ПТИЦЫ И КАМЕНЬ 4 страница

Я там столько всего отыскал! Этих сведений о змее — поглотителе вод, который «запирает истечение небесной влаги» полно и в общеафриканских представлениях, у монголов, японцев. А про китайцев я вообще молчу. Там с глубокой древности почитали Дракона как властелина влаги, мудрости. Он воплощал мужское начало «ян», сливающегося со стихией «инь», где «ян» считался «огнем», а «инь» — «водой». Причем, представляешь, вода — это его внешняя среда, а огонь — внутренняя сущность!

— Представляю, — ответил Сэнсэй не без юмора. — Китайцы вообще очень тонко и близко подошли к этому вопросу.

— Вот! И я о том же! Меня поразило, что у народов почти всех континентов Европы, Азии, Америки, Африки змей был воплощением двух противоположных начал — добра и зла. Помнишь, ты рассказывал о центрах в гипоталамусе?! И главное, полно легенд, как побеждали этого змея, у греков — Аполлон и Геракл, у христиан — Георгий Победоносец... А еще, — не мог остановиться Макс, — я читал в этнографии, что у разных народов — славян, греков, грузин и других, сохранились легенды и сказки, где говорилось о том, что употребление сердца и печени змеи наделяло человека способностью понимать язык птиц и зверей, а также давало дар ясновидения и сверхчеловеческие возможности.

— Каждая легенда остается легендой. Но не всякая сказка есть сказка, — усмехнулся Сэнсэй.

— Да, вот еще интересные сведения по поводу славян. Оказывается, издревле на Руси носили змеевики-обереги, которым приписывались способности предохранять от всех болезней и бедствий. Написано, что истоки змеевиков уходят в глубь тысячелетий.

— Да, они были и в Шумере, и гораздо раньше, — добавил Сэнсэй. — Существовали еще в той древности, о которой ты никогда и не слышал.

Макс помолчал, а потом добавил:

— Знаешь, меня еще заинтересовало изображение на этом змеевике. Самые древние русские змеевики-обереги имели круглую форму. На одной стороне изображались семи- и двенадцатиголовые змеи или драконы, другие чудовища-охранители. А на другой стороне...

— Солнце, внутри которого был треугольник с глазом, — закончил предложение Сэнсэй.

— Точно! — изумленно произнес Макс. — А потом, с приходом христианства, этот старинный символ, как языческий, заменили изображением Архангела. И вкупе со змеями получилось такое своеобразное сочетание элементов язычества и христианства... А что это за знак?

— Это печать Шамбалы.

— Печать Шамбалы? — чуть ли не хором спросили Женька и Володя.

— У славян? — недоуменно произнес Макс.

— А что вы так удивляетесь? — пожал плечами Сэнсэй. — Славяне — это народ, отмеченный еще задолго до его рождения и формирования. В славянах скрыт огромный духовный потенциал, способный изменить весь мир. Поэтому они и отмечены, так сказать, с самого рождения знаком Шамбалы. Кстати говоря, этот знак есть практически в каждом храме. Под этим знаком короновали некоторых русских царей.

— Не может быть! — удивленно проговорил Макс.

— А ты подними историю. Даже последний русский царь Николай II короновался под печатью Шамбалы. И это считалось величайшей. Честью...

— Да, бедная Россия, — с сожалением сказал Володя, подумав о чем-то своем. — Теперь вряд ли она возродится в такую Мощную державу. Надо же, как нам по морде съездили! Весь славянский народ одним подлым ударом нокаутировали.

— Ничего, Володя. Нокаутировали плоть, но отнюдь не Дух. Поверь мне, Россия еще возродится и произойдет объединение славян, которое назовут великим. Ибо сказано, «когда над главою России взойдет солнце во второй раз, славянский дух наберет силу и воссияет в чистоте своей и единстве среди народов». И я думаю, вскоре ты лично будешь лицезреть, как на Российский престол взойдет... Некто, набравший силу. И весь мир увидит, как он будет присягать славянскому народу под печатью Шамбалы.

— Дай-то Бог, — ответил Володя.

— Бог-то дает. И не только дает, но и воздает, — задумчиво проговорил Сэнсэй. — Кстати, это событие свершится за два месяца и восемь дней до знамения времен, предсказанного еще древними.

— Знамения времен? — с любопытством спросил Макс. — А что это за знамение?

— Падение на Египет огненных птиц, которое произойдет за восемь лет пять месяцев и шесть дней до обновления света...

Макс не знал, что этот день, день его личных открытий, соприкосновения с прошлым и будущим настолько западет ему в душу... Сейчас он понимал, почему тогда так таинственно улыбался Сэнсэй на протяжении всей беседы по поводу его «грандиозных находок».

* * *

Время стремительно летело, как стрела, выпущенная из тугого лука. А Макс все пребывал в утопии своих иллюзий, тщательно взвешивая все «за» и «против» в философии Сэнсэя. Он беспечно раскачивался на качелях своего ума, восхищаясь то высотой духовного, то высотой своего животного. И тешил свое самолюбие тем, что имел собственное мнение и даже острил по поводу положения обоюдных сторон. Ему нравилось рассуждать, копаться в сути. Но все эти навороты ума в действительности представляли собой лишь легкие завихрения воздуха, рождаемые в полете. На ветер все чаще бросались слова, которые в основном сотрясали воздух, но не трогали душу. Его качели продолжали раскачиваться, несмотря на быстротечность уходящих дней. И только крайне редко, когда Сэнсэй необыкновенно искренне общался с Максом, тот начинал понимать немного больше. Такие моменты, моменты потерянного «рая», и всплывали сейчас с невероятной отчетливостью перед ним.

* * *

Он сидел в машине с Сэнсэем, дожидаясь встречи с одним человеком по вопросам фирмы «Кассандра». Макс переживал, как ему казалось, не самые лучшие дни в своей жизни. На душе было муторно от всей этой суеты мира. Макс вспомнил, как несколько дней тому назад он в очередной раз забросил упражнения по духовной практике «Цветка лотоса», мотивируя для себя это тем, что у него мало путного что получается. Да и проблем по работе, которые требовали безотлагательного решения, навалилась целая куча. Но как он ни старался им уделить все свое внимание, их не уменьшалось ни на толику. На Макса напало очередное уныние, и он вновь стал подумывать о том, как бы начать серьезно заниматься духовным... Об этих проблемах и завел он разговор с Сэнсэем, воспользовавшись случаем поговорить наедине.

— Ну почему у меня опять ничего не получается? — жаловался Макс. — Вроде начинаю делать «лотос», ощущаю прилив радости. А потом...

Он махнул рукой.

— Это естественный процесс, — ответил Сэнсэй. — У многих такое происходит. Вначале все ощущают прилив своеобразного духовного возбуждения, можно сказать душевный подъем и необычайно ясное понимание глубины божественного естества. Многим кажется это настолько простым, что они удивляются, как до сих пор не могли понять такого элементарного. То есть человек как бы пробуждается духовно. Но... проходит денек, другой и начинается духовный спад. Активизируется животное начало. Человек уже не чувствует былого возбуждения. Его начинают атаковать подлые и грязные мыслишки, что все это духовное — ерунда, какой-то «развод». Он начинает думать, что это маразм, глупость, что попросту сходит с ума, бредит, что у него чуть ли не шизофрения началась, поскольку он становится не такой как все. Ему уже лень молиться, медитировать. У него в голове возникает тысяча отговорок, что он устал, что ему некогда... Зарождается ощущение какой-то неловкости, порой давящее чувство вины за пережитые мгновения духовной возвышенности. Но вины перед кем? Перед собственным животным началом! Или же начинают наваливаться какие-то проблемы, что-то случается. Человек погружается в эти заботы. В общем, делается все, чтобы отвлечь его внимание от духовного. И человек, поддаваясь на данные провокации, просто проигрывает этот бой своему животному, забывая напрочь то, что было буквально два дня назад.

Умный же человек разберется в себе, постарается понять, почему нет такого желания, такого возбуждения, нет былого удовольствия от выполнения духовной практики. Он поймет, что у него просто-напросто активизировалось животное начало... А глупый человек пойдет на поводу у своей материи. Но спустя какое-то время, когда ослабеет натиск животного, он снова бросится в поиски духовного, начнет читать, перечитывать... Ему всё время нужны примеры, какие-то доказательства, демонстрации духовных возможностей. Все это опять даст большой духовный всплеск. Данный процесс можно сравнить с выбросом адреналина при чрезмерном возбуждении. Но в дальнейшем, когда прекращается действие, скажем этих «гормонов», у человека снова упадок сил, во время которого он опять сдается животному. Для того чтобы этого не произошло, нужно четко знать многое, представлять себе свое положение и быть готовым к предстоящим состязаниям. Когда возникает такой материальный барьер, нужно его просто убрать в сторону, скажем так, разделить «Кесарю — кесарево, Богу — богово». Оставаться на стороне духовного и вдвойне усилить свой натиск. Смысл в том, чтобы выйти из ситуаций, смоделированных животным началом, правильно, с сохраненным «цветком». Ты должен отвлекаться от навязываемого тебе негатива, который будет давить на тебя со всех сторон. Отвлечься на внутреннюю любовь, на положительное. В тебе должна присутствовать твердость убеждения, потому что твоя вера — это твоя будущая реальность.

— Сложно поддерживать в себе внутреннюю любовь, — посетовал Макс.

— На самом деле это только кажется, что сложно. Сложно, потому что много соблазнов вокруг, потому что в тебе начинает прокручиваться множество мыслей, на которые ты рассеиваешь свое внимание. А по существу все просто. Тебе ведь не сложно выпить стакан воды? Нет. Это же не отвлечет тебя от той мысли, которую ты обдумываешь? Нет. Так и здесь... Человек по жизни точно бежит через лес, кишащий мыслями материального начала. И в этом лесу очень много уловок, зацепок, расставленных сетей, вырытых ям. Но человек должен бежать с открытыми глазами. Должен учиться уклоняться и видеть эти ловушки, понимать, что все это не его.

— Да, цепляет животное капитально.

— Естественно. Оно и должно цеплять. Его цель — подчинить тебя себе, иначе оно будет в твоем подчинении. Это война, Макс. Твоя война, где главное твое оружие — вера. Выбравшему духовный путь нужно просто отбросить все пустые иллюзии, «аки мираж в пустыне», как говорили святые. Ему нужно научиться понимать, что весь этот материальный мир — всего лишь мгновение перед вечностью. Но вся беда в том, что многие в начале этого пути спотыкаются об один и тот же камень преткновения: человек не может поверить в бесконечность будущего существования, в то, что там жизнь вечная, а здесь — временная. Ему нужны доказательства. А когда он получит эти доказательства, порой бывает слишком поздно что-либо изменить. Но если в человеке достаточно силы, то он не нуждается в каких-либо доказательствах. Он и так все чувствует и понимает.

— А ты какую силу имеешь в виду?

— Силу души. Это частица самого Бога в человеке! Но частица эта, скажем так, не активирована. А катализатор для активации — наш истинный выбор. Святыми становятся здесь, на Земле. Человек, победивший свое животное и достигший просветления, не умирает, он уходит к Богу...

— Но что же лично у меня не так? Я же не совсем конченный? — пошутил Макс.

— Не совсем, — так же в шутку ответил Сэнсэй. — Надежда, как говорится, умирает последней.

— Так в чем же моя проблема?
Сэнсэй устало посмотрел на Макса.

— В том, в чем и у многих. Ты любишь смотреть на поле боя издали и рассуждать о битве, но не принимать в ней участие. Твои сомнения — это не просто ложка дегтя в бочке с медом. Это целый черпак цианистого калия. Потому что они не только портят, а убивают все самое лучшее в тебе... Тебе нужно преодолеть свои сомнения, пока они не завели в омут. Откинь их подальше! Живи по-доброму, по-хорошему, с Богом в душе. Ничего не делай плохого, даже если тебе это невыгодно... Истинно духовному человеку на все эти материальные проблемы и «заморочки» по большому счету глубоко наплевать. Потому что все это мираж и иллюзия, которая сгинет и рассеется.

— Нет, ну как это наплевать? А как же жить в мире? Ведь как-то нужно решать проблемы. Не сидеть же, сложа руки, тем более, если эти проблемы касаются не только тебя, но и твоих близких.

— Ты меня не понял. Решать проблемы безусловно нужно, но не превращать их в смысл своего существования. И главное, что бы ни случилось, как бы тебя ни кидало из проблемы в проблему, важно всегда оставаться Человеком. Потому что любая твоя заморочка по жизни — это, в первую очередь, не что иное, как проверка на твою животную «вшивость». Поэтому духовно устойчивому человеку просто наплевать на то, что у него периодически возникают те или иные сложности. Он с ними справляется, но не допускает их порабощающего главенства в мыслях. А глупый человек поддается на эту провокацию своего животного и позволяет себя вести, как ослика на подвешенную перед ним морковку, даже не замечая, что приближается к краю пропасти. Так что по существу, любая внешняя проблема, которую ты серьезно воспринял, есть твоя внутренняя проблема, личный внутренний конфликт между тобой и твоим животным. Все в тебе!

После этих слов Макс воспрянул духом, даже какое-то время держался устойчиво на положительной волне. Но потом слова Сэнсэя забылись, и Макс снова по старой привычке с головой окунулся в свои дела, отдаляясь от духовного и погружаясь в еще более запутанные лабиринты жизни животного начала.

* * *

Девочка вздрогнула, открыв глаза.

— Сэнсэй, как же так получилось? Я ведь не предполагал... Как же теперь я буду со всем этим жить?

Он посмотрел на свое детское тельце.

— Да чего ты переживаешь? — весело подбодрил его Сэнсэй. — Ты же любил носить косичку. Теперь вдоволь наносишься, даже с бантиком. И за бородой ухаживать не надо.

— Сэнсэй, мне не до шуток. Я серьезно!

— Так и я серьезно.

— Нет, правда? Как могло такое со мной случиться? Я же пытался идти по духовному пути...

— Вот именно, пытался, но не шел, — серьёзно сказал Сэнсэй. — Духовный путь — это тебе не парк для прогулок и развлечений. Если стал на этот путь, надо идти к вершине, а не изображать подобие ходьбы — два шага вперед и три назад... Скажи еще спасибо, что это тело получил. Могло быть гораздо хуже...

В былое время Макс, услышав подобное, непременно бы сострил в ответ, расценив подобные слова Сэнсэя как шутку. Но сейчас он не сомневался в правдивости слов Сэнсэя. Но слишком поздно до него дошло это осознание.

Макс потупился. Легкий холодок пробежал по его тельцу.

— Жаль мне тебя, — с грустью промолвил Сэнсэй. — Если бы ты захотел, еще при той жизни смог вырваться из цепи реинкарнаций. У тебя был такой шанс, какой мало кому выпадал в жизни.

— Как же так.., как же так... — в растерянности бормотал Макс.

— Как, как, — с горечью усмехнулся Сэнсэй. — Поосторожнее надо было быть в своих желаниях.

— Желаниях?

Макс взглянул на Сэнсэя, и в памяти всплыл эпизод из прошлой жизни...

* * *

Как-то раз на одной из тренировок Сэнсэй объяснял очередную медитацию по улучшению навыков в боевом искусстве. Вскользь он зацепил тему ясновидения, упомянув, что этим даром в принципе может обладать даже обычный человек. После занятия как всегда особо любопытные стали расспрашивать Сэнсэя об этом феномене. Большая часть из них, естественно, сомневалась в реальности подобного явления. Поэтому разговор потек не по руслу объяснения самого феномена, а коснулся соответствующих примеров из истории. В конце концов, Сэнсэй махнул рукой на особо сомневающихся, устав им доказывать и так вполне очевидное. Он предложил убедиться во всем путем эксперимента. Суть его сводилась к следующему. Любой мог позвонить своему другу, родственнику или знакомому. Перед этим звонком Сэнсэй рассказывал, где находится тот человек, во что одет и что на данный момент делает.

Группа заметно оживилась, обсуждая между собой, кто же из них будет в этом эксперименте участвовать. Потом все пошли в тренерский кабинет, где был телефон. Все случилось так, как и говорил Сэнсэй. Очередной участник садился напротив него. Сэнсэй прикрывал глаза, сосредоточивался. Потом как ни в чем не бывало выдавал соответствующую информацию. Последующим звонком участника она с удивительной точностью подтверждалась. Самое интересное, что большее впечатление это произвело на тех, чьим друзьям звонили. Остальные наблюдатели эксперимента и верили и не верили этой демонстрации феноменальных человеческих способностей. Каждому хотелось самому убедиться так сказать в его чистоте и реальности происходящего на своих личных знакомых. Но Сэнсэй продемонстрировал это только трижды.

Макс был тогда в числе наблюдателей и, как обычно, с сомнением воспринял эту очередную демонстрацию Сэнсэя. Уж слишком просто все выглядело. Он усердно пытался отыскать свое логическое объяснение происходящему. Но кроме назойливой мысли, что все это, возможно, заранее подстроено, ему ничего путного в голову не приходило. Хотя он и в этом тоже сомневался.

Буквально через пару недель Макс снова вспомнил демонстрацию Сэнсэя в связи с непредвиденным случаем. У его соседей пропала внучка. Девочка-подросток вместе со своей подружкой ушла на дискотеку и не вернулась. Через два дня ее подружку нашли мертвой с множественными ножевыми ранениями. Что случилось с соседской девочкой, никто не знал. Родственники безрезультатно обзвонили в городе все больницы, морги, реанимации.

Ее бабушка была человеком богомольным, ходила в церковь. Однако в этой ситуации она впала в такое отчаяние, что собралась даже идти к бабке-гадалке. Буквально выходя из квартиры, она случайно столкнулась на площадке с Максом. Он из вежливости поинтересовался, как продвигаются поиски. Вместо ответа женщина расплакалась, и сама не зная почему стала рассказывать о наболевшем.

— Не знаю, что и делать... Где искать? Вот к бабке-гадалке иду... Мне люди ее посоветовали. Говорят, хорошо гадает. Хоть знаю, грех. Никогда этим не занималась, а тут приходится. Но что поделать, внучка дороже, чем я и моя жизнь. Она же у нас единственная.

— А зачем к бабке-гадалке ходить? У меня есть один знакомый, мой тренер. Он мне демонстрировал кое-какие вещи ясновидения. Если, конечно, это все правда, то у него довольно неплохие способности. Если хотите, я могу вас с ним свести. И греха, вроде, для вас никакого нет. Он все-таки врач и спортсмен, а не бабка-гадалка.

— Ой, Максимка, сыночек, сведи, если можешь! А то иду к ней, а на сердце словно камень... — стала упрашивать женщина Макса.

— Хорошо, я вас отвезу к нему. Хотя он мне демонстрировал несколько другое направление ясновидения, но, может, и здесь получится.

Бабушка была согласна на все. Они договорились о встрече, и пожилая женщина с заметным облегчением вернулась к себе. Вечером Макс, как и обещал, отвез ее на своей машине к спортзалу. Всю дорогу он выслушивал причитания о внучке, доходящие до истерики. Когда они подъехали, Макс предложил подождать Сэнсэя на свежем воздухе, полагая, что это хоть как-то её успокоит. Но она и тут не унималась, обращая на себя внимание прохожих. Когда Макс увидел подъезжающего Сэнсэя, то даже с облегчением вздохнул.

Сэнсэй, выйдя из машины, уверенной походкой направился прямо к ним, словно точно знал, что Макс привел эту женщину именно для встречи с ним. Эта первая странность несколько удивила Макса. Но он почти не обратил на нее внимания, здороваясь с Сэнсэем и объясняя ситуацию. Зато поразила другая странность, которая в некоторой степени сильно затронула Эго Макса. Он стоял и рассказывал о случившейся беде в семье его соседки. Но у него было такое чувство, что рассказывал все это самому себе, поскольку его вообще никто не слушал. Сэнсэй смотрел в глаза пожилой женщине. Та смотрела на него, не проронив ни слова, хотя пять минут назад невозможно было сдержать ее безудержные причитания. Словно происходил свой негласный диалог... Женщину начало слегка трясти. Ее кожа стала покрываться гусиными пупырышками. Из глаз медленно текли слезы. Через минуту такого необычного обоюдного созерцания глаза в глаза женщина произнесла с мольбой в голосе:

— Я отдам свою жизнь за нее, лишь бы она вернулась живой.

Макс, продолжавший в это время все еще «прояснять ситуацию», осекся на полуслове. Он почувствовал себя третьим лишним, но упорно продолжал стоять на месте как прикованный. Ему самому становилось интересно, чем все это закончится. Женщина повторила свою просьбу:

— Я отдам свою жизнь за нее, лишь бы она вернулась живой...

— Не о том ты, женщина, просишь, не о том, — промолвил Сэнсэй необычным голосом. — Надо думать о жизни вечной, а не временной.

— Это моя жизнь здесь уже временная. А у нее еще столько лет впереди...

— Это мгновение.

— Для меня мгновение, а ей жить да жить...
Сэнсэй опустил взгляд, словно о чем-то размышляя. Возникла неестественная тишина, от которой у Макса даже зазвенело в ушах. Сэнсэй вновь посмотрел на женщину.

— Ладно, иди. Будет по-твоему, — и, обращаясь к Максу, произнес: — Проводи ее до дома.

Потом он развернулся и, не прощаясь, пошел к спортзалу. Макс расслышал, как Сэнсэй удаляясь, тихо произнес, словно разговаривая сам с собой: «Слушают, да не слышат».

Макс повез женщину обратно, несколько недоумевая от всей этой более чем странной сцены. Ему казалось, что он слушал этот диалог как будто на чужом языке. Он все видел, но ничего не понял. Женщина полдороги сначала тихо молилась, потом надолго задумалась, а подъезжая к дому снова расплакалась, доводя себя до истерики. Макс, в который раз за день пожалел, что вообще с ней связался и предложил свои услуги.

Последующая ночь выдалась беспокойной. В полчетвертого утра к Максу прибежал муж соседки вызвать «скорую». У женщины стало плохо с сердцем. Но пока приехала «скорая», соседка уже скончалась. Все случилось настолько быстро, что Макс никак не мог в это поверить и осознать, что человека, с которым он вчера еще разговаривал, больше нет в живых. Чужая смерть всегда действует шокирующе на людей, напоминая об их собственном кратком пребывании в этом мире. Утренняя же новость еще больше потрясла Макса. Нашлась девочка. Позвонили из больницы соседнего близлежащего города. Оказывается все это время она находилась там без сознания и только в то роковое утро пришла в себя.

Макс был потрясен. Он пытался осмыслить все произошедшее за последние сутки. Все эти события на первый взгляд выглядели вполне естественно. Все-таки женщина за последние дни сильно перенервничала... А раньше она уже перенесла инфаркт. Да и с девочкой... Если бы догадались позвонить в соседний город, то нашли бы ее, и с бабушкой ничего бы не случилось. Вроде все логично, если бы Макс не стал свидетелем того странного разговора. Он вспомнил, что женщина просила жизнь девочки в обмен на свою. Так и случилось. Вот что не давало покоя Максу... На следующую тренировку он ехал к Сэнсэю с надеждой, что тот даст ему вразумительные объяснения столь загадочного происшествия. Он встретил Сэнсэя возле входа в спортзал, чтобы поговорить с ним наедине, и рассказал о случившемся.

— Что поделаешь, каждый делает свой выбор, — задумчиво произнес Сэнсэй.

Он оглянулся по сторонам и как-то странно произнес не то вопросом, не то утверждением:

— Ну разве стоит это мгновение вечности?

Макс в недоумении тоже посмотрел вокруг себя.

— Не понял.

Сэнсэй глянул на него и с грустью проговорил:

— Видишь ли, Макс, некоторым людям иногда предоставляется возможность просить. Но они почему-то выбирают желания тленных мгновений, попирая вечность.

Макс подумал-подумал, а потом снова произнес:

— Сэнсэй, я все равно не понял. Что ты имеешь в виду?

— Ничего, Макс, придет время, и ты все поймешь...

Сэнсэй был прав, настало время и для Макса. Теперь до него, наконец-то, дошел ошеломляющий смысл этих слов. Действительно, о чем он тогда заботился? Чего жаждал в прошлой жизни? Пересматривая свои желания, он с ужасом осознавал, что все, о чем просил у Бога в течение той жизни, было связано с его бывшим телом: сиюминутной удачей, благополучным разрешением какого-то вопроса, проблемой денег, здоровья и тому подобное. Буквально все сводилось к ублажению и возвеличиванию его смертного Эго. Но ведь он же молил о прахе! Отнюдь не о душе и настоящей жизни вечной. И с чем он остался? Все его материальные накопления растаяли, как мираж. Сам он оказался в другом теле, в другом месте, причем в гораздо худших условиях. То, чего он так боялся всю жизнь, его и настигло. А боялся он, прежде всего, оказаться в ситуации лоха, жестокого обмана его драгоценнейшей особы. Но именно сейчас он себя таковым и ощущал. И главное очутился в этом дерьме из-за собственного животного, умно и тонко подменившего ему понятия о Жизни Настоящей. От этих мыслей Максу сделалось по-настоящему дурно. Сейчас такое разбазаривание желаний казалось ему непростительной глупостью. Но почему же тогда в упор не замечал этого? И главное был убежден, что якобы все делал правильно... Тут он вспомнил еще один разговор.

* * *

Однажды, беседуя с Сэнсэем, Макс услышал поразившие его тогда слова, которые вновь склонили его сознание в сторону души. Макс как обычно в шутку рассказывал о шествии кришнаитов по городу, ряженных в свои одежды. На что Сэнсэй отреагировал совершенно неожиданно, переведя его шутку в серьезный разговор, чем его и удивил, посколькуобычно шутки Макса заканчивались очередными веселыми комментариями Сэнсэя.

— Люди играют в веру в Бога, но не верят в действительности, не живут ею. Многие из них напяливают на себя различную отличительную атрибутику, одежды, но все это лишь, по большому счету, актерство. Ведь настоящая вера в Бога — это сугубо внутренняя чистота. По-настоящему духовный человек никогда не будет заниматься показухой, потому что его истинное внутреннее сокровище — его тайна, ведомая Богу. Человек, идущий по своему духовному пути, не будет выпендриваться в толпе, махать флагом, мол посмотрите, какой я верующий! Никогда. Максимум, что он может себе позволить, это спросить или подсказать направление или поделиться опытом со своим попутчиком, но не более. Поскольку люди, которые идут к Богу, действительно верят, а не хвастаются своей верой, играя в этот образ... Они прекрасно понимают, что такое этот мир и каков его объединяющий разум.

— Объединяющий разум?

— Да. Есть индивидуальный разум, есть коллективный духовный разум, а есть и объединяющий животный разум человечества, который, кстати говоря, управляем...

— Как это? Как муравьями, что ли, или стадом бизонов во время миграции?

— Приблизительно, — усмехнувшись, ответил Сэнсэй. — Животное — оно и есть животное. Этот объединяющий животный разум человечества существует по своим определенным законам. В нем имеется своя внутренняя и внешняя иерархия. И в основном люди живут в умелой организации этого животного разума, который подчиняет их своей системе, навязывает им правила игры и условия существования. И в принципе, когда человек идет по духовному пути, когда он живет внутри себя с Богом, то не афиширует это, понимая, что моментально вызовет агрессию со стороны животного разума. И это естественная реакция. Животный разум — непримиримый враг всего духовного. Поэтому обычно высокодуховные люди, к примеру Бодхисатвы, рожденные в теле, попадая в систему животного бытия общества, стараются играть во внешнем мире в простого человека, ничем себя не выдавая, оставаясь при этом внутри себя Сущностью и пребывая истинно с Богом и в Боге.

* * *

Странно, но тогда Макс так и не понял до конца слова Сэнсэя. Зато сейчас ясно осознавал, почему не понял. Потому что тогда сам жил в системе ценностей общечеловеческого животного разума. И даже этого не замечал. Хотя этот факт был очевиден. Да и сейчас он понимал, возможно, только потому, что слишком свежи были в душе посмертные воспоминания, мучения этого перерождения, слишком разительны понятия «там» и «тут». На фоне всего пережитого Макс уже совершенно иначе смотрел на мир и переосмысливал то, что когда-то говорил Сэнсэй. Он сожалел о прошлом, прокручивая в памяти мгновение под названием «жизнь». Если бы тогда его разум не был столь тщеславен и эгоистичен, если бы тогда он нашел в себе мужество не играть в веру, а верить по-настоящему, если бы постоянно не откладывал духовные занятия на потом... Если бы, если бы, если бы... Были лишь одни иллюзорные условия, и никакого реального, практического результата. А ведь сколько раз ему давался ШАНС! Сколько раз после бесед с Сэнсэем в нем пробуждалась душа. Ему бы поддержать ее, отстоять, защитить от животного и вырваться... А он душил на корню это пробуждение своими сомнениями. И опять падал в грязь материального. И опять все шло по кругу. Все эти мгновения в телесности, во власти животного, теперь казались такой глупостью, такими испепеляющими... Становилось невыносимо больно за такую суицидную трату, бездарное разбазаривание огромной жизненной силы — этого трамплина в вечность. А как трепетала душа, пребывая рядом с Тем, кто уже достиг подобных высот... И тут Макс прозрел окончательно. Ведь Сэнсэй был не кто иной, как... В памяти Макса до мельчайших подробностей всплыли два кульминационных фрагмента из его прошлой жизни. Это были мгновения самой высшей точки его духовного подъема. Теперь, созерцая их с позиции пережитого, Макс понимал, что именно в то время оказался очень близок к раскрытию души. Она тогда не просто трепетала, она стучалась и ломилась в двери его разума, кричала, что было сил, чтобы он услышал и обратил на нее силу своего внимания. Как ни парадоксально, но, находясь именно в другом теле, он полноценно ощущал тот восхитительный полет души. И именно сейчас осознавал всю горечь его утраты, утраты великого шанса обрести свою Нирвану — вечную жизнь в Боге, в абсолютной Любви.