Пиво из пираний

(Сказка для любых взрослых, детей с хорошим словарным запасом и младенцев, которым родители всё ещё умеют рассказывать сказки)

Это был необычный город в обычной стране, с высоким замком, но стоящим не в центре города, как это обычно бывает, а будто вплетённым в него повсюду; с башенками и без, а ещё там было большое Озеро, лес, гора и пещера, но в пещере никто не жил и принцесс не воровал, поскольку в городе в общем-то уже как сто лет была республиканская демократия, и даже если бы в пещере и был дракон, вряд ли бы он заинтересовался пухловатыми парламентариями, то и дело сновавшими со своими портфельчиками около городской ратуши. К моменту, когда я доходил до этих слов, рассказывая свою сказку в других, славных, но, увы, совсем обычных городах, слушатели, как правило, забывали, что в городе было Озеро, и что оно было большим, а ведь мне ещё оставалось сообщить важную деталь: в том озере в огромных количествах водились пираньи. Такие маленькие злые рыбки, питающиеся пальцами детей и не слишком умных взрослых, решавших в том озере искупаться. Пираньи были несъедобными при своём аппетите, и сводили количество другой рыбы в озере до минимума, пожирая всех иных его обитателей: треску, например, считавшуюся за малочисленностью в городе деликатесом.

И, казалось бы, решить уже на заседании в упомянутой ратуше закопать неугодно-кусачее Озеро, или вылить его к чертям подземным, прокопав траншею в ту же пещеру, например, но город потому и был необычным, что свои вопросы решал с умом, и тут ум ну никак не позволял таких кардинально-опрометчивых мер.

Сейчас поймёте, почему. Дело в том, что жил в том городе мальчик (а в душе уже почти юноша) по имени Шу, который успел прославиться на все окрестности тем, что варил пиво... из пираний. Да такое варил, что оно в кратчайшие сроки стало визитной карточкой города, хотя и было мальчику всего 16 лет! Родители у мальчика то ли бросили его в горячке юности, то ли их съели достомерзкие пираньи в ходе пьяных купаний в Озере, а может их и вовсе у него не было, что случалось в описываемой стране нередко, ведь капустных грядок тут было не меньше, чем семейных пар, а детей не обязательно кому-то находить в капусте, иногда они вылезают из неё уже вполне взрослыми бородатыми, половозрелыми дядьками.

Итак, наш малолетний герой Шу жил на побегушках у деловитого, и не сказать, чтобы особо доброго хозяина одной из многочисленных таверн города. Хозяина звали Кнор. Мальчик начинал с малого: помогал таскать пивные бочки в таверне, мыл деревянные, пропахшие бородами и угольной пылью кружки, а иногда, к его особому удовольствию, ему позволялось открыть кран какой-нибудь бочки, и с аппетитным шипением налить клиенту кружечку-другую, обязательно сняв излишек пены специальной снималкой, которая, впрочем, частенько куда-то пропадала (как пропадают в добротных заведениях посуда, столы и даже дворовые кошки по неизвестным мне причинам). Тогда Шу просто снимал пену ладонью. Так он выучился той мудрости, что у официанта всегда должно быть полотенце, заткнутое за пояс, чтобы вовремя привести руки в чистоту, вытерев наскоро от всякой гадости, что сопутствует тавернам вообще. К другим премудростям относилось то, что лучше не попадаться лишний раз на глаза начальству, если для того нет особого повода,

и что с утра в таверне должно быть чисто и проветрено, а вечером людно, дымно и грязно - именно так меняются на протяжении дня вкусы любителей пива к окружающей среде. Не стоит, не изучив, говорить, будто у Шу была тонкая и трепетная душа, но малый рос сообразительный, и недолго предположить, что однажды за описанной работой в таверне его посетила Идея с большой буквы. К тому моменту он уже знал по памяти все сорта местного пива, и даже неплохо представлял, как и из чего его делают, ведь у таверны была собственная пивоварня по соседству, прямо в одном с ней дворе. Повторюсь, в городе знали толк в рачительном хозяйстве, и старались сокращать расстояния от одного нужного места до другого.

И вот, протирая столы от крошек, объедков и лужиц не достигшего чьего-то рта пенного напитка, Шу вдруг заметил, как изумительно пахнет пропитавшаяся разлитым пивом рыбная кость. Не то чтобы Шу нюхал всё подряд (парфюмеры жили совсем в другом квартале и совсем иначе подходили к своей работе), но от этого стола, по-видимому, запах шёл такой, что он просто не мог не заметить. За какие-то минуты, пока Шу относил веник и холщовый мешок для всякого мусора обратно в свой уголок, попутно поглядывая, не нужно ли сделать чего ещё, в голове его вращались мысли о пиве, рыбе к пиву, рыбе в пиве и о том, почему бы не объединить эти две замечательные гастрономические вещи, если всё равно их постоянно заказывают вместе. Умаявшись, он сел на выщербленную скамью из потемневшей, отполированной многими задами ольхи, водрузил голову на руки, локтями упёртые в такой же стол, и задумался. Прийти к хозяину таверны Кнору с предложением попробовать сварить пиво из рыбы было бы равносильно гарантированной воскресной порке и неделе без сахара, а потому Шу, недолго кручинясь, решил действовать сам.

За одну ночь наш герой, тайком улизнув из таверны, наловил в Озере пираний. Это было просто: он в детстве часто забавлялся, собирая зловредных рыбок на деревянную ветку, смазанную лягушачьей кровью, и это было первое и весьма верное решение, из тех что успели прийти ему в голову при слове Рыба. Запасясь полуфабрикатом, наскоро умерщвлённым перочинным ножом прямо на берегу, Шу подпоил Ласса (рабочего Кноровой пивоварни), с которым они в общем-то были большими друзьями, не считая того, что Лассу было за тридцать, и ему за работу платили деньги, а Шу довольствовался едой и кровом. И вот, наконец, он смог уединиться в пивоварне, заперев дверь изнутри и для незаметности подсвечивая себе тесное помещение всего лишь одной маленькой свечкой, умудрился-таки, повозившись, замешать пиво по всем правилам, заменив часть ингредиентов на наловленную рыбу.

Следующая неделя прошла в тягостном ожидании. Протухнет бочка с экспериментальным напитком, и плакала его, Шу, задница - отчётливо понимал наш герой, но лишний раз проверять бочку не ходил - опасался, что Кнор его застукает, а в последний раз, когда уже хотел проверить - так и вовсе не успел. Ласс, таки, наткнулся на бочку, про которую, несмотря на несколько дней привычного пивовару пьяного угара, помнил, что не ставил бродить, и немедленно решил попробовать таинственно появившийся напиток. Доподлинно неизвестно, какие эмоции испытал бедный пивовар от совершенно непривычного вкуса нацеженной из бочки жидкости, но Шу видел, как Ласс промчался вдоль двора из пивоварни в таверну, ворвался внутрь. Вскоре, услышав громкий разговор пивовара с хозяином сквозь приоткрытую дверь чёрного хода, Шу смутно понял, что либо его ждёт большая взбучка, либо...

Именно второе либо и вышло. Напиток удался на славу, очаровал Кнора полностью, а Ласс даже не успел объяснить, что понятия не имеет, что за рыбное пиво, как его делать, и откуда оно взялось, как Кнор на радостях запряг его в работу.

Получив заказ на ещё десять бочек нового напитка за предстоящую неделю, Ласс понял, что скорее всего его выкинут из пивоварни ко всем чертям, если он не справится с задачей (у Кнора - забыл сказать - был вспыльчивый характер, отягощённый к тому же отсутствием умения пьянеть, равно как и иной привычки прощать обиды, а потому Ласс переживал не напрасно). Не найдя ничего лучшего для предотвращения надвигавшейся катастрофы, грустящий пивовар напился вусмерть и уснул прямо на полу собственной пивоварни. Из его почти неразборчивого сквозь храп и перегар бормотания, Шу понял, что за история приключилось с пивоваром из-за пивного эксперимента, и решил подсобить страждущему, сделав за него ещё десять бочек своего пива. Созвав ватагу ребят, он прикатил под вечер задорно щёлкающую сонмом рыбьих зубов тележку ко двору таверны, загадочно улыбнулся и удалился в пивоварню, а на следующее утро почему-то проснулся лишь к середине дня, настолько много пришлось работать, чтобы управиться за ночь. Впрочем, ни Кнор, ни Ласс его и не пытались будить, так весь следующий день они были слишком увлечены внезапным пополнением своего меню в виде рыбного пива.

Первую бочку, для рекламы и продвижения будущего продукта, Кнор поставил в таверне на всеобщую платную дегустацию, намалевав на одной из скатертей (которые всё равно использовались только на редких попойках городских парламентариев) кривой плакат, уведомлявший зевак о том, что, мол, " такого жители города ещё не пробовали". Рыбное пиво разливали в очень маленькие рюмки и не давали больше одной в руки, нарушая все правила торговли пивом, но хозяин таверны знал своё дело. Ажиотаж действительно вышел знатный, и как раз к тому моменту, когда ожидание готовности первой партии небывалого пива среди завсегдатаев таверны достигло своего пика, Кнор торжественно выкатил первые десять бочек в зал и распродал весь напиток за один вечер, несмотря на десятикратную цену и немалую очередь в заведение, смущавшую особо тонких и нетерпеливых ценителей вкуса.

Торжество и кассовые сборы немало напугали Ласса, так и не вспомнившего, откуда вообще взялся в пивоварне треклятый напиток, и он, понимая, что сейчас Кнор попросит его уже не 10, а все 50 бочек, хотел напиться пуще прежнего, но тут уже Шу, думавший о том же самом и видевший страдания непонимающего пивовара, всё ему рассказал, и над последовавшим заказом (а точнее-приказом) Кнора, правда не на 50, а всего на 30 бочек рыбного пива, мальчишка и его незадачливый компаньон по алкогольному промыслу уже работали вместе.

Шло время, дела росли, сначала по просьбе Ласса, Кнор открыл пункт приёма пираний в самой таверне, выдавая волонтёрам расписки на кружку бесплатного пива за каждые десять рыбин, что в кратчайшие сроки переменило интересы местных алкоголиков от сбора пустых бутылок и амфор к экстремальной подчас рыбной ловле (не все были столь сообразительны как Шу, особые забулдыги ловили хищников на самих себя). Потом мальчик и пивовар рассказали хозяину таверны о том, кто на самом деле изобрёл новинку, после чего, посовещавшись, поменяли название на более звучное " Пиво из Пираний",

но вот одного Шу упрямо не делал. Он никому не рассказывал, как правильно обработать рыбу, а также какие ингредиенты и в каком порядке он клал в пиво, а каких не клал вовсе. В результате все попытки Ласса и Кнора замешать такое же пиво кончались неизменным провалом. Пиво у них тухло, Кнор злился, а прекрасную дубовую бочку приходилось выбрасывать и посылать Шу на базар за новой, в то время как " авторское" пиво подростка получалось всё лучше и лучше. Никто не знал, почему, даже я сам.

Кнор больше всего боялся, что однажды Шу вырастет и уйдёт от него, унося в своей толковой голове бесценный рецепт, и, конечно, откроет своё дело, переманив посетителей, как на зло поголовно пристрастившихся к Пиву из Пираний и не терявших свой к тому интерес. Он перестал пороть мальчика, но в целом спуска ему не давал, рассчитывая хотя бы до совершеннолетия Шу сколотить на юном даровании хоть какой-то капитал, а там, глядишь, дело как-нибудь и устроится. С самим же Шу, несмотря на нежданно улучшающиеся условия, творилось что-то странное. Он стал заглядываться на девиц вообще и, в частности, на столь же юную, как и он сам, белокурую Ге, работавшую теперь вместо него уборщицей в таверне. Шу мог часами наблюдать, как она моет кружки, считает кассу (Кнор доверял ей деньги, чего у него обычно не случалось ни с кем другим), или просто за тем, по каким таинственным своим законам она существует в таверне. Они почти не общались, но недаром Шу был ушлым малым, и вскоре понял, что по уши влюблён.

По всем правилам, наш герой начал много думать об абстрактных материях, ходить гулять по городу в одиночку в свободное от сортировки пираний и замешивания пива время, и даже пробовал писать стихи,

но рифмы получались в основном гастрономические, отчего Шу становился лишь более задумчивым, а его любовных текстов мир по понятным причинам так и не увидел. Всё это, несмотря на гонку за доходами, не могло остаться незамеченным хозяином Кнором. Он решил воспользоваться тонкими чувствами теперь уже точно не мальчика, но юноши, чтобы узнать-таки рецепт драгоценного напитка, но, опасаясь, что Шу заподозрит что-либо, решил действовать хитростью.

Для начала он снизил цену на Пиво из Пираний на треть, и, выждав неделю, пока посетителей не стало вдвое больше, стал требовать от пивоварни всё больше и больше напитка. Для бочек даже освободили сенной сарай, а желающие всё продолжали прибывать. Тогда Кнор " в интересах продаж" снизил цену до половины от начальной и ещё больше загрузил работой на пивоварне Шу (в основном) и Ласса (гораздо меньше). Пираний он стал возить в таверну сам, щедро оплачивая труд местных рыбаков, которые до этого обычно выкидывали зловредных рыб обратно в реку. Через пару недель почти непрерывного труда в пивоварне, юный помощник пивовара Шу сам пришёл к хозяину таверны и, повздыхав, заявил, что им не хватает рук, и что ещё немного, и они с Лассом свалятся замертво прямо среди постоянно пустеющих бочек. Тогда Кнор и посоветовал Шу привлечь к работе белокурую уборщицу Ге, радостно согласившуюся на хоть какое-то разнообразие кроме своих тряпок, веников и скребков. От этой новости у Шу перехватило дыхание, но вскоре открылось второе, и ещё за неделю он сделал столько же бочек, сколько за весь предыдущий месяц, не чувствуя ни усталости, ни тоски. Дело у сладкой парочки спорилось. Ге была обычной деревенской простушкой, и если и догадывалась о чувствах Шу, то точно не подозревала о злобном замысле хозяина таверны. Она просто поддавалась зову своего сердца-

зову, который предвидел умудрённый Кнор, и, к своему как раз наступившему на тот момент семнадцатилетию, Шу таки получил от судьбы первый поцелуй своей белокурой возлюбленной к неимоверной радости случайно видевшего это Кнора.

" Теперь-то дело в шляпе, и она наверняка уже вот-вот узнает, как готовить проклятое Пиво", потирая руки думал в тот вечер Кнор, который не хотел торопить события, и до поры даже не пытался узнать у девушки никаких подробностей о том, как же всё-таки делается напиток из... рыбы так, чтобы он не портился. Всю последующую неделю хозяин часто невзначай заговаривал со своей работницей и даже рисковал задавать наводящие вопросы, но она всё больше щебетала о том, как хорошо ей живётся, и как славно продвигаются дела, тогда как ответов на главный вопрос не было. И Кнор терял терпение, злился, думал, что бы ещё такого учинить.

Для создания интимной обстановки вокруг юных влюблённых, которая по его лукавому опыту способствовала развязыванию языка, хозяин таверны отлучил от пивоварни Ласса, поручив ему, третьему на этом посту за год, роль уборщика зведения (что было равносильно отпуску по объёму работы, так что пивовар с радостью согласился, порадовавшись для приличия за юных влюблённых). Кнор также умерил пыл посетителей, вновь задрав цены на изысканное пиво, объявив, что для пираний не сезон. Посетителям оставалось смириться, не смотря на возмущения рыбаков, тоже нет-нет да заходивших в таверну и прекрасно знавших, что кусачие твари в озере не знают ни сезонов, ни хороших манер в любое время года, и хозяин таверны нагло лжёт.

Эти последние шаги одной большой хитрости возымели свой результат совместно с исконно женским любопытством. Ге тоже пробовала сделать Пиво из Пираний, желая облегчить работу для своего суженого и, ожидаемо потерпев неудачу с протухшим напитком, сама спросила однажды Шу, как же он делает пиво. Тот, всегда испытывавший трудности с тем, как бы развлечь свою ненаглядную Ге, с радостью согласился показать ей, какие травы он клал в пиво, и какие особо вредные части вырезал из тушек пираний, чтобы напиток не портился. Ге всё запомнила, и однажды случайно выдала тайну. Когда она работала в одиночку, не зная о том, что рецепт Пива из Пираний-большой секрет Шу от всего белого света и особенно от хозяина таверны, Кнор непринуждённо зашёл в пивоварню, пробыл там час, якобы проверяя инвентарь, и увидел в исполнении наивной девушки всё, что ему было нужно знать о секретном рецепте рыбного пива.

Через неделю, не объясняя причин, хозяин таверны выставил своих юных подчинённых за порог, а для острастки распустил по городу слух о том, что Шу и Ге неизлечимо и очень заразно больны, и начал жить припеваючи, всё умножая свой капитал. Теперь, правда, приходилось работать самому на пару с Лассом, но душевное спокойствие позволило Кнору всё рассчитать так, чтобы дела ещё быстрее пошли в гору.

Несчастные влюблённые некоторое время жили где попало, голодали и пытались устроиться работать в любые другие таверны, все как одна испытывавшие финансовые трудности в связи с популярностью заведения Кнора из-за уникального напитка Шу, но все хозяева и хозяйки городских питейных верили лживым слухам о болезни Шу и Ге.

Некоторые просто запирали таверну, завидев наших героев вдалеке, иные соглашались, подумав, только выплатить двоим серьёзные, но недостаточные для продолжительного существования суммы денег, если они расскажут, как готовить такое же рыбное пиво, как в таверне, откуда их прогнали. По всем этим предложениям, предполагалось бросить моим героям мешочек золотых с безопасного расстояния, чтобы чур-чур не подхватить опасное заболевание, или, например, оставить им чек для городского банка, где, как известно, не боятся никакой заразы, кроме злостных неплательщиков. Шу понимал, что стоит ему рассказать секрет, как плакали его и Ге дальнейшие возможности выжить в этом городе с такой-то репутацией, да и ничто не мешает дельцам не заплатить ни гроша, услышав искомые сведения при таком-то осложнённом подходе к сделке. Шу и его спутницу даже не пускали во двор тех таверн, где они надеялись работать, разговаривая через приоткрытые ворота и двери, и однажды, устав от такого отношения, Шу решил, что с него хватит, и в тот же вечер влюблённые покинули город, не дожидаясь, пока дурная слава распространится по окрестностям, отсекая им дальнейшие пути к существованию. Как и куда они ушли, никто, вроде, не видел.

Месяц спустя рассветный луч солнца ворвался в спальню Кнора. Он потянулся, предвкушая день, когда по его расчётам, он наконец заработает свой первый миллион золотых. В эту знаменательную для своего кошелька дату, он планировал объявить о строительстве новой таверны из белого камня, с витражами и узорами, которая, в довершение, должна была украсить город бронзовым шпилем с позолоченной пираньей на конце, и стать главной достопримечательностью, навеки закрепив позиции Кнора как лучшего хозяина лучшего питейного заведения города.

Этого не случилось. За полчаса до открытия таверны Ласс, вбежав без стука, с красными от паники ушами, и упавшим, заикающимся шёпотом проговорил: " Хозяин! В озере... кончились пираньи... ", после чего незамедлительно хлопнулся в обморок, чего с ним никогда не случалось в отличие от всё более затяжных вслед за ростом благосостояния запоев. Кнор сначала не поверил своим ушам и, встряхнув Ласса, указал ему, чтобы тот дальше работал, но к вечеру (это был сообразительный торговец), разобравшись во всём и лично съездив на озеро, Кнор понял, что не видать ему никакой новой таверны в этом городе.

Холодильников тогда ещё не изобрели, и довезти свежих пираний из соседних городов и посёлков не представлялось возможным, да и мало где они водились в достаточном количестве. Все отчаянные попытки делать пиво из трески - теперь имевшейся в наличии, поскольку начавшей активно плодиться в отсутствии зубастых конкурентов по озеру - закончились ужасным, по сравнению с Пивом из Пираний вкусом. Запасы напитка по рецепту Шу иссякли очень быстро, и клиенты (которые всегда правы в отношении собственных желудков, в отличие от хозяев всяких таверн) оперативно переметнулись в другую, знаменитую теперь таверну, где старик Оди изобрёл в особо ярком приступе своего старческого маразма карамельную водку, завоевавшую симпатии любителей выпить с первого глотка. Кнор, конечно, не разорился, но больше уже никогда не достигал такого богатства, потратив накопленный почти миллион на борьбу с конкурентами и ремонт.

Так кончается история одной очень большой жадности, наделавшей кучу маленького зла.

А Шу и Ге устроились работать на фабрику по производству котлет в столице этой славной страны и даже не вспоминали про чудесный город, где все, видимо, до сих пор считали, что несуществующая болезнь " добила чахнущую пару юных пивоваров", если верить газетам. Они поженились, но детей у них пока что нет, только получаются очень вкусные котлеты по ещё одному секретному рецепту, который уже совершенно точно никто не сможет узнать.

Январь-2018