Тема: Исторические произведения XV-XVII вв.

Историография отечественной истории

Пенькова А. О., 1 курс магистратуры

Тема: Исторические произведения XV-XVII вв.

1. Летописание XIV-XVI вв.

Летописи представляют собой самые обширные памятники древнерусской светской литературы; вместе с тем для всего периода с IX до середины XVI в. они служат основным (а нередко и единственным) источником по политической истории России. Особенно велика роль летописания в XIV—XV вв.: именно в этот период возникает наибольшее число параллельных летописных сводов, освещающих одни и те же события с разных точек зрения. Летописи XIV—XV вв. — историографические и вместе с тем публицистические произведения, своеобразные памятники идейной борьбы.

С именем митрополита Киприана связывается появление идеи создания нового летописного свода, включающего историю русских земель, входивших в русскую митрополию, с древнейших времен. Он призван был включить материалы всех местных летописных традиций, в том числе записи по истории Великого княжества Литовского. Таким первым общерусским митрополичьим сводом стала Троицкая летопись 1408 г., отразившаяся преимущественно в Симеоновском и некоторых других списках, а также в примечаниях Н. М. Карамзина (давшего ей общепринятое ныне название) к «Истории государства Российского». Свод 1408 г. был составлен в Троицком монастыре или в Москве. Его характерная черта – отсутствие централизаторских и антиордынских тенденций.

Ростовское (или суздальское) летописание. Оно сохранилось в составе летописного свода первого десятилетия XV в., завершающего Московско-Академическую летопись (XV в. ). В его основе лежат источники, общие с Радзивиловской (до 1206 г. – предположительно Летописец ростовского князя Константина Всеволодовича) и Софийской I летописями. Окончание же его представляет краткую летопись, уделяющую особое внимание Ростову и ростовским, а также суздальско-нижегородским князьям. Это позволяет сделать вывод о том, что летописный свод, завершающий Московско-Академическую летопись, был составлен в Ростове или Суздале. Однако существование длительной и непрерывной традиции ростовского владычного летописания представляется сомнительным. Подтверждением этого служит и то, что в 80? х годах XV в. оппозиционные центру ростовские летописцы вынуждены были основывать свою работу на московских летописях.

Новгородское летописание. Оно представлено Новгородской I летописью, старший извод которой был доведен до середины XIV в. Он дошел до нас в единственном Синодальном списке, начало которого (до 1016 г. ) утрачено. В младшем изводе, представленном Комиссионным, Академическим (середина XV в. ) и Троицким (XVI в. ) списками, а также поздними копиями Академического списка XVIII и XIX вв., отразилось летописание Новгорода Великого второй половины XIV в. и начала XV в.

Псковское летописание. Оно включает ряд списков, объединяемых в летописи Псковскую I (первоначально доходила до 1469 г.; представлена списками Тихановским XVII в., Архивским I конца XVI в. и др. ), Псковскую II (представлена оригиналом – единственным Синодальным списком середины 80? х годов XV в. и доведена до 1486 г. ) и Псковскую III (представлена списками Строевским середины XVI в. и Архивским II середины XVII в.; изложение выходит за пределы XV в., а в Архивском II – даже включает начало XVII в. ). В основе трех летописей лежал общий псковский протограф, датируемый 80? ми годами XV в.

Белорусско-Литовское летописание. Оно связано с традицией ранних московских общерусских сводов, представленных Троицкой и Симеоновской летописями. Белорусская I летопись представлена Никифоровским, Супрасльским, Слуцким и Академическим списками. Это сложный по составу сборник, включающий «Летописец великих князей Литовских» и «Избрание летописания изложено вкратце». Последний источник составляют заимствования из Новгородской IV (до 1309 г. ), Софийской I (за 1385–1418 гг. ) и Троицкой (1310–1385) летописей. В заключительной части Белорусская I летопись представляет собой своеобразное продолжение Троицкой летописи или ее протографа.

2. Ключевые политические проблемы XV в. в исторических произведениях

Активизация политической полемики в XV–XVI вв. обнаружила у ее участников высокую культуру политического мышления и книжную образованность, что, безусловно, предполагало наличие преемственности культурных традиций Древнерусского государства, ибо без усвоения наследия древнерусской письменности, восприятия византийского, славянского и европейского влияний русские полемисты не смогли бы обнаружить такой глубины, тонкости и широкой осведомленности в понимании целого ряда культурных, политических и особенно правовых проблем, а также воспользоваться значительным жанровым разнообразием форм ведения политической полемики.

Падение Константинополя в 1453 г. под ударами Османской империи привело к тому, что Москва стала единственным оплотом православия, преемницей древнего Царьграда.

Основными темами публицистических споров эпохи образования единого суверенного государства и формирования сословно-представительной монархии как формы правления были проблемы, касающиеся происхождения русского государства, родословия его князей, формы организации верховной власти и способов ее реализации, взаимоотношений церкви и государства, а также группа вопросов, связанных с отправлением правосудия в стране.

С конца XV в. острую полемику стали вызывать экономическое положение церкви и ее владельческие права, в особенности право владеть населенными землями и использовать подневольный труд живущих на ней крестьян. При этом активно обсуждались претензии церкви на вмешательство в политическую жизнь страны.

Направление политической мысли, выступившее с предложением реорганизации деятельности церкви и потребовавшее отторжения от нее земельных владений, а также категорически отрицавшее возможность вмешательства со стороны церкви в политическую деятельность государства, получило название " Нестяжательство". Напротив, приверженцы сохранения существующих форм церковной организации и ее экономического статуса стали называться Стяжателями.

Основателем доктрины нестяжания принято считать старца Нила Сорского(1433–1508), о котором известно немногое. Он поселился далеко за Волгой, в заболоченной стороне вологодского края, где и организовал свою Нило-Сорскую пустынь, в которой реализовал идеал пустынножительства. Концепция Нила Сорского во многом совпадает с положениями школы естественного права. Он рассматривает человека как неизменную величину с присущими ей «от века» страстями, самой пагубной из которых является сребролюбие, которое по своей природе несвойственно человеку и возникло под воздействием внешней среды; задача православного христианина состоит в его преодолении.

Учение Нила было развито его учеником и последователем Вассианом Патрикеевым. Он поставил вопрос о ликвидации монашества как института, разграничении сфер деятельности церкви и государства, запрещении преследования за убеждения. Вассиан выступил также с защитой интересов черносошных крестьян, страдавших от монастырской земельной экспансии. Основные положения учения нестяжания наиболее полно были разработаны Максимом Греком (ум. 1556), подлинное имя которого Михаил Триво-лис. Он родился в знатной семье в Греции в конце XV в. Большое внимание он уделил вопросам законности в действиях верховной власти, устройству правосудия в стране, определению курса внешней политики, проблемам войны и мира.

Стяжательская (или иосифлянская) позиция представлена основателем этого направления мыслиИосифом Волоцким(1439–1515) – одним из значительных деятелей своей эпохи, творчество которого оказало большое влияние не только на формирование учений о государстве и праве, но и непосредственно на процесс строительства русской государственности. На протяжении своего жизненного и творческого пути Иосиф Волоцкий менял политическую ориентацию, что не могло не сказаться и на содержании его учения. Центральным в политической теории Иосифа Волоцкогоявляется учение о власти. Он придерживается традиционных взглядов в определении сущности власти, но предлагает отделить представление о власти как о божественном установлении от факта ее реализации определенным лицом – главой государства. Властитель выполняет божественное предназначение, оставаясь при этом простым человеком, допускающим, как и все люди на земле, ошибки, которые способны погубить не только его самого, но и весь народ. Поэтому не всегда следует повиноваться царю или князю. Власть неоспорима только в том случае, если ее носитель может личные страсти подчинить основной задаче употребления власти – обеспечению блага подданных.

3. Официальное и неофициальное летописание. Хронографы.

Термин «официальное летописание» обозначает обычно летописи, составленные по указанию государственной власти. Иногда под официальным летописанием понимают летописи, написанные частными лицами, но выражающие официальную точку зрения на события.

Начало общерусского летописания великих князей московских, заложившего основы официального летописания XVI в., относится ко второй половине XV в.

На основании сопоставления Ермолинской летописи с летописями Архивской (или Ростовской, XVII в. ), Симеоновской и Воскресенской (обе XVI в. ), а также так называемым двухтомным Лондонским списком (XVI в. ) выявлен гипотетический протограф, который лежал в их основе. Его состав уточняется при обращении к Музейскому (конец XV – начало XVI в. ) и Воронцовскому сборникам, а также летописям Лавровского, Вологодско-Пермской (конец XV – середина XVI в. ) и Никаноровской. В них сохранился текст краткого летописца, который считают самой ранней редакцией московского великокняжеского летописания. По ряду косвенных данных удалось установить, что она была составлена приблизительно в 1472 г. и основывалась на своде 1418 г. В ней была закреплена московская традиция освещения событий русской истории (в том числе обстоятельств феодальной войны второй четверти XV в. ), которая проникла затем во все общерусские летописи. Наиболее непосредственное отражение Московский свод начала 70? х годов XV в. нашел в Воронцовском и Музейском сборниках, Никаноровской и Вологодско-Пермской летописях, а также в списке Лавровского (конец XV в. ). При этом наиболее ранняя его версия (до мая 1472 г. ) сохранилась в первых двух списках, тогда как общий источник Никаноровской и Вологодско-Пермской летописей представлял собой более позднюю (осень 1472 г. ) обработку свода, легшего в основу летописи Лавровского.

Следующими этапами великокняжеского летописания стали своды 1477 и 1479 г. От свода 1477 г. сохранилась лишь заключительная часть в так называемом «Летописце от 72 язык». О начальной его части можно судить только предположительно – на основании текста свода 1479 г. Последний дошел до нас целиком (до статьи 6926 г. ), но в измененном виде. Он восстанавливается по поздним Уваровскому (XVI в. ), Архивскому (XVII в., так называемая Ростовская летопись) и Эрмитажному (XVIII в. ) спискам. В последнем он сохранился в неизмененном виде. В Уваровском списке Московский летописный свод 1479 г. им Московский летописный свод конца XV в. представляет собой развернутые сообщения о важнейших актах великокняжеской политики, великокняжеской семье, строительстве в Москве и других городах и т. д. Практически все оценки, приведенные здесь, имеют вполне официальный характер, оправдывая действия великого князя московского. еет продолжение до 7000 (1492) г.

Наряду с официальным общерусским летописанием существовали летописи, составлением которых занимались частные лица. Такие летописи не имели официального характера и подчас противостояли великокняжеским сводам. Существование неофициального летописания во второй половине XV в., так же как и великокняжеских летописей того времени, было открыто А. А. Шахматовым.

В 70-х гг. XV в. был создан т. н. севернорусский свод, в основу которого были положены новгородские летописи и какой-то ростовский или суздальско-ростовский источник. Он был составлен в Кирилло-Белозерском монастыре, что подтверждается несколькими аргументами.

Неофициальный характер свода (он не был даже официальным сводом монастыря) позволял его составителям высказывать независимые суждения о политике великого князя, поддерживать опальных политических и церковных деятелей, критически отзываться о ярославских чудотворцах. Несмотря на частный характер, свод можно назвать общерусским благодаря широкому кругу используемых источников и широте затрагиваемых тем.

Другим примером местного независимого летописания является неофициальный свод 1489 г., составленный при ростовской архиепископской кафедре. Хотя эта летопись независима, но вполне лояльна к московской великокняжеской власти. Известен также особый свод 80-х гг. XV в. Этот свод отличается резко критическим отношением к великокняжеской власти. Эти своды были последними памятниками независимого летописания. Скорее всего, они составлялись в каких-то монастырях. С конца XV в. независимое общерусское летописание (во всяком случае в центре) было прекращено.

Помимо общерусского летописания в конце XV – начале XVI в. продолжали вестись местные летописи. Среди них: Вологодско-Пермский свод, Холмогорская летопись, Устюжская летопись. Существование местного летописания существенно разнообразит источниковую базу исследователя, изучающего политическую историю второй половины XV в., в отличие от последующего периода, когда существовало лишь общерусское летописание.

На смену летописям пришли иные исторические произведения. Особую популярность и авторитет в XVII в. приобрели хронографы (гранографы). Это поэтапное изложение всемирной истории от сотворения мира. Они представляли собой или переводы греческих хроник, или собственно древнерусские компиляции, включающие выдержки из Священного Писания, греческих хроник и русских летописей. И те и другие получили широкое распространение еще в Древней Руси. Первые переводы византийских хронографов (их принято называть хрониками, чтобы отличать от русских компилятивных хронографов) – Георгия Амартола, Иоанна Малалы, Георгия Синкелла – стали известны еще в XI в. На их основе была составлена первая русская историческая компиляция – Хронограф по великому изложению. Кроме Начального свода 90? х годов XI в., к нему восходят хронографические палеи и Толковая Палея, Троицкий хронограф и так называемый Еллинский летописец второй редакции. «Великим изложением», очевидно, называлась «Хроника Георгия Амартола», на которую прежде всего опирался составитель Хронографа. Кроме того, в него вошли фрагменты из VII и IX книг «Хроники» Иоанна Малалы, некоторые апокрифы и фрагменты неустановленного источника, повествовавшего об Иудее в эпоху римского владычества. Хронограф по великому изложению представлял собой краткий конспект всемирной истории, однако в центре внимания его составителя (или составителей) была священная и церковная история.

Не позднее середины XIII в. был создан хронографический свод, опиравшийся на VI–X книги «Хроники» Иоанна Малалы и дополненный фрагментами из библейских книг, «Александрии», а также «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия. Традиционно его принято называть Иудейским хронографом. К нему восходят сохранившиеся списки Архивского и Виленского хронографов

4. Степенная книга. Летописец начала царства. Лицевой свод Ивана Грозного

«Степенная книга» — один из крупнейших памятников русской исторической литературы XVI века, повествующий о русской истории с древнейших времён до 1560-х гг. Она вобрала в себя значительное число произведений древнерусской книжности, иногда частично, а иногда даже полностью. Также она содержит ряд уникальных известий, достоверность которых не выяснена.

Писалась она по благословению митрополита Московского и всея Руси Макария, вероятно, для царя Ивана IV Васильевича Грозного. Составитель Степенной книги – протопоп Благовещенского собора Московского Кремля, духовник царя Андрей (будущий митрополит Афанасий).

«Степенная книга» была попыткой систематического изложения русской истории. Её замыслом было представление фундаментальной картины истории Российского государства как воплощения царства Божьего на земле в виде лестницы, ступенями («степенями») которой являлись бы подвиги русских князей-правителей, а высшей её точкой – правление первого богоизбранного царя Ивана IV Васильевича Книга разделена на 17 граней или степеней и охватывает время от княжения Владимира Святославича до Ивана IV (включительно). В «Степенной книге» прославляется московская монархия и утверждается идея о божественном происхождении самодержавной власти. «Степенная книга» связывает происхождение царствующего рода с римским императором Августом, наследниками которого объявлялись киевские, а затем владимирские и московские князья. Эта 'августовская легенда' основана на Сказании о князьях Владимирских.

Второй комплекс идей «Степенной книги» посвящён союзу светской и духовной власти. Описания русских князей и правителей носят житийный характер (славословие их «святых подвигов» и «истинного благочестия»). В каждую грань включено и жизнеописание «святейших» из русских митрополитов. «Степенная книга» была в XVII веке одним из наиболее популярных исторических произведений. Сюжеты, помещённые в ней, ранее были отражены в монументальной настенной живописи XVI—XVII веков (роспись 1564—1565 московского Архангельского собора и др. ).

В настоящее время выявлено 145 списков Степенной книги. По особенностям текста их можно разделить на несколько групп.

Считается, что древнейшие списки Степенной книги, Томский и Чудовский, были созданы в Чудовском скриптории в 1566—1568 гг. Текст Чудовского списка иногда вторичен по отношению к Томскому. Другой важный список, Пискаревский, был выполнен на рубеже XVI-XVII вв.

Всего можно выделить три основных типа текста. К I типу относятся списки, в которых содержится пространный текст с тремя вводными статьями, заметкой «Новые чудотворцы» и Сказанием о чудесах митрополита Алексия. Это так называемая Пространная редакция Степенной книги. Всего рукописей с подобными особенностями текста Степенной выявлено 33. Внутри этого типа можно выявить две группы, которые имеют небольшие стилистические отличия.

Ко II типу относятся рукописи, в которых, напротив, нет вводных статей, заметки «Новые чудотворцы» и Сказания о чудесах митрополита Алексея. Эти рукописи были переписаны с древнейших экземпляров Степенной книги — Томского и Чудовского её списков. В науке все они классифицируются как списки Краткой редакции Степенной.

Наконец, к III типу относятся рукописи, содержащие текст, полностью сходный со вторым, но с некоторыми лакунами. Эта редакция получила название редакции Ионы Думина.

« Летописец начала царства » (в русской традиции: «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии») — официальная летопись, описывающая период истории России с 1533 по 1552 год.

Памятник основан на документальных материалах и освещает политику, военные операции, дворцовые церемонии и градостроительство. Летописец был написан в связи с взятием Казани (1552). Впоследствии многократно редактировался. Новые правки усиливали критику бояр и возвеличивали Алексея Адашева, который считается составителем первой редакции памятника. В редакции, составленной до 1556 года, вошёл в Никоновскую летопись. В редакцию 1556 года позднее были добавлены статьи 1556—1558 годов с двумя реформами Адашева. Другая редакция доводила описание до 1560 года (в этом году Адашев попал под опалу). После этого летописные записи стали заноситься в черновые тетради, которые хранились в архиве царя. В середине 1560-х годов летописец в редакции 1560 года вошёл в Свод 1560 года, который был отражён в Львовской летописи. Согласно «Описи царского архива», в 1568 году летописец в редакции 1560 года и «тетрати» были перевезены в Александровскую слободу — постоянную резиденцию Ивана Грозного, где подверглись обработке. После 1568 года в связи с потрясениями в государстве официальное летописание было прервано до конца XVI века.

Лицевой летописный свод (Лицевой летописный свод Ивана Грозного, Царь-книга) — летописный свод событий мировой и особенно русской истории, создан, вероятно, в 1568—1576 годы специально для царской библиотеки в единственном экземпляре. Слово «лицевой» в названии Свода означает иллюстрированный, с изображением «в лицах».

Состоит из 10 томов, содержащих около 10 тысяч листов тряпичной бумаги, украшенных более чем 16 тысячами миниатюр. Охватывает период «от сотворения мира» до 1567 года.

Свод создан, вероятно, в 1568—1576 годы (согласно некоторым источникам, работа началась в 1540-х годах) по заказу Ивана Грозного, в Александровской слободе, бывшей тогда резиденцией царя. В работе принимал участие, в частности, Алексей Фёдорович Адашев^[1].

Около 1575 года в текст внесены правки, касающиеся царствования Ивана Грозного.

Первоначально свод не был переплетён — переплёт осуществлялся позже, в разное время.

Свод долгое время хранился в царской книгохранительнице, в 1683 году передан в Мастерскую палату и вскоре разрознен на части, каждая из которых имела свою судьбу. Например, сведения о Лицевом Хронографе прослеживаются в каталогах библиотеки Печатного двора (1727 и около 1775). В 1786 году этот том фигурирует в описи книг Типографской библиотеки, предназначенных для передачи в Синодальную библиотеку. В начале XIX века том принадлежал греческому дворянину Зою Павловичу Зосиме, крупному коммерсанту и благотворителю.

5. Исторические произведения Смутного времени.

Литература периода Смуты, с одной стороны, привнесла новые черты в русский литературный процесс и таким образом вполне органично встраивается в начало " переходного" XVII столетия, а с другой стороны – вполне продолжает целым рядом черт существовавшую ранее традицию. Как мы увидим дальше, такими сложными и двойственными были практически все литературные произведения первой половины XVII столетия. Процесс жанровой трансформации древнерусской литературы начинался не извне и не столько был связан с западным влиянием, сколько оказался первоначально исподволь спровоцированным внутренними закономерностями литературного развития. К новым чертам литературы Смутного времени следует, несомненно, отнести появление виршеписания.

К традиционным чертам литературы эпохи Смуты следует отнести идейную направленность, тематику, проблематику, жанровые характеристики и большую часть стилистических черт произведений этого времени. Обратимся непосредственно к текстам.

Произведения о Смуте могут быть разделены на две группы. К первой относятся тексты, которые возникли до избрания на престол Михаила Романова. Они представляют собой непосредственный отклик на события. Их основная цель может быть определена как агитационная, в связи с чем сами произведения могут быть включены в группу публицистических. Во вторую группу входят тексты, написанные уже по окончании самого Смутного времени и представляющие собой попытку исторического осмысления происшедшего. И те, и другие апеллируют к древнерусской традиции, но, как правило, к разным ее аспектам.

Осенью 1606 г., когда войска Болотникова подступали к Москве, была сочинена " Повесть о видении некоему мужу духовну", в основу которой положена сюжетная схема видения. Рассказывается о некотором жителе Москвы, который " в тонком сне" увидел, как Богоматерь, Иоанн Предтеча и святые угодники в Успенском соборе Московского Кремля молили Христа пощадить русский православный народ, страдающий от ужасов Смуты.

Между 1610 и 1612 гг. неизвестным автором была написана " Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском" - своеобразный публицистический манифест, призванный поднять дух народа, пробудить патриотические чувства и вдохновить на борьбу. В тяжелых условиях, когда многие богатые, знатные и властные люди предали Русь и поддерживают поляков, автор обращается ко " всяких чинов людям, которые еще душ своих от Бога не отвратили, и от православной веры не отступили, и в вере заблуждениям не следуют, а держатся благочестия, и врагам своим не предались, и в богоотступную их веру не совратились, но готовы за православную веру стоять до крови".

В 1612 г. создается " Плач о пленении о конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства". Текст писался в то время, когда Минин и Пожарский уже собирали земское ополчение, но Москва еще находилась в руках поляков и никто не мог предсказать исход грядущей тяжелой и кровопролитной борьбы (т. е. до осени 1612 г. ). И название памятника, и его стилистика возвращает читателя к древнерусской риторической традиции, к " общим местам" агиографической и проповеднической литературы.

В 10-е годы XVII в. келарем Троице-Сергиева монастыря Авраамием Палицыным было написано " Сказание" - один из самых известных и популярных памятников литературы Смутного времени. Текст " Сказания" несколько раз перерабатывался в период между 1611 и 1620 гг. и в общей сложности насчитывает 77 глав. В центре повествования – знаменитая осада Троице-Сергиева монастыря, рассказ доведен до Деулинского перемирия 1618 г.

В 1616-1619 гг. дьяк Иван Тимофеев создает " Временник", в котором изображает историю России от Ивана Грозного до Михаила Романова. Автор " Временника" - сторонник наследственной монархии, он видит в престолонаследии в пределах одной фамилии порядок, установленный Богом. С точки зрения этого порядка Иван Тимофеев говорит об Иване Грозном – законном наследнике великих князей Русского государства

Желая обелить себя и дать свой взгляд на исторические события начала XVII столетия, Хворостинин, судя по всему незадолго до смерти, написал масштабное произведение " Словеса дней и царей и святителей московских". Как и Авраамий Палицын, Хворостинин уделяет много внимания своей роли в тех или иных событиях: пишет, что он старался обличать суетную гордыню Лжедмитрия и пекся о спасении его души; утверждает, что его ценил и в свое время выделил из других сам патриарх Гермоген и т. д.

Примерно в это же время создаются две повести, посвященные трагической гибели храброго полководца, особенно проявившего себя в борьбе против Лжедмитрия II, князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Князь внезапно скончался после пира у князя Боротынского, а причиной смерти в народе считали яд, который якобы дала ему жена князя Дмитрия Ивановича Шуйского Мария. Об этих событиях идет речь в " Повести о смерти и о погребении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского". К традиционным чертам " Повести…" относится пристальное внимание автора к генеалогии своего героя упоминание о дьявольском наущении как о силе, побуждающей Марию к преступлению, сочетание элементов плача и славы (в данном случае, правда, с существенным преобладанием первого над второй). Оплакивание героя гиперболизируется: " И те же княгины, мати его и жена, пришедшее же в дом свой, и падше на стол свой ниц, плакахуся горце … слезами своими пол уливая, и слезные быстрины, аки речныя струя, на пол со стола пролияшеся".

Общей чертой литературы Смутного времени А. С. Демин считал гиперболизированное изображение чувств. Действительно, авторы того времени не скупятся на краски при описании эмоциональных переживаний. Исследователи литературы Смутного времени обращали внимание также на весьма заметную разношерстность писательского слоя того времени. Здесь и монах, и приказный дьяк, и князья из рода Рюриковичей, хотя и представляющие второстепенные фамилии. Все это свидетельствует о том, что профессиональных писателей еще не было, писательское сословие еще не сложилось и монополии на писательский труд в это время не было, писателем мог стать каждый желающий, руководствующийся теми или иными побуждениями - рассказать о событиях, свидетелем которых он стал; попытаться вскрыть причины событий и дать им оценку; наконец, обелить себя и представить в выгодном свете свою собственную деятельность.