Сегодня название трактата переводя! как " Наука политики", хотя в буквальном переводе оно означает " наука о выгоде", или " руководство к достижению последнего", или " наука о накоплении ценностей".

Впервые " Артхашастра" была опубликована индийским ученым Р. Шамашастри в 1909 г. В России ее русский перевод появился 50 лет спустя. Сам трактат состоит из 15 отделов, 150 глав и 180 разделов.

В произведении Каутильи создана впечатляющая панораму организации политической жизни в условиях деспотической монархии Древней Индии. Прежде всего необходимо подчеркнуть, что политическую и правовую мысль этой страны отличали не только форма выражения, но и более углубленная, чем в Египте и Месопотамии, разработка традиционных для Востока проблем, в первую очередь таких, как природа, существо и характер власти монарха.

Монарх, согласно " Артхашастре", должен быть " дальновидным, обращающим основное внимание на правильное применение людей в надлежащее время и в подобающем месте, искусным при выборе мира, войны, послаблений, крутых мер, верности договорам или использовании слабых мест врагов, сдержанным, веселым, смеющимся, имеющим прямой и не холодный взгляд, свободным от страстей, гнева, жадности, надменности, рассеянности, вспыльчивости и наклонности к клевете. Он должен говорить приятное, в разговоре улыбаться и вместе с тем держать себя достойно и поступать согласно наставлениям опытных людей".

В то же время не следует особенно обольщаться. Ведь в данном случае речь идет о должном. Нельзя забывать, что своим особым местом в истории индийской политической мысли " Артхашастра" обязана своду приемов политики и управления. Хотя хороший царь выступает у Каутильи как отец народа, рисуемая им система управления далека от идиллии, она насыщена острыми противоречиями, взаимным недоверием, подозрительностью и интригами. Отсюда тщательно разработанная система шпионажа, слежки и контроля.

Автор убежден, что политическую власть в государстве следует брать и отстаивать всеми доступными средствами, не утруждая себя рассуждениями на темы морали. И это сближает Каутилью не с Аристотелем, современником которого он был, и не с Монтескье, а с Макиавелли.

Много внимания в трактате уделено непосредственно государству. Оно должно служить в равной мере трем целям: закону, пользе и любви. В случае выбора предпочтение отдается пользе, ибо закон и любовь основаны на ней.

В качестве основных элементов государства наряду с монархом выделяются министры, сельская местность, укрепленные города, наука, армия и союзники. В трактате подмечаются как внутренние, так и внешние моменты существования государства, фиксируются его структурные, иерархические, хозяйственно-территориальные особенности, финансовые и людские ресурсы, внутренняя и внешняя деятельность государства, его природа.

Государство также рассматривается в системе межгосударственных отношений. При этом в " Артхашастре" выделяются шесть специальных методов внешней политики государства: мир, война, выжидательное положение, наступление, поиск защиты и двойственная политика.

Относительно вопросов права следует отметить, что в " Артхашастре" подчеркивается необходимость соблюдения законов. Много внимания Каутилья уделяет источникам права, выстраивая их в иерархическом порядке: правительственные распоряжения, закон, обычай, судебные решения. Если в основе правительственных распоряжений должна лежать польза, то закон основывается на истине, обычай — на соглашении народа, а судебное разбирательство — на показаниях свидетелей.

В целом, трактат " Артхашастра" — один из выдающихся трактатов древней политико-правовой мысли. Самого автора называют индийским предшественником Макиавелли, а его произведение по своему значению сопоставимо с таким выдающимся древнегреческим трактатом, как " Политика" Аристотеля.

Легисты

Основные идеи древнекитайского легизма изложены в трактате IV в. до н. э. «Шан цзюньшу» («Книга правителя области Шан»). Ряд глав трактата написан самим Гунсунь Яном (390—338 до н. э. ), известным под именем Шан Ян. Этот видный теоретик легизма и один из основателей школы «законников» (фацзя) был правителем области Шан во времена циньского правителя Сяо-гуна (361—338 до н. э. ).

Шан Ян выступил с обоснованием управления, опирающегося на законы (фа) и суровые наказания. Критикуя распространенные в его время и влиятельные конфуцианские представления, и идеалы в сфере управления (приверженность старым обычаям и ритуалам, устоявшимся законам и традиционной этике и т. д. ), Шан Ян замечает, что люди, придерживающиеся подобных взглядов, могут «лишь занимать должности и блюсти законы, однако они не способны обсуждать (вопросы), выходящие за рамки старых законов».

Представления легистов о жестоких законах как основном (если не единственном) средстве управления тесно связаны с их пониманием взаимоотношений между населением и государственной властью. Эти взаимоотношения носят антагонистический характер по принципу «кто — кого»: «Когда народ сильнее своих властей, государство слабое; когда же власти сильнее своего народа, армия могущественна»

В целом вся концепция управления, предлагаемая Шан Яном, пронизана враждебностью к людям, крайне низкой оценкой их качеств и уверенностью, что посредством насильственных мер (или, что для него то же самое, жестоких законов) их можно подчинить желательному «порядку». Причем под «порядком» имеется в виду полнейшее безволие подданных, позволяющее деспотической центральной власти мобильно и без помех манипулировать ими как угодно в делах внутренней и внешней политики.

Этому идеалу «законнического» государства совершенно чужды представления о каких-либо правах подданных по закону, об обязательности закона для всех (включая и тех, кто их издает), о соответствии меры наказания тяжести содеянного, об ответственности лишь за вину и т. д. По сути дела, закон выступает здесь лишь как голая приказная форма, которую можно заполнить любым произвольным содержанием (повелением) и снабдить любой санкцией. Причем законодатель, согласно Шан Яну, не только не связан законами (старыми или новыми, своими), но даже восхваляется за это: «Мудрый творит законы, а глупый ограничен ими».

Существенное значение в деле организации управления Шан Ян и его последователи наряду с превентивными наказаниями придавали внедрению в жизнь принципа коллективной ответственности. Причем этот принцип, согласно легистам, выходил за круг людей, охватываемых семейно-родовыми связями, и распространялся на объединение нескольких общин (дворов) — на так называемые пятидворки и десятидворки, охваченные круговой порукой. Внедренная таким путем система тотальной взаимослежки подданных друг за другом сыграла значительную роль в укреплении централизованной власти и стала существенным составным моментом последующей практики государственного управления и законодательства в Китае.

Легистские воззрения, кроме Шан Яна, разделяли и развивали многие видные представители влиятельной школы фацзя (ЦзынЧань, Шэнь Бу-хай, Хань Фэй и др. ). Взгляды этой школы помимо «Шан цзюньшу» изложены также в целом ряде других древнекитайских источников, в частности в главе «Ясные законы» сводного памятника «Гуань-цзы» (IV—III вв. до н. э. ), в книге «Хань Фэй-цзы» — работе крупного теоретика легизма Хань Фэя (III в. до н. э. ), в разделе «Рассматривать все по нынешнему времени» компендиума древнекитайской мысли «Люй-шичунь ЦЮ» (III в. до н. э. ) и др.

Во всех этих произведениях отстаивается необходимость жестоких законов как средства управления.

В «Хань Фэй-цзы» предпринимается попытка легистскойпереинтерпретации ряда основополагающих понятий даосизма и конфуцианства (дао, ли, недеяние и т. д. ).

Так, принцип недеяния правителя в толковании Хань Фэя предстает как таинственность, которой следует сокрыть от подданных механизм властвования. «Вообще идеал правления, — замечает он, — это когда подданные не могут постичь тайны управления». Отстаивая господство законов, Хань Фэй критиковал самовластных чиновников и называл их узурпаторами. Подобным узурпаторам, злоупотребляющим властью, он противопоставлял «умных и сведущих в законах людей», т. е. леги- стов.

В рамках легистской доктрины Хань Фэй выступал за дополнение законов искусством управления. Это, по существу, означало признание недостаточности одних лишь тяжких наказаний в качестве средства управления. Отсюда и его частичная критика в адрес легистов Шан Яна и Шэнь Бу-хая: «Эти двое не совсем тщательно отработали законы и искусство управления».

Подобная критика крайних легистских представлений о насилии как единственном способе и средстве управления сочетается в учении Хань Фэя с попыткой наряду с наказательным законом учесть роль и иных регулятивных начал и принципов. Поэтому он, обращаясь к воззрениям даосистов и конфуцианцев, стремился к определенному сочетанию некоторых их идей с легистскими представлениями.

Ряд суждений о необходимости изменений законов в соответствии с изменившимися требованиями времени имеются в легистской работе «Рассматривать все по нынешнему времени». «Любой закон прежних правителей, — подчеркивал автор этого трактата, — был необходим в свое время. Время и закон развиваются не одинаково, и, пусть старые законы дошли до нас, все же копировать их нельзя. Поэтому следует выбирать из готовых законов прежних правителей (что нужно) и брать за образец то, чем они руководствовались при выработке законов».

Попытки исторического подхода к закону придавали легистской концепции в целом большую гибкость и содействовали ее приспособлению к нуждам политической практики и законодательного процесса. Одновременно, как мы видели, предпринимались попытки легистскойпереинтерпретации ряда идей даосизма и конфуцианства с целью использовать все идеологически влиятельные и регулятивно значимые концепции управления в интересах бюрократически-централизованной власти.

В результате всех этих усилий уже ко II в. до н. э. официальная государственная идеология в Древнем Китае совмещала в себе положения как легизма, так и конфуцианства, причем последнему нередко, по существу, отводилась роль привлекательного фасада и прикрытия. Подобный идейно-теоретический симбиоз различных концепций управления сыграл значительную роль во всей последующей политической истории Китая.