Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 11 страница

Лаис редко бывала на работе у мужа. И её приезд в рекламную фирму Конрадо всегда был скорее исключением, нежели правилом. Но сегодня она сделала это исключение: Лаис чувствовала какое‑ то беспокойство после разговора об этих злосчастных цветах, присланных новым компаньоном, словно между ней и Конрадо осталась недоговорённость. Раньше такого никогда не было. Ей захотелось увидеть мужа.

Но, узнав о том, что Конрадо поссорился с сыном, Лаис мгновенно забыла о всех своих личных тревогах. Конрадо был не на шутку рассержен. Он объяснил Лаис причины этой ссоры. Аугусто путает личные дела с работой. Они с Вагнером не поделили какую‑ то девицу, и теперь Аугусто отказывается с ним работать. Аугусто, по мнению Конрадо, не справился с проектом рекламы сигарет. А когда Конрадо предложил ему работать над этим проектом вместе с опытным Вагнером, Аугусто, видите ли, буквально хлопнул дверью.

– Что, по‑ твоему, я должен делать? – кипятился Конрадо. – Встать на колени и просить собственного сына не уходить из фирмы?

Лаис, к её собственному удивлению, это, несмотря на драматизм ситуации, понравилось: у её мальчика есть характер.

– Конрадо, мы уже немало прожили на этом свете, – начала она мягко, стараясь не задеть самолюбия мужа, – тебе не кажется, нам пора стать терпимее к людям, особенно к нашим детям? Пойми, я лишь пытаюсь быть справедливой. Поговори ещё раз с Аугусто, поговори как отец, терпеливо и ласково, предложи ему вернуться. Обещай мне поговорить с ним!

…Вечером, вернувшись домой, доктор Конрадо застал Лаис очень встревоженной: уже поздно, а Аугусто до сих пор нет. Конечно, задели слегка его самолюбие, и он решил заставить всех поволноваться, сразу раздражившись, предположил Конрадо. Лаис сделала вид, будто не замечает раздражения мужа. Снова стала просить его поговорить с сыном. Это только разозлило Конрадо.

– Я ни о чём не буду просить его, Лаис. Он поссорился с Вагнером из‑ за женщины. Работа здесь не причём, повторяю.

Именно на этих словах Аугусто и вошёл в гостиную. Глядя в упор на отца, спросил:

– За кого ты меня принимаешь? За капризного мальчишку? Я не хочу работать с Вагнером потому, что он отвратительный, нечестный человек. Что же касается его профессионализма, то тут он просто нуль, полное ничтожество.

– Разумеется, один ты гений, – сыронизировал доктор Конрадо. – А наш многолетний труд, престиж фирмы, премии, которые мы получаем… По‑ твоему, это всё ерунда?

– Я не говорил этого, отец. Я по достоинству ценю твою работу, всё, что сделала фирма. Но я не хочу во всём подражать тебе, я не могу бездумно идти по твоим стопам. У меня свой стиль работы, свои идеи. Просто ты боишься рисковать, боишься всего нового. Но придётся пробовать, отец. Сама жизнь заставит.

Лаис судорожно пыталась найти какой‑ нибудь выход, у неё не было сил смотреть, как ссорятся два человека, которых она любила больше всех на свете.

– Конрадо, – осторожно вступила она в разговор, – а нельзя поручить Аугусто экспериментальный отдел, что‑ то вроде научной лаборатории по изучению новых направлений?

– Нет, мама, спасибо, – покачал головой Аугусто. – Не хочу я никаких лабораторий, даже экспериментальных. Я хочу воплощать свои идеи на практике. Я хочу и могу это!

Лаис опять почувствовала, что она на стороне сына. Ей нравилось, как он отстаивает свои убеждения. Он совсем взрослый, её Аугусто. И почему только Конрадо не понимает, как важна сейчас для мальчика самостоятельная работа? Это, вероятно, оттого, что муж совсем не занимается детьми, всё воспитание их передоверил ей. Но главное сейчас, чтобы они не поссорились. Она попробовала взять в разговоре инициативу на себя:

– Я согласна с тобой, Аугусто. Тебе нужно заниматься практической работой. Надо только подумать, как лучше использовать твои возможности. Я так не хочу, чтобы вы поссорились. – Она беспомощно посмотрела на мужа.

Однако Конрадо холодно проговорил:

– Лаис, я хотел бы поговорить с Аугусто наедине, как мужчина с мужчиной.

Оставшись вдвоём с Аугусто, Конрадо сбавил тон:

– Сынок, видишь, как наши производственные проблемы отражаются на твоей матери. Она обеспокоена. Поэтому, сынок, нам нужно постараться прийти к соглашению. Если каждый из нас, хоть немного уступит другому… Короче говоря, сынок… Я хочу сказать, что был бы рад снова принять тебя на работу.

Мне не нужно от тебя одолжения, пойми. Я не хочу, чтобы ты меня взял только потому, что об этом попросила мама. Мне нужно, чтобы ты оценил мою работу. Если бы ты поверил в меня, мы могли бы произвести фурор! И мне нечему учиться у Вагнера.

Конрадо вздохнул: ну как тут придёшь к соглашению!

– Вот видишь, Аугусто! Это твоё высокомерие… Как ты собираешься жить дальше? Ведь ты уже не ребёнок. Чем ты будешь заниматься, чему посвятишь свою жизнь? Не хочешь работать на фирме – пожалуйста! Но чем‑ то ты должен заниматься! Пойдёшь наниматься в другую фирму? И какие ты принесёшь туда рекомендации?

– Я уже давно решил, кем мне быть. Буду заниматься рекламой, открою свою фирму.

Ответ сына почти развеселил Конрадо:

– Аугусто, до этой минуты я предполагал, что разговариваю со взрослым, серьёзным человеком. Теперь мне больше нечего сказать тебе. Ты говоришь об открытии рекламного агентства так просто, будто собираешься открыть кредит в магазине!

Аугусто с горечью взглянул на отца:

– Иногда мне кажется, что ты специально извращаешь мои слова, чтобы унизить меня! Я что, обещал открыть агентство завтра? Или на будущей неделе? Я прекрасно знаю, что это не так‑ то просто. Всё в жизни нужно делать вовремя, в нужный момент. Но я не собираюсь сидеть, сложа руки и ждать. Я буду стараться приблизить этот момент.

– Но могу я всё‑ таки знать, чем ты собираешься заниматься, пока этот момент не наступит?

Аугусто улыбнулся:

– Жить! У меня пока нет жизненного опыта, я должен набраться его. Для того чтобы твёрдо стоять на ногах и делать такую рекламу, о которой мечтаю!

– Слава Богу, сынок, наконец, я слышу от тебя трезвые слова. Пожалуйста, в этом я готов тебе помочь. Что ты имеешь в виду? Аспирантуру за границей?

Аугусто продолжал улыбаться:

– Нет, отец, я буду учиться в аспирантуре, которая называется жизнь.

Конрадо вздохнул, поняв, что примирение не состоится:

– Уж в чём тебе не откажешь, сынок, так это в умении меня изумлять. А ведь я, было, подумал, что у тебя действительно серьёзные намерения.

– Но почему же, ты не воспринимаешь меня всерьёз, отец? – с каким‑ то почти отчаянным вызовом спросил Аугусто. – Жизнь течёт помимо тебя, ты видишь её лишь мельком из окна своего автомобиля по дороге на фирму… А я люблю эту жизнь! Я хочу быть рядом с простыми людьми, хочу знать, о чём они думают, чего хотят, о чём мечтают!

– Ясно, исследования на практике. Ты опять будешь работать официантом, разносчиком, портье, не так ли? – Конрадо почувствовал, как в нём постепенно поднимается гнев. – Тебе должно быть стыдно, насмехаться подобным образом над людьми, которые вынуждены зарабатывать себе на жизнь потом и кровью. Здесь, дома, ты богат, ты сын хозяина рекламного агентства и можешь позволить себе выдвигать бредовые идеи! А знаешь почему? Потому что у тебя есть крепкий тыл, ты знаешь, что в случае чего ты всегда сможешь прибежать домой, и папа тут же раскошелится и оплатит твои счета. Так, дорогой, нетрудно прикидываться бедняком!

– Да я вовсе не прикидываюсь, – попытался вставить слово Аугусто, – я…

– Ты хоть знаешь, сколько нужно денег, чтобы платить за свет, воду, аренду квартиры, телефон, газ, продукты? Ты не знаешь, что такое жизнь, парень! Ты не представляешь, сколько усилий требуется от простого работяги, чтобы выжить! Практические исследования! Это занятие для бездельников. Посмотрел бы я, как ты вместо твоей любимой вырезки будешь есть с другом на пару порцию столовых котлет! А вечера в ночных клубах? Без них ты тоже обойдёшься? Вместо этого ты будешь вскакивать на рассвете, и брать штурмом переполненный автобус?

– Я никогда не боялся трудностей, ты прекрасно, это знаешь!

– Конечно, иногда… в порядке исключения, – с горечью произнёс Конрадо. – Например, ты пересёк всю Европу на велосипеде, а потом вернулся сюда, в свой роскошный дом! У тебя не хватит духу преодолеть все трудности до конца!

Аугусто удивил отцовский гнев! Впервые он почувствовал, как непросто было отцу принять его отставку, он ощутил, как всё‑ таки они близки. Но отступать он не собирался!

– Я буду один, без денег, без поддержки, без семейной опеки. Я больше сюда не вернусь!

ГЛАВА 16

Вагнер Алкантара переживал свой звёздный час. Он – управляющий рекламной фирмой Соуто Майя. Осталось только завоевать Изабелу. Вагнер уже разработал план вторжения в эту семью. Первое, что нужно сделать согласно этому плану, – расстаться с Мерседес. И нужно сделать это тихо, без скандала и объяснений – Вагнер несколько побаивался решительного характера Мерседес, она умеет постоять за себя. Поэтому он собирался просто исчезнуть… для Мерседес.

Он пригласил девушку в кафе и во время ужина сообщил ей, что, вероятно, ему скоро придётся уехать по делам. Разлука с Вагнером не входила в намерения Мерседес, поэтому она стала расспрашивать, куда и как надолго он едет. Вагнер быстренько сочинил деловую историю – едет от фирмы в США, босс посылает его на стажировку в Бостон на полгода.

Мерседес огорчилась, но, по‑ видимому, поверила ему. Всё могло бы кончиться вполне тихо и мирно, если бы Вагнер не увидел вошедших в кафе Изабелу и Ренату. Девушки искали свободный столик и явно направлялись в сторону, где сидели Вагнер и Мерседес. Мерседес не могла понять, почему вдруг Вагнер, изменившись в лице, стал требовать, чтобы она немедленно ушла из кафе. Причём сам он уходить не собирался. Сунул ей в руки деньги на такси и начал подталкивать её к двери, ведущей на кухню. Мол, там есть дверь на улицу. Мерседес попробовала потребовать объяснений, но он буквально вытолкал её взашей, шипя сквозь зубы: «Убирайся, немедленно исчезни! »

На улице шёл дождь. Но Мерседес не замечала его. Она стояла и плакала от обиды и унижения. Слёзы мешались на её лице с каплями дождя.

Дона Женуина давно уже поняла, что происходит с Родриго, почему он так легко стал раздражаться, ворчать. Конечно, строительство ванной комнаты затянулось. Но это не причина, чтобы так злиться. Конечно, каждый раз, когда нужно принять душ, бегать в дом к Тулио неудобно. Но ведь так будет недолго. И снимать перестал – для чего же она купила ему видеокамеру! Наконец до неё дошло. Он поссорился с Флавией. То‑ то её давно не видно, перестала даже заходить к ним. Она, разумеется, могла бы всё выспросить у Родриго. Но Женуина поняла, что дело не в нём, иначе он так бы, не страдал. Дона Женуина решила поговорить с Флавией. Почему она так легко решила расстаться с ним? Родриго такой серьёзный, такой ласковый, да и собой хорош. И потом – его ждёт прекрасное будущее. Недостатки? А у кого их нет?

Она попросила Флавию зайти к ней – нужно поговорить. Девушка пришла вместе с доной Зели.

– Да я вовсе не хочу расстаться с ним навсегда. – Флавии явно не по душе были расспросы доны Женуины. – Просто мне нужно подумать. Разобраться в самой себе…

Дона Женуина не понимала, о чём тут думать, в чём разбираться. Ну, поссорились – так с кем этого не бывает? Флавия просто отказывается от своего счастья…

Флавии хотелось, чтобы этот мучительный для неё разговор поскорее закончился. Ведь всё, что происходит между ней и Родриго, касается только её и его. Зачем дона Женуина вмешивается в их жизнь? Доне Зели стало жалко Флавию.

– Оставь её, Женуина. Время – лучший лекарь.

Вот с этим Жену как раз могла поспорить:

– Время камень точит, а что говорить о любви? – Она обняла Флавию за плечи: – Разлука опасна для влюблённых…

Флавия вздохнула – никто не может понять её.

– Да, я люблю Родриго, – начала она, – после смерти отца он стал мне самым близким человеком. Но, понимаете, время идёт, люди меняются, изменилась и я. Теперь я хочу от жизни гораздо большего. А Родриго этого не понимает…

Дона Женуина вздохнула с облегчением – только и всего‑ то!

– Он поймёт, я поговорю с ним. Поверь мне, дочка! – Она искренне хотела обрадовать Флавию.

И тут Флавия не выдержала:

– Извините, дона Женуина, но, по‑ моему, вы много на себя берёте. Вы постоянно вмешиваетесь в жизнь своих детей. Ведь это из‑ за вас Родриго не поехал в Сан‑ Паулу и упустил свой шанс. Родриго давно нужно оторваться от вашей юбки. Иначе он вряд ли чего‑ нибудь достигнет.

Жену бросилась к доне Зели:

– Ты слышишь, как она со мной разговаривает? Был бы жив её отец, он этого бы никогда не допустил!

Однако поддержки у доны Зели она не получила. Её подруга встала на сторону Флавии. По мнению Зели, она была права: если бы Жену поменьше вмешивалась в дела своих детей, им бы жилось гораздо легче.

Слова Зели больно задели Женуину. Это какие же трудности у её детей? Вот у Зели с детьми действительно есть трудности. За Нандой никто не ухаживает. А Уго? Чем он занимается, этот её гениальный сын? Лучше бы Зели смотрела за своими детьми…

Вот так и закончилась попытка доны Женуины помирить сына с невестой…

Лаис рассказывала свекрови о ссоре мужа с Аугусто. Может быть, она сумеет их помирить? Лаис восхищалась выдержкой доны Венансии и её умением сохранять спокойствие в любых ситуациях. Выслушав невестку, Венансия рассудительно сказала:

– Было бы странно, если бы Аугусто в его возрасте думал так же, как его отец.

Лаис обрадовалась поддержке свекрови:

– Мне бы хотелось, чтобы Конрадо это понял и воспринимал бы всё происходящее более спокойно.

Дона Венансия рассмеялась:

– Ты много от него хочешь, дочка. Это же вечный конфликт отцов и детей. Так было и у самого Конрадо с его отцом, так бывает у всех. Не волнуйся, это пройдёт.

Лаис с восхищением смотрела на свекровь:

– Откуда у вас столько оптимизма, дона Венансия? Я завидую вам.

Свекровь улыбнулась:

– Не завидуй. Просто я прожила много лет. Ведь, в сущности, в жизни всё очень просто, мы сами всё усложняем.

– Папа, ты бы убил меня, будь на то Божья воля? – ошарашил вопросом Тулио его младший сын.

– Почему ты спрашиваешь? – осторожно поинтересовался Тулио.

– Завтра у меня зачёт. Я читал про Авраама, который решил убить собственного сына, – начал объяснять Ким.

Однако углубиться в Библию отцу и сыну помешала дона Женуина. Ей срочно – она извинилась, что побеспокоила их в столь поздний час, – надо посоветоваться с Тулио.

Женуина пришла попросить Тулио поговорить с Родриго. Ведь мальчик рос без отца, она старалась быть для него и отцом, и матерью. Но не всегда это получается. Словом, Тулио должен поговорить с Родриго как мужчина с мужчиной. Это касается Флавии. Она практически послала Родриго ко всем чертям.

Тулио посоветовал ей просто подождать: дети сами разберутся. Но Жену такой ответ не устраивал – это она уже слышала и от Флавии, и от доны Зели. Да и чего ждать? Им нужно помочь, ждать некогда. Напрасно Тулио говорил Жену, что нельзя судьбы детей кроить и перекраивать по своему усмотрению. Жену не могла понять, о чём он говорит. Тогда Тулио сказал ей прямо, чтобы она оставила детей в покое, пусть они сами решают свои проблемы. Но и это оказалось выше её понимания.

– Я их и не трогаю, – заявила она. – Они ведь у меня делают что хотят. Я только стараюсь им помочь.

Тулио пришлось дать обещание, что он завтра же поговорит с Родриго.

Утром Конрадо, вернувшись с прогулки с собакой, – у него был великолепный дог – застал дома одну свою мать. Ему захотелось рассказать ей о всех своих неприятностях. Он сердился на Аугусто, был обижен на Лаис. Вчера вечером она демонстративно ушла спать в комнату для гостей, сказав, что ей нужно побыть одной. Её слова: «Мы слишком много сегодня спорили», – прозвучали как упрёк Конрадо.

Вот и сейчас её нет: завтракает вместе с доной Рутиньей и Аугусто. Ему захотелось сочувствия, и он стал жаловаться матери на бессонницу, переутомление, плохое настроение. По молчанию матери Конрадо понял, что она в курсе происшедших вчера событий. И он очень желал, чтобы она поддержала его, Конрадо.

– Мама, ты тоже против меня?

Дона Венансия дипломатично ушла от прямого ответа:

– Что ты, сынок! Как я могу быть против кого‑ либо в этой ситуации? Пойдём завтракать, я умираю с голоду.

Аугусто нашёл перекупщика машин – он решил продать свой роскошный автомобиль. Теперь он ему не нужен. Он купил себе такси. Отныне он будет таксистом, так станет зарабатывать себе на жизнь. Перекупщик обещал ему помочь побыстрее получить лицензию на работу таксиста. Ждать нужно было недолго – всего каких‑ то два‑ три дня. Так Аугусто сделал свой первый шаг в новую самостоятельную жизнь.

Доктор Конрадо ждал жену к ужину. Он коротал вечер в одиночестве. Мать ушла в гости, детей тоже не было дома.

Он услышал голос Лаис, разговаривавшей в передней с кем‑ то из слуг, и поднялся ей навстречу. Лаис спросила, накрывать ли на стол, предупредив мужа, что сама ужинать не будет – она поела в клубе с доной Рутиньей. Пожелав Конрадо приятного аппетита и спокойной ночи, Лаис направилась в сторону комнаты для гостей. Конрадо смотрел на её огорчённое лицо – вид у неё был очень усталый.

– Может быть, нам надо поговорить? – осторожно предложил он. Конрадо терялся, когда видел жену такой отрешённой и опечаленной. Лаис покачал головой: не сегодня, она должна подумать над тем, что произошло.

Дойдя до двери, она обернулась к мужу:

– Конрадо! Ты не находишь общего языка со своими детьми. Нет, нет, ты заботишься о них. Но я говорю не о том. Ты не интересуешься их жизнью, их делами, не знаешь их интересов. К Патрисии ты слишком снисходителен, балуешь её. К Аугусто, наоборот, излишне суров. А Изабела тебя вовсе не интересует. Подумай об этом, Конрадо.

Мерседес решила поехать к Вагнеру домой и узнать, что происходит. Почему он так обошёлся с ней в кафе? Мерседес любила во всём ясность и определённость. Путь был неблизкий, и Мерседес решила взять такси. К своему безграничному изумлению, в водителе такси она узнала Аугусто. Похоже, этот парень её преследует. Всё, кажется, её терпению приходит конец. Однако Аугусто не обращал внимания на её грубость. Спросил, куда её отвезти в столь поздний час. А затем сказал, что ему нужно поговорить. Мерседес вознамерилась молчать, ни за что не вступать ни в какие переговоры. Но долго молчать она не умела. К тому же она решила, что пора этого парня поставить на место. Он ей не пара. Оглядев машину, Мерседес насмешливо обратилась к Аугусто:

– А у тебя отличный автомобиль – радио, проигрыватель… Ты купил его или украл? Такие ведь не сдают в аренду? А та яхта? А куча денег, которую ты потратил на меня в ту ночь? Ты что думаешь, мы с тобой одного поля ягоды? Я никогда не опускалась до воровства. Кстати, те серьги нашлись…

…Дону Женуину после разговоров с Флавией и Тулио одолевали сомнения: может, она и впрямь виновата в том, что у Родриго не складывается жизнь. Поэтому она всё утро крутилась вокруг сына, задавая наводящие вопросы:

– Скажи, Родриго, это из‑ за Флавии у тебя иногда портится настроение? Из‑ за того, что она пренебрегла тобой? И это после всего, что ты сделал для неё… Ведь это из‑ за неё ты не поехал в Сан‑ Паулу. Она поступила непорядочно. Ты ведь не жалеешь, что не поехал туда?

Родриго устало вздохнул:

– Нет, мама, не жалею. Моё место здесь. Ты купила мне камеру, у меня есть работа, и я ещё покажу Флавии, что я чего‑ то стою. А потом, этот рекламный конкурс – что‑ то подсказывает мне, что я выиграю его. И всё наладится.

Услышав от Родриго эти слова, именно те самые, которые ей хотелось услышать, Женуина заговорила с ещё большей горячностью:

– Ты выиграешь! Ты добьёшься всего! Господь не оставит тебя. Перед тобой откроются все двери. Ты добьёшься успеха, поверь своей матери, сынок!

Увлёкшись своей обличительной речью, Мерседес не сразу заметила, что Аугусто везёт её не по указанному адресу.

– Куда ты меня завёз? – завопила она.

Однако на Аугусто её вопли не произвели ни малейшего впечатления:

– Я привёз тебя сюда, чтобы мы могли спокойно поговорить. У тебя превратное представление обо мне. Я не воровал ни машины, ни яхты, вообще ничего.

– Нет? Ты хочешь сказать, что честно заработал всё это, будучи портье в гостинице? Или теперь таксисты стали столько зарабатывать? – ехидно спросила она. – Представляю, какие пришлось тебе обделывать делишки, чтобы тебе так щедро платили…

– Я честный трудяга, Мерседес. Если для тебя так важны деньги, то ты должна с уважением относиться к труду. Потому что, только работая, можно достигнуть благополучия, – как маленькой девочке втолковывал ей Аугусто эти прописные истины. – Я знаю много людей, которые стали богатыми только благодаря своему труду, своим усилиям.

– А что ты знаешь о богатстве, Аугусто? – вдруг грустно сказала Мерседес. – Посмотри на себя. Сегодня ты таксист, завтра привратник в гостинице, потом будешь мыть посуду. И чего ты собираешься добиться таким образом?

– Очень многого, если ты будешь со мной, – тихо проговорил Аугусто.

Мерседес вдруг разозлилась снова, то ли на себя за то, что неожиданно поддалась обаянию этого парня, то ли на него за то, что ничего, по её мнению, не понимал в жизни.

– Этого никогда не будет, – отрезала она. – Ты не в своём уме. И меня не интересует, что ты собираешься делать. Я тебе говорила, у меня есть любимый человек. А теперь вези меня на Леблон.

Флавия и дона Зели были в гостях у Тулио. Флавия болтала с Лоуренсо. Ей всегда было легко с ним, он был очень деликатным и очень застенчивым парнем. Но он всё понимал с полуслова. Лоуренсо можно было довериться. Флавия училась на стюардессу. В скором времени – рассказывала она приятелю – они уже будут летать. Флавия надеялась на неплохой заработок. Лоуренсо всячески поощрял её:

– Главное, что ты будешь заниматься тем, что тебе нравится. Тогда ведь и работаешь с удовольствием. Ты реализуешь себя, а это – великое дело.

Для Флавии эти слова, сказанные от души, были большой поддержкой.

Дона Зели в доме Тулио всегда находила себе работу. Мыслимое ли дело – трое мужчин без женской руки! Она всегда старалась помочь им, несмотря на протесты Тулио.

– А для чего тогда друзья? – рассуждала дона Зели. – Друзья для того, чтобы помогать, а не для того, чтобы оскорблять, как поступила со мной Женуина.

– Ты, наверное, неправильно поняла её. Она не хотела тебя обидеть, – мягко сказал Тулио.

Доктор Конрад был рад, что к ужину пришла Изабела. Теперь ему не придётся, есть в одиночестве. Его задели слова жены о том, что он не понимает своих детей. Конрадо внимательно всматривался в Изабелу. А ведь он действительно ничего не знает о ней.

– Ты никуда не пойдёшь сегодня? – осторожно спросил Конрадо.

– Нет. Вагнер что‑ то не в настроении, – ответила дочь. Помолчав, она вдруг сказала: – Ты слишком сурово обошёлся с Аугусто. Если бы ты ему больше доверял, ничего бы не произошло.

Доктор Конрадо ошеломлённо смотрел на дочь. Ему всегда казалось, что Изабелу интересуют только собственные дела. А она думает о брате, сочувствует ему, осуждает отца…

– По‑ твоему, я жестокий, нетерпимый, – с горечью сказал он.

– Не знаю. – Изабела встала из‑ за стола. Доктор Конрадо вдруг понял, что он может в своей семье оказаться в одиночестве…

Доставив Мерседес по указанному адресу, Аугусто устроил ей форменный допрос. К кому она приехала? Значит, здесь живёт человек, о котором она говорила? Напрасно Мерседес говорила ему, что это не его дело, чтобы он прекратил её преследовать. Он твердил, что любит её. Чувствует, что и она его любит тоже. В душе Мерседес признавала, что не так уж он и не прав, этот Аугусто. Он отчаянно нравился ей. Но жизнь есть жизнь. Мерседес считала себя очень умудрённой этой самой жизнью.

Войдя в квартиру Вагнера, Мерседес сразу перешла в наступление. Первое, что она сообщила ему, что от неё не так‑ то просто отделаться. Второе – что Вагнер по‑ хамски поступил с ней в кафе, и она это так не оставит. Третье – что у него нет никаких прав с ней так обращаться, и ей не нужны никакие его объяснения. Её бы здесь давно не было, просто она не может выйти отсюда, потому что там, внизу, её караулит этот тип, Аугусто. И ещё – хоть у этого парня ни гроша за душой, он никогда не поступил бы с ней так, как Вагнер.

Зная о страсти Мерседес к деньгам, Вагнер тут же сочинил историю.

– Понимаешь, в тот вечер, – начал он, – там была одна женщина, владелица одной из лучших обувных фабрик страны. О таком заказчике мечтают все рекламные агентства. Она чертовски богата. Я этой женщине понравился, я чувствую, она положила на меня глаз…

– Вагнер, ты хочешь сказать, что выпроводил меня из‑ за какой‑ то старухи?

– Знаешь, если мне удастся её заарканить, я получу всё. Я смогу даже купить дом на берегу океана.

Вагнер считал этот дом на берегу веским аргументом, был уверен, что Мерседес поймёт и отстанет от него. Ведь, в сущности, рассуждал он, Мерседес добивается того же, что и он. И всё‑ таки он хотел отвлечь девушку от этого опасного разговора, предложил поужинать. Можно заказать в соседнем китайском ресторанчике рагу из цыплёнка и абрикосовый десерт. Как она смотрит на это? Ведь, вероятно, она ещё не ужинала…

Дона Женуина помирилась с Зели. Как могла она так обидеть свою лучшую подругу, сказать такое о её детях? Зели сразу же простила её – что было, то прошло. Они мирно сидели за кофе и болтали.

– Знаешь, Зели, я счастливая женщина, – говорила Жену. – У меня прекрасные дети. Я здорова, полна сил. Мне ничего не стоит начать работать хоть с половины пятого утра. И у меня есть такие друзья – ты и Тулио.

– Ну, Тулио давно бы пора повысить в ранге, – пошутила дона Зели.

– А разве Тулио служит в армии? – простодушно спросила Женуина.

– Я хочу сказать, что он давно мог бы стать для тебя больше, чем просто другом, – рассмеялась Зели. – Если бы это зависело только от него одного, он давно бы связал с тобой жизнь.

– Что ты такое говоришь, Зели, – возмутилась дона Женуина. – Я же замужем. Вот моё обручальное кольцо. С тех пор, как ушёл Диего, я и женщиной‑ то перестала себя чувствовать.

– Жену, по‑ моему, нам нельзя упускать шансы, которые даёт судьба, ведь это последние шансы. Посмотри, у меня седые волосы. Это уже старость…

– Седые волосы мы покрасим. Знаешь что? Займись‑ ка Тулио. Ведь вы оба свободны.

– Господи, Жену, – всплеснула руками дона Зели. – Ведь ты ему нравишься, ты! Ну, разве это так трудно заметить?

– Я не вдова, не брошенная. Я замужем, – строго сказала дона Женуина. – Я знаю, что Диего где‑ то рядом. Я так скучаю по нему, Зели, – в её голосе послышались жалобные нотки, столь не свойственные этой женщине. – Всё жду не дождусь, как он войдёт своей неслышной походкой, широко улыбнётся. Он – настоящий мужчина, Зели. Первый и единственный в моей жизни.

Флавия изливала душу Лоуренсо. Главным действующим лицом их беседы был, конечно, Родриго. В общем‑ то, и беседы никакой не было. Лоуренсо только согласно кивал головой, подтверждал, подбадривал. Говорила Флавия:

– Мы с Родриго со школьной скамьи дружим. Лет с семи‑ восьми. Помнишь, как мы ходили в кино смотреть мультики, ездили на пикники, ели мороженое в школе по субботам? Было так хорошо, весело… так наивно… Родриго впервые поцеловал меня, когда мы играли в «съедобное‑ несъедобное». Он тогда выбрал меня, помнишь? Да, всё это невозможно забыть. Помнишь тот карнавал в Терезополисе, в доме сестры сеньора Урбано? Мой бедный отец чуть с ума не сошёл, когда мы сбежали на всю ночь. Ты помнишь? И именно тогда я полюбила его по‑ настоящему, Лоуренсо! А теперь в душе моей такая пустота. Кажется, что между нами ничего и не было. Будто всё это было с другими людьми. Понимаешь?

– Но я думаю, это временно, Флавия. – Лоуренсо старался отвлечь её от грустных мыслей. – Начался новый этап в твоей жизни. И ты боишься, что, не расставшись с прошлым, можешь упустить свой шанс.

– Нет, не в этом дело, – совсем опечалилась девушка, – Родриго переменился ко мне, он не чувствует себя уверенно в этой жизни. Он сам не знает, чего от меня хочет. Поэтому и я засомневалась в моих чувствах к нему, понимаешь?

– Флавия, Родриго действительно изменился. Но как только он определится в жизни, – продолжал Лоуренсо, – всё изменится. И вы будете счастливы.

Ким решил внести свою лепту в беседу. Ему было стыдно за брата. Что это Флавия: всё Родриго да Родриго! Неужели она не видит, что нравится Лоуренсо, его самому замечательному брату.

– Что может измениться в жизни этого типа, Лоуренсо? – с презрением начал Ким. – Целыми днями ничего не делает, бродит из угла в угол. Одна только дона Женуина верит в него. Вот кто борется, так это ты. Ты столько работаешь, помогаешь отцу! А какая у тебя светлая голова. Ты – отличный мужик, брат. Не понимаю, как это некоторые до сих пор не замечают?!

Лоуренсо поспешно отослал брата спать.

Открыв на звонок дверь, Мерседес, к своему возмущению, увидела не посыльного из китайского ресторана, а Аугусто.

– Уходи отсюда немедленно! – зашипела она как разъярённая кошка.

Однако на Аугусто это не возымело никакого действия. Он заявил, что уйдёт отсюда только с Мерседес. К удивлению девушки, Вагнер, вышедший на шум, мгновенно исчез, как только Аугусто заорал на него, чтобы тот не вмешивался и убирался. Это в его‑ то доме! В конце концов, Мерседес пришлось подчиниться этому сумасшедшему.