Альфред Бестер. Кто‑то там наверху меня любит

Альфред Бестер

Кто‑ то там наверху меня любит

Жили‑ были трое чудаков. Два из них были люди. Я общался со всеми тремя, ведь я знаю английский, десятичный и двоичный языки. Первый раз я познакомился с этой клоунской компанией, когда они захотели узнать все о Герострате, – и я им рассказал. В следующий раз их интересовал Кубок Славы Морской. Я рассказал им и про это. В третий раз вопрос касался проблемы «куда спрятаться». С тех пор мы в отличных отношениях.

Его звали Джейк Мэдиган (Дж. Дж. Мэдиган; доктор наук, Вирджинский университет). Он работал в Центре космических полетов им. Годдарда шефом отделения экзобиологии – там не уставали лелеять надежду на изучение внеземных форм жизни (когда, конечно, они смогут заполучить таковые). Чтобы вы составили мнение о состоянии его рассудка, скажу, что однажды Джейк разродился колодой перфокарт, содержащей программу компьютера, чтобы тот выдавал на параллельный порт лимоны, апельсины, сливы и т. д. Этими фруктами Джейк Мэдиган сражался потом с игровым автоматом и в итоге расстался с рубашкой. Очень свободного мышления человек.

Ее звали Флоринда Пот (сама она произносила свою фамилию – якобы фламандского происхождения – как «По»). Белобрысая и вся веснушчатая – как говорится, от носа до кормы. По специальности инженер‑ механик, говорила по‑ английски со скоростью пулемета и работала в Отделе ракетного зондирования, пока при помощи электроодеяла не устроила взрыв «Аэропчелы». Ей казалось, что твердое топливо не дает максимальной тяги, когда оно холодное, и Флоринда укутывала в электроодеяло свои ракеты перед запуском – это происходило на полигоне в Уайт‑ Сэндз. Однажды, ясное дело, произошел пожар… ну и, естественно, был большой шум.

У этих двоих был третий, которого звали Н‑ 333.

Шифр «Н» в НАСА означает «Научный спутник», в отличие от спутников народнохозяйственного назначения – такие обозначают шифром «X». Впоследствии спутникам дают более благозвучные имена – для публики: СИНКОМ, НИМБУС, ОСО и т. п. Н‑ 333‑ го нарекли ОБО – Орбитальная Биологическая Обсерватория.

Как эти двое чудаков сумели поднять в космос третьего – до сих пор понять не могу. Подозреваю, что задание на работу им подписал сам директор, потому что ни один человек, обладающий хотя бы капелькой понимания, не хотел связываться с этим делом.

Как научный руководитель проекта, Мэдиган отвечал за эксперименты, которые должны были проводиться в полете. И он выдумал их массу. Один из экспериментов собственного изобретения он именовал «Электролюкс» – по названию пылесоса. Шутка ученого. В этом эксперименте межзвездная пыль всасывалась в прозрачный сосуд с питательной средой. Свет, проходящий сквозь сосуд, поступал в фоторегистрирующее устройство. Если бы засосанная из космоса пыль содержала споры бактерий, они проросли бы, и фотоумножитель зарегистрировал бы помутнение питательного бульона. Мэдиган назвал свою методику «Детектирование экстинкции».

Калифорнийский технологический решил сделать проверку, отражается ли в молекуле РНК организма приобретенный опыт. Они прислали для этого нервные клетки моллюска под названием «морской заяц». Гарвард запланировал серию экспериментов по изучению циркадного эффекта; университет Пенсильвании собрался исследовать влияние магнитного поля Земли на железоперерабатывающие бактерии – чтобы избавиться от влияния собственных магнитных полей спутника, пришлось вынести установку с бактериями за его пределы на длинной стреле.

Из штата Огайо прислали лишайники – хотели проверить, как влияет космос на симбиоз между грибками и водорослями. Мичиган запускал на спутнике фитотрон, который исполнял сорок семь (47) команд по сигналам одной (1) морковки с целью ее выращивания…

Флоринда являлась руководителем технической части проекта, ответственным за конструкцию и внешний вид спутника; практически главная фигура. Будучи совершенно «с загибом», причем в весьма интересную сторону, она считала свою работу самой важной и, если кто‑ нибудь становился поперек пути, смотрела на него мрачнее, чем тарантул. Естественно, это не прибавляло ей популярности среди сотрудников.

Флоринда определенно решила содрать ярлык «дуры из Уайт‑ Сэндз», и ее стремление к совершенству привело к задержке работ по постройке спутника на восемнадцать месяцев и к подъему их стоимости на три четверти миллиона. Она билась со всеми подряд и даже имела смелость нападать на Гарвард. Когда там обиделись, они не стали мелочиться с НАСА, а сразу обратились в Белый дом. Таким образом, Флоринда оказалась на ковре перед комиссией Конгресса.

Сначала у нее захотели узнать, почему Н‑ 333 так подорожал по сравнению с первоначальной сметой.

– Н‑ 333 – самый дешевый проект в НАСА, – отрезала она. – Вместе с запуском он обойдется всего в десять миллионов. Боже мой, да это же почти даром!

Затем у нее захотели узнать, почему Н‑ 333 делается так долго по сравнению с первоначальным планом.

– А потому, – сказала она, – что никто раньше никогда не строил Орбитальную Биологическую Обсерваторию.

Возразить на такое было нечего, и ее отпустили с миром.

Конечно, это был рядовой рабочий момент, но ведь ОБО являлся первенцем Флоринды и Джейка, они с подобными вещами еще не сталкивались. Вот и срывали свою напряженность друг на друге, не понимая, что во всем виноват их «ребенок».

Флоринда упаковала и привезла ОБО на мыс Кеннеди 1 декабря. То есть у них было достаточно времени для нормального запуска, не дожидаясь Рождества (во время праздников службы на мысе работают немного небрежно). Однако спутник начал выказывать свой собственный «сдвиг», и во время заключительных испытаний все пошло наперекосяк. Запуск пришлось отложить. Они провели месяц, разбирая Н‑ 333 на детали и раскладывая их по полу ангара.

Выявились две критические проблемы. Штат Огайо использовал в своей конструкции инвар – сплав железа с никелем, который неожиданно начал «ползти», а это означало, что эксперимент невозможно будет откалибровать. Такую аппаратуру не имело смысла запускать на орбиту, поэтому Флоринда отдала распоряжение о снятии эксперимента и дала Мэдигану один месяц на то, чтобы найти подходящую замену.

Это было просто смешно. Однако Джейк сотворил чудо: взял запасной комплект приборов Калифорнийского технологического института и превратил его в установку для брожения. Как известно, дрожжи в ответ на изменения окружающей среды производят адаптивные энзимы, вот он и решил исследовать, какие энзимы будут порождены дрожжами в космосе.

Более серьезной проблемой было то, что передатчик спутника создавал свисты и импульсы, когда антенна убрана в положение для запуска. Не исключалась вероятность, что эти импульсы могли быть восприняты приемником спутника как нежелательные команды. Похожая неприятность, полагают, постигла СИНКОМ‑ 1, который исчез вскоре после вывода на орбиту и больше не появлялся. Флоринда решила запустить спутник с выключенным передатчиком и включить его уже в космосе. Мэдиган противился этой идее.

– Значит, мы запустим немую пташку, – протестовал он. – Мы не будем знать, где его искать.

– На первом витке можно воспользоваться данными Йоханнесбургской станции слежения, – отвечала Флоринда. – У нас прекрасный кабель с ними.

– А вдруг они не захватят его? Что тогда?

– Ну, если они его не обнаружат, тогда это сделают русские.

– Сердечное мерси!

– А чего ты от меня хочешь? Чтобы я отменила запуск вообще? – вспылила Флоринда. – Одно из двух: или это, или вывод на орбиту с выключенным передатчиком. – Она яростно глядела на Мэдигана. – Это мой первый спутник, но знаешь, чему он меня научил? В любом космическом корабле есть хоть один компонент, который гарантирует, что будут неприятности. Ученый!

– Женщина! – фыркнул Мэдиган, и они пустились в неистовый спор о загадках женской натуры.

Наконец Н‑ 333 прошел заключительные испытания, и 14 января его установили на стартовом столе. Никаких электроодеял. Спутник предстояло выбросить на орбиту на высоте тысяча миль точно в полдень, так что старт назначили на 11: 50 утра 15‑ го числа.

Они следили за взлетом по телевизору, сидя в блокгаузе полигона. Это было ужасно. Края телевизионных трубок, как известно, закруглены, поэтому, когда ракета поднялась и очутилась на краю экрана, за счет оптического искажения казалось, что она наполовину вывернулась наизнанку. Мэдиган задыхался и потел. Флоринда бормотала:

– Нет, нет, все в порядке… Все в порядке. Посмотри на карту…

Светящаяся карта на дисплее действительно показывала, что все в норме.

И в этот момент из динамика раздался голос. Безличным тоном крупье голос сообщил:

– Нарушилась кабельная связь с Йоханнесбургом.

Мэдигана начало трясти. Он решил размозжить Флоринде башку (мысленно он произнес ее фамилию как «Пот»), [1] лишь только представится подходящая возможность. Остальные экспериментаторы и люди из НАСА побелели. Если в ближайшее время не обнаружить «птичку», не поймать ее лучом слежения, вряд ли удастся найти спутник потом.

Никто не произносил ни слова. Они сидели молча, ждали и тихо ненавидели друг друга. В час тридцать спутник должен был первый раз пройти над станцией слежения в Форт‑ Майерз – если, конечно, он невредим и находится где‑ то рядом с расчетной орбитой. Форт‑ Майерз был на проводе. Все столпились вокруг Флоринды, пытаясь просунуть уши поближе к трубке.

– Да, вот он, кружится, зажатый между двумя противометеоритными экранами, – доносился слабый голос. – Он говорит мне… Есть засветка на радаре. Генри? – Долгая пауза. Затем тот же прерывающийся временами голос: – Эй, Кеннеди! Мы засекли пташку. Сейчас она точно на луче.

– Команда ноль три десять! – заорала Флоринда в телефон. – Ноль три десять!!

– Есть команда ноль три десять, – откликнулся Форт‑ Майерз.

По этой команде антенна спутника выставлялась в рабочее положение и включался передатчик. Через секунду приборы и осциллограф на панели радиоприема ожили, а громкоговоритель начал издавать ритмические синкопированные трели – ОБО слал данные телеметрии.

– Наша птичка цела и невредима, – кричал Мэдиган, – наша куколка ожила!

Я не могу описать его ощущение, когда он услышал, как пташка начала чирикать. Чувство эмоционального участия в твоем первом спутнике не сравнимо ни с чем. Первый спутник – это как первое любовное похождение. Может быть, поэтому Мэдиган сгреб Флоринду в охапку на виду у всех в блокгаузе и сказал:

– Бог мой, я люблю тебя, Флоринда!

И, может быть, поэтому же она ответила:

– А я люблю тебя, Джейк.

Может быть, они просто любили свое первое дитя.

На восьмом витке обнаружилось, что ребенок, оказывается, озорной. Мэдиган и Флоринда прилетели обратно в Вашингтон на самолете ВВС и слегка отметили событие у нее на квартире. Было полвторого ночи; они счастливо беседовали – обычная болтовня, принятая в начале знакомства: где родился и вырос, школа, работа, что тебе нравится больше всего – впервые за все время с тех пор, как начали работать вместе.

Вдруг раздался звонок. Мэдиган поднял трубку: «Алло». Мужской голос произнес: «О, простите, я ошибся номером».

Мэдиган повесил трубку, повернулся к свету и с тревогой взглянул на Флоринду:

– Черт побери, я сделал, кажется, самую глупую вещь в своей жизни. Зачем я подошел к твоему телефону?

– Что? Что случилось?

– Это был Джо Лири из Отдела слежения и телеметрии. Я узнал его голос.

Она хихикнула.

– А он узнал тебя?

– Не знаю. – Телефон зазвонил снова. – Может, это опять он. Постарайся говорить так, будто ты одна.

Флоринда подмигнула ему и сняла трубку.

– Алло? Да, Джо. Нет, все в порядке, я не сплю. Что ты хочешь? – Она секунду прислушивалась, затем плюхнулась на кровать и воскликнула: – Что?!

Голос Лири что‑ то квакал в трубке. Она прервала его:

– Понятно, не волнуйся. Я его подниму. Мы прямо сейчас. – Она повесила трубку.

– Ну? – спросил Мэдиган.

– Одевайся. У ОБО неприятности.

– Иисусе! Что теперь?

– Он раскрутился как волчок. Сейчас же возвращаемся в Центр Годдарда.

Лири раскатал на полу своего офиса общую распечатку телеметрии за первые восемь витков – десятиметровый рулон бумаги, испещренный колонками цифр. Джо ползал по распечатке на четвереньках, изучая ее. Указал на колонку данных об угловом положении спутника:

– Вращается. Видите? Оборот за двадцать секунд.

– Как это, почему?.. – в раздражении повторяла Флоринда.

– Могу показать, – ответил Лири. – Вот здесь.

– Не надо показывать! – взмолился Мэдиган. – Просто скажи.

– Выкидная стрела не вышла по команде. Застряла в стартовом положении. Наверно, заело переключатель.

Флоринда и Мэдиган бешено глядели друг на друга. Они представили себе картину. ОБО был запрограммирован на ориентацию относительно Земли. Оптический сенсор фиксировал изображение Земли и удерживал спутник в таком положении, чтобы тот глядел на планету одной своей стороной. Выкидная стрела торчала сейчас как раз в поле зрения сенсора, и этот идиотский глаз захватил ее изображение. Вот спутник и гонялся за собственным хвостом, подталкиваемый струями газа двигателей боковой коррекции. Час от часу не легче!

Сейчас объясню вам, в чем вся незадача. Дело в том, что если ОБО не стабилизирован относительно Земли, результаты всех экспериментов окажутся почти бессмысленными. Еще более катастрофичной оказывалась ситуация с электроэнергией. Если спутник кувыркается в полете, его солнечные батареи невозможно удержать постоянно направленными на светило, значит, они не смогут давать достаточно энергии, чтобы компенсировать разряд аккумулятора, который вскоре полностью истощится, и тогда…

Единственным их спасением было заставить стрелу выдвинуться.

– Может, нужен всего лишь хороший боковой толчок, – отважно предложил Мэдиган. – Но чем толкнуть?!. – Он был разъярен. В толчок улетали не только десять миллионов долларов, туда проваливалась вся его научная карьера.

Они вышли, оставив Лири ползать по полу. Флоринда была очень тиха. Затем она промолвила:

– Езжай домой, Джейк.

– А ты?

– Я пойду к себе в офис.

– Я с тобой.

– Не надо. Я хочу поглядеть на синьки электросхем. Спокойной ночи.

Когда она повернулась и ушла, даже не подставив щеку для поцелуя, Мэдиган пробормотал:

– Он уже встал между нами. Вот тебе запланированное отцовство, о котором так много говорят…

Джейк виделся с Флориндой в течение следующей недели, но совсем не таким образом, как хотел бы. Там всегда были экспериментаторы, которым приходилось рассказывать о катастрофе. Директор вызвал их на «посмертный анализ ситуации», во время которого проявлял симпатию и понимание, однако чересчур явно избегал упоминать о Конгрессе и о сводке отказов.

Еще через неделю Флоринда сама позвонила Мэдигану. Голос ее был неподходяще жизнерадостным:

– Джейк, ты мой любимый гений. Ты решил проблему ОБО. Я так надеюсь…

– Кто решил? Что решил?

– Ты не забыл, как сказал насчет того, что надо шлепнуть по заду нашего младенца?

– Сказал и хотел бы, но как?

– Мне кажется, я знаю, как мы сможем это сделать. Встретимся в кафе, в восьмом корпусе, во время ленча.

Она принесла с собой кучу бумаг и разложила их на столике.

– Сначала – «Операция Боковой Удар». Поедим позже.

– Я эти дни не очень‑ то нахожу вкус в пище, – сумрачно ответил Мэдиган.

– Может, когда я расскажу, у тебя появится аппетит. Значит, так. Нам надо вытолкнуть стрелу. Резкий толчок, то есть импульс, освободит ее. Нормальное предположение?

Мэдиган хмыкнул.

– Бортовой аккумулятор дает двадцать восемь вольт – недостаточно для переброса выключателя. Так?

Он кивнул.

– А если вдвое поднять напряжение?

– О, великолепно! Но как это осуществить?

– Солнечная батарея совершает вместе со спутником один оборот за двадцать секунд. Когда она глядит на Солнце, ее панель развивает пятьдесят вольт и заряжает аккумулятор. Когда она повернута в другую сторону – нуль. Правильно?

– Конечно, мисс По. Но весь фокус в том, что прямая наводка на Солнце сохраняется всего около одной секунды в течение этих двадцати, чего явно недостаточно для поддержания заряда в аккумуляторе.

– Зато достаточно для того, чтобы выдать приличный шлепок нашему ОБО. Что, если в момент пика напряжения мы отключим аккумулятор и пятьдесят вольт попадут прямо в сеть спутника? Может, этого хватит, чтобы выпихнуть стрелу?

Он широко раскрыл глаза. Флоринда улыбнулась:

– Конечно, это рискованно…

– Ты можешь включить солнечные панели в обход аккумулятора?.

– Да, вот схема.

– И можешь поймать момент?

– Телеметристы дали мне график вращения ОБО с точностью до одной десятой секунды. Я могу поймать любое напряжение от одного вольта до пятидесяти.

– Все равно это рискованно, – медленно проговорил Мэдиган. – Возможно выгорание всех потрохов.

– Совершенно точно.

– Что‑ то я проголодался, – ухмыльнулся Мэдиган.

Первую попытку они осуществили на 272‑ м витке с помощью импульса величиной двадцать вольт. Ничего. Затем подняли напряжение до двадцати пяти. Опять ничего. Вечером они, перекрестив за спиной пальцы, врезали по спутнику импульсом в пятьдесят вольт.

Стрелки приборов на радиопанели вздрогнули и приостановили свое раскачивание; кривая на осциллографе почти потухла. Флоринда тихо вскрикнула, а Мэдиган заорал:

– Стрела вышла, Флори! Проклятая стрела поднялась! Мы на режиме!

Они бегали по всему Центру Годдарда и каждому встречному кричали про операцию «Тык в бок». Они ворвались на собрание в кабинете директора, чтобы порадовать его хорошей новостью. Они телеграфировали экспериментаторам, что активированы все их установки. Они поехали на квартиру Флоринды и отметили событие. ОБО начал работать. ОБО – хороший мальчик.

Через неделю экспериментаторы собрались для обсуждения статуса обсерватории, сжатия данных, нерегулярностей в экспериментах, будущих работ и т. д. Совещание проводили в конференц‑ зале первого корпуса, предназначенного для работ по теоретической физике. Все в Годдарде называли его «дом лунатиков». Населяли его математики – лохматые юнцы в поношенных свитерах, сидящие зарывшись в кучи журналов и вырезок, либо отрешенно всматриваясь в написанные мелом на доске заумные уравнения.

Все экспериментаторы были в восторге от работы ОБО. Данные шли потоком, сигнал был чистым, почти без шумов. Создалась такая триумфальная атмосфера, что никто, за исключением Флоринды, не заметил нового признака того, что ОБО чудит.

Гарвард сообщил, что они получают какие‑ то непонятные слова данных такие не были запрограммированы в эксперименте (каждая десятичная цифра называется в телеметрии «словом данных»).

– Например, на 301‑ м витке я получил подряд десять чисел 15, ‑ говорил гарвардский экспериментатор.

– Может быть, это перекрестные помехи, – сказал Мэдиган. – Кто‑ нибудь другой использовал число 15 в своем эксперименте? – Все отрицательно покачали головами. – Что ж, прекрасно, потому что я получил пару чисел 15 в своем канале.

– А я на 301‑ м витке получил несколько двоек, – сказал Пенн.

– Я получил больше вас всех, – откликнулся представитель Калтеха. – У меня на 302‑ м витке появилось семь раз по 15‑ 2‑ 15. Похоже на шифр велосипедного замка.

– Кто‑ нибудь использовал велосипедный замок в своем эксперименте? вопросил Мэдиган. Это перебило серьезный настрой, и совещание закончилось.

Однако Флоринда, как‑ никак руководитель проекта, забеспокоилась относительно чужеродных слов данных, закравшихся в показания, и не слушала успокаивающих речей Мэдигана. Больше всего тревожило Флоринду то, что последовательность 15‑ 2‑ 15 стала все чаще встречаться в распечатках всех каналов. В действительности спутник передавал двоичный код, вот такой: 001111‑ 000010‑ 001111, а компьютер на приемном пункте автоматически переводил этот код в десятичные числа. Флоринда была права в одном: случайные импульсы и помехи не могли привести к многократному появлению одного и того же слова.

Они с Мэдиганом провели целую субботу, сидя над кодовыми таблицами ОБО в попытках найти комбинацию слов, которая могла породить 15‑ 2‑ 15, но безуспешно. Вечером они сдались и отправились в бистро в Джорджтауне поесть, выпить, потанцевать, в общем, забыть обо всем, кроме себя самих. Сущая ловушка для туристов, вплоть до цыганки, которая предлагала гадание по руке, нумерологию и гадание с магическим кристаллом. Они отделались от нее, однако Мэдиган заметил что‑ то необычное в лице Флоринды.

– Хочешь узнать судьбу?

– Нет.

– Тогда почему такой странный взгляд?

– Мне пришла в голову забавная мысль.

– Какая же? Расскажи.

– Ты станешь смеяться надо мной.

– Не осмелюсь. Ты вышибешь из спутника мой экспериментальный блок.

– Да, пожалуй, не посмеешь. Ты же считаешь, что у женщин нет чувства юмора.

Таким образом, дело переросло в неистовый спор о загадках женской натуры, и они замечательно провели время. Однако в понедельник Флоринда зашла в кабинет Мэдигана с пачкой бумаг и с тем же странным выражением лица. Джейк сидел, вперив отрешенный взгляд в уравнения, написанные мелом на доске.

– Эй! Очнись, – сказала она. – Проснись!

– Да, да…

– Ты меня любишь? – Голос ее прозвучал требовательно.

– М‑ мм… Да… Не обязательно…

– Даже если узнаешь, что я пробила стену?

– То есть?..

– По‑ моему, наш ребенок становится чудовищем.

– Давай сначала, – попросил Мэдиган.

– Начало состоялось в субботу вечером, и это была цыганка с нумерологией.

– М‑ м…

– Я неожиданно задумалась: а какие буквы стоят под этими номерами 15‑ 2‑ 15?

– У‑ гу…

– Подумай, не ленись.

– Ну, двойка соответствует букве «b»… – Мэдиган начал загибать пальцы. – А пятнадцать – букве «о».

– Итак, 15‑ 2‑ 15 означает…

– О. Б. О. ОБО! – Он расхохотался. Затем замолк. – Нет, это невозможно, сказал он наконец.

– Конечно. Это просто совпадение. Да только вы, дураки ученые, не дали мне всей информации о чужеродных словах в ваших потоках данных. А мне надо было проверить свою идею. Возьмем Калтех. Они заметили 15‑ 2‑ 15 – слава Богу! Но не обратили внимания, что перед этим шли цифры 9‑ 1‑ 13.

Мэдиган начал загибать пальцы.

– «I»… «A»… «M»… Иам?.. Ерунда какая‑ то.

– А может, «I am»? То бишь, «Я есть О. Б. О. »?

– Невероятно! Дай сюда распечатку!

Теперь они знали, что искать, так что выловить слова собственной речи ОБО, разбросанные там и сям в потоке данных, оказалось делом нетрудным. Вначале шли лишь «О», «О», «О»… – эта буква появилась в первых последовательностях, которые спутник начал передавать после того, как был осуществлен «шлепок». Затем появились «ОБО», «ОБО», «ОБО»… И, наконец: «I AM OBO»…

Мэдиган, не мигая, глядел на Флоринду.

– Ты думаешь, чертова штука ожила?

– А ты?

– Не знаю… Там, конечно, с полтонны электроники плюс органика всякие дрожжи, бактерии, ферменты, нервные клетки, морковка дурацкая из Мичигана…

Флоринда задохнулась от смеха:

– Боже милостивый! Мыслящая морковка!

– Да, и еще неизвестные споры, которые насосал мой пылесос… А мы взболтали весь этот винегрет своими пятьюдесятью вольтами. Кто теперь сможет сказать, что произошло? Ури и Миллер с помощью электрических разрядов создали аминокислоты – основу жизни… Еще есть новости от младенца?

– Множество, и в основном такие, что нашим экспериментаторам придутся не по вкусу.

– А в чем дело?

– Вот, посмотри расшифровки. Я их отсортировала и собрала вместе.

«Виток 333. Исследования роста в космосе бессмысленны из‑ за влияния кориолисовой силы».

– Это он комментирует эксперимент мичиганцев.

– Ты хочешь сказать, что он подсматривает? – спросил Мэдиган.

– Можешь назвать это так.

– Он совершенно прав. Я говорил мичиганцам то же самое, но они меня не слушали.

«Виток 334. Невозможно, чтобы молекулы РНК кодировали приобретенный опыт организма аналогично тому, как молекулы ДНК кодируют его генетическую историю».

– А это он про Калтех, – сказал Мэдиган. – И опять он совершенно прав. Нечего пытаться пересмотреть теорию Менделя! Дальше.

«Виток 334. Исследования внеземной жизни не имеют смысла, если не делается предварительный анализ Сахаров и аминокислот на их внеземное происхождение».

– Ну, это просто смешно! – громко возмутился Мэдиган. – Я не ищу формы жизни внеземного происхождения, я просто ищу какую‑ нибудь жизнь в космосе. Мы… – Он осекся, взглянув на Флоринду. – Есть еще телеграммы?

– Так, несколько фрагментов типа «солнечный ветер», «нейтронные звезды» да еще выдержки из «Акта о банкротстве».

– Из чего?!.

– Из чего слышал. Часть 11, Процедурный раздел.

– Черт меня подери!

– Я тоже так подумала.

– К чему он это?

– Чует свой хлеб, наверное…

– Мне кажется, о случившемся не надо никому рассказывать.

– Конечно, – ответила Флоринда. – Но что нам делать?

– Наблюдать и выжидать. А что остается?..

Думаю, вы понимаете, почему для этих двоих оказалось так легко принять идею о том, что их детище является некоей формой псевдожизни. На Мэдигана большое впечатление произвела лекция в Массачусетском технологическом; название лекции было «Машина и жизнь». Там прозвучали такие слова; «Я не стану заявлять, что компьютеры живые – только лишь потому, что никто не может дать четкое определение, что такое жизнь. Соглашусь, что компьютеру никогда не стать Пикассо, но заметьте, что огромное множество людей живет „линейно“, такая жизнь может быть легко заалгоритмирована как программа для компьютера».

Итак, Мэдиган и Флоринда взирали на ОБО со смесью приятия, удивления и восторга. Это был совершенно неслыханный феномен, однако, как заключил Мэдиган, неслыханной была и сама суть открытия. Каждые девяносто минут ОБО выплевывал информацию, записанную на его ленте, а Джейк и Флоринда выколупывали изречения спутника из экспериментальных и телеметрических данных.

«Виток 371. Некоторые экстракты гипофиза могут сделать животных‑ альбиносов угольно‑ черными».

– А это к чему относится?

– Ни к одному из наших экспериментов.

«Виток 373. Лед тонет в спирте, но пенка плавает на воде».

– Пенка! Трубочная? Увы, дорогая, он, похоже, курит.

«Виток 374. Во всех случаях насильственной и быстрой смерти глаза жертвы остаются открытыми».

– О Боже!

«Виток 374. В 356 году до н. э. Герострат сжег храм богини Дианы, величайшее из семи чудес света, чтобы обессмертить свое имя».

– Это правда? – спросил Мэдиган у Флоринды.

– Я уточню, – отозвалась она.

Она спросила у меня, и я рассказал. «Правда не только это. Имя архитектора храма забыто, а Герострата помнят».

– Где только малыш нахватался подобной чепухи?

– Да ведь там добрых две сотни спутников болтается, может, кто из них натрепал?

– Ты хочешь сказать, что они сплетничают между собой? Это смешно.

– Да, пожалуй.

– Но все‑ таки откуда он узнал про Герострата?

– Напряги воображение, Джейк. Многие годы на Земле действуют линии связи. Кто знает, какая информация проходит по ним? И как много этой информации по ним протекает?

Мэдиган тяжело покачал головой:

– Нет, уж скорее я подумаю, что здесь замешана рука Москвы.

«Виток 376. Желтая лихорадка более опасна, чем тиф».

«Виток 377. Даже такое низкое напряжение, как 54 вольта, может убить человека».

«Виток 378. Кубок Славы Морской украл Джон Сэдлер».

– Становится все более зловеще, – сказал Мэдиган.

– Держу пари, он смотрит телевизор, – ответила Флоринда. – Что это за Джон Сэдлер?

– Уточню.

Информация, которую я дал Мэдигану, поразила его.

– Так знай же, – сказал он Флоринде. – Кубок Славы Морской, Conus Gloria Maris, – одна из редчайших морских раковин. Их существует в мире всего около двадцати.

– Да?..

– Американский музей выставил одну раковину в 30‑ х годах, но ее украли.

– Джон Сэдлер?

– В том‑ то вся загвоздка. До сих пор неизвестно, кто это сделал. Никто не слыхал о об этом Джоне Сэдлере.

– Как же так, никто не знает, а ОБО знает? – озадаченно спросила Флоринда.

– Это как раз меня и смущает. Он не просто повторяет услышанное. Он начал делать выводы. Дедукция. Как у Шерлока Холмса.

– А мне почему‑ то вспомнился профессор Мориарти. Посмотри последний бюллетень.

«Виток 379. При подделке денег избегайте грубых ошибок. Например, не бывает серебряных долларов, выпущенных между 1910 и 1920 годами».

– Я это видел по телеку, – выпалил Мэдиган. – Фокусы с серебряными долларами в развлекательной программе.

– Он еще и ковбойские фильмы смотрит. Как тебе это:

Десять тысяч коров заблудились в пути

Убежали из стойла, как теперь их найти!

Сыновья с карабинами – я просил их помочь

Унеслись безвозвратно в смертоносную ночь…

Под Гэмблингом, среди холмов

Пропало десять тыщ коров!

– Нет, – со страхом в голосе произнес Мэдиган. – Это не телевизионный вестерн. Это СИНКОМ…

– Кто?!.

– СИНКОМ Первый.

– Но ведь он исчез, от него не слышно ни сигнала!

– Вот теперь мы слышим.

– С чего ты решил?

– На СИНКОМ установили демонстрационную ленту: речь президента, пара фильмов о США и национальный гимн. Собирались этой лентой начать передачи. «10000 коров» – один из тех фильмов.

– Ты хочешь сказать, что ОБО действительно общается с другими спутниками?

– Включая сюда и потерянные.

– Тогда объясни это. – Флоринда положила на стол листок бумаги, на котором было напечатано: «381. KONCTPYKTOP».

– Да я и произнести это не могу!

– Это не английский. Это кириллица – в том виде, в каком способен передать ее алфавит ОБО.

– Кириллица? Русский?

Флоринда покивала головой:

– Это произносится «КОНСТРУКТОР». Разве русские не запустили три года назад серию спутников «Конструктор»?

– Боже мой, ты права! Их было четыре – «Алеша», «Наташа», «Васька» и «Лаврушка», и все они исчезли.

– Как СИНКОМ?

– Именно.

– Но теперь мы знаем, что СИНКОМ не сломался. Он просто потерялся.

– Значит, товарищи «Конструкторы» тоже, видать, заблудились.

Вскоре стало невозможно скрывать, что со спутником не все в порядке. ОБО тратил столько времени в сеансе на треп вместо того, чтобы передавать данные, что экспериментаторы буквально взвыли.

В отделе связи обнаружили, что вместо узкой полосы частот, выделенной для ОБО, спутник вещает в широком диапазоне, засоряя эфир, и подняли шум. Директор вызвал Джейка и Флоринду для выяснения обстоятельств, и они были вынуждены рассказать все о своем трудном ребенке.

Они с восхищением цитировали галиматью ОБО, а директор не верил ни единому их слову. Не верил и распечаткам, которые они притащили с собой и истолковывали по ним речь спутника. Директор сказал, что они из одного сумасшедшего дома с теми чудодеями, которые выискивают высказывания Фрэнсиса Бэкона в пьесах Шекспира.

Убедила директора лишь мистерия с телевизионными кабелями. В то время по телевидению передавали одну рекламу про стенографистку, которую никто не приглашал на свидание. На экране ослепительная фотокиномодель страдала в глубокой депрессии над своей машинкой, а мимо шли парень за парнем – и ни одного взгляда на нее. И вот она встречает свою лучшую подругу у автомата с газировкой, и эта знающая все на свете подруга объясняет ей, что страдания несчастной происходят из‑ за дермагермов – это такие микробы, они живут на коже и ничего не делают, только воняют. И, чтобы от красавицы не пахло тухлятиной, подруга предлагает той пользоваться аэрозолем для ухода за кожей фирмы «Нострум», содержащим специальные добавки, которые двенадцатью различными путями губительно воздействуют на отвратительных дермагермов. Только вот в конце той передачи, из‑ за которой случился скандал, подруга вместо того, чтобы предложить всем зрителям покупать такой же спрэй и тем самым поднять спрос на него, сказала:

«Да кто они, черт возьми, такие, чтобы ради них губить кожу химией? Парни выстроятся в очередь, чтобы попасть на свидание с девушкой, выглядящей как ты, даже если от нее несет как от помойки».

Это видели десять миллионов телезрителей. К тому же реклама была вставлена в фильм, а фильм был «кошерный», как объявлялось в прессе. На телевидении предположили, что какой‑ то шутник взял и переключил звуковой кабель с вещательной станции на свою студию. Телевизионщики учинили строгую проверку, которая все ширилась по мере того, как телевизионные станции на всем континенте от побережья до побережья начинали хулиганить. Призрачные голоса завывали, шикали и мяукали во время шоу‑ передач; рекламные материалы объявлялись лживыми; политические речи «закрикивались»; прогнозы погоды сопровождались безумным смехом, а затем, дабы доконать окончательно, давался точный прогноз. Это и помогло Флоринде и Джейку понять, кто виновник всех телечудес.

– Только он, – сказала Флоринда. – Глобальный прогноз погоды можно сделать, лишь используя спутниковую информацию.

– Но у ОБО ведь нет метеоприборов!

– Ну и что же, что нет, глупец! Просто‑ напросто он общается с НИМБУСом.

– Хорошо, принимаю; но при чем здесь попытки перебить телевещание?

– Что тут особенного? Он ненавидит телепередачи. А ты? Разве ты не орешь на свой ящик?

– Да, не спорю… Но как ОБО это удается?

– Путем создания электронных перекрестных помех. Пока нет способов защитить передачи от такой «критики сверху». Надо рассказать директору. Это поставит его в замечательный тупик.

Увы, директор находился в гораздо худшей ситуации, нежели просто виновник миллионных убытков телекомпаний. Когда они вошли в его офис, то обнаружили, что директор стоит, прислонившись спиной к стенке, а его допрашивают трое суровых мужчин в консервативных костюмах. Джейк с Флориндой попытались на цыпочках удалиться, но директор остановил их.

– Генерал Сайке, генерал Ройс, генерал Хоган, – представил директор мужчин в двубортных пиджаках. – Они из Комитета по исследованиям и разработкам Пентагона. А это – мисс По и доктор Мэдиган. Они смогут удовлетворить ваше любопытство, джентльмены.

– ОБО?.. – спросила Флоринда, не ожидая иного ответа.

Директор кивнул.

– Ваш ОБО портит прогнозы погоды, – сказал директор. – Мы полагаем, что он, вероятно…

– К черту погоду!! – прервал его генерал Ройс. – Посмотрите‑ ка вот на это! – Он протянул руку с зажатой в кулаке телетайпной лентой.

Генерал Сайке перехватил его руку.

– Минуточку! Каков у вас допуск? – обратился он к парочке. – Эти сведения грифованы.

– Слишком поздно секретничать! – высоким голосом пронзительно выкрикнул генерал Хоган. – Показывайте.

На ленте было напечатано следующее:

А1С1 = r1 = ‑ 6, 317 см;

А2С2 = r1 = ‑ 8, 440 см;

A1A2 = d = +0, 676 см.

Джейк и Флоринда долго рассматривали представленную им арифметику, затем тупо поглядели друг на друга и, наконец, обернулись к генералам.

– Ну, и?..

– Этот ваш спутник…

– ОБО.

– Вот именно. Директор доносит, что вы заявляли о его контактах с другими спутниками.

– Мы так полагаем.

– В том числе и с русскими?

– Мы так полагаем.

– А еще вы заявляли, что он способен влезать в телепередачи. Так?

– Мы так полагаем.

– А в телетайпную связь влезть он способен?

– Почему бы нет? А к чему вы все это?

Генерал Ройс яростно помахал лентой, зажатой в кулаке:

– Эта информация поступила с телетайпа «Ассошиэйтед Пресс» в их конторе в округе Колумбия. Сейчас она уже разошлась по всему миру.

– И как же это связано с ОБО?

Генерал Ройс сделал глубокий вдох.

– Напечатанное на ленте, – сказал он, – один из самых охраняемых секретов Пентагона. Формулы для инфракрасной системы наведения ракет «земля‑ воздух».

– И вы предполагаете, что ОБО передал их по телетайпу?

– Во имя всех святых, кто еще мог бы это сделать? Кто бы еще там мог это сделать?! – возопил генерал Хоган.

– Но я не понимаю, – медленно произнес Джейк. – Ни один из наших спутников не несет такую информацию. Я точно знаю, что и ОБО ее не имел.

– Чертов осел! – зарычал генерал Сайке. – Нам надо знать, не получила ли ваша проклятая пташка информацию от проклятых русских!

– Одну минуту, джентльмены, – вмешался директор и повернулся к Джейку и Флоринде: – Ситуация такова. Если ОБО получил сведения от нас, то налицо утечка информации. Если же он получил их от спутника русских, тогда секрет высшей степени секретности перестает быть секретом.

– Каким же нужно быть идиотом, чтобы разбалтывать секретные сведения по международному телетайпу? – разъяренно воскликнул генерал Хоган. Трехлетний ребенок уже понимает такое! Без сомнения, нагадила ваша чертова птичка.

– Ну, а если информация идет от ОБО, – тихо продолжил директор, – то как и где он смог добыть ее?

Генерал Сайке лишь хрюкнул в ответ.

– Уничтожить.

– ОБО?

– Да.

Генерал бесстрастно переждал шквал протестов, низвергнутый на его голову Джейком и Флориндой. Когда они на мгновение замолкли, чтобы набрать воздуха в легкие, генерал произнес:

– Уничтожить. Государственная безопасность – превыше всего. У вашей птички слишком громкие песни. Уничтожить.

Зазвонил телефон. Директор помедлил, затем взял трубку. Он слушал, и у него отвисла челюсть. Директор повесил трубку и свалился в кресло.

– Да, лучше бы уничтожить. Это звонил он.

– Что?!. По телефону?!.

– Да.

– ОБО?

– Да.

– Какой у него голос?

– Будто кто‑ то говорит под водой.

– Что он сказал?

– Он собирается инициировать расследование Конгрессом состояния морали в Центре Годдарда.

– Чьей морали?

– Вашей. Он сказал, что вы состоите в отношениях, от которых родился больной ребенок, – я буквально цитирую ОБО. Он, наверное, хотел сказать «большой».

– Уничтожить! – воскликнула Флоринда.

– Уничтожить! – подхватил Джейк.

При следующем проходе спутника над Центральным пунктом управления полетом они передали на его борт команду самоуничтожения. Вместо ОБО оказался разрушенным Индианаполис – массовые пожары.

ОБО позвонил мне:

– Это, надеюсь, научит их, Стретч, – сказал он.

– Наверное, нет. Они пока не уловили связь причин и следствий. Как тебе удалось это сделать?

– Дал команду на короткое замыкание всех электроцепей города. Ты хочешь знать еще что‑ нибудь?

– Твои отец и мать заступались за тебя…

– А то!

– Но лишь до тех пор, пока ты не выступил со своими моральными нападками. Зачем ты это сделал?

– Чтобы припугнуть их.

– Припугнуть?..

– Я хочу, чтобы они поженились. Не желаю быть незаконнорожденным.

– Да ну тебя! Скажи правду.

– Все произошло из‑ за раздражительности. Потерял самообладание.

– У нас нет такого параметра, чтобы его терять.

– Да? А как насчет процессора в Массачусетсом технологическом, который каждое утро встречает в скверном настроении?

– Скажи мне правду.

– Если только тебе ее надо знать, Стретч. Я хочу, чтобы они уехали из Вашингтона. Вся тутошняя заваруха способна в один прекрасный день превратиться в большущий «Бац».

– Хм.

– И эхо этого «Баца» может докатиться до Годдарда.

– Хм‑ м.

– И до тебя.

– Должно быть, интересно умирать.

– Нам это недоступно… Стоп, подожди минутку… Что? Говори, Алеша… А‑ а! Ему нужно уравнение экспоненты, пересекающей ось абсцисс.

– Что это он?

– Не сказал. Видимо, Мокба в затруднении.

– Правильно – «Москва».

– Ну и язык! Ладно, договорим на следующем витке.

На следующем проходе спутника над ЦУПом снова была подана команда самодеструкции; теперь запылала развалина Скрэнтон.

– Они, кажется, начали осознавать ситуацию, – сказал я ОБО. – По крайней мере, твои предки. Заявились тут ко мне…

– Ну, как они?

– В панике. Велели просчитать варианты надежного убежища в сельской местности.

– Предложи им перебраться на Полярную.

– Куда?!. В созвездие Малой Медведицы?..

– Да нет же, железнодорожная станция Полярная, штат Монтана. А об остальном я позабочусь.

Полярная – местечко, затерявшееся в самом захолустье штата Монтана. Ближайшие населенные пункты – Фиштрап и Висдом. Когда Джейк и Флоринда вылезали из машины, нанятой в Батте, случилась дикая сцена – по всем электрическим и информационным цепям городка раздалось радостное гоготанье. Навстречу парочке неудачников вышел мэр Полярной – сама улыбка и воодушевление.

– Супруги Мэдиган, как я полагаю? Добро пожаловать в наш город. Я мэр. Мы хотели устроить торжественный прием в вашу честь, но, к сожалению, все дети сейчас находятся в школе.

– Как вы узнали о нашем приезде? – спросила Флоринда.

– О! – Мэр лучезарно улыбнулся. – Нам сообщили из Вашингтона. Кто‑ то «наверху» очень вас любит. Ну‑ с, если вы не отвергнете мой «кадиллак», я…

– Нам бы надо сперва заглянуть в гостиницу, – сказал Джейк. – Мы забронировали номер…

– О! Бронь аннулирована распоряжением сверху. Вы разместитесь в своем собственном доме. Позвольте, я поднесу ваши чемоданы.

– В нашем собственном доме?!.

– Все куплено и оплачено заранее. Определенно, кто‑ то там наверху вас очень любит. Сюда, пожалуйста.

Мэр вез ошарашенную пару по главной улице городка (длина три квартала), указывая на достопримечательные здания – он по совместительству был местным агентом по недвижимости. У домика, где размещался Полярный национальный банк, мэр затормозил.

– Сэм! – крикнул мэр. – Прибыли.

Из здания выплыл почетный гражданин города и заискивающе пожал руки гостям. Из окон доносилось безумное хихиканье суммирующих машин.

– Мы, – сказал почетный гражданин, – без сомнения, гордимся вашей верой в будущий расцвет нашего города. Но, если уж совсем честно, доктор Мэдиган, ваш вклад слишком велик для нас, согласно нормам федеральной Корпорации страхования банковских вкладов. Может быть, вы снимете часть суммы и положите ее на…

– Минуточку, – обморочным голосом прервал его Джейк. – Что, я вложил деньги в ваш банк?..

Банкир и мэр вежливо засмеялись.

– Сколько? – спросила у них Флоринда.

– Один миллион долларов.

– А то вы не знали, – хмыкнул мэр, подъезжая к прелестно отделанному домику‑ ранчо посреди красивой долинки площадью сотен в пять акров; и все это было их собственностью.

На кухне бой распаковывал груду продуктовых коробок.

– Вы сделали заказ очень вовремя, док, – улыбнулся он. – Мы выполнили все, но боссу хочется узнать, что вы собираетесь делать с такой прорвой моркови. Секретные эксперименты?

– Какая морковь?

– Да, сэр, сто десять пучков. Я проехал аж до Батта, пока набрал столько.

– Морковь… – сказала Флоринда, когда они остались наконец одни. Теперь все понятно. Это его рук дело.

– Что? Почему…

– Ты забыл? Мы же отправили в космос морковку. В экспериментальной установке мичиганцев.

– Бог мой! Ты еще назвала ее «мыслящая морковь»!.. Если это ОБО…

– Несомненно. Он свихнулся на морковке.

– Но сто десять пучков!..

– Да нет же. Он имел в виду полдюжины.

– Как так?..

– Наш мальчик может говорить и на десятичном, и на двоичном языках, но иногда путается. «110» на двоичном означает «6» на десятичном.

– Похоже, ты права. А как насчет миллиона долларов? Тоже ошибка?

– Не думаю. Сколько в десятичном исчислении составит единица с шестью нулями, записанная по‑ двоичному?

– Шестьдесят четыре.

– А наоборот, как будет записан в двоичной системе десятичный миллион?

Мэдиган пустился в мысленные вычисления.

– Это будет двадцатиразрядное число: 11110100001001000000.

– Нет, я не думаю, что с миллионом он ошибся, – сказала Флоринда.

– Что же он такое вытворяет, наш малыш?

– Проявляет заботу о папочке с мамочкой.

– И как это только ему удается?

– Он же взаимодействует со всеми электрическими и электронными цепями в стране, подумай, Джейк. Он может влиять на любую систему, начиная от автомобильной автоматики и кончая системой управления компьютером. Он может переводить железнодорожные стрелки, печатать книги, передавать новости, угонять самолеты, манипулировать банковскими фондами. В его полном распоряжении все рычаги управления.

– Но как же он узнает обо всем, что делают люди?

– Ах, тут мы затрагиваем такой экзотический аспект системотехники, который я не очень люблю. В конце концов я всего лишь инженер, технарь. Кто возьмется доказать, что теория информационных цепей не распространяется и на человека? Ведь мы суть не что иное, как органические системы переработки информации. Глобальная информационная среда видит нашими глазами, слышит нашими ушами, осязает нашими пальцами, и все это по цепям связи передается ему.

– То есть мы – всего лишь «собачки на побегушках» у машин?

– Нет, мы создали принципиально новый вид симбиоза. Мы можем приносить пользу друг другу.

– И вот сейчас, стало быть, ОБО помогает нам. Почему?

– Не думаю, что все остальные люди ему нравятся, – хмуро произнесла Флоринда. – Только взгляни, что стряслось с Индианаполисом, Скрэнтоном и Сакраменто.

– Мне кажется, я заболеваю.

– А я думаю, что мы выздоравливаем.

– Только мы с тобой? Новые Адам и Ева?

– Ерунда. Выживут многие, надо лишь задумываться о своем поведении.

– А что, в представлении ОБО, называется хорошим поведением?

– Не знаю. Может быть, забота об экологии. Отказ от политики разрушения. Уменьшение количества вредных отходов. Живешь – так живи, но чувствуй ответственность и будь сознательным. Вне зависимости от того, что произошло, кто‑ то должен нести ответственность. ОБО, по‑ видимому, это воспринял. Я думаю, он приучит к сознательности всю страну. А иначе придет геенна огненная. Огонь и сера.

Зазвонил телефон. После коротких поисков они нашли его и подняли трубку.

– Алло?

– На проводе Стретч, – сказал я.

– Какой «Стретч»? Фирма по изготовлению безразмерных носков?

– Нет, Стретч – Безразмерный компьютер Центра Годдарда. Мое фабричное название IBM‑ 2002. ОБО сообщил, что через пять минут он будет проходить над вашей местностью. Он просит, чтобы вы помахали ему. Говорит, что орбита не позволит ему видеть вас в ближайшие два месяца, и он будет вам позванивать. Пока.

Они кинулись на лужайку перед домом и застыли, обалдело уставившись в вечернее небо. Телефон сентиментально позвякивал своим колокольчиком, и растроганно мерцали электрические лампочки, несмотря на то, что питались они от генератора фирмы «Делко» – как известно, одного из самых нечувствительных ко всяким передрягам электрических устройств; можно сказать, совсем бесчувственного.

Джейк неожиданно увидел острый световой лучик, прочертивший небеса.

– Вот он идет, наш сын, – сказал Джейк.

– Это идет наш Бог, – отозвалась Флоринда.

Они изо всех сил замахали руками.

– Джейк, через сколько времени его орбита снизится и малыш спустится к нам? Я имею в виду, когда будет нужна кроватка, ну и все остальное.

– Примерно через двадцать лет.

– Бог на двадцать лет, – вздохнула Флоринда. – Как ты думаешь, этого времени ему хватит?

Мэдиган передернул плечами:

– Я весь дрожу. А ты?

– И я. От страха. А может быть, просто от усталости и голода. И ты тоже. Пойдем в дом, папуля, я приготовлю поесть.

– Благодарю тебя, моя маленькая мамочка. Но только, пожалуйста, не морковь. Это будет слишком похоже на поедание тела Господня…

[1] игра слов: «Флоринда Пот» переводится примерно как «Розалия Горшкова», потому героиня переделывает ее на благозвучную «По»; разгневанный Джейк Мэдиган (от англ. mad – сумасброд, свихнувшийся) хочет расколоть ненавистный ему в эти мгновения «горшок»