(deeper than the) underground

https: //ficbook. net/readfic/1553305

Автор: haneulie (https: //ficbook. net/authors/56414)
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: Ким Чонин (Кай), Пак Чанёль
Пейринг или персонажи: chanyeol/jongin
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, AU

Размер: Мини, 14 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
О метро, случайных знакомствах, делах и забывчивости. И о том, что Ким Чонин совсем не пялится.

Публикация на других ресурсах:
запрещаю.

Примечания автора:
! писалось на secret exo santa'13-14 по заявке alexaneko ♡

! я просто часто езжу в метро.

! самое продуктивное время - ночь после дэдлайна, отвечаю.

! спасибо хочу сказать подслушано и кэтичке, та ночь была сумасшедшей и #сережамолодец #сережамойсыночек #сережапростонечто ♡

! на самом деле, разделители выглядят вот так http: //i39. tinypic. com/1549gtl.jpg

●

(Чонин ездит в метро каждый день.

Двадцать станций, три пересадки, сорок минут его жизни.

Бессмысленные сорок минут, которые он проводит, разглядывая других пассажиров. )

Каждое раннее утро, точный, как часы, он запрыгивает в первый вагон и до первой своей пересадки путешествует в противоположную сторону родной ветки с одними и теми же людьми, несчастными и зависимыми, как и он сам, от расписания поездов.

Обычно это:

Человек-Газета, лицо которого Чонин так еще ни разу и не увидел из-за неизменной свежей газеты, которую тот держит едва ли не перед своим носом,

Подозрительный и суровый на вид мужчина, который постоянно ездит с огромной дорожной сумкой (Чонин думает, что там спрятаны расчлененные трупы),

Вредная пихающаяся старушка, точь-в-точь похожая на Grumpy Cat,

Маленькая школьница, всегда смотрящая сопливые корейские сериалы на своем планшетнике,

Старшеклассник, всегда умудряющийся усесться даже в час-пик и притворяющийся мертвым, чтобы — Чонин сразу его раскусил — никому не уступать,

и еще парочка ничем не примечательных людей, которых Чонин, однако, тоже запоминает — так часто он их видит.

Все они здесь не случайно, остальные же приходят и уходят, появляются и исчезают, обыкновенные прохожие, севшие на первый попавшийся поезд и не запечатлевшиеся в итоге в памяти Чонина (да и зачем? ). Его память не безгранична, чтобы запоминать кого попало.

Поэтому он не знает, понятия не имеет, почему флэш-карта в его голове пополняется однажды фотографией такого же случайного попутчика, забежавшего в поезд в последний момент. Возможно, потому что он высоченный (аж завидно немного), и выглядит, как полный идиот, в этой своей шапке-ушанке (здесь уже завидовать нечему). Возможно, потому что у него классные ярко-зеленые наушники. Возможно, потому что он, все такой же запыхавшийся и явно бежавший всю дорогу, запрыгивает в поезд, не давая дверям закрыться, и на следующий день, оказываясь вовсе не случайным пассажиром.

Так их странная компания первого вагона пополняется еще на одного человека.

Высокий, так Чонин прозывает его про себя.

Высокий заходит на станцию позже Чонина, а выходит — на одну раньше. Высокий всегда носит огромные шарфы, в которые зарывается носом. Высокий всегда слушает музыку из своих огромных наушников. И Высокий всегда занимается чем-то разным, каждый день — разным, в отличие от Человека-Газеты и других пассажиров. Порой он читает книги, порой чатится, порой пьет кофе из огромного стакана, порой спит, порой вытаскивает из рюкзака небольшой ноутбук, порой учит с задумчивым и немного несчастным видом свои конспекты. Порой смотрит на Чонина. Кстати, сам Чонин не пялится. Совсем не пялится.

В первый раз это случается, когда Высокий, еще секунду назад с безграничным интересом (аж язык высунув) читавший книгу, резко поднимает глаза и смотрит прямо на Чонина, стоящего напротив и, да, совсем не пялящегося. Он наклоняет немного голову, глядя заинтересованно и немного лукаво, а затем улыбается и—

Подмигивает.

Берет и подмигивает.

Чонин тут же прикрывает глаза, прикидываясь если не мертвым, то хотя бы спящим (спасибо Старшекласснику за технологию), и думая, что Высокий не слишком нормален.

Какой нормальный человек будет улыбаться и подмигивать незнакомцам в семь-гребанных-пятнадцать утра?

(И, нет, он не совсем не испугался, потому что он ведь не пялился. )

●

В один из дней перед Рождеством, когда все стремятся с самого раннего утра отправиться в центр выбирать подарки или просто — гулять, они оказываются в страшнейшей давке, каких Чонин не видел еще, хотя порой ему кажется, что он в метро живет. Все настолько серьезно, что Человек-Газета сворачивает свою газету, а он не сворачивает ее никогда. Правда, он поворачивается к Чонину спиной, и лицо его — по-прежнему секрет. Держит интригу, подлец.

Высокий стоит прямо перед ним, близко, очень близко, так, что Чонин едва не вжимается в него. От него пахнет немного сигаретами, немного одеколоном, немного мятной жвачкой, и это гораздо, в миллиарды раз лучше, чем оказаться рядом с каким-нибудь не протрезвевшим алкоголиком, от которого и воняет соответствующе. Или рядом с девушкой, посчитавшей, что литр мерзостно-сладких духов, от запаха которых явно может развиться диабет — это мало, и нужно вылить на себя все три. Или рядом с человеком, позабывшим о существовании слова душ. Да, и такое бывало. Поэтому сейчас он действительно совсем не против стоять именно так.

Но чем дальше они едут, тем больше людей в вагоне и тем ближе они друг к другу.

На одной из станций парочка наглых пассажиров, кажется, не понимает (или не хочет понимать), что места нет, решительно и настойчиво забираясь в вагон и утрамбовывая остальных, словно это не люди вовсе, а одежда, складываемая в чемодан. Принцип домино — это вам не шутки, и теперь Чонин действительно вжимается в Высокого, в то время как самого Высокого практически размазывает по двери вагона, потому что дальше двигаться уже просто некуда.

Чонин ведь говорил, что ненавидит порой это метро и этих людей?

Если нужно, он может это повторить.

Лишь через несколько секунд помутненный ненавистью рассудок Чонина понимает, что одна из его ног стоит не на полу, а на чужом ботинке. Ноге-то удобно, а вот ботинок явно должен быть против, поэтому Чонин спешно нащупывает место, куда бы пристроиться, и бормочет едва слышное извини. Ему кажется, что это заглушается гулом поезда, да и наушники неизменные никто не отменяет, но неожиданно он слышит ответное да ничего. Чонин приподнимает голову, и Высокий, улыбаясь как-то чересчур радостно (и очень этим пугающе) немому вопросу в глазах Чонина, поясняет:

— Один наушник сломался.

Чонин буркает что-то неразборчивое и вновь опускает голову, притворяясь мертвым.

Правда, если у мертвых постоянно перед глазами эта странная улыбка Высокого, он ни за что не хочет умирать.

Кто же так улыбается в час-пик в метро?

Этот парень действительно немного ненормальный.

(— Ага, он и впрямь ненормальный, — кивает Кёнсу, бариста из кофейни, куда Чонин заскакивает попить кофе в перерывах между учебой. По крайней мере, тот его слушает, в отличие от Сехуна, у которого явно где-то есть список идеальных ответов, состоящий из

да, Чонин,

круто, Чонин,

зашибись, Чонин,

как жаль, Чонин.

Иногда он даже смеет их путать, и получаются всякие у тебя умерла собака? круто, Чонин! или ты единственный из группы получил высший балл на экзамене? как жаль, Чонин!

Мило, правда? )

●

Однажды Высокий пропадает на неделю, заставляя Чонина задуматься о хрупкости привычных вещей. Он не видит знакомых зеленых наушников и огромных шарфов, старого потертого (явно любимого) рюкзака и гигантских стаканов с кофе, и это отчего-то его безумно печалит. Он начинает каждый день смотреть сериалы со Школьницей, кидая вороватые взгляды через ее плечо, чтобы никто не увидел. Едва ли им нужна озвучка или субтитры, поэтому он быстро разбирается, что к чему, и саркастично озвучивает их реплики в своей голове, думая, что географам и экологам не стоит волноваться о том, что водоемы высыхают, ведь герои корейских сериалов вполне могут выплакать им новые.

(Но, несмотря на свою занятость сериалами, каждый раз на станции после своей он поднимает взгляд на двери.

Возможно, из интереса.

Возможно, из какой-то странной надежды. )

А когда Высокий, привычный и все такой же, со спутанными наушниками и цветастыми шарфами, возвращается, то, завидев Чонина, улыбается ему, словно старому знакомому.

Руки их случайно соприкасаются на поручне, когда Высокий подбирается поближе, и Чонин невольно улыбается в ответ, словно кто-то невидимый завязал на уголках губ его ниточки и тянет теперь их вверх.

Он и впрямь рад его видеть.

●

В один холодный январский понедельник Высокий выглядит очень печально и не менее очень — болезненно. Он регулярно чихает, глаза его блестят, а на голове нет наушников, и Чонину, глядя на его забавные и беззащитно оттопыренные уши, хочется стащить как всегда каким-то неведомым образом усевшегося Старшеклассника и усадить на освободившееся место Высокого, потому что до его станции еще целых пять, а выглядит тот совсем плохо.

И, похоже, чувствует себя он гораздо хуже, чем выглядит, потому что, сонно моргая весь путь, едва не пропускает свою станцию, подрываясь неожиданно и бросаясь через толпу людей к дверям под голос, объявляющий, что осторожно, двери закрываются, следующая станция—. По пути он умудряется зацепиться за провода от наушников какой-то девушки, получив в ответ лавину ругательств и пинок от Вершащей Справедливость Вредной Старушки. Справедливость не торжествует, и Высокий все же успевает выбежать,

Выронив при этом что-то, что Чонин, рискуя быть растоптанным или убитым чьей-нибудь сумкой, ползет подбирать.

(Это студенческий билет на имя Пак Чанёля, обучающегося в Сеульском Национальном Университете.

Пак Чанёль, значит, думает Чонин, размешивая сахар в кофе и задумчиво разглядывая чужую фотографию. И нет, он по-прежнему не пялится.

— А он симпатичный, — комментирует Кёнсу, посмеиваясь. — Только уши торчат.

— Ничего у него не торчит, — срывается с языка быстрее, чем он выплывает из океана своих мыслей. Вот черт.

— Как все серьезно, — Кёнсу ахает притворно и хватается за сердце. — Тебе виднее, что у него торчит.

Чонину хочется его убить.

Нет, правда.

Кёнсу — плохой, просто ужасный, и теперь ему хочется обратно к Сехуну, даже если тот выдаст что-нибудь в духе как ужасно, Чонин! )

Полвечера он ждет Высокого-Пак-Чанёля на пункте приема утерянных вещей, чувствуя на себе взгляд работницы, ясно выражающий что-то вроде ты чокнутый?

Нормальные люди оставляют вещь и уходят.

Нормальные люди не сидят и не ждут хозяина, чтобы убедиться, что утерянное к нему вернулось.

Но Чонин и сам терял однажды студенческий, и это было просто ужасно (два месяца опозданий из-за полуслепого охранника, не узнающего его, и, да, прощай, льготный проезд, увидимся! ), поэтому ему хочется знать точно, что Высокому— Чанёлю не придется проходить все эти семь кругов ада. К тому же, он ведь болеет. К тому же, они ведь знакомы (типа).

Чанёль прибегает тогда, когда Чонин уже собирается плюнуть на все и пойти домой.

Он растрепанный, румяный с мороза и выглядит посвежее, чем утром, хотя глаза его по-прежнему болезненно блестят. Увидев Чонина, он приоткрывает рот удивленно, а следом — расплывается в той самой пугающе радостной улыбке во все тридцать два (или больше? кажется, что больше) зуба. Наверное, так он выражает счастье по поводу найденного студенческого, но Чонину все равно страшновато.

— Спасибо, — впервые Чонин слышит его голос не сквозь шум мчащегося поезда. Он глубокий и— красивый? Чонин машет рукой неопределенно, мол, да не за что и мне пора, разворачиваясь и кидая взгляд на часы, положение стрелок на которых его совсем не радует. Но уйти ему не дают, окликивая.

— Меня зовут Чанёль, — тот продолжает улыбаться в свои 32х2 зуба, и Чонин думает, что бы сказать первым — почему ты так улыбаешься? или я в курсе, как тебя зовут. — Не хочешь выпить кофе? Тут близко.

Все это очень здорово, и Чонину, правда, хочется (а почему бы и нет? ), но—

— Извини, не могу, — у него столько домашнего задания, что он может завалить себя им, да так, что горка над головой еще будет. А мерзкий профессор, которому он завтра должен сдать проект, его если не ненавидит, то хотя бы недолюбливает. И, верно, проект он даже не начинал, как вы угадали?

Улыбка 32х2 медленно спадает с губ Чанёля, пока не исчезает совсем, оставляя лишь какую-то вежливую и слегка натянутую 32.

И, кажется, что вокруг меркнет свет, когда он почти невесело бросает ну ладно и до встречи! , уходя.

(Проект он все равно заваливает, поэтому—

— Ты идиот, нужно было пойти, — бормочет Кёнсу, готовя для него утешающий кофе с огромной порцией сахара и взбитых сливок.

Да, он идиот.

Такой идиот, что Чанёль ни разу на следующий день не поднимает голову, зарывшись носом в свой шарф, хотя они стоят с Чонином лицом к лицу.

Полный идиот. )

●

Несколько дней спустя Чанёль едет не один, а с еще более (такой рост уже нужно объявлять вне закона) высоким блондином, смахивающим из-за своих выразительных бровей на ту птичку из Angry Birds. Они стоят друг напротив друга, и Птичка поддерживает заботливо Чанёля за локоть, когда поезд стартует, останавливается или покачивается особенно сильно. Чанёль же улыбается, постоянно улыбается и рассказывает о чем-то Птичке без остановки, показывает что-то в своем телефоне, смеется и получает такие же ответные улыбки.

Когда они выходят на своей станции, Чонин проходит в Angry Birds очередной за эту поездку уровень, который раньше совсем не мог пройти.

И почему-то он этому совсем не рад.

(— Да ты ревнуешь, — сладко поет Кёнсу.

— Как здорово, Чонин! — восклицает Сехун, больше занятый, кажется, сном.

Иногда Чонину кажется, что у него нет друзей. )

В ту ночь он едет с практики особенно поздно, сидя (что удивительно, ведь в метро ему крайне редко удается посидеть) в полупустом вагоне и постоянно залипая. В какой-то момент сон — очевидно — побеждает, потому что приходит он в себя, прислонившись крепко к чужому плечу, которого раньше здесь точно не было. И кому понадобилось садиться так близко? думает он еще немного сонно, потирая глаза и пытаясь решить, катастрофически ли далеко он уехал от своей станции. Оказывается, да.

И, оказывается, рядом с ним сидит Чанёль, который явно не знает, куда себя деть, разглядывая свои руки и мямля что-то в духе эй, долгий день, да? устал?

Шесть станций назад Чанёль, по идее, должен был выйти.

Пять — Чонин.

(Мог бы и разбудить. )

Поезд уже подъезжает к станции, когда Чанёль неожиданно вскакивает и, перекрикивая гул, говорит:

— Завтра в девять вечера на Национальном Университете в центре зала. Кофе. Приходи, — и в спешке убегает, так, словно за ним кто-то гонится, не оборачиваясь и бросая Чонина с огромными знаками вопроса на лбу, в глазах, над головой, везде.

●

— Ты полный неудачник, — констатирует Кёнсу печально, а Сехун неожиданно гладит его по голове и говорит как жаль, Чонин! Чонин от шока даже на секунду забывает о своем провале всех провалов.

Он опаздывает.

Да.

Черт возьми.

Он опаздывает.

Он опаздывает на сорок пять минут, потому что тот мерзкий профессор, который его ненавидит (теперь это уже понятно на все сто процентов), задерживает его на два часа, долго и нудно рассказывая ему, что он безнадежный студент, никогда ничего в этой профессии не добьется и может даже не надеяться на это. Вернее, надеяться он, конечно же, может, потому что надежда умирает последней, но— Нет, лучше ему даже не надеяться. Мерзкий профессор, кажется, еще и обладает даром гипноза, потому что Чонин, слушая, как тот выливает на него ведро помоев, забывает обо всем на свете и о встрече, которую он предвкушал все это время, собираясь одеться круче, чем Птичка, и, если нужно, даже брови себе такие сделать.

Он опаздывает, и, когда он это, наконец, понимает, все становится будто против него.

Он едва не убивается на льду, двери автобуса закрываются перед его носом, а мелочь на проездной долго не находится в карманах, ставших словно необъятными.

Когда он приезжает на Национальный Университет, там уже никого нет.

Неудивительно.

Он во второй раз упускает свой шанс посидеть с симпатичным парнем в кафе, и это расстраивает его настолько, что он хочет стрельнуть у прохожего сигаретку, но лишь потом вспоминает, что не курит.

Вот такой он неудачник.

Полный.

●

Чанёль перестает появляться совсем, и Чонин, отчаявшийся, даже устраивает расследование, катаясь то на поезде, ездящим на пять минут раньше или на столько же позже (рискуя опоздать), то в других вагонах, но нигде почему-то не может найти Чанёля. Он даже ездит в Национальный Университет, где пытается (не)заметно спрятаться за забором, но и там ему не везет — Чанёля он не находит и видит лишь Птичку, к которому выходить из своего укрытия не очень хочет, потому что—

Да просто потому что.

Это все печалит его настолько, что по утрам он даже читает газету Человека-Газеты, обратную, вернее, ее сторону, где помещается колонка несмешных анекдотов и спортивные новости. Взгляд его, кажется, прожигает тонкую дешевую бумагу, потому что неожиданно та исчезает, и он видит, наконец, лицо Человека-Газеты. Тот оказывается приятным сорокалетним мужчиной, хотя с такой конспирацией Чонин ожидал Брэда Питта из Смитов как минимум.

А однажды он, наверное, выглядит настолько разбито, что Маньяк-с-дорожной-сумкой, сидящий прямо перед ним, неожиданно вздыхает и эту сумку расстегивает.

Там оказываются совсем не расчлененные трупы, как он себе представлял.

А куча маленьких пушистых котят действительно повышает ему настроение, и он благодарно подмигивает Не-маньяку-с-котятами.

Но даже котята для него — не панацея.

(— Забей ты уже, — говорит ему Кёнсу, хотя, на самом деле, он просто не может уже тратить столько взбитых сливок, не беря с Чонина лишних денег за это. )

К счастью, фортуна не может постоянно отворачивается от него, спасибо мировому равновесию за это.

Поэтому, когда он однажды вечером решает в последний раз подождать на станции Национального Университета Чанёля, тот все же появляется.

Тот выглядит сбитым с толку, но все же не проходит мимо, притворяясь, что они не знакомы, и это хороший знак.

— Я опоздал, — говорит Чонин виновато, и Чанёль иронично приподнимает брови.

— Действительно, — хмыкает он немного обиженно, — на две недели.

— Извини, — Чонин засовывает руки в карманы, не зная, что делать и сказать.

Они стоят в молчании, и это молчание напрягает его безумно.

Возможно ведь, что это все ничего не значило и было простой благодарностью за возвращенную вещь? Обычным кофе.

А теперь он, словно герой из романа, предстает тут не к месту.

— Ты продинамил меня дважды, ты в курсе? — бормочет Чанёль, хмурясь.

Он встает на ступеньку эскалатора, и Чонин идет следом за ним.

— Но я дам тебе шанс продинамить меня снова, — улыбаясь, продолжает он немного растерянно, — пока мы не доедем до конца.

И они едут, и едут, и едут, и едут, и Чонину не приходит совсем ничего в голову, а Чанёль все смотрит с этой слабой улыбкой куда-то вперед, и нужно, нужно ведь что-то сказать, выбить себе еще один шанс нормально, по-человечески на этот раз, познакомиться.

И лишь когда начинает виднеться конец, Чонин хватает Чанёля за прохладную руку и говорит:

— Меня зовут Чонин, — Чанёль улыбается чуть шире, но это по-прежнему не знакомая Чонину 32х2. — Не хочешь выпить кофе? Тут близко.

Проходит мгновение, и неожиданно Чанёль сжимает с силой его руку, дергая его наверх. Это идиотизм, но они бегут вверх по ступенькам эскалатора, движущегося вниз, и девушка, едущая наверх, смотрит на них, как на полных придурков, но Чонину все равно, потому что Чанёль бежит, держа его за руку, а это значит, что последний свой шанс он не упустил и он все-таки выпьет с ним кофе, а, потом, может, и еще раз, а там уже как получится, но он будет стараться и, возможно, ничего даже не испортит, хотя это на грани фантастики.

— Эскалатор не закончился, — довольно сообщает ему Чанёль, когда они все же умудряются забраться наверх. Дыхание его сбито, но он улыбается во все 32х2, и Чонин не понимает, как он раньше мог считать это жутким. — Кофе, да? Я знаю классное местечко.

Он тянет Чонина на соседний эскалатор, пока другой продолжает свой бесконечный путь, не кончаясь для них и этой (дурацкой) истории.

(Чонин ездит в метро каждый день.

Двадцать станций, три пересадки, сорок минут его жизни.

Не самые бессмысленные сорок минут, часть из которых он проводит с Чанёлем, совсем не разглядывая других пассажиров. )

●

Не забудьте оставить свой отзыв: https: //ficbook. net/readfic/1553305