Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 22 страница

Но Лаис ничего не могла поделать с собой. Очередное выяснение отношений с мужем, оправдания, упрёки, – всё это вызывало в ней просто ужас.

А Конрадо был готов на крайние меры. Об этом он и советовался с Леандро. Но даже старый холостяк, ненавидящий женщин Леандро решил, что Конрадо зарвался. Разводиться с такой прекрасной матерью и женой, как Лаис, было чистым безумием.

Леандро срочно вызвал к себе Аугусто.

После свидания с матерью Аугусто направился в контору отца.

Но ноги, а вернее, колёса сами привели его в «Каза Жордан». Хотелось увидеть Мерседес, дотронуться до её губ. Предлог визита был самый нормальный: пригласить Mepседес на ленч.

К счастью для себя, Мерседес первая увидела его через витрину и, попросив Розалин сказать, что её нет, спряталась среди вешалок.

Розалин исполнила просьбу, но, когда огорчённый Аугусто удалился, она спросила Мерседес:

– Почему ты спряталась?

– Потому что на обед я иду с Дугласом. На семейный обед с женихом.

– Мерседес, я тебя не понимаю, полагаю, что и ты сама себя не понимаешь. Кого ты любишь? Дугласа? Аугусто? ’

– Себя, – жёстко ответила Мерседес. – Я люблю свою нежную кожу, которая достойна лучших кремов; свои волосы, которые нуждаются в дорогих шампунях; свои губы – им так идёт помада «Памела Пикассо». И это всё я найду в Барселоне.

«Ах, ты ж сука! » – подумала некрасивая и добродетельная Розалин.

После скандала, который устроила Флавия её сыну, Женуина твёрдо решила, что только она, мать, обязана вмешаться в треугольник, выяснить, что за овощ эта Рутинья и какие у неё планы в отношении Родриго.

Приодевшись, она отправилась в центр Рио и по адресу, указанному на множестве рекламных проспектов, валявшихся в комнате Родриго, отыскала офис Соуто Майя.

Рената и Лукресия, не обращая внимания на какую‑ то тётку, робко жмущуюся у дверей, разбирали папки, наводя порядок. Из одной папки вывалились фотографии, и девицы, забыв о деле, принялись разглядывать их.

Услышав имя Аугусто, которое они без конца повторяли, Женуина насторожилась. Она подошла поближе и, вытянув шею, стала заглядывать через плечо Ренаты. Каково же было её изумление, когда на огромной цветной фотографии она увидела Аугусто и того долговязого Вагнера, который причинил её дочурке столько страданий.

– А почему это они вместе? – бесцеремонно спросила Женуина Ренату.

Удивлённая Рената только и могла что выговорить:

– А вы, собственно…

Но Женуину не так легко было сбить с толку, если дело касалось интересов семьи.

– Я спрашиваю, почему Аугусто вместе с этим снят?

– Потому что они работали вместе.

– Где?

– В этом агентстве.

– А… поняла. Аугусто работал шофёром этого дылды.

– Да вы что! – засмеялась Лукресия. – Зачем ему работать шофёром у Вагнера, если ему, по сути, принадлежит вся компания плюс пятнадцать заводов. Он сын Конрадо Соуто, и если ему взбредёт фантазия поработать шофёром, то совсем не оттого, что ему нечего есть.

Потрясённая Женуина, молча, повернулась и пошла по коридору к лифту.

– Надо сказать охране, чтобы они внимательнее относились к своим обязанностям. Пускают, Бог знает кого! – Лукресия засунула фотографии в папку. – Слушай, тут вышла одна история, и мне нужен твой совет. Как ты относишься к этому новому коллеге по имени Родриго?

– Думаю, что менее пылко, чем ты.

– Да, он мне нравится, я этого не скрываю. Но вот такое дело. Ты помнишь, конечно, как Вагнер разгромил его проект?

– Да, но…

– Погоди. И ты, конечно, понимаешь, что проект – просто класс.

– Неплохой.

– Нет, не неплохой, а класс, и сеньор Соуто Майя думает так же.

– Ты показала ему?

– Конечно. Мне надоело, что амбиции Вагнера вредят делу. Я, конечно, не стала катить бочки на Вагнера, но, по‑ моему, Конрадо сам всё понимает. Идеи Вагнера он назвал убогими, а Родриго и меня пригласил на обед.

– Значит, и тебе перепало.

– Чего не сделаешь ради дела! На любую жертву пойдёшь, даже на обед с шефом! – засмеялась Лукресия.

А Родриго тем временем маялся в приёмной Леандро, чтобы заявить о своём уходе. «Да, он стажёр, но это не значит, что его можно всё время унижать, как унижает этот наглый Вагнер».

Неожиданно дверь кабинета шефа открылась, и из неё вышел… Аугусто. Родриго онемел.

– Аугусто, – кокетливо сказала секретарша Элза, – ты так редко теперь бываешь у нас!

И тут Аугусто увидел Родриго. Он подмигнул Элзе, и, взяв Родриго под руку, увёл его из приёмной.

– Ты что тут делаешь?

– Я… я здесь работаю стажёром, а вот ты что делаешь? И откуда Элза знает, как тебя зовут?

– Я произвожу магическое впечатление на женщин. Они запоминают моё имя с первого раза. А если серьёзно сеньор Леандро забыл свой кейс в моём такси. Вот я и привёз. А тебе что надо от шефа?

Родриго рассказал о своей обиде, пожаловался на Вагнера.

Лицо Аугусто потемнело.

– Ладно, разберёмся, – сказал он весело. – Не надо тебе увольняться. Что за слабость, – повстречался первый негодяй, и ты сразу пасуешь. Слушай, давай лучше заедем за Мерседес и пообедаем вместе. Я угощаю. Сеньор Леандро хорошо отблагодарил меня за честность.

Они ввалились в «Каза Жордан» весёлые, в предвкушении вкусного обеда и беззаботной болтовни. Аугусто был уверен, что Мерседес обрадуется его появлению с братом, Родриго испытывал облегчение оттого, что не поддался настроению.

– Её нет, – сухо сказала Розалин. И, выдержав паузу: – Она сейчас обедает со своим женихом.

Парадный обед в доме Жорданов подходил к концу. Перешли в гостиную пить кофе, и тут прорвалась долго сдерживаемая ненависть Дугласа и Китерии друг к другу.

Началось с безобидной фразы Китерии. Она попросила Оливию передать через подружку приглашение Лаис и Конрадо на помолвку.

– С какой стати на моей помолвке будут посторонние люди! – взорвался Дуглас.

– Но она – не посторонняя, она очень знаменита, – защищалась Китерия.

– Вы не хотите, чтобы была моя мать, и зовёте какую‑ то Лаис. Тогда я приглашу мать. В конце концов, отец, она была твоей женой.

– Нет, нет и нет! – Китерия в бешенстве стукнула кулаком по стеклянному столику.

Столешница треснула.

– А ваша мать, я надеюсь, приедет? – спросил Мерседес бедный Жордан, чтобы перевести разговор.

– Нет, она в Испании. У неё столько хлопот с имуществом отца…

Но Китерия и Дуглас не унимались.

– Тогда не будет никакой помолвки. Мы с Мерседес просто пойдём в ресторан, – грозился Дуглас.

– Но я видеть не могу эту женщину! – почти визжала Китерия.

А Оливия с ненавистью смотрела на Мерседес – эту вульгарную шлюху из предместья.

Мерседес же проявляла удивительное хладнокровие. Её волновало совсем другое, и, когда они остались вдвоём с Дугласом, она сказала:

– Милый, ты зря ссорился с мачехой. Какое это имеет значение, всё равно эта Лаис не придёт. Гораздо правильнее было бы предложить твоему отцу и Китерии быть посажёными отцом и матерью…

– Какая ты у меня умница! – восхищённо сказал Дуглас. – Но почему ты так печальна?

Мерседес ответила, что она, конечно, знает, что у невесты должно быть приданое и роскошное платье, но пока они не вошли в наследство…

– Не говори ничего! – Дуглас положил ладонь на её губы. – Я позабочусь обо всём, как Пушкин.

– Какой Пушкин? – удивилась Мерседес.

– Великий русский поэт. Он тоже женился на красавице без приданого. И она тоже была хорошего происхождения, и он всё купил к свадьбе. Даже для её матери. Хочешь, я куплю и твоей матери туалет?

– Ну, это необязательно, – сухо ответила Мерседес.

А Женуина тем временем была, конечно же, у Тулио.

– Аугусто сын миллионера! – сообщила она с порога. – Ты представляешь, Аугусто её любит и он сын миллионера, а она выходит замуж за этого Дугласа. Ну не безумие ли это?

– Так и должно было быть, – сказал Тулио.

– Что должно было быть? Чтоб она вышла за Дугласа? С чего ты взял?

– Нет, другое. Аугусто рождён под счастливой звездой.

Женуина махнула рукой и ушла на кухню.

Робко вошла Зели, и села в уголке.

– Зели, что случилось? Почему у тебя такой убитый вид? – спросил встревоженно Тулио.

– Я была в приюте Святого Игнасио…

– Ну и что?

– Я не знаю, говорить Женуине или нет, – прошептала Зели. – Диего жив, он богат и живёт в Испании с женой.

– Откуда эти сведения?

– Я же говорю, что была в приюте Святого Игнасио, её сын дружил с Диего. И как‑ то мы с Диего были на его дне рождения.

– Ты с Диего?!

– О чём вы шепчетесь? – спросила Женуина, войдя в комнату.

И вдруг Зели, без всякой подготовки, сказала:

– Женуина, Диего жив, я это знаю точно. Он богат, живёт в Испании и… у него есть жена.

Женуина переводила взгляд с Зели на Тулио, не в силах осмыслить сказанное подругой.

– Ты… ты это точно знаешь? – спросила она охрипшим голосом.

– Да, Женуина. Мне сказала это мать его лучшего друга.

Женуина легла на диван и закрыла глаза.

– Я сбегаю за нитроглицерином. – Зели сорвалась со стула и выбежала.

Тулио склонился над Женуиной.

– Тебе плохо?

– Мне очень плохо. Уж лучше бы он умер. Я бы похоронила его и получила наследство, а моя дочь не выходила бы замуж по расчёту.

– Женуина, всё проходит. И самое большое горе тоже.

Женуина резко села.

– А куда девать мои пятнадцать лет, которые я выбросила на ветер? Моя жизнь кончилась. Прошлое – пустота…

– Значит, надо смотреть в будущее…

Тулио было смертельно жаль женщину, которую он любил так долго и так безнадёжно. Он нежно погладил растрепавшиеся волосы, прижал её голову к своей груди.

– Сколько потерянных лет, которые мы могли прожить вместе, – горестно прошептал он.

– Нет, Тулио…

– Да, Женуина…

Он взял её лицо в ладони, посмотрел ей в глаза долгим взглядом. Так же долог был и его поцелуй.

Двое немолодых и несчастливых людей на краю старой и в начале новой жизни…

ГЛАВА 30

Конрадо Соуто Майя не догадывался, что в тяжёлый момент жизни единственным человеком, с кем захочется поговорить, излить душу, спросить совета, окажется его сын Аугусто.

Леандро дал понять, что Лаис интересовалась у адвоката, с кем по закону должны остаться дети после развода родителей. Конечно, она имела в виду несовершеннолетнюю Патрисию. Конрадо охватило смятение: он не предполагал, что дело зашло так далеко. Он спросил у Изабелы телефон и позвонил туда, в ту жуткую дыру, где обитал теперь его сын.

Но и у Аугусто настроение было кислое.

Эмилия с жадным любопытством прислушивалась к его разговору с отцом. Она даже подскочила в кресле, услыхав, как Аугусто сказал:

– Я всё время ждал от неё подвоха, и вот это случилось.

– Мне хочется что‑ нибудь сделать для тебя, – сказал Конрадо. – Давай встретимся, – ответил Аугусто.

Когда Конрадо спустился из кабинета, он увидел Вагнера, приходившего теперь запросто на правах жениха. Его судорожно развлекала Венансия, а Вагнер, делая вид, что не замечает отсутствия Изабелы, наводил разговор на церемонию помолвки.

– А где Изабела? – спросил Конрадо.

– Она отдыхает, – ответила Венансия.

– Как отдыхает? Так рано? Вагнер, пойдите, пригласите свою невесту. – Конрадо говорил раздражённо. И причина раздражения была не в том, что Изабела, как всегда, дурила, а в том, что Лаис не было дома.

Вагнер спустился вместе с Изабелой. Она была в халате с подушкой в руках. Венансия и Вагнер делали вид, что это нормально.

Конрадо поморщился.

– Изабела, мы обсуждаем вашу помолвку. Нужно устроить ужин. Где же Лаис?

– Наверное, какие‑ то дела задержали её в клубе, – торопливо пояснила Венансия.

– Я не возражаю, если ужина не будет, – сказала Изабела с вызовом.

– Совершенно правильно. Во всяком случае, лучше устроить ужин не дома. – Вагнер в упор смотрел на Изабелу. – Я знаю случай, когда среди гостей оказалась клептоманка. И вот после ужина в доме не досчитались серебряных ложек…

Изабела побледнела.

– Какие ужасы вы рассказываете, Вертер, – сказала Венансия.

– Он – не Вертер, а Вагнер, мама, – сердито сказал Конрадо.

– Вагнер из оперы Вертера или Вертер из оперы Вагнера, это всё одно. Я слушала оперу «Лоэнгрин» в пещере возле замка короля Людвига…

– Расскажи об этом подробнее, бабушка, а я пойду спать, – Изабела нахально зевнула.

– В нашем доме творится, Бог знает что. – Конрадо резко встал. – Хозяйки нет, невеста мается дурью, бабушка предаётся воспоминаниям, а внучка – неизвестно где.

– Патрисия пошла к подруге.

– Ах, к подруге. Недолго ли, она задерживается у подруги? Что до меня, то я пошёл спать… в комнату для гостей. Я не могу позволить себе роскошь просыпаться среди ночи… – Конрадо покинул гостиную.

– Изабела, задержись, тебе ведь не надо утром вставать, – тоном приказа сказал Вагнер. – Ты услышишь что‑ то очень интересное.

Изабела замерла.

– Я хочу поговорить насчёт ужина и квартиры…

– Я, кажется, вовремя, – весело сказала Лаис, – здесь интересный разговор. А где Конрадо?

– Ушёл спать.

– Так рано? Но наверняка не спит. Пойду, приведу его. – Лаис направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Он лёг в комнате для гостей, – спокойно сказала Венансия.

Лаис остановилась.

– Вот как?

– Ему завтра рано вставать.

– Понятно. А Патрисия тоже спит?

– Нет. Я здесь.

Хитрая Патрисия пришла с чёрного хода и теперь, подмигнув Венансии, как ни в чём ни бывало, плюхнулась в кресло.

– Вер… Вагнер, вы что‑ то говорили насчёт квартиры? – спросила Лаис.

– Я хочу жить здесь, – быстро сказала Изабела.

– Напрасно, – резко прокомментировала Патрисия.

– Не лезь не в своё дело! – так же резко одёрнула её мать. – Изабела, если ты хочешь, чтобы вы жили здесь, – места хватит.

– Я сказала: «Я хочу жить здесь».

– Сеньора Лаис, как дела в клубе, прекратились ли пропажи в раздевалке?

– Почему вы вспомнили вдруг о них?

– Дело в том…

– Давайте обсудим проблемы завтра? – предложила Изабела. – У мамы усталый вид.

Конрадо всю ночь ждал прихода жены. Он был уверен – она должна объяснить и свой визит к адвокату, и своё позднее возвращение.

Оскорблённая Лаис считала, что имеет право ждать того от мужа, тем более что Рутинья рассказывала ей, что Родриго поведал ей о том, что Лукресия и Конрадо приглашают его на обед.

– Ты представляешь, я чуть не задохнулась от возмущения: Лукресия и Конрадо… Как тебе это нравится? Конечно, Родриго я ничего не сказала, но тебе обязана сказать. Вы должны объясниться и поставить точку над «и». Всему виной дурацкая фотография, где ты с Буби. Надо быть поосторожнее в таких делах.

Лаис решила поговорить обо всём, что происходит в семье, с Аугусто.

Их жизнь с Конрадо рушилась, Изабела вызывала тревогу, не меньшую тревогу вызывала Патрисия своими поздними возвращениями и очень плохой успеваемостью в лицее. После работы она поехала к Аугусто. Ей и в голову не могло прийти, что Аугусто принимает отца, что они сидят в оформленной Изабелой, с большим вкусом и малыми средствами, квартире Аугусто, пьют пиво и говорят по душам.

– Оказалось, что ты мой лучший друг, сынок. Это единственное, что утешает меня сейчас в жизни. Мне очень худо, да и тебе, я вижу, не лучше. Тебе не хочется вернуться в агентство?

– Хочется, да не могу. Там брат Мерседес, и мой план пойдёт прахом.

– Аугусто, всё проходит. Не ломай свою жизнь… Всё проходит. Даже наша счастливая жизнь с Лаис подходит к концу.

– Я не верю в это. Езжай домой, папа, и забудь обо всём плохом. Мама – редкая женщина, поверь мне.

– Тебе, – Конрадо подчеркнул «тебе», – я охотно верю. Но на углу улицы он столкнулся с Буби. Буби и его непременным велосипедом.

– Сеньор Соуто, добрый вечер!

– Добрый вечер, – холодно кивнул Конрадо. – Ты приехал в гости к Аугусто?

– Нет, – улыбнулся Буби. – Совсем нет.

Конрадо растерянно посмотрел ему вслед и пошёл к машине. Он уже включил зажигание, когда на стоянку зарулила машина Лаис.

Лаис вышла и уверенно направилась в сторону улочки.

– Лаис! – окликнул её муж. – Добрый вечер!

На лице Лаис отразилось замешательство.

– Ты, ты…

– Желаю приятно провести время…

– Конрадо, погоди. Ты был у Аугусто? Как он?

– Он? … Я думаю, что мы должны уважать его чувства.

– Но мне нужно поговорить с ним о… нас с тобой.

– Не надо к нему ходить. Соседи решат, что у вас роман. В этих краях привыкли к тому, что молодые мужчины увиваются вокруг богатых и… не очень юных дам. Ищут, так сказать, спонсоров. Едем домой.

– Ну, раз ты был у него – я спокойна.

Мерседес собиралась на свидание с Дугласом. Женуина с неодобрением наблюдала за ней.

– Мама, а где кушак от голубой блузки?

– Понятия не имею.

– Какая муха тебя укусила?

– По имени Мерседес.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я всю жизнь прожила в нищете? Чтобы я отказалась от богатой жизни?

– Прекрати в моём присутствии говорить о богатстве. Почему ты всё время ждёшь дармового благополучия? – Женуина резко дёрнула дочь за руку, поворачивая лицом к себе. – Посмотри на меня. Перед тобой женщина, которая справляется с жизнью сама. И знаешь, что я тебе скажу, – я горжусь собой. И меня больше не интересует прошлое, только будущее.

– Меня тоже не интересует моё прошлое. Я стану счастливой, я вырвусь отсюда и уеду в Барселону.

– Значит, это правда? – спросил Аугусто от порога.

Постепенно и он усвоил особенность здешних нравов приходить в дом соседей, когда заблагорассудится.

– Мерседес, зачем ты это делаешь? Неужели то, что…

– Неужели у тебя нет самолюбия, Аугусто, – перебила его Мерседес.

– Плевать на самолюбие. Я тебя люблю.

– А я никогда тебя не любила!

Женуина в ужасе закрыла лицо руками.

– Да, да, да, мама! Не устраивай по этому поводу театр. Я никогда его не любила. А теперь я люблю Дугласа. И если у тебя есть хоть капля стыда, Аугусто, – уходи! Ну, пожалуйста, уходи! – На глаза Мерседес навернулись, слёзы. – Не мешай мне жить!

– Расскажи ей обо всём, Аугусто. Пусть она знает правду, – крикнула Женуина. – Скажи ей!

Она словно гипнотизировала Аугусто своими огромными глазами. Аугусто подошёл к Мерседес, и сказал приблизив лицо к её лицу:

– Ты – как болезнь, как лихорадка. Но болезнь проходит, и, когда я выздоровлю, я буду спрашивать себя: как ты мог, из‑ за… из‑ за такой… – Аугусто выбежал из дома Женуины.

– Беги за ним, – приказала тихо Женуина дочери. – Не теряй своё счастье.

– Оставь меня в покое! Ты любила отца, и что? Он делил с тобой только бедность, а богатство приберёг для других женщин.

– Какое это имеет отношение к любви?

Женуина накинула свою неизменную косынку с кистями и вышла на улицу. Сначала она решила идти к Тулио, но вдруг с необычайной остротой почувствовала всю меру одиночества и унижения Аугусто. Они оба – брошены; их променяли на деньги, их выбросили, как ненужные дешёвые вещи.

Аугусто сидел на корточках возле парадной своего дома: настоящий обитатель фавел. Женуина обняла его, приподняла.

– Аугусто, ты очень хороший человек. Недаром ты мне понравился с первого взгляда… Мерседес тоже хорошая, но у неё шалят нервы. Она очень переживает из‑ за Диего… из‑ за отца. Он бросил нас и женился на богатой. Вот и Мерседес выходит замуж за деньги. Помешай ей, ты же мужчина, и ты знаешь, как это сделать.

– Мерседес должна принимать меня таким, какой я есть. А если она так сильно любит деньги – пусть будет счастлива, обретя их… Не волнуйтесь, дона Женуина, я буду ждать, а она знает, где меня найти. Так же, как Тулио знает, где искать вас.

Неподалёку деликатно переминался с ноги на ногу верный Тулио.

– Тулио, – бросилась к нему Женуина. – Я чуть было не выложила ей всё, что знаю. Но я опять сдержалась. Похвали меня.

– Хвалю.

– Я хочу припереть её к стенке. Я устрою помолвку, и пусть её женишок увидит, что его будущая тёща никакая не богачка и не занимается наследственными делами в Испании, а торгует на улице Рио. Мерседес должна получить урок. Родриго согласен со мной.

– Думаю, так или иначе она обведёт тебя вокруг пальца.

– А это мы посмотрим. Ты поможешь мне организовать помолвку?

– Конечно, помогу. Но почему ты не хочешь рассказать Мерседес обо всём, что знаешь?

– А почему ты меня провоцируешь, а?!

На следующий день Женуина начала демонстративно готовиться к торжественному дню.

Мерседес делала вид, что не замечает её хлопот.

– Мерседес, поговори с мамой, попроси её перенести праздник на другой день. Дело в том, что мы с Рутиньей приглашены.

– Вот как? Поздравляю. Ты продвинулся. Не зевай, братик. А насчёт праздника не волнуйся. Живи спокойно и развлекайся со своей наставницей. А мы с Дугласом тоже не придём.

– Как не придёте? Мать старается, в долги влезла…

– Я так долго добивалась счастья, что не собираюсь ставить его под угрозу не только из‑ за капризов матери, но даже… даже дав волю своему чувству.

– Смотри не пожалей.

– А куда вы идёте с Рутиньей?

– Тоже на помолвку. Только, в отличие от твоей помолвки – счастливую.

Вагнер ходил по офису, по‑ хозяйски положив Изабелле на плечо руку. Она попыталась стряхнуть её, но Вагнер ещё вульгарнее, ещё жёстче обнял невесту.

– О! – Рената изобразила величайшую радость. – Поздравляю вас! Вы счастливы, Изабела? На Вагнере счастье просто написано.

– Я не хочу выходить за тебя замуж, – сказала Изабела, когда Вагнер закрыл дверь кабинета. – Я буду говорить об этом всем, так что…

Но Вагнер не дал ей договорить. Он распахнул дверь.

– Рената, можно тебя?

– Нет, не надо, – прошептала Изабела.

– Я раз и навсегда отучу тебя от шантажа. Рената, это твои часы? – Он вынул из кармана изящные часы и протянул Ренате.

– Да‑ а… – протянула изумлённая Рената. – Откуда они у тебя?

– Они были у Изабелы. Изабела, объясни, каким образом…

– Я… я, – Изабела залилась краской, – я нашла их в раздевалке и забыла, а Вагнер вспомнил… вот… мне пора… Вагнер, мне пора домой. – Последние слова прозвучали просительно.

– Иди, я заеду позже, – отпустил несчастную жертву Вагнер.

ГЛАВА 31

В двух домах готовились к помолвке. И если в доме Женуины помолвка дочери была ещё и поводом собрать соседей, угостить их как следует, дать возможность отдохнуть и повеселиться, то в доме Китерии помолвка пасынка была поводом пригласить богатых и знатных людей, похвалиться своим домом, своим нарядом. Китерия заказала необычайно роскошное платье с блёстками, висюльками и совершенно безумную шляпку, изображающую собой гроздь бананов. Бананы были исполнены с величайшим мастерством из золотистого шёлка. Платье Мерседес, наоборот, было подобрано Дугласом с величайшим вкусом. Пышная юбка подчёркивала тонкую талию Мерседес, а серебристые украшения в форме эполет придавали платью необычайную изысканность. Но Китерии платье не понравилось. И не только потому, что это был вкус её пасынка, но и потому, что оно показалось ей слишком скромным.

Смотреть туалет Китерии были приглашены девчонки – Оливия и Патрисия.

– Патрисия, родная, сначала я была в ужасе, когда ты сказала, что обе помолвки состоятся в один и тот же день. Но потом, когда ты так любезно дала адрес портного, у которого твоя мать шьёт платья, я почувствовала себя вознаграждённой за мои страдания. Посмотрите на моё платье, правда, оно напоминает свадебное платье принцессы Даяны? Даяна была вся в жемчуге, потому что принц Чарльз служил во флоте. Но, я же, не могу себя увешать кусками мяса оттого, что Жордан торгует им?! И вот я выбрала бананы. Странно, а почему Дуглас выбрал эполеты для Мерседес? Он ведь не имеет никакого отношения к армии, что довольно стыдно для мужчины.

Оливия с нетерпением слушала мать. Ей хотелось поскорее смыться в аптеку, чтобы купить лекарство. Наконец, она воспользовалась тем, что мать ушла на кухню показывать платье Розалин, и помчалась в аптеку. Аптекарь посоветовал ей давать капли только по две на один приём, и добавил, что у этого препарата нет никакого побочного вкуса, его стоит только добавить в пищу, и животное ничего не заметит. Главное – не переборщить, а то его сразу вывернет.

Китерия уговорила дизайнера Лауриньо пригласить знаменитостей. И на приёме она просто купалась в волнах восторга. Лауриньо привёл на приём знаменитого модельера Жоржинью и не менее знаменитого архитектора. Со стороны невесты с гостями было не очень густо. Мерседес пригласила Розу – продавщицу из магазина Китерии. И она была единственным представителем в клане невесты!

– Ты знаешь, Дуглас, – печально сказала Мерседес, – я одинокий человек, мать – в Испании, отец умер, брат уехал в Сан‑ Паулу.

– Я надеюсь заменить тебе и мать, и отца, и брата, – сказал Дуглас и нежно обнял её. – Ты знаешь, я даже у Китерии обнаружил хорошее качество.

– Какое? – спросила Мерседес.

– Она умеет подбирать продавщиц, как никто другой в мире.

– Не говори так, а то я буду ревновать! – кокетливо сказала Мерседес…

Это воркование продолжалось бы, наверное, весь вечер, если бы не произошло некое событие.

Но вернёмся в дом Женуины. С утра Женуина поставила Тулио на салаты. И надо сказать, что Тулио замечательно справлялся с обязанностями коренщика. Единственное, чего он не знал, – это как спасаться от «лукового горя», и Женуина посоветовала ему набрать в рот воды. На душе у неё было тошно. С утра состоялся неприятный разговор с Мерседес. Женуина сказала, что ей не нравится, что в церковь невесту поведёт отец жениха.

– Тогда отправь телеграмму отцу, пусть он приедет! Ты ведь знаешь, где он находится! – нагло ответила Мерседес.

– Не смей мне грубить, если ты выходишь замуж, это ещё не значит, что ты уже не моя дочь. А если у тебя нет отца, то тебя может проводить в церковь кто‑ нибудь из наших знакомых мужчин. Например, Тулио?

– Не смеши меня, мама. Мне пора, меня ждёт Дуглас. Мы скоро вернёмся, я приведу его прямо сюда.

– Мам, – сказал Родриго, – да не старайся ты так. К чему всё это?

– А мне не нравится, что жених берёт на себя все расходы. Этот парень думает, что Мерседес богата, что у неё большое наследство, но сегодня он узнает, что я вовсе никакая не прислуга, а её родная мать. И если, узнав, что у неё нет ни гроша за душой, он не откажется от неё, я буду счастлива за Мерседес. Но только у меня такое чувство, что он сразу пойдёт на попятную, этот Дуглас.

Вот с таким настроением носилась женщина по дому, готовясь к помолвке.

– Готово! – сказала она, вынимая противень из плиты. – Горячее я подам вовремя. Гости будут выпивать в доме, а закусывать на улице. Зели говорит, что так принято в Америке. По‑ моему, она не права. Ведь у нас будут только бразильские блюда.

Тулио видел её смятение и поэтому без конца шутил.

– Я даже смотреть не хочу на твои блюда, иначе я просто не удержусь и всё съем. Пора звать Урбано и Калисто, пусть вынесут столы и расставят пиво. А ты пока приведи себя в порядок.

– А я не буду слишком наряжаться, пусть все смотрят на меня такую, какая я есть. Пусть от меня пахнет кухней, я только немножко наведу марафет, чуток надушусь и надену что‑ нибудь почище. Ведь ты всё равно любишь меня, какой бы я ни была.

Столы были накрыты, и все соседи собрались, но, ни Мерседес, ни Дугласа не было.

– Может, пора уже подавать ужин? – спросил Тулио.

– Давай подождём ещё немножко, – сказала Женуина. – А то они могут решить, что мы их не уважаем.

– Это они нас не уважают, – заметила Эрме. – Разве можно так задерживаться?! Может, они вообще придут в полночь. Они, наверное, не понимают, что завтра всем нужно работать и что все просто умирают с голоду.

– Лоуренсо, Калисто, зовите гостей! Скажите, что ужин подан. Ким, сбегай за Аугусто.

Аугусто был не один, у него в гостях была Рената.

– Аугусто, милый, не переживай так, не надо, прошу тебя. Буби мне обо всём рассказал. Поверь, она не стоит таких страданий.

– Я сейчас слушаю, как они там шумят, и думаю о своей жизни, о жизни вообще. Я задаю себе вопросы и пытаюсь на них ответить.

– И к какому выводу ты пришёл?

– Вывод ясен: в жизни нет никакого смысла. Человеку незачем жить на свете, поэтому неважно – рождается он или нет… Живёт или умирает… Наши неудачи не имеют никакого значения, впрочем, и успехи тоже. Потому что они ничего нам не дают.

– Аугусто, Аугусто, тебя ждут. Идём со мной. Дона Женуина зовёт тебя на помолвку Мерседес!

– Я никуда не пойду. Извинись за меня перед доной Женуиной, – ответил Аугусто.

Часы показывали десять. И Тулио, сделав знак Женуине, попросил её выйти вместе с ним на задний двор.

– Жену, дорогая! Я думаю, что Мерседес не придёт. Это её очередная штучка, кажется, самая плохая из всех, которые она делала.

– Я понимаю, почему она это сделала. Она боится, что я расскажу всем правду, и все узнают про эти её сказки насчёт наследства в Испании!