Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Глава XX Под омелой



Фиби обещала Розе, что утром в Рождество принесет чулки для подарков в «беседку», как Роза называла свою комнату. Ведь половина прелести рассматривания подарков пропадает, если одна, а не две головки в ночных чепчиках склоняется над этими сокровищами, и один, а не два счастливых детских голоса выражает свои восторги.

В праздничное утро Роза открыла глаза и увидела верную Фиби, которая сидела, завернувшись в платок, на ковре у камина. Она смотрела на слабые всполохи пламени, а чулки висели нетронутыми.

– Поздравляю вас с праздником! – воскликнула маленькая госпожа, весело улыбаясь.

– И вас также, – ответила служанка так задушевно, что приятно было слышать.

– Принесите чулки, Фиби, посмотрим, что нам подарили, – попросила Роза, усаживаясь на постели и радуясь, как дитя.

Содержимое пары длинных чулок было аккуратно выгружено на одеяло и рассмотрено с должным восхищением, хотя каждая девочка заранее знала, что находится в чулке другой.

Наконец все подарки были одобрены, и восторженные голоса стали утихать.

– Теперь, кажется, у меня есть все, чего я только желала, – сказала Роза, с выражением полнейшего удовольствия откидываясь на подушку.

А Фиби, улыбаясь и глядя на свой передник, наполненный подарками, ответила:

– У меня еще никогда в жизни не было такого великолепного Рождества.

Потом прибавила с многозначительным видом:

– Пожелайте-ка еще чего-нибудь! Я чувствую, что в эту минуту за дверью находятся еще два подарка.

– Ах, как меня балуют! – воскликнула Роза в волнении. – Я бы хотела еще получить пару хрустальных туфелек, как у Золушки, но это шутка. Право, даже не знаю, чего бы еще пожелать?

Фиби соскочила с кровати и, подбежав к двери, расхохоталась:

– Один из них, во всяком случае, на вашу ногу. Но не знаю, что вы скажете о другом. По мне, так он очень хорош.

Когда из-за двери появились санки и пара блестящих коньков, Роза захлопала в ладоши.

– Это посылает мне дядя, я знаю! Он запомнил, как я говорила, что мне хочется кататься на коньках и на санках. Как это красиво! Посмотрите, как они идут мне!

И, усевшись в новые санки, Роза принялась примерять коньки на босые ноги, а Фиби стояла рядом и любовалась этой картиной.

– Теперь надо поскорей одеваться, ведь нам сегодня предстоит много дел! А еще хотелось бы перед обедом опробовать новые санки.

– Господи, помилуй! Я должна сию же минуту вытереть пыль в зале!

Молодая леди и служанка расстались с такими счастливыми лицами, что любой, кто увидел бы девочек, сразу догадался, что сегодня праздничный день, даже никого не спрашивая об этом.

– Роза, Бирнамский лес идет к Дунсинану[25], – сказал доктор Алек, вставая после завтрака из-за стола, чтобы отворить дверь процессии, вошедшей в комнату с ветвями омелы, остролиста и кедра в руках.

Несколько минут летели снежки и слышались поздравления с Рождеством. Потом настало время украшать старый дом, так как в этот день все семейство обедало вместе.

– Я проскакал несчетное количество миль, как говорит Бен, чтобы достать этот прекрасный экземпляр, и повешу его здесь как венец украшений, – сказал Чарли, прицепляя зеленую ветку к люстре в зале.

– Ну, разве это не красиво? – приговаривала Роза, украшавшая камин роскошными ветвями.

– Это омела, и, по стариной традиции, тот, кто остановится под ней, получает поцелуй, – предупредил Чарли, указывая на украшенную зеленью люстру.

– Меня вы не поймаете, – произнесла Роза с большим достоинством.

– Посмотрим!

– Я буду следить за Фиби, – заметил Уилл таким покровительственным тоном, что все засмеялись.

– Бог с вами, мне все равно, – ответила Фиби так равнодушно, что любезность Уилла пропала даром.

– «О, ты, ветка омелы», – пропела Роза.

– «О, ты, ветка омелы! » – повторили хором мальчики и закончили приготовления дружным пением любимой баллады.

До обеда было довольно времени, чтобы опробовать новые коньки. Роза взяла первый урок катания на маленьком заливе, который как будто нарочно замерз для этого случая. Она несколько раз падала и вставала, вся красная и разгоряченная. Шестеро мальчиков учили ее, и, наконец, кузина смогла обходиться без помощи и самостоятельно проехала по льду.

Окрыленная успехом, она отважилась раз двенадцать прокатиться по берегу в своих новых санях, прозванных Амазонкой.

– Ах, этот зловещий румянец! У меня сердце разрывается, когда я его вижу, – закаркала тетушка Майра, когда, немного опоздав, Роза вошла в гостиную. Щеки девочки были румяны, как ягоды остролиста на стене, а локоны Фиби уложила со всевозможной тщательностью.

– Я очень рада, что Алек позволяет этому бедному ребенку наряжаться, несмотря на свои нелепые идеи, – прибавила тетушка Клара, с удовольствием заметив, что на голубом шелковом платье Розы были три оборки.

– Она очень умная девочка, и у нее очень хорошие манеры, – заметила тетушка Джейн с особенной снисходительностью, заметив, что Роза пересадила Мэка в тень, чтобы защитить его глаза от яркого света.

«Если б я могла показать такую дочку моему Джему, когда он воротится домой, я была бы самой гордой и счастливой женщиной», – подумала тетушка Джесси, и тут же упрекнула себя: ведь у нее были такие славные сыновья.

Тетушка Изобилие была слишком поглощена хлопотами об обеде и потому даже не заметила, какой эффект произвел на мальчиков ее новый наряд. Она никогда не отрицала, что любит изысканные чепчики. Но в этот день ее головной убор был поистине великолепен: жесткие кружева с лентами выглядели так, что казалось, будто множество желтых бабочек окружили голову тетушки. При ходьбе оборки колыхались, а кружева так забавно развевались, что Арчи вынужден был спрятать братьев за занавеску, пока они не перестали смеяться.

Дядя Мэк привез к обеду Фун Си, и это было очень приятно. Старшие мальчики подшучивали над изменениями, происшедшими в наружности молодого китайца. Теперь он носил американский костюм, китайскую косичку заменила современная стрижка. Он уже хорошо говорил по-английски, освоив язык всего за шесть месяцев. Но, несмотря на все это, желтое лицо и раскосые глазки составляли уморительный контраст с окружавшими его белокурыми Кэмпбеллами. Уилл прозвал юношу Тайфуном, и прозвище прижилось, хотя сам Фун был от него не в восторге.

Тетушку Спокойствие принесли из комнаты вниз на кресле и посадили за стол, потому что всегда в этот день она обедала вместе со всем семейством и как бы представляла собою «олицетворение мира на земле», как сказал дядя Алек, усаживаясь подле нее. На другом конце стола возле тетушки Изобилие сидел дядя Мэк.

– Я очень мало ел за завтраком, зная, что меня ждет обильный рождественский обед, но, право, думаю, что не в состоянии больше ничего съесть, если не расстегну пуговиц, – шепнул Джорджи и безнадежно поглядел на щедрое угощение, стоявшее перед ним на столе.

– Никто не может знать, что он в состоянии сделать, пока не попробует, – ответил ему Уилл, принимаясь за свою полную тарелку с очевидным намерением мужественно исполнить свой долг.

Всякий знает, что такое рождественский обед, и потому мы не будем тратить слов на его описание, а поспешим рассказать, что случилось в конце застолья. Конец обеда был так далек, что еще до десерта пришлось зажечь газовые лампы, потому что пошел снег и зимний день стал угасать. Но от этого теплая и теперь хорошо освещенная комната стала еще уютнее. Все были очень веселы, только Арчи почему-то казался необыкновенно взволнованным. Чарли даже шепнул на ухо Розе, что опасается, не выпил ли их предводитель лишнего.

Роза с негодованием опровергала это предположение, так как отлично видела, что мальчики тетушки Джесси налили в свои рюмки воды, чтобы поднимать праздничные тосты в подражание старшим. Роза сама сделала то же самое, несмотря на подтрунивания Принца.

Но Арчи действительно вел себя необычно. Тогда кто-то вспомнил, что сегодняшний день был годовщиной свадьбы дяди Джема и тети Джесси и высказал сожаление, что капитан не сидит вместе со всеми за праздничным столом и не может произнести соответствующую случаю речь. Однако старший сын пожелал заменить отца. Арчи произнес речь, не совсем связную и переполненную риторическими украшениями, как обыкновенно и бывает у неопытных ораторов, но зато конец речи был положительно великолепен. Арчи обратился к матери и с легкой дрожью в голосе пожелал ей, достойнейшей из достойных, благословения миром и изобилием. Пожелал ей быть увенчанной розами и любовью сыновей. Пожелал обрести счастье, которое стремится к ней из-за моря сквозь бури и непогоды, дабы бриллиант семьи заблистал всеми своими гранями.

Этот намек на возвращение капитана вызвал слезы у миссис Джесси, старавшейся скрыть их за салфеткой, и радостное «ура! » у мальчиков. Затем, как будто смутившись тем, что он не произвел должного эффекта, Арчи выбежал из комнаты, как сумасшедший.

– Он слишком застенчив и не хочет слышать похвал, – отметил Чарли, оправдывая странную выходку предводителя.

– Фиби делала ему знаки; я видела это, – сказала Роза, пристально глядя на дверь.

– Еще какие-нибудь подарки? – с интересом поднял голову Джеми.

И в эту минуту в дверях снова показался старший брат, еще более взволнованный, чем прежде.

– Да, подарок маме, вот он! – провозгласил он и пошире распахнул двери, чтобы впустить высокого мужчину, который воскликнул с порога:

– Где моя любимая женушка? Первый поцелуй ей, а потом уже всем остальным!

Не успел он договорить этих слов, как миссис Джесси утонула в складках его толстого пальто, а четверо мальчиков запрыгали вокруг, с нетерпением ожидая своей очереди.

Несколько минут ничего не было слышно, кроме радостного шума. Роза отошла к окну и оттуда наблюдала за всем происходящим, как будто это была глава из рождественского рассказа. Приятно было видеть, как дядя Джем с гордостью смотрел на своего старшего сына и нежно целовал малышей.

Но еще приятнее было смотреть, как он пожимал руки братьям, как будто никак не мог расстаться с ними. И так крепко целовал сестер, что даже мрачная тетушка Майра на минуту просияла. Но всего лучше было то, как он уселся в дедушкино кресло, рядом со своей «любимой женушкой». Трое младших мальчиков сидели у него на коленях, а Арчи склонился над ними, как ширококрылый херувим. Это в самом деле была, как сказал Чарли, «отрадная для любого глаза картина».

– Все здоровы и все здесь, слава Богу! – сказал капитан Джем, прерывая наступившее молчание и осматриваясь вокруг, с выражением искренней благодарности на лице.

– Все, кроме Розы, – ответил маленький Джеми, вспомнив о кузине.

– Господи, я и забыл об этом ребенке. Где же маленькая девочка Джорджа? – спросил капитан, видевший Розу еще совсем маленькой.

– Лучше спроси, где большая девочка Алека, – отозвался дядя Мэк, который, казалось, завидовал своему брату.

– Я здесь, сэр! – Роза вышла из-за занавеси с таким видом, будто ей больше хотелось остаться там.

– Боже мой! Как крошка выросла! – воскликнул капитан Джем, спустив мальчиков на пол и встав, чтобы поклониться взрослой девушке, как подобает джентльмену. Но, когда он сжал в своей большой ладони маленькую ручку, лицо племянницы напомнило ему черты покойного брата и он не в состоянии был удовлетвориться таким холодным приветствием. В дядиных глазах появилось очень нежное выражение, он схватил Розу на руки и, прижав свою грубую щеку к ее нежной щечке, сказал:

– Бог да благословит тебя, дорогое дитя! Прости, что я на минуту забыл о тебе, но будь уверена, что из твоих родных дядя Джем больше всех рад тебя видеть здесь.

Эти слова уладили дело, и когда дядя опустил Розу на пол, ее лицо вновь сияло радостью. Очевидно, магические слова стерли неприятное ощущение от того, что она так долго стояла одна за занавеской, забытая остальными членами семьи.

Затем все уселись вокруг дяди Джема и слушали рассказ об обратном плавании капитана. Он хотел непременно приехать к Рождеству, но обстоятельства складывались так, словно хотели воспрепятствовать его планам. Однако в самую последнюю минуту все устроилось. Он послал телеграмму Арчи, прося его сохранить тайну и каждую минуту ожидать приезда отца, ведь корабль должен был прийти в другой порт, и капитан мог опоздать к празднику.

Затем Арчи рассказал, как лежавшая у него в кармане телеграмма не давала ему покоя; как он открыл свою тайну Фиби, и та была так умна, что задержала капитана, пока речь не была окончена, так что он мог войти с необыкновенным эффектом.

Взрослые готовы были сидеть и говорить весь вечер, но молодежь вышла из-за стола, чтобы, по обыкновению, приняться за рождественские забавы. Просидев с час, весело болтая, они начали перемигиваться и совещаться, как бы расстроить семейный совет.

Стив потихоньку вышел, и через минуту раздался звук волынки, призывавший клан Кэмпбеллов к шумному веселью.

– Давай-ка потише, мальчик! Играешь ты хорошо, но производишь дьявольский шум, – закричал дядя Джем, затыкая уши.

Новый талант сына был новостью для капитана и очень поразил его.

 

 

Стив тотчас же затянул горный танец так важно, как только мог, а мальчики заплясали, к удовольствию всех родственников. Капитан Джем, как истый матрос, не мог оставаться равнодушным, если вокруг него веселились, и когда волынка замолкла, вышел на середину зала и спросил:

– Кто может сплясать «с носа на корму»?

И, не дожидаясь ответа, начал насвистывать национальную шотландскую мелодию с таким вызывающим видом, что миссис Джесси подошла к нему, смеясь, как девочка. Роза и Чарли стали за ними, и все четверо начали танцевать с таким увлечением, что заразили всех своим примером.

Это послужило сигналом к началу танцев, которые продолжались до тех пор, пока танцоры не выбились из сил. Даже Фун Си танцевал с тетушкой Изобилие, которая ему очень понравилась. Тетя была очень полной, а в Китае считается, что полнота украшает женщину. Веселая старушка, казалось, была очень польщена вниманием молодого человека, а мальчики объявили, что она совсем вскружила китайцу голову, иначе он никогда бы не посмел поймать ее под омелой и, поднявшись на цыпочки, вежливо поцеловать в пухлую щечку.

Как они все смеялись ее удивлению и как блестели маленькие глазки Фуна! Это Чарли подучил его. Самому же Чарли очень хотелось оказаться под омелой с Розой, и он употребил для этого все возможные хитрости и даже попросил остальных мальчиков помочь ему. Но Роза была против этого глупого обычая и сумела избежать западни, которую ей уготовили. Но бедной Фиби не так повезло: Арчи поймал ее, не совсем честно воспользовавшись той минутой, когда она, ничего не подозревая, подавала чай тетушке Майре, ненароком остановившись под злополучной веткой. Если бы приезд отца не вскружил голову Арчи, то предводитель клана, всегда державший себя с таким достоинством, никогда не унизился бы до такой ребяческой выходки. Он тут же извинился и поддержал поднос, который чуть не выпал из рук Фиби.

Джеми же смело приглашал всех леди подходить и целовать его; что касается дяди Джема, то он вел себя так, будто вся комната была увешана гирляндами из омелы. А дядя Алек просто положил веточку на чепчик тетушки Спокойствие и затем нежно поцеловал ее. Эта маленькая шутка очень понравилась тете, потому что она любила принимать участие во всех семейных забавах, а Алек был ее любимым племянником.

Одному Чарли не удалось поймать свою осторожную птичку; чем чаще ускользала она от него, тем сильнее ему хотелось подловить ее. Когда все хитрости были испробованы, он попросил Арчи предложить игру в фанты.

«Знаю я эти штучки», – подумала Роза и была так осторожна, что среди фантов, вскоре собранных, ее фанта не оказалось.

– Теперь оставим это и начнем какую-нибудь новую игру, – сказал Уилл, не подозревая, в чем дело.

– Еще один круг, и тогда начнем другую, – ответил Принц, которому хотелось попробовать еще раз.

Когда очередь дошла до Розы, в зале раздался отчаянный крик Джеми:

– Ах! Идите скорей! Скорей!

Роза вскочила, не отвечая на вопрос, и со всех сторон раздался крик: «Фант, фант! » – в котором принял участие и маленький предатель.

«Наконец-то я ее поймал», – подумал плутишка, радуясь от души.

«Теперь я пропала», – вздохнула про себя Роза и подала подушечку для булавок с таким суровым видом, который смутил бы всякого, только не Принца; но он все-таки решил придумать для Розы какое-нибудь легкое задание.

– Вот очень хорошенький фант. Что должен исполнить тот, кому он принадлежит? – спросил Стив, держа подушку для булавок над головой Чарли, который непременно хотел быть судьей.

– Хорошенький или очень хорошенький?

– Очень хорошенький.

– Гм, отлично! Он или она должен отвести старину Мэка под омелу и от души поцеловать его.

«Как же Мэк взбесится», – радовался маленький плут, не заметив двусмысленности сказанного. Он думал, что поставил родных в неловкое положение.

Наступившее молчание свидетельствовало о том, что все молодые люди тоже не обратили внимания на оговорку Чарли. Они ведь знали: Мэк взбесится, потому что он терпеть не мог подобных пошлостей и отошел к взрослым, когда началась игра. В эту минуту он стоял перед камином и с глубокомысленным видом слушал разговор между его отцом и дядями. В этот момент он был очень похож на молодого филина. Он и не подозревал, что против него что-то замышляли.

Чарли ожидал, что Роза скажет: «Я не хочу», и потому был удивлен, когда она, посмотрев на свою жертву, вдруг засмеялась и, подойдя к группе мужчин, взяла за руку дядю Мэка и, подведя его под омелу, очень изумила крепким поцелуем.

– Благодарю тебя, моя дорогая, – сказал ничего не подозревавший дядя, по-видимому, очень довольный этой неожиданной честью.

– Нет, это неправильно, – начал было Чарли, но Роза быстро прервала его и, сделав изящный книксен, проговорила:

– Вы сказали «старину Мэка», и хотя это очень непочтительно, но я сделала то, что выпало на мою долю. Это был ваш последний шанс, и вы его потеряли!

С этими словами Роза сорвала ветку омелы и бросила ее в камин, между тем как мальчики смеялись над Принцем, понесшим поражение, а находчивую Розу превозносили до небес.

– В чем дело? – спросил младший Мэк, привлеченный взрывом хохота.

Смеялись все: и молодежь, и взрослые. Когда же Мэку объяснили, в чем дело, он в раздумье посмотрел на Розу сквозь очки и сказал тоном философа:

– Что ж, думаю, я бы даже не заметил поцелуя кузины…

Эта фраза очень рассмешила мальчиков, и потом долго, вспоминая ее, они начинали хохотать, а бедный Мэк не мог понять, что же смешного он сказал.

Вскоре после этого небольшого происшествия маленького Джеми нашли крепко спящим в углу дивана. Это послужило сигналом к тому, что пора расходиться по домам.

Кэмпбеллы стояли в зале, желая друг другу спокойной ночи, когда приятный голос, распевавший «Родной дом», заставил всех остановиться и прислушаться. Пела Фиби, бедная Фиби, у которой никогда не было семьи, которая не знала, что такое любовь матери, братьев и сестер. Она была сиротой, но не унывала и не боялась жизни, а с радостью принимала те крупицы счастья, которые выпадали на ее долю и, без жалоб и ропота, пела за своей работой.

Счастливое семейство сочувствовало ей, и когда одинокий голос допел строфу песни, другие голоса начали вторить ей. Песня звучала так красиво, что казалось, и старый дом подхватил мелодию и повторял слова, которые долго еще звучали в душах двух девочек-сироток, которые впервые проводили Рождество под его гостеприимной крышей.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.