Продолжение следует…. 5 страница

— Я не добиваюсь расположения мисс Чалмерс.

Балфор притормозил рядом с ним, казалось, твердый тон его удивил.

— Хорошо, — сказал он. — Но будь в вас хоть капелька благоразумия, именно так бы вы и поступили. Человеку вашего положения этот брак был бы выгоден. — Он вновь ухмыльнулся и медленно осмотрел Дэвида с головы до ног. — Тем более что за даму положено денежное вознаграждение.

Они вновь зашагали по улице, Дэвид поджал губы и горячился все сильнее. Он даже не совсем понимал, что же его так злило.

— В каком смысле «человеку моего положения»?

Балфор посмотрел на него, и Дэвида посетило удручающее чувство, что Балфор считывал все его мысли, в то время как сам оставался полностью непроницаемым, прятался в тени.

— Ну вы же не из богатой семьи, верно? — поинтересовался Балфор.

— Нет, — признал Дэвид.

— Полагаю, вы не можете себе позволить потерпеть неудачу в своей профессии. У вас нет состояния на случай крайней нужды. И наверняка нет влиятельных связей. По всей вероятности, за свое место вам пришлось побороться, но даже сейчас вы стоите на нижней ступени карьерной лестницы. Я прав?

Дэвид сглотнул, ему не приглянулось, что он стал объектом столь пристального наблюдения.

— Вы не ошибаетесь, — сухо сознался он.

Балфор улыбнулся.

— Вы выглядите и говорите подобающе, Лористон, и вы явно умны. Но все же можно уловить некие намеки в вашей речи, в вашей одежде, в ваших жестах. — Он сделал паузу. — Брак с женщиной вроде Элизабет Чалмерс окажет вам значительную помощь. И это вполне достижимо.

Столь основательные суждения причинили боль, и Дэвид выпалил:

— Мне бы это даже в голову не пришло.

Балфор пожал плечами.

— Ну и зря.

— Но я не сумел бы ее полюбить.

Балфор задумчиво его разглядывал.

— Вы что, романтик? Или идеалист? — Он склонил голову набок, как бы обдумывая этот вопрос. — Возможно, и тот, и другой.

— Я ни тот, ни другой. Но полагаю, большинство женщин, вступая в брак, рассчитывают на любовь. А именно это я... — На миг он замолк, после чего решительно продолжил: — Именно это, учитывая мой противоестественный дефект, я не в состоянии дать.

Балфор не сводил с него глаз. Дэвид стерпел этот озадаченный взгляд, решив не морщиться от неловкости, хотя и чувствовал себя жуком на булавке.

— Да, определенно идеалист, — пробормотал Балфор. — Только идеалист может верить, что большинство женщин, вступая в брак, рассчитывают на любовь. Знаете, они очень практичные создания. А что же до вашей фразы о противоестественных дефектах, должно быть, вы повторяете слова какого-то фанатичного проповедника. Думаю, вам с детства внушали, что это самый страшный грех в христианском мире.

Слова сочились ехидством, и лицо у Дэвида охватил жар.

— Да, мне с детства внушали, что это грех. Не говоря уж о том, что это преступление[12]. Здесь нечем гордиться. А вам?

Балфор засмеялся.

— Гордиться? Никогда не думал об этом в таком ключе. Вряд ли тот факт, что мне нравится пихать свой член в первую встречную задницу, касается Бога, короля или кого-то еще. Я никому не причиняю вреда, когда предаюсь содомии с миловидным мальчиком — если исходить из предположения, что миловидный мальчик совершеннолетний и идет на это добровольно. И я не намерен заниматься самобичеванием и сожалеть о том, что доставляет мне огромное удовольствие. Я ответил на ваш вопрос?

— Вполне.

С пылавшим лицом Дэвид развернулся на каблуках и заторопился прочь, от унижения по коже бегали мурашки. Бесцеремонный нечестивец Балфор явно считал Дэвида чопорным занудой.

— Подождите! — прокричал ему вслед Балфор, в голосе по-прежнему слышался смех. — Вы оскорбились, Лористон?

— Ни капли, — бросил Дэвид.

— Нет, оскорбились. Вы считаете меня безбожником и злодеем, хотя правда в том, что я — невольник здравого смысла.

— Невольник здравого смысла?

— Совершенно верно. Я никогда не умел принимать ситуации определенным образом, только потому что мне так говорили. Я не верю, что секс с мужчиной — смертный грех. Это никому не вредит и доставляет мне огромное удовольствие.

— Недурно.

Балфор захохотал.

— Еще бы. Но это правда. Вот им, — он указал на свое тело, — повелеваю я. И буду делать с ним все, что пожелаю.

— А что насчет той дамы, на которую вы положили глаз? Что если вы поженитесь?

— И что?

— Вы вручите себя ей, а она вручит себя вам. И тогда вы уже не будете единоличным повелителем своего тела.

Балфор нахмурился и одновременно улыбнулся, из-за странного сочетания выражений он выглядел озадаченным и в то же время довольным.

— Вы говорите серьезно.

— Да, я говорю серьезно, — отозвался Дэвид. — Пусть вы не верите в то, что сказано в Библии, но, вступая в брак, вы даете обещания. Брачные обеты.

— А вы точно адвокат, Лористон? Есть в вас нечто трогательно-наивное, что совершенно не соответствует вашей профессии.

Дэвид вновь покраснел.

— Понимаю, вы считаете меня нелепым, но человек чести никогда не рассмеялся бы надо мной.

— Хотите сказать, что я бесчестен? — Голос Балфора прозвучал изумленно, с ноткой предупреждения.

Отступать Дэвид не желал.

— Вы дадите женщине обещания в церкви, а потом эти самые обещания нарушите. Разве это не бесчестно?

— Так устроен мир. Женщина, на которой я женюсь, не станет ожидать — или хотеть — от меня верности.

— Да какая разница, чего она ожидает или хочет? — непримиримо заявил Дэвид. — Обещание есть обещание.

Балфор удивленно засмеялся.

— Все-таки вы идеалист.

Дэвид призадумался.

— Возможно, — наконец признал он. — И счастлив им быть, если идеалист держит свое слово.

Балфор смерил Дэвида долгим взором, после чего отвернулся.

— Зачем вы представляли ткачей?

После недолгого молчания неожиданный вопрос привел Дэвида в замешательство.

— Они заслужили, чтоб их должным образом защищали.

— Потому что были правы?

— Потому что любой на их месте заслуживает адвоката, который постарается сделать все возможное.

— Увиливаете от вопроса, Лористон?

— Нет. Даю честный ответ. Именно поэтому я их и представлял. Если хотите знать, согласен я с их взглядами или нет, задайте вопрос иначе.

— Вы согласны с их взглядами?

— А вы?

Балфор расхохотался, правда, в этот раз без особой веселости, и всматривался Дэвиду в лицо. Было в его взоре нечто пылкое и интенсивное, отчего сердце у Дэвида сжалось.

— Сначала вы.

Дэвид пожал плечами и, стараясь сохранять строгий вид, сдерживал опасно разгоравшееся притяжение.

— С некоторыми — да. Я считаю, избирательное право следует предоставить. В противном случае жестокости станет больше. Может даже вспыхнуть народная революция, как произошло во Франции.

— И вы одобряли межклассовую войну?

— Разумеется, нет.

— Но ваши ткачи именно этого и добивались. Они пытались развязать войну, разве нет? Кратковременную, но все же войну. — Глубокий голос теперь звучал серьезно.

Дэвид внимательно смотрел на Балфора, его переполняли страх и влечение, и эта неприятная комбинация словно вдохнула в него жизнь. Он уже давно не испытывал ничего подобного. Мог Балфор быть Лисом? Сегодня вечером он не вел себя как мужчина, питавший тайную страсть к женщине. Но он хорошо знал Изабеллу Гэлбрейт. Она вполне могла быть той самой дамой, на которую Балфор положил глаз. А сам он соответствовал описанию Лиса и мог быть мужчиной, которого искал Йен Макленнан.

— Ткачи говорили, что война, если можно назвать стычки войной, началась из-за правительственных агентов. Люди, которых они считали близкими, умышленно спровоцировали все эти события с одной-единственной целью: разоблачить тех, кто, скорее всего, выступит против правительства.

Балфор заглянул Дэвиду в глаза.

— Да неужели? Кем были эти агенты, Лористон? Что с ними случилось?

Стоя на холодной темной улице, они смотрели друг на друга, и их окутывал туман.

— Хотел бы я знать, — сказал Дэвид. — Из-за этих мужчин погибли люди.

— А, может, благодаря им люди были спасены.

— Мы никогда не узнаем, так ведь? Их действия лишили ткачей возможности самостоятельно решать, каким образом себя вести. Возможно, они никогда не направили бы оружие на правительство. А теперь трое мужчин мертвы, а остальных сослали на каторгу. О людях, погибших во время беспорядков, лучше вообще умолчать.

— Вспомните, сколько людей отправили на гильотину во Франции, — произнес Балфор. — Так было бы лучше?

— Опыт Франции научил нас, что неразумно подавлять народ.

Наступила тяжелая полная смятения тишина. Балфор пожал плечами и вновь зашагал по дороге.

— Сказать по правде, я склонен с вами согласиться.

Дэвид подивился внезапной уступке и, подстроившись под шаги Балфора, постепенно успокаивался. Какое-то время они шли молча. Дэвид все размышлял, был Балфор Лисом или нет, а если был, что он думал о результате своих поступков.

Когда они повернули на Куин-стрит, Балфор проговорил:

— Мой дом недалеко отсюда.

В этой части города масляных ламп горело больше, но света все равно недоставало. Дэвид взглянул на Балфора и каким-то образом догадался, что он совершенно затерялся в мыслях. Может, глаза у Дэвида уже привыкли к мраку? Или здесь было нечто иное, более иллюзорное и интуитивное?

Странности — ключи к человеческой душе. Сгорбленные плечи Балфора говорили о многом, и что-то в его сосредоточенном взоре подсказывало, что он видел людей насквозь. Дэвид отвел глаза, предоставляя Балфору уединение, и погрузился в собственные думы.

Вскоре они остановились возле высокого узкого величественного дома в ряду точно таких же высоких узких величественных домов.

— Вот мы и пришли, — многозначительно глянув на Дэвида, изрек Балфор. — Хотите зайти?

Хоть Дэвид и ждал подобного приглашения, оно все равно застало врасплох. С момента ухода из дома Чалмерса они только и делали, что спорили, и он посчитал, что Балфор пожелает поскорее расстаться. Что же до Дэвида, покуда его преследовали воспоминания о ночи в Стерлинге, он осознавал неразумность повторения. Он никогда не виделся с одним и тем же мужчиной дважды, и встречи носили сугубо секретный характер.

А затем в памяти всплыл тот факт, что Балфор мог иметь отношение к таинственному Лису.

— Думаю, нет, — едва слышно проговорил Дэвид.

— Уверен? — шагнув ближе, сказал Балфор глубоким интимным голосом. — В нашу прошлую встречу мне все понравилось. Я хотел бы повторить. А ты нет?

Он приник ближе, и Дэвиду показалось, будто это легкое прикосновение оживило все его естество.

Да, он хотел повторить. Хотел больше всего на свете. Но поступать так было неправильно. Боже правый, Балфор мог быть Лисом. Человеком, ответственным за ссылку Питера Макленнана и смерти добропорядочных людей.

«А не лучше все выяснить наверняка? — пропищал коварный внутренний голос. — Ты не можешь просто развернуться и уйти. Отправляйся с ним».

Но, безусловно, пугавший своей прямолинейностью Балфор предлогов выдумывать не стал. Если б он позвал выпить или побеседовать, Дэвид мог бы согласиться и убедить себя, что всего лишь проявлял вежливость, и что нужно выяснить об этом мужчине как можно больше. Он допускал, что неизбежное рано или поздно произошло бы. Но нет, Мёрдо Балфор не лицемерил. Он просто заявил, что хотел Дэвида, и вынудил сделать выбор.

«Я хотел бы повторить. А ты нет? »

Иной цели входить в этот дом не имелось. Да и какой смысл притворяться?

Дэвид вообразил, как брал член Балфора в рот, как припадал лицом к набухшей теплой плоти и принимал в свое жаждавшее горло. Пришедший в голову образ возбуждал, а Балфор прижал руку к застежке на его бриджах и наглаживал наливавшийся член.

— В этот раз хочу взять тебя в рот, — небрежно произнес Балфор. — И хочу тебя трахнуть.

Первая фраза по ощущениям напомнила ласку. Вторая — брызги холодной воды в лицо. Дэвид никому этого не позволял. Минет — это одно дело, но разрешить мужчине проникнуть в свое тело — совершенно другое. Ханжество, возможно, но, чтоб не сойти с ума, нужно сохранять хоть какие-то моральные барьеры.

— Лучше не стоит, — отступая, сказал он и честно добавил: — Завтра утром у меня судебное заседание.

Балфор молча убрал руку, вперившись взором в Дэвида, и хотя Дэвид пытался изобразить спокойствие и безразличие, было ясно, что Балфор видел смятение на его лице.

— Очень хорошо, — злобно-насмешливо изогнув губы, изрек он. — Как уже говорилось, я предпочитаю, чтоб миловидные мальчики на все шли добровольно.

Он развернулся, но Дэвид, схватив за локоть, его остановил.

— Я не миловидный, — выпалил он. — И не мальчик. Мне двадцать четыре.

— Извольте, но вы все-таки мальчик. — Балфор усмехнулся. — Идеалистичный романтичный миловидный мальчик. Вот почему мисс Чалмерс в вас влюблена. Вы прекрасны, целомудренны и совершенно безобидны. — Он стряхнул руку Дэвида. — Но мне это неинтересно, мистер Лористон. Мне не нужен человек, который чуть ли в обморок не падает от слов, что я хочу его трахнуть. Мне нужен тот, кто знает, как доставлять и получать удовольствие. Так что идите домой, ложитесь в свою монашескую постель и покайтесь в мечтах о том, о чем вы мечтать не должны. А я с легкостью отыщу готового на все мальчика, и внешне он будет ничуть не хуже вас.

Балфор, развернувшись на каблуках, поднялся по ступеням и тростью постучал по двери. Несколько секунд спустя дверь со скрипом отворилась, и в проеме показался лакей со свечей в руке.

Потрясенный словесным убийством, Дэвид застыл на месте и наблюдал, как Балфор, даже не обернувшись, входил в дом.

Только когда лакей закрыл дверь, Дэвид заспешил в сторону Старого города и дома.

Глава 8

Следующий день выдался бурным, и домой Дэвид вернулся поздно.

Слушание по делу мистера Макаллистера затянулось на весь день и продвигалось с трудом, но Чалмерсу удалось убедить судью, что из всех многочисленных причин, по которым магистраты отказались зарегистрировать мистера Макаллистера в качестве избирателя, только одна имела под собою почву. Судья согласился, что для урегулирования вопроса предоставлено слишком мало информации, и для рассмотрения дела в полном объеме назначил повторное слушание через несколько недель. Это была значимая победа. Часто дела в Сессионном суде[13] тянулись годами, и Чалмерс извещал мистера Макаллистера, что магистраты, скорее всего, попытаются лишить дело практического смысла и сделают так, чтоб слушание прошло после выборов. Но у них не получилось, что объяснялось рядом факторов: тщательно подготовленной Дэвидом документацией, спокойным и уверенным выступлением Чалмерса и наконец расположением судей. Разумеется, судьи Чалмерса знали и хорошо к нему относились. Поручая ведение дела Чалмерсу, отчасти именно за это и платил клиент.

После слушания мистер Макаллистер настоял на покупке выпивки. Но все вышло за пределы нескольких стаканов, и домой Дэвид плелся совершенно пьяным, спасибо большому количеству виски и отсутствию обеда.

Он абсолютно позабыл, что во вторник Йен должен прийти к нему домой. А вспомнил, только когда подошел к входной двери и обнаружил на ступенях сгорбившегося дремавшего юношу.

— Боже правый, — воскликнул Дэвид. — Я и забыл, что ты придешь! Входи, я разожгу камин, и ты отогреешься. Сегодня ужасно холодно.

Отперев дверь, Дэвид повел молодого человека в дом, хотя и сам еле волочил ноги.

— Извини, Дэви, — пробормотал Йен, пока Дэвид вел его в гостиную. — Я не намеревался засыпать. Думал, просто посижу и подожду.

— Не глупи, — подавленно откликнулся Дэвид и, подтолкнув Йена к креслу, отвернулся зажечь свечу. — Это целиком и полностью моя вина. У меня была куча дел, но это не оправдание.

Как только свеча загорелась, он занялся растопкой камина — служанка Эллен оставила все необходимое — и поставил чайник, после чего направился в кладовую в поиске какой-нибудь снеди. Вдруг ужасно захотелось есть.

Эллен принесла на ужин холодный мясной пирог и оставила в кладовой вместе с полным слив горшком. Он достал две тарелки и поделил пирог на двоих, а чтоб вышла приличная трапеза, добавил по ломтику сыра, по овсяной лепешке и по паре слив на каждую тарелку.

Когда он вернулся, в гостиной вовсю полыхал камин, а сидевший перед огнем Йен вроде бы пришел в себя. Обернувшись через плечо, он через силу улыбнулся, а потом нахмурился.

— Ты не обязан в очередной раз меня кормить, Дэви.

Дэвид издал гневный звук.

— А тебе не приходит в голову, что я сам могу быть голодным? А гостю принято предлагать присоединиться, ты не знал?

Йен покраснел и принял тарелку, которую Дэвид не очень-то вежливо сунул ему в руки.

Из ящика буфета Дэвид достал столовые приборы и безмолвно их передал, кивнув в ответ на невнятную благодарность Йена, присел на соседнее кресло, и они приступили к трапезе.

Дэвид едва ли не постанывал от удовольствия, уминая сальное песочное тесто и холодную прессованную ветчину. Он быстро справился с сыром и лепешкой и, отодвинув тарелку, со сливой в руке откинулся на спинку кресла.

От резкого кисловатого привкуса пурпурной кожицы моментально выделилась слюна, а сочная сладость золотистой мякоти стала нектаром. Фрукт он съел за несколько укусов, бросил косточку в тарелку и поднялся снять с камина закипевший чайник.

— Принесу нам пунша, — проходя как можно дальше от Йена с тяжелым чайником в руках, сказал он.

Дэвид, знавший состояние алкогольного опьянения как свои пять пальцев, старался вести себя осторожно, искусно компенсировал неповоротливость медленными отточенными движениями и сверхточной дикцией.

В кухне он добавил в горячую воду виски с медом, разлил в две оловянные чашки и, чтоб растопить мед, тщательно размешал.

— Что это? — нахмурившись, спросил Йен, когда Дэвид протянул ему чашку. — Я не пью спиртные напитки.

Йен стал очень похож на студента факультета теологии[14], худое лицо посерьезнело, тонкими умелыми пальцами он обхватил оловянную чашку.

— Здесь немного виски, но горячая вода притупляет алкоголь, — ответил Дэвид. — Зато ты не простудишься, после того как спал на крыльце.

Сделав глоток, Йен тут же закашлялся.

— Сколько виски ты добавил?

— Прилично, — хмыкнув, сознался Дэвид. — Зато согреешься.

Казалось, сомнения у Йена все же остались, но он робко отпил из чашки.

— У тебя это не первый стакан?

— Нет, — прислонившись головой к спинке кресла, отозвался Дэвид. — Я уже немного выпил.

— Заметно.

Дэвид насмешливо приподнял бровь.

— А я-то думал, что умею отлично притворяться.

— Вообще-то умеешь. Тебя выдала расслабленная поза. — Йен замолчал. — И ты больше улыбаешься. На самом деле ты именно такой, Дэви?

Дэвид снова хмыкнул.

— Истина в вине? Нет, просто выпивохи улыбаются. Во всяком случае, когда они подшофе.

— Значит, ты любитель выпить?

Дэвид вздохнул.

— Иногда — да.

— Питер говорил, пьянство мешает развитию рабочего человека. Он отказался от алкоголя, когда был в моем возрасте, и мне пить не разрешал. — Юноша осушил чашку до дна. Глаза у него заслезились, все-таки, несмотря на горячую воду, спиртного было налито много. — Можно еще?

Дэвид внимательно на него посмотрел, а потом покачал головой.

— Стоит прислушиваться к брату.

— Но сейчас у меня нет такой возможности. И никогда не будет.

Дэвид бросил мимолетный взгляд на Йена, худое лицо которого приняло печальный вид, и тут же отвернулся.

Это послужило мощным напоминанием, для чего юноша здесь находился.

— Слушай, у меня есть новости, — ни с того ни с сего брякнул Дэвид.

Никак не удавалось решить, стоило делиться подозрениями о Балфоре или нет, но и замалчивать их было неправильно.

Йен приподнял голову.

— Новости?

Дэвид рассказал Йену о неожиданной встрече с Балфором в доме Чалмерса и об упоминании о Белле Гэлбрейт за обеденным столом. Он оставил при себе, что с Балфором они познакомились гораздо раньше, и смолчал об их споре по пути домой. Вместо этого он сосредоточился на фактах: когда-то отец Беллы Гэлбрейт работал адвокатом, Балфор ее знал, а сам Балфор был высоким темноволосым англизированным шотландцем.

— Наверно, это он, — взволнованно проговорил Йен, как только Дэвид закончил рассказ. — Этот мужчина и есть Лис.

— Необязательно, — тактично произнес Дэвид. — В Эдинбурге полно состоятельных шотландцев вроде Балфора, которые редко приезжают на родину. И я не заметил, чтоб он питал страсть к этой девушке. Он лишь вскользь отметил, что собирается ее навестить.

— Разумеется, он не станет афишировать свои чувства во время ужина с незнакомцами! Питеру он рассказал о девушке, только потому что был пьян. Не сомневаюсь, это он, а даже если и нет, Изабелла точно настоящая, и она приведет меня к нему! — От волнения юноша задрожал, горе испарилось. — Как думаешь, когда я смогу его увидеть? Пару раз мы с Лисом встречались. Уверен, я его узнаю.

Что-то в желании Йена увидеть Балфора задело Дэвида, хоть он и понимал, что возражать было нелепо, ведь он сам и высказал предположение, что Лис и Балфор — один и тот же человек. В мгновение ока Дэвид начал трезветь.

— Дочь Чалмерса говорила, что в эту субботу они с Беллой Гэлбрейт собираются на бал, — неспешно произнес он. — Лис, кем бы он ни был, тоже может туда наведаться.

Воодушевившись, Йен раскраснелся.

— Мы сможем попасть на этот бал?

Дэвид задумался.

— Если прием публичный, можно приобрести билеты. Я пока точно не знаю, но с легкостью выясню. Тебе придется надеть что-то из моей одежды и вести себя как джентльмен.

Йен с готовностью кивнул.

— Деньги за билеты я верну. Не сразу, но клянусь, в накладе ты не останешься.

Дэвид покачал головой.

— Это неважно, я истрачу всего несколько шиллингов. — Йен вознамерился поспорить, но Дэвид решительно продолжил: — Но мне кое-что от тебя нужно.

— Что угодно.

— Мне нужно, чтоб ты соблюдал осторожность. Знаю, ты стремишься встретиться с Лисом, но пойми: кем бы он ни был, он не ты. Он скор на расправу и не гнушается обманом. Нельзя предполагать, что он станет вести себя достойно...

— Беспокоиться нужды нет, — насупившись, ответил Йен. — Я не настолько простодушен, как ты считаешь.

— Когда я был в твоем возрасте...

— Целых четыре года назад? — Покачав головой, Йен засмеялся. — Слушай, Дэви, я жил не на крошечной ферме, как ты, а в суровом городе. Чтоб сводить концы с концами, приходилось проявлять жестокость. И до сих пор я таким и остался.

Дэвид вздохнул.

— Будь осторожен. Пообещай, что не станешь совершать опрометчивых поступков, пока не сообщишь мне.

— То есть если сообщу, опрометчивые поступки разрешены? — Йен усмехнулся, но, заметив хмурое выражение лица Дэвида, улыбку подавил. — Ладно. Обещаю.

Немного помолчав, Дэвид спросил:

— Где ты сейчас ночуешь?

Смутившись, Йен отвел взгляд.

— Да есть одно местечко, — сказал он. — Это всего лишь общая комната, где можно спать по ночам, но мне подходит.

— Где она находится?

— Недалеко отсюда. В другом конце Коугейт.

Дэвид представил эту крошечную комнатушку в грязном жилище, где количество людей раз в десять превышало допустимое, и большинство из них были нищими пьяницами.

— Если хочешь, можешь остаться здесь. У меня достаточно...

— Нет, — непримиримым тоном бросил Йен, лицо выражало обиду и гордыню.

— Справедливо. Но если вдруг понадобится, предложение остается в силе.

Вскоре Йен настоял на том, что ему пора уходить, пообещал вернуться через пару дней и, выскользнув за дверь, бесшумно, словно призрак, сбежал по темной лестнице.

Дэвид вообразил, как Йен сбегал по крутому холму к Коугейт, что притаилась у подножия Блэр-стрит. В студенческие годы Дэвид тоже там жил. Там вообще обретались все подряд: от квалифицированных работников, что попались в западню из-за высокой арендной платы в столице, до чернорабочих и студентов, что влачили свое убогое и обездоленное существование в омерзительной нищете и застряли в местных прибежищах.

Сейчас Йен спускался по склону холма на Блэр-стрит во тьму и грязь, к рядам ветхих, похожих на сгорбленных старух жилищ. Такое ощущение, что Новый город с его величественными особняками и симметричной архитектурой, привилегиями и могуществом находился бесконечно далеко отсюда.

Дэвиду приходилось разрываться между этими мирами. Взгромоздившись на край убогого Старого города, он балансировал на вершине Блэр-стрит и готовился взлететь. Отчаянно желал взлететь. Но чувство вины вынуждало оглядываться через плечо и задумываться, чего же он лишится, если взлетит, будет ли сожалеть о потерях или же просто порадуется, что все осталось в прошлом.

Глава 9

— Думаешь, он придет? — спросил Йен, в то время как Дэвид повязывал ему шейный платок.

С момента их последней встречи прошло уже четыре дня, и, казалось, с тех пор Йен еще больше уверился, что Балфор должен быть Лисом.

— Не знаю, — терпеливо отозвался Дэвид и добавил: — Надеюсь, ты помнишь свое обещание.

— Безусловно. Я не стану поступать опрометчиво, пока не сообщу обо всем тебе.

— Верно. И не стоит делать поспешных выводов. Вовсе не обязательно, что Мёрдо Балфор и Лис — один и тот же человек.

— И это тоже. — Выглядел Йен немного растерянным.

— Помни, ключевая фигура — это Изабелла Гэлбрейт. — Сделав шаг назад, Дэвид окинул критическим взором внешний вид Йена. — Можно проверить, как она отреагирует на Балфора.

— Или как он отреагирует на нее.

Дэвид пожал плечами.

— Да, но не теряй бдительности, приглядывай и за другими мужчинами. Не смотри исключительно на Балфора.

— Не буду... Если меня впустят.

— Все будет хорошо. Это публичный прием, билеты у нас есть, и ты выглядишь респектабельно. Не тяни платок.

— Он меня душит, — убрав руку, пожаловался Йен. — А воротник утыкается в подбородок.

Дэвид улыбнулся.

— Будь ты светским джентльменом, воротник не казался бы тебе таким уж высоким. Некоторые носят и повыше.

Йен презрительно фыркнул.

— Я не из их числа, — воскликнул он, послышавшееся в голосе пренебрежение скрыло привычный акцент.

— Сегодня все наоборот, — твердо заявил Дэвид. — Сегодня ты сын министра Джеймс Грант, учишься в Глазго и приехал ко мне в гости.

— Знаю, знаю. Но все равно чувствую себя идиотом.

Дэвид похлопал его по плечу.

— Ты смотришься отлично.

Смотрелся он лучше, чем отлично. В сшитых на заказ вещах педантичного молодого джентльмена из приличной семьи Йен выглядел великолепно, правда, немного худым. В чистой хорошей одежде его привлекательность стала заметнее.

— Идем, — надев шляпу, произнес Дэвид. — До Джордж-стрит еще нужно дойти.

К счастью, погода вечером стояла сухая, хотя было прохладно. Шагали они бодро, а добравшись до зала собраний, оказались в толпе ожидавших посетителей. Молодые дамы, одетые в платья в пастельных тонах, трепетали от волнения и щебетали, подобно стае птиц, а бдительные матери и затюканные отцы за ними присматривали. Джентльмены прибывали по двое или по трое, сердечно друг друга приветствовали и тайком приглядывались к барышням.

Среди толпы знакомых Дэвид не отыскал. Они с Йеном молча стояли бок о бок, а толпа неспешно двинулась вперед.

Наконец-то они вошли в огромный танцевальный зал. По слухам, он занимал второе место после просторного зала в Бате. Помещение озарял мерцавший свет сотни свечей. Дэвиду подумалось, что при искусственном освещении все смотрелось лучше, чем было на самом деле. Оно смягчало все острые углы, скрывало недостатки и благоволило самым заурядным лицам.

— Давай выпьем, — потянув Йена за руку, сказал Дэвид.

Он заплатил несколько монет за два бокала пунша — слабого и мутного — а рядом с ним неподвижно стоял Йен. Прихлебывая напиток, они следили за входом в бальный зал и за новоприбывшими.

Разумеется, Балфор придет. Он же известил об этом Элизабет Чалмерс за ужином. Но вдруг он всего-навсего проявлял вежливость? Вдруг сейчас он лежал в постели с каким-нибудь хорошеньким готовым на все мальчиком? При мысли об этом на душе заскребли кошки, и Дэвид задумался, как бы все прошло, если б он тогда принял приглашение Балфора. Если б он поднялся по ступеням вместе с ним и вошел в его дом, в его опочивальню. Разделся и вновь опустился на колени.

Осознав, что член у него начал набухать, Дэвид прогнал все мысли и осушил бокал до дна, пожалев, что там был налит не виски. Он решительно переключился на вход.

Спустя почти целый час Дэвид заприметил знакомые лица. И увидел он не Балфора, а Элизабет Чалмерс в компании матери и старшей сестры, имя которой уже позабыл.

Элизабет, завидев Дэвида, расплылась в улыбке и помахала ему рукой в перчатке. Миссис Чалмерс заметила, что Элизабет отвлеклась, и нахмурилась, поняв, что объектом внимания дочери стал Дэвид.

Он поклонился трем дамам, в ответ Элизабет с сестрой неуклюже присели в реверансе. Их мать холодно кивнула и бесцеремонно увела девушек подальше от Дэвида. Следуя за матерью, Элизабет бросила на него полный сожаления взор.

— Кто эта девушка? — спросил Йен, глядя им вслед с застывшим выражением лица.

— Которая?

— Та, что тебе улыбалась. С искрящимися глазами.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒