Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



Хо­зяй­ка Че­хов­ско­го до­ма (М. П. Че­хо­ва)



indbooks

Хо­зяй­ка Че­хов­ско­го до­ма (М. П. Че­хо­ва)

Пред. Оглав­ле­ние След.

Ма­рия Пав­лов­на — сест­ра Че­хо­ва.

1.

Ле­том 1946 го­да я по­лу­чил дол­го­ждан­ную ко­ман­ди­ров­ку в Ял­ту. В этом изу­ми­тель­ном го­ро­де жи­ли да­ри, бо­га­тей­шие куп­цы, фаб­ри­кан­ты, ге­не­ра­лы, опе­ре­точ­ные при­ма­дон­ны, здесь имел свою лет­нюю ре­зи­ден­цию бу­хар­ский эмир. Бы­ва­ли здесь за­ме­ча­тель­ные пи­са­те­ли, ху­дож­ни­ки, ар­ти­сты — Лев Тол­стой, Горь­кий, Бу­нин, Куп­рин, Най­де­нов, Ша­ля­пин, Ста­ни­слав­ский, Неми­ро­вич-Дан­чен­ко, Ка­ча­лов, Книп­пер-Че­хо­ва, Ко­ро­вин.

Под ял­тин­ским солн­цем ко­ро­та­ли свои по­след­ние дни мо­ло­дой ху­дож­ник Фе­дор Ва­си­льев и по­эт без­вре­ме­нья, ку­мир то­гдаш­ней мо­ло­де­жи, бед­ный и очень боль­ной че­ло­век Се­мен Над­сон.

Го­во­ря о Ял­те, пре­жде все­го вспо­ми­на­ешь Ан­то­на Пав­ло­ви­ча Че­хо­ва. С этим име­нем Ял­та свя­за­на на­ве­ки. Мель­ка­ют го­ды, де­ся­ти­ле­тия, а до сих пор ка­жет­ся, что в бе­лом че­хов­ском до­ме на краю го­ро­да жи­вет его хо­зя­ин. На вход­ной две­ри до­ма — скром­ная мед­ная до­щеч­ка: «А. П. Че­хов». В каж­дой из неболь­ших ком­нат, на ве­ран­дах и до­рож­ках са­да — неви­ди­мые сле­ды его ног. Здесь он ду­ма­ет, пи­шет, чи­та­ет, гру­стит, сме­ет­ся, по­каш­ли­ва­ет, са­жа­ет в са­ду де­ре­вья.

И еще один че­ло­век жи­вет и бу­дет все­гда жить в этом до­ме — сест­ра Че­хо­ва и его луч­ший друг, Ма­рия Пав­лов­на, без­за­вет­но по­свя­тив­шая ему всю свою жизнь, она бы­ла хра­ни­тель­ни­цей его па­мя­ти, ча­сти­цей его жи­вой ду­ши.

Ма­рия Пав­лов­на лю­би­ла бе­се­до­вать с жур­на­ли­ста­ми. Го­стей она при­ни­ма­ла у се­бя в верх­ней ком­на­те, на­по­ми­нав­шей ка­пи­тан­ский мо­стик ко­раб­ля. Рас­ска­зы­ва­ла не об­сто­я­тель­но, от­ры­воч­но, от­дель­ны­ми не свя­зан­ны­ми меж­ду со­бой эпи­зо­да­ми. Ни­кто не мог луч­ше, жи­вее, чем М. П. пе­ре­дать чер­ты при­хот­ли­во­го и все­гда неожи­дан­но­го юмо­ра, свой­ствен­но­го Ан­то­ну Пав­ло­ви­чу во все пе­ри­о­ды его жиз­ни, но осо­бен­но бур­но­го в юно­сти.

До по­след­них лет сво­ей жиз­ни она лю­би­ла устра­и­вать у се­бя в че­хов­ской лет­ней сто­ло­вой ужи­ны, длив­ши­е­ся до позд­ней но­чи. Она си­де­ла во гла­ве ши­ро­ко раз­дви­ну­то­го сто­ла, пря­мая и строй­ная, жи­во на все от­кли­ка­ясь.

На­хо­дясь в пре­клон­ном воз­расте, М. П. оде­ва­лась без­уко­риз­нен­но. Ни­ко­гда не но­си­ла ни­че­го яр­ко­го, крик­ли­во­го. По­ход­ка у нее бы­ла лег­кая и вме­сте с тем спо­кой­ная. Го­лос негром­кий. Она по­ни­ма­ла тон­кий юмор, лю­би­ла по­сме­ять­ся и по­шу­тить.

На безы­мян­ном паль­це ле­вой ру­ки по­сто­ян­но но­си­ла коль­цо с круг­лым зе­ле­ным кам­нем, ко­то­рое по­да­рил ей ху­дож­ник Кон­стан­тин Ко­ро­вин. А в тор­же­ствен­ных слу­ча­ях на­де­ва­ла брил­ли­ан­то­вый ку­лон в ви­де циф­ры «13», ко­то­рый пре­под­нес ей ко­гда-то влюб­лен­ный в нее пи­са­тель И. А. Бу­нин.

М. П. не ре­ши­лась оста­вить Че­хо­ва од­но­го и от­ка­за­ла Бу­ни­ну. Че­рез три­на­дцать лет, все еще влюб­лен­ный в нее, Иван Алек­се­е­вич при­слал ей брил­ли­ан­то­вый ку­лон, на­по­ми­нав­ший над­гроб­ный па­мят­ник, под ко­то­рым ле­жит на­ве­ки скон­чав­ша­я­ся лю­бовь.

2.

Раз­роз­нен­ные, от­ры­воч­ные бе­се­ды и раз­го­во­ры с М. П. Че­хо­вой, за­пи­сан­ные с 1946 по 1956 го­ды, я по­пы­тал­ся объ­еди­нить…

— Ан­тон Пав­ло­вич сам ни­ко­гда не чи­тал свои про­из­ве­де­ния пе­ред сда­чей в пе­чать. Он от­да­вал их бра­ту, что­бы тот чи­тал вслух со­брав­шим­ся, а сам в со­сед­ней ком­на­те ло­жил­ся на ди­ван и от­ту­да слу­шал чте­ние.

Иван Пав­ло­вич чи­тал хо­ро­шо, гром­ко, вы­ра­зи­тель­но. По­сле чте­ния ни­кто не пы­тал­ся кри­ти­ко­вать. В ос­нов­ном толь­ко хва­ли­ли. В свя­зи с «По­пры­гу­ньей» я осто­рож­но за­ме­ти­ла, что очень по­хо­же на Ле­ви­та­на и Кув­шин­ни­ко­ву. Та­ко­го же мне­ния бы­ла и моя по­дру­га, на­чи­на­ю­щая пи­са­тель­ни­ца Т. Д. Щеп­ки­на-Ку­пер­ник.

В мар­те 1892 го­да на­ша се­мья пе­ре­еха­ла в Ме­ли­хо­во, где че­рез ме­сяц Иса­ак Ильич Ле­ви­тан на­ве­стил А. П. Вско­ре по­сле это­го ви­зи­та Ле­ви­тан встре­тил­ся с Т. Л. у Кув­шин­ни­ко­вой. В мир­ной бе­се­де бы­ло об­ро­не­но ка­кое-то нелов­кое сло­во, и вдруг Ле­ви­та­на слов­но что-то обо­жгло. Еро­ша во­ло­сы, он за­бе­гал по ком­на­те:

— Я вы­зы­ваю Ан­то­на на ду­эль!

Но не вы­звал.

Узнав о вспыш­ке Ле­ви­та­на, А. П. очень оби­дел­ся. Сво­им близ­ким он ска­зал, что в рас­ска­зе изоб­ра­зил 23-лет­нюю жен­щи­ну, что Кув­шин­ни­ко­вой в то вре­мя бы­ло боль­ше со­ро­ка.

Про­шло три го­да. Мы ед­ва успе­ли про­во­дить го­стей, как раз­дал­ся ко­ло­коль­чик. Я вы­бе­жа­ла по­смот­реть, кто при­е­хал. Во двор въе­хал эки­паж, в ко­то­ром си­де­ли Та­ня Ку­пер­ник и Ле­ви­тан. Чув­ствуя нелов­кость, Иса­ак Ильич по­смат­ри­вал на де­ре­вья. Его про­ве­ли в ка­би­нет А. П. Сво­е­го дав­не­го дру­га брат встре­тил до­воль­но хо­лод­но. Су­хой взгляд, су­хой раз­го­вор, хо­лод­ное ли­цо, за ужи­ном на­тя­ну­тая бе­се­да. По­том по­шли спать. Утром Ле­ви­тан не при­шел к зав­тра­ку. В ка­би­не­те, на пись­мен­ном сто­ле А. П. на­шли за­пис­ку: «Я счаст­лив, что опять был в род­ной мне че­хов­ской се­мье». Ока­за­лось, что он ра­но утром уехал, на­няв кре­стьян­скую те­ле­гу. А. П. ста­ло не по се­бе. Он стал ду­мать, как за­гла­дить свою ви­ну.

Че­рез неко­то­рое вре­мя мы с бра­том по­еха­ли в Моск­ву, яви­лись к Ле­ви­та­ну с шам­пан­ским, и ста­рая друж­ба вос­ста­но­ви­лась.

Иса­ак Ильич нра­вил­ся мне боль­ше всех муж­чин, но наш ро­ман про­дол­жал­ся все­го лишь несколь­ко дней. Ху­дож­ник не ве­рил, что я его дей­стви­тель­но по­лю­би­ла, а ко­гда опом­нил­ся, бы­ло позд­но…

Впер­вые Ле­ви­тан при­шел к Со­фье Пет­ровне Кув­шин­ни­ко­вой с Че­хо­вым и со мной. Необык­но­вен­ная кра­со­та Ле­ви­та­на рез­ко вы­де­ля­ла его сре­ди про­чих муж­чин. Ста­ре­ю­щая жен­щи­на, пе­ре­жив­шая не один лег­ко­мыс­лен­ный ро­ман, по­лю­би­ла Ле­ви­та­на по-но­во­му. Иса­ак Ильич от­ве­тил вза­им­но­стью. Чув­ство его бы­ло глу­бо­ким, боль­шим, му­чи­тель­ным. В то вре­мя он был очень оди­нок. Ху­дож­ни­ку недав­но ис­пол­ни­лось трид­цать лет. Раз­ни­ца в ле­тах бес­по­ко­и­ла Кув­шин­ни­ко­ву, и она со­зна­ва­ла непроч­ность сво­е­го сча­стья. Связь с Ле­ви­та­ном при­кры­ва­лась ее уче­ни­че­ством у него. Со­фья Пет­ров­на на ред­кость бы­ла ода­рен­ным че­ло­ве­ком: пи­а­нист­ка, неза­у­ряд­ная ху­дож­ни­ца, ве­ли­ко­леп­ная пе­ви­ца, та­лант­ли­вая по­этес­са. А. П. при­об­рел у нее две ра­бо­ты.

Ее муж, док­тор Дмит­рий Пав­ло­вич Кув­шин­ни­ков, слу­жив­ший в по­ли­ции, все по­ни­мал и мол­ча пе­ре­но­сил се­мей­ную тра­ге­дию, го­ре свое он пы­тал­ся за­лить ви­ном.

Каж­дое ле­то С. П. уез­жа­ла с Ле­ви­та­ном на этю­ды в Сав­ви­ну сло­бо­ду, на Вол­гу. Воз­вра­ща­лась она позд­ней осе­нью. Кув­шин­ни­ко­ва не нра­ви­лась А. П., он жа­лел ее му­жа, доб­ро­го и от­зыв­чи­во­го че­ло­ве­ка, а Ле­ви­та­на осуж­дал. Его ро­ман с Кув­шин­ни­ко­вой ед­ва не раз­лу­чил ста­рых дру­зей.

Че­хов не мог остать­ся в сто­роне, он на­пи­сал «По­пры­гу­нью», изоб­ра­зив в этой ро­ли Со­фью Пет­ров­ну, в об­ра­зе док­то­ра Ды­мо­ва бед­но­го Дмит­рия Пав­ло­ви­ча, а Ле­ви­та­на в об­ра­зе ко­вар­но­го, се­бя­лю­би­во­го и черст­во­го ху­дож­ни­ка Ря­бов­ско­го. Ле­ви­тан оби­дел­ся и за се­бя и за свою лю­бовь. Он пе­ре­стал встре­чать­ся с А. П., со­би­рал­ся вы­звать его на ду­эль, ссо­ра бы­ла за­тяж­ной и очень тя­же­лой…

Влюб­чи­вый Ле­ви­тан не знал сча­стья с жен­щи­ной, от­тес­нив­шей Кув­шин­ни­ко­ву. Стар­шая дочь его но­вой по­дру­ги Да­рья, неисто­вая и страст­ная, по­чти до безу­мия по­лю­би­ла Иса­а­ка Ильи­ча и вы­сту­пи­ла со­пер­ни­цей ма­те­ри. Борь­ба за него меж­ду жен­щи­на­ми не за­ти­ха­ла до са­мой смер­ти ху­дож­ни­ка. Ле­ви­тан не раз те­рял при­сут­ствие ду­ха, от­ча­и­вал­ся и не мог най­ти вы­хо­да из со­здав­ше­го­ся по­ло­же­ния. Ис­кус­ство на­дол­го от­сту­пи­ло пе­ред жиз­нью. Он не мог ра­бо­тать. Это вы­зы­ва­ло му­чи­тель­ные стра­да­ния, он утра­чи­вал ве­ру в свой та­лант, вновь овла­де­ва­ла тос­ка.

Сто­я­ло уди­ви­тель­ное ле­то. Си­рень цве­ла два ра­за. Смерть за­ста­ла Иса­а­ка Ильи­ча за неокон­чен­ной кар­ти­ной «Убор­ка се­на». В са­мый ка­нун преж­де­вре­мен­ной раз­вяз­ки, он пи­сал од­ну из са­мых сво­их свет­лых, жиз­не­ра­дост­ных и сол­неч­ных ве­щей. Уми­ра­ю­щий Ле­ви­тан горь­ко пла­кал, он по­ни­мал, что при­шел ко­нец, а ху­дож­ник так лю­бил жизнь…

3.

В 1949 го­ду я сно­ва ока­зал­ся в Ял­те. Вспом­нил, что 29 ян­ва­ря день рож­де­ния А. П. Че­хо­ва. Мне за­хо­те­лось сде­лать Ма­рии Пав­ловне сюр­приз. Но цве­ты да­же в Ял­те не рас­тут в ян­ва­ре. Дру­зья по­со­ве­то­ва­ли по­пы­тать сча­стья в Ни­кит­ском бо­та­ни­че­ском са­ду. Стар­ший на­уч­ный со­труд­ник, ми­лей­шая Ин­га Ин­но­кен­тьев­на Ме­щер­ская со­вер­ши­ла невоз­мож­ное, она со­бра­ла тро­га­тель­ный бу­кет из име­ю­щих­ся рас­те­ний, ко­то­рые в это вре­мя го­да цве­ли в Кры­му. Со­бран­ные вме­сте вет­ки ку­стов и де­ре­вьев вы­гля­де­ли празд­нич­но и неожи­дан­но.

В тот день я про­вел у Ма­рии Пав­лов­ны несколь­ко неза­бы­ва­е­мых ча­сов. Несмот­ря на свои во­семь­де­сят шесть лет, она бы­ла жиз­не­ра­дост­ной и ожив­лен­ной. Осо­бен­но от­чет­ли­во вре­зал­ся в па­мять ее рас­сказ о Л. Н. Тол­стом, ко­то­рый со все­ми по­дроб­но­стя­ми я сра­зу же за­пи­сал.

— Это бы­ло в Москве, зи­мой. В тот день у нас обе­дал ар­тист Ху­до­же­ствен­но­го те­ат­ра А. Л. Виш­нев­ский[1]. По­сле обе­да они с А. П. ушли к нему в ком­на­ту, и от­ту­да до­но­си­лись их го­ло­са. Вер­нее до­но­сил­ся го­лос толь­ко Виш­нев­ско­го, — он ужас­ный был бол­тун и ча­са­ми мог го­во­рить об ак­те­рах.

Хло­пот у ме­ня по до­му бы­ло мно­го и я еще да­же фар­ту­ка снять не успе­ла, ко­гда услы­ша­ла зво­нок. Бе­гу вниз от­во­рять — мы жи­ли то­гда на Ма­лой Дмит­ров­ке, квар­ти­ра бы­ла на вто­ром эта­же, а при­хо­жая вни­зу. От­во­ряю и ви­жу сто­ит ста­ри­чок, в чер­ном паль­то, в теп­лой шап­ке. Ко­гда он спро­сил Ан­то­на Пав­ло­ви­ча и во­шел в при­хо­жую, я сра­зу узна­ла Льва Ни­ко­ла­е­ви­ча Тол­сто­го и очень сму­ти­лась. Он на­вер­но ме­ня за гор­нич­ную при­нял. Я по­ве­ла его на­верх. Немнож­ко успо­ко­и­лась, но вол­ну­юсь, ко­неч­но, и при­слу­ши­ва­юсь: опять все боль­ше Виш­нев­ский го­во­рит, а Тол­сто­го и А. П. со­всем не слыш­но. На­брав­шись ду­ху, я к ним по­сту­ча­лась:

— Не хо­ти­те ли чаю?

Тол­стой по­бла­го­да­рил, но от­ка­зал­ся. Я успе­ла за­ме­тить: А. П. мрач­ный, а Виш­нев­ский ве­се­лый и все го­во­рит и го­во­рит… Ча­са пол­то­ра си­де­ли они, смот­рю — вы­хо­дят. Тол­стой до­мой со­брал­ся. Я спра­ши­ваю: не на­до ли за из­воз­чи­ком по­слать?

— Нет, — го­во­рит, — я на кон­ке до­еду.

Ан­тон Пав­ло­вич то­же одел­ся.

— Я про­во­жу вас до кон­ки, Лев Ни­ко­ла­е­вич.

Вер­нул­ся А. П. один, по­шел к се­бе, лег на ди­ван к стене ли­цом. Ле­жал мол­ча, и вдруг я слы­шу: он сто­нет. Ис­пу­гав­шись, я бро­си­лась к нему:

— Что с то­бой, Ан­то­ша? Не на­до ли те­бе че­го?

Мол­чит, ле­жит и сто­нет. Так про­шел ве­чер, на­ко­нец не вы­дер­жа­ла, при­нес­ла ему чаю и опять спра­ши­ваю:

— Да что с то­бой?

— Что ты, Ма­ша, са­ма не по­ни­ма­ешь? Ведь Тол­стой был, Тол­стой!

Сам при­шел. Ведь что-то ему бы­ло нуж­но? Ви­деть ме­ня за­хо­тел. Что-то мне ска­зать хо­тел… Тол­стой! Пол­то­ра ча­са си­дел и сло­ва ска­зать не смог, Виш­нев­ский не дал. Все сам бол­тал. Я уж и про­во­жать Льва Ни­ко­ла­е­ви­ча по­шел: мо­жет он, ду­маю, по до­ро­ге мне ска­жет. Так нет же, Виш­нев­ский увя­зал­ся и опять ни­ко­му ни сло­ва ска­зать не дал.

Че­рез несколь­ко лет, ко­гда от­но­ше­ния А. П. с Тол­стым бы­ли уже до­ста­точ­но близ­ки­ми, в на­шем кру­гу на­ча­ли да­же по­го­ва­ри­вать о юм, не по­ду­мать ли А. П. о же­нить­бе на Та­тьяне Львовне[2], ко­то­рая щю­яв­ля­ла к нему до­воль­но за­мет­ный ин­те­рес. Од­на­ж­ды А. П. скаpал мне до­воль­но стро­го:

— Те­бе бы, Ма­ша, сле­до­ва­ло съез­дить к Тол­стым с ви­зи­том. А то нелов­ко, пра­во, Та­тья­на Львов­на у нас бы­ва­ет, а мы не от­ве­ча­ем.

Он-то к ней со­вер­шен­но без­раз­ли­чен был и от всех этих раз­го­во­ров толь­ко мор­щил­ся и от­ма­хи­вал­ся, но тем бо­лее счи­тал нуж­ным со­блю­дать веж­ли­вость.

— Мне са­мо­му в бли­жай­шее вре­мя не удаст­ся, а ты по­ез­жай. Я про­шу те­бя об этом.

Для ме­ня сло­во А. П. все­гда бы­ло за­ко­ном и я со­гла­си­лась. А де­ло бы­ло на мас­ле­ной. В тот день, ко­гда я со­би­ра­лась к Тол­стым, А. П. при­гла­сил к нам на бли­ны ар­ти­стов Ху­до­же­ствен­но­го те­ат­ра. Ко­гда он на­ка­нуне ска­зал мне об этом и по­про­сил обо всем рас­по­ря­дить­ся, я ру­ка­ми всплес­ну­ла:

— Ах, гос­по­ди! А я имен­но зав­тра со­би­ра­лась к Тол­стым! — Луч­ше бы мне про­мол­чать и по­про­сту от­ло­жить на день за­ду­ман­ный ви­зит, но бы­ло уже позд­но.

— Что ж, не от­кла­ды­вай боль­ше. По­ез­жай непре­мен­но. По­си­дишь ча­сик и до­мой вер­нешь­ся.

От до­са­ды я чуть не пла­ка­ла. По­ду­мать толь­ко: все ар­ти­сты Ху­до­же­ствен­но­го те­ат­ра! Это так ве­се­ло все­гда бы­ва­ло, И пла­тье у ме­ня но­вое, от Ла­ма­но­вой, оно так ко мне идет… Сей­час я вам по­ка­жу это пла­тье.

Ма­рия Пав­лов­на от­кры­ва­ет ящик сто­ла, ро­ет­ся в бу­ма­гах и до­воль­но быст­ро отыс­ки­ва­ет фо­то­гра­фию; ху­день­кая мо­ло­день­кая де­вуш­ка, боль­шегла­зая и ми­лая, в пла­тье с вы­со­ки­ми ру­ка­ва­ми.

— Ни­че­го не по­де­ла­ешь, на­де­ла я это са­мое пла­тье и по­еха­ла к Тол­стым в Ха­мов­ни­ки с од­ной мыс­лью в го­ло­ве: как бы ско­рей вы­пол­нить долг веж­ли­во­сти и по­спеть до­мой.

При­е­ха­ла я не во­вре­мя — Тол­стые обе­да­ли, и слу­га по­про­сил ме­ня по­до­ждать. Во вре­мя обе­да о ви­зи­те­рах до­кла­ды­вать бы­ло не при­ня­то.

На­ко­нец, по­яви­лась Та­тья­на Львов­на. Она мне очень об­ра­до­ва­лась.

— Ах, М. П., как это ми­ло, что вы при­е­ха­ли! На­ши бу­дут так ра­ды!

Она по­та­щи­ла ме­ня в сад, на так на­зы­ва­е­мую «гор­ку», где Тол­стые обыч­но си­де­ли все­гда по­сле обе­да. Лев Ни­ко­ла­е­вич очень ме­ня лас­ко­во встре­тил и уса­дил ря­дом с со­бой. Бы­ло несколь­ко че­ло­век го­стей, и шел ожив­лен­ный раз­го­вор, в ко­то­ром го­ря­чее уча­стие при­ни­мал и Л. Н. При­слу­шав­шись, я по­ня­ла, что речь идет о ка­ком-то свет­ском мо­ло­дом че­ло­ве­ке, сту­ден­те бе­ло­под­кла­доч­ни­ке, ко­то­рый неожи­дан­но для всех по­стриг­ся в мо­на­хи. Тол­сто­го эта ис­то­рия, оче­вид­но, очень за­ни­ма­ла.

— Я то­же знаю та­кой слу­чай, — ска­за­ла я.

— Да, что вы, М. П.! — ожи­вил­ся Тол­стой, — и вы лич­но зна­ли это­го мо­ло­до­го че­ло­ве­ка? — Он сра­зу же всем ту­ло­ви­щем по­вер­нул­ся ко мне.

— Ра­зу­ме­ет­ся, зна­ла, — от­ве­ча­ла я. — Я да­же од­на­ж­ды с ним на ба­лу тан­це­ва­ла.

— Да? Ну и что? И как же вы с ним тан­це­ва­ли? Ка­кой та­нец? Он был хо­ро­шим тан­цо­ром? А о чем вы с ним во вре­мя тан­ца раз­го­ва­ри­ва­ли?

Тол­стой да­же ку­ла­ки под­ло­жил под ко­лен­ки, устра­и­ва­ясь по­удоб­нее и бук­валь­но за­бра­сы­вая ме­ня во­про­са­ми: «А не бы­ло ли тут несчаст­ной люб­ви? А был ли он во­об­ще влюб­чив? А из ка­кой он се­мьи? А ка­ков он из се­бя? Как оде­вал­ся? При­я­тен ли ха­рак­те­ром? »

Я от­ве­ча­ла, как мог­ла, удив­ля­ясь то­му, что граф Тол­стой так лю­бо­пы­тен и невеж­ли­во на­стой­чив. От­си­дев по­ло­жен­ное вре­мя, я ста­ла про­щать­ся. Ме­ня уго­ва­ри­ва­ли остать­ся пить чай, но я из­ви­ни­лась и все-та­ки рас­про­ща­лась.

— Я про­во­жу М. П. до из­воз­чи­ка, — за­яви­ла Та­тья­на Львов­на.

— Нет уж, — ска­зал Тол­стой, — я сам про­во­жу М. П. По­са­жу на из­воз­чи­ка и возь­му мар­ку.

Это озна­ча­ло за­ме­тить но­мер про­лет­ки. Так обыч­но по­сту­па­ли, ко­гда да­ма уез­жа­ла од­на. Всю до­ро­гу Л. Н. про­дол­жал на­стой­чи­во рас­спра­ши­вать все о том же сту­ден­те.

Я вспом­ни­ла об этом слу­чае че­рез несколь­ко лет, ко­гда чи­та­ла «От­ца Сер­гия»[3]. Этот рас­сказ Л. Н. при­слал мне с дар­ствен­ной над­пи­сью:

«До­ро­гой Ма­рии Пав­ловне с бла­го­дар­но­стью за сю­жет. Л. Н. Тол­стой»…

 

4.

В са­мом на­ча­ле 1951 го­да мне по­зво­ни­ла из Ял­ты Еле­на Фи­лип­пов­на Яно­ва — за­ме­сти­тель ди­рек­то­ра че­хов­ско­го му­зея. Два ра­за она бы­ла у нас до­ма в Москве, один день по­тра­ти­ла на изу­че­ние ар­хи­ва. Часть ма­те­ри­а­лов, свя­зан­ных с жиз­нью и твор­че­ством Че­хо­ва, я пе­ре­дал в дар му­зею.

Е. Ф. по­про­си­ла ме­ня под­го­то­вить филь­мо­гра­фию рус­ских до­ре­во­лю­ци­он­ных, со­вет­ских и за­ру­беж­ных филь­мов, со­здан­ных по про­из­ве­де­ни­ям А. П. Че­хо­ва, а та­к­же на­пи­сать крат­кую ис­то­рию о че­хов­ских пье­сах, по­став­лен­ных в Рос­сии и в СССР.

Ра­бо­та ме­ня увлек­ла. В ар­хи­вах Моск­вы и Ле­нин­гра­да уда­лось разыс­кать ред­чай­шие ма­те­ри­а­лы. 20 ап­ре­ля я от­пра­вил Яно­вой за­кон­чен­ную ра­бо­ту. 10 мая Ма­рия Пав­лов­на при­сла­ла ко­рот­кое пись­мо:

«До­ро­гой Лео­нард Ев­ге­нье­вич!

Огром­ное Вам спа­си­бо за Ваш труд. Пред­став­ляю се­бе, сколь­ко у Вас ушло дра­го­цен­но­го вре­ме­ни.

Мы с Еле­ной Фи­лип­пов­ной бу­дем ра­ды при­нять Вас в се­ре­дине июня. По­жа­луй­ста, не стес­няй­тесь, ле­ти­те са­мо­ле­том, би­ле­ты в оба кон­ца мы опла­тим. В Сим­фе­ро­по­ле Вас встре­тит ма­ши­на. К Ва­ше­му при­ез­ду под­го­то­вим го­но­рар, для это­го у нас име­ют­ся спе­ци­аль­но от­пу­щен­ные сред­ства.

Вы очень хо­ро­шо на­пи­са­ли о пье­сах Ан­то­на Пав­ло­ви­ча, ко­то­рые шли и про­дол­жа­ют ид­ти в те­ат­рах на­ци­о­наль­ных и ав­то­ном­ных рес­пуб­лик. Спа­си­бо та­к­же за при­слан­ные афи­ши и про­грамм­ки.

Об­ни­маю Вас,

с ува­же­ни­ем М. Че­хо­ва.

Еле­на Фи­лип­пов­на шлет Вам огром­ный при­вет. 10 мая 1961 го­да. »

 

5.

Лю­бовь к му­зы­ке за­ро­ди­лась у Че­хо­ва еще в юно­сти, од­но­вре­мен­но с увле­че­ни­ем ли­те­ра­ту­рой и те­ат­ром. В та­ган­рог­ские го­ды му­зы­ка за­ни­ма­ла опре­де­лен­ное ме­сто в по­все­днев­ной жиз­ни боль­шой че­хов­ской се­мьи.

Млад­ший брат пи­са­те­ля, его пер­вый био­граф Ми­ха­ил Пав­ло­вич Че­хов[4] вспо­ми­нал: «При­хо­дил ве­че­ром из лав­ки отец, и на­чи­на­лось пе­ние хо­ром; отец лю­бил петь по но­там и при­учал к это­му де­тей. Кро­ме то­го, вме­сте с сы­ном Ни­ко­ла­ем он разыг­ры­вал ду­э­ты на скрип­ке, при­чем ма­лень­кая сест­ра Ма­ша ак­ком­па­ни­ро­ва­ла на фор­те­пья­но! »

С дет­ства Ан­тон го­ря­чо по­лю­бил степь. Та­ин­ствен­ные степ­ные шо­ро­хи, пе­ние птиц, да­ле­кая пес­ня, раз­лич­ные степ­ные «го­ло­са» — все это жад­но впи­ты­вал в се­бя юный Че­хов. Здесь он на­учил­ся вслу­ши­вать­ся в осо­бую вол­ну­ю­щую му­зы­ку ноч­ной ти­ши­ны. Позд­нее все это бо­гат­ство зву­ков ожи­ло в его изу­ми­тель­ной по­ве­сти «Степь»[5].

Ма­рия Пав­лов­на рас­ска­за­ла, что Че­хов очень лю­бил С. И. Та­не­е­ва[6] и всю жизнь с ним дру­жил. В его иг­ре он от­ме­чал яс­ное ощу­ще­ние фор­мы, со­че­тав­ше­е­ся с ши­ро­кой фрес­ко­вой ма­не­рой во­пло­ще­ния за­мыс­ла.

Ночь хо­лод­ная мут­но гля­дит

Под ро­го­жу ки­бит­ки мо­ей,

Под по­ло­зья­ми по­ле скри­пит,

Под ду­гой ко­ло­коль­чик зве­нит,

А ям­щик по­го­ня­ет ко­ней…

 

Мне все чу­дит­ся: буд­то ска­мей­ка сто­ит,

На ска­мей­ке ста­ру­ха си­дит.

До по­лу­но­чи пря­жу пря­дет,

Мне лю­би­мые сказ­ки мои го­во­рит,

Ко­лы­бель­ные пес­ни по­ет…

 

— Это сти­хо­тво­ре­ние Яко­ва По­лон­ско­го[7] жи­ло в па­мя­ти Сер­гея Ива­но­ви­ча ед­ва ли не с дет­ских лет и со­че­та­лось в во­об­ра­же­нии с об­ра­зом ня­нюш­ки его Пе­ла­геи Ва­си­льев­ны. Ко­гда у нас в го­стях бы­вал Та­не­ев, Ан­тон Пав­ло­вич про­сил его ис­пол­нить по­лю­бив­ший­ся ро­манс.

В 1881 го­ду в Моск­ву на га­стро­ли при­е­ха­ла зна­ме­ни­тая фран­цуз­ская ак­три­са Са­ра Бер­нар[8]. Ее вы­ступ­ле­ния вы­зва­ли об­щий ин­те­рес, вос­тор­ги и спо­ры мос­ков­ской пуб­ли­ки. Че­хов, ко­то­ро­му то­гда ис­пол­нил­ся два­дцать один год, пи­сал:

«Мы да­ле­ки от по­кло­не­ния Са­ре Бер­нар как та­лан­ту. В ней нет то­го, за что на­ша по­чтен­ней­шая пуб­ли­ка лю­бит Фе­до­то­ву[9]: в ней нет огонь­ка, ко­то­рый один в со­сто­я­нии тро­гать нас до го­рю­чих слез, до об­мо­ро­ка. Каж­дый вздох Са­ры Бер­нар, ее сле­зы, ее пред­смерт­ные кон­вуль­сии, вся ее иг­ра — есть не что иное, как без­уко­риз­нен­но и ум­но за­учен­ный урок. Урок, чи­та­тель, и боль­ше ни­че­го!.. »

В том же го­ду, в но­яб­ре ме­ся­це А. П. по­зна­ко­мил­ся с Са­ра­са­те[10]. Вер­нув­шись в Ита­лию, Са­ра­са­те при­слал Че­хо­ву фо­то­гра­фию с над­пи­сью: «Мо­е­му до­ро­го­му дру­гу док­то­ру Ан­то­нио Че­хон­те в знак при­зна­тель­но­сти ме­ди­цине. Па­б­ло Са­ра­са­те. Рим, пло­щадь Бор­ге­зе… С лю­бо­вью».

А. П. на­чал ра­бо­ту над сбор­ни­ком рас­ска­зов «Хму­рые лю­ди». 12 ок­тяб­ря 1889 г. он об­ра­тил­ся к Чай­ков­ско­му с прось­бой раз­ре­шить по­свя­ще­ние:

«Мне очень хо­чет­ся по­лу­чить от Вас по­ло­жи­тель­ный от­вет, так как это по­свя­ще­ние, во-пер­вых, до­ста­вит мне боль­шое удо­воль­ствие, и, во-вто­рых, оно хо­тя немно­го удо­вле­тво­рит то­му глу­бо­ко­му чув­ству ува­же­ния, ко­то­рое за­став­ля­ет ме­ня вспо­ми­нать о Вас еже­днев­но».

— На об­ра­ще­ние Че­хо­ва Чай­ков­ский мог от­ве­тить лю­без­ным пись­мом, — го­во­рит Ма­рия Пав­лов­на, — но про­шел все­го один день, и 14 ок­тяб­ря Петр Ильич за­про­сто при­шел в наш дом на Са­до­вой-Куд­рин­ской, что­бы лич­но по­бла­го­да­рить А. П. Я бы­ла сви­де­тель­ни­цей этой встре­чи. Ан­тон Пав­ло­вич и Петр Ильич по­чув­ство­ва­ли се­бя на­столь­ко близ­ки­ми, что ве­ли речь о боль­шой сов­мест­ной ра­бо­те.

А. П. за­ин­те­ре­со­вал­ся му­зы­кой на­ро­дов Кав­ка­за, ко­то­рая при­влек­ла и вни­ма­ние Чай­ков­ско­го. Из пу­те­ше­ствия на Кав­каз Че­хов при­вез на­род­ный гру­зин­ский му­зы­каль­ный ин­стру­мент — чон­гур, ко­то­рый по­да­рил бра­ту Ми­ха­и­лу Пав­ло­ви­чу, и тот на­учил­ся на нем иг­рать.

Чай­ков­ский про­сил А. П. по­ду­мать о либ­рет­то для опе­ры «Бэ­ла» на сю­жет ро­ма­на Лер­мон­то­ва «Ге­рой на­ше­го вре­ме­ни».

Од­на­ж­ды по­сыль­ный при­нес А. П. лич­ное пись­мо от Чай­ков­ско­го:

«По­сы­лаю при сем, свою фо­то­гра­фию — и убе­ди­тель­но про­шу вру­чить по­слан­но­му Ва­шу.

До­ста­точ­но ли я вы­ра­зил Вам мою бла­го­дар­ность за по­свя­ще­ние? Мне ка­жет­ся, что нет, а по­то­му еще ска­жу Вам, что я глу­бо­ко тро­нут вни­ма­ни­ем Ва­шим». На фо­то­гра­фии чет­ким по­чер­ком на­пи­са­но: «А. П. Че­хо­ву от пла­мен­но­го по­чи­та­те­ля. П. Чай­ков­ский. 14 окт. 1889 г. ».

Ис­пол­няя прось­бу Чай­ков­ско­го, А. П. немед­лен­но ото­слал свою фо­то­гра­фию с над­пи­сью: «Пет­ру Ильи­чу Чай­ков­ско­му на па­мять о сер­деч­но пре­дан­ном и бла­го­дар­ном по­чи­та­те­ле» и кни­ги «В су­мер­ках» и «Рас­ска­зы» (вто­рое из­да­ние, 1889 г. ), нако­то­рой А. П. сде­лал над­пись: «Пет­ру Ильи­чу Чай­ков­ско­му от бу­ду­ще­го либ­рет­ти­ста А. Че­хо­ва». Од­но­вре­мен­но бы­ло по­сла­но пись­мо, в ко­то­ром Че­хов с ха­рак­тер­ной для него об­раз­но­стью вы­ра­зил Чай­ков­ско­му свою лю­бовь и ува­же­ние: «Очень, очень тро­нут, до­ро­гой Петр Ильич, и бес­ко­неч­но бла­го­да­рю Вас, по­сы­лаю Вам и фо­то­гра­фию, и кни­гу, и по­слал бы да­же солн­це, ес­ли бы оно при­над­ле­жа­ло мне».

Но­вая встре­ча с Чай­ков­ским ста­ла боль­шим со­бы­ти­ем для А. П.

«Вче­ра был у ме­ня П. И. Чай­ков­ский, что мне очень по­льсти­ло: во-пер­вых, боль­шой че­ло­век, во-вто­рых, я ужас­но люб­лю его му­зы­ку, осо­бен­но «Оне­ги­на». Хо­тим пи­сать либ­рет­то», — пи­сал Че­хов.

А. П. был об­ра­до­ван но­вым зна­ком вни­ма­ния Чай­ков­ско­го — ком­по­зи­тор при­слал ему би­лет на се­зон сим­фо­ни­че­ских кон­цер­тов Рус­ско­го му­зы­каль­но­го об­ще­ства 1889/1890 г. Петр Ильич пи­сал: «Ужас­но рад, что мо­гу Вам хоть немнож­ко услу­жить. Сам не мо­гу за­вез­ти, ибо вся неде­ля по­гло­ще­на у ме­ня при­го­тов­ле­ни­ем к 1-му кон­цер­ту и уха­жи­ва­ни­ем за го­стем на­шим — Рим­ским-Кор­са­ко­вым. Бог даст, на той неде­ле удаст­ся по­бе­се­до­вать с Ва­ми по ду­ше».

А. П. пе­ре­жил Чай­ков­ско­го на один­на­дцать лет. До кон­ца жиз­ни Че­хов оста­вал­ся го­ря­чим по­клон­ни­ком твор­че­ства ком­по­зи­то­ра. Осо­бен­но ча­сто ис­пол­ня­лись его про­из­ве­де­ния в Ме­ли­хо­ве, ко­гда ту­да при­ез­жа­ли пи­са­тель И. Н. По­та­пен­ко[11] и зна­ко­мая на­шей се­мьи Ли­ка Ми­зи­но­ва, ко­то­рую так лю­бил Че­хов.

6.

По­зна­ко­ми­лась Ми­зи­но­ва с Ле­ви­та­ном при­мер­но в то же вре­мя, что и с бра­тья­ми Че­хо­вы­ми.

— От­но­ше­ния Ли­ки с Ле­ви­та­ном, — го­во­рит Ма­рия Пав­лов­на, — ви­ди­мо, про­дол­жа­ли раз­ви­вать­ся, так что ее при­езд под Алек­син с ху­дож­ни­ком не уди­вил бра­та. А за­тем Ли­ка ис­чез­ла. На два пись­ма А. П. она не от­ве­ти­ла. 12 июня Че­хов по­сы­ла­ет ей но­вое пись­мо.

«Оча­ро­ва­тель­ная, изу­ми­тель­ная Ли­ка! Увлек­шись чер­ке­сом Ле­ви­та­ном, Вы со­вер­шен­но за­бы­ли о том, что да­ли бра­ту Ива­ну обе­ща­ние при­е­хать к нам 2-го июня, и со­всем не от­ве­ча­е­те на пись­ма сест­ры. Я то­же пи­сал Вам в Моск­ву, при­гла­шая Вас, но и мое пись­мо оста­лось гла­сом во­пи­ю­ще­го в пу­стыне».

Ме­сто­пре­бы­ва­ние Ми­зи­но­вой А. П. уже знал. В на­ча­ле июня она ока­за­лась в твер­ском име­нии сво­их те­ту­шек — По­кров­ском. Здесь ее уже под­жи­дал Ле­ви­тан, по­се­лив­ший­ся в За­ти­шье вме­сте со сво­ей неиз­мен­ной спут­ни­цей Кув­шин­ни­ко­вой. Об этом Че­хов узнал от Ле­ви­та­на.

«Пи­шу те­бе, — из­ве­щал его Ле­ви­тан, — из то­го оча­ро­ва­тель­но­го угол­ка зем­ли, где все, на­чи­ная с воз­ду­ха и кон­чая, про­сти гос­по­ди, по­след­ней что ни на есть бу­каш­кой на зем­ле, про­ник­ну­то ею, ею — бо­же­ствен­ной Ли­кой!

Ее еще по­ка нет, но она бу­дет здесь, ибо она лю­бит не те­бя, бе­ло­бры­со­го, а ме­ня, вул­ка­ни­че­ско­го брю­не­та, и при­е­дет толь­ко ту­да, где я. Боль­но те­бе все это чи­тать, но из люб­ви к прав­де я не мог это­го скрыть».

И Ли­ка при­е­ха­ла. Об этом Че­хов узнал из сле­ду­ю­ще­го пись­ма Ле­ви­та­на.

А. П. не пре­ми­нул упо­мя­нуть в пись­ме, что он в кур­се со­бы­тий.

«Кла­няй­тесь Ле­ви­та­ну, — пи­сал он Ли­ке. — По­про­си­те его, что­бы он не пи­сал в каж­дом пись­ме о Вас, Во-пер­вых, это с его сто­ро­ны не ве­ли­ко­душ­но, а, во-вто­рых, мне нет ни­ка­ко­го де­ла до его сча­стья».

Че­хов хо­ро­шо знал сла­бо­сти сво­е­го дру­га, та­лан­том ко­то­ро­го не уста­вал вос­хи­щать­ся. Ко­гда од­на­ж­ды в Баб­кине Ле­ви­тан вдруг упал на ко­ле­ни пе­ред Ма­ри­ей Пав­лов­ной и страст­но объ­яс­нял­ся ей в люб­ви, та, со­вер­шен­но рас­те­рян­ная, при­бе­жа­ла с этой но­во­стью к бра­ту. Че­хов ска­зал ей:

— Ты, ко­неч­но, ес­ли хо­чешь, мо­жешь вый­ти за него за­муж, но имей в ви­ду, что ему нуж­ныжун­щи­ны баль­за­ков­ско­го воз­рас­та, а не та­кие, как ты.

— Мне бы­ло стыд­но со­знать­ся бра­ту, — ска­за­ла М. П., — что я не знаю, что та­кое «жен­щи­на баль­за­ков­ско­го воз­рас­та», и, в сущ­но­сти, я не по­ня­ла смыс­ла фра­зы А. П., но по­чув­ство­ва­ла, что он в чем-то предо­сте­ре­га­ет ме­ня. И несмот­ря на дру­же­ское рас­по­ло­же­ние к Ле­ви­та­ну мне это­го ока­за­лось до­ста­точ­но.

На этот раз по­ло­же­ние Че­хо­ва бы­ло, ко­неч­но, ку­да бо­лее слож­ным и де­ли­кат­ным. Но он на­шел в се­бе си­лы, что­бы пре­ду­пре­дить сест­ру о го­то­вя­щих­ся непри­ят­но­стях…

По­сле раз­ры­ва с Ле­ви­та­ном, Ли­ка Ми­зи­но­ва без па­мя­ти влю­би­лась в И. Н. По­та­пен­ко. Ро­ман этот раз­ви­вал­ся на гла­зах у Че­хо­ва. По­та­пен­ко не скры­вал сво­их чувств. О сво­ей влюб­лен­но­сти он пи­сал А. П. в ян­ва­ре и фев­ра­ле 1893 г. В мар­те 1894 го­да По­та­пен­ко и Ли­ка уеха­ли за гра­ни­цу. Ро­ди­лась дочь. И для нее все кон­чи­лось. Ни­ка­кой за­бо­ты ни о Ли­ке, ни о до­че­ри По­та­пен­ко не про­яв­лял…

— А. П., — го­во­рит Ма­рия Пав­лов­на, — не лю­бил по­ве­рять свои чув­ства ни близ­ким, ни зна­ко­мым, ни пись­мам, ни днев­ни­кам.

21 ян­ва­ря 1895 го­да он пи­шет сво­е­му из­да­те­лю Су­во­ри­ну[12]:

«Фю, фю! Жен­щи­ны от­ни­ма­ют мо­ло­дость, толь­ко не у ме­ня. В сво­ей жиз­ни я был при­каз­чи­ком, а не хо­зя­и­ном, и судь­ба ме­ня ма­ло ба­ло­ва­ла. У ме­ня бы­ло мно­го ро­ма­нов, и я так же по­хож на Ека­те­ри­ну, как орех на бро­не­но­сец… Я чув­ствую рас­по­ло­же­ние к ком­фор­ту, раз­врат же не ма­нит ме­ня…».

В кон­це 90-х го­дов, ко­гда об­сто­я­тель­ства жиз­ни от­да­ли­ли Че­хо­ва и Ми­зи­но­ву, она по­да­ри­ла на па­мять пи­са­те­лю свою фо­то­гра­фию с над­пи­сью. Ли­дия Ста­хи­ев­на из­бра­ла ро­манс Чай­ков­ско­го на сти­хи А. Н. Апух­ти­на[13] для то­го, что­бы пе­ре­дать свое от­но­ше­ние к А. П.

«До­ро­го­му Ан­то­ну Пав­ло­ви­чу на доб­рую па­мять о вос­по­ми­на­нии хо­ро­ших от­но­ше­ний. Ли­ка.

Бу­дут ли дни мои яс­ны, уны­лы,

Ско­ро ли сги­ну я, жизнь по­гу­бя,

Знаю од­но, что до са­мой мо­ги­лы

По­мыс­лы, чув­ства, пес­ни и си­лы

Все для те­бя!

…Я мог­ла бы на­пи­сать во­семь лет то­му на­зад, а пи­шу сей­час и на­пи­шу че­рез де­сять лет».

Ма­рия Пав­лов­на про­дол­жа­ет рас­ска­зы­вать:

— Пом­ню, как-то од­на­ж­ды под ве­чер я, А. П. и ка­жет­ся Ги­ля­ров­ский[14] си­де­ли на бал­коне фли­ге­ля. Ко­сые пред­за­кат­ные лу­чи солн­ца яр­ко осве­ща­ли лес. Вб­ли­зи раз­да­ва­лись хо­ро­вод­ные пес­ни де­ву­шек, а из глу­би­ны де­рев­ни до­но­си­лось пе­ние гу­ля­ю­щих му­жи­ков. И де­рев­ня, и лес, и ве­чер, и за­хо­дя­щее солн­це — на­по­ми­на­ло мне му­зы­ку Чай­ков­ско­го. Я не вы­дер­жа­ла и ска­за­ла:

— Слу­шай Ан­то­ша, пря­мо как у Пет­ра Ильи­ча в опе­ре!.. Ты не на­хо­дишь?

А. П. по­смот­рел на ме­ня и ни­че­го не от­ве­тил. Долж­но быть, он то­же был под впе­чат­ле­ни­ем это­го по­э­ти­че­ско­го ве­че­ра.

Че­хов вос­тор­гал­ся опе­рой Ж. Би­зе[15] «Кар­мен». Он го­во­рил, что «Кар­мен» — са­мая лю­би­мая его опе­ра.

— В Ял­те, — про­дол­жа­ет М. П., — у нас бы­ва­ли С. В. Рах­ма­ни­нов, И. А. Бу­нин, А. И. Куп­рин, Ф. И. Ша­ля­пин. Брат лю­бил слу­шать Фе­до­ра Ива­но­ви­ча, и тот все­гда мно­го для него пел. В на­шем до­ме лю­бил иг­рать Сер­гей Ва­си­лье­вич Рах­ма­ни­нов. Ком­по­зи­тор по­да­рил А. П. свою фан­та­зию «Утес», на­пи­сан­ную вско­ре по­сле окон­ча­ния кон­сер­ва­то­рии в 1893 го­ду. На ли­сте с эпи­гра­фом из сти­хо­тво­ре­ния М. Ю. Лер­мон­то­ва «Но­че­ва­ла туч­ка зо­ло­тая на гру­ди уте­са-ве­ли­ка­на…» Рах­ма­ни­нов сде­лал над­пись: «До­ро­го­му и глу­бо­ко­ува­жа­е­мо­му Ан­то­ну Пав­ло­ви­чу Че­хо­ву. Ав­то­ру рас­ска­за «На пу­ти», со­дер­жа­ние ко­то­ро­го, с тем же эпи­гра­фом, слу­жи­ло про­грам­мой это­му му­зы­каль­но­му со­чи­не­нию 9 но­яб­ря 1898 г. ». До кон­ца сво­их дней Рах­ма­ни­нов лю­бил Че­хо­ва — пи­са­те­ля и че­ло­ве­ка.

7.

«Я по­ло­жи­тель­но не мо­гу жить без го­стей», — при­зна­вал­ся А. П.

— Наш дом на Са­до­вой-Куд­рин­ской в Москве, — ска­за­ла М. П., — мог бы гор­дить­ся, что в нем пе­ре­бы­ва­ло так мно­го за­ме­ча­тель­ных лю­дей. В го­сти­ной со­би­ра­лись дру­зья и зна­ко­мые Че­хо­ва. Устра­и­ва­лись об­щие чте­ния. До позд­ней но­чи спо­ри­ли о ли­те­ра­ту­ре и ис­кус­стве. Слу­ша­ли му­зы­ку и пе­ние. Тан­це­ва­ли, шу­ти­ли, сме­я­лись. Ат­мо­сфе­ра непри­нуж­ден­но­го ве­се­лья за­хва­ти­ла да­же та­ко­го ста­ро­го че­ло­ве­ка, как Д. В. Гри­го­ро­вич[16]. Вы­со­кий, строй­ный, кра­си­вый, в небреж­но за­вя­зан­ном до­ро­гом гал­сту­ке, он сра­зу же по­па­дал в мо­ло­дую ку­терь­му, за­ра­жал­ся ею и… ста­рый гре­хо­вод­ник на­чи­нал уха­жи­вать за ба­рыш­ня­ми. Он про­си­жи­вал у нас до глу­бо­кой но­чи, а по­том воз­буж­ден­ный от­прав­лял­ся про­во­жать пле­нив­шую его Дол­ли Му­си­ну-Пуш­ки­ну до са­мой ее квар­ти­ры.

Цен­тром об­ще­го ве­се­лья был Че­хов. Он ра­до­вал­ся вме­сте со все­ми, сме­шил го­стей до упа­ду, с увле­че­ни­ем тан­це­вал. А. П. во вре­мя ма­зур­ки осо­бен­но кра­си­во об­во­дил во­круг се­бя да­му.

За сто­лом у нас не раз си­жи­ва­ли дру­зья: В. Г. Ко­ро­лен­ко[17], А. Н. Пле­ще­ев[18], А. П. Лен­ский[19], В. А. Ги­ля­ров­ский, И. Л. Леон­тьев-Щег­лов[20], А. С. Ла­за­рев-Гру­зин­ский и мно­гие дру­гие.

Же­лан­ным го­стем был у нас пи­са­тель Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич Пле­ще­ев. А. П. по­зна­ко­мил­ся с по­этом в на­ча­ле 1887 г. в Пе­тер­бур­ге. В том же го­ду к нам впер­вые при­шел Вла­ди­мир Га­лак­ти­о­но­вич Ко­ро­лен­ко. Ко­ре­на­стый, креп­кий че­ло­век с гу­стой куд­ря­вой го­ло­вой и уди­ви­тель­но хо­ро­ши­ми, вдум­чи­вы­ми гла­за­ми. Ко­ро­лен­ко оча­ро­вал нас ис­крен­но­стью, скром­но­стью и умом. Вско­ре по­сле встре­чи Ко­ро­лен­ко при­слал Че­хо­ву свою кни­гу «Очер­ки и рас­ска­зы». В кни­ге на­пе­ча­тан рас­сказ «Со­ко­ли­нец», ко­то­рый осо­бен­но вы­со­ко це­нил А. П. «Ваш «Со­ко­ли­нец», мне ка­жет­ся, са­мое вы­да­ю­ще­е­ся про­из­ве­де­ние по­след­не­го вре­ме­ни. Он на­пи­сан, как хо­ро­шая му­зы­каль­ная ком­по­зи­ция, по всем тем пра­ви­лам, ко­то­рые под­ска­зы­ва­ют­ся ху­дож­ни­ком его ин­стинк­том. Во­об­ще в Ва­шей кни­ге Вы та­кой здо­ро­вен­ный ху­дож­ник, та­кая си­ли­ща», — пи­сал Че­хов ав­то­ру. Мож­но ду­мать, что рас­сказ Ко­ро­лен­ко о по­бе­ге на во­лю оби­та­те­лей «ка­торж­но­го ост­ро­ва» при­влек вни­ма­ние Че­хо­ва к те­ме, ко­то­рой по­том бы­ла по­свя­ще­на од­на из его са­мых зна­чи­тель­ных книг.

А. П. со­хра­нил к Ко­ро­лен­ко глу­бо­кое ува­же­ние до кон­ца жиз­ни. Это от­ра­же­но в те­ле­грам­ме, ко­то­рую он по­слал Вла­ди­ми­ру Га­лак­ти­о­но­ви­чу в день его пя­ти­де­ся­ти­ле­тия 15 июля 1903 г. «До­ро­гой, лю­би­мый то­ва­рищ, пре­вос­ход­ный че­ло­век, се­год­ня с осо­бен­ным чув­ством вспо­ми­наю Вас. Я обя­зан Вам мно­гим. Боль­шое спа­си­бо».

Неис­чер­па­е­мую энер­гию, бод­рость, ост­ро­умие, по­ток са­мых све­жих но­во­стей при­но­сил в куд­рин­ский дом из­вест­ный всей Москве «ко­роль ре­пор­те­ров», позт и жур­на­лист Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Ги­ля­ров­ский, на­по­ми­нав­ший за­по­рож­ца с кар­ти­ны Ре­пи­на[21]. Че­хов по-при­я­тель­ски на­зы­вал его «Ги­ляй».

Го­стил в на­шем до­ме и ре­дак­тор жур­на­ла «Оскол­ки» Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич Лей­кин[22] — при­зе­ми­стый, ши­ро­ко­пле­чий, туч­ный че­ло­век, бо­лее по­хо­жий на куп­ца, чем на ли­те­ра­то­ра. Лей­ки­ну при­над­ле­жит за­слу­га при­гла­ше­ния Че­хо­ва в свой жур­нал, ко­то­рый был луч­шим юмо­ри­сти­че­ским жур­на­лом 80-х го­дов. За го­ды 1882–1887 А. П. на­пе­ча­тал здесь бо­лее 300 про­из­ве­де­ний.

Од­ним из наи­бо­лее при­ят­ных для Че­хо­ва го­стей был пи­са­тель Иван Леон­тье­вич Щег­лов, ав­тор та­лант­ли­вых по­ве­стей и рас­ска­зов. По­бы­вал у нас и то­ва­рищ Че­хо­ва по ра­бо­те в жур­на­ле «Бу­диль­ник», один из ос­но­ва­те­лей Мос­ков­ско­го Ху­до­же­ствен­но­го те­ат­ра Вла­ди­мир Ива­но­вич Неми­ро­вич-Дан­чен­ко[23]. В 80-х и 90-х го­дах он с успе­хом вы­сту­пал как дра­ма­тург.

В один из ве­сен­них сол­неч­ных дней я рас­чи­щал от сне­га до­рож­ку. В это вре­мя к во­ро­там подъ­е­хал из­воз­чик в ши­кар­ных са­нях. Из них вы­шел неболь­шо­го ро­ста эле­гант­ный муж­чи­на с чер­ны­ми ба­кен­бар­да­ми, в ци­лин­дре и в ши­не­ли с ме­хо­вым во­рот­ни­ком. Про­хо­дя ми­мо ме­ня, он спро­сил, ука­зы­вая на на­ше па­рад­ное.

— Это к Че­хо­ву?

— Да, — от­ве­тил я, скон­фу­жен­ный сво­им ра­бо­чим ви­дом, со­всем не под­хо­дя­щим для при­е­ма го­стей.

Это был Вл. Ив. Неми­ро­вич-Дан­чен­ко, с ко­то­рым мне по­том пред­сто­я­ло по­чти пол­ве­ка быть в са­мых луч­ших дру­же­ских от­но­ше­ни­ях.

У Че­хо­ва по­бы­вал бро­дя­га-ли­те­ра­тор, быв­ший пе­тер­бург­ский бу­ки­нист Н. И. Свеш­ни­ков, ав­тор ори­ги­наль­ных ме­му­а­ров «За­пис­ки про­па­ще­го че­ло­ве­ка». Ли­те­ра­тур­но ода­рен­ный че­ло­век, страст­но лю­бив­ший кни­гу, Свеш­ни­ков стра­дал хро­ни­че­ским за­по­ем. Во вре­мя при­сту­пов бед­ня­га про­пи­вал все, что у него бы­ло, и по­па­дал в мрач­ные тру­що­бы, на­се­лен­ные во­ра­ми, бро­дя­га­ми, пад­ши­ми жен­щи­на­ми и про­чим спив­шим­ся лю­дом. До­воль­но ча­сто А. П. его вы­ру­чал.

В го­сти­ной че­хов­ско­го до­ма ар­тист Вла­ди­мир Ни­ко­ла­е­вич Да­вы­дов[24] с боль­шим ма­стер­ством ис­пол­нял рас­ска­зы А. П. При­хо­ди­ли к нам на ого­нек и ар­ти­сты Ма­ло­го те­ат­ра А. П. Лен­ский, А. И. Южин[25], А. А. Яб­лоч­ки­на[26], Е. Д. Тур­ча­ни­но­ва[27].

Ма­лый те­атр я лю­би­ла с дет­ства, вос­пи­ты­ва­лась на нем. Обо­жа­ла Фе­до­то­ву, Ер­мо­ло­ву[28], Лен­ско­го, Южи­на, Леш­ков­скую[29]. Че­хов вы­со­ко це­нил ар­ти­сти­че­ский та­лант Лен­ско­го. Ан­тон Пав­ло­вич лю­бил его как ин­те­рес­но­го, ум­но­го со­бе­сед­ни­ка и вы­ска­зы­вал же­ла­ние учить­ся у него «чи­тать и го­во­рить».

В те же го­ды ча­сты­ми го­стя­ми бы­ли — Ли­ка Ми­зи­но­ва с му­жем, та­лант­ли­вым ре­жис­се­ром Алек­сан­дром Аки­мо­ви­чем Са­ни­ным[30] и его сест­рой Ека­те­ри­ной Аки­мов­ной. Дне­ва­ли и но­че­ва­ли у нас Та­тья­на Львов­на Щеп­ки­на-Ку­пер­ник[31] и ее муж, из­вест­ный пе­тер­бург­ский ад­во­кат Н. Б. По­лы­нов.

Труд­но пе­ре­чис­лить всех тех, кто при­хо­дил в на­ши го­сте­при­им­ные до­ма в Москве, в Ме­ли­хо­во, в Ял­те, в Гур­зу­фе…

8.

В 1953 го­ду ши­ро­ко от­ме­ча­лось 90-ле­тие Ма­рии Пав­лов­ны Че­хо­вой. Тор­же­ствен­ное за­се­да­ние со­сто­я­лось в го­род­ском те­ат­ре име­ни А. П. Че­хо­ва. В Ял­ту при­е­ха­ли мно­го­чис­лен­ные дру­зья М. П. — вдо­ва пи­са­те­ля О. Л. Книп­пер-Че­хо­ва[32], И. С. Коз­лов­ский[33], В. Г. Ли­дин»[34], К. Г. Па­у­стов­ский[35], С. Я. Мар­шак[36].

Пле­мян­ни­ца А. П. Че­хо­ва — Ев­ге­ния Ми­хай­лов­на с Ири­ной Фе­до­ров­ной Ша­ля­пи­ной[37]при­го­то­ви­ли шу­точ­ные ча­стуш­ки и по­крыв­шись пест­ры­ми пла­точ­ка­ми, ис­пол­ня­ли их под гром­кий смех го­стей. Здесь же со­сто­ял­ся им­про­ви­зи­ро­ван­ный кон­церт, в ко­то­ром са­мое ак­тив­ное уча­стие при­ня­ли при­гла­шен­ные…

М. П. Че­хо­ва скон­ча­лась 15 ян­ва­ря 1957 го­да. Ра­но утром 16-го я вы­ле­тел из Моск­вы де­лать ре­пор­таж для ра­дио и те­ле­ви­де­ния. Сквозь тя­же­лые, на­бух­шие об­ла­ка, на­вис­шие над мрач­ны­ми, по­кры­ты­ми сне­гом го­ра­ми, уже в су­мер­ки, при­был в Ял­ту. Вот по­ка­за­лась зна­ко­мая бе­лая ре­шет­ка са­да и за нею дом. По­ра­зи­ло тем­ное ок­но в ме­зо­нине. Мно­го лет оно бы­ло осве­ще­но, при­вле­кая близ­ких и да­ле­ких…

Плы­вут зву­ки тра­ур­ной му­зы­ки. Ми­мо гро­ба, по­став­лен­но­го в фойе го­род­ско­го те­ат­ра, бес­ко­неч­ной ве­ре­ни­цей идут лю­ди.

М. П. с удо­воль­стви­ем вспо­ми­на­ла про­шлое, свою яр­кую жизнь ря­дом с Ан­то­ном Пав­ло­ви­чем Че­хо­вым, встре­чи с Ле­ви­та­ном, Куп­ри­ным, Бу­ни­ным, Горь­ким, рож­де­ние Ху­до­же­ствен­но­го те­ат­ра; пом­ни­ла Ста­ни­слав­ско­го и Неми­ро­ви­ча-Дан­чен­ко, Рах­ма­ни­но­ва и Чай­ков­ско­го, Ша­ля­пи­на и Ре­пи­на, Бе­нуа[38] и Би­ли­би­на[39]…

Осе­нью 1979 го­да не ста­ло и Еле­ны Фи­лип­пов­ны Яно­вой, ко­то­рая при­ш­ла в Му­зей в 1936 го­ду, и со­рок три го­да она чест­но нес­ла свою еже­днев­ную вах­ту. Ушел из жиз­ни пре­дан­ный друг и по­мощ­ник Ма­рии Пав­лов­ны. Ушел че­ло­век необы­чай­ной ду­шев­ной кра­со­ты и вер­но­го серд­ца, вер­но­го во всем и до кон­ца.

Как я бла­го­да­рен судь­бе за ча­сы, про­ве­ден­ные в Ял­те на Аут­ке, в до­ме Ан­то­на Пав­ло­ви­ча Че­хо­ва.

Я на­все­гда со­хра­ню в па­мя­ти доб­ро­ту и вни­ма­ние его сест­ры Ма­рии Пав­лов­ны Че­хо­вой.

1946–1986.

 

[1]Виш­нев­ский (Виш­не­вец­кий) Алек­сандр Лео­ни­до­вич (1861–1943). В 1898 го­ду по­сту­пил в труп­пу Мос­ков­ско­го Ху­до­же­ствен­но­го те­ат­ра. Пер­вая роль Бо­рис Го­ду­нов («Царь Фе­о­дор Иоан­но­вич» А. К. Тол­сто­го, 1898) — од­на из луч­ших ра­бот ар­ти­ста.

[2]Тол­стая-Су­хо­ти­на Та­тья­на Львов­на (1864–1950), дочь Л. Н. Тол­сто­го. Ме­му­а­рист­ка, ху­дож­ни­ца. Учи­лась у И. Е. Ре­пи­на и Н. А. Ка­сат­ки­на. Пе­ча­тать­ся на­ча­ла в 1891.

[3]Над рас­ска­зом «Отец Сер­гий» Л. Н. Тол­стой ра­бо­тал 1890–1898 гг., впер­вые опуб­ли­ко­ван в 1912.

[4]Че­хов Ми­ха­ил Пав­ло­вич (1865–1936) брат А. П. Че­хо­ва. Ав­тор во­де­ви­лей, по­ве­стей, очер­ков и кни­ги рас­ска­зов, а та­к­же вос­по­ми­на­ний о Че­хо­ве. Пе­ре­во­дил на рус­ский язык соч. Дж. Лон­до­на, С. Лью­и­са и др.

[5]«Степь» (Ис­то­рия од­ной по­езд­ки). По­весть впер­вые на­пе­ча­та­на в жур­на­ле «Се­вер­ный вест­ник», 1888, № 3, март.

[6]Та­не­ев Сер­гей Ива­но­вич (1856–1915) рус­ский ком­по­зи­тор.

[7]По­лон­ский Яков Пет­ро­вич (1819–1898). Пе­ча­тать­ся на­чал в 1840. Пер­вый сб. сти­хов «Гам­мы» (1844). На его сти­хи пи­са­ли му­зы­ку П. И. Чай­ков­ский, А. С. Дар­го­мыж­ский, С. И. Та­не­ев, С. В. Рах­ма­ни­нов.

[8]Бер­нар Са­ра (1844–1823). В 1862 де­бю­ти­ро­ва­ла в т-ре «Ко­ме­диФран­сез» в дра­ме Ра­си­на. Од­ной из луч­ших ро­лей ак­три­сы бы­ла Мар­га­ри­та Го­тье «Да­ма с ка­ме­ли­я­ми» А. Дю­ма-сы­на.

[9]Фе­до­то­ва Гли­ке­рия Ни­ко­ла­ев­на (1846–1925). В 1963 бы­ла за­чис­ле­на в труп­пу Ма­ло­го те­ат­ра. Пер­вая и наи­бо­лее зна­чи­тель­ная роль, ко­то­рую иг­ра­ла на про­тя­же­нии 35 лет, — Ка­те­ри­на в пье­се А. Н. Ост­ров­ско­го «Гро­за».

[10]Са­ра­са­те Па­б­ло (1844–1908). Ис­пан­ский скри­пач и ком­по­зи­тор. Неод­но­крат­но кон­цер­ти­ро­вал в Рос­сии.

[11]По­та­пен­ко Иг­на­тий Ни­ко­ла­е­вич (1856–1929). Пе­ча­тать­ся на­чал в 1881. Ши­ро­кую из­вест­ность при­нес­ла ему по­весть «На дей­стви­тель­ной служ­бе» (1890), ро­ма­ны «Ше­сте­ро», «Про­кля­тая сла­ва». Ав­тор пьес «Выс­шая шко­ла», «Ис­куп­ле­ние» и др.

[12]Су­во­рин Алек­сей Сер­ге­е­вич (1834–1912). Пуб­ли­цист, ли­те­ра­тор, из­да­тель.

[13]Апух­тин Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич (1840–1893). Мно­гие сти­хи по­эта по­ло­же­ны на му­зы­ку П. И. Чай­ков­ским.

[14]Ги­ля­ров­ский Вла­ди­мир Алек­се­е­вич (1853–1935). Ав­тор книг «Москва и моск­ви­чи», «Мои ски­та­ния», «Лю­ди те­ат­ра», «Москва га­зет­ная» и др.

[15]Би­зе Жорж (1838–1875). Ав­тор мно­гих опер, наи­бо­лее из­вест­ная «Кар­мен».

[16]Гри­го­ро­вич Дмит­рий Ва­си­лье­вич (1822–1900). Са­мые знач. про­изв.: по­ве­сти «Де­рев­ня» и «Ан­тон-Го­ре­мы­ка» (1847). Ав­тор мно­гих по­ве­стей и ро­ма­нов.

[17]Ко­ро­лен­ко Вла­ди­мир Га­лак­ти­о­но­вич (1853–1921). Пер­вый рас­сказ «Эпи­зо­ды из жиз­ни ис­ка­те­ля» опубл. в 1879. Ав­тор рас­ска­зов, по­ве­стей, вос­по­ми­на­ний, ли­те­ра­тур­но-кри­ти­че­ских и пуб­ли­ци­сти­че­ских ста­тей.

[18]Пле­ще­ев Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич (1825–1893). На­чал пе­ча­тать­ся в 1844. Со­труд­ни­чал в «Со­вре­мен­ни­ке» и «Оте­че­ствен­ных за­пис­ках». Пер­вый по­эт, сб. «Сти­хо­тво­ре­ний» вы­шел в 1846. Им на­пи­са­ны мо­но­гра­фии о Дик­кен­се, Шекс­пи­ре и др.

[19]Лен­ский (Вер­ви­ци­от­ти) Алек­сандр Пав­ло­вич (1847–1908). Ар­тист, ре­жис­сер, те­ат­раль­ный пе­да­гог.

[20]Щег­лов (Леон­тьев) Иван Леон­тье­вич (1856–1911). Пи­са­тель, дра­ма­тург.

[21]Ре­пин Илья Ефи­мо­вич (1844–1930). Ака­де­мик жи­во­пи­си.

[22]Лей­кин Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич (1841–1906). Пи­са­тель и жур­на­лист. Ав­тор рас­ска­зов и жан­ро­вых сце­нок, ко­то­рые с успе­хом ис­пол­ня­лись на эст­ра­де.

[23]Неми­ро­вич-Дан­чен­ко Вла­ди­мир Ива­но­вич (1858–1943). Как про­за­ик де­бю­ти­ро­вал в 1879. Ав­тор рас­ска­зов, по­ве­стей, ро­ма­нов, пьес.

[24]Да­вы­дов Вла­ди­мир Ни­ко­ла­е­вич (Иван Ни­ко­ла­е­вич Го­ре­лов) (1849–1925). С 1880–1924 ак­тер пе­терб. Алек­сан­дрий­ско­го те­ат­ра, с 1924 ак­тер Ма­ло­го те­ат­ра. Луч­шие ро­ли: Фа­му­сов «Го­ре от ума» Гри­бо­едо­ва; Го­ро­ди­чий, Под­ко­ле­син, Коч­ка­рев в пье­сах Го­го­ля «Ре­ви­зор» и «Же­нить­ба».

[25]Сум­ба­тов (Южин) Алек­сандр Ива­но­вич (1857–1927). Ар­тист, дра­ма­тург, те­атр. де­я­тель.

[26]Яб­лоч­ки­на Алек­сандра Алек­сан­дров­на (1866–1964). 75 лет про­слу­жи­ла ак­три­сой в Ма­лом те­ат­ре.

[27]Тур­ча­ни­но­ва Ев­до­кия Дмит­ри­ев­на (1870–1963). С 1891 ак­три­са Ма­ло­го те­ат­ра. Пер­вая роль — Улья­на («Во­е­во­да» Ост­ров­ско­го, 1891).

[28]Ер­мо­ло­ва Ма­рия Ни­ко­ла­ев­на (1853–1928). С 1871 ак­три­са Ма­ло­го те­ат­ра. Ее луч­шая роль — Ла­у­рен­сия («Ове­чий ис­точ­ник» Ло­пе де Ве­га, 1876).

[29]Леш­ков­ская (Ляш­ков­ская) Еле­на Кон­стан­ти­нов­на (1864–1925). С 1888 ак­три­са Ма­ло­го те­ат­ра. Оду­хо­тво­рен­ность, эмо­ци­о­наль­ность ис­пол­не­ния Л. ро­ли Ио­лан­ты («Дочь ко­ро­ля Рене» Ан­дер­се­на, 1888) вдох­но­ви­ли П. И. Чай­ков­ско­го на со­зда­ние опе­ры «Ио­лан­та».

[30]Са­нин (Шен­берг) Алек­сандр Аки­мо­вич (1869–1956). Ак­тер и ре­жис­сер. Ре­жис­сер филь­ма «По­ли­куш­ка». В 1922 уехал за гра­ни­цу.

[31]Щеп­ки­на-Ку­пер­ник Та­тья­на Львов­на (1874–1952). Пи­са­тель­ни­ца, дра­ма­тург, пе­ре­вод­чик. Пра­внуч­ка М. С. Щеп­ки­на. Близ­кий друг А. П. Че­хо­ва, М. П. Че­хо­вой, М. Н. Ер­мо­ло­вой. В се­зон 1892–1893 иг­ра­ла в т-ре Кор­ша. По пье­се Щ. -К. «Месть Аму­ра» А. С. Та­не­ев на­пи­сал опе­ру (1905).

[32]Книп­пер-Че­хо­ва Оль­га Лео­нар­дов­на (1868–1959). В 1898 всту­пи­ла в труп­пу Ху­до­же­ствен­но­го те­ат­ра. Де­бю­ти­ро­ва­ла в пер­вом спек­так­ле МХТ — «Царь Фе­о­дор Иоан­но­вич» А. К. Тол­сто­го в ро­ли ца­ри­цы Ири­ны (1898).

[33]Коз­лов­ский Иван Се­ме­но­вич, род. 1900, ар­тист опе­ры (ли­ри­че­ский те­нор). Пел в опер­ных те­ат­рах Харь­ко­го и Сверд­лов­ска. С 1926 — со­лист Боль­шо­го те­ат­ра.

[34]Ли­дин Вла­ди­мир Гер­ма­но­вич (1894–1979). Ав­тор рас­ска­зов, по­ве­стей, ро­ма­нов и кни­ги вос­по­ми­на­ний «Лю­ди и встре­чи» (три из­да­ния).

[35]Па­у­стов­ский Кон­стан­тин Ге­ор­ги­е­вич (1892–1968). Ав­тор рас­ска­зов, по­ве­стей, ро­ма­нов.

[36]Мар­шак Са­му­ил Яко­вле­вич (1887–1964). Пи­сать сти­хи на­чал в ран­нем воз­расте. Пе­ча­тать­ся на­чал с 1907. Пе­ре­во­дил на рус­ский яз. ан­глий­ских по­этов. Клас­си­че­ски­ми яв­ля­ют­ся его пе­ре­во­ды «Со­не­тов» Шекс­пи­ра.

[37]Ша­ля­пи­на Ири­на Фе­до­ров­на (1900–1978). Дочь Ф. И. Ша­ля­пи­на. Ак­три­са, ав­тор за­пи­сок об от­це.

[38]Бе­нуа Алек­сандр Ни­ко­ла­е­вич (1870–1960). Жи­во­пи­сец, гра­фик, те­ат­раль­ный ху­дож­ник, ис­кус­ство­вед, ре­жис­сер, кри­тик.

[39]Би­ли­бин Иван Яко­вле­вич (1876–1942). Гра­фик и те­ат­раль­ный ху­дож­ник.

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.