Глава четвертая НА ГРАНИ АПОКАЛИПСИСА 4 страница

16 марта 1998 года Сребреница, Босния.

Авиация НАТО в ночь с 12 на 13 марта в основном силами американской и английской авиации нанесла бомбовые и ракетные удары по городу Брчко и местам дислокации сербских вооруженных сил в Посавинском коридоре, разделяющем позиции сербов и мусульман, с одной стороны, и сербов и хорватов, с другой стороны. Авиационные удары были нанесены и по городам Сребреница, Жепа, Пале, окрестностям Дубровника, где расположились сербские отряды, и ряду других населенных пунктов. Кроме уничтоженной военной техники: 18 танков и бронетранспортеров, трех узлов связи и четырех ракетных установок, — было убито 2620 мирных жителей, в том числе 96 женщин и 113 детей. Но и сербы из зенитных комплексов " Тунгуска" уничтожили восемь воздушных стервятников. Оставшихся в живых семерых пилотов США и двух англичан повезли в городок Жепа, чтобы они посмотрели на свои кровавые злодеяния. Возле разрушенных домов на поляне были уложены трупы стариков, женщин и детей, которые погибли от ракетных ударов и бомбежек. Пилоты стояли, опустив головы. Вокруг них росла толпа обезумевших от горя жителей, требующих расправы над палачами. Сербский конвой еле сдерживал людей от расправы над пилотами НАТО.

Сербский майор, который и привез летчиков в этот городок посмотреть на убитых ими мирных жителей, на хорошем английском языке задал вопрос:

— Что вам сделали эти несчастные люди, за что вы их убили, разрушили их дома? Что вы здесь делаете за десять тысяч миль от своей Америки?..

Американский майор поднял голову и ответил, что они выполняли приказ и не собирались убивать мирных жителей, но война есть война, всякое случается... Сербский майор оборвал американца, не дав ему договорить.

— Случайность, говоришь, — повернулся он к лейтенанту и на родном языке отдал ему команду: — Молодого американца давай сюда, а остальных отдай людям.

Лейтенант снял оцепление и сказал толпе жителей, кивая на пленных летчиков:

— Одного мы забираем, а остальные — ваши. Обезумевшие от горя люди в мгновение ока растерзали шестерых американцев и двух англичан.

При виде этой дикой расправы уцелевших жителей города Жепа над своими палачами 20-летний американский пилот, лейтенант Джим Коннар, поседел за каких-то 20 минут. Сербский майор сказал оставленному в живых американцу:

— Тебя мы оставили в живых, чтобы ты рассказал своим товарищам, что их ждет на нашей земле. Уезжайте в свою Америку и там задайте своему президенту вопрос: " Что, так уж все прекрасно в вашей хваленой Америке? Нет ни наркомании, ни проституции, ни грабежей, нет нищих и обездоленных? Зачем же лезете учить жить по вашим паскудным меркам другие народы?.. Тебя мы отпустим, но передай своим: с сегодняшнего дня сербы в плен брать больше никого не будут.

В ночь с 13 на 14 марта натовская авиация совершила еще три налета, в которых участвовало 84 самолета. Сербы сбили еще девять самолетов. Это был шок для генералов НАТО, особенно американцев, привыкших к безнаказанным акциям агрессии. Масла в огонь подлил и возвращенный 14 марта американский летчик Джим Коннар, которому вряд ли кто дал бы сейчас менее 40 лет. Пилоты его эскадрильи с трудом смогли узнать в этом седом с глубокими морщинами пилоте в рваном комбинезоне весельчака Джима Коннара. Его рассказ всех потряс. Тем более что только за два дня их авиация потеряла 17 самолетов и 23 пилота. Командующий войсками НАТО в Боснии генерал Пратс принял решение прекратить использование авиации до подавления всех ракетных систем сербов. В дело вступил американский флот, базирующийся в Адриатическом море, и его крылатые ракеты. Были даны сутки для уточнения мест дислокации ракетных установок и тяжелого вооружения сербов. В дело вновь вступили самолеты-невидимки " Стелс" и космическая разведка...

Но 15 марта, в ночь начала американо-НАТОвской агрессии 612 диверсионных групп сербов общей численностью свыше восьми тысяч человек вошли в непосредственный контакт с расположением американского контингента НАТО по всей Боснии. В 3 часа ночи на половине боснийской территории пронесся смерч залпов гранатометов, ручных реактивных установок, легких минометов и огнеметов. Это была ночь огня над Боснией. Только убитыми американцы потеряли 2643 человека. Более 6300 человек были ранены и обожжены. Многие лагеря и городки американцев были уничтожены, подбито свыше 80 единиц бронетехники и автомобилей, сожжено 11 вертолетов. Вся операция сербов длилась два часа, и в 5 часов утра они начали отход, унося 66 убитых и 312 раненых товарищей. Это был урок, который после Вьетнама еще никто не преподносил американцам. В тот же день флот США на Адриатике начал методично обстреливать мирные селения Боснии крылатыми ракетами. Америка вползла в новую для себя кровавую бойню...

18 апреля 1998 года, Москва.

Министерство иностранных дел России 16 апреля выступило с резким демаршем в адрес НАТО, США и Организации Объединенных Наций против войны, развязанной Америкой в Боснии. В МИД был вызван посол США, которому в ультимативной форме было заявлено, что, если Америка и НАТО на прекратят в течение 24 часов военные действия в Боснии, Россия начнет поставку ракетной техники боснийским сербам. Американский посол был вне себя от такой наглости России, явно считая эту угрозу политическим блефом. В тот же вечер в Вашингтон из посольства США в Москве ушла шифровка в госдепартамент и в ЦРУ...

Коллегия Министерства Обороны России приняла решение о крупномасштабных маневрах ВМФ в Атлантическом и Тихом океанах с испытанием новой ракетной техники. Военно-морским атташе посольств США, Великобритании, Германии, Франции, Канады и ряда других стран, в соответствии с существовавшими договорами, были посланы приглашения принять участие в смотре маневров, а министру обороны Соединенных Штатов было направлено приглашение для участия по три боевых корабля ВМФ США в маневрах с кораблями ВМФ России в Атлантическом и в Тихом океанах. В послании также говорилось: в случае положительного решения делегация ВМФ России готова вылететь в Америку для согласования общих вопросов по проведению совместных маневров...

В этот же день в поселок Рогатица, что южнее города Жепа в Боснии, — новое место дислокации отряда русских добровольцев Сергея Борзова — прибыл порученец полковника Мирко Стояновича с шифровкой, переданной для Борзова из Москвы. Найдя его в полуразрушенном бомбежками двухэтажном кирпичном доме, порученец отдал пакет. Вскрыв его, Сергей прочитал короткие, но волнующие строчки: " Борзову тчк Поздравляю новым званием тчк Прошу срочно отобрать шестьдесят лучших зпт прибыть Москву не позднее 25 апреля известному адресу зпт помощь вылета через Стояновича тчк Малинин". " Боже, Юрка Малинин! Известный адрес — это явочная квартира ГРУ в районе Ясенево в Москве". Полковник Малинин привез Сергея туда перед его отъездом в Боснию в начале 1993 года, чтобы без посторонних глаз попрощаться на дальнюю дорожку. " Но почему отобрать шестьдесят человек? Они что, думают — у меня здесь целая армия? Всего-то меньше ста человек... " О присвоении звания он сразу как-то не подумал и только сейчас до него дошло: раз присвоили звание, значит реабилитировали за инцидент с генералом из Москвы и казнь молдавских палачей тогда, в конце 1992 года, в Приднестровье. Сергей позвал порученца и сказал, что через тридцать минут они поедут на встречу с полковником Стояновичем. Быстро собрав командиров взводов, он приказал им отобрать шестьдесят самых лучших, крепких и здоровых ребят: пусть готовятся к отъезду в Белград, а затем в Москву. Что-то, видимо, серьезное намечается, если в такое время нас отсюда забирают.

— Я еду к Стояновичу, буду завтра утром. Готовьтесь.

19 апреля 1998 года, Турция.

В этот мягкий и теплый по-весеннему субботний вечер во многих городах Турции люди, как всегда, отдыхали после рабочей недели. Более богатые предпочитали ночные рестораны, кто победнее — обычные кафе, где можно было заказать рюмочку, дешевое блюдо и посидеть с друзьями, поболтать о жизни, о заработке, о женщинах, о тревожной конфронтации с курдами, о войне в Боснии, вспыхнувшей с новой силой, и о сбитых сербами 17 самолетах НАТО. Казалось, ничто не предвещало особой тревоги в этот приятный вечер...

На набережной известного и популярного не только в Турции, но и в Европе курорта Анталья среди ярко освещенных ресторанов разносилась не только музыка, но и разноголосая речь, смех, гортанные выкрики. Море тоже было в огнях. В порту стояло много теплоходов, а левее гнездилось скопище белоснежных яхт. Стрелки часов на здании порта показывали 21 час 55 минут. И в это время в порту один за другим прогремели три мощных взрыва. Здание порта было разрушено, вспыхнул пожар. И вдруг вся прибрежная морская зона, где стояли яхты и небольшие корабли, вспыхнула, словно кто-то факелом прошелся по яхтам, стоявшим у пирсов. Стало понятно, что кто-то вылил в море бензин или нефть и поджег. В это же время раздалась целая серия взрывов на набережной. Телефоны городской полиции и пожарной охраны разрывались от перегрузки. Дежурный лейтенант Сулейман Акатель не успевал отвечать на донесения, поступавшие из разных концов города... Всего прогремело 26 взрывов в течение 30 минут. Они как бы шли от порта, где прозвучали первые три взрыва, а затем стали перемещаться на север города, в деловую часть. Пострадали три банка, четыре деловых клуба, шесть больших ресторанов, восемь кинотеатров, порт... Все силы полиции и пожарных города были подняты на ноги.

В Анталье в это время еще не знали то, что уже знали в главном штабе полицейского управления Анкары, а также дежурные в Министерстве внутренних дел страны. В этот вечер вся южная часть Турции оказалась в огне. Как выяснилось, в 21 час 55 минут взрывы прогремели во всех крупных южных портах Турции: в Искендеруне, Мерсине, Анталье, на западе в Измире, а также в городах юго-восточной части Турции — Диярбакыре, Тарсусе, Газиантепе, Малатье и других. Таким образом, Курдская повстанческая армия (КПА) начала борьбу за предоставление автономии шестимиллионному курдскому народу. На следующий день премьер-министр Турции Озал Марукан выступил по национальному телевидению с жестким заявлением, что правительство республики примет самые жесткие меры по уничтожению курдских террористов. Прозвучало и резкое предупреждение в адрес Ирана и Ирака за поддержку курдских повстанцев. Десятки тысяч курдов были арестованы в городах, где произошли взрывы, началось следствие. Правительство объявило трехдневный траур по всей стране.

Все мировые информационные агентства, пресса и телевидение широко освещали беспрецедентную по масштабам террористическую акцию в одном государстве, в одно время. Вообще террор в мире принимал все больший размах. Причем, от террора одиночек он перерос в массовый террор. Западные демократии пожинали плоды политики двойного стандарта по отношению к России. Когда на Кавказе банды чеченцев под руководством Дудаева захватывали целые поселки, когда подонки, называющие себя гордым народом, мужчинами, прикрываясь беременными женщинами и детьми, пытались диктовать свою преступную волю правительству России, когда целый народ стал жить грабежами пассажирских и товарных поездов, когда чеченцы по всей России занимались насилием, грабежами, рэкетом, — Запад призывал Россию решать все конфликты мирным путем при помощи переговоров, вывести из Чечни войска, как будто захмелевшие от пролитой крови, от безнаказанности бандиты способны понимать язык переговоров. Как будто милиция способна противостоять хорошо обученным бандам, вооруженным тяжелым оружием. Более того, Запад и, в первую очередь, Турция помогали чеченцам оружием, деньгами, обучали террористов, словно в горячечном бреду, потеряв разум и мечтая о великой Турции, зарились на кавказские и среднеазиатские республики бывшего СССР, забыв, что на дворе не XVIII, а XXI век. Видимо, восточный темперамент некоторых турецких политиков напрочь выбил их из колеи реалий и соблазн поскорее откусить, а еще лучше оторвать какой-нибудь кусок территории от ослабленной России затмил страх того, что всего каких-то двадцати ракет хватит России, чтобы превратить великую Турцию в пустыню...

Сейчас бумерангом к Турции возвращались плоды ее недалекой политики, презревшей советы своего великого сына Ататюрка. Правительство Турции еще не понимало, на пороге каких событий оно находилось. Руководство Ирана встречалось в 1997 году со своими оппозиционными лидерами курдских племен, живущих на севере страны, и заверило их, что они готовы выделить часть территории Ирана для создания самостоятельного курдского государства, если то же самое сделает и Турция. Ведь в Турции проживает в три раза больше курдов, чем в Иране. Курды поняли, что их самостоятельность зависит от того, смогут ли они заставить Турцию пойти на такие же меры. Ведь их в этом регионе живет более 10 миллионов человек. Почти год курды Турции готовились к весне 1998 года. Собирали деньги у соплеменников в Европе и на Ближнем Востоке, закупали оружие, проходили обучение у моджахедов Афганистана. Сейчас они располагали не тремя-четырьмя тысячами малообученных бойцов и слабым стрелковым вооружением, а подготовили практически 30-тысячную армию, а многие солдаты успевали повоевать в Афганистане, освоив тактику партизанской войны. Было закуплено много новейшей пластиковой взрывчатки, мин разного назначения, ручных гранатометов, ранцевых реактивных установок, минометов, крупнокалиберного стрелкового оружия. Курды решили применить новую тактику войны с турецким правительством. Они собирались перенести войну с гор в города Турции. Очевидно, учли опыт чеченцев в России, но забыли их печальный конец.

25 апреля 1998 года, Москва.

Сергей Борзов, аккуратно подстриженный, в черной кожаной куртке и тонком шерстяном свитере стоял на втором этаже аэропорта Шереметьево рядом с Михаилом Круговым, майором ГРУ, одетым, в отличие от Сергея, в элегантный темно-синий костюм и светлый плащ. Стоя у широкого окна, из которого, как на ладони, были видны садящиеся на полосу самолеты, они ожидали последнюю партию ребят из Боснии. Самолет Белград-Москва должен был приземлиться через десять минут.

Сергей невольно вспомнил 22 апреля, когда он с первой группой своих ребят приземлился в этом аэропорту. Встречал его Крутов, которого он не знал, но зато Крутов хорошо изучил фотографию Борзова и сразу узнал его в первом из спускавшихся по трапу. Тогда вся группа, быстро пройдя таможенный досмотр, благо ни у кого не было багажа, разместилась в микроавтобусе фирмы " Мицубиси" и уже через час они въехали в подмосковный закрытый пансионат ГРУ в районе Одинцово. Генерала Малинина в Москве еще не было — он должен был приехать 25 апреля, поэтому Сергей постоянно находился в контакте с майором Крутовым, который помогал им во всех вопросах.

В этот момент объявили посадку самолета, прибывающего рейсом 712 Белград — Москва. Они с Крутовым встретили ребят у трапа самолета. После братских объятий и рукопожатий, знакомства с Крутовым их провели через таможню к ожидавшему микроавтобусу. Приехав в Ясенево, Сергей сказал:

— Ребята, сейчас вас отвезут в Подмосковье, в пансионат, отдыхайте пока — все наши ребята там, а завтра вечером я присоединюсь к вам. Автобус укатил, а они с Крутовым вошли в подъезд 17-этажного дома, поднялись на третий этаж и позвонили в уже знакомую Сергею квартиру. Крутов встал перед самым глазком, чтобы его было видно, и в этот момент дверь распахнулась. Вихрастый, круто сбитый парень среднего роста пригласил их войти и, когда они вошли в холл, закрыл бронированную дверь. В этот момент в холл из соседней комнаты вошел Малинин. У Сергея отвисла челюсть. Малинин был в форме генерал-лейтенанта с большим набором орденских планок на груди. Преодолев волнение, Сергей по-военному доложил:

— Генерал-лейтенант, капитан Борзов прибыл по вашему приказанию. — Малинин раскинул руки, и они обнялись.

— Ну, во-первых, здравствуй, с благополучным прибытием, — сказал Юрий Николаевич. — Во-вторых, прибыл не капитан, а подполковник Борзов. Ну, а в‑ третьих, я рад поздравить тебя не только с новым званием, но и сообщить, что по представлению Министерства обороны ты награжден орденом Мужества. За Приднестровье, где защищал наш народ, и за Боснию, где защищал братьев-славян, не посрамив русского оружия и чести русского офицера, — в общем за все.

У Сергея от волнения показались слезы на глазах. Сколько он пережил душевных мук за эти годы — и вот, справедливость восторжествовала.

— Спасибо, Юрий Николаевич, за все, — только и смог он вымолвить.

— Это тебе спасибо, друг мой, что не сломался, хороших ребят воспитал, — и, хлопнув его по плечу, пригласил: — Проходи, знакомься с ребятами.

Войдя в большую комнату, где уже был сервирован стол, Сергей перезнакомился со всеми. Кроме Крутова, все были полковниками. Шесть человек во главе с Малининым сели за стол, который был уставлен различными закусками, стояли и запотевшие бутылки " Смирновской" и " Посольской" водки. В этот момент вошла молодая женщина и поставила большой поднос с пловом и жареными цыплятами.

Вспоминая тот обед, когда они обмывали и его новое звание, тем более что он перескочил сразу майорское, и орден, у него набежала слюна. И в тот миг ему казалось, что от внезапно подступившего голода он потеряет сознание. Вот уже несколько лет он и его ребята в Боснии питались в основном консервами, редко когда удавалось попробовать домашнюю пищу. Обед затянулся до вечера. Прощаясь, Юрий Николаевич сказал ему:

— Отдыхай, а завтра в 9 часов за тобой заедет машина и привезет ко мне, там поговорим о делах, а вечером тебя забросят к твоим ребятам в Подмосковье. У вас будет три дня отдыха.

26 апреля 1998 года, Москва, Главное Разведывательное Управление.

В это солнечное субботнее утро ко входу в массивное сталинской постройки семиэтажное здание подкатила черная " волга". Сергей вышел из машины, у него в запасе оставалось еще шесть минут. Войдя в здание, он предъявил документы вооруженной охране, которая сверила его фамилию с указанными в журнале лицами, которым был заказан пропуск. Ровно в 10 часов он стоял в приемной генерала Малинина. Его помощник открыл дверь кабинета своего шефа и пригласил его войти. Сергей подошел к Малинину, вставшему из-за стола. Они тепло поздоровались, и Юрий Николаевич пригласил Сергея садиться. Пока Сергей поднимался к Малинину, он обратил внимание, что несмотря на субботний день в здании было полно народа, как в обычный рабочий день, и он не удержался — задал Юрию Николаевичу вопрос:

— Что, какой-то аврал, ведь сегодня выходной?

— Да нет, — ответил ему Малинин, — мы так работаем целую неделю, правда в воскресенье — короткий день, до 15 часов. Наши предшественники, к сожалению, просрали не только Россию, но и ее будущее, поэтому, чтобы хоть как-то восполнить потерянное, мы вынуждены работать без выходных.

В общем, Сергей, обстановка на сегодня такова, — перешел к делам Малинин. — Я отвоевал тебя у ВДВ, поэтому, если у тебя нет личных возражений, то с сегодняшнего дня ты являешься подполковником Главного Разведывательного Управления Генерального штаба Вооруженных Сил России.

— Да нет. Юрий Николаевич, — ответил Борзов, — какие могут быть возражения, я счастлив работать вместе с вами. Теперь я ваш двойной должник: и за Афган, где вы спасли мне жизнь; и за воскрешение меня во второй раз, реабилитацию, звание, орден...

— Ну, будет, будет, — остановил его Малинин. — Хорошо, вопрос решен. Ты поступаешь в отдел СОП (специальных операций), возглавишь 13-й сектор, о специфике работы мы поговорим в понедельник. А сейчас решим общие вопросы, я введу тебя кратко в обстановку на сегодняшний момент, а потом у тебя будет короткий отдых.

Во-первых, вот тебе ключи от новой квартиры. Во-вторых, за период с 1993 года тебе полагается денежная компенсация — это зарплата за 5 лет, — вполне хватит, чтобы обставить квартиру, еще и останется. За тобой закрепляется служебная " волга". Сегодня у тебя день на хозяйственные дела, вечером поедешь к ребятам в Подмосковье, завтра — целый день отдыха на природе. В понедельник в 9 часов жду у себя в кабинете. А сейчас о главном.

У Сергея все помутилось в голове, ему казалось, что все это сказка, что свалившееся на него счастье от обретения любимой работы, а он не видел для себя жизни вне армии, от богатства в виде квартиры, о которой мечтали все офицеры, зарплаты за такой огромный срок, — все это мутило сознание. Юрий Николаевич понимал его состояние, нажав кнопку внутреннего телекома, он сказал помощнику:

— Петя, сделай нам, пожалуйста, кофе, — и отключился.

— Сережа, — продолжил Малинин, — ты должен понять одну вещь. Жизнь в России мы повернули лицом к тем, кто защищает страну, кто создает ее богатства, развивает ее культуру. Мы не имеем больше права допустить к рычагам власти подонков, которые восемьдесят лет разворовывали государство, беспощадно эксплуатировали народ, растлевали его души. И наш святой долг, я имею в виду военных, не допустить больше повторения былых кошмаров. Для этого государство и проявляет такую заботу о своих военных кадрах.

А теперь — к делу. Обстановку в Европе ты знаешь. НАТО готовится принять в свой блок не только страны бывшего соцлагеря, но и некоторые республики из числа СНГ. Более того, уже есть агентурные данные о плане размещения на территории этих новых членов блока НАТО ядерного оружия. Мы срочно готовим ответные меры. Поэтому твоим людям будет дана одна неделя для восстановления боевой формы, а 4 мая вы выезжаете к месту дислокации, где вам будут приданы 240 человек воздушнодесантных войск, в которые вольются твои люди для цементирования их рядов. Дальше — две недели на адаптацию личного состава и боевую подготовку. В воскресенье 18 мая ты должен быть у меня для получения боевого задания. Все ясно?

— Так точно, господин генерал-лейтенант, — ответил Борзов по-военному.

В этот момент вошел помощник и поставил поднос с кофе и печеньем.

— Петр, — сказал Малинин помощнику, — срочно давай сюда Кузьмича. Это наш хозяйственник, — объяснил он Сергею, наливая в чашки кофе, — он поможет тебе решить все организационные и хозяйственные вопросы. — Обсудили они вопросы и ребят Борзова.

— Юрий Николаевич, — произнес Сергей, — не сочтите за нахальство — у меня есть одна просьба.

— Что за вопрос, слушаю? — ответил Малинин.

— У меня ведь семьи нет, мог бы я вызвать мать из Тулы, чтобы она обустроила квартиру, пока меня не будет?

— Никаких проблем, скажешь Кузьмичу — он все сделает.

В этот момент открылась дверь и вошел подполковник хозяйственного управления — Николай Кузьмич Павленко. Малинин представил Борзова, так как он был в гражданском костюме:

— Начальник 13-го сектора, подполковник Сергей Иванович Борзов. — Павленко поздоровался с Борзовым. А Малинин продолжил:

— Николай Кузьмич, у Борзова мало времени, подключитесь, помогите ему сегодня решить все его проблемы: формы, зарплаты, квартиры, обустройства и так далее.

— Будет сделано, — ответил Павленко.

— Значит так, господин подполковник, — обратился Малинин к Борзову уже официально, — жду вас в понедельник в 9 часов; в 10 часов начальник ГРУ будет вручать вам правительственную награду. Все ясно?

— Так точно, — ответил Борзов.

— Можете быть свободны, — Малинин повернулся и взял трубку телефона. Офицеры четким шагом вышли из кабинета.

— Сергей Иванович, — обратился Павленко к Борзову, — пойдемте в мой кабинет и там обсудим все вопросы и наметим план действий.

В кабинете Павленко первым делом позвонил в бухгалтерию и попросил подготовить зарплату для подполковника Борзова из Управления СОП. Дальше Николай Кузьмич предложил следующий план действий: — Сейчас нужно сфотографироваться на массу документов, которые необходимо сегодня не только оформить, но и получить; потом забрать зарплату, и если есть желание, можно здесь же в здании открыть счет в отделении банка; после этого мы получаем всю военную форму и сразу едем в наше ателье, там ее подгонят по фигуре; пока портные будут шить, ушивать, мы поедем к вам на квартиру, познакомимся с местом проживания. Кстати, квартира находится в Крылатском — там несколько наших домов. Там по каталогам сможете подобрать себе необходимую мебель, и вам все привезут и установят без вас, так как я понял, что времени у вас в обрез. — Павленко нажал кнопку внутреннего телефона и сказал помощнику: — Позвони в транспортный отдел, пусть минут через тридцать сюда пришлют шофера подполковника Борзова из Управления СОП.

Весь день прошел, как в стремительном калейдоскопе. Получив деньги, он положил большую часть в банк, а часть забрал с собой. Он впервые видел новые русские деньги, непривычные еще своей новой символикой, не зная пока их реальной стоимости. Забрал подогнанную портным форму, которой набралась большая коробка: летняя, зимняя, парадная. Получил новый военный билет, разные пластиковые пропуска. Паспорт отдал на обмен и прописку Павленко. Но наибольшим сюрпризом, конечно, была квартира. Он считал, что ему дали однокомнатную квартиру, и поэтому не задавал вопросов, а оказалось, что квартира — двухкомнатная, да еще и с встроенным кухонным гарнитуром, холодильником и микроволновой печью. Остальные комнаты были пустые, только телефонный аппарат стоял на паркетном полу. Он не удержался и позвонил матери в Тулу. Услышав голос сына, которого она не видела более пяти лет, получая только короткие скупые письма через ребят, возвращающихся в Россию из Боснии, она расплакалась.

— Мама, успокойся, не плачь, я жив и здоров, у меня все хорошо, я тебе звоню из Москвы. Ты могла бы приехать в Москву на несколько дней? — спросил Сергей. — Если сегодня ночью сядешь на поезд, то утром я тебя встречу в Москве.

— Да, сынок, раз ты не можешь приехать, то я попробую сегодня к тебе выехать, а как мы встретимся?

Павленко, слушая этот разговор, решил вмешаться:

— Сергей Иванович, у меня более простое решение, дайте мне, пожалуйста, трубочку и скажите как звать вашу матушку?

— Ольга Петровна, — ответил Борзов. Взяв у него трубку, Николай Кузьмич сказал:

— Ольга Петровна, это говорит сослуживец вашего сына, я предлагаю более простое решение. Завтра утром в 9 часов к вам заедет машина из военной комендатуры и привезет вас в Москву. Четыре часа езды — и не нужно будет ночью тащиться на вокзал. Согласны?

Услышав утвердительный ответ, он записал ее адрес и передал трубку Сергею. Ольга Петровна спросила его, может ли она с собой взять и его сестру Лену.

— Конечно, бери и Лену, если она сможет отпроситься с работы, — и, попрощавшись с матерью, он положил трубку.

А Павленко в это время уже позвонил в управление по радиотелефону и отдал необходимые распоряжения связаться с Тулой, а также завезти на квартиру Борзову три раскладушки и три комплекта постельного белья. Весь день они вместе крутились, решая его проблемы. Сергей даже привык к своему шоферу, сержанту Володе. Попрощавшись с Павленко, Борзов даже не знал, как его благодарить. Они тепло расстались, и Николай Кузьмич напомнил, что мать Борзова привезут примерно в 13-14 часов, чтобы он был дома в это время. Сергей спустился к своей машине и, открыв дверцу, сел на переднее сиденье, сказав шоферу:

— Володя, давай отвези в какой-нибудь продовольственный магазин — я хочу продуктов подзакупить, а то завтра мать с сестрой приедут, а у меня даже сухарей нет.

— Это мы мигом, господин подполковник, — бойко ответил Володя. Сергей поморщился и сказал:

— Володя, давай договоримся обращаться без излишней субординации, мы ведь не на плацу, хорошо? Зови меня по имени отчеству — Сергей Иванович, договорились?

Шофер обрадованно кивнул головой. Он был рад, что попал к боевому офицеру, а не тыловой канцелярской крысе, у которых обычно гонора больше, чем заслуг перед отечеством. Они быстро закупили необходимое в большом магазине на Рублевском шоссе. Сергей вначале был ошарашен не только сверкающим интерьером и потрясающим изобилием продуктов, но и шокирован низкими ценами. Но Володя ему объяснил, что это потому, что рубль приравнен к доллару. Борзов накупил колбасы, ветчины, сыра, кофе, чая, сахара, молочных продуктов, овощей и фруктов, хлеба, взял водки и пару бутылок шампанского. За все это изобилие он заплатил всего 62 рубля 60 копеек. Ему трудно было еще привыкнуть и к новым деньгам, и к таким ценам. Приехав и разгрузившись, они быстро перекусили. Сергей оделся в новую форму подполковника, и они поехали в Подмосковье через кольцевую автодорогу, мало чем уступающую западным, на что Сергей сразу обратил внимание. Володя объяснил, что все это было сделано стараниями мэра Москвы Лужкова, который в общем многое сделал для города, за что Лобанов и не стал его снимать, хотя чистку Московской мэрии и префектур провели грандиозную.

Они свернули на Минскую автодорогу и через 25 минут уже въезжали в ворота пансионата. Сергей попрощался с шофером и попросил его приехать за ним завтра в 11 часов. Поднявшись в холл, первым, кого он увидел, были лейтенант Киреев и прапорщик Щеглов. У обоих отвисли челюсти, когда они узнали Борзова в статном подполковнике в новенькой шинели и фуражке с двуглавым орлом. Холл моментально наполнился ребятами, все дружно поздравляли и ощупывали Сергея. В 22 часа они все набились в небольшой зал на втором этаже, и Борзов коротко рассказал об их дальнейшей работе.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒