Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 12 страница

В такси Мерседес набросилась на Аугусто:

– Похоже, по тебе дурдом плачет! Оставь меня в покое. Я никогда не буду твоей.

Но этого типа трудно было пронять. Сказал, что, если она не выслушает его, он устроит ей грандиозный скандал прямо у дверей её дома – они только что подъехали, и Мерседес хотела убежать. Нет, он хочет испортить ей не только вечер, но и всю жизнь. А тут он ещё начал говорить о Вагнере, как будто она сама не знает, что он за человек! Начал расспрашивать, с кем она встречается ещё, кроме Вагнера. Тут уж он совсем чокнулся – спросил, сколько платит ей Вагнер, словно она – «девушка по вызову». Вот тогда‑ то она и впала в ярость. И чтобы он, наконец, отстал от неё, заорала, что да, она – «девушка по вызову», только у него не хватит денег, чтобы заплатить ей, ему она не по карману.

…Лаис очень дорожила доверием сына. И он платил ей тем же. Ни с кем Аугусто не был так откровенен, как с матерью. Сегодня сын был на редкость взволнован. По его глазам Лаис видела, что он хочет сказать ей что‑ то важное для него. И она не ошиблась. У Лаис сжалось сердце от боли за Аугусто, когда он вдруг сказал:

– Мама, я узнал, что Мерседес – «девушка по вызову», она не хочет со мной связываться потому, что я не богат. Так почему же мне не забыть о ней, не увлечься другой?

– Такой уж у тебя характер, – Лаис погладила сына по волосам. – Ты привык добиваться того, что хочешь. По‑ моему, в глубине души ты надеешься, что сможешь изменить эту девушку. Ты всегда был идеалистом.

– А, по‑ твоему, я не прав? Мама, я понимаю, что мне придётся много выстрадать, но, в конце концов, мне кажется, что я буду очень счастлив. Ты считаешь, что я безумец?

– Нет, ты – романтик. Но я не хочу, чтобы ты страдал, – жалобно сказала она. – Ты знаешь, я чужда предрассудков, но… ты и впрямь уверен, что она тебя любит?

– Я хочу, чтобы она открыла в себе эту любовь ко мне. Мне нужно, чтобы она любила меня, не зная, что я богат. Если она сможет расстаться с этой дурацкой мечтой о богатстве, я смогу дать ей всё, что она захочет.

– Ты от неё слишком много хочешь, – вздохнула мать. – Ты считаешь, что она должна изменить своё представление о счастье.

– Но почему она ставит знак равенства между счастьем и богатством? И потом – мы так любили друг друга, были так счастливы. Почему она не хочет это признать?

– Возможно, она признаёт это, сынок, но мечтает о счастье другого рода.

– Она мечтает о том, что появится чудесный принц на белом коне и увезёт её далеко‑ далеко.

– Неужели? Это любопытно! Здесь что‑ то не вяжется в этой истории… Если девушка мечтает о прекрасном принце, вряд ли она такая уж материалистка.

– У тебя тоже такое впечатление? – обрадовался Аугусто. – Поэтому я никак не могу её понять. Здесь какая‑ то тайна. Но в одном я твёрдо уверен: за неё стоит бороться.

Лаис нежно посмотрела на сына. Романтик. И какой романтик! Она боялась за него, но сказала лишь:

– Борись!

…Как только такси Аугусто скрылось за поворотом, Мерседес дала волю слезам. Боже, как скверно всё в этом мире! Но ей быстро пришлось утереть слёзы – около неё стоял Тулио. Откуда он только взялся? Мерседес не хотела, чтобы её видели плачущей.

– Зачем же ты оговорила себя? – оказалось, что Тулио всё слышал. – После того, что, как ты мне рассказала, произошло между вами?

– Так надо, – вздохнула Мерседес, – так ему легче будет меня забыть. Я поняла, сеньор Тулио, что в жизни нельзя иметь всё. Я не могу себе позволить любить. Я не смогу стать богатой, счастливой и любимой одновременно. Это слишком!

– Значит, для себя ты ставишь любовь на последнее место?

– Ну и что? – запальчиво сказала Мерседес. – Моя мама любила отца и, по‑ моему, любит до сих пор. Но что ей это дало? И разве этот бедный парень может сделать меня счастливой? Я мечтаю вырваться из нищеты. Я ненавижу жизнь, которой вы живёте. Вечные пересуды, сплетни, вся жизнь на виду у соседей. Я уже испытала это на себе, я всё это терпеть не могу!

Тулио, молча, слушал Мерседес. Ему было жаль эту сумасшедшую девчонку, которая готова расстаться сейчас с самым большим подарком, который преподносит человеку жизнь, – своей любовью. Знает ли она, что потерю этого дара нельзя ничем оплатить, ибо он бесценен? Он ласково обнял её за плечи:

– Так что же ты не можешь терпеть? Взаимоподдержки, дружбы? Мне страшно за тебя, Мерседес! Однажды ты добьёшься того, что хочешь. Но в своём золотом дворце ты поймёшь, что его мир гораздо ничтожнее и печальнее, чем этот. И тебе вдруг захочется услышать тёплое слово, утешение. Не знаю, как объяснить. Счастье не в том, чтобы иметь всё, что пожелаешь, но в удовлетворении за каждый прожитый миг.

ГЛАВА 17

Дона Женуина совсем сбилась с ног с этим ремонтом. То мебель нужно убрать, то найти место, куда можно было бы сложить строительные материалы. А мастер, который взялся оборудовать ванную, работает, как черепаха. Даже цветы на окне стали сохнуть от цементной пыли. Женуина решила отнести их к соседке. И, как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло. Под одним из цветочных горшков дона Женуина обнаружила, наконец, злополучную квитанцию, найти которую она уже и надежду потеряла. С радостной вестью Женуина бросилась к Тулио.

Тулио сидел за столом, уставившись в астральную карту. Мысли Жену сразу приняли другое направление. Не может ли Тулио узнать, что за мужчина с иностранным акцентом звонил ей вчера по телефону Эмилии. Тулио от досады на минуту потерял дар речи – сколько раз он объяснял Жену, что он – не гадалка и что астральная карта предназначена вовсе не для этого. Увидев, как рассердился её дорогой друг, Жену сразу переменила тему, сказала о найденной квитанции. Решено было сразу же идти в полицейский участок.

В участке они застали не только инспектора, который допрашивал дону Женуину, но и знаменитого доктора Лопеса, адвоката. Инспектор обрадовался квитанции не меньше, чем сама дона Женуина. Вот теперь, сказал он, легче будет найти бандитов, которые крали и сбывали этот незадачливый товар. Женуина сразу придралась к словам инспектора – это почему это её товар «незадачливый», что за характеристики такие! Тулио осторожно потянул её за рукав: если всё в порядке, то мы уйдём с миром. Но не тут‑ то было. Дона Женуина заявила, что у неё к инспектору есть, по крайней мере, три вопроса. И она не уйдёт, пока не получит на них ответы. Первый вопрос был к адвокату – кто его нанял? Второй и третий – уже к инспектору: вернут ли миксеры или деньги за них и, наконец, кто на неё «настучал»?

Адвокат сказал, что не может сообщить имя нанимателя – это тайна. Жену тут же прокомментировала слова адвоката – «верх наглости». А выслушав ответ инспектора – миксеры конфискованы как краденый товар, просто онемела. Третий ответ её не утешил – звонок был анонимный, голос женский. Впрочем, это всё‑ таки уже было кое‑ что. После всего этого Жену удалилась с видом генерала, выигравшего крупное сражение.

Дона Зели любила Флавию. А теперь, когда девушка так страдала из‑ за ссоры с Родриго, была к ней особенно внимательна. Вернувшись домой, она застала Флавию за уборкой квартиры. Вот это уж совсем лишнее – лучше бы к занятиям готовилась. Зели всплеснула руками:

– Флавия, господи! На кого же ты похожа? Слушай, брось метлу! Лучше присядь, давай поговорим по душам.

– Нет, спасибо, дона Зели. Мне лучше что‑ то делать, чтобы меньше думать.

– Дочка! Чтобы не задумываться, нужно работать головой, а не руками. А чтобы забыть о Родриго, нужно найти себе другого.

– Да мне не нужно другого, – возразила Флавия. – Я лишь хочу, чтобы он не был таким… Знаете, чего он на самом деле хочет, дона Зели? Чтобы я полностью от него зависела, чтоб жила только его жизнью! Но это несправедливо!

– Да, некоторые мужчины хотят именно таких жён. Чтобы он всё решал за двоих, а жена лишь смотрела ему в рот.

– Но мне не нужно такого супружества! Если мы поженимся, то должны будем считаться друг с другом.

Дона Зели вздохнула:

– Знаешь, это слишком сложно для моего понимания. Ты наверняка слишком много читаешь. Я могу только вот что тебе сказать, Флавия, – ты сделала неправильный выбор. Родриго никогда не согласится с тем, что ты предлагаешь. Его не переделаешь на современный лад. Но я знаю, что он любит тебя. И если ты тоже его любишь, так возвращайся к нему. И побыстрее!

Всю дорогу домой из участка дона Женуина приставала к Тулио, кто бы мог быть этим анонимным женским голосом, который «настучал» на неё. Тулио понимал, на кого намекает Жену. Чтобы отвлечь её, он сказал, что Женуине надо срочно поговорить с Мерседес. Впрочем, он на самом деле был встревожен тем, что происходило с девушкой. Женуина сразу заволновалась – как всегда, когда речь заходила о детях. Тулио начал осторожно. Мерседес сейчас переживает очень тяжёлый момент в жизни. Она напугана тем, что сделала вчера. Судя по карте, она поступила необдуманно.

«Что Мерседес сделала необдуманно? – вцепилась Женуина в Тулио. – Говори скорее». Речь идёт о том парне… Ну, о том, в которого влюблена Мерседес. Она отвергла его, потому что он беден. Так вот, она для того, чтобы Аугусто отстал от неё, сказала, что она – «девушка по вызову». – «Какая девушка? » – переспросила Женуина. Потом до неё вдруг дошло, и она стремглав бросилась домой.

В доме доктора Конрадо накрывали стол к ужину. Ужинать, собственно, собирались только Конрадо и его мать. Лаис торопилась по делам. Однако ей пришлось задержаться. Она увидела, как её младшая дочь Патрисия проскользнула к двери, собираясь уйти. Лаис беспокоилась – Патрисия стала часто уходить по вечерам из дома. На вопрос матери, куда она направляется, Патрисия сказала, что идёт по делам.

Лаис посмотрела на мужа:

– Ты слышал? Мне неспокойно, Конрадо. Патрисия уходит, не говорит, с кем идёт, куда… Ты считаешь, это правильно?

Дона Венансия примиряюще проговорила:

– Ну, она что‑ то сказала, во всяком случае, «пока, мама». Завтра она тебе всё расскажет. Ты думаешь, он, – кивнула Венансия на Конрадо, – не проделывал в детстве таких штучек?

Однако Лаис было не до шуток, она и в самом деле была очень встревожена.

– Патрисия – твоя любимица, Конрадо. Разве не так? Да, вероятно, и бабушки тоже. Эта девчонка прогуливает уроки, пропускает занятия по английскому языку, забросила музыку, слишком много тратит денег. Я вовсе не паникёрша, но меня всё это тревожит. Надо поставить её на место, и я сделаю это, Конрадо. Сделаю для её же блага.

Лаис ушла. Дона Венансия вздохнула:

– Она права, Конрадо. Девчонка отбилась от рук. И Лаис обижается на тебя за то, что ты не обращаешь на это внимания. Но вы не должны всё‑ таки впутывать детей в свои супружеские отношения. Это не приводит к добру, дорогой!

Нанда прибежала к Родриго сказать, что нашла для него работу. В спортклубе одна дама сказала, что ищет человека, который мог бы снять на видео крестины ребёнка. Нанда так рекламировала Родриго, что дама согласилась доверить ему эту съёмку. Правда, у Нанды была ещё одна причина повидать Родриго – может, она сумеет помирить его с Флавией. Но на её робкую попытку уговорить Родриго, увидеться со своей подругой он только обиженно пожал плечами: Флавия сама просила его расстаться на время.

Нанда, весёлая, простодушная девушка, почти подросток, недавно стала работать в спортклубе. Эта смешная девчушка в своей неизменной спортивной кепке – она совсем не следила за внешностью – вызывала у всех симпатию. Нанда ужасно обрадовалась, когда Родриго позвал её смотреть фильм Куросавы, – ей нравились японские картины, особенно те, в которых показывали каратэ. Однако на всякий случай она предупредила об этом Флавию – Нанда не хотела никого обижать.

Дона Женуина влетела в дом, словно разъярённая тигрица. Мерседес собиралась уходить, но вид разгневанной матери остановил её: что случилось?

– Так бы и отхлестала тебя по щекам! Боюсь только, что потом придётся вести тебя к врачу! У тебя есть голова на плечах, Мерседес? – накинулась Жену на дочку. – Объявить, что ты уличная девка! Сказать, что моя дочь – проститутка! Где была твоя голова?

Мерседес в упор смотрела на мать:

– Твоя дочь – я.

– Ты сказала чужим людям, что ты уличная девка! – причитала Женуина. – И эти люди знают, что у тебя есть мать. А чья же ты дочь? Моя! Значит, ты оскорбила мою дочь! К тому же, как можно было так поступить с бедным парнем! Такое ему наплести! Он наверняка страдает, бедняга… Он больше никогда не захочет и взглянуть в твою сторону!

– Но мне как раз этого и надо. Я хочу, чтобы он возненавидел меня! Чтобы не искал со мной встреч! В чём дело, мама?

Из‑ за поднятого шума они едва расслышали звонок в дверь. Открыв, Женуина увидела посыльного с телеграммой. Дона Женуина смертельно боялась телеграмм – считала, что в них всегда бывают плохие известия.

– Телеграмма! Не бери её! Не надо! – снова запричитала она. – Не вскрывай…

– Это для Родриго. – Мерседес протянула телеграмму брату.

– Что ты такого натворил, сынок? – жалобно простонала Женуина.

Родриго несколько раз прочитал телеграмму, не обращая внимания на нетерпение матери и сестры. Наконец он оторвал глаза от этой маленькой бумажки и, сам ещё не веря, сказал:

– Это из рекламного агентства Соуто Майя. Я выиграл конкурс. Мне присудили первую премию. Мама, я выиграл!

Дона Женуина с дочерью зашли к Урбано – Мерседес нужно было позвонить. В доме хозяина посудного магазина был телефон, которым пользовался, чуть ли не весь квартал. К тому же, Эмилия держала в своём доме постояльцев – устроила нечто вроде пансиона, и здесь по вечерам всегда было многолюдно.

Мерседес позвонила и тянула дону Женуину домой – она знала, что встречи матери с Эмилией никогда не кончаются добром. И как в воду глядела. Рассказывая – в который уже раз! – о том, как они с Тулио «сунули прямо в морду» инспектору полиции эту квитанцию, дона Женуина посетовала:

– Единственное, что меня очень беспокоит, – мне не удалось вытянуть из инспектора никакой информации, как я ни пыталась. Тулио – свидетель, я так старалась! Правда, Тулио?

– Но это уже всё в прошлом. – Тулио знал, куда клонит Женуина, и хотел поскорее прекратить разговор, – зачем к этому возвращаться?

– Конечно, не ты провёл целую ночь за решёткой и не твои дети постеснялись навестить в тюрьме свою мать. Я добилась от инспектора лишь признания в том, что меня арестовали по анонимному звонку… голос был женский… Ты не в курсе, Эмилия?

– Я ничего не знаю! – Эмилия подбоченилась, приготовившись к схватке. – А если ты пришла ко мне в дом устраивать…

– Я не устраиваю, – как бы удивилась такому предположению Женуина, – кто не виноват, тот не боится. А ты вот разволновалась, потому что я задела тебя за живое…

– Дорогой, – обратилась Эмилия к мужу, – вели этой красавице заткнуться, или я отрежу её поганый язык!

– Пойдём, Женуина? – Тулио старался увести Жену. Но это было не так‑ то просто.

– Я не сдвинусь с места, – заявила Женуина, – пока эта негодяйка не скажет мне, что это не она донесла на меня в полицию!

– Убирайся из моего дома! – заорала Эмилия, наступая на Женуину. – Вон отсюда! Я не потерплю таких оскорблений в собственном доме! Или ты уйдёшь отсюда, или я опять позвоню в полицию!

В запале Эмилия сама не заметила, как проговорилась.

– Так это была ты? Поганый твой язык! Я так и знала, что это была ты!

Начался обычный для них обмен любезностями.

– Да, я! Я на стороне закона! Твой товар был краденым!

– Кто ты такая, чтобы говорить о законе? Ведь ты сама торгуешь краденым! Мерзавка!

– Воровское отродье!

– Но у меня, по крайней мере, есть семья! Ты не можешь мне простить, что Диего женился на мне!

Упоминание о Диего только подлило масла в огонь.

– Ты отбила у меня Диего! – с новой силой завопила Эмилия.

– Неправда! Мы познакомились с ним раньше!

– Но я ему больше нравилась!

– Ложь! Ведь женился он всё‑ таки на мне!

– Потому что ты поймала его – забеременела, чтобы заарканить мужика!

Женуина растерянно обернулась к Мерседес. Но дочери уже не было в комнате.

– Ты мне за это заплатишь! – пообещала Жену Эмилии.

– Да, это правда. Диего потому на ней женился, что она забеременела от него. А у меня никогда не будет детей! – вдруг заплакала Эмилия.

– Дона Эмилия сказала правду? – таким вопросом встретила Мерседес вернувшуюся домой мать. – Отец женился на тебе потому, что ты была беременна?

– Нет, это не так, девочка, мягко сказала Женуина.

– Но зачем доне Эмилии сочинять такое? – не отставала Мерседес. Она с неприязнью смотрела на мать.

– Она выдумала это со злости и отчаяния! Её сердце окаменело от злобы. Твой отец женился на мне по любви, не по обязанности. И от этой любви на свет появилось двое желанных, любимых детей, ты и Родриго.

– Но когда ты выходила замуж, ты уже ждала Родриго? – настаивала Мерседес.

– Я чуть не лишилась рассудка, когда узнала, что забеременела. Хотела даже уехать куда‑ нибудь отсюда… Избавляться от ребёнка я не собиралась, но я не хотела, чтобы Диего женился на мне именно из‑ за ребёнка.

– А он и не собирался жениться, так ведь?

– Когда я узнала, что жду ребёнка, мы с отцом были в ссоре. И он встречался… с Эмилией.

– Я предполагала, что доне Эмилии нравился отец, но не знала, что между ними что‑ то было.

– Я сама познакомила их на одном званом обеде.

– Вы тогда уже встречались? – настойчиво продолжала расспросы Мерседес.

Женуина подумала, что Мерседес слишком сурова с ней. Но дочь права: надо давно было ей всё рассказать. Жену, как всегда, во всём винила себя.

– Да, довольно долго. Я познакомилась с ним в клубе «Испания». Я часто ходила туда с матерью и другими родственниками. Там танцевали по воскресеньям. Твой отец был королём танца. Когда он танцевал, казался принцем. Если бы ты видела его в то время! Он был чертовски красив! Я полюбила его с первого взгляда. И я ему тоже понравилась. Каждая девушка мечтала с ним потанцевать, но он приглашал только меня. Сначала, я и думать, о нём не смела. Танцевала с ним, а все вокруг сгорали от зависти. Потом наши семьи договорились о свадьбе. Моя мать устроила обед, чтобы отпраздновать помолвку, всех пригласила. Диего познакомился с Эмилией на этом обеде. Я ведь всегда была так себе, дочка. У меня не было ни денег, ни красивой одежды. У Эмилии всё это было. Отец её был контрабандистом. Она стала завлекать Диего и, в конце концов, отбила его у меня.

– Он бросил тебя из‑ за неё? – прервала её Мерседес.

– Твой отец умел запудрить мозги, – впервые за весь разговор улыбнулась Женуина. – Перед ним трудно было устоять. Он стал гулять с обеими, понимаешь? Одновременно. Я ничего не знала, но когда всё поняла, мне было так больно! Я не стала слушать никаких объяснений – просто разорвала помолвку! Но всерьёз он любил только меня. Её он всё время обманывал. Мне всё рассказывала Эрме, ведь она жила здесь рядом, возле аптеки. А потом я узнала, что жду Родриго, представляешь? Я не хотела ему об этом говорить, ни за что на свете. Я не собиралась использовать ребёнка, чтобы прижать Диего к стенке. Это Эрме сказала ему – тайком от меня, я ей не разрешала этого делать. Он был вне себя, Мерседес! Вне себя от радости! Он вошёл в эту дверь, остановился напротив меня, посмотрел мне в глаза, взял за руки и сказал: «Мамуля! » Тогда он впервые так назвал меня. «Мамуля, ты ждёшь моего ребёнка! Моего! Выходи за меня замуж, мамуля! » И мы поженились. Твой отец без памяти полюбил Родриго ещё до его рождения, как потом полюбил и тебя. И меня он тоже любил! Я же знаю!

Аугусто пригласил мать в ресторан. Они уже закончили ужин, но Лаис не хотелось расставаться с сыном. Так странно – вот сейчас она поедет домой, а её любимого мальчика там не будет. Они сидели и просто болтали, им всегда было хорошо вдвоём.

– Теперь я всю неделю буду сидеть на диете, – пошутила Лаис.

Аугусто смотрел на мать с восхищением:

– Ты напрашиваешься на комплимент. Ты же замечательно выглядишь. Чудесно!

– Это был такой прекрасный вечер! Я была так счастлива, мне так понравилось с тобой, сынок! Обещай, что мы снова пойдём куда‑ нибудь вместе!

– Зачем мне обещать? – улыбнулся Аугусто. – Ты думаешь, мне самому этого не хочется? Думаешь, я не скучаю по тебе и всем остальным?

– Знаешь, мне очень жаль, что наша семья больше не собирается вместе, как прежде, – вздохнула Лаис.

– Послушай, мама, – горячо заговорил Аугусто, – Мие очень неловко из‑ за того, что я стал причиной ваших ссор с отцом. Я всегда восхищался вашими отношениями. Восхищался и немного завидовал. Правда, в хорошем смысле. Господи! Если бы мне досталась такая замечательная женщина, как ты! Папе очень повезло.

– Это мне повезло. Аугусто, твой отец… Он – замечательный отец и прекрасный муж! Конечно, у него немало недостатков, но у кого их нет? Зато сколько у него достоинств!

– Ты же любишь отца! – Аугусто видел, как страдает мать, разрываясь между ним и отцом, и хотел ей помочь. – И он безумно любит тебя! То, что произошло между нами, не должно отражаться на ваших отношениях. Ведь со мной всё в порядке. Всё, что случилось, пошло мне на пользу, я стал бороться за свою жизнь.

– Но разве обязательно пройти через это? – с горечью сказала Лаис, втайне гордясь мужеством своего сына.

– Мама! Отец удручён тем, что ты меня поддержала. И теперь он мечется, не зная, что делать. Чем же это может для вас кончиться? Ты должна ему уступить. Сделать первый шаг навстречу.

Дона Китерия строила планы на утро. Делала она это вслух, не обращая внимания на то, что мысли её мужа были заняты совсем другим. Самым важным для неё сейчас был новый план, как проникнуть в дом к доне Лаис Соуто Майя и стать – назло всем врагам! – её самой задушевной подругой.

– Утром нужно только будет заехать в питомник за собакой, – говорила она мужу, пропуская мимо ушей его реплики: «Он настоящий осёл! », «Полный идиот! » – Я всё точно рассчитала. Всё будет отлично!

– Они ведь не понимают, что таким образом дискредитируют бразильские товары за рубежом, – продолжал своё муж. – Господи! Нужно всё планировать заранее!

– Я всё спланировала! – отрезала Китерия.

– Но ты продаёшь не кофе! – горячился Жордан.

– Но при чём здесь кофе? – уставилась на мужа Китерия.

– А притом, – возмущённо ответил Жордан, – что они продают второсортный кофе, выдавая его за арабику. Потом этот обман раскроется, и плакала наша репутация!

– Ты с ума сошёл, Жордан? – разгневалась Китерия. – Я говорю о псе, которого я заказала в питомнике, завтра нужно его забрать… чтобы утереть кое‑ кому нос!

– Какой питомник? Не поеду я ни в какой питомник. На меня не рассчитывай.

Конечно же, после незначительного сопротивления сеньор Жордан сдался, настолько был мощным натиск доны Китерии. К тому же, сеньор Жордан без памяти любил свою сумасбродную жену и не мог ей ни в чём отказать.

Лаис вернулась поздно. Доктор Конрадо был недоволен – жена не говорит, куда уходит и с кем. Раньше этого никогда не было. Он осторожно сказал об этом Лаис – не хотел её обижать. В ответ жена пожала плечами – он ведь тоже куда‑ то уезжал, его машины нет в гараже. Выяснилось, что машину брала Патрисия.

Лаис не приняла никаких объяснений дочери – до шестнадцати лет машину водить запрещено законом. Пусть зарубит это себе на носу. И пусть немедленно скажет, где была.

Доктор Конрадо был гораздо снисходительнее к своей любимице, лишь взял у неё обещание больше не брать машину и пожелал ей доброй ночи. Спокойствие и снисходительность мужа огорчили Лаис: разве так можно воспитывать детей – всё время гладить по головке!

Она подошла к Патрисии и строго, ледяным, не терпящим возражений тоном сказала:

– Ты наказана. И за то, что взяла машину, и за то, что не хочешь сказать, где ты бываешь. С сегодняшнего дня – конец твоим гуляньям. Из школы – домой, из дома – в школу!

Весело болтая, Нанда и Родриго возвращались из кино домой. Нанда заметила, что Родриго всё время произносит имя её любимой подруги: «Флавия сказала», «Флавии нравится», «Флавия думает».

Она рассмеялась:

– Родриго, с тех пор как мы встретились, особенно после того, как вышли из кино, ты упомянул Флавию раз двадцать. Переломи себя, пойди к ней. Ты же хочешь этого, у тебя на лице написано.

– Нет, Нанда. По‑ моему, в её жизни для меня не осталось места.

– Это не так, Родриго! – С досады Нанда даже топнула ногой. – Она любит тебя. Знаешь, в чём твоя беда? Ты чересчур строг к ней. Флавия хочет самостоятельности, не надо на неё давить.

Родриго обрадовался поддержке Нанды. Ему действительно очень не хватало Флавии. Но он не знал, как помириться, не уронив своего достоинства. Теперь он твёрдо решил забыть о самолюбии и первым сделать шаг к примирению. Однако через минуту все благие порывы были им забыты. Он увидел Флавию, выходящую из только что подъехавшего автомобиля. Заметив Родриго и Нанду, она как ни в чём не бывало направилась к ним. Родриго совсем потерял голову:

– Кто этот тип, Флавия? – набросился он на неё. – Что ты делала с ним до поздней ночи? Это с ним ты ходишь в бар? – Он не давал Флавии открыть рта, засыпая своими вопросами. – Это из‑ за него ты хотела расстаться со мной?

Нанда, поняв, что пахнет жареным, поспешила уйти – пусть сами выясняют свои отношения.

Родриго же совсем потерял голову:

– Ты уготовила мне роль клоуна. Так вот, я хочу знать, кто будет надо мной смеяться? И если уж решила обманывать меня, то хоть делала бы это где‑ нибудь подальше отсюда, не на виду у всего квартала. Так откуда тебя привезли? Не из того ли мотеля, в котором ты была со мной?

От такого оскорбления Флавия чуть не потеряла сознание. Она бросилась домой.

Захлёбываясь слезами, она жаловалась Нанде:

– Он оскорбил меня, унизил. Как может измениться человек за такое короткое время! И что такое я сделала? Попросила мужа подруги подвезти домой. Он всё равно ехал в нашу сторону. За что, Нанда?

И эта девчушка, почти ребёнок, над несуразным видом которой потешались все, кому не лень, вдруг нашла самые верные слова, чтобы утешить Флавию:

– Послушай, ведь это обычная ревность. Он страдает. Родриго – хороший парень, он не просто любит тебя, он – настоящий друг. Ты ведь ещё не знаешь, Родриго получил первую премию на конкурсе. А он принял участие в нём только ради тебя, Флавия. Он хотел, чтобы ты гордилась им.

Урбано выяснял отношения со своей женой. Собственно, начала этот разговор Эмилия – она отдавала себе отчёт в том, что во вчерашней ссоре с Женуиной наговорила лишнего, задела самолюбие мужа. Урбано знал, что, несмотря на вздорный характер, у Эмилии доброе сердце. Понимал чувства жены: какая это трагедия для женщины – знать, что она никогда не сможет стать матерью. Поэтому он многое прощал Эмилии.

– Меня не волнует то, что вы с Женуиной говорите друг другу, – втолковывал он жене. – Если бы я обращал на это внимание, то давно бы поседел от всяких мыслей и догадок. Я знаю, сколько ты выстрадала, когда узнала, что у тебя не будет детей. Эмилия, не надо больше думать об этом. У вас с Женуиной впереди ещё много ссор. Эта ведь была не последней… Я лишь, хочу знать, что ты меня любишь.

– Конечно, люблю. Уж в чём‑ чём, а в моей любви ты можешь быть абсолютно уверен, Урбано. И во имя этой любви я хочу спросить, что с тобой? Что с твоим здоровьем, Урбано?

– Эмилия, я не хотел тебя беспокоить, поэтому и не говорил тебе ничего. Ты же будешь сходить с ума. Мне нужно будет сделать небольшую операцию, но ничего серьёзного у меня нет. Это совершенно не опасно, понимаешь?

– Я не хочу, чтобы с тобой что‑ то случилось, Урбано!

…Мерседес проснулась от стонов матери. Обеспокоенная, она бросилась к постели Женуины – мать металась, словно в лихорадке, и, казалось, бредила. Мерседес разбудила её. Женуина села и уставилась в одну точку. Мерседес с трудом удалось расшевелить её и заставить сказать, что происходит. Мать ответила, что ей приснился очень странный сон и потому необходимо срочно повидаться с Тулио. Мерседес вздохнула – Господи, эти вечные гадания, и опять, наверное, связанные с их распрекрасным папенькой!

Но к Тулио идти не пришлось – он сам примчался. Родриго сказал ему, что матери нездоровится, ночью она бредила, а теперь хочет поговорить…

– Нет, Тулио, я здорова. С чего бы мне болеть? – Женуина не знала, как подступиться к делу, чтобы не рассердить своего друга. – Только ты сможешь объяснить мне. Мне приснился сон. Только ты можешь объяснить… – она умоляюще сложила руки. – Не знаю, сон ли это был или кошмар, что‑ то странное. Диего был здесь, в этой комнате. Красивый, как всегда, и такой ласковый. Это было прямо как наяву. Я была беременна Родриго, кажется, скоро должна была родить. Диего дал мне шкатулку, полную золота, серебра, всяких драгоценностей. Я взяла её, а когда собралась поцеловать его в знак благодарности, он исчез. Говорят, что драгоценности снятся к прибавлению в семье. Что скажешь, Тулио?

Тулио вздохнул – Жену неисправима.

– Женуина, сон есть сон. И когда только ты перестанешь ждать Диего? Ведь пятнадцать лет прошло!

– Он вернётся? – Женуина не слышала Тулио. – Ты знаешь, он вернётся или нет, Тулио? У тебя ведь есть дар узнавать о многом раньше других, ты способен предвидеть. Помнишь, когда меня забрали в тюрьму, ты ведь знал об этом, не так ли? Ты это предугадал.