Крейг Валлворк День Матери

Крейг Валлворк День Матери

Аннотация

Девушка Венди приезжает в загородный дом, где ее ждут тишина, свежий воздух, природа, деревенская кухня и дружелюбные соседи. Казалось, что это идеальное место для подготовки к материнству.

Но все изменится когда придут ОНИ. Страшный сюрприз ждет ее в это день. В день Матери. Ибо прольется кровь, ради новой жизни.

Крейг Валлворк

День Матери

Craig Wallwork Mother's Day
Copyright © 2021 by Craig Wallwork - Mother's Day
© Хотимченко. К. А, перевод на русский, 2022
https: //vk. com/litskit

Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.

* * *

Озеро сверкало, как натертое зеркало. Утки расположились на его поверхности и разговаривали друг с другом, как крикливые старушки через забор. Выйдя на крыльцо, я посмотрела в сторону других домиков, но не увидела ни одного человека. Робби говорил правду. Здесь больше никого не было. Уединенное и тихое место. Я посмотрела вниз, на шарик, высовывающийся из-под подола моего жилета. Мой округлившийся живот внушительных размеров – пугал, и радовал одновременно. Где-то под сердцем сейчас зарождается и развивается новая жизнь. Я прижала ладонь к тому месту, где несколько секунд тому назад почувствовала легкий укол. Крошечный узник дает о себе знать. Просится в этот мир.
- Осталось недолго до твоей свободы. - Губы автоматически растягиваются в улыбке, - Я освобожу тебя, просто подожди и увидишь этот мир.
Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.
- Кто там?
- Только я, дорогая! - раздался голос с другой стороны. - Мэдж.
Я открыла дверь, чтобы тут же увидеть розовые десны и желтые зубы. Безумная, широкая улыбка соседки. В ее руке была маленькая картонная коробочка с розовым бантиком.
- Я вас не беспокою? - спросила она.
Видимо из вежливости, потому-что дожидаться ответа не стала, а просто проскользнула мимо, в дом.
Я покачала головой.
- А я принесла травяной чай, - сообщила она, держа перед собой коробку. - Старый семейный рецепт. Корень ройбуша и лаванда. Это полезно для ребенка.
Я взяла коробочку и поблагодарила ее.
Она задержалась на мгновение. Покрутила головой, словно изучая обстановку.
- Сегодня особенный вечер, - сказала она. - Мы с Робби подумали, не хотите ли вы присоединиться к нам в большом доме, чтобы поесть " вкусняшек"?
- У кого-то день рождения? - спросила я.
- День матери, глупышка. Ничего вычурного не будет - говорю сразу. Грудинка с подливкой и французским соусом!
Я изобразила улыбку.
- Наверное надо было сказать сразу: - я вегетарианка. Но спасибо, за предложение! Уверенна, что все будет очень вкусно, но боюсь что только испорчу вам веселье. Мясо не мой продукт. К тому же этот праздник лучше вам с Робби разделить вдвоем. Семейное торжество.
- Да брось, Робби не будет возражать. - Она озорно подмигнула, взмахнув рукой, - К тому же, ты слишком скоро тоже станешь матерью! Пора приучать себя сидеть с крикливыми и капризными. Хочешь, я могу приготовить грибы вместо мяса?!
Я покачала головой.
- Честно говоря, Мэдж, ребенок сегодня пинал меня, как футбольный мяч. Я очень устала. Думаю, в другой раз.
На ее лице я увидела разочарование.
- Ну нет, так нет. Но если передумаешь, обязательно звони!
- Обязательно. И спасибо за чай.
Она кивнула и пошла в сторону двери. Как только она вышла, я заперла замок.

Я проснулась на диване где-то под вечер. Шея ужасно ныла, перед глазами стояла пелена, а мысли все еще где-то блуждали далеко от реальности. Я встала, выгнула спину, насколько мне позволял мой животик и потянулся. Кости хрустнули, мышцы заболели. Мой мальчик зашевелился, как рыбка в аквариуме. Я, как жеребенок, который только делает свои первые шаги, подошла к окну, и сделала еще несколько глотков из чашки с чаем Мэдж. Мое горячее дыхание затуманило оконное стекло. Протерев его ладошкой, я увидел перед озером фигуру, широкую, как пень, и такую же высокую. Может быть, это и был ствол дерева, срубленный и гниющий изнутри. А может, и нет?! Мой разум был в двух местах - здесь, в домике, и где-то в дремоте. Я опустила шторы и направился к входной двери. Какой-то звук! Шум, как будто что-то упало в доме, остановил меня на моем пути. Грохот доносился из спальни. Спотыкаясь и пошатываясь, я направилась к кухне с открытой планировкой, но быстро опустилась на ближайший стул. Я была словно пьяна. Успокоившись и тяжело дыша - делая вдох-выдох, я все же добралась до кухни и схватила самый большой нож, который смогла найти. Вроде, для разделки мяса. Я не стала звать на помощь. Я не кого не предупреждала о своем присутствии. С ножом в руке я пробралась к задней части дома и прижалась ухом к холодной панели двери спальни, прислушиваясь к тяжелому дыханию незнакомца или к топоту его ног.

Возьмите женщину, поздно идущую ночью домой, и постоянно оглядывающуюся назад. Сделайте этот путь моим сердцем, и вы получите женщину, которой я была. Теперь возьмите ту же женщину, в темном переулке, и пусть на нее нападает дикий мужчина, прыгнет и разрывает ее плоть, пинает ее беременный живот, и вы получите женщину, которой я являюсь в данный момент.

Я крепко-крепко сжала нож и... резко распахнула дверь!
Ничего. Там никого не было. Я проверила окно: заперто, шторы тоже занавешены. Ни грязи на ковре, ни запаха мускуса или пота в воздухе. Я вернулась в гостиную. Там... мое сердце забилось быстрее и уже было готово выпрыгнуть из груди! Прямо посреди комнаты стояли два человека. Одетые в белые халаты, лица которых были скрыты за одинаковыми белыми маскарадными масками Гая Фокса, они молча склонив головы рассматривали меня. В руках стоящего справа, более низкого была зажата толстая бельевая веревка.

Я подняла нож перед собой, изо всех сил стараясь, чтобы он не дрожал.
- Опусти его, - сказал тот, что повыше, нарушив тишину. Голос показался знакомым. Через миг он поднял руку из-за спины. В ней был зажат небольшой пистолет.
В воздухе витал слабый аромат медной проволоки, и мозг стал работать. Картинка разбитая на десятки мелких фрагментов собралась в единую. Утро. Коробка с чаем. Мэдж. Осмотр комнаты. Запах орехов и спермы. Голос. Преступник с пистолетом - это сын соседки - простак, с комплексами и явным умственным дефектом - Робби.
- Я буду кричать, - сказал я. - Я буду кричать так громко, что снесу эти гребаные стены!
Меньший злодей засмеялся, зловеще и коротко. Женщина. Опять, знакомый голос - Мэдж. Она продвинулась вперед на несколько шагов и сказала:
- Давай, милая. Вокруг никого нет, чтобы тебя услышать.
Снова смех.
- Подойдешь ко мне, и я тебя порежу, - заявила я, пронзая воздух дрожащим ножом.
Она медленно покачала головой:
- Я так не думаю.
- Ты даже не представляешь, на что я способна.
С моих губ неуклюже стекали гласные.
- Ты заводишься, моя дорогая. - Она откинула голову назад и резко завыла изображая волка, - Грязная сучка, хочет поиграть! Тебе нужно расслабиться... это нехорошо для ребенка.
- Да пошла ты. Я тебя разрежу! Клянусь Христом!
Вдруг она замолкла и выставила вперед указательный палец.
- Никогда не используйте имя Господа всуе! - закричала она. - Никогда!
Я посмотрела на Робби, те же пьяные глаза за маской, сверкающие, с подростковой, не истраченной озабоченностью.
- Опусти нож, - сказал он, направляя пистолет мне в район живота.
Внутри меня поднялся жар, заставляя мое дыхание участиться. Мое сердце начало биться так сильно, что казалось, будто оно может сломать мне ребра.
Черт! Вдох-выдох! Еще раз! Вдох-выдох!
- Не делай этого, Мэдж, - сказала я. - У тебя еще есть время уйти. Я никому не расскажу, клянусь!
- Мама, она назвала тебя по имени! - вскрикнул Робби.
- Слышу, дебил - выругалась женщина.
- Я даю вам время уйти... и мы все забудем - сделала еще одну попытку я.
Мэдж хихикнула.
- Извини, милая. Но мы не хотим уходить. Сегодня День матери, и нам нужно сделать подношение.
- Подношение?! Серьезно?
- Мама, она тупая? - спросил Робби.
- Сам ты тупой. Она просто не знает всего. Сегодняшний вечер особенный.
- Очень особенный, - повторил Робби.
Жар внутри меня усилился. Пот начал вытекать из моих пор, как из отжатой губки. Я упала на колени, задыхаясь. Мои внутренности пылали. Я беспокоилась за своего мальчика, что он тоже горит. Я уронила нож и схватилась за живот. Боль была яростной и пульсирующей.
- Дьявол! Я думаю, у нее начинаются роды, мама, - пробормотал Робби.
- Она притворяется, вот и все. Она пытается нас обмануть, сынок.
Я подняла голову, мышцы на шее напряглись, растягиваясь. Мадж подошла и опустилась передо мной на колени. Маска придавала ей жуткий, бесстрастный вид.
- Нам нужен дождь, Венди. Ты ведь это понимаешь? - спросила она, положив руку на плечо.
- Дождь, - монотонно повторил Робби.
- В одной деревне долго-долго не было дождя. Жителям ее уже давно нечего было есть и нечем кормить животных. Солнце палило с самого раннего утра до позднего вечера, и трава на всех лугах и пастбищах была выжжена до самой земли. Однажды, не в силах больше выносить такое существование, жители деревни решили пойти в храм, чтобы в молитве обратиться к Богу за помощью, с просьбой послать им хоть каплю дождя. И был человек, который пошел своим путем. Он принес в жертву свою семью на каменоломне, и молился о дожде, дождь, который, как он верил, прекратит их страдания. И Бог не оставил его – и хлынул спасительный ливень.
- Что за бред! - заорала я, - Вы совсем с катушек съехали?!
- Без дождя, - сказала Мэдж, приблизившись к моему лицу, - озеро высохнет, и мы потеряем наш бизнес. Мы должны принести жертву!

Я задавалась вопросом, сколькими такими, как я, Мэдж и Робби пожертвовали ради того, чтобы дожди шли и озеро было полным. Сколько еще таких же как я, мальчиков-девочек, лежало на дне карьера? Как долго эта парочка занимается своим ремеслом. Почему никто их не остановит!

В черных зрачках глаз Мэдж отразился мой образ: волосы растрепаны, лицо искажено гримасой боли. Я перекатилась на спину, сжимая руками уши, чтобы хоть как-то унять нарастающий гул страданий.
- Помоги мне поднять ее, - обратилась Мэдж к Робби.
- Теперь мы отвезем ее на озеро, ма? - спросил Робби с облегчением.
- Лучше сначала ее связать. Она брыкается, как мул.
Робби подошел и встал надо мной, как призрак. Маленькие ножки моего мальчика стучали по стене своей тюрьмы. Бедное дитя переживало за свою маму. Я и сама испытывала страх и ненависть за то что, подвергаюсь этому варварскому нападению.
- Осталось недолго до твоей свободы. Я освобожу тебя, просто подожди. - прошептала я.
- Ма, она выглядит не очень хорошо, - сказал бугай, дотронувшись до меня носком кроссовки.
- Сам ты выглядишь не очень хорошо, - рявкнула Мэдж, - А она беременна, идиот!
Мадж бросила веревку и встала перед сыном.
- Это притворство! Она лгунья! Она - змея в саду! Не поддавайся искушению!
- Но я не... - начал Робби. - Когда она плачет, то она не красивая.
- Она пытается очернить твою душу, мальчик! Не слушай ее. Не смотри на нее! Но верь, что она - не что иное, как чистое зло!
Робби подошел к моей голове, встал на колени и взял меня под руки.
- Она вся горит! - сказал он, быстро убирая их, словно прикоснулся к раскаленной сковороде. - У нее жар!
- Это огонь и сера внутри!
Я извивалась и брыкалась. Я кричала, но Мэдж и Робби держали меня крепко. Работая вместе, они связали мои запястья, затем лодыжки. Я мотала головой вперед-назад, чувствуя внутри себя то, о чем даже не подозревала. Связки и сухожилия растягивались и рвались. Я чувствовал, как крошечные косточки в моих ушах протыкают хрящ так же легко, как игла в руке наркомана. Вкус соленного океана наполнил мой рот.
- Быстрее! - кричала Мэдж. - Отнеси ее к озеру! Мы должны сделать подношение до полуночи, иначе дожди не придут!
Моя спина выгнулась дугой, челюсть отвисла, как сломанный бардачок. Я наклонил голову к потолку и издал звук, настолько нечеловеческий, что он пропитал воздух вокруг меня. Но ничто из этой боли и страданий не помешало им поднять меня, как поросенка, готового к жарке на вертеле.
- Что-то не так, ма! - сказал Робби. - Посмотри на ее лицо!

Я чувствовала, как каждый мускул напрягается под моей кожей. Я слышала, как трескаются мои ребра, а затем стон, когда плоть сопротивлялась его росту. Я закрыла глаза и отстранилась. Там, в темноте прикрытых век, я увидела человека со светящимися глазами; разорванную одежду, мягкие пушистые волосы на его теле. Вой и рычание. Следы укусов на моем плече. Пальцы, впивающиеся в мой живот и ниже. Затем звук автомобильного сигнала, заставивший его остановиться и убежать в ночь. Машина скорой помощи. Врачи, зашивающие меня. Слезы облегчения, когда мне сказали, что с моим ребенком все в порядке. Мне повезло. Очень повезло. Полиция хотела знать, кто на меня напал. Волк, хотела сказать я. Но не сказала.

Я открыл глаза. Боль вернулась. Сознание и реальность напомнили о себе. Это было похоже на то, как будто я смотрю на мир в первый раз. Как будто наблюдаю за всем со стороны. Тени поднялись из всех четырех углов комнаты, оставив после себя радужное сияние вокруг всех предметов. Комната начала светиться.
- Святая Мать и Иисус... - начала Мэдж.
Они оба повалили меня на пол, стук моего тела отдавался в стенах. Я освободила руки от пут. Слева на коленях сидела моя мучительница. Острыми, как кинжалы, ногтями я провела по горлу Мадж. На секунду показалось, что ничего не произошло, но потом вдруг на бледном горле женщины образовалась красная полоска. Ещё через миг кровь хлынула мне в лицо. Полоска стала расширяться и увеличиваться. Мэдж упала на бок от меня, схватившись рукой за горло, чтобы остановить потоки крови. А она все вытекала и вытекала.
Робби замер на мгновение, переводя взгляд с меня на свою мать. Булькающий звук смерти заполнил комнату. Я сопровождала его хором остатков своего человеческого голоса, крича в агонии.
Робби держал пистолет наперевес, ствол дрожал.
- Ты - дьявол, - сказал он, голос был слабым и отстраненным. - Мама, была права!
Я наблюдала, как каждая моя конечность вытягивается передо мной; слышал звук хлопающей пробки от шампанского, когда мой позвоночник дугой упирался в пол. Мое тело тряслось и менялось на глазах. Оно увеличивалось в размерах, а кожа лопалась и покрывалась слоем шерсти. Звуки в моем черепе были взрывами фейерверков. Я повернулась и увидела Робби, дрожащего как лист на ветру. Он снял маску. По искаженному лицу текли слезы.
- Т-ты убила маму, - сказал он, глядя на пол.
- Я знаю. - ответила я.
- Т-т-ты не человек!
- Ты просто не все понимаешь.
Он вскинул руку с пистолетом. Ярость исказило простоватое, заплаканное лицо. Выстрел был зарегистрирован мозгом, но не боль. Он выпустил в меня шесть пуль. Ни одна не ощущалась против жара исходящего изнутри. Было похоже, что мое тело поглотило и расплавило свинец в моей собственной крови. Робби бросил пистолет и выбежал из домика, оставив меня завершать свой переход к материнству.

Мэдж задыхалась, грудь вздымалась и опадала, как аккордеон. Я наклонилась над ней. Страх затуманил ее глаза, когда она смотрела, как волк, матерый волк, начинает грызть ее лицо. Она даже не дернулась. Ее глаза застекленели. Ее кровь придала мне сил и успокоила моего мальчика. Когда я достигла больше кости, чем плоти, я стряхнула хрящ с зубов и встала, склонив голову, упираясь ею в потолок.

Очередь Робби.

Я выбежала из домика, с воем устремленным в ночное небо, разбудившим спящих птиц, которые закричали в унисон, как тысяча преследующих криков; крики, которые, как я представляла, были обычным явлением на озере, где часто велась охота. Я чувствовала себя сильной, живой, дикой. Ветер донес до меня запах медной проволоки, орехов и спермы. Я следовала за ним сквозь высокие сосны, пока мои волчьи глаза не обнаружили Робби, спотыкающегося на подъезде к кирпичному дому, тому самому, который много лет назад чуть не сжег дотла пьяный мужчина. Он услышал мое приближение и закричал, что я - воплощение дьявола, падшая женщина и другие бранные слова. Он поднял пистолет и не глядя выстрелил. Пули не попали. Он бросил пистолет в меня и забежал в дом, захлопнув за собой дверь. Его панический голос становился все громче за дверью, замки были заперты. Я и не думала входить через парадный вход. Одним быстрым прыжком я влетела в окно. Крики внутри совпали со звоном разбивающегося стекла, когда я ввалилась внутрь. На мгновение началась истерика. Робби бросал вазы, пепельницы, все, что имело вес, и все это отскакивало от моего закаленного черепа, как рис от фаты невесты.

- Господи, избавь нас от лукавого! - кричал он, схватив со стены распятие и прижав его ригель ко лбу. На оливково-зеленых стенах висели фотографии его матери в рамочках. Мэдж и молодой Робби стояли возле белой церкви. Мэдж и Робби возле Ватикана. Мэдж и Робби в маленькой парусной лодке на середине озера.

Он уставился на меня, от непонимания у него отвисла челюсть. Затем он побежал вперед с высоко поднятым распятием. Я провела рукой по его лицу так легко, как конский хвост отгоняет муху. Он пролетел через всю комнату, ударившись о мантию, украшенную старинными фотографиями. На одной из них я увидела мужчину, стоящего рядом с мальчиком. Пьяный мужчина устраивающий поджоги был его прадедушкой. В семье были сумасшедшие. Неудивительно, что они убивают людей в угоду дождям.

Робби содрогнулся от боли и снова поднявшись на ноги бросился на меня, ослепленный дикой яростью. Он приближался стремительно занеся обе руки с крестом для удара. Я вонзила руку ему в открытый живот. Мощная лапа легко прорвала рубашку и вонзилась во внутренности. Его лицо сменилось, от ярости ничего не осталось. Он уронил крест и попытался обхватить мою лапу, чтобы вытащить ее. Я в ответ, легко подняла его с пола. С разинутым ртом, слюна которого капала на мой мех, я увидела, как эти пустые глаза наконец ожили от смерти и замерли. Я швырнула его обратно к стене фотографий, его внутренности все еще были в моей руке. Кровь орошала комнату, стекая ручейком. Я разжала руку и ошметки, вперемешку с кишками, кучей упали вниз.

В этот момент на меня обрушилась новая волна боли. Вода хлынула у меня между ног. Мой мальчик был готов. Я упала на четвереньки, задыхаясь от родовых схваток, которые распространялись от живота к тазу. Я тужилась и тужилась. Я завыла так громко, что фундамент дома задрожал подо мной. Изнутри появилась жизнь. Она пролилась на пол, мокрая, как ягненок. Я наклонилась, откусила пуповину, соединявшую меня с сыном. Я вылизала его дочиста, кожа была цвета яичной скорлупы, крошечные пальчики на руках и ногах крепко сжаты. Затем я прижалась к нему, запах своей матери заставил его слепо потянуться ко мне. Мы были едины, одно целое. Жар внутри утих, сердце замедлилось до естественного ритма. Животное исчезло, пока что.

Я снова извивалась, в то время как мои суставы уменьшались, а шерстяной покров сходил на нет. Я лежала в обрывках одежды, вся в крови и слизи. Дрожащая и измученная. Но при этом самая счастливая на всем белом свете.

Мой мальчик будет расти, понимая эту ночь и то, как его мать сделала все возможное, чтобы защитить его, даже если это означало выпустить в мир ее животную часть. Каждый День матери мы будем бегать по лесу. Мы будем выть, и наши голоса будут слышны на фоне тысячи криков, доносящихся с озера, потому что любовь матери непреходящая, и это мой подарок ему. Сегодня, я подарила миру еще одну жизнь.