Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 23 страница

– Тогда нам лучше поторопиться, Жену. Люди ждут, тем более, как говорится, «пока правда обувается, ложь успевает обежать весь свет».

– А я не допущу, чтобы это случилось. Я не допущу, чтобы она играла со мной в кошки‑ мышки. Надеюсь, ты не станешь мне мешать, Тулио?

– Ты часто совершаешь безумные поступки, но, в конце концов, оказывается, что ты права. Делай то, что ты считаешь необходимым.

– Я должна это сделать, и я сделаю это, даже если потом Мерседес не будет разговаривать со мной до конца дней.

В доме Жорданов праздник был в полном разгаре. Вспыхивали камеры приглашённых фотографов, горничная обносила гостей напитками. Мерседес чувствовала себя героиней дня и оживлённо болтала то с одним, то с другим гостем. И вдруг она увидела в дверях зала свою мать. Она беседовала о чём‑ то с Розалин.

– Вам что‑ нибудь нужно? – спрашивала Розалин Женуину. – Вы не заблудились случайно?

– Да мне много чего нужно, но сначала я хочу поговорить с доной Мерседес Мирандой. Вон та девушка, которую все считают счастливой невестой, на самом деле всего лишь бессердечная дочь.

Растерянная Розалии сделала знак Китерии. И Китерия подскочила к ней.

– Что это значит?

– Я сама разберусь, дона Кика! – Мерседес подбежала к ним.

– Ты знаешь, кто эта женщина? – спросил Жордан.

– Это служанка матери Мерседес! – ответил Дуглас.

– Успокойтесь, ничего не случилось, праздник продолжается! Слушайте музыку, угощайтесь, отдыхайте! Официант, подавай гостям напитки! – крикнула Китерия.

– Что тебе здесь нужно? – прошипела Мерседес.

– Я пришла за тобой. У тебя сегодня помолвка, ты что, забыла?

– Мерседес, что всё это значит? – обратилась к ней возмущённая Китерия.

– Не волнуйтесь, я всё улажу, дона Кика… – ответила встревоженная Мерседес.

– Кто такая эта женщина, ответь мне? – спросила Китерия.

– А вы не вмешивайтесь, это наши дела. А то потом не отмоетесь! – Женуина уже не сдерживалась.

– Если ты осмелилась ввалиться сюда в грязной одежде, я сейчас окуну тебя головой в воду, чтобы ты там задохнулась! – ответила Китерия. – Мерседес, гони эту цыганку взашей, я тебя прошу. Нет, нет! Не снимайте нас! – обратилась она к фотографам. – Если ты меня сфотографируешь, я заставлю тебя съесть плёнку! – продолжала Китерия, обращаясь к фотографу.

– Успокойтесь, пожалуйста… – пришёл в замешательство фотограф.

– …Вместе с твоим фотоаппаратом!

– Успокойтесь! Прошу вас… – уговаривал её фотограф.

– Кто это сумасшедшая баба? – вмешалась в их диалог Женуина.

– Здравствуйте, сеньора! Вы меня узнаёте? – обратился к ней Дуглас.

– Как же я могу вас забыть?

– Мерседес, может, ты поднимешься с ней наверх и там поговоришь? Там вам никто не помешает! Вам всё‑ таки лучше поговорить наверху, – сказал, обращаясь к своей невесте, встревоженный Дуглас.

– Нет, Дуглас, не надо… Я поговорю с ней здесь, ладно? Но… если ты так настаиваешь… Идём, пожалуйста.

– Куда ты меня тащишь? Я же не слепая! – возмутилась в свою очередь Женуина.

– Вот сюда, пошли!

– Я не какая‑ нибудь больная, я всё вижу! – продолжала Женуина.

– Жордан, я тебя прошу, – взмолилась Китерия. – Неужели на это обратили внимание?

– Кажется, нет, – ответил негромко Жордан.

– Неужели теперь в газетах напишут, что эта цыганка ворвалась в мой дом? …

– Нет, нет, там ничего не напишут. Никто ничего не понял, успокойся, Китерия, я тебя прошу.

– Я знаю эту женщину, она заходила к нам в магазин, – вмешалась Розалин.

– Точно, это она. Я слышала, как Дуглас говорил отцу, что она работает дома у Мерседес.

– Она там работает? – удивилась Розалин. – Я впервые слышу, чтобы у Мерседес была служанка. Насколько мне известно, у неё всё домашнее хозяйство висит на матери.

– Кем бы она ни была, но праздник она нам точно испортила? – сказала Оливия.

– Это уж точно, – поддержала её Розалин.

А наверху выясняли отношения мать и дочь.

– Почему ты заставляешь меня говорить тихо?! С какой стати?! Я буду говорить во весь голос: ты сделала из меня посмешище, выставила меня на позор, ты оставила меня в дураках, обвела вокруг пальца! А теперь хочешь, чтобы я не повышала голоса… Считай, тебе ещё повезло, что отсюда слишком далеко до нашего дома. Я Бог знает, о чём успела подумать, пока сюда добежала. Иначе бы…

– Мама, мама! Неужели тебе так хочется сделать меня несчастной? – ласковым голосом обращалась к матери дочь. – Неужели ты ничего не видишь? Тебе так хотелось устроить этот дурацкий ужин в честь моей помолвки, и я не стала тебе перечить. Только ведь это просто абсурд. Я никогда не позволю, чтобы кто‑ нибудь оттуда, с нашей улицы, появился здесь… Неужели ты не понимаешь, что люди, которых ты здесь видишь, живут совсем в другом мире, к которому теперь принадлежу и я тоже. И я имею право остаться в нём навсегда! Неужели тебе так хочется сломать мне жизнь?!

По лицу Мерседес текли слёзы.

– Я не хочу сломать твою жизнь, доченька. Ты сама решила построить счастье на песке. Только твоя постройка скоро развалится и обрушится тебе на голову. Я твоя мать и обязана наставить тебя на путь истинный. Ты ещё никогда так не заблуждалась, Мерседес! Зачем тебе понадобилось врать? Притворяться богатой, говорить неправду обо мне? Для чего? Скоро всё станет ясно, и тогда тебе будет ещё хуже. Я пойду к ним. Пойду туда прямо сейчас! Позову эту полоумную бабу и этого воспитанного мальчика и объясню им, что ты поступила легкомысленно! И ты тоже пойдёшь со мной и скажешь ему, что обо всём сожалеешь! Всё ему расскажешь! – Женуина сама чуть не плакала.

– Мама, ты не должна туда идти! Если ты это сделаешь, дона Кика пинками выставит нас за дверь!

– Но если ты нужна им только как богатая наследница, тогда будет лучше, если она это сделает. С тебя от этого не убудет. Идём! Ты, наверное, не ставишь меня ни в грош, но я всё‑ таки твоя мать, – гордо произнесла она. – Женуина Миранда! Уличная торговка! Я бедная и скромная женщина, но у меня хватит на это духа! Пошли!

– Пусти меня, – Мерседес попыталась освободиться от хватки Женуины. – Ты ничего не понимаешь, я в ловушке. Я должна выйти замуж за Дугласа. Но я не могу сказать ему правду, потому что я жду ребёнка. Я должна стать его женой. Это его ребёнок!

– О, Господи! – только и смогла сказать Женуина. – Это невинное существо должно появиться на свет среди такой неразберихи. Я понимаю тебя, Мерседес. И если я окажусь не права, наш Господь Иисус Христос простит меня.

– Что всё это значит, Мерседес? О чём ты так долго говоришь с этой женщиной? – В комнату вошла Китерия.

– Дело в том… что она воспитала меня, потому что моя мать всё время в разъездах. Я обидела её, не пригласив на помолвку.

– И она решила сорвать свою злость здесь?

– Извините, сеньора, я не думала, что так выйдет.

– Тебе нужно спуститься вниз, Мерседес. Это уже становится неприличным. А вы, дорогая, идите на кухню и помогайте горничной. Она даст вам что‑ нибудь поприличнее из платья, и, пожалуйста, никакого панибратства с гостями, – приказала Китерия.

– Мама, может быть, ты всё‑ таки пойдёшь домой?

– Нет, Мерседес, мне очень хочется посмотреть на твою помолвку. Даже в такой роли!

Когда Мерседес спустилась вниз, она увидела нечто невообразимое: гости мучились в муках, многих из них выворачивало в туалетах и ванных комнатах!

– Этот бефстроганов из лангуста странно пахнет! – сказала Женуина на кухне Розалине. – Как хорошо, что невеста была в это время наверху и не попробовала его, он мне не нравится.

Оливия сделала своё дело – она превратила помолвку ненавистной ей потаскухи из предместья в акт всеобщего отравления. Не пострадали только Мерседес и, конечно, Оливия, которая, несмотря на большую любовь к бефстроганову из лангустов, на этот раз не притронулась к изысканному блюду.

…Странная ситуация была и в доме Соуто Майя: гости ждали невесту. Изабела куда‑ то исчезла. Её искали в спальне, в саду, но нигде её не было, и лишь Северино, смущаясь, сказал, что Изабела ушла больше часа назад, объяснив, что ей нужно что‑ то взять в машине. Он, конечно же, предложил ей свои услуги, но Изабела отказалась. Единственным кто сохранял спокойствие, был Вагнер. Воспользовавшись тем, что Лаис и Конрадо принимали гостей, он вышел из дома и позвонил своему другу, работающему в полиции. Вагнер, хорошо знал Изабелу. Поэтому он спросил, не было ли какого происшествия в округе, связанного с аварией автомобиля. Происшествие было. И именно с Изабелой. Оказывается, она на огромной скорости пересекала перекрёсток, создав аварийную ситуацию, еле вывернулась из‑ под колёс огромного грузовика и врезалась в столб. Приятель указал номер полицейского участка, где находилась Изабела в ожидании решения своей участи. Вагнер, со свойственным ему умением, очень быстро уладил формальности, и подошёл к Изабеле, сидящей неподвижно в углу.

– Едем домой, Изабела!

– Я никуда не поеду! Я не хочу становиться твоей невестой, я не желаю выходить за тебя замуж. Зачем тебе это нужно, Вагнер?

– Потому что я люблю тебя, Изабела. Я хочу тебе помочь. Я поговорил с сотрудниками, это дело замнут.

– Я останусь здесь и никуда не пойду отсюда вместе с тобой.

– А ты знаешь, что тебя хотят отправить в сумасшедший дом? Если ты сейчас тихо и спокойно не пойдёшь со мной, я позвоню домой, и всё откроется. Идём! – Он взял её за руку и повёл за собой.

Изабела появилась на приёме кроткая, как овечка. Но уже очень скоро она начала пить шампанское бокал за бокалом и, выпив бокал, разбивала его об пол. Гости Конрадо и Лаис с ужасом смотрели на неё. Лишь один Вагнер прокомментировал спокойно:

– Пусть каждый разбитый бокал принесёт нам семь лет счастья. Надеюсь, кто‑ нибудь сосчитал, сколько их было?

– Их было слишком много, по‑ моему, достаточно, – заметила Патрисия.

– Ну, вот и хорошо. Я благодарен моей невесте, и теперь она пойдёт отдыхать. Праздник продолжается! – Вагнер взял Изабелу за руку и увёл наверх, в спальню.

– Да, Вагнер умеет с ней обращаться, – сказала Венансия Лаис.

– Конрадо, тебе нужно поговорить с Вагнером. Здесь что‑ то не так, – прошептала Лаис мужу.

И вдруг с верхней площадки раздался крик: «Мама, папа, Рутинья, бабушка! Не надо, пожалуйста, не надо всего этого! Бабушка, хоть ты помоги мне! » – кричала Изабела.

ГЛАВА 32

Рената отчётливо понимала, что, если сейчас она не заполучит Аугусто, она не получит его никогда. Она приходила к нему каждый день, пыталась его накормить, пыталась развлечь. Всё было напрасно. Она предложила ему переехать к ней, но Аугусто ответил:

– Я хочу остаться здесь. Мне хочется быть рядом с ней. Мне интересно узнать, чем кончится эта история. Я решил идти до конца хотя бы ради того, чтобы убедиться, что я её потерял, потерял навсегда…

– Это звучит просто зловеще, Аугусто, какая‑ то похоронная речь.

– Возможно. Именно так люди расстаются с надеждой, её надо проводить в последний путь, посмотреть, как гроб опустят в могилу и засыплют землёй. Только так можно убедиться, что всё кончено. По крайней мере, я так считаю. И, наверное, не один только я.

– Я не позволю, чтобы ты вот так сдавался, встряхнись, Аугусто!

– Я встряхнусь после того, как состоится её свадьба. Теперь я часто спрашиваю себя: стоила ли вообще эта игра свеч? Ради чего я так боролся, зачем я затеял эту игру, зачем не сказал ей всю правду о себе?

И тут Рената почувствовала всем сердцем, всей кожей, что настал решительный момент.

Дело в том, что она навестила Женуину, чтобы убедиться, что мать Мерседес – именно та женщина, которая приходила в офис и забрала с собой фотографию Аугусто и Вагнера. Именно та женщина, которая слышала разговор о том, что Аугусто богат, что он сын владельца компании. И она убедилась в своём предположении. Она потребовала вернуть ей фотографию, но Женуина скандально прогнала её. Рената не огорчилась: то, что ей нужно было знать, она узнала. И вот наступил решающий момент.

– Аугусто, – сказала она, нежно взяв его руку. – Не мучайся ты так, не страдай. Ты ни в чём не виноват. Как бы ты ни повёл себя, Мерседес не стала бы твоей. Она ведь прекрасно знает, кто ты такой!

– Это неправда, Рената, ты ошибаешься!

– Нет, к сожалению, правда. Я не говорила тебе об этом только потому, чтобы ты не мучился ещё больше. Дело в том, что мать Мерседес приходила в агентство и узнала, кто ты такой. Она не только узнала, но и рассказала об этом Мерседес. И это ничего не изменило!

Аугусто, молча, повернулся лицом к стене.

Свои проблемы были и у Лаис с Конрадо. Лукресия пригласила Буби на помолвку Изабелы, и Конрадо был потрясён столь откровенной наглостью. «Этот мальчишка‑ инструктор, оказывается, неизвестно почему удостаивается чести присутствовать на помолвке моей дочери», – думал он, с ненавистью глядя на Буби. Да ещё Буби со свойственной ему приниженной нагловатостью не сводил глаз с Лаис. Это, в конце концов, было невыносимо.

Утром Конрадо собрал необходимые для жизни в гостинице вещи – и съехал! Лаис была потрясена. Весь день она не находила себе места, но лишь в конце дня раздался звонок Конрадо. Он попросил её приехать в отель «Хилтон» для важного разговора. Они встретились в баре отеля. Лаис молча села за столик и, не глядя на мужа, спросила:

– Итак, Конрадо, ты принял решение, я правильно тебя поняла?

– Ради Бога! Ничего подобного, Лаис. Я совсем запутался, я никак не могу ко всему этому привыкнуть. Я перебрался в эту гостиницу, чтобы сделать какой‑ нибудь выпад…

– И какой же вывод ты сделал? – с достоинством спросила Лаис. – Что ты решил, Конрадо?

– Несмотря на все мои сомнения и противоречивые чувства, я очень люблю тебя, Лаис! Ты очень дорога мне!

– По‑ моему, ты выбрал неподходящий момент для такого признания, Конрадо. Но если бы ты тоже не был для меня дорог, разве я пришла бы сюда? Так ты вернёшься домой?

– Нет. По‑ моему, нам нужно какое‑ то время, чтобы хорошенько всё обдумать. Но только не сегодня…

– Значит, нам пока не о чем говорить! – тихо произнесла Лаис.

– Женуина, ты что‑ то от меня скрываешь. Я это чувствую. Почему ты не хочешь рассказать мне правду? И почему ты не хочешь рассказать всю правду Мерседес? Ведь сбылась её мечта – Аугусто богат и он любит её… Не копи ошибок, Женуина. – Тулио ходил по комнате.

– Что сделано, то сделано! – сказала Женуина с тоской. – И теперь нам незачем терять время напрасно! Я понимаю, что всё получилось не так, но я не могу оставить мою дочь в такой момент. Ты представляешь, что у меня сейчас на душе? Каково мне смотреть, как моя единственная дочь выходит замуж, хотя этот брак не принесёт ей счастья? Она выходит за одного, хотя на самом деле любит совсем другого. И я знаю о нём всю правду и ничего не могу ей сказать. Тулио! Боже мой, Тулио, я так старалась наставить её на путь истинный, столько с ней говорила! Бог свидетель, сколько раз я ей объясняла, – что в этой жизни хорошо, а что плохо. Только всё оказалось напрасно. Но я должна быть с ней рядом, я должна поддержать мою девочку, Тулио.

– Я тоже останусь с тобой, Женуина. Я тоже не могу бросить тебя в такой час, – произнёс Тулио, с любовью глядя на эту женщину.

Даже Тулио Женуина не могла доверить тайну своей девочки. Даже ему не хотела рассказать, в какой ловушке оказалась Мерседес. «Бедный ребёнок, который родится от нелюбимого! – думала Женуина. – Но я заменю ему и мать, и бабушку, я отдам ему всю любовь, на какую способна. Я и Тулио! »

Единственными, кто замечательно проводили время, были Рутинья и Родриго. Рутинья всерьёз принялась за роль учительницы этого юного, но многообещающего ученика, Родриго наслаждался опытностью зрелой женщины. После работы они ходили в сауну, потом отправлялись в какое‑ нибудь кафе, потом смотрели видеоклипы. И единственное, что огорчало Родриго, – это встречи с Флавией. Флавия зорко следила за режимом его дня, а особенно ночи. Она знала, что он часто не ночует дома. Попытки выяснить отношения ни к чему не приводили, – они превращались во взаимные упрёки и вязкие претензии друг к другу. Родриго был в растерянности: душой он был с Флавией, но тело его уже принадлежало Рутинье. И Рутинья это понимала. Она решила изменить тактику и ждала момента показать Родриго, что ничуть не держится за него, то есть, как она любила говорить, «поблистать своим отсутствием».

Молодёжь занималась своими делами. Уго во что бы то ни стало, решил купить мотоцикл и любыми способами добыть недостающие деньги. Он намекнул Патрисии, что денег не хватает. Но Патрисия что‑ то медлила. Тогда вместе с Кимом Уго решился на крутой поступок. Они выбили стёкла к двери дома Аугусто, проникли туда и вынесли ценную аппаратуру. Аугусто, казалось, даже этого не заметил: он не стал вызывать полицию и никому не сказал о краже. Уго был доволен. А тут и Патрисия явилась с роскошными часами, которые она сумела выпросить у матери якобы для того, чтобы покрасоваться в них на свадьбе Изабелы. Уго заложил часы, и наконец, его мечта исполнилась – он купил роскошный «харли‑ дэвидсон». Аугусто действительно, можно сказать, не заметил пропажи: ему было всё равно – пускай хоть всё сгорит огнём. Он находился в глубокой депрессии: свадьба Мерседес приближалась.

Тулио не давало покоя то, что у Женуины от него есть тайна. И дело было не в чувстве собственности, которое обычно мужчины испытывают к любимой женщине: Тулио видел, что Женуина страдает, и хотел разделить эту ношу с нею.

За завтраком зашёл разговор с Родриго о свадьбе Мерседес.

– Мама, дочка моего начальника выходит замуж, но я обязательно пойду на свадьбу Мерседес, только я приду немного позже, – извиняющимся тоном сказал Родриго.

– Флавии это не понравится, ей наверняка хочется посмотреть на свадьбу подруги с самого начала. Лучше зайди туда один, без Флавии, и сразу возвращайся… – засомневалась Женуина.

– Мама, я пойду туда не с Флавией, а с Рутиньей. Я никого не оскорблю. Отстань от меня.

– Подожди, Родриго, я чего‑ то не понимаю…

– Твоя мать беспокоится о тебе, – вступил в разговор Тулио. – Я не хотел вмешиваться…

– Вот и не вмешивайтесь, сеньор Тулио. Это наше семейное дело, ваше мнение никого не интересует.

– Как ты с ним разговариваешь!

– Некогда мне вести эти бессмысленные разговоры. Мне пора! – И он хлопнул дверью.

– Мои дети так изменились… Я их больше не понимаю. Мне непонятно, почему они стали другими: в детстве Родриго был таким хорошим, просто пай‑ мальчиком, он никогда не грубил мне. А Мерседес? Как же я переживаю из‑ за них, Тулио! Мне захотелось взять ту фотографию Аугусто и показать её Мерседес. Подумай сам, Тулио, неужели я должна спокойно смотреть, как моя дочь выходит замуж за человека, с которым она не будет счастлива? Неужели нельзя что‑ нибудь сделать, чтобы она узнала правду, Тулио?

– Жену, по‑ твоему, это хорошо, если она побежит к Аугусто, если узнает, что он богат? Она должна отказаться от этого брака, пока она считает его бедным.

– Да, только ведь дело не только в том, Тулио… – Женуина чуть не плакала. – Аугусто очень хороший парень, только у неё будет ребёнок от другого человека. И я ничем не могу помочь, Мерседес придётся выйти за этого Дугласа. Мне остаётся только бессильно смотреть на это!

Тулио с грустью смотрел на Женуину.

– Ну что ж, раз так сказали звёзды – никуда не денешься! Впрочем, разреши мне попробовать. Мерседес существо непредсказуемое, и я чувствую, что всё это не так банально.

– Тулио, прошу тебя, не ходи к ней, она в ужасном состоянии, она всё время плачет. Она ведь любит Аугусто, она сама в отчаянии от того, что натворила.

– А мы ещё не знаем, что она натворила на самом деле! – И Тулио толкнул дверь в спальню Мерседес.

Мерседес сидела в кресле, бессильно уронив руки, и слёзы текли по её лицу, но, увидев Тулио, она собралась как пружина, глаза её сузились, и она посмотрела на Тулио ледяным взглядом.

– Мерседес, может быть, тебе не торопиться выходить замуж? – мягко сказал Тулио. – В жизни всё бывает, и уверяю тебя: истинная любовь познаётся только жертвой во имя этой любви. Послушай меня, старого бывалого человека: отложи свадьбу, ведь ты любишь другого, ты не представляешь, какая мука жить с нелюбимым. Поверь мне, это ад!

– Вы что, с ума сошли? – холодно спросила Мерседес. – Пожалуйста, оставьте меня одну. Я сама во всём разберусь. Я знаю, что я делаю, и ничто не собьёт меня с того пути, который я себе выбрала.

– Мерседес, ты будешь несчастна, ты будешь горько жалеть.

– Да что вы заныли все в одну дуду!

– Мерседес, я смотрел твой гороскоп: звёзды предсказывают тебе несчастливую жизнь. Нельзя изменять своей любви!

– То‑ то мама так счастлива с вами! Ждала‑ ждала папашу, кричала на всех углах о своей любви, а теперь как с гуся вода.

– Мерседес, у Женуины другая ситуация. Твой отец променял её на богатую женщину, нет ничего оскорбительнее для человека, когда его меняют, как вещь. А у тебя всё наоборот: Аугусто любит тебя, не предавай его, он стоящий парень. Поверь мне: он добьётся всего, чего хочет! А, кроме того, я умею читать мысли: ведь ты любишь его.

– Ну и пусть люблю, можно прожить и без любви. Оставьте меня, пожалуйста, ведь я прошу вас, – Мерседес заплакала.

ГЛАВА 33

И вот наступил день свадьбы. Мерседес, в роскошном платье с маленькими серебряными эполетами, стояла в своей комнате и с грустью смотрела на себя в зеркало. Нарядные Женуина и Тулио в белом костюме ждали её в гостиной.

– Женуина, – тихо сказал Тулио. – Иди к ней, расскажи обо всём, что ты знаешь. Что делать, если она такая, какая она есть… Всё равно надо помогать.

Женуина вошла в спальню.

– Мерседес, я что‑ то хочу тебе сказать.

– Да что вы всё время лезете ко мне с разговорами, успокойтесь, свадьбы не будет!

– Мерседес, как это не будет?! Ведь ты ждёшь от него ребёнка.

– Я обманула тебя: никакого ребёнка не будет. Я люблю Аугусто, мама! – Мерседес выбежала из спальни и в своём нарядном пышном платье перебежала через улицу. Она вбежала в квартиру Аугусто в тот момент, когда он укладывал вещи в чемодан.

– Аугусто, – сказала Мерседес. – Я пришла к тебе, возможно, я совершаю ошибку, и мы никогда не будем счастливы… Только я хочу остаться с тобой.

– Это потому, что ты теперь знаешь, кто я на самом деле? Только ты опоздала, Мерседес. Я тоже узнал, кто ты такая.

– Что с тобой? – воскликнула встревоженная Мерседес. – Я пришла к тебе, потому что сожалею о том, что сделала, обо всём, что тебе наговорила… Потому что я готова пожертвовать всем ради того, чтобы остаться с тобой. Я готова до конца дней чистить зубы над баком с грязным бельём, лишь бы быть всегда с тобой рядом. Я хочу, чтобы мы жили вместе!

– И ты только сейчас это поняла?

– Аугусто, я не стану выходить замуж за Дугласа, я хочу стать твоей женой. Я люблю тебя!

– Ты на самом деле меня любишь, ты в этом уверена? Или тебе нужен только мой счёт в банке? Может, ты сначала выяснила, у кого из нас больше денег, и решила стать его женой только по этой причине? – спросил Аугусто побледневшую Мерседес.

– О чём ты говоришь, Аугусто?

– О том, что я действительно богат… Да, богат! У меня есть деньги, о которых ты всегда мечтала. Только ни я сам, ни мои деньги никогда не достанутся тебе. Очень жаль, что ты сделала свой выбор только сейчас. Ты опоздала!

– Что с тобой, Аугусто? – спросила Мерседес, по её щекам текли слёзы.

– Уходи, Мерседес! Иди! Убирайся.

– Я тебя не понимаю! – шептала Мерседес.

– Мерседес, всё кончено! Теперь уже навсегда, навсегда понимаешь?! – И по его щекам тоже текли слёзы отчаяния.

Мерседес выбежала из комнаты и под изумлёнными взглядами соседей и посетителей бара снова перебежала улицу и влетела в свой дом.

– У Мерседес масса недостатков, – объяснял Женуине Тулио. – Но она оказалась гораздо лучше, чем мы о ней думали: она не смогла солгать себе в решающий момент своей жизни.

– Тулио, она столько лгала, что я уже не понимаю, когда она говорит правду, а когда – нет. Когда она была со мной откровенна? Когда сказала, что ждёт ребёнка от другого? Или сейчас, когда сказала, что это была ложь, и побежала к Аугусто? Я ничего не понимаю.

– Послушай, Жену… – Но Тулио не успел продолжить фразу. В комнату вбежала Мерседес.

– Как всё это понимать?

– Вы так и не помирились? – тревожно спросили в один голос Тулио и Жену.

– Он сказал, что у него много денег, и отправил меня к тебе.

– А почему он не стал с тобой разговаривать?

– Он думает, что ты уже всё мне рассказала…

– Но это вовсе не так!

– Значит, он сказал правду? – воскликнула Мерседес. – Ты знала!

– Да, Мерседес, Аугусто на самом деле очень богат: его отец владелец рекламного агентства, где работает Родриго. И это ещё не всё, чем он владеет!

– Почему ты это скрывала от меня, мама?

– Чтобы не мучить тебя понапрасну. Как я могла тебе это рассказать? Ты ведь ждёшь ребёнка от другого!

– Я сказала неправду, я обманула тебя, потому что…

– Неважно! Посмотри на эту фотографию! – Женуина показала дочери фотографию Аугусто вместе с Вагнером. – Аугусто хотел, чтобы ты полюбила его, бедного или богатого. Ты всё равно должна была его полюбить, Мерседес.

– Я всё время обманывала сама себя. Он не любит меня, я ему никогда не нравилась. Если бы он меня любил, он бы поверил, что я на самом деле ничего не знала. Но ему показалось, что ты мне обо всём рассказала. Тебе не было дела до моего счастья. Ты погубила меня. Знай, помни об этом! Я выхожу замуж по твоей вине. Всё! Оставьте меня в покое, я должна себя привести в порядок! Скоро за мной приедут!

– Нет, я должна сделать так, чтобы моя дочь не могла упрекнуть меня ни в чём!

Теперь Женуина бежала через улицу к дому Аугусто.

Аугусто обернулся на стук двери, лицо его изменилось, стало жёстким и непреклонным.

– Аугусто, милый! Произошла чудовищная ошибка! – сказала Женуина, глядя на него с мольбой.

– Правильно, она думала, что я бедняк, а теперь узнала, что я богач. И узнала это она от вас!

– Я клянусь тебе, что я ничего ей не рассказывала. Поверь мне, пожалуйста!

– Простите, но поверить в это трудно. Вы ведь были в офисе, не так ли?

– Да, я была. Но я ничего ей не сказала, я думала, что она ждёт ребёнка не от тебя. Но я ошиблась. Это правда, сынок! И ещё одна правда: я не хотела ей рассказывать о твоём богатстве, потому что, ты был прав с самого начала. Мерседес должна полюбить тебя таким, какой ты есть. И она тебя полюбила! Она любит тебя, она отказалась от свадьбы. Беги за ней, Аугусто, унеси её от алтаря так, как ты унёс её из моего дома! Торопись, пока не поздно. Ты не должен её терять.

Аугусто уже не слышал её последних слов, он выбежал на улицу, вскочил в машину, и тут дорогу его машине преградила машина Ренаты.

– Рената, извини, я тороплюсь! Убери машину!

– Поехали на моей машине, ведь ты едешь на свадьбу Изабелы? Я – тоже, – мягко сказала Рената, наклонившись к окну его машины.

– Да что случилось? Мерседес узнала, что у тебя ещё несколько заводов, или ты торопишься ей сообщить об этом?

– Это не так, Рената. Жену ничего ей не сказала.

– И ты ей, конечно, поверил?

– Я бы не поверил никому, но доне Жену я верю!

– И что ты собираешься делать на этой свадьбе?

– Я увезу оттуда Мерседес, скорее убирай машину, или я её протараню.

– Хорошо, Аугусто. Тогда я тебе скажу всё до конца. Пусть ты считаешь, что мать ей ничего не говорила. Но я‑ то ей всё рассказала. Мне нужна была фотография: Вагнер не хочет, чтобы у неё была его фотография, он стыдится этой связи и боится, что Мерседес будет шантажировать его. Мне пришлось пойти к ней, чтобы забрать фотографию. Пришлось объяснить всё: почему на этой фотографии ты вместе с Вагнером, так что не заблуждайся – она всё знает. Вагнер говорил о ней правду: она шлюха и ей нужны только деньги.

Шофёр такси с ужасом поглядывал на пассажирку в подвенечном платье на заднем сиденье. Мерседес ехала к Вагнеру. Жених уже подбирал галстук, когда в дверь позвонили.

– Что случилось? Почему ты появилась здесь в таком виде? – спросил он холодно.

– А ты сам как думаешь, Вагнер? Я пришла, чтобы узнать, почему ты решил искалечить мою жизнь? Я знаю, что ты негодяй, Вагнер, но почему ты выбрал именно меня? Какая тебе от этого польза?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь? – ещё холоднее спросил Вагнер.

– Я спрашиваю, зачем тебе понадобилась вся эта ложь, чтобы разлучить меня с Аугусто? – почти кричала возмущённая Мерседес.

– Сейчас у нас, кажется, не карнавал, а значит, ты, наверное, выходишь замуж. И, насколько мне известно, твой жених – не Аугусто. Тебе, вероятно, удалось заарканить какого‑ нибудь другого простака с деньгами… Или я вообще не понимаю, что всё это значит? – насмешливо произнёс Вагнер.

– Я впервые вижу такого негодяя, как ты, Вагнер. Ты испортил всю мою жизнь. Зачем тебе это понадобилось? Какая тебе от этого польза?

– Мерседес, я тебе отвечу: я уже стал директором агентства и скоро сестра Аугусто станет моей женой!