Благодарности

Лорел Гамильтон

Закрытая система

Анита Блейк

Laurell K. Hamilton, Shutdown (Anita Blake #22. 6), 2013

Лорел Гамильтон, «Закрытая система», Анита Блейк – 22, 6, 2014

Перевод сайта: www. laurellhamilton. ru

Перевод: Stinky

Вычитка: Kinnetic

«Закрытая система» это коротенький рассказ из цикла Анита Блейк, главным персонажем которого является наш любимый засранец-оборотень — я имею в виду Ричарда Зеемана. Эй, я уже вам говорила, что он проходит курс терапии. Читайте, чтобы узнать о результатах его нелегкого труда и храбрости, принять собственные проблемы.

Благодарности

Моему мужу, Джонатану, который помог мне с экстренной редакцией, чтобы мы могли все это представить вам. Джесс — за советы по поводу названия и помощь с обложкой — Александр был в полном восторге! Мисси — за помощь со связью времен, чтобы этот коротенький рассказ вписался в линию полноценного романа. Моему агенту Мэррили Хейтфетц, которая погрузилась в эту идею с благоразумным энтузиазмом, из-за которого я на нее положилась, и ее помощнице Саре, которая начинает узнавать, насколько быстро мы можем продвигаться, когда на нашем пути нет никаких преград.

Посвящается всем тем, кто финансово пострадал от временного прекращения работы правительства. Этот рассказ для вас. Мне не по силам заставить «лидеров» вести себя должным образом, зато по силам предложить вам коротенький рассказик об Аните Блейк, пока ожидаете, когда вам снова начнут начислять зарплату. Думайте об этом рассказе как о моей попытке обнять всех вас!

Вам когда-нибудь случалось обедать с нареченной вашего любовника? Для меня это тоже оказалось в новинку. За ланчем нас было четверо, но новичком среди нас числился только один. Доктор Эллен Рэдборн была одного со мной роста — метр пятьдесят девять — с густыми темными волосами до плеч, которые можно было бы принять за черные, но так как черные волосы были у меня самой, я знала, что у нее они просто темно-каштановые. Глаза ее тоже как и мои были карие, только немного темнее. Ее кожа имела легкий летний загар на фоне моей почти белой, но моя кожа никогда не загорала а сразу сгорала, после чего снова обретала неприступную бледность. Эллен обладала округлостями в нужных местах, может и не такими выдающимися в груди как у меня, но не один ценитель бюста не пожалуется на ее размер. Она была в хорошей форме, хоть и не такой поджарой по сравнению со мной, да и к тому же я сомневалась, что для ее работы требовалось поддерживать форму так же, как мне для моей.

Мы успели непринужденно поболтать пока ожидали заказ, потом пока ели, и в конце заказали кофе и чай, но никто из нас так и не раскрыл истинной причины сей встречи. Последние годы мне как-то не приходилось выносить подобную светскую болтовню. Мы много друг о друге узнали, но не встреться мы, я бы не много потеряла.

Эллен преподавала курс биологии в колледже, а в летнее время занималась практическими исследованиями. Она напомнила мне двух последних его серьезных пассий. У него, определенно, имелся свой тип — темноволосые женщины, отличающиеся лишь именами. Он спал с разными, но серьезные отношения заводил только с такими как мы. Эллен нравились вылазки на природу с палатками, наблюдение за птицами, спелеология, альпинизм и тому подобное. Когда-то и мне это нравилось, но работа Маршала Соединенных Штатов в сфере сверхъестественного не оставляла на хобби много свободного времени.

В моем случае куда важнее попотеть в спортзале, потому что от того, насколько быстрой, сильной и крутой я могу быть, зависит моя жизнь. Спорю, доктор Рэдборн этим не заморачивается. Я о том, что с легкостью сделала бы ее в армрестлинге, но Эллен, полагаю, имеет более разумный рабочий график.

Мы сидели напротив друг друга и премило улыбались, но все же в глазах Эллен читалась некая неуверенность, а я изо всех сил пыталась сделать не пустой взгляд. Большинство женщин слишком нейтральный взгляд принимают за недружелюбный. Мужчины понимают, что временами тебе просо не хочется улыбаться и не трогают, в то время как женщины ожидают от других женщин лояльности, и если в тебе этого нет, они начинают считать, что чем-то тебе не нравятся. Так много причин тому, что большинство моих друзей — мужчины.

Единственным спасительным маячком этого провального субботнего ланча было то, что мы сидели не одни, хотя, во многих отношениях, это также приводило к большей неловкости. Я все не могла нарадоваться, что рядом со мной был тот, кто сейчас держал меня за руку, тогда как напротив нас Эллен держал за руку ее нареченный.

А под «нас», я подразумевала меня и Мику Каллахана. Он был единственным мужчиной в моей жизни, чей рост соответствовал моему. На Мике была зеленая футболка из натурального шелка, что собственно футболкам не свойственно, но на нем она смотрелась настолько невероятно мягкой и сказочной, что я не жаловалась. На ее фоне ободок зеленого вокруг радужек его глаз казался еще ярче, а желтый ободок на внешней стороне — более золотистым, от чего его глаза делались еще великолепнее на утонченном, смуглом лице. На Мике по-прежнему держался летний загар, который он каждый год зарабатывал на пробежках в одних шортах, поэтому он был смуглым, тогда как глаза выглядели подобно бриллиантам на его почти женственном, красивом лице. Футболка плотно облегала каждый изгиб его тела, показывая, насколько он мускулистый под ней. У Мики были широкие плечи и мощная грудная клетка, плавно перетекающая в талию, настолько тонкую, что мы спокойно с ним могли обмениваться джинсами. Но в большей части одежды Мика выглядел просто хрупким, поэтому он боролся за каждую унцию мускулов трудясь в спортзале или на пробежке, что никак не относилось к сидящему возле доктора Эллен Рэдборн, мужчине.

Ричард Зееман был метр восемьдесят пять ростом и всегда без труда наращивал мышечную массу, что легко проглядывалось в его широченных плечах, впечатляющей могучей груди и бугристости рук, под хлопковой футболкой, которая также была зеленого цвета. Мне даже в голову не пришло скоординировать, во что будут одеты мальчики. Доктор Эллен попросила Ричарда спросить, во что буду одета я, поэтому об этом мне пришлось подумать гораздо раньше, чем в обычных условиях по субботам. Я сказала, что буду в джинсах, футболке и сапогах, так как уже была осень.

А точнее я была в черных узких джинсах, заправленных в очень милые сапоги, и, похожей на микину, шелковой футболке, которая отличалась лишь цветом — моя была красной в тон губной помады, и выделяла рисунок пламени на сапогах. Сапоги были забавными, и я поняла, что за этим ланчем мне просто необходимо было что-то забавное.

Как и ожидалось, Эллен была в более классических синих джинсах, заправленных в модные коричневые ковбойские сапожки, и синюю рубашку на кнопках, более подходящую джинсам нежели цвету ее кожи, но это было лишь мое мнение и я собиралась оставить его при себе. Жаль только, что мужчины оделись практически в идентичные футболки, и у обоих имелся летний загар, и смотрелись они просто улетно. Мика выглядел великолепно, но, все же, его изюминкой были глаза. Глаза Ричарда имели насыщенный цвет молочного шоколада — красивые, да, но не могли конкурировать с леопардовыми глазами Мики. Они оба пришли в джинсах — Мика в черных, а Ричард в синих — поэтому получалось, что мы снова оделись в соответствии со своими парами. На Мике были черные дизайнерские туфли из кордовской кожи, и с моими восьмисантиметровыми каблуками я была значительно выше него, но Мика никогда не парился по этому поводу, и чувствовал себя вполне комфортно. Ричард был в коричневых походных ботинках — его любимый тип обуви по выходным.

Волосы Ричарда спадали каштановыми волнами с золотистыми проблесками, и при достаточном количестве солнечного света я знала, что в них играли медно-красные прядки, так что называть его волосы просто каштановыми было бы не совсем справедливо. Волосы Мики были не просто волнистыми, а кудрявыми, и обычно он забирал их в хвост или косу, но, так как целью сегодняшнего обеда было дать понять доктору Эллен, что в моей жизни есть и другие не менее привлекательные мужчины, и отбивать у нее Ричарда в мои планы не входит, Мика оставил их распущенными, и сейчас насыщенного цвета каштановые кудри рассыпавшись по плечам, спадали до середины спины. Мои волосы были такой же длины, и от меня не ускользнула ирония, что волосы Ричарда и доктора Эллен так же были по плечи. На что они ответили, что через какое-то время пары начинают походить друг на друга.

Эллен, обнимавшая Ричарда за руку, чуть сильнее сжала ее, а затем ровнее села на своем стуле.

— Что ж, все оказалось более неловким, чем ожидалось, — сказала она.

— Все оказалось настолько неловким, насколько и ожидалось, — ответила я.

Мика сжал под столом мою руку, безмолвно призывая быть паинькой. Я улыбнулась еще шире, и напустила во взгляд побольше радушия.

— Прошу прощения за то, что вынудила вас пройти через все это, — произнесла Эллен, выглядя по-настоящему смущенной.

Я вздохнула.

— Прости, Эллен, я просто хотела сказать, что мисс Хорошие Манеры явно обошла это место, и я тоже не знаю, что сказать.

Она улыбнулась мне слегка неуверенно, но кивнула, и взяла Ричарда за руку, покоившуюся на белоснежной скатерти стола.

— Знаешь, почему я искала встречи?

Я пожала плечами, потому что понятия не имела, что на это ответить. Повесткой дня у Ричарда на этот ланч было успокоить его невесту, показав, что в моей жизни есть другие мужчины, и поэтому я не попытаюсь его увести, держа при себе. Откуда такое чувство, будто мы задолжали Ричарду этот ланч? Он был не бывшим любовником, а действующим, и Эллен знала об этом, поэтому неловкость общения еще даже не начала охватывать наше сегодняшнее небольшое мероприятие.

Я попыталась было сделать глоток кофе из стоявшей передо мной чашки, но один только его запах заставил меня поставить ее обратно. Странно, но кофе отдавал горечью. Мика тоже не притронулся к своей чашке. Возможно, не я одна учуяла этот запах. Ричард и Эллен заказали разные сорта горячего чая, однако и они к ним не притронулись. Думаю, мы все заказали это просто, чтобы была причина задержаться за столом и не сердить официанта.

— Тебе нужно некое заверение, — произнес Мика.

— Да, — улыбнувшись, ответила она ему, и вроде чуть успокоилась. Затем перевела взгляд на меня. — Хотя не уверена, что, в итоге, я чего-то добьюсь.

По небольшой вспышке в ее глазах, я поняла, что слишком хорошо выглядела и слишком хорошо одета, и она приступила к девчачьей фигне со сравнением себя с «бывшей» своего бойфренда, и Эллен явно ощущала, что проигрывает. Это вообще была не моя проблема. Я не напрашивалась на этот ланч, и предупредила, во что буду одета. Я же не говорила, что приду в джинсах, а сама явилась в дизайнерских шмотках.

Не моя вина, что в джинсах я выгляжу куда эффектнее.

Я перевела взгляд на сидящего напротив Ричарда, надеясь, что он сумеет прочесть выражение моего лица, потому что я изо всех сил старалась не выйти из себя. Мика начал поглаживать большим пальцем по тыльной стороне моей ладони, покоящейся на бедре. Он наклонился и нежно поцеловал меня в щеку. От этого я выдохнула сдерживаемое дыхание и попыталась ослабить напряжение в плечах.

Ричард притянул Эллен к себе.

— Эллен, милая, как ты можешь видеть, Анита и Мика пара. Какие еще заверения тебе нужны?

— Честно? — спросила она.

— Было бы неплохо, — ответила я.

— Полегче, — шепнул Мика.

Эллен окинула меня не самым дружелюбным взглядом и произнесла:

— Мне нужно, чтобы ты не сидела здесь такая вся распрекрасная и не заставляла меня чувствовать себя гадким утенком.

— Даже не знаю, что на это ответить, — сказала я, и посмотрела сначала на Мику, а затем на Ричарда в поисках подсказки или хоть какого-нибудь намека.

Ричард повернулся красивым лицом к Эллен и произнес:

— Эллен, ты красивая, и тебе это известно.

Она покачала головой.

— Я хорошенькая, но не… — она неопределенно махнула рукой в моем направлении, — такая.

Я вздохнула и посмотрела на Мику, ожидая от него хоть какой-то поддержки. Он высказал вслух то, о чем я подумала:

— Она не поверит тебе.

— Не поверю во что? — не поняла Эллен.

— Ответь, — сказал он и провел рукой по моему бедру, что оказалось для нас чем-то более успокаивающим, чем держание за руку. Второй рукой Мика обнял меня за плечи.

— Я не красивее тебя, — сказала я.

Она одарила меня полным презрения взглядом.

— Как одна женщина другой: не пори чушь.

— Эллен, она не лжет, — сказал Ричард.

— Как ты можешь так говорить? — воскликнула она и отдернулась от его руки.

— Насколько честной вы хотите, чтобы я была? — спросила я.

— Не знаю, — ответил Мика.

— Не безжалостно, — сказал Ричард.

— Довольно честно, — признала я.

— С правильным макияжем в одежде синих тонов, ты будешь выглядеть ничуть не хуже меня.

— О, ну спасибо, ты предлагаешь устроить шопинг после того, как преподашь мне пару уроков мейк-апа? — Ее голос сочился открытым презрением.

— Боже, нет, но преподавшие мне уроки друзья, научили не бояться цвета и ярко-красной губной помады, потому что это великолепно на мне смотрится. Ты одеваешься как я пару лет назад, очень консервативно, но тебе подходит моя цветовая гамма, поэтому стоит поэкспериментировать с цветом, вот и все.

— Другая футболка и губная помада не сделают меня такой же экзотической, как ты.

Я недоуменно моргнула.

— Я не экзотическая.

— Анита, ложная скромность всех раздражает. Ты говоришь, что не красивая и не экзотическая, и если сама в это веришь, то я должна быть просто уродиной для сравнения.

— У Аниты проблемы с видением в себе красавицы, — пояснил Мика.

— Не надо, это ее не касается, — предупредила я.

Эллен посмотрела на Мику, а затем на меня. Я уставилась на нее в ответ, покончив с дружелюбием.

— Тогда как мы без этого поставим точку в данном вопросе? — спросил Мика, и в этом был он весь. Подводил к цели, способной заставить почувствовать себя уверенней. Он был даже более целенаправленным, чем я, но ради него и спокойствия в нашей маленькой компании, я попытаюсь последовать его примеру. Боже, помоги мне, но я постараюсь.

— Еще в самом начале наших с Ричардом отношений, я думала, что он слишком хорош собой, чтобы заинтересоваться мной. Он был тем типом парней, которые в старших классах заставляли меня неловко себя чувствовать, и которые, как я считала, даже не взглянут в мою сторону дважды.

Она посмотрела на Ричарда и улыбнулась. Это была хорошая улыбка.

— Он поразительный.

— Да, он такой, поэтому первое время мне было не по себе от его внимания.

— Почему? — спросила она.

— Он слишком красивый, — ответила я.

— Ты никогда не сможешь быть слишком красив, — с улыбкой сказала она ему. Он улыбнулся в ответ. Прогресс пошел.

— Ричард послужил началом моего осознания своей привлекательности, потому что, как диктовала моя логика, если красивые мужчины продолжают встречаться с тобой, значит, ты достаточно привлекательна, чтобы заставлять их желать этого. — Я вздохнула. Даже для меня это прозвучало запутанно, как будто я вымучивала логику, а не пыталась уладить наше сегодняшнее дело.

— Каждая женщина знает насколько она привлекательна. Это укореняется в нас еще с малых лет.

— Нет, это не так, если люди, с которыми ты растешь, говорят, что ты страхолюдина, и нет, если твой отец женится во второй раз на женщине, которая все твое детство твердит: «Нет, это не моя дочь. Она от первого брака мужа. Ее мать была мексиканкой». — Я изобразила интонацию своей мачехи Джудит.

— Так и говорила? — ужаснулась Эллен.

— Постоянно.

— Неужели твой отец ее не останавливал?

— Она никогда не говорила это при нем. Вообще-то моему отцу это рассказала моя сводная сестра Андрэа, когда нам было по двенадцать. Мы с ней не особо ладили, но видимо ее мать смущала ее таким поведением, поэтому… в общем как бы там ни было, это заставило меня чувствовать себя слишком низкой, слишком темной, слишком невысокой, светловолосой и скандинавской, как остальные члены семьи.

— Разве время от времени ты не виделась со своей матерью?

— Она умерла, когда мне было восемь, а в том возрасте я как две капли воды была на нее похожа, только цвет кожи от отца. Невозможность загорать — просто сущее проклятье. Возможно, именно поэтому мачеха так меня ненавидела, потому что я постоянно напоминала ей о первой любви отца. Да хрен его знает. Одна из тех вещей, что ты узнаешь на терапии — это, что ты можешь разобраться со своими проблемами, исцелиться от нанесенной тебе травмы, но понять, почему люди, которые причиняли тебе боль, это делали — невозможно. Это в их голове, их сердце.

Эллен посмотрела на меня.

— Это кошмар для ребенка. Мне очень жаль.

— Я рассказала это тебе не для того, чтобы вызвать сочувствие, а для того, чтобы объяснить, какие я видела в себе проблемы. Мика — красивый парень и он любит меня; Ричард любил меня и он восхитительный, и в моей жизни есть другие удивительные мужчины, поэтому, как я уже сказала, логика диктует, если красивые люди продолжают со мной встречаться, значит, я не могу быть уродиной.

— Но ты по-прежнему не чувствуешь себя красивой, — тихо произнесла она.

— Бывает, — согласилась я.

Эллен кивнула.

— Значит, хочешь сказать, ты считаешь, что мы обе хорошенькие, потому что не веришь, что ты красивая?

— Что-то вроде того.

Она вздохнула, затем медленно выдохнула и произнесла:

— Прости, что расстроилась и заставила тебя почувствовать себя, словно ты обязана разделить со мной эту историю.

Я пожала плечами, потому что мне тоже было жаль.

— Спасибо, — поблагодарил, Ричард. Он излучал слишком большое сочувствие, а в этот момент я в нем не нуждалась.

Мика нежно, чтобы не сильно измазаться моей помадой, поцеловал меня. Я улыбнулась, увидев на его губах красную линию.

— Легкий мазок, — тихо сказал он.

— Что? — переспросила Эллен.

— «Легкий мазок», — повторила я. — Так Натаниэль назвал след от губной помады после краткого поцелуя.

— Натаниэль — это твой другой… — казалось, она не могла подобрать слово.

— Слово «бойфренд» подойдет, — сказала я. Я не добавила, что эту фразу, я употребляла для классических друзей, которые не понимали моей альтернативной личной жизни и в действительности не желали понять.

— Так Мика твой?.. — она снова замолкла, чтобы подобрать верное слово.

— Эллен, все в порядке, — сказал Мика. — Словарное «полиамория» — тяжелое слово, даже для нас.

— Я знаю, что полиамория означает любить нескольких людей, но кроме этого я ничего в действительности не понимаю, — пояснила она.

— Если бы я находилась на общественном приеме с кучей незнакомых людей, тогда Мику и Натаниэля я представила бы своими бойфрендами, потому что все остальное смутило бы присутствующих. Если бы мы появились в месте, где понимали полиаморию или, по крайней мере, не приходились сторонниками классической любви, тогда я бы представила Мику как моей второй половинкой, а Натаниэля — нашей Третьей.

— Что означает третий?

— Обычно это означает третьего партнера, — пояснил Мика.

— А как ты представляешь Натаниэля и Аниту? — спросила Эллен Мику.

— Моей девушкой и нашим парнем, или Избранницей и нашим Третьим — зависит от условий.

— Тогда как бы ты представил Ричарда? — спросила она.

Мы с Микой переглянулись. Он задержал на мне взгляд, позволяя понять, что пришло время моей подачи. Супер.

— Вообще-то у Мики не было отношений с Ричардом. И Ричард никогда не водил меня в ванильное общество в качестве своей подружки, поэтому таких проблем не возникало. А в более поли или лояльном к причудам обществе, если бы мы чувствовали, что вынуждены представиться, думаю, я бы назвала его своим Топом.

Эллен повернулась к Ричарду.

— А как бы ты представил Аниту?

— Моим боттомом или сабмиссивом.

Я покачала головой.

— Я тебе не саб. Я согласна на термин «боттом», но не являюсь ничьим сабом.

Ричард пытался не нахмуриться и почти в этом преуспел.

— Я мог бы поспорить, кем ты приходишься другим, но да ладно.

Эллен внимательно наблюдала за нами.

— Ладно, почему ты говоришь одно, а Анита — другое? Какая разница между боттомом и сабмиссивом?

— Лично для меня, — начала я, пытаясь не хмуриться на Ричарда, — боттом — это тот, кто просто подчиняется или хочет, чтобы над ним доминировали, в постели или подземелье, но за пределами этих мест они остаются доминантами и свободной личностью.

— Анита, это не полный ответ. Некоторые люди, которые особо доминантны в каждой прочей части своей жизни и сабмиссивны в подземельях и спальнях, все равно нормально относятся к термину и признают, что у них есть доминант.

— Я не отношусь к этим людям, потому что мне нравится, когда надо мной доминируют физически, но не контролируют свободу воли и не подавляют личность. Лично для меня подчинение — это больше чем нахождение под физическим доминированием, это передача свободной воли кому-то еще, и позволение этому кому-то полностью тебя контролировать, — ответила я.

— На мой взгляд, то, что ты позволяла делать Ашеру, и называется быть сабмиссивом, — сказал Ричард.

— Я с этим не согласна и так как дело касается лично меня, мне и выбирать как себя называть.

— Не понимаю, как кто-нибудь из вас может позволять к себе прикасаться вампиру, но если Ашер — сабмиссив Ричарда, то, как он при этом может быть доминантом или Топом Аниты? Если даже вы двое не можете прийти к согласию, тогда как понять все это мне? — спросила Эллен.

Я не знала, что ответить на замечание о вампирах, поэтому проигнорировала вопрос.

— Это сбивает с толку, — согласился Мика с улыбкой, пытаясь разрядить обстановку. Он тоже проигнорировал замечание о вампирах. Думаю, в этом лабиринте мы выбрали один и тот же поворот.

Мне самой было неловко, но если дело обстояло так: «сделай это или уступи Ричарду» в рамках нашей социальной группы, то я пройду через это. Ричард усердно работал над своей терапией, чтобы обрести место, в котором он мог бы признать, что счастлив, что все его делает там счастливым, и попытаться найти способ привнести все это в свою жизнь. Он нашел женщину, на которой хотел жениться и жить за белым штакетником, но при этом хотел оставить черные кованые ворота. Не уверена, что можно иметь белый классический заборчик с готическими воротами, но, эй, это же не моя жизнь. В жизни Ричарда я играла свою скромную роль, ровно как и он в моей.

— И я окончательно запуталась, ведь Ричард говорит, что Ашер — его сабмиссив, но также он топ Аниты, собственно как и Ричард. Ричард говорит, что Ашер его сабмиссив, но Анита только боттом. Как вы можете быть для каждого из вас больше, чем одним наименованием?

— Можно я объясню? — спросил Мика.

— Да, — ответили мы с Ричардом.

Мика улыбнулся Эллен.

— Во-первых, Ашер и Анита универсалы, это означает, что они могут быть как топами, так и боттомами, но боюсь, это только все усложняет. В подземелье/спальне, Ашер отдает почти все управление Ричарду. Он хочет, чтобы над ним доминировали во всех смыслах. Анита просто хочет, чтобы Ричард над ней доминировал физически своей силой, поэтому она считает, что является всего лишь боттомом.

— Но Ричард говорит, что она позволяет Ашеру больше, чем просто применение его силы. Ашер… ну, он… — Эллен казалась очень смущенной.

— Связывает меня и творит непристойные вещи, — подсказала я.

— Да, именно так, — кивнула Эллен и покраснела.

Так как сама моментально краснела, я ей посочувствовала.

— Уверяю, человек становится сабмиссивом не от того, что происходит в спальне или подземелье, все дело в мышлении.

— Порой ты также сильно погружаешься в мышление саба, как Ашер, — сказал Ричард.

— Что за мышление саба? — спросила Эллен.

Внезапно я отчаялась объяснять так, чтобы она поняла хоть что-то. Это как объяснять цвет слепым: они признают, что существует такое понятие как «цвет», но не имеют основание для понимания его как реальности. Либо ты наслаждаешься бандажом, либо нет, и если уж нет, то ты просто никогда этого не поймешь.

Мика погладил меня свободной рукой по бедру, будто ощущая отголоски моего разочарования.

— Честно говоря, лично я этого понять не могу, — сказал он. — Но видел, как этим занималась Анита. Ее глаза, лицо, язык тела меняются. Как будто некая часть напряжения, сковывающая ее в другой части жизни, вне спальни или подземелья, оставляет ее.

— Ричард говорил мне, что это ненастоящее подземелье.

Ну, вообще-то у нас был доступ к настоящему подземелью в «Цирке Проклятых», но я не могла заставить себя там развлекаться. Я видела в цепях истязаемых злыми вампирами своих друзей в месте для реальной пытки. Я знала, что Ричард приводил туда Ашера развлечься и поиграть, но по моей просьбе Натаниэль не станет играть с Ашером без меня. Меня по-прежнему мучают кошмары, в которых мой друг умирает, прикованный к одной из стен подземелья, а Натаниэль слишком близок к этому воспоминанию.

Мика нежно улыбнулся.

— Это просто термин для бондажа и подобных выходящих за пределы простого грубого секса вещей. — Мы дружно решили не вдаваться в вопрос о том, что у нас было настоящее подземелье.

Она поморщилась и, как мне показалось, от термина «грубый секс». Опять же, это не было не хорошим знаком. «Насколько привыкшей к классике в сексуальных отношениях была доктор Эллен Рэдборн? » Мысль о том, что Ричард женится на той, кто задумывается над фразой «грубый секс», прежде чем ее произнести, была досадной или, в какой-то степени, даже плохой, заставляющей печалиться о друге. Я знала, что Ричард способен получать удовольствие от нежного занятия любовью, но ниже пояса он столь щедро был одарен природой, что это привносило элемент грубости в большую часть его занятий сексом. Как можно получать удовольствие от секса с ним, если тебе не нравится небольшая боль? Или, как Ричард способен получать удовольствие, если ей не нравится небольшая грубость? Это реально казалось печальным. «Зачем он делает это с собой? »

Должно быть что-то из того, о чем я думала, отразилось на моем лице, потому что Ричард смотрел на меня. Я уставилась на его модельной внешности красивое лицо с высокими, идеальными скулами и подумала, что он мог заполучить почти любого, кого поделает, так почему же Эллен?

— Анита, Эллен готова попытаться принять тебя, Ашера и Жан-Клода в моей жизни. Это большая жертва.

Я кивнула.

— Да, да, не спорю. — И прозвучало это устало даже для меня самой.

Мика обнял меня и приблизил свое лицо к моему. Я млела от контакта кожа к коже; порой даже прикосновения через одежду было недостаточно. Я нащупала руками его руки и слегка сжала одну из них.

— Ричард объяснял, что среди ликантропов чрезмерный тактильный контакт — это признак стресса или потребности в уверенности. Что такого произошло, Анита, что вогнало тебя в стрессовую ситуацию?

Прижимаясь к теплой шее Мики, рядом с пульсирующей жилкой, я открыла глаза. Затем посмотрела на Эллен, и это, наверное, был совершенно недружелюбный взгляд, потому что ее глаза чуть расширились. Я подняла взгляд на Ричарда и сказала:

— Ричард, что ты хочешь, чтобы я сказала?

— Эллен, милая, — начал он, держа ее руку в своей, — между Анитой и Микой не чрезмерное выражение любви на публике.

Эллен повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее собственные глаза были расширенными.

— Ты подтруниваешь надо мной.

Ричард покачал головой и в ответ уставился на нее. Его волосы упали вперед и скрыли от меня большую часть его лица.

Эллен смотрела на него несколько минут, а затем повернулась к нам с выражением почти ужаса на лице. Я понятия не имела, чем мы заслужили такой взгляд.

Мика сел чуть прямее, просто обнимая меня одной рукой за плечи, а вторую положив поверх моей руки на столе. Я тоже села прямее, хотя часть меня хотела сделать что-то более личное и интимное, чтобы у Эллен появилась настоящая причина выглядеть такой шокированной, но, я не ребенок, и к тому же, это проблема Ричарда, а не моя. Как говорил наш новообращенный вампир, поляк: «Не мой цирк, не мои обезьянки».

Конечно же, тот факт, что Ричард все еще приходился моим любовником и все так же был с Жан-Клодом и Ашером, подразумевал, что он по-прежнему оставался частью нашего цирка и, по меньшей мере, оставался нашей обезьянкой, но Эллен к нам никакого отношения не имела.

К несчастью, одна вещь, которую я уяснила в полигамии, гласила: только потому, что ты с кем-то не спишь, еще не означает, что он не может создавать напряжение. Любовник каждого человека способен повлиять на эмоциональную сторону вещей, а Эллен явно собиралась стать эмоциональной занозой в заднице каждого полигама.

Я решила говорить начистоту. Потому что просто не знала, что еще сделать. Кроме того, наши жизни — это наши жизни, и было слишком важно прояснить все до конца.

— Эллен, что мы такого сделали, что так тебя обеспокоило? — спросила я.

Мика обнял меня чуть крепче, будто предостерегая.

Я глянула на него.

— Мы не сможем впредь ее не расстраивать, если сейчас не выясним причину расстройства. — Я посмотрела на Эллен, пытаясь выглядеть любезной, вопрошающей, ожидающей.

Она посмотрела на Ричарда.

— Анита права. Если не выясним, что тебя расстраивает, то впредь не сможем избежать этих моментов.

Эллен поочередно посмотрела на нас.

— Я… я… все это было таким… личным. Держание за руки, поцелуи, объятия, сидения рядышком, потирания лицами, утыкания носом в шею. То, как твоя рука продолжает исчезать под столом и я могу видеть движения руки Аниты.

— Эллен, я поглаживаю его по бедру, и только. Может, моя рука и близка от его паха, но я никогда не сделаю ничего аморального, сидя в общественном месте и, тем более, не в ситуации, где я пытаюсь помочь убедить тебя, что все нормально и в порядке. Это было бы грубо и глупо. Я пытаюсь исключить в себе первое и, по возможности, избегать второе.

Эллен покраснела.

— Прости… мне так жаль. — Она встала.

Ричард поймал ее за руку.

— Эллен, пожалуйста.

— Нет, Ричард, она намеренно пытается заставить меня чувствовать себя глупой и грубой, и ну… я не могу этого сделать.

— Эллен, ради бога, если ты не поделишься с нами о том, что тебя так расстраивает, мы не сможем это исправить, — сказала я.

Она покачала головой.

— Ричард, я считала, что смогу с этим справиться, правда. Я думала, что если увижу Аниту с кем-то, кого она любит, то почувствую во всем большую безопасность, но это не так. Все это абсолютно не помогает.

— Эллен, пожалуйста, сядь и поговори с нами, — попросил Ричард. Он по-прежнему держал ее за руку.

Мгновение она пыталась вырваться из его хватки, а затем, когда посмотрела на Ричарда, выражение ее лица смягчилось. Глядя на все это великолепие, я сама так же всегда сходила с ума, ну или когда-то. Быть влюбленным в того, кто оказывает на тебя большое влияние. В конце концов, Эллен позволила ему усадить себя обратно.

Она посмотрела на нас. Ее глаза блестели от слез, но голос, когда она заговорила, был спокойным.

— Я считала, что смогу с этим справиться, но сейчас уже так не думаю. Я люблю тебя, и ты все, чего я хочу, все, Ричард. Я была готова поверить, что в спальне тебе важнее грубые штучки, чем мой комфорт, поэтому думала, что смогла бы принять то, что тебе для них и для связывания кто-то необходим, но теперь я вижу ее и тебе нужно прекратить мне врать, Ричард. Дело не в потребности грубостей, не в потребности связываний, а всего лишь в ней. Ты хочешь сохранить ее в своей постели, вот и все. — Первая слеза скатилась по ее щеке.

Мика обнял меня крепче и сказал:

— Эллен, поверь мне, их связывает лишь грубый секс. Грубее того, которым я наслаждаюсь. Я принимаю то, что Аните в спальне требуется кое-что, чего мне делать не хочется.

Она посмотрела на него и в выражении ее лица снова появился тот легкий страх.

— Ты наблюдал…

— Нет, — ответил он четко. — Но видел метки на ее теле после. Анита и Ричард — не пара в том смысле, в котором пара вы с ним, Эллен. Он любит тебя. Любит так, как я люблю Аниту.

— Метки, — тихо повторила Эллен. — Что за метки?

Мика посмотрел на Ричарда.

— Не думаю, что на этот вопрос должен отвечать я.

Ричард притянул Эллен ближе к себе.

— Иногда это синяки.

Она выглядела потрясенной.

— Ты ее бьешь?

— Нет, — одновременно ответили мы с Ричардом.

— Я никогда никому не позволю себя бить, Эллен, — добавила я.

— Тогда я не понимаю, — проговорила она, переводя взгляд с меня на Ричарда и обратно.

Я посмотрела на Ричарда, потому что получала синяки от противоборств с ним. Я не боролась изо всех сил, на которые была способна, как и он. На самом деле мы не хотели причинять друг другу боль, но порой нам нравилось наблюдать за тем, насколько далеко мы могли зайти в наших маленьких фантазиях об изнасиловании. Но, ни в коем случае я не произнесу Эллен фразу «фантазии об изнасиловании». Этого не сделает и Ричард, да и никто другой. Кроме того, по правде говоря, меня это по-прежнему немного смущало. Это казалось таким анти-феминистским получать удовольствие от того, когда тобой полностью владеют в спальне, но в правильных обстоятельствах, с правильными людьми мне это нравилось. Я устала притворяться в вещах, которые в моей жизни делают меня счастливой. Я решила, что просто буду счастливой.

— Я никогда не позволю Ричарду плохо со мной обращаться, или любому другому мужчине, если уж на то пошло, — сказала она.

— Эллен, я не жертва грубого обращения. Сто процентов. Я сама руковожу своей сексуальной жизнью и с некоторыми мужчинами выступаю в роли топа. Я не конечный получатель грубого отношения.

— Ты грубо обращаешься с некоторыми мужчинами?

— Это не грубое обращение. — Я начинала злиться и пыталась себя сдержать.

— Вы причиняете друг другу боль. Какое же это не грубое обращение? — не поняла Эллен.

— Это моя половая жизнь; и она делает меня счастливой. Ты говоришь, что грубое применение силы — это оскорбительно; хотя, это тоже самое, как если бы я сказала, что твое понятие секса — скукотища.

— Откуда тебе знать от какого вида секса я получаю удовольствие? —
Эллен посмотрела на Ричарда.

— Я никому ничего не рассказывал о нашей сексуальной жизни, — сказал Ричард.

— Я почерпнула кое-что из твоей реакции, Эллен, вот и все. Для вашего же блага, надеюсь, я оказалась неправа.

— Неправа в чем? — спросила она.

— В твоем понятии секса.

Эллен поерзала на своем месте, не встречаясь ни с кем глазами.

— Это никого из вас не касается.

Это предназначалось мне.

— Ты сидишь здесь и требуешь, чтобы мы рассказали тебе интимные подробности о нашей сексуальной жизни, наших отношениях, но сама ни о чем рассказать не желаешь. Ты от всего смущаешься, так с чего ты решила, что мы тоже не можем смущаться?

Она выглядела испуганной.

— Я просто подумала…

— Подумала, что раз мы любим извращенный секс, то не можем смущаться?

Эллен посмотрела на Ричарда, затем снова на меня.

— Наверное, я предположила, что раз вы открыто это делали, то и разговоры об этом не особо вас беспокоят.

— Меня не беспокоят разговоры с моими любимыми, но с теми, кого я только что встретила и кто судит каждое мое слово, да, меня это беспокоит.

— Я тебя не сужу, — сказала она.

— Разве?

Мика чуть сильнее обнял меня.

— Все в порядке, — сказал он.

— Нет, — отмахнулась я, — не в порядке. — Я посмотрела на Ричарда. Какое-то время мы всматривались в карие глаза друг друга, но это был не любовный взгляд, а взгляд, проникающий в самую душу.

Взгляд, которым ты одариваешь того, кого хорошо знаешь или лишь однажды, гадая, какого черта он делает в вашей жизни. Ричард наконец-то разобрался со своими проблемами, поэтому, мы были рады, что он снова вернулся в наши жизни, и часть меня гадала, была ли Эллен его новым способом отвергания себя. Это был хороший способ уйти от связываний и грубого секса, не признавая, что он находился в противоречии. Он не будет конфликтовать со своим новым я, он все примет так, что получит возможность жениться и осуществить мечту о жизни за белым штакетником. Можно ли было так искусно лгать себе самому, и даже не подозревать, что делаешь это? Черт, да. Сама не один год так делала.

— Вот, — сказала она, — этот взгляд. Как же не чувствовать угрозы, когда у вас двоих такая сильная связь?

— Поверь, мы тут не с любовью заглядываем друг другу в глаза, — сказала я и прижалась к Мике. Мне просто хотелось уйти. Хотелось покончить с этим разговором.

— Тогда что означал этот взгляд?

Я покачала головой.

— Аните просто интересно, почему я хочу быть с кем-то, кому по большей части неуютно моей жизни, верно? — сказал Ричард.

— Да, — ответила я и посмотрела на них обоих.

— Речь идет только о сексе, а не о всей его жизни, — сказала Эллен.

Я прямо посмотрела в глаза Ричарду и приподняла бровь.

— Что? — спросила Эллен. — Что за взгляд, которым вы друг с другом обмениваетесь?

— Если ты веришь, что для тебя секс неважен, выбор твой, но… — Я замолкла, так и не закончив предложение.

— Но что? — спросила она.

Я посмотрела на Ричарда.

— Анита, просто скажи это, — ответил он.

Я вздохнула. Мика сжал мою руку.

— Но если решила, что для Ричарда он тоже неважен… то ты заблуждаешься и только обманываешь себя.

— Я не понимаю, — сказала она.

Ричард взял ее за руку и заглянул ей в глаза.

— Я люблю тебя и хочу провести с тобой свою жизнь. Я хочу от тебя детей. Хочу посещать родительские и бойскаутские собрания, и делать все это с тобой.

Она обняла его своими маленькими ручками.

— О, Ричард, я тоже так сильно этого хочу.

— Но чтобы иметь все это с тобой и оставаться при этом счастливым, мне необходимо знать обо всех вещах, на которые ты не пойдешь.

— Почему мое нежелание, чтобы ты меня связывал и причинял мне боль неправильно?

— Это не неправильно, — ответил Ричард, — но также не неправильно и то, что я хочу и нуждаюсь в том, чтобы с кем-то это проделывать.

— Мне этого не понять, — сказала Эллен.

— Я знаю, что ты не понимаешь, милая, но сможешь ли ты принять то, что для меня является истиной?

— Ты просишь меня разрешить тебе заниматься сексом с Анитой, а потом возвращаться ко мне, как ни в чем не бывало.

— Да, именно об этом я и прошу.

— Ты эгоистичный ублюдок, — выплюнула она и снова заплакала. Эллен вырвала свои руки из его, и на этот раз Ричард позволил ей это сделать. Она встала и одарила его полным ярости и отвращения взглядом, который, должно быть, приравнивался удару клинком в сердце. — Ты серьезно о том, что если я не соглашусь на этот извращенский секс, то ты на мне не женишься?

Посетители за соседними столиками начали заглядываться на наше шоу, пытаясь делать вид, что не слышали столь провокационного предложения.

Мы смотрели на профиль Ричарда. Он сглотнул так, что мы слышали этот звук, а затем сказал:

— Мне таких трудов стоило принять себя таким, какой я есть. Эллен, я не хочу больше скрываться и не могу снова лгать себе самому.

— Так ты выбираешь ее вместо меня, — повысила голос Эллен.

— Нет, я выбираю себя, — ответил Ричард.

Эллен переключила всю ярость на меня.

— Ты, должно быть, просто невероятна в постели, раз он так просто берет и перечеркивает все, что у нас было. Куда уж мне конкурировать с кровавой шлюхой чудовища.

Мика положил руку мне на плечи, удерживая на месте, потому что я уже начала подниматься.

— Нет, — сказал он.

Он был прав, потому что если бы встала, не знаю, что бы я тогда сделала… подозреваю, ничего хорошего.

Ричард встал.

— Это оскорбительно.

— Разве это неправда?

— Если она кровавая шлюха Жан-Клода, значит и я такой же, — сказал он.

Эллен уставилась на него. Казалось, ее лицо не знало какое принять выражение, как будто в ее голове роилось чересчур много мыслей и она не знала, что делать.

— У тебя нет с ним секса. Ты говорил, что не спишь с вампирами.

Ричард наклонился и заговорил тише, чтобы окружающие не услышали. Кто-то за соседними столиками пытался не пялиться, а кто-то напротив — открыто таращился на нас во все глаза. Ричард еще ближе наклонился к Эллен и произнес:

— То что никто друг другу не присунул, еще не означает, что это не секс.

Эллен с такой силой влепила ему пощечину, что во внезапно притихшем ресторане пронеслось эхо. Теперь на нас таращились все. Это было слишком зрелищное шоу, чтобы его пропускать. Ричард ничего не сделал, чтобы себя защитить. Он просто позволил Эллен ударить себя. Если бы мужчина сделал такое с женщиной, то кто-нибудь бы вызвал полицию.

Ричард выпрямился, держа лицо вне зоны ее досягаемости.

— Эллен, я люблю тебя.

— Я ненавижу тебя, Ричард Зееман, ненавижу за то, что ты заставляешь меня любить тебя, и за это… — она указала на меня и Мику, хотя полагаю, что мы были просто представителями проблемы.

Она зарыдала, спрятав лицо в ладонях, и побежала в сторону выхода к арочному проходу. Честно говоря, я ожидала, что Ричард подорвется за ней, но он остался стоять с алеющим отпечатком на щеке. Она уже вышла на солнечный свет, когда нерешительно остановилась на тротуаре и оглянулась. Эллен продолжала оглядываться, и я поняла, она ожидала, что Ричард побежит за ней. Когда он этого не сделал, она повернулась к окну. Ричард не повернулся. Он не видел ее, стоящую на тротуаре. Он не видел, как она смотрела на него через витраж. Эллен ждала, что он пойдет следом. Думаю, ее побег был обострением ситуации, а не концом их отношений, и если бы Ричард пошел за ней, она бы оказалась права. Выражение ее лица, когда она поняла, что он не собирался за ней бежать, было наполнено болью.

Мика коснулся моей руки, привлекая к себе внимание. Он смотрел на меня, и я знала этот взгляд. Я должна была что-то сделать.

— Ричард, если ты не пойдешь за ней… — начала я.

— Все будет кончено, — закончил он.

— Да, — согласилась я.

— Я знаю, — ответил Ричард.

Я посмотрела на его неестественно прямую, очень напряженную спину, а затем перевела взгляд за окно.

Эллен смотрела на него, будто желая, чтобы он повернулся, но Ричард так этого и не сделал. Она скрылась из виду. По ее щекам струились слезы. Ричард за ней не последовал.

КОНЕЦ