Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 17 страница

Сеньор Сармиенто улыбнулся – конечно. Ему очень нравились непосредственность и естественность его гостьи. Вот уж кому действительно подходит это имя – Женуина, настоящая.

А дона Жену была уже в своей стихии. Попросив позволения у продавщицы, предварительно узнав её имя, дона Женуина стала за прилавок.

– Подходите, подходите, подходите, – голос Женуины зазывал, заманивал, завлекал, каким‑ то особенным ритмом речи заставлял прислушиваться к нему, верить ему, – перед вами волшебная палатка Роситы, здесь товары на все вкусы – и для взрослых и детей, и для пап и матерей!

Дона Женуина с довольным видом поглядела на прилавок, окружённый людьми, и обернулась к сеньору адвокату: вот как надо торговать!

Родриго в приёмной агентства Соуто Майя ждал помощника президента компании сеньора Леандро – тот обещал, что примет его. Родриго нервничал – он сидел уже больше часа, может быть, Леандро забыл о нём. Он боялся не отказа, а унижения. Родриго слишком хорошо помнил свой визит к Вагнеру.

– Не переживайте так, – попробовала успокоить его Элза. Даже эта суровая «секретарская» душа дрогнула, увидев состояние этого красивого, вежливого парня. Она улыбнулась: – Сеньор Леандро на совещании, а вы пришли без звонка, не согласовав с ним свой визит.

– Я боялся, что по телефону он откажется меня принять, – простодушно признался Родриго.

В приёмную вошла дона Лаис, спросила, кто у доктора Конрадо.

Родриго поднялся:

– Дона Лаис, простите, может быть, вы меня не помните…

Дона Лаис только сейчас заметила, что Элза была в приёмной не одна.

– Почему же? Отлично помню, – приветливо улыбнулась Лаис. – Вы Родриго Миранда, тот молодой человек, который стал победителем конкурса на лучший текст, рекламирующий, кажется, осенний Рио. Вы к доктору Конрадо?

Родриго объяснил, что он пришёл узнать, нет ли для него работы, его обещал принять сеньор Леандро.

Родриго не знал, что Леандро задерживается у доктора Конрадо, потому что занят его делом.

Леандро начал издалека – ведь вся проблема заключалась в том, что в агентстве не было свободных мест. Тут Вагнер был прав. Но в агентстве катастрофически не хватало людей, которые бы поставляли новые, свежие идеи, современно мыслили. Таким был Аугусто. И Леандро сейчас остро ощущал его отсутствие. Однако убедить Конрадо было непросто, он считал, что с кадрами в агентстве всё в порядке. К тому же, доктор Конрадо считал, что каждый должен заниматься своим делом. Леандро не имел отношения к найму сотрудников. Это было дело Вагнера. Действовать через его голову Конрадо считал неэтичным.

За этим разговором их и застала Лаис. Подписывая счета, она как бы, между прочим, сказала:

– Леандро, там, в приёмной тебя дожидается тот парень, что получил у вас премию. Ты что, не хочешь его принять?

Леандро понял, что может сделать Лаис своей союзницей – она говорила о Родриго с явной симпатией.

– Да знаю, он хочет у нас работать! – притворно вздохнул Леандро.

– Конечно же, вы примете его? – Лаис предназначала эту фразу мужу.

– С этим ко мне незачем обращаться, – поморщившись, сказал Конрадо. В какое положение его ставит Лаис! – Ты, Леандро, сам можешь это сделать.

– Простите меня, я не хочу вмешиваться в дела вашей компании, – перебила мужа Лаис, – но мне кажется, было бы лучше, если бы распоряжение об этом исходило от тебя, Конрадо.

Леандро, обрадованный столь мощной поддержкой, заговорил о том, что уже давно хотел обсудить с президентом компании.

– Положа руку на сердце, Конрадо, для нас этот парень – находка. Конечно, Вагнер – очень опытный работник, хороший организатор, но он всего лишь – исполнитель. В нём нет творческой жилки, нет смелости, а попросту – он не талантлив. А здесь – молодая голова, отсутствие штампов, но главное – одарённость. Этот парень делом доказал, на что он способен. Вспомни, сколько у него было конкурентов на конкурсе.

Доктору Конрадо этот разговор был неприятен. Ему, по существу, говорили, что он был не прав, приняв отставку сына и назначив на его должность Вагнера. Он бесцеремонно перебил Леандро.

– У агентства есть необходимость брать на работу ещё одного редактора? – спросил Конрадо и сам ответил на свой вопрос: – Нет. И больше мы не будем об этом говорить. За работу нашего так называемого творческого отдела отвечает Вагнер. Если будет нужно, он подыщет нужного человека, у которого хотя бы опыта будет побольше.

Лаис не выдержала:

– Клянусь, это моё последнее замечание. А если этот парень, получив ваш отказ, пойдёт в другую фирму и его там возьмут – в этом я уверена, у него же отличная рекомендация, премия известного агентства Соуто Майя, – что вы тогда скажете? У вас нет места редактора, вас смущает отсутствие у него опыта? Ну, так возьмите его стажёром!

Доктор Конрадо поднял руки вверх – он сдался.

Дуглас водил Мерседес по своим любимым местам в Барселоне. Ему явно нравилась его соотечественница. После кафе он потащил девушку в музей, где только что открылась выставка работ Миро. Сам он был в восторге от этого художника. Мерседес решила, что Дуглас шутит – так рисовать, как малюет этот Миро, может каждый ребёнок.

– Ты не понимаешь, – горячился Дуглас. – Конечно, в нём есть что‑ то от взгляда ребёнка. Это своего рода детское восприятие мира. Но это только на поверхности. Ты посмотри, как у него всё продумано, как всё умно сделано. В его картинах словно следы доисторических времён. Но главное… это он сам. Его подсознание, понимаешь? Неужели тебе это совсем не нравится? – огорчённо спросил он.

Мерседес пожала плечами – мало что понимаю в этом. Мысли её были сейчас далеки от искусства. В кафе она так и не сказала Дугласу о своих проблемах. И сейчас не знала, как начать этот разговор, как заставить этого парня помочь ей.

– В Барселоне, очень много музеев, – продолжая Дуглас. – Музей Пикассо. Там просто потрясающая экспозиция, есть даже его рисунки, сделанные им в детстве, прямо в школьных тетрадях. А музей Сальвадора Дали? Он здесь, совсем рядом. Жаль, что я завтра улетаю в Бразилию – обещал помочь отцу в одном деле, он меня очень просил. Но вообще‑ то я мог бы задержаться на пару дней, если тебе нужна моя помощь.

Чтобы оказать помощь, в которой нуждалась Мерседес, двух дней было не нужно. Оплатить номер в гостинице – много времени не потребуется. Но как сказать об этом? Однако откладывать разговор больше было нельзя. И Мерседес как в воду бросилась:

– Да нет, я и сама собиралась лететь завтра домой. Господи, я ведь толком не объяснила тебе, что произошло. Там, в кафе, было так чудесно, что мне не захотелось портить нашу беседу своими неприятностями.

– А я не решился спросить тебя. Ты молчала, и я подумал, что ты, может, уже больше не хочешь рассказывать… Но если ты действительно нуждаешься в помощи, я помогу. Можешь рассчитывать на меня…

Они снова сидели в баре. Мерседес закончила свой рассказ.

– Так ты всё потеряла?

– Всё, – вздохнула Мерседес, – билеты, паспорта, деньги… Это дело с наследством затягивается. – Она не собиралась вводить Дугласа в курс всех своих проблем. Пусть думает, на всякий случай, что она – богатая наследница. – Требуется какая‑ то инвентаризация. Ты, наверное, знаешь, как это делается. Адвокат сказал, что наследство главным образом заключается в земле, недвижимости. – Ей показалось, что рассказ не вызывает у Дугласа особого энтузиазма, и она решила его «подогреть»: – Там, кажется, замок есть. Но живых денег, которые нам так нужны сейчас, нет.

Лукресия показала Ренате свою очередную работу – эскиз рекламного плаката. Рената ничего не могла разобрать на рисунке – бред какой‑ то.

– Это образы моего подсознания, сублимация моей любви, Рената! – заявила Лукресия. – Если это показать моему психоаналитику, ты представляешь себе, сколько учёных выводов он сделает!

– Ты свихнулась… И всё это из‑ за одного кота в мужском обличье!

– Пожалуй, я поставлю на пороге своего дома блюдечко с молоком. Может, он хоть раз в неделю будет приходить.

Лукресия была не без чувства юмора. Однако от темы, которую она с удовольствием развивала бы и дальше, её отвлекло появление Вагнера. Ей было любопытно, как отреагирует тот на присутствие здесь Родриго. Этот красивый лауреат, как его называла Лукресия, был представлен сегодня сеньором Леандро в качестве стажёра их агентства.

Родриго внимательно изучал материалы, анализирующие состояние рынка шампуней – фирма получила несколько заказов на рекламу этой продукции. Вагнер, увидев сидящего за столом Родриго, даже забыл, зачем сюда зашёл.

– А ты что здесь делаешь? – спросил он с неприкрытой злобой.

Сеньор Леандро опередил Родриго с ответом:

– Доктор Конрадо распорядился зачислить Родриго Миранду стажёром.

Вагнер не сумел скрыть своего недовольства. Резко повернулся на каблуках и скрылся за дверью. Лукресия с лукавым видом посмотрела на Ренату – ну, что я говорила! Рената, которой Леандро поручил роль наставницы Родриго, вопросительно взглянула на него.

– Ничего, ничего, – успокоил Леандро девушку.

Он понимал, что с приходом в отдел Родриго против воли Вагнера здесь начнутся сложности.

– Ему, – Леандро кивнул на дверь, за которой только что исчез Вагнер, – долго здесь не удержаться. Когда вернётся Аугусто, – а он вернётся, я уверен в этом, – здесь многое изменится. И первым, кому придётся уйти отсюда, будет Вагнер. – Он повернулся к Родриго: – Ну, вот и познакомился со своими коллегами и наставницами. Думаю, что вы найдёте общий язык. Со всеми вопросами смело обращайся прямо ко мне.

– Большое спасибо, сеньор Леандро, не знаю, как вас и благодарить, – смущаясь под любопытными взглядами Ренаты и Лукресии, сказал Родриго.

– Хорошей работы, – улыбнулся Леандро.

ГЛАВА 22

Мерседес показалось, что упоминание наследственного замка произвело на Дугласа впечатление. И она продолжала вдохновенно сочинять:

– Мама сейчас встречается с нашим адвокатом. Может, всё‑ таки удастся побыстрее провернуть эти бумажные дела. Мне так хочется поскорее вернуться в Бразилию. Но нужно сначала заплатить за отель, билеты. Дуглас, – она умоляюще посмотрела на него. – Мне очень нужна твоя помощь, – Притворно вздохнув, Мерседес добавила: – Господи! Получить целое состояние и не иметь денег, чтобы расплатиться за гостиницу!

– Ну, вот что, – решительно сказал Дуглас, – ни о чём не беспокойся. Я всё беру на себя – и билеты, и гостиницу. Ты не против, если мы полетим одним рейсом? Я правильно тебя понял – твоя мать останется здесь улаживать дела? Мы полетим вдвоём?

Мерседес несколько растерялась. Вот всегда у неё так – только решит одну проблему, сразу же возникает другая. Как она покажет Дугласу свою затрапезную мать? Ведь всё может рухнуть – кто поверит, увидев Женуину, в богатое наследство! Ладно, подумала Мерседес, потом что‑ нибудь придумаю. Главное – Дуглас заплатит и за отель, и за билеты. Она подняла на него глаза, сияя благодарной улыбкой:

– Дуглас, у меня нет слов. Ещё утром я думала, что вся жизнь рушится. Нет, на свете ещё случаются чудеса!

Дуглас был явно растроган её словами.

– Я ещё не показал тебе самого главного. Ты не уедешь отсюда, не увидев снега, – решительно сказал он.

Вернувшись домой, дона Зели просто остолбенела: Нанда старательно пришивала пуговицы к мужской рубашке.

– Не верю своим глазам. Неужели случилось чудо? Вы с братом перестали враждовать, помирились, наконец?

Оказалось, что рубашка вовсе не Уго, а Родриго. Он просил Нанду помочь ему, вот она и помогает ему как другу. Лучше бы мать дала ей пуговицы, а то те, что есть у неё, не подходят к рубашке по цвету. Дона Зели просто не могла узнать свою дочь – это говорит Нанда, которая никогда не следила даже за своей внешностью! Может, её дочь повзрослела? Дона Зели вздохнула – вот если бы ещё Уго переменился, повзрослел бы, наконец, поумнел. Вот где он сейчас? Никогда от него правды не добьёшься. Зели размечталась. Скорее бы дети стали взрослыми, как‑ то определились в жизни, начали зарабатывать. А то она совсем выбилась из сил…

Уго вёл переговоры с Вашингтоном – не сможет ли тот ему помочь. Срочно нужны деньги. Ему предлагают подержанный мотоцикл, в хорошем состоянии, и всего‑ то за сто двадцать косых! Надо брать, а то его быстро продадут: мотоцикл – просто мечта! Выслушав приятеля, Вашингтон пообещал что‑ нибудь придумать – например, он может поговорить с Манэ Бешигой, и тот подыщет Уго какую‑ нибудь работёнку. Уго знал, что Вашингтон поможет ему и, конечно, сдержит слово – никому ничего не скажет, как обещал. А вот когда он получит этот мотоцикл… Тогда посмотрим.

Закончив свои переговоры с Вашингтоном, Уго стал ломать голову, как бы повидаться с Патрисией. Предки запретили ей выходить из дому – ну и порядки у этих богатеев. Наконец его осенило: он явится в дом Патрисии под видом посыльного!

Сказано – сделано. Через час он уже звонил в дверь особняка Соуто Майя. «Для сеньориты Патрисии», – он показал привратнику нарядную коробку и прошёл в холл, сказав, что ему велено вручить это сеньорите лично. Патрисия пришла в восторг от выдумки Уго.

– Уго, гениально! Я по тебе так соскучилась! А что там внутри?

– Ничего, – буркнул Уго. – У меня нет денег на подарки. Слушай, давай встретимся сегодня вечером, сходим куда‑ нибудь…

– Не знаю, Уго. Я ведь наказана. Вряд ли мне удастся выйти из дома. Если только выпрыгнуть в окно, – с сомнением проговорила Патрисия.

– Жду тебя в семь, буду внизу, – положил конец её колебаниям Уго.

По канатной дороге Мерседес с Дугласом поднялись высоко в горы. У Мерседес дух захватило от этой невиданной красоты. Синее небо, без единого облачка, словно волшебная чаша, висело над белым простором земли. Под лучами нестерпимо яркого солнца покрытые снегом горы сверкали бриллиантовым блеском. А долина между ними походила на огромную сказочную перламутровую раковину. По склонам гор скользили в ярких костюмах, с беспечными, загорелыми лицами, лыжники.

Вот она, настоящая жизнь, думала Мерседес, глядя на это великолепие. Сидеть в маленьких элегантных кафе и пить знаменитые вина, обедать в роскошных ресторанах, менять туалеты – к обеду, ужину, заниматься зимним спортом. Как прекрасно быть богатым!

Патрисия осторожно пробралась в холл, спрятала у окна сумку и пошла в гостиную, где дона Венансия в одиночестве, с книгой в руках, коротала вечер. Патрисия притворно зевнула.

– Спокойной ночи, бабушка. Я пошла спать. Я ужасно устала. И мне надо завтра пораньше встать, я ещё не всё выучила, – объяснила она изумлённой доне Венансии, не понимавшей, что это случилось с внучкой, ведь не было ещё и семи часов.

Патрисия ликовала – бабушкину бдительность удалось усыпить! А теперь быстро в холл, к окну, а там внизу её уже ждёт Уго.

Дона Женуина и сеньор Сармиенто заканчивали ужин. Похвалив еду, Женуина не преминула сказать, что в Бразилии готовят по‑ другому, но ничуть не хуже. Адвокат улыбнулся, решил сделать Женуине приятное:

– Помню, когда я был в Бразилии на карнавале, я ел фасоль, тушёную с вяленым мясом. Как это называется – фейжоада, кажется? Очень вкусно, я на всю жизнь запомнил. Вы её любите?

– У нас в семье фейжоаду особенно любит Родриго, мой сын. Он её просто обожает, – с удовольствием стала объяснять Женуина. – Но кто больше всех понимал толк в еде, так это мой муж Диего. Если бы он был здесь, всё было бы по‑ другому. Я верю, что в один прекрасный день он вернётся ко мне. Я всегда была уверена в нём. Знаете, я ехала в Испанию с таким тяжёлым сердцем! Ведь я думала, что Диего умер и всё для нас кончено. А теперь я просто счастлива. Знаете, мне не терпится вернуться в гостиницу и начать готовиться к отъезду. Да и моя дочь, должно быть, уже давно вернулась и волнуется, куда я пропала. Если бы вы только знали, какие у меня заботливые дети! А вообще мне здесь очень понравилось. С тех пор как я узнала, что Диего жив, мне кажется, что в Испании замечательно – весело, красиво, приятно… Я полюбила Барселону.

Мерседес и Дуглас ужинали при свечах в ресторане отеля. Здесь, в горах, даже гостиница была необычная, построенная в стиле шале – охотничьего домика.

– В жизни не пила столько шоколада. – Мерседес улыбалась, ей было сейчас так хорошо. – А знаешь, здесь шоколад совсем не такой, как у нас. У него другой привкус.

– Когда люди путешествуют, им всё кажется другим. Даже шоколад приобретает необычный вкус. Так всегда бывает. Просто люди расслабляются и начинают смотреть на мир другими глазами, – сказал Дуглас.

– Знаешь, Дуглас, с тех пор, как мы познакомились, я всё время как во сне. Испания, роскошный отель, такой утончённый кавалер, этот снег… Боже, неужели мне всё это не снится?

– Если это сон, то он снится и мне. Давай и дальше смотреть его вместе! – Дуглас взял девушку за руку.

– Послушай, как они шумят, – Мерседес показала на группу людей, что‑ то громко, взволнованно обсуждавших. – Можно подумать, что мы в Бразилии.

– Непонятно. Они как‑ то странно себя ведут. Пойду, посмотрю, что там такое. Похоже, что‑ то случилось, – забеспокоился Дуглас. – Подожди меня минутку, ладно?

Он быстро вернулся.

– У меня две новости, плохая и хорошая. Начну с плохой: рухнула ограда и завалила вход. Так что до утра мы отсюда не выйдем – раньше завал не разобрать. Но в гостинице есть свободные номера, а это значит, что можно спокойно оставаться здесь до утра. Мы сможем поговорить, лучше узнать друг друга. Разве это не хорошая новость?

– Эго значит, что наш сон будет продолжаться, по крайней мере, до утра, – заключила Мерседес. Она отказалась от предложенного ей коньяка: – Нет, спасибо. Насчёт алкоголя я слаба. Пьянею от одного запаха, представляешь? Это одно из моих слабых мест.

– А какие у тебя ещё слабые места? – осторожно спросил Дуглас.

– Терпеть не могу самолётов, тараканов, переполненных лифтов, толпу на пляже в воскресный день, – перечисляла Мерседес. – А у тебя есть слабые места?

– Я могу влюбиться с первого взгляда. Сегодня я словно бросился вниз головой в омут. Я не знаю, кто ты, кто та девушка, в которую я влюбился, не знаю, есть ли у тебя кто‑ нибудь в Бразилии. – Дуглас не отрывал глаз от Мерседес. – Но у меня есть одно сильное место – я очень искренний человек. И у меня уже давно никого в Испании нет, – он обнял Мерседес.

– Хорошо, что мы вместе полетим в Бразилию. – Мерседес прижалась к Дугласу.

– Меня беспокоит, что твоя мать не знает, где ты, – заволновался Дуглас.

– Думаю, ей сейчас не до меня, она встречается с какими‑ то нашими родственниками, родными моего отца, так, седьмая вода на киселе. Кажется, они собирались на аукцион. Мама с ума сходит по всякой старине. Теперь, когда мы получили это наследство, она, должно быть, швыряет деньги направо и налево, – беспечно болтала Мерседес. Ей нравилось это приключение из жизни богатых.

– Постой, ты же сказала, что ваше наследство – это лишь земли и недвижимость. Разве деньги там тоже были? – Дуглас смотрел вопросительно.

– Да нет, всё верно, земля и недвижимость. Я не так выразилась. – Мерседес поняла, что чуть всё не испортила, надо следить за своими словами. – Конечно, она не впрямую тратит, а изучает рынок. Когда мы переведём имущество в деньги, она хочет вложить их в произведения искусства, мать всегда об этом мечтала.

– Слушай, а ведь я могу помочь вам. У меня есть отличный адвокат. Завтра, когда мы прилетим, я тут же свяжусь с ним. Он поможет твоей матери, – оживился Дуглас.

– Не надо. Моя мать полностью доверяет доктору Сармиенто. Это наш испанский адвокат. Меня больше волнует другое – паспорта, билеты, – остановила его Мерседес.

– Я же сказал, что ты можешь не беспокоиться. Я всё беру на себя. – Дуглас нежно смотрел на Мерседес.

Лаис и Конрадо решили провести вечер вдвоём. Раньше они часто так делали – удирали из дома в какой‑ нибудь загородный ресторан, чтобы побыть наедине. Лаис явно очень нравилось это маленькое кафе, в которое они пришли.

– А помнишь маленькие кафе в Италии? Как было здорово, когда мы ездили туда с детьми на каникулы. А разве сейчас нельзя куда‑ нибудь поехать всей семьёй? Ведь это было бы чудесно! – размечталась Лаис. – Последний раз мы отдыхали вместе, когда Аугусто учился в школе.

– Теперь он захотел бы ездить на автобусах, в метро, ночевать в студенческих приютах, – мрачно произнёс Конрадо.

– Знаешь, Конрадо, в последнее время я много размышляю о наших детях, – вздохнула Лаис. – Я всегда старалась воспитывать их так, чтобы они чувствовали себя свободными, независимыми. Но, по правде говоря, в последнее время я чувствую какое‑ то разочарование. Это трудно объяснить. Они не совсем такие, какими я хотела их видеть. Боюсь, я была не права, возлагая на них слишком много надежд. Не знаю, понял ты меня или нет.

– Хочешь знать моё мнение, Лаис? По‑ моему, беда наших детей в том, что они выросли чересчур независимыми. Аугусто и Изабела всегда делали то, что им хотелось, их никто не сдерживал, не направлял. Но ведь родители обязаны подготовить детей к взрослой жизни.

– Да, – согласилась Лаис, но тут же добавила: – Это не значит, что родители должны принимать за детей решения, лишать их всякой инициативы, права на выбор, даже на ошибку.

– Но разве кто‑ нибудь решает за Аугусто или Изабелу? Они делают то, что считают нужным. И вот результат. Они непослушны и непочтительны, – с горечью ответил Конрадо.

– К Изабеле это вряд ли относится, Конрадо. Она не такая, как ты говоришь, – Лаис попробовала успокоить мужа. – А вот Патрисия…

– Ну, Патрисия – другое дело, о ней ещё рано говорить, она ещё ребёнок. О ней надо просто заботиться. – Конрадо стал горячо защищать свою любимицу.

– Я не понимаю, Конрадо, почему ты всегда противопоставляешь Патрисию Изабеле и Аугусто. Что бы Патрисия ни вытворяла, ты ей всё всегда прощаешь, – возмутилась Лаис.

– Ты несправедлива, Лаис. Аугусто – взрослый человек, мужчина, и я хочу, чтобы он вёл себя, как мужчина. Сколько можно оставаться маменькиным сынком! – повысил голос Конрадо, вспомнив свою обиду на сына.

– Каждый раз, когда заходит разговор о детях, мы начинаем ссориться. Стоило для этого уходить из дома! И как это мы ухитрились столько лет прожить вместе, несмотря на то, что так по‑ разному смотрим на воспитание детей? – вздохнула Лаис.

– Я очень люблю наших детей, но прежде всего я очень люблю тебя. Надеюсь, с этим спорить не будешь, – рассмеялся вдруг Конрадо. – Давай ненадолго забудем обо всём и будем наслаждаться сегодняшним вечером. По‑ моему, он может быть чудесным.

– Как говорит твоя мать, дети вырастают, и всё когда‑ нибудь кончается, – подхватила Лаис. – А она знает, что говорит.

У Женуины совсем вылетело из головы, что она до сих пор не позвонила Тулио. Боже, что она делает! Гуляет по красивому городу, а Тулио, наверное, не находит себе места, ничего о нас не зная, сокрушалась Женуина. Кто так поступает с друзьями? Вернувшись в отель, она попросила «сеньора Саренто» – правильно произносить его имя она так и не научилась – оказать ей любезность.

– Сеньор адвокат, вы так добры ко мне! Я вам очень благодарна. Пожалуйста, помогите мне разобраться со всеми этими номерами, которые Тулио записал мне, чтобы я могла позвонить в Бразилию. Я ничего не могу тут понять, – она протянула адвокату листок с номером телефона. – Я должна позвонить Эмилии, это одна моя соседка, совершенно пустой человек и такая противная, вы себе не представляете, как с ней тяжело. Знаете, на кого она похожа? На тех женщин в музее, куда вы меня водили. На женщин Пикассо. Правильно я говорю? Она такая же, вся скособоченная. Правда, правда, Эмилия – как женщины Пикассо.

– Это называется «кубизм», – рассмеялся адвокат. – Это такой стиль.

– Вот и у Эмилии такой стиль. Отвратительная баба, ужасно вредная. Но мне надо позвонить ей, потому что во всём квартале телефон только у неё. Но говорить я буду не с ней, а с Тулио. Он – мой друг, настоящий. Вам стоило бы познакомиться с ним. У вас какой знак? Ну, этого – Зодиака… Не Лев?

– Кажется, Лев.

– Я так и знала! У меня всегда хорошие отношения со Львами. Тулио говорил, что я родилась не подо Львом, а под другой звездой. Ну, под той, под которой люди много плачут, много страдают, переживают. Не помню, как он называется, этот знак. Но иногда думаю, что мой знак – Рак.

– Вы точно решили звонить в Бразилию? Прямо сейчас? Но в Бразилии сейчас примерно половина одиннадцатого. Вы уверены, что ваш друг дома? – сеньор Сармиенто спустил Женуину на землю.

Дона Женуина изумилась предположению, что Тулио может быть ещё где‑ то, кроме дома:

– Конечно, дома, где же ему быть! Он ждёт моего звонка, он ведь присматривает за моим сыном. Надо скорее ему позвонить.

…Вашингтон мчался как на пожар.

– Сеньор Тулио! Сеньор Тулио! Быстрее! Вам звонят из Европы! Это дона Жену! Скорее, скорее! – кричал он на весь квартал.

– А что, телефонограмму нельзя было передать? – проворчал, оглушённый криком Вашингтона Лоуренсо, взглянув на часы.

– Да что ты! Доне Жену подавай сеньора Тулио лично! – съязвил Ким.

– Тулио! Это ты, Тулио? – кричала в трубку Женуина. – Не могу поверить, так хорошо слышно, как будто ты рядом, как будто мы болтаем в баре Калисто. Холодно ли у нас? Очень холодно. Я думаю, даже в Сан‑ Паулу не бывает таких холодов. Я чувствую себя пингвином во льдах. Слышишь, Тулио? Но я здесь с одним другом, с адвокатом. Он мне тут все места показал, Тулио! Ты себе не представляешь! Он мне даже один танец показал, сардана называется, что‑ то вроде самбы, только на испанский манер. Я наплясалась до упаду. Всё на свете забыла. Так здорово! Что ты сказал? Танцую с незнакомым мужчиной? Он такой прекрасный танцор, Тулио! Всего несколько часов, как мы познакомились, но мне кажется, я знала его всю жизнь. Такой прекрасный человек!

Да, а кстати, сколько сейчас времени, Тулио? Я всё забываю о разнице во времени. Раньше я думала, что это всё враки, но теперь поняла. Здесь половина второго, день в разгаре, вот я и веселюсь на всю катушку. А у вас сколько? Половина одиннадцатого?

Что с наследством? Чьим наследством? Моим? Ах, Тулио, у меня совсем из головы вылетело! Главное‑ то я и забыла. Наследства нет, Тулио. Понимаешь, Диего не умер! Он жив. Умер другой человек, его просто так же звали. А Диего не умер. Он жив, понимаешь, Тулио? Он и не думал умирать!

Дона Эмилия не могла скрыть своей радости – Диего жив. Этот пройдоха, как всегда, всех оставил с носом. Так разыграть! Эта Женуина со своей воображалой доченькой, наверное, уже строили планы, как они заживут, получив богатое наследство. Ну и где оно теперь? Нет его. Диего не умер, а значит, и нет никакого завещания.

Уго пригласил Патрисию поужинать. Ресторан, в который он привёл её, был очень фешенебельным и дорогим, – Патрисия знала это из разговоров матери с бабушкой. Она в смятении слушала, что заказывает Уго официанту.

– Ты с ума сошёл? Ты цены видел? Лангусты – это самое дорогое блюдо! Как ты собираешься расплачиваться? – перегнувшись через стол, зашептала она Уго.

– Расслабься, подружка, – самодовольно и громко произнёс Уго. – Всё будет в порядке.

Патрисии показалось, что на них все обращают внимание.

– Тише ты, – насупилась она. – Вон там, в углу, сидит мамина знакомая. Не хватало ещё, чтобы она нас увидела. Но ты так и не сказал, как ты будешь расплачиваться?

– А я и не собираюсь этого делать, – ухмыльнулся Уго. – Сейчас принесут кофе, ты выпьешь и пойдёшь в туалет. А оттуда – прямо на улицу. И будешь там ждать меня.

Он замолчал – официант уже подошёл к их столику. Патрисия тут же поднялась, улыбнулась самой очаровательной улыбкой – то ли Уго, то ли официанту – и отправилась в туалет.

Уго, развалясь в кресле, пил кофе. Он знал, как ведут себя в подобных ситуациях бывалые парни, – не один раз видел в кино. Официант, не дожидаясь, чтобы его попросили об этом, принёс счёт и теперь стоял у столика, ожидая, когда Уго расплатится. Уго для вида порылся в карманах и поднялся из‑ за столика.

– Забыл кредитную карточку в машине. Я сейчас вернусь. Всё будет о’кей, – он панибратски похлопал официанта по плечу.

Паггрисия нервничала в ожидании Уго. Что будет, если он попадётся! Но неожиданно Уго оказался рядом с ней.

– А ты боялась, – самодовольно проговорил он. – Ну, куда теперь, ведь вечер только…

Уго не договорил, почувствовав, как чья‑ то рука легла на его плечо.

– Вы, кажется, забыли заплатить по счёту, – услыщал он голос официанта.

По вечерам мальчишкам из этого бедного квартала некуда было деться, и они собирались на пустыре, жгли костёр, рассказывали всякие истории, обсуждали дела – и свои, и взрослых. Они были в курсе всего происходящего в их квартале.

Сегодня основной темой разговора у костра был мотоцикл, который собирался купить отсутствующий почему‑ то Уго. Мотоцикл был заветной мечтой каждого из них.

Нет, засомневался один из них, где уж Уго купить мотоцикл! Такие деньги! Откуда они у него возьмутся, разве что уведёт машину. Нет, нет, запротестовал Вашингтон, Уго, не жулик, он работает. Работает? Уго? Да он целый день слоняется по кварталу. Разве что, когда спит, работает. А я, вступил в разговор Ким, буду вкалывать хоть до седьмого пота, но у меня тоже будет мотоцикл. Эх, вздохнул кто‑ то, хорошо бы получить богатое наследство, как дона Жену с Мерседес и Родриго. Нет, покачал головой Ким, нет у них никакого наследства, всё они потеряли, теперь даже не знают, как выбраться из этой Испании. Мальчишки примолкли. Всё‑ таки хорошо было думать, что хоть кому‑ то из их квартала повезло. Это вселяло надежду: может, и тебе повезёт тоже, случится что‑ то такое, что изменит твою жизнь…