СУБСИДИАРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ДОВЕДЕНИЕ 4 страница

По-видимому, эта общая идея не требует особых доказательств. В противном случае, если бы, например, субсидиарный должник отвечал только за убытки, причиненные основным должником кредитору, но не за основной долг перед ним, смысл субсидиарной ответственности в значительной степени утратился.

М. И. Кулагин в своей самой известной работе отмечал: " Ссылка на то, что при помощи компании одного лица капиталист (индивидуальный или коллективный) ограничивает свой риск заранее определенной суммой, хотя и соответствует действительности, но заметно теряет свою ценность с развитием законодательства о несостоятельности. <... > Кредиторы общества, признаваемого несостоятельным, вправе обратить свои претензии на имущество того лица, которое под прикрытием обанкротившейся компании совершало сделки в своем интересе" < 104>.

--------------------------------

< 104> Кулагин М. И. Избранные труды по акционерному и торговому праву. М., 2004. С. 29.

Соответствующие правила предусмотрены сегодня п. 3 ст. 56 ГК РФ: если банкротство юридического лица вызвано лицами, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо имеют возможность определять его действия иным образом (учредителями, участниками, собственником имущества юридического лица или другими), то в случае недостаточности имущества юридического лица на таких лиц может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам. Это положение получило дальнейшее развитие также в рамках абзаца третьего п. 2 ст. 105, п. 7 ст. 114 ГК РФ, абзаца третьего п. 3 ст. 6 Федерального закона от 26. 12. 1995 N 208-ФЗ " Об акционерных обществах" (далее - Закон об акционерных обществах), абзаца третьего п. 3 ст. 6 Федерального закона от 08. 02. 1998 N 14-ФЗ " Об обществах с ограниченной ответственностью", п. 2 ст. 7 Федерального закона от 14. 11. 2002 N 161-ФЗ " О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" и ст. 10 Закона о банкротстве.

Например, упомянутая норма Закона об акционерных обществах, повторяя общее правило, вводит уточнение, согласно которому несостоятельность (банкротство) дочернего общества считается происшедшей по вине основного общества (товарищества) только в случае, когда основное общество (товарищество) использовало указанные право и (или) возможность в целях совершения дочерним обществом действия, заведомо зная, что вследствие этого наступит несостоятельность (банкротство) дочернего общества. Таким образом, устанавливается более строгая форма вины - умысел (прямой или косвенный): только так можно расшифровать оборот " заведомо зная".

Но наибольшее развитие это регулирование получает в Законе о банкротстве, на положениях которого нужно остановиться наиболее подробно.

Согласно п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве, " если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам.

Пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц при наличии одного из следующих обстоятельств:

причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61. 2 и 61. 3 настоящего Федерального закона;

документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

Положения абзаца четвертого настоящего пункта применяются в отношении лиц, на которых возложена обязанность организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника.

Если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия нескольких контролирующих должника лиц, то такие лица отвечают солидарно.

Контролирующее должника лицо, вследствие действий и (или) бездействия которого должник признан несостоятельным (банкротом), не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в признании должника несостоятельным (банкротом) отсутствует. Такое лицо также признается невиновным, если оно действовало добросовестно и разумно в интересах должника.

Размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требований кредиторов по текущим платежам, оставшихся непогашенными по причине недостаточности имущества должника.

Размер ответственности контролирующего должника лица подлежит соответствующему уменьшению, если им будет доказано, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого лица".

В п. 9 этой же статьи содержится еще одно относящееся к нашему исследованию правило: привлечение к субсидиарной ответственности по обязательствам должника контролирующих должника лиц не препятствует предъявлению требований учредителями (участниками) должника о возмещении убытков органами юридического лица по основаниям, предусмотренным п. 3 ст. 53 ГК РФ и принятыми в соответствии с ним федеральными законами, в части, не покрытой размером субсидиарной ответственности.

Прямая деликтная ответственность как лучшая альтернатива

субсидиарной ответственности

Далее обсудим, какой должна быть идеальная, на наш взгляд, модель ответственности контролирующего лица в связи с банкротством юридического лица, и сравним ее с закрепленной законодательно моделью субсидиарной ответственности.

Мы полагаем, что наиболее адекватной и балансирующей должным образом все встречные интересы участников конфликта (кредиторов юридического лица и контролирующих лиц) моделью является модель деликтной ответственности.

Здесь уместно сделать одну оговорку. Довольно часто убытки юридическому лицу причиняет лицо, находящееся с ним в каких-либо отношениях: директор (в этих отношениях гражданско-правовая составляющая перевешивает трудовую), бухгалтер, исполнительный директор, заключающий невыгодную сделку по доверенности, или какое-либо материально ответственное лицо (это в чистом виде трудовые отношения), член совета директоров или участник юридического лица (у этих лиц имеются особые фидуциарные обязанности перед юридическим лицом, поэтому можно говорить о наличии особого обязательства корпоративной природы < 105> ). Во всех перечисленных случаях обязанность по возмещению убытков можно было бы встроить в канву имеющихся отношений в качестве санкции за допущенное нарушение обязанностей. Однако это потребовало бы от нас рассматривать каждую ситуацию в отдельности, разбирать особенности ответственности работников по трудовому праву и т. п. Наша задача в другом - показать преимущества классической ответственности в виде возмещения убытков перед ответственностью, названной законом субсидиарной. Поэтому все описанные выше разнородные случаи мы предлагаем объединить под общим знаменателем деликтной ответственности, понимая ее в данном случае широко (как обязанность по возмещению вреда) и учитывая, что вред, подлежащий возмещению по правилам о деликтной ответственности, причиняется при неисполнении названных обязанностей в любом случае.

--------------------------------

< 105> См.: Кузнецов А. А. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью. М.: Статут, 2014. С. 33 - 41 (в печати), а также см.: Бойко Т. С., Буркатовский А. А. Критерии ответственности членов органов управления хозяйственных обществ в свете готовящихся изменений в корпоративное законодательство и зарубежного опыта // Закон. 2011. N 5. С. 111; Шашков Ю. В. Фидуциарные обязанности директора: от англо-американской доктрины к российской корпоративной практике // Закон. 2009. N 12.

Даже для ответственности в качестве санкции за допущенное нарушение обязанностей здесь все равно остается место. Если директор, заключив явно невыгодную сделку, причиняет юридическому лицу убытки, мы можем говорить о двух основаниях для его ответственности - договоре и деликте. Отечественное право традиционно стремится к тому, чтобы отрицать возможность конкуренции этих требований. Однако, например, в германском праве ситуация является прямо противоположной: там истец вправе выбрать наиболее интересный для него способ защиты < 106>. Если занимать такую позицию, то во всех описанных выше случаях тем более наблюдается деликтная ответственность и мы можем ее смело так и называть.

--------------------------------

< 106> См., напр.: Beck'scher Online-Kommentar. GmbHG. Rn. 148; Beck'scher Online-Kommentar. BGB. Rn. 24.

Рассмотрим возможные варианты деликтной ответственности: ответственность контролирующего лица перед самим юридическим лицом, признанным несостоятельным, и ответственность контролирующего лица перед кредиторами этого юридического лица.

Деликт против юридического лица

Это наиболее адекватный вид деликта, на наш взгляд. Если директор юридического лица заключил невыгодную сделку, например продал вещь стоимостью 1 млн. за 100 тыс. или купил вещь стоимостью 100 тыс. за 1 млн., то он причинил юридическому лицу убытки на 900 тыс. Если директор от имени своего юридического лица дал поручительство за какое-либо лицо, не заключив с ним никакого соглашения о покрытии возможных потерь поручителя и полагаясь только на то, что к поручителю, исполнившему обязательство за должника, перейдут права требования кредитора (ст. 365 ГК РФ), то это классифицируется как неосторожные действия и директор должен по общему правилу возмещать убытки, которые он причинил своему юридическому лицу. Эти убытки будут составлять ту сумму, выплаченную кредитору, которую не удастся взыскать с основного должника по обязательству. Такие выводы применимы к любому лицу помимо директора, заключающему сделку от имени юридического лица (исполнительному, коммерческому директору, прочим работникам - представителям по доверенности).

Наконец, если директор занимается рискованной хозяйственной деятельностью, недостаточно компетентен, принимает ошибочные управленческие решения, приводящие к невосполнимым финансовым потерям (например, решает в качестве эксперимента распахать тундру и засеять ее кукурузой), то и в этом случае он должен возместить юридическому лицу денежные средства, потерянные по его вине, т. е. вследствие его недобросовестного или неразумного поведения. Особенности привлечения к ответственности директоров хозяйственных обществ в настоящее время раскрыты в Постановлении Пленума ВАС РФ от 30. 07. 2013 N 62 " О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица".

Особенности гражданско-правовой ответственности хорошо разработаны, ее структура довольно понятна и включает в себя: вред (неблагоприятные имущественные последствия для юридического лица); противоправное виновное поведение (недобросовестное или неразумное поведение директора или иного субъекта, нарушающее его обязанности перед юридическим лицом) либо бездействие (незаявление о пропуске исковой давности по требованию, предъявленному к юридическому лицу, неоспаривание невыгодной оспоримой сделки, непредъявление требования к должнику юридического лица и т. п. ); причинно-следственная связь между деянием и вредом.

Конечно, каждый из перечисленных элементов скрывает в себе значительные трудности. Так, наличие убытков юридического лица (например, разница между реальной ценой вещи и ее ценой в договоре купли-продажи) подлежит доказыванию.

Противоправность поведения также может быть поставлена под вопрос, особенно если речь заходит об ответственности не директора, а иного лица, в частности реального собственника компании, который раздавал указания о ключевых сделках. И тем не менее если сделка причинила убытки юридическому лицу и это было понятно в момент ее заключения, причем эти убытки не помогали предотвратить еще большие убытки и не были вызваны разумным предпринимательским риском, то сам факт причинения таких убытков обосновывает противоправность поведения. Пусть даже контролирующее лицо переложило активы из одного своего " кармана" в другой, т. е. перевело актив из одного своего юридического лица на другое.

Вина причинителя в случаях, когда причиной убытков стала неудачная управленческая деятельность, близко подходит к противоправности его действий и передается теми же словами - не предпринял мер, требовавшихся от разумного и заботливого хозяина, т. е. действовал недобросовестно или неразумно.

По-видимому, наиболее проблематичной является причинно-следственная связь. В простых случаях (продажа по заниженной цене или покупка по завышенной цене) она доказывается довольно просто, поскольку лежит на поверхности. В иных случаях ее бывает установить нелегко. Например, если директор заключил невыгодную сделку, но ему дано на нее указание контролирующего лица. Неблагоприятные последствия находятся в прямой взаимосвязи с действиями именно директора. Но у него может не быть достаточных средств для покрытия убытков (собственно, на это и рассчитано такое явление, как подставные директора < 107> ). И поэтому оправданно считать, что причиной убытков от конкретной сделки стали действия не только директора, но и контролирующего лица, давшего указание. Следовательно, оба должны отвечать солидарно. Причем самый простой способ установить, были ли указания, - показания директора. Но и в том случае, если директор отказывается раскрыть контролирующее лицо, вывод о нем может быть сделан аналитическим путем. Очевидно, что невыгодная сделка с огромной вероятностью осуществлялась с лицом, входящим в одну группу компаний, находящихся под общим контролем (в противном случае подставной директор фактически обокрал и своего " хозяина" ). Как только такой контроль удалось выявить, надо презюмировать наличие указаний контролирующего лица, даже если директор в них не признается, и перелагать на контролирующее лицо бремя доказывания отсутствия оснований для привлечения его к ответственности.

--------------------------------

< 107> " Я - зицпредседатель Фунт. Я всегда сидел. Я сидел при Александре Втором " Освободителе", при Александре Третьем " Миротворце", при Николае Втором " Кровавом". <... > При Керенском я сидел тоже. При военном коммунизме я, правда, совсем не сидел, исчезла чистая коммерция, не было работы. Но зато как я сидел при нэпе! Как я сидел при нэпе! Это были лучшие дни моей жизни! <... > Я беру недорого: сто двадцать рублей в месяц на свободе и двести сорок - в тюрьме. Сто процентов прибавки на вредность" (Ильф И., Петров Е. Золотой теленок. Гл. XV).

Еще один пример, в котором судебной практике не помешала бы правильная презумпция, - отсутствие документов о деятельности юридического лица. Часто об этом явлении говорят как о непреодолимом препятствии для исчисления размера убытков, причиненных юридическому лицу директором, полагая, что без документов его нельзя правильно рассчитать. Это не всегда верная позиция. В том случае, если кредитор может доказать, что некоторое время назад у юридического лица были определенные активы (из бухгалтерского баланса, переданного в налоговую инспекцию, из данных банка о заложенном имуществе и т. п. ), то уже директор должен при помощи документов оправдаться и показать, куда эти активы исчезли. Если он не сможет это сделать, то их пропажу следует признавать находящейся в причинной связи с действием/бездействием директора со всеми вытекающими нерадостными последствиями для него.

На наш взгляд, как только судебная практика начнет так поступать, желание прятать отчетную документацию пропадет у многих директоров. Да и число внезапных пожаров или протечек канализации, приводящих к точечной гибели документов (не говоря уже о падении машин с документами в реку), по-видимому, начнет сокращаться.

Итак, необходимо обосновывать деликт контролирующего лица перед юридическим лицом. Речь должна идти о любом фактически контролирующем лице, которое формально-юридически может не состоять ни в какой связи с юридическим лицом. Оно может иметь контроль не через формально аффилированных лиц (родственников, дочерние структуры и т. п. ), а через школьных приятелей, друзей по спорту или бизнесу. Главное, чтобы у этого лица была возможность оказывать определяющее влияние на директора или органы управления должника (см. понятие контролирующего лица в ст. 2 Закона о банкротстве). В этом случае помогает правило о генеральном деликте, очень удачно закрепленное в отечественном гражданском праве в ст. 1064 ГК РФ. Германское право, не имея подобного правила, приходит к такому же результату посредством установления специальной нормы об ответственности за вред, причиненный юридическому лицу, и этот опыт следует учитывать < 108>.

--------------------------------

< 108> См., напр.: Schmidt K. Konkursverschleppungshaftung, oder: Hat das Deliktrecht versagt? Uber System und Methode der Verschleppungshaftung und uber die jungere OGH-Rechtsprechung // Festschrift fur H. Koziol zum 70. Geburtstag. Hrsg. von P. Apathy, R. Bollenberger, P. Bydlinski, G. Iro, E. Karner und M. Karollus. Wien, 2010. S. 1314.

Из последней российской судебной практики показательно дело ФАС Уральского округа о привлечении к субсидиарной ответственности фактически контролирующего лица на более чем 6 млрд. руб. (о нем шла речь ранее). На наш взгляд, с тем же успехом можно было бы взыскать с него убытки в пользу подконтрольного юридического лица, руководствуясь правилом о генеральном деликте ст. 1064 ГК РФ.

Право требования юридического лица к причинителю вреда образует актив этого юридического лица. Если дело не дошло до стадии банкротства, кредиторы юридического лица могут обратить взыскание на это требование в процессе исполнительного производства. Правопорядку следует обратить внимание на то, чтобы механизм обращения взыскания на права был отработан лучше, чем сейчас. В этом вопросе в очередной раз может оказаться полезным иностранный опыт. Например, в Германии это право не обязательно продается с торгов, оно может быть передано взыскателю в порядке отступного. Согласно § 835 ГПК Германии (Zivilprozessordnung, ZPO) денежное требование, на которое обращено взыскание по требованию кредитора, переводится на него по его выбору судебным актом двумя различными способами: либо в качестве отступного по номиналу (и тогда требование кредитора к должнику погашается в соответствующей части), либо в порядке создания у кредитора правомочия на получение исполнения по требованию с последующим зачетом поступивших сумм в счет долга перед ним < 109>. Можно было бы подумать над тем, чтобы и в России такое право мог переводить на взыскателя суд, осуществляющий контроль за исполнительным производством.

--------------------------------

< 109> См.: Baumbach A., Lauterbach W., Albers J. et al. Kommentar zur Zivilprozessordnung. Munchen, 2009. S. 2210 ff.

При банкротстве это требование входит в конкурсную массу. Поскольку по нему чаще всего размер нельзя будет определить с надлежащей достоверностью, конкурсным управляющим рекомендуется предъявлять требование о возмещении вреда в деле о банкротстве с тем, чтобы наличие требования и его размер были определены судом. В этом случае будет устранена неясность по поводу того, имеется ли у конкурсной массы требование к контролирующему лицу и каков его размер, что может сыграть существенную роль. Неопределенным останется только то, сможет ли привлеченное к ответственности лицо фактически уплатить взысканную с него сумму. Однако такая неопределенность присуща любым правам требования, которые гипотетически могут входить в конкурсную массу. Отличаться будет только степень вероятности их надлежащего погашения в зависимости от качеств обязанных лиц.

Требование о привлечении к ответственности лиц, входящих в органы юридического лица, рассматривается в деле о банкротстве независимо от того, имеют ли эти лица статус индивидуального предпринимателя. Такое разъяснение содержится в п. 53 Постановления Пленума ВАС РФ от 22. 06. 2012 N 35 " О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве". Конечно, интересующая нас тема показывает, что разъяснение это сформулировано довольно узко: при буквальном понимании оно касается только ответственности лиц, образующих органы юридического лица, - директоров, членов наблюдательных советов, акционеров (участников). Фактически контролирующие юридическое лицо субъекты не подпадают под букву этого разъяснения. Вместе с тем по его духу совершенно очевидно, что все случаи причинения убытков юридическому лицу в связи с корпоративными нарушениями (в том числе со стороны лиц, осуществлявших лишь опосредованный корпоративный контроль) должны относиться сюда же.

Следующий прикладной вопрос деликтной ответственности заключается в том, как соотносится этот институт с институтом оспаривания сделок при банкротстве. Нередко получается так, что убытки причиняются юридическому лицу сделкой, которая в свою очередь может быть оспорена как сделка, совершенная во вред кредиторам (ст. 61. 2 Закона о банкротстве). В случае результативного оспаривания в конкурсную массу может возвратиться актив. Тогда размер деликтной ответственности причинителя вреда, заключившего от имени юридического лица невыгодную сделку или указавшего на необходимость ее заключения, должен быть уменьшен ввиду устранения негативных последствий его поведения. Разумеется, расходы на оспаривание такой сделки, если они не компенсированы другой стороной, должны относиться на счет причинителя вреда (директора, контролирующее лицо и т. п. ).

Приведем пример. Если актив должника был продан накануне банкротства по заниженной цене (100 тыс. вместо 1 млн. ) и после оспаривания сделки покупатель вещи возвратил в конкурсную массу 450 тыс. (вещь перепродана дальше и перспективы ее возврата в натуре, допустим, не имеется), то убытки, которые должен возместить директор, заключивший подобную сделку, снизятся с 900 тыс. до 450 тыс. плюс расходы на судебное оспаривание сделки.

Полагаем, что в случае, если выплата в результате оспаривания сделки будет произведена стороной уже после того, как причинитель вреда возместил в конкурсную массу все потери (в примере - 900 тыс. ), соответствующая часть этих денег должна быть ему возвращена в порядке поворота исполнения (ст. 325 АПК РФ).

Деликт против кредиторов юридического лица

Целый ряд выражений, использованных в Законе о банкротстве, показывает: разработчики ст. 10 могли полагать, что контролирующие должника лица, которые выводят из него активы, причиняют вред имущественным правам кредиторов. Сделано это, разумеется, непоследовательно. В противном случае кредиторы как потерпевшие должны были бы иметь право предъявить прямой иск о субсидиарной ответственности к контролирующему лицу - причинителю, но такого права закон им не предоставляет.

Вместе с тем эта проблематика очень интересна. Уместно будет вкратце рассказать об опыте германской юриспруденции по вопросу о том, может ли третье лицо причинять вред имущественным правам кредитора в обязательстве.

Обязательства имеют относительный характер, они связывают только двух лиц - должника и кредитора. С относительностью обязательственных прав требования часто связывается вывод о том, что права требования по общему правилу не могут получать защиту против третьих лиц посредством деликтных исков - они не связывают третьих лиц и не могут быть ими нарушены < 110>. Так, Имперский суд Германии практически сразу после вступления в силу ГГУ в широко известном решении отклонил идею о возможности защиты прав требования при помощи деликтного иска по правилам § 823 ГГУ < 111>.

--------------------------------

< 110> В то же время встречаются и иные воззрения (см., напр.: Michaels R. Sachzuordnung durch Kaufvertrag. Traditionsprinzip, Konsensprinzip, ius ad rem in Geschichte, Theorie und geltendem Recht. Berlin, 2002. S. 349 - 350, 361 и др.; Rehbein D. Die Verletzung von Forderungsrechten durch Dritte: eine rechtsvergleichende Untersuchung. Freiburg i. Br., Univ., Diss., 1968. S. 166 и далее (там же приведена схожая позиция французской науки); Wieacker F. Die Forderung als Mittel und Gegenstand der Vermogenszuordnung. S. 255 и др. ). Одним из обоснований противоположной позиции является следующее: обязательство может рассматриваться не только как притязание на определенное поведение соответствующего субъекта (как в дихотомии вещное - обязательственное), но и как некий имущественный объект, актив (принадлежащий кредитору). В таком случае, если придерживаться второго варианта понимания обязательства, получается, что verletzten (нарушить, повредить) его можно. Нарушение обязательства при этом будет трактоваться как " повреждение" самого требования, воздействие на его содержание извне, которое, по всей видимости, должно квалифицироваться в качестве деликта. О дискуссии в странах общего права на предмет того, хорошо или нет допускать деликтную ответственность третьего лица, см., напр.: Aristides N. H. Rights and obligations of third parties. University of Chicago Law School, 1999.

< 111> См.: решение Имперского суда от 29. 02. 1904 (подробнее см.: Historisch-Kritischer Kommentar zum BGB. 2/1. S. 81). О дальнейшей аналогичной практике см., в частности: Henke H. -E. Die sog. Relativitat des Schuldverhaltnisses. Wie relativ ist eigentlich das Band zwischen Glaubiger und Schuldner? Berlin, 1989. S. 64 - 67.

Деликтная защита прав требования представляет собой догматическую проблему, которая, по мнению Р. Михаэльса, охватывает собой как минимум три случая, которые следует различать < 112>.

--------------------------------

< 112> Эта классификация не является единственной. Об иных имеется подробнейший материал в зарубежной литературе. К примеру, это деление всех случаев незаконного вмешательства в чужие обязательственные отношения на психическое воздействие (побуждение к нарушению первого договора в случае с двойной продажей (см. об этом: Rehbein D. Op. cit. S. 18 - 19), переманивание сотрудников и пр. ) и физическое воздействие (например, это может быть физическое воздействие на субъект обязательства - убийство или причинение вреда контрагенту, уничтожение вещи и пр. ) (см.: Zulliger F. Eingriffe Dritter in Forderungsrechte. Zugleich ein Beitrag zur Lehre vom subjektiven Recht. Zurich, 1988. S. 10); на " прямое" вмешательство и " косвенное" (например, когда невозможность исполнения создает не само третье лицо, а лицо, побуждаемое этим третьим лицом) (см.: Andersson J. Interference with contractual relations. 1998. P. 8 - 9 и др. ).

1. Третье лицо может юридически способствовать прекращению права требования кредитора тем, что оно получит исполнение по этому требованию, имеющее значение для третьих лиц. В таком случае у кредитора нет права требования в отношении должника (который освободился от обязательства посредством исполнения), но есть требования в отношении указанного третьего лица, основанные либо на неосновательном обогащении, либо на правилах ведения чужого дела без поручения. По-видимому, в дополнительном деликтном требовании он не нуждается.

2. Третье лицо может фактически обесценить право требования, сделав помимо или вопреки воле должника исполнение обязательства невозможным, например уничтожив вещь, являющуюся предметом обязательства. В этом случае у должника появляется деликтное требование в отношении третьего лица, которое при помощи ряда способов может быть отнесено фактически к требованиям кредитора без особого нарушения принципа относительности обязательственного отношения, например посредством уступки кредитору требования должника к третьему лицу о возмещении убытков. В любом случае расчеты происходят либо в структуре отношений " кредитор - должник", либо в рамках отношений " должник - третье лицо".

3. Третье лицо может подговорить должника к неисполнению обязательства или повлиять на него иным образом, например переманив сотрудников, вмешавшись в чужую сбытовую сеть, и т. п. Эти нарушения относятся, как правило, к обязательствам, предметом которых не являются вещи (для обязательств по поводу вещей применяются только правила о двойной продаже) < 113>.

--------------------------------

< 113> См.: Michaels R. in: Historisch-Kritischer Kommentar zum BGB. 2/1. S. 88.

Лишь в таких случаях в порядке исключения, как указывает Р. Михаэльс, в Германии признается возможность защиты посредством деликтного иска, притом не по общим правилам, а в силу специальной нормы § 826 ГГУ: " Тот, кто умышленно причиняет другому лицу ущерб таким образом, который нарушает добрые нравы, обязан возместить последнему указанный ущерб".