Духовная автобиография дзэнского наставника Хакуина 1 страница

Дикий плющ

Духовная автобиография дзэнского наставника Хакуина

Хакуин Экаку (1686-1768) является одной из самых заметных фигур японского дзэн-буддизма. Уже при жизни он пользовался безграничным уважением за необыкновенную смелость, убежденность, бескомпромиссность и независимость. Спустя два с половиной столетия после смерти Хакуин в пределах своей школы был наделен саном патриарха. Его жизнь и работа стали символами истины, которую он исповедовал. Причиной того, что Хакуин продолжает занимать уникальное место в истории дзэн, без сомнения, является оставленное им необычайное литературное и художественное наследие. Данная книга представляет собой перевод `Дикого плюща` (`Ицумадэгуса`) - духовной автобиографии Хакуина, написанной им на восемьдесят первом году жизни, за два года до смерти.

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ К ОРИГИНАЛЬНОМУ ИЗДАНИЮ

Жизнь Хакуина

Первые годы жизни (1685-1699, от рождения до 14 лет)

Посвящение и первые странствия (1699-1708, 14 лет - 23 года)

Сёдзу-родзин (1708 г., 23 года)

Практика после сатори (1709-1716 гг., 24 года - 31 год)

Дзэнская болезнь

Сёиндзи; Великое просветление (1716-1726 гг., 31 - 41 год)

На пути учительства (1726-1768 гг., 41 год - 83 года)

Дзэнский наставник Хакуин как человек

ДИКИЙ ПЛЮЩ

О тексте

Глава 1. ПОДЛИННЫЙ ДЗЭН

Посвящение и жизнь в вере

Дзэнское странствие

Преодоление преграды

Сёдзу-родзин

Сознание просветления

Послесловие

Глава 2. ПОСЛЕ САТОРИ

Странствие после просветления

Одинокое пристанище наставника страны Мусо

Одинокое пристанище

Глава 3. ГОРА ИВАТАКИ

Совет ученика

Образцы дзэнской практики

Назад в Сёиндзи

Передача Дхармы

Глава 4. ДЗЭНСКАЯ БОЛЕЗНЬ

Наставник Хакую

Лечение

Поддержание жизни

Снадобья, поддерживающие жизнь и доставляющие бессмертие

Приведение сознания в нижнюю часть тела

Несозерцание

Развитие энергии сознания

Метод мягкого масла

Прощание с Хакую

Польза от медитации самосозерцания

Послесловие

ПРИЛОЖЕНИЕ

Предисловие к " Задушевным беседам в ночной лодке"

Примечания

Предисловие к оригинальному изданию

Хакуин Экаку (1686-1768) является одной из самых заметных фигур японского дзэн-буддизма. Уже при жизни он пользовался безграничным уважением за необыкновенную смелость, убежденность, бескомпромиссность и независимость. Такими качествами отличался этот неустанный борец за оживление традиции дзэн в те времена, когда она была в состоянии упадка и глубочайшего духовного застоя. Спустя два с половиной столетия после смерти Хакуин в пределах своей школы был наделен саном патриарха. Его жизнь и работа стали символами истины, которую он исповедовал, а его незримое присутствие чувствуется и в наши дни.

Причиной того, что Хакуин продолжает занимать уникальное место в истории дзэн, без сомнения, является оставленное им необычайное литературное и художественное наследие. При жизни он прославился как писатель, художник и каллиграф, вполне проявив свои таланты, до последних лет жизни пытаясь найти новые пути распространения учения дзэн среди людей всех классов и слоев общества. Результатом этого труда стал целый корпус работ - многотомные писания, многочисленные рисунки тушью и каллиграфические надписи, которые насыщены выражением его талантливой, деятельной личности и по сей день являются живым свидетельством глубины его духовного пробуждения.

Работа Хакуина протекала в пределах традиции, наставники которой проявляли необыкновенную сдержанность относительно событий своей собственной жизни, так что их автобиографий практически не существует. Хакуин же оставил записи, посвященные своей жизни и религиозному опыту, которые на почве японского буддизма не имеют аналогов по своему масштабу и подробности. Склонность к повествованию о своей жизни росла у Хакуина с возрастом и к семидесяти-восьмидесяти годам стала выдающейся особенностью стиля его учения. То же самое можно сказать и о его живописи. К указанному периоду - восьмому и девятому десятку его лет - относится широко известная серия автопортретов, которая является своеобразной автобиографией, а также изображения других буддийских наставников, таких как Бодхидхарма и Бу-дай. Эти изображения несут на себе несомненное сходство с их создателем. Образ личности, воплощенный в литературе и изобразительном искусстве Хакуина, стал для последующих поколении учеников квинтэссенцией дзэнской жизни. В последние десятилетия Хакуин был признан подлинно великим религиозным деятелем и за пределами своей родной страны.

Данная книга представляет собой перевод " Дикого плюща" (" Ицумадэгуса" ) - духовной автобиографии Хакуина, написанной им на восемьдесят первом году жизни, за два года до смерти. Она является самой длинной и исчерпывающей автобиографической записью изо всех тех, которые содержатся в его работах. Являясь основным источником по истории первых трех десятилетий его жизни, то есть того времени, когда Хакуин вступил на путь дзэнского учения, она содержит записи о многих событиях, не встречающиеся в иных источниках. Но и само по себе, как автобиография, это повествование обладает ценностью и представляет интерес с точки зрения зафиксированных в ней эпизодов его жизни и живых, авторских описаний тех решающих событий, которыми отмечены кризисные периоды его духовного роста и развития.

Основным намерением Хакуина, которым обусловлено было появление настоящих записей, было наставничество. Он был убежден, что рассказами о своем собственном опыте он способствует духовным упражнениям слушателей и проясняет таким образом свой собственный подход к тому, как следует изучать дзэн и помогать ученикам избежать печальной участи современных ему доктрин, которые, как он полагал, разрушали освященную временем традицию наставления при помощи коанов, разработанную школой Риндзай. На протяжении всего повествования он постоянно прерывается для того, чтобы привести высказывание или преподать урок, который был бы, с его точки зрения, чрезвычайно полезным. Такие отступления, превращающие " Дикий плющ" в почти эпизодическое, несвязное повествование, сами принимают форму небольших притч, хлестких нападений на воззрения современных ему еретических учителей дзэн, прямых увещеваний быть рассудительными и острожными.

Повествование " Дикого плюща", подобно другим автобиографиям Хакуина, обусловлено в первую очередь тем, что он являлся опытнейшим наставником. Свою форму в повествовании события принимают, либо проходя через рефлексию автора и его религиозную аргументацию, либо в динамике самого исторического повествования. Большее внимание уделяется, соответственно, эпизодам и темам, которые с течением времени приобрели для Хакуина особое значение. Таковы, например, вред, приносимый учителями дзэн " не-рожденного", дзэн " молчаливого озарения", современниками Хакуина, а также величие его учителя Сёдзу-родзина. Как и во многих автобиографиях, здесь также встречаются некоторые преувеличения и возвеличивания, эпизодические натяжки и неувязки.

Данное повествование часто является единственным источником описанных событий; более того, иногда Хакуин приводит несколько версий той или иной истории. Все это неизбежно влечет за собой случаи разногласий и несоответствий в тексте, которые необычайно трудно, а в ряде случаев невозможно проверить.

Однако я полагаю, что все вышесказанное не может поколебать уверенности в том, что Хакуин в общих чертах дал точное описание своей жизни. Целью данной работы был перевод " Дикого плюща", и я ограничиваюсь здесь некоторыми дополнительными замечаниями относительно несоответствий и противоречий повествования, которые, как мне кажется, могут представлять некоторый интерес.

Норман Уоделл

(переводчик: И. Ларионов)

Жизнь Хакуина

Первые годы жизни (1685-1699, от рождения до 14 лет)

Посвящение и первые странствия (1699-1708, 14 лет - 23 года)

Сёдзу-родзин (1708 г., 23 года)

Практика после сатори (1709-1716 гг., 24 года - 31 год)

Дзэнская болезнь

Сёиндзи; Великое просветление (1716-1726 гг., 31 - 41 год)

На пути учительства (1726-1768 гг., 41 год - 83 года)

Дзэнский наставник Хакуин как человек

Следующий обзор жизни Хакуина был составлен нами для того, чтобы подвести под составленное из разрозненных эпизодов повествование " Дикого Плюща" более широкие хронологические основания. Я постарался не упустить из виду ни одного оригинального источника. Под этими источниками подразумеваются следующие тексты: о первой половине его жизни - почти исключительно те воспоминания автора, которые можно встретить в " Диком плюще" и " Гусиной траве" (яп. " Яэму- гура" ), которая была опубликована в Японии десятью годами ранее и содержит множество параллелей с " Диким плющом" ); о второй же половине жизни Хакуина - труд Торэя Эндзи " Жизнеописание дзэнского наставника Хакуина" (яп:. " Хакуин-осё нэмпу" ), который является фактически единственным описанием последних сорока пяти лет его учительства. (В данном " Предисловии" можно встретить множество небольших цитат из " Жизнеописания" Торэя).

Хакуин Экаку - таково его полное духовное имя - родился в двадцать пятый день двенадцатого месяца 1685 г. (по нашему летоисчислению - 19 января 1686 г. ) в небольшой деревушке Хара, расположенной у подножия высокого конуса горы Фудзи; его назвали Нагасава Ивадзиро. Хара была земледельческой и рыболовецкой деревней, а также и почтовой станцией на главном тракте острова Токайдо, соединявшей столицу Киото и стремительно растущий административный центр в Эдо*.

* Будущий Токио. - Прим. ред

Вступая во второе столетие правления Токугава, Япония уже пять лет находилась под властью Цунаёси, пресловутого " собаки-сегуна", на пороге эпохи невиданного экономического и культурного процветания. В году, предшествовавшем началу первого из целой серии дзэнских странствий Хакуина, которыми были полны первые трид- цать лет его жизни, произошли события, связанные с деяниями " сорока семи ронинов" * которые в большей степени, чем все другие, всколыхнули общество периода правления Токугава. В те времена, когда странствовал Хакуин, восточная Япония стала жертвой мощнейших природных бедствий. В 1703 г. несколько землетрясений, волн цунами и пожаров произвели масштабные разрушения и унесли множество жизней в Эдо и вдоль всего побережья Токайдо. В 1707 г. новое извержение Фудзи опустошило родную провинцию Хакуина Идзу. В окрестностях Хара целые деревни были сметены с лица земли и погребены под мощнейшим потоком грязи и каменных осколков. В эти самые дни Хакуин навестил свою родную деревню. Все ее жители, включая служителей храма, в котором он остановился, бежали в поисках безопасного места, но Хакуин оставался в центральном зале храма и не прекращал медитации, в то самое время, когда самый фундамент здания потрясали бесчисленные угрожающие удары.

* Ронин - самурай, потерявший службу. - Прим. ред

Из пяти детей в семье Хакуин был последним. У Нагасава родилось трое сыновей и двое дочерей. Они владели небольшой гостиницей Омодака-я, о которой известно, что она принадлежала к классу ваки-хондзин. В ней останавливались начальники войск дайме ** и изволили останавливаться сами даиме, проезжающие через Хара по дороге в Эдо и обратно.

** Даймё - князь, крупный феодальный владетель. - Прим. Ред

Отец Хакуина родился в самурайской семье Сугияма. Вступив в брак, он принял фамилию своей жены - На-гасава. Позже, став главою дома Нагасава, он принял также и наследственное имя Гэндзаэмон, унаследовав должность начальника почтовой станции в Хара, в обязанности которого входило обеспечение процессий даймё, чиновников, торговцев и всех остальных, следующих по Большому Восточному Тракту, лошадьми и носильщиками.

Возможно, Хара была одной из самих мелких почтовых станций Токайдо, однако она не была похожа на сонный омут. Расположенная на перегруженной движением прибрежной дороге, окаймляющей залив Су руга, она, согласно множеству свидетельств, была ареной оживленной деятельности. Энгельберт Кэмпфер, врач из Голландии, проезжавший в Эдо в 1791 и в 1793 гг., описывает " Farra" как обычную по величине деревню, насчитывающую около ста пятидесяти домов. Юный Хакуин (а в год второго посещения деревни Кэмпфером ему было восемь лет), очевидно, мог с любопытством наблюдать толпы людей, которые выстроились по краю дороги напротив гостиницы его отца, чтобы бросить хотя бы единый взгляд на проезжающий кортеж непривычно одетых голландцев. В книге " Японская гостиница" Оливера Статлера приводится очень живое описание провинции Идзу, изображающее жизнь Минагути-я - другой гостиницы класса ваки-хондзин, - которая располагалась на почтовой станции Юи всего в трех остановках к западу от Хара. Сам Хакуин в одной из своих ранних работ описывает жизнь станции Мисима, которая находилась в трех милях к востоку от Хара:

" Мисима, издавна знаменитая жемчужина провинции Идзу, занимает стратегически важную позицию, не имеющую себе равных во всей стране, ведь высоко над ней лежат вершины заставы Хако, а быстротекущая река Фудзи ограничивает ее с тыла. Толпы людей наполняют ее оживленные улицы, и среди них можно встретить негодяев со всех областей страны. В каждом углу притаились мошенники и иные злодеи, жизнь которых протекает по ту сторону закона... они безнаказанно осуществляют свои злодеяния тысячами различных способов: взламывают замки на складах, залезают в сумки прохожих, поджигают строения, а затем ускользают в соседний округ, где продолжают вымогать деньги или отнимать у людей все имущество. Вот что происходит в пределах почтовой станции Мисима, так что покой не ведом ни днем, ни ночью равно местным жителям и приезжим" (1).

Благодаря рисунками и ксилографиям того времени мы можем видеть, как в восемнадцатом веке должна была выглядеть Хара и окружающая ее сельская местность. Над ней с таким же, как и ныне, грозным великолепием одиночества нависала гора Фудзи. На гравюрах Хиросиге из разных его серий видов Токайдо, изображающих Хара, мы видим массивную, серо-белую ее вершину, которая занимает весь задний план, возвышаясь в синем небе над полями и предгорьями к северу от придорожных селений. И хотя нам не известно ни происхождение, ни смысл имени Хакуина, буквально означающего " спрятанная белизна" или " спрятанный в белизне", общепринятым считается то, что оно каким-то образом связано с покрытой снегом вершиной, которая была рядом с ним с самых ранних лет его жизни.

Первые годы жизни

(1685-1699, от рождения до 14 лет)

Биографические свидетельства содержат очень немного сведений об отцовской линии семьи Хакуина. Судя по всему, Сугияма происходили из деревни под названием Нисиура, расположенной неподалеку от Хара. Торэй возводит ее родословную к знаменитому клану воинов периода Камакура, глава которого сражался на стороне славного Есицунэ. Один из представителей этого рода - Дайдзуй, дед Хакуина, - был дзэнским священнослужителем. По слухам, Дайдзуй способствовал тому, чтобы отец Хакуина был принят в семью Нагасава. К его заслугам относится также и перестройка Сёиндзи, дзэнского храма в Хара. Предполагается, что отец Хакуина в юности довольно долгое время обучался в этом храме. Сам Хакуин в возрасте пятнадцати лет пришел для того, чтобы пройти посвящение, именно в Сёиндзи, и туда же, после того, как ему исполнилось тридцать лет, он возвратился, чтобы стать в нем настоятелем. В этом маленьком храме была его резиденция, там он учил в течение следующих пятидесяти лет своей жизни, преобразовав его в известное по всей стране средоточие буддийской практики.

По материнской линии - Нагасава - Хакуин относился к семье, исповедовавшей буддизм школы Ни-тирэн. Сама семья изначально происходила из деревни Нагасава в Минобу, провинция Каи, в которой Нити-рэн-сёнин провел последние годы жизни и которая стала священным местом для каждого последователя школы Нитирэн*

* Нитирэн - буддийский монах XIII в. Первоначально принадлежал к школе Тэндай. Позднее создал свое учение, главное в котором - поклонение " Лотосовой сутре" (Мёхорэнгэкё) - Прим. ред.

Судя по всему, Хакуин был особенно близок к своей матери. Он описывает ее как " простую, добрую по характеру женщину... которая находила удовольствие во внезапных порывах доброты и сострадания". Отправляясь на молитву в местный храм школы Нитирэн, она брала его с собой. Совершенно очевидно, что глубокая религиозная натура этой женщины оказала глубочайшее влияние на ее младшего сына. Несмотря на то, что Хакуин, избрав религиозную жизнь, обратился к школе дзэн, его попытки реформировать учение школы Риндзай, которые он не оставлял всю свою жизнь, отмечены множеством особенных черт, имеющих больше сходства с воинственным энтузиазмом проповеди Нитирэна, нежели с тем стилем учения, который традиционно ассоциируется со школой дзэн. Его исключительная энергия и осознанная решимость может быть, по крайней мере отчасти, объяснена средой, в которой он оказался в детстве.

В записках о юных годах Хакуина содержится множество эпизодов, включенных в них специально для того, чтобы показать, что с самого раннего возраста, даже еще до рождения, его отличала склонность к религиозной жизни. В целом эти истории вполне правдоподобны, однако они содержат необходимые элементы обычной японской агиографии, так что мы не знаем наверняка, когда и как Хакуин обратился к вере. Во всех своих рассказах он особо подчеркивает, что в возрасте одиннадцати лет его охватил крайний ужас, когда он узнал о знаменитой проповеди Нитирэна, описывающей в деталях ужасные наказания, которые падают на головы грешников, оказавшихся в Восьми горячих адах. С этого самого времени его начал мучить страх, что он сам может встретится лицом к лицу с таким ужасным возмездием. Сам Хакуин говорит нам, что именно страх заставил его искать средства избежать столь печальной участи. Сильное впечатление на него произвели рассказы о буддийских священнослужителях, великая добродетель которых позволила им пройти через тяжелейшие испытания, невыносимые для простых смертных, и Хакуин сам принялся соблюдать правила их религиозных упражнений. Он вставал с первым криком петухов, читал сутры, обливался ведрами холодной воды, совершал поклоны, молил богов о помощи. Если верить " Жизнеописанию", эти юношеские попытки религиозной практики продолжались несколько лет и не привели к заметным результатам. Связав свой неуспех с возбуждающей силой и омраченностью, которые являются неизбежными свойствами этого мира, он заключил, что единственным шансом спастись от ада и его мук является буддийское духовенство - чистый и незамутненный мир, в котором он будет волен посвятить свое время и внимание исключительно интересам веры.

Посвящение и первые странствия

(1699-1708, 14 лет - 23 года)

Родители Хакуина, которые поначалу были против самой мысли о том, чтобы отдать сына в монахи, к четырнадцати его годам, наконец, смирились с неизбежным. Они привели мальчика к Танрэю Содэну, старейшему из местных священнослужителей прихода храма Сёиндзи, для того, чтобы он провел посвящение. Несмотря на то, что Хакуин позже описывал Танрэя как " свободомыслящего и весьма способного священнослужителя", в " Диком плюще" он делится робким признанием в том, что тот в действительности принадлежал к " племени учителей дзэн не-деяния", чье пагубное влияние на современный ему дзэн сам Хакуин безапелляционно считал расшатыванием истинной и освященной временем традиции.

По тем или иным причинам (обычно указывают на немощь и почтенный возраст Танрэя) Хакуин был почти сразу же отослан в братский храм Дайсёдзи, находящийся в соседнем городе Нумадзу. Следующие три или четыре года он прислуживал местному наставнику Соку-до Фуэки, в качестве молодого послушника исполняя всякую черную работу и укрепляя свои знания в классическом китайском языке, языке буддийских текстов, изучение которого являлось важной частью образования.

Одним из прочитанных им еще в Дайсёдзи трактатов стала " Сутра лотоса", самая знаменитая и популярная из всех махаянских сутр. Она также занимала центральное место в писаниях школы Нитирэна, буддизм которой исповедывала мать Хакуина, так что он, очевидно, к тому времени был до некоторой степени знаком с содержанием этого трактата. Тем не менее известно, что Хакуин, проштудировав ее от начала до конца, испытал глубокое разочарование, обнаружив, что она " содержит в себе только простенькие рассуждения о причинах и следствиях, и ничего больше". Он более не обращался к " Сутре лотоса" и оставался при своем мнении в течении почти четверти века, до той самой ночи, когда он испытал последнее, окончательное просветление. Именно тогда он, наконец, постиг глубину ее смысла и понял, почему ее называют " царицей сутр", величайшей из буддийских проповедей.

В восемнадцать лет Хакуин покидает Дайсёдзи и направляется в монашеский зал для упражнений при храме Дзэнсодзи, расположенный неподалеку от Хара. По его собственным рассказам, он пустился в путь, полный надежд, намереваясь начать, наконец, настоящее обучение. Его воображение было полно рассказов о трудностях, которые были преодолены в борьбе за достижение просветления выдающимися дзэнскими наставниками прошлого. Однако эти надежды не оправдались. Он обнаружил, что, вопреки его ожиданиям, монахи Дзэнсодзи вовсе не занимаются многодневными изнурительными медитациями. Они попросту изучают тексты, собрания дзэнской поэзии. Такова была его первая встреча с теми, с кем ему придется часто сталкиваться на протяжении странствий и кого он с презрением называл " поставщиками молчаливого дзэн не-деяния".

Вскоре вслед за этим его поразил второй удар, возможно, даже более впечатляющий. Главный настоятель храма в одной из своих лекций обратился к стиху, касавшемуся жизни великого дзэнского наставника Янь-Тоу. Замечание священнослужителя заинтересовало Хакуина, и он отправился в книгохранилище с целью узнать больше о жизни Янь-Тоу. Тогда он и узнал, что тот был убит разбойниками, причем предсмертный его крик, когда ему рубили голову, был слышен на расстоянии десяти миль. Юный Хакуин никак не мог понять, каким образом он, обыкновенный монах, может надеяться избежать адского огня и мук в будущем, если даже великий наставник прошлого неспособен был защитить себя от разбойников этого мира. Это открытие развеяло все надежды и чаяния, которые Хакуин возлагал на буддийское духовенство. Дзэн потерял для него всякий интерес. Он и все, что с ним связано, стали вызывать у Хакуина чувство сильнейшего отвращения: " Один только вид сутр или буддийских изображений мог вывернуть его желудок".

Но Хакуин отверг самый очевидный план дальнейших действий - признать свои ошибки и вернуться домой, - поскольку он был " слишком унизительным, чтобы об этом вообще думать". Ему предстояло решить, чему теперь посвятить свою жизнь. После недолгих колебаний он убедил себя в том, что, поскольку он бессилен повлиять на свою судьбу в будущей жизни, он будет наслаждаться настоящей до тех пор, пока это будет возможно. Чувствуя природное призвание к ученым изысканиям, Хакуин решил заняться изучением литературы, рисованием и каллиграфией. Эти занятия не просто помогли бы ему избавится от страхов, пронзающих его сознание. Усердно трудясь, он мог бы зарабатывать себе на жизнь как художник или писатель.

Когда Хакуин пребывал в Дзэнсодзи, произошло одно событие, участниками которого был сам Хакуин и молодая девушка. Это событие дает нам редкую возможность взглянуть на не столь внушительную, человеческую сторону личности наставника, которую жития духовных лиц обычно обходят молчанием. Судя по всему, Хакуин отправился на почтовую станцию Эйдзири, чтобы присутствовать на представлении, устроенном труппой бродячих актеров. Собралась большая толпа, поскольку труппа представляла события жизни сорока семи ронинов, произошедшие годом раньше и продолжавшие занимать умы людей того времени. В середине представления места для сидения, переполненные народом, внезапно обрушились, задев и поранив многих зрителей. Увидев, что ряды начинают падать, Хакуин стремительно бросился к девушке, стоявшей неподалеку от него. Его быстрые и умелые действия спасли девушку, следствием чего стала безграничная благодарность ее отца, состоятельного торговца кимоно. Хакуин стал часто появляться в их доме. Он снискал такое расположение главы семейства, что тот стал относиться к Хакуину как к будущему зятю. Родилась даже идея принять его в семью, однако Хакуин, мысли которого и тогда были сосредоточены на духовной жизни, отклонил это предложение.

Весной 1704 г., проведя в Дзэнсодзи целый год, Хакуин покидает храм. Вместе с двенадцатью другими монахами он направился на запад вдоль Токайдо в храм под названием Дзуиндзи, находившийся в городе Огаки провинции Мино. Этот храм привлек его рассказами о том, что местный настоятель, ученый наставник Бао-род-зин (" Почтенный старец Бао" ), является весьма образованным человеком, вследствие чего книгохранилище храма необычайно обширно. Однако Бао оказался крайне грубым типом с удивительно скверным характером, так что ученики, прибывшие в Дзуиндзи вместе с Хакуином, вскоре принялись рассуждать о том, не стоит ли покинуть храм и попытать счастья в каком-нибудь ином месте. Хакуин же, который, судя по всему, ценил способности Бао больше, чем сторонился его неотесанности, решил для себя никуда не уходить. В последовавшие за этим месяцы ему удалось наладить сердечные, почти нежные отношения с " диким конем провинции Мино".

По прошествии нескольких месяцев, в течение которых Хакуин изучал в храме Бао основы китайского и японского стихосложения, до него дошли известия, что его мать после непродолжительной болезни внезапно скончалась. В " Диком плюще" не содержится ни единого упоминания об этом событии. В " Жизнеописании" Торэя мы находим краткое упоминание об этом: " его горе было безутешным". Гем не менее, нет никаких сомнений в том, что эта неожиданная утрата, вместе с все более углубляющимся пониманием того, что ученые изыскания никак не могут исцелить от духовных страданий, встряхнула и отрезвила Хакуина. Благодаря всему этому Хакуин принимает решение отправиться следующим летом в новое дзэнское странствие.

Приблизительно тогда же, во время ежегодного проветривания храмового книгохранилища, произошло одно из самых знаменитых событий в истории дзэн в Японии. Самая пространная версия рассказа самого Хакуина об этом событии содержится в " Гусиной траве". Кроме всего прочего, это повествование показывает, что страх оказаться в аду продолжал грызть его душу:

" Я оказался в совершенном тупике... мое сознание все еще одолевали страхи... я не имел не малейшего представления, к кому обратиться за помощью. По моим щекам непроизвольно текли потоки слез[; ]... мой взгляд случайно упал на веранду залы для приема гостей, на которой, по случаю ежегодного проветривания, на столах были сложены сотни книг... Тогда я в качестве приношения воскурил перед книгами благовония, совершил множество поклонов и вознес ревностные молитвы богам и буддам, прося их о помощи,... жалуясь им на то, что я хоть и обрил голову четыре или пять лет назад, однако с тех пор так и остался шестилетним или семилетним послушником и не имею не малейшего понятия о том, чему мне следует посвятить свою жизнь,... и о том, какой путь следует избрать мне: буддизм, конфуцианство или даосизм... Закрыв глаза, я медленно приблизился к одному из столов, на котором лежала кипа книг. Я погрузил в кипу большой и указательный пальцы и начал вслепую копаться в ней, пока не выудил оттуда одну из книг... Я вытащил ее, два или три раза в благоговении поднял над головою. После этого я раскрыл книгу... " (2).

Выбранной Хакуином книгой оказался трактат под названием " Побуждение ученика пройти сквозь препятствия дзэн" (" Чань-гуань цэ-цзинь" ) - коллекция цитат и историй, связанных с изучением дзэн, собранная из множества разнообразных дзэнских и других буддийских текстов. Хакуин несколько раз открыл книгу наугад и натолкнулся на параграф, рассказывающий о жизни и практике знаменитого дзэнского наставника десятого века Цы-мина. Этот наставник, медитируя морозными ночами на севере Китая, колол себя в бедро острым портняц-ким шилом, как только чувствовал приближение " демона сна". Столь удачное вмешательство Цы-мина значило для Хакуина следующее: человек, посвятивший себя достижению духовного пробуждения, должен с неколебимой решимостью продолжать двигаться вперед то тех пор, пока не достигнет цели, какие бы трудности не встретились ему на пути.

Кроме всего прочего, Цы-мин был крайне важной фигурой в истории дзэн линии Линь-цзи*

* Линь-цзи (Линь цзи И Сюань, 811-866 гг. ) - основатель одноименной школы (яп. Риндзай) - Прим. ред.

По преданию, именно он во времена ранней династии Сун** сохранил жизнеспособность традиции, клонившейся к упадку. В свете же того, что сам Хакуин позже принял на себя роль реформатора умирающего японского дзэн, появление в его жизни Цы-мина оказалось вещим, сверхъес тественным событием, которое он едва ли мог упустить в своей автобиографии.