Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 20 страница

Дуглас прогуливался вокруг машины, поглядывая в сторону улицы, откуда должна была появиться Мерседес. А Мерседес в это время стонала и вскрикивала в объятиях Аугусто.

Аугусто недаром не мог отсохнуть от этой девчонки с затуманенными голубыми глазами. Испанская кровь отца Мерседес соответствовала не менее пылкой индейской крови, тёкшей в жилах Аугусто. А может, древняя полу‑ ненависть‑ полу‑ любовь конкистадоров и коренных жителей индейцев через три века эхом отозвалась в неодолимой тяге плоти. Они лепетали бессвязные слова, выспрашивали друг друга об изменах, снова лепетали и снова выспрашивали. Бедный Дуглас второй час маялся возле машины. Наконец он решительными шагами направился к дому Мерседес.

Женуина в ситцевом халате, напевая и пританцовывая, мыла шваброй пол, когда раздался звонок в дверь.

– Это ты, Зели? – Женуина распахнула дверь.

На пороге стоял тот слащяво‑ красивый мужчина, с которым Мерседес летела из Барселоны. У Женуины сжалось сердце: вот так когда‑ то позвонил в дверь голубоглазый хлыщ Вагнер и увёз Мерседес. Сколько ночей проплакала потом девочка!

– Добрый день! Я хотел бы поговорить с Мерседес, – довольно раздражённо сказал гость.

– Мерседес нет дома. Она ещё не пришла. Может, вы пройдёте? – Женуина судорожно сорвала с головы старую косынку.

– С вашего позволения. – Дуглас сел на краю кресла.

– Я тут совсем замоталась, – пояснила Женуина, кивнув на ведро и тряпку.

– Ясное дело, – холодно согласился Дуглас. – А вы не знаете, когда придёт хозяйка?

– Хозяйка? – изумилась Женуина.

– Да, Мерседес. Разве вы не прислуга? Она говорила мне, что у неё хорошая служанка.

– Спасибо ей на добром слове. А вы, собственно, кто?

– Меня зовут Дуглас. Я друг Мерседес из Барселоны. Вы случайно не знаете, её мама уже вернулась из Испании?

– Чья мама? – Женуине казалось, что она сходит с ума.

– Как чья? Мерседес, конечно. Мама Мерседес! Вы давно из деревни? Вы здесь недавно работаете? – Дуглас говорил громко и отчётливо, как говорят с тупыми людьми.

– Я? Недавно? Нет, что вы! Я работаю здесь очень давно. И знаю Мерседес с пелёнок. – Женуина стояла перед ним, опустив руки.

– Понятно. Может, вы подскажете мне, когда она вернётся?

– Я не знаю! Даже не догадываюсь, когда ей заблагорассудится прийти. Почему бы вам не зайти попозже? Я бы успела закончить уборку, зашла бы в булочную, купила кофе и угостила бы вас с удовольствием.

– Кофе? Нет, лучше я оставлю записку. У вас есть бумага и ручка? – Дуглас брезгливо посмотрел на мокрые руки Женуины.

Женуина подала ему блокнот.

– Только пишите побыстрее, а то мне надо работать. Мерседес строгая хозяйка. Строгая, но справедливая. Вы понимаете, что это значит? Строгая, но справедливая!

Дуглас поморщился. Эта придурковатая тётка мешала сосредоточиться.

– Извините, я пишу…

– Ну да, я и говорю – поскорее. Мне ещё гладить платья. Мерседес любит, когда отглажено как следует.

– Вот, пожалуйста, передайте ей. А это – тебе от меня, – Дуглас сунул в карман фартука Женуины бумажку.

ГЛАВА 26

Мерседес задремала, и Аугусто тихонько встал, пошёл на кухню. Он решил приготовить для неё изысканный завтрак. Открыл кран, чтобы налить воды в кофеварку, раздался шипящий свист, потом утробный рёв… В этом районе часто отключали воду, и старые трубы в домах протестовали разнообразными звуками.

Мерседес вздрогнула, открыла глаза. Несколько секунд она непонимающим взглядом осматривала комнату, потом, увидев часы, вскочила.

– Мне пора!

– Погоди, я покормлю тебя завтраком.

– Нет, нет, мне пора на работу. И вообще, откуда вся эта роскошь? Эти продукты, эти напитки… – Мерседес натягивала узкую юбочку, кофточку на тонких бретельках.

– Ты всё ещё принимаешь меня за бандита? – Аугусто положил ей руки на плечи.

– Нет, нет, – отстранилась Мерседес. – Мне пора. Знаешь, я думаю, что нам с тобой будет вдвоём нелегко.

– А мне показалось, что лучше может быть только на небесах.

– Чем выше летаешь, тем труднее спуститься на землю. Всё, побежала. Увидимся.

Её каблучки простучали по лестнице. Аугусто взглянул в окно и увидел, что Мерседес выбежала из подъезда, но, словно споткнувшись, остановилась, развернулась и бросилась назад в подъезд. Аугусто понял, что причиной её бегства был мужчина, идущий ей навстречу по пустынной улице.

– Ты знаешь, я забыла заколку, – запыхавшись, сказала Мерседес.

– Давай поищем, – насмешливо предложил Аугусто.

Мерседес изобразила, что она ищет заколку в постели.

Выглядела она растерянной.

– Я думаю, что ты спокойно выпьешь кофе и пойдёшь. Тот парень, встречи с которым ты так испугалась, тем временем покинет пределы данной местности.

Мерседес выпрямилась, посмотрела с вызовом.

– Ну и что?! Я не виновата, что он сюда припёрся.

– Ты познакомилась с ним в Испании? Он знает обо мне?

– Нет. Мы не говорили на такие темы.

– Тогда пошли, поговорим. Мне он понравился, мы отлично проведём время. – Аугусто взял её за руку.

Но Мерседес вырвалась.

– Нет, нет! Я не могу! Я ему нравлюсь. И вообще… То, что произошло между нами, ничего не меняет.

– Вот как? Интересно. Если с ним произойдёт – тоже ничего не изменит? Послушай, Мерседес, нельзя так сильно любить деньги, ты рискуешь потерять гораздо больше.

– Это пасынок моей хозяйки. Он был очень внимателен к нам в Испании, и я не могу не отплатить ему тем же.

– Только и всего?

– А с кем я была в этой постели?

– Скажи, ты была счастлива?

– Очень, очень, очень счастлива, потому что…

– Молчи, не надо слов – Аугусто положил палец на её губы.

– Аугусто, мне действительно пора… Увидимся…

Мерседес влетела в дом и, увидев мать в затрапезе, в ужасе остановилась на пороге.

– Мама, он видел тебя в этом наряде?

Женуина подошла к ней и протянула блокнот.

– Вот. Он просил передать тебе вот это!

– Подожди… Неужели ты встретила Дугласа в таком виде?

– Но он пришёл без предупреждения. По крайней мере, мог воочию, убедиться, что в этом доме живут аккуратные люди, которые не стесняются… сами делать уборку.

– Боже мой! Почему ещё до рождения мы не можем выбирать себе родителей? – Мерседес упала в кресло.

– Побойся Бога, Мерседес! – Женуина возила тряпкой у её ног.

– Мама, ты опять всё испортила! Ты всё время всё портишь! Как, скажи мне, я буду смотреть в глаза Дугласу? Я ведь сказала ему, что ты ещё не вернулась из Испании. И даже если он всё поймёт, всё простит, кто даст гарантию, что он при следующей встрече не захлопнет передо мной дверь? Дуглас – это и есть тот самый парень из Барселоны!

– Я знаю, я сразу поняла это, я видела его в аэропорту.

– Теперь до тебя дошло? Дуглас богатый человек, адвокат, понимаешь? Настоящий мужчина! Я ему очень понравилась, и всё складывалось так мило. А теперь, когда он увидел тебя в этом ужасном платке среди этой вони… Он даже не посмотрит в мою сторону, зная, что ты моя мать.

– Но он не догадался об этом. – Женуина с грустью смотрела на дочь.

– Как не догадался? Ты что, с ним не разговаривала? И не посидела с ним? Ведь ты ко всем пристаёшь с кофе.

– Он принял меня за прислугу. Я была в таком затрапезном виде. И конечно, держала язык за зубами.

– Мамочка! Поклянись мне, что это правда! – Мерседес вскочила, обняла мать. – Мамочка! Как я тебя обожаю! Спасибо! Ты погладишь мне платье? Моё новое платье?

– Оно уже выглажено и ждёт тебя на кровати. – Женуина ушла на кухню.

Мерседес быстренько переоделась и помчалась в «Каза Жордан». Китерии в магазине не было, но для Мерседес была оставлена записка.

«Как жаль, что тебя нет, – писала Китерия. – Ты мне очень нужна. Сегодня у меня решающий день. Думай обо мне и пожелай мне удачи».

Китерия готовилась к визиту в дом Лаис под видом журналистки. Она заплатила журналу мод немалую сумму за право взять у Лаис Соуто Майя интервью.

Как всегда, всё портил Жордан. Китерия решила взять мужа с собой. Он должен был сыграть роль фотографа. Но Жордан опаздывал. Наконец, Китерия услышала, как хлопнула дверца машины, и бросилась собирать всё, что было необходимо для интервью: фотоаппарат, косынку от «Гермеса», блокнот.

Жордан чуть не вскрикнул, увидав жену в ослепительно белом парике. Лихорадочно подталкивая его к двери, Китерия объяснила, что им надо заехать в один дом, чтобы взять кое‑ что, а потом ехать к Оливии в лицей, там важное событие, должны присутствовать родители…

Но уже в прихожей дома Соуто Майя Жордану стало ясно, что Китерия вовлекла его в постыдную авантюру, да ещё отвела ему жалчайшую роль фотографа. Жордан тотчас удалился в гневе.

Китерию тоже ждал удар. Вместо Лаис к ней спустилась Венансия и сообщила, что её невестка приносит тысячу извинений, но ей пришлось уехать по срочным делам. Китерия чуть не заплакала от огорчения, но, так как Венансия несколько раз повторила, что ей кажется, что они уже встречались, Китерии пришлось взять себя в руки. Не хватало, чтобы Венансия вспомнила постыдный эпизод на дне рождения Рутиньи, когда о Китерии просто забыли, будто она была вещью или официанткой.

Китерия решила взять «косвенное интервью» и принялась расспрашивать Венансию о привычках и пристрастиях Лаис. Она даже попыталась прорваться в ванную комнату Лаис, но Венансия мягко, но решительно отвергла посягательства странной, взбалмошной журналистки на частную жизнь Лаис. И вообще, этот визит был очень некстати! Венансия готовилась к дню рождения. Она возлагала большие надежды на семейный ужин. Пора было Конрадо и Аугусто помириться.

Венансия автоматически, с дежурной улыбкой, отвечала на идиотские вопросы Китерии о любимом блюде Лаис и её любимых духах. Потом эта дура журналистка перешла на личность самой Венансии. Тут Венансия оживилась, – всякому интересно поговорить о себе любимом, и расстались дамы друзьями, – правда, Венансия так и не избавилась от впечатления, что где‑ то она уже видела эту нескладную дуру, не умеющую ходить на высоких каблуках, которые она неизвестно зачем надела среди дня.

Рутинья всерьёз взялась за Родриго. Этот крепкий бычок с бараньими глазами устраивал её по многим параметрам.

Первый – постель; второй – если его обтесать, помочь сделать карьеру, он будет благодарен, и совсем неплохо иметь рядом покладистого полу‑ мужа‑ полу‑ слугу.

Рутинья уговорила Родриго ходить в академию «качаться», после занятий она забирала его, и они ехали куда‑ нибудь развлекаться. Рутинья очень деликатно обтёсывала талантливого выходца из народа.

Рената и Лукресия с изумлением наблюдали железную хватку Рутиньи.

Лаис была другого мнения. Она считала, что разница в возрасте не в пользу женщины, не лучший вариант.

– Но, ты же, повысила Буби зарплату! – вспыхнула Рутинья. – И даже не посоветовалась со мной.

Именно на этих словах в кабинет Рутиньи и Лаис вошёл Конрадо.

Лаис с укором посмотрела на Рутинью, а та смущённо пояснила Конрадо:

– Знаешь, проблемы персонала – это самые трудные проблемы любого бизнеса. Вот мы их и обсуждаем.

Но её смущение только усугубило неловкость, и Лаис, чувствуя себя в двусмысленном положении, со свойственной ей прямотой сказала:

– Я повысила зарплату Буби, потому что назначила его инструктором, и работы у него прибавилось.

Рутинья с изумлением посмотрела на глупую подругу, и этот взгляд не остался незамеченным Конрадо.

Но Лаис не унималась со своей ненужной искренностью.

– Как ты думаешь, Конрадо, если служащего повышают в должности, ему полагается большая зарплата?

– Я думаю, что пришёл некстати. Я не желаю вмешиваться в твои профессиональные дела. Я приехал, потому что ты уговорила сделать массаж. Надеюсь, будет массажировать не новоиспечённый инструктор, это была бы слишком большая честь для меня. Не по Сеньке шапка!

Конрадо вышел из кабинета.

– Ну, ты и… – Рутинья махнула рукой. – Кто ж такие вещи говорит при муже! Тем более что Буби загонял Конрадо на теннисном корте. Кстати, объясни инструкторам, что им необязательно побеждать клиентов нашей академии. Свои амбиции они могут удовлетворить другим способом, – Рутинья подмигнула Лаис.

– О, Боже мой! – Лаис захлопнула деловой блокнот. – Или я ничего не понимаю в этой жизни, или вокруг меня сходят с ума. В чём дело? Что плохого я делаю?

– Да нет, на мой взгляд, ты всё делаешь правильно, – засмеялась Рутинья. – Котлеты отдельно, мухи – отдельно.

– Рутинья, я не понимаю, что ты говоришь. Видно, действительно, слишком много у меня проблем. Патрисия куда‑ то исчезает, Изабелы целыми днями нет дома. Один Аугусто радует меня.

А Патрисия и Изабела мирно сидели в баре Калисто и попивали фирменный молочный коктейль с фисташковым мороженым.

Несколько дней назад они столкнулись на автобусной остановке. Изабела отправлялась домой, а Патрисия приехала повидаться с Уго.

Автобус здесь делал круг, чтобы снова отправиться в центр города.

Патрисия нисколько не смутилась, увидав сестру. Наоборот, очень обрадовалась и потащила к Калисто.

Изабела сначала попыталась поговорить с сестрой строго. Сделала неодобрительное замечание по поводу слишком тесной и слишком открытой джинсовой безрукавки, потом поинтересовалась, что Патрисия потеряла в этом отдалённом от дома районе.

– Сердце, – весело ответила Патрисия. – Извини, сестричка, если у тебя есть ещё вопросы, давай встретимся здесь же в пятницу. У тебя ведь тоже есть здесь интерес, не так ли? А сейчас мне пора.

Изабела спросила Аугусто, не к нему ли приходит младшая сестрёнка. Аугусто был удивлён и посоветовал Изабеле побеседовать с Патрисией с глазу на глаз дома. Но с утра Патрисия уходила в лицей, а по вечерам, как назло, старалась не оставаться с Изабелой наедине. Да и вообще, она всё время ускользала из дома под разными предлогами. То к Оливии – готовиться к контрольной, то в кино, и так без конца.

Лаис уже с трудом справлялась с ней. Изворотливость этой девчонки была поистине удивительной.

Изабела с нетерпением дождалась пятницы и поехала в предместье. Нетерпение объяснялось ещё и тем, что ей хотелось не только прижать Патрисию к стене, но и повидать Лоуренсо.

– Если ты соврёшь, клянусь, я выведу тебя на чистую воду, – начала беседу Изабела. – Что ты здесь делаешь?

– Да ничего особенного. Мне нравится один парень, а он здесь живёт.

– Почему ты не приглашаешь его к нам домой?

– Да потому, что он стесняется, как ты не понимаешь! Он живёт здесь на окраине, вместе с матерью и сестрой. Мать его портниха, представляешь, что он почувствует, увидев нашего Северино в белых перчатках. Эго тебе не Вагнер, который млеет от всего этого. Кстати, а почему ты не с ним?

– Он для меня умер.

– Ну ладно, умер‑ умер, лишь бы был здоров, ты не ответила, что ты здесь делаешь.

– Ну, во‑ первых, помогаю одному человеку обустроить квартиру, во‑ вторых, присматриваюсь к художнику. Он друг того парня, что получил у папы премию как победитель конкурса.

– Ой, что‑ то путано, сестричка. Ты сама вешаешь мне лапшу на уши. У одного – квартира, другой победил на конкурсе, третий рисует картины. Так к кому именно ты приезжаешь? Не хитри, я всё узнаю, у меня здесь всё схвачено.

– Ну и жаргон у тебя.

– Неважно. Как его зовут?

– Его зовут Лоуренсо.

– Такой в очках, правильно? Он очень мил, а вот братец его – полный дурак. Он чуть нас… впрочем, неважно. Я рада, сестричка, что ты живёшь полной жизнью. – В голосе Патрисии прозвучали покровительственные нотки.

ГЛАВА 27

Тулио всерьёз взялся за образование и развлечения Женуины. Для того чтобы она, наконец, сняла юбку с провисшим неравномерным подолом и дурацкую соломенную шляпку, он стал приглашать её в кино. После сеанса они шли в бар, выпивали по кружке пива и Тулио рассказывал о Древнем Риме, о Сократе, о Спарте и о других исторических местах и событиях.

Почему‑ то более всего Женуину разволновала судьба Сократа. Она очень жалела Ксантиппу и осуждала распутную Феодоту, хотя и отдавала должное ее уму.

Тулио иногда поражали глубина и точность её суждений.

– Знаешь, он выпил чашу с цикутой, чтобы показать всем, что демократия тоже несправедливое устройство общества. Другого объяснения этому безумному поступку я не нахожу.

Тулио смотрел с изумлением на Женуину. Она похорошела за последнее время: изменила причёску, начала пудриться, аккуратнее красить губы.

Однажды, возвращаясь из кино, она увидела Родриго, выходящего из машины Рутиньи. Родриго посмотрел на неё таким взглядом, что в другие времена Женуина ни за что бы, не подошла к сыну. Но сейчас, словно бес в неё вселился, она прямо направилась к машине.

Пришлось Родриго познакомить Рутинью с матерью, разговор был поначалу, совсем светский. Женуина пригласила Рутинью на чашечку кофе. Рутинья любезно поблагодарила и сказала, что обязательно зайдёт в другой раз, а сейчас – спешит.

– Понимаю. Дома ждут муж и детки, – приняла извинение Женуина.

– Я в разводе, а детей у меня нет, – улыбаясь, сказала Рутинья. Её не так‑ то легко было сбить с ног.

А Женуину понесло: она начала говорить, какое это счастье дети, как плохо без них и как, наверное, грустно Рутинье оттого, что в её возрасте уже вряд ли стоит надеяться на рождение ребёнка.

Родриго чуть не завыл от отчаяния, делая страшные глаза матери, но мать не унималась.

Она сказала, что надеется вскоре понянчить внуков, ведь у Родриго есть невеста, чудная девушка, стюардесса.

Рутинья слушала её с улыбкой. Родриго напрасно нервничал: Рутинья слыхала и видала не такое. Наивные колкости этой простецкой и, видимо, неплохой бабы просто были смешны ей.

«Погоди, – думала она, – вот станешь моей свекровью, и так будешь любить меня, так будешь любить, что сама удивишься».

Родриго пришёл домой в ярости. Он набросился на мать за её нахальное поведение с Рутиньей.

– Ты что, не понимаешь? Она же дама. Настоящая дама. Она владеет недвижимостью.

– А что, разве женятся на недвижимости? – парировала Женуина. – По‑ моему, наоборот – на том, что движется хорошо.

– Она хорошо движется! – в ярости орал Родриго. – Она каждый день играет в теннис.

– Что ж она не замужем? Видно, охотников нет.

– У неё роман с Аленом Делоном был.

– Правильно. Ему сто лет в обед. Кстати, я приготовила курицу с рисом и соусом карри.

– Не буду, я есть твою курицу.

– Не сердись, сыночек. Я просто подумала, что у тебя есть невеста, а эта дамочка смотрит на тебя, как кот на масло.

– Ну и выражения у тебя!

– Ну, как кошка, так тебе больше нравится?

Родриго, хлопнув дверью, ушёл в ванную.

А Рутинья поспешила в дом Соуто Майя, где отмечали день рождения Венансии.

Туда же, по просьбе Изабелы, поехал и Аугусто.

Как всегда, Венансия принимала гостей за необычно щедрым и изысканным столом. Был приглашён и Вагнер, которого Венансия упрямо называла Вальтером. Он внимательно следил за Изабелой. Своим безошибочным нюхом он чувствовал, что Изабела отдаляется от него всё больше и больше и вряд ли ему светит стать зятем Конрадо и Лаис.

Изабела была возбуждена и производила впечатление счастливой и душевно уравновешенной девушки. Лаис и Венансия обменялись красноречивыми взглядами и улыбнулись. Действительно, общение с Лоуренсо, забота об Аугусто внесли в жизнь Изабелы смысл. Это она подтолкнула отца поехать к Аугусто и помириться с ним.

Появление холёного господина с шофёром на дорогой машине не прошло незамеченным обитателями предместья. А уж когда этот господин стал расспрашивать, где можно найти шофёра такси Аугусто, все решили, что к Аугусто приехал один из королей наркобизнеса.

Урбано тотчас отправился в бар, чтобы в случае чего придти Аугусто на помощь, а Калисто пододвинул ближе пистолет, всегда лежащий на полке под стойкой бара. Но всё обошлось: Аугусто и богач побеседовали и расстались. Аугусто объяснил, что это был пассажир, забывший в его машине портфель с бумагами.

Результатом этой встречи стало решение придти на день рождения к бабушке. Была ещё одна причина. Аугусто чувствовал себя одиноким. Мерседес где‑ то пропадала по вечерам. Мысль о том, что то, что было между ними ранним утром, ничего не значит для Мерседес, убивала Аугусто.

Каждый вечер он поджидал Мерседес, присев на корточки напротив её дома. И каждый раз до самых дверей её провожал тот парень, с которым она познакомилась в Испании. Аугусто давал себе слово устроить хороший скандал, но он не знал, как это делается: в их доме скандалов не устраивали. Кроме того, парень был не причём, ведь он не знал о существовании его, Аугусто.

Женуина видела страдания Аугусто и ничего не могла поделать. Она ведь хорошо знала характер «испанской куколки» – своей дочери. Аугусто и Женуина испытывали друг к другу почти родственное чувство, и Аугусто надеялся, что когда‑ нибудь он познакомит эту чудесную женщину с другой чудесной женщиной – своей матерью, и они подружатся.

Ради матери он и пришёл на день рождения.

Лаис была по‑ настоящему счастлива, увидев, с какой искренней нежностью встретились её дети. «Даст Бог, всё образуется, и мы опять заживём счастливо», – подумала она.

Изабела действительно была в восторге от прихода Аугусто. Ей был необходим его совет. Она решила расстаться со своими украденными сокровищами, но не знала, как это сделать, и хотела посоветоваться с Аугусто. Улучив момент, она ушла в свою комнату, чтобы навсегда попрощаться с содержимым ларца. Может быть, Аугусто согласится не только забрать ларец с собой, но и возьмёт на себя мучительную и постыдную обязанность вернуть вещи владельцам.

Иного выхода Изабела не видела.

Она быстро просматривала часики, драгоценности, припоминая, кому они принадлежат, когда за её спиной открылась дверь, и вошёл Вагнер.

Изабела захлопнула ларец, хотела положить его в сундучок, но Вагнер резким и сильным движением перехватил её руку.

– Разреши мне взглянуть, что ты там прячешь, Изабела? – Он отнял у неё ларец.

– Кто позволил тебе вторгаться ко мне без разрешения? – спросила она побледнев.

– Ты не должна от меня ничего скрывать. Мы скоро поженимся, а между мужем и женой не должно быть секретов. – Вагнер открыл ларец.

– Но я не собираюсь за тебя замуж. Ты сошёл с ума. Я никогда тебе этого не обещала.

– Это наши с тобой обручальные кольца, – Вагнер вынул из кармана коробочки.

– Что ты от меня хочешь?

– Я хочу жениться, иметь от тебя детей, создать для тебя уютный очаг и исполнять все твои желания. Я готов пожертвовать всем, лишь бы ты больше не воровала.

Изабела почувствовала, что теряет сознание.

– Сядь, Изабела, не нервничай. Ничего страшного я не сказал. – Он начал вынимать из ларца вещицы. – Так именно здесь ты прячешь ворованные вещи? Бедняжка Рутинья, это была её любимая ручка, я оставлю её себе на память. Или ты хочешь, чтобы я положил её вместе с другими ворованными вещами? Надо сказать, Изабела, у тебя неплохой вкус и впечатляющая ловкость рук.

– Вон из моей комнаты! – осипшим голосом произнесла Изабела. – Я позову своего отца.

– Зови. Я подожду. Я буду ждать его прямо здесь. Думаю, он поможет мне опознать эти вещи… Часы Ренаты, красивые… Зажигалка Элзы. Эту зажигалку подарил я. В первый день нашего знакомства. Жемчужное колье, рубиновые серьги. Ещё одни часы? Тебе нравится собирать часы, да? Смотри, вот ещё одна драгоценность – обручальные кольца. Немножко много колец для одной помолвки.

– На что ты намекаешь?

– Сегодня мы назначим день нашей свадьбы. И ты, Изабела, не сможешь мне отказать. – Вагнер железной хваткой взял Изабелу за руку и повёл в гостиную.

– Аугусто! Вот так сюрприз! – Вагнер сделал самый добродушный вид.

– Не ждал меня, да? – холодно осведомился Аугусто, не подав ему руки.

– Как здорово, что ты пришёл! – прошептала ему Ланс.

– Я не опоздала к шампанскому? – Рутинья влетела с охапкой роз. – Изабела, как дела?

– У меня всё хорошо, – деревянным голосом ответила Изабела.

Вагнер до боли сжал её руку и притянул Изабелу к себе.

– Ну что ж, раз все в сборе, и даже Аугусто пожаловал, я могу сделать официальное предложение.

– Предложение? Какое предложение? – Лаис высокомерно подняла брови. Этот наглец, кажется, собирается распоряжаться в её доме.

– Доктор Конрадо, дона Лаис, пользуясь случаем, я хотел бы попросить руки Изабелы.

– Вот это сюрприз! – воскликнул радостно Конрадо. – Лично я согласен. Поздравляю вас!

– У меня всегда было предчувствие, что ты пополнишь наши ряды, Вальтер, – насмешливо сказала Венансия.

– Изабела… ты счастлива? – Рутинья с тревогой посмотрела на невесту.

– Интересно, а почему… – хотела спросить что‑ то Лаис, но Вагнер прервал её.

– Изабела, тебя спросили – ты счастлива?

– Да, да, конечно. – Он так сжимал её руку, что она с трудом удерживала крик. – Да, мамочка, я счастлива.

Аугусто смотрел на сестру, напряжённо сдвинув брови.

– Северино, шампанского! – приказал Конрадо.

Дожидаясь Мерседес, Дуглас обошёл вокруг машины, поглядывая – в порядке ли скаты: дорога предстояла дальняя, он решил отвезти Мерседес к водопадам.

Неожиданно он заметил под двигателем пятно. Дуглас открыл капот и с тупым вниманием стал разглядывать двигатель. Как все, привыкшие к автомобилю с детских лет, он ничего не понимал ни в двигателе, ни в ходовой части. Ситуация становилась критической.

Дуглас направился к телефону‑ автомату, чтобы вызвать техпомощь, но трубка была сорвана. В этом квартале хулиганы издевались над общественными телефонами, а заодно и над общественным вкусом, покрывая похабными надписями и рисунками стены домов и ограды. Дуглас вышел из телефонной будки в растерянности, и направился было уже к бару, как вдруг к углу подъехало такси. Здоровенный красивый парень вышел из него.

Дуглас окликнул водителя и попросил помочь. Он объяснил Аугусто, что ждёт подругу, с которой намерен отправиться к водопаду, а здесь это пятно.

Аугусто наклонился над двигателем. Двойственное чувство владело им: с одной стороны – пускай этот пижон сам мается с машиной, и пусть летит ко всем чертям его поездка с Мерседес к водопадам; с другой – парень был неплохой, да и негуманно не помочь человеку, попавшему в беду. Аугусто быстро обнаружил неполадку: подтекал шланг бензопровода. Аугусто объяснил, что ситуация, как в рулетке: шланг может ещё послужить, а может и лопнуть. В общем, он бы не советовал ехать с такой неисправностью на дальнее расстояние.

Дуглас поблагодарил его и попытался сунуть деньги, но Аугусто со смехом отверг вознаграждение. Он решительно направился к дому Мерседес.

Она шла навстречу ему в обтягивающих джинсах, в тёмных очках.

– Твой друг собирается тебя везти на испорченной машине.

– Ну и что? Починит по дороге.

– Как жаль, что ты остаёшься, правда?

– Кто тебе сказал? Пропусти, Аугусто.

– Если ты сядешь к нему в машину, я немедленно уеду отсюда и ты никогда больше не увидишь меня. Я не шучу. Мерседес! Иди к нему и скажи, что ты никуда не поедешь.

Мерседес внимательно посмотрела на Аугусто и неторопливо направилась к Дугласу. С совершенно искренним огорчением она сказала, что не может поехать с ним, так как из Барселоны звонила мама и попросила срочно заняться наследственными делами.

Бедный Дуглас предлагал помощь, предлагал услуги своего адвоката, но Мерседес всё отвергала. Она ласково уговаривала Дугласа провести этот день без неё, и Дуглас сдался, сказал, что поедет домой и будет ждать, пока она освободится от дел.

Прощаясь, он хотел её поцеловать, но Мерседес уклонилась.

– Что случилось? Что‑ то произошло, любовь моя? – с тревогой спросил Дуглас.

– Нет, что ты. Просто у людей в этих местах другие нравы. Я неловко себя чувствую, когда ты целуешься прямо на улице. Так что поцелуй остаётся за мной.

– Смотри, придётся тебе вернуть этот должок с большими процентами и даже с учётом инфляции.

– Я не боюсь.

Наблюдая со стороны, как Мерседес ловко отделалась от воздыхателя, Аугусто с грустью подумал, что, пожалуй, единственный неискоренимый порок бедности – это искусство лгать.

Прошипев на ходу, что по его воле она осталась на весь день в этой вонючей дыре вместо того, чтобы кататься на яхте, Мерседес проследовала к своему дому.

– Ты уже каталась на яхте, – насмешливо сказал ей вслед Аугусто, – один раз, со мной.

Мерседес с грохотом закрыла парадную дверь.

– Милая моя, так ты разобьёшь мне дом, – сказала Женуина. – Что случилось? Почему ты вернулась?

– Потому что вмешался этот кретин.

– Добрый день, дона Жену! Кретин рад видеть вас. – Аугусто стоял в дверях.

– Аугусто! У тебя всё в порядке, мой мальчик? Хочешь кофе?

– Нет, спасибо. Я пришёл за Мерседес.

– Я с тобой никуда не поеду! – Мерседес ушла в свою комнату.

– Она неважно себя чувствует. А куда вы собираетесь? – Женуина с тревогой смотрела на Аугусто.

– Ещё не решили. Можно мне зайти к ней в комнату?

– Хочешь зайти? Попробуй, но будь осторожен. Она явно не в себе.