ИЗБА С ПРИВИДЕНИЯМИ

ИЗБА С ПРИВИДЕНИЯМИ

Избёнка Лопшо Педуня совсем развалюхой стала. Из всех углов ветер свищет, из косяков труха сыплется, матица, как коромысло, прогнулась.

— Остэ инмаре ', о-хо-хо! Что делать, как зиму ерезимовать? — вздыхает Лопшо Педунь. — Денег нет, лесу задаром никто не даст. От заботы да нужды Лопшо Педунь всю ноченьку глазне сомкнул. Ладно хоть табаку было вдосталь. Накурил в хатёнке — топор вешай. Но так ни до чего не додумался.

— Придётся, видно, шалаш поставить — теплее избы-то будет, пожалуй, — решил утром Лопшо Пе-

*О с т э инмаре — господи боже.

дунь и начал копать яму во дворе под шалаш. — Избушка рухнет, всё будет где приютиться. Копает Лопшо Педунь день, копает другой. На фетий лопата обо что-то звякнула. Копнул — горшок. А как заглянул внутрь — сердце ёкнуло: горшок полон золота. Пуше прежнего закручинился Лопшо Педунь, не знает, что делать с золотом. Если власть дознается — затаскают, в каталажке очутишься. Даже жене не посмел сказать про клад: всё равно не вытерпит — растрезвонит всему миру. «А ведь можно бы на это золото новую избу поставить! »— сообразил Лопшо Педунь. От раздумий и забот почернел весь — щёки впали, нос заострился. Видит Одок: неладно что-то с мужем — Уж не захворал ли ты, Педунь? Что сушит-то тебя? Али лихо какое? — спрашивает. Ничего не ответил жене Лопшо Педунь, всё сидит, думу думает. Наконец, придумал как быть. Сначала он решил проверить, может ли жена тайну хранить. Однажды встал спозаранку и открыл трубу. — Что это ты делаешь, Педунь? — спрашивает Одок. — Не знаю, говорить ли тебе, — размышляет вслух Педунь, а сам в окно выглядывает, чтоб жену побольше рассердить. — Нет, пожалуй, не скажу ничего, всё равно разболтаешь всем. — Ты что? Не знаешь мой характер! —обиделась Одок. — Если надо, из меня слова вожжами не вытянешь. — Так-то оно так. — улыбается Педунь. — Ну, быть по-твоему. Только — чур! — не проболтайся. Се-

годня проснулся и вижу: перед печкой галка сидит. Подошла ко мне и говорит человеческим голосом: «Педунь, освободи меня, а я тебе всё что душе угодно сделаю, только свистни — сразу явлюсь». Вот я её и освободил. — Ой, ой, Педунь, привидение ведь это! Что-то будет с нами! — заохала Одок. — Вот и я так же думаю. Привидение это. Смот- ри же: помни уговор — не заикайся об этом никому. Взял Лопшо Педунь в руки топор и пошёл в лес, вроде бы лыко драть. А сам время провести хотел, чтоб Одок проверить: сохранит ли она тайну. Возвращаясь поздним вечером домой, притаился у ключа. Вскоре здесь с десяток соседок собралось. — Слышали, — затараторила рыжая Марфа. — У Педуня-то наседка пятнадцать галок вывела. — Эх ты — пятнадцать! — возразила Орина. — Тридцать! Мне Одок сама говорила. Лопшо Педунь усмехнулся да усы покрутил. Вернулся он домой и ещё больше жену настращал. Вошёл он, мол, в избу, как из лесу пришёл, а там кто-то свистит, и икона прямо у него на глазах перевернулась. — Привидение это, кузё ', привидение, — запричитала Одок. — И я так думаю, — сказал Педунь. — Пока до беды не дошло и сам пери ² не объявился, — давай скорее отсюда прочь, а избу порушим. Дело не труд- Кузё – хозяин Пери – злой дух

ное, только ударить по перекладине — и-развалится. Дай-ка мне топор, я разок обухом стукну. — А где жить то нам? — вздохнула Одок. — Нашла о чём горевать. Забыла разве про гал- ку? Попрошу у неё новую избу. Одок промолчала, пусть что хочет делает. — Ты, Одок отправляйся-ка на время к своей тётке, она давно тебя в гости ждёт, — распорядился Педунь. — А я в город подамся. Давно уж людей не видывал, в тоску впал. Как только жена ушла, Лопшо Педунь насыпал золота из горшка в кошелёк и в город поспешил. Там сторговал себе большой дом и на пятнадцати подводах привёз его к своему подворью. За одну ночь поставил дом, угостил всех помощников на славу и на новые полати забрался. Вернулась Одок и обомлела: на месте старой развалюхи новый дом стоит— не дом, а хоромы. — Как же это так, Педунь? Верить ли глазам своим! — воскликнула Одок. — А чего тут не верить? Галка помогла. Только ты никому не проболтайся.