Спать нельзя проснуться

https: //ficbook. net/readfic/5093008

Автор: lightdragonix (https: //ficbook. net/authors/1545129)
Пейринг или персонажи: Ифань/Бэкхён, Лухань, Лухан, Крис, Бэкхён
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Ангст, Фантастика, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл, 6 страниц

Описание:
Ифань застрял в воспоминаниях о Бэкхёне — и не хочет оттуда выбираться.

Ифань открыл глаза — он нередко просыпался раньше необходимого. Напротив, лицом к нему, на боку спал Бэкхён, подложив сложенные ладони под подушку. Одеяло сползло с его плеча, оголив трогательно выступающую косточку.
Сквозь неплотно задернутые шторы пробивались слабые лучи рассветного солнца, скользили по кровати. Ифань протянул руку и заправил волосы Бэкхёна за его очаровательное большое ухо. Если бы Бэкхён не спал, он бы ни за что в жизни не позволил. Но он пребывал в царстве снов. Грудь мерно поднималась и опускалась. Ресницы дрожали. Рот был слегка приоткрыт.
От этой прелестнейшей картины Ифань с трудом подавил лезущую наружу идиотскую улыбку. При виде неё Бэкхён постоянно смеялся и просил быть хоть немного серьёзнее. Но улыбался в ответ. Не так глупо. Не так влюбленно. Но совершенно по-особенному.
Им редко удавалось вот так лежать — дома, лениво обнимаясь и переругиваясь в шутку из-за одеяла. Ифань постоянно в разъездах, а Бэкхён слишком ценил свою работу.
— Я должен подняться выше, ты же понимаешь, — с виновато опущенными глазами и грустью в уголке губ. Ифань её ненавидел, эту грусть, она Бэкхёну не к лицу. Он сцеловывал её до тех пор, пока Бэкхён не переставал думать, тонуть в своей вине.
— Вставай, — прошептал Ифань на ухо Бэкхёну, едва услышав вибрацию. Телефонный будильник негромко, но настойчиво напоминал о делах — насущных, важных, материальных. Приближал время очередного расставания.
— Ненавижу уходить на работу, — пробубнил Бэкхён, сонно потирая глаза.
— Ненавижу, когда ты уходишь, — продолжил Ифань. Бэкхён сел, поправил сползающее одеяло и улыбнулся. Лучи солнца легли на его оголенное плечо подобно одеждам древних римлян. Бэкхён потянулся; свет, скрывавшийся за его спиной, осветил его фигуру. В это мгновение, в это ясное утро он был прекрасен. Ифань хотел бы, чтобы время замерло, чтобы эта картина навсегда запечатлелась в его памяти. Тень улыбки на губах, прикрытые глаза, натянутые мышцы, узкие ладони с растопыренными тонкими пальцами. Складка одеяла у самого пупка. Пылинки, танцующие в свете солнца.
Но картинка пару раз моргнула и сменилась тёмным экраном с кровоточащими ядовито-красными словами:
" Время вышло. Желаете продолжить? "

Ифань устало выдохнул. И снял шлем. Снял очки. Вынул капельки наушников. Отсоединил электроды, идущие от груди. Вынул иглы, подсоединяющиеся к нервным узлам. И нажал кнопку автоматического открытия капсулы.
Когда-то к нему подходили работники компании Daydream, помогали, порой выводили силой, если он сопротивлялся. Чаще — выволакивали его, обессилевшего, уставшего, заплаканного.
Но теперь он справлялся сам. Он слишком долго сюда ходил.

Работники компании смотрели на него с нескрываемой жалостью в глазах. Особенно администратор Ким Чунмён, приятного вида андроид с встроенным спектром человеческих эмоций. Камеры в его линзах ярко сияли каждый раз, когда Ифань проходил мимо его стойки. Порой казалось, что в его " глазах" что-то загоралось, но Ифань слишком замыкался в себе, чтобы следить за остальными.
— Приятного вечера, — произносил заученно Чунмён. Продолжить фразой " приходите ещё", заложенной в его алгоритм, он не мог. Что-то мешало. Ифань несколько раз видел, как робот открывал рот, но тут же закрывал его, запрограмированно вежливо улыбаясь.
Но Ифань улыбался на автомате и зачем-то обещал:
— Скоро приду.
(Прописанная наперёд программа Чунмёна не позволяла сказать не надо.
Не приходите больше.
Не надо).

Ифань ушёл в вечную сырость мегаполиса, высоко подняв ворот потертого пальто, когда-то эксклюзивного и безумного дорого. Вернулся в свою холодную, неприветливую квартиру, в которой свет был таким же — газовым и холодным. Не снимая обуви, верхней одежды, прошёл в спальню и лёг в кровать. Робот-помощник, активированный браслетом на руке и приходом хозяина, вкатился на колёсиках в комнату и услужливо спросил электронным голосом:
— Вам чего-нибудь принести?
— Ужин, ВН-506. Только ужин.
Робот укатился, напевая какую-то мелодию, которую разработчики сочли непринужденной и расслабляющей, а Ифань — Ифань смотрел в потолок. Сероватый, с желтыми разводами по углам (соседи затопили, устроив вечеринку в джакузи). Прямо над кроватью — трещина. ВН-506 пытался её заделать, но всё кончилось дорогостоящим ремонтом робота, на который ушли все деньги, оставшиеся после увольнения. Помощники первого поколения не были приспособлены для таких работ. Ифаню так и сказали в Центре обслуживания клиентов.
— Они не годятся для ремонтных работ. Лучше попробуйте нашу новую модель Вильям-21. Не отличить от человека. А как он многофункционален!
— Нет, спасибо. Мне нужен мой ВН-506.
Консультант — милая девушка-андроид с большими влажными глазами испуганной лани подала ему договор о предоставлении услуг. В верхнем левом углу красовался логотип, который рисовал Ифань. С подписью, оставленной узкой ухоженной ладонью. Ифань подписал документ, не вчитываясь. Он знал наизусть всё, что там написано. Когда-то он составлял договор, на основе которого создали этот.
Но он волновался за своего помощника. За неидеального, недоработанного, немногофункционального робота-помощника, чертежи которого до сих пор хранились в спальне Ифаня. Беспокоился за робота, прототип которого видел собственными глазами. И для него этот неполифункциональный помощник был идеальным. За которого хотелось волноваться, ведь.
Волноваться было больше не за кого. А трещину он сам как-нибудь замажет.
ВН-506 вернулся из мастерской с новой непринужденной мелодией и грудной пластиной, отличающейся по цвету от остального корпуса; трещина на потолке осталась нетронутой. Ифаня это устраивало.

— Ваш ужин, — робот вновь вкатился в спальню, толкая перед собой тележку.
Ифань со вздохом сел и принял от помощника поднос с нехитрым ужином. Готовил робот сносно — не вкусно, не гадко. Сносно. Есть можно было. Ифаню подходило. Пока он ел, робот включил телевизор — большой экран встроенный в стену. По запросу " новости" выскочили иконки более сотни каналов со всего мира. Робот выбрал корейский. И совершенно зря.
Всмотревшись, прислушавшись, Ифань расхотел есть. И до этого было не в радость, но сейчас. Сейчас хотелось выкинуть ужин в окно, только это могло задеть чувства робота (Ифань забывал, что у его помощника нет отдельной платы с эмоциональным спектром).

Бегущая полоса гласила " Корейский концерн Byun Inc. подписал договор о слиянии с японской компанией Bandai. Под именем Byun Inc. компания выйдет на международный рынок с новыми моделями роботов. По сообщениям пресс-службы компании, в скором времени состоится презентация роботов-учителей, воспитателей и нянечек".
Основатель компании, сияющий в свете вспышек фотокамер Бён Бэкхён пожимал с счастливой улыбкой руку директора Bandai и профессионально приветливым взглядом смотрел в камеры — каждую по отдельности. Когда взглянул в камеру канала KBS, Ифань выключил телевизор.
— Я хочу побыть один, — сказал он роботу, давая команду уйти. Едва за ним закрылась дверь, Ифань достал видеофон и набрал личный номер лучшего друга.
— Лу Хань, мне нужны деньги.
Лу Хань не спросил " для чего", не спросил " когда".
Он лишь вздохнул — горько, грустно, смиренно — и пообещал, что скинет.
Утром Ифань стоял у дверей Daydream.

Daydream начинали как компания, создающая игры с дополненной реальностью. После переключились на создание виртуальной реальности, не отличающейся от настоящей. Они вкладывали деньги в создание новой виртуальной реальности и технологий, связанных с изучением нейронных сетей. Инвестировали разработку новых операционных систем. Спонсировали исследования человеческого мозга, пока не нашли то, что принесло им невероятную известность. Возможность визуализировать воспоминания. Ифань помнил их рекламную компанию — счастливо улыбающуюся женщину помещали в капсулу из хромированной стали, подсоединяли целый клубок проводов и надевали шлем с мягким подкладом. Крышку плотно закрывали и транслировали видео с бегущими по парку детьми. Камера брала дальний план, фокусируясь на капсуле.
— Настоящий гроб, — хмыкнул Бэкхён, посмотрев презентацию, и рассмеялся. Ифань смеялся вместе с ним.
Он не думал, что Daydream станет его вторым домом.

Чунмён встретил его с жалостью в глазах. А Ифань вдруг вспомнил свой первый приход в единственный тогда салон воспоминаний, находившийся за пределами города. Это сейчас в каждом крупном районе мегаполиса было по салону. А тогда — тогда пришлось поплутать, чтобы найти их помещение, неприметное снаружи, но уютно обставленное внутри. С расставания с Бэкхёном прошло всего три месяца. Ифань всё ещё не мог смириться с тем, что ему предпочли работу. Не мог смириться, что ему, пусть и в мягкой форме, указали на дверь. Бэкхён был грустен, но безжалостен, говоря, что теперь, когда его крохотная компания вышла на корейский рынок, ему нужно будет постоянно работать над усовершенствованием своих роботов.
— Ты мог бы продолжать работать со мной, но уже без отношений, — в голосе Бэкхёна — печаль и вина. Ифаню хотелось обнять его, прижать ближе, чтобы он перестал думать о таких вещах. Они, чёрт возьми, начинали вместе, почему они не могут продолжить?
— Мне нужны связи в высших кругах, — сказал Бэкхён, отступая на шаг. — Связи и авторитет. Я не смогу этого достичь, если пойдут слухи о нас. Директор компании не может спать со своим заместителем.
— Я твой представитель, — беззащитно пробормотал Ифань. — Твой помощник.
— Прости, Ифань, но я нашёл профессионального маркетолога, юриста и дизайнера. Ты не можешь объединять в себе несколько должностей.
— Но я могу хотя бы остаться с тобой? Если я перестану работать, я перестану ездить по стране и за границу.
— Прости, Ифань, но нет. Мне тяжело даётся это решение, но нет. Мои роботы мне важнее всего.
Каждый раз, когда Ифань вспоминал об этом, ему хотелось забиться в дальний уголок, притянуть бутылку какого-нибудь алкоголя из запасов Бэкхёна, и топить слёзы в стакане. Бэкхён великодушно оставил ему общую квартиру, сообщив, что себе он снял двухэтажный коттедж, на втором этаже которого будет проводить заседания, а в подвале разрабатывать новые модели.
Ифань даже не мог злиться. Не мог ненавидеть его. Поэтому он пил, вспоминал всё хорошее, что у них было, и старался не плакать слишком много. Но Лу Хань, пришедший к нему спустя полтора месяца, перепугался за здоровье друга и самолично отвёз его в больницу. И когда Ифаню стало лучше (когда он перестал выть и от тоски лезть на стены, требуя принести ещё алкоголя), Лу Хань принёс ему брошюрки Daydream. Ифань не верил, что сработает, но согласился — он не хотел обижать друга.

И с листовкой в руках, ориентируясь по встроенной карте, Ифань плутал, пытаясь найти " сказочную страну воспоминаний", как себя называла компания. Ему помог парень, вышедший из незаметного здания серого цвета. Его ярко-рыжие волосы казались неправильным мазком кистью на серости картины мегаполиса. Он нёс в руках рамку, прижимая её фотографией к груди. И едва не выронил, когда Ифань обратился к нему.
— Слушай, это здесь воспоминаниями кормят?
Парень нервно кивнул. И быстрым шагом покинул Ифаня, не оборачиваясь. Ифань мог бы покрутить пальцем у виска, мол, странный какой-то. И насторожиться, ведь из " сказочной страны" парень вышел явно не сказочно счастливым. Но Ифань за три месяца возливаний и медицинских вмешательств совершенно не мог думать. Анализировать. Сопоставлять факты. Для его разума это было непосильной задачей. Любая мысль приводила в отчаяние, ведь так или иначе была связана с Бэкхёном. Подумай он сейчас о необычности поведения парня, обязательно вспомнил бы, что и Бэкхён редко был адекватным. Что шумел много. Много разговаривал и смеялся. Не мог молча работать над чертежами, постоянно требуя, чтобы Ифань, полностью сфокусированный на работе над бизнес-проектом, говорил с ним. Шутил часто и несмешно, кривлялся, дразнил окружающих и был настоящим рубахой-парнем. Пусть все вокруг говорили, что он странный, он не обижался. А Ифань с гордостью всем говорил, что его друг (парень, партнер, любимый) — не такой как все. Он необычный, как все гении. И с радостью и обожанием ловил сияющую улыбку Бэкхёна, адресованную только ему.

На входе его встретила миниатюрная администратор — девушка того чудесного неопределенного возраста, когда ей запросто может быть и восемнадцать, и сорок два. У компании ещё не было соглашения с крупным корейским производителем роботов, чтобы закупать у них хостес. Тогда это была милая девушка, которая едва ли не под руки проводила его к мягкому уголку, усадила в кресло (в котором Ифань едва не утонул) и принесла ароматный чай, зелёный, с ноткой жасмина; всё, как Ифань любил. Села напротив него — блестящий бейджик сверкнул, отразив свет лампы, и привлёк внимание. " Ким Тэён" — гласила резная надпись, выполненная простым, но изящным шрифтом. Ифань такие любил. Потому что Бэкхён любил; он презирал витиеватые, узорчатые буквы с большим количеством закорючек. И требовал, чтобы его печать была выполнена неброско, но стильно. Ифань месяц бился над эскизом, до тех пор, пока Бэкхён не захлопал в ладоши, воскликнув " это то, что я хотел! "
Ифань любил радовать Бэкхёна.
За воспоминаниями Ифань прослушал всё, что говорила Ким Тэён, и она, заметив, повторила ему. Компания не отвечает за изменение физического состояния гостя. Компания не несёт ответственности за его психологическое состояние. Гость подтвержает свои адекватность и здоровье, пройдя предварительное медицинское обследование. Гость может проиграть заново лишь приятные воспоминания. Для лучшего воссоздания картинки с ним побеседуют специалисты, которые оживят в его памяти события, которые он хотел бы вновь ощутить. Оплата — перед сессией. Можно приобрести месячный абонемент. Желаете испробовать?
Ифань кивнул. Он не хотел думать. Он хотел лишь снова увидеть лицо Бэкхёна на досягаемом расстоянии от себя.

И это желание оставалось с ним на протяжении трёх лет.

За это время он потратил все деньги, которые ему выплатил Бэкхён после добровольного увольнения. Деньги, доставшиеся в наследство от матери — когда она умерла, Ифань даже не мог плакать. Лу Хань в ужасе смотрел на него и не узнавал. А Ифаню хотелось скорее вернуться в Сеул, лечь в капсулу и впитывать вновь и вновь улыбку Бэкхёна.
Он устроился на работу, но недолго на ней продержался. Его уволили с позором, не выплатив всего пособия. Но эти деньги он пустил на ремонт помощника. Того самого, который напоминал ему прототип BH-1165, груду металлолома на колесиках, собранную в гараже отца Бэкхёна. Эти воспоминания Ифань никогда не проигрывал. Он боялся, что если вновь увидит юного, воодушевленного Бэкхёна, измазанного в масле, покрытого хлопьями ржавчины от постоянного копания в утилизованном металле, то не выдержит. Расплачется, позвонит Лу Ханю, расскажет, как ему тяжело, плохо и грустро. И Лу Хань вздохнет и приедет. Обнимет. Скажет, что пора бы уже отпустить. Пора зажить новой жизнью. А Ифань будет качать головой, икать от подступающих рыданий и твердить, что лучше уже не будет.
Ифаню самому противно от себя такого — беспомощного, рыдающего, никчемного и жалкого. Поэтому он старался не доводить себя до такого состояния. И не понимал, почему Лу Хань всё ещё терпит.
Ведь к концу третьего года Ифань стал тратить деньги Лу Ханя. На его сбережения, полученные тяжелым трудом, Ифань покупал себе абонементы. И продолжал ходить в Daydream.

Когда-то у него было до десяти воспоминаний, из которых он выбирал. Теперь осталось лишь одно. Утро знаменательного дня, изменившего многое в их жизнях. В тот день Бэкхён уехал на встречу со спонсорами. А вечером вернулся с подписанным договором, счастливо горящими глазами и новыми идеями. Ифань радовался. Он не знал, что буквально через год будет умолять Бэкхёна не уходить, передумать, одуматься. Не знал, что самое близкое расстояние, на какое он сможет подойти к Бэкхёну — плазменный экран рекламного билборда. Экран телевизора. Экран смартфона. Экраны, пиксели, станции телевещания, миллиарды вон и километры между социальными статусами: всё это стояло на пути Ифаня. И это не перепрыгнуть, не преодолеть. Лишь взглянуть, мельком подумать — и остановить для себя время, чтобы вдохнуть глубже, не задохнуться, не провалиться в очередные воспоминания.
И пойти дальше.

На исходе четвёртого года, когда энергичный и бодрый Бён Бэкхён в Чусок представил новую линейку роботов сферы обслуживания, Ифань получил сообщение от Daydream. Они предлагали каждому постоянному клиенту купить собственные капсулы и установить у себя дома. Клиентам, участвовавшим в разработках и экспериментах компании, предоставлялись скидки.
— Вы не участвовали в экспериментах, — сказал ему Чунмён, загадочно сверкая глазами. — Но ваши данные, собранные с вашего согласия, позволили нам продвинуться в исследованиях влияния благоприятных воспоминаний на мозг. Мы предоставим вам тридцатипроцентную скидку. Спасибо за оказанное доверие.
Ифань устало кивнул. Рядом стоял Лу Хань — переступал с ноги на ногу, оглядывался и ждал, когда уже протянут терминал для оплаты. Он пообещал Ифаню купить эту капсулу. И пусть он не одобрял происходящего, он бросил все попытки его отговорить. Ифань смотрел на него несчастным взглядом и повторял, что ему это нужно. Лу Хань сдался.
(Он не мог смотреть на постепенно угасающего Ифаня. Он видел, как его друг худеет. Как не может и недели прожить, не сходив в Daydream. Как не ест. Не спит.
Лу Хань не мог заменить ему Бэкхёна — даже если бы очень хотел. А капсула дарила Ифаню хоть час счастья. Иллюзорного, бутафорского, но счастья. И его Лу Хань отнять не мог).

Ифань с нетерпением ждал дня, когда его капсулу доставят. В анкете он указал свой день рождения, чтобы получить подарок. Лу Хань, неуверенно улыбаясь, сказал, что это всё, что он может ему дать. Ифань его обнял — как когда-то давно, когда был ещё собой, а не.
Не бледным, слабым, никчемным идиотом, готовым всю жизнь прожить в хромированном яйце, лишь бы была система подачи питания в вену. И Ифань чувствовал себя жалким, но не мог иначе. Он так больше не мог.
Капсулу привезли пятого ноября. Быстрыми, отточенным движениями команда роботов с логотипом Byun Inc. на стыке шеи и спины установили, подсоединили, провели провода, проверили систему жизнеобеспечения и подачи питания. Установили новый протокол для BH-506, пусть для него и пришлось переписывать часть кодов, и за это Ифань доплачивал, но ему не хотелось покупать нового робота. Его помощник отлично справится.

В тот же день Ифань лёг в капсулу. В её программу были записаны все десять воспоминаний, с которыми он когда-то пришёл в Daydream. И он запустил их по очереди. И смотрел по много раз. По его щекам катились слёзы, но он их не чувствовал — он весь был там, в ощущениях утра или душного предливневого вечера, в объятьях Бэкхёна или рядом.
Он не слышал, как в полночь дверь открылась под тихое и удивленное " ох". Как BH-506 активировал протокол " Создатель" и поприветствовал того, кто расписывался на материнской плате каждого робота первой линейки. Как мягко шаркали тапочки по давно не убранному полу. Как обеспокоенно прозвучало в пустоте квартиры, отдаваясь эхом:
— Ифань?
Он не услышал. Он был там — в стране сказочных воспоминаний, в которой всё было хорошо и радужно. И отличалось от реальности тем, что образа нельзя было коснуться.
А тот, кого наконец можно было обнять или ударить, находился в метровой близости от капсулы. Дрожащими руками набирал номер. И таким же дрожащим голосом произносил:
— Я опоздал, Лу Хань. Я опоздал.