Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



Оригинальноеназвание: Sara De Rosa «Remembermyname»



 

 

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

САРА ДЕ РОЗА

«ЗАПОМНИ МОЁ ИМЯ»

Оригинальноеназвание: Sara De Rosa «Remembermyname»

Сара Де Роза «Запомни моё имя»

Жанр: Современный любовный роман

Главы: Пролог+23 главы+Эпилог

Переводчик: Надежда С.

Редактор: Дарья М.

Вычитка: Надежда С.

Оформление: Дарья М.

Обложка: Дарья М.

Перевод группы: https: //vk. com/book_fever

Любое копирование и распространение ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

АННОТАЦИЯ:

 

Натан, агент ФБР, за своими плечами он несёт болезненное прошлое, которое заставляет его закрыться в своём мире, состоящем из работы и мимолетных приключений, в мире, где любовь больше не существует. Но всё меняется однажды утром, когда он спасает девушку, которой грозит смерть. Её зовут Хани, она ничего не помнит, но кажется – её прошлое окутано тьмой. И пока Натан пытается разобраться с одним трудным случаем, они оказываются вынуждены жить вместе под одной крышей. Тайны и опасности скрываются за углом, как и похороненные воспоминания, которые грозят вырваться на поверхность подобно цунами. Будет ли способен Натан исцелить раны Хани, оставленные на теле и в душе? И сможет ли она заставить снова биться сердце Натана, спящее на протяжении долгого времени? Оба сильно пострадали и несут в себе следы прошлого, но судьба решила переплести их пути. Куда приведёт их эта дорога? К любви и счастью или их засосёт в водоворот боли и отчаяния?

 

«Твоя судьба найдет способ до тебя добраться».

Эстер Браун

 

Пролог

 

 

Я бегу.

Я бегу так быстро, как только могу.

Я бегу, игнорируя мороз, который пробирает до костей, одетая только в очень короткую и тонкую ночную рубашку, не обращая внимания на босые ноги, которые больно ранятся о лежащие повсюду на земле ветви и камни.

Я бегу, не смотря на боль, которую ощущаю по всему телу, при каждом шаге. Я бегу, игнорируя сердце, которое, кажется, хочет выпрыгнуть из груди и лёгкие, которые просят у меня больше кислорода.

Я бегу, я просто бегу.

Единственные звуки, которые сопровождают эту тихую ночь – пролетающий сквозь деревья шелест ветра, хруст от моих шагов и моё дыхание, поднимающиеся передо мной облачками пара.

Я не оглядываюсь назад и не знаю, продолжают ли они преследовать. Мне не хватает мужества посмотреть. Мне просто нужно сконцентрироваться на том, чтобы как можно дальше убежать, это мой единственный шанс выбраться из этого кошмара.

Я осознаю, что плохо закончу свою жизнь, если они смогут поймать меня, или если он сможет меня достать. Но я не могла так больше продолжать, терпеть эту жизнь стало невыносимо, а после того, что произошло сегодня ночью... Я качаю головой, пытаясь забыть, но не могу и никогда не смогу стереть те ужасы, которые видела и выстрадала за все годы. Я вижу их снова и снова в своём воображении, они наполнят кошмарами каждую мою ночь.

Я сделала правильный выбор, говорю сама себе, если они смогут меня поймать, то без угрызений совести заплачу по полной. Если они меня убьют, то всё равно будет лучше, чем вернуться к такой как раньше жизни. И если они не сделают этого, то убью себя сама. Я больше не могу так жить.

Я выхожу из леса и оказываюсь посреди дороги. Я совершенно выдохлась, моё тело ломит от перегрузки вызванной бегом, а мои ноги, также как и руки, поцарапаны и истекают кровью. Слышу шум и быстро оборачиваюсь: две фары ударили по мне ослепляющим светом. Машина притормозила и замерла в нескольких миллиметрах от меня, и чтобы устоять, не упав от испуга, я облокачиваюсь на капот. Пытаюсь рассмотреть водителя, но свет фар, бьющий мне в глаза, не позволяет хорошо увидеть его лицо. Что, если это один из них? Или он, собственной персоной?

Испугавшись такой возможности, я снимаю руки с капота и быстро убегаю, чувствуя, как в моей крови циркулирует страх, проникая в каждую клетку тела. Я бегу в противоположном направлении от машины; соприкосновение с грубым асфальтом ещё больше усиливает повреждения на ногах, которые горят, словно я иду по тлеющим углям.

Я бегу, бегу всё быстрее и быстрее, слышу, как позади меня хлопнула дверь автомобиля. Это они? Они преследуют меня? С этим новым страхом, заполнившим моё сердце, я из последних сил напрягаю ноги. Чувствую себя словно спринтер, который совсем рядом с финишной чертой, жаль, что мои ноги не разделяют со мной это ощущение. Я понимаю, что я на пределе и знаю, что скоро сломаюсь, и тогда меня убьют. Издалека я слышу мужской голос, это водитель автомобиля, который чуть меня не сбил, кричит мне обратить внимание на то, куда я иду. Я вздохнула с облегчением, потому что этот голос мне не знаком. Главное это не он, и даже не один из его людей в этом я абсолютно уверена, поскольку никогда не забуду их голоса.

Чувствуя, словно гора свалилась с плеч, я немного замедляю свой темп и оказываюсь перед огромными воротами. В течение нескольких секунд пристально их разглядываю: они выглядят довольно потрёпанными, покрытые ржавчиной и кажется закрыты. Но когда я пытаюсь их подтолкнуть, они открываются с громким скрипом. На дрожащих ногах вхожу внутрь и сразу же понимаю, где нахожусь – это большой парк, но невозможно много увидеть из-за сгустившейся темноты, которую усиливают отбрасываемые деревьями тени, проецируемые от слабого лунного света, которые в этот момент меня пугают.

Я начинаю вновь бежать, устремляясь к противоположной части парка, поскольку уверенна в том, что должен быть ещё один вход и, возможно, я найду там кого-нибудь, способного мне помочь.

Сейчас у меня практически нет сил, но я не падаю духом и продолжаю двигаться вперед. От этого зависит моя жизнь.

Внезапно, в одном шаге от спасения, мой побег внезапно срывается. Я спотыкаюсь за что-то, возможно – камень или корень, лежащий на поверхности, и скатываюсь с обрыва, который не сумела заметить в темноте, пробегая рядом со спуском, по которому сейчас съезжаю вниз.

Я продолжаю лететь кубарем, нанося себе ещё больше ран. У меня перехватывает дыхание при совершении каждого кувырка, а тело истощается всё больше. Я чувствую только боль и раны в каждой части своего тела, пока, в конце, я не ударяюсь о громадный валун. Чувствую сильную боль в голове, и тёплую кровь, стекающую по моему лицу. У меня кружится голова, взгляд медленно тускнеет, пока всё не погружается в темноту.

Я больше ничего не чувствую, даже боль.

 

 

                                                             * * *

 

 

Часто мы встаём утром, убеждённые в своём знании того, что произойдет в течение нашего дня. Убеждённые, что мы знаем о том, что произойдет в следующий час и далее, потому что всё повторяется изо дня в день одинаковым образом, в повседневной рутине, к которой мы, в конце концов, привыкаем и привязываемся, потому что это даёт нам ощущение какой-то безопасности. Мы знаем, что неизвестное всегда пугает: страх чего-то, что мы не знаем, страх прыгнуть в темноту, страх не контролировать нашу жизнь, поэтому мы и находим нашу успокаивающую рутину. Но иногда случается, что рутина внезапно прерывается чем-то или кем-то, кто внезапно, словно молния на ясном небе, переворачивает всю нашу жизнь, иногда на мгновение, иногда, напротив, навсегда.

 

Глава 1

Натан

 

— 911. Что у вас произошло?

— Я агент Маккой, немедленно отправьте машину скорой помощи в парк на пятнадцатой.

Кто-нибудь мог бы сказать, что я веду однообразную жизнь, даже не смотря на мою работу (где я всегда в действии). Но вне работы моя жизнь обычно протекает очень монотонно. Они могут сказать, что я слишком много работаю, и не достаточно развлекаюсь, что я слишком одинок, или, что я никогда не совершаю какое-либо безумие. Я провожу дни точно по графику: всё под контролем, без обязательств, без связей, без затуманивающих разум эмоций, без разбивающей сердце любви. Это моя жизнь, и меня всегда устраивало такое её течение, учитывая события прошлого. Я был уверен, что она так и будет продолжаться, или, по крайней мере, я на это надеялся.

                                                              * * *

Бегу. Бегу на бешеной скорости.

Бегу, чтобы сбросить напряжение, бегу, чтобы забыть.

Как и каждое утро, я проснулся и вышел на пробежку по-своему обычному маршруту. Физическая активность – это одна из немногих вещей, которые в последние годы помогли мне не сойти с ума. При моей работе, очень важно оставаться сосредоточенным и сконцентрированным, а хорошая утренняя пробежка помогает мне хорошо начать день.

Мне нравится бегать на рассвете, когда хаотичный Нью-Йорк ещё не проснулся, а свежий воздух оживляет тело и разум.

Вхожу в парк, который в это время абсолютно пустынный. Он расположен на окраине, в нескольких кварталах от моего дома, вдали от шума и суеты города. Наверное, я один из немногих сумасшедших, кто выходит так рано и в такой холод, только для того чтобы побегать. Пробегаю по подъёму, покрытому опавшими листьями, в окружении практически голых деревьев, что весьма характерно для начала ноября. Когда я добежал практически до вершины склона, отсчитав, не знаю сколько километров по асфальту, слева что-то привлекает моё внимание. Пристально вглядываюсь в этом направлении и вижу лежащую на земле девушку, без чувств.

Не раздумывая ни секунды, я соскальзываю вниз, придерживаясь за деревья, чтобы не упасть и пытаясь сохранять равновесие на скользкой и ухабистой земле. Я торопливо опускаюсь рядом с ней на колени и вижу насколько она бледная и вся израненная. Всё её тело покрыто синяками и царапинами, с прилипшими к ним листьями. Вероятно, она упала с дороги, которая проходит наверху, по краю склона.

Я замечаю засохшую кровь на лбу и на лице и понимаю, что она, должно быть, ударилась головой об огромный валун позади неё. Из того немного что я знаю, рана выглядит серьёзной, но надеюсь, что всё-таки не слишком тяжёлая, девушка такая молодая.

Я сразу же прижимаю к её шее два пальца, чтобы проверить бьётся ли сердце. Когда моя рука соприкасается с её кожей, я чувствую насколько она холодная, до такой степени, что кажется, надежды уже нет. Но затем я чувствую очень лёгкий пульс, такой слабый, но он есть. Каким-то чудом она всё ещё жива. Инстинктивно, я снимаю свою толстовку и прикрываю её тело, одетое только в лёгкую ночную рубашку, спрашивая себя, что могло случиться и как давно она здесь. Мой ум детектива, который привык каждый день строить гипотезы по различным делам, предлагает много вариантов и не одного обнадёживающего.

Я вынимаю телефон из кармана спортивных брюк и звоню в 911.

Смотрю на девушку, сомневаясь, что делать. Знаю, что не должен перемещать её, но я не могу смотреть на то, как она умирает от холода. Я осторожно приподнимаю, и прижимаю её к груди, пытаясь немного согреть.

— Давай, милая, держись, — шепчу я, откидывая от её лица волосы.

— Его застрелили, — говорит девушка, что на самом деле звучит немного громче шепота, и я с трудом расслышал, даже находясь так близко.

— Что? — Я думаю, что неправильно понял и на секунду мне кажется, что она всё ещё без сознания.

Кажется что прошла жизнь, с момента, когда позвонил, до того как слышу быстро приближающуюся в нашем направлении сирену, но на самом деле прошло всего десять минут. Они никогда нас не увидят здесь, потому что мы скрыты склоном, поэтому я беру девушку на руки и иду к входу в парк, где только что остановилась машина скорой помощи.

— Эй, Маккой, что случилось? — спрашивает Джим, один из парамедиков, которого я давно знаю, пока он выходит из машины, идёт назад и вместе со своим коллегой вытаскивает из машины скорой помощи носилки.

— Я нашёл эту девушку без сознания в парке. Она ударилась головой и у неё переохлаждение. Я не знаю, как долго она в таком состоянии, но она очень ослабла.

— Не волнуйся, мы позаботимся о ней. — Они загружают девушку в машину, а я наблюдаю, как машина удаляется с воем сирены.

Возвращаюсь домой и продолжаю думать о ней. Я вхожу в квартиру, и сразу бросаюсь в душ. Девушка, которой я помог, воскресила мои плохие воспоминания: о прошлом и человеке, которого иногда я хотел бы позабыть навсегда, чтобы не страдать. Опираюсь руками о стену в душе, пока горячая вода продолжает скользить по мне. Не хочу об этом думать, я не должен об этом думать.

Стою под струей, пока горячая вода не заканчивается, потом выхожу, обернув полотенце вокруг талии. Подхожу к зеркалу и протираю его от влаги одной рукой.

«Ты долженсосредоточиться наработе, Натан», говорю сам себе. Это единственное что имеет значение.

Я захожу на кухню, повсюду разбрызгивая капающую с меня воду, и готовлю чашку кофе. Опираюсь на стойку и в полнейшем спокойствии потягиваю тёмную жидкость, пока наблюдаю в окно за солнцем, которое приносит хорошую погоду в полностью проснувшийся город.

Закончив пить кофе, я бросаю чашку в раковину и иду в комнату одеваться. В момент, когда я выхожу из комнаты, вибрирует мой мобильный телефон – это пришло сообщение от Мэдисон. Она компьютерный эксперт в нашей команде и сообщает о том, что обнаружено ещё одно тело и мне нужно как можно быстрее добраться до остальной части команды. Быстро отвечаю. На лету беру чёрную кожаную куртку, лежащую на диване и ключи от машины с полочки у входа. После этого я выхожу из дома.

Я останавливаю машину на обочине дороги, с противоположной стороны большого заброшенного здания и наблюдаю за сценой: агенты ограничивают площадь вокруг трупа, удаляя обычных любопытных и журналистов, которые делают всё для того, чтобы получить как можно больше новостей. Позади них я вижу, что судмедэксперт уже на месте и начинает делать первую оценку.

Я выхожу из машины и направляюсь к месту преступления.

— Что здесь произошло? — Спрашиваю я, как только подхожу к Мэйсону, моему коллеге и лучшему другу.

— Сегодня утром агенты, патрулирующие район, нашли труп этого парня, его застрелили в голову. Но кажется что никто, ничего не слышал. Люди либо боятся говорить, либо использовали глушитель.

— Это имеет какую-то связь с делом, которое мы расследуем?

— Ещё рано судить... судмедэксперт сказал, что более подробную информацию мы можем получить днём, — проинформировал он.

— Я понимаю. Где Фэйт и Кайл? — Интересуюсь я, не видя двух других членов группы.

— Они обходят квартал, чтобы разузнать что-нибудь, мы решили потом встретиться в штабе.

— Отлично, мы тоже возвращаемся.

 

 

                                           * * *

 

 

— Какие новости? — Спрашиваю остальную команду, как только я и Мэйсон возвращаемся в центральный офис.

— Мы поймали парня, который продавал тот же наркотик, но он не знает, кто это всё возглавляет, — информирует Фэйт.

— Проклятье! Этот тип очень хорошо скрывает свои следы. Он, и те, кто на него работает практически призраки, как они это делают, остаётся загадкой! — Разочарованно говорю я. Практически больше года мы копаем по этому делу, но чем дольше расследуем, тем меньше находим. За исключением наркотиков, гуляющих на улицах, которые мы не в силах остановить и несущих след смертей, всё время более длинный. На прошлой неделе из-за этого дерьма умерло трое парней.

— Что насчет нашего парня под прикрытием?  

Один из наших агентов работает под прикрытием, но в последний раз он выходил на связь неделю назад. Сказал, что ему удалось вписаться в цепочку и договориться о встрече с боссами но, к сожалению, ещё не известны, ни дата, ни место. Мы ждём новостей, чтобы начать действовать, но он исчез.

— Нет, ничего. Я пыталась связаться с Уиллом, но мы не знаем: что-то произошло или он сейчас просто не имеет возможности с нами связаться, и я не могу рисковать его прикрытием и убить его. Пока мы можем только ждать и надеяться, что всё будет хорошо, — говорит Мэдисон.

— Чёрт возьми! Единственное что мне не нравится – это ждать и бездействовать! Мы должны разобраться с этой проблемой! — Говорю я расстроено.

— Парень, которого они застрелили сегодня вечером, может иметь отношение к нашему делу. Если коронер подтвердит, то возможно появиться след. В случае если мы сможем, хотя бы понять, кто он, мы могли бы попробовать показать его фотографию парню, которого арестовали этим утром...

Неожиданно, мне приходит в голову то, что сказала найденная мной в парке девушка. Проклятие, не понимаю почему, но я продолжаю о ней думать. Быть может потому, что она воскресила эмоции, которые всеми фибрами своей души все эти годы я пытался похоронить, но, к сожалению, они не думают умирать, лишь ожидают момента вновь меня помучить.

Я вытаскиваю телефон из джинсов и отправляю сообщение Джиму:

Как девушка?

Ответ приходит через несколько секунд:

Возможно, будет лучше, если ты приедешь сюда.

Дерьмо. Это не хороший знак, что могло произойти? Я решаю, что это заслуживает, чтобы туда съездить, и, по крайней мере, узнать, о чём идёт речь. Учитывая, что она сказала о том, что в кого-то стреляли, а когда дело доходит до стрельбы и убийств, то это становится моей компетентностью. Но также я понимаю, что это оправдание, потому что на самом деле хочу узнать, как она себя чувствует.

— Натан? — меня окликает Кайл.

— Да... — отвечаю я, возвращаясь из своих мыслей. — Ты и Фэйт попытайтесь вытянуть как можно больше информации от торговца наркотиками и обыщите его дом, возможно, что-нибудь найдёте. Мэдисон, если появятся какие-либо новости или подозрительные движения, дай нам сразу же знать. Мэйсон, ты пойдешь со мной. У меня есть ещё дело, о котором нужно позаботиться.

 

 

                                                             * * *

 

 

Иногда мы хотели бы всё позабыть. Забыть о нашем прошлом и всё то, что нас ранило, но как бы к этому не стремились – это невозможно. Некоторые раны никогда не заживают полностью. Невидимые раны, которые никто не видит, но которые продолжают кровоточить. Но иногда бывает так, что нам дают второй шанс, возможность начать с нуля, и, если нам повезет, найти того, кто успокоит эту боль и, наконец, исцелит эти раны.

 

 

Глава 2

 

Я медленно открываю глаза и несколько раз хлопаю ресницами из-за ослепляющего света. Стараюсь сфокусировать зрение, но всё, что вижу – это белое пятно. Я смотрю направо, в замешательстве и испытывая головокружение. Чувствую сильную головную боль, отчего зажмуриваю глаза и подношу к голове руку. Когда я опускаю руку вниз, замечаю на запястье глубокие шрамы, поднимаю вторую руку, рассматриваю обе, поднеся их ближе к глазам, и пытаюсь понять, как я получила эти травмы, но ощущаю себя слишком сонной.

Пытаюсь сосредоточиться на том месте, где я нахожусь. Это довольно пустая комната, с сильным запахом. На стене, справа от меня окно, с ужасными сероватыми занавесками. Яркий свет, который прежде раздражал, исходит из прямоугольного светильника на потолке. И вновь посмотрев на него несколько секунд, у меня в глазах появляются белые пятна. Я нахожусь на кровати, и начинаю понимать, что раздражающее бип, которое доносится до моего уха, исходит от реанимационного аппарата, прикреплённого к моей руке. Широко открываю глаза и вдруг понимаю – я нахожусь в больнице.

Что я здесь делаю? Как сюда попала?

Пытаюсь подняться, но морщусь от боли и понимаю: больно везде, движение любой части тела вызывает боль, даже простое дыхание.

В тот самый момент, когда я пытаюсь подняться, в комнату входит мужчина около шестидесяти лет с большими очками на носу и в белом халате. Пока он приближается, его внимательные тёмные глаза за линзами очков тщательно меня рассматривают, словно оценивая.

— Как вы себя чувствуете мисс? — Он садится на край кровати и вытаскивает из кармана фонарик.

— Почему я здесь? — Спрашиваю, игнорируя его вопрос.

— Вы не помните, что с вами случилось? — Я покачиваю головой, пока он с обеспокоенным взглядом, направляет свет в мои глаза. — Скажите, какой сегодня день.

Я думаю об этом несколько секунд.

— Не знаю.

— Вы не могли бы назвать своё имя?

Ищу в своей голове ответ, но и на этот раз его нет. Отрицаю движением головы, пока продолжаю искать что-нибудь, хоть одну маленькую деталь, которая подскажет мне, что я помню из своей жизни, но ничего – я как пустая страница. Целая книга, полная белых страниц. Паника поднимается. Почему я ничего не помню?

Реанимационный аппарат возле меня начинает издавать бипбыстрее, чем прежде.

— Я ничего не помню, — произношу вслух, со слезами на глазах.

— Успокойтесь, мисс. Вы сильно ударились головой, поэтому сейчас ничего не помните. Травма головы у вас не серьезная, МРТ и КТ ничего не показывают, поэтому сохраняйте спокойствие, потихоньку вы вспомните всё, — успокаивает меня доктор. Я киваю и опираюсь на подушку, пытаясь избавиться от беспокойства. — Позднее я вернусь вас проверить, — говорит он, вставая и выходя из палаты, оставляя меня одну, с совершенно пустым разумом.

«Что со мной случилось? Кто я? Какменя зовут? »

 

 

                                                             * * *

 

 

Точно не могу сказать через какое время, ко мне приходит медсестра с маленьким подносом в руке. Она ставит его на специальную подставку, встроенную в кровать и краем глаза за мной наблюдает. Я смотрю на поднос. Какие-то таблетки, стакан воды, йогурт, одноразовая и запечатанная в пакет чайная ложка, пакеты сухарей, джем и мёд.

— Я принесла тебе немного поесть, ты не можешь принимать лекарства натощак, — мягко говорит она.

— Спасибо, — отвечаю я с лёгкой улыбкой, пока она наклоняет немного вперёд мою кровать и для удобства поправляет за спиной подушку, так, чтобы я могла принять сидячее положение и поесть.

В момент, когда медсестра выходит из палаты, входит другой человек. Это мужчина, ему примерно тридцать лет, у него короткие, тёмно русые волосы и яркие голубые глаза, похожие на цвет ясного неба и небольшой намёк на бородку. Он одет в джинсы и белую футболку, которая подчёркивает его мускулистое тело и чёрную кожаную куртку. Я ловлю себя на размышлении о том, какой он красивый. Интересно кто он? Может он составляет часть моей жизни? Моей семьи? Узнала бы я его, если бы это было так?

Теперь я больше ни в чём не уверена, потому что ничего не помню.

Мужчина приближается ко мне немного с сомнением и смотрит серьёзно. Его красивые глаза не отражают никаких чувств, такие холодные. Быть может мы не родственники, и на самом деле я его не знаю.

— Здравствуй! Как ты себя чувствуешь?

Я наблюдаю за ним несколько секунд, пытаясь выяснить, возможно, я уже его где-то видела, но, к сожалению, его лицо никого мне не напоминает.

— Хорошо… — говорю я не очень убедительно.

Он кивает, наблюдая за мной ещё секунду, прежде чем пододвинуть стоящий у стены стул ближе к кровати, чтобы сесть.

— Это я нашёл тебя сегодня утром в парке, — рассказывает он мне. — Я полицейский, агент Натан Маккой. Ты можешь сказать мне, что с тобой случилось? — Его вопрос вновь возвращает мои слёзы, и чтобы не плакать перед ним, я просто качаю головой, хотя испытываю сильное разочарование от того что ничего не помню. Он продолжает смотреть на меня, и его взгляд становиться всё более и более серьёзным, более бесстрастным, несмотря на то, что это он спас меня – не знаю даже от чего – его поведение производит впечатление крутого парня. Кто знает, будучи агентом, сколько раз он задавал эти же вопросы, находясь в похожей ситуации. Я просто ещё один человек, которого он допрашивает, такая же, как и все остальные, напротив, даже хуже, потому, что я не могу ответить. — Я понимаю, может быть, ты не хочешь говорить об этом в данный момент. — Неожиданно, его тон становится теплее, более понимающим, возможно, ему меня жаль.

Я снова качаю головой, пробуя проглотить узел, который образовался у меня в горле, и пытаюсь ему ответить.

— Нет. Нет, дело не в этом. Я не помню, я ничего не помню.

Натан, так мне кажется, он представился, от удивления широко распахнул глаза.

— Ты ничего не помнишь из того, что произошло до этого утра?

— Ничего, что случилось, до того как я проснулась здесь. Я даже не помню своего имени, — признаюсь я.

Несколько секунд он разглядывает меня с выражением страдания и сжимает челюсти. Похоже, он не знает что сказать и смотрит ещё несколько секунд прежде чем заговорить. У него на лице меняется выражение, он выглядит расстроенным, хотя всё ещё не демонстрирует никаких чувств.

— Мне жаль, — произносит он неожиданно нежным тоном, но потом как будто приходит в себя, его лицо становится прохладнее, возвращаясь к бесстрастному и серьёзному выражению, и он встает со стула. — Извини, что потревожил, я оставлю тебя, чтобы ты поела.

Не говоря больше ни слова, он ставит стул на место и уходит.

Я следую за ним глазами, смотрю на дверь, которая осталась приоткрытой и откуда он только что вышел.

«Что случилось со мной? Что мне теперь делать? Кто я? »

 

Глава 3

Натан

 

Я выхожу из палаты и хмурю лоб, вновь прокручивая только что состоявшийся разговор. В коридоре, напротив палаты, скрестив руки и опираясь на стену, меня ждёт Мэйсон.

— Итак? — Спрашивает он, приближаясь ко мне.

По пути от центра до больницы я рассказал ему, что случилось во время моей ежедневной пробежки.

— Она ничего не помнит, — сообщаю ему. Мэйсон сжимает губы в гримасе разочарования, когда я смотрю в сторону, то вижу идущего по направлению к нам доктора. Может быть, он располагает большей информацией о девушке и объяснит, почему она ничего не помнит. — Здравствуйте, мы специальные агенты Маккой и Геллер из ФБР, — представляемся мы, останавливая врача. — Это вы, лечите девушку из этой палаты? — спрашиваю я, указывая на дверь рядом со мной.

— Да, это я. Чем могу вам помочь? — Вежливо спрашивает доктор Миллер, чьё имя написано на бейдже, прикреплённому к белому халату.

— Вы можете сказать нам что-то о состоянии её здоровья и что, предположительно, с ней произошло? Я заходил к ней несколько минут назад, чтобы поговорить, но, похоже, она ничего не помнит. — По работе мне приходилось сталкиваться со многими случаями, когда правонарушители делали вид, что потеряли память, пытаясь избежать допросов и ареста, но я не думаю, что эта девушка врёт. Её лицо невинное и искреннее, однако, даже близкие люди, иногда, обманывают вас.

Доктор задумался на несколько секунд, как будто пытаясь найти способ объяснить ситуацию.

— Да, девушка потеряла память, но всё намного сложнее, — говорит он серьёзно.

Меня и Мэйсона интригует то, о чём говорит доктор, и мы хотим узнать, что он подразумевает под «всё намного сложнее».

— Что вы имеете в виду? — Призываю его к объяснению.

— То, что мышечная память не пострадала, но она ничего не помнит из того, что касается её личной жизни. Я попытаюсь получше объяснить. Например, она знает, что такое кофе и как его приготовить, но не помнит, нравится ли он ей, или пила ли она его когда-нибудь. Компьютерная томография не показала повреждений мозга, но у неё отсутствует память.

— И что это значит? — спрашиваю я, несколько сбитый с толку данной ситуацией, в то время как смотрю на полуоткрытую дверь. Я вижу, как девушка задумчиво и с нерешительностью держит в руках две маленькие упаковки с вареньем, и наконец, она открывает одну, издалека мне кажется, что это мёд.

— Это означает, что возможной причиной потери памяти явился удар по голове, но также и то, что в психологическом плане, её проблема состоит глубже, — объясняет он, заставляя нас лишиться дара речи. — Мы считаем, что сильная эмоциональная травма или насилие, могли бы потрясти её до такой степени, что она больше не хочет вспоминать, — продолжает доктор. Я не могу представить, что пережила эта бедная девушка, если её разум решил всё удалить. Сколько раз я надеялся, что мой разум сделает то же самое, но вместо этого, воспоминания до сих пор очень яркие. Кто знает, возможно, ничего не помнить о себе хорошо? — На её теле имеются признаки насилия и избиений, также из рентгена мы обнаружили пару плохо сросшихся ребер, что наводит на мысль о том, что это не первый раз. Вероятно, ей пришлось иметь дело с жестоким человеком.

После этих слов у меня в голове всплывают болезненные видения: «её безжизненноетело, опухшее и покрытое кровью, у меня на руках».

Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от воспоминания, насколько это возможно. Чувствую, что Мэйсон смотрит на меня так, как-будто он понимает, в какую сторону повернули мои мысли, но, к счастью, пока ничего не говорит.

— Итак, если это своего рода психологический блок, возможно память к ней вернётся? — спрашиваю я, возвращаясь к проблеме девушки.

— Да, память может медленно вернуться. Что-то может её разблокировать, но это во многом зависит от девушки, от её желания узнать кто она. Иногда люди в таких ситуациях, когда понимают, что у них было трудное прошлое, даже если и не помнят его, предпочитают начать новую жизнь, оставив всё позади.

— Доктор, вы нам нужны! — До нас долетает встревоженный голос медсестры, которая встречает парамедиков, несущих на носилках раненого мальчика.

— Извините, агенты, но теперь мне нужно идти. Работа зовёт, — говорит доктор, прежде чем отвернуться и отправиться на помощь к пострадавшему.

— Конечно, спасибо за информацию.

— Что мы будем делать? — спрашивает Мэйсон, как только доктор уходит.

— Я не знаю... Мы должны взять её отпечатки пальцев и посмотреть, найдет ли Мэдисон их в базе данных, но я сомневаюсь, что там что-то будет. В любом случае, может быть родственник или кто-нибудь из знакомых обнаружит, что она пропала и, скорее всего, заявят об её исчезновении в ближайшие дни, — думаю я вслух, и Мэйсон кивает головой. — Пойду в палату и посмотрю можно ли взять что-нибудь для исследования. У тебя, случайно, нет с собой пакета для сбора улик? — спрашиваю его. На данный момент я не могу найти другого решения.

Мэйсон достаёт из кармана куртки пакет и передаёт мне. Когда я собираюсь войти в палату, он останавливает меня, положив руку на плечо.

— Эй, Натан, всё в порядке?

Мы оба знаем, на что он намекает, как и думал, от него не скрылось, о чём я ранее вспоминал.

— Да, не волнуйся, всё в порядке. — Поэтому спешу вернуться в палату.

Девушка всё ещё там, где я её и оставил, потерянная в своих мыслях. Но как только слышит, что я вхожу, её янтарные глаза полные страха и неуверенности, обращаются ко мне.

На секунду я останавливаюсь, смотрю на неё и не говорю ни слова. Я бы хотел что-нибудь сделать, чтобы помочь ей, но на данный момент это выше моих сил и в любом случае мне не нужно вмешиваться. Я прячу взгляд и перевожу его на ложку, лежащую на подносе.

— Извини, что вновь тебя беспокою... могу я взять ложку? Мы попытаемся что-нибудь о тебе выяснить, и для этого нам нужны твои отпечатки пальцев, — говорю я, сохраняя профессиональный тон.

— Конечно... — Кивает она, протягивая предмет дрожащими руками. Кажется, она испугалась.

— Спасибо. Мы сообщим тебе, как только будут результаты. — Я улыбаюсь ей, пытаясь успокоить. Не смотря на то, что по возможности, хочу оставаться более отстраненным, эта девушка и её страх притягивают моё внимание.

Я покидаю палату, чувствуя, как она смотрит мне в след. Кто знает, что она пережила в действительности, если её мозг полностью заблокировал все воспоминания о прошлом. Кто скажет, сможет ли она начать жить заново. По жестам и взгляду девушки я понял – страх и ужас продолжают составлять часть её, несмотря на то, что она ничего не помнит.

— Готово, — говорю я Мэйсону, когда выхожу из палаты, а затем останавливаюсь на секунду, вспоминая дрожащую руку девушки и её испуганный взгляд. — Вызови несколько агентов, для охраны палаты, — приказываю я, возможно, те, кто причинили ей боль, захотят попробовать ещё раз, или эта девушка может иметь отношение к трупу, найденному сегодня утром.

— По твоему мнению, она может быть связана с человеком, которого мы нашли этим утром? — спрашивает Мэйсон, думая о том же, о чём и я.

— Это возможно. Возможно, она случайный свидетель. Когда она была без сознания, то сказала: «Его застрелили», но это может быть простым совпадением... Во всяком случае, являлась она свидетелем всего этого или нет, она всё равно может быть в опасности. Тот, кто издевался над ней всё ещё на свободе и, учитывая, что это не случайное нападение, то её могут разыскивать.

Мэйсон кивает, и мы оба уходим из больницы, готовые вернуться в центр.

Мы вернулись в центральный офис, и Мэдисон сразу же снимает отпечатки пальцев с чайной ложки и сравнивает их по базе данных. Между тем, Кайл и Фэйт идут нам на встречу и, делясь информацией, мы направляемся в конференц-зал – большую комнату с огромным столом посередине, окружённым удобными креслами. Здесь мы обсуждаем различные дела и решаем, как продолжать расследования...

— Мы пошли в дом торговца наркотиками, и нашли там много дури, но, к сожалению, нет никакой новой информации, — сообщает Кайл.

— Но... — продолжает Фэйт, — нам удалось получить некоторую информацию от дилера. — Она довольно улыбается.

— Какую информацию? — спрашиваю я, сосредоточив всё своё внимание на них, любая новость была бы полезной в этот момент.

— Кажется, он контактировал с каким-то Соколом. Он сказал, что тот является правой рукой босса. Похоже, что тот никогда не показывает своё лицо и не вступает ни с кем в контакт. Говорит, что босс использует небольшую группу доверенных лиц, и все они пользуются закодированными именами, — подробно рассказывает мне Фэйт, как всегда внимательная к деталям.

Это интересные сведения, возможно, они послужат для того, чтобы расследование, наконец, продвинулось вперёд.

— Итак, если мы сможем найти этого Сокола, то мы узнаем, кто за всем этим стоит! — восклицает Мэйсон.

— Именно! — отвечает Кайл с удовлетворением.

— Это первая серьезная зацепка, которая нам подвернулась по делу, не упустите её! — Говорю я своей команде, мы ещё далеки от раскрытия дела, но эта новая подсказка сейчас может позволить нам приблизиться к решению. Теперь мы должны понять, как использовать эту информацию. Этот человек действительно призрак, он никогда и нигде не раскрывал свою личность, всё самое главное он проворачивает с помощью самых приближённых лиц. Всё это очень странно. Почему ему нужно так сильно скрывать свою личность?

Команда поднимается со своих стульев вокруг стола и каждый готов вернуться к своему рабочему месту для продолжения расследования. Когда я тоже встаю и забираю эти небольшие данные, собранные в файл, подходит Мэдисон.

— Что нового по девушке? — Я спрашиваю у компьютерного гения, даже не смотря на свои сомнения, от всего сердца надеясь, что она что-то нашла.

— Ничего. К сожалению, как ты и подозревал, девушки в базе данных нет, — объясняет Мэдисон. Мне не с чем сравнивать её ДНК, поэтому нам просто нужно подождать и посмотреть, возможно, кто-то сообщит об её исчезновении, — говорит она расстроенным голосом.

— Проклятье, — в отчаянии воскликнул я. — Есть ли какие новости об Уилле? — Спрашиваю, меняя тему. Что касается девушки, то сейчас мы можем только ждать, лучше сосредоточиться на текущем расследовании.

— Нет, ничего, — говорит Мэдисон.

Я вздыхаю и массирую лоб, эта история истощает как физически, так и психологически.

— Хорошо ребята, тогда до завтра, на сегодня мы закончили, — говорю, проверяя время.

Пока команда расходится, ко мне подходит Мэйсон.

— Как насчет того, чтобы поужинать с нами сегодня вечером? Потом можем выйти и посидеть где-нибудь, — предлагает он мне, понимая, что нам нужно немного расслабиться и отключиться от работы. Но, даже сегодня вечером, я не в настроении.

— Сегодня я пас, — отказываюсь от приглашения.

— Пойдем, Натан, ты ведь понимаешь, что тебе не идёт на пользу зацикливаться и оставаться в одиночестве, ты должен повеселиться, — пробует убедить меня Мэйсон.

— Знаю, но я действительно устал. Я думаю, что перекушу, а потом пойду спать.

— Согласен. Но знай, что завтра ты не отвертишься, и если не придёшь к нам на ужин, отправлю за тобой Айви, а ты в курсе, насколько она может быть опасной со всеми этими гормональными сбоями!

Я смеюсь над этой угрозой, которую нельзя недооценивать. Айви, жена Мэйсона, замечательная женщина, но иногда я действительно её боюсь, особенно с момента её беременности.

— Окей, окей обещаю. Я приду. — Смеюсь, поднимая руки в знак поражения.

— Ладно. Ты же помнишь, что можешь на нас рассчитывать, не так ли? — Выражение лица Мэйсона становиться серьёзным, и я тоже перестаю смеяться.

— Я знаю, спасибо.

Мэйсон, помимо того, что является моим надежным коллегой, также и мой лучший друг. Он знает меня как свои пять пальцев и готов всегда прийти на помощь, особенно после того, что случилось.

Я возвращаюсь домой, пробираясь сквозь адские городские пробки на дорогах. Моя квартира располагается в тихом и зелёном пригородном районе. Сразу бросаюсь в душ, стремясь смыть усталость прошедшего дня, вот жаль только, что душ не может также легко смыть мысли и плохие воспоминания.

Мэйсона, я знаю всю свою жизнь, и он и Айви всегда были рядом со мной с того... с того проклятого дня. Я не знаю, что бы со мной стало, если бы ни они. Я обязан им всем.

Иду на кухню, чтобы налить стакан апельсинового сока. Мои визиты в дом Мэйсона – это единственное время, когда у меня получается нормально питаться. Айви кормит меня словно я свинья на откорме, но должен признать – наедаюсь с удовольствием, потому что она готовит божественно. Улыбаюсь, вспоминая эти вечера, звучащие там смех и шутки. Эти два человека совершенно фантастические и я очень рад за них, за их скорое пополнение. Но должен признать, что иногда, когда я вижу их вместе, мне становится немного грустно.

Наблюдаю за миром снаружи: ярко выделяется луна, окружённая звездами и если бы не огни города, то они были бы видны ещё лучше. Я знаю это, потому что когда мы отправлялись за город с палаткой, открывавшееся там небо, не шло ни в какое сравнение с этим.

«Звёзды ей очень нравились. И теперь она тоже их часть».

Я покидаю кухню и иду в спальню. Подхожу к стоящему там комоду, наклоняюсь, чтобы открыть верхний ящик. Однако замираю, когда открываю его на половину, не решаясь вытащить содержимое – фрагменты моего прошлого и моего сердца. Вздыхаю и закрываю глаза. В итоге решаю закрыть комод; не получается открыть его и бессмысленно причинять себе боль.

Измученный, я бросаюсь на кровать, пытаясь отогнать уродливые мысли и попробовать уснуть. Когда я практически засыпаю, то вспоминаю ту девушку и её глаза – это последнее, что я вижу в своем уме, перед тем как погрузиться в глубокий сон.

 

Глава 4

Натан

 

Помешиваю свой кофе и звук чайной ложки, ударяющейся о стенки чашки, похож на грохот в окутанном тишиной доме.

Сегодня мой выходной день, за исключением новостей или срочных дел, такие дни не сильно отличаются от рабочих, я просто больше чем обычно тренируюсь и приношу себе немного работы на дом. Честно говоря, предпочёл бы идти на работу. Мне не нравится сидеть сложа руки.

Допиваю кофе и выхожу на свою ежедневную пробежку. Когда пробегаю по парку, то вспоминаю девушку, которую вчера спас. Не отдавая себе отчёта, направляюсь в то место, где её нашёл, в надежде обнаружить что-то полезное, по крайней мере, касающееся её, учитывая что, к сожалению, расследование по Соколу на данный момент зашло в тупик.

Спускаюсь по обрыву, точно так же, как сделал накануне – аккуратно, чтобы не поскользнуться. Оказавшись внизу, осматриваюсь вокруг. Смотрю на огромный валун, на котором видна кровь, о который она, должно быть, ударилась головой. Наклоняюсь над ним, и исследую вокруг, пытаясь что-нибудь обнаружить, то, что может принадлежать девушке и немного поможет её памяти вернуться. Иногда предметы способны открыть наш разум шире, чем что-либо другое, особенно если эта вещь, к которой мы привязаны. Шевелю листья, чтобы проверить, если ли что-нибудь под ними, но ничего не нахожу, поэтому ухожу вздыхая и продолжаю пробежку.

За всё время, что бежал, и потом, когда вернулся домой и прыгнул под душ, я продолжал повторять себе, что должен перестать думать об этом, постоянно себе повторял, что это меня не касается, и я не могу сделать ничего другого. Тем не менее, сейчас я здесь, на пороге больницы и направляюсь в её палату. Может быть, это просто чувство долга, потому что я спас её и в некотором смысле чувствую, что моя обязанность – выяснить кто она, или это просто работа, с которой я не могу расстаться даже в свой выходной день.

В конце коридора узнаю и догоняю лечащего девушку доктора.

— Доктор… — окликаю я, когда приближаюсь к нему.

Он поворачивается в мою сторону и сразу же меня узнает, протягивая в приветствии руку.

— Ах, здравствуйте, агент...

— Маккой, — завершаю для него. — Есть ли какие-нибудь новости о девушке? — спрашиваю быстро, понимая, что он очень занят и поэтому не хочу отнимать у него много времени.

— Нет, всё также ничего не помнит. Однако мы привлеки психолога, который говорил с ней вчера, и сегодня рано утром. Если хотите, то вы можете с ней поговорить, доктор Соресан. Вы её найдёте в том кабинете, вон там, — ответил он, указывая на дверь справа, чуть дальше.

— Доктор, большое спасибо, я сейчас же подойду к ней. — Благодарю и прощаюсь с ним и направляюсь в кабинет психолога, надеясь, что она сможет мне сказать об улучшении состояния девушки с психологической точки зрения.

Стучу в дверь и ожидаю разрешения, войти, которое раздаётся через несколько мгновений.

— Здравствуйте, я агент Маккой. Доктор Миллер сказал мне, что вы осматривали девушку, которая потеряла память, и я могу получить у вас информацию о ней.

— Конечно, присаживайтесь. — Она указывает мне на стул напротив своего стола. Доктор, довольно молодая, не старше тридцати пяти лет, с чёрными волосами, собранными в хвост и очками, которые придают ей очень профессиональный вид. — Полагаю, это вы, тот агент, кто её нашёл.

— Да. — Киваю я.

— Хорошо. К сожалению, я не могу сказать чего-либо большего, чем то, что вы уже знаете. У девушки произошёл психологический блок, вызванный тем травматическим опытом, что она пережила.

Отлично, на данный момент ничего нового.

— Однако, доктор нам говорил, что память могла бы восстановиться со временем, — говорю с надеждой.

— Может быть, а возможно и нет. Человеческий разум действительно очень сложен. И в этот момент в её голове, словно поставлен блок, система безопасности. Всё что угодно может активировать её память, даже незначительная, банальная вещь. Но вполне может быть, что этот блок не уйдет никогда. Мы можем только ждать. То, на чём я сосредоточена сейчас – дать понять этой девочке, что она ещё может иметь нормальную жизнь, независимо от того, вернётся память или нет. Это важно – вернуться как можно скорее к нормальной жизни. В конце концов, она такая молодая! У неё вся жизнь впереди и имеется возможность построить целый ряд новых воспоминаний, — ответила доктор откровенно, без ложных иллюзий.

— Я понимаю.

Она права. Человеческий разум построен действительно сложно. Я хорошо знаю, что означает боль, но, несмотря на всё, мой мозг отказывается позабыть. Через что прошла она, чтобы заставить свой ум сделать полную перезагрузку.

— Вы сумели отследить какого-нибудь родственника? — спросила психолог, заставляя меня вынырнуть из моих мыслей.

— Нет, ещё нет, — говорю сокрушённо, поскольку в последнее время никакое расследование не приносит результатов и это заставляет меня нервничать.

— Я понимаю... в любом случае, будем держать вас в курсе о состоянии девушки и надеяться, что появятся новости. Сейчас мы пытаемся делать несколько простых упражнений, чтобы тренировать её ум. Как только появяться новости, агент Маккой, вы будете первым, с кем я свяжусь, — любезно говорит она.

Я встаю и протягиваю руку.

— Спасибо за уделённое время. — Я замер на мгновение. — Я могу пройти и проведать девушку? — наконец спросил у доктора. Возможно, идея не очень хорошая, но я хотел бы увидеть своими глазами, как она себя чувствует.

— Конечно, нет проблем, даже наоборот – ей будет полезно провести время в небольшой компании. — Доктор по-доброму мне улыбается.

Мы прощаемся, и я выхожу из её кабинета, направляясь к палате девушки.

Тихо стучу, даже если дверь и приоткрыта. Лёгкое «проходите» призывает меня войти. Девушка, как всегда, в постели, впрочем, с учётом ран она не может ещё передвигаться.

— Привет. Я просто проезжал мимо и решил прийти посмотреть, как ты, — говорю я, немного смущаясь и почёсывая затылок.

И что я здесь делаю? Мог бы вернуться домой после того, как получил информацию о её здоровье.

Улыбается, возможно, она рада моему визиту и её взгляд прикован ко мне.

— Вы что-нибудь узнали? — спрашивает меня с глазами полными надежды.

— Нет, мне очень жаль, но мы делаем всё возможное, — говорю я, приближаясь к кровати и оставаясь стоять на ногах.

— Я понимаю… — из её глаз исчезает надежда, уступая место разочарованию. Мне хотелось бы дать любую информацию, которая поможет хотя бы немного.

— Как только что-нибудь узнаем, я дам тебе знать.

Теперь, когда я здесь и не знаю о чём говорить, то начинаю снова спрашивать себя – зачем, чёрт возьми, я сюда пришёл. Никто из нас двоих ничего не говорит в течение нескольких секунд, и я решаю отправиться домой, чувствуя себя глупо.

— Мне лучше уйти, — говорю и поворачиваюсь к выходу.

— Подожди…, — я остановился и повернулся к ней вновь. Она выглядит как будто ей не по себе. — Ты… ты мог бы задержаться и поговорить? — На несколько секунд остаюсь неподвижным, уставившись на неё и застигнутый врасплох, а она интерпретирует это молчание как отказ. — Я не должна была спрашивать, конечно, у тебя много дел, прости.

— Нет, всё в порядке, — отвечаю, приходя в себя. — Я не спешу, могу задержаться на пару минут.

С нежной улыбкой на лице она поднимает глаза, что вызвает во мне странное чувство.

Я беру стул и сажусь рядом с ней. Мы молчим некоторое время. Она опускает глаза на свои руки, возможно, пытаясь найти тему для разговора.

— Сколько тебе лет? — наконец спрашивает, заставляя меня улыбаться, от нежности такого простого вопроса.

— Мне исполнилось тридцать в прошлом месяце. — Я улыбаюсь, мне кажется, так странно вернуться к спонтанным улыбкам, учитывая, что разговариваю с незнакомкой.

Кивает, как будто желая усвоить мои слова.

— По-твоему, сколько мне лет? — спрашивает меня, несколько секунд зачарованно глядя своими глазами, с теплыми оттенками.

Когда задаёт мне этот вопрос, я разглядываю её глаза и понимаю, какой потерянной и одинокой она себя чувствует.

— Около, двадцати... двадцати пяти, я думаю. — Не думаю, что она старше. Видно, что она молодая и странно, что никто ещё не заявил о её пропаже.

Мы продолжаем болтать около часа, время пролетает незаметно. Говорили о моей работе, конечно не о расследованиях, но я ей рассказал о своих коллегах, и она была счастлива, молчаливо слушая, тогда как я, поразился тому, насколько комфортно себя чувствовал, разговаривая с ней, практически с чужим для меня человеком. Как правило, я не очень разговорчивый, даже с моими друзьями. После этого я вернулся домой, пообещав ей, что в один прекрасный день вернусь, чтобы ещё немного поболтать и она, кивая, подарила мне счастливую улыбку. За время, что я провёл там с ней, её глаза больше не отражали грусть, а её ум не пытался найти какую-то смутную информацию, заблокированную в ней. Некоторое время она была просто девушка, которая болтала о том, о сём, живя немного нормальной жизнью.

Она ничего не помнит. К сожалению, нет никого, кто помнит о ней, кто составит ей компанию или даст немного утешения. Возможно, именно поэтому следующие дни я всегда заезжал проведать её. Не оставался надолго, я не очень хорош в поддержании беседы, но я хотел знать, как она себя чувствует и дать ей понять, что при необходимости она могла бы рассчитывать на меня.

Постепенно эти визиты за последние две недели превратились в привычку. Я проводил там всё утро, прежде чем идти на работу. Приходил каждый раз, когда она завтракала, и понял, наблюдая за ней, что она всегда выбирала мёд вместо варенья. Не обдуманный, а спонтанный выбор, возможно воспоминание.

Я был там, когда однажды утром она смотрела по телевизору реалити-шоу и попросила меня объяснить цель программы. Я был там, когда однажды утром, застав меня врасплох, обратилась ко мне с вопросом – безобидным для неё, но почти смертельным для меня.

—Ты помолвлен или женат? — спрашивает она, и я мгновенно покрылся холодным потом.

Она сразу замечает мою реакцию и спешит извиниться.

— Извини, это не мое дело, — говорит она, и я замечаю, как она сожалеет о том, что обратились с этим вопросом.

— Ничего страшного, — отвечаю я, пытаясь скрыть потрясение, какое спровоцировал этот вопрос во мне.

С другой стороны, в этом любопытстве нет ничего плохого, она не может знать, какое это имеет значение для меня.

В тот день я ушёл рано, но почувствовал себя виноватым, когда на следующий день, заметил её удивленное выражение, когда она увидела меня, входящим в палату. Возможно, она подумала, что я разозлился из-за вопроса и больше не собирался её проведывать. Вместо этого я всё ещё был там.

И я находился там даже тогда, когда десять дней спустя, они, наконец, сняли повязки с её ног, и она попыталась встать.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, входя в палату, когда вижу, что она сидит на краю кровати.

— Вчера вечером мне сняли повязки, и медсестра помогла мне сделать пару шагов, я просто хотела чуточку погулять, — говорит она, вставая, но замечаю, насколько она неустойчива, и от боли её лицо искажает гримаса.

— Подожди, я помогу тебе. — Я подошёл и чтобы поддержать, положил руку ей на талию, чувствуя себя глупо и неловко из-за этого первого контакта между нами.

Это только работа, продолжаю повторять для себя.

— Спасибо, — прошептала она смущенно.

Не знаю, как объяснить такое поведение даже самому себе, мы не расследуем её дело, вообще нет никакого дела, и никто не давал мне поручения защищать её. Все исследования, о которых я попросил Мэдисон, были по моей личной просьбе, и всё это оставляет меня в замешательстве, потому что я никогда не позволял себе вмешиваться, никогда... тем не менее, с ней, как ни стараюсь, я не могу быть равнодушным. Мэйсон тоже задал мне похожий вопрос, когда в очередной раз я сказал, что заходил к ней.

— Итак, ты приходишь к нам на ужин сегодня вечером?

— Да, но сначала заскочу на секунду в больницу, — говорю я, пока, убираю в карман свой телефон и беру со стола ключи от машины.

— Знаешь, в эти дни ты ведёшь себя как-то странно. Не то, чтобы ты привязался к этой девушке больше, чем хочешь признать? — спросил Мэйсон, заставая меня врасплох.

— Но что ты такое говоришь? Думаю – это только моя обязанность, убедиться, что с ней всё в порядке, учитывая, что это я её спас. Просто я хочу протянуть руку, видя, что на данный момент у неё никого кроме меня нет. Вот и всё, — объясняю ему.

Мэйсон кивает мало убеждённый моими словами.

Вздыхаю, размышляя над его словами, и вновь повторяю себе, что нет ничего странного. С другой стороны, это моя работа защищать людей, не так ли? Там нет ничего большего, работа и только это.

 

 

Глава 5

Натан

 

— Это абсурдно! — я воскликнул в раздражении. — Прошло две недели, как такое возможно – никто не заметил исчезновение этой девушки? Подруга, родственник... в общем, хоть кто-нибудь!

В эти дни мы провели всевозможные исследования с тем малым материалом, что имеется в нашем распоряжении. После того, как пришли результаты анализов с образцов, взятых у девушки, мы искали по базе данных нападавшего на неё, но он тоже не занесён в систему. Знак того, что ублюдка никогда не арестовывали. Нам осталась единственная надежда – ждать с расчётом на то, что кто-то заявит о пропаже девушки, которая будет отвечать по описанию. Несомненно, кто-то уже заметил её отсутствие, или, по крайней мере, именно на это мы и надеялись. Хотя напротив, создаётся впечатление, что эта девушка свалилась с небес.

— Однако если подумать, — анализирует Мэдисон, — как нам сказали врачи, девушка не стала жертвой случайной агрессии, что наводит на мысли об её связи с бойфрендом или мужем насильником, который бил и издевался над ней. И в таких случаях часто, объекты, имеющие склонность к насилию, как правило, ведут себя таким образом, чтобы жертва оставалась в одиночестве, изолируя её от друзей и знакомых.

УМэдисон, действительно, потрясающая проницательность и она каждый раз меня поражает. Как и в этом случае – её рассуждения логичны.

— В этом ты права, а что касается членов семьи, то у неё, возможно, нет родителей или отношения между ними плохие. Это объясняет тот факт, что они не заметили её исчезновение, — заключаю я, следуя за её рассуждениями. — При таком раскладе, у нас мало надежды на то, чтобы выяснить, кто она такая. Не говоря уже о том, чтобы понять, что она имела в виду, когда сказала: «его застрелили».

— Ну, вновь основываясь на сказанном врачами, девушка не получила какие-либо повреждения мозга, а потеря её памяти – это, скорее всего, психологический фактор. Так что есть шанс, что она потихоньку всё вспомнит, когда вернётся к нормальной жизни. Воспоминания могут всплыть, а запустить этот механизм может любая вещь. Безусловно, необходимо контролировать её безопасность, поскольку мы до сих пор не знаем, во что она вовлечена, и кто тот мужчина, который сделал с ней всё это, — продолжает Мэдисон.

Я киваю и в то же время вижу, что Кайл и Фэйт входят в офис.

— Эй, что с вами случилось? — спрашиваю я, замечая, как ужасно они выглядят. — Мы как раз собирались послать отряд на ваши поиски.

— На обратном пути произошло большое дорожно-транспортное происшествие с участием множества машин и немало человек пострадало. Дорогу заблокировали, и мы остались помогать спасателям, — объясняет Фэйт, пока собирает тёмные волосы в высокий хвост.

— Понял. Нашли что-нибудь? — спрашиваю, и в этот момент вибрирует мой сотовый телефон. Вытаскиваю его из кармана брюк.

— Нет, ничего, — отвечает Фэйт, пока я снимаю блокировку с телефона, чтобы прочитать сообщение.

Это от Мэйсона и он просит меня приехать к нему в больницу в отделение гинекологии. Мэйсон отпросился наполдня, потому что сегодня днём у Айви должно было состояться контрольное УЗИ, поэтому мои беспокойные мысли немедленно устремляются к ней и ребёнку.

Пока пишу ответное сообщение, чтобы узнать всё ли в порядке, я даже не заметил, как одной ногой успел выйти за дверь.

— Натан, что происходит? — спрашивает Кайл, замечая моё беспокойство. Он и остальные смотрят на меня, не понимая такой внезапной реакции.

— Мэйсон попросил меня приехать к нему в больницу, — объясняю я.

— Всё в порядке? — вмешивается Мэдисон.

— Надеюсь, что так, — задумчиво отвечаю и быстро направляюсь к машине, ожидая ответное сообщение, которое не приходит, что заставляет меня нервничать ещё больше.

Завожу на первой передаче, испытывая тревогу, которая с каждой пробежавшей минутой становится всё сильнее. Мчусь по асфальту и выбираю объездные улицы, чтобы не застрять в пробке, спровоцированной аварией.

Визг тормозов перед больницей оповещает о моём прибытии, и поскольку парковка забита, я оставляю машину в неположенном месте. На данный момент меня не волнует штраф. У входа я вижу хаос, который происходит здесь внутри и понимаю, что в результате аварии действительно пострадали многие, но у меня нет времени задерживаться, слишком велико моё беспокойство за Айви и ребёнка.

Я прокладываю себе путь между пациентами и медсёстрами, направляясь в другое отделение, но на полпути меня останавливает очень знакомый голос.

— Натан! — меня окликает Мэйсон.

— Что случилось? Айви и ребёнок в порядке? — Спрашиваю я, подходя к нему.

— Да, конечно, почему ты спрашиваешь? — Сбитый столку моим вопросом, отвечает он и тут до него доходит. — Боже, Натан, извини, я не подумал, — говорит он, только теперь полностью осознавая, что могло означать его сообщение.

— И почему, чёрт возьми, ты не ответил на мои сообщения? Ты меня напугал! — Восклицаю я, пока мысленно благодарю небеса, что всё в порядке.

— Телефон разрядился сразу же после того, как отправил тебе сообщение. Прости, я действительно не подумал, что ты можешь предположить, что с Айви что-то случилось. Не хотел заставлять тебя волноваться.

Я нервно провожу рукой по волосам и выдыхаю, сбрасывая накопившееся напряжение.

— Ничего страшного, важно то, что с вами всё в порядке, — говорю я, наконец, успокаиваясь. — Но тогда зачем ты попросил меня сюда приехать? — спрашиваю, не понимая причины этой безотлагательности.

— Из-за девушки.

— Что с ней случилось? Она что-то вспомнила? — Сразу же спрашиваю, надеясь, что это действительно так.

— Нет, всё по-прежнему, но врач сказал, что её не могут больше здесь держать. Нахватает мест, а после сегодняшней мясорубки нужны койки для тяжелораненых. Они не могут занимать место, если человек физически здоров, поэтому и хотят её перевести в другое учреждение, где ей смогут предоставить более глубокую психологическую помощь, в целом, здесь у неё не наблюдается улучшений.

— Её хотят отправить в психиатрическую клинику? — Восклицаю в ярости.

Я не понимаю почему, но знание того что её хотят оправить в сумасшедший дом меня злит. Она не псих, а просто потеряла память, и оказаться в подобном месте может навредить её состоянию, а не улучшить.

— Да, к сожалению, они не знают, что ещё сделать на данный момент. Мы сказали врачу держать нас в курсе её дел, поэтому, когда он меня увидел, то сразу сообщил. Конечно, он сказал, девушка должна будет дать своё согласие, — объясняет Мэйсон.

Что она на это скажет? Она такая хрупкая, напуганная… они не могут отправить её в психушку, когда она только начала приходить в себя.

— Я понял… — задумчиво отвечаю. Мне нужно найти решение.

— Что-то не так? Какие-то проблемы? — Спрашивает Мэйсон, заметив, как неодобрительно я нахмурился.

— Нет... ранее мы обсуждали с Мэдисон, что для девушки было бы лучше как можно быстрее вернуться к нормальной жизни, чтобы всё вспомнить. И не думаю, что психиатрическое учреждение может в этом помочь. — Нет, конечно, оно не пошло бы ей на пользу.

— Да, но я не вижу другие решения, — разочарованно говорит он.

— Пойду и поговорю, — отвечаю, направляясь к ней палату.

Я стучу в дверь, ожидая разрешения, прежде чем открыть и заглядываю в палату.

— Привет, — приветствует меня с печальным взглядом. Она сидит на краю кровати в футболке и спортивных брюках, вероятно, какая-то медсестра нашла для неё одежду. Естественно, они не могли позволить ей выйти в больничной рубашке или в той «одежде», которая была на ней, когда я её нашёл.

— Эй, как дела? — Отвечаю на приветствие. По правде говоря, не знаю, что и сказать. К сожалению, у меня нет для неё новостей.

— Хорошо... — говорит она, хотя очевидно, что это не так. — Я полагаю, что у тебя для меня нет новых известий. — Я вижу её депрессивное смирение.

— Нет, к сожалению, нет, — отвечаю, подходя ближе.

Мне очень жаль, что я не обнаружил что-то полезное, особенно сейчас, когда ей это нужно больше, чем когда-либо.

— Никто меня не искал? — На этот раз её тон полон разочарования, должно быть не очень приятно понимать, что ты одинок.

— Нет, извини. Они сообщили мне, что хотят перевести тебя. Ты решила, что будешь делать? — Спрашиваю её, садясь рядом с ней на кровать.

— Ну, не похоже, что у меня большой выбор... — вздыхает она.

— Тебе не обязательно... — начинаю я, но она меня прерывает.

— Ах, нет? Мне больше некуда идти. У меня никого нет! — говорит она сердито, со слезами на глазах. — У меня нет даже самой себя, поскольку не имею понятия, кто я такая, — говорит в завершении скорее печально, чем зло.

— Понимаю, извини, это не то, что я имел в виду. Ты можешь поехать и какое-то время пожить у меня, если хочешь. — Это вылетает из моего рта прежде, чем понимаю что говорю.

— Что? — спрашивает она, повторяя мои собственные мысли.

Я что совсем спятил? Я её даже не знаю… И вообще, ни одна женщина, кроме Айви, не заходила в мой дом после…

Честно говоря, у меня нет ни малейшего представления о том, что творю и почему это пришло мне в голову. Но вероятно тот факт, что она выглядит такой грустной и одинокой, и заставил меня не подумав, сделать предложение.

— Ты можешь остаться у меня дома. Вернуться как можно быстрее к нормальной жизни может тебе помочь, и ты будешь в безопасности от любого, кто захочет снова причинить тебе боль. Врачи сказали тебе...? — Я не заканчиваю предложение, не зная, как много ей рассказали о том, что с ней случилось. До сих пор эта тема никогда не поднималась; я не осмеливался спрашивать, чтобы не расстраивать и не огорчать девушку.

— Да, врачи мне всё рассказали или, по крайней мере, всё то, что предполагают, со мной произошло, — говорит она с крайне грустным взглядом.

Не знаю, что сказать. Думаю, что никакие слова не могут помочь, а я и не умею их подбирать.

— В любом случае, это выбор, который зависит от тебя, никто больше не может заставлять тебя что-либо делать, ты также можешь выбрать уйти и начать всё сначала там, где ты сама захочешь, но для твоей безопасности будет лучше, если ты будешь не одна.

— Согласна, — говорит она, прерывая меня. — Я поеду к тебе.

 Её тон решителен, а глаза смотрят на меня серьёзно и с надеждой. Возможно, она напугана тем, что я могу передумать о своём предложении поехать и пожить некоторое время в моём доме. Не могу объяснить почему, но я ни о чём не сожалею и убежден что это решение для неё лучшее.

— Отлично, тогда я сообщу об этом доктору. — Я встаю и когда смотрю на неё, то улыбаюсь и ничего не могу с собой подделать.

Девушка кивает, и я выхожу, чтобы найти Мэйсона, который смотрит на меня, как будто у меня выросли ещё две головы. Очевидно, он всё слышал.

— Что ты вытворяешь? — Удивлённо спрашивает он.

— Ничего, но мы уже установили, что нормальная среда помогла бы ей почувствовать себя лучше и, быть может, вспомнить. Её нужно защитить пока мы не узнаем больше, это простое решение, — убедительно отвечаю я.

— Ты пытаешься убедить меня или себя? — Возможно «обоих» будет правильным ответом.

— Туше. — Вероятно, он прав. — Я говорил не задумываясь. — Признаюсь я. — Но это остаётся лучшим выбором.

— Да, но не для тебя... ты едва можешь позаботиться о самом себе! И ты не жил с женщиной с тех пор... — Он не заканчивает фразу, но я уже знаю, что он имеет в виду и воспоминание о ней вызывает острую боль в сердце.

— Я знаю, ты прав. Но всё по-другому. Это просто работа, — утверждаю, но даже сейчас не понимаю, кого из нас двоих пытаюсь убедить.

Мэйсон вздохнул смирившись.

— Ну, я вижу, ты не собираешься передумывать, тогда так тому и быть! Могу тебе как-то помочь? — Спрашивает он скорее как друг, а не как коллега.

— Да, можешь раздобыть для девушки какую-нибудь одежду? — Интересуюсь, почёсывая шею; кто знает, что ещё ей может понадобиться… я не силён в девичьих штучках.

— Конечно. Нет проблем! Айви давно уже не влезает в большую часть из своей одежды. — Улыбается он.

Я рассмеялся.

— Если она услышит, то убьет тебя! Во всяком случае, пойду и расскажу доктору о принятом решении.

— Подожди, я схожу. Всё равно мне нужно вернуться к Айви. Ты начинай подготавливать документы для выписки девушки из больницы и отвези её домой. Удачи! Если будет что-нибудь необходимо, позвони мне, — говорит он, направляясь к кабинету врача.

 

                                                 * * *

 

Через час я с девушкой подхожу к выходу из больницы, на улице уже темно и довольно холодно. Вижу, как она дрожит в своей тонкой футболке, поэтому снимаю куртку и накидываю ей на плечи.

— Вот, надень.

— Эм... спасибо, — отвечает смущённо, принимая куртку.

Я улыбаюсь, когда смотрю на румянец, которым окрасились её щеки, но затем качаю головой, пытаясь взять себя в руки. Мне не нужно привязываться – это просто работа, повторяю себе в сотый раз.

На протяжении всего оставшегося пути никто не произносит ни слова. Ни один из нас двоих не знает что сказать, поэтому мы продвигаемся между уличными фонарями в тягостном молчании. Напряжение можно резать ножом или, возможно, нервничаю только я, поскольку не уверен, что меня можно назвать хорошим хозяином. Я не привык принимать гостей, и до сегодняшнего утра никогда не думал, что разделю квартиру с девушкой.

В то время как она подписывала бумаги для выписки, и говорила с лечащим доктором и психологом, я позвонил в офис и предупредил о том, что сегодня не вернусь, потому что случились непредвиденные обстоятельства. Узнал у Кайла – имеются ли новые сведения о предполагаемом Соколе, но, к сожалению, новостей до сих пор нет. Мы застряли с этим чёртовым делом.

Подъезжаем к дому, и я паркую машину на обочине дороги. Она с любопытством оглядывается вокруг. Входим в квартиру, и я замечаю, что девушка тоже испытывает неудобство, но опять же, для неё это дом незнакомца. Я почесал голову. Не имею понятия что сказать, потому что дома нахожусь всегда один и у меня установились свои собственные ритмы. Я не привык заботиться о другом человеке и забыл – что это такое, делить одну крышу на двоих.

— Хочешь поесть или принять душ? — спрашиваю, думая о практических вещах.

—Я поела в больнице, но с удовольствием приняла бы душ. — Отвечает, вежливо улыбаясь.

— Окей. Давай я покажу тебе комнату. — Прохожу через гостиную, направляясь в холл. — Ванная комната находится здесь, — объясняю, указывая на закрытую дверь.

— И вот спальня, — добавляю, заставляя её войти. — Ты можешь спать на кровати.

Внезапно я вижу, как она напрягается и отступает, пока не натыкается спиной на мою грудь, и как только меня задевает, то сразу же отскакивает и поворачивается ко мне.

— Извини, — покраснев, говорит шокированная.

Она напугана, я понимаю по тому, как она незаметно дрожит и двигается. Должен вести себя менее холодно и попытаться заставить её почувствовать себя комфортнее.

— Тебе не нужно бояться, здесь ты в безопасности, — говорю, пытаясь её успокоить. — Я буду спать на диване, — уточняю в случае, если её беспокоит это.

— Нет необходимости, я могу спать…— попыталась предложить она.

Даже если я и мало общался с женщинами, но хорошие манеры не забыл, и не могу позволить ей спать на диване.

— Успокойся, это не проблема, — говорю я, заглядываю в комод и вытаскиваю футболку и пижамные брюки. — Возьми, сегодня вечером можешь их одеть. Думаю, тебе будут немного велики, но у меня нет ничего другого, — смущённо улыбаюсь я.

— Они прекрасно подойдут, — благодарит меня, немного успокаиваясь.

— В шкафу в ванной ты найдёшь чистые полотенца.

Кивает.

— Тогда до завтра, — говорю, намереваясь выйти. Но девушка дотрагивается до моего плеча и быстро отдёргивает руку, как будто она обожглась.

— Эм, спасибо... за всё, — в конце концов, произносит она, опустив лицо.

— Всё в порядке. Спокойной ночи, — отвечаю просто и оставляю её одну.

Выхожу, закрывая за собой дверь и выдыхая, как будто мне только что пришлось совершить двенадцать подвигов Геракла. Честно говоря, я не представляю, как сможет работать это совместное проживание. Иду на кухню, где плюхаюсь на стул. Устало провожу рукой по лицу, я не люблю трепаться с людьми, не в последнее время. У меня больше не было никаких серьезных отношений, только совершенно случайные связи на одну ночь и всё. Я стараюсь максимально ограничить свои привязанности и друзей; не хочу заводить новых, потому что когда с тобой рядом кто-то есть, всегда имеется опасность его потерять, особенно с моей работой. А когда ты теряешь того кого любишь, это похоже на то, что ты также теряешь и часть себя, чувствуешь себя опустошённым, брошенным на произвол судьбы в этом огромном мире. Мне вспоминается тот день и та боль, которую я испытывал. Тот холод, который я ощущал и который я чувствую в сердце до сих пор.

Она была светом, который освещал мою жизнь, и когда она погасла, моя жизнь погасла вместе с ней.

Глава 6

 

Натан выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. Я стою, уставившись на неё до тех пор, пока не слышу, как, закрываясь, хлопает в холле дверь, и он удаляется. Бросаю быстрый взгляд на кровать. В груди нарастает неприятное ощущение, оно как давящие тиски мешает дышать. Сжимаю в руке одежду. Пытаюсь успокоиться, здесь я в безопасности и нет оснований так реагировать.

Выхожу из комнаты и направляюсь в ванную. Быстро снимаю одетую на мне одежду и прежде всего, глубоко вздыхая, прыгаю под душ.

Позволяю своим мышцам немного расслабиться под струей горячей воды, хотя мне всё ещё больно, но теперь я практически привыкла к этой постоянной боли. К счастью сейчас могу ходить. После двух недель проведённых прикованной к постели из-за плачевного состояния ног, могу испытывать немного независимости. Некоторые раны ещё не зажили и при контакте с мылом обжигают, но я игнорирую также и это. Хорошо втираю пену, чтобы смыть всю грязь, которую на себе ощущаю. Но сколько бы я не мылась, не могу почувствовать себя достаточно чистой. Я чувствую себя грязной внутри, возможно потому, что теперь, благодаря врачам знаю – моё тело подвергалось насилию и побоям.

Не могу определить точно, сколько прошло времени, но когда ванная комната уменьшилась в своих размерах от наполнившего её пара, я решила выйти из душа. Ставлю мокрые ноги на мягкий голубой коврик, соответствующий по цвету облицовочной плитке. Разбрызгивая капли, вытягиваю из белого шкафчика полотенце, но прежде чем им обернуться я застываю.

Я смотрю на зеркало, которое полностью запотело и понимаю, что больше не могу откладывать неизбежное. С тех пор как пришла в себя, я никогда не смотрела в зеркало. Прежде мне не представилась возможность, и когда вошла в ванную, то намеренно избегала смотреть на своё отражение. Не понимаю почему, но я боюсь увидеть себя. Когда думаю, о том, как я выгляжу, то мне просто ничего не приходит на ум, у меня нет никакого воспоминания. Может, посмотрев на себя, я вспомню? Или не узнаю своё отражение? Мне не остаётся ничего другого как выяснить это, поэтому осмеливаюсь и приближаюсь к зеркалу. Пристроив полотенце на раковине, расположенной ниже под зеркалом, смахиваю рукой весь затуманивающий его конденсат. И вот, передо мной появляется девушка: шатенка, с глубокими тёмными синяками под глазами, тусклым цветом лица и огромным синяком в верхней части левого виска. На меня смотрят большие, карамельного цвета глаза. И это похоже на то, как будто смотрю на незнакомку – я чужая в своём собственном теле.

Приближаюсь ближе к зеркалу и поднимаю руку к лицу, девушка в отражении делает то же самое. Провожу рукой по всему лицу с надеждой почувствовать его своим, но это выглядит, как будто я нахожусь внутри тела, которое не принадлежит мне, словно моё тело и душа не совпадают, и это ощущение ужасно. Это должно быть так естественно – признать собственное отражение, но всё же... это как если бы я увидела себя в первый раз, и должна начать знакомиться сама с собой.

Дотрагиваюсь до губы, с той стороны, где имеется рана, которая по-прежнему болит, и начинаю чувствовать в горле ком, представляя всё то, что возможно со мной случилось. И хотя у меня нет ни одного воспоминания, в любом случае чувствую себя изнасилованной. Я отхожу немного от зеркала, чтобы осмотреть тело, которое всё покрыто синяками, царапинами и ссадинами. Поднимаю руки к груди и обнимаю себя. С этого момента я больше не сдерживаюсь, падаю в ванной комнате на пол, давая волю всем моим слезам, моей боли и разочарованию, которые сдерживала все эти дни.

Когда, наконец, немного успокаиваюсь, то вытираю лицо, одеваюсь, избегая вновь встретиться со своим отражением, и выхожу из ванной. После рыданий чувствую себя ещё более уставшей и единственное что хотела бы сделать – это завалиться спать. Но когда я оказываюсь перед кроватью, испытываемое ранее неприятное ощущение возвращается с полной силой. То же самое что я почувствовала, как только сюда вошла, и что заставило меня сделать шаг назад. Смотрю на кровать, как будто вижу своего злейшего врага, как будто в любой момент она может на меня напасть, и бессознательно потираю отметины на запястьях.

Пытаясь всё игнорировать, приближаюсь к ней, но как только я хватаю простынь, меня накрывает паническая атака, поэтому быстро отскакиваю. Я закрываю глаза и пытаюсь успокоить дыхание.

«Не могу. Я не смогу тамспать», думаю, испытывая ужас, и понимаю, что дрожу.

Маленькие капли появляются в моих глазах, но, прежде чем слезы прольются снова, мне удаётся их блокировать. Ложусь на полу в ногах у кровати и сворачиваюсь в позу эмбриона, прячась за самой собой, как если бы это каким-то образом могло меня защитить. Я даже не понимаю от чего. В конце концов, измождённая всеми событиями и пережитыми ощущениями я засыпаю, и последняя одинокая слеза скатывается по моей щеке.

 

 

                                                             * * *

 

 

Меня будит внезапный странный шум. В растерянности смотрю вокруг и мне нужно несколько секунд, чтобы заново сложить всё вместе. Ах…да. Я теперь ничего не помню. Нахожусь дома у Натана. Ну, мой разум – огромная чёрная дыра, так что требуется не так много чтобы запомнить эти два пересекающихся события, которые появились после «инцидента».

Снова слышу тот звук и понимаю, что не такой он и странный как мне показалось в полусне – это просто звонок в дверь. Я спешно встаю, но, не дойдя до двери несколько шагов, замираю. Кто это? Мне нужно открыть? Тогда ещё один вопрос появляется в моём разуме – я смотрю на диван, но Натана нет. Прохожу на кухню, и там ни души. Возможно, он вышел…

Звонок заставляет меня вздрагивать снова, останавливая мои мысли, а я всё ещё не решила что делать, когда голос с другой стороны двери начинает говорить.

— Эхм…, — начинает, вероятно, не зная, как меня позвать.

Вздыхаю, как приятно знать, что с сегодняшнего дня для всех я буду «Эхм».

«Я бысказала превосходно» думаю с сарказмом, хотя это сильно печалит.

Несколько раз размышляла о своём имени, пытаясь вспомнить, по крайней мере, хотя бы его, но ничего. В больнице я была пациентом из палаты 234, таким образом меня идентифицировали врачи и медсёстры, и теперь меня зовут просто «эхм»? Мне это не нравится.

— Я Мэйсон, друг Натана, мы встречались в больнице…, — продолжает мужчина за дверью.

В этот момент я подхожу, слегка открываю дверь и немного выглядываю.

— Привет, — здоровается со мной парень, думаю ровесник Натана. У него короткие, каштанового цвета волосы и карие глаза, цвет кожи с лёгким оливковым оттенком, доброжелательная и искренняя улыбка. — Прости, не хотел тебя пугать, я разбудил тебя?

— Нет, — вру, хотя, по всей вероятности, выгляжу не очень убедительно. Видимо моё лицо говорит само за себя. — Эмм… Натана нет... — говорю я.

— Так и думал, каждое утро перед работой он идёт на пробежку, я должен был приехать раньше, но задержался, — признаётся он, улыбаясь и почесывая голову. — Пришёл, чтобы отдать тебе это. — Он указывает на что-то, но с полуприкрытой дверью я не могу увидеть, о чём он говорит, поэтому полностью её открываю, чувствуя себя спокойнее принимая во внимание, что Мэйсон мне кажется хорошим парнем.

Отхожу в сторону, чтобы его впустить. Он пересекает порог и тянет за собой то, на что указывал ранее, а именно чемодан на колёсиках.

Мэйсон, вероятно, замечает растерянное выражение на моём лице, потому что спешит с объяснением:

— Натан попросил меня принести тебе что-нибудь из одежды, но когда я сказал Айви, моей жене, то она вытащила чемодан и принялась со скоростью света упаковывать всё подряд. Приговаривая, что у Натана, определенно, в доме нет ничего, что необходимо для женщины. Мне пришлось практически вырвать чемодан из рук и уйти, прежде чем она вытащила бы ещё один. Поэтому я опоздал, — заключает он со смехом, что вызывает улыбку и у меня.

— Вы не должны были беспокоиться, — говорю я.

Они даже не знают меня, но все так ко мне добры. Я понимаю, что мне повезло с этой точки зрения, потому что встретила хороших людей.

— Не выдумывай, никаких проблем, мы сделали это с удовольствием. Ах, сегодня вечером вы с Натаном приглашены к нам на ужин и мы не принимаем «нет» в качестве ответа, — с широкой улыбкой на лице говорит Мэйсон.

Я точно не уверена, должна ли принимать приглашение, но не хочу показаться грубой, поэтому, в конце концов, соглашаюсь.

— Хорошо, спасибо, — робко шепчу я.

— Ну, я пойду, — говорит Мэйсон, разворачиваясь к двери.

— Ты не хочешь подождать Натана? — спрашиваю сбитая с толку.

— Нет, не беспокойся, всё равно очень скоро увижу его на работе. До встречи вечером. — И сказав это, он выходит.

Я улыбаюсь, думая, что Мэйсон действительно хороший парень. Беру чемодан и ставлю его в угол, разберусь с этим попозже. Захожу на кухню и начинаю осматриваться вокруг, чтобы понять, где что находится для приготовления завтрака. Очень надеюсь, что Натан будет рад. Для меня это, хотя и маленький, но способ его отблагодарить.

Начинаю вытаскивать ингредиенты, и почти не осознавая этого, я принимаюсь готовить блины. Размышляю как это абсурдно – мне так легко вспомнить, как их приготовить, или как они называются, если учесть, что я даже не помню, когда их ела в последний раз. Напротив, вещи определённо более важные, чем блины, – моё имя, мне не удаётся вспомнить. Нелепо и грустно в одно и то же время.

Пока готовлю, я продолжаю думать о том, что никто не искал меня в эти дни и никого не заботит то, что со мной случилось. Возможно, чтобы я была настолько одинока? И у меня никого нет, кто бы заботился обо мне? Меня так сильно страшит то, что я не помню, кто я и то, что не помню ничего о прошлой жизни, но ещё сильнее меня пугает вероятность вспомнить свою прежнюю жизнь.

Врачи рассказали мне о своих предположениях того, что со мной могло случиться в прошлом. Похоже, нет никаких хороших событий. На самом деле, если мой разум решил удалить всё, то это означает что произошедшее должно быть действительно ужасным, невыносимым настолько чтобы его стереть. Это похоже на то, что в моём сознании включилась система самозащиты, и мой мозг решил ограничить и запереть все мои воспоминания. И меня терроризирует мысль, что в любой момент этот блок может раствориться и позволит всплыть наружу всем воспоминаниям, которые, как ящик Пандоры, готовый уничтожить мир, также готовы уничтожить и меня, готовы завладеть мной и утопить меня в них.

 

Глава 7

Натан

 

Вхожу в дом, и меня окутывает запах блинов – аромат, который уже давно не витал в этом доме. Я замер, размышляя о том, кто их приготовил.

Прохожу на кухню и вижу, как моя гостья суетится у плиты. Она до сих пор не заметила, что я вошёл и обжаривает блинчики в автоматическом режиме, погрузившись в свои мысли.

— Привет, — приветствую её холодным тоном, заставляя вздрогнуть и вернуться к реальности.

— Привет, — отвечает девушка, а затем заканчивает выкладывать последний блин на тарелку. — Эм... я... я приготовила завтрак, надеюсь, ты не против. — Она разворачивается ко мне.

Вижу, как она бледнеет, когда замечает на моём лице выражение: серьезное и холодное, как и температура за дверью. Пытаюсь ослабить возникшую внутри меня напряженность. Когда я почувствовал запах блинов, то воспоминания затуманили мой разум. Я вздохнул и почти улыбнулся, заставляя её расслабиться.

— Нет, что ты. Хотя на самом деле, я обычно не завтракаю, — пытаюсь объяснить.

— Ох… — она опускает взгляд на тарелку в руке и покусывает нижнюю губу, не зная как поступить.

Она делала также и в больнице, покусывала губу, когда нервничала, и этот маленький жест делает её сладкой и сексуальной в одно и то же время.

Ловлю себя на том, что разглядываю девушку: у неё длинные волосы, всё ещё спутанные после сна, лицо без капли макияжа и моя одежда, по крайней мере, на пять размеров больше, но она всё равно остаётся потрясающе красивой.

«Какого дьявола из тебя вылезает? » — говорю самому себе, едва успеваю сформулировать эту мысль. Я не могу о ней так думать! Она вне досягаемости во всех смыслах. Конечно, она не одна из тех девушек, с которыми я иногда проводил ночь, и совершенно точно, это не то, что ей необходимо.

Сразу прихожу в себя, пытаясь исправить недавнюю оплошность.

— Но обычно это потому, что я не хочу готовить, — заключаю, присаживаясь за стол. Она улыбается, ставит тарелку и тоже присаживается, выглядя более расслабленной.

Несколько минут мы молчим, не зная, что сказать. Я беру блинчик и намазываю сверху варенье, она делает то же самое, но поливает его мёдом.

— Надо купить кленовый сироп, — говорю, чтобы немного сломать неловкость и попытаться начать разговор.

— Так тоже вкусно, мне нравится мёд.

Она улыбается и пожимает плечами. Когда собирается съесть кусочек блина, какая-то мысль озадачивает её и вилка замирает на полпути в воздухе.

— Ах! Приходил твой друг, Мэйсон. Он принес мне одежду…

— В конце концов, у него получилось прийти, я практически решил что он – без вести пропавший! — восклицаю смеясь.

— Он сказал, что его жена пыталась упаковать больше вещей и не хотела отпускать чемодан.

Она тоже смеётся, а я, как похититель, лишнюю секунду слишком внимательно вглядываюсь в девушку – у неё действительно красивая улыбка…

«Натан, ты перестанешь думать о таких вещах? »

Устраиваю себе мысленную взбучку.

— Мне не трудно в это поверить, — я смеюсь, воображая тем временем сцену.

— Они поступили очень мило... Ах, и они пригласили нас на ужин. Я не знала, должна ли была соглашаться или нет, но Мэйсон сказал, что не примет отказ, и поэтому... — когда говорит, она выглядит смущённой, и играет с кусочком блина на тарелке.

— Не волнуйся, я уже добавил в список дел. — Айви пытается меня затащить к ним домой как можно чаще, не говоря уже об этой ситуации. Меня бы сильно удивило, если бы она так не сделала. И если я откажусь, то она может прийти сюда и ударить меня сковородкой! Хотя я очень благодарен им обоим.

— Во всяком случае, теперь я собираюсь принять быстрый душ, а затем на работу. Спасибо за завтрак — говорю, вставая из-за стола и ставя тарелку в раковину. Я начинаю открывать кран, но она останавливает меня.

— Оставь, я сделаю. — Она поднимается и тоже ставит свою тарелку в раковину.

— Нет, ещё чего. Ты здесь не для того чтобы работать горничной.

— Действительно, это не проблема, мне нечем заняться, — отвечает она, собирая со стола банки.

— Хорошо, но ты действительно не должна чувствовать себя обязанной, — говорю, закрывая кран, и собираюсь уйти, но почти в дверях вспоминаю ещё одну вещь и оборачиваюсь, чтобы обратится к ней.

— Эмм…, — я замираю на месте и вижу, как омрачилось у неё лицо, возможно, её огорчает факт не иметь имени и видеть, что люди не знают, как к ней обратиться. Поэтому передумываю и говорю совершенно другое.

— Слушай, может быть, в этой ситуации мы должны подобрать для тебя имя, по крайней мере, временно.

— Какое? — спрашивает, обращая на меня всё своё внимание.

Ага, именно Натан, какое?

— Мм… посмотрим, — пробую что-нибудь придумать, но мой мозг вдруг оказывается опустошённым. Неопределённо скольжу взглядом в поиске идеи, которая не приходит. Потом опускаю взгляд на банку, которую держит в руках девушка.

— Что скажешь насчёт Хани? — предлагаю и мысленно делаю комплименты своей фантазии. (Прим. пер: Honey - в переводе с англ. означает мёд)

Она мгновение озадаченно смотрит на меня, а затем следит за моим взглядом, в свою очередь видит банку, и в этот момент начинает смеяться. Спонтанный и искренний смех, в первый раз с тех пор, как я её встретил, и он звучит очень красиво. Когда девушка смеётся, то у неё загораются глаза, которые становятся похожими по цвету на мёд. Внезапно я испытываю странное ощущение, похожее на тепло в груди, и на мгновение остаюсь ошарашенный, не понимая, что происходит.

— Да, оно мне нравится, — говорит она, продолжая улыбаться.

Пытаюсь вернуться в действительность, чтобы сосредоточиться на ней, решив игнорировать это странное чувство, которому не могу дать имя.

— Хорошо, тогда договорились! В любом случае, сначала я хотел дать тебе это…— я иду к входной двери и беру с полки мой старый телефон, восстановленный вчера вечером. Это не последняя модель, но он работает. Протягиваю его ей. — В контактах уже зарегистрированы номера моего сотового и рабочего телефонов, звони мне по любому вопросу.

— Окей, большое спасибо Натан, — она мне мягко улыбается, с признательностью.

Несколько мгновений мы смотрим в глаза друг друга, не говоря ни слова. Её взгляд настолько интенсивный и глубокий, что на секунду я боюсь потерять себя внутри него.

— Эм... да. Думаю, я пойду приму душ.

Я почёсываю затылок, чувствуя себя не в своей тарелке, и прерываю зрительный контакт. Затем выхожу из кухни и прыгаю под душ.

 

                                        * * *

 

Приехав в участок, я нахожу свою команду на чём-то сосредоточенной. Возможно, появились новые зацепки?

— Эй, ребята, что происходит? — спрашиваю я, входя в информационный офис, где собрались все остальные.

Все оборачиваются на меня, но именно Мэдисон отвечает на вопрос.

— Мне удалось отследить последний телефонный звонок с мобильного телефона Уилла, — докладывает мне.

У меня округлились глаза.

— Как, чёрт возьми, у тебя получилось?

— Ты давно должен знать, что я чёртов гений! — шутит, но это абсолютная правда – она гений.

— Слушайте, звук не очень хороший, но это всё, что мне удалось сделать, — говорит Мэдисон, колдуя на своём компьютере, и затем запускает запись.

Сначала слышны шорохи, а затем постепенно, через помехи пробивается голос.

« — Босс решил принять тебя. Если тебя всё ещё интересует, приходи в двадцать один к старому ангару на девятнадцатой, потом мы дадим тебе дополнительные инструкции.

— Хорошо, я буду там».

Не узнаю первый голос, но второй, безусловно, принадлежит Уиллу!

— Хорошо! По меньшей мере, у нас есть адрес, где искать. — Говорю с появившейся новой надеждой, когда запись разговора заканчивается. Правда, это может быть ещё одна дыра на воде, но всё равно лучше, чем ничего. — Ты ничего не знаешь о месте, откуда сделан звонок? — спрашиваю я Мэдисон.

— К сожалению, звонили из телефонной будки, что не очень нам помогает. Они действительно хороши в том, как заметать следы, — сообщает мне Мэдисон.

— Ну, на данный момент думаю, что нам придётся довольствоваться и этим, отличная работа Мэдисон! Мэйсон, мы с тобой проверим этот адрес. Фэйт, Кайл – вы проверите квартал с другой стороны на случай, если кто-то попытается убежать через чёрный ход, — отдаю всем приказы.

Моя команда кивает и готовые дать решительный поворот в расследовании, мы выходим из комнаты, чтобы отправиться на задание.

Приезжаем в промышленную зону, вблизи ангара, рядом с портом. Я и Мэйсон сидим в машине через дорогу. На данный момент нет никакого движения. Ненавижу сидеть в засаде, часы ожидания пока что-то случится, и очень часто всё понапрасну. Но сейчас это единственное, что мы можем сделать.

— Итак, как дела с девушкой? — потягивая чёрный кофе, спрашивает меня Мэйсон.

— Хани, — говорю, продолжая наблюдать за зданием.

— Что? — отвечает он в замешательстве.

— Девушку зовут Хани, в настоящее время, — уточняю, повернувшись к нему.

— Она что-то вспомнила? — с любопытством спросил он.

— Нет, но она нуждалась в имени на данный момент.

— Ах, и как ты вышел на «Хани»? — говорит он, хихикая.

— Лучше не спрашивай… в любом случае, сейчас мне кажется, что всё хорошо, хотя ещё и присутствует немного смущения.

Да, определенно, неловкости имеется достаточно, но в остальном это просто временная ситуация.

— Я понимаю... вот увидишь – Айви сможет найти с ней общий язык сегодня вечером, каким-то образом у неё это получается со всеми! — Он улыбается при мысли о своей прекрасной и милой жене.

— У меня в этом нет никаких сомнений. — Я тоже улыбаюсь, возвращая взгляд на здание.

Мы остаёмся там, до тех пор, пока не видим, как солнце начинает свой закат, и небо окрашивается в красный цвет. Уже почти семь.

— Ну, я бы сказал, что мы можем уходить, мне кажется, что здесь ничего не произойдёт. — Я собираюсь завести машину, когда Мэйсон меня останавливает.

— Погоди! Смотри туда! — Он указывает на приближающегося парня в возрасте около тридцати лет. Шагая, мужчина постоянно и с подозрением оглядывается вокруг. Чтобы не выдать себя, мы с Мэйсоном ныряем вниз салона. Через несколько минут, с противоположной стороны, подходит другой мужчина, выглядящий немного старше, по сравнению с первым. У него бритая голова и кричащая татуировка, которая вылезает на шею.

Мы продолжаем за ними наблюдать. Они поздоровались кивком головы, а затем о чём-то поговорили и собираются уйти. В этот момент мы с Мэйсоном выходим из машины, чтобы задержать их и выяснить, могут ли эти двое быть теми, кого мы ищем.

— Эй, вы… — я не успеваю открыть рот, как оба начинают убегать.

Возможно, чтобы всегда так заканчивалось? Очевидно, что даже если они и не те, кого мы искали, мужчины всё равно делали что-то незаконное, так как решили сразу сбежать.

Мы с Мэйсоном разделились и кинулись в погоню.

Мужчина, которого преследую я, тот, что с татуировкой, нырнул в боковую улочку, но я быстрее и поэтому сбиваю его. Он умудряется освободиться из захвата и пытается ударить, но я проворнее и у меня, получается парировать его удар.

Я блокирую ему руку и ногой наношу удар в живот. Собираюсь ударить его лицом о стену, когда вдали раздаётся выстрел, на который отвлекаюсь, что позволяет моему противнику нанести мне жёсткий удар локтем в висок. Это на несколько секунд меня оглушает, но, игнорируя боль, я сразу собираюсь, не могу позволить ему уйти.

Мужчина начинает залезать на металлическую сетку, которая преграждает улицу, но прежде чем он успевает перелезь на другую сторону, я хватаю его за куртку и с жестокостью сталкиваю на землю. Я тут же прижимаю его сверху, и ещё несколько раз сильно ударяю в лицо. Переворачиваю лицом на асфальт и надеваю наручники, в это же время слышу, как тормозит машина и хлопают двери.

— Все в порядке? Мы услышали выстрел! — говорит Кайл, когда бежит ко мне, а за ним следует Фэйт.

— Со мной да, но Мэйсон преследовал другого мужчину…— говорю я, беспокоясь, что с ним могло что-то случиться.

— Спокойно, я жив. — Голос Мэйсона раздаётся с улицы из-за угла за две секунды, прежде чем он сам появляется перед нами.

— Надеюсь, вы не собираетесь записывать меня в покойники! — ухмыляясь, говорит он. — Я соскучился.

Я улыбаюсь его напускной браваде и тому, что он не получил пулю.

— Друг, посмотри лучше на себя, у тебя кровь на лице.

— Это просто царапина. Хотел бы уточнить – я получил локтем по твоей вине, — отшучиваюсь я.

— Не сваливай всё на меня! Очевидно, что ты стал медлительным, — парирует он, когда мы сдаём двух бандитов в руки Кайла и Фэйт, и они загружают тех в машину.

— Я всегда быстрее тебя, — возражаю. — Ну, я бы сказал, что мы можем вернуться на базу, — говорю я, отряхивая брюки и догоняя его.

— Ты возвращайся домой. Эта бедная девушка провела весь день в одиночестве. Об этих мы позаботимся.

— Но… — отвечаю не соглашаясь.

— Не беспокойся, если что-то узнаем, то сообщим тебе. И потом, в любом случае увидимся вечером. Иди и обработай рану.

— Окей, — в конце концов, он меня убедил. — Увидимся позже.

Я возвращаюсь в машину, думая о том, что Хани дома одна. Кто знает, поможет ли ей ужин сегодня вечером, и сможет ли она в какой-то степени почувствовать себя в безопасности и среди друзей. Интересно, готова ли она вернуться и противостоять миру.

 

 

Глава 8

Хани

 

Когда Натан ушёл, на моих губах продолжала играть улыбка. Он был очень милым со мной, и тот факт, что теперь у меня есть имя, заставляет чувствовать себя лучше. Как минимум это начало, точка, от которой нужно двигаться дальше.

Когда осталась одна, я закончила убирать кухню и, оглядевшись вокруг, вспомнила про чемодан. Перенесла его в спальню и открыла. Мэйсон не шутил, его жена действительно упаковала в него всё – одежду, небольшой клатч с косметикой, маленький утюжок для волос и даже пачку прокладок. Ну, она не ошиблась, это в доме у Натана точно не водится.

Улыбаясь самой себе, я вытащила из чемодана свитер и джинсы, а затем задвинула его под кровать. Нам не представилась возможность обсудить разделение пространства, потому что до сих пор у меня ничего не было, и поэтому я не знаю, куда положить эти вещи, и ни в коем случае не хочу показаться назойливой. Они все слишком добры ко мне.

С одеждой в руках я отправилась в ванную и приняла быстрый душ, стараясь оставаться как можно меньше времени перед зеркалом, оно продолжает оказывать на меня странный эффект. Затем я оделась, отметив, что одежда немного для меня велика, но в любом случае сидит нормально.

Остальная часть дня проходит медленно и скучно, провожу большую часть времени в попытках что-нибудь сделать. Немного прибрала в квартире, но поскольку она не очень большая, и вокруг стоит мало вещей, то я быстро закончила. Включила стиральную машину, загрузив бельё, которое увидела в корзине в ванной комнате, и таким образом выяснила, что умею пользоваться стиральной машиной. Выполняю эти вещи автоматически, понимая, что знаю, как их сделать только в тот момент, когда их делаю. Может, мне стоит начать составлять список вещей, которые я умею делать.

В конце концов, смирившись, я упала на диван и включила телевизор, но в течение часа только и перепрыгивала по каналам, не находя ничего, что могло меня заинтересовать или позволяло бы скоротать немного времени.

«С этого момента вся моя жизнь будет такой? » подумала я.

Может, мне стоит найти хобби, или вероятно работу. Опять-таки я не могу оставаться на содержании у Натана вечно. Это было бы нечестно ни для него, ни для меня. И даже если память больше ко мне не вернётся, в какой-то момент мне придется снова начать жить.

Так что теперь сижу с газетой в руках и просматриваю некоторые объявления о работе. Жаль, что, по всей видимости, никакая работа не подходит. Но чему я удивляюсь? Для любого работодателя нужны особые знания, дипломы, опыт работы, а я ничего не помню об этом. Единственное, что я сейчас могу написать в своем резюме, это фальшивое имя и что отлично умею печь блины и пользоваться стиральными машинами. Скажем, не совсем оптимально, как первое представление соискателя.

Вздыхаю и бросаю газету на журнальный столик перед диваном. Может, я смогу закончить какие-нибудь курсы, создать новые знания… но на какие деньги? Как мне начать с начала имея такие возможности? Кажется, всё против меня, и я не понимаю, как выйти из этой тупиковой ситуации.

На протяжении неопределённого времени я отсутствующе лежу на диване, свернувшись калачиком с прижатыми к груди коленями и наедине со своими мыслями. Пока, наконец, входная дверь не открывается, возвращая меня к реальности.

Встаю и радуюсь, что этот день одиночества закончился. Я иду к входной двери, чтобы поприветствовать Натана, но когда его вижу, то замираю на месте.

— Натан, что с тобой случилось? — спрашиваю обеспокоено. — У тебя идёт кровь! — Говорю в тревоге, видя на лбу рану и кровь, которая стекает вниз от виска.

— Ничего страшного, всего лишь царапина. Кажется серьёзнее из-за крови, вероятно, повредил сосуд, не пугайся, — говорит он очень спокойно. Поэтому я тоже убеждаю себя успокоиться, даже если и остаюсь немного взволнованной…

— Я пойду принесу аптечку, — спешно говорю.

— Оставь, нет необходимости…— пробует мне сказать, но я уже практически в ванной комнате.

Открываю дверцу шкафчика и беру белую коробку с дезинфицирующим средством и всем остальным, что я видела сегодня днём во время уборки, а затем возвращаюсь в гостиную.

Натан до сих пор там, где я его оставила. Я подхожу и неосознанно беру его за руку, чтобы усадить на диван. Он напрягается и я, осознавая свой жест, сразу же отдёргиваю руку, неожиданно смущаясь.

Натан ничего не говорит и, в конце концов, садится на диван. Я ставлю коробку на журнальный столик, открываю её и вытаскиваю средство для дезинфекции и ватный тампон. Подхожу к нему, чтобы обработать рану, но когда поднимаю глаза, то вижу его пристальный взгляд, устремлённый на меня. Он не отводит его, даже когда я осторожно провожу по ране тампоном с дезинфицирующим средством. Остаётся неподвижен, с напряжённым взглядом, который у меня не получается расшифровать. Взгляд, в котором узнаю завесу печали, такую же, что отражается в моих глазах, и которую вижу когда смотрю в зеркало. Кто знает, почему и какие раны он носит внутри…

Некоторое время, которое мне кажется бесконечным, в полной тишине мы смотрим друг на друга, и лишь небольшое расстояние разделяет наши лица. Я начинаю ощущать в груди странное тепло, которое охватывает всё тело.

Внезапно, Натан сжимает челюсти и отводит взгляд, и у меня, наконец-то, получается отвести свой. Было похоже на то, как если бы Натан, сковал меня своим взглядом, как если бы какая-то магнитная сила могла помешать мне оторваться от его глаз до тех пор, пока он сам не отвернулся. Я откладываю ватный диск и беру пластырь, чтобы приклеить его на рану.

— Готово, — заключаю в явном смущении.

— Спасибо — отвечает он. Кажется, он тоже смущён, но быстро меняет тему, делая вид, что ничего не случилось, или, возможно, ничего и не произошло на самом деле. Это только я вообразила, что на несколько минут мир остановился, может быть, я просто придумала ту искру, что почувствовала, когда прикоснулась к нему. Вероятно, у меня после всех произошедших событий до сих пор всё немного в перевернутом состоянии. — Ты готова к сегодняшнему вечеру? Если не хочешь, то это не проблема…— продолжил Натан.

— Нет, встречусь с ними с удовольствием. — Мне просто необходимо выйти из этих четырёх стен. Проведя весь день в полном одиночестве с единственной компанией из своих мыслей, я хотела бы некоторое время ни о чём не думать, оставить грусть и тоску, даже если только на мгновение. А потом Мэйсон милый, и его жена думаю тоже.

— О'кей, пойду переоденусь и тогда поедем, — говорит он, удаляясь.

Когда я слышу, как дверь ванной закрылась, я иду в спальню и достаю из чемодана куртку. Безусловно, на улице становится довольно холодно, а также, мне кажется, что собирается дождь.

Натан вскоре выходит.

— Готова? — спрашивает меня и берёт с дивана свою неизменную чёрную кожаную куртку.

— Да. — Киваю, улыбаясь ему.

Это всё так странно, ужин с его друзьями, жить под одной крышей. Но мне нравится.

 

                                                    * * *

 

 Мы садимся в машину, когда с неба начинаю падать первые капли дождя. Огни города пробегают мимо меня, пока мы двигаемся сквозь вечерние пробки.

Я наблюдаю, как капли бьются о стекло и начинают скользить вниз запутанными линиями. В некотором смысле шум дождя почти успокаивающий. Мы с Натаном разговариваем не много. Пара слов ­–­­­­­­ Натан видел торчащий из-под кровати чемодан и сказал мне, что завтра освободит для меня пространство, а я поблагодарила его. Потом он спросил: хорошо ли прошёл сегодняшний день и за всю оставшуюся часть поездки никто из нас двоих не произнёс ни слова. Натан не производит впечатления парня, кто теряет время на бесполезные разговоры, но, с другой стороны, я тоже, поскольку мне нечего рассказать, или, возможно, мы просто ещё не достаточно хорошо знакомы. Во всяком случае, я замечаю, насколько задумчиво он выглядит, как будто перебирает свои мысли и ищет ответы, не знаю на какие вопросы.

— Мы приехали, — говорит он, когда машина останавливается рядом с маленькой белой виллой, и он паркуется на обочине дороги.

Когда мы выходим из машины, Натан приближается ко мне и закрывает от дождя своей курткой, опять провоцируя у меня ощущение тепла, излучаемого от его тела, несмотря на холодную температуру. Мы спешно идём к входу, но дверь открывается раньше, чем успеваем приблизиться, освещая подъездную дорожку.

— Привет, ребята! — Мэйсон встречает нас, когда мы стоим перед ним и предлагает войти.

Он берёт наши куртки и в этот момент нам навстречу выходит девушка, определённо беременная, с чёрными волосами, собранными в низкий хвост и завязанным на талии кухонным фартуком.

— Привет, Натан. Привет, Хани! Приятно познакомиться. Я Эвелин, но зови меня Айви, — говорит она, обнимая меня. Удивленная таким бурным проявлением чувств я замираю и стою неподвижно.

— Приятно познакомиться, — отвечаю, когда Айви отодвигается в сторону, и я замечаю какие у неё красивые зелёные глаза. — И большое спасибо за всё, что ты мне дала.

— Да о чём ты, не за что! Блин, хотя, моя одежда немного великовата, — замечает она, оглядывая меня с ног до головы.

— Ничего страш… — пытаюсь сказать, но меня прерывают.

— У меня есть идея! Завтра, на радость моему мужу, мы отправимся по магазинам! Почему бы вам тоже не присоединиться, и ты, — говорит она, указывая на Натана, — составишь компанию Мэйсону, в то время как я и ты, — говорит она, указывая в этот раз на меня, — прогуляемся немного по магазинам, и ты поможешь мне выбрать кое-какие вещи для ребёнка.

Айви такая весёлая и спонтанная. Она мне очень нравится, но я не знаю, принимать ли её приглашение. У меня нет денег, чтобы делать покупки, и не хочу вынуждать Натана покупать мне вещи.

— Я… эм, не знаю…

— Мне кажется, что это отличная идея, мы тоже присоединимся, — говорит Натан, решая за меня эту проблему, и в это время я замечаю, что Айви и Мэйсон смотрят на него так, как будто они увидели инопланетянина.

Айви сразу же приходит в себя и чему то улыбаясь встряхивает головой.

— Отлично, тогда решено! — довольная заключает она.

Я поворачиваюсь к Натану, стремясь сказать ему, что он не должен чувствовать себя обязанным или, по крайней мере, поблагодарить его, но мне кажется, что сейчас не самый подходящий момент. Сделаю это позже, когда мы останемся наедине. — Ну, я пойду и закончу готовить ужин, а вы проходите туда, — говорит она, указывая на гостиную.

— Могу я помочь? — спрашиваю у Айви.

— Конечно! — она кивает, не переставая улыбаться.

Я следую за ней в другую комнату. Кухня красивая и просторная, с большим полуостровом в центре. Айви приближается к полке и пытается вытащить стопку кастрюль.

— Подожди, я помогу тебе, — говорю я, но прежде чем успеваю добраться до Айви, все кастрюли выскальзывают у неё из рук и падают на пол с глухим стуком. Однако в это мгновение, в моей голове звучит совсем другой звук – выстрел из пистолета, который всплывает в разуме, и я вижу искру, подобную той, которую производит выстрел. Чувствую сердцебиение в горле, и нехватку воздуха, но потом получается вспомнить где я на самом деле и, открыв глаза, пытаюсь успокоиться. Вижу передо мной обеспокоенный взгляд Натана, и только в этот момент осознаю, что я прижимаю руки к ушам. Опускаю руки вниз.

— Хани, что случилось? Тебе плохо? — спрашивает он меня. Из-за его спины выглядывают два лица, с выражением обеспокоенности в ожидании моего ответа.

— Н-нет. — Мне не хватает дыхания, будто только что пробежала марафон в Нью-Йорке. — Извините, я…

— Прости Хани, я не хотела тебя напугать, — говорит расстроенная Айви.

— Нет. Это не твоя вина, что… — я чувствую подступающие слёзы, но заставляю себя успокоиться.

Натан приближается ко мне и говорит успокаивающим голосом.

— Хани, успокойся, всё в порядке. — Киваю, пока пытаюсь взять себя в руки. Я даже не понимаю, почему сильно напугалась, но это так. И я не хочу испортить всем вечер. — Что случилось? — мягко спрашивает меня.

— Я услышала выстрел. — При моих словах замечаю, как у каждого меняется взгляд: от удивленного до обеспокоенного. Больше обеспокоенные. — Я услышала, как будто кто-то стрелял здесь, передо мной... в любом случае, сейчас я в порядке, извините, не хотела вас волновать, — говорю я с натянутой улыбкой. Натан, нервничая, сжимает челюсти. — Я действительно в порядке, — повторяю, пытаясь выглядеть как можно более убедительной.

Натан не выглядит достаточно убеждённым, но на данный момент отпускает ситуацию.

— О'кей, — говорит он, продолжая смотреть на меня, как будто пытается пробраться ко мне в душу и понять, что чувствую на самом деле.

— Давайте ребята, а сейчас выходите, мы с Хани должны закончить приготовление ужина, — вмешивается Айви, ослабляя напряжённость создавшейся ситуации.

Натан и Мэйсон возвращаются в гостиную, а я помогаю Айви, которая пытается всеми способами помочь мне расслабиться и вернуть хорошее настроение. Я стараюсь выглядеть как можно более спокойной, но в моей голове продолжают толпиться мысли... Почему я услышала этот звук? Это воспоминание? Я продолжаю чувствовать себя потрясённой от нахлынувшего плохого предчувствия. Чем дальше иду вперёд, тем меньше я хочу знать, что скрывается в моём прошлом. Я боюсь.

 

 

Глава 9

Натан

 

Вместе с Мэйсоном возвращаюсь в гостиную, испытывая всё большее беспокойство. По всей вероятности, этот выстрел явился воспоминанием, сценой, при которой присутствовала Хани, что действительно делает её свидетелем убийства, сомнений в этом практически нет. Больше всего меня злит тот факт, что я не знаю, как ей помочь. Она расстроена, но я понятия не имею, что необходимо сделать, чтобы ей стало лучше. Вероятно я, самый бездарный человек, когда необходимо кого-то осчастливить.

Сажусь на диван и от разочарования провожу рукой по волосам. Мэйсон устраивается на кресле напротив.

— Ты беспокоишься? — спрашивает меня.

— Разве не должен?

— Знаю, но на данный момент мы не многое можем сделать... единственный способ ей помочь – вернуть Хани к нормальной жизни и заставить почувствовать, что она не одна. Сейчас ты можешь просто быть рядом с ней.

Оставаться с ней рядом... вспоминаю, что случилось дома, когда она оказывала мне первую помощь. По правде говоря, я не мог выбросить это из мыслей всю дорогу от самого дома. Даже я не понимаю что случилось, не понимаю, почему так себя вёл – стоял там и как загипнотизированный на неё смотрел, ставя обоих в неудобное положение. И мне потребовалась вся сила воли, чтобы отвести от неё взгляд. Я не могу позволить себе некоторые ошибки, не могу позволить, чтобы между нами зародилось нечто такое, что выходит за рамки работы. Моя задача – её защищать, и я не могу рисковать, не могу допустить риск того что с ней, из-за меня случится беда. Но возникает проблема: как я могу находиться рядом, если мне нужно попытаться оставаться как можно более отстранённым? Обычно мне это не сложно, но с ней... по-другому, и это немного пугает.

Я вздыхаю и наклоняюсь вперёд, опуская на колени руки.

— Что насчёт тех двух парней, которых мы сегодня арестовали? Есть новости? — спрашиваю я, чтобы поменять тему и узнать, есть ли новые разработки.

— Нет, кажется, на данный момент ни один из них не хочет сотрудничать. Посмотрим, если после ночи в камере и от мысли задержаться там на длительное время они начнут говорить. Особенно от одного из них, я думаю, мы сможем что-нибудь вытянуть.

— Да... ну парень с татуировкой мне кажется крепким орешком. По правде говоря, мы могли поймать важную рыбу, — размышляю я.

— Ребята, ужин на столе! — кричит из кухни Айви, прерывая наши рассуждения по делу.

Оставляя на данный момент работу, мы одновременно встаём и присоединяемся к девушкам. Все садимся за накрытый стол, в центре которого, источая аппетитный аромат, стоит противень с лазаньей, которую Айви уже начала разрезать.

— Я подумала, что завтра утром мы можем встретиться в «Starbucks» и вместе позавтракать, — говорит Айви, также присаживаясь за стол. Она не даёт нам времени, чтобы ответить на своё предложение, как уже начинает новую фразу.

— Кстати…, — продолжает она, приставляя руку ко лбу, и что-то в этот момент вспоминая. — Сегодня утром мне позвонила Элисон, моя подруга и бывшая коллега по работе, и сказала, что девушка, которая пришла на моё место вынуждена уйти и они ищут другую официантку. Она спросила – не знаю ли я кого-нибудь, чтобы прислать к ним, тебе это может быть интересно? — Она обращается к Хани. — Место спокойное, небольшой ресторан-закусочная. Может возникнуть необходимость обслуживать стоя за барной стойкой. Там все очень добрые и милые, особенно Элисон... что думаешь? — спрашивает её с надеждой.

Вижу, как Хани немного удивляется предложению, я и сам немного растерян. Возможно, для неё ещё слишком рано. Я не смогу быть там с ней, и поэтому не получиться её защитить, но выбор от меня не зависит. Несмотря на мои опасения, я не могу указывать ей, что она должна или не должна делать. Она находится под моей защитой, а не под арестом.

— Я была бы очень рада, если это не проблема, — отвечает она, на последней фразе обращаясь ко мне, как если бы искала моё согласие.

Часть меня надеялась, что её ответ будет другим, но с другой стороны, я могу это понять и восхищаюсь ею за мужество. Знаю, как она напугана, но все равно пытается двигаться вперед, и преодолевает страх.

— Ты уверена? — Она кивает. — Для меня нет проблем, тогда…— говорю, пытаясь выглядеть убедительным.

— Отлично! — ликует Айви. — Тогда после ужина я ей позвоню и скажу, что ты можешь начать в понедельник.

Айви прямо вся светиться. Она проявила большой интерес к судьбе Хани, и я этому рад.

Остальная часть вечера проходит довольно спокойно, мы немного болтаем, и Хани, на мой взгляд, тоже выглядит более расслабленной. У Айви сразу получилось заставить её почувствовать в своей тарелке, ощутить себя частью семьи.

Около десяти часов мы решили вернуться домой. И в то время как Айви и Хани подходят к двери, болтая и прощаясь, Мэйсон положил мне на плечо руку.

— Эй, Натан, не волнуйся о работе, это действительно спокойное место. Айви там проработала долгое время, — тихо говорит он мне, чтобы девушки не услышали.

Мэйсон действительно знает меня слишком хорошо, и хотя я очень старался выглядеть убедительным, от него не ускользнуло, то, что эта идея меня совершенно не вдохновляет.

— Меня беспокоит не сама работа, а тот факт, что она останется без какой-либо защиты. Мы до сих пор не знаем, кто её обижал, а там проходит слишком много людей.

— Я тебя понимаю. У тебя имеются все причины для беспокойства, но она также не может проводить все свои дни в одиночестве в твоём доме, и ждать когда ты вернёшься, — он пытается заставить меня мыслить здраво.

— Я знаю, — говорю, вздыхая, после чего прощаюсь с ним и Айви, и выхожу вместе с Хани.

Поездка на машине проходит в тишине, мы оба потерялись в своих мыслях. Тем временем, дождь немного успокоился, и сквозь облака просвечивает луна.

Хани нарушает молчание, когда мы пересекаем порог дома.

— Уверен, что для тебя не проблема, если я пойду работать?

— Конечно, почему ты спрашиваешь? — когда отвечаю, поворачиваюсь и смотрю девушке в глаза.

— Ты не выглядел довольным от всей этой идеи, — объясняет она мне.

Проклятье, было так очевидно? Это официально: я действительно ужасный лжец.

— Нет, не поэтому... просто я беспокоюсь о тебе, но если это то, чего ты хочешь, то твоё желание так поступить абсолютно правильно.

На секунду на лице Хани появляется выражение удивления, как если бы это было странно, что кто-то о ней беспокоится, как будто абсурдно – кто-то интересуется её желанием. Возможно, так и есть. Возможно, никто и никогда не беспокоился о её счастье, и хотя Хани этого не помнит, эти ощущения живут внутри неё.

— В любом случае… — говорит она, нервно потирая руки. — Что касается завтрашнего дня и покупок, как только мне заплатят, я сразу же верну деньги.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом.

Мне плевать на деньги, я делаю это с удовольствием.

— Вообще-то да, — говорит она. — Я не хочу, чтобы ты платил за меня.

Я киваю, не добавляя ничего другого, всё равно не смогу её переубедить. Смотрю на часы: только половина одиннадцатого.

— Ты устала? — спрашиваю у неё, меняя тему, на мгновение она замыкается в себе, а затем немного раздумывает.

— По правде говоря, нет, почему ты спрашиваешь?

— Я тоже, не хочешь посмотреть фильм?

Не понимаю, откуда вышла эта идея и не знаю, почему спросил у неё об этом. Иногда мне кажется, что рот говорит сам по себе, не получая разрешения.

— Да, конечно, — она отвечает сияя, довольная моим внезапным предложением, и когда вновь вижу её улыбку, моё настроение становится лучше.

— Я приготовлю попкорн? — спрашиваю и улыбаюсь в свою очередь. С тех пор как её знаю, я часто улыбаюсь.

— Я позабочусь об этом, — говорит она, направляясь на кухню.

Я подошёл к тумбочке в гостиной, где хранятся DVD? а Хани отправляет в микроволновку пакет с попкорном.

— Какие фильмы тебе нравится? — спрашиваю я, не подумав, и поворачиваю к ней лицо. Хани замирает на кухне с двумя мисками в руке и смотрит на меня приподняв бровь, как бы подчеркивая очевидное. Да, я идиот! — Прости, я говорю не задумываясь.

— Не за что, — отвечает она забавляясь. — В любом случае, я оставляю выбор за тобой.

Она улыбается, когда ставит миски с попкорном на низкий журнальный столик перед диваном. Я сосредотачиваюсь на фильмах, пробегая взглядом по различным заголовкам, и мне необходимо тщательно и со всем самообладанием следить за собой, чтобы не показать, как больно видеть некоторые из этих DVD-дисков. На самом деле я не открывал эту тумбочку в течение длительного времени. Стискиваю зубы и продолжаю делать выбор, с тяжестью на сердце, которая мне очень хорошо знакома. Романтические комедии или сентиментальные фильмы, которые она заставляла меня смотреть продолжают стоять на полке. Я скучаю по тем моментам, когда мы понарошку ругались, выбирая фильм для просмотра. На самом деле мы никогда не ссорились, и мне никогда не приходилось действительно на неё злиться, я не мог.

Выгоняю воспоминания о тех счастливых днях, о том болезненном прошлом и сосредотачиваюсь на настоящем. В конце концов, я выбираю «Форсаж» фильм первый и вставляю его в плеер, в то время как Хани ждёт меня на диване.

Мы садимся и начинаем перекусывать, пока я вкратце объясняю ей сюжет фильма. Она выглядит увлечённой и довольной выбранным фильмом. Каждый новый день – это новое открытие для неё, она понемногу учится и узнаёт. Как, например, о своём предпочтении мёда, кулинарных навыках, и теперь, возможно, страсти к боевикам.

Начинаем внимательно смотреть фильм, комментируем самые абсурдные сцены и шутим так естественно, как будто мы дружим, бог знает как долго, хотя в реальности мы два, едва знакомых человека. Но кто знает, почему именно с ней, обычные барьеры, которые выстраиваю к окружающему миру, кажется, ослабевают.

Несколько раз, когда телевизор освещает черты её лица, я внимательно рассматриваю Хани. То как она улыбается или удивляется. Мы оба принимаемся смеяться и шутить, как будто в жизни у нас нет проблем, как если бы на самом деле не существовал весь остальной мир. И каким-то образом, этот маленький пузырь за пределами времени и пространства, в котором мы оказались, заставляет чувствовать себя замечательно.

В какой-то момент ни один из нас больше не говорит. Я не замечаю, как Хани засыпает, пока её голова не начинает скользить по моему плечу, и замирает рядом с сердцем. Невольно я напрягаюсь.

Чувствую её запах, спокойное и расслабленное дыхание. Я не знаю как себя вести, слишком давно не находился рядом с женщиной в подобной ситуации. Это ощущение странное, потому что если с одной стороны я и нервничаю и испытываю дискомфорт, то с другой стороны, присутствие Хани так близко дает мне ощущение спокойствия, внутреннего покоя, и это тоже не случалось со мной довольно давно. Это пугает меня, потому что неправильно, ужасно неправильно, но я не понимаю, что со мной происходит. Почему я чувствую себя в такой гармонии с ней.

Пытаюсь вытянуться и взять одеяло в углу дивана, стараясь её не разбудить, но как только я протягиваю руку, Хани открывает глаза. В течение нескольких секунд в растерянности смотрит вокруг и когда понимает, где находится, то быстро отскакивает.

— Прости, не хотела на тебя падать, — говорит она сонным голосом.

— Брось, не за что извиняться, — я улыбаюсь ей, чтобы успокоить.

— Возможно, пора ложился спать, — продолжает она, испытывая неловкость. — Спокойной ночи, Натан.

Она встаёт, подавляя зевок.

— Спокойной ночи, Хани, — отвечаю я, глупо желая, чтобы она осталась здесь ещё немного.

 

 

                                                   * * *

 

На следующее утро в небе высоко светит яркое солнце, несмотря на довольно низкую температуру. После завтрака, как и было запланировано, мы погружаемся в шопинг. Айви тащит Хани от одного магазина к другому, пока мы с Мэйсоном следуем за ними с гораздо меньшим энтузиазмом. Нам помогает продержаться осознание того, что эта пытка скоро закончится, так как через несколько часов придется вернуться на работу.

Сегодня, пока меня не будет, Хани останется с Айви. Таким образом, вторую половину дня они будут разбирать покупки, болтая между девочками, и, по крайней мере, Хани не останется на весь день одна. Думаю, мне придется поставить Айви памятник. Она потрясающая, но это я уже знал.

Она и Мэйсон – моя семья уже много лет. Многие трудные моменты в моей жизни Мэйсон разделил вместе со мной, он уже был рядом, когда ушли мои родители, и они были оба рядом, когда она тоже ушла. Без них я бы не смог двигаться дальше. И даже в этой ситуации я могу рассчитывать на них и на их поддержку.

Смотрю вокруг, проверяя, что всё в порядке и нет никого подозрительного. Возможно, я немного параноик, но, в общем, это часть моей работы. Мой взгляд блуждает, пока не останавливается на Хани. Наблюдаю за её беззаботной улыбкой, пока она вместе с Айви выбирает для ребёнка комбинезоны. И я не могу не пялиться, зачарованно наблюдая как от улыбки у неё озаряется лицо, и от этого она становится ещё красивее.

— Знаешь, Натан, нет ничего плохого... — начинает Мэйсон, привлекая мое внимание.

— Что? — в замешательстве я разворачиваюсь к нему.

— …Она прекрасна, она очень милая и умная. — Продолжает он, как будто я ничего не говорил. — Нет ничего плохого, если она тебе нравится, — говорит он, указывая на Хани. Следую за его взглядом и на мгновение встречаю взгляд Хани.

— Это не так, и не в том смысле, какой ты подразумеваешь! — разъясняю я, защищаясь. — Я беспокоюсь о ней, и нет ничего большего, я уже тебе говорил. — Но кто знает почему, я сам не верю своим словам.

— Почему ты такой упрямый? Ты не можешь продолжать себя винить! Почему ты хочешь уничтожить свой шанс быть счастливым? Знаешь, она бы хотела этого, мы оба знаем какой она была. Она хотела бы, чтобы ты продолжал свою жизнь! Нет ничего не правильного, прошло практически пять лет. Ты заслуживаешь того, чтобы рядом был хороший человек.

Мы не раз сталкивались в этой дискуссии, и всегда придерживаемся противоположных мнений.

— Мэйсон, близкие мне люди всегда испытывают боль, и я, честно говоря, не вынесу, если кто-то ещё, кого я полюблю, из-за меня пострадает. Это мой, самый большой страх.

— Она уже страдала и, вероятно, страдает до сих пор; вы можете просто помочь друг другу. — Он вздыхает. — Знаешь, ты можешь попытаться держать своё сердце под замком, сколько хочешь, но когда любовь приходит, она не спрашивает у тебя никакого разрешения, а просто входит. Возможно, очень тихо, и ты даже не заметишь, пока не будет поздно отступать. Может, это уже происходит с тобой, и ты ещё этого не понял. Но в любом случае, запомни, ты не сможешь избежать любви, сколько б ни старался... и это правильно, — заключает Мэйсон с весёлой улыбкой. Иногда я думаю, что это мой личный говорящий сверчок.

Пока слова, сказанные моим лучшим другом, звенят у меня в голове, я возвращаюсь взглядом к Хани. То, что он говорит – правда? Я действительно, даже не заметив, начинаю что-то испытывать к ней? Возможно ли, что не узнаю новое чувство? Или так привык к боли, что не воспринимаю другое чувство? Честно говоря, не знаю, но единственное в чём уверен – я хочу защитить её, и если это необходимо, то даже от себя самого. Но не понимаю почему, эта последняя мысль меня огорчает.

 

                                                    * * *

 

Приезжаю в офис, где меня ждёт Кайл.

— Что нового? — с надеждой спрашиваю я, снимая куртку.

— Ничего, — отвечает он разочарованно. — Первый мужчина – простой наркодилер, он ничего не знает, а второй отказывается сотрудничать.

— Я попытаюсь его убедить, — говорю я, направляясь в комнату для допросов.

Когда иду, ко мне присоединяется Мэйсон.

— Вот файл, который ты просил, как думаешь, это сработает?

— Скоро узнаем, — говорю я, открывая дверь, и вхожу в комнату, где стоит только стол и два стула, на одном из которых нас ожидает подозреваемый с раздражённым видом и полный уверенности, что мы ничего не сможем вытащить из его рта. Ну, сейчас посмотрим.

— Итак, Рид… — я сажусь напротив него, очень спокойный, как будто у меня имеется всё время в мире. Мэйсон стоит, опираясь на стену и скрестив руки и ноги. — Мне сообщили, что ты отказываешься сотрудничать…

— Тебе сообщили правильно, друг, мне нечего сказать, — огрызается он.

— Понятно. — Я достаю из досье фотографию, и подталкиваю её по столу к Риду. — Ты узнаешь его? — спрашиваю, но его выражение и сжатая челюсть мне уже дают ответ. Ухмыляюсь, получив первый результат. — Я полагаю, что да. Теперь дело в том, что этот безжалостный человек, месяц назад был за что-то арестован, и у меня есть предположение, что у тебя с ним имеется незаконченное дело. И я точно знаю, что ему не нравится иметь не законченные дела. Тебе понятно, что я имею в виду? Так что... — я продолжаю, пока он смотрит на меня с плохо скрываемым ужасом в глазах. — Я даю тебе два варианта: первый из них – окажешься с ним в одной камере, и знаешь, всегда могут случиться несчастные случаи… — ухмыляюсь и прерываюсь на минуту, чтобы оставить его вариться в этом бульоне. Затем продолжаю снова, поднимаясь со стула и опираясь на ладони о стол и глядя прямо в глаза этого маленького торговца наркотиками. — Напротив второй, заключается в том, что ты решаешь сотрудничать, и взамен мы делаем твоё пребывание в тюрьме немного более безопасным.

— Ты блефуешь! — кричит он на меня, но я не теряю спокойствия.

Я поднимаю руки со стола и стою, опираясь на спинку стула – воплощение спокойствия.

— Возможно и так, но может оказаться, что я говорю правду, и произойдёт именно это. Так что решение остаётся за тобой, что ты выберешь, друг?

Рид раздумает про себя, нервничая и уставившись на фотографию, лежащую перед ним, и я могу увидеть в его глазах тот момент, когда он принял своё решение. Тогда он, смирившись, опускает глаза.

— Я многого не знаю, но слышал, что через две недели прибудет специальный груз, очень большой груз, — сообщает он мне.

— Когда именно? И где? — резко спрашиваю, когда слышу, как позади Мэйсон отходит от стены и приближается ко мне.

— В пятницу вечером, в старой промышленной зоне есть много заброшенных ангаров... показывает он.

Мы с Мэйсоном, как сообщники, обмениваемся победоносным взглядом. Бинго!

 

 

Глава 10

Хани

 

— Айви, милая, тебе не кажется, что мы накупили достаточно? Только это займёт половину комнаты, куда мы положим ребёнка?

Я улыбаюсь, наблюдая за бедным Мэйсоном. Последние полчаса он путешествует по городу с гигантским медведем подмышкой, а также с несколькими пакетами, которые они разделили между ним и Натаном.

Кстати, эти вещи почти все купила Айви. По правде говоря, я чувствую себя немного неловко из-за того, что покупаю на деньги Натана. Поэтому каждый раз, когда мы заходим в магазин, Айви практически заставляет меня что-нибудь примерить и купить.

— Ну же, как я могла его не купить! Смотри, только посмотри какая милая мордашка! — Она берёт за щёки плюшевого медвежонка и подносит его настолько близко, что, кажется – он и Мэйсон почти целуются.

Улыбаюсь глядя на них.

— Да ладно, окей, окей он очень милый. — Смеётся он, отодвигаясь от гигантского медведя.

Я уверена, что в словаре на слово «любовь» написаны их имена. Они идеально подходят друг для друга и являются ярким воплощением любви в людях. У меня в словарном запасе не так много эпитетов для сравнения или опыта, но я думаю – это именно то, что ищут в отношениях с другим человеком. Если я должна представить, как выглядит настоящая любовь, то вижу её именно такой.

Инстинктивно я поворачиваюсь и смотрю на Натана. Наблюдая за ними, он тоже улыбается, но я всё равно замечаю в его глазах завесу из грусти, которая почему-то никогда не исчезает. Натан поворачивается и встречается со мной взглядом, подловив на том, что пялюсь на него как идиотка.

Я краснею, но взгляд от него не отвожу. Мы остаёмся стоять и смотреть друг на друга, забывая на несколько мгновений о Мэйсоне и Айви, пока последняя не оттаскивает меня за руку.

— Пойдём, в этом магазине всегда продаются очень милые вещи, мы определенно подберём что-нибудь для тебя, — говорит она с энтузиазмом. Айви извергает энергию, как вулкан.

— Мы подождём вас снаружи, хотя бы потому, что думаю, будет трудно передвигаться там со всеми этими покупками! — жалуется Мэйсон, но понятно, что он шутит. Айви развернулась и состроила ему рожицу, и он рассмеялся в ответ.

Мэйсон смотрит на Айви с такой любовью, что могло бы хватить на всю вселенную, она настолько интенсивная, что кажется, её практически возможно потрогать в воздухе. Мэйсон смотрит на Айви так, как будто существует только она. Словно она – весь его мир, смысл его жизни. Как будто его дыхание зависит от того как дышит она, и, возможно, в действительности, именно так и происходит. Я считаю, что каждый заслуживает того, чтобы на них смотрели подобным образом, по крайней мере, один раз в жизни. Кто знает, возможно, на меня когда-нибудь кто-то посмотрит также.

Меня втягивают в магазин, пока парни остаются снаружи и разговаривают.

— Айви, я в порядке, мне не нужно покупать что-либо еще… — начинаю я, но не успеваю завершить предложение.

— Но ты почти ничего не купила. Давай, тебе нужно что-нибудь симпатичное! — Восклицает она.

По правде говоря, я уже купила три свитера, двое джинсов, куртку и несколько рубашек для работы – на данный момент этого более чем достаточно.

— Смотри, какое красивое! Ты бы выглядела изумительно! — говорит она, и показывает мне платье кремового цвета с кружевной отделкой.

— Оно очень красивое, но у меня нет повода, чтобы одеть его, не думаю, что мне пригодится, — пытаюсь её отговорить.

— Ты никогда не знаешь, когда потребуется красивое платье! Давай, примерь! — настаивает она и подталкивает меня к примерочным.

— Хорошо, я примерю.

Вхожу в примерочную и закрываю занавес. На мгновение начинаю испытывать неудобство, потому что должна раздеться перед зеркалом, и мне предстоит увидеть своё тело. Некоторые синяки начинают немного исчезать, другие раны до сих пор хорошо заметны, а некоторые, вероятно, навсегда останутся шрамами, как неизгладимые следы на моём теле.

Я надеваю платье, стараясь не слишком внимательно рассматривать себя, сосредоточившись вместо этого на платье: широкие бретельки спускаются и образуют v-образный вырез, который очерчивает линию груди, а талию, стягивая платье, подчёркивает пояс. Ниже оно переходит в мягкую юбку, которая заканчивается чуть выше колена. Платье очень простое и элегантное.

Говорю Айви, что готова, и чувствую себя немного неловко от того, что должна предстать в таком виде. Она открывает занавес, и рассматривает меня.

— Ты выглядишь великолепно! — говорит Айви, прежде чем на несколько секунд задержаться взглядом на отметинах, разбросанных по телу. Когда вижу отражение её взгляда в зеркале, понимаю – она всё заметила, невозможно было их не увидеть. V-образный вырез горловины повторяется идентично и на спине, оставляя её частично открытой, как и руки.

На секунду у неё на лице появляется печальное выражение, которое сразу сменяется на полное нежности.

— Ты такая красивая в этом платье, и совершенно точно должна его купить.

Я кивнула и улыбнулась в ответ, а мысленно поблагодарила её за нежность и доброту. Приятно чувствовать, что тебя принимают, несмотря на имеющиеся недостатки, будь то физические или характера.

— Мы должны подобрать для тебя наряд на вечеринку по поводу рождения ребёнка, — говорит она, возвращая свой дух шопоголика, и я даже не пробую возражать, это было бы бесполезно. Лишь качаю головой, смеюсь и следую за ней.

Когда сегодня утром мы встретились в баре, она пригласила меня на вечеринку, которую через две недели устраивает в своём доме. Айви сказала, что это будет просто встреча с несколькими друзьями, поэтому я и согласилась, а она, среди прочего, поставила перед собой цель найти, что мне одеть по этому случаю.

В итоге она настояла, чтобы самой заплатить за платье для вечеринки, заявив – поскольку вечеринка её, то и платить должна она; аргумент не имел большого смысла, но подойдя к кассе, она буквально вырвала платье из моих рук.

— Вот и вы, наконец-то! Мы как раз собирались послать отряд на ваши поиски! — говорит Мэйсон, когда видит, как мы выходим.

— Ну же, мы не так долго! — парирует Айви, но она прекрасно знает, что мы задержались в магазине на целую жизнь.

— Дай их мне, я возьму. — Мэйсон сразу же, заботливо намеревается забрать сумки из рук у Айви.

— Я в состоянии удержать два пакета, я не инвалид, — отвечает она.

Он её игнорирует, забирает пакеты и чмокает в лоб.

В это самое время и Натан тянется, чтобы забрать пакеты, которые я держу в руке. Поскольку я слишком увлеклась наблюдением за идеальной парой, то он застаёт меня врасплох. Вздрагиваю, когда вижу, как Натан держит мои пакеты.

— Нет, брось, я их понесу… — возражаю, не хочу нагружать его дополнительными проблемами, учитывая, что он уже должен был меня финансировать.

— Позволь мне их забрать, если не это, то, что мы пришли сюда делать, — шутит он, прибавляя пакеты к другим, которые уже держит в руке.

Я улыбаюсь, испытывая в душе странное ощущение, когда направляюсь вместе с ними к машине.

 

                                                    * * *

 

Айви и я располагаемся у неё дома. Мэйсон и Натан вернулись к работе после того, как подвезли нас и оставили множественные пакеты с покупками в гостиной, а огромную плюшевую игрушку усадили на диван. До того, как Натан ушёл, я поблагодарила его за одежду и вновь повторила, что верну потраченные деньги, но он, как всегда, сказал мне не беспокоиться и вышел с Мэйсоном.

— Выпьешь чаю? — спрашивает Айви, хозяйничая на кухне, как только мы остаёмся в одиночестве.

— Да, спасибо, — соглашаюсь с удовольствием.

— С нетерпением жду, когда установим на кроватку карусель! — говорит она с восторгом.

Айви купила всё и даже более того, что необходимо малышу. Каждый раз, когда она что-то видела, то начинала счастливо светиться. Должно быть очень волнительно – ожидание рождения ребёнка. Ловлю себя за размышлением над этим испытывая тоску. Насколько я понимаю, у меня могли быть дети, а я про них не помню. Не могу объяснить, откуда, но почему-то у меня есть ощущение, что это не так.

— Да, карусель очень милая, как и всё остальное, — отвечаю ей, улыбаясь, и благодарю за дымящуюся чашку чая, которую мне подаёт Айви, когда мы садимся за стол.

— Итак, как дела с Натаном? — спрашивает она с небрежностью, как если бы этот вопрос первым пришёл ей в голову, но я думаю – она умирает от любопытства и желания обо всём расспросить.

На минуту задумавшись, провожу пальцем по краю чашки и смотрю на своё отражение в жидкости, подёрнутой рябью. Я начинаю привыкать к своему лицу, но бывают моменты, когда всё ещё ощущаю себя незнакомкой.

— Хорошо. — Я отрываю взгляд от чашки, и внимательно смотрю на Айви. — Он очень мил со мной, мы оба много в себе копаемся, но, возможно, это нормально... мы ещё не достаточно знаем друг друга. Бывают моменты, когда мне кажется, что мы... — останавливаюсь в поиске подходящего слова, — на одной волне, в то время как в другое время, мы выглядим далёкими друг от друга. Возможно, мы оба, слишком заняты нашими мыслями.

Моя речь, вероятно, немного запутана, поскольку я первая, кто так себя ощущает, но надеюсь, Айви поняла, что имею в виду.

— Натан действительно хороший парень, но после того, как… — она прерывает рассказ, как будто хранит тайну, которую не может раскрыть. Но о чём бы ни шла речь, на лице Айви на секунду появляется завеса грусти, что не ускользает от меня.

— После чего? — спрашиваю, заинтригованная.

— Это не моё дело – рассказывать об определённых вещах, но Натан пережил очень болезненные периоды, и это привело к тому, что он удалился от людей и начал сохранять дистанцию. Я хорошо его знаю, правда не так как Мэйсон, но прежде он был более жизнерадостным, — признаётся она.

В задумчивости киваю, я поняла, что у него в прошлом что-то случилось и продолжает мучительно его преследовать. Это я увидела у него в глазах. Мне хотелось бы обо всём узнать, но справедливо, что рассказать мне должен он сам, если когда-нибудь захочет.

— Итак… — говорит она внезапно и поднимается со стула, полностью поменяв настроение, — давай разберём покупки? — спрашивает меня с улыбкой.

Айви обладает удивительной способностью разрушать грустные моменты, как-то превращать их в менее печальные. Она всегда всем улыбается, и всегда знает, как вернуть хорошее настроение, как будто у неё имеется карман, наполненный счастьем, и она бросает его на людей, когда это необходимо, как фея, которая бросает волшебную пыль.

— Да. — Я улыбаюсь ей в ответ, захваченная магией Айви.

 

 

                                                    * * *

 

На следующий день я сильно волнуюсь, это мой первый рабочий день и не знаю чего ожидать. Я просто надеюсь, что не создам проблем, и всё пройдёт гладко. Сегодня работаю с восьми утра и до двух часов дня, но, по всей видимости, у меня будут также и вечерние смены, так мне сказала Айви. Натан несколько раз предлагал проводить меня, но я не хочу создавать дополнительное беспокойство, поэтому настояла на том, что доберусь одна. Вчера Айви показала мне, где находится ресторан, и на каком транспорте можно добраться, это не очень далеко от дома. Учитывая отрезок, который необходимо пройти пешком до метро, и саму поездку – всё занимает около двадцати минут.

В итоге, Натан согласился, но дал указание, чтобы я не ходила по вечерам одна, и настаивал, чтобы позвонила ему, если поздно закончу работу. Так что, в конце концов, мы достигли соглашения.

Я выхожу из дома вскоре после него и добираюсь без сучка и задоринки. Может быть, я вышла немного раньше, чем должна была, так как стою перед рестораном за полчаса до назначенного времени. Но я была слишком взволнована, не хотела рисковать и опаздывать в первый рабочий день.

Перевожу дыхание, подбадриваю себя и захожу в ресторан. Интерьер очень милый и уютный. Вход расположен точно посередине помещения. Слева от меня стоят несколько столиков, а справа барная стойка; за ней дверь, которая, думаю, ведёт на кухню. Это, конечно, не шикарный ресторан, но мне нравится именно поэтому, это одно из тех мест, которое, в некотором роде, заставляет вас чувствовать себя как дома.

Пока оглядываюсь вокруг, передо мной появляется девушка.

— Ты, должно быть, Хани? Подруга Айви.

— Да, это я.

— Я Элисон, но все меня зовут Эли. Приятно с тобой познакомиться.

Она протягивает мне руку. Эли немного ниже меня, у неё длинные чёрные волосы, собранные в практичный конский хвост и глаза цвета шоколада, она действительно очень милая.

— Пойдем со мной, я объясню твои обязанности.

Я следую за ней и тоже собираю волосы в хвост резинкой, которая закреплена у меня на запястье. Элисон достаёт из-под барной стойки чёрный фартук, который я завязываю на талии, и следую за ней мимо столиков, на кухню. Она объясняет, как принимать заказы, номера столов, как работает кофеварка и касса, и всё остальное, что нужно знать для работы. В течение первых двух часов, в основном, я просто следую за ней. Может показаться – появилось так много новых вещей, которые необходимо сразу запомнить, но на самом деле я не нахожу это сложным, и сразу понимаю суть работы. Когда Элисон видит, что я начинаю чувствовать некоторую уверенность, она позволяет мне выполнять работу самостоятельно. Сначала я немного напугана и опасаюсь устроить какую-нибудь катастрофу, но неуверенность быстро проходит. Тогда и я начинаю понимать, что хорошо справляюсь.

Мне очень нравится эта работа, особенно потому, что не остаётся времени подумать ни о чём другом. Очень суматошно и у меня не было даже минуты, чтобы вспомнить о своих проблемах, и это позволяет мне ощущать себя хорошо. Это заставляет меня чувствовать, что я действительно начинаю соединять воедино свою жизнь.

В этот же день я знакомлюсь с другими коллегами: официанты – Сэм и Дафна. Райан, который делает всего понемногу и занимается сменами персонала, в основном стоял за барной стойкой и звал нас, когда заказы были готовы; Нейт, помощник повара, и Гарри повар. Им всем, примерно, от двадцати пяти до тридцати лет, за исключением Гарри, которому около пятидесяти. Он классический добродушный гигант, сразу же стал относиться ко мне как будто я его дочь. На самом деле они все добрые и милые, и между нами возникло взаимопонимание, несмотря на то, что я новенькая.

— Ты уверена, что никогда не работала официанткой? — спрашивает меня Элисон с удивлением, приблизившись со спины.

— Да… я думаю. Почему ты спрашиваешь? — переспрашиваю, в замешательстве от её вопроса.

— Я никогда не видела, чтобы кто-то приносил одновременно пять блюд в свой первый рабочий день, я в начале устраивала много бедствий, — улыбается она.

Смотрю на тарелки, которые держу в руках, честно говоря, я даже не думала об этом, просто сделала и всё. Возможно это ещё один пункт, который следует добавить к предполагаемому списку вещей: что я делала прежде чем потерять память? Может, я работала официанткой, кто знает? Что ж, приятно знать, что моё тело помнит вещи, которые разум до сих пор не хочет признать. По крайней мере, в случаях как этот, мне идёт на руку.

В итоге, я остаюсь на час подольше, но не сожалею, потому что дома у меня не так много дел, которые необходимо сделать, и ещё остаётся время, прежде чем Натан вернётся с работы.

— Ты живёшь с Натаном, я не ошибаюсь? — спрашивает Элисон после того, как предложила подвезти меня обратно домой, когда мы выходим и направляемся к её машине.

Киваю.

— Вы знакомы? — спрашиваю я, заинтригованная вопросом.

— Не очень хорошо. Когда Айви здесь работала, он заходил в ресторан вместе с Мэйсоном. Мы обменялись несколькими словами, потому что Айви придумывала возможности, чтобы заставить нас сблизиться. Однажды она организовала парное свидание, и я даже пыталась флиртовать с ним, но, к сожалению, он не заинтересовался, — вздыхает она. — Ну, что ж, такие вещи случаются, — заключает Эли, пожимая плечам, и не выглядя разочарованной отказом. — В любом случае, тебе, несомненно, повезло жить вместе с ним. Натан действительно хороший парень, согласна?

— Да, — отвечаю не раздумывая, застигнутая вопросом врасплох. Я действительно только что подтвердила вслух, что считаю Натана хорошим? Ну, я имею в виду то, что он красивый, это неоспоримо, но…

 

— Тебе он нравится? — спрашивает Эли, прерывая мои размышления, вновь захватывая меня врасплох.

— Что? Эм... я, не... — отвечаю неразборчиво, уверенная, что стала всех оттенков красного, не в силах закончить фразу имеющую смысл.

Элисон про себя смеется от моей реакции.

— Извини, ты права, это не мое дело, — заключает она, глядя на меня с видом того, кто понимает, ставя на первую передачу, в то время как я, мысленно, ударила себя по лбу за глупость; возможно, в конце концов, у меня действительно имеются некоторые повреждения мозга!

Эли включила радио и запела, и я улыбаюсь такой эмоциональности и жизнерадостности, мне не трудно вообразить её подругой Айви. В некотором смысле они похожи, хотя Элисон мне кажется немного более чудной.

Я смотрю в окно, пока вспоминаю вопрос, который она мне задала несколько минут тому назад, и на который я не смогла ответить. Мне нравится Натан? В том смысле, что подразумевала Эли? Я не знаю, но у меня такое впечатление, что моё сердце бьётся сильнее, и в животе начинает порхать рой бабочек, когда я задаюсь вопросом, есть ли у меня чувства к нему. Возможно, в некотором смысле, это уже ответ.

 

 

Глава 11

Хани

 

Иногда, представление о времени действительно странно – стою и размышляю под струей горячей воды. В некотором смысле, мне кажется, что всё произошло очень стремительно. Для событий, случившихся с момента, когда я очнулась в больнице, и до сегодняшнего дня хватило одного взмаха ресниц. С другой стороны, мне кажется, что прошла вечность. Возможно потому, что начинаю ко всему привыкать и появляется каждодневная рутина или, может быть потому, что я смогла добиться неплохих результатов к сегодняшнему дню. Хотя может показаться, что я и не достигла, кто знает, какого прогресса. У меня создается впечатление – я смогу привыкнуть к этой новой жизни.

У меня всё в порядке с Натаном, с Айви и Мэйсоном. Работа нравится, мне комфортно со всеми, даже там время пролетает быстро, так как прошло уже почти две недели.

Натан в последние дни много работал, он мне сказал, что вместе со своими коллегами готовится к важной операции, которая состоится сегодня вечером. На самом деле я немного волнуюсь, несмотря на его заверения, что всё будет в порядке. Во всяком случае, мы проводили время вместе: каждое утро вдвоём завтракали и часто, после работы, я отправлялась к Айви, где Натан с Мэйсоном встречался со мной, чтобы всем вместе поужинать, а иногда мы оставались дома одни и смотрели фильмы, которые я никогда не могу досмотреть до конца. У меня до сих пор остались большие проблемы со сном, но кто знает почему, когда я рядом с ним, то чувствую себя такой расслабленной и... Его близость и жесты иногда заставляют меня испытывать чувства, которые я не в силах объяснить. Возможно, я ещё не полностью восстановилась или просто до сих пор немного в замешательстве. Натан тоже иногда конфликтует с самим собой. В определенные моменты он выглядит расслабленным и непринужденным, а иногда застывает, как будто пытается возвести стену, ту самую стену, которую, однако, не может устойчиво удерживать. Кто знает, какие мысли переполняют его разум. В любом случае, я рада спокойствию и гармонии, которых мы достигли.

Закрываю кран и выхожу из душа, оборачивая себя полотенцем. Вытираю от пара зеркало и как в дежавю, возвращаюсь на две недели назад. Но на этот раз у меня другая реакция, я уже привыкла к себе такой, и могу узнать отражение в зеркале, поэтому больше не пугаюсь. Даже синяки и раны постепенно исчезают, но, к сожалению, некоторые оставили неизгладимые шрамы, которые останутся навсегда, но я не хочу думать об этом слишком много, я не хочу думать о том, свидетельством чего они являются.

Когда вначале я не знала, кто я и ничего не помнила – это меня пугало, я думала, что это ужасно и чувствовала себя от этого плохо. Но в последние дни я поняла, что не так важно знать кто я, и не так важно моё прошлое. Значение имеет только настоящее и будущее, и как показало последнее время, я всё ещё могу их иметь. Каждый день я создаю для себя нормальную, новую жизнь и, по правде говоря, я не уверена в том, что хочу вспомнить такое прошлое. Хотя я всё ещё часто становлюсь жертвой своих кошмаров и обрывков воспоминаний, но значение имеет только второй шанс, который мне дали, и я не собираюсь его тратить впустую.

Я выхожу из ванной завернутая в полотенце, поскольку знаю, что Натан ещё не вернулся со своей утренней пробежки, и иду в комнату. Достаю из шкафа одежду и одеваюсь. Для моих вещей Натан освободил часть шкафа и нижний ящик в комоде. Не то, чтобы их у меня имелось много и требовалось огромное пространство, но Натану не нравилось, что мои вещи были брошены под кроватью, и он хотел предоставить для меня личное пространство.

Я смотрю на своё отражение в большом зеркале над комодом: тёмные круги под глазами пугают. К сожалению, ночью все мои позитивные мысли идут в ад. Я плохо сплю и всегда ощущаю тоску и страх. До сих пор не смогла приблизиться к кровати, у меня продолжаются ужасные кошмары, и часто я просыпаюсь, подпрыгивая от испуга. Я ничего не сказала об этом Натану, не хочу, чтобы он знал и волновался. У него уже и так много мыслей о работе, я не хочу добавлять ему заботы больше, чем следовало.

Беру косметичку, которую мне дала Айви, и решаю нанести немного консилера, чтобы не напугать клиентов. Затем как обычно использую тушь для ресниц и гигиеническую помаду.

— Хорошо, я бы сказала, что выгляжу почти презентабельно, могу пойти и приготовить завтрак.

Ставлю всё на своё место и когда я встаю то замечаю, что верхний ящик комода слегка приоткрыт. Пробую его закрыть, но не понимаю почему, вместо этого, не думая, делаю наоборот. Сверху различных вещей лежит немного затёртая фотография, как будто её много раз держали в руках. Беру её и рассматриваю.

Меня ожидает сюрприз: на фотографии Натан, который обнимает стоящую перед ним блондинку. Но меня удивляет то, что я узнаю Натана, о котором говорила мне Айви, тот жизнерадостный и счастливый Натан, которого иногда, кажется, можно ещё разглядеть за облаком печали.

Ещё одна фотография привлекает мое внимание и ошеломляет до глубины души. Но это не классическое фото, а УЗИ. «Первая фотография нашей малышки» написано ниже женским почерком. Что случилось с Натаном? Чей это ультразвук?

— Что ты делаешь?

От неожиданности меня заставляет вздрогнуть голос Натана. Я даже не услышала, как он вошёл.

— Я... ничего. Я просто... — бормочу смущенно, не зная, что ответить.

— Суёшь свой нос в мои дела! — холодно восклицает он, а его глаза – это чистый лёд, который пронзает моё сердце.

Натан подходит ко мне и резко забирает фотографию из рук.

— Кто дал тебе право здесь копаться? Это личные вещи! — говорит он сердито, возвращая фотографии на место и плотно закрывая ящик.

Я немного отхожу, напуганная его реакцией. Никогда прежде не видела его таким злым, но это моя вина, я не должна была копаться в его вещах. Сама не знаю, почему это сделала, я глупая.

— Прости, Натан. Извини. Мне не стоило.

Его реакция заставляет меня подумать – что бы ни случилось в его прошлом, это очень сильно его ранило, и заставляет страдать до сих пор. Я хотела бы ему помочь. Хочу, чтобы он знал, что я всегда есть для него, так же, как он всегда есть для меня.

— Натан, если хочешь поговорить об этом, я…

— Не о чем говорить, это тебя не касается!

Его тон строг, как будто напротив стоит другой человек, как будто он снова возвёл стену и усилил её, чтобы не допустить меня ближе.

— Натан… — пытаюсь исправить это, но его взгляд пригвождает меня на месте.

— Пожалуйста, уходи.

Эти слова ударяют по мне как пощечина, заставляя снова отступить. Мне больно, но я заслужила это.

— Окей, я пойду на работу, — шепчу, выходя быстрым шагом из комнаты и дома, как будто я убегаю. На самом деле так и есть. Всего десять минут назад я бы не поверила, что такое возможно, но я убегаю от Натана.

Когда я оказываюсь снаружи, то останавливаюсь, и глубоко дышу, чтобы сдержать слезы.

Я его разозлила, и очень сильно. Я предала его доверие, засовывая свой нос, куда не следует и теперь он злится на меня. Я всё испортила, и что потом? Не понимаю как мне сейчас себя вести, я даже не знаю, хочет ли он жить вместе со мной. Но с другой стороны, как его осуждать? Он привык жить один, и вот обнаружил меня между ног, как гром среди ясного неба. Я должна найти себе другое жильё, но у меня ещё недостаточно денег, чтобы заплатить залог за аренду. Чувствую себя ужасно, я не хотела, чтобы всё так складывалось, и особенно не хотела ранить Натана.

Прогуливаюсь в одиночестве по городу, к сожалению, я ушла раньше, чем ожидалось, и до моей смены остаётся ещё час. Я останавливаюсь, когда оказываюсь перед витриной магазина для детей. Решаю зайти и посмотреть, смогу ли найти что-нибудь, чтобы подарить Айви на вечеринке. Она сказала, что ничего не хочет, но я всё равно планирую что-нибудь подарить. Айви этого заслуживает, а мне доставит удовольствие.

Я блуждаю по магазину в поиске подарка, но не имею понятия что выбрать, даже потому, что Айви уже практически всё купила. В конце концов, я влюбилась в костюм Винни-Пуха – мягкий, с большим капюшоном.

Пока стою в очереди в кассу, звонит мой телефон, и на секунду я думаю что это Натан, но моя надежда быстро гаснет. Нахожу два сообщения: одно отЭли, где она пишет мне, что заболела гриппом и не придёт на работу, а другое от Райана, который спрашивает меня, смогу ли я начать немного раньше, поскольку Эли не выйдет. Я отвечаю на оба и спешу из магазина.

Прихожу на работу запыхавшись, и собираю волосы уже при входе.

— Вот и я! — обращаюсь ко всем, едва переступила порог.

— Слава богу! — восклицает Райан, как только меня видит. — Сегодня хаос! У нас много посетителей, Эли, к сожалению, нет, а ещё и Дафна придёт позднее, потому что нет няни, которой обычно звонит, и она не знает с кем оставить ребёнка. Для тебя будет проблема немного задержаться после смены? — с умоляющим взглядом спрашивает меня Райан.

— Конечно! Нет проблем. — Я улыбаюсь ему.

— Спасибо! Ты спасаешь мне жизнь, — говорит он, возвращаясь за стойку, а я улыбаюсь и принимаюсь за работу.

Сегодня, как по заказу, я с удовольствием поработаю на несколько часов подольше. Хочу, как можно больше отсрочить возвращение домой. Я ещё не знаю, как должна себя вести, и это меня тревожит. Так что на секунду приходит в голову идея спросить: могу ли я спать здесь в кладовой? Очевидно, что идея абсурдна и сразу её исключаю. Эта ситуация с Натаном ставит меня в неловкое положение. Спокойствие, которого я постепенно достигла за последние дни, рушится в мгновение ока.

 

 

Глава 12

Натан

 

Я идиот.

Большой и колоссальный идиот.

Я пожалел о сказанных словах, как только их произнёс, а также о своей реакции – такой холодной, практически ледяной. И всё же я ничего не сделал, а просто позволил ей вот так уйти. Не сказал ни слова, не извинился.

У меня не было права причинять Хани боль, но, не желая этого, всё равно её обидел. Я увидел боль у неё в глазах. На мгновение задумываюсь, что возможно напугал её.

Она не должна была смотреть эти фотографии и вообще открывать этот ящик, но я даже не дал ей времени объясниться. В конце концов, должен был бы сам положить все эти вещи куда-нибудь в другое место, а Хани, может быть, просто что-то искала. Я продолжаю корить себя за глупость, и вновь вспоминаю взгляд Хани, когда говорю ей уйти. В действительности я не хотел, чтобы она ушла, мне просто нужно было побыть одному, но испытываемое мной в тот момент разочарование не позволило объясниться, и секунду спустя я услышал, как закрылась входная дверь.

Я понимаю что преувеличиваю, но когда дело доходит до неё, я уже ничего не понимаю. Как будто эта рана каждый раз открывается вновь, рана, которая, несмотря на минувшие годы, никогда полностью не заживала. Иногда я думаю, что этого никогда не произойдёт, и боль никогда не исчезнет.

Я вздыхаю, мои руки всё ещё опираются о комод. Поднимаю взгляд на зеркало. Сегодня я не могу думать об этом, как не могу думать и о ссоре с Хани, позже я извинюсь и надеюсь, что она сможет меня простить. Теперь я просто должен сосредоточиться на работе. Сегодня вечером у нас важная операция, и я не могу позволить ни одной эмоции меня отвлечь.

                                                   * * *

 

Приезжаю в центральный офис и присоединяюсь к своей команде, все они собрались вокруг Мэдисон, чтобы продумать план действий.

— Итак, я провела небольшое исследование места встречи и обрисовала в общих чертах зону.

Мэдисон указывает место на большом экране перед ней.

— Я бы сказала, что место идеальное для такого рода вещей, это старая индустриальная зона, заброшенная и расположенная в глуши. Находится за пределами города, и туда действительно невозможно кому-либо приехать случайно, особенно зная какого рода людей там можно встретить. Единственный доступ с этой дороги, поэтому им придется идти оттуда, — объясняет она, указывая на различные точки на экране.

— Мы могли бы опередить их и приехать первыми, — говорит Кайл.

— Да, но район легко просматриваемый. Если они увидят наш многочисленный отряд, то поймут и всё накроется, — возражает Мэйсон.

— Я сомневаюсь, что в этом обмене участвует много людей, поэтому мы поступим следующим образом, — говорю я, раскрывая свою стратегию. — Мэдисон будешь следить за зоной со спутника, сообщая нам о любых опасностях на случай, если я ошибаюсь, и будет участвовать больше людей, чем предполагаю. Пока четверо из нас доберутся пешком отсюда – постукиваю указательным пальцем по экрану, чтобы указать точку в задней части здания, мы сделаем проход в заборе и будем незаметно продвигаться до места встречи. Тем временем, две команды будут ждать недалеко от объекта, и как только обмен состоится, мы произведём арест.

Внимательно смотрю на команду, пока они размышляют над тем, что я только что сказал.

— Да, я думаю, что это хороший план, — говорит Мэйсон, другие его поддерживают.

— Хорошо, тогда давайте их возьмём, — призываю я команду.

 

 

* * *

 

Мы одеваем бронежилеты и вооружаемся по полной. Солнце уже давно зашло, наступила кромешная тьма и мы, подобно пантерам, тихо передвигаемся среди деревьев. Луна – единственный источник света, который доступен нам в данный момент. Мы не можем рисковать и позволить им нас увидеть. Постепенно наши глаза привыкают к темноте, и мы продолжаем операцию. Добираемся до забора и все приседаем.

Кайл достает из кармана плоскогубцы и перекусывает сетку. Мы входим, как только отверстие достаточно большое, чтобы пройти и, укрываясь за разрушенными зданиями, направляемся к месту встречи.

— Окей. Ты и Фэйт останетесь здесь, в то время как Мэйсон и я пойдём, укрываясь за этой стеной, туда, — говорю я, указывая на полуразрушенную стену посреди сорняков на другой стороне.

— Будьте наготове.

Они оба кивают.

— Мэдисон, мы на месте, — говорю я в наушник, когда достигаем нашего местоположения.

— Отлично. Пока все тихо, — подтверждает она.

Я смотрю на часы: без четверти девять, остаётся пятнадцать минут до момента «х». Поскольку этим утром мы ничего другого не делали, кроме как подготавливались к этой операции и всё организовывали, то не можем допустить ошибки. Полученная нами информация является более уникальной, чем просто редкой. Если посчастливится арестовать разыскиваемых нами типов, то мы также сможем выяснить, что случилось с нашим товарищем.

Эти пятнадцать минут кажутся ужасно долгими, стоит такая неправдоподобная тишина, что даже наше дыхание кажется слишком громким. Мы ждём, и беспокойство возрастает с каждой проходящей секундой, а затем, наконец, в наушнике раздаётся шёпот.

— Приближается чёрный фургон.

Слышно как колеса автомобиля скрипят по грязной земле, и луч света, идущий от фар, освещает площадь. Чтобы нас не увидели мы приседаем ещё ниже.

Из машины выходят двое мужчин: один из них закуривает сигарету, и они тоже начинают ждать, расположившись позади фургона.

Через несколько минут к ним приближается второй фургон.

— Отлично, заблокируйте вход, — шепчу я и наблюдаю, как ещё двое мужчин спускаются из второго фургона и приближаются к остальным.

Мы не можем услышать, о чём они говорят, но последние прибывшие открывают вещевой мешок и показывают его содержимое мужчине с зажжённой сигаретой. Предположительно – это деньги для обмена. Пришло время действовать.

— Пора! — Приказываю я.

— ФБР! Руки вверх!

Выходим из укрытия, направляя на них оружие. Очевидно, мы не могли рассчитывать, что они сдадутся так просто – по нам открывают огонь.

Защищаемся. Пули отскакивают от железных столбов, стоящих передо мной. Открываем ответный огонь, пока прибывает подкрепление, окружая преступников с заряженным оружием. В суматохе один из них пытается сбежать, но я ранил его в ногу, тем самым остановив его забег. В течение нескольких минут площадь, прежде такая тихая, наполняется хаосом и становится многолюдной.

Четверым мужчинам не удалось отвертеться, и несколько агентов забирают их, пока мы с моей командой подходим к задней части фургона, чтобы осмотреть салон. Когда я открываю дверь, то предстающая предо мной картина, ошеломляя, оставляет в ужасе. Мы были убеждены, что обнаружили большую партию наркотиков, вместо этого нашли двадцать молодых девушек, напуганных и раненых, сгрудившихся рядом друг с другом.

— О Боже, — восклицаю в недоумении.

Как можно делать что-то подобное? Как люди могут быть настолько жестоки и безжалостны? Учитывая выполняемую мной работу, я не должен удивляться определенным вещам, но невозможно оставаться равнодушным перед такой сценой.

Некоторые из них плачут, и я осторожно приближаюсь.

— Мы из ФБР, теперь вы в безопасности.

Я пытаюсь успокоить их, но моё присутствие, кажется, пугает их ещё больше, поэтому я выхожу из фургона и позволяю Фэйт вместе с другими агентами-женщинами успокоить и помочь девушкам. Вскоре приезжает скорая помощь и им оказывают помощь парамедики.

— Боже мой, это было последнее, чего я ожидал от сегодняшнего вечера, — говорит Мэйсон, тоже явно расстроенный.

— Точно. — Я смотрю, как девушки потихоньку спускаются из фургона, завёрнутые в термальные одеяла.

Всё это напоминает мне о том моменте, когда я нашёл Хани – раненую и почти окоченевшую от холода. От гнева сжимаю кулаки, думая о том, что с ней произошло, представляя, что она должна была пережить. Я пытаюсь успокоиться и снова сосредоточиться.

— Очевидно, этот бизнес наркотиков скрывает нечто гораздо большее... торговлю девушками.

 

                                                    * * *

 

Возвращаюсь домой истощённым, как никогда прежде – как физически, так и психологически. Когда я вхожу в квартиру, везде всё выключено, вероятно, Хани уже спит. Я хотел поговорить с ней и извиниться, но не хочу её будить, поговорю с ней утром.

Ключи оставляю на полке у входа, а пиджак бросаю на диван, и прежде всего, направляюсь в ванную, чтобы принять душ, потому что, если я присяду, то могу снова не встать до завтрашнего утра.

Когда подхожу к ванной комнате, то замечаю, что дверь спальни открыта. Я хочу закрыть её, чтобы не разбудить Хани, но когда подхожу ближе, понимаю, что кровать до сих пор ещё не тронута и девушки там нет.

Внезапно меня накрывает паника. Где Хани? Я смотрю на часы, уже одиннадцать. Боже мой, где она находится в это время? Её смена давно закончилась. Возможно, с ней что-то случилось? Я проверяю телефон, пока возвращаюсь в гостиную. Пропущенных звонков нет.

Пытаюсь ей позвонить, но никто не отвечает.

— Проклятье! — ругаюсь в отчаянии, хватая куртку и ключи от машины. Я выбегаю и сажусь в машину, пока вновь пытаюсь ей дозвониться. Безрезультатно, не отвечает. Переключаю передачу с всё нарастающей паникой.

«Хани, ты где? »

 

 

Глава 13

Хани

 

— Нет, нет, дай мне сюда. — Ко мне со спины подходит Райан и забирает из рук поднос. — Хани, ты сегодня работаешь с самого утра, думаю ты устала, иди отдыхай.

Я старалась как можно дольше оттянуть время возвращения домой, поэтому осталась в ресторане на весь день. Да, я устала, но предпочитаю оставаться здесь. Так как сегодня у них возникла необходимость, то они не задавали много вопросов, но уже некоторое время все пытаются отправить меня домой.

— Я не устала, могу остаться и помогать, пока вы не закроетесь... — пытаюсь ещё раз отложить своё возвращение.

— Нет, ты не можешь. Не пойми меня неправильно, сегодня ты практически спасла нас, но тебе нужно идти домой, я говорю это для твоего блага.

Смиренно опускаю взгляд.

— Хорошо, тогда я пойду.

— Хани, что-нибудь случилось? Поэтому ты не хочешь возвращаться домой? Что-то не так? — спрашивает Райан, внезапно проявляя беспокойство.

Я качаю головой, и сразу натягиваю на лицо ложную улыбку.

— Нет… нет, всё в порядке, не волнуйся, увидимся завтра. — Я разворачиваюсь, и собираюсь уйти.

— Погоди! Я знаю, что обычно ты возвращаешься домой с Элисон. Хочешь, чтобы я попросил кого-нибудь тебя отвезти?

— Нет спасибо, в этом нет необходимости. — Я прощаюсь с Райаном и остальными и выхожу из ресторана.

Как только оказываюсь снаружи, то в меня ударяет холодный вечерний воздух, и я плотнее закутываюсь в пальто.

Шагаю в сторону метро, продолжая раздумывать о том, что скажу Натану, и особенно переживаю о том, что он мне скажет. Но с другой стороны, мы не можем бесконечно откладывать разговор. Через пять минут я достигаю своей цели, но нахожу неприятный сюрприз: табличка предупреждает, что на линии сбой, и до завтра метро работать не будет.

— Великолепно. — Вздыхаю я.

Растираю руки в попытке их согреть, пока моё дыхание образует облачка конденсата передо мной. Оглядываюсь вокруг, размышляя о том, что делать, может быть, мне стоит позвонить Натану. Мы с ним договорились, что если заканчиваю работу поздно, я ему звоню... но учитывая произошедшее сегодня утром, не знаю, как себя вести, вдруг он до сих пор злится... не хочу его беспокоить. Я могла бы вернуться и пешком, в конце концов, на метро поездка продолжается всего десять минут, не думаю, что пешком потребуется намного больше. Даже, когда я возвращалась на машине с Элисон, мы тратили не более двадцати минут, но это всё по вине пробок на дорогах. В этой ситуации, пока иду и надеюсь, что выбрала правильное направление, я сожалею о том, что не обращала большего внимания на дорогу во время поездки в машине. Темнота также мне не помогает.

Пока шагаю, я снова теряюсь в своих мыслях, думая о том, что сказать Натану, как извиниться, и сразу не замечаю, что улицы становятся всё менее многолюдными. Сначала я не обращаю на это внимания, но потом понимаю, что попала в захолустье.

Мне становится немного страшно, здесь больше никого нет. Наверное, в какой-то момент, выбрала неправильное направление, думаю, я заблудилась.

— Чёрт, и что мне теперь делать? — Недалеко я вижу автобусную остановку, и, с облегчением вздыхаю. У меня появляется надежда, что в скорости проедет следующий автобус. Но чем ближе я подхожу, тем больше понимаю, что теперь она, должно быть, не используется. Не думаю, что функционирует больше автобусов, учитывая разрушенное состояние остановки…

От слабого света уличного фонаря замечаю разбросанные по земле разбитые бутылки, шприцы и другой мусор. Нет, определенно я попала не в хорошее место. Злой он или нет, я убеждаю себя позвонить Натану. Так что, дрожащими как от холода, так и от страха пальцами, я достаю из сумки телефон.

Когда снимаю блокировку, то вижу два пропущенных звонка от него. Чёрт возьми, я не слышала звонки, потому что поставила режим «без звука» когда приступила к работе, и больше его не проверяла. Я ищу номер Натана в телефонных контактах, но прежде чем успеваю позвонить, мой телефон снова звонит.

—Натан… — отвечаю я нерешительно.

— Хани, где ты? Я волновался, что случилось? — спрашивает меня встревоженным голосом, по фоновому шуму кажется, что он едет в машине.

— Я… поздно закончила работу. В метро возникла техническая проблема, и я пыталась вернуться пешком, но… видимо заблудилась.

— Можно узнать, о чём, чёрт возьми, ты думаешь? Какого хрена ты мне не позвонила? — говорит он сердито.

— Прости… я не знала, если… — Он уже злился на меня из-за истории с фотографией, и теперь, благодаря моей глупости, умудрилась разозлить его ещё больше – я просто ужасна.

Натан делает глубокий вдох, а затем продолжает немного спокойнее.

— Сейчас не важно, можешь дать мне понять, где ты? Что там рядом расположено?

Оглядываюсь вокруг в поисках какого-нибудь ориентира.

— Я не знаю, думаю я шла от метро более или менее пятнадцати минут, здесь ничего нет кроме старой и приходящей в упадок автобусной остановки. В любом случае, это не выглядит как хороший район, — говорю я, вновь оглядывая различный мусор, разбросанный по земле.

Слышу в телефоне, как Натан ругается, это, конечно, не очень хороший знак.

— Хани, немедленно уходи оттуда! — приказывает он мне, а затем продолжает более спокойно, — Ты сможешь вернуться к метро?

— Я не уверена... думаю, да.

У меня в горле образуется комок, и я чувствую слёзы, готовые вырваться наружу. Я действительно боюсь, и хочу только чтобы Натан был рядом.

Вероятно, он замечает мой надтреснутый голос, поэтому сразу же пытается меня успокоить.

— Хани, не волнуйся, всё в порядке, я почти приехал, буду там у тебя менее чем через пять минут. Ты начинай уходить, окей? Я останусь рядом с тобой на линии.

Его голос меня успокаивает. Поэтому, после того как делаю глубокий вдох, немного успокаиваюсь.

— Окей.

Делаю несколько шагов, но внезапно оказываюсь перед двумя, заметно пьяными мужчинами, с бутылкой в руке. Я отступаю назад, но на что-то натыкаюсь, или, вернее, на кого-то. Третий мужчина стоит за моей спиной.

— Куда это ты собралась, малышка? — спрашивает тип  позади меня,  от его дыхания воняет алкоголем и, достигая меня, вызывает тошноту.

— Хани, что случилось?

Из-за испуга я отодвинула телефон от уха, и слышу, как вдалеке из микрофона раздаётся голос Натана.

— Натан… — успеваю сказать на едином дыхании, наполненном паникой, прежде чем телефон вырывают у меня из рук. Мужчина позади схватил меня за руки, блокируя любое движение.

— Отпусти меня! Дайте мне уйти.

Пробую сопротивляться и вырваться, но его хватка слишком сильная. Слышу, как Натан зовёт меня в телефоне, но, к сожалению, он ничего не может сделать, и я начинаю плакать.

— Кто там, это звонит твой парень? Как насчёт того, чтобы позволить ему наблюдать за весельем? — спрашивает он, обращаясь к своим приятелям.

— Не смей её трогать, урод!! — слышится далёкий, но яростный голос Натана.

Мужчина бросает телефон на землю и приближается ко мне. Я продолжаю извиваться и кричать. Мне удалось пнуть ногой и ударить одного из тех, кто стоят передо мной. Но мой удар не причиняет ему особого вреда, а просто злит ещё больше. В ответ он бьёт меня наотмашь настолько сильно, что оглушая, отправляет на землю.

Тип, который стоял позади, переворачивает меня на спину и блокирует мои движения. Одной рукой он зафиксирует моё запястье над головой, а другой рукой накрывает  рот, чтобы заглушить крики.

— Бесполезно кричать, всё равно здесь никто не может тебя услышать! Теперь мы немного повеселимся, — говорит другой, залезая на меня.

Я продолжаю пинаться, чтобы удержать его подальше, но, при помощи своего друга, он блокирует мои ноги и устраивается сверху.

От плача и попыток кричать моё горло горит, но всё бесполезно, против них троих я ничего не могу сделать, остаётся только отдаться им на милость – тому, что они собираются со мной сделать.

Мужчина начинает расстёгивать мне пальто, его рука пробирается под мою рубашку, и этот контакт заставляет меня съёжиться. Когда чувствую растущую выпуклость у него в штанах, то думаю, что меня может стошнить в любой момент. Его рука опускается до тех пор, пока не начинает расстёгивать мои джинсы.

Между головокружением и охватившей паникой момента я слышу острый визг. Через две секунды после этого мужчина, который сидит на мне, отскакивает в сторону. Я пытаюсь понять причину. Сквозь затуманенный от слёз взгляд пробую разглядеть, что происходит. И с большим облегчением вижу, что недалеко от меня стоит Натан.

— Чёртов сукин сын! Ты хорош в том, чтобы обидеть девушку, не так ли? Посмотрим как ты справишься со мной! — говорит он в ярости и покрывает мужчину ударами кулаков. Двое других меня оставляют и устремляются на помощь своему другу.

Я стараюсь сесть и подтянуть колени. Вся дрожу, чувствуя себя опустошенной и без сил. Секунду испытываю страх за Натана, учитывая перевес сил – трое против одного, но, похоже, он отлично справляется. Один из типов подходит со спины, и Натан бьёт его локтем, а затем перебрасывает перед собой, блокируя ему руку. Доносится ужасный звук, который вызывает у меня мурашки по телу, думаю, он её сломал. Единственно уцелевший из этих троих, быстро сматывается прочь, а затем, вскоре, с трудом поднимаясь, и его друзья следуют за ним.

Натан, вместо того чтобы их преследовать, разворачивается и бежит ко мне. Продолжая дрожать, я всё ещё сижу на земле. Он встаёт на колени и прижимает меня к себе.

— Слава богу, — слышу, как он вздыхает у моего уха, пока его дыхание возвращается к нормальному ритму.

Его внезапное объятие оставляет меня на секунду в полной растерянности, но затем я позволяю себе отдаться успокаивающему ощущению его рук, потому что сейчас, это единственное, что мне нужно.

Мы остаёмся так сидеть какое-то время. Мне кажется, что проходят часы, а потом, слишком рано, Натан отстраняется, и обнимает моё лицо, поправляя волосы.

— Милая, ты в порядке? — спрашивает обеспокоенный, продолжая меня осматривать, чтобы убедиться в отсутствии ран.

Я пытаюсь ответить, но говорить до сих пор не могу, поэтому ограничиваюсь кивком. Несколько мгновений он внимательно на меня смотрит, прекрасно понимая, что это не так – ведь я продолжаю дрожать.

Он вновь прижимает меня к себе.

— Не волнуйся, теперь всё в порядке, — шепчет тихо. — Пойдем домой, хорошо?

Я снова киваю.

Натан помогает мне встать, но ноги отказываются меня держать и он, не давая упасть, поднимает на руки.

— Я держу тебя, не бойся.

Усаживает меня на сиденье машины, пристёгивает ремнём безопасности, и мы уезжаем из этого ужасного места.

Поездка на машине проходит в молчании, Натан лишь периодически бросает на меня обеспокоенные взгляды. Не понимаю, о чём он думает, только вижу, как сильно сжимает руль, который может оторвать в любой момент.

Потихоньку стараюсь немного успокоиться, и когда мы добираемся до дома, я уже могу идти сама.

Мы входим в квартиру и, несмотря на то, что весь день старалась этого избежать, я счастлива здесь находиться.

— Хочешь что-нибудь выпить или поесть? — спрашивает меня Натан.

Я качаю головой.

— Просто хочу спать, я устала. — Мой голос ещё хрипит.

— Хани, если хочешь, можешь поговорить со мной, чтобы всё выплеснуть… — он говорит таким нежным голосом, что сердце начинает биться сильнее.

— Я, правда, в порядке, мне просто нужно отдохнуть.

— Согласен, — Натан не выглядит слишком убеждённым, но больше не настаивает.

— Спокойной ночи, — прощаюсь с ним, направляясь в комнату.

 

                                                   * * *

 

Всё случившееся потрясло меня больше, чем я хотела показать, и наступила более взбудораженная, чем обычно ночь. Кошмары и смутные воспоминания не дают мне шанса отвертеться.

«Ты не можешь это сделать! Пожалуйста! — кричит более молодая версия меня. В отчаянии я ударяю кулаками по закрытой двери. — Прошу тебя! Не делай этого со мной! Я больше не побеспокою тебя! Пожалуйста! — продолжаю умолять, пока не садится мой голос. Но с другой стороны двери никто не приходит ко мне на помощь.

Пытаюсь убежать через окно, но оно заблокировано. Без возможности побега, сползаю под окном на пол и продолжаю плакать, пока эта проклятая дверь не открывается. Я не поднимаю взгляд, вижу только ботинки мужчины, который приближается ко мне, и как среди моих криков он хватает и тащит меня».

 

Глава 14

Натан

 

Внезапный шум пробуждает меня мгновенно. Это кричит Хани.

В боевой готовности прыгаю с дивана и спешу к ней. Я открываю дверь в комнату и на мгновение остаюсь в замешательстве, потому что нахожу её на полу перед кроватью. Она кричит и корчится во сне. Быстро прихожу в себя и бегу к ней. Опускаюсь на колени и, пытаясь уклониться от ударов, удерживаю её за запястья, стараясь не навредить. Тихо окликая, пытаюсь её разбудить:

— Хани.

— Отпусти меня! Нет, пожалуйста! — продолжает она кричать.

— Хани, это я! — зову немного более решительно. — Хани, проснись!

Она резко просыпается и тяжело дыша, смотрит вокруг. Затем её взгляд концентрируется на мне, медленно возвращая Хани к реальности.

— Что... я… — говорит тоненьким голосом.

Одной рукой дотрагиваюсь до её лица.

— Хани, всё в порядке, здесь ты в безопасности, — говорю, пытаясь её успокоить.

Заметно как сильно она расстроена и напугана, и не удивительно – после того что она пережила сегодня вечером. Когда я вновь об этом думаю, то во мне закипает ярость и возникает желание вернуться чтобы убить тех ублюдков.

— Натан, прости, я тебя разбудила, — говорит она со страданием в голосе.

— Ничего страшного, но... что ты здесь делаешь на полу? — спрашиваю в замешательстве от того, что обнаружил её на полу, укрытую только пледом, который я положил ей на кровать, на случай если будет холодно.

— Я… вот, — начинает она, испытывая неловкость, а я начинаю понимать ситуацию.

— Хани, ты всё это время спала здесь?

Несколько минут она смотрит на меня, ничего не говоря, прежде чем кивнуть и опустить виноватый взгляд.

— Почему? — спрашиваю, положив палец ей на подбородок и возвращая её взгляд обратно на меня.

— Я не могу там спать, не знаю, как это объяснить, — говорит она дрожащим голосом, оглядывая кровать, как будто это её самый заклятый враг.

Сейчас я вспоминаю первый день, когда она сюда приехала. Когда я показал ей где она будет спать Хани испугалась и отступила. Тогда я подумал, что она боится меня, но теперь понимаю, что это не так – она боялась кровати, хотя пока я не понимаю мотива.

Вижу, как она в нервном жесте потирает израненные запястья. Я дотрагиваюсь поверх её руки.

— Хани, ты не можешь спать на полу, здесь холодно. Ничего не случится, успокойся, ложись на кровать, — говорю я, пытаясь уговорить её лечь на кровать.

Она качает головой.

— Нет, пожалуйста, не заставляй меня туда ложиться, — умоляет со слезами на глазах.

Обоими руками обнимаю её лицо.

— Хани… Хани, посмотри на меня. — Я вглядываюсь в её прекрасные глаза цвета карамели, теперь затуманенные страданием и страхом. Я хотел бы иметь возможность уничтожить всё это и вернуть в них свет. Эти глаза затронули мою душу с первого момента.

— Здесь ты в безопасности. С тобой не случится ничего плохого, я не позволю, я больше не позволю ничему и никому причинить тебе боль, ты понимаешь?

Кивает.

— Давай, забирайся.

Она продолжает колебаться, но затем убеждает себя подняться на кровать. Я укрываю её одеялами и поднимаю с пола плед.

— Постарайся немного поспать, хорошо?

Я собираюсь уйти, но внезапно, останавливая, на моей футболке сжимается дрожащая рука Хани. Озадаченный я поворачиваюсь к ней.

— Пожалуйста… можешь остаться со мной? — умоляет меня.

Застываю на несколько минут сбитый с толку. В сомнении я размышляю правильное ли это решение – спать рядом с Хани, что это будет означать для нас обоих? Что это будет значить для меня, учитывая многолетний отказ от всевозможных отношений после неё? Но потом её умоляющий и испуганный взгляд мешает мне уйти, и я решаю, что на самом деле нет ничего плохого в том, чтобы спать рядом с ней этой ночью.

— Конечно.

Я поднимаю одеяла и ложусь в постель рядом с ней. Хани кладёт голову на мою грудь, а я прижимаю её к себе в спонтанном жесте, который оставляет меня задумчивым. Прямо сейчас мне кажется, что всё находится на своих местах. Как если бы я находился в нужном месте с Хани в моих объятиях, уверенный что она здесь, рядом со мной, в безопасности.

Сегодня вечером мне было страшно, очень страшно. Когда понял что её нет дома, я запаниковал, а когда услышал голос того мужчины и крики Хани – те немногочисленные минуты, которые отделяли меня от неё, были самыми долгими в моей жизни.

Я гнал так быстро как только мог, пробираясь по улицам как сумасшедший, потому что боялся не успеть, я боялся, что не смогу её спасти. И когда увидел на ней тех типов, то испытал такой гнев, что действительно мог бы их убить. Но в тот момент Хани была важнее, чем что-либо ещё, и единственное, что я хотел – это обнять её как сейчас.

С ужасом думаю о прошлом Хани, которое роится у неё голове, о её воспоминаниях и кошмарах, которые всё это время не давали ей спать на кровати, и чего я до сих пор не заметил. Кто знает, как давно у неё эти кошмары. Кто знает, как давно она не высыпается, возможно, с тех пор, как пришла в сознание.

Прижимаю ещё сильнее к себе, я хочу, чтобы она была как можно ближе.

— Я здесь с тобой и никуда не уйду, — шепчу, пока нежно глажу её волосы. Она расслабляется и медленно проваливается в сон.

Продолжаю испытывать странное чувство, то же самое, что ощутил в наш первый день на кухне, и оно становится всё интенсивнее. Как будто моё сердце бьётся сильнее, как будто лёд, который обволакивал его так долго, наконец, растаял. Возможно ощущения, которые я испытываю и не могу распознать – это моё сердце, которое вновь бьётся.

До сих пор не могу объяснить смесь эмоций, которые ощущаю когда нахожусь рядом с Хани, я сбит с толку и в замешательстве, возможно, потому, что все эти эмоции поразили меня сразу. Но в одном я уверен – хочу оставаться рядом и защищать её любой ценой.

 

 

Глава 15

Хани

 

Медленно открываю глаза, мой разум постепенно просыпается. Чувствую себя странно – отдохнувшей. Так хорошо не спала... я не помню, сколько времени, вероятно, с тех пор, как всё это началось. Думаю Натан тому заслуга. Вытягиваю руку и обнаруживаю, что его больше нет рядом. Вероятно, он встал, чтобы отправиться на пробежку.

Натан оставался вместе со мной всю ночь, крепко к себе прижимая. Он успокаивал своим голосом, призывал быть спокойной. В его объятиях я чувствовала себя абсолютно защищённой, так что вскоре полностью расслабилась и провалилась в сон, наконец-то лишённый кошмаров.

Сажусь на кровати и смотрю на время – уже девять утра. Определенно позднее, чем обычно.

Я встаю и направляюсь на кухню, уверенная встретить там Натана, учитывая время. Но вместо этого дом совершенно пустой и тихий. Странно, что он ещё не вернулся…

Вхожу в кухню, чтобы выпить стакан воды и на столешнице замечаю записку. Написал Натан: «я в гараже».

В гараже? Я размышляю о том, что даже не подозревала о наличии гаража, кто знает, чем он там занят. Положила стакан в раковину и решила спуститься. Пока спускаюсь по лестнице, я вспоминаю, что из-за всего случившегося, не представилась возможность поговорить и объясниться. Вчера Натан на меня злился, но, несмотря на всё, он беспокоился обо мне и заботился. И сейчас я не знаю, как себя вести... Качаю головой и решаю покончить со всем этими «если» и «но». Единственное, что нужно сделать, это поговорить с ним.

Медленно открываю дверь гаража, и вижу, что он больше похож на тренажерный зал, чем на гараж. Натан стоит ко мне спиной, и сосредоточен на нанесении ударов кулаками по боксёрскому мешку, подвешенному к потолку. Зачарованная, на несколько секунд остаюсь и наблюдаю за ним. Он наносит удар за ударом, капли пота стекают по его коже, в то время как мышцы сокращаются при каждом ударе, и... Не осознавая этого, слишком сосредоточенная разглядыванием Натана, я просовываюсь всё больше. Но дверь скрипит и выдаёт моё присутствие.

— Эй, — говорит он, поворачиваясь ко мне и переводя дыхание. — Ты хорошо спала?

В этот момент открываю дверь полностью, и подхожу к нему.

— Да, отлично. Прости, что поздно проснулась.

— Не за что, по правде говоря, я тоже проспал, поэтому вместо пробежки спустился сюда. Ты спала так спокойно, что не хотел тебя будить, но подумал предупредить, где буду, поэтому оставил на кухне записку.

— Это твоя заслуга, если я смогла хорошо выспаться, — признаюсь, немного смущенная. — Спасибо, что остался со мной.

— Ты не должна меня благодарить... но должна была сказать о проблемах со сном и что ты боишься оставаться одна в спальне, — говорит он, но при этом не выглядит сердитым, лишь обеспокоенным.

— Я знаю, прости. Просто не хотела создавать тебе больше забот... нет ничего серьезного.

— Напротив, есть.

Я решаю отложить тему и переключиться на действительно важные вещи.

— Натан, раньше не представилась возможность поговорить об этом, но я хотела тебе сказать, что мне жаль о произошедшем вчера утром. Я не должна была смотреть твои вещи, прости меня.

— Ничего страшного... я тоже должен извиниться. Переусердствовал и не должен был срываться на тебя.

Я улыбаюсь, давая Натану понять – всё в порядке. Вчера переживала весь день, но, в итоге, между нами всё прошло хорошо. Затем, внезапно, он стал серьёзным.

— Хани, почему вчера ты мне не позвонила? Мы договаривались – если заканчиваешь поздно, то поступаешь так…

Виновато опускаю взгляд. Задумавшись о том, что произошло вчера, и чего я могла бы избежать, если бы просто не вела себя как дура. Меня передёргивает от воспоминаний об этом.

— Ты прав, я должна была позвонить... просто не знала как себя вести. Не была уверенна, если ты хочешь говорить со мной, я думала, ты злишься, и не хотела лишний раз беспокоить.

— Хани, ты никогда меня не беспокоишь. Я не должен был говорить то, что вчера сказал, и не хотел тебя выгонять... но в любом случае, независимо от того, что происходит, или как сильно злюсь, я всегда приду к тебе. Поэтому, пожалуйста, пообещай мне с этого момента, что бы ни случилось, ты мне позвонишь.

Киваю, продолжая повторять самой себе как глупо поступила, я должна бы понимать – как бы сильно он не злился, Натан всё равно мне поможет.

— И пообещай больше так меня не пугать, — заключает он с такой эмоциональностью, от которой может подпрыгнуть сердце. Глядя в его глаза, я как будто могу увидеть весь страх, испытанный им, и не понимаю почему, но всё это вызывает во мне странное ощущение тепла.

— Я тебе обещаю.

Он улыбается мне более спокойно.

— Пойдём позавтракаем? Я умираю от голода!

Киваю, направляясь вместе с ним к выходу, но прежде чем выйти за дверь, я останавливаюсь.

— Могу я попросить тебя кое о чём?

— Да, конечно.

— Ты не мог бы научить меня защищаться? Я имею в виду – не хочу стать Брюсом Ли, только вот…

— Конечно, с удовольствием, — говорит он, прерывая мои разглагольствования. — Завтра потренируемся вместе.

— Я не закончу как тот мешок, обещаешь? — шучу я, указывая на мешок, по которому он бил, когда я вошла, уверенная что он никогда не сделает такого.

Натан начинает смеяться.

— Нет, не волнуйся. Скорее, будет наоборот.

Я смеюсь вместе с ним, и мне кажется – мы оба достигли своего рода покоя, словно стали более расслабленными и испытываем меньше дискомфорта. Не знаю, как это объяснить – как будто каждый новый день с Натаном я чувствую себя немного лучше, как будто он медленно залечивает мои раны. Но сегодня всё по-другому, иногда трудно распознать то, к чему мы не привыкли, и, возможно, именно поэтому это чувство так странно, я не понимаю, от чего оно зависит, и не знаю, как его назвать. Единственное слово, которое приходит сейчас на ум это счастье. Да, как будто впервые за долгое время я чувствую себя счастливой.

 

                                                  * * *

 

Мы вместе завтракаем, беззаботно болтаем о пустяках, оставляя печальные вещи в стороне. Я показываю Натану подарок, который купила вчера для Айви. Увидев его, он засмеялся и сказал, что зная Айви, подарок ей понравится. Затем Натан отправляется в душ, а я заканчиваю приводить в порядок кухню.

Я не обращаю внимания, что Натан уже давно ушёл принимать душ. Уверенная что он до сих пор в ванной, иду в комнату заправить кровать и взять телефон, который оставила на тумбочке.

Однако, когда я захожу, то обнаруживаю, что Натан больше не в душе. Он сидит на полу, рядом с ним стоит ящик из комода, в который вчера я не должна была заглядывать, а с другой стороны пустая коробка. Ошеломлённая замираю на мгновение.

— Что ты делаешь?

 

Глава 16

Натан

 

Сегодня утром, когда я проснулся, продолжая прижимать к себе Хани, то почувствовал себя расслабленным и умиротворённым, чего давно уже не случалось. И я понял одно: больше не могу держаться за прошлое, как не могу позволить прошлому оградить меня от жизни в настоящем. Теперь моё настоящее – Хани. Я должен был защитить её, но вчера рисковал потерять из-за кого-то, кого теперь нет, и кто была бы очень расстроена, узнай она о моём поведении, как я отреагировал. Я должен двигаться вперёд, потому что в этом месяце, с тех пор как встретил Хани, я испытал эмоции, которые пока не могу хорошо понять. Возможно потому, что в течение длительного времени больше ничего не испытывал, но, наконец понял – я всё ещё могу быть счастлив, если просто себе позволю. Я должен это ей и себе.

Вот почему я оказываюсь в комнате и вытаскиваю все воспоминания о ней... каждое фото, каждое слово похожи на удар ножом в сердце, но я должен это сделать, должен всё убрать. Спрятать в эту коробку всю мою прошлую жизнь и боль. До сих пор мне не хватало мужества, чтобы совершить этот шаг, и, возможно, только Хани придала мне силы.

— Что ты делаешь?

Поднимаю взгляд на Хани. Она стоит рядом с дверью и смотрит на меня в замешательстве. Я был так сосредоточен, что даже не услышал, как она вошла.

— Извини, это не мое дело, — спешно добавляет она, сожалея о вопросе. — Я оставлю тебя в покое.

— Нет, подожди! — я останавливаю её, пока рука Хани всё ещё лежит на ручке. — Не уходи.

Застигнутая врасплох она на несколько секунд замирает у двери, затем подходит и садится рядом со мной на пол.

 

                                                    * * *

 

Я никогда никому не рассказывал о своём прошлом, мне не нравится об этом говорить, и до сих пор никогда не встречал никого, с кем бы я почувствовал необходимость поделиться. О прошлом знают только Мэйсон и Айви, потому что они пережили его со мной. Но теперь я испытываю желание поделиться всем с Хани, я чувствую, что это важно. Не уверен, что подберу правильные слова и не знаю с чего начать, поэтому, недолго раздумывая, я просто начинаю.

— Знаешь, я и Мэйсон выросли вместе, уже целую вечность он мой лучший друг, даже наши родители знали друг друга. Мы часто вместе ездили в отпуск и встречали праздники. Но когда мы были в старшей школе, моих родителей убили во время ограбления. — Краем глаза вижу, как шокированная новостью Хани прикрывает рукой рот, но не прерывает меня. За что я ей благодарен, потому что не уверен, если смог бы продолжить. — Они пошли на ужин, чтобы отпраздновать свою годовщину, и на них напали двое мужчин. Ограбление не закончилось хорошо… Мэйсон, и его семья оставались рядом со мной и приняли в свой дом. Моим единственным родственником был дядя, он жил в Европе, и с которым я не был знаком. Поэтому я остался с ними до тех пор, пока после школы мы не уехали в академию, где я решил начать эту карьеру, чтобы заставить заплатить людей, подобных тем, кто убил моих родителей, и чтобы другие семьи не страдали; даже если такое не всегда получается.

На втором году, на вечеринке, Мэйсон познакомился с Айви, и вскоре после этого я встретил... Хейли.

Мне требуются собрать все силы, чтобы произнести её имя. И когда произношу его вслух, моё сердце вновь обливается кровью.

— Она была жизнерадостна и полна жизни, очень похожа на Айви, на самом деле они сразу сблизились, и мы образовали дружную группу. Мы встречались и делали всегда всё вместе. Эту фотографию сделала именно Айви, когда мы были в Японии. Организовали поездку по случаю успешного завершения обучения, это было наше вознаграждение.

Рассказываю, показывая фото, которое она видела вчера, ту, на которой я обнимаю Хейли, и мы оба улыбаемся. Я мысленно перебираю все воспоминания, все проведённые вместе моменты, дни, месяцы, годы. До самого счастливого в моей жизни, который из-за странного поворота судьбы стал также самым ужасным.

 

 

                                                   * * *

 

Удар

Ещё один удар.

Я продолжаю слушать этот звук, как если бы был зачарован. Не думал, что можно испытать такую сильную эмоцию, настолько всепоглощающую, что ты задаёшься вопросом, может ли сердце вместить всё это.

— Это девочка! — говорит нам медсестра.

Хейли поворачивается ко мне со слезами на глазах, но улыбается и сияет как никогда.

— Натан, у нас будет девочка, это наша маленькая девочка.

— Да, наша дочь. — Я целую её, слишком переполненный эмоциями, чтобы сказать что-то ещё.

— Знаешь, может быть тебе не следует идти на работу в таком состоянии, почему не останешься дома? — спрашиваю я, пока она собирается.

— Потому что ещё рано и потом – я беременна, а не болею, — отвечает она, упрямая как всегда. — И мне было бы смертельно скучно сидеть здесь весь день одной, в конце концов, это всего лишь на четыре часа.

— Хорошо, я согласен, — покорно соглашаюсь я, и в то же время звонит домофон.

— Это Айви! Я не могу дождаться, чтобы сообщить ей новости. Наконец, она узнает, какого цвета нужно покупатьвещи. — Она смеётся, и я с ней. — Сегодня вечером мы все вместе поужинаем, чтобы отпраздновать!

— Конечно.

— Тогда увидимся сегодня вечером, — она наклоняется и целует меня. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Она выходит из дома с улыбкой и блестящими глазами, которые я запомнил навсегда.

Я не мог предвидеть, что счастье того момента станет уничтожено в одно мгновение, в тот же день. Я не мог знать, что это был последний раз, когда я видел эту улыбку.

Вспоминал миллион, миллиард раз тот момент, и я хотел бы обнять её сильнее, целовать дольше. Я хотел бы помешать ей выйти за дверь.

Мэйсон и я возвращаемся на работу после слежки в засаде, и к нам навстречу подходит наш коллега.

— О Боже, Натан, я только что услышал, — говорит он, выглядя потрясено, чем заставляет меня волноваться. — Помнишь того сумасшедшего, которого ты арестовал почти год назад?

— Конечно!

И кто такое забывает?

— Его освободили сегодня утром.

— Что?! — восклицаю я испытывая ярость, пока рядом со мной Мэйсон сыплет проклятия. — Какого дьявола это стало возможно?!

— Натан, этот мужчина может быть опасным, он неоднократно угрожал заставить тебя заплатить, — говорит обеспокоенный Мэйсон. — Лучше быть внимательнее в эти дни.

— Да, ты прав, — отвечаю я, и ощущаю, как внутри меня зарождается странное чувство беспокойства.

— Ну, давайте не будем этим портить наш день, будем беспокоиться об этом завтра, а теперь я бы сказал, что мы можем вернуться по домам. Увидимся сегодня вечером, чтобы отпраздновать.

Он прощается и похлопывает меня по спине, чтобы ещё раз поздравить.

                                                   * * *

 

 

Я пересекаю порог своего дома. Странно – стоит тишина.

— Хейли? Ты дома?

Нет ответа, возможно, она осталась с Айви размышляю я, когда мой телефон начинает звонить. Её фото появляется на экране, и я сразу чувствую себя спокойнее.

— Привет любимая, где ты?

— Она здесь со мной, — отвечает мужской голос, который заставляет похолодеть кровь и разрывает на части весь мой мир. — Ты помнишь, кто я? — спрашивает меня голос сумасшедшего.

— Чёртов ублюдок, где Хейли? Если ты причинил ей боль...

— Я тебя предупреждал что отомщу, и всё это время я не думал ни о чем другом. Было легко получить нужную информацию, поэтому, как только вышел, прежде чем кто-нибудь успеет засунуть мне палки в колёса, я пришёл к вашему дому и стал ждать, пока твоя любимая жёнушка останется одна...

Он заставил промёрзнуть до костей.

—Ты сукин сын! Скажи мне, где она! — кричу, а мой гнев и ужас объединяются в одной ужасной эмоции, которую я не могу назвать.

— Нет необходимости кричать, я собираюсь тебе сказать где, вопрос в том: успеешь ли ты вовремя? Доберёшься ли ты вовремя, чтобы увидеть её в последний раз живой? Судя по состоянию, не думаю, что у неё на самом деле осталось много времени, мне интересно – дышит ли ещё.

Его смех – единственное, что я слышу, прежде чем он вешает трубку. И он эхом отдается в моей голове.

Я сжимаю телефон так крепко, что не понимаю, как тот ещё не сломался. Ощущаю себя словно это больше не моё тело, я чувствую, что моё сердце перестало биться. Телефон издаёт звуковой сигнал, частично возвращая меня к реальности. С дрожащей от ярости, боли и разочарования рукой, я читаю адрес, который прислал мне этот психопат.

Как молния выскакиваю из дома, и одновременно звоню Мэйсону для подкрепления. Бегу как проклятый, и единственное, о чём думаю, это: «Пожалуйста, позволь ей остаться в живых! Она должна быть живой. Этого не может произойти».

Не могу даже описать, что я чувствовал в тот момент, не могу объяснить, но я ощущал каждую долю секунды, как они текут и ускользают, и всем сердцем надеялся, что жизнь Хейли не делает тоже самое.

Приехал, с визгом шин остановился напротив старого промышленного здания и побежал во внутрь. Сцена, которая открылась передо мной, будет преследовать меня до конца жизни.

Я подбегаю к ней. Хейли лежит на земле покрытая кровью и ранами. Беру её на руки.

— Хейли, — кричу в отчаянии. — Любовь моя, пожалуйста, ответь мне, открой глаза. — Проверяю сердцебиение, но его нет, поэтому пытаюсь её реанимировать. — Пожалуйста, ты не можешь меня оставить, понимаешь? Ты должна жить, — продолжаю повторять. — Пожалуйста, открой глаза!

Но её глаза больше не открываются, и сердце больше не бьётся.

Я слышу нечеловеческий крик, когда обнимаю Хейли и прижимаю к себе; только тогда я понимаю, что крики исходят от меня. Когда я полностью освобождаюсь от всех эмоций, настолько, что, кажется, будто я тоже мёртв, то слышу, как вдали раздаются приближающиеся сирены, но я не двигаюсь. И вот так, немного позже меня находит Мэйсон. Он обнаруживает меня полностью разрушенным, крепко прижимающим безжизненное тело Хейли.

— Я не успел! Не смог её спасти! — говорю, пока меня переполняет отчаяние этих воспоминаний. Упираюсь локтями в колени, а руками хватаюсь за волосы, и по щекам падают слёзы.

— Натан, мне жаль. Мне так жаль. — Хани тоже плачет. Она приближается ближе и обнимает меня.

В таком положении мы долго сидим на полу, но когда я выхожу из спальни, то чувствую себя совершенно по-другому. Легче, как будто, наконец, исчез тот гнетущий вес, который все эти годы охватывал моё сердце.

Рассказать обо всём Хани и выплеснуть наружу все чувства, которые я хотел похоронить внутри меня – подарило освобождение. Теперь я чувствую, что могу наконец-то двигаться вперёд и начать снова жить.

 

                                                   * * *

 

— Ты уверена, что в состоянии сегодня пойти на работу? — спрашиваю я, когда догоняю Хани в гостиной. Её глаза ещё красные от слез. После того, что случилось вчера, я бы хотел, чтобы она не выходила на работу.

— Да, не волнуйся, я в порядке, — отвечает она с улыбкой, когда раздаётся дверной звонок.

Не успеваю окончательно открыть дверь, как потерявшая формы фигура Айви проходит мимо меня, направляясь прямо к Хани.

— Божечки, Хани! Мэйсон рассказал мне, что с тобой вчера случилось! Ты в порядке? Ты цела? Боже, я так волновалась! — она произносит всё на одном дыхании. Тем временем Мэйсон тоже входит в гостиную и поворачивается ко мне. Я киваю в ответ на его молчаливый вопрос, чтобы сказать – всё в порядке.

— Айви, успокойся, не переживай, всё в порядке, — говорит Хани, улыбаясь и пытаясь её успокоить.

— У тебя красные глаза. Ты плакала? Ты больна? Натан, что не так? — спрашивает она, внезапно поворачиваясь ко мне.

— Айви, действительно, не волнуйся, сейчас всё хорошо, — отвечаю я, глядя на Хани, она смотрит в ответ, переплетая наши взгляды.

Наконец нам удаётся успокоить Айви. Она решает остаться дома с Хани, которая в конечном итоге не идёт на работу. Айви предупредила Райана о произошедшем инциденте, и он категорично запретил Хани выходить сегодня на работу, приказав ей взять несколько выходных, и, честно говоря, это заставляет меня чувствовать себя намного спокойнее.

Затем вместе с Мэйсоном я отправляюсь на работу, надеясь получить хорошие новости. Вчерашняя операция прошла успешно, даже если и с ужасными последствиями. Мы лишь надеемся, что теперь проделанная работа принесёт некоторые плоды.

 

                                                    * * *

 

— Что нового? — спрашиваю у Мэдисон, которая отрешённо работает на компьютере, когда я захожу в её офис.

— Если под новым ты подразумеваешь, какое-то заявление от одного из четырех арестованных вчера, абсолютно нет, пока никто не собирается говорить.

— Чёрт возьми, — ругаюсь про себя.

— Но... я собиралась закончить предложение. Я обнаружила кое-что интересное, — заключает она, сразу же привлекая моё и Мэйсона внимание.

— Что?

— Я заметила кое-что странное на одном из двух фургонов; из-за пуль в некоторых местах краска автомобиля откололась, открывая под ней другой слой. Поэтому предположила, что они его перекрасили. Заинтригованная этим я отсканировала на компьютер, чтобы увидеть что под ним и... та-дан!

Последнее слово она произносит с интонацией, полной энтузиазма и указывает на изображение на мониторе.

— Это логотип! — восклицаю я.

— Точно! Он принадлежит «WorldCorporation» – крупной компании по связи и коммерции. Одна из тех, у кого всё везде схвачено, — заключает довольная Мэдисон.

— Интересно. Почему один из этих фургонов оказался там? Я бы сказал, что это довольно подозрительно, — громко рассуждает Мэйсон.

— Я думаю, что мы действительно должны заглянуть в эту компанию. Отличная работа, Мэдисон.

— Спасибо, — отвечает она довольная. — Но это ещё не всё. Этим утром получила результаты анализов, проведенных у девушек. Они ещё находятся в шоке и не помнят большую часть из того, что произошло до момента, когда оказались в фургоне. В их телах было обнаружено тоже самое вещество, которое мы нашли в фургоне. Вероятно поэтому они в таком растерянном состоянии.

— Всё это означает, что денег, которые зарабатывают на наркотиках, уже недостаточно, и они нашли другой способ увеличить свою прибыль. Заманивают и накачивают молодых девушек, а затем продают их тем, кто больше заплатит, — говорю я, испытывая отвращение к этим отродьям человечества.

Рано или поздно мы сможем их прижать.

 

 

Глава 17

Хани

 

— Хани, ты на самом деле уверена, что в порядке? Заметно, что ты плакала... можешь мне рассказать, если что-то не так... — Айви спрашивает вновь, когда парни уходят.

Она действительно очень милая и сильно обо мне заботится. Я люблю её также и за это.

Мы обе устроились на диване.

— Правда, Айви, всё в порядке. Я плакала не из-за того, что случилось вчера... это потому... Натан рассказал мне о случившемся с его женой…

Вспоминая об этом снова, слезы появляются у меня на глазах, но я пытаюсь их удержать.

Я вижу, как большие зелёные глаза Айви расширяются от изумления, а её челюсть почти касается дивана.

— Не могу в это поверить... он действительно всё тебе рассказал? — недоверчиво спрашивает она. Я киваю.

Выражение на её лице меняется от недоверчивого до счастливого, когда я подтверждаю, а глаза Айви начинают блестеть. Теперь, кажется, ей тоже трудно сдерживать слёзы.

— Я очень рада, что Натан рассказал тебе обо всём и, наконец, избавился от этого бремени. Он никогда ни с кем не делился. Единственные кто знал – были я и Мэйсон, но только потому, что мы пережили вместе с ним. Даже для нас это было трудно, но постепенно мы смогли двигаться вперёд. Натан был полностью разрушен, его сердце разбилось, и он как будто так и не оправился. Его сердце осталось там, разорванное на тысячи кусочков. Он никогда не хотел говорить об этом и всегда боролся с болью, храня всё в себе. Мы с Мэйсоном очень волновались за него, стремились ему помочь справиться с произошедшим, но так и не смогли. Но у тебя получилось.

Она мне улыбается, хотя на самом деле я ничего не делала.

— Ты, правда, особенная и он очень тебе предан.

Моё сердце начинает биться быстрее, когда она произносит эти последние слова. Я тоже осознала, что Натан стал мне очень дорог, но спрашивала себя: испытывает ли он ко мне похожие чувства? Когда я с ним рядом реагирует всё моё тело. Сердце бьётся так сильно, что, кажется, хочет выпрыгнуть из груди. В другие моменты, кажется – оно внезапно останавливается. Когда я с ним, то испытываю так много эмоций, но кто знает, так ли это и для него.

— Хотела бы я как-нибудь ему помочь, — говорю я, возвращаясь к теме разговора и оставляя в стороне свои смятенные чувства. Не чувствую себя особенной, теперь, когда знаю что случилось, я ощущаю себя беспомощной, потому что не понимаю как могу помочь Натану.

— Он помог мне с первого момента нашей встречи, напротив, Натан помог ещё до того, как познакомился со мной, и я хотела бы сделать то же самое для него, но не знаю, что делать, чтобы он почувствовал себя лучше.

— Но ты для него уже это сделала, — тихо говорит она и улыбается.

— Я ничего не делала.

Я не могу понять, на что Айви намекает.

— Возможно, ты не заметила, но я знаю Натана очень хорошо, и могу заверить, что ты помогаешь ему больше, чем я и Мэйсон были в состоянии сделать за все эти годы. В последнее время я смогла вновь увидеть Натана из прошлого, такого, как думала, я больше никогда не увижу. В его глаза вернулся свет. Я верю, что вы оба помогаете друг другу – одному нужен другой, чтобы справиться со своей болью и двигаться дальше. Знаешь, думаю, что некоторым людям суждено встретиться.

Я размышляю над её словами. Мне действительно удалось всё это сделать не осознавая? Возможно, Айви права, может, Натан и я спасли друг друга. Один победил демонов другого, и мы медленно выходим из тьмы, возвращаясь к свету, держась за руки и не давая другому упасть во время этого напряженного подъёма. Интересно, буду ли я достаточно сильной, чтобы навсегда изгнать боль из его сердца, но я постараюсь, потому что понимаю: больше всего на свете я хочу, чтобы Натан был счастлив.

 

                                                   * * *

 

— Окей, держи свои руки вот так и будь наготове, — говорит мне Натан, ставя меня в правильную позицию.

Как и договаривались, сегодня утром мы вместе спустились в гараж и после некоторой разминки и растяжки он показывает мне основы самозащиты. К счастью краснота, которая появилась от усталости во время разминки, скрывает ту, что вызвана его близостью. Наши тела сталкиваются и соприкасаются, и иногда кажется, что мне не хватает воздуха.

Я наблюдаю за подтянутым телом Натана, демонстрируемым под майкой, любуюсь мускулистыми руками, которые меня обнимали и сегодня ночью, не давая демонам вторгаться в мои сны.

— Теперь давай попробуем этот захват. Когда я попытаюсь тебя ударить, ты должна вот так схватить меня за руку и опрокинуть, — объясняет он, пока я смотрю на него с удивлением. — Ударь меня, и я покажу тебе как это сделать.

Я делаю, как он говорит. Натан идеально выполняет приём и опрокидывает меня, как будто я вешу несколько грамм. Думая, что врежусь в пол, я закрываю глаза в ожидании удара. Но вместо того чтобы упасть как мешок с картошкой, Натан поддерживает меня, и каким-то образом я оказываюсь в его объятьях. Когда вновь открываю глаза, вижу, как Натан весело на меня смотрит. — Ты действительно подумала, что я позволю тебе упасть? — смеётся он.

— Ну, я думала что в этом заключалась цель захвата, — отвечаю смущенная и счастливая от того что осталась невредима.

Прошедшей ночью я также прислонялась к груди Натана, и всё же была расслаблена. Но сейчас, я не понимаю почему, контакт между нами имеет совершенно другой эффект. Ещё раз облегчённо вздыхаю, что истинная природа моего румянца остается скрытой.

Натан удивленно качает головой и опускает меня на пол.

— Цель состояла в том, чтобы показать тебе, как это сделать, а не убить. Давай, теперь попробуй ты, — подбадривает меня он.

Я возвращаюсь к своему растерянному состоянию.

— Э-э... Я понятия не имею, что ты обо мне думаешь, но я сомневаюсь, что смогу тебя поднять и опрокинуть.

— Это не вопрос силы, а техники. Вдобавок ты должна использовать силу своего противника в своих интересах, и сила удара должна служить для тебя как импульс.

— Окей, давай попробуем, — соглашаюсь я, до сих пор не совсем убеждённая.

Я делаю, как он говорил: хватаю его за руку и пытаюсь повторить то, что он мне показал. Но вместо того чтобы перевернуть его с ног на голову, я опрокидываюсь сама и тащу за собой Натана. Он реагирует быстро – у этого мужчины рефлексов больше, чем у кошки – заводит руку мне под голову, чтобы я не разбила её при падении, а другой упирается о пол рядом со мной, чтобы поддержать свой вес, и не раздавить меня.

— Ты ударилась?

— Нет… — произношу это слово как выдох. Вижу, как у Натана быстро поднимается и опускается грудь, с той же скоростью, что и моя. Мы неподвижно замираем, смотрим друг другу в глаза, не в состоянии двигаться, не в силах разрушить контакт между нами и в окружении одного единственного звука – наших задыхающихся, по той или иной причине дыханий.

В конце концов, Натан прерывает этот контакт. Я замечаю, как он сжимает челюсти и отворачивается, как будто прилагает огромные усилия. Он встаёт и протягивает мне руку, но прежде чем встать, ошеломлённая, я продолжаю лежать ещё секунды две из-за неразберихи и интенсивности эмоций.

— Надеюсь, что это не совсем так, — отшучиваюсь я, заставляя исчезнуть смущение, по крайней мере, для меня.

— Вот увидишь, в следующий раз получится лучше, требуется немного практики, но я бы сказал, вероятно, что на сегодня достаточно, или ты больше не сможешь двигаться, — смеётся он.

— Ты намекаешь, что я не в форме? — говорю я, притворяясь обиженной. И да, я определенно не в форме, думаю, меня хватит сердечный приступ. Хотя, возможно, необходимо выяснить причину.

— Нет, я просто говорю, что ты к этому не привыкла.

— Но это то же самое! — отвечаю я.

— Окей, окей я сдаюсь. Скажем, я голоден и хочу позавтракать, — говорит он, поднимая руки в жесте «сдаюсь» и, смеясь себе под нос.

— Хорошо, скажем так – тебе повезло, я тоже голодна.

— Ух ты, должен бояться за свою жизнь, — шутит он.

Возвращаемся наверх, смеясь и шутя. Я стараюсь сдерживать свои эмоции. Эмоции, которые, кажется, выходят за рамки моего контроля и увеличиваются с каждой секундой. Я иду в комнату, а Натан позади меня направляется в ванную, чтобы принять душ.

— Хани…

Он останавливается, когда мы в прихожей. Я поворачиваюсь и почти в него врезаюсь, не думала, что он стоял так близко. И вот, все те ощущения, которые пыталась контролировать, возникли как цунами и охватили всё тело. Видимо теперь мой румянец труднее скрыть. — Серьёзно, ты молодец.

— Ну, если кто-то на меня нападёт, сомневаюсь что смогу с ним что-то сделать, — отвечаю я немного удрученно.

— Эй… — Он вновь притягивает мой взгляд к своему. — Это то, о чём ты беспокоишься? Тебе не нужно ни с кем сражаться, я здесь, чтобы тебя защитить.

— Я знаю... но ты не можешь быть всегда рядом, и я хотела бы знать, как справиться самой. Хотела бы чувствовать себя в большей безопасности, — признаюсь я, не хочу жить и бояться ходить в одиночестве.

— И это хорошо и правильно. Но я уже тебе говорил – я не позволю никому причинить тебе боль.

Интенсивность его слов и взгляда настолько сильны, что мне кажется я тону внутри них. И вдруг я больше ничего не понимаю, эмоции одерживают верх, и моё тело движется инстинктивно. Не осознавая этого, я подхожу к Натану и прикасаюсь губами к его губам.

Я чувствую, как Натан напрягается, захваченный врасплох моим жестом, но потом он тоже отдаётся моменту и целует меня в ответ. Поцелуй сначала медленный, затем становится всё более и более интенсивным, как если бы мы не могли без него обойтись, как будто наша жизнь зависит от этого поцелуя. Словно нами движет некая сила, которую мы не можем контролировать.

Я чувствую вкус его губ и его руки, которые меня прижимают, словно он хочет, чтобы я стала ещё ближе. Меня настолько затуманили все эти ощущениями, что я даже не осознаю, как мы приблизились к кровати. Не прерывая поцелуя, я ложусь и обнаруживаю Натана на мне, его губы скользят по моей шее. Вдохнув, я понимаю, что перестала дышать. У меня перехватило дыхание, и охваченная возбуждением я закрываю глаза. И в этот момент всё разваливается.

Внезапно меня целуют уже не губы Натана, и не его руки ласкают моё тело, а руки мужчины, лицо которого я до сих пор не вижу, который жестоко меня схватил, причиняя боль.

«Ты можешь кричать и извиваться столько, сколько захочешь. Здесь тебя всё равно никто не услышит. Ты моя и будешь делать то, что я хочу».

Я слышу в голове слова этого мужчины, в то время как он срывает с меня одежду и яростно на меня набрасывается.

И в одно мгновение возбуждение и все прекрасные ощущения, которые я только что испытывала, превращаются в панику.

 

Глава 18

Натан

 

Я выхожу из окутывающего меня тумана, когда чувствую, как подо мной застывает Хани. Поднимаю на неё взгляд и вижу, что её глаза плотно сжаты, а по щеке скользит слеза. Понимаю – она страшно напугана.

Испытывая ужасную вину, я немедленно отстраняюсь. Какого дьявола мне пришло в голову? Замираю неподвижно, сжимая кулаки, когда внезапно она открывает глаза, и мы несколько секунд смотрим друг на друга. Затем, не в силах выдержать её взгляд, я выхожу из комнаты.

— Натан подожди... — окликает хриплым голосом Хани, и я чувствую себя ещё хуже, чем мудак. Пересекаю гостиную и захожу на кухню.

Когда Хани неожиданно приблизилась и поцеловала меня, я перестал что-либо понимать, как будто мой мозг внезапно отключился, и я увлёкся. Возможно, потому что в глубине души я сам хотел это сделать – больше всего на свете хотел её поцеловать, и изо всех сил пытался контролировать себя. Но Хани разрушила всё моё самообладание, и я растворился в ощущениях. Больше не мог ясно думать. Больше не смог думать обо всех причинах, почему я не должен был этого делать. Существовали только я и она и этот, полностью захвативший меня поцелуй, пробудивший во мне эмоции, спящие уже долгое время.

Но всё это не оправдывает меня. Вытянутыми напряжёнными руками опираюсь о столешницу, расстроенный и злой на самого себя.

— Какой идиот! — Я бью по столешнице кулаком.

Напугать Хани это последнее чего я хотел. Последнее чего я хотел – это чтобы она меня боялась. После всего, через что она прошла, я...

— Натан... извини, я не хотела… — говорит она у кухонной двери, прерывая мои мысли.

— Не извиняйся, пожалуйста, тебе не нужно… чёрт побери! — ругаю себя, продолжая думать о том, что произошло. Я разворачиваюсь и прислоняюсь к столешнице. — Я повёл себя как мудак! Напугал тебя. Практически накинулся на тебя! Я не должен был, пожалуйста, прости меня.

— Нет, не говори так, ты не сделал ничего плохого. — Хани приближается и встаёт напротив меня, очень близко. И мой первый инстинкт – обнять её. Но я остаюсь стоять неподвижно, окаменевший и крепко сжимая челюсти.

Она прикасается рукой к моему лицу, как будто хочет заставить меня расслабиться.

— Ты меня не напугал, — продолжает она сладким тоном, её голос похож на мёд, сладкий нектар, ласкающий мою душу.

— Мне понравилось то, что мы делали... Я хотела тебя поцеловать, и скорее это я прыгнула на тебя, — говорит она немного смущенно, и улыбаясь. — Просто вдруг у меня в голове появились образы, воспоминания и… они вызывают у меня страх. Мне жаль, что я всё испортила и заставила тебя чувствовать себя виноватым, но ты действительно не должен, ты не сделал ничего плохого, — повторяет она мне, словно пытается убедиться, что я понимаю. Потом она слегка приподнимается на носки и медленно, очень медленно снова прикасается губами к моим губам.

На этот раз я почти неподвижен, а наши рты едва соприкасаются. Я дотрагиваюсь рукой до её лица, наслаждаясь этим медленным и сладким поцелуем, но наполненным эмоциями не меньше чем предыдущий.

— Ты ничего не испортила, — говорю я, когда наши рты разъединяются. Хани прислоняется к моей груди, и я прижимаю её, прислоняясь губами к её волосам. Вдыхаю, позволяя себя окутать её аромату. Мы остаёмся так стоять ещё несколько минут, пока Хани не отстраняется, как будто она что-то вспомнила.

— Натан...

— Что? — спрашиваю я, не отпуская.

— Во вспышках воспоминаний, которые я вижу, присутствует мужчина… — Чувствую, как она дрожит. Я боюсь её спросить, что она видит, и во мне снова закипает ярость. Инстинктивно сильнее обнимаю Хани, как будто хочу успокоить. — Не вижу его лица, но на этот раз я кое-что увидела, не знаю – может ли это быть полезным, но на его руке есть татуировка.

 

                                                   * * *

— Дракон, обернутый вокруг предплечья?

— Да, вот что припомнила Хани, — объясняю я Мэдисон.

— Ну, это важная подсказка, но не уверена, может ли она нам помочь прямо сейчас, такая татуировка есть у многих… — рассуждает Мэдисон о новостях, которые я ей рассказал.

— Знаю, но на данный момент это единственное, что она вспомнила, и я не хочу на неё давить. Это уже даётся ей слишком тяжело, на самом деле, я бы предпочёл, чтобы она ничего не помнила, — говорю я искренне.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, и ты прав.

— В любом случае, Мэйсон и я направляемся в «WorldCorporation», чтобы поговорить с Брайтоном.

 

                                                   * * *

 

 — Сегодня вечером встречаюсь с Хани, — ни того ни с сего говорю я Мэйсону, когда мы садимся в машину.

Сначала он непонимающе на меня смотрит, а затем начинает понимать, что я имею в виду.

— Ах, встречаешься с Хани, — повторяет он, подчеркивая это слово и наблюдая за мной с видом того, кто много знает. В определенном смысле это так и есть, он видел нас с самого начала.

— Что ж, я рад за тебя, друг, — поздравляет он меня, а я вспоминаю, что мы с Хани сказали друг другу перед тем, как выйти...

— Готова? — спрашиваю я, возвращаясь в гостиную после того как принял душ и оделся на работу.

— Абсолютно, — отвечает, показывая мне подарок для Айви, сегодня состоится беби вечеринка.

— Я хотел у тебя кое-что спросить, прежде чем ты уйдешь…— я спрашиваю её немного нерешительно.

— Давай, — с любопытством говорит она.

— Хотела бы ты встретиться со мной сегодня вечером?

Я нервничаю как подросток, возможно потому, что не имел этой стороны отношений со времени, когда был немного старше, чем подросток, и ощущаю себя подрастерявшим навык.

Я знаю, мы выходили вместе и в другие дни, но теперь это имеет совершенно другое значение. Я думал об этом всё время, размышлял обо всём, что зародилось ипроизошло между нами. Я решил, что хочу дать происходящему шанс – без спешки. Я хочу делать всё спокойно, и посмотрим, куда это нас приведёт, но я надеюсь, что где бы то ни было, будет с Хани.

Она внимательно смотрит на меня в течение нескольких секунд, возможно, не ожидая этого вопроса, возможно, потому что совместная прогулка для неё тоже приобрела другое значение, но, в конце концов, Хани мне улыбается.

— Да, я бы очень хотела.

 

                                                   * * *

Мы подъезжаем к огромному зданию «WorldCorporation», входим и направляемся к стойке секретаря.

— Здравствуйте, мы бы хотели поговорить с мистером Брайтоном, — обращаюсь я к женщине в красном костюме, сидящей напротив меня.

— Вам назначена встреча?

— Нет, мы из ФБР, и нам нужно задать ему несколько вопросов, — объясняю я, показывая свой значок.

— Извините, но сейчас мистер Брайтон не сможет вас принять.

— Ну, ему придётся найти время, — говорю я, игнорируя секретаря и направляясь к двери, над которой написано имя мистера Брайтона.

— Подождите, вы не можете войти… — Она следует за нами, но мы неустрашимо продолжаем. — По крайней мере, позвольте предупредить о вашем визите! — восклицает она.

— Не волнуйтесь, мы представимся сами!

Я стучу и, не дожидаясь ответа, открываю дверь.

— Здравствуйте, мы из ФБР, нам нужно задать вам несколько вопросов, — обращаюсь я к мужчине за столом.

— Извините, мистер Брайтон, я пыталась их остановить, но… — оправдывается секретарь.

— Не волнуйся, Наоми, джентльменам всегда рады, — вежливо говорит мужчина, но выражение его лица не соответствует словам.

Когда Наоми выходит, он кивает головой, приглашая нас присесть перед ним.

— Пожалуйста, чем я могу вам помочь?

Несколько минут разглядываю его: мужчине около сорока, с жёсткими чертами лица, одет в серый костюм, который, кажется, сшит на заказ. Его волосы слишком светлые, чтобы быть естественными. Он выглядит вежливым, но за этой маской мне удаётся увидеть в его глазах холод.

— Один из ваших фургонов был вовлечен в незаконный оборот, и мы хотели бы получить некоторые объяснения по этому поводу.

— Именно вчера вечером мне сообщили, что один из наших фургонов был украден, а сегодня утром ответственный сотрудник подал заявление, — объясняет он, показывая документы. Я их быстро читаю, номерной знак совпадает, но я и не сомневался в этом. — К сожалению, у нас много фургонов, и не все они используются ежедневно, поэтому сотрудник не сразу заметил кражу. Я сожалею о том, что случилось, но компания не имеет никакого отношения к какому-либо преступлению, — серьезно говорит он, глядя мне прямо в глаза.

— Вы просмотрели отснятый материал с камер наблюдения стоянки? У такой компании как ваша, наверняка имеется современная система наблюдения, — спрашиваю я и внимательно изучаю предпринимателя и его реакции, которые не заставляют себя ждать.

Мистер Брайтон при последнем вопросе сжимает челюсти, но продолжает стараться не проявлять свой дискомфорт.

— Я немедленно позвоню сотруднику, который занимается этим вопросом и уточню. Я так занят, что не могу беспокоиться о мелочах, — отвечает он, пока быстро набирает номер на телефоне и подносит трубку к уху.

Мы ждём, пока он разговаривает со своим сотрудником, а затем, как только разговор окончен, мужчина обращается к нам.

— К сожалению, телекамеры были отключены ворами. Они должно быть профессионалы.

На его лице появляется довольная улыбка, которая совсем не подходит к ситуации. Ему не следует радоваться тому, что нет видео, где запечатлены воры, которые якобы его ограбили.

Эта история выглядит для меня всё менее убедительно.

— В дополнение к тому, что грабили профессионалы, воры знали о точном положении камер, чтобы иметь возможность деактивировать их до кражи, и они также знали о сменах охранников, — рассуждаю я, высказывая вслух свои мысли предпринимателю, который вновь начинает зло сжимать челюсти.

— Отличное наблюдение. Это может указывать на то, что, возможно, воры находятся прямо в компании или у них имеется свой человек внутри, — продолжает Мэйсон, заставляя Брайтона нервничать ещё больше.

— Спасибо за ваши выводы, я немедленно проведу расследование внутри компании, чтобы выяснить, действительно ли, как вы говорите, имеется крыса. — Он встает. — Теперь джентльмены, если у вас нет других вопросов, у меня много неотложных дел.

— Ну, на данный момент у нас нет больше вопросов, спасибо за ваше время.

Мы тоже встаем.

— Не за что. Я в вашем распоряжении, — он улыбается с ложной вежливостью.

Мы прощаемся и возвращаемся к машине.

— Ну, к сожалению, мы не очень много узнали, — говорит Мэйсон.

— Я в этом был уверен, он слишком умён. Мне очень хотелось увидеть, что он за тип.

— И...?

— Этот мужчина мне совершенно не понравился. Он что-то скрывает.

 

Глава 19

Хани

 

— Ты сегодня выглядишь как-то по-другому, — заявляет Айви, пока я помогаю ей разложить последние закуски. — Твои глаза странно блестят.

Я пришла около десяти минут тому назад, и именно десять минут Айви продолжает меня рассматривать.

— Странно в смысле пугающе? — шучу я.

— Нет, определенно нет, — она улыбается, качая головой.

— Странно в смысле... сияющие! Случилось что-то, о чём я должна знать? — озорно спрашивает она и пытливо смотрит.

— Э-э... на самом деле… — Я начинаю краснеть.

— Тогда это правда! Я знала, я знала! Моя интуиция никогда не ошибается! Что же ты ждёшь, начинай всё мне рассказывать?!

Она тащит меня на диван в ожидании подробностей.

Я искала способ рассказать ей о произошедшем, но не знала, с чего начать. Не подозревала, что у меня на лбу всё написано большими буквами.

Начинаю ей рассказывать по порядку всю историю. Она смотрит на меня как герой из мультфильмов, у которых глаза в форме сердечек, пока я краснею как помидор, добираясь в истории до некоторых моментов.

— … А потом он попросил меня встретиться с ним сегодня вечером, — наконец говорю я.

— У вас свидание? — спрашивает она восторженно. Я киваю. Айви дотрагивается рукой до моего плеча. — Я очень рада за тебя и Натана, вы оба заслуживаете этого.

Я вижу, как на её лице сменяются эмоции, счастье перемешивается с тоской, а глаза мерцают, как будто она пытается сдержать слёзы. Я собираюсь спросить – всё ли в порядке, но прежде чем успеваю открыть рот, к ней, как и раньше, возвращается счастливое настроение.

— Как только закончится праздник, я провожу тебя обратно домой, и у тебя будет время подготовиться к свиданию: видишь, в итоге, пригодится то красивое платье, которое ты купила! — говорит, подмигивая мне.

Кто-то звонит в дверь и наш разговор прерывается. Айви идёт открыть и когда возвращается в гостиную, вместе с ней входит Элисон.

— Привет, Хани! Как дела? — Она подходит ко мне и обнимает. — Райан рассказал мне, что случилось. Мне так жаль.

— Не волнуйся, сейчас всё хорошо, — уверяю её.

Через несколько минут приходят другие девушки. Нас не так много, дюжина – включая меня и Айви. Она и её подруги говорят о старых временах и новостях, пока мы угощаемся закусками. Я в основном слушаю и смеюсь над их шутками и рассказами о разных нелепостях на пьяных гулянках во время университетских вечеринок. Несмотря на то, что не говорю много, кроме неопределённых ответов на несколько вопросов, я не чувствую себя неловко. Атмосфера очень спокойная и расслабленная, и Айви пытается вовлечь меня в разговоры, заставляя почувствовать себя частью группы. На мгновение задаюсь вопросом: были ли у меня тоже подруги и подобные моменты для рассказов? Но потом я решила не думать об этом и наслаждаться вечеринкой. Прошёл месяц, и никто меня не искал, может быть, у меня нет настоящих друзей кроме Айви.

— Ну, я бы сказала, что мы можем открыть подарки прямо сейчас! — предлагает Элисон.

Айви начинает распаковывать пакеты и когда доходит до моего, немного волнуюсь. Надеюсь, что ей понравится, но когда она открывает, я вижу, как загораются у Айви глаза.

— Спасибо, Хани! Как красиво! — Я замечаю увиденные ранее эмоции, и начинаю волноваться, думая, что что-то не так.

— Спасибо вам всем девочки! Я собираюсь принести с кухни торт.

— Я тебе помогу! — иду следом за ней, — Айви, всё в порядке? — задаю ей единственный вопрос.

— Да, да, всё в порядке, — отвечает она, но когда поворачивается, на её лице появляются слёзы, и беспокойство сразу отражается на моём. — Действительно, Хани, не волнуйся, это вина бушующих дурацких гормонов, которые взлетают вверх и вниз, теперь рыдаю из-за всего. — Она закатывает глаза и улыбается. — Вот только – я очень рада, что ты среди моих друзей, давно не видела такой подруги, как ты.

Я счастлива, услышать её слова, потому что и для меня важна наша дружба, но также я смущена.

— Но у тебя в гостиной так много подруг, — подчеркиваю я.

— Да, но я редко их слышу, они старые друзья, с которыми мы встречаемся время от времени и вспоминаем какие-то глупости. Каждая из нас пошла своей дорогой. Не такие подруги, какой была... Хейли. Пожалуйста, не пойми меня неправильно, я не хочу заменять или сравнивать тебя с ней, я просто говорю, что счастлива снова найти такую дружбу, почти как быть сёстрами.

Она мило мне улыбается, и я отвечаю ей улыбкой.

— Не волнуйся, — говорю я, слегка качая головой. — Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Я абсолютно не чувствую себя оскорбленной её словами, наоборот – очень рада, что между нами существует такая связь.

— Когда она ушла, у нас всех всегда ощущалась какая-то пустота, и тебе удалось, наконец, её заполнить. Я рада, что ты вошла в наши жизни. — Она вздыхает, пытаясь разрядить атмосферу. — И после всего этого разговора я хотела бы задать вопрос.

— Спрашивай.

— Натан будет крёстным отцом ребёнка, но я ещё никого не выбрала как крёстную мать. Ты не хотела бы стать крёстной матерью ребёнка?

На мгновение я теряю дар речи.

— Ты действительно хочешь, чтобы стала я?

Она кивает.

— Да.

— Я была бы очень рада. — У меня тоже от эмоций на глазах появляются слёзы.

После паузы, чтобы успокоиться и глядя друг на друга посмеяться над нашей сентиментальностью, мы вернулись в гостиную с великолепным синим тортом, украшенным соской, бутылочкой и маленькой уточкой из сахарной глазури.

Вечеринка продолжается ещё пару часов, и потом мы прощаемся с девушками, а Айви и я остаёмся одни в доме, где всё вверх дном.

— Я помогу тебе убраться, — говорю я, но прежде чем могу сделать хоть один шаг, она меня перехватывает.

— Нет, нет, остановись, куда собралась?

Я смеюсь.

— Чтобы убрать тут, — я отмечаю очевидное, указывая на гостиную.

— Тут нет никакого беспорядка.

Я внимательно оглядываю комнату, как будто говоря «Ах нет? » — Да, хорошо, имеется небольшой хаос, позднее мне поможет Мэйсон, — она смотрит на меня со странным блеском в глазах. — У тебя сегодня вечером назначено свидание, так что теперь сваливаем к тебе домой, чтобы подготовиться.

Мой дом, повторяю эти слова в своей голове, возможно, потому что действительно не задумывалась об этом до сих пор.

Да, я чувствую себя как дома – понимаю с удивлением и счастьем.

Когда мы приехали, Айви ждёт меня в гостиной, а я иду быстро принять душ и, как только заканчиваю, надеваю кружевное платье кремового цвета, которое купила в день шопинга. После этого Айви делает из меня свою личную модель. Распрямляет мои волосы и умело укладывает их в мягкие волны, а затем переключается на макияж. Вокруг глаз немного растушёвывает чёрный карандаш, чтобы подчеркнуть глаза, тушь, немного румян и помада. Ничего вызывающего, как я и просила Айви.

— Ты идеальна! — восклицает она.

— Как ты думаешь, Натану понравится? — нерешительно спрашиваю я.

— Конечно, да! — Смотрит на часы. — Ну, Натан скоро вернётся, поэтому я убегаю, не хочу быть третьим колесом. Но помни, завтра я хочу узнать подробности! — говорит она, подмигивая мне.

— Хорошо, буду держать тебя в курсе. Спасибо за всё.

Как только Айви уходит, я возвращаюсь в свою комнату, чтобы надеть туфли, подходящие по цвету к платью, и маленькие серьги с бриллиантами, которые освещают моё лицо. Пока я жду в одиночестве сидя на кровати, меня охватывает лёгкая паника, это моё первое свидание... или, по крайней мере, другие я не помню и точно не знаю, как себя вести. Через несколько минут слышу, как открывается входная дверь и моя паника увеличивается.

— Хани? Ты дома? — спрашивает Натан.

— Да, я иду!

Встаю, нервно разглаживаю платье и в последний раз смотрю на себя в зеркало, после чего выхожу и приближаюсь к Натану, пока он снимает куртку.

— Извини, если я опоздал, быстро приму душ и… — он внезапно останавливается, как только поднимает голову и видит меня.

Я мгновенно краснею, вероятно, в румянах не было необходимости.

— Э-э… я могу идти? — смущенно спрашиваю я, глядя на свои ноги.

Он подходит ближе, возвращая на себя мой взгляд.

— Ты прекрасна.

Мы теряемся в глазах друг друга, словно загипнотизированные. Натан проводит рукой по моему лицу, поглаживая большим пальцем щёку. В конце концов, возвращаемся в реальность.

— Я не долго, — он быстро целует меня в губы. Поцелуй как дыхание лёгкий, но способный вызвать озноб по всему телу.

Пока его жду, беру свою сумку и пальто, а через несколько минут возвращается Натан со слегка влажными волосами, в чёрных брюках и синей рубашке, подчёркивающей его глаза и идеальное тело.

— Вот и я. Ты готова? — спрашивает он с милой улыбкой, которая освещает его взгляд. Приближается и переплетает наши пальцы.

— Да, — отвечаю я, как никогда взволнованная.

Мы идём к выходу, взявшись за руки, и моё сердце выпрыгивает из груди.

 

 

Глава 20

Натан

 

— Куда мы идём? — с любопытством спрашивает Хани, когда садимся в машину.

— Сюрприз! — отвечаю я загадочным тоном. — Как прошла вечеринка? Тебе было весело?

— Ты пытаешься совершить отвлекающий манёвр? — спрашивает меня смеясь. Я улыбаюсь, как будто признаю свою вину, она качает головой, забавляясь, и продолжает.

— В любом случае, да, мне было очень весело и… Айви попросила меня стать крёстной матерью ребёнка.

Приятно удивлен этим откровением, я заметил, между Хани и Айви зародилась тесная связь, но не думал что такая крепкая. Не так давно Айви сказала мне, что она ещё никого не выбрала.

— Я очень доволен, — говорю, убирая руку с переключателя передач, и переплетаю наши пальцы.

Мы быстро добираемся до ресторана, который уже переполнен посетителями, но, к счастью, я забронировал заранее. Владелец – мой друг, и сказав ему, что ужин по поводу особого случая, он приготовил для меня лучший стол.

Перед входом Хани смотрит на вывеску.

«Mandolino»... итальянский ресторан? — спрашивает она.

— Да, я не знал, что ты предпочитаешь, поэтому выбрал свою любимую кухню, надеюсь, тебе понравится.

— Ну, единственный способ это выяснить – попробовать, поэтому думаю, я должна принести себя в жертву, — смеётся она, и я вместе с ней.

Я рад видеть, как она медленно принимает тот факт, что ничего не помнит о своём прошлом.

Входим, и я называю официантке на чьё имя сделана бронь. Она ведёт нас в угол ресторана, где полумрак и горят свечи, а через большое окно видны многочисленные огни города.

— Боже мой, как красиво! — удивлённо восклицает Хани. — Вид замечательный, — говорит, пока мы располагаемся.

— Точно, — отвечаю я, глядя на неё, а не на пейзаж. Я всматриваюсь в профиль Хани, пока она пристально вглядывается в окно. Когда она снова смотрит на меня, то улыбается так мило, что заставляет меня растаять. Её замечательные глаза цвета янтаря сияют в свете свечей, что делает их ещё более яркими и блестящими, как два драгоценных камня.

Чуть позднее возвращается официантка с меню и спрашивает нас, что мы хотим выпить: мы оба заказываем воду.

Начинаем знакомиться с меню – здесь балуют с выбором и всё вкусно. Я поднимаю голову, чтобы спросить Хани, что она хочет заказать, и вижу её хмурое лицо. Глаза сфокусированы на меню, а губы поджаты.

— Ты не знаешь что выбрать? — спрашиваю я, забавляясь выражением на её лице.

— Дело не в том, что я не могу определиться, а в том, что понятия не имею, что мне нравится. Пытаюсь заставить себя, но на сцене не появляется никаких подсказок.

— Тогда сделай случайный выбор.

— Что? — смотрит на меня озадаченно.

— Закрой глаза и укажи вслепую. Выбери закуску, основное блюдо, гарнир и десерт из того, что попадёт под палец. И я возьму то же самое.

Она улыбается.

— Что, если тебе не нравится то, что выпадет?

— Не волнуйся, в этом меню мне нравится всё, — отвечаю я, подмигивая ей и забавляясь всё больше.

— Окей, согласна, ты меня убедил! И пусть будет дело случая, — говорит она с энтузиазмом, тоже веселясь от этой инициативы.

Она закрывает глаза и вращает пальцем над меню, а затем решительно опускает его в одну точку. Открывает один глаз, чтобы посмотреть, а затем начинает читать, приблизив меню.

— Лингвини со сливками и грибами.

— Отличный выбор, я бы сказал.

Продолжает так делать выбор и с другими блюдами. В конце концов, в дополнение к лингвини, мы заказываем стейк-пиццаОло, запечённую картошку и тирамису на десерт. Я бы сказал, что выбор прошёл очень хорошо.

Когда приносят тарелку, она смотрит на неё с очень любопытным видом.

— Ну, аромат привлекательный, как и внешний вид, — заключает она.

Я беру свою вилку.

— Готова пожертвовать собой ради дела?

Она делает то же самое.

— Более чем, — отвечает она, наматывает на вилку лингвини, пробует их на вкус, и, пока жуёт, я вижу, как загораются у Хани глаза.

— Ммм... вкусные!!!

Я смеюсь.

— Я говорил тебе, что ты сделала отличный выбор!

Мы смеемся и шутим на протяжении всего вечера. Закончив ужинать, мы встаём, платим и направляемся к выходу. Отвлекшись, мы сталкиваемся с мужчиной, точнее он врезается в Хани. Когда он её видит, то странно щурит глаза.

— Извините, — произносит Хани и отступает, пока я продолжаю наблюдать за мужчиной и спрашиваю сам себя: знает ли он Хани, учитывая такое пристальное внимание.

— Это вы извините, — произносит он в ответ.

Мы собираемся обогнать его, но я резко останавливаюсь и оборачиваюсь.

— Подождите! — Мужчина поворачивается к нам. — Вы случайно не знакомы? — спрашиваю его, указывая на Хани. У мужчины начинает метаться взгляд от меня к Хани.

— Нет, мне так не кажется. Почему?

— Так, ничего, извините. По выражению вашего лица мне показалось, что вы знакомы… — На этот раз моя интуиция ошиблась.

— Я только очень сильно испугался.

Мужчина разворачивается и проходит в зал, когда мы выходим.

— Почему ты спросил, знает ли он меня? — спрашивает Хани. — Что-то не так?

Она закутывается плотнее в пальто, когда холодный вечерний воздух обволакивает её. Обнимаю Хани за плечи и прижимаю к себе.

— Определённо нет, просто создалось впечатление.

Возможно, моя работа заставляет меня обращать слишком пристальное внимание на детали и видеть вещи, которых на самом деле нет.

Она кивает.

— В любом случае, спасибо за ужин, — говорит она улыбаясь.

— Не за что. Мы обнаружили, что тебе нравится итальянская кухня.

— Угу, есть только одна проблема...

— Какая?

— Учитывая, что я съела у Айви, и сегодня вечером за ужином, завтра утром ты проснёшься рядом с бочонком, — улыбается она.

Я расхохотался, мне нравится её чувство юмора.

— Ты всё равно будешь прекрасна.

— Врунишка, — говорит она, закатывая глаза.

— Я очень серьёзен.

Мы оба молчим, глядя друг другу в глаза, словно желая сказать то, что ни один из нас ещё не может произнести словами.

— Хочешь прогуляться?

— Да.

Мы гуляем по многолюдным улицам города, пока не добираемся до более спокойного парка.

— Знаешь, на днях я читала журнал, и там был раздел, посвященный путешествиям, существует так много мест, которые выглядят красиво, — говорит Хани, пока мы идём.

— Тебе понравилось какое-то конкретное место?

— Ирландия! На фото выглядела замечательно, не смею себе даже представить, как выглядит вживую! Я представляла себя на одной из тех высоких скал, наблюдающей за морем, — говорит мечтательно.

— Да, я согласен, страна должна быть замечательной. Я тоже всегда хотел туда поехать, мы могли бы организовать отпуск.

Я удивлен, каким счастливым начинаю себя чувствовать, строя с ней планы.

Хани собирается ответить, но её прерывают капли дождя, которые падают на лицо и, прежде чем понимаем что происходит, мы попадаем под самый настоящий потоп.

— Да ладно, этого не может быть! — восклицаю я, беру Хани за руку и бегу в поисках убежища. Хани позади меня начинает смеяться, и неминуемо, я присоединяюсь к ней. Мы похожи на двух сумасшедших, бегущих под дождем.

Находим убежище на крыльце старой постройки посреди парка. Я смотрю на Хани, которая промокла как птенец с головы до ног, дрожит от холода, но продолжает улыбаться, а её глаза полны жизни.

Растираю её руки, чтобы согреть, пока после гонки выравнивается дыхание. Наши глаза ловят друг друга. И в этот момент, как будто мир вокруг нас не существует, мы стоим изолированные от всего; дождь образует перед нами водопад, создавая в мире уголок полностью наш.

Я провожу рукой по лицу Хани, приближая свои губы к её, в то время как она обнимает меня за шею и приближается. Мы страстно целуемся под музыку дождя и только наши дыхания нарушают тишину. Дождь никогда ещё не был таким красивым.

 

 

                                                     * * *

 

 

На следующее утро я просыпаюсь, прижимая Хани к своей груди. Вдыхаю запах её волос и вспоминаю чудесный вчерашний вечер. Мне он напомнил о том, что значит быть счастливым. Это напомнило мне, что означает чувствовать себя живым.

Когда дождь немного успокоился, мы побежали к машине и вернулись домой. Переоделись в сухую одежду, потом Хани сделала горячий шоколад и мы расположились на диване, чтобы посмотреть фильм. Когда фильм закончился, Хани уже спала, у неё никогда не получается досмотреть до конца. Улыбаюсь, вспоминая. Я встал, взял её на руки и отнёс в кровать. Лёг рядом, чтобы перебороть страх Хани спать с ней.

Мои мысли прерываются звонком телефона. Протягиваю руку к прикроватному столику и беру его, смотрю на дисплей: это Мэдисон. Что она хочет в этот час? Я перемещаюсь в попытке не разбудить Хани, но безуспешно.

— Что происходит? — спрашивает она полусонно.

— Ничего, продолжай спать, — нежно шепчу я.

Встаю и иду в гостиную, чтобы ответить.

— Мэдисон, что-то случилось?

— Привет, Натан, извини, что звоню тебе в это время, но недавно приехал Харрисон, он сказал мне, чтобы я немедленно тебе позвонила и вызвала сюда и…

— И что? — спрашиваю я, не понимая срочности Харрисона. Он является главой департамента, но его редко видно, слишком занят на верхних этажах. Обычно появляется, когда происходит что-то, действительно важное.

— И чтобы ты привёз Хани, — заключает она, оставляя меня озадаченным.

— Почему? — спрашиваю я, ещё более растерянно, при чём тут Хани? Что он от неё хочет?

— Я не знаю, он просто сказал, что должен задать ей несколько вопросов.

— Вопросы о чём? Она ничего не помнит!

— Я действительно не знаю, Натан, — говорит она недовольно.

— Окей, это не имеет значения, увидимся позже, — я вешаю трубку, поворачиваюсь, чтобы вернуться в комнату и обнаруживаю в дверях Хани. Её волосы спутаны, а лицо сонное, я улыбаюсь ей. Она всегда прекрасна, даже едва проснувшись.

— Всё в порядке, Натан?

— Да, — отвечаю неуверенно, я не понимаю, что, чёрт возьми, происходит, и мне это совсем не нравится. — Но мы должны заскочить в участок.

 

                                                     * * *

Хани ничего не говорит, но я вижу, что она волнуется, всю дорогу в машине царила тишина.

— Натан, я не знаю, что должна рассказать... — говорит она в конце пути, когда я паркуюсь и выключаю мотор.

— Ты просто должна честно ответить. Хани не волнуйся, я буду там с тобой. — Я пожимаю ей руку, чтобы успокоить. Она смотрит на меня и кивает.

Мы входим и встречаемся с Мэдисон. На мгновение оставляю Хани, которая потерянно оглядывается вокруг. Вместе с ней я направляюсь к офису Харрисона, стучу и жду разрешения войти.

— Агент Маккой, располагайся.

— Почему вы меня вызвали, сэр?

— Я хотел знать, почему мне не сообщили о девушке, которую ты спас, и которая живёт у тебя дома...

Несколько секунд смотрю на него озадаченный, он одет в обычный элегантный серый костюм более тёмного цвета, чем волосы. По правде говоря, я не могу понять вопрос.

— Почему я должен был сообщать вам? Это не является случаем, который мы расследуем, а просто девушка, которая нуждалась в помощи и я ей помог.

— После последних событий, произошедших в деле, за которым мы следим, ты не думал, что всё может быть взаимосвязано? — спрашивает он тоном, который мне совсем не нравится.

— Мы понятия не имеем, в чём она могла участвовать или нет. Она ничего не помнит, кроме того что ей рассказали, поэтому я не понимаю, почему она здесь.

— Я хочу задать ей лично несколько вопросов и проверить, — заключает он, вставая и подходя к двери. Следую за ним, сжимая челюсти и кулаки, чтобы сдержать свой гнев.

Мы подходим к Хани и вместе с ней идём в комнату для допросов. Я собираюсь войти, но Харрисон меня останавливает. — Вы можете подождать здесь, агент Маккой.

Я бросаю взгляд на Хани, у которой на лице ужасно испуганное выражение.

— Не волнуйся, я буду наблюдать за тобой через стекло, — говорю я, указывая на него.

Когда я остаюсь один на другой стороне, ко мне присоединяется Мэйсон.

— Привет, Натан, Мэдисон рассказала мне что происходит, но, честно говоря, я немного в растерянности. Босс потрудился сюда прийти, чтобы задать вопросы обычной девушке, которая к тому же ничего не помнит?

— Я не знаю, что и думать, но понимаю, что начинаю терять самообладание, — говорю, продолжая пристально смотреть на Хани, которая тем временем села, а Харрисон устроился с другой стороны.

— Итак, мисс, как вас зовут? — спрашивает Харрисон, и мне интересно – у него имеются проблемы с памятью или проблемы с пониманием концепций.

Хани поворачивается в моём направлении, но я знаю, что она не может меня увидеть.

— Хани, — отвечает она, оглядываясь на Харрисона.

— Ваше настоящее имя, — спрашивает он раздражённым тоном, который заставляет меня нервничать ещё больше.

Хани сильно сжимает свои пальцы, и я хотел бы оказаться там, чтобы пожать ей руку.

— Я не знаю.

— Где родились?

— Я не знаю, — повторяет она.

— Где находились до того, как вас спас агент Маккой?

— Я не знаю! Я ничего не помню, ответ всегда один и тот же, — она отвечает и дрожит. С другой стороны стекла я едва сдерживаюсь, хочу ударить и разбить его, и не только стекло...

— Из имеющейся у нас информации мы знаем, что вы подвергались насилию, — продолжает он, как будто она ничего не говорила. — Вы помните что-нибудь о своём насильнике?

Я тяжело дышу от кипящего в моих венах гнева, не могу поверить, что он действительно об этом спросил!

— Нет, — говорит она шёпотом.

— Вы уверены? Разве вы ничего не помните из того, что с вами сделали? Приложите усилия, — настойчиво говорит он.

В этот момент вижу, как Хани, испуганная, закрывает руками лицо, и я больше не могу стоять и смотреть на это.

— Довольно! Это дерьмо длится слишком долго! — сердито воскликнул я.

— Натан, остановись, что ты делаешь?! — Мэйсон кричит позади меня, но я игнорирую его и врываюсь в комнату.

— Что вы делаете? — раздраженно спрашивает Харрисон.

— Допрос окончен! — отвечаю я, приближаясь к Хани.

— Вы проявляете неповиновение своему руководителю?

— Да! Если вы хотите принять меры, сделайте это! Мы уходим. — Я поднимаю Хани, обнимаю её за плечи и мы выходим из комнаты. Обгоняю Мэйсона, даже не глядя на него, и то же самое делаю с остальными, я просто хочу вытащить её отсюда!

Когда, наконец, мы на улице, я поворачиваюсь к ней лицом.

— Хани, ты в порядке? — спрашиваю с тревогой, убирая волосы от её лица.

— Да... я в порядке, не волнуйся, — говорит она, натянуто улыбаясь.

— Ты чувствовала себя плохо?

— Нет. Просто в памяти всплыли картинки...

— Что ты видела? — я спрашиваю как всегда испуганный от того, что она могла вспомнить.

— Я не знаю… видела немного размыто. — Она потрясена, и я не знаю, стоит ли ей верить, но не настаиваю.

— Неважно, не думай об этом.

Обнимаю и целую её волосы.

— Мне жаль Хани, я не должен был привозить тебя сюда, прости меня.

— Это была не твоя вина, и я действительно в порядке, не волнуйся.

— Пойдем домой.

Мы направляемся к машине. Если бы мне пришлось задуматься о тысяче способов, каким могло бы быть это утро, такое я бы даже не представил. Вероятно, я бы проснулся, приготовил завтрак и провёл спокойное время с Хани. Но вместо этого Харрисон совершенно спятил! Абсурд! И потом, я не понимаю, почему именно сейчас. Кто ему сказал, как он узнал о Хани? Конечно, не от одного из моей команды. Я понятия не имею, какого дьявола происходит, просто знаю, что я очень разозлился и чувствую себя ужасно виноватым.

 

Глава 21

Хани

 

Когда мы возвращаемся домой, мне приходит смс. Достаю из сумки мобильный телефон и проверяю – написала Айви.

«Хани, приходи ко мне, умираю от любопытства, хочу узнать подробности первой; )»

Пока отвечаю ей, качаю головой и улыбаюсь.

— Натан, прежде чем ты вернёшься на работу, отвезёшь меня к Айви? Она попросила зайти.

— Конечно.

За весь обратный путь мы не сказали ни слова, и по выражению на его лице я не могу понять эмоции Натана, он зол? Разочарован? Беспокоиться? Возможно, всё вместе. Те ужасные образы, которые появлялись в моей голове, мучили меня всю обратную дорогу.

Безликий мужчина с татуировкой, его рука сильно бьёт меня по лицу, от чего падаю на пол, и как будто посредством воспоминаний я снова чувствую боль, словно это происходит прямо сейчас. Я пытаюсь встать, но он не позволяет, пинает меня ногой сначала в живот, а затем по рёбрам. У меня перехватывает дыхание, когда он заканчивает выплёскивать на меня свои удары. Потом залезает на меня, и...

Хватит! Я не хочу больше про это думать! До сих пор все возвращающиеся в мой разум воспоминания текут, как в фильме ужасов. Стараюсь думать о них как можно меньше, иначе мне не выжить и никогда не быть вместе с Натаном. Поэтому я стараюсь упрятать и эти последние обрывки в дальний угол моего разума и забыть. Прежде я сказала Натану, что картинки всплывали нечеткие, и это была правда; изображения появляются фрагментами и запутанные, но в некотором смысле они чёткие, даже слишком. Но Натану не нужно рассказывать обо всех этих бесполезных подробностях – это нехорошо ни для него, ни для меня. Он, как мне кажется, уже и так достаточно обеспокоен.

— Натан, перестань смотреть на меня с выражением беспокойства и вины, я в порядке, — мягко говорю я.

— С тобой, правда, всё хорошо? Или ты так говоришь просто, чтобы я не волновался? Будь искренней. — Он приближается ко мне, обнимая за талию. На долю секунды я задумываюсь, и он немедленно замечает это колебание в моих глазах. — Ты знаешь, что можешь мне сказать обо всём, не так ли?

— Натан, я знаю, не в этом дело... Я не помню ничего полезного или важного, ничего, что могло бы помочь в расследовании, так какой смысл рассказывать остальное? Это всего лишь воспоминания и образы… — Я снова сомневаюсь, подыскивая подходящее слово… — неприятные, не нужно тебя этим нагружать.

— Возможно, это необходимо для тебя, — говорит он, глядя мне в глаза, как будто пытается прочесть изнутри и понять, как я себя чувствую. — Я не хочу, чтобы ты ощущала себя одинокой, со всем этим мы можем справиться вместе, не держи меня в стороне.

— Я так не делаю и не чувствую себя одинокой. Понимаю – ты рядом, и ты тот, кто дает мне силы двигаться каждый день вперёд. Когда я с тобой, то это как забыть обо всём остальном, и мне хорошо... — Я положила руку ему на лицо, он накрыл её своей, слегка пожимая, а затем прижал ладонь к губам. — У тебя не будет проблем на работе из-за того, что случилось? — спрашиваю Натана, беспокоясь, что защищая меня, он может попасть в беду.

— Не знаю, и мне всё равно.

— Для меня нет. Не хочу, чтобы ты из-за меня потерял работу, это был твой босс...

— Да, и он должен поблагодарить меня за то, что я просто вывел тебя из участка, потому что хотел размазать его об окно. — Я вижу вспышку гнева в его глазах. — В любом случае не волнуйся, ладно?

— Хорошо.

 

* * *

 

 

— Я заберу тебя, когда закончу, — говорит Натан, останавливая машину перед домом Айви.

— Окей, удачной работы и будь осторожен.

— Как всегда. — Он наклоняется, чтобы меня поцеловать.

— Увидимся позже. — Я выхожу из машины и наблюдаю, как он отъезжает. Направляюсь к дому, и Айви открывает прежде, чем подхожу к двери.

— Давай, заходи, — говорит она, когда я от неё в нескольких шагах. — Я уже приготовила чай и печенье, только тебя не хватает.

— Ты не тратила время зря, — дразню её.

— На самом деле нет, я так подготовилась, как будто пришла в кинотеатр, чтобы посмотреть фильм.

Я улыбаюсь, закрывая за собой дверь и следуя за ней на кухню. Замечаю, что она двигается всё с большим усилием, а её живот невероятно увеличивается с каждым днём. Устраиваемся, и я разливаю чай в уже приготовленные на столе чашки.

— Итак, расскажи мне всё. Как прошёл вечер? — нетерпеливо спрашивает она.

— Было потрясающе, — признаюсь я, вспоминая вчерашний вечер. Всё было идеально, Натан был идеальным, даже дождь был идеальным. Я чувствовала себя такой живой и счастливой.

Подробно рассказываю ей о свидании, от ресторана до прогулки по парку, говорю про дождь, который внезапно обрушился на нас, но сделал всё более волшебным. И о спокойствии вечера в объятиях на диване.

— Ничего себе! Это так ужасно романтично, — замечает она с благоговением, Айви любит такие вещи. — Вы так прекрасны, что о вас должны снять фильм.

Своей абсурдностью это заявление заставляет меня смеяться, когда я ем печенье, от чего чуть не задыхаюсь.

— Айви, ты хочешь меня убить? — шутливо говорю я, после того как выпила большой глоток чаю.

Она от души смеётся.

— Ты уверена, что рассказала мне всё? — спрашивает со странным блеском в глазах, который сразу же заставляет меня понять, к чему она клонит. — Никаких пикантных подробностей о заключительной части вечера?

— Нет, никаких. На самом деле, после свидания я уснула.

Смущенно улыбаюсь, а затем размышляю об этом. Несколько секунд задумчиво смотрю на оранжевую жидкость в чашке, теперь уже наполовину пустой.

— О чём ты думаешь?

— Если задуматься об этом... после того, что на днях произошло, в этом смысле Натан дальше не пошёл. Мы целуемся, и он всегда ищет со мной контакт, но никогда не преступает черту. Не хотела бы, чтобы он разочаровывался или подумал, что я не хочу это делать, учитывая, как произошло в другой раз, возможно, вчера я должна была...

— Хани, притормози, остановись, — прерывает меня, слегка ко мне наклоняясь и взяв за руки, которые я положила на стол. — Я пошутила и не хотела пробудить в тебе все эти комплексы. Натан вчера ничего не ожидал, это не означает, что обижен или думает, что ты не хочешь – просто он не хочет тебя торопить. Ждёт когда ты будешь готова, уважает твоё время.

Я улыбаюсь, благодарная за её слова.

— Спасибо, Айви.

— За что? Хочешь увидеть официально законченную детскую комнату? Мэйсон вчера вечером доделал последние детали.

— Конечно!

Поднимаемся наверх и входим в комнату. Она выглядит замечательно, и заметно, что они вложили в её оформление всю свою любовь. На голубых стенах изображены различные животные: лев, жираф, слон, как будто это зоопарк. У одной стены стоит колыбель и рядом кресло-качалка, а у другой – столик для пеленания. Часть пола покрыта разноцветными резиновыми ковриками в виде пазла, на которых лежит множество игрушек, и в углу возле окна, я узнаю огромного плюшевого медведя.

Айви подходит к колыбели, поглаживая спину рукой, а затем с любовью обнимает свой живот.

— До сих пор не верю, что меньше чем через три недели в этой колыбели появится наш малыш. Я так взволнована!

Она берёт меня за руку и прижимает ладонь к своему животу.

— Чувствуешь!

— Он ударил!

Неописуемая эмоция, когда ощущаешь такой удар, сделанный маленькой ножкой; чувствовать маленькую жизнь, которая растёт внутри неё. Я не могу дождаться момента, когда увижу малыша.

Мы выходим из комнаты и возвращаемся вниз. Где-то на середине лестницы, кажется у Айви кружится голова и она теряет равновесие.

— Айви, ты… — У меня нет времени, чтобы закончить предложение. Всё происходит стремительно, но я воспринимаю всю сцену словно в замедленном режиме. Не осознавая, Айви пропускает ступеньку, протягивая руку, я прыгаю вперед, чтобы её схватить, но недостаточно быстро. И я вижу, как она падает вниз по лестнице.

— АЙВИ!!! — кричу я. Сбегаю и становлюсь на колени рядом с ней. — Айви! Айви ответь! О Боже, Айви, пожалуйста.

Она не двигается, и из раны на голове вытекает кровь. Чувствую, как слёзы обильно заливают мое лицо. Я встаю, иду и беру телефон, а затем сразу возвращаюсь обратно к ней. Дрожащими пальцами и видя всё в тумане из-за слёз, я набираю 911.

— 911. Какая у вас чрезвычайная ситуация?

— Пожалуйста, помогите мне! Немедленно отправьте скорую помощь, — говорю я в панике.

— Мисс, успокойтесь. Что случилось?

— Моя подруга упала с лестницы, она беременна! Я думаю, что она ударилась головой и без сознания, пожалуйста, поторопитесь.

— Сохраняйте спокойствие и не двигайте её, я немедленно отправлю скорую помощь. Дайте мне ваш адрес.

«Боже, пожалуйста, пусть с ней всё будет хорошо. Пожалуйста, пусть они оба будут здоровы! »

Я молюсь, заливаясь слезами всё время, которое мне кажется бесконечностью, прежде чем слышу сирену скорой помощи.

Как только я их слышу, то встаю и бегу, чтобы открыть дверь.

— Она здесь внутри! Быстрее!

У входа я пропускаю парамедиков с носилками и беспомощно наблюдаю, пока они проверяют жизненные показатели Айви и надевают фиксирующий воротник на шею. С осторожностью устраивают её на носилки.

— Я поеду с вами, — говорю парамедикам, после того как они внесли Айви в машину скорой помощи, и один из них садится следом за ней, а другой идёт за руль. Ни у кого нет никаких возражений, поэтому я забираюсь в угол, чтобы не мешать медработникам.

Я беру мобильный, который едва могу удержать в руке из-за сильной слабости и набираю номер Натана. Когда подношу телефон к уху, моя рука дрожит всё больше и больше. После двух гудков он отвечает.

— Натан… — говорю я, разрывающимся от слёз голосом, и он сразу понимает – что-то не так.

— Хани, что происходит? — с тревогой спрашивает он. — Я слышу машину скорой помощи? — Теперь в его голосе слышна паника.

— Натан... Айви, — Я продолжаю плакать.

— Хани, что случилось?

— Она упала! Скорая сейчас везёт её в больницу.

— Боже мой! Хани, постарайся успокоиться, мы сейчас приедем, — заверяет меня.

Когда мы добираемся до больницы, парамедики бегут по длинному коридору, и сообщают врачам о состоянии Айви. Но я ничего не могу услышать, как будто всё приглушено и не слышно никакого звука; единственное, что я отчётливо и громко слышу – это как бьётся в ушах моё сердце.

Я продолжаю неотрывно смотреть на неподвижное лицо Айви, когда бегу за докторами, но когда они проходят через двери, кто-то хватает меня за руку и останавливает.

— Мисс, вы не можете войти, — говорит медсестра. — Вы должны подождать здесь.

Затем она исчезает за дверьми, оставляя меня в коридоре одну.

Ноги больше меня не держат, и я оседаю на пол, чувствуя себя опустошенной и беспомощной. Я продолжаю плакать, и единственное, о чём я могу думать и что повторяю в своей голове, это: «Пожалуйста, пусть они будут здоровы. Пожалуйста, пусть с ними всё будет хорошо».

 

 

Глава 22

Натан

 

Мы приехали в больницу в спешке. Рядом со мной идёт очень бледный Мэйсон. Он так плохо выглядит, что боюсь и ему тоже придётся оказывать помощь. Я подхожу к стойке регистрации.

— Извините, недавно сюда привезли беременную молодую женщину... вы можете сказать нам, где она? С ней всё в порядке?

— Можете мне назвать имя женщины?

— Эвелин Мур, — отвечает Мэйсон.

Медсестра проверяет на компьютере.

— Да, в настоящий момент её оперируют.

При этих словах я вижу как Мэйсон бледнеет ещё больше.

— Подождите в конце этого коридора за теми дверьми. Как только закончат, врачи выйдут и обо всём расскажут.

Я киваю и следую за Мэйсоном, который уже устремился в указанном направлении. Как только открываю двери, то вижу в середине коридора Хани. Она стоит на коленях на полу, а её тело дрожит от рыданий.

Я бегу к ней, но Мэйсон быстрее, он хватает Хани за руки.

— Что случилось?! — спрашивает с отчаянием. Хани не отвечая смотрит на него, её глаза покраснели, а лицо мокрое от слёз. — Хани, скажи мне, что случилось!!! — кричит он, тряся её.

Я подхожу и отталкиваю его.

— Мэйсон, успокойся.

Он смотрит на меня, потом на Хани, и понимая свою реакцию, отступает.

— Извините... — шепчет он. — Я схожу с ума, если она... если они... если с ним что-то случится...

— Я знаю, — говорю я и пожимаю его плечо, чтобы попытаться погасить его агрессию. Хотя сам, несмотря на то, что сдерживаю эмоции, разваливаюсь на части, как и он. Это не может происходить по настоящему, скорее похоже на ночной кошмар.

Я становлюсь на колени перед Хани, и только теперь она меня замечает.

— Натан…— она в шоке и говорит заикаясь.

Помогаю ей встать и усаживаю на один из стульев, прикреплённых вдоль стены. Убираю от лица Хани волосы, и обнимаю её щёки, чтобы вытереть слёзы.

— Милая, успокойся, или ты тоже заболеешь, — мягко говорю я. — Что случилось?

Мэйсон стоит рядом со мной и с паникой в глазах ждёт объяснения Хани.

— Мы спускались по лестнице и... я не знаю, думаю, Айви почувствовала головокружение и пропустила ступеньку… — От слёз она начинает икать. — Я пыталась её схватить, но всё произошло за секунду... Айви скатилась, ударилась головой и больше не приходила в себя…

— О Боже, — я слышу, как Мэйсон резко вдыхает, отходит на несколько шагов, запустив руки в волосы. Когда подхожу к нему, то его глаза блестят, и я боюсь, что он вот-вот рухнет.

— Слушай, Мэйсон, — крепко обнимаю его за плечи. — Айви сильная, как и твой ребёнок. Все будет хорошо, ты понял?

— Медсестра сказала, что её оперируют! Я хочу знать, какого дьявола там происходит, чёрт возьми! — говорит он, ударяя кулаком в стену, чтобы высвободить беспокойство этого момента.

— Они выкарабкаются! Оба!

— Надеюсь, Натан...

Я возвращаюсь к Хани и сажусь рядом с ней. Она опирается на мою грудь, а я её обнимаю. Тем временем Мэйсон садится, прижимаясь спиной к стене, локтями упирается в колени, а ладонями зажимает голову. Он в отчаянии – я хорошо его понимаю и точно знаю, что он сейчас чувствует. Я стараюсь всеми силами не думать о происходящем, не думать о худшем, но это сложно.

Секунды проходят очень медленно, и время кажется неподвижным. Я оглядываюсь вокруг, смотрю на белые стены, всё так серо и скучно, как будто они хотели, чтобы ты потерял надежду уже в начале. Так должно выглядеть чистилище – бесконечная комната ожидания. Название более чем уместно, потому что здесь вы не можете делать ничего другого кроме как ждать и ждать, ощущая себя бесполезным и беспомощным.

После бесконечного часа, который, кажется, длился два дня, наконец, эти чертовы двери открываются, и выходит доктор. Мы быстро вскакиваем на ноги, Мэйсон первым.

— Доктор! Как она? — сразу спрашивает он у мужчины лет пятидесяти, который выглядит усталым.

— Вы муж?

— Да.

— Мы должны были сделать экстренное кесарево сечение, падение вызвало преждевременный разрыв околоплодных вод.

— Ч-что это значит? — Мэйсон выглядит всё больше напуганным. — Как ребенок? А моя жена?

— Не волнуйтесь, с ребёнком всё в порядке, но поскольку он родился преждевременно, пару недель ему придется остаться в инкубаторе. От удара ваша жена получила легкую черепно-мозговую травму, но, похоже, без последствий. Мы просто должны подождать, пока она проснётся после анестезии, чтобы быть уверенными.

Услышав обнадеживающие слова доктора, мы все вздохнули с облегчением…

— Могу ли я увидеть свою жену?

— Пока нет, через несколько минут её переведут в палату, но вы можете пойти и повидаться со своим ребёнком.

Медсестра провожает нас в зал, где находятся новорожденные в инкубаторах, и когда мы туда приходим, она показывает нам ребёнка.

— Мои поздравления, папочка! — поздравляю Мэйсона, кладя руку ему на плечо, пока мы наблюдаем, как малыш спит.

— Я до сих пор не верю, что стал отцом, — отвечает он, наблюдая за сыном со слезами на глазах. — Он такой маленький, как я буду держать его на руках и не сломаю?

Мы с Хани смеёмся, хотя понимаю, что на его месте у меня возникли бы те же страхи.

— Я уверена, что у тебя всё получится, — подбадривает Хани.

Мэйсон опускается перед инкубатором на колени, чтобы ребёнок находился на уровне его лица. — Привет, малыш! Я твой папа, — говорит он, прижав к стеклу руку. — Скоро ты увидишь свою маму. Знаешь, тебе очень повезло, потому что твоя мама фантастическая. — Малыш двигает своей маленькой и нежной ручкой, и Мэйсон ласково её накрывает с другой стороны стекла.

Мы остаёмся ещё на несколько минут, а потом прощаемся с новорожденным. Мэйсон идёт в палату, куда перевели Айви, чтобы подождать, пока она не проснется. Я и Хани пока не можем войти, поэтому мы продолжаем ждать в коридоре, но теперь с меньшим беспокойством, чем раньше.

— Такой маленький и нежный маленький комочек, — говорит Хани, уже влюбленная в этого мальчугана. Она облокачивается на меня, а я обнимаю её за плечи. — Мне было очень страшно, — продолжает она серьёзно, внезапно меняя настроение.

— Знаю, мне тоже, — я прикасаюсь губами к её мягким волосам.

—Ты уверена, что не хочешь поехать домой? Придётся долго ждать...

— Да, я хочу быть здесь, когда Айви проснётся.

— Хорошо.

 

 

                                                      * * *

 

 

Айви просыпается через два часа, доктор и медсестры входят в палату, чтобы проверить её и убедиться всё ли в порядке. Ещё через полчаса медсестра говорит нам, что мы можем войти, но только на несколько минут.

— Не волнуйся милая, всё прошло хорошо, — Мэйсон шепчет Айви, которая вся в слезах и наверняка сразу хотела узнать о ребёнке. Когда она отворачивается от него, то видит у двери нас.

— Ребята… — улыбаясь, говорит она, но заметно как она расстроена.

— Айви, с тобой всё в порядке? — сразу же спрашивает Хани.

Она кивает.

— Да, но мне будет лучше, когда увижу своего малыша, — отвечает Айви усталым голосом.

— Он прекрасен.

— Малыш забрал всё у своей матери, — добавляет Мэйсон, улыбаясь.

Айви слабо ударяет его кулаком по плечу. Даже на больничной койке это всё та же Айви. Я улыбаюсь, наблюдая, что в целом всё хорошо.

— Ещё немного рано так говорить, не находишь?

Мы все смеёмся.

В этот момент входит медсестра.

— Извините, что прерываю вас, но теперь вы должны выйти, пациентке необходимо отдохнуть.

— Конечно, — говорю я медсестре, а затем поворачиваюсь к Айви. — Мы приедем тебя проведать завтра, пожалуйста, отдыхай.

Она кивает, мы прощаемся и уходим.

 

 

                                                      * * *

 

Когда мы добрались до дома, было уже семь тридцать, и оба чувствовали себя слишком усталыми для ужина.

— Мне кажется, что я отсутствовала в течение нескольких дней, — говорит Хани, входя в комнату.

— Угу.

Я следую за ней. После всего случившегося, и теперь, когда всё разрешилось, я ощущаю себя истощенным и без сил. Возможно по вине тревоги, напряжения и страха, испытанных за последние несколько часов. Когда мне позвонила Хани в слезах, и я услышал сирену скорой помощи, то действительно испугался, а на лице Мэйсона отражался чистый ужас, когда я ему сказал и мы помчались в больницу.

Ложусь с Хани в кровать, она облокачивается на мою грудь, как и каждую ночь, а я крепче прижимаю её к себе. Меня всегда наполняет душевное спокойствие, когда ощущаю её в своих объятиях. Но сегодня присутствует и другое, меня охватывает новое понимание.

Вспоминаю выражение на лице Мэйсона – отчаяние. Когда одну бесконечную минуту он полагал, что всё потерял. То, что произошло сегодня, заставило меня понять, что нет времени для сожалений, нет времени ждать или откладывать. Кто знает, что будет через минуту или год? Я могу умереть и завтра, не имея возможности сказать Хани, что я чувствую. Какой смысл ждать? Какой смысл прятаться за нашими страхами? Жизнь так эфемерна, мы постоянно держимся за нить. Но мы не можем жить прошлым или мучить себя ради будущего. Всё что у нас есть, это настоящее, здесь и сейчас. И я не хочу терять ни секунды, я не хочу потерять второй шанс, который каким-то чудом мы получили. Не каждый день предоставляется второй шанс, второй шанс быть счастливым, чтобы любить, жить.

С этими мыслями в моём разуме и сердце, я крепче прижимаю Хани к себе.

— Хани...

— Да?

Она поднимает на меня взгляд, и на мгновение я теряю себя в её глазах, и именно в её глазах я нахожу смелость сказать ей, что я чувствую.

— Я тебя люблю.

 

 

Глава 23

                                                            Хани

«Я тебя люблю», говорит мне Натан, и я чувствую, как на мгновение останавливается моё сердце, а затем наполняется огромным теплом, как будто становится в тысячу раз больше.
Теряюсь в его глазах, которые отражают чистую любовь. Натан пристально на меня смотрит, словно в мире существую только я, и вокруг меня вращается весь его мир. Внезапно я узнаю этот взгляд: точно также Мэйсон смотрел на Айви, и тогда я позавидовала его взгляду за содержащуюся в нём интенсивность и любовь. И вот теперь вижу на лице Натана, и он адресован мне.
Я ничего не говорю, и Натан, возможно, думая о моих сомнениях, спешит добавить:

— Я не хочу торопить события или оказывать на тебя давление. Просто хотел, чтобы ты знала, не собираюсь скрывать то, что чувствую к тебе. Я не претендую, что ты тоже...
Наклоняюсь к нему и целую, прерывая его речь и сомнения. Я не реагировала эти несколько секунд не потому, что не испытываю к нему то же самое, или потому, что он меня напугал, просто меня ошеломила подобная эмоция, от неё у меня перехватило дыхание.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу в его губы, немного от него отодвигаясь.
Натан вновь накрывает мой рот своими губами, разворачивается ко мне, поддерживая себя на правом предплечье, и подносит другую руку к моему лицу, плотно прижимаясь ко мне грудью. Он не прерывает поцелуй, который становится всё глубже и глубже. Я бы хотела, чтобы Натан никогда не переставал меня целовать, объединяя на вечность наши дыхания. Но слишком скоро его губы отстраняются, и только тогда я поняла, что опять забыла дышать.
Натан прислоняется своим лбом к моему и закрывает глаза. Он замирает так на несколько бесконечных секунд. Сжимает челюсти, как будто приказывает самому себе собрать весь самоконтроль. И в момент, когда он собирается отодвинуться, я прикасаюсь к его лицу, останавливая.
— Нет, — шепчу я, пока наши лица остаются в нескольких миллиметрах друг от друга.
Натан открывает глаза, более чем когда-либо, наполненные желанием и смотрит на меня.
— Что?
— Не останавливайся.
Секунду он выглядит обескураженным, а затем понимает их смысл.
— Нет, Хани, нет, — тихо говорит он.
— Почему? — спрашиваю я с разочарованием.
— Хани, ты не должна… — Он останавливается, не в силах найти слова. — Не для этого я сказал тебе, что люблю.
— Я знаю.
— Спешки нет, я хочу, чтобы ты почувствовала себя готовой и уверенной.
— Я готова сейчас и хочу тебя, — говорю я, продолжая себя терять в голубизне его глаз, сияющих даже в темноте.
— У тебя уже есть я, — шепчет он мне в губы.
— Я хочу больше, хочу ощутить тебя внутри себя, — говорю я немного смущенно, но уверенная в своих словах.
Вижу, как на его лице появляется нерешительность. Я забираюсь руками под его рубашку, и дрожащими пальцами поглаживаю скульптурный пресс. Натан закрывает глаза, но остается неподвижным. Он немного отстраняется, позволяя мне снять с него рубашку; бросаю её на пол и приближаюсь, чтобы поцеловать его. Натан отвечает на поцелуй и вновь ложиться сверху. Чтобы не раздавить, он поддерживает себя на руках, заставляя работать мышцы; тепло его обнажённой груди обволакивает меня как одеяло. Я чувствую себя защищённой и в безопасности, пойманная между этими сильными руками.
Он проводит губами по моей шее, двигаясь медленно, очень медленно, как будто обращает внимание на мои реакции и готовый немедленно отстраниться. Словно он хочет дать мне время всё остановить, но я не собираюсь этого делать. В этот момент я не думаю ни о чём, кроме как о нём и о проведённых с ним моментах. О любви, которую испытываю к нему, и которую вижу в его глазах. Прямо сейчас есть только Натан. Существуем только мы вдвоём.
Из моих приоткрытых губ вырывается вздох удовольствия, в то время когда Натан проводит рукой под моей рубашкой и ласкает грудь, потирая большим пальцем сосок, который сразу набухает от его прикосновения.
Он опускает рубашку на моих руках, стягивает её и бросает на пол рядом со своей. Его рот захватывает мою грудь, вырывая у меня ещё один стон. Затем он опускается всё ниже и ниже, пока не достигает пупка. Проводит руками по моим бёдрам, медленно снимает штаны и трусики, не переставая целовать мои босые ноги. Поднимается до внутренней части бёдер, уже влажных от возбуждения. Его руки исследуют моё тело, а я застываю на секунду, когда пальцы Натана прикасаются к шрамам, замирает и он.
— Остались кое-какие следы… — шепчу я, словно хочу извиниться.
— Ты прекрасна, — прошептал он со стоном, и вновь накрыл меня своим телом. Я чувствую, как его эрекция давит на лоно, когда он возвращает свои губы на мои и ощущаю как мой вкус смешивается сего.
— Ты уверена? — снова спрашивает он.
— Да.
Я никогда не была так уверена, как сейчас.
Натан снимает штаны и боксеры и устраивается между моими ногами, проводит рукой по моей руке и, переплетая наши пальцы, поднимает руки на уровень головы, а затем с чрезвычайной деликатностью он скользит внутрь меня. Эта новая с ним близость, наши соединенные вместе тела, даруют мне приятное чувство завершённости.
— Всё хорошо? — заботливо спрашивает он, я киваю.
Мы оба задыхаемся, когда он начинает двигаться внутри меня. Я присоединяюсь к его ритму, вначале медленному, а затем всё быстрее и быстрее. В комнате звучат только наши задыхающиеся дыхания и стоны удовольствия, пока мы вместе не достигаем оргазма. Когда достигаю своего апогея, взрыв удовольствия пронизывает моё тело, затрагивая все нервные окончания. Это, похоже, словно через меня прошло чистое электричество. Натан прижимает свой лоб к моему плечу, пытаясь восстановить дыхание. Я делаю то же самое и одной рукой ласкаю ему спину, а другую запускаю в его волосы.
Какое-то время мы так лежим, соединенные и, не говоря ни слова, а затем Натан переворачивается на бок, заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе.
— Ты в порядке? — шепчет он мне.
— Да, это было... идеально.
— Ты идеальна, — говорит он, потом нежно целует меня в губы. И пока он меня целует, я осознаю одну вещь: ощущения и эмоции, которые я испытывала прямо сейчас, и все чувства, которые я испытала с тех пор, как встретила Натана, были настолько сильными и интенсивными, что перевернули вверх дном мою душу. И даже если ничего не помню о своём прошлом, я уверена в одном: ничто и никто не сможет уничтожить эти эмоции. Я влюбилась в первый раз, и впервые в жизни я занималась любовью. И всё это с Натаном. С этим новым осознанием и с сердцем переполненным любовью, я засыпаю, убаюканная его дыханием.


                                                            * * *
Просыпаюсь от ласкового прикосновения рук Натана к моим волосам. Я чувствую себя такой расслабленной, удовлетворенной, счастливой. Мне кажется – я плыву на облаке и могу прикоснуться до неба пальцем.
— Доброе утро, любовь моя, — говорит Натан, понимая, что я не сплю. — Как ты себя чувствуешь?
— Очень хорошо, а ты?
— Я тоже.
Пальцем он приподнимает мой подбородок и прежде чем нежно поцеловать смотрит с обожанием.
«Идеальное пробуждение», думаю про себя.
Я удобнее устраиваюсь у него на груди и переплетаю наши голые ноги; люблю нежиться на тёплой и широкой груди, слушая биение его сердца. Он прижимает меня ближе к себе, нежно поглаживая спину, и прижимается губами к моим волосам.
— Ты голодная? — спрашивает он меня.
— На самом деле да, — отвечаю я, думая сейчас только о еде, вчера вечером мы даже не ужинали.
— Я приготовлю тебе завтрак.
— Давай приготовим вместе, — предлагаю я, целуя его в грудь. — Я сделаю блины.
Мы встаём, оставляя наше любовное гнездо. Натан надевает штаны, а я тем временем надеваю его рубашку. Она сидит на мне почти как платье, доходит до середины бедра, но так я чувствую на себе его запах.
Мы идём на кухню и продолжаем улыбаться и целоваться. Прикасаемся друг к другу, словно мы ничего не можем поделать, и начинаем готовить завтрак в полной гармонии.
— Что ты хочешь с блинами? — спрашивает он, когда я достаю миску и ингредиенты из шкафа.
Я раздумываю об этом секунду, прикасаясь деревянной ложкой к подбородку.
— Апельсиновый сок?
— Ах да, апельсиновый сок.
Натан готовит сок и накрывает на стол, пока я готовлю тесто. Когда он всё расставляет, то приближается ко мне и обнимает со спины.

— Знаешь, какая ты сексуальная в моей рубашке? На тебе смотрится определенно лучше.
Он целует меня в шею.
— Прекращай это, — говорю я, игриво ударяя его локтем в живот.
— Это правда.
Он опускает палец в тесто, и пачкает мне кончик носа. Поворачиваюсь к нему и смотрю фальшиво-возмущенным взглядом, в отместку брызгая ложкой по его лицу. Я расхохоталась, когда увидела ещё более возмущённое выражение на покрытом тестом лице Натана, но совсем не заслуживающем доверия.
— Ах, ты хочешь войны?
— Нет, нет, остановись.
Я бегаю вокруг стола, продолжая смеяться и держа в руке ложку, но Натан догоняет меня менее чем за десять секунд и начинает щекотать, отчего разбрызгиваю тесто повсюду. В это же время звонят в дверь.
— Остановись, я должна открыть дверь, — говорю я со слезами на глазах от смеха.
Он останавливается и прижимает меня к себе.
— Тебя спас звонок.
Он целует кончик моего носа, ещё испачканный в тесте, и затем отпускает. Я иду к входу, а Натан тряпкой вытирает с лица тесто.
Открываю дверь и вижу перед собой мужчину лет тридцати пяти, высокого и с короткими каштановыми волосами. В этот момент, как вспышка, в мой разум проникает образ.
«Добро пожаловать в твой новый дом», говорит этот мужчина в моём воспоминании, перед тем, как закрыть за собой дверь и, глядя на меня с выражением, которое вызывает дрожь».
— Хани, кто там? — спрашивает Натан, выходя из кухни и прерывая воспоминания, которые оставили у меня на душе неприятный осадок. Он подходит ко мне и обнимает за талию.
— Привет, вы кто? — спрашивает он у стоящего напротив двери мужчины.
— Меня зовут Тайлер Доусон. — Мужчина указывает на меня кивком головы. — Я её муж.

 

 

Глава 24

Натан

 

Как только мужчина передо мной произносит эти слова, мир обрушивается на меня. Всякий раз, когда мы счастливы, всегда приходит кто-то или что-то, чтобы разрушить это счастье. Возможно, Вселенная хочет нам что-то сказать? Что нам не судьба быть счастливыми? Прошлое, то прошлое, которое Хани до сих пор не помнит, постучало в дверь и теперь хочет её забрать. Увести её от меня... Это всё равно, что удалить у меня из лёгких кислород. Такое в действительности не может произойти, лишь мысль об этом заставляет моё сердце кровоточить.

Разглядываю мужчину напротив меня и не могу поверить, что Хани за ним замужем. Но что, если она его любила? Что если она захочет вернуться к нему?

А если любовь, которую она испытывала к нему, была сильнее, чем любовь ко мне? Я отпустил бы её, говорит голос в моей голове. Если бы это было действительно то, чего она хотела, я не поступил бы иначе, даже если это разрушит моё сердце и душу. Я бы сделал это для неё. Качаю головой, пытаясь на мгновение отогнать эти мысли, чтобы сосредоточиться на настоящей проблеме, здесь и сейчас.

Мгновенно внутри начинает действовать полицейский: если этот мужчина действительно является её мужем, то почему он раньше её не искал? Может ли быть он тем ублюдком, которого Хани видит в своих воспоминаниях?

— Могу я войти? — спрашивает он после нескольких минут молчания.

Я киваю и вместе с Хани отхожу в сторону. Она стоит рядом и цепляется за мою руку, выглядя окаменевшей. Возможно, она тоже расстроена этим открытием, или, быть может, скрыто что-то ещё...

Мужчина входит, закрывая за собой дверь, но я держу его у входа; не собираюсь приглашать его присаживаться, в любом случае, объяснения он может дать мне и в коридоре.

— Моя дорогая, я так волновался… — говорит он, придвигаясь и протягивая к Хани руку.

Девушка отступает.

— Она не помнит, — говорю я сухо, в надежде, что он поймёт о необходимости держаться на расстоянии.

— Что? — спрашивает Доусон в замешательстве.

— Она потеряла память.

— Ох, мне так жаль.

Но, похоже, что слова не соответствуют его выражению. Я вижу, как он осматривает Хани с головы до ног. Вероятно, замечает её одежду и складывает два и два. Тайлер сжимает челюсти, а выражение на его лице становится раздражённым.

— Как долго вы не видели свою жену? — спрашиваю я, игнорируя его реакцию, он снова возвращает ко мне своё внимание.

— Месяц.

То есть с момента, когда я её нашёл.

— И всё это время вы просто выжидали вместо того чтобы её искать?

Я стараюсь сохранять спокойствие.

— Послушайте, я знаю, что вы думаете...

— Я сомневаюсь в этом.

 Если бы он действительно знал, о чём я думаю, то уже сделал бы ноги.

— Позвольте мне объяснить вам. Это не первый случай исчезновения моей жены, такое уже случалось в прошлом. В первый раз я очень испугался, настолько сильно, что заявил об исчезновении, но через несколько дней она вернулась. Эти исчезновения повторялись несколько раз. Поэтому, когда она снова пропала, я просто ограничился ожиданием. К сожалению, у неё серьёзные психологические проблемы. Перед тем, как она исчезла в последний раз, я рассматривал клинику, где ей могли бы помочь...

Я перебиваю его, уже не в силах сдержать гнев.

 — Вашу жену изнасиловали и избили! А вам было удобно на диване?!

Чувствую, как от моих слов вздрагивает Хани, и сразу же сожалею о сказанном. Мне не следовало говорить это при ней.

— Я не знал...

— Вы уверены? Некоторые из её травм нанесены более чем месяц назад.

Я сжимаю челюсть. И честно говоря, не верю ни единому слову из того, что сказал Доусон.

— Хотите в чём-то обвинить? — спрашивает мужчина, сжимая вдоль тела кулаки.

— Вы мне скажите.

Мы вызывающе смотрим друг на друга, но, в конце концов, Тайлер избегает моего вопроса.

— Послушайте, я просто хочу вернуть свою жену и чтобы она получила помощь, в которой нуждается.

— Как вы узнали, что она здесь? И, прежде всего, откуда мне знать, что вы говорите правду? Вы на самом деле её муж?

— Её узнал один мой друг, — придерживаясь неопределённости, отвечает Доусон. — Что касается другого вопроса, я могу показать вам эту фотографию.

Он протягивает мне фотографию, где они стоят рядом. Хани улыбается и держит его за руку, именно так, как держит меня прямо сейчас. На этом фото она выглядит очень молодо, как долго они были вместе?

От увиденной картинки у меня болит сердце. Они были действительно так счастливы, как кажется? Может ли быть на самом деле правдой то, что рассказал этот мужчина? Я не совсем уверен, что-то есть, что порождает у меня сомнения во всём.

— Слушайте, она вас не помнит, — говорю я, указывая на Хани. — И как вы видите, она напугана, поэтому пока оставьте мне свой номер телефона, я свяжусь с вами...

«После проведения необходимого расследования» думаю про себя.

Он достает визитку и вручает мне, я быстро на неё смотрю. Как странно, кажется, что от неё отрезали верхнюю часть. Возможно, он переработал старые визитные карточки. Я убираю визитку в карман брюк.

— Будет лучше, если сейчас вы уйдёте, — говорю я ему, собираясь открыть дверь.

— Да... но знайте, что так или иначе я верну свою жену, — заявляет он тоном, который мне совсем не нравится. Он мне угрожает?

— Посмотрим, — отвечаю я и закрываю за ним дверь.

Я поворачиваюсь к Хани, которая стоит неподвижно и прислоняется спиной к стене.

— Эй… — Я подхожу и растираю ей руки.

— Я была действительно той, о ком говорил... Я была сумасшедшей женщиной, которая ушла из дома и неизвестно где блуждала? — она говорит, пытаясь не плакать, но глаза уже наполнились слезами. — Всё, что со мной случилось... это моя вина?

— Нет, нет, даже не думай об этом. — Я прижимаю ладонь к её щеке, ловлю и вытираю подушечкой большого пальца убежавшую слезу. — Я не верю ни единому слову из того, что он сказал. Проведу расследование в отношении него и выясню всю правду, обещаю.

— Я не знаю, хочу ли я знать…— говорит она в сомнении. — Натан... Я не хочу с ним идти, — шепчет Хани заикаясь. — Он пугает меня.

Я поражаюсь, когда чувствую этот страх в её голосе. Пристально смотрю в глаза Хани, потому что даже на секунду она не должна подумать, что я могу позволить им забрать её насильно.

— Ты никуда не пойдешь, если не хочешь, понимаешь меня?

 И часть меня, действительно надеется, что она не хочет возвращаться к нему.

— Ты слышал, что он сказал... может заставить меня вернуться с ним, — говорит она в ужасе от этой идеи.

— Никто не может заставить тебя сделать что-нибудь... и даже если они захотят тебя забрать, им придется сначала пройти через мой труп.

От моих слов она вздрагивает.

— Не говори так даже в шутку.

— Я совсем не шучу.

 

 

* * *

 

После довольно напряженного завтрака я решаю оставить Хани в больнице с Айви. Не хочу, чтобы сейчас она оставалась одна, а так они будут друг друга поддерживать. Также там с ними находится Мэйсон, и это позволяет мне чувствовать себя более спокойно. Затем я еду на работу и рассказываю Мэдисон, что случилось. Если и есть кто-то, кто может помочь мне докопаться до сути в этой истории – это она.

— Постарайся выяснить всё, что можешь об этом парне, и как можно скорее.

— Я сразу же приступлю к работе, и всё что обнаружу, отдам тебе сегодня вечером. Также готовлю досье на Уилла, теперь мы ничего не можем сделать, кроме как объявить его пропавшим…

 Она говорит «пропавший», чтобы не произносить то, о чём на самом деле думает, а именно – мёртвый. Если бы был жив, он нашёл бы способ с нами связаться спустя всё это время.

— Ты сказал мне, что этот парень дал свою фотографию? — спрашивает Мэдисон, возвращаясь к аргументу «муж Хани».

— Могу я её увидеть? По крайней мере, узнаю, как он выглядит.

— Да, конечно.

Я достаю фото из куртки и передаю ей. Мэдисон пристально её разглядывает, с выражением сомнения.

— Что-то не так?

— Ммм, я не уверена... дай мне секунду.

Она идёт к компьютеру, сканирует фотографию и тщательно рассматривает картинку на экране.

 — Видишь здесь, в этом месте? — говорит она, указывая на точку между Хани и мужчиной рядом с ней. — Кажется, что они не соответствуют друг другу... Я думаю, что фотография была отредактирована.

— Она не подлинная? Значит, мужчина на картинке, который притворяется её мужем, может не быть тем, кто изначально запечатлён на фотографии?

— Точно, — подтверждает Мэдисон, она действительно обладает проницательностью и убийственной наблюдательностью. Всегда проявляет себя лучшей.

Я знал это, был уверен – мужчина солгал. Но почему? Если он не её муж, что он хочет от Хани? Предположение о том, что он тот человек, который причинил ей боль, становится всё более вероятным. Но какая связь была у Хани с ним?

 

 

* * *

 

—Айви сейчас может вставать, и мы пошли вместе, чтобы проведать ребёнка. Врачи ещё на пару дней хотят оставить её в больнице, для безопасности, но потом она может вернуться домой, — говорит Хани, сидя за кухонным столом и наблюдая, как я готовлю ужин. Ей пошло на пользу провести время с Айви, теперь она немного спокойнее, но я до сих пор вижу боль и беспокойство в её взгляде. Она не выглядит безмятежной и беззаботной, какой была сегодня утром, когда мы проснулись.

Когда я приехал за Хани в больницу, у меня имелось время лишь быстро поздороваться с Айви, потому что время для посещений уже закончилось. Только Мэйсону разрешили остаться подольше, но и он не может провести там весь вечер, поэтому я пригласил его поужинать с нами. Для меня ощущается странно пригласить кого-то на ужин. До этого Мэйсон всегда был тем, кто приглашал меня к себе домой. В любом случае, поскольку он был в пути, Мэйсон предложил зайти в участок и забрать досье Уилла, а также получить информацию, которую смогла найти Мэдисон.   

— Тем временем пока ты закончишь готовить, я пойду и разложу одежду, — говорит Хани, встаёт и идёт в спальню.

В скором времени приезжает Мэйсон.

— Привет, Натан, — здоровается он, входя на кухню и оглядываясь вокруг. — Хани? — спрашивает более тихим голосом.

— Она в спальне…выяснили что-нибудь?

— Что-то да... между прочим, ты никогда не догадаешься, где парень работает.

— Где?

— В «WorldCorporation».

— Опять эта компания.

Повороты, которые тебя всегда разворачивают, появляются вновь, и мне это совсем не нравится. Жаль, что я до сих пор не могу понять, что связывает между собой все эти факторы.

— Да уж... кроме того выяснилось, что фактически он женат на некойКейре Джонс. Мы не нашли её фотографию, поэтому насколько знаем, речь может идти о Хани, но возможно и нет... пока больше нам ничего не известно.

К сожалению, это не очень помогает. Единственная настоящая зацепка на данный момент – эта проклятая компания.

— Кроме того, я видел в офисе Харрисона. Надеюсь, он не собирается принимать меры в связи с произошедшим на днях...

— Мне наплевать, пусть делает что хочет, — сухо говорю я. При воспоминании о нём, у меня только возникает желание разбить ему лицо.

Мэйсон вздыхает смирившись.

— В любом случае, это досье Уилла, — говорит он, показывая и оставляя файл на столе. Из досье выпадает фотография и улетает к двери на кухню, где только что появилась Хани. Она наклоняется, чтобы её поднять, держит в руках и внимательно рассматривает. И в этот момент, кажется, что мир замедляется. Я вижу, как Хани широко раскрывает глаза и резко бледнеет. Она отступает назад, как будто её кто-то ударил, у неё подгибаются ноги, отчего девушка падает на пол.

Сразу бросаю ложку, которой помешивал соус, она оказывается на полу, а я взволнованный, подбегаю к Хани.

— Хани! — Я приседаю рядом с ней, сразу подходит и Мэйсон. — Хани, Хани, что с тобой?

 Я слегка её встряхиваю, но она не отвечает. Она словно парализована, не двигается и дрожит. О Боже, что с ней происходит? Я поднимаю её и несу на диван.

— Хани, пожалуйста, скажи что-нибудь…

Я убираю волосы от её лица. Она очень бледная, дрожит, и безмолвные слезы падают из глаз, как будто они текут непроизвольно. Потому что девушка выглядит отсутствующе, словно на самом деле её здесь нет. Происходящее действительно меня пугает. Я не знаю что делать, поэтому обнимаю Хани, надеясь, что смогу её успокоить и заставить прийти в себя.

— Натан, мы должны отвезти Хани в больницу? — спрашивает Мэйсон, также явно обеспокоенный.

Я киваю, не зная, что с ней случилось – больна она или нет, у нас не так много выбора.

— Хани… — Я снова пытаюсь позвать, прижимаясь лицом к её лицу, которое девушка прячет у меня на груди. — Любовь моя, пожалуйста, скажи что-нибудь, ты нас пугаешь.

В этот момент рука Хани сжимает мою рубашку, так цепляясь, как если бы это был её единственный спасательный круг. Она начинает плакать. Её тело дрожит от рыданий.

 — Натан… — говорит она сломленным голосом.

Со вздохом облегчения я замечаю, что она пришла в себя, но волнуюсь не меньше, чем прежде, потому что она явно расстроена.

— Хани, что случилось? — тихо спрашиваю я, поглаживая её волосы.

— Я помню... я всё вспомнила.

 

 

Глава 25

Хани

 

Я поднимаю фотографию и смотрю на лицо мужчины.

Снова слышу выстрел, но на этот раз ясно вижу картинку в воображении. Я вижу всю ужасную и отвратительную сцену. Отшатываюсь назад, как будто меня ударили, мои ноги больше не могут меня удержать, и я падаю на пол. И вдруг меня уже нет на кухне.

В моей голове проплывает ряд образов, воспоминаний, как фильм, отматываемый в обратном направлении. Я снова вижу каждый ужасный момент, пережитый в моём прошлом. Хочу, чтобы это остановилось, не хочу больше видеть, но я не могу сбежать из своего разума. Всё, что я могу сделать, это наблюдать, пока ещё раз проживаю все эти ужасные чувства, испытывая их снова. Мне кажется что тону, как будто меня полностью накрыло цунами, и я тщетно пытаюсь вернуться на поверхность.

Однако внезапно, я что-то чувствую, меня окутывает тепло. Знакомое и сладкое.

«Любовь моя, пожалуйста, скажи что-нибудь, ты нас пугаешь».

Как отдаленное эхо слышу в своей голове. Голос, который создаёт пространство между этими муками и всеми способами пытается до меня добраться. Ему удаётся вернуть меня к реальности. Но эти воспоминания теперь врезались уже чётко, стали меткой внутри меня.

Я сжимаю рубашку Натана и цепляюсь за него, потому что сейчас это единственное, что помогает мне не развалиться на части. Его руки и тепло – всё это удерживает меня целостной.

— Натан…— говорю сквозь слёзы. Голос звучит как хрип.

— Хани, что происходит? — шепчет он обеспокоено, поглаживая мои волосы.

— Я помню... я помню всё.

При этих словах чувствую, как Натан напрягается, затем он крепче прижимает меня к себе, и я продолжаю плакать на его груди. Мы остаемся сидеть так секунды, минуты, часы, я не могу сказать, потому как потеряла чувство времени. Боль, которую я испытываю, поглощает меня.

Как только получатся найти в себе силы, я немного отодвигаюсь от него. Моё тело продолжает вздрагивать от рыданий, я никак не могу успокоиться. Натан вытирает мои слезы, но они упрямо продолжают убегать против моей воли.

— Что... Что ты помнишь? — спрашивает он в замешательстве, как будто боится ответа, словно он действительно не хочет его услышать. — Хочешь нам рассказать?

Он продолжает меня ласкать и утешать; говорит тихо, как будто боится, что чуть более сильный тон может заставить меня рухнуть.

Я киваю, должна рассказать ему правду, должна сказать ему, что случилось, даже если это нелегко. Прямо сейчас я чувствую себя такой... грязной. И мне интересно, однажды поведав Натану правду, он тоже будет видеть меня такой. Захочет меня вновь? Сможет ли он смотреть на меня как раньше? Или он будет испытывать ко мне отвращение, как я чувствую это сейчас к самой себе?

Мэйсон присаживается передо мной и протягивает стакан воды.

— Выпей немного.

Он и Натан обмениваются чрезвычайно взволнованными взглядами, и я не смею представить, как выгляжу. Дрожащими руками беру стакан, разбрызгивая на пол воду. Натан поддерживает мою руку, чтобы стакан не упал.

Я делаю глоток, пытаясь успокоиться и, прежде всего, проглотить ком в горле. Должна найти в себе силы и заговорить. Натан уже рассказал мне своё прошлое, теперь я должна рассказать ему своё.

— Меня зовут Джоан.

Глава 26

Джоан

 

Пять лет тому назад…

 

— Привет, Джоан, разве ты ничего не организовала на завтра? — спрашивает Мэри, моя одноклассница, в момент, когда я подхожу к своему дому.

— Нет, я должна работать, — отвечаю я, немного подавлено.

— Да ладно! Даже завтра? Это твой день рождения! Не каждый день исполняется восемнадцать, ты должна отпраздновать. Не можешь просто один раз пропустить работу?

Мэри – самая близкая моя подруга, но, несмотря на это, она ничего не знает о моей ситуации. Мы разговариваем в школе, вместе возвращаемся домой из школы. В прошлом, с ещё одной одноклассницей, мы вместе гуляли, но ничего больше.

Я качаю головой и натягиваю на лицо фальшивую улыбку.

— Нет, к сожалению. Но ничего страшного, это не так важно, отпраздную в другой раз. — И именно этой фразой подводится итог моей жизни, «это будет в другой раз». Свою жизнь я буду жить в другой день. Но этот день ещё не наступил.

Мы доходим до моих ворот. Я живу в хорошем районе, в красивой белой вилле. Возможно, именно поэтому Мэри не понимает, почему я так много работаю. Я прощаюсь с ней и медленно иду к дому. Мне всегда странно называть так это место, потому что я не чувствую себя здесь как дома и никогда не знала, что значит чувствовать себя дома, я всегда ощущала себя незнакомкой, нежеланным гостем.

Я прохожу через дверь и слышу голоса из другой комнаты. Это Николь, моя мачеха и нынешний опекун, так как мой отец умер год назад. Разговаривает с мужчиной, я не знаю, кто он такой, но из разговора понимаю, что они говорят обо мне. Возможно, она ищет для меня другую работу. Как будто той, что выполняю сейчас, уже недостаточно. Да, для неё всегда не достаточно.

Я их игнорирую, на данный момент предпочитаю не знать, и поднимаюсь наверх, в свою комнату. Вхожу и закрываю за собой дверь, бросая рюкзак на пол у кровати. Эта комната – моё убежище, хотя, возможно, она больше похожа на тюрьму.

У меня есть час, прежде чем идти на работу, поэтому, как и каждый день, я надеваю наушники и начинаю писать в своём дневнике. Это всё, что у меня есть. Школа, работа, моя комната и дневник, в котором можно написать свои мысли, эмоции, желания. Он как друг, которому можно доверить свои секреты, которому ты всё можешь рассказать. У меня имеется только это: жизнь, которая ждёт, чтобы её прожили. Похоже на запертую в ящике мечту, в ожидании, когда её осуществят.

Смотрю на фотографию, которая стоит на столе: я с отцом, держусь за его руку и улыбаюсь. Прошло два года с того момента, один из немногих счастливых дней, которые я помню. Единственный день рождения, который я когда-либо отмечала. Тогда он случайно пришёл домой за день до моего дня рождения и решил вместе сходить в Луна-Парк. И мне, несмотря ни на что, было хорошо.

У меня имелось не так много возможностей провести с ним время, его почти никогда не было. Моя мама умерла, когда я была очень маленькой, настолько, что даже её не помню. Так что всё своё время я проводила с Николь, но она никогда не могла смириться с моим присутствием. Она никогда не хотела меня здесь. Она никогда меня не любила, хотя я могла бы быть ей как дочь. Вместо этого Николь относилась ко мне как к бремени, я была для неё проблемой, о которой необходимо заботиться.

Когда я попыталась поговорить с отцом и рассказать ему, как мачеха себя со мной вела и что мне делала, он просто сказал, что Николь немного строгая, хочет чтобы я стала ответственной, но в глубине души меня любит и делает всё для моего блага. Он не мог ошибаться сильнее. Он не мог быть более слепым. Когда он снова ушёл, Николь расчётливо нашла способ отомстить за попытку выставить её в дурном свете перед отцом. Поэтому я в итоге сдалась и научилась молчаливо терпеть. Даже когда Николь потребовала, чтобы я вносила свой вклад в домашние расходы и нашла мне работу, чтобы затем отдавать ей все заработанные деньги.

 

«Можно сказать, что живёшь, если сердце продолжает биться, но внутри ты медленно умираешь?

Если с каждым ударом чувствуешь немного больше боли, если с каждым днём ощущаешь себя более уставшей?

Это означает жить, если снаружи ты выглядишь целостным, но внутри твоя душа опустошена?

Если при каждом вдохе чувствуешь нехватку воздуха?

Если у тебя на губах улыбка, а в глазах грусть?

И можно сказать что живёшь, если ты жив только потому, что дышишь? »

С грустью и тоской просматриваю то, что написала. Потому что иногда у меня складывается впечатление, что происходящее никогда не улучшится, что жизнь никогда не будет другой. У меня никогда не было матери, у меня никогда не было друзей или парня. Грустная и одинокая жизнь. Не имея никого, на кого можно было бы положиться, никого, кто бы меня любил и утешал. Только подушка, на которую проливаю свои безмолвные слёзы. Но потом пытаюсь найти мужество и заставить себя думать, что всё будет лучше, потому что через два месяца школа закончится, и я смогу отсюда уйти.

Я много занималась, проводила после работы ночи над книгами, чтобы поддерживать свои высокие оценки и поступить в колледж, и я смогла этого добиться. Мама, перед тем как умереть, оставила для моей учёбы фонд, иначе я не смогла б себе этого позволить. Но благодаря ей я смогу уйти. Мне просто нужно пережить ещё два месяца, только два, и тогда я, наконец, смогу начать жить, реально жить.

— Джоан, открой эту дверь.

Я подпрыгиваю, когда слышу настойчивый стук в дверь.

Встаю и неохотно открываю Николь. Чего она сейчас хочет? Возможно, собирается рассказать мне о новой работе?

— Быстро переодевайся и приведи себя немного в порядок. Вскоре за тобой придут, а в таком виде ты не презентабельна.

Несколько секунд смотрю на неё смущенно, о чём она говорит?

— Кто придет за мной? Куда я должна идти? — спрашиваю я, но боюсь услышать ответ, кто знает, что она придумала на этот раз.

— У меня есть отличная новость для нас обоих. Отныне и впредь мы больше не будем вынуждены терпеть друг друга. Наконец ты больше не будешь моей проблемой, — говорит она с леденящим счастьем, от которого бежит дрожь.

— В каком смысле? — спрашиваю я в замешательстве.

— Скажем так, один друг твоего отца очень заинтересован тобой, и поэтому ты пойдёшь жить с ним. Если будешь хорошо себя вести, вы сможете пожениться. В любом случае ты будешь отсюда далеко. Её голубые глаза как лёд и такие же холодные, смотрят на меня с удовлетворением и ненавистью.

— Что … — От шока я даже не могу найти слова, и делаю шаг назад. — Николь, прошу тебя... Я всегда делала всё, что ты мне говорила. Я никогда тебя не беспокоила.

— Это говоришь ты!

— Завтра мне исполнится восемнадцать, а через два месяца закончится школа. Я уеду отсюда далеко, в колледж и в любом случае не буду больше твоей проблемой. Пожалуйста, не отсылай меня! Это просто ещё два месяца, — повторяю я, и чувствую, как наполняются слезами мои глаза.

— Не говори глупостей! Ты в колледж? И на какие деньги?

Я смотрю на неё всё в большей растерянности.

— У меня есть фонд...

Забавляясь, Николь прерывает меня насмешливым хохотом.

— Бедная наивная дурочка, у тебя больше нет ни копейки. Твой отец был по уши в долгах и всё потратил, даже твой драгоценный фонд на обучение.

Чувствую, как от этих слов останавливается моё сердце. Нет! Этого не может быть. Это не может быть правдой. Всё, над чем я до сих пор работала, всё, что я терпела в ожидании когда, наконец, смогу уйти, все мои мечты разрушены несколькими жестокими словами. Одинокая слеза ускользает из-под моего контроля, и катится по лицу. Кажется что Николь, совсем не сожалеет видеть меня страдающей, наоборот… она решает увеличить дозу.

— Знаешь, ты могла бы оставаться обо всём в неведении, но почему бы мне не рассказать сейчас, как обстоят дела на самом деле? Твой отец имел долги у людей с плохой репутацией, и которые теперь хотят эти деньги от меня! Но, к счастью, наконец-то пригодилось твоё прекрасное личико. Мужчина, стоящий во главе всего этого, в один прекрасный день тебя увидел и был очень впечатлен, он уже делал подобное предложение твоему отцу, но дурак отказался.

— Какое предложение? — шепчу окаменев.

— Я отдаю ему тебя, а он, в свою очередь, аннулирует мои долги. Конечно, я не могла отказаться, практически одновременно избавляюсь от двух проблем.

Я чувствую что задыхаюсь, она не может говорить такое всерьёз. Она меня... она продала меня? Это кошмар, ужасный кошмар, от которого не могу проснуться.

«И это было только начало, я ещё не знала, что настоящий ад должен наступить в скором времени».

— И он был гораздо счастливее, когда узнал что ты до сих пор девственница.

Она смотрит на меня извращённо удовлетворённым взглядом, пока я резко бледнею при этих словах.

— Теперь одевайся, — говорит она, толкая меня внутрь комнаты и запирая дверь.

— Нет, пожалуйста! Ты не можешь сделать это со мной! — кричу я и стучу кулаками в дверь, проливая отчаянные слёзы, которые сейчас даже не пытаюсь сдержать. — Умоляю! Я сделаю всё, что ты захочешь! Я сейчас уйду, но не делай этого со мной! Ты не можешь этого сделать!

Я продолжаю кричать, но она уже ушла, оставляя меня в отчаянии, думать о том, что со мной случится, размышлять о моём разбитом будущем.

Я подхожу к окну, при необходимости готовая прыгнуть вниз, пусть ценой перелома ноги, ценой самоубийства. Я не могу остаться здесь, должна уйти немедленно, пока не стало слишком поздно. Но даже эта последняя отчаянная надежда сломлена. Окно заблокировано. Мачеха уже всё спланировала. У меня не было выхода с самого начала.

Я падаю под окно и продолжаю плакать, прижимая колени к груди, пока к моему огромному ужасу дверь не открывается. Николь впускает высокого, элегантно одетого, темноволосого мужчину.

«Того самого мужчину, который теперь притворяется моим мужем».

Он подходит ко мне и поднимает с силой.

— Нет, оставь меня! — кричу я, пытаясь вырваться, но он затыкает меня сильной пощёчиной, от которой падаю на пол. Мужчина берёт меня за руку и так сильно сжимает, что, кажется, может её сломать.

— Теперь постарайся вести себя хорошо, иначе ты не доедешь невредимой, — говорит он, заставляя заледенеть в моих венах кровь.

Он вытаскивает меня из дома и толкает в машину, залезает за мной, и с силой закрывает дверь. И в этот момент я слышу, как они блокируются. Продолжаю дрожать и плакать, потому что я в ужасе и потому, что больше ничего не могу сделать. У меня нет возможности сбежать, и нет никакой надежды.

Как все могло разрушиться так внезапно? Почему всё развалилось на кусочки? Почему мне не даровано счастье? Что такого ужасного я сделала, чтобы заслужить подобное?

Мужчина приближается ко мне и кладёт на моё бедро руку. Я сразу же съёживаюсь.

— Знаешь… — говорит он очень близко от моего лица, — какая жалость, что я должен доставить тебя боссу всё ещё... нетронутой, иначе мы могли бы повеселиться в пути.

Вздрагиваю и начинаю дрожать ещё сильнее.

Как только мы покидаем наш район, мне завязывают глаза, чтобы не могла увидеть, куда мы едем. Таким образом, я провожу время, которое кажется мне вечностью в полной темноте, совершенно не зная где нахожусь.

На улице темно, когда машина останавливается и мне снимают с глаз повязку. Поездка, похоже, длилась не менее трёх часов. Я оглядываюсь вокруг, чтобы, несмотря на темноту попытаться понять, где нахожусь, но вокруг вижу только деревья. Тогда как напротив меня, в центре поляны стоит деревянный дом, похожий на коттедж.

Мои ноги отказываются двигаться, поэтому меня почти силой втащили внутрь.

Мы попадаем в гостиную, у правой стены стоит камин с зажжённым огнём, а напротив диван и два кресла, в действительности, в комнате не так много мебели. Тогда как слева расположены другие двери. У меня нет времени хорошо осмотреться. Мужчина тащит меня в дальний конец комнаты, и мы спускаемся по лестнице. Он продолжает крепко держать меня за руку, и я уверена, что от пальцев останутся следы. В конце лестницы мы оказываемся перед дверью, он открывает её и сильно толкает меня внутрь, отчего я падаю на пол.

— Добро пожаловать в твой новый дом, босс скоро придёт, тебе имеет смысл хорошо себя вести.

Он запирает дверь, и я слышу его шаги, когда он поднимается по лестнице.

Я остаюсь одна – сижу на полу и дрожу, чувствую, что мои глаза покраснели, и устали от слёз. Оглядываюсь вокруг: комната довольно маленькая, в центре стоит большая кровать с прислонённым к задней стене изголовьем и рядом прикроватная тумбочка. Только это. Угрожающе огромная кровать, которая не сулит ничего хорошего и заставляет меня содрогаться. Здесь внизу холодно. Хотя я не могу сказать – этот холод вызван температурой или моим страхом. Справа имеется ещё одна дверь, я подхожу и открываю её, за ней небольшая ванная комната. Сбежать из этой комнаты невозможно. В ней есть только небольшое прямоугольное окно на левой стене, слишком высоко и слишком маленькое, чтобы сквозь него пролезть. Вероятно, оно даже не открывается, выглядит скорее как иллюминатор, а не окно.

Через несколько минут дверь снова открывается, и входит он.

«Мужчина, который станет моим насильником, моим мучителем, главой ожидающего меня ада. Монстр, который навсегда поселиться в моих кошмарах».

Мужчине лет сорок, белокурый и темноглазый, с взглядом зловещим и лишённым эмоций. Он тоже одет в элегантный костюм. Снимает пиджак и вешает его на ручку двери, а затем закатывает рукава рубашки, пока приближается ко мне, показывая татуировку с изображением скрученного дракона. Испуганная отступаю, но комната не такая большая, и свободное для меня место вскоре закончилось. Я оказываюсь, прижата к нему.

— Наконец-то мы встретились, Джоан, — говорит мужчина, поглаживая мое лицо.

Я хотела бы отступить, но отойти дальше не могу и тогда закрываю глаза. Крепко их сжимаю, как будто не видя его, всё становится менее реальным, но это не так.

— Ты даже красивее, чем я помнил. Теперь разденься, я хочу хорошенько тебя рассмотреть.

В ужасе от этих слов широко раскрываю глаза, но не смотрю на него, я не могу. Я неподвижно уставилась широко открытыми глазами в пол.

Я не двигаюсь, парализованная от происходящего, и это его раздражает.

— Знай – я не люблю повторять что-то дважды, – холодно говорит он с поддельным спокойствием, заставляющим дрожать. — Разденься, я сказал.

Я качаю головой, чувствуя, как слёзы текут по моему лицу. Думала, что уже все их исчерпала, но вместо этого – вот они тут.

— Хорошо, ты хочешь, чтобы я сразу перешёл к жестким манерам? Как ты предпочитаешь.

Он хватает меня, с силой бросает на кровать, и в одно мгновение оказывается на мне. Срывает мою рубашку и стягивает с меня штаны. Несмотря на то, что я продолжаю размахивать руками и сопротивляться, ему это удается. Он в два раза больше меня и сильнее. — Вот, так лучше, — говорит он, когда я полностью обнажена.

«В тот момент я вспомнила предложение, которое написала в своём дневнике за несколько часов до этого: «Можешь ли сказать, что живёшь, если ты жив только потому, что дышишь? » Нет, я ответила себе, потому что в тот день, даже если продолжала дышать, и моё сердце всё ещё билось в груди – меня там больше не было, я была мертва».

— Пожалуйста, оставь меня! Отпусти меня! — отчаянно плачу я.

Он блокирует меня своим весом, зажимает неподвижной: одной рукой держит мои запястья у меня над головой, а другую крепко сжимает на моём лице.

— Отпустить тебя? Нет, моя дорогая, теперь ты моя. Ты моя красивая игрушка. Моя и да, также моих мальчиков. Пока они здесь работают для меня им тоже иногда необходимо расслабиться. Необходимо их немного порадовать, чтобы заставить хорошо выполнять свою работу. — На его лице появляется злая усмешка. — Но сначала повеселюсь я, у меня был плохой день, и я должен снять стресс, — говорит он.

Убирает руку от моего лица, чтобы расстегнуть брюки, устраивается между моими ногами и грубо в меня входит, заставляя кричать от боли.

— Кричи столько, сколько хочешь, здесь всё равно никто тебя не услышит, — говорит он, продолжая свирепо двигаться.

И он был прав, никто меня не услышит, никто не сможет найти. Никто не придёт, чтобы спасти меня от этого монстра, который одним ударом за раз разрушал мою душу.

 

 

Глава 27

Натан

 

Я расстроен, шокирован, я... даже не могу найти подходящего слова, чтобы описать, как себя сейчас чувствую. Знаю только, что у меня внутри бушует убийственная ярость и от каждого нового слова Хани разрывается сердце. Я приобнимаю её одной рукой, у неё всё тело вздрагивает от рыдающей икоты, которую она не может успокоить, также как и слёзы, которые не останавливаясь текут по лицу Хани. Но она продолжает рассказывать.

— Через неделю я попыталась сбежать... один из них случайно оставил дверь моей комнаты открытой, и так я попыталась сбежать. Я успела переступить только порог дома, когда он схватил меня и потащил обратно вниз. Он был… он был в ярости. Избил меня безжалостно. Он продолжал пинать меня...

Хани инстинктивно подносит к рёбрам руку, и я вспоминаю слова доктора, что в этом месте у неё имеется плохо сросшийся перелом. Я так сильно сжимаю челюсти, что мои зубы могли бы сломаться. На лице у Мэйсона также окаменевшее выражение, он продолжает слушать Хани присев перед ней и держа руку на колене в жесте утешения.

— Мне было больно несколько дней, может быть, недель, я больше не имела чувства времени. Но его это не волновало, никто не удосужился оказать мне медицинскую помощь, они продолжали делать то, что хотели... в тот день я верила, что он меня убьет. И честно – на это надеялась. Я просто хотела, чтобы всё закончилось, смерть была бы лучше, чем такая жизнь. Но даже в смерти мне было отказано. Я больше не хотела есть и не ела целыми днями, но, в итоге, они заставили меня насильно. С этого момента я смирилась и больше не сопротивлялась, я полностью отсутствовала, потому что от меня осталась только пустая оболочка, только разорванное тело...

Мне тяжело дышать, когда я слышу эти слова и, понимая, что она хотела с собой покончить. Конечно, я не могу её винить, но думать, что Хани хотела умереть заставляет меня страдать ещё сильнее.

— После моей попытки побега они держали меня прикованной к кровати в течение нескольких дней и... и…

Хани вновь разревелась не в силах продолжать, не в силах вновь пережить ужасы, которые ей пришлось испытать.

— Хани, милая, этого достаточно, тебе не нужно продолжать, — мягко говорю я.

Для неё уже плохо помнить обо всём этом, ей не следует проживать всё заново. И я больше не могу слушать, не могу видеть её такой, совершенно разрушенной. Напротив, Хани пытается успокоиться, чтобы продолжить.

— Нет, Натан… есть важная причина, о которой тебе нужно знать... периодически, в этом доме они организовывали какие-то встречи. Приезжали важные люди, с которыми он договаривался и заключал сделки. В этих случаях меня показывали как… образец, чтобы оценить товар, и иногда они хотели также и протестировать. Он тоже был там в тот день, — говорит девушка, указывая на фотографию Уилла.

— Уилл? — Мэйсон и я обмениваемся удивленными взглядами, а Хани утвердительно кивает.

— Одним из них был... и Уилл. Однажды он подошёл и стащил его с меня. А потом всё произошло очень быстро, я хорошо не поняла что случилось. Но они поняли, что Уилл был полицейским, и он выстрелил ему в голову, таким образом, что Уилл даже не успел осознать... Потом вспыхнул хаос, некоторые из них разозлились, они думали, что их хотят подставить. Раздалась стрельба, люди били друг друга. Я окаменела, он выстрелил в него менее чем в метре от меня... потом я повернула голову в сторону двери и увидела, что она была широко открыта. Должно быть кто-то ушёл. Так что, даже не осознавая этого, я убежала.

Я поняла что сделала, только когда оказалась в лесу. Было темно и холодно, и я понятия не имела, где находилась. Вокруг стояли только деревья и деревья. Я продолжала бежать, зная, что это был мой единственный шанс выжить, продолжала бежать с запечатлённым изображением того бедного юноши, который был убит, потому что мне помог. В конце концов, я оказалась в парке, но ничего не было видно, и я упала... Мне очень жаль вашего друга... это была моя вина, — говорит она, пряча лицо у меня на груди, пытаясь излить всю свою боль. Мэйсон тем временем встает и уходит в другую комнату, чтобы оставить нас наедине и дать Хани время успокоиться.

— Нет, даже не думай так, это была не твоя вина, ни в чём из случившегося ты не виновата.

Я думаю о печальном конце, который настиг Уилла, но также понимаю, что благодаря ему Хани сейчас здесь со мной. Если бы не он, никто бы её не спас. Я прижимаю девушку к себе ближе, и мне очень хотелось бы, чтобы этого было достаточно для уничтожения её воспоминаний и боли. Я хотел бы, чтоб она могла передать мне эту боль, хочу увидеть её снова безмятежной и счастливой. Но это невозможно, потому что тот бездушный монстр забрал у неё всё. Невинность, достоинство, мечты, надежду. Он забрал у неё жизнь. Я понимал, что её прошлое, вероятно, было ужасно, но я никогда не предполагал до какой степени, я никогда не думал о чём-то настолько пугающем. Не могу даже представить через что она прошла; то, что она нам рассказала – это лишь малая часть из тех ужасных пяти лет. Остальное выгравировано внутри нее, неизгладимо, как татуировка, которую она будет носить внутри себя вечно. Чёрт возьми, Хани была просто маленькой девочкой! Она была одна и беззащитна! И сейчас выглядит настолько хрупкой, что я боюсь – в любое мгновение она может разлететься на части в моих руках.

Любой ценой я найду этого сукиного сына, возможно, это будет последнее, что я сделаю. Он должен только надеяться, что когда это случится, кто-нибудь меня остановит, потому что когда увижу его напротив, я убью этого монстра своими руками. Как можно быть таким ублюдком? Как можно быть мерзкими до такой степени? Задаюсь вопросом: как Хани может выдержать простое прикосновение...

— Хани, тебя раздражает... — спрашиваю я, ослабляя объятия со страхом, что действительно могу вызывать у неё неприязнь, я должен убедиться.

— Нет, пожалуйста, не отпускай меня, — говорит она, разрывающимся от слёз голосом.

— Никогда, — отвечаю я и прикасаюсь губами к её волосам, мы продолжаем так сидеть пока она не успокаивается, или становится слишком измотанной, чтобы снова заплакать. Мы остаёмся в том же положении, пока её дрожащее тело ещё вздрагивает после плача.

— Натан…— едва шепчет она. — Теперь... теперь, когда ты знаешь моё прошлое, ты испытываешь... отвращение ко мне?

— Что?

Она говорит так тихо, и секунду я надеюсь, что услышал неправильно, но напротив, она спросила именно так.

— Хани, посмотри на меня.

Она качает головой на моей груди, не поднимая взгляда. Прикасаюсь рукой к её лицу и немного приближаюсь, чтобы иметь возможность на неё взглянуть, но Хани смотрит вниз, словно боится встретиться с моим взглядом, как будто боится увидеть в нём что-то другое. Именно поэтому я хочу, чтобы она на меня посмотрела, потому что должна прочитать ответ в моих глазах, прежде чем скажу его словами.

— Хани…

Наконец она поднимает взгляд, её глаза опухли и покраснели от слёз.

— Да, я чувствую отвращение. Мне противны те звери, которых нельзя назвать людьми, мне противно то, что они сделали с тобой. И конечно, это не относится к тебе, никогда. Как ты вообще можешь так думать?

— Это так... я чувствую себя...

— Я знаю, любовь моя и понимаю. Но я люблю тебя больше, чем что-либо ещё в мире, и это никогда не изменится, что бы ни случилось, — говорю я, прикасаясь лёгким, почти незаметным поцелуем к губам Хани. Потом прижимаюсь лбом к её и на несколько мгновений я замираю, держа лицо девушки в своих ладонях.

В этот момент возвращается Мэйсон.

— Хани, извини, понимаю, что это последнее, о чём ты сейчас хочешь поговорить, но я могу задать тебе вопрос? — мягко спрашивает он. Хани кивает в ответ. — Ты помнишь имя того мужчины?

— Нет, он никогда не говорил мне. И никто из других не обращался к нему по имени. Они всегда называли его боссом, по крайней мере, в моем присутствии... у других также имелись прозвища. Мужчина, который выдавал себя за моего мужа... они называли его Соколом.

При этом прозвище Мэйсон и я обмениваемся взаимно понимающим взглядом. Чертов ублюдок, это он должен быть правой рукой босса.

— А ты сможешь его описать? — спрашивает Мэйсон, продолжая попытки выяснить личность их босса.

— Да, я никогда не смогу позабыть его лицо.

— Ты сможешь?

Она вновь кивает.

— Подожди…

 Мэйсон прав, спрашивая у неё эту информацию, но как бы я не стремился взять ублюдка, не хочу, чтобы Хани делала это немедленно. — Ты не должна делать это сейчас. Мы можем пойти завтра. Лучше отдохни, ты устала, — говорю я, нежно лаская её уставшее лицо. Всё это опустошило Хани, она выглядит настолько слабой, что может упасть в любой момент.

— Нет, Натан. Я готова и хочу сделать сейчас. Не волнуйся, я в порядке.

В это трудно поверить.

— Ты уверена?

— Да.

Мэйсон ждёт моего одобрения, я киваю.

— Я немедленно позвоню в офис и поставлю в известность, что мы прибываем для создания фоторобота.

— Пойду быстро сполосну лицо, я, должно быть, выгляжу ужасно. И надену пальто.

Пока Хани идёт в ванную, ко мне присоединяется Мэйсон.

— Готово.

— Ну, по крайней мере, Харрисон будет рад новым событиям в работе.

Говорю я, думая, что по непредвиденному совпадению, дело, которое мы расследовали в течение нескольких месяцев, связано с Хани.

Наконец-то мы закончим эту историю. И они заплатят за всё, что совершили.

Вскоре мы выходим из дома на ледяной вечерний воздух. Я иду, обнимая Хани одной рукой за плечи. Мы направляемся к машине, а Мэйсон идёт к своей. Когда стоим перед дверью со стороны пассажира, и я собираюсь её открыть, чтобы Хани села в салон, вижу, как включаются фары автомобиля, движущегося в нашем направлении. Не знаю, что заставило меня почувствовать что-то странное, но это так. Я начинаю видеть происходящую сцену в замедленном темпе. Машина приближается к нам без остановки, пассажир опускает окно, и я ясно вижу пистолет за полсекунды, прежде чем начинают стрелять.

— Вниз! — кричу я, толкая Хани на землю и прикрывая её своим телом, пока на нас падает поток из осколков стекла. Машина продолжает свою гонку, ревя шинами и удаляясь.

— Хани, Хани, с тобой всё в порядке? — спрашиваю я, откидывая волосы с её лица и пытаясь убедиться в том, что она не ранена.

— Да, — отвечает она, задыхаясь и опираясь на меня. Потом, вдруг, от испуга у неё расширяются глаза. Я следую за её взглядом и вижу, что рука Хани испачкана в ​ ​ крови.

 

Глава 28

Хани

 

С широко раскрытыми глазами я в страхе смотрю на свою окровавленную руку, потому что кровь не моя.

— Натан! О, Боже, ты ранен! — Я стягиваю с него куртку и вижу, как из плеча струиться кровь. Инстинктивно прижимаю к ране руку, чтобы остановить её.

— Успокойся Хани, это не серьезно.

— Как это не серьезно?! В тебя только что стреляли! — восклицаю я охваченная паникой.

Мэйсон, который находился в своей машине, подбегает к нам.

— Ребята, вы в порядке?

— Нет, Натан ранен! — говорю я в отчаянии.

— Дьявол! — восклицает он, приседает перед Натаном, который сидит, откинувшись на край машины.

— Мэйсон, ничего серьёзного, он задел меня за плечо... я думаю, — говорит он и при этом тяжело дышит. Должно быть, рана причиняет ему сильную боль. Я изо всех сил надеюсь, что нет ничего серьезного как утверждает Натан. Входное отверстие чертовски близко от сердца.

Мэйсон быстро осматривает рану.

— Возможно, как ты и говоришь – не серьёзно, но нет выходного отверстия, пуля всё ещё внутри. Мы должны немедленно отвезти тебя в больницу.

— Нет, Хани в опасности. Мы должны отправиться в центральный офис и сделать фоторобот, — говорит Натан, пытаясь справиться с болью.

— Я никуда не пойду, если ты сначала не поедешь в больницу, остальное может подождать! — твёрдо заявляю я, не хватало, чтобы Натан в таком состоянии отправился по делам.

— Хани права, покажись врачам, а потом мы сделаем всё остальное.

Натан внимательно смотрит мне в глаза, и, вероятно, по моему выражению он понимает, что никак не сможет изменить моё решение.

— Окей, согласен, — говорит он, наконец, смирившись с фактом. — Но ты всё время остаёшься рядом с Мэйсоном, понятно?

Я киваю.

Мэйсон и я помогаем Натану подняться. Когда он встаёт на ноги, то от боли издает приглушенный стон, и несколько осколков стекла, которые оставались у него на теле падают на асфальт. Мы усаживаем его в салон, и я сразу залезаю за ним.

— Вот возьми, прижми это к ране. — Мэйсон протягивает мне носовой платок.

— Хорошо.

В момент, когда беру платок, я вижу, как сильно дрожит моя рука. Натан тоже ощущает эту дрожь, потому что опускает свою руку на мою руку, пока я прижимаю платок к ране. Я смотрю на него, пытаясь не думать о вытекающей крови. Он облокотился головой на сиденье, закрыл глаза и выглядит спокойным, но я знаю, что на самом деле Натану очень плохо. У него бледное лицо, и я понимаю, что он притворяется для меня, чтобы не пугать.

Мэйсон тем временем сел на место водителя и рванул.

— Эй, приятель, постарайся не испачкать мне кровью сидения, — в шутку говорит он и Натан смеется, но его смех сразу душит кашель.

За всё время в пути у меня в голове повторяется одна и та же зацикленная фраза: это моя вина. И я продолжаю повторять её, даже когда мы входим в больницу, и врачи забирают Натана на носилках в операционную. Когда он исчезает из моего поля зрения, я смотрю на свои руки, испачканные его кровью. Это моя вина.

— Не волнуйся, Хани, это часть нашей работы – время от времени принимать пули, — Мэйсон опускает руку мне на плечо.

Я киваю, но на самом деле его слова утешения до меня не доходят, потому что мои мысли находятся в другом месте.

— Я пойду... я схожу в туалет на секунду, — говорю я, указывая на свои руки.

— Конечно, я подожду тебя здесь, в коридоре.

Я вхожу в туалет, к счастью там никого нет. Бросаюсь к раковине, открываю воду и неистово смываю кровь. Когда вода перестаёт окрашиваться в красный цвет, я закрываю кран, но продолжаю там стоять. То, что произошло сегодня вечером не простое совпадение. И не случайность что меня попытались убить именно сейчас, когда я вспомнила. Эта пуля предназначалась для меня. И Натан встал на пути, чтобы меня защитить. Я до сих пор помню слова, которые он мне сказал: «им придется пройти через мой труп». И я не сомневаюсь в этом, не сомневаюсь, что он готов защитить меня ценой своей жизни. Но я не могу этого допустить. Рассматриваю в зеркале своё отражение... решение я уже приняла.

Я выхожу и возвращаюсь к Мэйсону, но останавливаюсь, обдумывая рядом со стойкой регистратуры. Я подхожу к девушке за стойкой.

— Извините... у вас можно одолжить лист бумаги и ручку?

 

 

* * *

 

Через час Натана перевели в палату. Врач нам сказал, что ему повезло, и пуля не повредила ни одного жизненно важного органа. Как минимум один день они будут держать его под наблюдением. При этих словах я с облегчением вздохнула.

Я захожу в его палату, мне больно видеть его таким – на больничной койке. И от того что собираюсь сделать мне становится ещё больнее. Я подхожу к нему. Врач сказал, что ему не вводили полный наркоз, поэтому он в полусознательном состоянии.

— Видела? Я же говорил, что ничего серьезного не случилось, — тихо говорит он, как будто это стоит ему усилий. Натан с трудом держит приоткрытыми глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — шепчу я, пожимая Натану руку и другой, нежно глажу его лицо.

— Ну, я просто немного устал... но думаю, что это вина анестезии и обезболивающих, — говорит он, закрывая глаза.

— Отдохни немного.

В моих глазах замерли слёзы, а сердце разбито. Натан кивает, но я думаю, что одновременно он засыпает. Я приближаю своё лицо к нему и осторожно прикасаюсь губами к его губам, в поцелуе со вкусом слёз, в поцелуе, который наполнен прощанием. — Я люблю тебя, Натан. Я буду любить тебя всегда, — прошептала ему в губы.

Ещё немного внимательно на него смотрю, лаская его лицо, как будто хочу запечатлеть в памяти каждую его черту. Затем я отстраняюсь и оставляю у него в руке ранее написанную записку. Я не могла оставить Натана, не сказав ни слова, он этого не заслуживает. Быстро вытираю слезы и покидаю комнату.

— Как он? — сразу спрашивает меня Мэйсон.

— Думаю нормально, теперь он спит, — на секунду я замешкалась, придумывая что сказать. — Мне нужно что-нибудь выпить, возьму и для тебя?

Он кивает.

— Я пойду с тобой.

— Нет, не нужно, возьму в автомате у входа. Я быстро, что ты хочешь?

— Окей, мне кофе, пожалуйста.

Я ухожу. От всей души хотела его поблагодарить, сказать спасибо за всё, что он и Айви для меня сделали. Поблагодарить их за любовь, которую они проявили ко мне. Но я не могу. Такая фраза сейчас будет совершенно неуместной и может сделать его подозрительным. Я выхожу за пределы регистратуры, мимо торгового автомата, и выхожу на морозный воздух.

«Я не могу рисковать», – думаю я, уходя из больницы и отправляясь на полупустынную ночную улицу. Я уверена – они за мной следят, и не заставят себя долго ждать, если пойду ночью одна. Даже если б я пошла в полицию для составления фоторобота, нет гарантии, что им удастся его взять, по крайней мере, не сразу. Что если он или один из его окружения в новой попытке меня убрать снова причинят боль Натану? Или если они решат убить Натана, потому что меня защищает? Нет, я не могу рисковать жизнью Натана, чтобы спасти свою. Это единственное что я могу сделать, чтобы защитить его, даже если и означает отказаться от нас и, возможно от себя самой. Но я охотно приму последствия, зная, что Натан в безопасности.     

Странно, как моя прошлая жизнь перемешивается с настоящей. Как будто, в некотором смысле это были две разные жизни, которые перекрывают друг друга, порождая странное чувство. Пока смотрю на тёмное небо, которое на горизонте только начинает окрашивать рассвет, вспоминаю все замечательные моменты, которые провела с Натаном. Я позволяю себе мысленно их листать и цепляюсь за них, чтобы сделать себя сильнее. Натан дал мне всё, чего у меня никогда не было. Он вернул мне всё, что у меня забрали. Он заставил меня понять, что значит любить и быть любимой, заставил меня хотеть жить, заставил меня почувствовать себя живой. И в течение мимолетного момента я действительно жила. Это было похоже на чудесный сон. Но даже самой прекрасной мечте суждено закончиться, не так ли? К сожалению, в конце концов, вы должны проснуться и вернуться к реальности, даже если моя реальность больше похожа на ужасный кошмар.

Внезапно слышу, как тормозит машина и кто-то приближается. Я оборачиваюсь, но прежде чем понимаю кто, меня бьют по голове, и я теряю чувства. Позволяю себе быть окутанной тьмой, готовясь проснуться в аду.

 

 

Глава 29

Натан

 

Меня разбудил странный шум, который звучит как фон, и я долго не могу понять, что это такое. Сразу же в памяти всплывает образ Хани, помню, как она меня поцеловала, и в тот момент я понял, что она плачет. До сих пор могу почувствовать на губах вкус её слез. Я хотел открыть глаза и сказать ей: всё в порядке, что ей не о чём беспокоиться, но мои глаза, как и сейчас, были слишком тяжелыми и вскоре я провалился в сон.

Сделав усилие, открываю глаза, постепенно возвращаясь в сознание. В комнату проникает яркий свет. Я смотрю в окно, в небе высоко сияет солнце. Сколько я спал? Оглядываюсь вокруг, комната пуста: куда делась Хани? Может быть, Мэйсон убедил её пойти что-нибудь съесть или немного отдохнуть... Не знаю почему, но мои внутренности сжимает неприятное чувство.

— Мы должны ему сказать! — Я слышу, как Айви говорит за дверью в палату. Вот что меня разбудило. Но что здесь делает Айви?

— Как я сейчас могу ему сказать? Его ранили, он не может встать, и если я скажу ему... давай ещё немного подождём, возможно, мы сможем её найти.

Плохое предчувствие становится всё сильнее и сильнее, что происходит? Что он не хочет мне сказать? На мгновение я отвлекаюсь от этих вопросов, потому что понимаю – у меня в кулаке что-то есть. Сложенный несколько раз лист бумаги. Я разворачиваю его, чтобы понять, что это такое и стремительно бледнею, как только узнаю почерк и начинаю читать письмо.

 

Натан, я не могла тебя оставить, не сказав ни слова, и не хотела бы уходить, не хочу разбивать твоё сердце, как сейчас разбито моё. ..

 

Я замечаю, что на письме имеются пятна, словно его намочили, и понимаю – когда Хани писала это письмо, она плакала. Продолжая читать, я сильнее сжимаю лист бумаги от поглощающего меня беспокойства.

 

... Но я не могу рисковать и вновь подвергнуть тебя опасности. То, что сегодня произошло, случилось из-за меня. Эти люди не шутят, и я не хочу тебя вовлекать во всё это. Пожалуйста, не сердись.

Ты был самым прекрасным, что когда-либо со мной случалось. И я хочу тебя поблагодарить: спасибо за любовь ко мне, спасибо за то, что даровал мне своё сердце, даже если я этого и не заслуживаю. Спасибо, что помог мне узнать, как может быть прекрасна жизнь. Ты дал мне всё, чего у меня никогда не было, всё, о чём я даже не могла мечтать. Натан, ты замечательный мужчина, и ты заслуживаешь прекрасной жизни, но чтобы это произошло, ты должен забыть меня, ты должен забыть моё имя. Я же напротив, сохраню тебя навсегда в своём сердце. Я люблю тебя, Натан, и буду любить всегда.

Твоя Хани.

P. s: прошу тебя, поблагодари Айви и Мэйсона от меня и скажи им, что я их люблю.

Моё сердце остановилось. Да, в этом я уверен, оно окаменело в этот момент, как и я сам. Меня парализовало с этим чертовым листком бумаги в руках, который я сжимаю всё крепче и крепче. Но такое состояние длится всего секунду, очень долгую секунду, потому что шок уступает место гневу, тревоге и беспокойству, и сердце начинает бешено биться.

«Твою мать, Хани! О чём, чёрт возьми, ты думала? »

Я отбрасываю в сторону одеяло и срываю капельницу с обезболивающим. В кресле рядом у стены лежит моя одежда. Я быстро её одеваю. Рубашка испачкана в крови, но мне всё равно. Я хватаю свою куртку и распахиваю дверь, от чего вздрагивают Мэйсон и Айви. Они смотрят на меня с широко раскрытыми глазами.

— Какого чёрта ты делаешь?! — спрашивает Мэйсон взволнованно.

Я игнорирую вопрос.

— Мэйсон, где Хани? — Я продолжаю надеяться, что всё это недоразумение и Хани находится где-то здесь, в безопасности.

— Натан…— начинает он с сомнением и смотрит на Айви, как будто ищет ответ у неё.

— Где, твою мать Хани?! — кричу я в плену у гнева.

Это не может быть правдой! Это не происходит на самом деле!

— Натан, мне жаль, она сказала, что собирается что-нибудь купить в автомате, и исчезла. Когда понял, что Хани долго отсутствует, я пошёл проверить, но её нигде не было. Я искал её вездеи всех предупредил. Хани ищут все. Натан, мне искренне жаль, ты мне её доверил, а я не смог защитить, — говорит он с сожалением, и я понимаю, что он действительно чувствует себя виноватым в том, что произошло. — Я не знаю, как им удалось забрать её из больницы, чтобы никто ничего не заметил...

— В случившемся нет твоей вины, Мэйсон…

 Я бы доверил ему свою жизнь. Поэтому вверил ему и Хани – знал, что он защитит её любой ценой. Мэйсон не мог знать, что у неё на уме, и так или иначе она умудрилась бы сделать то, что задумала. — И они не забрали её, по крайней мере, не из больницы, она ушла.

Мне страшно от ужасающей вероятности того, что Хани снова вернулась к своему мучителю. Невозможно исчезнуть так, в никуда. В итоге, им удалось её вернуть.

— Что? — оба спрашивают в замешательстве, я просто передаю им письмо. Айви разразилась слезами, читая финальные строки.

— Я тоже её люблю, — всхлипывает она. — Она не может уйти, вы должны её найти!

— Я найду Хани! Ценой собственной жизни!

— Постарайтесь вернуться живыми вы все! — говорит она с тревогой.

— Мэйсон, как давно она исчезла? Как долго я спал?

— Три часа… — виновато признаётся он.

— ТРИ...?! Дьявол, почему ты не предупредил меня сразу?!

— Потому что я знал – ты рванёшь её искать, хотя сейчас должен просто оставаться в постели! Тебя ранили!

— Мне наплевать! А теперь поехали! — говорю я, начиная собираться. Я надеваю куртку, игнорируя боль в плече.

Мэйсон закатывает глаза и следует за мной, понимая, что он никоим образом не переубедит меня.

— Будьте осторожны! — кричит нам вслед Айви.

Однако в коридоре мы сталкиваемся с дежурной медсестрой.

— Куда ты идешь? Ты не можешь уйти!!! Возвращайся в кровать! — Я игнорирую её и продолжаю двигаться к выходу, но она следует за мной, охваченная приступом истерики. — По крайней мере, подожди, пока я вызову доктора, я не могу тебя выписать!

— Я выписываюсь сам!

Мы проходим стойку регистратуры и покидаем больницу.

 

 

* * *

 

 

Быстрым шагом вхожу в центральный офис и прямиком направляюсь к Мэдисон. Она единственная, кто в настоящий момент может что-нибудь сделать.

— Натан! Что ты здесь делаешь? Мне сказали, что в тебя стреляли!

— Да, действительно, — подчеркивает Мэйсон с разочарованием.

— Сейчас не время! Мэдисон, проверь ещё раз того парня, ТайлераДоусона, посмотри владеет ли он недвижимостью. Хани рассказывала о доме посреди леса...

— Проверяю.

Она сразу подходит к компьютеру и начинает печатать. На экране появляется несколько фотографий, и мы ждём затаив дыхание в надежде что-нибудь обнаружить.

— Нет. У него в собственности имеется вилла, но я не думаю – это то, что мы ищем. Я тебе уже отдавала всё, что нашла на него. Доусон работает на «WorldCorporation» и всегда рядом с исполнительным директором, они часто занимаются благотворительностью, — говорит она, указывая на фотографий на мониторе.

— Подожди! Увеличь немного в этом месте, — говорю я, указывая на Брайтона, который, намереваясь посадить дерево на какой-то гуманитарной акции, стоит с лопатой в руке, а рукава рубашки закатаны до локтей. И когда изображение увеличивается, я, наконец, нахожу то, что ищу. — Это он!

— Откуда ты знаешь? — спрашивает Мэйсон.

— Тату! Помните? Хани говорила, что видела мужчину с татуировкой извивающегося дракона на руке. Не может быть обычным совпадением, что у этого мужчины такая же.

— Проверю прямо сейчас, — говорит Мэдисон ещё до того, как я её об этом прошу.

Грязный ублюдок, он выдаёт себя за филантропа, чтобы скрыть свои грязные дела. Кто бы мог подумать, что он преступник?

— Нашла! У него есть небольшой дом в лесу недалеко от города, кажется, вся земля вокруг тоже принадлежит ему. И место находится рядом с парком, где ты нашел Хани! Имеется только одна дорога, по которой можно проехать на машине, заблокировав её, они не смогут никуда убежать, кроме как пешком.

— Отлично! Мэйсон, звони Кайлу и Фэйт и скажи им присоединятся к нам там, а также позвони остальным кто ищет Хани, мы не знаем, сколько внутри мужчин.

Я собираюсь выбежать, но Мэйсон меня останавливает.

— Натан подожди, не случайно, что они нашли Хани именно сейчас, среди нас наверняка есть крот, мы не можем знать, кому доверять.

— Я точно знаю, кто этот крот! И самолично позабочусь об этом сукином сыне Харрисоне после того, как мы найдем Хани, — говорю я, открывая дверь и бегом направляясь к машине.

Теперь ясно поведение Харрисона в тот день. Он хотел убедиться, что Хани действительно ничего не помнила. Подтвердив и сообщив это Брайтону, они попытались вернуть девушку не вызывая подозрений, отправив Доусона в наш дом изображать из себя её мужа. И когда Мэйсон позвонил в центральный офис для создания фоторобота, в нём находился и Харрисон. Он продолжил информировать преступников, которые совершили попытку заставить Хани замолчать. Всё произошедшее не может быть совпадением. Он этот крот. На нём также лежит вина за то, что случилось с Хани. Он увяз по горло и дорого за всё заплатит.

Я сажусь за руль, Мэйсон даже не пытается возражать. Плечо болит, но я продолжаю игнорировать боль. Прямо сейчас всё, что имеет значение – Хани. Я бы даже ампутировал свою руку, если бы она мешала мне её спасти.

Стартую и на полной скорости мчусь по оживлённым улицам. Небо тем временем затягивается облаками, и я надеюсь, что прямо сейчас не начнётся дождь. Это может нас только замедлить. Времени мало.

Я даже не хочу предполагать, через что сейчас проходит Хани, если этот ублюдок снова дотронется до неё... Я убью его сам! Меня охватывает гнев и, пытаясь его сдержать, я крепко сжимаю челюсти. Я должен спешить.

Если подумать: всё это время преступники, которых мы искали, скрывались под нашим носом. Я бы сказал – идеальное место, скрытое, укромное и совсем не вызывающее подозрений, недалеко от центра города. Если бы только мы поняли это раньше, я смог бы спасти её давным-давно, оградить Хани от всего того ужаса. Вместо этого она оставалась там одна, во власти монстров на протяжении пяти долгих лет, у меня не укладывается в голове.

Пять лет. ..

Только теперь я понимаю, что наши жизни развалились на части в одно и то же время...

Возможно, нам суждено было встретиться и быть вместе с самого начала? Всё что произошло, всё, что мы пережили, возможно, случилось, чтобы добраться до этой точки?

Часто говорят, что мы сами являемся строителями нашей судьбы и сами решаем, но это не всегда так. Нет, часто происходят события вне нашего контроля, независимо от нашей воли или выбора, они просто случаются. Хотите назовите это случаем, судьбой или иным образом, но в итоге результат не меняется, не так ли?

И так случилось с нами пять лет назад. Мы оба пошли по двум разным, но одинаково извилистым дорогам, которым суждено было пересечься.

Но теперь та же самая судьба меня пугает. Я боюсь, что и в этот раз не смогу добраться вовремя, боюсь приехать слишком поздно, боюсь, что не смогу её спасти. Нет, такое не может повториться, я не могу этого допустить. Я не могу потерять Хани. Не могу потерять единственного человека, который после всех этих лет сумел собрать воедино моё сердце, разбитое на части и заставил его снова биться. Она вновь заставила его любить.

Я сжимаю руки на руле и нажимаю на газ, в то время как тревога снедает меня каждую секунду, и мне кажется, что еду недостаточно быстро.

Я должен её спасти!

Хани, прошу тебя, держись, я иду!

 

Глава 30

Хани

 

— Спящая красавица, наконец-то ты проснулась, — я слышу его голос, его отвратительный голос, ещё до того, как вижу лицо своего мучителя. Выглядит спокойным, но я знаю, он просто ждёт, чтобы выплеснуть свой гнев.

Я неохотно открываю глаза и оказываюсь в той же комнате, где была заперта на протяжении пяти лет. Кажется, я никогда не уходила, как будто Натан и всё остальное было просто чудесным сном, побегом от реальности, чтобы потом вновь проснуться и оказаться здесь.

Но я знаю, что это не так. Знаю – это не было сном, а произошло в реальности, даже если и длилось недолго.

— Добро пожаловать домой, моя дорогая. Знаешь, ты мне создала довольно много проблем, — говорит он, приближаясь ко мне, и я вздрагиваю.

Я поднимаюсь, пошатываясь, и отступаю назад, пока не прижимаюсь спиной к стене, и не могу установить между нами новую дистанцию. Когда он практически прижимается ко мне, то крепко хватает рукой за лицо.

— И ты знаешь, я не выношу, когда мне создают проблемы. Из-за тебя полиция задавала мне неудобные вопросы. Теперь, в качестве меры предосторожности, я буду вынужден отсюда уйти и некоторое время оставаться в тени. Но не волнуйся, я заставлю очень дорого тебя заплатить, тебя и твоего женишка из ФБР.

— Нет! Он тут не причём! — Я пытаюсь говорить, игнорируя боль в лице. — У тебя уже есть я! Отыграйся на мне.

— Будет приятно наказать тебя, будь уверена, но, к сожалению, я не могу его отпустить. Знаешь, я действительно верю, что этот парень в тебя влюбился и уверен – он не остановится ни перед чем, чтобы тебя найти. А это неизбежно приведёт его ко мне.   

— Нет, я не позволю тебе причинить ему вред! — говорю я, пытаясь оттолкнуть его, но безуспешно. Я вернулась сюда, чтобы защитить Натана, и не хочу, чтобы он оказался втянутым снова.

Мужчина  разражается смехом.

— Что ты можешь сделать? Ты просто проклятая шлюха!

Он сильно меня бьёт, отчего я ударяюсь о боковую стену. И собирается ударить вновь, но я, в отчаянной попытке пытаюсь вспомнить чему меня учил Натан, и применить это на практике. Я хватаю его за руку и пробую уронить, но у меня, получается, только заставить мужчину потерять равновесие. Использую эту секунду, чтобы добраться до двери, но прежде чем я успеваю сделать задуманное, он вновь на мне. Хватает меня и бросает назад на пол. Я ударяюсь головой о спинку кровати и чувствую острую боль. Струйка крови, стекает от виска по моей щеке.

— Давай посмотрим, захочешь ли ты снова сбежать, — произносит он за секунду, прежде чем встать передо мной на колени и воткнуть в моё бедро нож.

Я кричу от мучительной боли, которая обрушивается на меня, а он продолжает крутить в ране нож, прежде чем его вытащить. От боли мне трудно дышать и я почти задыхаюсь.

— Что ты думала, можешь сделать?

Этого не знаю даже я сама, никогда не смогла бы его нокаутировать. Возможно, если бы у нас имелось больше времени для наших уроков... И потом, к чему хорошему это бы привело? Снаружи полно его людей, я не смогла бы уйти даже на метр. Но я должна была хотя бы попробовать.

  — Ты моя! Постарайся это запомнить.

— Я предпочла бы умереть, чем быть твоей, — задыхаясь, я пытаюсь говорить. — Так что убей меня сейчас и покончим со всем!

— Нет, я не убью тебя, это было бы слишком просто, и я только сделал бы тебе одолжение... Я заставлю тебя заплатить. И ты будешь страдать за все неприятности, которые мне причинила, но ты останешься со мной. Иначе, без моей игрушки, я не смогу повеселился.

Он снова хватает меня за лицо. Чувствую на глазах слёзы не только из-за боли, но и потому, что когда я убежала, то пообещала себе: убью себя, но не окажусь здесь вновь. И он отказывает мне в этом, но каким-то образом я должна добиться своего. Я больше не могу так жить.

— Как только я позабочусь о твоём парне, мы переедем, и на этот раз ты не сможешь сбежать.

— Нет! Оставь его в покое!

— Заткнись! — говорит он, ударяя меня кулаком в лицо.

— Посмотрим, если у тебя ещё останутся силы говорить, когда я закончу.

Он начинает меня избивать с яростью – кулаками и ногами. Боль становится абсолютной, и я перестаю понимать, куда он наносит удары; ощущаю только сильную боль, постоянную и невыносимую.

В какой-то момент кто-то стучит.

— Сейчас приду, — раздражённо говорит он двери. — Тебе повезло, у меня имеется дело, но позже мы продолжим.

Он уходит, оставив меня на полу, раненную и в агонии.

Я с трудом дышу и чувствую пульсирующие раны на голове и ноге. С огромным усилием пытаюсь подтянуться и сесть, прислонившись спиной к кровати. Из раны на ноге продолжает течь кровь.

«Кто знает, может в конечном итоге, я здесь умру от кровотечения», — думаю я со странным чувством облегчения. «Или, может быть, этого будет недостаточно, и у него будет время вернуться и снова меня пытать».

Я не знаю, сколько времени я провела в комнате, может быть минуту или час. Я не могу больше даже осознать время, иногда теряю сознание, и прихожу в себя всегда с огромным сожалением, понимая: «Я опять здесь».

В какой-то момент я замечаю, что в комнате стало темнее, и думаю, что наступил вечер, но потом я слышу шум падающих капель и догадываюсь – это начался дождь.

Дождь...

Как бы я хотела вернуться в тот парк под дождем с Натаном, думаю я, и слеза вырывается из моих затуманенных глаз, скатываясь по щеке. Как бы мне хотелось оставаться в его объятиях и чувствовать его тепло. Но всё это больше невозможно. Я только надеюсь, что Натан в порядке, надеюсь, что он не причинит ему вреда.

— Я здесь, снаружи!

— Отвлеките их!

Внезапно тишину прерывают возбужденные голоса за дверью. Я изо всех сил пытаюсь понять, о чём они говорят и готовлю себя, что он возобновит, где остановился.

— Чтобы позволить тебе сбежать и оставить нас здесь на милость полиции? Снаружи четыре машины и два фургона, а нас только шестеро.

— Делай, как я тебе говорил!

Внезапно широко открывается дверь, и он входит злой как демон.

— Что, чёрт возьми, ты сказала своему дружку? Как, твою мать, они нашли нас так быстро?

«Что? Натан здесь? »

В этот самый момент я слышу громкие выстрелы, раздающиеся отовсюду, и испытываю ужас, что с Натаном может что-то случиться.

— Не важно, мне придется изменить свои планы... но, к сожалению, ты больше не являешься их частью. Я не могу тебя взять с собой, пока убегаю, и, в конце концов, я думаю – твоё желание умереть будет действительно удовлетворено, — говорит он, приближаясь со злой усмешкой на лице. — Я уничтожу это место вместе с твоим красивым полицейским, и не могу рисковать, что ты его каким-то способом предупредишь.

Как только он заканчивает фразу, то сразу ощущаю в животе острую боль, которая превосходит остальную. Я чувствую, как из моего живота выходит лезвие, и вытекает кровь, пропитывая рубашку.

— Очень жаль, что вы не сможете сказать, последнее прощай. Когда чувствую, что сил становится всё меньше, и моя жизнь ускользает от меня, я вижу, как он встает и идет к столу. Он уходит, а я, расплывчатым зрением, замечаю небольшой дисплей с пятёркой и двумя нулями.

«О нет! Нет! »

Я должна предупредить Натана, должна постараться не потерять сознание... но в итоге меня одолевает тьма.

 

Глава 31

Натан

 

Наконец мы добрались до дома и образуем из автомобилей полукруг. Единственный шум, который слышно – это дождь, падающий на крышу автомобиля, в то время как с каждой отсчитанной секундой меня всё больше и больше поглощают тревога и беспокойство.

Хани внутри, где-то в доме.

«Прошу тебя: пусть она будет здорова, пусть она будет жива».

Мы выходим из машин и попадаем под холодную воду, промокая с ног до головы, а ещё через секунду в нас стреляют.

Я прикрываюсь за дверью машины, как и Мэйсон. Вытаскиваю пистолет. Дождь затрудняет видимость. Я вижу двух мужчин во внутреннем дворике. Высовываюсь из-за двери и стреляю в этом направлении. Пули отскакивают от машин и дома, заглушая шум дождя. Из дома выходят два других мужчины и, стреляя, бегут к лесу.

— Кайл! Фэйт! — Криком окликаю их, потому что стоят ближе. Они сразу же начинают преследовать, пока мы прикрываем их спины, стреляя и не позволяя врагам стрелять в ответ.

Мне удаётся поразить одного из мужчин во внутреннем дворике, я вижу, как он падает на землю, в то время как другой подстрелен одним из агентов.

— Мы с Мэйсоном входим, ты нас прикрываешь! — приказываю я, и после обмена кивками, мы с Мэйсоном направляемся к дому.

Занимаем позицию по бокам от двери с поднятыми к груди пистолетами, путь кажется свободным. Мы входим и одновременно с нами, один из бандитов поднимается с нижнего этажа. Мэйсон стреляет ему в ногу, а затем нападает и валит его.

— Иди! — говорит он мне, удерживая мужчину.

Кажется, что внутри дома больше никого не осталось. Я открываю каждую дверь, заглядываю в каждую комнату, но Хани нигде нет и следа. Спускаюсь вниз и вижу другую дверь, но прежде чем я могу до неё добраться, кто-то ударяет меня, выбивая из рук пистолет. Он обгоняет меня, пытаясь добраться до чёрного хода, но через секунду я опрокидываю его и, наконец, вижу лицо.

«Это он! Брайтон! Мужчина, который все эти годы издевался над Хани».

— Тебе конец, чёртов ублюдок! Ты заплатишь за всё, что сделал. Будешь гнить в тюрьме.

Я предпочел бы его убить; такой как он, не заслуживает того, чтобы жить.

— Я так не думаю, ты не выберешься отсюда живым.

Он поднимает руку, собираясь меня ударить, но я опережаю и в свою очередь наношу ему удар. Я сильно бью его об стену, но он отталкивает меня назад, пиная ногой. Я игнорирую боль, когда чувствую, как снова открывается на плече рана, пока мы продолжаем бить друг друга ногами и кулаками. Во мне вспыхивает гнев как выплеснутый на огонь бензин, когда думаю о тех же кулаках и пинках, которые жестоко бьют по хрупкому телу Хани.

В порыве ярости я резко бросаюсь на него, выбивая дверь и мы оказываемся снаружи под проливным дождем. Он блокирован подо мной в ловушке.

— Где Хани?! Что ты с ней сделал, ублюдок?! — ору я, избивая его.

На лице Брайтона появляется злорадная и торжествующая ухмылка.

— Ты опоздал, сейчас твоя девушка точно умрёт, — продолжает он с тем же злорадством.

«Нет! Нет! Этого не может быть! »

— Сукин сын!

Гнев полностью доминирует, и я теряю контроль. Я только хочу его убить. Поэтому продолжаю с яростью и жестокостью избивать Брайтона, а с его лица течёт кровь, которую постепенно смывает дождь. Я бью снова и снова, пока не чувствую как меня хватают за руку и тянут назад.

— Натан, остановись! — говорит Мэйсон, пытаясь меня удержать.

— Этот мудак причинил Хани боль! Он мучил её годами, а теперь... — Я не могу даже закончить предложение.

— Я знаю, но его убийство не принесёт пользы, теперь тебе нужно найти Хани.

И в этот момент я чувствую, как гнев исчезает, как будто желание убить его отходит на второй план.

«Хани, я должен думать о ней, я должен её спасти! »

— Иди, я позабочусь об этом.

Киваю и возвращаюсь внутрь.

Я подхожу к двери, которую пытался открыть раньше. Она закрыта на ключ. Тогда я отступаю и выбиваю её ударом. Открывшаяся передо мной сцена заставляет в венах замёрзнуть кровь и останавливает сердце. На полу, в луже крови лежит Хани.

— Боже мой! Хани!

Я подбегаю к ней. Осторожно её поворачиваю, и ощущаю себя ещё больше чем умирающим. У неё опухшее лицо, а из головы и ноги вытекает кровь, но самая серьёзная рана в животе.

— Нет, нет, нет! Хани, пожалуйста, ты не можешь меня оставить. Я пытаюсь нащупать у неё пульс, и проходит несколько бесконечных секунд, прежде чем я ощущаю слабый и незаметный удар. Она ещё жива, но очень ослабла и бледная. Я должен вытащить её отсюда.

— Любовь моя, я здесь, пожалуйста, держись.

Я пытаюсь тампонировать рану, пока беру телефон, чтобы вызвать помощь.

— Н-Натан...

Я замираю, слыша её слабый шепот. У неё едва получается держать глаза открытыми.

— Хани, милая, я здесь, всё будет хорошо, — говорю я, нежно дотрагиваясь до её лица и надеясь всем сердцем, что она сможет выстоять.

«Пожалуйста, пожалуйста, не забирай её от меня. Не отнимай от меня и её тоже».

— У-хо-ди от-сюда, — произносит она собрав свои силы.

— Хани, я никуда не пойду. Не напрягайся, я сейчас вызову помощь.

Я пытаюсь успокоить Хани, но она качает головой и на что-то указывает рукой. Я смотрю в том направлении, и у меня округляются глаза. — Твою мать! — ругаюсь, когда вижу дисплей бомбы, показывающий, что у нас есть только пятнадцать секунд, чтобы выйти.

Стараясь быть максимально деликатным, но в то же время очень быстрым, я поднимаю Хани.

Стискиваю зубы, понимая, что испытываемая мной боль – ничто по сравнению с тем, что сейчас чувствует она. Хани так ослабла, что чувствуя боль не испускает ни единого звука. Я должен спешить.

— Все наружу! Немедленно! — громко кричу я, когда выхожу из комнаты на случай, если наверху остались агенты, и быстро иду к чёрному ходу.

Я снова оказываюсь под проливным дождем, но прежде чем успеваю пройти метра два, позади нас взрывается дом. Ударная волна накрывает нас по полной и отбрасывает почти к краю, где растут деревья.

Чувствую себя как пьяный, голова кружится, а в ушах сильно звенит. Поднимаю взгляд в сторону Хани, она лежит недалеко от меня, и я надеюсь, что моё тело сумело смягчить удар. Я пытаюсь подняться, но, получается встать только на колени, поэтому я подползаю к ней.

— Хани… — говорю я, почти не дыша, и слегка прикасаюсь к её лицу руками. — Хани, прошу тебя – держись, оставайся со мной.

 Я уставился на неё в надежде, что она откроет глаза, даст мне знак. Но Хани остаётся неподвижной, и я замечаю, что она не дышит.

«Нет! Нет! »

— Любовь моя, пожалуйста, ты не можешь меня оставить. Прошу, ты должна сопротивляться! Ты должна жить!

Мне кажется, что вновь проживаю прошлое, ужасное прошлое, когда у меня на руках умерла Хейли.

— Натан! — Я оборачиваюсь, когда слышу голос Мэйсона, и вижу, что его сопровождают парамедики. — Слава богу, когда дом взорвался, я боялся, что... О Боже! — восклицает он, когда приблизившись, видит в каком состоянии Хани.

— Давайте быстрее! — Отчаянно кричу парамедикам, двое из них сразу же подбегают к ней, а другой приближается ко мне.

— Вы ранены, мы должны остановить крово...

— Нет! — я резко его обрываю. — Подумай о ней!

— Но...

— Позаботься о ней, я сказал!!!

Мне насрать сейчас на все лекарства, я просто хочу, чтобы они её спасли.

Вижу, как лица двух фельдшеров выглядят чрезвычайно встревоженными, один из них качает головой.

— Сердцебиения нет, — говорит он, поворачиваясь к другому, и тот немедленно достает портативный дефибриллятор.

При этих словах мне кажется – я умираю. И в этот момент всё исчезает, всё, что находится вокруг меня. Я слышу звуки приглушённо, как на расстоянии. Пока мои глаза устремлены на неё, на тело Хани, которое сотрясается под ударами тока. Мне хочется умереть, зная, что моей Хани больше нет, что она ушла навсегда. Я испытываю желание умереть, просто чтобы уйти с ней.

 

 

* * *

 

 

— Натан, пожалуйста… — взволнованно говорит Айви с напряжённым выражением лица, Мэйсон стоит у неё за спиной и выглядит также. — Ты находишься здесь в течение трёх дней, ты не спал и ничего ел. Ты был ранен, пожалуйста, иди домой хотя бы на несколько часов, иначе свалишься.

 Она опять пробует меня убедить. Айви и Мэйсон пытаются уже три дня, но я не собираюсь покидать эту больницу.

Я качаю головой и продолжаю смотреть на Хани, которая неподвижно лежит на кровати, а из монитора рядом со мной непрерывно раздаётся «бип». Сейчас этот звук – самое прекрасное в мире. Я цепляюсь за него и от всего сердца надеюсь услышать снова и снова.

Они смиренно вздыхают и выходят из палаты, оставляя меня с ней наедине. Я держу Хани за руку, продолжая надеяться, что она проснётся, пока в воспоминаниях постоянно переживаю то, что произошло три дня назад...

 — Натан! — Мэйсон сильно меня трясёт. — Натан, она жива, Хани жива! — говорит он, заставляя вернуться к реальности и осознать, что, в конце концов, парамедикам удалось её реанимировать. Я вспоминаю, как дышать, когда понимание того, что она ещё жива, что есть надежда, постепенно пробивается ко мне. — Она сильная! Она сможет! Ты понимаешь? Ты не можешь сейчас свалиться! Хани нуждается в тебе.

Его слова встряхивают меня и заставляют реагировать. Мэйсон помогает мне встать, и мы следуем за парамедиками до машины скорой помощи. Я еду с ними, продолжая надеяться и молиться, чтобы она выжила.

Когда мы приехали в больницу, Хани забрали в операционную, а Мэйсон заставил меня получить медицинскую помощь.

И с тех пор я нахожусь здесь, в ожидании, когда проснётся моя Хани. Она потеряла много, слишком много крови и ей пришлось сделать переливание, не считая остальные травмы. За эти три дня им пришлось дважды проводить реанимацию. Всякий раз, когда сердце Хани останавливалось, мое останавливалось вместе с ним. Вот почему я не могу и не хочу уходить, даже на секунду. Боюсь, если я это сделаю, то могу потерять её навсегда.

— Любимая… — шепчу я, нежно поглаживая её волосы и глядя на лицо Хани, покрытое порезами и синяками. — Я здесь с тобой... пожалуйста, проснись, останься со мной.

В бесконечном ожидании, когда она проснется и вернётся ко мне, медленно протекают часы, как будто они длятся годы. В ожидании, когда снова смогу увидеть её красивые глаза цвета мёда и освещающую их улыбку. В ожидании знака, который может дать мне надежду. И наконец, после четырех ужасных дней страха и беспокойства этот знак появляется, когда я чувствую, как её маленькая и ослабленная рука сжимает мою.

 

 

Глава 32

Хани

 

Чувствую рядом с собой такое приятное и знакомое тепло.

Руку, которая нежно ласкает моё лицо и волосы. Я наслаждаюсь этим сладким ощущением, прежде чем с трудом открываю глаза.

Меня ослепляет яркий белый свет, от чего несколько раз моргаю, прежде чем, получается удержать веки поднятыми и сосредоточиться на том, что меня окружает.

Я в больнице. Это словно дежавю. Мне кажется, я вновь проживаю день, когда изменилась моя жизнь, когда она началась. Но на этот раз точно знаю – кто я, и узнаю мужчину, который сидит рядом со мной и прикасается ко мне с любовью. И смотрит на меня с выражением облегчения.

— Натан… — произношу его имя хриплым шёпотом. Мне трудно двигаться, и я ощущаю усталость и боль. Но, возможно, я могла чувствовать себя хуже, если бы не болеутоляющие, которые поступают через поставленную капельницу. Я не думаю, что выгляжу отлично.

— Эй… — говорит Натан, когда мой взгляд останавливается на нём. — Наконец-то ты ко мне вернулась.

Хочу улыбнуться, но не получается. Я разглядываю лицо Натана, он тоже выглядит не хорошо – измученный и бледный. Его глаза окружены глубокими тёмными кругами, и отросла трёхдневная щетина. Я с трудом поднимаю руку и прикасаюсь к его лицу.

— Т-ты в порядке? — я спрашиваю, переживая.

Кривая улыбка появляется на его уставшем лице.

— Об этом я должен спросить тебя... в любом случае, да, теперь я в порядке, — нежно говорит он. — Знаешь, ты не выполнила своё обещание, ты сделала это снова.

Продолжает он тем же тоном.

— Что? — спрашиваю в замешательстве, я ещё не совсем ясно мыслю.

— Ты снова меня до смерти напугала, — говорит он серьезно. И я могу увидеть в его глазах весь страх, который он испытывал, всю боль, которую я ему причинила. — И на этот раз ты постаралась лучше, чем в прошлый раз, ты хочешь меня убить? — продолжает он, и вновь появляется кривоватая улыбка.

Я чувствую, что мои глаза наполняются слезами.

— Натан... прости, я не… — Я не могу продолжать, потому что от слёз ломается голос.

— Эй, эй… не волнуйся, — шепчет он, прислоняясь лбом к моему. — Всё в порядке.

— Я поступила как дура, хотела тебя защитить и вместо этого...

— Признаю, что ты нашла не самое гениальное решение и заставила меня умереть от страха. Но я понимаю, почему ты так поступила. Просто, прошу тебя... пообещай мне больше никогда так не делать, не убегай от меня больше. Что бы ни случилось, мы справимся с этим вместе.

— Я тебе обещаю, и на этот раз сдержу своё обещание.

Он наклоняется к моим губам, и едва прикасается поцелуем, лёгким, как дыхание. — Знаешь, этот день похож на тот, когда мы встретились, тогда я также лежала на больничной койке.

— Да... но я бы лучше нашёл другую традицию для нашей годовщины, — говорит он, улыбаясь.

— Однако есть разница – в тот день я была одна, а теперь у меня есть ты.

— Нет, я у тебя был уже тогда.

В его глазах отчётливо сияет такая интенсивная любовь, что у меня перехватывает дыхание, и я позволяю своему сердцу наполняться всей этой любовью, пока его слова проникают в меня.

Быть может он прав, мы принадлежали друг другу с самого начала, ещё до того, как узнали об этом и даже до того, как осознали. Мне вспоминается японская легенда, в которой два человека, предназначенные друг для друга, связаны красной нитью. Поэтому что бы ни случилось, несмотря на время и расстояние, они в конечном итоге могут встретиться. Я всегда любила эту легенду. Возможно, мы с Натаном тоже связаны красной нитью, уникальной и неразрывной связью, которая в итоге позволила нам встретиться, чтобы воссоединиться с нашей половиной. Той половиной, которой, несмотря на трудности и боль, испытанные чтобы до неё добраться, мы всегда принадлежали, и которой мы всегда были предназначены.

— Я люблю тебя, — шепчет он, переводя словами то, что уже сказали его глаза.

— Я тоже тебя люблю.  

Надеюсь, что он также сможет прочитать эту же любовь и в моих глазах.

— Хани, а теперь немного отдохни… — он внезапно останавливается, как будто о чём-то задумался. — Я продолжаю называть тебя Хани, но теперь мы знаем твоё имя, может быть, ты предпочитаешь, чтобы тебя звали Джоан…

Я качаю головой.

  — Нет... Джоан больше нет, она часть прошлого, прошлого, за которое я не хочу держаться. Теперь я хочу быть просто Хани, твоей Хани.

 

Эпилог

Хани

 

Через месяц ...

 

Я просыпаюсь с внезапным приступом паники, который проходит, как только снова подключается мой разум. Я лежу в объятиях Натана, чувствую его дыхание в своих волосах, а спиной ощущаю спокойное биение его сердца, и немедленно расслабляюсь. Мы всегда спим так, крепко прижавшись друг к другу. Натан никогда меня не отпускает, как будто он боится, что если это сделает, я могу исчезнуть. Я не хочу, чтобы он всегда обо мне беспокоился; хотя спать рядом с ним, завёрнутой в его объятиях, дарует мне чувство безопасности и помогает избегать кошмаров, которые иногда меня посещают.

— Эй, ты в порядке? — спрашивает он.

Я надеялась не разбудить его, но он всегда замечает мои, даже незначительные движения, он всегда настороже. Иногда я спрашиваю себя: сможет ли Натан когда-нибудь действительно отдохнуть? В этом месяце он сильно за меня волновался, больше, чем обычно. Я пролежала в больнице две недели, и Натан оставался со мной во время моего долгого выздоровления.

— У тебя был кошмар? — Он опирается на руку.

Я поворачиваюсь и смотрю ему в глаза и качаю головой.

— Нет, я в порядке, не волнуйся.

Натан внимательно на меня смотрит: изучает лицо, как будто хочет прочитать там правду.

— Нет, это не правда. Ты вздрогнула и одеревенела... что тебя беспокоит? — спрашивает он, поправляя мне волосы от лица и открывая порез, ещё заметный у меня на виске.

Я всегда замечаю в его глазах вспышку гнева, когда он смотрит на мои раны, как будто Натан чувствует себя виноватым за то, что не предотвратил это.

— Ничего, правда, не волнуйся.

— Я всегда беспокоюсь о тебе... это случается не первый раз, я замечал...

Это действительно глупо, и я ничего ему не сказала, чтобы он не волновался. Но, по-видимому, эффект получился противоположный, поэтому я пытаюсь как-то ему объяснить.

— Это… — неуверенно начинаю я... — иногда я боюсь просыпаться и снова ничего не помнить. Я боюсь забыть о тебе, забыть кто я, даже забыть своё имя.

— Ты не должна бояться, такое больше не повторится, — говорит он с милой улыбкой. — Но даже если это произойдет, я буду рядом, чтобы помнить за тебя. Я всегда буду знать кто ты, и всегда буду помнить твоё имя.

Это, правда, раньше у меня не было никого, кто мог бы вспомнить меня, но теперь рядом со мной есть Натан. И я уверена, что он останется со мной навсегда. Я расслабленно улыбаюсь от его заверения, наклоняюсь к нему и прислоняюсь губами к его губам.

— Я люблю тебя.

— Уверен, что через минуту ты полюбишь меня ещё больше, — говорит он с весёлой улыбкой. — У меня есть сюрприз.

Он встает, идёт к комоду, открывает его и что-то вытаскивает. Я сижу на кровати и жду с любопытством ребенка.

— Какой сюрприз? — спрашиваю я, улыбаясь, когда он садится на кровать и протягивает мне конверт. — В честь чего подарок? — спрашиваю я, размышляя про себя, не забыла ли я какой-то особый случай.

— Должен быть повод, чтобы сделать подарок своей девушке?

Его лицо освещается лучезарной улыбкой, такой же, что я чувствую выскакивает и на моём.

С трепетным волнением я открываю конверт и как только вынимаю содержимое, от удивления у меня широко раскрываются глаза.

— О Боже, Натан! Это два билета в Ирландию!

Он смеется, наблюдая за моим восторгом.

— Итак, как сильно ты меня любишь? — В ответ я бросаюсь на него, целую и опрокидываю его спиной на кровать, а он меня обнимает. — Мне нравится такой ответ.

Я смеюсь и целую его губы.

— Жду не дождусь, чтобы поехать! Спасибо, Натан!

— Не за что, — он ​ ​ садится, продолжая крепко прижимать меня к себе и целует, лаская рукой моё лицо. — Пойдём позавтракаем? — спрашивает, немного отстраняясь.

Я киваю.

Когда входим на кухню, звонит дверной звонок и мы вдвоём идём открыть дверь.

— Привет, ребята!

 Айви входит, держа на руках своего прекрасного малыша, подходит ко мне и обнимает.

— Айви, Мэйсон, как приятно вас видеть! — восклицаю я, сияя от счастья, когда приветствую наших лучших друзей.

— Мы подумали приехать и навестить вас, надеюсь, не побеспокоили, — спрашивает Айви, улыбаясь и наблюдая за нами.

— Нет, о чём ты говоришь! Вы очень хорошо сделали! Этот человечек растет с каждым днем ​ ​ всё больше и больше, — говорю я, глядя на малыша. — Привет, Мэтью.

 У него такие же глаза, как у Айви.

 — Скажи привет тёте Хани, — говорит она, двигая его маленькой ручкой.

— Вы видели снаружи? — спрашивает Мэйсон.

— Нет, что такое?

— Посмотрите, — говорит он, указывая на окно.

Натан и я подходим к окну и отодвигаем занавеску.

— Снег идёт!

Город выглядит как белая сказка и кажется волшебным. Новый год наступил совсем недавно, но мы ещё не имели удовольствия увидеть город, укутанный снегом.

Натан заключает меня в объятия, а я прижимаюсь головой к его плечу. Наблюдаю, как перед нами кружатся лёгкие хлопья снега, и наслаждаюсь абсолютным счастьем этого момента вместе со своей семьей. Вероятно, я всегда буду нести за собой шрамы и прошлое, но теперь я уверена, что могу смотреть в будущее, потому что рядом со мной Натан. И я знаю, что завремя нашего путешествия наверняка встретятся трудные дни и препятствия, потому что это жизнь. Иногда грустная, иногда жестокая, иногда непредсказуемая, но также прекрасная и потрясающая. Но я также уверена, что каждый день будет действительно прожит, каждый день будет полон любви.

 

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.