Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес 1 страница

Ана Мария Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза, Марсия Пратес

Полнолуние любви Том 1

«Морецон А. М., Рикарду Линьярес, Мария Кармем Барбоза Марсия Пратес Полнолуние любви»: Дрофа; Москва; 1995

ISBN 5‑ 7107‑ 0441‑ 5

Аннотация

Действие романа «Полнолуние любви», написанного по одноимённому телесериалу, происходит в Рио‑ де‑ Жанейро.

Жеиуина Миранда вот уже пятнадцать лет разыскивает своего мужа, который её бросил и пропадает неизвестно где. Наконец, она находит некоего Эстевана Гарсия, как две капли воды похожего на её бывшего мужа.

Ана Мария Морецон

Пикарду Линьярес

Мария Кармем Барбоза

Марсия Пратес

Полнолуние любви

Том 1

ГЛАВА 1

Дежурный по пристани порта Рио‑ де‑ Жанейро давно заприметил эту высокую, стройную женщину с усталым лицом. Она приходила каждый раз к прибытию рейса из Испании и кого‑ то ждала, вглядываясь в лица пассажиров.

В этот день прибывал теплоход шведской компании. Светловолосые подтянутые пассажиры медленно спускались по трапу, с восхищением оглядывая бухту Гуанабара и прекрасный белый город, раскинувшийся на её берегу.

Женщина, вытянув шею, вглядывалась в нарядную толпу. В её огромных глазах застыли напряжённое ожидание и боль.

«Она напоминает, наверное, тех, кто ждали корабли из Португалии в шестнадцатом веке, когда в Рио появились первые поселенцы», – подумал дежурный по перрону. Он окончил исторический факультет университета и был образованным человеком, но работы по специальности не нашлось, как и для многих других в этой стране, и он дорожил своей должностью в порту. Поэтому он и не подошёл к женщине, хотя ему хотелось поговорить с ней, узнать, кого она ждёт из‑ за океана. Он подошёл к пассажирам белого лайнера, чтобы в случае необходимости ответить на их вопросы, помочь, дать необходимые пояснения.

А женщина медленно пошла по гранитной пристани вдоль тёмно‑ синей кромки воды. Потом она убыстрила шаг, словно вспомнив о чём‑ то важном и неотложном.

Она не зря торопилась. Автобус уже отъезжал от остановки, но, увидев спешащую пассажирку, шофёр притормозил и открыл двери.

Женщина села в пустой автобус, и он медленно повёз её по прекрасным улицам прекрасного города.

Она смотрела в окно и, казалось, не видела удивительных зданий, построенных по проектам великих архитекторов Нимейера, Коста и Рейди.

Покосившись на женщину в зеркало над ветровым стеклом, шофёр включил портативный приёмник.

«Вы слушаете Радио‑ 90 Эфи‑ Эми, Рио‑ де‑ Жанейро. С вами Марио Эстевес. Ваши приёмники настроены на волну 98, 1 мегагерц. Мы желаем вам успеха. Доброе утро, друзья, сегодня понедельник, день полнолуния, конец весны и начало лета. Для многих знаков Зодиака гороскоп предсказывает осложнения в отношениях с детьми. Будьте терпеливы и старайтесь понять проблемы и нужды ваших детей…»

– Как же, – фыркнул шофёр, – поймёшь их!

«…китайская пословица гласит, что есть только три настоящих несчастья в жизни: смерть, болезнь и плохие дети. Двух несчастий всем нам не избежать. Постарайтесь избежать третьего…»

Автобус постепенно наполнялся пассажирами, и шофёр уже не видел женщину у окна.

Она вышла на окраине Рио, где живёт небогатый люд, где все знают друг друга.

На улице уже раскидывали свои палатки уличные торговцы.

– Привет, Зели! Привет, Эмилия! Привет, Вашингтон! – здоровалась женщина.

– Привет, Женуина! Ты что‑ то задержалась сегодня. Где ты была? В церкви? На свидании?

– Где я была, там меня нет, – отрезала Женуина.

Она прошла на кухню в своей чистенькой квартире и принялась готовить завтрак.

– Дети, вставайте, – крикнула она, проходя по коридору в спальню.

Семнадцатилетняя красотка Мерседес и её брат, крепкий, упитанный Родриго раздражённо переругивались в ванной, пытаясь, вытеснить друг друга.

– Прости меня, принцесса, но я тороплюсь, – насмешливо сказал Родриго, захлопывая перед сестрой дверь.

– Чёрт бы тебя побрал! – крикнула Мерседес.

– Я даже не знаю, что хуже, дорогая, – когда ты в хорошем настроении или в плохом?! – ответил из‑ за двери Родриго.

Дети доедали завтрак, когда Женуина вышла на улицу и стала к своему прилавку. Не теряя времени, она тотчас весело закричала:

– Подходите скорее, пока ещё не так жарко! Мадам, купите у меня сковородку. Уверяю вас, вы сэкономите на масле. Это тефлон. Отличное качество, и совсем дёшево. В магазине будет дороже, и качество – разве что собак из них кормить! Ну, купите, хоть маленькую кастрюльку.

Мерседес лениво дожёвывала, глядя в пространство, а вот брат её быстрыми шагами пересёк улочку и остановился возле каменной ограды, увитой зеленью. Стройная черноволосая девушка в рубашке мужского покроя, закрывающей лишь то, что принято прикрывать на пляже, снимала с верёвки бельё. Её движения становились всё медленнее; она явно дожидалась, когда Родриго подойдёт к террасе.

– Здравствуй, моя радость, – сказал Родриго, подойдя. – Здравствуй, моя любимая Флавия. Я буду ждать тебя вечером в баре. Придёшь?

Флавия не успела ответить.

На террасу в пижаме, с всклокоченной седой головой, вышел худой, замученного вида сеньор Алваренга и тотчас, не раздумывая, набросился на дочь.

– Это что такое! В каком ты виде! Ты бы ещё голая вышла! А ты что здесь делаешь, бездельник?

– Не говорите так, сеньор Алваренга, я не бездельник, я работаю. Вы несправедливы ко мне.

– Я? Несправедлив?! Да вас с сестрой все знают, как лентяев и наглецов. Повисли на шее у бедной матери. Она из кожи лезет, чтобы вас выучить и прокормить, а вы…

– Папа, Родриго получит диплом, и всё будет по‑ другому, – робко вступилась за друга Флавия.

– Не болтай ерунду. Он весь пошёл в отца. Тот проиграл магазин в карты и скрылся, а этот тянет из матери деньги.

– Мы выкупим магазинп. Вот увидите, выкупим. – На глазах Родриго показались слёзы горечи. Он отвернулся, чтобы Флавия не увидела их.

– Ничего вы не выкупите! Мне жаль твою бедную мать. С такими детьми она обречена на нищую старость.

Алваренга вплотную подошёл к Родриго и, отчётливо произнося слова, сказал:

– Ты никогда не получишь мою дочь в жёны, понял? Не для того я ращу её один, чтобы отдать такому голодранцу. Найдём что‑ нибудь получше.

– Не слушай его, Родриго! – Флавия бросилась к ним, но отец, схватив её за руку, поволок в дом. – Пусти, мне больно, – завизжала Флавия.

Из окна «мерседеса», застрявшего в уличной пробке, за этой сценой наблюдал холеный пассажир.

– Жуть! – прокомментировал он. – У этих людей нет никакого стыда и никакого понятия о чести.

Шофёр промолчал.

Раздражённый его неодобрительным молчанием, хозяин нарочито громко отчеканил:

– Я ведь сто раз просил не ездить по этим улицам! Ты что, издеваешься надо мной?

– Простите, пожалуйста, – кротко ответил шофёр. – Мы успеем.

– Откуда ты знаешь, успею я или нет? Откуда ты знаешь, сколько стоят каждые полчаса моего рабочего времени! И потом, когда будет исправлен кондиционер? Я задыхаюсь в этой вони. – Холёный пассажир резко открыл дверь и вышел из машины. – Предупреждаю тебя в последний раз: если ты будешь возить меня по этой паршивой улице, – поищи другого хозяина.

– Но на этой паршивой улице жила ваша бабушка! – сказал насмешливо голос за спиной.

Сеньор Силвио обернулся и увидел Женуину. Несколько секунд они, молча, смотрели друг на друга. Первым опустил глаза Силвио. Пытаясь скрыть смущение, он вынул из кармана платок, вытер лоб.

– Мы здесь зарабатываем на хлеб себе и детям, и незачем оскорблять нас за то, что мы бедны, – громко сказала Женуина.

– Я вас не знаю и знать не хочу, – пробормотал сеньор Силвио и стал торопливо протискиваться сквозь толпу бедно одетых людей.

Вслед ему пронзительно свистнул чернокожий Вашингтон, торгующий за соседним прилавком.

И тут Женуина увидела белую коробочку на асфальте прямо возле прилавка. Она подняла коробку.

– Интересно, что этот нахал потерял? Как мне хочется, чтобы он просил милостыню на паперти. Ну‑ ка, прочитай, Вашингтон. Ты же хвастаешься, что знаешь английский.

Шевеля губами, Вашингтон читал мелкий текст на вкладыше. Его доброе лицо становилось всё более озабоченным.

– Ну что там? – нетерпеливо спросила Женуина.

– Дело плохо. Это лекарство для ребёнка. Его нужно давать каждый день, и оно очень дорогое. Бедный малыш – у него лейкемия, теперь я понимаю, почему этот сеньор такой нервный. Что делать, Женуина?

– На нервного мне наплевать, а ребёнка жалко. Дай сюда. Вот видишь, на коробочке адрес. Я отвезу. Поторгуй вместо меня.

– Странная ты, Жену, только что проклинала этого типа, а теперь готова всё бросить ради его ребёнка.

– Почему это всё бросить? Подумаешь, два часа не поторгую. Не облезу.

Мерседес ненавидела свою работу. Она стояла у прилавка с видом оскорблённой королевы, давая понять, что оказалась здесь случайно и по недоразумению. В стеклянных прилавках на тёмном бархате были выложены колье, кольца, серьги, подвески. Мерцали изумруды, сапфиры, переливались бриллианты. Бразилия славится во всём мире драгоценными камнями, и здесь они даже не слишком дороги для туристов, но всё же, недоступны для таких девушек, как Мерседес и Розита.

– Мерседес, у тебя каждое утро такой вид, будто у тебя сгорел дом. Что за трагедию ты разыгрываешь? Неужели не надоело? – насмешливо спросила Розита.

– Да, надоело. До тошноты! Я ненавижу всё это.

– Что именно?

– Эту улицу, свой дом, эту лавку, куда, кроме тупых идиотов, никто не заходит.

– Почему не заходит? Вчера сюда заходил классный мужик, купил дорогое кольцо, платил по кредитной карточке…

– Не ври!

– Зачем мне врать? Он это кольцо просил уменьшить и принести в отель на Копакабану.

– Я отнесу.

– А это уж как сеньор Баррозо решит.

Мерседес взбила свои короткие кудрявые волосы, подновила помаду на губах и решительно открыла дверь, ведущую в помещение за лавкой. Через пять минут она вышла сияющая.

Сзади шёл хозяин.

– Поезжай на автобусе. Это совсем рядом с остановкой. Положи коробочку в сумку, а кольцо – в лифчик. Надеюсь, к тебе никто не полезет за пазуху, – крикнул вслед Мерседес хозяин.

С этого, казалось бы, малозначительного события у Мерседес началась новая жизнь. Она, будто предчувствуя это, была как в лихорадке. Срывала с вешалок то одно, то другое платье. Вертелась перед трюмо, примеряя косынки. За этим занятием и застала её Женуина.

– Мама, у меня важное дело на Копакабане. Дай денег на такси. – Мерседес умильно заглянула матери в глаза.

– Ты берёшь эту косынку? Но она нужна мне. Я тоже иду по важному делу. Один сеньор потерял лекарство для своего малыша. Надо вернуть.

– Забирай свою косынку и дай мне денег на такси.

– Не могу. Мне самой нужны, мне тремя автобусами ехать.

– Вот это да! Тебе жалко денег для родной дочери и не жалко для какого‑ то прохожего.

– Но малышу будет худо без лекарства.

– А мне какое дело до какого‑ то младенца! Кто, обо мне думает?!

– Разве я не думаю о тебе?

– Вижу, как думаешь! – Мерседес выбежала из спальни.

Женуина опустилась на постель и закрыла лицо руками. Сейчас она выглядела совсем не той бойкой торговкой, что ссорилась с сеньором Силвио. Жидкие, крашеные хной волосы растрепались по плечам, сотрясавшимся от беззвучных горьких слёз.

А Мерседес уже очень скоро оказалась в баре шикарного отеля. Она сидела за стойкой с таким видом, будто всю жизнь только и развлекалась в шикарных отелях.

Элегантный мужчина лет сорока, остановившись в дверях бара, поинтересовался у швейцара:

– Это вон та принесла моё кольцо?

– Совершенно верно, сеньор Алкантара, такая настырная, сразу видно, что из предместья. Я ей говорю, – доктор Лима в бассейне, а она: «Ничего, передайте, что его ждут».

– А она ничего. – И Вагнер направился к стойке.

Через пять минут они болтали, как старые друзья, а через десять Вагнер пригласил её в фешенебельный гимнастический клуб на показ новой коллекции спортивной одежды. Немного поломавшись, Мерседес приняла приглашение.

Конечно, эта девчонка была вульгарно и плохо одета, но Вагнер знал толк в женской красоте, и потом – она была такой юной и свежей, не в пример гордячке Изабеле – дочери хозяина, которая в свои двадцать лет выглядела зрелой матроной. В отношении Изабелы Вагнер строил далеко идущие планы, но прежде всего, нужно было дать по носу этой гордячке. Эта девчонка была просто находкой на один вечер: красотка и простушка. «Самый унизительный для гусыни Изабелы вариант», – решил окончательно Вагнер.

– Оденься поприличней, в девять я за тобой заеду, – сказал он, вставая с высокого стула. – А если ты всё ещё сомневаешься в моей добропорядочности, мы можем съездить в полицейский участок на Афраино ди Мело Франко, там тебе покажут моё досье.

– Как ты сказал – добро…?

– Порядочности, дурочка. Надо знать такие слова. Прости, мне пора. – Аугустао, – тихо окликнул он высокого красивого юношу, – я и не заметил тебя. Ну как дела? – Вагнер подсел к столику в тёмном углу. – Тебя приняли?

– Приняли.

– Зря ты это затеял. Родители будут волноваться.

– Ты их успокоишь. Что это за девушка была с тобой?

– Посыльная из магазина. Принесла кольцо. Я купил в подарок Изабеле.

– Она красивая!

– Кто? Твоя сестра?

– Девушка.

– Это теперь как раз твой контингент. Ведь ты теперь отдельный бой.

– Что здесь плохого?

– А что хорошего? По‑ моему, очередная причуда.

– Почему никто из вас не хочет понять, что я хочу по‑ настоящему знать жизнь и профессию?

– Потому что все, кроме тебя, знают, что экскурсии в жизнь – это ещё не жизнь, это просто экскурсия.

Мерседес влетела в лавку сеньора Баррозо, когда Розита запирала витрины и опускала железные жалюзи.

– Розита, милая, погоди. Я хочу кое‑ что взять.

– Ты слишком долго отсутствовала, это свинство, – ворчала Розита.

Мерседес взяла с витрины роскошные серьги.

– Смотри, они мне идут?

– Такие идут всем.

– Вот и прекрасно. Я возьму их, а утром верну.

– Ты что, сошла с ума?

– Наверное. Розиточка, ведь ты меня не выдашь? Правда, золотце, не выдашь? Ведь никто не узнает. Хочешь, я тебе подарю эту заколку?

– Ничего мне не надо. По‑ моему, у тебя поехала крыша.

В доме сеньора Соуто Майя тоже собирались в гимнастический клуб. Родители были в отъезде, и поэтому Изабела надела вечернее платье матери. Её сестра – четырнадцатилетняя Патрисия – радостно заметила, что платье узко, а декольте слишком велико, но хорошо сохранившаяся бабушка заявила, что главное для девушки – это уверенность в себе.

– А Аугусто опять пропал, – радостно сообщила Патрисия.

– Большое дело! Опять что‑ то придумал оригинальное, вроде шофёра такси. Ничего, скоро вернётся.

– Но мама и папа переживают. Они уже два раза звонили из Мадрида. Твой Вагнер…

– Возьми его себе…

– Если б он был немного помоложе, взяла бы. Но он слишком стар для меня.

– Девочки, что за разговоры! Фи! – возмутилась бабушка Венансия. – Впрочем, Патрисия, ты не права: для таких красивых мужчин, как Вагнер, тридцать пять лет – это самый чудный возраст. Сорок тоже.

– И пятьдесят, – засмеялась Патрисия. – А вот и Рутинья. Рутинья, ты обещала нас взять.

– Конечно, возьму, – сказала вошедшая в комнату элегантная дама. – Я ведь обещала вашей маме. Лаис очень волнуется из‑ за исчезновения Аугусто, – обратилась она к бабушке Венансии.

– И зря. Аугусто всегда был с причудами. Знаешь, я, пожалуй, тоже пойду на презентацию.

Презентация удалась на славу. Весь бомонд Рио собрался в клубе. Мерседес вертела хорошенькой головкой, узнавая знаменитостей. Она выглядела вполне прилично в скромном чёрном платье и дорогих серьгах с крупными камнями.

Элегантный Вагнер зорко следил за реакцией Изабелы и удовлетворённо усмехнулся, увидя, как Изабела изменилась в лице…

– Вагнер, я хочу пи‑ пи, – капризно сказала Мерседес.

– Что?

– Ну, в туалет. Я выпила слишком много шампанского.

– Иди вон туда, а потом направо.

– А ты не проводишь меня?

– Сама найдёшь.

Вагнер подошёл к Изабеле.

– Ну как? Тебе хорошо здесь без меня?

– Неплохо. А ты не теряешь времени даром.

– Что остается делать бедному служащему, если дочь хозяина пренебрегает мной.

Изабела резко повернулась и отошла от него.

К Вагнеру подошла Рутинья.

– Ну как?

– По‑ моему, замечательно. Я тебя поздравляю.

– Я спрашиваю об Аугусто.

– Да не волнуйтесь вы за Аугусто. Он взрослый парень. Ничего с ним не произойдёт.

– Вот как раз со взрослыми и происходит… – Рутинья не успела докончить фразу. К ним подошла бледная Мерседес и сказала, еле сдерживая рыданья:

– У меня украли серьги!

Женуина нашла роскошный офис Силвио только к концу дня. То, что происходило в офисе, напоминало погром: все ящики вынуты, бумаги сброшены со стола. Девчонки‑ секретарши метались, отыскивая что‑ то, а сеньор Силвио орал на них так, что даже Женуина, привыкшая к скандалам на своей улице, изумилась.

– Вот лекарство, которое вы ищете, – прервала она угрозы уволить всех, если лекарство не будет найдено. – Вы потеряли его на нашей вонючей, как вы её назвали, улочке.

Потрясённый Силвио не знал, как благодарить Женуину, но она была непреклонна. Отказалась и от благодарностей, и от кофе, и… от денег.

– Не нужны мне его паршивые деньги, – устало говорила она соседям. – Эти богачи думают, что всё в этой жизни продаётся и покупается. Господи, где же Мерседес?

– Никуда не денется твоя Мерседес! А ты дура. Нужно было взять деньги. Ты же хочешь выкупить свой магазин. Всё грозишься, что выкупишь у нас, – злорадно сказала Эмилия.

– И выкуплю.

– Тридцатого февраля, – парировала Эмилия.

Женуина тотчас ответила колкостью, и разгорелся обычный скандал.

Соседи пытались успокоить женщин. Первой сдалась Эмилия.

– Тьфу, на тебя. У тебя язык как помело. Никаких денег у тебя нет, и не будет, и мужа тоже, – крикнула она на прощанье.

Женуина осталась одна с тихим и добрым Вашингтоном, который не спешил в свою жалкую лачугу без электричества и водопровода.

– Можно, я посмотрю телевизор? – робко спросил Вашингтон.

– Смотри, – устало отмахнулась Женуина. – Ну, пусть она придёт, я ей надаю по щекам!

Женуина вышла на крыльцо дожидаться Мерседес и увидела, что к дому подъехала машина сеньора Силвио.

– Дона Женуина, – сказал он проникновенно. Вы очень скромная женщина, и вам очень нелегко живётся, я понимаю.

– Это не ваша забота, – перебила его Женуина.

– …Но вы преподали мне урок. Я, видимо, забыл о некоторых важных вещах…

– Конечно, забыли.

– …Я благодарен вам не только за нашего малыша, но и за то, что снова стал верить людям. Я действительно вырос на этой улице.

– Это видно. Вы такой же нахал, как все здесь. Пытаетесь ворваться ночью в дом.

– …Вы, конечно, можете порвать этот чек. – Сеньор Силвио осторожно положил бумажку на столбик ограды. – Это ваше право. Но только знайте, что злопамятность не меньший грех, чем неблагодарность… – Он пошёл к машине.

– Это просто какое‑ то чудо, Вашингтон! – сказала Женуина, войдя в комнату.

Вашингтон не ответил. Он спал, утомлённый долгим жарким днём.

Мерседес тем временем сидела как потерянная, в полупустом зале. Гости расходились, и Вагнер прощался с ними, помогая Рутинье выполнять обязанности хозяйки приёма. Из другого угла зала на Мерседес, не отрываясь, с восторгом смотрел Аугусто. Он пришёл к концу приёма, тогда, когда Патрисия, Изабела и бабушка уже ушли, и дожидался Вагнера. Наконец Вагнер остался один. Не заметив Аугусто, он направился к Мерседес. Лицо его выражало досаду.

– Как это случилось? – отрывисто спросил он, подойдя к Мерседес.

– Не знаю. Я вынула серёжки, когда умывалась, и они куда‑ то пропали.

– Сейчас я приглашу начальника охраны. Ты ему всё расскажешь, и он свяжется с полицией.

– Нет, нет, только не это! Это серьги моей матери, я их взяла тайком, я не хочу, чтобы она узнала… У неё много драгоценностей, может, она не заметит пропажу.

– Не заметит, что пропали такие дорогие серьги? Ты что, шутишь?

– Я пойду, посмотрю ещё раз в туалете, может, они упали на пол.

Вагнер, покачиваясь с носка на пятку, смотрел ей вслед. «Ещё один урок, – думал он. – Голову даю на отсечение, что она не вернётся… То ли воровка, то ли авантюристка… Будешь знать, как приглашать незнакомых красоток».

Мерседес не вернулась в зал, и Вагнер медленно пошёл к выходу. Аугусто сделал движение, чтобы окликнуть его, но передумал и отодвинулся в тень. Когда Вагнер ушёл, Аугусто быстрыми шагами вышел в другую дверь.

Он не ошибся, рассчитывая встретить Мерседес. Она шла, понуро опустив голову.

– Простите, что‑ то случилось? – тихо спросил Аугусто. – Может, я могу помочь?

Мерседес вздрогнула.

– Ничего со мной не случилось! Меня ждут. – Она гордо вошла в пустой зал и замерла. – А где… где сеньор?

– Какой сеньор? – спросил Аугусто.

– Ну, сеньор… высокий, красивый…

– Он ушёл.

– Как ушёл? Давно?

– Да уж порядком.

– Как же я доберусь домой? – растерянно сказала Мерседес.

– Я отвезу тебя.

– Нет уж, спасибо. Вы все здесь какие‑ то…

– Какие?

– Ненадёжные.

– Я надёжный. Я тебя ещё утром заприметил в баре гостиницы и пришёл сюда, чтобы увидеть снова.

– Увидел? А теперь забудь обо мне.

– Почему?

– Потому что у меня нет никакого желания болтать с тобой. Оставь меня в покое. У меня и так хватает неприятностей. Я сама позабочусь о себе.

– Разреши мне… Давай поужинаем вместе, а потом я отвезу тебя.

Они сидели в ресторане гостиницы. Мерседес, казалось, забыла о времени, о своей беде. Она без умолку болтала.

– Как хорошо, что ты привёл меня сюда. Ты очень добрый. Ведь я так себя вела, ты мог просто повернуться и уйти… Теперь мне гораздо лучше. Я успокаиваюсь, видя всю эту красоту, этих нарядных людей… Хорошо, что ты привёз меня сюда. В конце концов: семь бед – один ответ.

– А что за беда приключилась с тобой? Может, я могу помочь?

– Если ты действительно хочешь мне помочь – не спрашивай ни о чём. Договорились?

– Договорились. А завтра мы увидимся?

– Конечно. Я вечером свободна.

– Вечером я не могу. Давай лучше утром на пляже?

– Хорошо, – беспечно ответила Мерседес.

Женуина готовилась устроить Мерседес хорошую взбучку, но как только она увидела дочь – вся злость улетучилась. Во‑ первых, дочь вернулась, хотя и поздно, но живая и невредимая; во‑ вторых, нужно было немедленно поделиться радостью. Она, торопясь, рассказала Мерседес о том, как нашла офис сеньора Силвио, о том, как достойно отчитала этого нахала, и о том, как он нашёл её и вручил чек.

– Вот, – сказала она, торжествующе размахивая чеком, – вот! Это наш магазин. Здесь немного не хватает, но я договорюсь с Урбано и Эмилией, я выдам им вексель, а мы будем работать изо всех сил и рассчитаемся.

– Опять работать? – поморщилась Мерседес. – Что ты заладила «работать, работать», будто не знаешь других слов.

– Ну а как же… все работают.

– Не все, – отрезала Мерседес. – Некоторые живут, припеваючи, не работая.

– Я таких не знаю. У нас здесь все работают.

– У вас! – передразнила Мерседес. – У вас потому и нищета, что работают.

– Послушай себя, что ты говоришь?

– Да ладно! Давай оставим этот разговор, у меня болит голова. Я, кажется, простудилась и на работу завтра не пойду.

– Я принесу градусник. – Женуина бросилась к серванту. – Куда же он подевался?

Когда она отыскала градусник и подошла к постели Мерседес, девушка крепко спала.

– Красавица моя, – прошептала Женуина, наклонившись над спящей дочерью. – Скоро наша жизнь изменится. Тебе не надо будет работать на чужих. И отец твой вернётся из Испании. Я уверена – он работает не покладая рук, чтобы выкупить магазин. Он вернётся, а магазин выкуплен… Я это сделаю… Я… и дети помогут мне…

– Мама, ты что бормочешь, почему ты не спишь? – В комнату заглянул Родриго.

– Я не сплю, потому что жду тебя. Где ты шатаешься? – Женуина закрыла дверь спальни и набросилась на сына, стараясь не кричать. – Имей в виду: этот сумасшедший Алваренга никогда не отдаст Флавию за тебя.

– Отдаст, Куда он денется.

– Как это, куда денется? Вы что… вы уже…

– Мы ещё…

– Смотри, Родриго, у нас здесь не принято соблазнять девушек…

– Откуда же столько народу здесь живёт?

– Я запрещаю тебе глумиться над серьёзными вещами.

– Ну, хорошо, хорошо, мама, иди спать. Тебе рано вставать.

Но раньше всех встала Мерседес и тотчас бросилась к Розите. Розита с тёмными кругами под глазами от бессонной ночи ждала её.

Как назло, девчонки подошли к Женуине как раз в тот момент, когда она, тряся перед носом изумлённой Эмилии пачкой купюр, кричала:

– Вот видишь, я взяла деньги из банка. Это первый взнос. Мы так договаривались с твоим мужем. Мои дети могут мною гордиться. Остальные пятьдесят тысяч мы заплатим вскоре…

– Как это ты договорилась с моим мужем?! – опомнилась Эмилия. – Я ещё пока хозяйка в своём доме. Я решаю – продавать магазин или нет.

– А я даю хорошие деньги! Никто не даст вам такой суммы…

– Мама, – тихо окликнула Женуину Мерседес. – Мама, можно тебя на минутку, очень важный разговор…

Что‑ то в её голосе было такое, что заставило Женуину тотчас замолчать. Они отошли в сторону.

То, что услышала Женуина, сразило её.

– Как ты могла! – наконец произнесла она. – Как ты могла взять чужое?

– Я взяла до утра… мне так хотелось хорошо выглядеть, мама… Ну, хоть чуточку лучше в этом ужасном платье.

– Ничего себе чуточку, турмалины с бриллиантами.

– Они очень дорогие, – вставила Розита. – Я говорила, что их нельзя брать. Теперь я должна рассказать всё сеньору Баррозо.

– Погоди, – Женуина схватила Розиту за руку. – Ты представляешь, что будет с ним, когда он узнает о пропаже?

– Ой, даже думать страшно! Он наверняка позовёт полицию.

– Господи, как мне доказать, что я взяла эти серьги только на один вечер, – заныла Мерседес.

– Пусть он только попробует сказать мне, что моя дочь воровка! – взорвалась Женуина. – Конечно, ты хотела их вернуть. Я поговорю с ним сама. У сеньора Баррозо есть семья, и он не станет портить жизнь порядочной девушке.

Но сеньор Баррозо думал иначе. Он надвигался на Женуину своим огромным животом и вопрошал:

– Что? Что? Подождать?! Чего подождать? Когда вы расплатитесь? А как долго вы собираетесь это делать? Всю жизнь? Вы знаете, сколько стоят серьги, которые украла ваша дочь?

– Не говорите так, сеньор Баррозо, я вас умоляю, ради Бога. Моя дочь не способна на воровство. Я… Я… буду убирать ваш магазин в удобное для вас время…

– Вы будете убирать на 300 тысяч крузейро? А?

– Неужели какая‑ то паршивая побрякушка стоит таких денег?

– Именно.

– Сеньор Баррозо, вы тоже отец, ради…

– Пожалуйста, не говорите о моих детях. Они не крадут, они учатся, у меня нет с ними проблем. Итак, я жду до шести вечера, и, если денег не будет, я вызываю полицию.

– Нате, нате вам ваши паршивые деньги, – Женуина вынула из сумочки стянутую резинкой пачку банкнот, – но знайте – это из‑ за вас я не выкупила свой магазин!

– Разве? А я думал, из‑ за вашей дочери. Здесь не хватает пятидесяти тысяч крузейро.

– Я выпишу вексель.

– Векселя не принимаем, но из уважения к вам и, честно скажу, жалеючи, я сделаю исключение.

– Становись за прилавок, – приказала Женуина дочери.

– Э, нет! – сеньор Баррозо загородил проход своей тушей. – Здесь ей делать больше нечего.

Мерседес выскочила из лавки и помчалась к автобусной остановке.

– Мерседес, Мерседес, вернись! – кричала вслед Женуина. – Я кому сказала!

Но Мерседес вспрыгнула на ступеньку, двери автобуса сомкнулись, и вот из тесных улочек автобус вырвался на широкие проспекты. Счастливо улыбаясь, Мерседес смотрела в окно. Ведь всё сложилось так удачно. Она вышла на набережной.

В доме Соуто Майя происходил очередной допрос Вагнера. Элегантная, моложавая бабушка Венансия уговаривала Вагнера сказать, наконец, где же её внук Аугусто. Она говорила, что грех так мучить родителей и портить им поездку в Испанию, которую они так ждали.

– Лаис звонит каждый день. Если вы что‑ то знаете, вы обязаны сказать.

– Кошмар какой‑ то. Аугусто хочет, чтобы никто не знал о его местонахождении, вы требуете правды, – смеялся Вагнер.