ПРОЛОГ

ПРОЛОГ

Дракон был очень старым и очень злым. В течение многих веков обитал он в королевствах, охотясь через континенты и океаны, проводя бесчисленные десятилетия жестокого существования. Он уже не помнил сколько деревень он разорил, сколько девиц пожрал.

Великие рыцари выступали против него, но почти всегда гибли в своей броне от высокой температуры его пламенного дыхания. Те кто переживал смертельный огонь, уступали челюстям, снабженным похожими на ятаганы зубами, или когтям, которые легко могли разорвать боевого коня.

И когда рыцари терпели неудачу, приходили волшебники, чтобы убить его. Но проницательный вирм встречал их – заклятие против заклятия, огонь против льда и темное, пагубное колдовство, гораздо могущественнее магии волшебников. Находясь в защитном коконе своего колдовства, змей отклонял молнии, посылая их назад в своих создателей, глумясь над заклятиями, которые значили верную смерть для меньших существ, и затем выдыхал облако адского пламени в нескольких выживших волшебников, которые смели упорно кидать в него свои заклятия.

Но в конечном итоге, более чем через полутора тысячелетий чудовищно злого существования, великий дракон противостоял врагу, которого он не мог ни победить в сражении, ни отклонить колдовством – само время. Крупные глаза, с их жестоким взглядом, начали покрываться пеленой. Мышцы и суставы, хотя и были еще связаны между собой с удивительной и смертоносной силой, на деле стали дряблыми и жесткими, и уже не препятствовали воздействию сырости и холода.

В своей горе, полной обширных груд сокровищ, дракон, по прозвищу Гота, данное ему одними из тех рабов и пленников, которые жили достаточно долго, чтобы разговаривать со своим господином, обдумывал свое положение. Ненавистная жизнь шла по следу вирма, и вся эта ненависть соединилась теперь во что-то еще более мерзкое и злобное, чем нанесенный вред возрастом. Внезапно взревев, неспособный сдержать свой гнев, монстр покачнулся на ногах. Разжав челюсти, он выпустил мощный поток пламени, который, взорвавшись в логовище, иссушил влагу на стенах и сжег небольшую кучку бесценных предметов старины.

Закрытые веки дракона защитили его глаза от раскаленного воздуха, отнесенного к нему взрывом. Золото от статуэток и монет вытекало из сокровищницы в жидких потоках, расплавленных адским пламенем, чтобы собраться, наконец, в густых лужах на грубом, каменном полу.

– Древний...

Дракон замер, пораженный, поскольку сообщение возникло в самом мозгу у Готы. Он сразу понял, что голос принадлежал богу. Хотя он и не знал личности божества, но догадался, что это мог быть один из богов хаоса и разрушения, ведь у других не было никаких дел с Готой.

– Говори со мной, – сказал змей глубоким, скрежещущим голосом. По-кошачьи насторожившись, дракон ждал.

– Я – Талос, Разрушитель.

– Бог зла и насилия.

– Бог Абсолютного Разрушения, и тот, кто наблюдал за тобой в течение многих, многих лет. Хотя ты и не поклоняешься мне, твои деяния сильно прибавили ко всем деяниям хаоса.

Дракон ничего не сказал. Факты выступали сами за себя.

– Я говорю с тобой теперь, потому что у меня есть кое-что предложить тебе – что-то, чего ты желаешь больше всего.

Гота обдумывал эти слова, выдув огромное облако дыма, чтобы не показать своего внезапного беспокойства. Монстр знал Талоса-разрушителя, также называемого Неистовым. Это был бог, который использовал разрушительную силу штормов, посылал молнии, ураганы, ветры, снежные бури – лишь для одной цели, чтобы удовлетворить свою собственную порочную прихоть. Талос был богом мести и зла, и не стоило ему доверяться, но он был влиятельный бог и действительно очень сильный. И он предложил что-то дракону, и это что-то могло быть только одной вещью.

– Продолжай, – сказал дракон, надеясь что его голос не дрогнул.

– Повинуйся мне, и ты никогда не умрешь. Твоя власть, уже внушающая страх, вознесется до высот, которых ты не можешь вообразить. Века, годы должны пройти, но ты останешься.

– Но я должен буду что-то сделать в ответ?

– Ты выполнишь для меня одну задачу, связанную с насилием и разрушением.

– Какова задача?

– Я не могу сказать, поскольку я не знаю. Это может не произойти в течение сотен, возможно тысяч лет. После того, как ты станешь моим подданым, я призову тебя, когда потребуется.

– Значит ли это, что ты сохранишь и продлишь мою жизнь? – заинтригованный дракон выполз вперед, подняв свою извилистую шею, как будто бог присутствовал рядом с ним в его логовище.

– Ты не должен умереть.

Гота был умным существом и обладал огромной проницательностью во время тех редких случаев в его жизни, когда дела изначально не были выгодны для него. При нормальных обстоятельствах он, несомненно, заметил бы, что бог фактически не ответил утвердительно на его вопрос.

Но ситуация соблазнила древнее существо вопреки своей природной осторожности, из-за неизбежного начала увядания его тела. В конечном счете смерть пугала вирма, вынуждая превратить в ничто все, что он имел. И теперь, с помощью вмешательства бога, его огромной власти над королевствами, даже это последнее бедствие могло быть преодолено.

– Я принимаю вас. Я клянусь выполнить задачу для вас, когда вы вызовете меня. Я клянусь служить вам всегда!

– Превосходно. Ты должен теперь полететь на Великий Север в ледяную пещеру, которую ты обнаружишь там – ведь я буду вести тебя. Там ты найдешь то, что желаешь.

Змей заскользил из сокровищницы, ползя через длинную сеть пещер, что источили горное логовище, и наконец вырвался в ночной воздух. Под почти полной луной Гота взлетел, направляясь на север, пересекая Бескрайние пустоши, огибая зубчатые пики Ледяного Края, и наконец влетая в безграничное пространство льда и снега.

Направляемый постоянными видениями бога, вирм спустился к пропасти, зияющей в снегу рядом с ледником. Вползая внутрь, монстр опустился еще глубже, ища то, к чему направил его бог.

«Что-то бог, – подумал Гота праздно, – как-то странно отсутствует».

Обрушение крыши пещеры началось внезапно без предпосылок. Миллионы тонн льда, обвалившегося вниз, придавили монстра к полу, разрывая чешуйчатую плоть, сокрушая кости, распыляя очень сильные крылья, сжимая дракона в жестоко искореженную форму. Ледяная лавина продолжалась в течение многих мгновений, и когда в конечном итоге установился прочный лед, не было никакого движения в его обширном содержимом.

Но бог сказал правду, поскольку дракон не умер. Вместо этого змей лежал там – живой, полный ненависти, пойманный в ловушку. Годы перешли в десятилетия, и десятилетия в века, пока не протекли более чем двести лет, и тем не менее дракон не умер. Постоянная боль разрушала его большое, неподвижное тело, и ум, который всегда действовал во имя зла, теперь познал еще большие глубины ненависти.

Время текло печальным маршем. Испорченный жестоким влиянием Талоса, монстр стал искривленным и ужасающим подобием самого себя. Тело Готы осталось замороженным в своей сокрушенной форме, но его нервы стали тугими и полными ярости. Все еще живой, он чувствовал боль даже через поразительный холод. Постепенно проходила его жизнь – все-таки он не умер, хотя при этом не был полностью живым.

Дракон стал драколичем, немертвым существом, основой настоящего зла. Замороженная плоть не гнила на его костях, и при этом кожаные перепонки не отрывались от его крупных крыльев. Его глаза сжались и высохли, но в этих двух гнездах, столь же больших, как две бушельных корзины, выросли два темно-красных пятна полных ненависти, превращаясь в ужасающее зеркало жизни существа.

И наконец, после двухсот тридцати семи лет распада и заключения, Гота еще раз услышал голос Талоса.

Драколич понял, что пришло время выполнить его задачу.