Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 21 страница

– Что ты тут делаешь, в моей комнате?! Оставь меня! Отпусти! Я тебя ненавижу! – завизжала Мерседес.

– А я, наоборот, обожаю! – Аугусто взял её на руки.

– Аугусто, ты мне порядком надоел! Оставь свои выходки!

– Дона Жену, мы немного пройдёмся, а потом я провожу вашу дочь домой. Как говорится, гуляй, голытьба. – И Аугусто покинул дом, перекинув Мерседес через плечо.

– Оставь меня в покое, – Мерседес колотила его. – Мамочка, помоги мне!

– Я бы с удовольствием, но боюсь, что не смогу, потому что совсем не разбираюсь в современной любви! – смеясь, крикнула вслед Женуина.

– Отпусти меня! Отпусти! – вопила Мерседес на всю улицу к великому удовольствию подростков.

– Смотри‑ ка! Жаль, Лоуренсо не видит, ему бы это пошло на пользу! – прокомментировал Ким.

– Рисковый парень, ничего не скажешь, – с завистью сказал чёрный Вашингтон.

– Мама! – вопила Мерседес.

– Давай ещё! – подбадривал её Аугусто.

– На помощь!

– Давай громче!

– Хватит, Аугусто! Мне больно!

– Дай ему! – вдруг вступился за Мерседес Вашингтон.

– Отпусти меня. Мне стыдно перед людьми!

– Если бы мы шли нормально, держась за руки, никто бы на нас и не посмотрел. Так что сама виновата. – Аугусто усадил Мерседес в свою машину.

– Хочешь, я сбегаю за веревкой? – предложил Аугусто Ким.

– А ну‑ ка, покажи ей, где раки зимуют, – подмигнул Вашингтон.

Аугусто обошёл машину, сел в кабину, и такси под свист и улюлюканье мальчишек рвануло с места.

ГЛАВА 28

Тулио зашёл за Женуиной, чтобы вместе пойти в музей. Она сидела одна на кухне за чашкой кофе. Недавно у неё был неприятный разговор с Родриго. Сын сказал, что разделяет мнение Мерседес по поводу Тулио. Тулио не должен вмешиваться в их семейные дела, у него нет никакого на это права.

Женуина возразила, что у Тулио есть право друга. Ведь именно Тулио помогает ей все эти пятнадцать лет. Помогает и советами, и поступками.

Но Родриго объяснил матери, что, хотя Тулио имеет на неё виды, это не даёт ему никакого права учить его и Мерседес, как жить.

– Ваши дела – это ваши, а наши – это наши, – сказал он на прощанье.

Родриго очень изменился. По‑ новому постригся, держался уверенно и даже нагловато. Роман с Рутиньей необычайно возвысил его в его собственных глазах. Опытная, искушённая в постельных делах Рутинья убедила юнца в том, что он неотразимый мужчина. И это была не только хитрость лукавой женщины, Родриго действительно оказался способным учеником. Поговорив строго с матерью, Родриго вышел на улицу и направился в бар. Но прежнее времяпрепровождение за кружкой пива показалось ему скучным, и он решил навестить Рутинью. Сделать ей, так сказать, сюрприз.

– Как, ты ещё не готова? – спросил Тулио Женуину.

– А мы обязательно должны идти?

Она выглядела усталой и измученной.

– Женуина, в чём дело?

– Я думаю, будет дождь.

Она никогда не умела хитрить, и если делала это, то совершенно по‑ детски.

– Какой дождь? Отличная погода.

– Ты уверен? Почему бы тебе не пойти на футбол с Урбано? Разве плохо сходить на стадион в воскресенье, в прекрасную погоду? – Женуина жалобно смотрела на Тулио.

– Сегодня нет матча.

– А что, разве музей сегодня… открыт? Мы должны знать точно, чтобы не оказаться на улице, правильно?

– Жену, что с тобой происходит? – Тулио сел за маленький кухонный столик.

– Всё дело в Родриго. Я думаю, ему надо будет приготовить обед.

– Ты пойдёшь по‑ хорошему или ты хочешь, чтобы я испытал на тебе метод Аугусто? – Тулио привстал.

– Нет, нет, я не хочу, чтобы ты вёл со мной себя так, как Аугусто с Мерседес. В наши годы! Лучше уж идти в музей.

Рутинья не была в восторге от незапланированного визита Родриго. Она выглядела неважно, разговаривала раздражённо.

– Честно говоря, я не очень люблю такие сюрпризы. Кроме того, если бы ты даже предупредил портье о своём неожиданном визите, я бы удивилась не меньше. Как ты решился на это? Я одинокая женщина, свободная… А если бы я была не одна?

– Я прошу извинить меня, Рутинья. Тысяча извинений. Мне и в голову не могло прийти, что ты можешь быть не одна. Хочешь, я уйду?

– Не знаю.

Телефон звонил, не переставая.

– Не обращай внимания, – сказала Рутинья. – Я включила автоответчик. Сегодня полнолуние, ужасный день! Из меня уходит энергия, период янь. Надо есть сухое и горячее. Хочешь, я приготовлю креветки в оливковом масле?

– Я не знаю. – Родриго был само смущение, сама покорность.

– Ну ладно, мальчик, – Рутинья взъерошила его волосы, – не сердись на холодный приём. Молодец, что пришёл. Поедим и поедем в сауну. Сухое и горячее – вот что мне надо.

Она ушла на кухню.

Родриго подумал, что день полнолуния действительно делает людей раздражёнными. Вот и он плохо разговаривал с матерью. Надо позвонить Эмилии и попросить передать матери привет. Она будет довольна.

Родриго снял трубку новейшего телефона с автоответчиком и услышал мужской голос, наговаривающий на плёнку сообщение для Рутиньи.

– Ты – сука, – говорил мужчина. – Я ждал тебя вчера весь вечер у Бали. Как у тебя дела? Если хочешь меня увидеть – приходи на пляж. Пока!

Родриго медленно положил трубку.

«Пожалуй, мать опять права: эта женщина – не для меня. У неё свои правила жизни, свои привычки».

– Я не умею обращаться с твоим телефоном. Помоги мне, я хочу позвонить маме, – сказал Родриго, когда Рутинья вошла в комнату с блюдом золотистых креветок.

– Бедный, обиженный малыш хочет пожаловаться мамочке на злую тётю Рутинью. Сейчас сделаем. У тебя хорошая мать, и я ничуть на неё не обиделась, ты зря беспокоишься.

– Я совсем не беспокоюсь. Просто хочу передать ей, что со мной всё в порядке.

– Я тоже так думаю.

Эрме подошла к телефону, сказала: «Хорошо, обязательно передам», и положила трубку.

– Чудеса, – пояснила она Эмилии и Урбано, – дети Женуины уже звонят, чтобы просто передать ей привет. Эмилия, тебе не стало лучше? – озабоченно спросила Эрме, не услышав от Эмилии злобного комментария.

Это могло означать лишь одно – Эмилии худо.

– Меня всё время мутит, – жалобно сказала Эмилия. – Ощущение, что я плыву в качку на корабле.

– Эмилия, почему ты не хочешь пойти к врачу? Я за тебя очень волнуюсь. – Урбано взял руку жены.

– Нет, нет. Я не хочу узнать что‑ нибудь ужасное о своём здоровье.

– Но ты худеешь. Я уверен, что ничего страшного у тебя нет, зачем же мучиться понапрасну.

– Вполне возможно, что у тебя глисты. Любишь не прожаренное мясо, – высказала свой диагноз Эрме.

– Какую гадость ты говоришь, Эрме. Урбано, отведи меня в спальню.

Кротость Эмилии обескураживала и пугала, поэтому Эрме решила бросить пробный шар.

– Эмилия, может, посадить тебя в кресло у окна? Ты увидишь много интересного. Сегодня полнолуние, и люди сходят с ума. Аугусто протащил Мерседес, как пастух овцу на плече или как волк добычу. Усадил в машину и увёз куда‑ то. Тулио пошёл к Женуине. Мальчишки что‑ то замышляют. Уго сломал руку неизвестно где. Бедная Зели! Флавия теперь ходит в форме стюардессы «Панам», ей очень идёт. Буби не может добраться до своего клуба здоровья, потому что бастуют все автобусы штата. Пятнадцать человек скончались от отравления майонезом…

– Хватит, Эрме. Урбано, я же просила отвести меня в спальню.

Урбано и Эрме многозначительно переглянулись.

…Аугусто вёл машину, искоса поглядывая на Мерседес. Дорога поднималась серпантином в горы, огромные деревья всё ближе и ближе подступали к ней. Клочья облаков цеплялись за их вершины.

– Куда ты меня везёшь? – не выдержала Мерседес. – Что это за место?

– О, мы, наконец, заговорили. А мне показалось, что от всей этой красоты ты потеряла дар речи.

– Ошибаешься. Чтобы я потеряла дар речи, нужно совсем другое. Я не индеец, чтобы любоваться природой.

– Я знаю, ты предпочитаешь другую обстановку. С кондиционером, с компанией нарядных бездельников, которые только и умеют, что держать в руке бокал с аперитивом, но – ничего не поделаешь! Тебе придётся довольствоваться моей компанией и к тому же без одежды. Дом, куда мы едем, пуст. Его хозяева уехали и оставили мне ключи. Вокруг тишина, и только шум воды нарушает её…

Машина свернула вправо, и под знак «частное владение, въезд запрещён» Аугусто проехал ещё две мили. Он остановил машину на маленькой площадке среди гранитных глыб. Сверху, будто с неба, низвергался водопад. Над ним стояла радуга.

Аугусто вышел из машины и открыл дверь для Мерседес. Она, чуть помедлив, снизошла и, будто одаривая и его, и водопад, и всю природу, покинула машину. Но тут же, уселась на камень.

Аугусто разделся и со скалы прыгнул в маленькое озерцо, образованное водопадом. Он плыл, приближаясь к мощной стене воды, ниспадающей гладко и бурлящей там, где она падала в озеро.

Мерседес не выдержала и крикнула:

– Эй, не надо туда! Это опасно!

Аугусто обернулся и что‑ то ответил, но из‑ за шума воды она не услышала. Аугусто махнул рукой, призывая её к себе. Мерседес медлила, тогда он, подплыв к ней, обрызгал её с ног до головы…

Вода в озере была тёплой и нежной. Но ещё нежнее были руки Аугусто. Мерседес закрыла глаза и отдалась в их власть.

– Господи, какой ужас! Неужели наши предки делали такие мерзкие вещи с индейцами? – спросила Женуина Тулио, и глаза её наполнились слезами.

– Ещё и похуже делали. Например, они развешивали одежду белых, умерших от оспы, вдоль троп, по которым ходили индейцы. Так были уничтожены целые племена.

– А что это такое?

– Это рисунки племени бороро. Видишь, здесь изображён колдун, трубы, детская погремушка…

– А ты, с каким племенем жил?

– Намбиквара.

– Расскажи о них.

– О них я могу рассказывать часами, что именно тебя интересует?

– Ну, скажем… Отношения мужчин и женщин. Давай сядем, и ты мне расскажешь. Здесь можно сесть? – спросила Женуина у смотрителя.

– Конечно. Пожалуйста.

Смотрителю очень понравилась эта пара: «Такие же бедняки, как и я, а вот пришли в музей. Всё‑ таки даже при жуткой инфляции есть люди, которые живут не хлебом единым».

– Рассказывай, пожалуйста.

Женуина помолодела лет на десять. Она совсем не походила на ту усталую женщину с горькими складками у рта, какую Тулио видел утром на кухне.

– Мужчины племени намбиквара большие фантазёры… – начал Тулио. Служитель подошёл ближе, чтобы тоже послушать его. – …Однажды охотники вернулись в деревню без вождя. Днём его тоже никто не видел. Стало темно, было уже десять часов вечера, и деревню охватила растерянность, особенно семью вождя. Его две жены и ребёнок, обнявшись, заранее оплакивали смерть своего супруга и отца. Я решил вместе с несколькими индейцами обойти окрестности. Не прошли мы и двухсот метров, как обнаружили нашего вождя, сидящего на корточках и дрожащего от холода. Он был совершенно наг, то есть без своих бус, браслетов, ушных подвесок и пояса. Осветив вождя электрическим фонарём, я увидел на его лице трагическое выражение. Поддерживая, мы отвели его в деревню. Он долго, молча, сидел с подавленным видом, чем очень обеспокоил остальных индейцев.

Встревоженные соплеменники вынудили его рассказать всё, что с ним произошло. Он объяснил, что его унёс гром, который намбиквара называют «амон». В этот день прогремела гроза – предвестница сезона дождей. Амон поднял его в воздух, донёс до места, удалённого на двадцать миль от деревни, лишил его всех украшений, а затем вернул тем же путём и оставил там, где мы его нашли.

Перед сном все обсуждали это событие, а утром вождь обрёл, не только своё обычное хорошее настроение, но и все свои украшения, чему никто не удивился и чему он не дал никаких объяснений…

– А ты так и не узнал, что же было на самом деле?

– На самом деле ему просто хотелось обратить на себя внимание… И ещё ему хотелось, чтобы его пожалели. Даже вожди мужественного племени намбиквара нуждаются в женском сочувствии. Вот так! Ты проголодалась?

– Немного.

– Где здесь кафе? – спросил Тулио смотрителя.

– На первом этаже, но я не советую вам идти туда. Оно очень дорогое, как во всех музеях. А на улице справа – чудная пиццерия. Недорогая и настоящая итальянская… Спасибо вам за рассказ. Ваш муж, – обратился смотритель к Женуине, – очень образованный человек, поверьте мне, я стою в этом зале двадцать лет.

– Мой муж?

– Идём, Женуина!

– Ты слышал, он подумал, что мы муж и жена.

– Жаль, что он ошибся… Очень жаль…

После купания у водопада Аугусто повёз Мерседес в Арарас. Он сказал, что слуга хозяев его друг, поэтому они могут побыть в доме.

Управляющий поместья Мануэл, которому Аугусто позвонил заранее, очень искусно исполнил роль старого дружка Аугусто и провёл их в комнату с камином.

Они лежали рядом, отдыхая после купания и любви, смотрели на огонь, и каждый думал о своём. «Как жаль, – думал Аугусто, – что это прелестное существо так сильно любит деньги и роскошь. Слишком сильно, поэтому я не могу и не хочу открыться ей и сказать, кто я есть на самом деле. Если она не полюбит меня – простого таксиста, значит, не быть нам вместе никогда. Как жаль! »

«Как жаль, – думала Мерседес, – что этот парень с таким прекрасным телом и душой – бедняк. Как мы могли бы быть счастливы, если бы он был богат! »

Лаис тоже решила заехать в Арарас. Сегодня во что бы то ни стало, Буби должен был навестить парализованную бабушку, живущую в деревне, и привезти ей денег на месяц жизни. Но забастовали водители автобусов. В смятении Буби позвонил Лаис, и она, добрая душа, предложила отвезти его, тем более что по дороге она могла заехать в поместье и проверить, как там идут дела. Конрадо был на рыбалке.

Но, въехав во двор поместья, Лаис увидела машину Аугусто. Она поняла, что сын нашёл здесь укрытие для свиданий с любимой девушкой. Чтобы не смущать Аугусто, она развернулась и уехала из поместья.

Ещё одна парочка тоже неплохо проводила воскресный день. Поев креветок и запив их двумя бутылками шампанского, они уселись перед телевизором смотреть рекламные видеоклипы. Рутинья очень толково объясняла своему молодому подопечному достоинства и недостатки той или иной рекламы.

Это была хорошая школа для Родриго.

Потом Рутинья дала Родриго несколько контрольных заданий на составление рекламы разных услуг и товаров и ушла готовить ужин. За ужином они пили отличную мексиканскую текилу, и Родриго здорово опьянел. Но если Рутинья была стойким бойцом алкогольного фронта, то Родриго, столь же, стоек оказался на любовном фронте, и Рутинья мысленно похвалила себя за удачный выбор возлюбленного.

Как ни странно, но самым деловым было в этот день поколение юных.

Патрисия принесла Уго семьдесят тысяч крузейро на мотоцикл. Молодой хулиган со спадающими на лоб волосами огорчил её, сказав, что этих денег недостаточно для покупки классного мотоцикла. А именно классный мотоцикл за сто двадцать косых присмотрел для них Вашингтон.

Патрисия тут же предложила продать часы, которые подарил ей отец: золотые, с разными прибабахами. Уго, не ломаясь, принял жертву своей возлюбленной, пообещав ей, что она будет для него всегда пассажиром номер один.

По этому поводу в бар были приглашены Ким, Вашингтон и слоняющаяся по улице в ожидании Родриго Флавия.

Лоуренсо в бар пойти отказался. Он надеялся, что вечером к Аугусто придёт Изабела, и поэтому остался сидеть со своим мольбертом напротив дома Аугусто. Он не ошибся.

Изабела приехала ещё до сумерек. Лоуренсо окликнул её, когда она открывала дверь подъезда Аугусто.

– Как дела, Изабела?

– А, это ты. – Лицо Изабелы осунулось, голос звучал тускло. – Дела? Ничего дела. А у тебя?

– У меня тоже ничего. А Аугусто уехал.

– Я знаю, поэтому у меня ключ. Я хочу привести его квартиру в порядок.

– Помочь?

– Нет, спасибо.

– Может, пойдём в бар Калисто? Твоя сестра там.

– Да? Спасибо за приглашение, но что‑ то не хочется.

– Ты чем‑ то расстроена? Я могу помочь?

– Никто не может помочь… – Изабела спохватилась, улыбнулась вымученной улыбкой. – Я имею в виду, что когда плохое настроение, нужно справляться самой. Это всё полнолуние виновато.

– Наверное.

– Чао!

– Чао, – Лоуренсо собрал мольберт и поплёлся домой.

Но дома отец выяснял отношения с Женуиной.

«Это какой‑ то повальный психоз, – подумал Лоуренсо. – Все влюблены, все выясняют отношения. Только я да Флавия болтаемся неприкаянные. Хорош Родриго, ушёл утром и исчез. Нужно пригласить Флавию в кино. Ей, наверное, скучно с подростками».

– Послушай, Тулио, – услыхал Лоуренсо, – после того, как ты сказал, что испытываешь ко мне не только дружеские чувства, мне будет трудно с тобой встречаться.

Лоуренсо замер в ожидании ответа отца.

Наконец раздался глухой голос Тулио.

– Я не мог больше молчать, Жену. Зачем обманывать себя и притворяться перед тобой? Конечно, я бы молчал и дальше, но ты сама завела этот разговор…

– Я жалею об этом. Теперь мне будет трудно с тобой. Поставим точки над «и». Мы, больше не имеем права называться друзьями.

– Но это же… Это же просто глупо, Жену!

«Бедный папа! – подумал Лоуренсо. – Бедный Аугусто, полюбивший Мерседес! Бедная Патрисия, связавшаяся с хулиганом Уго! Бедная Флавия со своей верой в то, что Родриго занят работой! Бедная Изабела! А почему Изабела бедная? – спросил Лоуренсо себя. – Не знаю почему, но чувствую, что бедная…»

Лоуренсо унаследовал от отца дар интуиции и предчувствия.

Гордая собой Женуина пришла домой. Но очень скоро скисла. Дом был пуст и тих. Мерседес и Родриго были заняты своей жизнью, и им не было никакого дела до матери. Диего… может, всё это безумие – ждать Диего, и Зели права – пора забыть! По телевизору показывали бесконечный сериал про Марию, да смотреть телевизор было накладно: много электричества на него уходит.

Женуина подошла к окну. Огромная луна освещала улицу. Какая‑ то тёмная фигура одиноко стояла неподалёку. Женуина узнала Тулио.

«Дура я, что же я наделала! Ведь никому, кроме этого человека, нет до меня дела. А я, как девчонка, развела мерихлюндии».

– Тулио! – позвала она. – Тулио, это ты? Зачем ты стоишь один? Я сейчас выйду.

Тулио стоял, подняв голову, и смотрел на луну.

Женуина робко дотронулась до его плеча.

– Я просила тебя забыть про нашу дружбу, так вот, это был…

– …дурацкий порыв, – быстро сказал Тулио.

– А я и не сомневалась, ты же у нас всезнайка! Вот стоишь, смотришь на небо, разговариваешь с луной, с планетами. Ну как там, наверху?

– Всё тоже? Я смотрел на полнолуние и вспоминал тебя.

– Да, луна сегодня просто огромная. Кажется, что вот‑ вот расколется на части и тогда будет много‑ много маленьких лун.

– Луна похожа на большого ребёнка, в ней много сходства с дитём, которое питается материнской энергией. В полнолуние она забирает от нас максимальное количество биоэнергии.

– Ты говоришь такие красивые слова! Мне показалось, что от них луна стала ещё красивее!

– Когда луна находится в твоём зодиакальном созвездии Рыб, люди твоего знака способны на жертвы во имя тех, кого по‑ настоящему любят. Луна в созвездии Рыб, Солнце в созвездии Тельца – твой гороскоп. Что можно ждать от такой женщины?

– Диего любил петь песенку про любовь и луну.

– Но Диего здесь нет, а ты сказала, что больше слушать про любовь не хочешь! Всю свою любовь ты отдаёшь Родриго и тратишь на Мерседес. Порой больше, чем нужно!

– Любовь к детям не может быть слишком большой, Тулио. И ты об этом прекрасно знаешь. Разве не ты говорил мне, что я человек луны!? Разве не я родилась на свет, чтобы стать матерью? Чтобы растить детей? Кормить их? Оберегать от несчастья? Я живу по предначертаниям гороскопа, о котором ты сам говорил мне.

– Правда, есть одна немаловажная деталь: ты забываешь, что Венера и Марс встречаются в созвездии Тельца.

– И что это значит?

– Это значит, что, помимо матери, ты, прежде всего женщина! Ты стараешься забыть об этом, но в один прекрасный день всё‑ таки не выдержишь, потому что тебе нужен мужчина. И успокоишься ты только в том случае, если разделишь свою жизнь с другим человеком. Вот тогда всё войдёт в нормальное русло…

– Мерседес с Аугусто, смотри! Для меня нет радости больше, чем видеть счастливыми своих детей!

Аугусто и Мерседес, стоя у крыльца, прощались и всё никак не могли расстаться. Огромный Аугусто прижимал к себе хрупкую фигуру любимой девушки и, склонившись, не мог прервать поцелуя.

…Лоуренсо, проводив после кино, совершенно убитую Флавию, решил дождаться Родриго.

– Где ты провёл ночь? – сразу взял он быка за рога.

– У Рутиньи. Напился шампанского и ничего не помню. Проснулся утром на диване. Мне показалось, что я побывал на другой планете. Это примерно то же самое, что погонять мяч со знаменитым Шику Буарки ди Оланда. Ты можешь в такое поверить?

– Поверить‑ то можно, но сравнение довольно странное.

– Она хорошенькая и заинтересована в том, чтобы помочь мне сделать карьеру. – Родриго сладко потянулся.

– Послушай, Родриго, ты и твоя сестра какие‑ то… странные.

– Я думаю, что Флавия ни о чём не догадывается…

Но он ошибся. Флавия решила дождаться его и угнездилась на кухне Женуины, не обращая внимания на кислую гримасу Мерседес.

Как только Родриго появился на пороге отчего дома, Флавия обрушила на него гору упрёков. Застигнутый врасплох, Родриго вяло защищался.

Женуина предлагала им попробовать печенья, а Мерседес кричала из спальни, чтобы они убирались вон и не мешали ей спать. Ей завтра на работу. К тому же в ходе перепалки выяснилось, что Флавия не зря посидела на кухне. Женуина проболталась, что сын ещё вчера утром ушёл в гости к Рутинье, что он звонил от неё и предупредил, чтобы она не волновалась. Какой милый!

– Она тебе в матери годится, – кричала Флавия. – Не желаю тебя больше видеть!

Когда она ушла, Мерседес вышла из спальни и сказала, что нет худа без добра. Уж лучше иметь роман со зрелой и состоятельной женщиной, чем с такой сикухой, как Флавия.

– Мерседес! – в ужасе воскликнула Женуина. – Что ты говоришь!

– Я говорю дело, а не любуюсь на луну и болтаю всякую чушь про созвездия, – отрезала Мерседес.

Оказывается, во время пылкого прощания с Аугусто она сохраняла наблюдательность и вполне ориентировалась в обстановке.

…Утро прогнало наваждения страшной ночи полнолуния.

Конрадо ушёл на работу, не позавтракав с Лаис, что было совсем не по правилам их совместной жизни. Лаис грустно пила кофе со свекровью, и Венансия поглядывала на невестку с некоторым изумлением и любопытством. Накануне Лаис приехала поздно, Конрадо уже спал. Правда, вернувшись с рыбалки, он позвонил в клуб, и там дежурный ответил ему, что сеньора Лаис уехала ещё утром с Буби. Конрадо отказался, есть рыбу, которую добыл сам (а Северино чудесно приготовил с миндалём), и уехал к своему другу Леандро. Это означало, что Конрадо готов к решительным действиям. Леандро был холостяк и считал, что все беды происходят от женщин.

Зели, движимая сложными чувствами, искала предлога повидать Тулио. Предлог образовался в виде пирога с поджаристой корочкой, и, завернув его в салфетку, Зели отправилась к Тулио.

Тулио сидел за письменным столом и изучал астрологический атлас.

– Тулио! Я пришла вернуть тебе посуду и заодно угостить тебя очень вкусным пирогом собственного приготовления.

– К чему всё это? – не очень любезно проворчал Тулио.

– А я говорю тебе – так надо. Ещё моя мама учила меня не возвращать пустую посуду. Это плохая примета.

– Всё это чепуха, но отказаться от вкусного пирога я не в силах, это точно.

– Это другой разговор. Как у тебя с Жену?

– По‑ прежнему, без изменений, а что? – Тулио видел наивные заходы Зели.

– Она сказала мне, что ты ей во всём признался и что…

– Послушай, давай не будем обсуждать наши отношения с Жену.

– Жену очень упрямая, и, если она что‑ то вбила себе в голову, упряма вдвойне! Эта дурацкая надежда на возвращение Диего мне кажется не больше, чем актом отчаяния. Если Диего вернётся, неужели ты и вправду думаешь, что она примет его с распростёртыми объятиями?

– Я ничего об этом не думаю.

– У него наверняка есть другая женщина.

– Послушай, Зели, благодарю тебя за участие, хорошее отношение, но я хочу оставить всё так, как есть, а там увидим. Время покажет.

– Всё верно. Только жаль, что ты забыл одну важную вещь: в нашем возрасте время летит слишком быстро.

Тулио, как всегда, сделал вид, что не понял намёка.

– За тобой должок, – сказал Дуглас, как только Мерседес села к нему в машину. – Я провёл весь день как на иголках. Я не поверил ни одному слову из того, что ты рассказала мне про твои домашние дела.

– Но я… я просто…

– Подожди, дай мне сказать. Я не прошу у тебя никаких объяснений. Я прекрасно понимаю, что у тебя была своя жизнь до нашего знакомства. Конечно, у тебя кто‑ то был. Так вот, я чуть было с ума не сошёл от ревности, вообразив, что ты не одна.

– Послушай, Дуглас, это всё ерунда. – Мерседес выглядела утомлённой.

– Я знаю, но мне очень хочется понять, насколько взаимны наши чувства. Как ты относишься ко мне на самом деле. Я не мог спокойно сидеть и ждать тебя дома. Тогда я вышел и случайно, на улице, наткнулся на объявление. А когда зашёл по адресу и увидел эту прелесть собственными глазами, сразу же решил купить. Я купил для нас квартиру.

Квартира привела Мерседес в восторг. Но ещё в больший восторг пришла она, узнав, что зимой они будут жить в Барселоне. Ей не терпелось рассказать о своей помолвке матери, но не просто рассказать, а с вывертом, с подходцем, так, чтобы ошеломить беднягу. Ей это удалось.

Женуина смотрела, как её дочь идёт по улице, и думала о том, как бы, поделикатнее сказать ей, что походка никуда не годится. Мерседес ходила чуть вразвалку, словно моряк, сошедший на берег.

Но сказала Женуина, конечно, совсем другое.

– У тебя расстроенный вид. Мы вчера из‑ за Флавии не смогли поговорить. Как прошла ваша поездка?

– Я провела самый изумительный день в своей жизни, – томно сказала Мерседес. – Когда со мной рядом Аугусто, мне совсем не страшно покидать этот мир. Я часто думала про настоящую любовь, мечтала о ней. И вот она пришла. Но я даже не представляла, что смогу любить так, как я люблю Аугусто…

– Я видела, как вы целовались.

«Неужели растаяла эта ледяная душа?! » – мелькнула у Женуины предательская мысль.

– Да, это было прекрасно. Вот только ни ты, ни он не догадываетесь, что это был прощальный поцелуй. Я выхожу замуж за Дугласа.

Потрясённая Женуина смотрела на неё так, будто перед ней возникла голова Медузы Горгоны.

И действительно, Мерседес бледным узким лицом и прядями волос, поднятыми ветром, сильно смахивала на мифическое чудище.

ГЛАВА 29

Лаис и Аугусто встречались в машине, как влюблённые. Они действительно любили друг друга. Аугусто нравилось в матери всё: её походка, причёска, её туалеты и духи. Лаис тоже любовалась сыном.

Аугусто сказал матери, что его пригласил к себе друг и компаньон отца – Леандро. Говорил каким‑ то загробным, загадочным голосом.

– Мама, ты не знаешь, зачем я ему нужен?

– Не знаю. Но хорошего не жду. Конрадо страшно переменился. Он стал упрямым, замкнутым. Пожалуйста, спроси у Леандро, в порядке ли дела компании?

– А ты не пыталась поговорить с отцом? Ты это умеешь. Он всегда был в твоих руках как воск.

– Похоже, эти времена прошли… – Лаис грустно замолчала.

Ошарашенный Аугусто тоже молчал.

– Ах, хватит о грустном! – Лаис тряхнула головой. – Сыночек, а я знаю про тебя секрет!

– Не может быть!

– Знаю. Ты был в прошлое воскресенье в Арарасе и не один. Правильно?

– Правильно. Откуда ты знаешь?

– Это моя тайна. Скажи, ты хоть, наконец, счастлив?

– Я? … Боюсь сглазить.

– А твоя девушка, она счастлива?

– Знаешь, мама, для неё счастье непременно связано с деньгами. В прямой пропорции.

– И тебя это не смущает?

– Не знаю… люди меняются…

– К сожалению, – вздохнула Лаис, вспомнив о Конрадо.

Конрадо действительно был в глубокой депрессии. Патрисия притащила снимки, которые она отдала отпечатать с фотоаппарата Лаис. Среди снимков знатных клиентов клуба здоровья, запечатлённых то на теннисном корте, то в бассейне, то в гимнастическом зале, Конрадо увидел две фотографии, которые ударили его в самое сердце: Лаис и Буби на фоне гор и водопада. Вглядевшись, Конрадо узнал знакомые пейзажи местности неподалёку от Арараса. Он припомнил таинственное исчезновение Лаис на целый день, её невнятный рассказ о какой‑ то срочной поездке.

Лаис и сама понимала, что её рассказ звучит фальшиво, но после сцены, которую устроил ей Конрадо в спальне, когда она заговорила с Буби в ресторане, упоминать это имя казалось ей невозможным.

– Неужели ты не понимаешь, что, скрыв поездку с Буби, ты поставила себя в очень сложное положение? – корила её Рутинья. – Нет хуже умолчания. Зато есть прекрасная вещь – называется она полуправда.