ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Я Тоби, – начал бейсболист, когда они вернулись к дому. Не успела Никки представиться, как парень добавил: – Давайте зайдем внутрь? Мне бы не хотелось собирать толпу.

Придержав дверь для гостей, он последним вошел в вестибюль. Звезда бейсбола был в джинсах, белой рубашке поло и без обуви. Он слегка прихрамывал; Никки не взялась бы сказать отчего: из-за растяжения или потому, что был босиком.

– Извиняюсь за недоразумение. Я прилег вздремнуть, и меня не решались разбудить. – Обращаясь к Руку, Тоби добавил: – Потом я увидел вас и сказал себе: «Ого, парень, Джеймсона Рука лучше не сердить». А вы еще и с полицией?

– Привет, я Никки Хит. – Никки протянула ему руку, стараясь не походить на типичную фанатку. – Правда, очень приятно.

– Ну спасибо. Пойдем ко мне. Устроимся поудобнее и поговорим о том, чем я заслужил, что в мою дверь стучат полиция и пресса.

Налево уходила винтовая лестница, но Тоби провел их к лифту в глубине вестибюля. Рядом с лифтом сидел мужчина, похожий на агента секретной службы, в белой рубашке и строгом темно-бордовом галстуке. Охранник смотрел в монитор, разделенный на четыре окна – по числу камер наблюдения.

Тоби нажал на кнопку вызова и в ожидании лифта произнес:

– Ли, когда Джесс придет, скажешь ему, что я увел гостей в берлогу?

– Ясно, – кивнул Ли. Никки узнала голос из интеркома, а охранник, заметив ее реакцию, добавил: – Извините за недоразумение, детектив.

– Все в порядке.

На пульте лифта было пять кнопок. Тоби нажал на третью. В круглом холле с расходящимися в три стороны коридорами их встретил запах новых ковров. Насколько могла судить Никки, два коридора, скорее всего, вели в спальни, расположенные в задней части прямоугольной квартиры. Рукой, оцениваемой в несколько миллионов долларов, Тоби указал на ближайшую дверь. За ней скрывалась солнечная комната с видом на улицу.

– Думаю, это можно назвать моей берлогой.

Берлога была наполнена спортивными трофеями. Вставленные в рамки бейсбольные биты чередовались на стене со снимками: Тэд Уильямс, ^{^[26]} наблюдающий за мячом на «Фенвее»; ^{^[27]} Коуфакс^{^[28]} в играх 1963 года; Лу Гериг, ^{^[29]} столкнувшийся с Бейбом Рутом. ^{^[30]} Как ни странно, святилище было посвящено не Тоби. Он был только на одной фотографии – групповой, вместе со всей командой, да и трофеи принадлежали не ему, хотя наград Миллса вполне хватило бы на целую комнату. Хит заключила, что сюда он приходит отдохнуть от славы, а не купаться в ней.

Тоби зашел за стойку светлого дерева с травянисто-зеленой инкрустацией и предложил гостям выпить.

– Сейчас у меня только «Полковник Физз», но, честное слово, не потому, что фирма меня спонсирует. Мне просто нравится вкус.

Хит распознала, в его голосе оклахомский акцент и задумалась, как ему удалось, закончив школу в Брокен Эрроу, ^{^[31]} за каких-нибудь десять лет взлететь так высоко.

– Как я понял, вы на службе, иначе предложил бы что-нибудь посолиднее.

– Например? Есть еще и «Генерал Физз»? – осведомился Рук.

– Видали? Вот что значит – писатель! – Тоби щелкал крышечками банок и разливал напитки по стаканам со льдом. – Начнем с колы. От нее еще никто не умирал.

– Удивляюсь, что ты меня узнал, – заметил Рук. – Читал мои статьи?

– Если честно, читал только африканскую, с Боно, а еще про Мика Джаггера и путешествие на его яхте. Слушай, я просто оторваться не мог. Но вот политика, знаешь, Чечня, Дарфур, – это не для меня, без обид. Но узнал я тебя потому, что у нас есть общие друзья.

Никки не могла определить, то ли гостеприимство было у Тоби в крови, то ли он просто отвлекал внимание, но воспользовалась непринужденным разговором, чтобы полюбоваться видом из окна. За несколько кварталов отсюда располагался музей Гуггенхайма. Необычная форма крыши выделялась даже за рядами богатых зданий. Кроны деревьев Центрального парка уже хранили отпечаток осени. Через две недели пиршество красок привлечет на восточное побережье полчища фотолюбителей.

Из коридора послышался мужской голос:

– Эй, Тоб, я спешил как мог, дружище.

Никки обернулась.

Мгновение спустя в комнату вошел спортивного вида мужчина в костюме без галстука. Первым делом он бросился к Руку.

– Привет. Джесс Риптон.

– Джеймсон Рук.

– Знаю. Вам следовало сперва обратиться ко мне. Мы не даем интервью без предварительной договоренности.

– Это интервью не для прессы, – вмешалась Никки Хит.

Риптон только сейчас заметил ее.

– Вы коп?

– Детектив. – Она протянула свою визитку. – А вы агент?

Тоби Миллс за стойкой расхохотался.

– Я не агент, а менеджер по стратегическому планированию. – Улыбка не смягчила лица Риптона и не заглушила звона стали в его голосе. – Агент работает на меня. Агент не лезет на глаза, собирает чеки, и все довольны. Я занимаюсь связями, контрактами, прессой, рекламой – всем, что имеет значение.

– Должно быть, нелегко втиснуть все это на визитку, – заметил Рук, вызвав новый взрыв смеха у Тоби.

Риптон присел в большое кресло в углу.

– Итак, что все это значит?

Никки садиться не стала. Она отказалась писать под диктовку Честера Ладлоу, и этому альфа-самцу не позволит себя затоптать. Вести разговор будет она. Впрочем, теперь, по крайней мере, понятно, почему Тоби тянул время. Ждал папочку.

– Вы адвокат Тоби?

– Диплом у меня имеется, но, нет, к адвокату мы обратимся, когда я сочту нужным. Нам нужен адвокат?

– Это вам виднее, – с намеком ответила Никки. Потом решила: какого черта? – и, оставив Риптона за спиной, уселась на барный стул перед Миллсом. – Тоби, я хочу услышать, что произошло на прошлой неделе в доме Кэссиди Таун.

Менеджер вскочил на ноги.

– Нет-нет-нет! На такие вопросы он отвечать не будет.

– Мистер Риптон, я официально представляю отдел убийств нью-йоркской полиции. Если вы предпочитаете явиться на допрос в Двадцатый участок, могу это устроить. Еще могу устроить, чтобы машины с телевизионщиками, съехавшиеся к Семьдесят восьмой, перебрались на четыре квартала севернее и засняли редкие кадры – как ваш клиент идет давать показания. Таким вещам вы придаете значение?

Молчание нарушил Тоби.

– Джесс, по-моему, нам лучше разобраться на месте и покончить с этим.

Никки не стала дожидаться ответа Джесса. Тоби готов говорить – надо ловить момент.

– Свидетели показали, что несколько дней назад вы вышибли дверь в квартиру Кэссиди Таун. Это так?

– Да, мэм, именно так.

– А могу я спросить, почему вы это сделали?

– Легко! Потому что эта сука меня достала!

Должно быть, Джесс Риптон успел собрать остатки достоинства, поскольку он снова вмешался в разговор, хотя и более дипломатично.

– Детектив, вы позволите мне изложить, как было дело? Тоби здесь и поправит меня, если я что-то упущу, а потом вы сможете задать ему любые вопросы. Думаю, так нам всем будет проще разобраться и покончить с этим, как сказал Тоб. Его команда, вероятно, на следующей неделе будет выступать в ALCS, ^{^[32]} и к первому матчу ему надо привести в порядок сухожилие.

– Я люблю бейсбол, – заметила Никки, – но еще больше люблю прямые ответы.

– Конечно. – Риптон кивнул и продолжил, словно его и не прерывали: – Не знаю, заметили ли вы, но Тоби Миллс не фигурирует в скандальных статьях. У него жена, маленький ребенок, и они ждут второго. Семья для него – главная ценность, он дорожит своей репутацией и даже организовал процветающий благотворительный фонд…

Никки повернулась спиной к менеджеру и обратилась прямо к Миллсу:

– Тоби, я хочу знать, почему вы выломали дверь женщины, убийство которой я расследую.

Риптон поднялся и поставил табурет между Никки и Руком, напротив клиента.

– На самом деле, история простая, – заговорил агент. – Тоби с Лизой переехали в этот дом две недели назад. Хотели жить в самом городе, за который он играет, а не в Вестчестере. И что вытворяет Кэссиди Таун? Пишет статью и указывает в ней настоящий адрес! Статья выходит в «New York Ledger» – объемом на добрых пол колонки. С фотографией Тоби. С фотографией дома. И с адресом для удобства всех психов на свете.

Ну, дальше сами догадываетесь. К Тоби привязался какой-то псих. На прошлой неделе, едва они обосновались в доме своей мечты, Лиза ведет сына на прогулку в парк. До пруда тут сколько, всего квартал? Едва они входят в парк, выскакивает этот тип, орет как сумасшедший и пугает обоих до полусмерти. Охрана вмешалась, но псих успел сбежать.

– Имя его вам известно?

– Моррис Гранвиль, – хором ответили Джесс и Тоби.

– В полицию сообщали? – спросила Хит.

– Да, можете проверить. Словом, Лиза позвонила Тоби на стадион, расплакалась, и он взорвался.

– Честно, я был вне себя.

– Вам, надеюсь, не надо рассказывать о маньяках? Не надо напоминать, что случилось с Джоном Ленноном всего в миле от того места, где мы с вами разговариваем? Ну вот, Тоби Миллс не только звезда бейсбола, но и нормальный мужчина. Он среагировал на угрозу жене и ребенку как всякий хороший муж и отец. Бросился к Кэссиди Таун, чтобы высказать ей все, что думает. А она захлопнула дверь у него перед носом.

– Ну, я ее и вышиб.

– После чего ушел. Конец игры.

– Конец игры, – эхом отозвался Тоби Миллс.

Менеджер улыбнулся и, дотянувшись до стойки, потрепал клиента по руке.

– Но теперь мы гораздо спокойнее.

Джесс Риптон проводил Хит и Рука на улицу и задержался поболтать.

– Тела вы так и не нашли?

– Пока нет, – ответила Никки.

– Вот что я вам скажу – я как менеджер получил свою долю кошмаров и не завидую копам. Хотя за те деньги, какие мне платят, я и с этим взялся бы разобраться. – Посмеявшись собственной шутке, Риптон пожал руку Хит. – Прошу прощения, что я на вас поначалу так налетел. Сработал инстинкт защитника. Знаете, как меня прозвали?

«Кретин», – предположила про себя Никки.

– Брандмауэр, ^{^[33]} – с немалой долей гордости сообщил менеджер. – Но теперь мы все уладили, так что, если что-то понадобится, звоните мне.

– Я сразу скажу, что мне нужно, – остановила его Никки.

– Все, что в моих силах!

– Вся информация о маньяке. Письма, имейлы, что там еще?

Риптон кивнул.

– У охраны все это сложено в особую папку. К концу дня копии будут у вас на столе.

– У вас тут полно камер. Вам не удалось его заснять?

– К сожалению, всего пара кадров. Я их приложу.

Риптон уже направился к двери, но Рук его задержал:

– Мне тут кое-что пришло в голову, Джесс. Я довольно плотно сотрудничал с Кэссиди по поводу статьи, но она ни словом не обмолвилась при мне о стычке с Тоби.

– И что?

– Это случилось в тот самый день, когда он растянул сухожилие. – Рук начертил в воздухе кавычки. – «В игре», да?

– Объясните толком, Джеймсон, а то я ничего не понимаю. – Однако простодушие Риптона выглядело наигранным.

– По моим подсчетам выходит, что он повредил ногу до мачта. А потом свалил все на игру. Иначе подобное известие сказалось бы на его контрактах, не говоря уже о репутации, так?

– Мне ничего об этом не известно. Если Кэссиди Таун не желала с вами откровенничать, это ее дело. – Помолчав немного, Риптон выдал еще одну кислую улыбку и продолжил: – Я знаю только, что мы принесли извинения и компенсировали ущерб. А также причиненное беспокойство. Знаете, как это делается. Она получила деньги и несколько сплетен в придачу. Услуга за услугу. Поверьте, Кэссиди Таун осталась довольна.

Никки улыбнулась.

– Придется поверить вам на слово.

Услышав шипение, Никки Хит подняла голову от бумаг. Ясно, Рук. Кипятит молоко в дальнем конце бокса. Она вернулась к чтению, а когда закончила, перед ней появился латте без пенки.

– Зарядил машинку, – пояснил Рук. – Собственноручно.

– Безусловно, полезный навык, – фыркнула Никки и позвала: – Гинсбург, ты здесь?

– Да, – донесся голос из коридора.

Никки раздраженно отметила, что детектив Гинсбург слишком часто отвлекается от работы и надо бы поговорить с ней с глазу на глаз.

Когда сотрудница появилась в отделе, Хит обратилась к ней:

– Я искала сводку на Холли Фландерс. Я ее запрашивала.

– Можешь больше не искать. Только что прислали. – Гинсбург протянула конверт внутренней почты – из манильской бумаги – и выдула пузырь жевательной резинки. – Да, и я прослушала сообщения на автоответчике Кэссиди Таун. Никаких зацепок, зато я узнала несколько новых ругательств.

Распутывая красный шнурок на картонной пуговке конверта, Никки сказала:

– Меняемся! – и вручила коллеге листки, которые только что прочла. – Это рапорт о нападении маньяка на прошлой неделе. – Она покосилась на Рука. – Слова Тоби подтвердились.

– Мы этим занимаемся? – удивилась Гинсбург в промежутке между двумя пузырями.

Хит кивнула.

– Территория Центрального парка, но потерпевшие проживают на Девятнадцатой. Так что присоединяемся к пирушке. Рыть землю не стоит, но держи в поле зрения. Меня особенно интересуют все связи этого психа.

– Моррис Гранвиль? – прочитала Гинсбург.

– Он смылся. Дай мне знать, если всплывет. Мне обещали прислать снимки, я тебе сразу отправлю.

Детектив Гинсбург унесла листки к своему столу и принялась за чтение, а Хит достала из конверта досье и наскоро просмотрела:

– О-го!

Потягивая двойной эспрессо, Рук поинтересовался:

– Выиграла в лотерею?

– Лучше. Есть кое-что на Холли Фландерс.

– Ту самую, что упоминал Честер Ладлоу?

– Угу. – Никки перевернула страницу. – Правда, совсем немного. Двадцать один год, мелкие нарушения. Легкие наркотики, магазинные кражи, уличное мошенничество, дешевая проституция.

– А говорят, такие уже перевелись. Вот моя теория…

– Господи, я и забыла. Твои теории!

– Здесь у нас гнусная шлюшка, – левой ладонью Рук изобразил чашу весов, – а здесь бывший политикан, попавшийся на садо-мазо. – Он сложил чашей правую руку. – Думаю, она-то его и сдала, и теперь он хочет поквитаться.

– Интересная теория, за исключением одной детали.

– Какой?

– Я ее прослушала. – Никки встала и сунула досье в сумку. – Идем, повидаем «ту самую» Холли Фландерс.

– А как же твой кофе?

– Ах да. – Вернувшись к столу, Никки захватила латте и, выходя, отдала чашку детективу Гинсбург.

Впрочем, по пути Хит сделала небольшой крюк, чтобы заглянуть в кабинет капитана Монтроза. Обычно тот либо висел на телефоне, либо сидел за компьютером, либо оказывался на выезде с целью застать врасплох кого-то из подчиненных. На сей раз капитан отложил трубку и пальцем поманил детектива Хит к себе. Она знала, о чем пойдет речь.

Рук молчал, пока они не свернули на Коламбус-авеню, и только тогда спросил, как все прошло.

– С капитаном никогда нет проблем, – ответила Никки. – Он понимает, что я прикладываю все усилия для розыска трупа. И для расследования дела. Стремлюсь сделать этот мир лучше. Что мне нравится в капитане, так это то, что он не считает нужным поджаривать мне пятки.

– Но?..

– Но…

Ни с того ни с сего Никки прониклась к Руку благодарностью просто за то, что он рядом. Детектив Хит не привыкла изливать душу. Она гордилась своей самодостаточностью, только вот самодостаточность никогда не отвечала на улыбку и не интересовалась, как она себя чувствует. Она взглянула на Рука, который, расположившись на пассажирском сиденье, внимательно смотрел на нее, и почувствовала странное тепло. Что же происходит?

– Но что?

– На него давят. Его документы на повышение только что пошли к инспектору, так что все это не вовремя. То и дело звонят городские власти и пресса, требуют ответов. Так что он просто попросил держать его в курсе.

– Значит, тебе никто не поджаривает пятки? – хмыкнул Рук.

– Да ладно, на него всегда давят, просто сейчас совсем прижали к стенке.

– Знаешь, Никки, пока я тебя ждал, я размышлял, в какой восторг пришла бы от всего этого Кэссиди. Не от собственной смерти – это, конечно, неприятность, – а от всего, что за ней последовало.

– Знаешь, у меня от тебя мурашки по спине.

– Я просто поделился мыслью, – пожал плечами Рук. – Одно я про нее твердо усвоил: она обожала собственную значимость. Знаешь, я не понимал, что за люди пишут такие колонки. Поначалу думал, что это какое-то извращение: шпионить, доставать людей и все такое. Но для Кэссиди и в колонке, и в жизни главным была власть. Ничто другое не заставило бы ее, сбежав от жестоких родителей и деспотичного мужа, ввязаться в дело, ничуть не менее жестокое.

– Хочешь сказать, своей колонкой она мстила миру?

– Не уверен, что все так просто. По-моему, колонка была скорее орудием. Орудием власти.

– Разве это не то же самое?

– Очень близко, согласен. Но для меня, для моей статьи, важнее было, что она за личность. На мой взгляд, Кэссиди была человеком, которому жизнь наставила немало синяков, а потом она вырвалась и взяла контроль над ситуацией. Потому она и отсылала обратно на кухню превосходно прожаренные бифштексы. Она могла себе это позволить. И спала с актерами, потому что те в ней нуждались больше, чем она в них. Или заставляла парней вроде меня являться на работу с первым лучом солнца, чтобы послать их за свежей булкой. Знаешь, что мне кажется? Кэссиди пришла в восторг, когда довела Тоби Миллса до того, что парень вышиб ее дверь. Такие вещи подтверждали ее власть, ее значимость. Кэссиди Таун расцветала, когда люди плясали под ее дудку. Или вообще плясали вокруг нее.

– Сейчас, точно, все вокруг нее пляшут.

– Именно это я и имел в виду, мэм.

Рук опустил стекло со своей стороны и, как ребенок, засмотрелся на облачко, отразившееся в башнях Тайм-Уорнер-центра на Коламбус-серкл. Когда они, объехав площадь, свернули на Бродвей, журналист продолжил свою мысль:

– В общем и целом она, вероятно, предпочла бы остаться в живых, но если уж Кэссиди Таун пришлось покинуть этот мир, она, по крайней мере, заставила полгорода искать ее, а другую половину – говорить о ней.

– Звучит неглупо. И все-таки ты меня пугаешь, – добавила Никки.

– Это просто страх или страх с удовольствием?

Подумав, Никки заключила:

– Мне больше нравятся мурашки по спине.

Облагороженная в девяностых годах Таймс-сквер волшебно преобразилась из отвратительного и опасного района в место семейного отдыха. Бродвейским театрам сделали подтяжку лица и впрыскивание популярных мюзиклов; откуда ни возьмись, возникли отличные рестораны и процветающие универмаги, и люди возвращались сюда, символизируя, а может, и воплощая воскрешение Большого Яблока. ^{^[34]}

Однако преступность никуда не делась. Она только отступила на несколько кварталов к западу – куда и направлялись теперь Хит и Рук. После последнего ареста за проституцию Холли Фландерс числилась по адресу отеля с понедельной оплатой на углу 10-й и 41-й.

Большую часть 9-й авеню Хит и Рук проехали молча, но, когда свернули на 10-ю, журналист замурлыкал себе под нос: «Ах, мою шлюшку звали Холли…».

– Так, слушай меня внимательно, – заговорила Никки. – Я могу выдержать твои теории. Стерплю и то, что ты воображаешь себя важной фигурой в моем расследовании. Но если ты еще раз попытаешься запеть, имей в виду, я при оружии.

– Вместо того чтобы то и дело напоминать, где мое место, скажи-ка, детектив Хит, кто устроил тебе встречу с Тоби Миллсом, когда ты билась в закрытую дверь? Кто свел тебя с Жирным Томми? Мы, между прочим, сейчас благополучно едем к женщине, о существовании которой ты даже не подозревала, пока Томми не навел тебя на Ладлоу, а тот – на нее.

Подумав немного, Никки пробормотала:

– Наверное, мне лучше заткнуться и позволить тебе петь.

Большинство уличных проституток узнаёт неприметную машину полицейского с первого взгляда. С тем же успехом золотистая «краун виктория» могла украситься надписями «Полиция нравов» на дверцах и на капоте. Никки не хватало только маячка и сирены. Помня об этом, она припарковала машину за углом отеля «Изысканный», и они с Руком приблизились к цели, не слишком привлекая внимание. То, что стоянка была скрыта грудами мусора, тоже было на руку.

В администраторском кабинете тощий как скелет тип с мерзкой плешью на месте выдранного клока волос читал «New York Ledger». Всю видимую часть страницы заполняло лицо Кэссиди Таун. Заголовок, набранный гигантским шрифтом, обычно приберегаемым для сообщений об инаугурации или высадке человека на Луну, гласил:

ПОГИБЛА – И В РОЗЫСКЕ

ПРОПАЛО ТЕЛО УБИТОЙ СПЛЕТНИЦЫ

Сегодня для Никки нигде не было спасения. Бледный тип с плешью, не отрываясь от газеты, спросил, берут они номер на час или на сутки.

– Если на сутки, лед и вазелин бесплатно.

Склонившись к Никки, Рук прошептал:

– Кажется, я понимаю, почему он «Изысканный».

Никки оттолкнула его локтем.

– Вообще-то, мы ищем проживающую у вас Холли Фландерс.

Взгляд типа метнулся от газеты к потолку и обратно.

– Фландерс, – проговорил он, – попробую вспомнить. – И с намеком добавил: – Вы могли бы помочь?

– Конечно. – Никки откинула полу пиджака, продемонстрировав значок на поясе. – Это поможет?

Номер располагался в конце грязного коридора на втором этаже. Здесь пахло хлоркой и рвотой. Существовала небольшая вероятность, что Икабод Крейн^{^[35]} попытается предупредить Фландерс звонком, поэтому Никки велела Руку остаться и присмотреть за ним. Журналист покорно кивнул. Выходя, Хит напомнила ему, что случилось, когда он в прошлый раз ослушался ее приказа оставаться на месте.

– Ах да, смутно припоминаю. История с заложником под прицелом, да?

За каждой дверью в этом коридоре орали телевизоры, чтобы заглушить звуки жизни внутри, хотя на самом деле только усиливали шум. В одной из комнате плакала и причитала женщина:

– Это все, что осталось, все, что осталось!

Хит вспомнились тюремные коридоры.

Подойдя к номеру 217, Никки прижалась к стене. Она не слишком доверяла предупреждению Ладлоу насчет оружия, но все же отодвинула полу пиджака, освобождая доступ к кобуре. Осторожность не помешает, если планируешь вечером вернуться домой.

Постучав, Никки прислушалась. Здесь тоже бормотал телевизор, но не так громко. «Сайнфелд», ^{^[36]} судя по аккорду бас-гитары после взрыва смеха. Никки еще раз постучалась и прислушалась. Крамера выгоняли из магазина.

– Заткнитесь вы там! – донесся мужской голос с дальнего конца коридора.

Постучав громче, Никки представилась:

– Полиция Нью-Йорка, Холли Фландерс, откройте дверь.

Едва она это произнесла, как дверь распахнулась и в коридор вылетел толстяк с косичкой на затылке. Свою одежду он сжимал в руках. Дверь была снабжена доводчиком, и Никки, пригнувшись, придержала ее левой рукой, положив правую на рукоять пистолета.

– Холли Фландерс, покажитесь.

Она еще услышала, что Джерри тоже получит пинка, а потом в комнате открылось окно.

С «зиг-зауэром» в руках Никки ворвалась внутрь и успела увидеть исчезающую за подоконником женскую ногу. Подбежав к окну, Хит прижалась спиной к стене и быстро выглянула наружу. Снизу донесся вопль. Опустив взгляд, Никки увидела молодую женщину в джинсах, но без лифчика, навзничь растянувшуюся на мусорной куче.

Когда Никки, вложив пистолет в кобуру, выскочила в коридор, там уже собралась толпа. Жильцы, в основном женщины, вышли посмотреть, из-за чего шум. Хит закричала: «Полиция, разойдитесь, дайте пройти! » – но это только привлекло новых зевак. К тому же почти все они двигались как пьяные – или накачавшиеся наркотой. Протолкавшись к лестнице, Никки через две ступеньки сбежала вниз и, пнув стеклянную дверь, вылетела наружу. Большая дыра в черном мусорном мешке отмечала место приземления Холли.

Хит вышла на мостовую и посмотрела направо. Никого. Посмотрела налево и не поверила своим глазам: Холли Фландерс возвращалась к отелю под конвоем Рука. На девице был пиджак журналиста, но лифчика под ним не появилось. Подходя, Рук спросил:

– Как ты полагаешь, в Милмар ее в таком виде пустят?

Часом позже Холли Фландерс, в белой деловой блузке Никки, которую та держала в ящике стола, чтобы иметь возможность переодеться после ночной смены, неприятностей на выезде или проблем с кофе, ждала в комнате для допросов. Хит и Рук, войдя, сели напротив. Девушка молчала. Просто смотрела поверх их голов на трещину в звуконепроницаемой плитке над зеркальным окном.

– Нарушений у тебя не так уж много, по крайней мере с момента совершеннолетия, – начала Никки, открыв ее досье. – Но должна предупредить, что с сегодняшнего дня ты играешь в следующей категории.

– Почему? Из-за побега? – Холли наконец опустила взгляд. Слишком густо подведенные глаза покраснели и припухли.

«При хорошей жизни она могла бы быть приятной девушкой, – подумала Никки. – Может, даже красивой».

– Я испугалась. Откуда мне было знать, кто вы и зачем пришли.

– Я дважды объявила, что я из полиции. Сначала ты, возможно, была слишком занята с клиентом…

– Я видела, как этот парень пробегал через вестибюль, – сообщил Рук. – Можно заметить? Людям старше пятидесяти ни в коем случае не следует заплетать косички. – Журналист перехватил взгляд Никки. – Все, молчу.

– Но это мелочи, Холли. Главная твоя проблема – не побег и не проституция. В твоей комнате нашли девятимиллиметровый «рюгер», заряженный и незарегистрированный.

– Это для самозащиты.

– И еще ноутбук – между прочим, краденый.

– Я его нашла.

– Ну, это тоже не главная твоя проблема. А главная заключается в том, что оказалось в компьютере. На жестком диске мы обнаружили множество писем с угрозами в адрес Кэссиди Таун.

Вот теперь ее проняло. Девушка опускала голову все ниже и ниже, по мере того как детектив Хит медленно, спокойно и обдуманно сжимала хватку.

– Эти письма тебе знакомы, Холли?

Девушка не ответила. Она ковыряла облупившийся лак на ногтях и тихонько покашливала.

– У меня еще один вопрос. О том, чего не было в твоей комнате. О том, что мы нашли в другом месте.

Холли оставила в покое маникюр и подняла на Никки озадаченный взгляд, как будто все, что происходило до сих пор, было ей знакомо, а теперь детектив заговорила о чем-то совершенно неожиданном.

– Вы о чем?

Никки вытащила из папки листок.

– Это твои отпечатки из дела о проституции. – Она подтолкнула листок через стол к Холли и достала второй листок. – А это другие отпечатки, тоже твои. Их наши эксперты сняли сегодня утром с дверных ручек в доме Кэссиди Таун.

Девушка не ответила. Нижняя губа у нее задрожала, и она оттолкнула от себя лист, после чего снова уставилась на волшебное зеркало.

– А отпечатки мы снимали потому, что прошлой ночью Кэссиди Таун была убита. В собственной квартире. В той, где ты оставила отпечатки. – Никки полюбовалась, как бледнеет и мертвеет лицо Холли, после чего продолжила: – Что привело проститутку в квартиру Кэссиди Таун? Секс?

– Нет.

Рук вмешался:

– Может, ты была одним из ее информаторов? Продавала сведения?

Девушка покачала головой.

– Я жду ответа, Холли. – Детектив Хит взглядом дала понять, что непременно дождется. – Что связывало тебя с Кэссиди Таун?

Холли Фландерс медленно прикрыла глаза. Потом открыла, в упор взглянула на Никки и проговорила:

– Она была моей матерью.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒