«Диск энд Мьюзик Эко», 11 октября 1969

Пенни Валентайн

Дэвиду Боуи 22 года. Он худ, с облаком прекрасных волос, нежным утонченным лицом и парой очень странных глаз. Один из них – светло-светло голубой, другой – зеленый, и это приводит вас в замешательство, когда вы с ним беседуете.

Если он и может кого-то напоминать, то это тонкая смесь Дилана с Донованом при 90 процентах чистейшего Боуи. Он говорит, что поет, как «пел бы Дилан, будь он англичанином». И он абсолютно очарователен.

Его шарм настолько силен, что дает ему больше возможностей достичь своих идеалов, - больше, чем это можно предположить в наши времена и в его возрасте.

Местные власти теряют всю свою власть перед его улыбкой. Смотрители парковок (не славящиеся особой сердечностью) уступают и мчатся искать ему свободное место, даже если парковка забита до отказа.

Боуи родился в Брикстоне, а сейчас живет в Бекенгэме, Кент. Его отец, «тихий йоркширец», недавно умер. А его единоутробный брат, которого Боуи считает гением, находится в больнице. Так что бОльшая часть его нежностей достается матери, которую он берет с собой в студию звукозаписи и на «Тоp of the Pops“, чтобы поднять ей настроение.

Вплоть до „Space Oddity” его имя, возможно, ничего не говорило вам. На самом деле Дэвид Боуи балансирует на краю бездонной славы уже долгое время, направляя свою энегрию в разные каналы, при этом музыка частенько пересаживается на заднее сидение, уступая руль другим амбициям.

Его история удивительна. Четыре года назад он играл в группе под названием „The Buzz“. Затем сделал несколько очень хороших сольных записей – в их числе „Boys of London“ [sic] и „Rubber Band“ – на которых звучал очень похоже на Энтони Ньюли.

Буддизм

Он работал также с мим-труппой Линдсея Кемпа, которая ему очень нравилась. Одна девушка, видевшая его за работой, как-то обмолвилась, что испытывала к нему предельно материнские чувства из-за его торчащих от худобы ребер.

Между увлечениями буддизмом и музыкой Стравинского, Боуи создал то, что считает своим до сей поры самым большим достижением – Бекенгэмскую Лабораторию Искусств. Она угрожает перерости в нечто большее, чем предполагает ее название, и превратить Бекенгэм в первую независимую коммуну Британии.

Хотя все эти начинания вряд ли могут показаться вам сочетающимися, Боуи, конечно же уверяет, что они ЕЩЕ КАК сочетаются, поскольку ядром их всех является общение. Он говорит, что терпеть не может звучать претенциозно, но если докапываться до подноготной, то общение – это все, чего он добивается.

Дэвид Боуи – совершенно необыкновенное существо. Брикстон кажется совсем не подходящим местом для разведения мечтателей и идеалистов. Тем не менее Боуи – то и другое.

«У меня было очень счастливое детство. Я был одинок, но я никогда не нуждался и не голодал. Я видел вокруг обнищавших людей и детей, ходящих в школу в драной обуви. Думаю, да, это оставило на мне отпечаток – я хотел, чтобы им было лучше. »

Идеалист

«Я – совершенно честно прирожденный идеалист. Я суечусь и не слишком задумываюсь, прежде чем во что-то ввзязаться, но я считаю, что существует только три вещи, о которых стоит говорить – любовь, ненависть и общение. Даже говорить – это смешно, необходимо действовать. »

Возможно, из-за этой точки зрения – решительное действие – Боуи настроен против движения андеграунда. Он считает, что онро начало умирать два года назад, и было обречено с самого начала, потому что это – создание среднего класса, ничем не помогающее людям, нуждающимся в помощи.

По существу, один трэк на его альбоме – семиминутный эмоциональный динамит под названием „The Cygnet Commettee“ отражает его мысли на этот счет.

Он думает, что этот трэк разозлит множество людей. Он прав. Название такое, говорит он, потому что «юный лебедь [cygnet] – нечто миловидное, но совершенно беспомощное», а строчки вызывают ощущение безнадежности, когда «хиппи» угрожающе заявляют «мы можем ЗАСТАВИТЬ тебя быть свободным», а «рассказчик» - Боуи – протестует «Я верю в силу добра, я верю в силу любви.. »

«Все эти хиппические дела были просто смехотворны. В основном – ребята из среднего класса, воющие со своими родителями. Их вовсе не угнетают, раз они могут позволить себе покупать все эти кафтаны и одежду из дорогих материалов. Вот низшие классы и негры – они действительно самые притесняемые в этом мире. »

Он все же обладает материальными ценностями – маленьким синим «фиатом» и домом под названием «Хэддон Холл» [sic], в который он скоро переезжает вместе со своим приветливым молодым звукопродюсером Тони Вискони и их подружками. И он умудряется вполне комфортно жить на 12 фунтов в неделю – сумма, которую он постоянно зарабатывает в течение 4-х последних лет.

Он ОТНЮДЬ не занудный и сердитый молодой человек, хоть и говорит, что в школе бунтовал, потому что ему было жаль учителей, не понимавших, что они делают. Он – артистичен и полон сочувствия к людям, так что гуляя по Лондону, он улыбается, кому-то машет и постоянно натыкается на знакомых.

Но большинство из них - только знакомые, а не друзья, говорит он, потому что он не доверяет людям. Ему нравится работать только с теми, кого он хорошо знает и кем восхищается, вроде Висконти. Он говорит, что слишком доверял людям в прошлом и частенько получал по зубам в ответ на свои усилия.

Дэвид Боуи – слишком сложная личность, чтобы его можно было просуммировать, как это сделал бы психиатр, разложив предварительно на маленькие секции по типу «мотив – результат». Но одна вещь абсолютно ясна. В будущем он будет значить для мира больше, чем просто имя, бывший мим или лидер бекенгэмской коммуны.

Бекенгэм теперь в состоянии подниматься дальше без его активного участия, и у него есть двое хороших людей – Анджела и бухгалтер по имени Крис, - чтобы присматривать за другими вещами, так что он может уделить больше энергии музыке.

„Space Oddity“ – лишь первое звено в длинной цепочке, которая сделает Дэвида Боуи на долгое, долгое время одним из самых больших достояний, одним из самых важных людей, которых Британская музыка когда-либо произвела на свет.

«Диск Энд Мьюзик Эко», 25 октября 1969,

Пенни Валентайн

Послушав новый альбом под названием David Bowie [Space Oddity], некий человек сказал: «Что ж, замечательно, но думаешь ли ты, что он - талант надолго? » Ответ – «ДА! » И не только судя по силе этого альбома, но и потому, что Space Oddity не заканчиваются все его таланты, и потому, что Дэвид Боуи вот уже четыре года с нами и написал за это время немало отличных песен, неразрекламированных и часто даже не замеченных никем, кроме последователей и почетателей Боуи.

Итак, этот альбом – то, чем является Дэвид Боуи СЕЙЧАС. Он всегда был очень социальным автором. Он не делает крикливых социальных комментариев, но скорее использует социальные недуги и пугающую атмосферу, в которой мы все живем, в качестве фона и кулис для своих песен. На то, чтобы написать этот альбом, у него ушло 6 месяцев. «Для меня это был хороший творческий период, и я очень доволен результатом. Надеюсь, что и все остальные тоже будут им довольны», - говорит Боуи.

Дэвид сам аранжировал все трэки альбома, и это помогло Джуниорз Айз создать почти классическое звучание. Атмосфера альбома ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мрачна и пугающа, но Боуиевское послание воспринимается как послание некоего современного Дилана. Это – альбом, от которого многие люди многого ждут. Не думаю, что они будут разочарованы.

Дэвид прошелся со мной по трэкам:

«“Space Oddity“. Она слегка длинее, чем на сингле. Жаль, что не все его копии были в стерео. Она определенно должна быть в стерео-звуке, а сингл частично потерял силу воздействия. Теперь она звучит в том виде, как должна.

„Unwashed and Somewhat Slightly Dazed”. Довольно странная песенка, я написал ее, потому что в один прекрасный день, когда я выглядел потрепанным, люди на улице одаривали меня весьма забавными взглядами. В стихах нет ничего, кроме того, что вы слышите: они о парне, чья девушка считает его социально опустившимся. Мне, честно говоря, просто подумалось, что это забавно.

„Letter to Hermione“. Я как-то написал письмо, которое так и не отослал Хермионе; она была танцовщицей в труппе мимов Линдсея Кемпа. Я подумал, что лучше напишу песню и пошлю ей пластинку. Кажется, она сейчас живет в Гринвич Вилледж.

„Cygnet Commetee“ (30 mins 30 cec). Я хотел выпустить этот трэк синглом, но все сочли это не особо удачной мыслью. Ну что ж, думаю, он действительно несколько длинноват. По существу, это три разные точки зрения на наиболее воинствующую часть движения хиппи. Само движение было великой идеей, но сейчас что-то с ним происходит не то. Я вовсе не нападаю на него, но замечаю, что этим милитаристам все же нужно помочь как людям, человеческим существам, даже если они совсем не правы.

„Janine“. Хм, ее довольно трудно объяснить так, чтобы не звучать вульгарным. Она написана о моем давнишнем приятеле Джордже и о его девушке. Я подумал, что ему СЛЕДОВАЛО БЫ так ее видеть.

„Occasional Dream“. Еще одно воспоминание о Хермионе, к которой я был очень привязан.

„Wild Eyed Boy from Freecloud“. Должен сказать, что я, кажется, говорю о большинстве вещей иносказательно – полагаю, именно поэтому многие номера так длинны и запутанны. Безумноглазый Парень живет на вершине горы и ему удалось создать прекрасный стиль жизни. Он любит гору, и гора любит его. Думаю, в каком-то смысле он напоминает пророка. Жителям деревни не нравятся его слова, и они решают его повесить. Он покорился своей судьбе, но гора пытается ему помочь, раздавив деревню. И таким образом все, что этот парень говорит, понимается неправильно – и теми, кто его ненавидит, и теми, кто его любит и пытается ему помочь.

„God Knows I’m Good“. Общение настолько ушло из нашей жизни, что теперь оно почти полностью происходит посредством скорее машин, чем простых человеческих существ. Не с кем поделиться своими горестями в наши дни. Так что этот трэк – о старухе, которую поймали в супермаркете за воровством банки тушенки, которая ей очень нужна, но не по карману. И машина наблюдает за этим, «взвизгивая на прилавке» и «тарахтя за моим плечом».

„Memory of a Free Festival”. Что ж, тут мы выбираемся на просторы оптимизма, в который я верю. Все ОБЯЗАТЕЛЬНО образуется. Я написал ее после Бекенгэмского фестиваля, где я был очень счастлив.