«Самое сладкое прощание». Кристина Ли. Рассказ из сборника: «Это всегда был ты». Внимание!. Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов строго запрещен

«Самое сладкое прощание»

Кристина Ли

Рассказ из сборника: «Это всегда был ты»

Переводчик и редактор – MissShue

Обложка – Ольга Третьякова

Перевод выполнен специально для группы https: //vk. com/beautiful_translation в 2022 г.

Внимание!

Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

АННОТАЦИЯ:

У Билли Монтгомери дружная, любящая семья. Он живет в большом доме и не знает проблем с деньгами. У Дилана Боудена нет и двух центов, не говоря уже о собственном доме.

Билли ждет, когда Лео, его первая – и, как он думает, единственная – любовь вернется из колледжа. Дилан не заводит отношений и для него секс – это просто секс.

Они дружат со школы. Всегда поддерживают и помогают друг другу. И не удивительно, что однажды становятся намного ближе, чем стоило бы друзьям.

Но что будет с их отношениями после этого? Они поймут, что их чувства друг к другу намного глубже и сильнее? Сделают вид, что ничего не было? Повторят? Или забудут обо всем, потому что Лео вернется в город, и Билли выберет его?

Глава 1

Билли

Билли,

полагаю, это прощание. Ты — моя первая любовь. И один из моих лучших друзей. Так будет всегда.

Я буду писать тебе из Огайо так часто, как только смогу.

При нашем последнем разговоре ты звучал весьма категорично, но, несмотря на это, пообещай мне, что не будешь ждать.

Я всего лишь хочу, чтобы ты был счастлив. Со мной или без меня. Просто живи своей жизнью.

Всегда твой,

Лео

Неважно, сколько раз я читал эту записку четырехлетней давности, у меня перехватывало дыхание — приходилось дышать глубже, чтобы отпустило. Просто живи своей жизнью. Лист стал закручиваться по краям, и теперь я держал его в одной из кулинарных книг.

В той, что бабушка купила мне, когда я закончил кулинарную школу.

В той, что лежала в ящике под кассой «Сладостей Монтгомери», пекарни, которой я управлял от имени семьи.

Я не знал, почему сохранил записку. Возможно, потому что прекрасно помнил Лео. То, как мы подростками катались на квадроциклах по Заповеднику Шейди Пайнс, пробирались в укромные уголки, где целовались и прикасались друг к другу. Быстрая дрочка то тут, то там, пока мы соприкасались губами. И наш первый раз… ночь, которую я никогда не забуду.

— Он сказал, будь счастлив, — протянул Дилан, кивнув на письмо, торчавшее из книги. — Не хандри или тоскуй по тому, чего у тебя нет.

Дилан — мой лучший друг еще со старшей школы, а также единственный, помимо меня, работник в пекарне. У него была довольно трудная жизнь, и моя семья своего рода усыновила его. Как сказала бабушка, у Дилана было постоянное приглашение на все обеды и мероприятия Монтгомери.

— Заткнись, — ответил я, убрав книгу в ящик. — Не лезь не в свое дело. Мне хватает других Монтгомери.

Я заметил, что он слегка улыбнулся. Ему нравилось быть почетным членом семьи.

— Я всего лишь голос твоего разума, — произнес Дилан, открыв отдельный стеклянный прилавок, закрепленный за пушистыми друзьями города Роско. Он начал выкладывать на полки натуральное собачье печенье, которое покрыл глазурью этим утром.

Мой пес-помощник, Буллзай, осторожно пробрался в угол комнаты и лег, даже не взглянув на свежеиспеченные снеки. Он страдал от дисплазии тазобедренного сустава – болезни, к которой предрасположены все лабрадоры, — и, должно быть, боль сегодня была сильнее, чем обычно.

На кухню его не пускали, но за основным залом Буллзай следил внимательно, словно охранник. Уже все в нашем маленьком городе знали, что его нельзя гладить во время работы, даже если теперь он не носил специальную красную шлейку.

К восемнадцати годам приступы почти прошли, но за последние несколько лет Буллзай пару раз предупреждал меня о них. Он — мой верный спутник, и от этого еще тяжелее наблюдать за тем, как он старел.

— Как насчет вкусняшки, приятель? — Дилан присел и потер заднюю лапу Буллзая, предложив ему одну из наших запеченных косточек для собак.

Когда Буллзай выхватил её из его пальцев и жадно проглотил, Дилан улыбнулся. Он любил Буллзая. Так же как и Лео. Все эти годы, раз в несколько недель, мы с ним переписывались. И каждый раз он спрашивал о Буллзае и казался обеспокоенным его самочувствием. Полагаю, и должен был, если собирался пойти по стопам отца, нашего городского ветеринара.

Поступление в УШО¹ имело для Лео очень большое значение, особенно если потом он захочет подать заявку на получение степени по их ветеринарной программе. Каждый год они принимали всего около шестидесяти студентов из других штатов. Но часть меня надеялась, что он выберет университет Флориды.

Правда в том, что у нас с Лео никогда не было возможности дать шанс настоящим отношениям. Он уехал в частную школу на десятый год обучения, а потом, пару лет спустя, в колледж. У нас никогда не получалось оказаться в нужном месте в нужное время. И Дилан всегда говорил, что именно поэтому у меня в голове жила какая-то фантазия о нашем невероятном воссоединении. Он не знал Лео так же хорошо, как я, потому что переехал с отцом и пошел в школу в нашем районе только в одиннадцатом классе. Но, сомневаюсь, что ему нравилось то, что он знал о Лео. Семья Лео считалась богатой для нашего провинциального городка, а Дилан был настолько далек от богатства, насколько это вообще возможно, учитывая, что когда-то он был бездомным подростком.

— Завтрашний вечер в силе, Уилл? — спросил Дилан, когда прозвенела духовка.

Только он называл меня полным именем, Уильям, или сокращал его до Уилл. От этого я чувствовал себя старше, как будто другой версией себя, и в тайне мне нравилось, когда Дилан использовал их. Особенно, когда мы тусовались субботними вечерами без поддержки моей собаки-помощника.

Это единственный вечер в неделе, который я с нетерпением ждал. Я мог расслабиться, даже выпить лишнего, и Дилан без всяких вопросов был моим трезвым водителем. Я только недавно получил права — для управления автомобилем необходим год без приступов — из-за чего чувствовал себя своего рода зависимым.

Истинная причина, по которой мне нравилось управлять этим местом, — я мог быть тем, кем хочу. Я ненавидел, когда со мной нянчились и жалели, и, хотя моя семья любила меня, я всё еще чувствовал, что в их глазах оставался хрупким и больным ребенком.

— Дождаться не могу, — я вытер руки кухонным полотенцем, прежде чем наполнил сахарницы для посетителей, заказывавших кофе.

Пекарня открывалась через час, и я должен приходить до рассвета шесть дней в неделю, но я установил собственный темп и расставил приоритеты, и практически в совершенстве овладел ими. По правде говоря, будучи членом гиперопекающей семьи, я получал почти слишком много помощи. Хотя Дилан, определенно, являлся спасательным кругом. С ним я чувствовал себя нормальным, даже если он доставал меня.

«Сладости Монтгомери» — маленькое заведение — всего одна комната для четырех круглых столов и трех стульев у стойки. Обычно мы продавали то, что пекли в течение недели, и наш сироп из сахарного тростника был так же популярен, как и пироги, что являлись моим коронным блюдом. Дважды в неделю бабушка стряпала маффины, потому что ей нравилось вести активный образ жизни и помогать.

Мое заведение — место, где люди могли передохнуть, или утолить тягу к сладкому после шоппинга в городе. Именно так, как я всегда представлял.

Включив музыку, Дилан, как обычно, пританцовывал вокруг прилавка под какую-то хип-хоп мелодию. Очень жаль, что его заветной мечте не суждено сбыться.

— Готовь танцевальные туфли, Уилл, — сказал он, и я закатил глаза.

____________

¹ УШО — Университет штата Огайо.

Глава 2

Дилан

Билли нравилось, когда я называл его Уиллом. У него в глазах появлялся этот особенный блеск и расправлялись плечи. Я начал делать это вскоре после окончания школы. Он всегда чувствовал, что семья буквально пылинки с него сдувала. Вероятно, из-за того, что его мама умерла при его рождении, и он жил с эпилепсией, они имели тенденцию стоять у него над душой. Но я находил это милым, поскольку имел прямо противоположный опыт взросления.

Я понимал, что Билли необходимо твердо стоять на ногах, именно поэтому он так гордился открытием «Сладостей Монтгомери» пару лет назад. Когда он спросил, поддержу ли я его, я знал, что это не только попытка помочь мне привести жизнь в порядок, но также возможность доказать его отцу, бабушке и сестре с братьями, что он вырос и мог справиться с чем-то сам.

После того, как мы заставили витрину нашими свежеиспеченными пирогами и печеньем, Билли перевернул табличку на двери на «Открыто», и я насыпал зерна в кофемашину. Боже, он снова надел эти узкие темные джинсы. А я не мог не смотреть на него другими глазами, после того как несколько суббот назад он, наконец, расслабился и откровенно потанцевал со мной в «Лассо».

Билли — мой самый лучший друг и лучший парень, которого я знаю. Он очень выносливый и целеустремленный — и отчасти контрол-фрик — и с успехом прошел через тяжелую эпилепсию. Я восхищался им ещё в старшей школе и в глубине души хотел быть частью семьи Монтгомери, потому что моя была довольно дерьмовой.

Когда мой вечно пьяный отец узнал, что я гей, и выкинул меня на улицу, я как раз заканчивал школу, и моя мечта поступить в Джульярд смылась в унитаз, как гуща от вчерашнего латте. Мне пришлось работать в нескольких местах — в закусочной и на складе пиломатериалов, — чтобы заработать достаточно денег. Потом меня наняли в «Сладости», и я наслаждался этой работой с Билли. Но танцы — единственное, в чём я был хорош.

Меня снова настигло желание танцевать за пределами баров и уединения спальни. И даже если Билли не одобрит этого — потому что у него предрассудков больше, чем украшений в шкатулке его бабушки, — я планировал устроиться в «ЖЕРЕБЦОВ» в Гейнсвилле, и для большего заработка работать там пятничными вечерами. Речь шла не совсем о стриптизе, в клубе царила довольно крутая атмосфера. И, без ведома Билли, я планировал в эту субботу показать ему, насколько удивительно это место.

Поставив кружку под дорогую кофемашину, я подумал о том, что сделаю для Билли всё, что угодно. Даже проигнорирую наши прикосновения в ту субботнюю ночь, хотя с его стороны они были совершенно невинны.

Билли мало общался с друзьями — он всегда был таким, вероятнее всего, потому что не чувствовал себя вписывающимся, особенно с собакой-помощником, которая постоянно находилась рядом с ним. Он был скорее домоседом и обычно просто играл в видеоигры, пробовал новые рецепты с бабушкой или отдыхал с семьей. Но я мог сказать, что ему нравились наши субботние вылазки. Думаю, он чувствовал себя в безопасности со мной, и это означало всё. Потому что он также своего рода страховал меня.

— Я подумал, что мы пойдем в новый клуб, — сказал я через плечо, пока машина делала свое дело, наливая необходимое количество эспрессо в кружку. Билли стоял на коленях рядом с Буллзаем, очевидно обеспокоенный здоровьем любимого пса. Буллзай — единственная константа в его жизни, и я не хотел думать о том, что случится, когда придет время отпустить его.

Я насыпал обычную ванильную смесь в его кружку и убедился, что это было вкусно и пенисто, прежде чем вручил её ему.

— Или ты хочешь снова пойти в «Лассо»?

Билли пожал плечами.

— Мне всё равно, куда мы пойдем. Просто хорошо ненадолго выбраться отсюда.

— В прошлый раз там была пара горячих парней, — сказал я, поигрывая бровями для эффекта. — Возможно, ты планировал перепихнуться.

Я хотел, чтобы он был счастлив, и точно не был убежден, что ждать Лео — хорошая идея, неважно насколько это благородно. Билли раздраженно закатил глаза. Ему не нравился случайный секс, но все же он не мать Тереза и занимался им прежде.

В свою очередь, я считал здоровую сексуальную жизнь нормальной частью жизни молодежи. Ну, либо это, либо я был озабоченней друга. Кроме того, не буду лгать, я вроде как нуждался в близком общении с людьми.

— Посмотрим.

Он понюхал ванильный латте и, сделав первый глоток, в блаженстве прикрыл глаза, затем слизнул взбитые сливки, которые я положил сверху специально для него. Мне пришлось отвести взгляд, потому что не единожды с нашей ночи грязных танцев у меня возникала сумасшедшая мысль попробовать на вкус эти пухлые губы и скользнуть языком между ними, чтобы слизать сладость.

Но это было маловероятным наваждением, поскольку я знал, что Билли никого так близко к себе не подпускал. Позволить кому-то отдрочить после клуба — это одно, поцелуи и близость — другое.

Но только если твое имя не Лео.

Этот парень не знал, насколько ему повезло: спустя годы Билли всё еще ждал его. Если он приедет домой этим летом и решит, что не хочет Билли, то разобьет его сердце, и я выбью ему все зубы. Да вот только Лео никогда не просил его ждать; письмо доказывало это. Билли просто был таким: верным до безобразия.

Поэтому я притворился, что ничего не произошло и с того субботнего вечера между нами ничего не изменилось, потому что на самом деле ничего и не было. Для любого стороннего наблюдателя мы просто танцевали. То, как сильно его пальцы впились в мою поясницу, пока он держался за меня, и то, как его горячее дыхание обжигало шею, — было только частью моей ебанутой фантазии.

Он дал волю чувствам, и я наслаждался каждой чертовой минутой этого.

— Я заеду за тобой в восемь.

***

В субботу моя машина въехала в Заповедник Шейди Пайнс и подъехала к главному дому, который опоясывала веранда. Я устал после первой рабочей ночи в «ЖЕРЕБЦАХ», но, по крайней мере, вздремнул после окончания смены в «Сладостях».

Семья Монтгомери раньше управляла исключительно охотничьим заповедником, в котором водились аллигаторы, но теперь Брейден, брат Билли, занимался небольшими перепелами и группами оленей, а их папа пробовал силы в овцеводстве. У Кэллума, еще одного брата Билли, талант к созданию деревянной мебели. Он продавал её в своей мастерской и в мебельном магазине в городе. А Кэсси, их сестра, закончив университет штата Северная Каролина, занималась коммерческой стороной дела.

Но бабушка была клеем, который удерживал эту семью вместе, а для меня она, как никто другой, представляла материнскую фигуру. Она помахала мне со своего обычного места на крыльце, и я позаботился о том, чтобы выбраться из пикапа, чтобы она, как и всегда, могла предложить мне сладкий чай.

Билли чертовски повезло с такой заботливой семьей, даже если порой они сводили его с ума. Кэсси замужем, Брейден все еще холост, так же, как и их отец, а Кэллум встречался с супергорячим парнем по имени Дин, и они только что обручились.

Я знал здесь не так много других таких же искренних людей, поэтому приятно было видеть открытую гей-пару, и горожане могли идти к черту. В прошлом году Билли даже вытащил меня на какое-то мероприятие прайда вместе с друзьями Кэллума, Джейсоном и Брайаном, в районе Джексонвилла. Мы отлично повеселились, и я надеялся, что меня пригласят снова.

Бабушка похлопала по месту рядом с собой на деревянных качелях на крыльце.

— Рада видеть тебя, Дилан.

— И я вас, — ответил я, поднимаясь по ступенькам. — Пахнет чем-то вкусненьким.

— Мои кукурузные маффины, — она улыбнулась. — Жду, когда таймер сообщит, что они готовы.

— Готовите побольше для «Сладостей» на утро?

Бабушка работала с Билли каждую воскресную смену и не пропускала ни дня.

— Конечно.

Она налила мне из кувшина в стакан сладкого чая, и я с благодарностью сделал глоток. Для весеннего дня было жарко.

— Куда вы собираетесь сегодня?

— Как обычно, — ответил я, беспокоясь о том, чтобы не сказать лишнего, иначе Билли доебется до меня. — Просто отдохнем с парой пива.

— Ага, — ее глаза странно сверкали. — Я бы сказала тебе, позаботься о моем мальчике, но знаю, что ты всегда это делаешь.

Я покраснел. Она говорила нечто подобное прежде бессчётное количество раз, и вне моего понимания, почему сейчас эта просьба воспринялась иначе.

Никаких больше грязных танцев субботней ночью.

Ну, разве что с каким-то другим горячим парнем.

Глава 3

Билли

Приехав всего час назад, мы сидели на паре барных стульев в «ЖЕРЕБЦАХ». Место было особенным — с сексуальными танцорами на возвышенных платформах и вульгарной атмосферой, — поэтому я был рад найти укромный угол с видом на представление. Несколько человек, казалось, знали Дилана, включая бармена, который подмигнул ему, поэтому я решил, что он, вероятно, приходил сюда множество раз без меня.

Дилан уже покачивал бедрами, как будто кто-то подключил его к розетке. По сравнению с тем, когда он посещал свое любимое место один, я, наверное, был стремной компанией. Но у меня никогда не складывалось впечатление, что ему со мной скучно, — на самом деле всегда казалось, что он также, как и я, предвкушал субботние вечера. Или, возможно, он просто пытался заставить меня вести себя в соответствии с возрастом, а не как двадцатидвухлетний ворчун.

Мы только что закончили смотреть травести-шоу, и это напомнило мне, как пару лет назад я встретился с Лео в Нью-Йорке и смотрел выступление друга Дина — Тейта — в баре «Руби Ред». Он пристроил нас закулисами, поскольку тогда мы еще были несовершеннолетними, и это было потрясающе.

Но выходные выдались паршивые, потому что именно тогда я узнал, что Лео с кем-то встречался. У нас не было никакой связи, кроме нашей истории, но я ревновал и полагал, что во время нашей встречи мы станем близки.

Как бы там ни было мы остановились у Тейта и его бойфренда Себастьяна, и они показали нам город. Он был невероятен, но также слишком многолюден — я тосковал по открытости заповедника и тишине Роско. Лео и я хорошо провели время, но между нами возникла некоторая напряженность, и мы своего рода поссорились. На самом деле это я дулся на него и чувствовал себя надоедливым.

Боже, иногда я бывал жалким.

Он не пригласил меня к себе в гости в Колумбус и признался, что встречался с несколькими парнями. Я не мог злиться на него; я тоже встречался. Но только несерьезно и не больше, чем на одну ночь. Похоже, я всегда приберегал место для Лео, хотя и осознавал, что это было притянуто за уши. Я подумал, когда он, наконец, получит степень бакалавра и перед поступлением в аспирантуру приедет домой на лето, мы могли бы выяснить, есть ли еще что-то между нами. Последняя попытка.

Если бы во время нашей поездки между нами что-то произошло, я бы болтал об этом без умолку. Так же как делал в отношении всего остального. Раньше, когда всё еще находился под каблуком семьи, я был более беззаботным и проказливым. Боже. В какой момент я превратился в Кэллума?

Но кого, черт возьми, я обманывал? Отношения на расстоянии могут быть чудовищными. Когда Дин остался в Северной Каролине в начале их отношений, Кэллум безумно сильно хандрил.

Кроме того, после жизни в колледже будет ли Лео всё еще хотеть быть с другом детства, рожденным в захолустье и выросшем в охотничьем заповеднике? Он даже не был уверен, переедет ли в Роско. Но, возможно, он бы сделал это, если бы захотел быть со мной также, как я хотел быть с ним.

— Ну же, — сказал Дилан, гудевший этой неиссякаемой энергией, которая всегда меня ошеломляла. Танцпол был переполнен, когда диджей включил одну из популярных поп-мелодий 90-х. — Я люблю эту песню.

— Через несколько минут, — я вырвал руку из его. — Я хочу допить.

— Отлично, — он наклонил голову. — Кстати, горячий твинк в углу всё еще пялится на тебя.

Я быстро скользнул по нему взглядом. Симпатичный блондин.

— Ну и ладно. Не думаю, что заинтересован.

Дилан пожал плечами, беззвучно проговорив одними губами слова старой школьной песни Бритни.

— У тебя есть потребности, Билли. У всех есть. Твоя рука не всегда может достичь желаемого результата.

Я закатил глаза.

— Конечно, есть. Я просто…

— Ты ждешь Лео, — произнес он так, словно мы не вели этот разговор миллион раз до этого. Неужели я уловил в его голосе огорчение? — Ты пытаешься продержаться до лета. Потому что он приедет домой, и ты надеешься, что он прозреет, когда вы, наконец, проведете достаточно времени вместе.

Иногда мне бы хотелось, чтобы он не знал меня настолько хорошо.

— Что в этом плохого? — я стиснул зубы.

— Это не плохо, Уильям, — сказал он своим родительским тоном, который, как он знал, раздражающе действовал мне на нервы. — Это замечательно и абсолютно восхитительно.

Я всматривался в его глаза, ожидая сарказм, но в этот раз он не появился. Я ни на минуту на это не купился.

— Если только, — продолжил он, — не думать о том, что тебе могут сделать больно… Я думаю, тебе нужно удовлетворять свои желания, это нормально. Хотя бы потанцуй с кем-нибудь, повеселись немного. В старшей школе ты был более отвязный.

Вот он, непрошенный совет.

— Я веселюсь, — съязвил я, а затем отпил из стакана для того, чтобы не начать спорить. Я знал, что Дилан прав, но я хотел наслаждаться вечером по-своему. — Прекрати учить меня. Кроме того, я не хочу, чтобы незнакомец лапал меня.

— Тогда тащи свою задницу на танцпол и снова лапай меня.

И он поднял эту тему. Дилан вспомнил ту ночь, когда я позволил себе пойти с ним и, пока мы танцевали, прикасался к нему так, как никогда прежде. За последние годы это был один из лучших моментов. После я выбросил его из головы и, казалось, Дилан тоже.

— Ни за что, — решительно покачав головой, сказал я. — Кроме того, ты мой лучший друг.

— В этом-то и дело.

— Ты говоришь мне расслабиться с кем-то, кого я знаю и кому доверяю. — Мне пришлось повысить голос, поскольку песня сменилась и люди начали подпевать ей. — И это ты.

— Именно, — повторил он, через плечо улыбнувшись какому-то парню, стоявшему на краю танцпола.

Я так рад, что он мог одновременно и флиртовать, и читать нравоучения другу.

Игриво подтолкнув локтем мой локоть, он сказал:

— С тобой действительно весело, когда ты перестаешь слишком много думать о каждой чертовой вещи.

Меня кольнуло сожалением о том наивном, непринужденном ребенке, которым я был раньше.

— Как скажешь. Я действительно наслаждался той ночью. Вот, я признал это, — нехотя ответил я. — Но я не хочу, чтобы ты подумал что-нибудь не то.

Он закатил глаза.

— Чувак, серьезно? Ты говоришь с парнем, который пойдет танцевать почти с кем угодно, если это будет означать, что я подвигаю этими бедрами.

Его танцевальные движения бесподобны. И то, как его тело скользило по танцполу. Несмотря на то, что Дилан больше не поднимал эту тему, он мечтал получить классическое образование в престижном колледже. Он посещал несколько занятий в местном общественном колледже, но бросил их, когда не смог даже платить за аренду.

Кроме того, какое у него могло быть будущее с танцами в этом городе? В одной единственной студии полный штат инструкторов, преподававших там годами.

Вскоре после того, как я нанял его, он говорил о том, чтобы накопить денег и для осуществления своей мечты переехать в более крупный город во Флориде. Но уже как минимум год я не слышал, чтобы он упоминал об этом.

— В точку. — Съязвил я. — Тебе всё равно чьи руки на тебе.

Это была вспышка боли в его прищуренных глазах, или мне показалось?

Он положил руки на бедра в вызове.

— Так используй своего друга-шлюху, чтобы удовлетворить свои потребности.

— Что? Нет… я не имел в виду…

— Ты предпочитаешь знакомого человека, так вот — я здесь. Всего лишь твой привычный весельчак, открытый для всего, — произнес он сквозь зубы. — Ты знаешь, где меня найти.

Дилан развернулся и направился сквозь толпу, а я почувствовал себя дерьмом из-за того, что мы поссорились из-за такой ерунды. Но зная, каким беззаботным был Дилан, он больше и не подумает об этом и не поднимет эту тему.

Парень на танцполе, который улыбался ему ранее, шагнул к нему и поцеловал в щеку. Дилан, обняв его за плечи, соблазнительно покачивал задницей. Возможно, во мне говорил выпитый алкоголь, но сегодня вечером я находил его сексуальным.

Куда бы мы ни пошли, он, словно магнит, всегда притягивал взгляды мужчин, находившихся в комнате. То ли дело было в густых волнистых волосах, которые он держал растрепанными, или в его янтарных глазах — диких и в то же время ласковых. Возможно даже в щетине на его подбородке или в том, как он пах чем-то вроде смеси пряностей и леса. Черт побери, похоже, я заметил всё это в нем не впервые и уже даже каталогизировал в своей голове.

Что, черт возьми, со мной не так?

Улыбчивый чувак подошел к Дилану сзади, положил руки ему на бедра, и пока они двигались в унисон, прижался пахом к его заднице. Я почувствовал очень знакомое стеснение в горле: приторный гнев, душивший меня сегодня так же и в то же время иначе, чем в те, другие разы, когда я наблюдал, как Дилан заигрывал с кем-то. Мне не нравилось, когда в наши вечера вне дома, он знакомился с кем-то, — но я полагал, что это из-за того, что он был моей подстраховкой и когда его внимание направлялось в другую сторону, я внезапно чувствовал себя одиноко.

Кроме того, я всегда думал, что он отдавал слишком много. Ему следовало сохранить себя для кого-то, кто заслуживал его. Но это были мои возвышенные идеалы. Я не мог заставить его увидеть, каким особенным он был.

Когда Дилан наклонился назад и потерся об улыбчивого чувака, я почувствовал, как член пробудился к жизни. Охуеть, мне действительно нужен секс, как Дилан и говорил. Я немедленно перевел взгляд на горячих мужчин, танцевавших в крохотных шортах на платформах. Посетители под ними скармливали им долларовые купюры. Некоторые парни на публику прикасались друг к другу и, черт меня дери, если это не было горячо.

В поисках возможного кандидата я скользнул взглядом по бару, размышляя, не должен ли последовать совету Дилана и тоже найти кого-нибудь, с кем можно потанцевать. Кроме того, в последнем сообщении, которое я получил от Лео, он упоминал, что направляется в какой-то популярный клуб УШО, и по сути, он занимался тем же.

Я выбросил эту мысль из головы и сосредоточился на милом блондине в углу, который разглядывал меня ранее. Только сейчас он целовался с другим парнем, уже запустившим руку в его джинсы.

Я вздохнул, невольно вновь посмотрев на Дилана. Когда наши взгляды встретились, и он подмигнул мне, я мгновенно покраснел. Что, черт возьми, со мной не так сегодня? Почему прямо сейчас я до безумия сильно возбужден?

Может, потому что у меня несколько месяцев не было секса. По крайней мере, хорошего секса. Я во всех отношениях боттом, но не ложусь под кого угодно. Ни за что, блядь. Последний раз, когда я попытался, парень точно не был нежен. Не помогло и то, что всё это время я не мог расслабиться.

Потребовалось много усилий, чтобы отпустить себя, и я давно уже не мог этого сделать — вероятно, со времен Лео, что могло быть причиной, почему и никто другой этого не сделал.

Впрочем, не то чтобы он ждал меня. Черт побери. Судя по всему, это превращалось в неожиданно странную ночь. Прежде чем смог передумать, я встал, полный решимости отправиться на танцпол и найти кого-то, с кем можно потанцевать.

Может быть, даже Дилана.

Чем это могло навредить?

Глава 4

Дилан

Билли, допивая напиток у бара, о чём-то усиленно думал. Он всегда, прорабатывая что-то в мыслях, хмурился и закусывал нижнюю губу, а когда, наконец, принимал решение, на его лице появлялось это восхитительное решительное выражение — такое же, как сейчас, — когда он направлялся ко мне.

У меня сердце едва не выскочило из груди, а губы так и норовили вытянуться в аккуратную прямую линию, когда его плечи расправились, а ноги на мгновение дрогнули. Парень, с которым я танцевал, властно держал руку на моем бедре, но это было неважно, на самом деле вообще ничего не имело значения, кроме того, что было нужно Билли в данный момент.

— В чём дело? — прокричал я, когда он подошел ближе.

— Я устал быть собой, — ответил он, и я увидел эту усталость в его глазах. Стремление всегда поступать правильно. Всегда управлять болезнью и быть сверхответственным. — И просто хочу снова танцевать.

А я хотел быть тем, кто поможет ему расслабиться.

— Так давай потанцуем, Уилл.

Он многозначительно посмотрел на парня, державшего меня за талию. И от этого раздраженного собственнического взгляда у меня внутри всё перевернулось. Мне понравилась эгоистичность Билли по отношению ко мне. Я положил руку на его плечо и, выставив вперед бедро, стряхнул руки парня.

— Позже, — сказал я ему через плечо.

Он довольно легко переключился на другого, и я снова обратил внимание на Билли. Его руки нерешительно ухватились за мои бедра, точно так же как и пару недель назад, и когда я начал покачивать ими, он последовал моему примеру.

Вскоре мы уже отрывались и смеялись, и вспотели до трусов, но зато отлично проводили время. Мы двигались в толпе тел, показывая, что умеем, и Билли на самом деле неплохо танцевал. И смог бы еще лучше, если бы только отпустил последнюю нить контроля. Он был натянут как канат, и, хотя зажигал по полной, я всё еще чувствовал исходившее от него напряжение.

Мы приблизительного одного роста, но я, вероятно, на дюйм выше, поэтому, когда я повернулся к стене и он придвинулся ко мне, я впервые заметил, что он тверд, как столб забора.

Боже правый.

Билли завелся, танцуя со мной. Он должно быть с ума, блядь, сходил внутри себя.

Но я ничего не мог с собой поделать. Как будто мое тело до краев наполнилось желанием и электрической энергией. Я завел руку за спину, обхватил его за талию и притянул к себе изо всех сил, чтобы почувствовать его, даже если всего на мгновение.

Билли выдохнул мне в шею, отчего словно ток пробежался по рукам и ногам, затем он убрал руку с моего бедра и нерешительно обнял поперек груди — от его простого прикосновения соски стали сверхчувствительными. Даже хлопок рубашки казался теперь слишком грубым.

Сдержано застонав, Билли осел всем своим весом на меня. Я прижал ладонь к стене, удерживая его. Вообще он не был большим парнем, но, когда действовал подобным образом, ощущался очень тяжелым.

Я повернулся к нему лицом и заметил, что у него дрожали губы, зеленые глаза были широко открыты и каштановые волосы взмокли от пота, — казалось, что он сдерживался из последних сил. И если бы был один, то просто забрался бы рукой в штаны и подрочил.

Я понятия не имел, почему он так сильно возбудился. Должно быть, причина в том, что он редко позволял себе прикоснуться к кому-то, и близость просто сделала свое дело.

И, Боже, в этот момент, когда мы поедали друг друга взглядами, музыка и, окутавшие нас со всех сторон, потные тела попросту исчезли. Единственное, на чём я мог сосредоточиться, — рот Билли. Его губы выглядели мягкими и влажно блестели, пока он тяжело дышал открытым ртом.

Я стиснул пальцами его талию и дернул к себе, безумно сильно желая поцеловать. Но я знал, что для Билли это станет пересечением личных границ. Им двигали исключительно плотские потребности.

Вместо этого я уткнулся лицом в его шею и втянул его аромат, который был мне уже хорошо знаком, но вблизи оказался еще более пьянящим. Словно микс корицы и ванили из «Сладостей Монтгомери» — и мне захотелось облизать Билли с головы до пят.

Я прижался губами к его горлу и услышал в ответ стон удовольствия, поджегший все нервные окончания. Ну, по крайней мере, Билли не испытывал отвращения от подобной близости со мной. Я скользнул руками вверх и вниз по его позвоночнику, запоминая каждую мышцу, прикасаясь к нему, пока еще была такая возможность, пока он не пришел в чувство и не отстранился от меня.

Обхватив его задницу пальцами и крепко прижав к себе, я почувствовал, как его член совпал с моим, и, черт возьми, он был толстым и твердым, как сталь. Билли долгое время ни с кем не был и должно быть уже находился близко к точке взрыва. Поняв это, я внезапно захотел только одного: сделать ему хорошо.

— Дилан, мы не должны… — прежде чем Билли смог закончить мысль, я развернул нас так, что он оказался лицом к стене, и подтолкнул его бедра, чтобы он повернулся к темному углу танцпола. Там, по обе стороны от нас, по всему периметру стены, сосались парочки, и мы идеально вписались.

— Расстегни штаны, Уилл, — пробормотал я ему в затылок, прежде чем провел носом вдоль линии волос. Дрожь прошла по его плечам. — И скажи мне, чего ты хочешь.

— Ты о чём? — крепко закрыв глаза, Билли хрипло дышал.

— Перестань заморачиваться, — пробормотал я и, схватив его руку, опустил ее вниз, к кнопке на штанах. — Позволь мне позаботиться о тебе.

— Дилан, мне… мне не нужно…

— Нужно. Тебе это охуеть как нужно. Сильно, — прорычал я ему в шею и затем пососал кожу. Застонав, он покачнулся. — Ты хочешь ждать Лео или хочешь, чтобы я позаботился о тебе прямо сейчас?

Когда он задрожал, я испугался, что упоминание Лео было неверным шагом, поэтому сменил курс.

— Ты знаешь, я люблю члены, — сказал я, выгнувшись пахом к нему. — Я могу сделать тебе хорошо.

Я подумал, если просто буду действовать как обычно беззаботно, он расслабится, и оказался прав. Его пальцы неловко повозились со штанами и расстегнули их. Затем его руки уперлись в стену, как будто капитулируя, и это охуеть как зажгло меня изнутри.

— Теперь скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал, — прошептал я ему на ухо, сжав пальцы на резинке его брифов. Он застонал в ответ, откинув голову назад. Я знал, что Билли любил оральный секс так же сильно, как любил бывать снизу, но практически никогда не допускал этого. Главным образом по тому, что у него были проблемы с тем, чтобы расслабиться с кем-то, кому он не доверял.

Он постоянно боролся с собой из-за этого, потому что мысль, что с ним будут нянчиться, слишком сильно напоминала ему о том времени, когда он был больным ребенком и не мог контролировать собственное тело.

С другой стороны я был весьма универсален в спальне и особенно любил стоять на коленях с толстым членом во рту. Не то чтобы я мог сделать это здесь, но, хотелось бы надеяться, что моя рука справится с задачей, поскольку в данный момент он доверился мне.

Скользнув пальцами в его боксеры, я поцеловал его в шею, чтобы это выглядело для ничего не подозревающих зрителей так, будто мы просто целовались в темном углу.

— Скажи мне, Уилл.

— Это безумие…

— Просто скажи мне, — громко произнес я.

Он простонал свою просьбу, наконец-то расслабившись:

— Пожалуйста, прикоснись ко мне. Мне нужно, чтобы кто-нибудь прикоснулся ко мне.

Я полностью понимал это чувство.

Я замурлыкал ему на ухо, скользнув пальцами под мягкий хлопок нижнего белья. Его член был горячим и отлично лег в мою ладонь. Короче моего и уже напряженный и текущий. Черт, хотел бы я видеть это — вместе с выражением лица Билли, — пока я забирал контроль над его телом себе.

Когда я погладил его от основания до кончика, он тяжело выдохнул и прижался лбом к стене, как будто с облегчением.

— Представь свой прелестный член в моем рту, Уилл, — пробормотал я ему на ухо и почувствовал, как задрожали его плечи. — Я на коленях для тебя. И твои руки на моей голове направляют меня, помогают глубже взять тебя.

Он дернулся в удивлении, всё его тело замерло на одно катастрофическое мгновение, прежде чем он опустил голову и гортанно застонал. Его член, словно утяжелитель в моей руке, стал тяжелым, и я понял, что он в нескольких секундах от финиша.

Забравшись другой рукой под его рубашку, я ущипнул его за сосок, продолжив помогать ему окончательно потерять над собой контроль.

— И я не могу получить достаточно твоего члена. Он толстый и как раз идеального размера для моего рта. У меня нет рвотного рефлекса, поэтому он будет глубоко в моем горле, когда я досуха высосу тебя.

— Охуеть, — выпалил Билли, когда его сперма выстрелила на мою руку и просочилась на его боксеры. Отстойно, что ему придется вот так возвращаться домой, но, в конце концов, я надеялся, он подумает, что оно того стоило.

Я крепко прижимал его к себе, пока он часто и тяжело дышал и дрожал, пытаясь обрести хоть какой-то контроль — тот контроль, который отдал мне. И я каждый день буду чертовски благодарен ему за это. Я последний раз вдохнул его аромат — теперь ваниль смешалась с запахом спермы, заставив меня затвердеть за молнией.

Я поцеловал его кожу в последний раз, помог ему заправиться и застегнуть штаны.

— Я в туалет, помою руки. Встретимся у машины.

Я отступил от него, такой чертовски твердый, что едва мог сконцентрироваться, доставил задницу в первую открытую кабинку и закрыл дверь. Затем расстегнул штаны и передергивал член до тех пор, пока не кончил, всё время представляя, что это рука Билли сжимала меня.

Глава 5

Дилан

По пути домой я изо всех сил старался, чтобы Билли не чувствовал себя странно или смущенно, хотя свидетельства того, что мы сделали, всё еще витали в воздухе между нами в душном пикапе. По тому как Билли ерзал на сиденье, я сказал бы, что ему липко и некомфортно, но также у него в глазах был удовлетворенный блеск, отчего я не мог не быть довольным, потому что он появился там из-за меня. Мускусный аромат нашей спермы смешался на моих пальцах, крепко державших руль, сделав ночь еще более сюрреалистичной.

Когда я въехал в Шейди Пайнс, Билли выскользнул из пикапа с очаровательно неловким взглядом и повернулся ко мне.

— Дилан, хм, спасибо. Я…

— До скорого, — перебив его, весело произнес я, помахал ему и, продолжив напевать песню, рванул по длинной подъездной дорожке. Как будто мы были просто двумя друзьями, расслабившимися после напряженной рабочей недели.

Когда я вернулся домой, в квартиру в цокольном этаже, которую снимал у Эрла Брауна, старика на пенсии, воздух казался спертым. Место было вонючей дырой с остатками мебели, и иногда я спал на диване, потому что он был удобнее кровати, но, по крайней мере, я мог позволить себе аренду. Никогда больше я не хотел спать на улице. Но также я не хотел остаться здесь навсегда. И собирался накопить денег с танцев в «ЖЕРЕБЦАХ», чтобы снять квартиру, которую, наконец, смогу назвать своей. И, возможно, даже вернусь в колледж.

Билли вырос с роскошью иметь место, называемое домом, и семья всегда находилась рядом с ним, и когда я лег на свои простыни, я переживал то же самое одиночество, что и всегда, желая того, чего у меня никогда не было. Я вытер мокрые глаза ладонью и приказал себе собраться. Сегодня я хотя бы вкусил немного рая. Я держал в руках парня, в которого был почти влюблен со старшей школы. Он доверял мне, потому что со мной чувствовал себя в безопасности.

И это было всем.

Выходные пролетели незаметно. Я выполнял поручения мистера Брауна и помогал ему подстричь газон и прополоть клумбы. С его артритом он не справился бы сам, и это засчитывалось за часть арендной платы за квартиру. К тому же я привык к этому: если бы я не держал двор в порядке для отца, соседи начали бы жаловаться. О сельских провинциальных городах можно говорить, что угодно, но все заботились об их собственности.

А вообще, я слышал, что отца выселили вскоре после того, как он выгнал меня, и он больше не жил в Роско. Всё, что я знал: он развел на деньги еще одну доверчивую женщину. И точно так же, как я слышал, он поступил с моей матерью, которой я никогда не встречал. По-видимому, она слиняла из города вскоре после моего рождения.

Я не видел Билли с тех пор, как подвез его субботним вечером. По той причине, что бабушка работала с ним по воскресеньям, а по понедельникам пекарня закрыта, и я снова увидел его только во вторник.

Я позаботился о том, чтобы провальсировать в «Сладости Монтгомери» так, как будто то, что произошло между нами в темном углу бара, не было ничем особенным. Ни в коем случае я не хотел, чтобы изо дня в день мы испытывали неловкость. Билли понадобилось несколько часов, чтобы расслабиться рядом со мной, но затем мы погрузились в привычную рутину, что абсолютно точно к лучшему. Он пытался пару раз поднять эту тему, но я не хотел ни его вины, ни извинений, поэтому продолжал отмахиваться от него.

— Не буди спящую собаку, — прошипел на него я.

В конце концов он махнул рукой, но, учитывая каким парнем он был, я знал, что он будет париться над этим до конца дня.

Вместе с тем всю неделю я не мог отделаться от ощущения его члена в руке. Я регулярно трахаюсь, поэтому это не должно было стать чем-то особенным, но, казалось, что каждый раз, когда Билли проходил мимо меня по пути к миксеру, чтобы взбить яичные белки для нашего лимонного пирога с меренгой, все волосы на руках вставали дыбом. Как-то раз, когда мы слегка соприкоснулись бедрами, я услышал, как он резко втянул воздух через нос, но я не мог повестись на это. Не с ним. Если я начну, то стану единственным, оставшимся с болью и разочарованием. Поэтому я просто списал всё на одну милую фантазию.

В пятницу я пришел в «ЖЕРЕБЦОВ» на обычную смену. Так же как и на прошлой неделе я танцевал рядом с парнем по имени Аарон и должен признать, что вернуться в привычное русло было здорово. Здесь, наверху, над толпой, я мог быть кем угодно. Я мог притвориться, что на каком-то шоу, где люди заплатили, чтобы посмотреть, как я танцую. И не только чаевыми — как купюры, свисавшие с пояса, — от мужчин, которые подбирались достаточно близко, когда я наклонялся на платформе.

Сегодня вечером мы были одеты в цилиндры и подтяжки, и публика их оценила. В шкафу в задней раздевалке находился различный реквизит, который мы могли использовать, чтобы сделать наш маленький угол бара интересным.

Аарон фантастически танцевал, мы двигались синхронно в течение нескольких песен, и это выглядело так, будто мы репетировали. Я начинал с нетерпением ждать пятничных ночей. Словно весь стресс недели можно было смыть просто будучи накаченным адреналином. Я чувствовал себя королем мира, а не танцором в ночном клубе с минимальной зарплатой.

— У тебя есть несколько отличных движений, Дилан, — прокричал Аарон через плечо, пока тряс задницей в мою сторону. Клубные шорты с логотипом «ЖЕРЕБЦОВ» сзади были тесными и хорошо подчеркивали наши выпуклости. Но задница Аарона была идеальной и давала мне что-то, на чём можно сфокусироваться, — особенно подобными ночами, когда мои мысли и эмоции поражали своим разнообразием. — Ты когда-нибудь состоял в танцевальной или театральной труппе? Или где-то тренировался?

Мне хотелось бы ответить иначе, но, если бы это было так, я реально танцевал бы в клубе такого типа?

— Не, по правде говоря, у меня никогда не было возможности пойти в колледж или заниматься танцами, — сказал я и закатил глаза. — Очевидно.

— Не прибедняйся. Хей, послушай, — он скользнул ко мне и обнял за плечи, так что мы могли и поговорить, и согласовать наши танцевальные движения. — Я состою в труппе любительского театра «Подсолнух» в Гейнсвилле. Мы вскоре ставим… «Лак для волос», — произнес он с горящими глазами.

Охуеть, как будто он знал мой список пяти лучших мюзиклов всех времен. Не то чтобы у меня когда-нибудь были деньги, чтобы увидеть хоть какой-то из них. Но я кучу всего посмотрел онлайн.

— Ты должен прийти на прослушивание просто ради удовольствия, — продолжил он, притворившись, что ласкает мое ухо. — У тебя приличный голос?

— Полагаю, да, — ответил я в оцепенении от того, что волнение пронзило меня одновременно с паникой. Я, конечно, не хотел обнадеживаться, потому что для них я явно находился в плохой форме. Не считая того, что у меня отсутствовало достойное упоминания резюме. — Но я не смогу не сфальшивить соло.

— Мы всего лишь пытаемся заполнить фон танцорами, и ты присоединишься к хору. Ты когда-нибудь участвовал в театральной постановке?

Я подумал, как часто отца и меня выселяли и как много разных школьных систем я прошел. В паре из них был хор, к которому я присоединялся. Но это как будто было сто лет назад.

— Не так много и определенно не во взрослом возрасте.

— Не парься, мы не Бродвей или что-то подобное. Но у нас тонна веселья. — Он стрельнул в меня злой усмешкой и затем схватил за бедра, чтобы двигаться в танце вместе, что приветствовала наша аудитория внизу. — Когда мы вернемся в раздевалку, я дам тебе всю необходимую информацию. И всё, что тебе нужно сделать, — придумать двухминутный оригинальный номер для прослушивания.

Впервые за долгое время я почувствовал бабочек в животе совсем иного рода — наполненных возможностями.

— Теперь поцелуй меня, чтобы мы могли получить больше чаевых.

Аарон схватил меня за голову и соединил наши рты вместе, и толпа взбесилась. Его губы были шершавыми, и когда он схватил меня за задницу, член отвердел. Но, как и большинство моих интрижек, это было исключительно физическое ощущение. Сердце никогда в этом не участвовало. Вероятно, потому что оно уже принадлежало одному умному, сексуальному и целеустремленному парню.

Если Билли останется с Лео, я пожелаю им всего наилучшего и буду надеяться, что однажды найду парня, которого назову своим.

Но определенно не сегодня вечером.

В следующую субботу Билли и я выехали как часы. Я недолго беспокоился, не придумает ли он причину отмазаться, но когда он сел на пассажирское сиденье пикапа, и мы поехали в «Лассо», он вел себя так же радостно, как и всегда.

«Лассо» был баром, который мы посещали чаще всего, и местом, которое он считал более безопасным, — так как там был ничтожно маленький танцпол, разжигаемый не чем иным, кроме как музыкальным автоматом.

Когда Билли нашел нам два барных стула, чтобы присесть, я обнаружил, что рад, что мы не в шумном и зрелищном танцевальном клубе. Честно говоря, я устал — долгая выдалась неделя.

Но, посмотрев на Билли, я также почувствовал разочарование. Более чем вероятно, что мы с ним больше никогда не упомянем то, что между нами произошло. Но, по крайней мере, мы вернулись к нашей обычной рутине.

Глава 6

Билли

Кэллум с Диланом болтали ни о чем в главном зале. Прошел наш обеденный час-пик, и я пополнял запасы некоторых товаров, которые мы в суматохе продали.

— Не могу поверить, что ты собираешься замуж, — услышал я Дилана.

— Правда? — ответил Кэллум, присев на корточки, чтобы погладить Буллзая, который лежал рядом с главным окном — это его любимое место для наблюдения за городом, пока он всё еще приглядывал за мной. Я почти чувствовал вину за то, что как будто должен был освободить его от обязанностей и позволить ему спокойно отдыхать, как обычной стареющей собаке. Но Дилан напомнил мне, что для Буллзая я был самым любимым человеком на Земле, и, несмотря ни на что, он последует за мной куда угодно.

— Давно пора, — сказал я, подняв поднос овсяного шоколадного печенья.

Кэллум сделал предложение несколько месяцев назад, по-видимому, в тот момент, когда он и Дин навещали Гаса рядом с яблоневым садом. Гас — наш павлин-альбинос, появляющийся только после полуночи. У Дина и Кэллума годами была какая-то внутренняя шутка касательно Гаса — та, которую я не уверен, что хотел бы знать, — поэтому казалось уместным, что птица стала свидетелем их помолвки.

В воскресенье после полудня, после закрытия «Сладостей», бабушка вместо девичника решила устроить то, что она назвала ланчем женихов. Гости, как ожидается, принесут подарки Дину и Кэллуму для их нового дома, который они построили на территории заповедника.

Кэллум жил рядом с фруктовым садом в маленькой бытовке, которую ему помог построить папа несколько лет назад, но Дина она не устраивала — он сказал, что ему нужно больше места, и к черту эти микро-домики. Он ежедневно ездил из пригорода в город на работу в университетскую лабораторию и у него всё еще была там квартира. Дом стал свадебным подарком Кэллума Дину.

И бабушка хотела наполнить его всякими вещами.

— Бабушка повесила на тебя готовку всех десертов? — спросил Кэллум, встав во весь свой рост.

Он походил на гигантского рыжего дровосека и был даже выше нашего брата Брейдена. Мы вообще мало походили на родственников. Я всегда был тоньше. Мои каштановые волосы темнее, чем у Брейдена, а у Кэллума и Кэсси были такие же темно-рыжие волосы, как я видел на фото у мамы.

— Не, я сам вызвался, — ответил я. Кроме того, я никому не доверил бы это задание. Конечно же, кроме бабушки. Или Дилана, использовавшего мои рецепты. — Я начну печь в субботу, как только мы закроем пекарню. Бабушка и Брейден с чем-нибудь помогут в воскресенье, после открытия «Сладостей». Достаточно времени, чтобы подготовиться ко второй половине дня.

Дилан мыл пустые стеклянные витрины уксусом и водой, и я заметил, как Кэллум остановился, что-то ему прошептал, затем помахал и вышел за дверь. Моя семья всегда так делала: устраивала заговоры за моей спиной, как будто меня там не было. Несомненно, Кэллум попросил Дилана присмотреть за мной или убедиться, что я не буду слишком усердно работать.

— Значит, субботний вечер отменяется? — спросил Дилан, едва встретившись со мной взглядом.

Это был намек на разочарование в его голосе, который я заметил? Или он беспокоился, что я поймал его на сговоре с братом? Он знал, как сильно я ненавидел, когда со мной нянчились. Мы спорили об этом прежде, но он всегда напоминал мне, что у него в детстве подобного никогда не было, поэтому он считал это милым. Я всегда уступал, потому что он прав, но с меня хватит.

— Думаю, да. Мне нужно приготовить несколько пирогов и большой торт, — произнес я, постаравшись сохранить тон неизменным. Суббота — единственный день недели, который я ждал с удовольствием. — Повеселись без меня.

— Не, я останусь, чтобы помочь, — сказал он, зевнув. В последнее время он выглядел более уставшим, и я задавался вопросом, достаточно ли он спал.

— Ты не обязан. — Более чем вероятно, Кэллум подговорил его на это, но я не был уверен. Кроме того, Дилан, когда мог, всегда пытался помочь. — Тебя нет в расписании.

— Я хочу, — произнес он, стирая неподатливое пятно на стекле. — Кроме того, это для Кэллума и Дина. Поэтому я помогу, чем смогу. О’кей, босс?

На мгновение я задержал дыхание. Его тон напомнил мне о той ночи, о тех словах, которые он прошептал мне на ухо. Скажи мне, чего ты хочешь. Я долгое время был не в силах расслабиться подобным образом, и он знал это, он слишком хорошо меня знал.

По пути домой я не мог даже посмотреть ему в глаза после того, как полностью растворился в его прикосновениях. Но оказалось чертовски приятно для разнообразия не думать. Присутствие Дилана рядом снимало напряжение, потому что я доверял ему, и он был близок мне, как любой другой член семьи. Именно поэтому то, что произошло между нами, так же казалось неправильным, хотя и было чертовски горячим.

И даже если этого не должно было случиться, меня немного бесило то, что Дилан безразличен к произошедшему. Как будто то, что я стал уязвимым перед ним, было сущей ерундой, хотя он чертовски хорошо знал, чем это на самом деле являлось. Разве что я неверно оценил его или, как я давно подозревал, он относился к сексу иначе. Казалось, он абсолютно отдалялся от процесса.

Хотя я смешон. Разве его легкомысленное отношение не было именно тем, чего я хотел после такого импульсивного поступка с лучшим другом? Лучшим другом, в отношениях с которым не был заинтересован, но от потери которого приходил в абсолютный ужас?

К тому времени, как наступило субботнее утро, под глазами Дилана появились тени, что уверило меня, что он либо с кем-то трахался, либо у него бессонница.

— Поздно лег? — спросил я, попытавшись не прозвучать слишком по-отечески. Обычно Дилан был как открытая книга, поэтому то, что он обошел вниманием рассказ о каждом аспекте своей жизни, сбивало меня с толку. Собственно, после той ночи он стал немного замкнут. И я не знал, что это значило, но меня это нервировало.

— Типа того, — пробормотал он и затем начал обжаривать наш утренний кофе на машине Cimbali.

Порой я не знал, что буду делать без него, без этой рутины, когда лучший друг присутствовал в моей жизни каждый божий день. Но я был уверен, что в конечном итоге этому порядку придет конец, особенно учитывая то, что его страстью точно были не «Сладости Монтгомери». Он наслаждался этим, но каждую ночь не составлял меню в мыслях, как я. Работать с ним бок о бок — это то, чего я с радостью ждал каждый день, даже если он был занозой в моей заднице большую часть времени.

— У тебя был секс? — спросил я и сразу же смутился.

Почему это вообще меня касалось? За эти годы он трахался со многими мужчинами, так почему теперь меня это заботило? Возможно, это как-то связано с тем, как идеально он держал мой член в руке и говорил непристойности на ухо. Он делал это со всеми мужчинами, с которыми спал? Конечно, да — не то чтобы то, что Дилан подрочил мне в углу ночного клуба, было чем-то особенным.

Дилан зевнул, глядя на кофемашину, и потер глаза, выравнивая чашку под ней, ту, которую всегда выбирал специально для меня.

— Я не рассказываю о своих похождения.

Его голос был грубым и хриплым, очень похожим на тот, что он использовал той ночью. Представь, что я на коленях перед тобой.

— Ни хуя, — фыркнул я после того, как, наконец, сглотнул ком, застрявший в горле. — Ты любишь делиться всем этим дерьмом.

— Ну, один хрен, не в настроении, — Дилан поднял руку и отмахнулся от меня. Обычно он сразу ввязывался в наши игривые споры. — Возможно, после чашки крепкого.

— Способ уйти от ответа, — проворчал я и осознал, что мы перешли на новую территорию. И, черт возьми, это было плохо. Мне нужно успокоиться и перестать нападать, словно своенравный отвергнутый любовник или кто-то подобный.

После той ночи, я не мог не следить за каждым его шагом. Обычно, когда он говорил слишком много, я хотел, чтобы он заткнулся на хрен, даже если в тайне наслаждался этим. И это было лучше, чем его молчание.

— Этим утром ты просто сгусток энергии, — пробормотал он.

— Брось, ты постоянно достаешь меня подобной фигней, — я открыл духовку и поправил сдвинутые дэниши. — И, когда я поступаю с тобой также, ты не можешь держать удар.

— Знаешь что? Отлично. Хуй с ним, — он сделал глубокий вдох, расправил плечи и посмотрел мне в глаза. — Каждую пятничную ночь я работаю в клубе и к тому времени, как мы получаем чек, уже поздно. Поэтому извини меня за то, что мне нужно приспособиться к новому графику.

У меня отвисла челюсть, как если бы он сказал мне, что присоединился к иностранному легиону или типа того.

— Что за клуб?

— Я… я работаю в «ЖЕРЕБЦАХ».

В комнате стало душно, как будто я не мог вдохнуть достаточно воздуха.

Так ночь, когда он отвел меня туда, была своего рода проверкой?

— Почему ты не сказал мне? — мой голос ослаб. Я вел себя как идиот. — Так в ту субботнюю…

Ночь, которую я не мог выбросить из головы.

— Я только начал там работать и знал, что ты именно так себя поведешь, — взволновано сказал он. — Поэтому я хотел показать тебе, что это классный клуб, а не грязная дыра.

Он вручил мне кружку с кофе, и я подул на него, попытавшись взять себя в руки.

— И не беспокойся, это не значит, что я хочу бросить работу в «Сладостях». Мне просто нужно побольше денег. И… делать что-нибудь для себя.

Я не его родитель, и плохо то, что он знал, что я слишком остро отреагирую и буду чрезмерно его опекать. Не ненавидел ли я, когда моя семья относилась ко мне подобным образом?

Черт возьми, мне нужно успокоиться и вести себя как хороший друг, которым я всегда и был.

— Я был задницей. Всё в порядке, я понимаю. Я просто ненавижу, когда ты что-то скрываешь от меня.

Он закатил глаза:

— Ага.

— Так расскажи мне о новой работе. Что ты делаешь? — я уже знал ответ, но всё равно спросил. Нет шансов, что в клубе он работал помощником бармена или вышибалой.

— Танцую, как мужчины, которых ты видел на этих огромных платформах. Мне это нравится, потому что можно устроить что-то типа мини-шоу.

У него появился определенный блеск в глазах, и именно тогда я узнал, что он нашел то, что искал, — по крайней мере на время. Он не мог получить этого в «Сладостях». Поэтому мне нужно перестать вести себя как надутый говнюк и начать радоваться за него. Я — его лучший друг, не надзиратель. А Дилан — один из самых важных людей в моей жизни.

Я попытался представить его в крошечных шортах, показывавшего всё, на что он способен, и заставлявшего посетителей пускать слюни. Держу парни, он получал хорошие чаевые, что просто прекрасно, потому что ему не помешали бы деньги.

Я сделал большой глоток кофе и посмаковал приятный вкус. Он добавил побольше ванили для меня.

Дерьмо.

И тем самым заставил меня почувствовать себя очень плохо.

— Ты выглядишь вымотанным. Не нужно оставаться сегодня вечером, я справлюсь.

— Просто заткнись на хрен, и давай начнем наш день, — ответил он, перевернув табличку на двери на «Открыто». — Ты знаешь, я собираюсь остаться несмотря ни на что.

В ту же секунду меня захлестнуло облегчение, и я отвернулся, чтобы по выражению лица он этого не понял. Его преданность словно бальзам для моей души.

Глава 7

Дилан

Посетители весь день шли сплошным потоком, однако я чувствовал напряжение, исходившее от Билли с тех пор, как сказал ему, что танцую в «ЖЕРЕБЦАХ». Несмотря на то, что мы одного возраста, он всегда по отношению ко мне вел себя как сверхответственный брат. Я не уверен, в чём была причина подобного поведения: то ли это просто в его крови, то ли связано с тем, что всё детство он старался справиться с болезнью. То ли, может быть, потому что ему приходилось восполнять потерю мамы, умершей при его рождении и оставившей всех этих детей на отца и бабушку.

Я никогда не говорил этого вслух, но теперь знал, что он думал, будто бы я мог добиться большего. Часть меня хотела сжать кулаки и попросить его отъебаться, потому что несмотря на трудности, условия его жизни во многом были чертовски лучше моих. Другая часть меня хотела схватить его и выжать из него весь дух, потому что он — единственный человек в моей жизни, который заботился обо мне.

Принимал меня, слушал меня, заботился о моем благополучии… и это много значило для меня. Я знал, что он всего лишь беспокоился и хотел как лучше. И я также знал, что вскоре он свыкнется с этим.

Я перевернул табличку на «Закрыто» и запер дверь. Буллзай почти дремал около входа — это единственное, чем он занимался в последнее время, не считая того, что следил за Билли и съедал все лакомства, попавшиеся на глаза. Билли гремел чем-то на кухне, пока я ставил стулья на столы и заканчивал подметать пол.

Я достал смартфон и переключил музыкальную станцию. Если мы собираемся закончить приготовление пирогов и торта-сюрприз, о котором Билли советовался с бабушкой, нам нужно немного бодрых песен. Лучшее, что я мог сделать, — это помочь Билли по максимуму, потому что нехорошо для его болезни, если он будет нервничать. Еще хуже, если он будет слишком мало спать. Это то, о чём мне напомнил Кэллум, когда спросил, останусь ли я тоже допоздна. Ему даже не нужно было говорить вслух — просто изгиб его брови сделал свое дело.

Я в любом случае остался бы, вне зависимости от того попросил бы он меня или нет. Хотя я знал, что Буллзай надрессирован для дополнительной защиты, он постарел, ему трудно двигаться достаточно быстро или очень долго держать глаза открытыми. Его время как собаки-помощника практически в прошлом. Но Билли никоим образом еще не готов принять этот факт, потому что Буллзай был частью семьи Монтгомери.

Последний раз приступ у Билли произошел два года назад. После возвращения из Нью-Йорка он был расстроен и тревожен. Там он виделся с Лео и узнал, что тот с кем-то встречался, и даже несмотря на то, что Билли вел себя так, будто ничего особенного в этом не было, я знал, что он лишился сна — наряду с разумом. Мы в то время только запускали «Сладости» и остались хорошо за полночь красить стены, когда Буллзай начал подвывать, как сумасшедший.

Никогда прежде я не слышал ничего подобного. Но Билли сразу всё понял, также как и Кэллум, находившийся на другом конце комнаты. Билли лег на пол, чтобы смягчить падение, и Буллзай был прямо там, удерживая его всем своим телом, чтобы он не смог навредить себе, когда начнется приступ.

Я чувствовал себя таким беспомощным, наблюдая, как закатились его глаза, и он безостановочно и буйно двигался. Кэллум заверил меня, что это всё продлится около двух минут. Когда приступ закончился, Билли был как в тумане и говорил что-то невразумительное немного несвязно. Но, по крайней мере, теперь я знал, чего ожидать.

Подойдя к шкафу под кассой, я откопал бутылку любимого красного вина Билли. У сельского парня были довольно дорогие вкусы. Его телефон лежал на прилавке, и я поднял его, чтобы взять с собой. Бабушка беспокоилась, если Билли не отвечал сразу.

Я случайно коснулся пальцами кнопки «домой», и экран вспыхнул. Я не смог не заметить последнее окно, которое Билли прокручивал: переписка между ним и Лео несколько дней назад. Я знал, что не должен ее читать, но не смог удержаться.

Билли: «Жаль, что ты не сможешь прийти. Я передам Кэллуму и Дину наилучшие пожелания от тебя».

Лео: «Мне бы хотелось. Было бы неплохо отдохнуть после такого трудного семестра».

Билли: «Мы наверстаем упущенное летом».

Лео: «Жду с нетерпением. Будет приятно пообщаться со старыми друзьями».

Я вздохнул. Если бы только Лео осознавал, как сильно Билли рассчитывал на это. Я боялся, что ему будет очень больно, и мне придется подправить кое-чье слишком-идеальное лицо.

Я зашел на кухню как раз тогда, когда Билли доставал несколько пирогов из духовки. Пахло просто божественно.

— Клянусь, ты делаешь лучший лаймовый во всей Флориде.

В его глазах мелькнул огонек, и так я понял, что ему понравился мой комплимент.

— Потому что ты бывал во всех округах штата?

Я приподнял бровь.

— Я пересек больше границ округов, чем ты.

Я наблюдал, как Билли, используя прихватки, осторожно положил пирог на столешницу.

— По крайней мере, я покидал штат, — фыркнув, сказал он.

Тут он прав. Путешествовать дорого, а я обычно могу накопить лишь на оплату еды и аренды, но не больше. Однако я сел в пикап, испытывая просто нестерпимое желание узнать, что еще там есть, и проехался по Флориде.

— Ты же знаешь, я всего лишь подкалываю тебя, — сказал Билли и прежнее разочарование по поводу моей новой работы исчезло, сменившись легкой улыбкой лучшего друга. — Мы обязательно должны однажды отправиться в путешествие. Помнишь, мы планировали пересечь страну на машине?

Еще в старшей школе мы объезжали на квадроциклах заповедник и стреляли по глиняным мишеням на шатающемся полу, где тренировались охотники на перепелов. Потом мы лежали во фруктовом саду, смотрели на небо и мечтали. Билли любил смотреть на звезды, но в последнее время на это было мало времени.

Билли, вероятно, всегда будет жить в Роско, потому что здесь его семья, но он действительно хотел путешествовать и увидеть мир, также как и я.

Я решил, что просто поеду туда, где будут деньги. В этом городе у меня не было больше никаких связей, кроме, возможно, семьи Монтгомери. Я не знал матери, отец давно от меня отказался. Он вел себя так, словно геем быть хуже, чем напиваться и обдалбываться каждый выходной. Осуждал, хотя в самом полно дерьма, за которое его можно было судить. Жаль, что органы опеки так и не добрались до его задницы.

— Помню, — я поставил новую подставку на стол, чтобы он смог поставить еще один пирог, вытащенный из духовки. — Я всё еще хочу увидеть Гранд Каньон и Сан-Франциско. Или, возможно, поехать на восток, в Нью-Йорк и Мэн.

— Может, нам стоит составить настоящий план, — сказал он, но я знал, что это всего лишь слова. Ему нужно управлять пекарней, и к тому же он, вероятно, питал надежду, что все возможные путешествия, которые мы обсуждали, осуществятся с Лео, не со мной.

— Конечно, давай как-нибудь тщательно всё спланируем.

Я охотно согласился, чтобы мы могли двигаться дальше. Всё равно нет смысла надеяться. Не то чтобы в данный момент я купался в деньгах. В конце концов, один из нас должен оставаться здравомыслящим.

Я направился к тортам, которые остывали на стойке, и, аккуратно постучав по середине шоколадного, убедился, что он готов к покрытию кремом. Билли планировал сделать каждый ярус на вкус Кэллума и Дина, и выбрал их любимые начинки.

Не услышав от Билли движения или ответа, я обернулся.

— Что?

— Ты не воспринимаешь меня всерьез, да? — спросил он, нахмурившись. — О совместном дорожном путешествии?

— Я не знаю. Всегда много чего происходит, — ответил я, пожав плечами. Затем я занялся приготовлением крема, пытаясь избежать пытливого взгляда Билли. — Кроме того, если ты и Лео когда…

— Это не имеет никакого отношения ко мне и Лео. В любом случае, он много путешествовал, — произнес он сквозь зубы. — Это касается нас с тобой.

Я не смог сдержать легкую дрожь, пронзившую меня от его слов, и сразу же почувствовал вину за то, что прочитал его сообщения.

Билли пристально смотрел на меня до тех пор, пока я не сломался.

— О’кей, хорошо.

Что, черт возьми, это вообще было?

После того, как мы начали декорировать каждый ярус торта, я открыл бутылку вина и потянулся за бокалами, чтобы налить нам побольше.

Я поднял бокал в тосте.

— За наши будущие планы на путешествие.

— Это другое дело.

Он чокнулся со мной и, сделав большой глоток, посмаковал его.

Тогда-то всё и пошло ко дну.

Я пытался не смотреть, как вино окрасило его губы красным, и не представлять, какими терпкими они могли быть на вкус. Более чем вероятно, что я никогда не узнаю, каков он на вкус. Хватало и того, что я знал, как он пахнет. Блядь.

— Хорошо. Я покрою один масляным кремом и один шоколадным, — сказал я, выпив первый бокал вина. С годами я пристрастился к красному, поэтому Билли пытался запастись нашей любимой маркой для таких моментов. — Что дальше?

— После я декорирую ярусы, и мне нужно будет сделать пару яблочных пирогов. И всё будет готово.

Я посмотрел на наши ингредиенты и начал вытаскивать контейнеры с мукой и сахаром. Я хорошо знал рутину и полагал, что Билли благодарен за это. Обучение кого-то другого заняло бы много времени, поэтому я был рад оставаться рядом столько, сколько нужно.

— Я сделал пару коржей после обеденной суеты, но мне нужны нарезанные ломтиками яблоки без сердцевины.

Мы взялись за работу над отдельными задачами и не успели оглянуться, как торт был готов, яблочные пироги пеклись, а бутылка вина опустела.

Открыв вторую каберне, я заливал яблоки лимоном, чтобы они не почернели.

Пот от жара печей стекал по вискам Билли, пока он допивал третий бокал.

И я подумал, что пришло время оживить обстановку.

Глава 8

Билли

Когда Дилан в главном зале включил айпод, я улыбнулся. Музыка всегда так или иначе должна была играть, или он не находил себе места. Я знал, что ему нравилось работать здесь, но оставаться субботней ночью для того, чтобы печь, вероятно, было чересчур.

Ранее я наблюдал, как Дилан мастерски покрывал кремом оба торта для ланча женихов. Вне зависимости от того, осознавал он это или нет, он совершенствовал навыки и мог прийти на любую другую кухню пекарни в штате и получить работу. Я знал, что это не его страсть, но Дилан действительно гордился этим.

Однако больше всего, работая в «Сладостях», он наслаждался нахождением в главном зале с посетителями, в то время как я прекрасно прятался на кухне. Он любил болтать со всеми в городе, хотя некоторые из этих людей сторонились его и его отца в прошлом. И, черт возьми, Дилан заслуживал намного больше, чем это.

Дилан вел себя беззаботно, но в глубине души я знал, что он нуждался в том, чтобы почувствовать, что он важен, словно привязан к чему-то. При этом ему не нравилось чувствовать зависимость от кого-то или принимать подачки. Пару лет назад бабушка даже предлагала ему жить в нашем доме, но он наотрез отказался.

Я покинул кухню, чтобы понаблюдать за ним с порога. Дилан стоял спиной ко мне и покачивал бедрами под заводную рэп-мелодию, абсолютно раскованный в пустой комнате.

«Сладости» ночью были другим опытом. Мертвая тишина в городе и задернутые шторы на окнах — всё казалось почти мрачным и таинственным. Я представил Дилана, танцующим именно так, как сейчас, только средь бела дня перед прохожими, и почувствовал, как краска залила щеки.

Он бы устроил настоящее шоу, и я подозревал, что большинство девушек города озверели бы. За всё то время, когда они воротили от него носы в школе, когда он приходил в дырявой одежде и заношенной обуви, — теперь я подозревал, что некоторые из них заходили в пекарню только чтобы хорошенько рассмотреть, каким красивым он стал. Или это, или виноваты слухи о двух гомиках, управляющих пекарней. Но в целом наш бизнес был стабилен, а посетители относились с уважением.

— Так ты танцуешь в «ЖЕРЕБЦАХ»? — спросил я, более чем любопытный о его новой работе.

Мой вопрос испугал Дилана, поэтому, когда он обернулся, его щеки слегка порозовели. Но он продолжал двигаться, он никогда не стыдился своих танцев. Каждый раз, когда я думал о его отце, выкинувшем его на улицу, и его мечтах о Джульярде, смытых в унитаз, гнев накатывал на меня, сжимая грудь. Когда я был в Нью-Йорке, мы проходили знаменитый колледж, и я хотел купить Дилану толстовку, но она, возможно, разозлила бы его.

— Не совсем, — ответил он, низко присев на корточки в чувственном затяжном движении, когда темп сменился другим. Член в штанах пробудился к жизни. Я надавил на него ребром ладони, задумавшись, что, черт возьми, со мной не так. Но, несомненно, движения Дилана были соблазнительны, как грех, особенно для парня как я, который уже вечность без секса. — Я как бы просто придумываю движения по ходу дела. Иногда Аарон и я играем с реквизитом.

— Какого рода реквизитом? — волна раздражения захлестнула меня. Одно дело танцевать одному, но совсем иное тереться о кого-то. Я вернулся в нашу ночь в «ЖЕРЕБЦАХ» и смутно припомнил, что некоторые из этих парней танцевали группами по двое или трое, имитируя секс. Кровь прилила к ушам, я потянул стул от стола, протащил его по полу и сел. Буллзай навострил ухо и затем также обратил внимание на танец Дилана. — Покажи мне.

Дилан, нахмурившись, остановился на середине движения.

— Показать тебе что?

— Как ты танцуешь для клиентов, — ответил я, внезапно ослепленный тем, как двигались его бедра и как его непослушные волосы падали на глаза. — Что на тебе надето? Они суют деньги тебе в штаны?

— Что, черт возьми, с тобой не так? — спросил Дилан, уголки его губ опустились. — Ты пьян?

— Всё в порядке, — ответил я, пытаясь взять под контроль безудержный стояк. Всё, что ему нужно было сделать, чтобы увидеть, что я пытался скрыть, — посмотреть на мои колени. — Мы ждем, когда допекутся пироги, ты включил музыку, и мне нравится смотреть, как ты танцуешь.

Он встретился со мной взглядом — и в его была смесь удивления и замешательства. Не слишком ли я много выложил?

— Это правда? — скептически уточнил Дилан. — Или ты просто проверяешь меня? Меня не заботит одобряешь ты мою работу или нет.

— Нет, заботит. Так же как и меня заботит, что ты думаешь о моих решениях. — В его глазах промелькнули эмоции, которые я не смог полностью уловить. — Ты всегда ворчишь, что я напряжен и слишком скромен.

— Потому что это так, — сказал он, продолжая двигаться в такт музыки и не сбиваясь, когда ритм менялся. — Ты не позволяешь себе веселиться.

— Туше, — я пожал плечами и наклонился вперед, посмотрев на него с вызовом. — Ну, этот скромник просит тебя показать, как ты двигаешься.

— О’кей, хорошо, — Дилан потянулся к телефону на столе и сменил песню на более медленную. — Ты хочешь шоу? Я устрою тебе шоу.

И, черт возьми, его слова, словно электрические искры, пронзили меня насквозь.

Дилан соблазнительно покачивал бедрами, медленно приближаясь ко мне, и затем внезапно его колени соприкоснулись с моими, вплотную прижатыми к стулу.

— Вот так мы действуем со стулом. Аарон садится, а я танцую для него, как будто мы в стрип-клубе.

Он сделал еще шаг и оседлал стул, его бедра опустились на мои колени, задница прижалась к моему паху, и мой член напрягся от трения.

— Я… — я едва мог вымолвить слово, не говоря уже о том, чтобы как следует вздохнуть. — Бьюсь об заклад, посетители сходят с ума. Ты такой…

— Какой? — спросил Дилан, посмотрев на меня с искренним любопытством наряду с чем-то еще.

Недвусмысленным желанием.

Черт возьми, он возбужден, точно так же как и я. Не смотри на его член.

— Я уверен, ты знаешь, насколько сексуален, когда танцуешь, — я часто дышал, его взгляд зацепились за мой рот, затем лениво переместился к глазам, как если бы Дилану нужно было увидеть, не дразнил ли я его. Румянец пополз от его шеи к щекам.

— Ты и Аарон когда-нибудь… — я не хотел знать и в то же время хотел, потому что мысль об этом была действительно чертовски горяча — несмотря на то, что у меня было так тесно в груди, что я едва мог дышать.

— Нет, — ответил он, покачивая руками и изгибаясь в такт музыки верхней частью тела. — Кроме того, это только для шоу.

Я стиснул зубы.

— Но, если ты так же танцуешь для него, он, вероятно, действительно заводит тебя.

— Сомневаюсь в этом, — раздраженно сказал Дилан и убрал бедра с моих колен. — В любом случае это не твое дело.

— Виноват.

Я дрожал от желания, и мне захотелось вцепиться в его талию и вернуть его ко мне, ощутить давление его мускулов и упругой задницы. Мне нравилось чувствовать рядом тепло его тела. Кроме того, он пах мускусом и пряностями, и это напомнило мне о ночи, когда он посасывал мою кожу.

— Я просто пытался… представить это, — ответил я вместо того, что действительно хотел сказать: что-то о том, чтобы он держался подальше от Аарона. Жалкий. Я понятия не имел, почему вдруг для меня стало иметь значение, что Дилан делал с другими мужчинами. Но что он собирался сделать со мной прямо сейчас? Боже. — Прожить косвенно через тебя.

Внезапно Дилан снова оказался рядом, наши колени соприкоснулись. Он наклонился, смотря мне в глаза, его губы приближались к моим — и в последнюю секунду он сменил угол и склонился к моей шее. Я едва не застонал.

— Ты никогда не знаешь, однажды ночью он может сказать правильную вещь, и я захочу перепихнуться, — прошептал Дилан мне на ухо, и я схватил его за бедра дрожащими пальцами, удерживая на расстоянии, удерживая от того, чтобы опуститься на мой член, который был почти готов к взрыву.

— Ка… какого рода вещи?

— Я не знаю. Как насчет того, чтобы ты сказал мне?

Он втянул мою мочку в рот, и я почти расплавился в лужу на полу. Я застонал, представив, как его рот мог ощущаться против моего — и его язык. Но затем напомнил себе, что ни с кем не целуюсь. Я берег губы для Лео.

Кроме того, что Лео был самым последним, о чём я думал прямо сейчас.

— Если бы ты танцевал на платформе с кем-то сексуальным, — выдохнул он мне в шею, покачивая бедрами туда-сюда. Я крепче сжал их. — И был действительно возбужден, что бы ты сказал им?

— Что? — мозг затуманился, поскольку Дилан посасывал мою шею, и он оставит след, если не завяжет с этим.

— Мы просто притворяемся, верно? — спросил Дилан, откинувшись назад, его взгляд встретился с моим. — Разве не так, Уилл? Это субботняя ночь, и мы просто хорошо проводим время?

Я оцепенело кивнул, хотя чувствовал, как слова формировались во рту. Те самые, которые я никогда не произнесу вслух, потому что он просто веселился и играл в игру.

Это не похоже на притворство.

Я прочистил горло и сел прямо.

— Я бы сказал ему снять рубашку, чтобы я смог полюбоваться его грудью.

Глаза Дилана вспыхнули желанием, когда он потянул за край рубашки и стянул ее через голову. За эти годы я дюжину раз видел его обнаженный торс. Он имел поджарое телосложение танцора. Но его бицепсы и грудь были более мускулистыми, чем мои, от поддержания активного образа жизни и физической формы.

— Так? — спросил Дилан.

Я всё еще смотрел ему в глаза и прекрасно видел, что его зрачки расширены. Затем скользнул взглядом вниз, к его торсу, и заметил, как затвердели соски. Коричневые диски с шариками, к которым мне так хотелось прикоснуться. Мы притворялись, поэтому это именно то, что я сделал: провел вокруг его ареолы большим пальцем. Дилан удивленно выдохнул, прежде чем откинул голову назад и застонал. Это была самая, черт возьми, сексуальная вещь, которую я видел за долгое время.

Опустив руку на член, я надавил на него, чтобы не кончить.

— Затем я заставил бы его повернуться, — пробормотал я дрожащими губами. — Я хотел бы видеть его мускулистую спину, пока он трясет задницей.

Взгляд Дилана был прикован к моему, когда он медленно поднял ногу с моих колен и развернулся. Его спина была обнаженной, и гладкая кожа блестела от пота. Он начал двигать бедрами вперед и назад, и его ягодицы выглядели идеально в этих узких джинсах. Блядь. Член болезненно затвердел, и мне чертовски сильно нужна была разрядка. Его задница находилась у моего лица, и всё, о чем я мог думать, это как я хотел познакомиться с его круглыми яйцами и узкой розовой дыркой.

Неожиданно он опустился этими идеальными ягодицами на мои колени и отклонился назад, прижавшись спиной к моей груди. Я гортанно застонал, перегруженный таким количеством разнообразных ощущений, нахлынувших одновременно. Я хотел схватить Дилана поперек груди и прижать к себе, поцеловать его, сделать ему приятно. Матерь божья, откуда это взялось?

— Ты натянут как канат, но я знаю, что ты возбужден, — его голос был хриплым, грудь тяжело вздымалась. Я держал руки по бокам, но безумно хотел обнять его, поиграть с сосками, пососать шею. — Я просто хочу, чтобы ты расслабился, Уилл. Что еще ты сказал бы сексуальному танцору?

— Я… я не знаю, — он создавал для меня фантазию, и я не знал, что с этим делать. Он был моим лучшим другом, и в этот момент я хотел его так чертовски сильно. И это до усрачки напугало меня, потому что я не хотел, чтобы мы зашли слишком далеко и убили нашу дружбу. Что если мы никогда не оправимся от этого?

Но затем я вспомнил дрочку той ночью и как он появился в «Сладостях» с таким видом, будто ничего не произошло, так что более чем вероятно, что это ничего и не значило. Всего лишь развлечения и игры.

Дилан начал вращать бедрами и затем его голени ударились о пол, и он сполз вниз, на пол передо мной. Когда он повернулся вперед и посмотрел сквозь эти длинные ресницы, его щеки покрывал румянец, а я не думал, что видел его более притягательным.

— Тебе нравится, когда перед тобой стоят на коленях?

— Проклятье, — выдохнул я, когда его руки скользнули от моих голеней до бедер.

— Тебе трудно расслабиться. Отдать кому-то твой член и дырку, — его пальцы потянулись к молнии, и он грубо сжал меня ладонью. — Тебе нужен кто-то, кто возьмет инициативу в свои руки, высосет тебя до суха.

Я почти выскочил из кожи. Блядь.

— Боже… да.

Мы все еще притворялись? Я уже и не знал.

— Ты знаешь, как сильно я люблю член, Уилл, — он расстегнул мои штаны, и я приподнял бедра, чтобы дать ему больше места, чтобы сдвинуть ткань вниз. Член выскочил на свободу, и Дилан застонал. Он облизал губы и пристально посмотрел на ствол — багряный и текущий — как если бы это был деликатес.

Слова вертелись на языке, я должен был остановить его. Но мозг ушел в отпуск. Кроме того, это был Дилан. Единственный парень, кроме Лео, с которым я чувствовал себя в безопасности.

— У тебя около пяти секунд, чтобы остановить меня.

Я открыл рот, но ничего не произнес. Вместо этого я крепче сжал стул пальцами, ощутив чертовски сильное предвкушение.

Когда Дилан наклонился и уткнулся носом в волосы в моем паху, и глубоко вдохнул, из моего горла вырвался всхлип. Он хмыкнул, поднял взгляд, встретившись с моим, и удерживал его пригвождённым ко мне, кружа языком по головке. Это было чертовски сексуально, и я уже полностью сдался. Уступил ему. Долбанный ад, его рот был теплым и влажным, и ощущался как нирвана, пока он посасывал головку.

— Такой вкусный, — сказал он, его язык скользил вверх и вниз по всей длине члена, как будто лелеял его. — Тебе нравится?

— Черт, — я удобнее устроил ноги, дав Дилану больше места. — Мне нравится.

— Запусти руки в мои волосы и покажи, как сильно.

— Блядь, — невнятно пробормотал я.

Когда я поднял пальцы и провел ими по его щекам, Дилан втянул в себя воздух. Когда я зарылся руками в мягкие темные волосы и схватил локоны, он захватил мой член в свой рот.

— Ух-х-х.

Я старался не подталкивать и не толкаться глубже, хотя знал, что ему, вероятно, это понравилось бы. Я просто хотел наслаждаться этим ощущением, прежде чем спущу, что произойдет примерно через шестьдесят секунд.

Дилан держал мой член рукой и подставил щеку. Когда я услышал, как он расстегнул себя, вероятно, чтобы получить облегчение, я сжал его волосы сильнее, пытаясь подольше удержать контроль.

Глаза Дилана остекленели, и я мог сказать, что он всецело обожал каждую минуту происходящего. Он всегда шутил, как сильно ему нравилось сосать член, я просто никогда не думал, что он когда-нибудь отсосет мне.

Хотел бы я увидеть, что он делал со своим членом, но это было бы слишком. Я чувствовал, как он двигал рукой вверх-вниз и одновременно с этим в такт — ртом. Его язык кружил и омывал, и когда он толкнулся вниз, а я ударился о заднюю стенку горла и погиб.

— Боже. Это просто… — ноги превратились в резину, и фейерверк взорвался в позвоночнике, когда я залил спермой рот Дилана. Я дрожал мелкой дрожью и растаял на стуле, услышав глубокий стон, вырвавшийся из его горла, когда Дилан, очевидно, также кончил. Я был мертвым грузом, не в силах унять дрожь, пока он держал член во рту еще долго, после того как я был осушен.

— Блядь, — прошептал Дилан спустя еще минуту, когда мягкий член выскользнул из его губ. — Так чертовски горячо.

Я пытался пошевелить губами, но ничего не вышло. Нас разделяло всего несколько дюймов, и мы смотрели друг на друга, пока Дилан засовывал себя обратно. Он облизал губы, и я представил, как наклонился бы вперед и попробовал себя на нем. Почувствовал его язык в своем рту.

Тут же зазвенел колокольчик на духовке. Дилан встал, его ноги дрожали. Я вырвался из своего тумана, спрятал себя и застегнулся.

— Я достану пироги из духовки, — пробормотал Дилан.

Затем он покинул комнату, я посмотрел на пол и увидел, как сперма Дилана капала и растекалась по полу. В оцепенении, зачарованный количеством я встал и достал из-за кассы несколько салфеток, чтобы прибраться.

Интересно, какова она на вкус?

Мне, черт возьми, нужно прийти в себя.

Я услышал, как открылась и закрылась задняя дверь, и когда я вернулся на кухню, пироги покоились на стойке, а Дилан ушел.

Глава 9

Билли

Стулья уже выстроили в линию перед тремя уличными столами на нашем заднем дворе, а Дилан всё еще не приехал. Обычно на важные семейные мероприятия он приходил рано и спрашивал, чем может помочь, хотя ему и не нужно было этого делать.

— Где Дилан? — спросила бабушка, поправляя одну из подушек на сиденье, которые она умело привязала к каждому стулу.

За эти годы бабушка организовала бесчисленное количество вечеринок и обедов на нашей земле и практически свела это к науке. Без нее мы, по правде говоря, рассыпались бы на части. По крайней мере, я. Она была единственной мамой, которую я когда-либо знал.

Несмотря на то, что у бабушки не было никаких видимых заболеваний, это не значило, что она с годами не становилась старше или не двигалась медленнее. Этот факт был очевиден для меня. Так же как и Буллзай, который продолжал присматривать за мной с крыльца — в перерывах между дремой. Преданный до мозга костей. Должно быть мне очень повезло, что у меня есть подобная преданность.

Я пожал плечами, мои мысли дрейфовали к расспросу бабушки и единственному другу, который всегда поддерживал меня.

— Скоро должен приехать.

Я не упомянул, что уже отправил ему сообщение этим утром, пока открывал «Сладости» с Брейденом, и Дилан не ответил. «Сладости» были открыты до полудня, и затем Брейден и я транспортировали пироги и торт домой. Помощь мне не требовалась, но обычно Дилан связывался со мной. Но не сегодня, хотя уже было два часа дня.

У меня внутри всё сжималось от мысли, что он пожалел о том, что произошло между нами прошлой ночью. Стоило просто представить его влажный рот на мне, его глаза, остекленевшие от желания, и то, как его язык скользил по члену, — и по всему телу пробегали мурашки. Я выкинул эти мысли из головы, чтобы не щеголять стояком перед бабушкой.

И вздрогнул, почувствовав её руку на спине.

— Что-то произошло между вами?

Она никак не могла узнать, насколько близки мы стали прошлой ночью, поэтому я расправил плечи, сделал глубокий вдох и всё же не смог посмотреть ей в глаза.

— Я не уверен, что ты имеешь в виду?

Бабушка схватила меня за подбородок и заставила посмотреть на нее.

— Не уверена, что верю тебе, — сказала она, изучая мои глаза. Мне хотелось вырваться из хватки, но я получил бы подзатыльник от любого другого мужчины из нашей семьи, потому что к бабушке не проявляют неуважение. — У вас бывали ссоры, но вы всегда мирились. Конечно, это потому, что ты думаешь, что вы разные. Не осознавая, что на самом деле у вас намного больше общего. Просто посмотри на Дина и Кэллума.

Она наконец ослабила хватку, и я смог отступить на некоторое расстояние, чтобы дотянуться до льняных скатертей, которые бабушка всегда использовала для подобных случаев.

— Дилан может быть занозой в моей заднице, — сказал я, как будто мне требовалось доказать, что ее заявление было ложью. — Он всегда лезет в мои дела.

— Так же как и ты всегда в его, — сказала она с усмешкой. Черт бы ее побрал. — Он преданный друг и не позволяет тебе сильно забивать этим голову.

— Да, — признал я, опустив плечи. — Ты права.

Здесь не о чем спорить. У меня желудок скрутило от мысли, что я могу потерять его.

После того, как пришли Кэсси и её муж Дермот, и мы застелили скатерти, я помог бабушке подготовить места за столами для каждого гостя. Были приглашены только члены семей и друзья, которые поддерживали Дина и Кэллума на протяжении многих лет. Среди них были Тейт и Себастьян, Джейсон и Брайан, а также родители Дина и его сводный брат Феликс, который состоял в мотоклубе. И это звучало так, словно было прямиком из какого-то нуар-фильма. К сожалению, в последнюю минуту он сообщил, что не сможет прийти.

— Жаль, что Лео не смог приехать. Ты давно с ним общался? — спросила бабушка и на этот раз она оставила свое мнение при себе.

Она знала, что мы были первыми друг для друга, но также стала свидетелем того, как с годами мы друг от друга отдалялись. Я был уверен, что причина этого в отсутствии возможности достаточно долго находиться в одном городе. Нам просто ни разу не подвернулось такого шанса. Но если бы мы когда-нибудь его получили, то увидели бы, что нам действительно суждено быть вместе.

— Он должен был работать на весенних каникулах. Последний год в колледже оказался сложным, — добавил я, чтобы это казалось обоснованным. И так оно безусловно и было. Большое расстояние в течение стольких лет — достаточно трудно для дружбы, что уж говорить об отношениях. — Но после выпуска он приедет домой на лето.

— Я уверена, что его семья гордится им, — сказала бабушка, поставив подставку для салфеток на стол, пока я расставлял небольшие наборы солонок и перечниц так, чтобы все могли до них дотянуться. — Мне просто никогда не нравилось, что ты ждешь этого мальчика.

— Что? — я замер на месте с последним контейнером в руке. Она уже давно не делилась мыслями на эту тему. — Я не жду. Не совсем.

Она бы так не думала, если бы видела, чем я занимался прошлой ночью.

— Я знаю, что он был твоей первой любовью, — произнесла она, и ее взгляд смягчился. — Но в большинстве случаев существует первая любовь и последняя любовь.

— Знаешь, она права, — услышал я за спиной замечание Кэллума.

Когда я обернулся, он хрустел яблоком макинтош из нашего сада, сок стекал по его подбородку и едва не пачкал идеально выглаженную белую рубашку.

Я прищурился, посмотрев на него. Способ прикрыть мою спину, брат.

— Или иногда — если уделить этому достаточно времени — всё может сработать, — подмигнув, подсказал Дин с улыбкой. Он всегда пытался преодолеть расхождения во взглядах, когда у Монтгомери всё шло наперекосяк. Он склонился ближе к моему уху, его полосатый галстук качнулся вперед, как будто тоже замышлял заговор. — Но Дилан тоже довольно роскошен.

У меня окоченела спина и запылали щеки.

— Мы только друзья.

— Я знаю и всего лишь подкалываю тебя, — сказал Дин вне пределов слышимости бабушки и Кэллума. Он первым много лет назад догадался о моей влюбленности в Лео. Слегка подтолкнув меня локтем, он добавил: — Но он, конечно, приоделся.

Я проследил за его взглядом туда, где Дилан вылезал из пикапа. На нем была светло-голубая рубашка на пуговицах, хорошо отглаженные серые брюки, даже его волосы были уложены гелем назад в стиле помпадур, не уступая Дину. Я никогда не говорил ему, что необходимо принарядиться, скорее из-за этой жары во Флориде, чем из-за его ограниченного бюджета.

Честно говоря, я никогда не видел Дилана таким красавчиком прежде, кроме, может быть, выпускного в старшей школе. Но тогда он одалживал рубашку и галстук из моего шкафа, и конечно эта одежда казалась новее.

Я попытался отлепить язык от нёба, чтобы должным образом поприветствовать лучшего друга.

Глава 10

Дилан

У меня были только дырявые джинсы и футболки. Поэтому я поехал и купил кое-какую приличную одежду в секонд-хенде в Гейнсвилле. Но никто не должен знать об этом, особенно Билли. Дело в том, что несмотря на то, что за эти годы меня приглашали на многие мероприятия семьи Монтгомери, большинство из них были типа барбекю на заднем дворе, и поскольку вступление Кэллума в брак — важное событие для семьи, мне нужно было расстараться.

— А вот и мой красавчик, — крикнула бабушка с крыльца, и я чуть не покраснел. Я чувствовал на себе взгляд Билли и задавался вопросом, что именно он увидел. Особенно после прошлой ночь. Охренеть, как это изменило правила игры.

Я был уверен, что Билли сверхурочно прорабатывал ситуацию, чтобы придумать нечто сверхразумное. Мы начали притворяться или, по крайней мере, он начал. Но то, что мы сделали, было совсем неразумно — просто горячо. То, как он сжал пальцы в моих волосах, когда его член находился в моем горле. Боже.

Но мне нужно собраться и сказать себе, что мы оба просто удовлетворяли свои потребности. Ни больше ни меньше. Я не хотел, чтобы Билли чувствовал себя неловко рядом со мной. Не сегодня.

Как только наши взгляды встретились, воздух загустел от напряжения. Ни один из нас, казалось, не знал, что сказать или сделать. Я решил, что должен сделать шаг и разрядить ситуацию смехом. Как и всегда.

— По крайней мере, я всё еще помню, как гладить, — сказал я, проведя руками по рубашке вниз.

Билли выдавил из себя улыбку и подошел ближе.

— Ты пропустил одно место, — съязвил он, указав на рукав.

— Ну, это случается, когда торопишься, а лучший друг продолжает писать тебе, спрашивая, где тебя черти носят, — ответил я, как если бы разволновался, хотя, по правде говоря, это было мило. — Я не представлял, как чертовски сильно ты нуждался во мне.

Он засмеялся, краска прилила к его щекам.

— Ублюдок. Это было всего однажды.

Я вскинул бровь.

— Дважды.

— Извини. Я просто пытался… ты ушел прошлой ночью и… — Вот оно, извинение. Сожаление. Прости, что я так увлекся прошлой ночью. Он с трудом сглотнул и сказал: — Кроме того, конечно, ты мне нужен. Кто, черт возьми, скажет мне, действительно ли украшение торта находится по центру, или слишком я приоделся или, наоборот, слишком просто оделся?

Я почти ответил: «Как насчет Лео? » Но это было бы по-детски. То, что он перечислил, делали друзья, а не любовники.

Почему мы не могли быть и тем, и другим?

Вместо этого я закатил глаза.

— Покажи мне торт.

После того, как Билли и я зашли внутрь, и я заверил его, что все кондитерские изделия так же прекрасны, как и то, во что он был одет — более чем прекрасны, — начали прибывать гости.

За каждый стол бабушка усадила и родственников, и друзей. Но во главе главного стола она посадила Дина и Кэллума рядом с мистером Монтгомери и родителями Дина. Также там сидела Кэсси с Дермотом. Брейден и его новая девушка сидели за одним из других столов вместе с Билли и со мной, как если бы мы были парами.

Кэллум и Дин надели ленты, предоставленные бабушкой, с надписью «Жених», и их друзья были в восторге от них. Дин пошутил, что ему нужна корона Тейта, но Тейт крепко держал ее на голове, поверх фиолетовых волос. Я не мог не смотреть на него и его бойфренда Себастьяна в его прекрасно сшитом на заказ костюме, потому что они казались такими земными, и я просто чувствовал себя деревенщиной даже в своем лучшем прикиде.

Мистер Монтгомери был немногословным человеком, поэтому, когда он встал и произнес тост за счастье Кэллума и Дина, бабушка, Билли и его братья и сестра показались одинаково удивленными и готовыми заплакать. Билли опустил голову, возможно, молчаливо желая, чтобы папа также принял его. Это было что-то, с чем он боролся всю свою жизнь: завоевание одобрения отца.

Позже бабушке потребовались все свободные руки, которые она могла получить, поэтому Билли и я помогали подать салаты, а также главные блюда: цыпленка, рыбу и оленину, свежую, из заповедника.

Уже почти стемнело к моменту открытия подарков и был подан очень вкусный торт — с двумя женихами сверху. Я наконец сел, наслаждаясь куском пирога, в процессе болтая о всякой ерунде с Тейтом и Себастьяном. Они мне очень понравились, и я почти пожалел, что не был тем, кто посещал их в городе с Билли. Но в то время от этой мысли появилась горечь во рту. Я должен был знать, что Лео расстроит его.

После того, как мы помогли убрать со столов и большинство гостей ушло, оставшаяся семья и друзья расположились на крыльце со сладким чаем и домашним вином Дермота, которое на вкус больше походило на крепкий самогон.

Брейден спустился к костровой яме, чтобы разжечь хороший огонь, и вскоре Кэллум, Дин, Джейсон и Брайан присоединились к нему. Оставшиеся гости направились к костру, словно околдованные, и Билли включил несколько классических рок-песен на стерео, что создало идеальный фон для этой теплой и расслабляющей ночи. Я был благодарен за то, что стал частью этого, как и множество раз прежде.

Я сидел рядом с Себастьяном, а Билли — с другой стороны от Тейта, и когда я поймал взгляд Дина через пламя, он как-то лениво улыбнулся. Он выглядел таким довольным тем, что стал частью этой семьи, хотя Билли поделился историей, что Дин и Кэллум были как масло и уксус, когда впервые встретились.

— Билли упоминал, когда останавливался у нас в городе, что ты надеялся поступить в Джульярд? — тихо спросил Себастьян.

Билли говорил обо мне в поездке с Лео в Нью-Йорк? То есть в этом был смысл, но я всё равно удивился и метнулся взглядом к Билли и обратно, пока он увлеченно разговаривал с другом Кэллума, Джейсоном.

— Верно. К несчастью, отец решил, что гей не соответствует его алкогольному стилю жизни, поэтому вышвырнул мою задницу из дома, чтобы я заботился о себе сам.

Я не смог сдержать горечи, сочившейся с губ, вспомнив бесконечную череду ночей, проведенных в приютах, на диванах друзей или в амбарах и на сеновалах. Но сейчас не время и не место вести подобный разговор. Последовала долгая пауза, когда я задержал дыхание, и Себастьян, казалось, задумался о моих словах.

— Не уверен, что Кэллум вообще упоминал об этом, но какое-то время я тоже был бездомным.

Я оцепенело покачал головой, потому что эта информация шокировала меня. Испугавшись, что напомнил об ужасном моменте его жизни, я открыл рот, чтобы сменить тему, но, прежде чем сумел сделать это, он добавил:

— Слава Богу, мы оба выжили.

Я никогда не рассматривал себя в таком свете, но, полагаю, он прав. Я сделал всё, что было необходимо, чтобы заработать на жалкое существование и найти жилье. Билли и его семья очень помогли, и я многим им обязан. Но Себастьян казался чем-то гораздо большим в своей модной одежде, такой далекой от его обычного образа жизни. Я с квартирой в подвале и псевдо-карьерой не был с ним даже на одном игровом поле.

— Так что теперь? — спросил Себастьян. — Если это было твоей мечтой, ты всё еще танцуешь?

Мои щеки тут же вспыхнули от стыда, попытавшегося охватить меня, но я подавил его.

— Я… эм, танцую в клубе. Лучшее, что я смог здесь найти.

— Понимаю, — ответил он с теплом в голосе, и я задался вопросом, что ему пришлось делать в жизни, чтобы выжить.

— Но парень с работы — Аарон — состоит в труппе общественного театра, и он предложил мне прийти на прослушивание для мюзикла, который они ставят. — Я не знал, зачем поднял эту тему, кроме того, что был взволнован и хотел доказать ему и, полагаю, себе, что я работал над своим будущем. — Так что я поставил двухминутный танец для следующей недели.

Посмотрев вверх, я увидел, что Билли уставился на меня широко открытыми глазами.

— Почему ты никогда не говорил мне об этом?

— Если бы ты свыкся с тем фактом, что я танцую для возбужденных мужчин, сующих доллары в мои шорты, — я замахал руками, в этот момент позабыв, кто я и где находился, — возможно, я рассказал бы тебе.

Весь круг у костра погрузился в тишину. Ну, блядь. Я отвел взгляд, потому что не хотел видеть реакцию бабушки. К счастью, Тейт был рядом, чтобы снять напряжение:

— Думаю, я нашел близнеца моей души. Билли, почему ты не рассказывал о нем больше? Он идеален.

Билли густо покраснел, пока я таращился в грязь и бил носком по камням. Минутой позже все вернулись к своим разговорам, позабыв о моем взрыве.

Мы общались примерно до полуночи, и первыми отправившимися спать были бабушка и мистер Монтгомери. Джейсон выглядел слегка пьяным и сонным, и я предположил, что они будут следующими, кто покинет праздник.

— Спасибо за помощь, Дилан, — сказала бабушка мне на ухо и поцеловала в макушку. — Ты должен остаться в одной из гостевых комнат, как в старые времена.

Я не знал, сколько бесчисленных ночей провел у них, пытаясь закончить старшую школу и не есть из мусорных баков, но был бесконечно им благодарен.

— Может быть, останусь.

Я знал, что не останусь, но не хотел, чтобы она волновалась, что я добираюсь домой так поздно после того, как немного выпил.

В конце концов кто-то беспокоился обо мне. И я избегал вопросительного взгляда Билли.

Когда Тейт и Себастьян попрощались, они обняли меня, и Себастьян сказал Билли привезти меня в гости.

— Или приезжай сам. Тебе всегда рады, — Тейт многозначительно посмотрел на меня и подмигнул, как если бы знал какой-то секрет, в который я не был посвящен.

Мы помогли Дину и Кэллуму транспортировать некоторые из их подарков в их новый дом рядом с мастерской Кэллума, находившихся ближе к дороге. Дом всё еще нуждался в некоторых последних доработках, но, черт возьми, если я тотчас не захотел жить там.

— Хочешь навестить Гаса? — спросил Билли после того, как мы попрощались.

— Конечно, — ответил я, порадовавшись, что мы вернулись к нормальному поведению после того, что произошло между нами за последние двадцать четыре часа.

Мы прошли к полю возле фруктового сада и сели на траву под большим дубом, ожидая увидеть, удостоит ли Гас нас своим появлением. Ночной воздух был холодным, и звезды выглядели как бриллианты. Билли не так увлекался астрономией, как в детстве, но время от времени я нечаянно слышал, как он и Дин обсуждали пространственно-временной континуум или подобное дерьмо. Дин работал в научной лаборатории в Университете, и я полагал, что Билли мог пойти этим путем, если бы не победила выпечка.

— Дилан, — начал Билли, нервно перебирая руками. — Я… я не хочу, чтобы ты думал… я хочу, чтобы ты мог рассказывать мне вещи. Я сожалею, что вел себя как дерьмо.

— Не, — я лег на холодную траву, получив лучший вид на небо. — Я погорячился. Всё в порядке.

— Я просто… я надеюсь, ты знаешь, что я верю в тебя и хочу, чтобы ты был счастлив, — сказал Билли, ложась рядом со мной, Буллзай положил голову ему на бедро. — Делай всё, что тебе нужно сделать, чтобы быть счастливым. Даже если тоже соберешься оставить меня.

У меня перехватило дыхание, когда я встретился с ним взглядом.

— Ты король драмы. Оставлю тебя? Пожалуйста.

— Ты никогда не знаешь, что может случиться, — пробормотал он, его щеки порозовели, прежде чем он окончательно расслабился рядом со мной.

Мы лежали в тишине несколько долгих минут, просто дышали одним воздухом и потерялись в собственных мыслях. Суровая правда, о которой мне напомнило признание Билли, — это каким хрупким оставалось его сердце, несмотря на все блага, окружавшие его.

Он и не подозревал, что мое было еще более хрупким. Еще один порыв ветра, и всё могло рухнуть, как карточный домик. Я не мог даже представить, что оставлю его, и задавался вопросом, не стала ли эта слепая преданность моей величайшей слабостью.

— Я устал. Бабушка упомянула, что я могу переночевать в старой комнате Кэллума, — я сел прямо и потер глаза. — Ты в порядке с этим?

— Конечно.

Было поздно, когда мы возвращались в дом; единственный свет, сопровождавший наш путь, исходил из дверей кухни, и я не мог дождаться, когда упаду лицом вниз на прохладные простыни.

Кэсси и ее муж уединились в ее детской спальне, которая была за первой дверью слева. Когда мы повернули через холл к старой комнате Кэллума, Билли подергал ручку, но замок был заперт, и мы услышали голоса за стеной.

— Думаешь, Джейсон и Брайан остались на ночь? — прошептал Билли. — Он казался немного пьяным.

— Возможно, — сказал я, зевнув. И повернулся к кухне, собравшись идти к пикапу. — Всё норм. Ехать недалеко.

— Не будь смешным, — проворчал Билли и схватил меня за руку. — Идем.

Он почти протащил меня по коридору и распахнул дверь в свою спальню.

— Это не так, как будто ты не спал здесь прежде. Идем в кровать.

Дрожь пробежала по телу от этих слов, но я распрямил спину, твердо решив не сдаваться. Вернее сдаться, поскольку его большая и манящая кровать уставилась на меня в ответ.

Глава 11

Билли

В этот раз Дилан в моей комнате — в моей кровати — ощущался иначе. Он выглядел довольно вымотанным, но меня бросило в жар, когда мы разделись до боксеров и упали на теплые простыни, едва смотря друг на друга. Буллзаю стало трудно забираться на кровать, если я не поднимал его, поэтому я сделал ему место на полу рядом с изголовьем кровати. В последнее время он бродил среди ночи, как будто никак не мог устроиться поудобнее, но сегодня сразу же лег, вероятнее всего потому, что день выдался напряженным.

Комната погрузилась в тишину, пока Дилан и я лежали, дыша бок о бок, и воздух ощущался густым от напряжения. Пару минут спустя дыхание Дилана выровнялось, я предположил, что он уснул, и повернулся на бок, чтобы посмотреть на него в лунном свете. Но Дилан всё еще не спал, он щурился.

Дилан осторожно повернулся ко мне, и мы без стеснения смотрели друг на друга. Он взглянул на мой рот и глаза, и я так сильно захотел протянуть руку и прикоснуться к нему, что кончики пальцев закололо.

Я не мог не думать о том, каковы на вкус его губы после того, как рот побывал на моих шее и члене, и я не был уверен, размышлял ли он о том же или, может быть, обдумывал не было ли это плохой идеей.

Своего рода странно было думать о нем таким образом… но, с другой стороны, возможно, и нет. За эти годы мы сблизились, каждый день работали вместе и недавно сделали некоторые интимные вещи, о которых я и мечтать не мог. Так что, возможно, это всего лишь естественное развитие событий. По крайней мере, я так себе говорил.

Вдруг Дилан протянул руку к моей челюсти — и у меня сердце забилось чаще. Я затаил дыхание, когда он скользнул пальцами по щеке и лбу, и затем вниз, очертил губы. Мое сердце колотилось так сильно, что болело от предвкушения и скрытой тоски.

Я вспомнил те первые дни с Лео и как я безумно сильно нуждался в любых его прикосновениях, и происходящее ощущалось так же. Но всё же иначе. Я запал на лучшего друга, целиком и полностью, здесь не могло быть других объяснений, и я не знал, что, черт побери, делать с этим осознанием.

Не только потому, что берег себя для Лео, но и потому, что Дилан не из тех, кто серьезно относился к отношениям. Отношения? Смешно даже. Вероятно, это была похоть, простая и понятная.

— Ты сделаешь его счастливым, — сипло произнес Дилан, как если бы прочитал мои мысли. Его голос и слова в ночной тиши испугали, и я стал еще более неподвижным. — Ты любого сделаешь счастливым.

Мое сердце билось всё громче.

— А что насчет тебя? — хрипло спросил я.

— Что насчет меня? — произнес он, нежно убирая волосы с моего лба.

— Кто сделает счастливым тебя?

Я всего лишь произнес эти слова, а сердце уже разбилось на кусочки, но я не совсем понимал почему.

Когда Дилан пристально посмотрел на меня, у него перехватило дыхание. Наконец, он сказал:

— Я. Я сделаю себя счастливым. Это всё что мне нужно.

Мне стало больно. Физически. Тело так сильно заболело, что я захотел обнять Дилана и раздавить тяжестью своей тоски. Я хотел сказать: «Нуждайся во мне… пожалуйста, нуждайся во мне».

Дилан неуверенно поддался вперед и поцеловал меня в лоб. Ощущение его нежных губ почти добило меня. Он задержался на мгновение дольше и затем отстранился.

— Спокойной ночи.

Когда он улегся на простыни и закрыл глаза, я смотрел на него как будто целую вечность, и всевозможные эмоции и чувства обрушились на меня разом.

Я не знал, что в конце концов побудило меня сделать это, но я приподнялся на локте и осторожно придвинулся ближе к Дилану. Я представил, как прижимаюсь губами к его губам, руками — к его щекам, и скользнул пальцами по его лицу, как он делал со мной раньше.

Дилан резко распахнул глаза.

— Что ты делаешь?

— Я… я не знаю, — у меня безумно сильно горели щеки. — Я просто… ты такой красивый, и я не осознавал этого прежде.

Он нахмурился.

— Ого, спасибо.

— Нет, глупый, — со смехом сказал я, когда его глаза комично сощурились. — Я имел в виду красивый… внутри и снаружи. Ты бескорыстный и верный, и порядочный. Тебе тоже нужен кто-то, кто сделает тебя счастливым.

Пространство между нами наполнилось удушающей тишиной, пока мы смотрели друг на друга. В груди было так чертовски тяжело, казалось, будто мои чувства и слова повисли в воздухе.

— Ты делаешь меня счастливым, — вздохнув, наконец, прошептал он.

Сердце грохотало в ушах, и низкий стон сорвался с губ.

Вдруг Дилан оказался рядом; он, обхватив мое лицо ладонью, притянул меня к себе. Наши губы слились воедино, так идеально совпав.

Он наклонил голову, чтобы полностью завладеть моими губами, и на вкус он был, как сладкое вино Дермота. Схватив меня за волосы, Дилан застонал. И от этого стона я задрожал всем телом. Дилан коснулся языком моих губ, пробуя их, и затем внезапно скользнул ко мне в рот, проводя по зубам и деснам искусно исследующими ударами. Я растворился в нем, полностью отдавшись ощущениям.

Я повернулся, устроившись на Дилане сверху. И как только наши тела соединились от сердца до бедер, по всем нервным окончаниям как будто током ударили. Наш глубокий поцелуй стал неистовым и отчаянным, мы переплелись ногами, исследуя друг друга руками и хватаясь друг за друга.

Дилан провел пальцами по моей груди вниз, скользнул ими под резинку боксеров и стянул их с меня. Я машинально раздевал его, пока мы, наконец, не оказались кожа к коже от груди до колен. И, Боже, ощущение его горячего и твердого члена, тяжело упиравшегося в мой, — я чуть не взорвался от этого соприкосновения.

— Черт возьми, — прохрипел я Дилану в губы.

Его член был длинным и толстым, и я хотел увидеть его. Так чертовски сильно хотел.

— Уилл, — пробормотал Дилан, целуя мой подбородок и шею, и затем ухо; его губы обжигали кожу. Он отстранился, устремившись пальцами вниз и обхватив мой член. — Позволь сделать тебе хорошо.

— Нет, — выдохнул я, и он замер. — Не в этот раз. Я хочу прикоснуться к тебе. Мне, черт возьми, нужно прикоснуться к тебе.

Я отодвинулся от его губ и сел, посмотрев в теплые глаза. Они блестели, и в них отражалось множество чувств, и я не знал, почему он казался таким эмоциональным, кроме того, что и я был таким же. Происходившее было слишком сюрреалистично.

Но, прежде чем я смог обдумать это, мои руки приступили к работе, трогая каждый дюйм его тела, до которого я мог дотянуться, от макушки до груди и рук. Изучая его бедра и ноги, и пятки, отдавая дань его телу танцора, пока Дилан отвечал дрожью на мои прикосновения.

Я втягивал в рот соски один за другим, смакуя соленый, пряный аромат, и когда прошелся языком по животу, Дилан содрогнулся.

— Чертпобери.

Встав на колени рядом с его талией, я склонился и провел языком по всей длине его члена, пробуя мускус, наслаждаясь бархатной кожей и теми чувственными звуками, что вырывались из горла Дилана. Я провел языком по кругу под головкой, а затем взял его в рот дюйм за славным дюймом, наслаждаясь великолепным членом.

Блядь, я давно уже не чувствовал себя таким нетерпеливым и отчаянно желающим кому-то угодить.

Дилан хрипел и задыхался; он запустил пальцы в мои волосы и погладил верхние позвонки. Затем он опустил ладонь на мою ягодицу, ухватился за нее и сжал. Вновь ощутить чьи-то прикосновения к заднице оказалось так чувственно, что я почти выгнулся над кроватью. Дилан скользнул пальцами между ягодиц к дырке. Мой член тек и был таким твердым, что я мог гвозди им забивать.

— Блядь, так ты заставишь меня кончить.

— Хорошо. Взаимно, — прохрипел Дилан, и затем я услышал, как он пососал палец, сделав его приятным и влажным.

Я продолжал сосать его, а он толкнул палец внутрь меня.

— Такой чертовски узкий.

После того как мышцы расслабились достаточно, чтобы Дилан смог войти, он начал толкаться в меня в такт с моим ртом. Когда его палец изогнулся и ударил по простате, комната стала как в тумане. Когда он бил по этому упругому месту снова и снова, я стонал вокруг его ствола и сосал изо всех сил.

— Уилл, — имя вырвалось из его горла одним длинным слогом, когда всё его тело задрожало, и я почувствовал сперму, покрывшую нёбо. Это было чертовски сексуально, и я не смог больше сдерживаться. Его палец всё еще находился в моей заднице, а мой рот обхватывал его член, и я поспешно кончил на его бедро.

Еще минуту я часто дышал через нос, затем убрал губы с мягкого члена и рухнул на простыни, безуспешно пытаясь отдышаться. Твою же мать.

Дилан поднял с пола рубашку и вытер нас, пока я лежал рядом с ним в коматозном состоянии.

— Билли, ты… я…

Я пришел в ужас, услышав извинения в его голосе. Как будто он собирался сделать вид, что ничего не произошло. Снова.

— Пожалуйста, не надо, — я повернулся и уткнулся лицом в его шею, погрузившись в его тепло. — Ты можешь просто обнять меня?

Дилан прикоснулся к моей челюсти и нежно поцеловал, наши губы и языки соединились, и мы целовались до тех пор, пока не устали и не уснули, прижавшись лбами друг к другу.

Глава 12

Дилан

Следующим утром Билли лежал у меня в руках и его тепло убаюкивало меня обратно в сон. То, что произошло между нами прошлой ночью, вызывало иные чувства, чем предыдущие разы. Словно, возможно, Билли хотел этой близости со мной и боролся с чувствами по этому поводу.

Я смог увидеть в его глазах привязанность и тоску. И, черт возьми, поцелуй с ним был не похож ни на что, что я когда-либо испытывал. Раскованно и в то же время глубоко. Будто он пробрался в самую глубокую часть меня и оставил там часть себя на хранение.

Я услышал бормотание голосов в холле, что означало, что Монтгомери просыпались, чтобы утром понедельника собраться на работу в заповеднике. Мне тоже нужно вставать, но слишком приятно было держать Билли, и, если я сдвинусь хотя бы на дюйм, чары могут разрушиться. Реальность может дать нам пощечину.

Никто и глазом не моргнет из-за нашей ночевки. Не так чтобы я раньше здесь не кантовался. Но на этот раз всё ощущалось иным — тайным. Особенно после того, как губы Билли побывали на всём моем теле и остатки моей спермы всё еще находились у него во рту.

— Какой приятный сюрприз, — послышался голос бабушки из кухни. Кричащий и приподнятый, как будто она говорила достаточно громко, чтобы разбудить нас. Или, возможно, только Билли.

Билли застыл в моих руках. И это значило, что он не спал. Надеюсь, он не лежал так часами, терзаясь принятыми решениями. Да вот только он и не пытался освободиться из моих объятий, и вообще мог просто откатиться в сторону.

— Садись и насладись свежим маффином, Лео, — сказала бабушка звучным голосом. — Я посмотрю, проснулся ли Билли.

Резко сев, Билли чуть не разбил мне нос.

— Лео здесь. Почему Лео здесь?

Он скатился с простыней и встал на дрожащие ноги. Осознав, что абсолютно голый, Билли покраснел: румянец поднялся от его груди к шее и щекам. Он посмотрел на меня, как будто бы с благоговейным страхом. Но затем на его лице промелькнули другие эмоции. Смущение, ужас и волнение — всё это слилось воедино.

И даже несмотря на то, что мое сердце разбивалось на части, я всё понимал. Это был Лео, его первая любовь. Парень, которого он ждал годами. Неважно, что случилось между нами, это не было чем-то запланированным, и мы не могли немедленно всё прояснить.

Кроме того, мы просто доставили друг другу удовольствие, верно?

— Шевелись. Твой парень здесь, чтобы увидеть тебя, — я смог справиться с комом в горле.

Билли еще долгое мгновение пристально смотрел на меня, прикусив губу, и что-то похожее на злость и грусть промелькнуло в его взгляде. Те же эмоции, которые испытывал я.

Наконец, он кивнул и, достав из ящика комода футболку и шорты, натянул их.

— Я подожду несколько минут, — произнес я глухим голосом. — Тогда это будет выглядеть так, словно я спал в комнате для гостей.

Билли взъерошил волосы пальцами — теми же пальцами, которыми обхватывал мой ствол всего несколько часов назад, — сделал глубокий вдох и потянул дверную ручку. Я уже сел и взял себя в руки, когда Билли посмотрел на меня в последний раз и вышел за дверь.

Когда я шел по коридору в ванную, чтобы отлить, и затем направлялся обратно мимо кухонного холла, я случайно подслушал часть их разговора.

— Коллега поменялся со мной сменами на пару дней, так я смог приехать домой. — Билли упоминал, что Лео работал на полставки в ветеринарной клинике. У его жизни был идеальный сценарий, в отличие от моей. — Мне жаль, что я пропустил ланч, но я не смог вылететь до прошлой ночи.

— Похоже, ты заслужил перерыв от всех этих занятий, — сказала бабушка, когда я замедлил шаг. — Твой выпуск через пару месяцев?

— Верно, — ответил он. — Затем я собираюсь провести каникулы дома, перед тем как осенью начнется аспирантура.

Билли молчал на протяжении всего этого разговора, и я задался вопросом, почему. Был ли он всё еще также ошеломлен, как и я?

Умывшись и расчесав волосы пальцами, я на нетвердых ногах прошел на кухню, желая воспользоваться любым другим путем, чтобы уйти. Как только я увидел Лео, я знал, что никогда не смогу ему соответствовать.

В то время, как Лео был красивым, утонченным и образованным, я был выпускником средней школы, танцующим в клубе и помогающим другу управлять пекарней. Даже моя лучшая вчерашняя одежда была помята и куплена в секонд-хенде.

От этого мне захотелось сбежать из этой кухни, этого города, этой жизни. Возможно, я приму предложение Себастьяна и уеду в город, возможно, даже найду какую-нибудь работу. Я подумал о заоблачной аренде и о том, что мне всё еще нужны еда, жилье и источник дохода, и мои плечи поникли. Кроме того, у меня даже не было диплома, на который можно было бы опереться.

— Дилан, милый, — произнесла бабушка, заметив меня и поманив к себе. — Рада, что ты решил остаться в свободной комнате. Мне не понравилось бы, если бы ты сел за руль так поздно. — Когда мой взгляд встретился с ее, в ее глазах мелькнул огонек. Она знала, что другая комната была занята. — Присоединяйся к нам за завтраком.

— Ты помнишь Дилана, верно? — внезапно сказал Билли со своего места с другой стороны стола, как будто только что вспомнил о манерах. Он едва мог смотреть мне в глаза.

— Конечно, — ответил Лео и протянул руку для пожатия.

Когда наши ладони соприкоснулись, я не смог избавиться от вида моих пальцев, скользящих по всему телу Билли. Я был в нем и заставил его кончить прямо на простыни. Я. Деревенщина.

— Рад тебя видеть. Но я должен идти. Сегодня прибираю гараж мистера Брауна, — пробормотал я только чтобы что-то сказать. Это было почти правдой. Я сказал ему, что помогу в один из следующих выходных.

Буллзай лежал у стола, и я наклонился погладить его.

— Надеюсь, сегодня ты чувствуешь себя лучше, приятель.

Лео спросил Билли о бедрах Буллзая и когда в последний раз он виделся с его отцом в офисе ветеринара. Он звучал так официально, словно ему не предстояло еще несколько лет учиться, чтобы получить лицензию, и я почувствовал вкус горечи глубоко в горле.

— Хорошо, увидимся позже, — пробормотал я и толкнул сетчатую дверь, как будто сбегал из горящего дома.

— Дилан, — услышал я голос Билли, когда уже спускался по ступеням. Ничего из того, что он сказал бы мне, не сделает этот сценарий менее неловким. Когда я сел на водительское место и оглянулся на крыльцо, Билли и бабушка дружно стояли у сетчатой двери. Оба с сожалением во взглядах, поэтому я собрался, улыбнулся, помахал им и свалил к чертовой матери оттуда.

***

Весь понедельник я был занят делами и гаражом мистера Брауна и игнорировал сообщения Билли.

Я разыскал информацию, которую Аарон дал мне в «ЖЕРЕБЦАХ», о прослушивании для предстоящей постановки; нашел театр в интернете, а затем час ехал до здания из желтого кирпича за пределами Гейнсвилла, чтобы заполнить заявку. Мне было непонятно, почему я не додумался сделать что-то подобное пару лет назад.

Предполагаю, как только я подсчитал, насколько дорогими будут дополнительные курсы в колледже и насколько мал танцевальный рынок Роско, я сдался. Кроме того, у меня были счета, которые необходимо оплачивать, чтобы держаться на плаву. Это было всего четыре года назад, когда я жил на улице и пытался закончить школу. Мне нужно сделать себе поблажку.

Парень на стойке регистрации сказал мне, что я едва уложился в дедлайн и должен вернуться в следующую пятницу на прослушивание перед судьями. Я чувствовал себя хорошо, закончив, как будто сделал что-то для себя, даже если я никогда не пройду в постановку.

Аарон бросил мне своего рода спасательный круг, и я ухватился за него обеими руками. Если бы я никогда не получил работу в «ЖЕРЕБЦАХ», я никогда не встретил бы его, а иногда всё что нужно — это детские шаги. Поэтому тебе придется смириться с этим, Билли.

Но правда была в том, что в свое время Билли так же протянул мне руку помощи. Если бы я никогда не заговорил с ним во время ланча в наш младший год и не спросил о его собаке, я никогда не был бы там, где нахожусь сейчас.

Люди приходят в вашу жизнь не просто так, разве не так говорят? И, возможно, всё, что Билли и я когда-либо представляли друг для друга, — это время в наших жизнях, когда нам нужно было на кого-то опереться и помочь справиться с обстоятельствами. И, вероятно, пришло время нам обоим двигаться дальше. Начать с чистого листа. Возможно, мы использовали друг друга, как костыль, вместо того чтобы твердо стоять на ногах.

Но пока всё, что я могу сделать, — жить сегодняшним днем.

Когда я показался в «Сладостях» во вторник, в начале своей обычной рабочей недели, Билли выглядел немного обиженно.

— Способ отвечать на мои сообщения.

— Извини, я был занят… с Аароном, — сказал я непонятно зачем. — Помнишь, он помогает мне с прослушиванием?

Я отвернулся от его испытующего взгляда, чтобы включить кофемашину, когда лицо Билли покраснело, как свекла. Но я сказал себе, что это к лучшему. Мне нужно отпустить его, чтобы он смог свободно приударить за Лео. Я не хотел, чтобы он испытывал сожаление или вину. Лео был его мечтой, такой же как танцы были моей.

Дверь кафе распахнулась, впустив наших первых посетителей, и прямо за мужчинами, которых я узнал, из местного лесозаготовительного склада, был Лео. Он зашел с женщиной, вероятно, с мамой, учитывая ее светлые волосы и голубые глаза.

— Вау, — высказался он, осматривая пекарню. — Это место выглядит великолепно.

Он как будто материализовался прямо из моих мыслей с целью напомнить, почему именно я был больше не нужен.

Глава 13

Билли

Когда я подавал Лео и его маме лимонный пирог с меренгой и рассказывал им об открытии в городе нового гигантского универмага, я думал о том, что сказал Дилан. О том, что он зависал с Аароном. Они, наконец, перепихнулись? После того, как у него была близость со мной?

Какое это имело значение? В любом случае я испытывал с десяток вариаций замешательства. Здорово было увидеть Лео. Провести с ним вчера некоторое время. Наши встречи за эти годы были слишком немногочисленны и редки. Мы даже составили несколько предварительных планов на лето, когда он приедет домой на больший отрезок времени.

Всё равно мы были осторожны друг с другом, как если бы присматривались друг к другу. Когда мы, наконец, обнялись на прощание после того, как пару часов потусовались в заповеднике, это было так, будто все наши воспоминания и чувства из прошлого слились воедино, и мы цеплялись друг за друга — то ли от ностальгии, то ли от отчаяния.

Но позже этой ночью я не мог выкинуть из головы руки Дилана. Как легко я устроился в них. Как он просто знал, что мне нужно… как и всегда в последние пару лет.

И его губы, и язык. Боже. То, как он целовал меня с этим тихим отчаяньем, снова вызвало боль внутри.

Но несмотря на то, как Дилан всегда нежно прикасался ко мне в моменты нашей близости, он не хотел меня вне этого… не в этом плане. А я не хотел потерять его дружбу. Поэтому я должен и дальше напоминать себе об этом, даже если его действия и слова совершенно сбивали с толку. Ты делаешь меня счастливым.

Кроме того, мне нужно подумать, что я испытываю к Лео, как отношусь к его присутствию рядом в течение этой недели. Когда ты надеешься на что-то так долго и оно материализуется прямо перед тобой — это неожиданно и ощущается… другим. Чужим. И мне нужно спросить себя почему.

Неужели я возвел Лео на пьедестал, как Дилан и говорил мне на протяжении многих лет?

***

Следующие пару дней я замечал, насколько Дилан поглощен прослушиванием. Он также был больше в своем телефоне, чем обычно, и я задавался вопросом, не болтал ли он с Аароном.

Дилан и я, казалось, ходили на цыпочках вокруг друг друга, и я недоумевал, как вернуться к той золотой середине между нами, когда мы шутили и подтрунивали друг над другом, и разговаривали практически обо всем. Теперь же я боялся оступиться или узнать что-то, чего не хотел бы.

В четверг вечером, после того как мы опустили шторы, закрыли дверь и перевернули табличку на «Закрыто», я помог Дилану поставить стулья на столы, чтобы он смог подмести пол.

— Ты можешь показать мне? — нерешительно спросил я.

— Что тебе показать? — ответил он, взяв метлу. Это был первый раз за несколько часов, когда он посмотрел мне прямо в глаза.

— Твой танец для прослушивания. — Я подал ему совок. — Я бы хотел увидеть его.

— Что, здесь? — его взгляд метнулся на улицу, как будто кто-то мог увидеть нас. — У меня недостаточно…

— Когда это раньше тебя останавливало? — едко произнес я, устав держать всё это в себе.

Когда я с вызовом посмотрел на него, и мы встретились взглядами, Дилан покачал головой и рассмеялся. Всё напряжение соскользнуло с плеч, и я усмехнулся в ответ. Мы, наконец, преодолели пропасть между нами и обрели общую почву под ногами.

Я, прислонившись к прилавку, положил руку на шею Буллзая и почесал его между ушей, а он высунул язык от удовольствия.

— Пожалуйста.

— Хорошо. — Дилан достал телефон и нашел нужную песню. Джазовую балладу.

Он использовал весь пол для танца с вращениями и грувами, которые я никогда прежде не видел. Это было абсолютно гипнотически, и я почувствовал странный укол боли в груди, наблюдая за ним, таким свободным и счастливым. Когда он закончил, я громко захлопал и засвистел.

— Черт возьми, Дилан. Это было великолепно, — восхитился я. — Ты великолепен. Это вещь, которую ты сделал, когда подпрыгнул в воздухе.

Он тяжело дышал, но щеки его покраснели от комплимента.

— Думаешь?

— Да, — сказал я с энтузиазмом. — Ты создан для сцены.

— Ну, это не очень похоже на сцену. — Он немного наклонился, чтобы перевести дыхание. — И не так чтобы я обучен каким-либо техникам.

— Эй, — я положил руку ему на плечо и почувствовал, как он моментально одеревенел. — Ты должен с чего-то начать. Кроме того, эта постановка была довольно впечатляющая для самоучки. Ты никогда не видел «Шаг вперед»?

Схватившись руками за колени, Дилан рассмеялся.

— Ты серьезно сейчас?

— Два слова. Ченнинг Татум. — Я скрестил руки на груди и нахмурился. — Ты солжешь, если скажешь, что никогда не фантазировал о горячих знаменитостях.

— Конечно, фантазировал. И он определенно секси, — сказал Дилан, расправив футболку. — Но не думай, что я забуду об этом. Тебе лучше быть милым со мной, или Кэллум узнает о тебе много нового.

— Пошел ты, — произнес я, нахмурившись. — Ну же, когда Ченнинг танцевал брейк на парковке весь такой горячий и потный, — я медленно подошел ближе — у Дилана перехватило дыхание, улыбка стала более натянутой. — Точно такой же как ты сейчас: взмокший. Вот что заставило меня подумать об этом.

Я потянулся вперед, провел пальцами по его влажным волосам возле уха и почувствовал боль в груди, когда наши взгляды встретились на затянувшееся мгновение.

— Билли, — прошептал он.

Внезапно негромко постучали в дверь. Черт возьми, я почти забыл о новом фильме Марвел, который собирался сегодня посмотреть с Лео. Кинотеатр находился в пешей доступности от пекарни, и я сказал ему прийти ближе к закрытию.

Я выдохнул, убрав пальцы с кожи Дилана, который, стиснув зубы, повернулся и направился к двери, чтобы впустить Лео.

Он зашел в пекарню и с озадаченным выражением лица как будто бы осматривал помещение: его взгляд метался между Диланом и мной.

— Мы собираемся в кино. Хочешь пойти?

Дилан отвел взгляд, пробормотав:

— Нет, спасибо. У меня вообще-то планы… с Аароном.

У меня сердце сжалось, когда Дилан взял телефон и сумку и направился к двери.

— Хорошей ночи.

Пока я смотрел, как он уходил через кухню, всё, о чем я мог думать, — как сильно я скучал по своему другу.

— Дай мне пять минут, — сказал я, выключив свет. Буллзай уже лежал на своей подушке у двери. — Я думал отвезти его домой. Ему будет неудобно в кинотеатре.

— Билли, я не уверен, что тебе всё еще нужно прибегать к его помощи, — осторожно произнес Лео, помня, как важен для меня Буллзай и насколько жизненно необходим он был в первые годы моего расстройства. — Похоже, ты довольно хорошо справляешься сам.

— Знаю. Он просто так долго был постоянно рядом.

Но правда заключалась в том, что теперь он скорее был домашним любимцем, чем собакой-помощником. Я перерос его. Я встретился взглядом с Лео и что-то ёкнуло внутри. Во многом он был всё тем же голубоглазым блондином, умным и красивым парнем, в которого я был влюблен. Но я не тосковал по нему так, как раньше. Уже нет. Возможно, я перерос и Лео.

— Я заберу тебя через пару часов, приятель, — сказал я, наклонившись и почесав Буллзая по голове. — Отдохни немного.

Буллзай даже не шелохнулся, захрапев, довольный тем, что наконец-то отдохнет.

Весь фильм я думал о том, каким грациозным казался Дилан, скользя по полу, и как я расстроился от того, что у него планы с Аароном.

Лео и я разделили попкорн, наши руки лежали рядом весь фильм, но я не чувствовал никаких искр. На самом деле всё больше и больше я осознавал, что у нас теперь не так много общего. Может быть, его никогда у нас и не было.

У нас была подростковая любовь. Мы разделили между собой всего лишь драгоценные мгновения в промежутках между тем, когда Лео находился в городе и уезжал в школу-интернат, колледж или с семьей. Он всегда для меня был скорее чем-то загадочным, чем реальным. Возможно, Лео понял это раньше меня. И даже говорил об этом во время нашей ссоры в Нью-Йорке, когда пробормотал: «Я не так идеален, как ты думаешь». Полагаю, я просто не был готов услышать это.

После фильма Лео проводил меня до «Сладостей» и подождал, пока я открыл дверь и позвал Буллзая.

— Эй, приятель, — сказал я, заходя внутрь.

Буллзай тяжело лежал на подушке, едва шевелясь. Это было нетипично; он всегда встречал меня, обычно подпрыгивая и виляя хвостом.

Подойдя ближе, я погладил его по голове и попробовал снова:

— Давай отвезем тебя домой.

С некоторым усилием он открыл глаза и осторожно сел, опираясь лишь на передние лапы.

Когда я обернулся к Лео, он сосредоточенно смотрел на задние лапы Буллзая.

— Попробуй позвать его с вкусняшкой.

Сердце загрохотало в груди, когда я подошел к стеклянной полке и взял запеченное собачье печенье.

— Хочешь вкусняшку?

Буллзай посмотрел на протянутую руку, но не шевельнулся.

— Давай, парень.

Он переставил передние лапы вперед, его задние — волочились за ним.

— Стоп, — резко произнес Лео. — Он не может двигаться. Либо его бедра, либо позвоночник отказали.

— Что ты имеешь в виду? — запаниковав, спросил я. — Что случилось?

Он уже доставал телефон.

— Помоги мне перенести его в машину, и я позвоню отцу, чтобы он встретил нас в ветцентре.

После того как Лео позвонил отцу, мы работали в унисон, чтобы засунуть полотенце под тело Буллзая, и затем перенесли его в машину. Он часто и тяжело дышал, очевидно от недомогания, и пах мочой. Блядь, я никогда прежде не видел его таким слабым.

Я старался сохранять спокойствие, пока сидел на заднем сидении и держал Буллзая, но его грустные глаза, казалось, что-то говорили мне. Он закрывал их при каждом удобном случае, и я просто продолжал поглаживать его по голове, не желая думать о последствиях.

После того, как мы отнесли его в ветеринарный кабинет, отец Лео тщательно исследовал его, а Лео ассистировал. Буллзай держал глаза закрытыми всё время и резко открывал их, только когда было больно.

Отец Лео тяжело вздохнул и посмотрел на меня. За мгновение до того, как он произнес это, я знал, что он скажет, и приготовился.

— Боюсь, это дегенерация нижней части позвоночника, что связано с его дисплазией, и мы мало что можем сделать, — произнес он успокаивающим тоном. — Мы можем попытаться прооперировать его, но вероятность успеха невелика, и наркоз весьма рискован для него. Гуманней будет…

— Отпустить его, — закончил я за него, слезы мгновенно навернулись на глаза.

— Мне жаль, — он повернулся к двери. — Я дам тебе пару минут на размышление.

— Всё будет хорошо, — сказал Лео после того, как его отец вышел из комнаты. — Мы здесь для тебя. Давай я позвоню кому-нибудь. Кэллуму или бабушке. Возможно, твоему папе?

Я ответил автоматически, точно зная, кто мне нужен.

— Дилан, — прохрипел я сквозь слезы. — Мне нужен Дилан.

Я прижался лбом к морде Буллзая и расплакался.

— Дай мне свой телефон. Я попрошу его приехать, — Лео положил руку на мое плечо, но она показалась мне холодной и чужой. Подойдет только тепло Дилана.

Глава 14

Дилан

Когда мне позвонили с телефона Билли, это был Лео.

Он быстро представился, затем сказал:

— Буллзай серьезно болен, и ты нужен Билли.

Мой мозг работал на автопилоте, когда я вскочил с дивана и выбежал за дверь.

— Где он?

Лео сказал мне, где они. Мысли мчались со скоростью миллион миль в час. Это убьет Билли. Я знал, что так и будет, и меня убивало то, что я не рядом с ним.

Казалось, что дорога длилась целую вечность, прежде чем я, наконец, въехал на стоянку.

После того, как я зашел в смотровой кабинет и обнаружил заплаканного Билли, обнимавшего весьма нездорового Буллзая, у меня заныло сердце.

— Мне придется отпустить его, — хрипло прошептал Билли.

— Я знаю, детка, знаю, — Билли даже не вздрогнул, когда я подошел к нему со спины и обнял их обоих, ком размером со штат Флорида встал в горле. — Он не будет больше страдать, и это хорошо.

— Я рад этому, — сказал он, изогнувшись в моих руках и уткнувшись лицом мне в шею. — Я просто буду чертовски сильно скучать по нему.

Я покачивал Билли в своих объятиях несколько долгих секунд. В следующий раз, когда я посмотрел вверх, Лео стоял в дверях, наблюдая за нами печальными глазами, и я задумался, не перешел ли границ. Но меня это даже не заботило — я всего лишь делал то, что казалось естественным. Заботился о друге. О парне, которого любил. О парне, для которого сделаю всё, даже отрекусь от своих чувств, чтобы он был счастлив.

Лео прочистил горло, а Билли просто зарылся глубже в мою грудь.

— Я позвонил твоей семье, они едут сюда.

— Спасибо, — ответил Билли, вытирая глаза.

Я попытался отступить, чтобы дать возможность Лео подойти и занять мое место, но Билли только крепче схватился за мою талию.

Я не имел понятия, почему Билли так сильно вцепился в меня, кроме того, что я должно быть представлял что-то, в чём он нуждался прямо сейчас. Возможно, утешение и некую подстраховку, и я ничего не хотел больше, чем обеспечивать его этим.

После того, как бабушка, мистер Монтгомери и братья и сестра Билли приехали, чтобы поддержать его и попрощаться, это стало походить на похороны. Но Буллзай был частью их семьи, поэтому это просто казалось вполне уместным.

— Ты можешь остаться в комнате с Буллзаем и мной, когда они… — Билли обвил меня руками, уткнувшись в шею.

Всё его тело было жестким и твердым, как будто он был в ужасе от того, что должно было произойти. У меня же в груди как будто кровоточила глубокая рана, но я пытался держать эмоции под контролем.

— Конечно.

Семья ждала в лобби, пока я остался в комнате с Билли, Лео и его отцом, когда Буллзаю сделали укол пентобарбитала и усыпили.

Когда глаза Буллзая закрылись в последний раз — Билли разрыдался. Я никогда в своей жизни не видел, чтобы он так сильно плакал. Я обнял его, попытавшись оставаться сильным, но собственные слезы размывали зрение.

Отец Лео сказал, что через пару дней нам передадут прах, так что мы сможем похоронить его в Шейди Пайнс. Билли пробормотал, что хотел бы, чтобы Буллзай отдыхал на вершине Пайнс Ледж, в тени какого-нибудь вечнозеленого растения.

Затем мы вышли в комнату ожидания, Билли обнялся с семьей, с каждым по очереди, пока они шли к двери.

— Ты заберешь его? — спросил у меня Кэллум.

— Я прослежу, чтобы его отвезли домой, — ответил я, и он мрачно кивнул, похлопав меня по спине.

— Рада, что у него есть ты, — пробормотала бабушка, и я оглянулся, чтобы посмотреть, действительно ли она обращалась ко мне.

Билли стоял в середине комнаты ожидания, разговаривал с Лео. Я услышал, как он сказал, что я отвезу его домой, и решил, что Лео нужно остаться с отцом, чтобы позаботиться о прахе собаки. Во время процедуры казалось, что он уже ассистент своего отца, и я предположил, что однажды, когда получит лицензию, он станет хорошим ветеринаром.

Когда Билли отошел на несколько шагов, чтобы задать отцу Лео вопрос, Лео слегка подтолкнул локтем мою руку.

— Думаю, Билли испытывает к тебе нечто большее, чем дружба, и просто еще не осознает это.

Когда я покачал головой, пытаясь ответить, Лео продолжил:

— Нет, всё в порядке. Ты единственный, о ком он попросил, когда должен был принять это решение. Он хотел тебя, Дилан. Я рад, что ты есть в его жизни.

— Но мы просто… — я не мог даже заставить себя произнести эти слова: «просто друзья». Уже нет.

Лео покачал головой, и наши взгляды встретились. Он знал, что я всего лишь обманывал себя.

— Моя жизнь теперь в Огайо, — ответил Лео. — К тому же я вернусь в аспирантуру. По-своему, я всегда буду любить его, но ему нужен рядом кто-то вроде тебя.

Я не мог осмыслить, о чем он говорил, пока он не проводил Билли и меня до двери.

— Позаботься о нем.

Когда мы вышли на улицу, Билли едва держался на ногах, так что я помог ему сесть в пикап. Скользнув на пассажирское сиденье, он откинулся на спинку и спросил:

— Ты не против немного прокатиться?

— Конечно нет.

Мы пару часов катались по окрестностям, просто слушая музыку или разговаривая о Буллзае, и о том, какой огромной частью жизни Билли он был. Всех наших жизней. Невозможно было жить в Роско и не знать Буллзая.

— Могу я сегодня переночевать у тебя? — спросил Билли, зевнув. — Прямо сейчас я не могу вернуться в свою спальню без него.

Я почти потерял дар речи. Билли не часто бывал в моей квартире, потому что, скажем честно, это дыра. Когда я сразу не ответил, он добавил:

— Пожалуйста.

— Всё нормально. Ты не должен идти домой. Но тебе не будет удобнее у Лео? Я не против…

— Нет, я не хочу… Лео не… я просто хочу остаться с тобой, — торопливо произнес он. — Если ты не хочешь меня, я могу…

— Конечно я хочу тебя.

Блядь. Я потянулся к его руке, лежавшей на сиденье, и он с облегчением переплел наши пальцы.

У меня поджался живот. Не мог ли Лео говорить правду о том, что у Билли были чувства ко мне, или он просто так сильно скорбел, что обратился за поддержкой к тому, что было для него комфортно? Нет, я не мог позволить мыслям пойти туда, не сейчас, не в середине всего этого. Я буду тем, в ком мой друг нуждался прямо сейчас.

Как только мы зашли в квартиру, я предложил Билли воды, по пути поднимая белье для стирки. Выпив залпом пару стаканов и воспользовавшись ванной, чтобы отлить и умыться, Билли последовал за мной в спальню.

Я откинул простыни, когда он сорвал с плеч рубашку, сбросил джинсы и рухнул на кровать, скорее всего, ослабев от истощения. И я подумал, что он сразу заснет, но его мысли и эмоции, казалось, взяли верх над ним. Он метался и ворочался несколько минут, прежде чем, наконец, сбросил с себя одеяло.

— Я просто не могу…

— Всё в порядке, позволь мне обнять тебя.

Он пододвинулся ко мне в руки и откинулся на меня, довольно вздохнув. Я укачивал его и целовал в макушку, пока он, наконец, не заснул.

Пару часов спустя он проснулся, сменил позу и вновь лежал, уставившись в потолок. Я услышал его раздраженный вздох и почувствовал напряжение, исходившее от него волнами, и попытался снова обнять, но он не мог успокоиться.

— Я так сильно хочу снова поцеловать тебя, — сказал он мне в шею, пока я пытался прижать его к груди. — Но я не хочу… если ты и Аарон…

У меня во рту пересохло. Матерь Божья.

— Нет меня и Аарона.

Билли замер.

— Как нет? Но ты, кажется, часто тусовался с ним.

Теперь я почувствовал себя глупо, потому что позволил ему поверить в то, что не было правдой.

— Нет. Я просто так говорил, чтобы ты не чувствовал вину будучи с Лео.

Его взгляд взлетел ко мне.

— Блядь, Дилан. Я не… я не хочу Лео. Думал, что хочу. Всем сердцем думал.

— Что случилось? — прошептал я, пытаясь избавиться от кома в горле.

— Я осознал, что хочу кого-то еще. Я хочу тебя.

Твою мать. Это реально или в нем всего лишь говорило горе?

— Билли…

— Нет, не надо. Я не могу это анализировать… слишком много всего происходит в моей голове… просто, пожалуйста, поцелуй меня. Мне нужно, чтобы ты поцеловал меня.

Сердце загрохотало в груди, когда я потянулся к лицу Билли, очертил его губы пальцами и нежно поцеловал. Но не казалось, что для него этого было достаточно: он зарычал от разочарования и прижался ртом к моему.

Он лихорадочно, почти жестоко прикасался ко мне и целовал, схватив меня за шею и прикусив мои губы… как будто бы хотел забраться мне под кожу, чтобы стать еще ближе.

Он повалил меня на кровать и лег сверху, впившись в губы.

Прежде чем я понял, что происходит, он скинул наши боксеры на пол, и мы терлись друг о друга.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — прорычал он мне в ухо.

— Черт побери, Билли, — я, задыхаясь, проговорил ему в щеку. — Постой. Я просто не думаю… я не хочу, чтобы ты о чём-то пожалел.

Он запрокинул голову, чтобы посмотреть на меня. Его глаза были дикими от желания и отчаяния.

— Что насчет тебя? Ты пожалеешь?

— Блядь, нет, — ответил я, ни секунды не колеблясь.

— Тогда, пожалуйста, — попросил он, ухватив меня за челюсть. — Мне нужно это… очень сильно нужно. Я хочу забыть, хотя бы на несколько минут.

После долгого мгновения я кивнул и затем подтолкнул его плечи.

— Ложись.

Встав на колени, я предположил, что, если Билли проснется, мучимый угрызениями совести, осознав каким нуждающимся и эмоциональным он был, это может уничтожить меня.

Но сейчас я сделаю для него всё.

Глава 15

Билли

Я никогда за всю свою жизнь не чувствовал такой глубокой печали. Но сквозь эту грозовую тучу скорби пробивался луч надежды. Я так сильно хотел Дилана. Я хотел его на себе и в себе, я хотел, чтобы он поглотил меня и разрушил. Я хотел, чтобы он собрал в ладонь всю мою боль, сделал из нее клубок и смял его в пыль, чтобы я смог сейчас по-настоящему оценить его беззаветную красоту.

Он прикасался ко мне языком и открытым ртом, отчего все нервные окончания словно загорались. От горла до ключицы, вниз к соскам, которые сегодня были слишком чувствительны. Вся мучительная боль сжалась до одной точки света, как будто я катался на коньках по острию ножа и мог катапультироваться в темноту, если подберусь слишком близко к краю.

— Посмотри, какой ты сексуальный, Уилл, — выдохнул Дилан в мой живот, когда лизал и покусывал его. — Я просто хочу поглотить тебя.

— Черт, да, — вздохнул я, когда Дилан коснулся подбородком моей эрекции и зарылся носом в волосы в паху.

Дилан легко скользнул губами по всей моей длине к яйцам, я вдавил пятки в матрас, почувствовав, что вот-вот могу кончить.

— Я люблю твой член и яйца, — пробормотал Дилан, уделив каждому из них время и пососав их. — Я люблю, как ты пахнешь. Как будто «Сладости» в твоей крови, вытатуированы под кожей.

— Блядь, — простонал я, чертовски сильно надеясь, что смогу продержаться достаточно долго, чтобы почувствовать его внутри.

Он лизал широкими мазками всё ниже, подбираясь к промежности, и затем подтолкнул мои бедра так, чтобы получить лучший доступ к анусу. Колени задрожали, когда я поднял их к плечам. Дилан поцеловал и облизал мою дырку, и я впился в него ногтями.

— Черт, я люблю пробовать тебя на вкус, — пробормотал он мне в кожу. — Я могу делать это всю ночь.

Я застонал.

— Пожалуйста. Мне нужно больше…

— Хочешь палец? Я знаю, как сильно тебе это нравится, — ответил он, кружа пальцем вокруг складки.

— Да, — прошептал я.

Дилан сел, чтобы открыть ящик прикроватной тумбочки, вытянул презерватив и смазку. Он быстро смазал пальцы и мою дырку, затем языком преодолел расстояние до члена и в то же самое время толкнулся пальцем внутрь. У меня перед глазами поплыли звезды.

— Черт возьми, — я извивался под ним всем телом, все чувства на гипердрайве, когда он добавил второй палец. — О, Боже. Пожалуйста. Ты мне нужен внутри.

Он вынул пальцы для того, чтобы надеть презерватив. Я тяжело и часто дышал, испытывая необузданное предвкушение, и едва мог лежать неподвижно — желание забраться на него, как на дерево, было непреодолимым.

Пристроив член к анусу, Дилан наклонился и посмотрел мне в глаза.

— Ты уверен насчет этого?

— Никогда не был более уверен, — я обхватил его лицо ладонями и соединил наши губы и языки вместе, дав ему всё, что у меня было, вложив в поцелуй все свои ошеломляющие эмоции.

— Блядь, Уилл, — выдохнул Дилан мне в губы. — Просто… блядь.

Когда он, наконец, толкнулся внутрь, меня пронзила обжигающая боль удовольствия, — именно то, чего я всё это время жаждал. Я как будто завис в Сказочном штате безмерного блаженства. Где ничего не могло причинить боль. И вообще ничего не имело значения, кроме Дилана, погруженного глубоко внутрь меня и тщательно следившего за каждым моим откликом. Он был на одной волне со мной — всегда был, — и я задумался, осознавал ли он глубину эмоций, отражавшихся в его глазах.

Сначала темп был медленным и сдержанным, как если бы Дилану нужно было быть осторожным со мной, но затем он смог определить момент, когда я стал нетерпеливым, мои кулаки и челюсти сжались, и начал неистово толкаться в меня.

— Боже, я всегда знал, что ты будешь хорош, — он жестко трахал меня, изголовье кровати с равномерным стуком ударялось о стену. — Но я никогда не представлял это… ох, блядь. Унгхххх.

— Я больше не могу, — прокричал я; спина горела, яйца натянулись. — Я долго не продержусь.

Не сводя с меня глаз, Дилан уверенной рукой потянулся к моему члену и даже не так уж много раз погладил, прежде чем я выстрелил спермой по всей его руке и на свою грудь.

Мышцы сжимались вокруг его члена, и Дилан с остекленевшим взглядом приоткрыл рот и кончил с тихим рокотом, от которого встали дыбом все тонкие волоски на руках и ногах.

Когда он, наконец, обрушился на меня и притянул в объятия, мы перекатились на бок, переплели ноги и вновь поцеловались.

— Боже, блядь.

Я дышал в его шею, когда всё снова обрушилось на меня с непоколебимой интенсивностью, что сотрясла меня до глубины души.

Смерть Буллзая. Я отпустил Лео. Влюбился в лучшего друга.

Когда осознание этого обожгло изнутри, единственное, что держало меня наплаву, — руки Дилана. Как будто он держал меня в клетке, окруженной его теплом, — и, если он когда-нибудь отпустит меня, я снова уплыву и потеряюсь.

После того, как наши сердца выравняли ритм, я небрежно протер торс бумажной салфеткой, что Дилан передал мне с прикроватной тумбы. Я почувствовал, как плечи Дилана расслабились, и знал, что он вот-вот заснет. Это была чертовски длинная ночь.

Но у меня всё равно никак не получалось успокоиться, разум был неугомонен и обеспокоен таким количеством порхающих мыслей и чувств. Пока я смотрел, как Дилан спал, я не смог удержать слова, срывающиеся с губ. Мне нужно было произнести их, даже если он едва в сознании.

— Я влюблен в тебя, Дилан, — я вскользь коснулся локонов на его лбу. — Я знаю, что, вероятно, ты не хочешь этого слышать, потому что… ну, я твой друг, и ты не заводишь отношений. — У меня задрожали губы, когда я расслабился на подушке и продолжил говорить с потолком. — Но также я подумал, может, ты боишься, потому что в твоей жизни было много неправильного. Многие люди дерьмово вели себя с тобой. Возможно, ты в ужасе от того, что снова окажешься на краю гибели.

Я закрыл глаза, сердце, наконец, замедлило ход, когда я выдавил из себя последние слова.

— Я тоже боюсь. Больше всего боюсь потерять тебя. Но если я не рискну и не скажу тебе наконец, что чувствую, я могу упустить шанс получить что-то великолепное с лучшим из людей, которых я знаю. Потому что, блядь. Ты сильный и верный, и совершенно потрясающий.

Я положил руку на его торс, начав проваливаться в спокойный сон.

— То есть посмотри на себя… — пробормотал я. – Ты… всё.

Глава 16

Билли

Несколько часов спустя я тихо вышел из спальни, постаравшись не разбудить Дилана, и взял телефон с журнального столика.

Я сел на диван и увидел сообщение от Кэллума, написавшего мне, чтобы я взял выходной. Что он и Дин съездят в город и присмотрят за «Сладостями». Это прозвучало как отличный план, по крайней мере, на утро, потому что мне всё ещё нужно обуздать это торнадо эмоций внутри.

После того как я ответил Кэллуму, поблагодарив его, я успокоил дыхание и позвонил Лео.

— Всё в порядке? — спросил он, как только ответил.

Я сделал глубокий вдох.

— Будет.

— Ты с Диланом?

Я замялся, пульс ускорился.

— Да.

— Ты влюблен в него.

Черт, он уже знал. Но как он бы не знал этого после того, как я попросил позвать Дилана, а не кого-то еще?

— Мне… мне жаль.

— Не извиняйся. На самом деле я думаю, что это замечательно. Так, как должно быть.

Я откинулся на спинку дивана и уставился в потолок, испытав и облегчение, и тревогу.

— Ага, я только не знаю, он…

— Он нуждается в тебе так же сильно, как и ты нуждаешься в нем, — сказал Лео с улыбкой в голосе, как если бы уже всё понял. — Всё будет хорошо, вот увидишь.

Я дрожащей рукой смахнул слезы, скользнувшие по щеке.

— Спасибо, Лео. За вчера и множество других вещей за эти последние несколько…

— Не нужно благодарить меня. Просто живи своей жизнью… и будь счастлив.

То же самое он написал четыре года назад в письме, и теперь круг замкнулся. Как оказалось, я жил своей жизнью. И был очень счастлив. Просто не осознавал этого.

Последовала долгая пауза, как если бы между нами был натянут канат, который необходимо разорвать. И затем это, наконец, произошло.

— Прощай, Лео, — сдавленно прошептал я.

— Береги себя, Билли.

Нажав на кнопку, я завершил звонок и пристально посмотрел на телефон. Это было самое сладкое прощание. В равной степени наполненное надеждой и грустью.

Тут же из спальни вышел Дилан и, повалившись на диван рядом со мной, поставил ноги на стол, и пробормотал что-то о том, чтобы сделать кофе.

— Это был Кэллум? — спросил он, потирая заспанные глаза.

— Лео.

Почувствовав, как Дилан напрягся, я вздохнул и поставил ноги рядом с его.

— За последние двадцать четыре часа мне пришлось несколько раз попрощаться. И это было трудно.

Он утопил тело в подушках, полностью сосредоточив взгляд на мне.

— Я знаю, — он похлопал меня по колену и оставил теплые пальцы там. — Ты не должен прощаться со мной.

Я закрыл глаза, всего меня охватило огромное облегчение.

— Нет? – пробормотал я.

— Для протокола, я боюсь, — сказал он, и у меня перехватило дыхание. Я распахнул глаза. — Боюсь потерять тебя. Прошлой ночью я струсил и не открыл глаза, испугавшись, что это всё могло быть гребанным жестоким сном.

Я хранил молчание, потому что не хотел пропустить ни одного слова из тех, что он произносил. Вместе с тем, я положил руку поверх его и переплел наши пальцы.

— Боюсь, что у меня, наверное, слишком сильные чувства к лучшему другу.

У меня как будто сердце поднялось к горлу и встало там комом.

— Возмутительно.

— Ты заноза в заднице, — со смехом произнес он и затем дернул меня за руку, так что я смог прижаться к его груди. Его губы остались на моем виске, заставив меня вздохнуть.

Он обнял меня сильными руками и притянул сильнее в свое сонное тепло.

— Мне… нужно пойти домой и смириться с этим, — пробормотал я в его шею. — Смириться с тем, что Буллзай ушел.

Он кивнул.

— Хочешь, чтобы я…

— Нет, не в этот раз, — я отстранился, чтобы посмотреть на него. — Мне нужно сделать это самому. Думаю, я использовал его как костыль — во многих вещах — и, вероятно, он даже знал об этом.

— Не, он всего лишь знал, что ты был его человеком, — Дилан дотронулся до моего подбородка. — Единственным человеком, с которым он, несмотря ни на что, оставался рядом. Ты был так добр к нему.

Когда Дилан пристально посмотрел мне в глаза, создалось ощущение будто он говорил о себе, а не о моей преданной собаке.

На глаза вновь навернулись слезы.

— Ты поможешь мне похоронить его?

— Конечно.

Я провел рукавом по лицу и посчитал, сколько лет я тосковал по Лео, так же, как и некоторые обиды, которые хранил по отношению к важным людям в своей жизни, которые так много значили для меня и желали только добра.

— Полагаю, пришло время отпустить детские мысли.

— И пришло время поднять задницу. И схватить мою мечту, — пробормотал он.

Я почти спрыгнул с дивана.

— Черт возьми, твое прослушивание.

Он отмахнулся от меня:

— Ничего важного.

— Конечно это важно, — сказал я, игриво его шлепнув. — Ты должен пойти. Это начало.

Легкая улыбка появилась на его губах.

— Начало чего?

— Добиваться в жизни того, чего ты хочешь.

Он обхватил мое лицо руками.

— Я хочу тебя, это считается?

— Еще как, — прошептал я ему в губы. — Значит ли это, что ты тоже хочешь…

— Всё? — он улыбнулся, прежде чем поцеловал меня в губы. — Конечно. Я люблю тебя, Билли. Уже долгое время.

Я моргнул, меня озарило понимание. Я схватил Дилана и изо всех сил поцеловал, а утреннее дыхание могло идти к черту.

— Сделаешь мне одолжение? — прошептал я ему на ухо.

— Всё что угодно.

— Можешь называть меня Уиллом… типа, всё время?

— Я знал, что у тебя стояк на это.

Я сильно его ударил, и он, повалив меня на диван, сел верхом на меня и сказал:

— Для начала ты еще раз скажешь, что любишь меня. К тому же, мне необходимо слышать это каждый день.

Дилан слегка пощекотал мои бока, и я рассмеялся.

— Я люблю тебя, придурок. Теперь убирайся на фиг с меня.

— Нет, пока мы не проясним кое-что еще.

Я замер и посмотрел ему в глаза. Я не возражал против того, чтобы чувствовать вес Дилана на себе, и он знал об этом. Тем не менее я сложил руки в знак протеста.

— Продолжай.

— Я пойду на прослушивание, а ты побудешь с семьей и, вероятно, ещё несколько раз попрощаешься. — Мои глаза наполнились непролитыми слезами, и Дилан стер воображаемую влагу с моих щек. — И, возможно, позже, — продолжил он с нежностью в голосе. — Мы сможем изучить календарь и спланировать наше дорожное путешествие.

Мои глаза расширились, и я почти пропищал.

— Серьезно?

— Ага, — сказал он и скатился обратно на диван. — Теперь шевели задницей. Нам есть чем заняться.

Глава 17

Дилан

— Я горжусь тобой, сынок, — мистер Монтгомери обхватил Билли за плечи, и я заметил, как он расслабился под этим прикосновением. — Горжусь вами обоими.

Мое сердце на мгновение пропустило удар, когда Дин слегка подтолкнул меня локтем и подмигнул.

Вся семья Монтгомери стояла на вершине Пайнс Ледж, их взгляды были прикованы под вечнозеленое дерево, где мы похоронили прах Буллзая, — он будет присматривать за территорией Шейди Пайнс, как защитник земли.

Кэллум изготовил небольшую деревянную табличку с выгравированным на ней его именем, вместе с годами его рождения и смерти, и затем покрыл ее каким-то специальным покрытием, чтобы она здесь не сгнила от непогоды.

— Спасибо, сэр, — пробормотал я, едва ли в состоянии произнести нечто связное. Отец Билли всегда был сильной, молчаливой и довольно внушительной персоной в их семье, и, хотя я знал, что мне всегда рады, он разговаривал со мной всего несколько раз. Однажды, в самом начале, когда назвал моего отца «ни на что не годным» и еще другими грубыми словами, а затем проворчал, что я могу поесть что-нибудь приличное на кухне с бабушкой.

Для бабушки стало небольшим испытанием этим теплым днем подняться на склон Пайнс Ледж на смотровую площадку, но она была стойкой женщиной. Как только она взяла за руку Брейдена и ухватилась за трость, она сказала:

— Увидимся дома. Обед скоро будет готов. Любимое блюдо Уилла.

Увидев блеск в ее глазах, я усмехнулся:

— Ни за что не пропущу.

За последние несколько дней она множество раз сказала Билли и мне, в каком она восторге, что мы нашли путь друг к другу. Остальная семья разделяла ее мнение, что немного успокоило меня. Одно дело быть лучшим другом Билли, совсем другое — перескочить в статус бойфренда.

После того, как Кэсси поцеловала Билли в щеку, Брейден похлопал его по спине, и Кэллум дал ему медвежьи объятия, семья дружно отправилась вниз по тропе, зная, что Билли необходима еще минута тишины, чтобы официально попрощаться.

Я наблюдал, как они шли по каменистой тропе, и после всех этих лет было странно не видеть рядом с ними Буллзая, по-прежнему живого и дышащего завсегдатая этих мест, но у него была хорошая жизнь с этой удивительной семьей.

Билли и я сели рядом с большим камнем, и я поцеловал Билли в висок, он смахнул оставшиеся слезы. Я переживал за него всю неделю, беспокоясь, достаточно ли он спал и не случится ли в результате рецидив. Но бабушка пригласила меня остаться на несколько ночей в «комнате для гостей», чтобы помочь ему пережить горе.

Пару дней назад во время одного из самых тяжелых моментов, я спросил, не хочет ли он привести в дом нового щенка, но он отказался.

— Кроме того, у нас планы, — сказал он и с проблеском надежды улыбнулся дрожащими, влажными от слез губами.

Только вчера я узнал, что попал в каст «Лака для волос» и через пару недель начнутся репетиции, а это означало, что между «Сладостями» и постановкой я буду очень занят. Но я никогда за всю свою жизни не чувствовал себя таким устойчивым и счастливым. Я решил закончить месяц в «ЖЕРЕБЦАХ», только чтобы поднакопить денег на все планы, которые построил Билли. Но поцелуи для увеличения чаевых теперь строго под запретом. Кроме того, я не хотел больше ничьих губ и рук. Для этого у меня Билли.

— Я получил сообщение от Себастьяна, — произнес я, достав телефон из кармана и промотав ветку разговора. Я довольно много переписывался с ним и Тейтом в последнее время. По какой-то причине я чувствовал странную связь с ними. — Он сказал, они будут рады, если мы навестим их осенью.

В этот раз мы решили поехать на восток, и Нью-Йорк должен был стать одной из остановок нашего дорожного путешествия.

— Замечательно, — ответил Билли и затем пристально посмотрел на могилу, возможно, задумавшись, как это будет чувствоваться без Буллзая. В его жизни в последнее время произошло множество изменений, и ему нужно время, чтобы справиться с этим.

Несколько минут мы сидели в тишине, скрытые приятной тенью, и смотрели в даль. Билли улыбнулся, услышав слабый звон обеденного колокола, что был у его семьи более ста лет. Бабушка давала знать Монтгомери, что им нужно притащить свои задницы к обеденному столу. И бабушку не стоило злить.

Я прошел к могиле Буллзая и присел, погладив деревянную табличку.

— Я позабочусь о нем, Буллзай. Обещаю.

Я услышал сдавленный всхлип, раздавшийся из-за плеча, глаза Билли наполнились невыплаканными слезами, и он встал на колени рядом со мной.

— Ты всегда заботился, Дилан. Я так чертовски сильно люблю тебя.

Сердце сбилось с ритма, когда я притянул Билли в свои объятия и поцеловал в шею, ухо и лоб.

— Я тоже люблю тебя. Всегда любил. Всегда буду.

После того, как еще одно долгое мгновение мы нежно целовались, Билли встал, отряхнул колени и протянул руку.

— Готов?

Я кивнул, переплел наши пальцы, и он потянул меня вверх.

— Лучше мне быть, или бабушка скажет что-нибудь насчет этого.

Эхо смеха Билли разносилось по соснам, и этот звук был таким чистым и теплым, что достиг того места глубоко внутри, которое предназначалось только для него.

— Идем домой, — сказал Билли, потянув меня за руку.

Я почувствовал трепет в груди, когда сердце затрепетало и забилось быстрее.

— Звучит идеально.

Мысль о теплом, безопасном и знакомом месте, которое я наконец мог назвать своим, никогда не ощущалась более реальной — или более правильной.