Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 29 страница

– Я не знал, что помогаю в таком грязном деле, дона Жену! Честное слово, я не знал, что эти сведения о сеньоре Диего пойдут вам во вред.

– А с какой стати Манэ Бешига так старался выяснить, где сейчас Диего, ты знаешь? Отвечай?

– Нет, я только передавал ему всё, что мне удавалось узнать. Когда дона Эрме увидела сеньора Диего в центре города, и вы пошли его искать, он тоже пошёл на улицу Седьмого Сентября.

– Манэ Бешига? Зачем? Что ему было нужно?

– Клянусь, не знаю. Я маленький чёрный человек, и в делах белых ничего не понимаю.

– Ничего, ты всё расскажешь Тулио. А теперь иди, веселись, что погиб человек.

– Но ведь все веселятся. – Покачиваясь, Вашингтон вернулся в бар.

После того как Тулио рассказал обо всём странном и загадочном, что произошло с ним в Сан‑ Паулу, после того как Женуина рассмотрела подарки и повеселилась, узнав, каким способом добыл на них деньги Тулио, они уселись на кухне, и Тулио сказал:

– Ну, Жену, рассказывай, что у вас тут нового?

– Нового? Много чего. Но главная новость – смерть Манэ Бешиги. Его убило током! … Я не могу говорить громко, чтобы не услышала Мигелина. У Эмилии нервный срыв.

– А она при чём?

– Манэ Бешига погиб у неё в ванной. Это какая‑ то тёмная история. Значит, Диего стал официантом? Это в его духе… Работает днём? «Еl Campeador»? Надо же, Родриго тоже так звали! Диего очень нравилось это имя. Его полное имяя – Родриго Сид эль Кампеадор Миранда. Мне тоже не слишком нравится, но так хотелось Диего. А этот… Эстеван, или как там его…

– Женуина, ты не хочешь понять: я узнал Диего. Это он!

– Нет, Тулио, прости, но я не верю в это. Зачем Диего притворяться другим человеком, ведь ты же не просил у него денег, не требовал назад долга, не грозил?

– Но это он, я же не сумасшедший, я узнаю людей.

– Ты слишком долго его не видел. Вот я бы узнала его и дряхлым стариком…

– Кстати, таковым он и выглядит.

Китерия Жордан находилась в состоянии умопомрачения. С тех пор как она узнала, что существует какой‑ то «список избранных», она не могла думать ни о чём другом, как только попасть в него.

По её просьбе Мерседес ездила консультироваться у Рутиньи, и едва невестка, бледная и измученная, вошла в гостиную, Китерия набросилась на неё:

– Ну что? Что сказала Рутинья?

– Китерия, неужели ты не видишь, что Мерседес плохо себя чувствует? – резко спросил Дуглас.

– Это пройдёт! – отмахнулась Китерия.

– Что значит «пройдёт»! Оставь её в покое.

– Сейчас я дам ей «Алка‑ зельц», и всё будет в порядке. Так что сказал твой брат?

– Он сказал, что… что это как бы мифический список.

– Что значит мифический? В нём что: Геракл, Гекуба, Зевс? …

– Нет. Нужно, чтобы вас кто‑ то ввёл, представил, и тогда вы становитесь своей…

– Ещё бы не своей? Я образованная женщина, много путешествовала, стоит только мне увидеть хоть раз. – Ах, если бы я подружилась с Лаис! Но меня словно кто‑ то сглазил, никак не удаётся даже поговорить с ней, а ведь всё зависит только от неё.

– Не совсем. Если верить словам моего брата, на свете есть люди, которые могут вам помочь в этом деле. Он имел в виду журналистов, которые этим занимаются. Им известны все те места, где бывают самые важные персоны. Допустим, у вас есть такой знакомый, он узнал, что сегодня вечером в каком‑ нибудь модном ресторане состоится встреча супруги посла «У» со светской дамой «X». Он звонит вам и обо всём рассказывает. И что вы тогда делаете? Вы отправляетесь туда, желательно в сопровождении какого‑ нибудь известного человека, вас там замечают и с тех пор признают за свою, понимаете? «Посмотрите, это же Кика Жордан которая тогда‑ то была там‑ то…» О вас начнут говорить, и стоит вам где‑ нибудь появиться, все будут считать, что без вас не обходится ни одно событие. Это и значит попасть в список!

– Этот список, Мерседес, у кого он находится? …

– О, Господи, вам же объяснили, что речь идёт не о какой‑ то конкретной бумаге, где записаны имена людей! – Дуглас смотрел на мачеху с ненавистью. – Мерседес нужно лечь в постель.

– Потерпи ещё немножко, девочка! Выпей ещё глоточек «Алка‑ зельца». И рассказывай дальше…

– Я тебя очень прошу отпустить Мерседес, – с угрозой сказал Дуглас. – Ну что у тебя за характер! Бедный отец, как он только терпит тебя?

– Но она остановилась на самом интересном месте. Здесь как раз и собака зарыта…

– Какая ещё собака? Тебе мало историй с собаками? – удивился Жордан.

– Пойми, Дуглас, если я не разберусь, что это за список, я не смогу сегодня заснуть…

– Хорошо, – устало сказала Мерседес. – Дело обстоит так: вас приглашают на какой‑ нибудь приём и говорят: «Это Кика Жордан! Она везде бывает, у неё такие обширные связи, её обязательно надо пригласить…» Это и есть попасть в список, теперь вам ясно?

– Да‑ да! Это я поняла… Только скажи, Мерседес, кто занимается такими делами? Кто продвигает людей? Чья работа, и сколько она стоит?

– Существуют профессионалы, которые этим живут. Во всяком случае, это не моя работа.

– А твой брат знаком с кем‑ нибудь из этих специалистов?

– Нет! Он никого не знает, но он обещал выяснить, как зовут самых главных из этих людей!

– Золотко моё, я люблю тебя больше всех на свете! Хочешь, я приготовлю для тебя горячий шоколад?

– В такую жару? – удивилась Мерседес.

– Ничего, ничего, тебе будет полезно. Идите наверх, к себе, а я сейчас принесу.

Мерседес легла на кровать и закрыла глаза. Гудел кондиционер, за окном шелестели деревья.

– Представь, что мы с тобой снова в той гостинице, засыпанной снегом, – тихо сказал Дуглас.

– Да, похоже.

– Тебе лучше?

– Да.

– А с ним у тебя были такие минуты?

– С кем?

– С этим парнем, который был сегодня в доме Рутиньи, и за которого ты собиралась выйти замуж?

– Его зовут Аугусто. Зачем вспоминать об этом именно сейчас?

– Я узнал его тогда в посёлке. Он чинил мою машину в тот день, когда мы собирались поехать в Буэнос, помнишь?

– Конечно, помню, – прошептала Мерседес.

И что‑ то в её голосе заставило Дугласа напрячься.

– А вот и шо‑ ко‑ лад! – пропела Китерия, входя с подносом. – Нася малюсенькая девочка попьёт секоляду, – сюсюкала она.

Китерия склонилась с подносом над кроватью, поднос дрогнул в её неловких руках, чашка опрокинулась, и тёмная жирная жидкость выплеснулась на постель.

Мерседес вскрикнула и отодвинулась: капли горячего шоколада попали ей на грудь.

– Какая же ты… – процедил сквозь зубы Дуглас.

Через несколько дней заехал Родриго и привёз для Китерии телефоны нужных для неё людей, а попросту говоря – рыбок‑ лоцманов, которые всегда вьются около богатых. Обычно это сынки богатых родителей, которых не научили ничему другому, кроме как весело проводить время, ловить кайф. Но среди рыбок‑ лоцманов попадались и пираньи, отличить которых человеку неискушённому было трудно. Искушённые же знали, что самые вежливые, самые угодливые ‑ это и есть пираньи. Но ни Родриго, ни Мерседес, ни Китерия не принадлежали к числу искушённых людей и поэтому с первого взгляда были очарованы Роджером Валеном – высоким и смуглым красавцем, знатоком настоящего старого английского, блестящим теннисистом и любителем велосипедных гонок.

Один Жордан чувствовал какой‑ то дурной запашок, идущий от Роджера, но с его мнением здесь не считались. И вот Жордан сидел в кабинете за бумагами, а Китерия и Роджер болтали в гостиной. Жордан каждый раз кривился, как они обращаются друг к другу на «ты».

– Кика, – ворковал Роджер, – я хотел бы узнать кое‑ что насчёт твоего генеалогического древа. Кем были твои родители, твои дедушка и бабушка? Среди твоих родственников не было каких‑ нибудь знаменитых людей? Может быть, кто‑ то из твоих дальних предков прославился на каком‑ нибудь поприще? Например, прапрадед? Это важно. Может быть, он был Монтехо или Агиро?

– Если я не ошибаюсь, у дяди моего прадеда был большой бакалейный магазин в Валадаресе. Дядя Франко, – да, так его звали, – если я ничего не путаю… Он изобрёл новый способ засолки мяса, сделал настоящий переворот в этой области, удивил весь город! А вдруг он знал секрет от конкистадоров? Ведь они ели солонину.

– Кика, это совсем не то! Я имел в виду какое‑ нибудь великое деяние, а не солонину из индейцев.

– Да, это действительно слабовато. Господи, неужели среди моей родни не найдётся ни одного знаменитого человека? Наверное, поэтому мне так хочется славы! Жордан, дорогой, ты не мог бы одолжить мне кого‑ нибудь из своих родственников, сделай одолжение! Потом я верну тебе долг! Ну, дай кого‑ нибудь из твоих предков‑ бандейрантов из Сан‑ Паулу?

Жордан не ответил.

– Подожди, Кика, так не пойдёт. Нас быстро выведут на чистую воду, и ты потом об этом пожалеешь. Бандейранты – это не то, – сказал Роджер.

– Если она просит одолжить ей кого‑ нибудь из моих родственников, я не возражаю. Ведь мы супруги, у нас общее имущество… То, что принадлежит мне, принадлежит и ей тоже. Даже мои предки! Кстати, вы знаете, кто такие бандейранты?

– Бандейранты не годятся! Роджер прав. Если он говорят, что так делать нельзя, значит, так оно и есть на самом деле.

– Ты упомянула губернатора Валадареса? – снова спросил Китерию Роджер. – Он был одним из твоих предков?

– Он был бакалейщиком, – вставил Жордан, обиженный за бандейрантов.

– Дело не в этом. Валадарес слишком большой город. Конечно, идеальным вариантом было бы, если бы ты была родом из какого‑ нибудь старинного города в штате Минас‑ Жерайс. Араша, Оуро‑ Прето – эти города знамениты своими вековыми традициями, и это производит впечатление. Нам тогда оставалось бы только научить тебя говорить с акцентом, по которому сразу можно узнать тамошних уроженцев…

– Нет, так не пойдёт! Вы этого не сделаете! Вы не станете менять её манеру говорить, она мне нравится, я обожаю её акцент, – всерьёз встревожился Жордан.

– Милый! Успокойся! Это только для посторонних. Роджер, если понадобится выработать другой акцент, я согласна! Мне нравится, как говорят в Белу‑ Оризонти. Я родом из Минас‑ Жерайса!

– Нет, нет, Китерия! Я не желаю видеть здесь незнакомую женщину. Что, если тебе взбредёт в голову поменять заодно и имя? Чёрт возьми, я не могу работать в таких условиях! – воскликнул Жордан.

– Пожалуйста, Жордан, помоги нам, – заныла Китерия.

– Мария‑ Китерия – это хорошо. Так могут называть какую‑ нибудь героиню. Храбрую женщину‑ воительницу…

– Это имя простолюдинки! Мария‑ Китерия – слишком простое имя… Я сразу представляю себя в окружении каких‑ то нищих! Эло, Жо, Нини, Вик, Виви, Нене – это да! Кика Жордан ‑ так могут звать только шикарную женщину, и я останусь Кикой Жордан.

– Хорошо, Кика, значит, об одном мы уже договорились. Против таких аргументов трудно найти возражения! Кстати, мы можем воспользоваться твоей уверенностью, силой духа, острым разумом, этим твоим… вдохновением! Это очень помогает добиться признания в высшем обществе, на это все обращают внимание. Итак, насчёт имени мы договорились, и о том, что ты ведёшь свой род от какой‑ нибудь известной семьи, скажем, из Диамантины! Пусть твоя фамилия останется прежней. Фамилия Жордан, по‑ моему, вполне подходит для нашей затеи. Для начала нам придётся познакомиться с ночной жизнью Рио в будние дни. Потому что в пятницу и в субботу мы можем встретиться только с теми, которые потом работают всю неделю, эти люди нас не интересуют. Надеюсь, сеньор Жордан не станет возражать против этого?

– Конечно, не станет! С какой стати! Жордан, ты не против?

– Хорошо. Меня интересует это только с профессиональной точки зрения! Я пришлю тебе папку с подробной инструкцией, там будет свод правил поведения в обществе, составленный Роджером Валеном, план твоего появления в высшем свете и, конечно, смета расходов на мои услуги.

– Китерия, ты что, собираешься разгуливать по ночному Рио, и нам ещё придётся за это платить? Это же просто наглость! – крикнул Жордан.

– Тише, подожди, поговорим потом! Я с нетерпением буду ждать тебя там, где ты скажешь. Насчёт моего выговора я тоже позабочусь, – обратилась она к Роджеру. – А на Жордана не надо обращать внимания. Он меня любит и желает мне только добра. Правда, любимый? – Китерия вошла в кабинет и нежно поцеловала мужа.

Мерседес в это время замещала хозяйку в лавке. Была и ещё одна причина её пребывания здесь: ей нужен был совет Розы. Но она никак не решалась заговорить с Розой, – ведь они обе когда‑ то были равны, а теперь Мерседес не только родственница хозяйки, но и сама как бы немного хозяйка… Мерседес, как всегда, когда ей было что‑ то нужно, решила подлизаться: она подарила Розе покрывало, в вышивке которого был едва заметный изъян (кстати, вышивала Зели), потом пригласила подругу на ленч.

Но когда Роза ушла в туалет, чтобы подкраситься, перед тем как выйти на улицу, на лестнице, ведущей в лавку, появился Уго.

– Где мои пакеты? – спросил он Мерседес, остановившись на середине лестницы.

– Там, на полу, – Мерседес мотнула головой в сторону пакетов, лежащих у подножья лестницы. – Ишь, как тебе не терпится!

Уго заглянул в пакеты.

– Тенниска – как раз то, что надо… Теперь джинсы, майка, очки для подводного плавания. Заказ выполнен точно, молодец, соседка.

– Я тебе не соседка. И, кроме того, не каталог заказов.

– Но мне нужно ещё кое‑ что.

– Хватит с тебя! И больше не заводи разговоров о моей матери, понял?

– Не наезжай на меня, Мерседес. Ты прекрасно знаешь, что я разом могу покончить с твоей шикарной жизнью. Нельзя жрать одной – надо делиться с другими…

– О какой жратве идёт речь? – спросила Роза. – Неужели ты и его тоже приглашаешь на ленч? Меня это общество не устраивает.

– Больно нужно! – фыркнул Уго. – У меня есть компания поинтереснее.

– Слава Богу, никто не испортит нам аппетит!

Но с едой у Мерседес почему‑ то в последнее время возникали проблемы. Она не могла без отвращения смотреть на сладкое и жирное.

Последний раз, когда она навестила Женуину, та не знала, чем угодить, каким блюдом порадовать. Мерседес от всего отказывалась. С трудом Женуина уговорила её поесть салата.

– Только сделай приправу острой и солёной, – попросила Мерседес.

– Острой и солёной? – Женуина внимательно посмотрела на дочь и вдруг увидела на её нежном личике едва различимые жёлтые пятна.

– Мерседес, когда у тебя последний раз были месячные?

– А что это тебя вдруг заинтересовало? Ты же знаешь что у меня нерегулярно…

– Меня волнует… Я… была бы счастлива… По‑ моему, ты беременна…

– Какой ужас, если это так! – Мерседес зарыдала.

Проблема беременности обсуждалась не только в доме Женуины. Вагнер каждую ночь домогался Изабелы, и каждая ночь превращалась в трагедию.

Изабела стала ночевать в доме родителей, объясняя это тем, что бабушке без неё скучно. Патрисия где‑ то пропадала до позднего вечера, Лаис уехала, Конрадо метался между Рио и Чикаго, стараясь заполнить пустоту в сердце. Иногда он брал с собой Лукресию.

Иногда, в отсутствие Изабелы, Вагнер приглашал на ночь Жулию, иногда приезжал в дом Соуто Майя. И это были страшные ночи для Изабелы. Они боролись как два зверя, и, надо сказать, Вагнер не мог одолеть Изабелу.

Тогда он начал её мучить: выламывать руки, тянуть за волосы.

– Пусти меня! – стонала Изабела.

– А ты раздвинь колени, ты ведь моя жена перед Богом и перед людьми. Нас обвенчали, ты забыла?

– Отпусти! Я закричу!

– Кричи! Давай покричим вместе, изобразим южноамериканскую страсть. Ну, давай орать вместе… вдвоём. Пусть старушки внизу услышат, какое удовольствие ты получаешь… Ну почему ты не хочешь попробовать? Тебе понравится.

Изабела забивалась в кресло и всю ночь слушала храп Вагнера.

Её младшая сестричка проводила ночи совсем по‑ другому. Иногда она тайком приводила Уго в свою спальню, иногда они ночь напролёт отплясывали в диско, а иногда… Уго сказал, что присмотрел роскошный «мерседес» в никем не охраняемом гараже и предложил подурить, покататься на клёвой машине ночку по Рио.

– Ты знаешь, я наблюдаю за этим домом и гаражом давно. Хозяева, судя по всему, уехали надолго. Давай заберём эту тачку.

Они действительно без труда проникли в гараж. Уго начал копаться в моторе, соединяя какие‑ то провода, и в это время чуть приподнятая над землёй железная дверь‑ щит медленно качнулась и закрылась. Наступила полная темнота.

– Уго! Уго! Что случилось? Я боюсь!

– Спокойно, спокойно! – Уго зажёг фонарик, подошёл к железной двери‑ стене. Начал нажимать кнопки электронного замка, но – безрезультатно. Свет отключился, а без него замок не срабатывал.

Патрисия зарыдала.

– Уго, что делать? Что делать? Мы в ловушке!

Уго и сам не на шутку испугался.

ГЛАВА 43

Аугусто очень нравились картины Лоуренсо, да и сам юноша был ему симпатичен. И однажды он предложил Лоуренсо прийти в офис, потолкаться, оглядеться – может быть, что‑ то интересное придёт в голову, и тогда можно будет попробовать себя в рекламе.

За несколько дней до визита Лоуренсо в офис к нему неожиданно зашёл Родриго. Лоуренсо и Флавия сидели у телевизора, рука Лоуренсо лежала на плече девушки, и они тихонько болтали.

– Лоуренсо, ты оставляешь двери открытыми, это опасно, – сказал Родриго, войдя в гостиную. И замер, увидев парочку. – Я просто глазам не верю! – воскликнул Родриго. – Наверное, у меня плохо с глазами?

– А ты уже давно ничего не видишь, Родриго! Ты не замечаешь элементарных вещей, приятель, – спокойно ответил Лоуренсо, не убирая руку.

– Ах, ты ж, гадёныш…

– Родриго, пожалуйста, не устраивай скандалов, – сказала Флавия.

– А ты помолчи! И давно это у вас?

– Не дольше, чем твоя дружба с Рутиньей, – сказал Лоуренсо.

– Послушай, ты, – Родриго схватил Лоуренсо за шиворот.

– Не надо, Родриго, перестань. – Флавия пыталась разнять потасовку. Но Лоуренсо был крепкий парень, он отшвырнул Родриго одним ударом, так, как учил его отец, и спокойно сказал:

– В чём дело? Ты живёшь с другой женщиной, и нечего изображать обиженного. Ты циник и всегда был таким.

– Это вы циники! – заорал Родриго. – Это ты всегда строил из себя святого!

– Мы поступаем честно, Флавия нашла в себе силы, чтобы со всем этим покончить.

Родриго повернулся и пошёл к двери. У двери он остановился и сказал: «Только твоя честная Флавия забыла мне сообщить, что она спуталась с тобой, с моим лучшим другом. Хорош друг, нечего сказать! »

Родриго хлопнул дверью.

– Я, кажется, потерял друга, – сказал Лоуренсо.

– Зато эта ситуация наконец разрешилась, – тихо добавила Флавия и обняла Лоуренсо.

Вот после такого разговора и встретились Родриго и Лоуренсо в офисе.

– Что ты здесь делаешь? И как у тебя хватает наглости являться сюда с объяснениями?

– Я пришёл сюда по другому поводу, но, если хочешь, я тебе кое‑ что объясню: я много лет люблю Флавию, но никому об этом не говорил. И знаешь, почему я так делал? Потому что она была твоей девчонкой. А ещё я очень дорожил нашей дружбой. Ты думаешь, мне доставляло удовольствие слушать, как ты без конца вспоминаешь про Флавию? День за днём! А когда ты плакался мне в жилетку из‑ за неё, по‑ твоему, я радовался? Ты знаешь, почему я всё это выдержал? Только ради нашей дружбы, которую, по твоим словам, я теперь похоронил. Я приблизился к ней лишь после того, как ты её бросил… Я тогда ни на что не рассчитывал, и мне до сих пор не ясно, смогу ли я удержать её. Я понимаю только одно, я сейчас счастлив…

Неприятный разговор прервался при появлении Аугусто.

– А, Лоуренсо, пришёл, очень хорошо, – как всегда доброжелательно и весело сказал Аугусто. – Осваивайся потихоньку, у нас здесь очень милые девушки, они всегда ответят на твои вопросы.

Милые девушки, Лукресия и Рената, в это время тихонько шептались в уголке.

– Ах, если б ты знала, как тяжело видеть, когда такой прекрасный мужчина страдает, – говорила Лукресия. – Знаешь, мне так хочется его защитить, я хочу, чтобы к нему вновь вернулась радость, и, по‑ моему, я уже кое‑ чего добилась. Ты знаешь, на следующий день он прислал мне цветы. Тебе часто попадались такие мужчины?

– Можно сказать, никогда. И если интуиция меня не обманывает, Аугусто, кажется, пошёл в отца.

– Тише, – предупредила её Лукресия.

– Но ты должна знать, что доктор Конрадо ещё не готов связать себя с женщиной.

– Это я понимаю. Но, что же мне делать?

– Послушай моего совета: не отходи от него ни на минуту, когда‑ нибудь он решится. Но ты должна знать, что двадцать пять лет счастливой семейной жизни – это серьёзная вещь, поэтому постарайся не влюбиться в него.

На этот раз Эмилия не притворялась. После невольного убийства Манэ Бешиги она находилась в тяжёлом стрессовом состоянии. Урбано измучился с нею и поэтому радовался, когда в доме был кто‑ то из посторонних. Сегодня пришли Вашингтон и Буби. Вашингтон, как всегда, глазел в телевизор, а Буби играл с Урбано в шахматы.

– Господи, это до сих пор стоит передо мной, он умер у меня на глазах, это просто страшный сон. – Эмилия маячила по комнате, повторяя одно и то же.

– Всё пройдёт, поверь, дорогая, а сейчас тебе лучше немного отдохнуть. Если бы Эрме была здесь, она бы, дала тебе успокоительного. Нам сейчас её так не хватает, а она захотела подзаработать у родителей Аугусто.

– А что, она больше не вернётся сюда? – с интересом спросил Вашингтон.

– Конечно, вернётся, но ей придётся ночевать там до тех пор, пока дона Лаис не приедет домой.

Буби резко встал, лицо его было озабоченным.

– Но, мы же, не доиграли партию, – сказал Урбано.

– Пусть остаётся на доске, я долго не задержусь, мне нужно решить кое‑ какие дела.

– Это, наверное, важные проблемы, да? Если ты так сразу бросаешь выигрышную для тебя ситуацию?

– Да, иногда в жизни случается неожиданное. Так ведь сеньор Урбано? Жаль, что с этим делом мне придётся разбираться одному.

– Сейчас, когда мне все так нужны, меня покидают – Эрме, Буби… Хоть ты останься, Вашингтон! – заныла Эмилия.

– Нет, мне тоже пора. У Буби, наверное, действительно что‑ то случилось, у него такой озабоченный вид, я пошёл, до вечера.

Когда Вашингтон ушёл, Урбано сказал:

– Знаешь, Эмилия, у Буби что‑ то серьёзное случилось.

– По‑ моему, в этом деле замешана женщина, – ответила Эмилия.

– Эмилия, ты будешь жить! – радостно воскликнул Урбано. – Ты возвращаешься к жизни!

Патрисия и Уго метались, как мыши, в тёмном гараже. Патрисия рыдала и клялась, что больше никогда не поддастся на уговоры Уго «пощекотать нервы». Фонарик погас – села батарейка. Патрисия выла во весь голос, и в этот момент щит, закрывающий въезд в гараж, начал подниматься и в просвете появилось улыбающееся чёерное лицо Вашингтона.

– Идиоты, зачем вы сюда забрались? Сматывайтесь быстро.

А в это время Зели, дремавшая в кресле, вздрогнула и открыла глаза.

– Который час, Нанда?

– Скоро утро, – ответила Нанда.

– Уго, не пришёл?

– Нет, мама.

– Ну, где же он?

– Я не знаю.

– Господи, куда же он подевался? А вдруг с ним что‑ то случилось? Я долго спала?

– Да нет, чуть‑ чуть вздремнула.

– А знаешь, мне приснился такой странный сон, мне приснилось, что Тулио вернулся из Сан‑ Паулу и сразу побежал ко мне. Я стояла в дверях и ждала его, он обнял меня и поцеловал. Боже мой, все было как наяву…

Тулио и Женуина тоже не спали. Тулио во всех подробностях рассказывал Женуине о своём пребывании в Сан‑ Паулу и о встрече с Диего.

– Ты хочешь сказать, что Диего сменил имя?

– Да. Теперь он Эстеван Гарсия.

– Ну, зачем, зачем, Тулио, зачем он сделал это?

– Тебе придётся набраться мужества, Жену, чтобы выслушать правду.

– У меня хватит мужества, я не выношу только ложь. Я её терпеть не могу.

– Когда заварилась рея эта каша с проигрышем в карты, Эмилия предложила Диего ограбить Манэ Бешигу.

– Эмилия? Ты не ошибся? – с изумлением спросила Женуина.

– Нет‑ нет, не ошибся! Диего обещал, если она поможет ему выпутаться из всей этой истории, взять её с собой. Они вдвоём задумали обобрать Манэ Бешигу. Ведь Манэ Бешига занимался контрабандой вместе с отцом Эмилии, и она знала всё про его дела. Но когда Диего отправился за деньгами к Манэ Бешиге, что‑ то произошло. Я так и не понял, что именно… Скорее всего, была жестокая драка, Манэ Бешига лишился глаза, а Диего сбежал с деньгами.

– Теперь мне понятно, почему Манэ Бешиге так хотелось найти Диего. Но почему Диего не взял с собой Эмилию?

– Он обвёл её вокруг пальца, она была нужна ему только для того, чтобы иметь информацию, а потом он её бросил и уехал в Испанию один.

– А что за история с лотереей, причём тут лотерея?

– Перед отъездом Диего прожил несколько дней в доме Мигелины. Он выдумал эту историю, чтобы она не удивлялась, откуда у него столько денег. Поэтому она всё время и говорила нам про лотерею.

– Я прожила с ним столько лет и так и не поняла, какой он на самом деле, так и не поняла. Я из кожи вон лезла, чтобы поставить детей на ноги, пока он там, в Испании, жил в своё удовольствие.

– А теперь слушай, Жену, внимательно, потому что я обязан тебе это сказать: Диего каждый месяц посылал Феррейринье деньги для тебя и детей.

– Но я никогда не получала никаких денег, ты‑ то знаешь это.

– Да, знаю, потому что Феррейринья преспокойно клал денежки в карман. Потом у Диего кончились деньги, и ему пришлось наняться официантом на корабль, который совершал туристические круизы. Там он познакомился с одной супружеской парой из Бразилии, богатыми людьми, и соблазнил женщину по имени Мария‑ Сесилия. Когда её муж умер, Диего перебрался к ней жить. Он устроил казино в её доме, потом они открыли ресторан…

– Да, ты говорил… Он назвал ресторан в честь сына.

– Возможно… Но Диего истратил все её деньги, он искалечил ей жизнь, разорил её и разорился сам. Сейчас он совсем нищий и работает официантом в ресторане, который раньше принадлежал ему.

Женуина ходила по комнате, покачивая головой:

– Тулио, я чувствую, что схожу с ума. Я слушаю тебя, и мне кажется, что ты рассказываешь не о моём Диего, а о каком‑ то другом человеке. Может, это всё‑ таки не он?

– Это он, Женуина. И я рассказываю тебе всё это для того, чтобы ты укрепилась в своём мнении немедленно получить развод.

– Ах, если бы я знала обо всём этом раньше. Но я знаю, что мне делать сейчас. – Женуина накинула свою неизменную старую кружевную кофту.

– Ты куда?

– Как куда, к Эмилии.

– Женуина, уже очень поздно, подожди до утра, ты всегда успеешь выяснить с ней отношения. И потом, она сейчас в таком тяжёлом состоянии.

– А вот на это мне наплевать. – И Женуина вышла из дома.

– Я пришла поговорить с тобой, Эмилия, – прямо с порога заявила Женуина.

– Какие разговоры, ты что, сошла с ума? Урбано уже спит, а я вот мучаюсь бессонницей.

– И правильно мучаешься, тебе есть о чём подумать ночью. Теперь я понимаю твою ненависть ко мне и совсем не собираюсь входить в твоё положение.

– Что ты мелешь, дура? Ты что, башкой ушиблась, когда свалилась с кровати? Тебя что, Тулио уронил? И у тебя поехала крыша?

– Нет, моя дорогая, ты меня не зацепишь на скандал, ты выслушаешь всё, что я хочу тебе сказать. Теперь я знаю, как ты меня предала. Предала вместе с Диего, моим бывшим мужем. Ты задумала сбежать с ним, а теперь скажи, что я ненормальная. Посмотри мне в глаза и скажи, что я лгу. Ну, давай, Эмилия, смелее!

Эмилия побледнела.

– Не мучай меня, Жену, на моих глазах погибли двое: Феррейринья и Манэ Бешига. Меня шантажировали, моя семья чуть не распалась, у меня никого нет на свете, кроме Урбано. Меня могли посадить в тюрьму. Да, я сбежала тогда с Диего, и это я помогла ему ограбить Манэ Бешигу. Видишь, я не отрицаю этого. Но мне хочется обо всём забыть.

– Нет, я не дам тебе этого сделать. Ты искалечила мою жизнь и при этом без конца строила мне козни, унижала моих детей. Я думаю, тебе легко представить, каково мне было узнать, что ты собиралась бежать с моим мужем?

– Я была ещё совсем девочкой, я ничего не понимала. Диего вскружил мне голову, обещал меня взять с собой, если я помогу ему обобрать Бешигу, я без памяти влюбилась в него. Это‑ то ты можешь понять?

– Ты всегда не учитывала других людей, ты не понимала, какая низость отнимать мужа у женщины с двумя детьми.

– А хочешь, я тебе скажу правду: я никогда не отказалась бы от борьбы за Диего, я бы всё равно не примирилась с тем, что он твой, и я бы, не остановилась ни перед чем, чтобы вернуть его.

– Дура! Диего всегда был моим! Он любил только меня, тебе всю жизнь доставались объедки. – Женуина угрожающе приблизилась к Эмилии. Но Эмилия не испугалась.