«Жаждущий беседы»

Данил Патютко

«Жаждущий беседы»

Хех. Хех, господа, истинное хех! Уважаемые товарищи по Адамову началу, замечали ли вы когда-нибудь подруг наших, сестёр прелестной Евы? Зуб даю, что немногие. Я был таким же.

Типичный летний денёк в наитипичнейшем русском городе конца XIX столетия. Выхожу из дому, где снимаю уголок. Тесные стены здания со съёмными квартирами совсем помутили рассудок. Духота, не продохнуть! Постоянно стоит запах варёной капусты. Он раздражает нюх.

Наряд мой — дырявый, старый плащ да шляпа с чересчур широкими полями размером с плоскость целого Света. Летом в нём изжаришься, а зимою не согреешься. В первые минуты пребывания на улице я жутко вспотел, а ум затуманился маревом неизвестного. Пришлось снять головной убор, но легче не стало. К слову, не по делу важному покинул дом, а так, побродить! Я, знаете ли, итак аки запечённый таракан сижу, лежу в уголке. Оттого и чувствую себя скверно. Собеседники мои — лишь жёсткая кровать, клопы и сам я. Тоскливо! Но привык. Однако — надоело… Хочется вести беседы с живою душою, ведь моя — мертва!

Жизнь кипит, каждая людина занята делом. Однако они будто ненастоящие, словно вырезанные рисунки из картона, которые играющий ребёнок поставил в кукольный домик. Я попытался завести разговор с тройкой человек о небе, но двое сделали вид, что я — пустое место, а крайний и вовсе — послал куда подальше. Тогда бросил всякие попытки. Они существуют в ином мире. Для них мои слова и действия, мой вид — всё непонятное и неразумное, хотя особо не отличаюсь от них на самом-то деле. Вот безумцы!

Вдруг посреди народу вижу — барыня идёт. Одна и без слуг. Сама корзинку тащит. Я попытался разглядеть и заметил какие-то фрукты укрытые одеялом разноцветных лепестков.

В миг мне сердце прострелила, курва! Как верный пёс за ней тащуся. Бога молю, чтобы не заметили это наглое преследование!

Одинок я. Ни родных, ни друзей, ни милки любящей. Знайте, не желал я утехи плотской с прекрасной Барыней! Нет! это тяжкий грех! Маменька, будучи живой, с детства говорила: «Важней всего любовь! ». О да, притягательные и приличные формы очаровательной женщины манили, но хотел лишь духовного слияния.

По случайному стечению обстоятельств мы попали в подворотню. Здесь — никого.

— Уважаемая… — робко обратился к ней.

Она резко обернулась. Белоснежное платьице идеально сидит на ангельском теле. Белизной покрыты и хрустальные туфельки. Воистину — Снежная королева! Вся бела, и только глаза — красны.

Подскочил к ней и, схватившись за рукав платья, говорю:

— Барыня, Царевна моя! Прошу, не отвергайте своего холопа! Требуйте всего, что пожелаете! На колени встану, хотите? Я— ваш раб…

Отвращение пробежало по её лицу. Она приняла меня за душевнобольного. Так и есть! Я сделался больным от окружения, ну и от любви конечно. Барыня хотела крикнуть, но она — женщина умная. А что делают поистине мудрые дамы? Cherchez la Homme. Неожиданно хитрая лисица обняла крепче любого мужика.

— Добрый мужчинка попался… — промурчала она. — Такой прелестный, такой отзывчивый! Оказать помощь бедной девушке желаешь?

— Да… Мечтаю об этом! — ответил задыхаясь.

Барыня нежно скребёт ноготками щёку, оставляя красные полоски, которые щипятся. — Уходи, а вечером часиков в 10 вернись сюда. Тебя ждёт сюрприз, добрый господин! — Она поцеловала пышными, но ледяными губами поцарапанное место; её зубы внезапно входят в щёку. Я слабо вскрикнул! После этого странного случая Барыня ушла.

Радостный, как дитё, я побежал из подворотни прочь. Службу приняла! Теперь обязан раболепствовать и во всём слушаться…

Весь день валялся на грубом ложе. Возбуждённый разум рисовал невообразимые картины с моей Любовью. То мы вознеслись над светом прямо на небо и оттуда правим миром, то вовсе — обращаемся в неописуемых, но прекрасных существ, похожих на дельфинов, и бороздим лиловые моря… Невозможно насытиться этими грёзами. Видится семейная жизнь с Ней. Вместе под одной крышей, всё хорошо. Я нуждаюсь в ней, а она — во мне.

Ох! как я одинок! Хоть родственная душа нашлась! … А может, это неправда? Шутка? Театральная постановка? Может, я шут потешный? Плюшевая игрушка, которую можно мять и бить? Больно думать!

…Впрочем, не суть важно. Я согласился на роль слуги. Отныне — аз есмь челядь.

Когда стемнело, накинул на себя лохмотья и вышел из дому. Быстро дошёл до заветной подворотни. Мертво, как и днём. Жду. Вопрос «Что за сюрприз? » беспокоит сильно. Очень надеялся на свидание с Хозяйкой.

Слышу быстрые шаги. Нет, это не ходьба, а бег. Откуда ни возьмись появился худенький паренёк.

— Это для вас, месье. — произнёс едва сломавшийся мальчишеский голос.

Гонец вложил в руки свёрток и убежал восвояси. Осмотрев и пощупав плотную хрустящую бумагу, я раскрыл. Что-то звенящее упало на землю. Поднятый предмет оказался ничем иным, как кинжалом. Внимательно осмотрев бумагу, заметил буквы. Тьма мешает читать. Неподалёку светит газовый фонарь. Убрав посылку в глубокие карманы, я пошёл.

«Вы сегодня назвались моим верным слугою, сударь. Я нисколько не сомневаюсь в истинности данных слов, ведь вы абсолютно прозрачны. Знайте, я вижу всё! Господин, вы должны оказать мне услугу. Сегодня ровно в 11 на улице Святого Николя из здания финансовой конторы выйдет пухлый мужчина в большом английском цилиндре и с пепельными усами. Особые приметы: пурпурная розочка на грудном кармане пиджака и строгая, но медлительная походка.

Встретьте его как надо! И уничтожьте сие письмо, милый Сударь. Хи-хи-хи…»

Хорошо. Она решила не мелочиться и брать по полной. Не скажу, что разочарован или нечто в подобном духе, но не каждый день такие задания дают, верно? Ничего. Убийство — грех, но Барыня — мой Господь. Только она решает, что есть добро, а что — зло.

Иду к назначенному адресу. По дороге смял и порвал на мелкие кусочки письмо. Выкидывал по частям: первую половинку в одной урне, а вторую — в другой. Встретилась часовая лавка. Взглянул и понял, что в распоряжении имею 10 минут.

Тихими шагами, едва поднимая стопы, иду через узкий проход вдоль стены финансовой конторы и другого здания. Я — крадущийся в тени душегуб! С минуты на минуту выйдет цель. Прихлопнуть её — ничего не стоит.

Позорьте меня, выплёскивайте яд, но ответьте: на что способно ваше существо ради желанной страсти? Вы легко можете ласкать и лелеять, нежно кусать её за ушко, но хватит ли в вас духу будучи нагим и безоружными выйти против оравы врагов вашей любимицы? Есть ли ярость звериная, что вашими клыками обезобразит их до неузнаваемости? Есть ли сила, которой вы разорвёте собственную грудь и вырвите сердце, чтобы преподнести в дар Повелительнице? Готовы ли вы на это, господа?!

«Дзынь-дзынь» — колокольчик звенит. Это он! Пот выступает на лбу, во рту наоборот — пустыня. Дрожь охватила естество. Рука с судьбоносным кинжалом не слушается, будто сама по себе существует. Не могу пошевелиться… Как… как страшно! Я готов швырнуть кинжал в сторону да волком взвыть, расплакаться истошно! Неожиданно в плече стало тепло. Ощущаю прикосновение. Я оборачиваюсь; Она. Моя очаровательная Повелительница, вся в дорогих шелках. Хищный взгляд устремлён на меня. Так смотрит жаждущий крови беззащитной крестьянки вампир. Так взором пожирает безумный маньяк жертву, которая загнана в угол. Светлый взгляд пронизывает насквозь. Нет больше страха. Да, я готов!

Тучный господин медленно шагает по улице, поправляет английский цилиндр.

Дикий рёв вырывается из моей груди — я набрасываюсь на мужчину и со всех сил бью кинжалом в грудь. Жертва визжит, как свинья.

— Не человек ты более, а моя тряпичная кукла!

Протыкаю и вспарываю ему брюхо. Ох чувствую, как ужас и страдания льются наружу вместе с кровью!

Не знаю, зачем Барыне гибель этого дядьки. Чего натворил-то? Чем обидел? Чем не угодил? Впрочем, неважно. Я — мясник. Коли приказали — изволь зарезать.

Люди выскакивают на балконы поглядеть на эпичную сценку. Хех. Улица — Колизей. Они — плебеи, жаждущие хлеба и зрелищ. Мы — гладиаторы, сражающиеся и умирающие на потеху им! Бегите сюда! Усладите взоры картинами, которые происходят у вас перед глазами ежедневно, но почему-то остаются незамеченными! Каждый из вас всегда находится одновременно на двух местах: моём и бедного господина!

Остриё кинжала нарисовало на горле жертвы тоненькую полоску, откуда полился красный водопад. Всё. Нет его! Отправляйся к чертям, гнусный старикашка! Я кинул тело вперёд. Упало как тряпичная кукла. Кинжал же швырнул куда подальше.

Народ осадил место преступления. Я остыл от чувств, владевших мною во время пляски смерти. Пальцы…Ладони… в крови! Одежда тоже, всё в алом цвете. Я упал на колени перед убиённым и схватился за голову. Кошмар! Что натворил! Толпа стреляет в меня взглядами, дробинки внимания жадно вгрызаются в плоть…

Дальше в воспоминаниях брешь. Либо потерял сознание от тысяч глаз, либо избили. Легко догадаться, что свободой отныне не владею, а скоро и жизнью. Вырожденный урод и душегуб предстал перед судом. Ничего интересного. Называть мотив убийства отказался. Говорю, мол, бес попутал! Ни в коем случае нельзя подставлять её, да и всё равно не поверят. Барыня тоже в суд приходила. Мария Скавронская зовут её оказывается. Также выяснилось, что тот убитый старик — муж Барыни. На заседаниях ничего важного не делала, лишь строила грустное личико и иногда пускала слезу. Порой косилась в мою сторону. Опять хищный взгляд! Он нравится мне. Эти глазки словно глоток свежего воздуха перед неизбежным.

За убийство почтенного господина с особой жестокостью мне назначили живительный расстрел. Последние часы жизни я просиживаю в темнице сырой, словно зашуганная псина в конуре. Холодный каменный пол и крысы неплохо заменили кровать и клопов. Беседы с живым человеком больше не дождусь всё равно. Барыню больше не видел. Видимо госпожа Скавронская пошутила надо мной. Честно — не сержусь, порой даже вспоминаю с благоговением. Может, причудилось всё это? Возможно, сама Костлявая в маске Барыни попыталась донести, что моя любовь — это смерть. Такие дела. Не повезло на этом свете, может, повезёт на том?

За час до казни мне дали право на последнее желание. Им оказалась данная исповедь. Можешь считать, случайный читатель, что она дописана. Я выброшу эти скреплённые листы из окна. Если ты нашёл сей бред сумасшедшего, то прошу об одном — бережно храни и перечитывай как можно чаще. Чтение — в некотором роде общение. Ты ведёшь беседу с умершим ещё при жизни!