8 марта. 2 апреля. 11 апреля

8 марта

Уже наступила весна. Вышел сегодня из дому – кругом сосульки сверкают, бегут в снеговых берегах серебряные ручьи. Серебряные они от солнца, потому что оно в них отражается. И небо синее‑ синее, и галки кричат, радуются. Ещё сегодня мы поздравляли Нину Семёновну с Женским днём и подарили ей большой букет мимозы.

Она прижала жёлтые, пушистые веточки к лицу и сказала:

– Югом пахнет, весной, морем…

Я тоже люблю весну, потому что, когда она наступает, хочется долго‑ долго жить, уехать в какую‑ нибудь далёкую страну и оттуда писать Зое гордые письма.

На большой перемене Зоя, посмотрев на меня, сказала:

– Веснушки у тебя на носу повысыпали, но ты не расстраивайся, ты с ними ничего себе, симпатичный.

Подумаешь, буду я ещё расстраиваться. Мужчину украшает ум, а не веснушки.

Вечером приходил ветеринар, осматривал кроликов. Обследовав нашу Красноглазку, сказал:

– Недельки через две принесёт вам потомство. Теперь для неё специальный рацион нужен. Знаете какой?

– Знаем!

– И клетку затемнить надо, и гнездо сделать.

– И это знаем!

Вот радостная новость!

19 марта

Свершилось! Сегодня мы сидели в живом уголке, и Тихон Витальевич объяснял нам, чем кормить кроликов весной.

Вдруг влетел Толька Шагов да как гаркнет:

– Зоя! Витька! Бегите скорее в гараж – ваша Красноглазка ощенилась!

Тут все захохотали, а Тихон Витальевич сказал:

– Это называется окрол.

Мы помчались в гараж. Но в клетке темно, ничего не видно. Там только кто‑ то возился и тихо попискивал.

28 марта

Считали крольчат. Их двенадцать штук!

– Теперь у нас самая горячая пора, – сказала Зоя. – Надо сохранить весь молодняк.

– Будем стараться, – ответил я.

А Толька смотрел, смотрел на наших крольчат, да и говорит:

– Ничего, скоро и наша шиншилла окрольчится. Тогда поглядим, у кого больше крольчат будет.

2 апреля

До самого вечера делали новую большую клетку для крольчат. Мы её установили на свежем воздухе, под навесом. И клетка эта с отгороженной площадкой, в ней крольчата будут гулять. Такая площадка называется вольером.

Посмотрел Тихон Витальевич на нашу работу и сказал:

– Молодцы!

Возвращались мы домой, когда уже село солнце. За соседним сквером был закат. Мне на него Зоя показала. Она всё в природе замечает. Закат был необыкновенным: на небе лежали ярко‑ малиновые пласты, и на них вырисовывались дома и ветки деревьев.

– Хорошо бы написать такой закат, – прошептала Зоя.

– А ты и нарисуй.

– Не получится.

– Почему?

– Потому что я ещё не настоящий художник… – И Зоя вздохнула.

А потом мы пошли к Зое, пили чай со сливовым вареньем, и Зоин папа, Сергей Петрович, смешно надувая щёки, расспрашивал нас про кроликов.

11 апреля

Сегодня получил четвёрку по диктанту и потерял перочинный ножик. Ужасно жалко: мне его Зоя в день рождения подарила. Наверно, нашёл кто‑ нибудь, а кому отдать – не знает. Вот если б можно было о таких потерях в газетах объявлять. Про мой ножик написали бы: «Найден перочинный ножик со сломанными ножницами. Хозяина просим прийти по такому‑ то адресу». Так нет же. В газетах только объявления о том, как надо жить, чтобы твой дом не сгорел, да про то, что куда‑ то там требуются истопники.

А крольчата наши живут уже в своей клетке с вольером. Они шустрые, весёлые и кувыркаются друг через друга. И самое удивительное, что у Толькиной шиншиллы тоже двенадцать крольчат.

Я в последнее время начитался столько книг про кроликов, что абсолютно всё про них знаю.

Мама зовёт меня животноводом, а папа сегодня за обедом сказал:

– Может, ты, Витя, когда подрастёшь и кончишь школу, пойдёшь работать в колхоз зоотехником, а?

Я ничего не ответил, потому что ещё не решил окончательно. Но скорее всего так и будет: я очень люблю животных.