ГАЛЕНОВИЧ Ю.М.. «ТРИ ПРИНЦИПА ДЭН СЯОПИНА»

ГАЛЕНОВИЧ Ю. М.

«ТРИ ПРИНЦИПА ДЭН СЯОПИНА»

(Свободная мысль. – 1999. - № 9. – С. 63-75).

У КИТАЙСКОГО НАРОДА одно историческое прошлое, одни и те же традиции, одно культурное наследие. Географически Китай — одно понятие. И в то же время сегодня китайцы разделены Тайваньским проливом и политически, и социально-экономически, и даже духовно.

Собственно говоря, у них на протяжении всей второй половины нашего столетия помимо материка есть и свой «остров Крым» — Тайвань. Во второй половине XX века у китайцев перед глазами всегда была альтернатива развития: есть путь материка и есть путь острова. Материк и остров взаимно влияют один на другого и вынуждены считаться друг с другом.

В этом году (1999г. ) на материке с большим размахом отмечают 50-ю годовщину Китайской Народной Республики (КНР). За прошедшие полвека у власти сменились одно за другим три поколения руководителей Коммунистической партии Китая. У каждого из них было свое ядро: сначала более четверти века это был Мао Цзэдун, потом около двух десятилетий — Дэн Сяопин, затем - Цзян Цзэминь.

При всей внешней устойчивости и стабильности пирамиды власти в Китае в правящей партии, в ее руководстве всегда в той или иной форме происходила борьба, существовали и сталкивались альтернативные взгляды на пути решения стоявших перед страной проблем. Наряду с единством существовала и некая раздвоенность. Она порождалась масштабностью и сложностью проблем, духовным наследием, самой человеческой натурой.

Фигура Дэн Сяопина представляется чрезвычайно интересной, если не сказать загадочной, при попытке оценить то, что происходило и происходит в Китае. Попробуем же, насколько это удастся, понять Дэн Сяопина — человека, который, как это представлялось, особенно людямза рубежами Китая, около сорока лет шел либо вслед за Мао Цзэдуном, либо вместе с Мао Цзэдуном, а потом почти двадцать лет вел Китай по пути, который во многом отличался от пути Мао Цзэдуна.

ДЭН СЯОПИН — ЧЕЛОВЕК XX СТОЛЕТИЯ. Он родился (1904) и, ушел из жизни (1997) почти вместе с веком. Как и сам уходящий век, он и един, и противоречив.

Природный китаец по происхождению, Дэн Сяопин появился на свет в глубинке, в отдаленном углу провинции Сычуань, которую сами сычуаньцы называют «сердцем Китая».

В момент рождения Дэн Сяопина до свержения монархии оставались считанные годы — всего семь лет. Китай находился накануне перемен. Революционеры поколения Сунь Ятсена активно готовили его освобождение от маньчжурско-цинского гнета, хотя сама революция, как это нередко бывало в истории, для них, находившихся в эмиграции, стала неожиданностью. Детство Дэн Сяопина проходило в условиях назревания национально-социального взрыва, тем более что его отец жил политикой и свои ощущения доносил до детей, прежде всего до Дэн Сяопина, своего старшего сына.

Дэн Сяопин проявил умственные способности, трудолюбие и жажду знаний уже в детстве. К 15 годам он окончил начальную школу, из которой вынес знакомство с древними классическими китайскими книгами, а также с рассказами учителей (С. 63-64). Они стремились быть современными людьми, жить в мире новых тогда политических идей, приходивших в Китай главным образом из США и Западной Европы.

Благодаря инициативе отца, а также собственным способностям, Дэн Сяопин оказался среди тех молодых людей, которые стремились повидать мир, получить знания за границей. Там Дэн Сяопин стал активным участником политической деятельности в среде своих товарищей-китайцев. В юности он получил возможность несколько лет подряд провести в Европе: пять лет во Франции, а затем около года в СССР, причем все это в возрасте от 16 до 22 лет.

Во второй половине 20-х годов Дэн Сяопин, став уже членом Коммунистической партии Китая (КПК), вернулся на родину, где в течение семидесяти лет ему предстояло активно действовать сначала в ходе вооруженной борьбы за власть, а затем в качестве одного из руководителей партии и государства.

В 70-х и 80-х годах он был наиболее авторитетным и властным руководителем Китая. Если попытаться охарактеризовать положительное в деятельности Дэн Сяопина, то можно сказать, что в лучшие его годы, то есть в период начала реформ в Китае, он представал в качестве строителя и первооткрывателя.

В то же время деятельность Дэн Сяопина вызывает много вопросов. Далеко не на все из них сегодня можно найти ответы. Прежде чем перейти к анализу его деятельности в последний период жизни, когда он стал, по сути дела, лидером нации, проследим как складывались и развивались политические взгляды Дэн Сяопина, откуда проистекали истоки его будущей реформаторской деятельности.

Еще в 40-х годах, то есть непосредственно перед и вскоре после образования КНР, Дэн Сяопин говорил о демократии и свободе. При осуществлении реформ в деревне он выступал за то, чтобы не проявлять излишней суровости, был сторонником великодушия и снисходительности. В то же время он заботился о развитии производительных сил; в городах содействовал предоставлению значительных средств капиталистам для восстановления ими своих предприятий, разрушенных во время гражданской войны.

Дэн Сяопин считал, что после победы в 1949 году надо было сосредоточить силы на строительстве. Когда партия пришла к власти, он восстал против привилегий партийных и государственных руководителей, призывал вести суровый и простой образ жизни, трудиться прилежно и экономно.

Дэн Сяопин всегда выступал за сплочение нации, всех слоев населения. Как известно, с помещиками в Китае тогда поступали очень круто, многих физически уничтожали. В 50-х годах Дэн Сяопин полагал, что даже лишение помещиков права на участие в выборах — это временная мера, а кулаков лишать избирательных прав вообще не следует.

Будучи очень самостоятельным человеком, Дэн Сяопин протестовал против культа личности. В 1949 году он говорил: «В любом случае, когда сотрудничество между коммунистами и беспартийными не осуществляется надлежащим образом, вину за это несут, прежде всего, коммунисты. Члены партии на партийных собраниях любого уровня имеют право критиковать любого руководителя партии, включая Мао Цзэдуна». «XX съезд КПСС, — заявлял он в конце 50-х годов, — раскрыл, к каким тяжелым последствиям может привести обожествление личности в деятельности любой политической партии; у любой личности могут быть недостатки и ошибки».

И далее критиковал Сталина: «В Советском Союзе с классовой борьбой внутри страны было покончено. Несмотря на это, Сталин все еще делал упор на классовой борьбе, что в результате привело к ошибкам в деле подавления контрреволюционных элементов (С. 64-65). В условиях социалистического строя не следует раздувать классовую борьбу. В прошлом у нас был сделан слишком большой упор на диктатуру. В дальнейшем можно несколько ослабить нажим».

Он хорошо понимал, что такое материальное стимулирование труда. Говорил, что с помощью добровольного, безвозмездного труда можно сделать лишь немногое. «Добровольный труд является символическим, а настоящий труд должен быть вознаграждаемым трудом».

Ситуация, сложившаяся в КНР в 50-х годах, была сложной. Одновременно действовали и Мао Цзэдун, для которого главным оставались разрушение всего старого и продолжение революции, и политики, убежденные в первостепенности дела строительства в стране, такие люди, как Лю Шаоци и Дэн Сяопин. Им приходилось идти на компромиссы с Мао Цзэдуном, что приводило к тяжелым последствиям для страны.

В 60-е годы Дэн Сяопин выступал против того, чтобы работа партии сводилась к идеологическим кампаниям. Он говорил, что «самая легкая работа — это проводить собрания, выступать с общими призывами, устраивать шум и суматоху. Это самая выгодная работа, но задумайтесь о том, каковы ее результаты». И тогда же, в начале 60-х, стал выступать за свободу мысли.

Под руководством Лю Шаоци и Дэн Сяопина было разработано положение о посменном обучении работников ЦК КПК. В этом документе отмечалось: предусматривается свобода мысли, свобода дискуссий, не следует наклеивать ярлыки, бить дубинкой. И самое важное — предполагалось пересмотреть дела не только тех, кто упорствовал в своих ошибках, но и буржуазных правых элементов.

Дэн Сяопин вместе с Пэн Чжэнем, в то время Председателем Постоянного комитета «Всекитайского Собрания Народных представителей» (ПК ВСНП) (законодательный орган КНР), издали тогда директиву об ускорении пересмотра судебных дел. 80 процентов дел лиц, ранее раскритикованных и осужденных, были отменены как ошибочные. Таким образом, Дэн Сяопин имел непосредственное отношение к процессу реабилитации тех, кто был необоснованно подвергнут репрессиям в КНР в 50-х годах.

Вполне резонен вопрос: почему в первой половине 60-х годов Дэн Сяопин активно участвовал в принятии и проведении в жизнь целого ряда решений, которые фактически являлись пересмотром некоторых частей курса, проводившегося во второй половине 50-х Мао Цзэдуном при участии, в частности, самого Дэн Сяопина? Очевидно, всей своей предшествовавшей жизнью Дэн Сяопин был подготовлен к тому, чтобы проводить более разумную политику. Он не мог не исходить, прежде всего, из того факта, что большинству населения жилось в те годы очень тяжело. Дэн Сяопин тогда говорил: «Народ ведет тяжелую жизнь. Довольно много крестьян требуют раздела земли. В настоящее время самой важной проблемой является увеличение производства продовольствия. Главное — это суметь увеличить производство продовольствия, причем можно пойти и на единоличный способ производства в деревне. Нам не важно, белая кошка или кошка черная, лишь бы она хорошо ловила мышей! Крестьяне потеряли веру в коллективное хозяйство. Мао Цзэдун, из-за которого возникли все эти трудности, должен нести за это ответственность».

Следовательно, речь шла в первую очередь решении продовольственной проблемы. И эта приоритетная политика приносила результаты. Настроения в обществе были такими, что в конце 50-х годов Мао Цзэдун был вынужден формально отойти на второй план или, как тогда говорили, «на вторую линию», то есть в тень, и оставаться там почти до середины 60-х (С. 65).

Однако двойственное положение продолжало сохраняться. Дэн Сяопину в этой обстановке приходилось очень нелегко. В частности, в первой половине 60-х годов Мао Цзэдун заставил его готовить объемный документ — предложения о генеральной линии коммунистических и рабочих партий всего земного шара. Дэн Сяопин, очевидно, с одной стороны, считал это вообще занятием ненужным, а с другой стороны, негодовал из-за того, что его отвлекают от важной работы внутри страны. Мао Цзэдун раскритиковал подготовленный документ. Это дало ему в руки орудие на случай необходимости нанесения в будущем удара по Дэн Сяопину. В итоге документ был составлен самим Мао Цзэдуном. Этим, вероятно, он хотел создать у Лю Шаоци, Дэн Сяопина и других сторонников курса на выправление положения внутри страны впечатление, что сосредоточился отныне на внешнеполитических вопросах, прежде всего на критике «ревизионизма» в СССР. Вскоре, однако, выяснилось, что Мао Цзэдун изобрел идейное оружие, которое было обоюдоострым и предназначалось для нанесения ударов, как по нашей стране, так и по тем, кого Мао Цзэдун считал своими противниками внутри КПК и КНР.

В середине 60-х годов Мао Цзэдун снова стал активно действовать внутри партии и страны. Началось движение за социалистическое воспитание, сочетание чистки и кампании пропагандистского характера с прицелом на обостренную классовую борьбу внутри страны.

Дэн Сяопин оказался перед необходимостью приспосабливаться к этому. Он говорил, что надо решать вопросы управления производством, внедрять самую передовую технику; правда, все это призывал осуществлять под лозунгом революции на фронте промышленности. Другими словами, Дэн Сяопин искал компромисс, говоря о революции, и в то же время на практике продолжал выступать вместе с Лю Шаоци, утверждая тезис о необходимости строительства. Мао Цзэдун видел в этом отрицание революции. Не случайно двумя главными достижениями своей жизни Мао Цзэдун считал военный разгром главного политического противника Чан Кайши и «великую культурную революцию». Лю Шаоци главной задачей считал строительство, то есть выдвигал курс, альтернативный линии Мао Цзэдуна. Дэн Сяопин в практических делах, особенно в сфере экономики, был с Лю Шаоци. С другой стороны, он прекрасно понимал, что только после смерти Мао Цзэдуна возможно проведение в жизнь политики, которую он считал реальной и отвечающей интересам нации.

Следуя за Мао Цзэдуном, Дэн Сяопин продолжал проводить и свою линию. Например, он проявлял сочувствие лозунгу, который в конце 1965 года открыто выдвинул руководитель парторганизации Пекина Пэн Чжэнь: «Перед истиной все равны». Многие руководители партии требовали именно так и поступать в партии, исходить из того, что и Мао Цзэдун перед истиной должен быть в равном положении со всеми другими людьми.

В первой половине 60-х годов Лю Шаоци и Дэн Сяопин наладили работу экономики после ее развала в конце 50-х — начале 60-х, выправили положение. Однако Мао Цзэдуну удалось начать и осуществить «великую культурную революцию».

Почти с самого начала «культурной революции» Мао Цзэдун играл на противопоставлении Лю Шаоци и Дэн Сяопина. На пленуме ЦК КПК, состоявшемся в августе 1966 года, согласно решению Мао Цзэдуна с докладом выступал не Лю Шаоци, до того формально бывший вторым человеком в руководстве КПК, а Дэн Сяопин. Иначе говоря, Мао Цзэдун заставил Дэн Сяопина выступить с политическим докладом на первом же пленуме ЦК партии во время начавшейся «культурной революции».

Тем не менее, в декабре 1966 года началась открытая критика Дэн Сяопина. Вспоминая впоследствии о «культурной революции», Дэн Сяопин говорил о том, что, с его точки зрения, самая главнаяее ошибка (он даже употребил слово «трагедия») состояла в том, что было свергнуто большое число кадровых, то есть руководящих, работников КПК (С. 66-67). Это нельзя не назвать самой большой трагедией и товарища Мао Цзэдуна в последние годы его жизни — так Дэн Сяопин характеризовал сложившуюся в стране ситуацию.

С осени 1967-го до осени 1969 года Дэн Сяопин жил в Пекине в выделенном ему в свое время ЦК КПК доме в «китайском Кремле» — Чжуннаньхае под присмотром и в изоляции. С 1969-го по 1973 год он находился в провинции Цзянси, куда его перебросили на специальном самолете вместе с женой и мачехой, дав возможность забрать и библиотеку. (Лю Шаоци тогда же вывезли в одном нижнем белье по холоду в город Кайфэн и поместили в тюрьму, лишив его, тяжело больного, лекарств и доведя вскоре до смерти. ) Перемещение в провинцию Цзянси, как потом писал Дэн Сяопин, было для него большой радостью. Семья жила там в двухэтажном доме. Дэн Сяопину приходилось самому делать работу по дому: дробить уголь для печи, рубить хворост. Мачеха готовила еду и стирала. Дэн Сяопину выдавали часть его зарплаты на мелкие расходы. Через некоторое время детям Дэн Сяопина разрешили навещать родителей. Дочь и младший сын неоднократно приезжали к ним. (Жена Лю Шаоци была посажена в тюрьму по обвинению в шпионаже в пользу американцев, где провела одиннадцать лет и повредилась в рассудке; пострадали и дети Лю Шаоци. ) У Дэн Сяопина дома были радио, газеты, книги. Он трудился на приусадебном участке вместе с женой, а когда чувствовал себя в состоянии, то работал на соседнем заводе. Там же Дэн Сяопин состоял на учете в партийной организации. (Лю Шаоци был Мао Цзэдуном навечно исключен из партии на ее пленуме в 1968 году. )

В 1971 году Дэн Сяопин, как и все члены КПК, был уведомлен о гибели Линь Бяо, который с осени 1966 года считался единственным преемником Мао Цзэдуна, но разошелся с ним в политических взглядах (в том числе на нашу страну, ссоры с которой он считал недоразумением в своей семье, и на США, об опасности политики которых он предупреждал). Почувствовав грозящую ему со стороны Мао Цзэдуна смертельную опасность, он пытался бежать и погиб в авиакатастрофе на территории Монголии вместе с женой и сыном. Узнав о смерти Линь Бяо, Дэн Сяопин сказал, что если бы Линь Бяо не погиб, то это означало бы, что на свете нет справедливости. Такая оценка не могла не понравиться Мао Цзэдуну.

Гибель Линь Бяо сыграла большую роль в политической судьбе Дэн Сяопина. Все вокруг него изменилось. Сменили охрану. К нему стали наведываться новые руководители провинции, просившие советов и указаний. Дэн Сяопин начал ездить по провинции. Ему вернули его личного секретаря, работавшего с ним на протяжении многих лет.

В феврале 1973 года клан Дэн Сяопина — десять человек — выехал в Пекин.

Почему это произошло? В ходе «культурной революции», в самый ее разгар, в 1968 году, состоялся двенадцатый пленум ЦК КПК восьмого созыва. Это был тот самый пленум, на котором Лю Шаоци навечно исключили из партии. Раздавались на нем и предложения исключить из партии Дэн Сяопина, имея в виду то, что его называли вторым по рангу человеком среди руководителей партии, которые вслед за Лю Шаоци шли «по капиталистическому пути».

Однако Мао Цзэдун не согласился с этими предложениями. Более того, фактически он уже тогда пересмотрел политическую оценку деятельности Дэн Сяопина. В связи с этим он сказал: «Дэн Сяопин — это человек, невольно вовлеченный в «черный штаб» Лю Шаоци. Это честолюбец, допустивший ошибки, но признавший их (С. 67-68). Нужно дать ему возможность участвовать в съезде партии и поручить работу в управлении делами ЦК КПК». Так он оценил те покаяния, ту самокритику, которую Дэн Сяопин представил руководству партии. Мао Цзэдун сделал акцент на том, что с точки зрения политической платформы, политических или идейных позиций, у Дэн Сяопина нет с ним никаких разногласий. Все дело, оказывается, было, с точки зрения Мао Цзэдуна, лишь в личных качествах Дэн Сяопина, который поддался своим настроениям, амбициям, стремился удовлетворить свои честолюбивые желания и занять в партии (при фактическом руководстве Лю Шаоци в первой половине 60-х годов) возможно более высокое положение. Следовало, мол, всего лишь удовлетворить тщеславие и амбиции Дэн Сяопина, предоставить ему соответствующие посты - и можно было рассчитывать на то, что Дэн Сяопин будет действовать в соответствии с замыслами Мао Цзэдуна.

Именно после этого, хотя и не сразу, произошло первое возвращение Дэн Сяопина к активной деятельности. Это случилось в 1974—1975 годах. В 70 лет у него появился шанс провести в жизнь свои планы, осуществить на практике то, что, по его мнению, давно назрело в стране, то, что было задумано в годы вынужденного бездействия.

Однако ситуация тогда характеризовалась двойственностью. Высшим авторитетом в стране оставался Мао Цзэдун. За свою долгую жизнь ему удалось многое сделать. Было в его деятельности и такое, что поныне считается в Китае положительным. Но в то же время в последние годы своей жизни Мао Цзэдун как бы забыл о том положительном для страны, что он сам же либо проповедовал, либо воплощал в жизнь в прошлом. Его позиции и взгляды были крайне непоследовательными. С одной стороны, Мао Цзэдун призывал изучать теорию, бороться против «ревизионизма» в Китае, готовиться к войне. Это были призывы, оторванные от реальной действительности, от подлинных интересов страны и народа. Они препятствовали прогрессу страны, налаживанию нормальной, спокойной экономической жизни, пусть даже в рамках тогдашней эпохи.

В то же время Мао Цзэдун осознавал, что положение в экономике необходимо выправлять, что люди требуют стабильности и успокоения. Поэтому от него исходили указания: обеспечить стабильность, добиться сплоченности, поднять экономику, упорядочить армию. Механизм власти был тогда следующим: наверху центр — Мао Цзэдун — высший авторитет, который давал разноречивые указания, а под ним два подцентра: один — Дэн Сяопин, другой — жена Мао Цзэдуна Цзян Цин и все те, кто выдвинулся на волне «культурной революции».

К этому можно добавить, что Мао Цзэдун был серьезно болен, в частности более чем на год потерял зрение; глава правительства Чжоу Эньлай также был не у дел и умирал от рака. В таких условиях Дэн Сяопин и начал руководить повседневной деятельностью и ЦК партии и правительства страны.

ВОЗНИКЛА ПАРАДОКСАЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ. Формально все, о чем говорилось выше, происходило тогда, когда «культурная революция» еще продолжалась, когда, казалось бы, основные цели ее были достигнуты или почти достигнуты, когда немало людей в руководстве партии думало, что на гребне ее «успехов» можно будет строить новую систему отношений в высшем эшелоне власти, готовиться к эпохе «после Мао Цзэдуна» и вести страну в соответствии с установками периода «культурной революции». Но именно в этот момент, в начале 1975 года, во главе повседневной работы ЦК партии и правительства страны встал Дэн Сяопин, человек, которого, с одной стороны, ругали как идущёго«по капиталистическому пути», но, с другой — кого назначил на эти посты сам же Мао Цзэдун (С. 68-69).

Возможности Дэн Сяопина были, однако, ограничены. Многие функционеры саботировали его указания. Это ощущалось и в аппарате ЦК партии, и в правительстве, но особенно — на местах, в провинциях. Дэн Сяопин тем не менее предпринял вторую попытку выправить ошибки. Если в начале 60-х годов он, вместе с Лю Шаоци, исправлял ошибки, в совершении которых сам же принимал участие или к которым имел отношение, находясь в руководстве, то в середине 70-х годов он, уже без Лю Шаоци, выправлял ошибки, допущенные прежде всего Мао Цзэдуном во время «культурной революции».

Дэн Сяопин руководствовался задачами построения современного, модернизированного государства. Конечно, с его точки зрения, речь шла о социалистическом государстве. Дэн Сяопин развернул работу по упорядочению дел во всех областях; фактически, это была вторая попытка перевода страны на альтернативный, по сравнению с маоцзэдуновским, путь развития.

Дэн Сяопин напоминал, что на душу населения в КНР приходилось тогда всего 300 килограммов зерна в год. Он считал, что сельское хозяйство — это основа, что промышленность, включая оборонную, должна его обслуживать, ибо нельзя наладить работу промышленности, когда на столе у рабочих нет ни овощей, ни мяса; что надо обеспечить самое необходимое для жизни людей Он наводил порядок на железных дорогах, где было в десятки раз больше аварии, чем до «культурной революции»; считал, что в промышленности надо платить по труду за качество продукции; выступал за перестройку управления предприятиями, за подъем работы в области науки и техники.

Дэн Сяопин был против нигилистического, пренебрежительного отношения к интеллигенции, каким оно было в разгар «культурной революции», когда интеллигентов именовали «девятыми по счету поганцами». При этом Дэн Сяопин ссылался на, возможно, случайно оброненную Мао Цзэдуном в одной из бесед фразу: «Девятому нельзя уходить», то есть интеллигент все-таки оказывался для чего-то нужен, без него нельзя было обойтись, это пришлось признать даже самому Мао Цзэдуну.

Иными словами, тогда, в 1975 году, в программе Дэн Сяопина уже было провозглашено многое из того, что стало осуществляться после смерти Мао Цзэдуна, в 80-х годах. Совершенно очевидно, что он не терял времени даром. Эти годы стали для него временем обдумывания широкой программы модернизации, что позднее получило название реформ и открытости.

Показательно его отношение к вооруженным силам страны, к армии. Дэн Сяопин говорил, что армия должна заниматься своими профессиональными делами, находиться в должной степени боеготовности. В то же время необходимо «сократить численность армии;

сократить ассигнования на военные расходы в бюджете». Это было сказано, когда существовала официальная установка Мао Цзэдуна на то, чтобы готовить страну к войне.

Дэн Сяопин считал, что следует выдвигать на руководящие посты людей до 40—50 лет, а еще лучше — молодых людей. В то же время он продолжал критически относиться к спекуляциям на культе личности. Более того, на заседании Политбюро ЦК КПК Дэн Сяопин, ссылаясь на слова Мао Цзэдуна, даже раскритиковал супругу Мао Цзян Цин. Он вел с ней, как говорили тогда в Китае, «борьбу острием против острия».

Естественно, что Цзян Цин и другие выдвиженцы «культурной революции» нашли зацепку, благодаря которой им удалось побудить Мао Цзэдуна выступить против Дэн Сяопина. Его обвинили в том, что он занимался пересмотром дел и начинал возвращать к руководящей деятельности людей, репрессированных во время первого периода «культурной революции» (С. 69-70). Именно за это Дэн Сяопина и подвергли резким нападкам. Была развернута целая кампания под лозунгом: «Критиковать Дэн Сяопина, выступать против поветрия пересмотра дел».

В конце 1975 года умер руководитель карательных органов Кан Шэн, которого называли «китайский Берия». Адекватной замены Кан Шэну не нашлось; механизм политического сыска и репрессий с его уходом несколько ослаб. В январе 1976-го умер Чжоу Эньлай. Так перед самой своей смертью Мао Цзэдун лишился двух главных помощников. В июле того же года трагически погиб маршал Чжу Дэ. В результате с одного из высших постов в стране, поста Председателя Постоянного комитета ВСНП, ушел трезвомыслящий человек, авторитет которого оставался очень высоким, уступая лишь авторитету Мао Цзэдуна.

А два месяца спустя, в сентябре 1976 года, умер сам Мао Цзэдун. Окончилась эра его правления, которая для КПК продолжалась 41 год, а для страны — 27 лет. Уже в октябре были арестованы Цзян Цин и те, кого называли «бандой четырех», на которых прежде всего возлагали вину за все, что происходило в стране в ходе «культурной революции». Все это случилось в течение одного года, 27-го по счету года Китайской Народной Республики. Это был особый год в истории КНР. Но самым главным его событием, несомненно, стал уход из жизни Мао Цзэдуна.

Еще в апреле 1976 года в Пекине на площади Тяньаньмэнь прошли массовые демонстрации в поддержку политики упорядочения и стабильности. Фактически это было требование положить конец хаосу, смуте и бесчинствам периода «культурной революции», изгнать наиболее активных ее выдвиженцев. Движение было жестоко подавлено. Однако сам факт демонстраций свидетельствовал о пробуждении масс, которые стали выходить на улицу с лозунгами и требованиями, очевидно, ощутив, что Мао Цзэдун в те дни находился фактически при смерти.

Дэн Сяопина называли закулисным руководителем этих событий, так как он считал эту демонстрацию справедливым и революционным выступлением. Именно за эти события 7 апреля 1976 года Политбюро ЦК КПК по предложению Мао Цзэдуна приняло решение о смещении Дэн Сяопина со всех постов внутри и вне партии. Вполне вероятно, что сам он и не организовывал эти массовые демонстрации, но политические взгляды Дэн Сяопина вступили в непримиримые противоречия с политической платформой «культурной революции». Со всей остротой встал вопрос о власти в партии и в стране. Решение по делу Дэн Сяопина явилось, прежде всего, проявлением борьбы за высшую власть у одра умиравшего Мао Цзэдуна.

Снятие Дэн Сяопина со всех постов, конечно, не было подкреплено ни солидным перевесом сил, ни оценкой его реальной роли и авторитета. Прошло немного времени, всего год с небольшим, и состоялось то, что можно назвать «вторым пришествием» Дэн Сяопина. Формально это произошло в 1977 году.

После ухода Мао Цзэдуна с политической сцены и из жизни сложилась крайне противоречивая ситуация. С одной стороны, в стране пытались создать новый культ личности, культ преемника Мао Цзэдуна — Хуа Гофэна. С другой стороны, становилось очевидно, что силы, не согласные с его верховенством, оказались достаточно велики. При этом политическая борьба в Китае была тогда борьбой уже только двух, а не трех главных сил. Наверху теперь отсутствовал Мао Цзэдун. В итоге столкнулись две несовместимые установки: идти по старому или по новому пути. Дэн Сяопин выступал за движение по новому пути (С. 70).

Борьба предстояла трудная. Дэн Сяопин впоследствии так расценивал свое снятие со всех постов: «Мао Цзэдун оценивал меня как редкий талант. Собственно говоря, я не достоин такой оценки. Но между прочим она показывает, что талантливые и знающие люди очень важны и что товарищ Мао Цзэдун уважал таких людей. В 1976 году на решении по моему вопросу, принятому во время тяньаньмэньских событий, товарищ Мао Цзэдун тоже поставил кружок в знак того, что он его прочитал. Но нельзя же квалифицировать как контрреволюционные тяньаньмэньские события, которые вовлекли в свою орбиту так много людей. Меня называли «закулисным руководителем событий», но на самом деле я тогда уже не имел никаких связей с внешним миром». (Дэн Сяопин имел в виду, что в те дни он снова был фактически изолирован от участия в политической жизни. )

НА ПРОТЯЖЕНИИ ПОЧТИ ДВУХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ после смерти Мао Цзэдуна Дэн Сяопин оставался единственным общепризнанным лидером нации. Им было много сделано для того, чтобы решить целый ряд ключевых проблем. Он согласился с изменениями в деревне, которые были осуществлены, по сути дела, самими крестьянами, на практике разобравшими землю в семейные наделы и поддержанными руководством партии (в первую очередь тогдашними секретарями провинциальных комитетов КПК Вань Ли и Чжао Цзыяном). Дэн Сяопин повел страну по пути реформ, выступил за открытость Китая для внешнего мира. Его политика привела и продолжает вести к коренным изменениям китайского общества. В то же время Дэн Сяопин не был последователен в своих действиях.

В 1989 году он пошел на жесткое подавление демократических выступлений в КНР вскоре после того, как генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян предпринял ряд шагов в сторону развития политической демократии, гласности (или прозрачности) и внес, в частности, предложения о том, чтобы отменить особое снабжение для руководящих работников в ранге от заместителя министра и выше, опубликовать их биографии и сведения об имущественном положении, учредить в Постоянном комитете ВСНП комитет общественного контроля специально для того, чтобы рассматривать дела о нарушении законов и дисциплины этими работниками; разделить деятельность органов суда и прокуратуры все вопросы решать на основе принципов демократии и системы законов.

На судьбе реформ Дэн Сяопина сказались тенденции экономической глобализации. Процветание Китаю в 90-е годы в немалой степени принесли именно инвестиции из-за границы.

В процессе глобализации экономики капиталы стали в больших масштабах переливаться из развитых стран и новых индустриальных государств и регионов в развивающиеся страны, а это предоставило последним невиданные ранее возможности для быстрого экономического роста. При помощи транснациональных корпораций эти страны смогли выйти на рынки развитых государств, о чем раньше нельзя было даже и мечтать. Они сумели заполучить иностранные инвестиции, обрести современную технологию, увеличить занятость населения. За чрезвычайно короткий срок, с 1992-го по 1997 год КНР получила прямые иностранные инвестиции в сфере внешней торговли на общую сумму около 200 миллиардов американских долларов. Китай превратился в предмет нескончаемой зависти других развивающихся стран. Капиталы с Тайваня, из Сянгана (Гонконга) потекли именно в КНР, потому что этот регион мира был родственным Тайваню и Сянгану и по культуре и по расе. Вложения из Сянгана и с Тайваня в экономику КНР составили около 70 процентов всех иностранных инвестиций в КНР (С. 71-72).

Из всех руководителей Китая только Чжао Цзыян первым тонко уловил такую тенденцию, как глобализация экономики. В 1987 году он начал ратовать за использование иностранного капитала, предлагать стратегию организации в массовых масштабах переработки продукции, предназначенной на экспорт. Однако в то время его предложения натолкнулись на различные препятствия в Госсовете КНР и не привели к реальным результатам. После июньских событий 1989 года соображения, высказывавшиеся Чжао Цзыяном, стали трактоваться в КНР как одно из его преступлений, использовались как один из предлогов для развернутой критики Чжао Цзыяна высшими руководящими работниками КПК. Однако в 1992 году Дэн Сяопин, поддерживавший критику Чжао Цзыяна именно за упомянутые предложения, сам включил эти установки в свои высказывания об открытости и реформе, тем самым поощряя процесс расширения ориентированной на заграницу промышленности в прибрежных районах КНР.

После июньских событий 1989 года в КНР сложилась ситуация, при которой спрос населения на потребительские товары упал, рынок сузился, происходило затоваривание, росла сумма займов, ощущалась нехватка денежных средств, недоставало тех движущих сил в области экономики, которые приносили бы стране процветание. В такой экономической ситуации огромные капиталовложения, которые хлынули в КНР, явились стимулирующим уколом, заставившим мощно работать сердце китайской экономики. Эти капиталовложения, а также огромные средства, которые внутри страны были вложены в создание известных «зон развития», привели к тому, что возникли большие потребности в строительных материалах, инженерном оборудовании, рабочей силе. Это повысило доходы части населения, что, в свою очередь, стимулировало потребительский спрос и в конечном счете вылилось в экономическое процветание первой половины 90-х годов.

Дэн Сяопин понимал необходимость параллельного осуществления экономических и политических реформ и неоднократно говорил об этом. В то же время на практике между Дэн Сяопином и Чжао Цзыяном имелись расхождения по существу вопроса.

Во второй половине 80-х годов Чжао Цзыян исходил из того, что при Мао Цзэдуне, да и после него, уже при Дэн Сяопине, в КНР не было никакой демократии и ее строительство нужно начинать заново, с самого начала.

Дэн Сяопин и его последователи исходили из того, что в КНР давно уже существует «социалистическая демократия», которая нуждается лишь в некотором совершенствовании или развитии. Реформы политического характера не должны затрагивать основы сложившегося политического и государственного строя. Стандарты и нормы западной демократии, как они считают, непригодны для китайской почвы.

Важная особенность линии Дэн Сяопина, которая проводится уже более двух десятилетий, состоит в том, что при осуществлении либерализации в сфере экономики одновременно усиливается политический контроль. Китайских руководителей более всего заботит политическая стабильность в стране, которую они рассматривают как основу основ экономического прогресса, улучшения жизни народа, притока иностранных инвестиций, целостности страны, необходимого условия превращения Китая в супердержаву.

На протяжении двух десятилетий реформ в КНР, проводившихся при Дэн Сяопине, всегда существовал и становился все более острым вопрос о нравственном здоровье общества, о социальном неравенстве (С. 72).

Довольно распространен взгляд, что при любом переходе от плановой к рыночной экономике коррупция и социальное неравенство необходимы или, возможно, даже полезны.

Тот аргумент, что социальное неравенство оказывает благотворное воздействие в период перехода, отмечен печатью личного благословения Дэн Сяопина с самого начала периода реформ. Дэн Сяопин полагал, что общее благостояние или общее богатство будут прирастать и увеличиваться, когда «большие доходы» в конце концов неминуемо «просочатся» вниз, в нижние слои общества. Если действительно правда, что аккумулирование капитала необходимо для того, чтобы запустить в ход частные предприятия, то столь же очевидно, что происходящее при этом резкое социальное расслоение порождает невиданные ранее проблемы, обостряет все старые болезни, разлагает общественную мораль, подрывает честность и добросовестность в экономической области, в деловых отношениях, в жизни в целом.

Для многих представителей элиты в Китае и цель, и вся соль экономических реформ имеют очень мало общего с абстрактными идеальными представлениями о гражданском обществе. Они более всего озабочены обеспечением плавного перехода из одной экономической системы в другую. Все это немаловажная сторона современной китайской действительности.

ДЭН СЯОПИН НЕ РАЗ ГОВОРИЛ, что он — сын китайского народа. Он действительно частица своего народа. То, что с ним происходило на протяжении всей его долгой жизни, — это часть общей судьбы китайского народа в XX веке. Его жизнь захватила практически целое столетие. То, что происходило за эти десятилетия с китайским народом, происходило и с Дэн Сяопином.

На протяжении двух десятилетий он стоял во главе своего народа, своей нации. Да и ранее играл в отдельные периоды весьма существенную роль в разработке и проведении политики руководства партии и государства.

Когда же в 80—90-х годах Дэн Сяопин стал единоличным лидером Китая, его положение отличалось и от его же положения в годы правления Мао Цзэдуна, и от положения тех руководителей КПК и КНР, прежде всего Лю Шаоци и Пэн Дэхуая, которым пришлось работать только при жизни Мао Цзэдуна. И если Лю Шаоци представлял собой альтернативу Мао Цзэдуну, если политика Лю Шаоци была в известном смысле альтернативной по сравнению с политикой Мао Цзэдуна, то Дэн Сяопину довелось проводить уже безальтернативную политику, по сути дела, безраздельно господствовать в аппарате власти в КПК и в КНР. Другой вопрос, что своего рода новая альтернатива уже при Дэн Сяопине предлагалась Ху Яобаном и Чжао Цзыяном, но была отвергнута Дэн Сяопином.

Ныне, после ухода Дэн Сяопина из жизни, в КНР его представляют как политического деятеля, который руководствовался прежде всего своей собственной теорией. Она рассматривается нынешними руководителями КНР как идейное знамя. Отчетливо ощущается, что Дэн Сяопина хотели бы отделить от Мао Цзэдуна, а годы его правления — от периода правления Мао Цзэдуна, даже противопоставить их друг другу, хотя прямо об этом, вполне естественно, не говорится.

Сам Дэн Сяопин в 80-х годах высказывался таким образом: «Портрет председателя Мао Цзэдуна будет всегда висеть на воротах Тяньаньмэнь как символ нашей страны. К тому же мы должны чтить его память, как основателя нашей партии и государства, а также отстаивать идеи Мао Цзэдуна и в дальнейшем. Мы не будем относиться к председателю Мао Цзэдуну так, как Хрущев отнесся к Сталину (С. 73-74). Он (Мао Цзэдун) упрекал меня в том, что я не слушался его. Не терпел возражений; ко многим правильным мнениям, не только моим, но и других товарищей, он (Мао Цзэдун) не очень прислушивался». Одновременно Дэн Сяопин высказался и на тему о своих ошибках: «Вы обязательно запишите мои слова. Я допустил немало ошибок. Есть моя доля в ряде ошибок, допущенных Мао Цзэдуном. И если все то, что мною делалось, как положительное, так и отрицательное, приравняют как пять к пяти, то я буду доволен».

Дэн Сяопина и внутри Китая, и за рубежом представляют как лидера китайского народа, китайской нации.

ПО СУТИ ДЕЛА, Дэн Сяопин оставил три главных завета, своего рода три принципа нации. В них нашел свое выражение весь его жизненный и политический опыт.

Во-первых, он, как и Сунь Ятсен, призвал китайцев исходить из того, что все они в совокупности - прежде всего нация, осознать себя одной нацией, ставить национальные приоритеты и интересы выше всех прочих, в том числе и классовых приоритетов и интересов. Единство китайцев в прошлом, настоящем и будущем — вот первый принцип нации, вот главное, что завещал сохранять Дэн Сяопин.

Во-вторых, Дэн Сяопин призыва своих соотечественников обеспечивать мощь китайского государства, сделать Китай сильным, настолько сильным, чтобы никто в мире не мог и помыслить обидеть их страну. Сила и мощь государства китайской нации - таков второй принцип нации, второй завет Дэн Сяопина

В-третьих, Дэн Сяопин выдвинул в качестве главной задачи применительно к внутренней жизни страны достижение — пусть через десятки лет — хотя бы минимального уровня зажиточности для всех китайцев, используя опыт всего человечества, без деления его на опыт социализма или капитализма. Не случайно после смерти Дэн Сяопина в стране широко пропагандируется призыв: «Живя лучше, не забывать о том, что этим ты обязан Дэн Сяопину». Богатая жизнь для человека - это третий принцип нации, последний из заветов Дэн Сяопина.

Таким образом, если в Китае когда-либо появится Дом памяти Дэн Сяопина, на его стенах можно будет выгравировать три принципа нации, которые отстаивал к концу своей жизни Дэн Сяопин: единство нации, сила нации, богатство нации.

В древнем и средневековом Китае императора обычно называли сыном Неба. Став лидером нации, Дэн Сяопин в каком-то смысле стал и сыном Неба. В то же время он был сыном Земли, то есть политиком, который всегда стремился быть ближе к земле, решать реальные земные проблемы.

Дэн Сяопин сам говорил, что он ощущает себя одновременно и сыном китайской нации, и гражданином мира. В своей реальной политике он действительно стремился исходить прежде всего из своей принадлежности к китайской нации. В то же время понимал, что является одним из людей Земли, гражданином мира. Между этими двумя понятиями, как и между понятиями сына Неба и сына Земли, есть и общее, есть и противоречия. Противоречия есть и между всеми этими понятиями, и внутри каждого из них. Дэн Сяопин и был соткан из этих противоречий.

За свою жизнь Дэн Сяопин прошел путь в политике, который можно разделить на две части, и каждая из этих духовных частей его жизни прошла под избранным самим Дэн Сяопином девизом. Если бы он был императором Китая, то его царствование могло бы иметь два девиза: один — на первой стадии его деятельности, второй — в конце его правления (С. 74).

Побывав во Франции, Дэн Сяопин приобщился к французской политической культуре, и в результате ему, очевидно, больше всего по душе из трех великих лозунгов — свобода, равенство, братство — пришелся призыв к равенству. Думается, далёко не случайно, что, вернувшись в Китай в конце 20-х годов, он взял себе новое имя и стал называться Дэн Сяопин, что в вольном переводе может звучать как Дэн — «Эгалите» (или Дэн — «Равенство»). При этом Дэн Сяопин всегда стремился быть реальным политиком. Поэтому ему было не по душе стремление Мао Цзэдуна буквально всем своим шагам придавать характер величия, говорить о «великом скачке», о «великой культурной революции» и т. д. Дэн Сяопин предпочитал добиваться реального результата, пусть и минимального. Поэтому его имя можно перевести и как Дэн — «Хотя бы минимальное равенство» или, проще: «Дэн — Малое Равенство».

Когда же он приблизился к закату жизни, у него фактически, можно сказать, появилось новое имя. Он стал говорить уже не о «малом равенстве», а о «малом достатке» или о достатке хотя бы в минимальной степени. По-китайски это звучит как «сяо кан». Таким образом, если большую часть своей политической жизни он прожил как Дэн Сяо-пин — «Дэн — Хотя бы минимальное равенство», то уходил он из жизни с именем Дэн Сяо-кан — «Дэн — Хотя бы минимальный достаток».

Начинал свой политический путь Дэн Сяопин как приверженец теории классовой борьбы и сторонник равенства, а заканчивал его как приверженец идеи нации и сторонник теории хотя бы минимального достатка. От коммунистических идей он не отказался, но у него они как бы отошли на второй план, на первый же вышли националистические идеи. От мысли о равенстве Дэн Сяопин пришел к идее поощрения обогащения за счет собственных усилий, а не в государственном или общем, порядке, — сначала хотя бы у части китайцев.

Истории и китайской нации еще предстоит дать оценку деятельности Дэн Сяопина. Как представляется, до этого еще не близкий путь (С. 75).