Поппи З. Брайт. Девочка Гусыня. Аннотация Сили недавно переехала из Сан-Франциско, оставив свой друзей и личную трагедию. Она потеряла свою любимую мать, но по-прежнему общалась с ней во сне. На новом месте она оказалась изгоем из-за своего внешнего вида

Поппи З. Брайт

Девочка Гусыня

Аннотация Сили недавно переехала из Сан-Франциско, оставив свой друзей и личную трагедию. Она потеряла свою любимую мать, но по-прежнему общалась с ней во сне. На новом месте она оказалась изгоем из-за своего внешнего вида и не желания быть как все. У нее нет друзей, но есть страстный поклонник Пол. Сили не воспринимала его всерьез. Но тем не менее, именно он сыграет важную роль в ее судьбе. И необычная девочка снова встретит маму. Copyright © 2002 by Poppy Z. Brite - “The Goose Girl” © Хотимченко. К. А, перевод на русский, 2022 https: //vk. com/litskit

Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.

* * *

Сили проснулась вместе со странным ощущением, будто ей приснилось что-то плохое, и в тоже время важное. Но к сожалению, она забыло что именно это было. Такая неопределенность и то самое чувство что это надо вспомнить, испортили такое чудесное утро. И все можно было бы исправить - например улечься поудобней, закрыть глаза, и попытаться снова заснуть и досмотреть такой важный и пугающий сон. Но и здесь все планы разрушил предательский но очень знакомый звук будильника. А еще стук в дверь. Не дожидаясь ответа Лорел открыла и вплыла в спальню.
- Друзилла? Подъем, соня! Будильник звонит уже полчаса. Если ты снова нажмешь на кнопку " дремать", то точно опоздаешь.
- Не называй меня так, - пробормотала Сили в подушку, как обычно делала это по утрам.
- Хорошо-хорошо, тогда Сили. Хотя почему ты хочешь использовать это уродливое прозвище, я не могу понять. Родители назвали тебя в честь двоюродной бабушки в знак уважения, а не для того, чтобы ты коверкала ее...
- Сокращала, - сказала Сили.
- Прости что?
- Сокращать- вот слово, которое нужно. Более точное, чем уродовать и коверкать в этом контексте.
-...
- Друзилла. Сили - более короткое, сокращенное имя. И не такое... винтажное.
Мачеха Сили молча покачала головой, захлопнула дверь и ушла, что было именно тем эффектом, на который втайне и рассчитывала Сили.

Сили освободилась от утешительных объятий постельного белья, мгновение поколебалась ощущая легкий дискомфорт босыми ногами на холодном полу, затем села за туалетный столик. Старинное зеркало было окружено черной сеткой и засушенными розами. По краям зеркала были расставлены фотографии ее друзей из Сан-Франциско, улыбающиеся лица, накрашенные темным и белым гримом и пронзенные блестящими кусочками металла, шипами, пирсингом, кольцами: друзья, которые были у нее до того, как ее отец женился на Лорел и они перевезли ее сюда, в страну, которую они называли " Родиной". По мнению Сили, это была не родина; если уж на то пошло, то это была чертова клоака мира.
Перед отъездом из Сан-Франциско она сбрила почти все волосы. Теперь они свисали почти до плеч, обесцвеченные до ломкого желтоватого цвета, с одной фиолетовой прядью у лица. Папа и Лорел ненавидели ее, что заставляло Сили еще больше дорожить ею.

Она поставила в CD-плеер диск " Bloodflowers" группы" The Cure" и приступила к утренней рутине. Она накрасила веки и губы черным цветом, вставила двенадцать серебряных колец в отверстия, прочерчивающие изящные изгибы ее ушей, надела ультратонкие стринги, натянула хорошо поношенные черные джинсы, топ в сеточку и футболку с надписью Crü xshadows (Амерканская готик-рок группа). Она обула ноги в ботинки фирмы Doc Martens, которые выглядели так, будто она могла приехать в них из Сан-Франциско. Перед тем как спуститься вниз, она открыла нижний ящик своего туалетного столика, заглянула под путаницу нижнего белья и достала носовой платок. На его снежной поверхности виднелись три маленьких красных пятнышка. Цветы крови.
Сили засунула платок в карман джинсов и спустилась вниз, надеясь, что кофе сегодня утром готовил ее отец, а не Лорел. Сказать, что кофе Лорел по вкусу напоминал лошадиную мочу, значит, по мнению Сили, совершить большую несправедливость по отношению к лошадиной моче.

Лучше всего она помнила, как мама брала ее с собой на прогулки верхом. Запах лошадей, их длинные тонкие носы, ищущие яблоко или морковку в ее руке, ощущение жидких мышц их тел между ее ног: все это переплеталось в воспоминаниях Сили о матери и детстве. Самый приятные и теплые в ее короткой но яркой жизни.

У кляч из конюшни были скучные лошадиные имена вроде Брауни и Джампер, поэтому Сили и мама всегда переименовывали нанятых ими лошадей. Даже если новые имена длились всего несколько часов, они, казалось, подходили животным лучше, чем имена, данные им заводчиками. Однажды, когда Сили было семь лет, она не могла придумать хорошее имя для белоснежной кобылы, на которой ездила, поэтому мама назвала ее Фалладой.
- Фаллада? - с сомнением повторила Сили.
- Это очень старая история, - объяснила мама. - Большинство людей назвали бы ее сказкой, но в ней нет фей, зато есть принцесса, и Фаллада - ее лошадь.
- Значит, я теперь принцесса?! - обрадовалась Сили.
Мама откинула назад голову и тряхнула волосами, густой темной копной, немного похожей на гриву лошади, на которой она ехала:
- Так точно! А я - королева.

Этой ночью Сили скакала на Фалладе во сне. Они сошли с наезженной тропы и пронеслись по холмам, едва касаясь земли. Конь, теперь уже чисто белый с серебряной гривой, заговорил с Сили.
- Увы, юная королева, ты плохо себя чувствуешь и ведешь. Если бы твоя мать узнала об этом, ее сердце разорвалось бы на две части.
- Но-но, Фаллада, я всего лишь принцесса. Самый главный человек - Мама - она королева.
Она почувствовала, как грусть коня коснулась ее разума.
- Ты станешь королевой раньше, чем тебе хотелось бы.
Сили проснулась в слезах, не помня, что ей снилось, только то, что все началось счастливо, а закончилось ужасно.

За неделю до того, как Сили исполнилось восемь лет, мама упала в душе и больше не встала. Папа сказал, что у нее в мозгу лопнул кровеносный сосуд. Он назвал это аневризмой. Маму у нее украло то, что она даже не могла произнести.

Папа оставил Сили с няней, пока сам ходил на похороны. Напуганная масштабами потери маленькой девочки, няня оцепенело сидела перед телевизором и позволила Сили свободно хозяйничать в доме. Она рылась в ящиках маминого комода, ища хоть какую-то зацепку, которая подсказала бы ей неизвестно что. Полуиспользованные тюбики губной помады, нижнее белье, пустая бархатная шкатулка для драгоценностей ничего не дали. В тот момент, когда она уже собиралась сдаться, она нашла платок. Он был засунут в ящик, полный кашемировых свитеров, такой же белый, как окрас Фалады, а в центре его красовались три капли красного цвета, маленькие и яркие, как зерна граната. Мамина кровь, должно быть.
Сили спрятала платок под одной из миниатюрных кроватей с балдахином в своем кукольном домике. Она не думала, что папа заберет его у нее, но не была уверена. Он всегда говорил, что у нее слишком активное воображение, которое она унаследовала от мамы. Он мог подумать, что хранить платок со следами крови - это нездорово.

Сили знала, как пишется слово " нездоровый". Мама научила ее этому слову.

Она вошла в здание, которое можно смело назвать " коричневая коробка". Это была средняя школа. Шустро прошла мимо сюсюкающих и разевающих рты популярных ребят, которые толпились в вестибюле, и поднялась по лестнице к своему шкафчику возле научной лаборатории. Сегодня дверь ее шкафчика была украшена надписью: УМРИ, УРОДЛИВАЯ СУЧКА, сделанная перманентным волшебным маркером. Пожелание выделялось на фоне предыдущих надписей, которые были наполовину содраны или стерты уборщицами. Сили никогда не пытался отмыть все это. Пусть увидят, что они натворили, подумала она, словно Джеки Кеннеди Онассис в шляпе-таблетке и розовом костюме, забрызганном кровью президента. Она усмехнулась собственной претенциозности. Они увидят, что они сделали, но никому из них не будет до этого дела. По непреложному указу школьного закона она была уродливой сукой, а также гребаной развратницей, готской шлюхой и всем прочим, что в то или иное время красовалось на ее шкафчике. Им стоило только написать это, и так оно и было.

Миссис Амайя, учительница химии, вышла из лаборатории как раз в тот момент, когда Сили закончила собирать свои учебники и захлопнула шкафчик. Учительница посмотрела на слова на сером металле, затем на лицо Сили. Сили отвернулась.
- Друзилла, ты же знаешь, что это неправда, не так ли? Ты очень красивая девушка. Если бы ты позволила своим волосам расти естественно и стерла немного этой черной дряни с лица, ты могла бы быть такой же красивой, как любая девушка в школе.
- А если я не хочу?
- Прости?
- Что, если мне все равно, красивая я или нет, миссис Амайя? Что, если я считаю, что есть более важные вещи, чем стремление быть самой красивой девочкой в школе?
Губы учительницы сжались, как верхняя часть вечерней сумочки, за которую только что дернули до упора. Ее взгляд прошелся по волосам, украшениям, одежде Сили.
- Что ж, для того, кто не заботиться о себе, вы - юная леди, похоже, уделяете достаточно... времени своей внешности.
Она повернулась на каблуке и пошла по коридору. Учителя могли бы попытаться проявить сочувствие, но они ненавидели, когда вы действительно снимали с них блеск интеллигентности.

Пол Киндер из ее класса испанского языка не был настоящим другом. У Сили не было друзей в этой школе. Он был просто еще одним изгоем, который, казалось, не получал такого же утешения от музыки или книг, как Сили. Поскольку он был мальчиком, популярные дети делали ему еще хуже; казалось, что у него всегда есть фингал под глазом, рассеченная губа или синяки, похожие на мясистые костяшки пальцев какого-нибудь футболиста. Сили думала, что Пол может быть геем, даже если он сам себе в этом еще не признался. Ее убеждение не было основано ни на чем определенном, просто некий радар, который она подцепила, живя в Сан-Франциско. Там ее друзья называли это " гей-детектором".

Она перешагнула через его огромную сумку с книгами и села за парту позади него. - Привет, Пол.
- Привет, Сили.
Наступило молчание, но она могла сказать, что он готовится сказать что-то еще. И вот оно вырвалось наружу:
- Слушай, я тут подумал, может, ты захочешь сходить в кино в эти выходные.
О, Боже! Так много для ее гей-радара. Конечно, всегда оставалась возможность, что он пытается склонить себя к гетеросексуальности, но она не хотела быть частью чьего-то эксперимента. И даже если это был не эксперимент, она просто не могла проглотить эту идею: кожа Пола выглядела так, словно ее обмазали куриным жиром, а его брекеты явно мешали ему чистить зубы так часто, как нужно. Неужели она настолько поверхностна? Да, решила она, по крайней мере, в данном случае это так. Впрочем, сучкой тоже не обязательно быть.
- Прости, Пол, я не могу. У меня есть... парень в Калифорнии.
- Но ты переехала сюда два года назад. Ты думаешь, что он ждет тебя, ты обманываешь себя, Сили.
Ладно, забудь о попытке вести себя культурно и не предвзято.
- Извини. Ответ все еще нет.

Во время урока Пол больше ничего ей не сказал. Когда учительница раздала листки бумаги по рядам, он, не глядя на нее, перекинул их через плечо, так что половина из них упала на пол.
- Иди в жопу, Пол, - пробормотала она, наклоняясь, чтобы поднять их.
Она не могла сосредоточиться на уроке. Даже когда президент студенческого совета примерно в миллионный раз перевел " partido de fú tbol" как " футбольная вечеринка" - и что, черт возьми, он вообще думает о " футбольной вечеринке", - это не вывело ее из себя. Как только прозвенел звонок, она вышла из класса, даже не взглянув на Пола.
Этот инцидент действовал ей на нервы весь день. Этот придурок Пол, явно не ожидал, что она откажет ему. Возможно, он думал, что их двойной, общий статус изгоя обязывает ее встречаться с ним. Ну, тогда пошел он! К черту его и всю эту дурацкую школу. Ей хотелось щелкнуть пальцами и заставить его исчезнуть в расцвете праведного огня.

* * *

Следующее утро было таким же: стук Лорел в дверь ее спальни, " Cure" в CD-плеере, мамин платок в кармане. Надпись УМРИ, УРОДЛИВАЯ СУЧКА еще не была стерта с дверцы ее шкафчика, но к ней не прибавилось никаких новых оскорблений. Она наполовину боялась, что Пол может что-то написать, но, видимо, он был не настолько сумасшедшим и решительным.

Просто достаточно сумасшедший, чтобы захотеть пойти со мной на свидание, подумала она и почувствовала укол грусти, который ни в коем случае не был виной.

В столовой во время обеда пахло, как в месте, где овощи отправляются умирать. Между зловонием и тесными сгустками детей, сидящих за своими священными раздельными столами, это было так близко к аду, как Сили никогда не надеялась. Обычно она вообще пропускала обед. Но сегодня ее немного подташнивало, и она надеялась, что пакет шоколадного молока успокоит ее желудок. Она стояла в очереди, чтобы заплатить за него, не обращая внимания на приторные колкости типа " Что такое, ты на диете?! ", пробираясь мимо маминого платка, чтобы зачерпнуть горсть мелочи из кармана. Она уже почти дошла до кассы, когда услышала крики и обернулась.
Пол Киндер стоял перед двойными дверями кафетерия, загораживая их. Его сумка с книгами лежала у его ног, деформированная и скомканная. Сили потребовалось несколько секунд, чтобы распознать предмет в его руке: пистолет, черный и насекомообразный, похоже, способный выпустить множество пуль за очень короткое время. Миссис Амайя сегодня дежурила в кафетерии; крики доносились от нее. Все остальные в комнате замолчали, уставившись на Пола, ожидая, что он что-нибудь предпримет или скажет. Невероятно, но некоторые мальчики ухмылялись. Бедный противный Пол Киндер принес в школу пистолет. Это было непостижимо. Может она была неправа в отношении Пола - и он решительный?!

Она все еще пыталась осмыслить это, когда он выстрелил в лицо миссис Амайе.

Когда учительница упала, кровь хлынула из ее головы и растеклась по грязному полу, другие люди начали кричать. Пол посмотрел в сторону стола чирлидерш, которые производили много шума, затем повернул дуло пистолета в их сторону и выстрелил в центр группы. Одна из девушек опрокинулась назад на своем стуле; другая упала вперед на пол, ее длинные светлые волосы стали неожиданно рыжими. Остальные забрались под стол, как это уже начали делать остальные дети в кафетерии.
Сили осталась на месте, стоя в одиночестве возле линии подачи еды. Она испытывала странное, отстраненное чувство восторга. Пол наплевал на свою жизнь, решился пойти наперекор своей судьбе и бросить вызов обществу. Пусть это и было глупым и сиюминутным решением. Но смотреть, как эти чирлидерши бьются и умирают, спокойно стоя в центре ужаса других детей - это было... так приятно.

Она никогда не думала, что Пол может застрелить ее. Пока он этого не сделал.

Пуля пробила брюшную полость и ударила ее спиной о стену. Боли не было, только внезапная безвоздушность, как будто она попала в вакуум. Она с любопытством и укором посмотрела на Пола. Его лицо было потным и пустым. Неужели он сделал это из-за нее - из-за того, что она отказала ему? Она так не думала, даже не была уверена, что он знает, кто она такая. Он смотрел на нее еще секунду, затем повернулся к мальчику, который бежал к двери, и выстрелил ему в спину.
Мальчик взлетел вверх, выскочил из кроссовок, сделал в воздухе изящную дугу и опустился рядом с миссис Амайя. Две лужи крови смешались и образовали реку, которая потекла к Сили. Течение усилилось, образовав широкий поток, на берегу которого Сили стояла, размышляя, не упасть ли ей в него. Из потока поднялась голова чистого белого коня и заговорила с ней:
- Увы, юная королева, ты очень плохо себя чувствуешь. Если бы твоя мать узнала об этом, ее сердце разорвалось бы на две части.

Сили потянулась в карман и потрогала мамин платок. Он промок, три капли крови затерялись в море ее собственной. Она закрыла глаза и увидела сотни белых брызг в небе стального цвета. Да, это были гуси. Вытянув шеи, широко раскинув крылья, гуси летели прочь.
Где-то в глубине ее живота пульсировала сильная боль. Если бы она отпустила ее, то могла бы присоединиться к этим гусям. Может быть, они летели на запад, в Калифорнию. Туда где мама.

Сили расправила крылья и полетела.

Примечание: Фаллада (ударение на последний слог) - кличка коня из мало кому известной сказки братьев Гримм «Гусятница». Этот благородный конь умел говорить и говорил всегда только правду, за что и поплатился: ему отрубили голову и повесили ее на городские ворота.