ЭПИЛОГ. Село Некрасовское.

Я улыбаться перестал,

Морозный ветер губы студит.

Одной надеждой меньше стало,

Одною песнью больше будет.

И эту песню я невольно

Отдал на срам и поруганье,

Затем, что нестерпимо больно

Душе любовное молчанье…

1828 год. Тверская губерния, село Архангельское.

Больной слабой рукой отодвинул письменный прибор и прерывистым, надтреснутым голосом позвал:

- Авдотья, попроси Маргариту Степановну…

- Сейчас, батюшка! – ответила маленькая, подвижная старушка за перегородкой, - барыня уже проснулись. Вам, кажись, полегчало?

- Полегчало, совсем полегчало, - улыбнулся больной.

Через минуту в комнату стремительно вошла молодая женщина. Карие глаза её были решительные и строгие. С таким видом в палату тяжелобольных солдат входят сестры милосердия, чтобы больные не сомневались, что они лежат не на последней койке в своей жизни.

- Почему так темно? – с укором спросила она Авдотью. Авдотья, как маленькая девочка, склонив голову на бок, пожала плечами и тихо вздохнула.

- Раздвиньте шторы и проветрите помещение!

- Слушаюсь, барыня.

Больной ещё раз улыбнулся и нетерпеливо махнул рукой.

- Полноте, любезный друг, подойдите…

- Слушаю, - быстро подходя к кровати, сказала Маргарита Степановна, оставив свой строгий вид. Авдотья удалилась из комнаты.

- Любезный друг, только не пугайся пожалуйста, сегодня я умру…

- Что вы такое говорите? И вам не стыдно? Уже второй день идёте на поправку!..

Больной внимательно и с кроткой нежностью посмотрел в глаза своей жены. Она, присев на стул, опустив голову и закрыла лица руками, сдерживая накатившие слёзы.

- Успокойся, милая. Послушай, меня, пока не начался приступ! У меня нет более близких родственников. Всё моё небольшое состояние: родовая усадьба; лес и поля у Архангельского; переходят тебе по этому завещанию, - он протянул ей бумагу, - я знаю, ты распорядишься всем как должно… Есть ещё одна просьба: передайте это послание по указанному адресу, только не сразу, а немного попозже…

- Хорошо, Борис, я всё исполню! – Маргарита Степановна дрожащей рукой забрала письмо в конверте.

- Прощай, моя милая!.. Не поминай меня лихом. Прости меня, за то, что оставляю тебя с маленьким сыном… Прости, что не был тебе в эти годы, должной опорой…

- И ты меня прости, мой дорогой друг! ...

Женщина, уже не скрываясь, заплакала.

1850 год.

Над Невой плыл прекрасный, тихий осенний и холодный вечер. Баронесса Екатерина фон Альбер стояла в зале и с волнением смотрела на спешащие по мостовые кареты. «Скоро он должен подъехать и поздравить меня первым. Если этого не произойдёт, я его не буду принимать неделю. Пусть мучается…» Она смотрела на мостовую, но её не видела. Все мысли были устремлены к блестящему гвардейскому полковнику 48 лет, которого звали Заболотный Александр Николаевич. Вот уже полгода он был её тайным любовником.

Сегодня был день Ангела Екатерины. Она любила этот праздник, но сейчас к этой радости примешивалась грусть. Увы, мой дорогой читатель – ей сегодня исполнялось 50 лет. Эта страшная для всех женщин дата иногда внушала ей острый страх и холод, но, уже в десятый раз осмотрев свое платье перед зеркалом, цвета спелой желтой сливы, подол, которого был украшен жемчугом и топазом; высланное из Парижа; она в сотый раз за сегодняшний день сказала себе, что ей на вид не более 35-и…. И это была правда. Темно-русые густые волосы очень шли к её немного бледному лицу. Карие глаза излучали такое детское внимание и дружелюбие, в них было столько задора, что пробегающие по улице мальчишки, останавливались, как вкопанные, и весело приветствовали её: «Здравствуй, барышня! »

Она ещё раз обернулась к окну. Высоко в лиловом зареве заката летела одинокая птица. Что-то кольнуло сердце и опечалило его. «Сегодня произойдёт, что-то необычное, нежданное» - подумала Екатерина Владимировна.

Швейцар отвлек её от раздумий.

- Ваша светлость, гвардии полковник Заболотный Александр Николаевич! Прикажите просить?

- Просите, любезный!

В зал быстро вошел седой полковник. Взгляд его был чудесен. Через правую щеку и подбородок пролегал глубокий шрам, который совершенно не портил его приятный облик. Ростом он был небольшого, но стройный и порывистый.

- Дорогая Екатерина Владимировна! –торжественно начал он.

- Полноте, вы опоздали на целый час! – топнула ножкой баронесса, - вам не совестно меня после этого называть «дорогой»?

Александр Николаевич растерянно развел руки. В этот момент слуга внес в зал огромный букет белых роз и плетенную корзинку спелой вишни. Лицо Екатерины Владимировны просияло. Она дружелюбно сказала:

- На этот раз я вас прощаю! - и протянула руку для поцелуя.

Надо ещё раз сказать: да, Екатерина Владимировна не выглядела на свои пятьдесят. Дело даже не в её шикарном платье и модной прическе. Эта, уже не молодая женщина обладала пленительной свежестью и легкостью, словно время её обошло стороной. Увы, ей не пришлось ночами сидеть у кроватки своего малыша – детей она не имела. Ей не пришлось страдать и плакать, когда муж её ночами пропадал неизвестно где – мужа она не любила. Барон Феликс, овдовев в 35 лет, через два года женился не Екатерине. Тогда он был блестящий жених: богат (ему досталось огромное наследство от покойницы матери); галантен, в меру образован; кроме того, он занимал высокий пост товарища министра. От первого брака у барона осталось двое детей. Барон Феликс по-русски был широкой натурой. Только вся её ширина ушла у него в карты и кутежи. Поэтому поста товарища министра он в последствии лишился. Хотя это его совершенно не расстраивало. Его вообще мало интересовало, что происходить в его семье. Всем занималась его жена: строительством загородного дома; воспитанием его детей; устройством его кабинета и многим другим. Если бы Екатерина Владимировна в соседней спальне поселила своего любовники, барон этого бы не заметил, а если бы и заметил – не обратил внимания.

Для старого холостяка Александра Николаевича, Екатерина Владимировна была светом в окне; единственной радостью. Это была его большая и яркая любовь. Много лет назад полковник был женат и очень недолго. Его юная жена через год брака умерла при родах. Ребенок – мальчик, остался жив. Ребенок долго болел, но, как часто бывает в юности после тяжелой болезни, превратился в настоящего красавца - богатыря. Сейчас в чине поручика он служил на Кавказе. И, служил в том полку, в котором когда-то служил его отец. Это и была вся его небольшая семья.

Полковник, который никогда не кланялся пулям, в бою всегда был спокоен и весел, но сейчас чувствовал, что он стоит перед пропастью. А, Екатерина Владимировна всегда и сейчас, стояла перед летним лугом, усеянным цветами и одуванчиками. Ирония тайной любви – кто-то всё отдает; кто-то всё забирает. С 14 лет Александр Николаевич привык подчиняться приказу и воинским уставам. Его жизнь — это тяжелый каждодневный труд, полный лишений и потерь. У Екатерины Владимировны вся она состояла из праздников, обустройством богатого быта и аристократической хандры (что случалось, надо признать, редко) и так, от начала и до конца. Был, правда, период в её жизни, когда она без памяти в юности была влюблена в Бориса. Но, это так стёрлось из её сознания, словно это было во французском романе про любовь.

Борис – молодой капитан 25-и лет; ей тогда было 22. Познакомились они ещё детьми. Сначала детская дружба, потом дружба переросла в первую любовь. Где сейчас Борис? Его уже давно нет на этом свете. Отвергнутый родителями Екатерины, он служил на юге империи; ушел в отставку, по настоянию родных, женился и через три года скоропостижно скончался в собственном имении Тверской губернии.

Первый раз в своей жизни Александр Николаевич был испуган. Кто окажет ему помощь в этой ситуации? Испуганный человек, который пытается сохранить или добиться любви, ощущает себя беспомощным и беззащитным. Беспомощность перерастает у него в печаль, а печаль в жалость к себе. Эта жалость лишает его жизненных сил. На человека накатывает ярость и итоге эта ярость толкает его в пропасть. Кто поможет человеку стоящему на краю пропасти? Чем глубже он падает, тем более он нуждается в помощи. Какое счастье если его вытаскивают наверх!

Александр Николаевич не знал и не хотел знать, что, если бы он отрешился от гордыни, он не стал бы требовать помощи. Ему и на поле боя стали оказывать помощь именно в той очереди, какую позволяет боевая обстановка, и он был бы счастлив. Попавшие в беду люди готовы принять помощь и потому дверь их души открыта.

Подлинная свобода и любовь не пытается возвыситься. Это было бы собственное принижение. Об этом не думал он, когда подавал рапорт о переводе его на Кавказ. Мы не узнаем этого никогда. Сегодня в день её Ангела он решил не говорить ей об этом, чтобы не испортить праздник. «Наступит завтрашний день, - думал он, - и всё встанет не свои места. Не могу я любить и красть любовь! Я для нее мелкое увлечение, она замужем и никогда она

не станет моей. Что я могу ей дать, кроме своей любви, верности? У меня солдатское воспитание, грубые манеры, внешне я смешон; состояние мое мизерное. Что я могу ей дать, кроме своей любви? Ничего! Всё порвать, пока не совсем поздно, всё оставить, уехать, захлебнуться в горах собственной кровью! Вот выход, вот единственный выход!.. » Он нервно ходил по залу, съезжались гости, царило оживление… И сам он не знал, что ответил сам себе на собственные вопросы: истинной женщине ничего не надо, кроме любви!

Дорогой влюблённый полковник, ей не надо светских манер, красоты вашей, вашего состояния; ей нужна только ваша любовь и верность. Главный, самый главный вопрос состоит в том – любит ли она вас взаимно?

Дорогой полковник! Сейчас ты считаешь, что твоя любовь унижена и растоптана. Сегодня ты совершил глупейший ребяческий поступок, написав рапорт о переводе из столицы. Ты словно маленький мальчик, которому не дали любимую игрушку – надулся, сам встал в угол и решил больше совсем не играть никогда. Играй, друг мой, совершай безумные, глупые поступки, не причиняя никому вреда. И Ангел твой светлый и простой, как ребенок, будет всегда с тобой. Но никогда, никогда не обижай того, кого любишь! Дорожи каждой минутой своей любви, понеси её на крыльях своих, защити от мрака и неверия.

Тебе трудно сейчас, но терпи. Если душа твоя перетерпит эту адскую боль, то значит ты достоин своей единственной любви… Иначе быть не может. Ты ещё не знаешь и не догадываешься, что пройдёт ровно год и в, такой же, осенний вечер, с огромным букетом белых роз, ты будешь, задыхаясь гнать коней, чтобы не опоздать не день Ангела Екатерины. Тайная любовь ваша станет явною, и ещё через месяц вы будете стоять у алтаря.

Всё начинается с любви. Всё – свет, энергия, жизнь; даже ненависть начинается с любви.

«Вера, Надежда, Любовь, но Любовь главнее» - так написано в Евангелии. Во что превратила ЕкатеринаВладимировна свою любовь? В интрижку, тайную любовь известную всем. Любовные утехи на тайных квартирах; усадьба, загородный дом, дорогие лошади...,

Афонский старец Паисий сказал: «У того человека, в сердце которого нет Христа, в сердце – дома, квартиры, деньги и прочий мусор! » Сердце её иногда ныло и болело, особенно когда она говорили, успокаивая его: «Мой геройский возлюбленный, ну потерпи немного и всё у нас наладиться!.. » Хотя сама в это не верила. Можно обмануть народ, страну, великий океан, но невозможно обмануть маленькое человеческое сердце. Человек рождается, когда сердце начинает биться и умирает, когда оно останавливается потому, что в нём живёт Дух человека создавшего, который может жить только в светлом и чистом доме, под названьем любовь.

Пусть скажут вам, что вы плут, невежда, безумец – терпите, может быть это и так! Но, если скажут сердцу вашему, что в нем нет любви; не поверите – оно умрет! Это тоже самое, если сказать Ангелу, что он«тьма». Вы читали рассказ А. Куприна «Гранатовый браслет»? Могу доподлинно вам сказать, что главный герой этого рассказа ушел из жизни не от «безответной любви», как многие считают, а от того, что ему внушили, что в его сердце нет любви! То же самое произошло с Борисом, в те уже забытые Екатериной Владимировной годы. Ужасное несчастье, как считают обыватели, быть однолюбом. Но, я должен сказать, что самое большое горе любить многих, а значит не любить никого. Потому, что у вас не сердце, а насос по перекачке крови и в нем нет Бога, он отвернулся!

Прием по случаю дня Ангела Екатерины был в полном разгаре. От стола многочисленные гости перешли в зал; пожилые мужчины удалились к игральному столу; молодежь и холостяки танцевали под струнную музыку. Веселье и радость струились в каждом уголке большого дома на набережной Невы.

В углу зала на кресле расположилась старая графиня Панина. Вокруг неё стайкой теснились молоденькие барышни, они с глубоким почтением слушали графиню. Васильковые, некогда прекрасные, её глаза смотрели мудро и с еле уловимой иронией на молодых. Она медленно говорила: «В любви нужна особая деликатность. Можно быть прекрасными и преданными, и все же в речах и поступках может не хватать той нежности, которая так покоряет сердца. Вот совет: не демонстрируйте плохого настроения и оскорбленных чувств, не говорите гневно, не поступайте дурно. Ни одна женщина в мире не будет так переживать из-за резких или необдуманных слов, слетевших с ваших губ, как ваша собственная жена. И больше всего в мире бойтесь огорчить именно её. Любовь не дает право вести себя грубо по отношению к тому, кого любишь. Чем ближе отношения, тем больнее сердцу от взгляда, тона жеста или слова, которое говорит о раздражительности или просто необдуманные». Проходя мимо Екатерина Владимировна сзади обняла за плечи старую графиню и шепнула ей на ухо: «Ещё, дорогая графиня, расскажите им, милым нашим дамам, как за вас в Париже в 1814 году на дуэлях перестрелялось половина офицеров гренадерского полка! » Панина хитро улыбнулась и тихо, чтобы никто не слышал ей ответила: «Скоро начнут стреляться и за тебя голубушка. Посмотри, как полковник Заболотный мечет искры из глаз, когда ты начинаешь говорить с галантными кавалерами, да, к тому же и улыбаться! » Екатерина Владимировна весело поцеловала старую графиню в щечку и направилась в игральную комнату.

К милой компании молодых барышень, с фужером шампанского подошел статный, уже в годах камергер. Графиня слегка нахмурилась. Красавца камергера звали Борис Иванович Разумов. Лицо, довольно таки известная в своих кругах. Последние годы ни одна дуэль в столице не обходилась без его участия. «Зачем Катя его пригласила? Как бы не быть неприятностям. Где Разумов – там скандал. У него на это дело нюх. Как его ещё при дворе держат! » - с негодованием подумала Панина, – «Сейчас, точно, скажет какую-нибудь пошлость! »

Борис Иванович Разумов – личность загадочная и неординарная. В 22 года – капитан гренадерского полка. В войне 1812 года отличился при обороне Смоленска, а затем при Бородино. В 26 лет – полковник. Через два года, в связи с дуэлью, выходит в отставку и на долго уезжает в свое родовое имение под Новгородом. Второй раз звезда Бориса Ивановича взошла, когда ему уже было под сорок. Получилось так, что в него без памяти влюбилась любимая фрейлина вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Где она его увидела, как она с ним общалась, для всех осталось загадкой. Молодой фрейлине, племянницы графини Паниной, было всего 22 года. Борис Иванович, должно сказать, повел себя, как истинный рыцарь. Он попытался дружески и очень мягко объяснить милой фрейлине, что их брак невозможен из-за ряда причин: положение в обществе; большая разница в возрасте; многочисленные его долги… Только своим учтивым отказом он сделал ещё хуже, - графиня Мария Всеволодовна слегла в постель на многие недели. Спустя время, по высочайшему настоянию вдовствующей императрицы, которая любила Марию Всеволодовну как свою дочь, Борис Иванович был вынужден сделать предложение. Удивительно, тяжелобольная встала на ноги уже через пару дней, хотя врачи и не надеялись на её выздоровление. Вот она – сила любви! После венчания карьера Бориса Ивановича пошла в гору. Но к статской службе за эти годы он так и не привык, да и относился он к ней спустя рукава. Исинной страстью для него стала охота и участие во всевозможных скандалах и дуэлях. Уже полгода ходили слухи, что император собирается сурово покарать его и лишить всех званий и наград, но слухи оставались слухами и время, истинный лекарь глупости и сплетен, двигалось неумолимо. А, что Мария Всеволодовна? Она была, несмотря ни на что, счастлива. У них было три сына, все красавцы, как на подбор, которые любили и оберегали свою мать, как белую голубку. Однажды в разговоре, случайно услышав неприличные сплетни про своего мужа, она кротко сказала своей собеседнице: «Богу было угодно, чтобы я своих сыновей родила от Бориса Ивановича. » И она всё-всё ему прощала: его загулы; всегдашние долги; буйство и нетерпимость к слабостям; приступы безумия, которые потом сменялись глубокой меланхолией. И, из-за этого, в высшем обществе, считалось плохим тоном принимать Бориса Ивановича. Поэтому графиня Панина и была столь удивлена, его присутствию. Она не знала простой истины – подобное притягивается подобным. Барон Феликс тайно боготворил его и во всем пытался ему подрожать. Это он пригласил Бориса Ивановича на этот праздник.

Борис Иванович поклонился старой графине и минуту слушал невинное щебетание милых барышень. Одна из них, слегка покраснев, сказала:

- Все говорят о душе, о качествах избранника, о правильных семейных отношениях, но неужели внешность не имеет никакого значения?

Другая, строгая брюнетка, назидательно, как маленькому ребенку ей ответила:

- Имеет, но совершенно незначительное. С годами человек начинает видеть сердечным зрением, и он не замечает внешних недостатков и возраста своего избранника…

- Позвольте, - вмешался Борис Иванович, пристально глядя на брюнетку, - милые сударыни, опасайтесь мужчин с неопрятной и нечищеной обувью, а, так же тех, кто не бреется несколько дней к ряду, и гордо вышагивает с отвратительной клокастой щетиной на подбородках и щеках. Поверьте, старому офицеру, - кто не бреется несколько дней – ленив и самовлюблён, расслаблен и не приспособлен к труду – ему очень нравится его неумытая и небритая внешность. Кто не чистит обувь и не следит за ней – пессимист, скрытый эгоист; ему всё равно, что о нем скажут люди. Он весь в себе. Но, если вы встретили мужчину не бритого и с грязными сапогами – бегите от него, пока он не обаял вас, ведь абсолютный эгоист умен. Чем дальше вы от него, тем лучше! Иначе вы погибли.

Борис Иванович говорил уверенно и назидательно, но в его речи угадывалось лукавство и шутовство. Тут он, сменив тон, всё так же смотря на молодую брюнетку, заметил:

- Не загадывайте никогда наперёд. Не мучайте себя ежедневно мыслями о будущем. В Евангелии Христос говорит: «Не думай о завтрашнем дне, пусть завтрашний день сам думает о своем. Достаточно для каждого дня своей заботы». Этими словами Бог перечеркивает все, о чем вы сейчас спорите. Потому, что всё в Его руках, даже завтрашний ваш день. Среди компании поднялся недоуменный шумок. Борис Иванович довольный, улыбнулся и как лакей поклонился.

- Вы странный, - возмутилась молодая брюнетка, - говорите одно, а потом это же, сами отрицаете! Судя по вашим словам, все мы бессловесные, безвольные создания. Что будет нам дадено в жизни, с тем и жить. Кто-то будет радоваться, а кто-то страдать всю жизнь, и, при этом, мы должны смириться и благодарить…

- Истинную правду, сударыня, вы говорите, истинную правду! – подобострастно подтвердил Борис Иванович, - истина только и заключается в этой простой сути бытия. Вы ещё говорите, что кто-то будет радоваться, а кто-то страдать всю жизнь. Но, это не совсем так! Сударыня, каждому человеку дается ровно столько, сколько он может перенести. Посмотрите, к примеру, на древних героев. Кто бы о них писал и кто бы их мучил, если бы они не могли перенести всех бед и страданий? Вспомните Самсона, Геракла.

- Но, мы простые люди, мы не Самсоны и Гераклы. Наши страдания нас только ломают и губят, а не укрепляют. Они причиняют нам боль, сокращают жизнь; окружающих наших, делают тоже несчастными.

- Вот, как раз, в этом суть христианства. Уметь с легкостью и спокойствием переносить все испытания и невзгоды. Только сильным людям даются болезни, лишения, страдания, предательства и измены близких…

- Мне трудно вам сейчас, что-либо возразить. Вы начали с грязной обуви, а закончили Нагорной проповедью.

Брюнетка сверкнула глазами и надменно подняла подбородок.

Подошел барон и учтиво шепнул Борису Ивановичу:

- Господин генерал (Борис Иванович обожал, когда его так называли), не пора ли нам удалиться в игральную комнату? Я хочу вас приятно удивить небольшим сюрпризом и занимательным анекдотом. Кроме того, вы знаете какая неприятность произошла с господином Инородцевым?..

- А, вот от сюда, дорогой барон, поподробней.

Два товарища учтиво поклонились дамам и направились в игральную комнату.

Играла бравурная музыка, пары кружились в сиянии хрустальных люстр, ускоряясь и бесшумно меняясь партнерами. Сказка стучалась в яркие окна зала. Но никто и не пытался отворить ей дверь.

Игральная комната – истинное царство и детище барона Феликса фон Альберт – мужа Екатерины Владимировны. Дома он занимался только именно этой комнатой. Ей отдавал всю свою энергию и заботу. Любил после изрядного подпития в клубе, ночевать на кожаном диване или прямо на сукне игрального стола. Какие прекрасные сны он там видел, что даже не шел в спальню к своей красавице жене и месяц, и другой? Что эта комната собой представляла? Просторный зал с низким потолком; приглушенный свет; четыре круглых стола; вокруг них по пять кресел с высокими спинками из резного красного дерева. Курительная комната рядом, отдельно от помещения. На полах персидские ковры. Два лакея в золотых ливреях быстро и беззвучно разносят спиртные напитки, шампанское и воды. На стенах дорогие картины итальянских и флорентийских мастеров. Изображения все на одну тему – «игра». Вентиляция очень продуманна. Даже если закурят все игроки одновременно – дымного облака не будет уже через минуту. С помощью линз и зеркал освещение устроено таким образом, что ни у одного игрока стола не видны глаза, -только очертания. Зато прекрасно виден стол и карты на столе. На серебряных подставках по две у каждого стола – массивные пепельницы из слоновой кости.

Увидев жену барон степенно к ней подошел, слегка поклонившись слащаво и тихо сказал:

- Я думаю, баронесса, день твоего Ангела удался! Ты рада? Сейчас игрокам подадут французское вино семилетней выдержки. Считаю этим моих партнёров удивить. Такого они не пили уже давно. В 12-м году сам император Наполеон возил бочонок этого вина в своем личном обозе и пил его только после одержании очередной победы.

За дальним игральным столом, тучный и уже не молодой мужчина, запальчиво кому-то доказывал: «Никогда не гонитесь за поставленной целью! Представьте – вы бежите за ней; хватаете её за горло и трясёте. Она со всех ног убегает от вас. Всё-таки вы её догоняете и душите. В итоге цель умирает! Вы остаетесь у разбитого корыта… Виктор Петрович, идите за целью не спеша. Лелейте её, любите не сильно, но не терзайте – тогда вы её достигнете.

- Так хотите достичь своей цели? – черными, воловьими глазами он уперся в своего собеседника, - берегите её, тихо мечтайте о ней, но не преследуйте!

- Я вас, что-то плохо понимаю…

- Сейчас объясню. Это то же самое, как вы засмеялись вслед убегающей деревенской молодой девке с сеновала. Поцелуйте её, убегающую, в русый затылок, но догонять не смейте! ... И не зовите, не злитесь, не проливайте слез. Этим вы всё погубите. Ведь любая женщина любит независимого, свободного, сильного мужчину. Будде уверены – следующей ночью она к вам придёт сама.

- Это как же? – удивлённо протянул Виктор Петрович.

- Поверьте, всем нам нужна цель, иначе мы и не люди, но, так же, и ей нужны мы. Без неё, мы несомненно амебы, но и без нас она мертва. Думая о своих устремлениях, не заноситесь на заоблачный, ледяной пик Джомолунгма. Мечтая, пребудьте на холмике прекрасного русского поля, где теплый ветерок гладит ваше лицо; ковыль и мята разносит аромат пробуждения; цветут маки и ромашка, а высоко в небе парит коршун.

Например, когда вы очень, очень хотите выиграть в карты; и на кон поставлены большие деньги; то, знайте, что непременно проиграете. Парадокс, вы так считаете? Я на многое пересмотрел свои взгляды, когда с нашим посольством побывал в Индии. Ещё пять лет тому назад, я был подобен вам и вашей копией. Вы знаете, что означает словосочетание «закон кармы»? Ничего страшного, что вы этого не знаете. По этому закону живут многочисленные народы в Индии. В двух словах – все люди на земле, по представлению индусов, несут бремя долгов за предыдущую свою жизнь. Удивлены? Чему удивляться если у нас в Евангелие написана, что еврейский народ –проклятый народ?

- Позвольте, сударь, тут вы говорите, что-то не то… - возразил Виктор Петрович. - Так почитайте, почитайте, более внимательно! ... Человек проживает множество жизней восходя постепенно к святости или к Богу. И чем праведней он прожил свою жизнь, тем ближе он приблизился к святости. Если человек прожил жизнь полную греха, то в последующей он искупает грехи предыдущей жизни. И так может длится до бесконечности. Удивительно, но на улицах Бомбея вы не увидите грустных и озабоченных лиц – все улыбаются! Нельзя отягощать карму. Понятия святости совершенно не расходятся с нашей православной верой. Народ Индии сплошь живёт в нищете, но странно то, что они совершенно счастливы».

Виктор Петрович – статский советник, заинтересованно слушал доктора. Он, улыбаясь, его спросил: «Степан Павлович, так вы уже буддист сейчас? »

«Дорогой, Виктор Павлович, - запальчиво сказал доктор, - я не буддист, но уважаю все великие религии мира. Надо внимательно их изучать, в часности, у буддистов хорошо бы поучиться терпимости и жизнелюбию. В Индии я увидел удивительную вещ. Истинно верующие в Будду индусы с годами начинают обладать феноменальными возможностями. Они могут видеть за сотню верст; не вкушать пишу и воду по несколько недель. Я видел сам, что во время длительной молитвы их тела приподнимались над землёй на несколько локтей! Конечно, вы можете этому не верить, но я видел это собственными глазами! »

- Господа, господа! Мы отвлеклись от основной цели посещения этой комнаты, - миролюбиво замурлыкал барон, - прошу всех игроков к столу!

- Сегодня я пасс!.. – сказал Виктор Петрович, - уж очень хочу выиграть, - значит проиграю!

В игровой комнате все дружно заулыбались.

- Вот я и добился своей цели – выбил главного противника в преферанс, - засмеялся Степан Павлович и, с вожделением, посмотрел на стопку колод карт.

«Что-то наш доктор Степан Павлович, разошелся не на шутку. Обязательно сегодня проиграется, - подумала Екатерина Владимировна, - а, Феликс будет сегодня в фаворе. Вон как он потирает руки. Сколько пытаюсь понять, чем карты так привлекают наших мужчин, и ничего у меня не получается! Легко понять всадника на коне – тут азарт, риск, страсть прийти к финишу первым… Но, карты – увы! На прошлой неделе граф Бадовский проиграл целую деревню и, при этом, только пил шампанское и бил фужеры – ни тени сожаления!.. »

В этот момент Феликс подвел к ней незнакомого пехотного офицера.

- Дорогая, баронесса! Представляю вам поручика Михаила Борисовича. Он в нашем доме впервые.

- Очень приятно, - сказала Екатерина Владимировна и посмотрела на поручика. Веер выпал из её рук. Перед ней стоял её Борис!

- Борис, как вы..., - вымолвила она тихо и потеряла сознание. Её бережно перенесли на диван, кто-то принёс воды. Придя в себя, она окинула всех беспокойным взглядом и попросила:

- Пусть подойдёт Борис!

- Извините сударыня, я не Борис. Я его сын. Вы меня случайно перепутали. Хотя, как ни странно, я прибыл к вам с его поручением через столько лет после его смерти.

Барон удивлённо уперся взором в молодого поручика.

- Мой любезный друг, - устало сказала Екатерина Владимировна своему мужу, - оставьте нас с поручиком ненадолго.

- Катя, может попросить доктора? Под пристальным взглядом жены он отошел в игральную комнату. Конечно он слышал про Бориса, но прошло уже столько лет!.. Барон обиделся на свою жену. Сегодня он, в очередной раз напьётся и будет ночевать у себя в кабинете.

- Михаил, с чем вы пожаловали, говорите быстрей, - она крепко взяла поручика за запястье.

- Я прибыл из гарнизона Смоленска в отпуск, заодно захватил это…

Молодой поручик смущённо подал ей почтовый конверт, на котором знакомым, чётким и крупным подчерком было написано: «Екатерине Владимировне, лично в руки».

- Михаил Борисович, расскажите мне о последних днях вашего отца…

- Я был тогда совсем мал и многого не помню. Запомнил только одно – отец был совершенно спокоен последние дни, даже шутил. Матушка много плакала в своей комнате, но никому этого не показывала.

- Помню, - вздохнула Екатерина Владимировна, - в любой трудной ситуации, он мог находить положительное и смешное. И, как-то, все неурядицы оказывались простыми и никчёмными. Мы долго дружили с вашим отцом и всегда мне было легко и беззаботно с ним.

Она вспомнила всё.

Она вспомнила всё! В одно мгновение, уже тогда, когда его сын передавал ей письмо от него, через десятки лет. От него живого, нам мертвым. Из глубин памяти, как дивные образы светлого сна выплывали милые облики, слова, жесты, майские дожди, цветущие сады, шумящие дубравы… Сославшись не недомогание от усталости Екатерина Владимировна удалилась в свой будуар. В углу шифоньера, под кучей ненужных бумаг, она отыскала заветную шкатулку с вырезанной буквой «Б», открыла её и вдохнула её воздух…

Катя и Борис познакомились, когда ему ещё было 14. Это было летом. Погода была жаркая; много дней не было дождя. В доме находиться было совершенно невозможно. Дача матушки Бориса и Катиных родителей находились по соседству. В первый же день приезда

родители Кати зашли к её матери. Катя была тогда угловатым подростком с острыми коленками, но с замечательными карими глазами - подвижными и весёлыми.

- Борис, - просто сказал он.

- Катя, - смутилась почему-то девочка.

В этот день они больше не виделись, а не следующий, вместе с местной ребятнёй, играли в прятки и догонялки. Причем Борис, как самый старший (не следующий год он поступал в кадетское училище), ей постоянно проигрывал и поддавался, но делал так, чтобы девочка этого не замечала. У Борис, к сожалению, в семье был один. Отец умер совсем молодым от простуды легких. Он, невольно, очень нуждался в обществе своих сверстников, а ко всем младшим относился как наставник и старший брат. Младшей своей сестрой он и воспринял девочку. Родители Кати, наблюдая за поведением и тактом Бориса, с легким сердцем доверили ему дочку. У них, кроме Кати было ещё трое детишек и все мальчики, младшему из которых было всего три годика. На целое лето Борис стал её экскурсоводом, оруженосцем и заступником. Днем они гуляли по полям и соседским деревенькам, удили рыбу с местными ребятами, собирали грибы и ягоды. Вечерами за чашкой чая Борис любил рассказывать о звездах, планетах, морских путешествиях. В свои 14 лет он был очень начитан, особенно, как и все юноши, любил читать о морских приключениях и временах рыцарей средневековья. Свободно владел французским и немецким языками. Но, коньком конечно его, была война 1812 года. Обладая прекрасной памятью, об этих событиях он мог рассказывать часами. Дед Бориса подполковник лейб-гвардии гусарского полка, погиб при Бородино на батарее Раевского. Так беззаботно, весело и незаметно прошло их первое лето.

Следующим летом они вновь встретились в Пересветово (так называлось старое село, где были их дачи). Они не виделись целых 9 месяцев, но все это время они писали друг другу коротенькие письма. У Кати сохранилось одно из них.

«Милостивая Екатерина, здравствуйте!

Хочу вам напомнить, - с мягкой укоризной писал Борис, - что французский император Наполеон, был захватчиком и грабителем русских земель, а не гением, как вы написали. Его солдаты и генералы погубили тысячи лучших сынов России! Вы умная и грамотная барышня. («грамотной барышне» тогда было 13)

Моя маменька шлет вашим родителям и вам свой поклон и спрашивает, когда вы будете в Пересветово в мае или июне?

Катя, приезжайте пораньше и мы с вами устроим в Пересветово отменный фейерверк, да такой, что канониры Преображенского полка будут нам завидовать!

С почтением, ваш друг Борис. »

Подобные записки Борис и Катя писали друг другу по 2 – 3 в неделю. Жили они в Петербурге совсем рядом: Борис с матерью – на Большой Стрелке; Катя со своим семейством на Невском проспекте.

Проглядели родители чад своих! Совсем не заметили, что дружеские отношения их стали перерастать во что-то большее. Им было невдомек, что в таком юном возрасте возможно зародиться великому чувству. Что маменька Бориса, что Кати, были женщины старой формации. Их отдали замуж в 17 лет и никакой любви, по первости, они не знали.

Борис к лету возмужал – вырос и окреп. Катя из угловатого подростка превратилась в юную барышню. Они так, по-детски, радовались – смеялись; кружились и, что-то кричали, перебивая друг друга, при первой своей встрече, что старая нянюшка Кари от радости заплакала. Видно только одно – старая деревенская женщина, не умеющая ни писать, ни читать, поняла, что рядом с ней наивная и чистая любовь, - смеётся, танцует и кричит…

Вечером, когда они гуляли по майскому саду, Катя наивно спросила:

- Борис, скажи, как ты думаешь, Клеопатра отправила Марка Антония на смерть, на откуп консулу Октавию, чтобы сохранить свою жизнь и свой трон. А, потом, она убила себя, узнав, что трон ей принадлежать не будет. Значит она любила свой трон, своё Египетское царство больше чем Антония? Или она не любила его вовсе?

Борис задумался на несколько долгих минут. Потом, взяв Катю за руку, смотря с грустной улыбкой ей прямо в глаза, сказал:

- Милая Катя! Я не знаю точно ли любила Клеопатра Марка Антония, но если это так, то такое происходит и в нашей жизни часто. Наша соседка по имению, бедная молодая вдова Лизавета Павловна, первая в нашем уезде красавица. Она любила помещика Николая Петровича – весельчака и балагура. На Покров (это говорила моя матушка) у них уже намечалось венчание. Как вдруг, приезжает старичок из столицы – седенький и лысый, но действительный статский советник и богач. Он безумно влюбляется в Лизавету Павловну, делает ей предложение и через три дня они уезжают в Санкт-Петербург, и венчаются. Когда мне матушка это рассказывала, я думал, что она не любила Николая Петровича. Но, наша экономка, случайно, в день венчания была в этом храме где они венчались и видела Лизавету Павловну. Она была страшно бледная и вся в слезах… Когда жениха и невесту подвели к алтарю, то она выронила свечу из рук. Сам Ангел-Хранитель говорил ей: «Остановись, что ты делаешь! Зачем гневишь Господа? » И я понял – она любила Николая Петровича! Долго думал, не спал всю ночь, и уразумел: есть любовь земная, а есть Божественная. Выше Божественной любви в мире ничего нет.

Катя распахнув глаза, слушала Бориса, боясь его прервать. Вдруг её сердце шевельнулось. Она, в детском порыве хотела пожать ему руку, но смутилась и сказала невпопад:

- А, как Николай Петрович?

- Его приказчик сказывал маменьке, что сильно он запил на целый месяц. Потом всю осень бродил с ружьем по окрестным лесам…

- А, потом? – тихо спросила Катя.

- Говорят, подался на ярмарку в Нижний Новгород, пропащий человек, - грустно сказал Борис, - вот Катенька, Лизавета Павловна любила земной любовью, он божеской..., а я радуюсь за него, хоть он и погиб – такое большое счастье Господь людям дает редко.

Девушка пристально посмотрела в бездонные карие глаза Бориса и ей в первый раз в жизни стало по-настоящему жутко, не за Николая Петровича, а за себя и Бориса.

Так их ребяческая привязанность переросла во что-то совершенно необыкновенное и великое. Что это было? Любовь?

Неделю юные друзья не виделись. Такого ещё не было, но каждый из них избегал встречи друг с другом. Однажды вечером, гуляя у деревенского прудика, они столкнулись лицом к лицу.

- Здравствуйте, Екатерина! – степенно приветствовал Борис.

- Я с вами не разговариваю!.. – вдруг вспыхнула она и лицо её залилось румянцем.

Борис удивлённо посмотрел на неё. Вдруг он стремительно приблизился, обнял её и поцеловал в висок. Катя с силой оттолкнула его и весело рассмеялась. Мир был восстановлен.

- Вы знаете, я всю ночь думала о Николае Петровичи, и, сейчас он не выходит из моей головы. Не могу понять почему он не боролся за свою возлюбленную. Почему он этого старикашку не вызвал на дуэль; не увел Лизавету Павловну из-под венца? Почему стал губить свою душу, вместо того, чтобы бороться? ...

- Катя, право я не знаю! Знал бы, что это так вас взволнует, не рассказывал… Думаю, что великое добро не может быть с кулаками, - вздохнул Борис с горечью, - он ведь, погубил себя не на зло ей, а в угоду самому себе; сам об этом не зная.

- Я совсем не понимаю вас Борис, о чем вы говорите! Вы иногда, такой странный, - начала опять злиться Катя.

- Катя, пойдём на опушку северного леса, покажу целую поляну черники…

Вот так проходили дивные дни их юности – в философских спорах и детских забавах.

Через год Борис был уже кадетом. Катя за год чертовски похорошела. Отношения их кардинально изменились. Детство прошло. Они осознали себя мужчиной и женщиной. Дружба их стала более теплой и трепетной.

За день перед отъездом в кадетский корпус они встретились, как договорились, в саду у старой усадьбы. Владельцем усадьбы был местный помещик. Про него рассказывали всякое, но в основном, небылицы. Говорили, что он филантроп, меценат, революционен и т. п. Молодые люди не знали и ни разу не видели его. Одну странность они подметили – вокруг сада не было изгороди, как это было принято и, ещё, сад и клумбы были всегда в идеальном состоянии. Сторожа при усадьбе не было. Местные брали из сада всё, что было необходимо – фрукты, цветы, веники. Странно, проходил день, два после очередного набега местной детворы и сад приобретал первоначальный вид: появлялись сорванные цветы; поломанные лавочки и клумбы ремонтировались; вместо сломанных деревьев появлялись новые, ещё более дорогих и элитных сортов. Конечно все знали, что есть садовник, но не знали где он живёт. Эту загадку наша неразлучная парочка разгадала только через год.

В гости к матушке Бориса пожаловал старый боевой товарищ деда. Оказалось, что они служили в одном полку с ним. Товарищ деда достаточно хорошо знал и местного помещика. Про него он рассказал: «Степан Васильевич всегда был немного со странностями, а в молодости ещё и горяч. Однажды, во времена компании 1812 года, наш полк преследуя французов вошел в польское село. Степан Васильевич тогда командовал авангардом. Задолго до прихода главных сил, он со своим эскадроном был уже в селе. Произошел каверзный случай, что не редкость во время войны. Часть французов засели в доме старосты села и отчаянно стали отстреливаться. Шансов у них не было. На что они рассчитывали? В ходе этой стычки был смертельно ранен корнет Светлов. Степан Васильевич любил его как сына и всячески оберегал, и заботился о нет. Что говорить, этот Светлов был душей эскадрона. Рассудок Степана Васильевича помутился от горя и ненависти. Когда человек люто испуган и, совершенно не знает, что ему делать; он может натворить много бед. После уничтожения французов, он приказал найти старосту. Староста оказался в подвале собственного дома. Как допустившим сговор с врагом по приказу ротмистра его тут же расстреляли, на глазах у жены и детей. Степан Васильевич приказал село сжечь, а жителей его выгнать в поле. Была осень, шел холодный дождь и две сотни жителей стояли в грязном поле, накрываясь плотной тканью. Стоял дикий, приглушенный гул от плача маленьких детей и стона стариков.

Когда основные сила вошли, села уже не было. Ротмистр Стасов был отстранен от командования эскадроном и отправлен начальником полка под арест. Так закончилась его военная карьера. Когда он приехал в родовую усадьбу, все домочадцы заметили, что Степан Васильевич немного не в себе. Ночами он не спал; днем бродил по полям и, что-то пытался найти в грязи этих полей. Что он искал, никому не было известно. Когда его матушка покинула наш мир, он выехал из усадьбы и поселился у егеря на заимке. Обладая значительными состоянием, он начал строить по уезду больницы; разбивать сады. Забор вокруг своей усадьбы он снес и разбил красивейший сад. Сейчас состояние свое он значительно поистратил и за садом своим ухаживает сам. Вот, что делает война, сударыня! »

Грустная история, поучительная история о том, как не надо распускать свою нервную систему и всегда уметь держать себя в руках. Да, каждый из нас может вспомнить, что с ним происходило, когда уходил лучший друг, а ещё хуже – когда он изменял тебе. Трясутся руки, как у пьяницы, ты кричишь непонятно, что. И, когда тебе от этом потом рассказывают, ты не веришь этому или не можешь вспомнить всего. Это, просто, дикий страх и безысходность – ты не знаешь, что тебе делать. Ты бедолага потерялся в этом мире, и ты некому не нужен!

Как нам всем не хватает тишины, спокойствия и высоты. Высота нам нужна, чтобы была возможность подняться над суетой и злобой мира и наблюдать его с этой высоты, куда не может достать грязь и ненависть; зависть и корысть; где полный покой.

- Расцвели астры, их столько! – сказала Катя.

- Катенька, у меня так мало времени; надо ещё собираться. Посидим лучше на лавочке? – взволновано ответил Борис.

Сидели молча, думая каждый о своем и одновременно об одном и том же. Так просидели они несколько минут, не решаясь заговорить первым. Взгляды их встретились. Позже, думая о Борисе Екатерина Владимировна, всегда вспоминала именно это мгновение своей жизни. Никогда такого больше не повторялось. Это краткое мгновение оказалось вечностью. Вечность стала мгновением её жизни. Властная сила толкнула их на встречу друг другу. Первый поцелуй, как теплый майский дождь в январе; сладкий как земляника; нежный как утреннее солнце.

- Мы никогда не расстанемся, - сказал Борис.

- Никогда, - выдохнула Катя.

Осенью, находясь в столице, они в тайне от родителей, урывками, редко – раз в неделю стали встречаться. Это были самые незабываемые их прогулки по городу, по его паркам и улицам. Они всегда избегали центра города, чтобы не встретиться случайно со знакомыми и родственниками. Любовь их была чиста и наивна, поэтому они не хотели даже малейших слухов. «Пусть она будет в тайне, - говорил Борис, - когда-то все о нас узнают. Но сейчас, нам так хорошо только вдвоем. »

На Рождество Борис подарил Кате резную из красного дерева шкатулку. На крышке её вырезана была буква «Б». Смеясь и целую Катю, он сказал: «Пусть в этой шкатулке всегда храниться мои письма. И, пребудет здесь, рядом с тобой душа моя! » При этом он открыл крышку шкатулке, набрал воздух и выдохнул его в шкатулку.

Катя толкнула его.

- Ты, что Боренька, помирать собрался?

- Нет, моя хорошая, просто хочу быть рядом, даже тогда, когда меня нет с тобой.

- Тогда я выдохну тоже, чтобы твоей душе было не скучно там одной!

Наступали сумерки. Борису надо было спешить в корпус. Они всегда брали на обратный путь извозчика и пока их везли на Невский, тихо сидели плотно-плотно прижавшись друг к другу.

Родители, как это часто бывает, всполошились только через год, когда, собравшись на летних дачах, они увидели, что Борис и Катя не отходят друг от друга.

Как часто бывает, были приняты самые жесткие меры. Теперь, как Катя выходила из дома, с ней неотлучно следовала гувернантка. Теперь, испросить разрешение на гуляние можно было только у маменьки.

- Полноте, сударыня, - говорил, смущаясь отец Кати, Владимир Степанович, - вы вспомните себя в её возрасте!

- Сударь, - отвечала маменька Александра Федоровна, - в её возрасте, если вы припомните, я была уже замужем и ходила беременной, как раз Катей!

- Что в этом такого, что они любят друг друга? Это, что-то запрещённое?

- Сударь, - ещё более тверже стояла на своем Александра Федоровна, - любовь должна быть только после венчания!

- Вы говорите жестокие и грубые вещи. Вы подозреваете наших детей, что они не вполне целомудренны. Вы посмотрите на них внимательно! Они пылинки сдувают друг с друга; они боятся прикоснуться… Так они дорожат чистотой своей. Мне стыдно за вас, сударыня!

- Надь своими детьми я хозяйка. Вы хозяин в доме. И меня попрошу не наставлять. Если с Катей что-либо (не дай Бог) произойдёт, вы останетесь в стороне и только будете пожимать плечами, да грустно говорить: «Проглядели матушка, проглядели…» Точно так вы говорили в прошлом году, когда ваша родная племянница Мария Свирская – столбовая дворянка, укатила в Париж с учителем танцев. Забыли? Напомнить вам ещё один случай Владимир Степанович?

- Это про нашу экономку Алевтину, жену приказчика?

- Да, именно про неё!

- Не надо мне ничего напоминать. Я до сих пор краснею, когда вижу Петра Сергеевича, нашего приказчика.

Деле обстояло в том, что гостил у них в Санкт-Петербурге около двух месяцев младший брат Владимира Сергеевича – закоренелый холостяк и гуляка отставной штаб-ротмистр. И, как-то, ну, совсем бестактно и лихо, положил он глаз на Алевтину. Алевтина – истинная русская красавица: светло-русая, светлоглазая; высокая и статная; с высокой грудью, и как все простые русские женщины очень доверчивая и непосредственная.

Волокитство и наглые приставания ротмистра она восприняла как влюбленность и ухаживание. Бедная её душа ждала и жаждала любви. Она молодая женщина никогда не знала её разумом своим, но сердце долгими зимними вечерами тихо вещало ей о ней и просило её, - полюби. Поначалу, штаб-ротмистру казалось, что и он влюблен в неё. В одно прекрасное утро Александра Федоровна обнаружила, что гость исчез, не оставив даже записки. С ним исчезла и экономка. Долго ли мог тянуться роман развращенного барина и простой женщины? Думаю, на этот вопрос вы ответите и сами. Где сейчас несчастная Алевтина уже никто не знает. Последний раз её видели в московских торговых рядах, - она убирала на постоялом дворе у заезжих купцов и приказчиков. Барин же, потешившись запретной любовью, укатил на полгода в Баден-Баден поправлять пошатнувшееся здоровье. «Откуда эта жестокость и безразличие; откуда эта непомерная жажда животных наслаждений? Как можно бросить человека, который отдал тебе всё, что у него было – свою честь, свою душу, свое тело. Пусть ты разлюбил; но бросить, спокойно забыть, оставить без помощи… Неужели не болит сердце, не холодеет душа твоя, когда ты стоишь перед святыми иконами в храме и просишь Бога помиловать тебя? Как же он тебя помилует, если ты любящих тебя не милуешь? » - Так думал Владимир Сергеевич о брате, краснел и горестно вздыхал. По какому-то наваждению или природной своей глупости, как считал, он обратился к брату по этому щекотливому вопросу. В тот день, Петр был немного на веселе. Только Владимир Сергеевич заикнулся об Алевтине, Петр мутно посмотрел на него и стал беспричинно кричать на брата, совершенно игнорируя главный вопрос: «Любезный Владимир Сергеевич, конечно ты помнишь, отец всегда презирал меня за то, что я не понимал математику. Я понимаю только любовь и свободу. Я Петр Сергеевич – добрый малый! У меня никогда не было денег, всё свое состояние отец завещал тебе, - я приживалец! Сегодня я здесь, пока ты меня терпишь, завтра я у сиятельной нашей тетушки; пока она меня терпит!.. Милый брат, где я буду завтра? На тебя накатит меланхолия, а супруга твоя терпеть меня не может. Куда мне тогда податься? У меня никогда не бывает денег, я к ним не привык, а потому, уже сейчас, в них и не нуждаюсь; на если бы я был богат, больше бы не осталось бедных! Вы бы холенные и воспитанные, увидели! О, если бы у таких как я, была толстая мошна! Насколько все пошло бы лучше! Представляю себе Иисуса Христа с состоянием английской королевы! Сколько бы добра он сделал. Брат, поцелуй меня! Если ты ещё любишь меня лучше дай денег я уеду на полгода в чопорную Германию! Мне надо подправить здоровье, - Петр налил себе полную рюмку коньяку и залпом, как извозчик её выпил, - только, прошу, не говори мне сейчас о женщинах! Им гораздо лучше, чем мне. Они могут всегда найти себе кров, богатых мужчин, они могут работать, они могут строить свое будущее. Я больной и слабый человек, который, к тому же, ничего не понимает в математике. »

Ему больна стало от упрека жены; он не знал, что ей возразить. Поэтому решил смириться и во всем положиться на неё; хотя и знал, что она не права. Александра Федоровна умно применила тяжелую артиллерию и выиграла сражение. Старшая дочка всегда была любимицей Владимира Сергеевича. Он явно узнавал в ней черты своей супруги, но чистая, сияющая, наивная душа её вызывала в нем особый восторг и привязанность. Как никто он оберегал и оправдывал свою любимицу, даже тогда, когда она была, порой, не права. Однако, здесь уж, он ничего не мог поделать.

Что же Борис и Катя? Они совершенно не замечали туч, сгущавшихся на их сияющем небосклоне. Для Бориса и Кати не существовали ничего, кроме Бориса и Кати. Весь мир вокруг них рухнул в пустоту. Они жили золотым мгновением. Не было ничего впереди, ничего позади. Борис с трудом представлял себе, что у Кати есть отец и мать, которые могут им чем-либо помешать. Память его затмилась, что свойственно ослеплению. О чем же разговаривали влюбленные? Мы уже знаем: о цветах, лесах, птицах, о солнечном закате, о восходящей луне, о звездах и о всяких важных вещах. Они сказали друг другу все, за исключением «остального».

Так они и жили на недосягаемых высотах.

8 .

Развязка наступила быстро и внезапно. Это было падение гибельное. Падение было великое, потому что замок стоял на песке. Небесный замок любви рухнул в одночасье от легкого порыва знойного ветра.

Уже несколько лет осенью Александра Федоровна страдала бронхитом. Как говорил доктор Степан Павлович, необходимо менять влажный и холодный климат северной столицы на морской и сухой; тогда это хроническое заболевание можно победить. Летом 1825 года, она решила ехать в Италию – подлечить слабые легкие. Владимир Сергеевич, тоже, настоятельно рекомендовал супруге подлечить свое здоровье. Вместе с матерью в Италию ехала Катя и гувернантка.

Один из город, в который они прибыли, был Неаполь. Борис и Катя переписывались каждый день. Через месяц письма от Кати стали приходить реже. Сначала два письма в неделю, потом – одно.

Перо отказывается писать, и щемящая грусть сдавливает мое сердце, дорогой читатель! Как мне хотелось рассказать о прекрасной любви, преодолевшей все преграды на своем пути! Однако, жизнь ставит свои верстовые столбы, столбы серого и грязного цвета.

До банальности просто и житейски естественно все произошло в этой ситуации. Тем же летом в Неаполь приехал молодой барон Феликс фон Альбер. Богатый вдовец, с завидным положением в обществе. Александра Федоровна была им очарована с первой встречи. Блистательный аристократ с галантными манерами рыцаря средних веков. Как могла неопытная молодая девушка не заинтересоваться этим человеком? К тому же, в свои тридцать с небольшим барон занимал очень солидный пост товарища министра.

Утром – катание на чистокровных арабских скакунах; днём – ресторан на берегу синего моря; вечером – камерный струнный оркестр… Разве можно сравнить Бориса и Феликса. Конечно нет! Борис хороший, милый, преданный, но это не Феликс. Борис любящий, чуткий, заботливый; но не царственный, как Феликс!

Через месяц знакомства Феликс сделал предложение Кате и просил содействия у Александры Федоровны. Она была на седьмом небе от привалившего на неё счастья. Её дочка станет баронессой! А, в будущем она станет женой министра. Дух у неё захватило, и она представила, как её мила Катя становится фрейлиной самой императрицы! Ещё она представила: идёт она по переходам зимнего дворца вместе с баронессой Екатериной Владимировной; двери покоев бесшумно перед ними распахиваются; перед последней стоит седовласый действительный тайный советник. Он степенно подходит к ним и тихим голосом, полным потаенных мыслей говорит: «Её Императорское Величество вас ожидает, прошу! »Царедворец распахивает двери и к ним подходит императрица… Что будет дальше и о чем они будут говорить (нет, нет не говорить, а совещаться! ) она ещё не придумала, но и этого было достаточно, чтобы её любимая Катенька стала же в этом году женой барона.

После предложения Феликса, Александра Федоровна вызвала к себе Катю. Та уже знала, о чем с ней будет говорить мать. Она хотела избежать этого разговора, сославшись на головную боль, но мать была непреклонна. Горничная пришла во второй раз и сказала:

- Барышня, Александра Федоровна, настоятельно просит вас к ней зайти.

- Голубушка, барон Феликс ещё в доме?

- Уехал от вашей матушки полчаса назад.

- Как он выглядел?

- Как всегда – важным, - горничная с первого взгляда невзлюбила Феликса и этого не скрывала. Маргарита Степановна, так её звали, родом из обедневших дворян; с прекрасным образованием и тонкой женской интуицией, чувствовала неестестнность и фальшь этого «напыщенного индюка», как она его называла. Тайно она была влюблена в Бориса, но это была любовь облако, любовь мечта, любовь далёкая и зыбкая, как арабская сказка… Она не ревновала Катю к Борису и, была бы рада, если бы они стали мужем и женой. В мечтах она представляла себя няней детей Бориса.

- Нет, Маргарита, я не пойду! Придумай, что-нибудь, - капризно сказала Катя.

- Вы знаете вашу матушку. Она вас и из лепрозория вытащит, когда ей это нужно будет.

- Ну, хорошо. Скажи спускаюсь.

Александра Федоровна, как полководец решительно вышагивала по гостиной.

- Екатерина Владимировна, сколько вас можно ждать? – нетерпеливо начала она.

- Матушка, очень болит голова, у меня сильная мигрень.

- Полноте, Катя, не придуривайся! У кого в двадцать лет бывает мигрень? У меня к тебе очень серьёзный разговор. Вы знаете, зачем приезжал барон?

- Нет, матушка, - соврала Катя.

- Он делает тебе предложение. Ты согласна? Отвечай, только матери сразу. Все эти женские: «я подумаю»; «я не готова вам сейчас ответить»; «плохо себя чувствую»; это всё оставьте, прошу вас милая!

- Матушка, я не знаю… Вы знаете, - покраснела Катя, - Борис…

- Сейчас, именно сейчас, решается твоя судьба! Борис хороший, милый человек, умный, но он плохой муж. Он беден. Ты будешь жить в каждодневной бедности, будешь жить в деревне. За долги они продают свой дом в Санкт-Петербурге. Ты это знаешь? Он даже не может служить в гвардии. С бароном ты будешь иметь всё. Всё, что необходимо светской даме. Я должна с Феликсом говорить сегодня вечером и дать ему окончательный ответ. Отвечай! – почти, что гневно вскрикнула Александра Федоровна.

Катя вздрогнула и представила своё жалкое будущее с Борисом. Ей стало жалко себя. В этом момент она напрочь забыла обещания, слова, поцелую, бездонные сияющие его глаза. Ей была жалко только себя. Предательское сознание тут же рисовало ей дом Феликса на набережной Невы; его усадьбу в Мытищах и конюшни чистокровных скакунов. Что-то билось внутри, рвалось, сталкивалось. Почему-то она вспомнила Лизавету Павловну. Почему она её вспомнила? Она не знала. А, это бедное сердце говорила ей: «Не убивай любовь! Не повторяй путь Лизаветы. Уйди и отошли кольцо барону! Пожалей сердце свое и сердце Бориса!!! » Вдруг, что-то темное и холодное подступило к горлу, сдавило голову и отключило сознание. Она видела только гневные глаза матери. Высокий и резкий её голос переходил в низкий и грозный, и звучал как большой колокол – долго, глухо и протяжно. Глаза смотрели твердо и презрительно. Они выворачивали всё у неё внутри. «Только бы избавиться от этого, только бы побыстрей закончить, - мучительно, как загнанный зверь, думала Екатерина, - а, как же Лизавета Павловна? Как Борис, как ты? » Мрак накрыл сознание, сердце вот-вот должно было остановиться. Где истинная Любовь, там рядом и истинное Зло. Не слыша своего голоса – говорил кто-то другой, она вымолвила:

- Я согласна, матушка!

……………………………………………………………………………………………………………………………………………

Разбилась чашка, которую выронила Маргарита. Куда-то закатилось яркое и весёлое солнце Неаполя. Стало холодно и гадко. На площади Восстания в Париже засвистел топор гильотины. Черный ворон вспорхнул с её перекладины. Толпа зевак и стража одобрительно загоготали, как гуси, засвистели и радостно захлопали. Только один нищий, оборванный и голодный горько-горько заплакал. В него полетели комья грязи и камни.

Обезглавленный Ангел лежал на грязном эшафоте. Крылья его ещё бились в луже липкой теплой крови. Кто сказал, что Ангел любви бессмертен?

10.

Екатерина Владимировна, сославшись на сильную мигрень покинула гостей. Войдя в свою спальню, она открыла просторный шифоньер и долго осматривала его полки. В дальнем углу она нашла резную шкатулку красного дерева с буквой «Б» на крышке. Открыв её, она прижала к груди и вдохнула воздух. Запах мяты и весенних колокольчиков наполнил помещение. Распечатав письмо, она долго всматривалась в четкий подчерк, совершено не вникая в смысл. Спустя некоторое время, перекрасившись, она начала читать:

«Любезная сударыня, Екатерина Владимировна!

Совершенно неожиданно, начав писать, я понял, что это мое последнее к вам письмо должно попасть к вам в руки спустя годы. Когда терзания, боль, детские воспоминания уступят место спокойному и мудрому созерцанию. В сердце сложилось суждение, что именно спустя годы оно вам особо будет необходимо. Это как бурная горная река, - кипит, бьется, неистовствует в тесном скалистом русле, а вырвавшись в низину, успокаивается; становится чистой и небесной.

Тем летом вы решительно перевернули страницу нашей жизни. Увы, мне потребовалось несколько лет, чтобы писать об этом спокойно. Благодарю Господа за открытые мне истины его. Сожалею, что произошло это так поздно.

Дорогая Екатерина Владимировна, тем летом вы сделали правильный и умный шаг; не корите себя! Со своим скудным состоянием, я никак не мог бы сделать вас счастливой. Что ждало вас в будущем? Лишения, стыд, страх за свое будущее и будущее своих детей.

Все вокруг довольны: ваша мама (теперь она попала в высший свет); ваш брат – он получил новый чин; ваш муж – он приобрел молодую красивую жену. Все счастливы…

Вопрос, то совсем в другом: вы сами счастливы? И, только, я один знаю – нет!

Пишу вам, чтобы вы сняли по этому поводу все свои сомнения, воспоминания и сожалению, и, только, молились… Самое главное, не жалейте о прошлом и не жалейте меня. Так было угодно Богу. А, я спокоен и уверен, что только так и должно было быть.

Маргарита Степановна, вы её хорошо знаете, - моя жена, мой друг и мой ангел. Последние годы она ухаживала за моей матушкой. Матушка же нас благословила нас на брак. Маргарита Степановна не верит моему прозрению и моему спокойствию. Я бы тоже, в такой ситуации, не верил смертельно больному человеку, которому осталось жить несколько дней.

То, что я увидел в последние дни, поразят и вас. Я представлял из себя героя, зная, что умираю, но, право, мне было страшно! Сердце давило стальным холодным обручем; у изголовья моей кровати стоял ужас.

Каждое утро, читая утреннюю молитву мы произносим слова: «Царю небесному Утешителю, души истины, иже все сый и все исполняй. Сокровище благих и жизнь подателю, приди и вселись в неё…» Часто мы эти слова произносим, механически совершенно не вникая в их смысл. Вы подумаете, что я сумасшедший, но ко мне Он пришёл!

В ночь с субботы на воскресенье мне было особо тяжело; я не мог дышать; сознание мутилось; безобразные лица все синие и мерзкие казались мне. Внезапно боль и помутнение прошли. Стало тихо и покойно. Я никого не увидел, но почувствовал, что Он рядом. Мы произносим слово «спокойствие», часто не вникаем в его суть; сейчас мне понятно – спокойствие, не тишина и безразличие ко всему, а это мир неземной, который укрывает теплым одеялом наши грешные душу из покоя и любви. Вот такой Спокойный голос сказал мне:

«Ты сделал всё, что было в твоих силах, но душа не находит покоя, поэтому и тело мается. Успокой душу твою, обрети силу и иди к светлым берегам! » Далее я услышал стих:

«Он показал мне чистую реку как кристалл.

И среди улиц Неведомого города

Стояли дома, которые смотрели

На мир двенадцатью окнами.

И когда пройдешь этот мир

И поймешь его

Тогда не будет в нем проклятого.

И не будет нужды в светильнике

Потому, что дух твой будет

Сиять ярче солнца

Если поймешь…

Страх, боль, уныние

Оставят тебя

Потому, что ты познал имя Его!

Зло и разрушение не коснуться

Света твоего.

Иди и смотри Его творения! »

Сначала я подумал, что это бред, что совсем не в себе. Но страх, боль, уныние и, впрямь, покинули меня. Мне захотелось смотреть на небо, у меня хватило сил дойти до окна и растворить его. Удивительно, я увидел не ночное звездное небо, а целое мироздание. Сначала, по маловерию своему, я не поверил. Описать это невозможно человеческим языком. Я видел ангелов; сияющий, живой свет; корону нашей планеты. Знаете ли, что планета наша это живое существо?

Заканчиваю, иначе вы выбросите письмо и обзовёте меня безумцев. Уверяю вас, это не так.

Верите ли вы мне, любезная Екатерина Владимировна? Верите ли, что последние дни стали самыми светлыми днями моей грешной жизни? Верите ли вы, что одно томит дух мой это то, что вы остаетесь совершенно одна и беззащитной в этом мире. Можете не верить, но пусть вера ваша в любовь, да сохраниться в вашем сердце!

Всё рано или поздно в этом мире проходит. Грустно. Но надо понять душой своей, отринув тленность, что есть мир, который совсем рядом; и там вы, ваша любовь, ваше творение рядом с вами на века. Там свет, радость и любовь!

Но я буду молиться за вас, мой дух будет всегда рядом. Он поможет в беде; он укроет в непогоду. Молитесь и вы обо мне. Всегда ваш Борис. »

Екатерина Владимировна долго сидела у стола. Слезинка капнула на пожелтевший листок. Не было слов, мыслей, воспоминаний. Где-то высоко за облаками летали звезды и улыбались друг другу. Звездная, сияющая роса опоясала планету Земля и поиграв с нею устремилась к центру мироздания.

С благословлением тихим Неба,

К нам ангелы слетают,

Когда от горя онемев,

Душа страдает.

Екатерина Владимировна стояла одна в темной зале. Одинокая свеча стояла у неё за спиной на паркете и едва освещала огромное помещение. Она едва угадывала сове отображение на стекле. По Невской набережной молодцевата звеня подковами рысью несся эскадрон драгун. Вот он затих за Зимним дворцом. Закончился пятидесятый день Ангела.

«Что дальше? Вереница дней, которые будут, срываясь в один поток, бурлят, выходят из берегов, покрываясь льдом как Нева и будут похожи на один длинный, долгий и никому не нужный день. » Так думала она. Страшная и до боли простая мысль пронзила ей сознание, - прощать – значит отдавать самое ценное из того, что человек вообще может отдать. Борис отдал всё без остатка, он отдал свою жизнь.

Ещё она думала о нем как о живом. Перед ней стоял сегодняшний образ его сына – молодого, красивого, сияющего. И она увидела за своей спиной Бориса. Этот образ, отражавшийся в огромном стекле окна, мерцал серебристым светом и в нем было столько любви и тепла, что она не хотела оборачиваться; она боялась, что он пропадёт. Летний полевой аромат наполнил угрюмый зал; солнцем наполнялась и сияла каждая травинка, каждый лепесток; легкий звон и посвист ветра над полем; далёкий детский смех – их смех с Борисом, двадцать пять лет назад. Она закрыла глаза от боли, которая пронзила сердце. «Как была бы хороша сейчас умереть и уйти с ним по этому полю! » - подумала она. Но ничего не произошло и, только, мерный бой часов, отмеривших полночь, и тот же зал, и та же Нева за окном, и та же темная пустота в сердце.

Вглядевшись в темно-лиловое небо над городом, она увидела высоколетящую птицу. Вдруг крылья её блеснули серебром, словно она приветствовала её. «Куда ты Летящая во тьме? – спросила Екатерина Владимировна. Птица, словно услышав её, начала подниматься всё выше, круто повернув к востоку, скрылась вдали.

«Это плачущий Ангел мой, - сказала себе она, - прощай Летящая во тьме, помолись обо мне…»

ЭПИЛОГ

1855 год. Село Архангельское.

Вблизи занесенной снегом дороги на сельском кладбище у стен белокаменного храма стояли трое. Седой генерал со шрамом через правую щеку, высокий пехотный капитан и немолодая женщина. К изгороди храма прислонился простой каменный крест, на котором рукой русского камнетеса было выбито:

КАПИТАН БОЛОТНИКОВ БОРИС МИХАЙЛОВИЧ

СТОЛБОВОЙ ДВОРЯНИН

1801 - 1828 гг.

«Вот мы и встретились, мой друг», - тихо сказала женщина. О чем-то она задумалась, подойдя поближе она погладила каменный крест; с тихой грустью она оглядела могилу; оглянулась на лебединый храм. Из-за тучки выглянуло солнце.

- Хорошо, как здесь, - улыбнулся генерал, - и Борису здесь хорошо!

- Скоро сойдет снег и зацветут подснежники, вернутся птицы с юга, - со скорой готовностью подтвердил капитан.

- Вы словно на плацу перед императором, - укоризненно и с мягкой иронией сказала женщина. При этом она поправила ему шарф.

Рядом стояли три родных и таких разных человека. Генерал – огонь; капитан – земля; женщина – небо. О чем думали они в этот светлый час, где блуждали их души; чего жаждали их сердца?

Огонь: «Как здесь отлично! Неплохо ты устроился брат. Сколько наших братьев, капитан, полегло на чужбине. Часто без погребения. Обмыл дождь их косточки, развеял их ветер по полям Аустерлица, Бородино, кавказских гор. Ты помнишь Борис, как ты будучи всего на четыре года меня старше, учил желторотого прапорщика сабельному бою? Помнишь, как спас меня от меткой пули черкеса, рискуя своей головой? Ты заслонил меня от пули, даже не зная кто я такой. Только русский офицер способен на такое. Благодарю тебя за доблесть. Сейчас я муж Екатерины, женщины которую ты любил. Что тут ещё говорить? Это тебе надо было стоять сейчас у моей могилы, если бы ты не спас меня. Это тебе надо было быть сейчас генералом. Пути Господни – неисповедимы. »

Земля: «Отец, приветствую тебя! Очень рано ты покинул наш мир. Все это время мне и матушке не хватало тебя. Я уже сравнялся с тобой по возрасту – мне 27. Матушка хочет меня женить. Дела наши пошли на поправку. Мой двоюродный дедушка все свое немалое состояние завещал нам. Это было очень неожиданно – мы ведь привыкли жить скромно. Наш дом в Санкт-Петербурге мы выкупили, делаем там реставрацию и ремонт. За эти годы он сильно обветшал. Матушка живёт в Архангельском. Привыкла она здесь. В столицу переезжать не хочет. Говорит, что никто её там не знает и не помнит. А, здесь у неё всё родное. Вечерами часто пристально и долго смотрит на твой портрет и грустнеет. Александр Николаевич мне говорит, что я это твоя копия. Екатерина Владимировна даже в обморок упала, когда меня увидела в первый раз, подумала, что это явился ты. Служба идёт отлично – жду производства в подполковники. »

Небо: «Небо, небо как бываешь ты сурово порой к нам. Ты призываешь нас быть чистыми и беспорочными. Ты говоришь нам, что надо быть простым как ребенок и одновременно мудрым как старец. Как же могла я тогда Борис понять, что все сплошная чушь и мишура. Что богатство и положение в обществе не стоят даже одной мимолетной улыбки нашей любви? Ты помнишь, Борис, как я шепнула тебе «люблю? И вновь тишина в ответ. Я знаю, что ты всё хорошо помнишь. Я предала нашу любовь и вышла замуж за богатого аристократа. Это принесло мне мнимый почет, уважение, много денег, аристократические развлечения; а все остальное и главное – сплошное одиночество и безсчастие. Муж оказался от кончиков ногтей до почек – игроком и безразличным ко всему остальному человеку. Вот тут я и поняла, что я потеряла. Ты был уже тогда очень далеко, и как дошли до меня слухи – женатым человек. В последний год своей жизни барон Феликс пустился в самую опасную игру своей жизни. Он стал организатором скандалов и участником, в качестве секунданта, многочисленных дуэлей. Нашел себе товарища, такого же интригана и бретёра, как и сам. До двора императора дошли их страшные игры. Барон узнал о готовящемся аресте и суде (у него были широкие связи при дворе); трое суток он пил и гулял в доме терпимости, а потом застрелился. Это была моя кара и назидание небес. Я поняла, что ничто, никакой наш грех и наши ошибки, не остаются без воздаяния небес. Очень даже хорошо, когда это всё происходит на земле. Иначе, потом не небесах это прощено не будет. Я всегда была слабой женщиной. Даже сейчас, стоя у твоей могилы, я думаю о себе. Но, я знаю, ты не меня не будешь сердиться! Ты всегда был выше этого. Даже умирая, ты думал о других… Как тебе там на небесах? Ты мне писал, что видел ангелов, сходящих с небес. Какие они? ... »

Генерал подошел к могиле, отдал воинскую честь, быстро отошел в сторону; капитан перекрестился и вслух прочитал надпись на могильном камне:

«Здесь спит тот, кто пытался защитить всех,

Но не смог защитить себя.

Здесь спит тот, кто отдал сердце и не потребовал

Ничего в замен.

Здесь спит тот, кто отдал душу Утешителю

И прочитал нам Его молитву.

Здесь спит Любовь моя, ушедшая,

Чтобы приготовить путь мне

В мир, сияющий. »

- Поехали! – громко сказал генерал кучеру, стоящему у лебединого храма.

- Поехали, - повторила женщина.

- Поехали, - эхом повторил лебединый храм.

Нетерпеливо захрипел коренной, вздыбился пушистый снег искрясь и переливаясь всеми цветами в лучах мартовского солнца. Ещё немного, и тройка скрылась за холмом.

Белая птица вспорхнула с колокольни храма, покружила над куполом, кладбищем, селом и пропала в лазурной вышине.

К О Н Е Ц

Село Некрасовское.

25 ноября 2016 г