Рождественская карусель

Рождественская карусель

Автор: Nordost

Бета: M@РиЯ

Жанр: Humor, Romance

Пейринг: СС/ГГ

Рейтинг: NC-17

Дисклаймер: не моё и не надо

Саммари: Волею судеб Гермиона Грейнджер, почти потерявшая магию, оказывается взаперти в особняке Блэков, где после бегства троицы устроил себе тайную базу профессор Снейп

Примечание: все персонажи, описанные в сценах сексуального характера, являются совершеннолетними

Комментарий: По мнению автора, конец седьмой главы и вся десятая очень выиграют, если читать их с соответствующим музыкальным сопровождением

Музыка: http: //prostopleer. com/tracks/4451515Z04e

Предупреждения: AU, ООС, хронология канона несколько изменена в угоду сюжету

Размер: миди

Статус: закончен

Глава 1.

«Девчонка подобрала какое-то животное». Снейп переступил порог и брезгливо поджал губы, глядя на заляпанный грязью пол узкого тёмного холла. Миссис Блэк, услыхав хлопок входной двери, насторожилась и открыла было рот, чтобы начать сыпать проклятьями, но разглядела вошедшего и передумала. От мерзкого полукровки можно было и сдачи получить. Портрет закрыл глаза и благоразумно притворился спящим.

«Похоже, собака, – Снейп скривился, разглядывая немаленькие следы лап, ведущие в сторону ванной. Оттуда доносился плеск воды и весёлый девичий голос, распевающий какую-то детскую песенку. – Лучше бы делом занималась».

Вычистив пол и ковёр невербальным Эванеско, Снейп спустился в подвал, где силами Ордена Феникса был оборудована неплохая лаборатория. Здесь, в отличие от первого этажа, всё было аккуратно прибрано, котлы вымыты и расставлены в сушилке, а на видавшей виды столешнице рабочего стола выстроились в шеренгу флаконы с готовыми зельями. Мало того, все флаконы были ещё и подписаны округлым разборчивым почерком. Изрядно раздосадованный тем, что придраться, в общем-то, не к чему, профессор с отвращением повернулся спиной к лабораторному благолепию и направился обратно наверх.

Он устал. Бестолковые мальчишки беспорядочно перемещались по всему острову в поисках крестражей, он мотался следом, ежедневно обновляя на дурацкой парусиновой палатке чары Ненахождения, а в последнее время ещё и Согревающие. С тех пор, как трио превратилось в дуэт, путешественников приходилось проверять чуть ли не по три раза на дню, потому что колдовали двое спасителей отечества из рук вон плохо. С Уизли взятки гладки, это ясно, но Поттер-то… В прошлом году он справлялся неплохо, его высокие оценки на экзаменах, безусловно, были заслуженными, и по силе он был волшебником не из последних, а теперь… Уровень третьего курса, не выше. Снейп не мог понять, что происходит, а когда Снейп чего-то не понимал – он злился и нервничал. Раздражение требовало выхода, и выход просто обязан был найтись.

На столе в кухне обнаружился кусок хлеба с двумя аккуратными кружочками копчёной колбасы. Снейп цапнул бутерброд и оглядел его со всех сторон. Признав колбасу годной к употреблению, профессор присел на стул и принялся задумчиво жевать, с наслаждением представляя, какую нотацию прочтёт Грейнджер за неожиданное пополнение.

В последний раз тщательно промыв густую жёсткую шерсть найдёныша, Гермиона огляделась по сторонам. «Чёрт, полотенце-то я и забыла! ». Она повернулась к собаке и насколько могла строго приказала:

– Сидеть, ждать! Тебя нужно вытереть, а не то заляпаешь весь дом.

Пёс послушно уселся на задние лапы и вывалил длинный розовый язык.

Гермиона вышла в коридор и тщательно закрыла за собой дверь, искренне надеясь, что её новому другу не придёт в голову последовать за ней, наплевав на недвусмысленный приказ. Уже продвигаясь в сторону лестницы на второй этаж, Гермиона сообразила, что неплохо было бы взять с собой тряпку: насколько она помнила, холл и коридор изрядно пострадали от грязных собачьих лап. Однако, к её удивлению, пол оказался идеально чистым. «Снейп, – мрачно констатировала Гермиона. – Сейчас что-то будет». Вообще-то, она надеялась привести дом в порядок до прихода профессора, но, видно, не судьба. Изменив первоначальный курс, она на цыпочках подкралась к двери в лабораторию. Там было пусто, и ровные ряды заполненных флаконов выглядели нетронутыми. Гермиона почувствовала, как в животе собирается холодный комок. Снейп всегда первым делом проходил в лабораторию, чтобы забрать сваренные ею зелья. «Неужели чужой?.. » Она выбрала самый большой и тяжёлый из фарфоровых пестиков и, крепко сжимая в руке своё оружие, бесшумно поднялась наверх.

Медленно ступая, Гермиона приблизилась к двери, ведущей в кухню, встала сбоку от проёма, как учил Моуди и, осторожно выглянув из-за косяка, с трудом удержала вздох облегчения. Искомый профессор сидел за столом и, читая какое-то письмо, сосредоточенно поедал бутерброд, который она приготовила для Билли. Гермиона с трудом сдержала улыбку: лицезреть Снейпа, с видимым удовольствием поглощавшего собачье угощение, было непередаваемо забавно. Кажется, она вообще впервые увидела, как он что-нибудь ест, за исключением трапез в Большом зале. Да и там он питался в основном кофе. Совместные пирушки Ордена Феникса профессор неизменно игнорировал.

Снейпа она не боялась – за недели, проведённые в особняке на Гриммаулд Плейс в полном одиночестве, Гермиона даже научилась с нетерпением ждать его редких появлений – хоть какой-то живой человек кроме неё среди бесконечных котлов, пузырьков и старых портретов. С некоторых пор она вообще не знала, как к нему относиться.

***

Своего возвращения в этот дом Гермиона не помнила. Отрезок времени между удачным похищением медальона Слизерина и днём, когда она, открыв глаза, ясно увидела на подоконнике хитро улыбающуюся жёлтую тыкву, подсвеченную изнутри слабеньким магическим огоньком, состоял из коротких, не связанных между собой обрывков. Вспоминалась спешная аппарация из раскрытого Пожирателями убежища, резкий, раздирающий удар между лопаток, лес, хлопающий на ветру полог палатки, неумолимый холод, пронзающий до костей, сменяющийся таким же неумолимым жаром. Всхлипывания Гарри:

– Она умирает, Рон, надо же что-то делать, она умирает!

Мокрая тряпка на пылающем лбу, чьи-то руки, расстёгивающие блузку… Скрипучая скороговорка директора Блэка – он-то откуда взялся? Ах да, портрет…

– Молодые люди, это переходит всякие границы… Я вынужден буду сообщить…

Другие руки, сильнее и жёстче, приподнимающие голову, вливающие в рот нестерпимую горечь, смутно знакомый голос, шипящий:

– С-скауты, мать вашу, довели девчонку! Финеас, раньше не могли сказать?!

Маггловское словечко «скауты» в сочетании с этим голосом почему-то звучало ужасно забавно, и Гермиона, задыхаясь, смеялась до тех пор, пока выворачивающая наизнанку кишка аппарации не затянула её обратно во тьму.

Когда Гермиона оказалась в состоянии адекватно воспринимать реальность, Снейп, в то время каждый вечер неизменно появлявшийся на пороге, сообщил ей, что она попала под проклятие одного из аппарировавших к особняку Пожирателей, тем и ограничился. Чуть позже, видя, как она вздрагивает от каждого шороха, он сказал:

– Сюда никто не придёт, – и в ответ на вопрошающий взгляд нехотя пояснил: – Обливиэйт и Фиделиус.

И всё. Больше никаких подробностей. Почему он до сих пор не передал её в руки Волдеморта, оставалось только догадываться.

Немного оправившись, Гермиона, рискуя нарваться ещё на одно проклятие, начала атаковать Снейпа, требуя немедленно отпустить её, но добилась лишь ещё одной короткой фразы:

– У вас не осталось магии.

Осознав, что невозможность колдовать связана не только с отсутствием палочки, она проплакала без перерыва три дня, после чего услышала:

– Восстановится.

Гермиона вроде и успокоилась, но вскоре почувствовала, что сходит с ума от безделья и неопределённости. В надежде вывести Снейпа из себя, получить хотя бы какую-то реакцию, кроме отстранённого равнодушия, она перебила всю посуду и переломала в доме всё, что смогла сломать без магии. Снейп прошёлся по комнатам с Репаро и, без тени эмоций в голосе заявив:

– Некуда девать энергию, мисс Грейнджер? Займитесь зельями, для этого палочка не нужна. Список в лаборатории, – удалился.

Немного пометавшись между острой необходимостью делать хоть что-нибудь и нежеланием варить зелья для армии Волдеморта, Гермиона всё же спустилась в подвал. Первую партию её продукции Снейп осмотрел придирчиво, понюхал, кое-что даже попробовал на язык, но ничего не сказал и исчез, загрузив пузырьками бездонные карманы неизменной широкой чёрной мантии. Остальные не проверял, забирал так. Через несколько дней Гермиона рискнула добавить во флаконы с Восстанавливающим зельем по несколько капель яда, рецепт которого нашла в обширной библиотеке Блэков. Несмотря на то, что с её точки зрения конечный продукт по цвету и запаху ни на гран не отличался от классического зелья, Снейп с каменным лицом испарил злосчастные посудинки и, прежде чем выйти, бросил:

– Стремитесь сократить поголовье Ордена Феникса, мисс Грейнджер? Не беспокойтесь, желающих достаточно и без вас.

Ошеломлённая Гермиона тогда так и осталась стоять с открытым ртом возле рабочего стола. Орден Феникса? Снейп? А как же Дамблдор и… и всё остальное? Ответов не было. Зато были регулярные, но краткие появления профессора каждые три-пять дней, всегда набитые вкусной и разнообразной едой шкафчики на кухне и прочие странные мелочи. Снейп почти не разговаривал со своей пленницей и все её просьбы выслушивал с одинаково недовольным выражением лица, но всегда выполнял. Если они не касались попыток выйти на улицу или раздобыть волшебную палочку, конечно. Особую благодарность Гермионы Снейп заслужил тем, что позволил ей избежать обсуждения чисто женских интимных надобностей. Она скорее умерла бы, чем осмелилась заговорить с ним о прокладках и тампонах. Уже почти смирившись с мыслью, что вскоре ей придётся воспользоваться самодельными приспособлениями из прокипячённых тряпочек, одним прекрасным утром Гермиона обнаружила в ванной широкий ассортимент требуемой продукции. С разнообразием и количеством Снейп, конечно, переборщил, явно прихватив всё, что имело хоть какое-то отношение к вопросу, но такая предусмотрительность и забота Гермиону сильно тронула. Строго говоря, понятия «Снейп» и «забота» впервые отчётливо совместились в её сознании именно в то знаменательное утро.

***

Снейп разделался с бутербродом и резко вскинул голову, словно почувствовав, что на него смотрят. Задержав взгляд на пестике, он проговорил:

– Ваше новое приобретение требует настолько жёстких методов воспитания?

– Мне показалось, что в дом забрался кто-то чужой.

Снейп хмыкнул, поднялся из-за стола и провёл рукой по мантии, стряхивая пару прилипших к ней хлебных крошек.

– И вы решили огреть посетившего вас грабителя пестиком. Логично.

Гермиона смутилась, почувствовав себя полной дурой, но, упрямо задрав подбородок, ответила:

– Вы же не взяли на себя труд обеспечить меня палочкой, сэр.

– Она вам сейчас ни к чему, – ответил Снейп как всегда, когда об этом заходил разговор. – Зачем вы притащили в дом животное, глупая девчонка? Вы забыли, что вам запрещено выходить на улицу? Захотели повторения пройденного? Вашими портретами с обещанием немалых галлеонов за поимку заклеены все углы на Диагон аллее, так что уйдёте вы недалеко.

– Я не выходила, – огрызнулась Гермиона. – Билли скулил на ступеньках, я просто открыла дверь и впустила его. И могу точно так же выпускать на прогулку дважды в день.

– Ах, он уже Билли, – шёлковым голосом проговорил Снейп, презрительно щурясь. – А что вы предпримете, если я сейчас награжу вашего Билли Авада Кедавра и выкину тушку на помойку? Организуете дуэль на пестиках?

– Вы не сделаете этого, сэр, – твёрдо произнесла Гермиона, хотя внутри у неё всё дрожало.

– И что мне помешает? – осведомился он.

– Вы никогда не убиваете без причины, сэр, – ляпнула Гермиона наугад и напряглась в ожидании ответа. Снейп побелел и открыл рот, явно собираясь сказать нечто резкое, но в это мгновение в коридоре раздалось характерное цоканье когтей по паркету. Псу надело сидеть в одиночестве, и он решил выбраться наружу и посмотреть, куда же подевалась его новая хозяйка. Гермиона похолодела. «Теперь точно заавадит, – пронеслось у неё в голове. – Не надо было его злить».

Чёрное лохматое чудовище прошествовало мимо неё в кухню и подошло к профессору. Снейп, вцепившись в столешницу, с брезгливым недоумением наблюдал, как собака тщательно обнюхивает край его мантии. Удовлетворив своё любопытство, пёс поднял лобастую башку, поглядел на Снейпа, лениво мотнул хвостом и, сделав ещё пару шагов, с тяжёлым вздохом распростёрся под столом.

– Вот видите, вы ему понравились, – дрожащим голосом произнесла Гермиона. – Он умный.

Снейп некоторое время смотрел на собаку с нечитаемым выражением на лице, потом развернулся и двинулся к выходу.

– М-может быть, чаю, сэр? – пискнула Гермиона в удаляющуюся широкую спину. – Есть бутерброды всухомятку вредно для желудка.

Снейп на мгновение сбился с шага, но не ответил. Забрав из лаборатории готовые зелья, он молча аппарировал с крыльца. Гермиона, по-прежнему стоявшая в дверях кухни с дурацким пестиком в руке, посмотрела на пса и вздохнула:

– Ну и чем тебя, такого здоровенного, кормить?

Пёс предсказуемо промолчал.

Глава 2.

В ночных коридорах Хогвартса в декабре было холодно. Снейп плотнее запахнул мантию и просочился узким потайным ходом с территории Хаффлпаффа прямо в башню Гриффиндора. Он давно перестал обращать внимание на загадки пространственной геометрии замка – просто пользовался ими при необходимости. У львят было комфортнее, но никакой радости профессору это не доставило – в тепле немедленно начали слипаться глаза. После трёх суток на стимуляторах Снейп чувствовал в себе силы уснуть не то что стоя, но даже и в процессе движения. Только вот одна маленькая птичка нашептала ему, что команда гриффиндорцев, возглавляемая безбашенным Лонгботтомом, собирается сегодня выйти в рейд, чтобы украсить стены очередными бессмысленными лозунгами. Придурков нужно было перехватить, прежде чем они попадутся Кэрроу, поэтому Снейп, преодолевая наваливающуюся дрёму, упорно нарезал круги по Хогвартсу.

Из очередной ниши выдвинулось нечто тёмное, звенящее, окутанное таким резким запахом сандала вперемешку с ароматом кулинарного хереса, что чувствительный нос зельевара не выдержал, и профессор чихнул. Неопознанный объект дёрнулся, поднял руки и завыл. Снейп поспешно засветил Люмос. В неверном голубоватом свете палочки перед ним стояла, неестественно широко распахнув глаза, преподавательница Прорицаний. Снейп вздохнул. Судя по запаху, у Сибиллы закончились запасы согревающих жидкостей, и она решила пополнить их на кухне. Трелони, не опуская рук, надвинулась на коллегу, и в её вое проступили осмысленные словосочетания:

– И восстанет живой мертвец, возвращённый в чужом обличье.

И настанет слепой конец всем обычаям и приличьям…

Снейп застыл. С некоторых пор он весьма недолюбливал всяческие предсказания, а именно это имело все шансы быть истинным – уж больно отсутствующее выражение лица было у Сибиллы. Да и голос… «Одного живого мертвеца нам мало, – с тоской подумал профессор. – Давайте ещё десяток поднимем, а то мне что-то в последнее время абсолютно нечем заняться». Прорицательница тем временем продолжала жутким загробным басом:

– Поведёт толпу за собой, привлечённую запахом плоти.

Белизну смоет талой водой, темнота же надежду поглотит.

И прозреют слепые в час, когда свет приходит с востока.

И поверженный силой их, возвращённый закроет око.

Высказавшись, Трелони опустила руки и, близоруко оглядевшись вокруг, растерянно спросила саму себя:

– И куда это меня занесло?..

– В башню Гриффиндора, – любезно подсказал Снейп.

Прорицательница испуганно ойкнула, подобрала юбки и с неприличной для её возраста резвостью понеслась в сторону лестниц.

***

Горацию Слагхорну не спалось. Престарелый декан Слизерина в сотый раз укорял себя за то, что в прошлом году поддался на провокацию Дамблдора и вернулся в школу. Честь заполучить в число своих учеников самого Гарри Поттера не стоила безвозвратной утраты огромного количества нервных клеток, а ведь с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Сначала погиб Альбус, и Горацию не с кем стало коротать часы старческой бессонницы за чашечкой чая. Потом – где это видано! – директором назначили того самого молодого нахала, который Альбуса убил. Всё бы ничего, но упомянутый нахал в первый же день своего правления, мерзко кривясь, выбросил из директорского кабинета запасы лимонных долек, а в учительской разорил заначку с засахаренными ананасами. А теперь в школе появились эти невыносимые Кэрроу. Невоспитанная парочка не упускала случая поиздеваться над слегка трусоватым Горацием, и пожилой профессор даже в коридоры родных подземелий выходил с оглядкой. «Зря я ставил ему «Превосходно» по Зельям, – думал Слагхорн, по стеночке пробираясь к учительской. – Хорошего зельевара не может раздражать запах засахаренных фруктов». Ананасов в учительской он найти не надеялся, но приличный запас шоколада в буфете держали всегда – слишком велика была в последнее время вероятность незапланированной встречи с дементорами.

Внезапно мимо Горация, заставив того испуганно схватиться за сердце, с невиданной скоростью пробежала преподавательница Прорицаний, отчаянно звеня многочисленными украшениями. Добежав до вестибюля, Трелони притормозила и, свернув к лестницам, исчезла из виду. Стоило профессору усмирить одышку и отлипнуть от стены, чтобы продолжить своё осторожное продвижение к сладостям, как из-за угла вывернулась бесшумная чёрная тень и, обдав несчастного Слагхорна ветром, поднимаемым широкими полами мантии, пронеслась дальше по коридору. «Моргана и все её родственники! – мысленно возопил Гораций. – Это не приличная английская школа волшебства, а какой-то клуб олимпийского резерва! »

Больше сладостей декан Слизерина уважал только свежие сплетни, поэтому, поразмыслив, он решил потихоньку последовать за молодым директором – а кто ещё мог носиться по замку с такой скоростью, да ещё размахивая мантией, как летучая мышь – крыльями? Преодолев очередной поворот коридора, Слагхорн увидел, как Снейп, яростно, но до обидного неразборчиво шипя, распекает высокого мальчика из числа гриффиндорцев. Мальчик непокорно сверкал глазами, но отвечать не осмеливался. Директор закончил воспитательный процесс и махнул рукой, отсылая строптивого студента прочь. Тот, опустив голову, поплёлся к лестнице, ведущей в башню Гриффиндора, конвоируемый очень вовремя появившейся миссис Норрис. Снейп сделал несколько пассов палочкой, убирая со стены некую надпись, оставленную наказанным учеником, потом прислонился к этой самой стене и, ссутулившись, устало потёр переносицу. Постояв так пару минут, профессор выпрямился и направился прямиком к входу на кухню. Пощекотав грушу, он шагнул в приоткрывшийся проём и принялся раздавать указания эльфам. Гораций, потихоньку подобравшийся ближе, шустро вставил в образовавшуюся щель ногу в домашнем тапочке с помпоном и приник к натюрморту ухом.

– Суп – галлон под консервирующими, мяса три фунта – да не куском, олух, антрекоты, я сказал! И пять кусков по полтора, можно с костями. Или семь… Большие заморозьте. Булочки? Давайте булочки, Мерлин с вами. И попить чего-нибудь. И овощи. Да, чуть не забыл – конфет шоколадных полфунта туда же.

Слагхорн осмелился чуть расширить щель, и его жадному взору предстали двое эльфов, споро выставлявших на стол перед Снейпом разнообразную провизию. Все припасы были тщательно упакованы, словно директор собирался в экспедицию или на пикник. Он размеренно взмахивал палочкой, уменьшая всё, что приносили эльфы и складывая миниатюрные свёртки и кастрюльки в небольшую коробку. Когда коробка наполнилась, Снейп накрыл её крышкой, кивнул домовикам и вышел, неся добычу в левой руке. Гораций едва успел отскочить и спрятаться за гобеленом. Дойдя до вестибюля, Снейп оглянулся по сторонам и аппарировал с тихим хлопком. Слагхорн завистливо вздохнул. Тучному старику совершенно не нравилось путешествовать до антиаппарационного барьера и обратно, если ему приходила фантазия покинуть замок, но Хогвартс беспрепятственно впускал и выпускал только директора, и даже Альбус не смог ничего изменить, несмотря на просьбы друга. «Интересно, кому он носит продукты? – подумал Гораций. – Выпечка, сладости, овощи и ни капли крепкого алкоголя. У молодого человека завелась женщина? Тогда зачем такое количество мяса, да ещё с костями, неужели она из великанш или, упаси Мерлин, русалок? Извращенец, по всему видно». Взяв на заметку, что хорошо бы и дальше почаще прогуливаться по ночам – много интересного можно узнать, – пожилой декан пожал плечами и продолжил свой путь к залежам шоколада.

***

Гермиона проснулась в слезах. В последнее время её мучали кошмары, а пить зелье Сна-без-сновидений она боялась, несмотря на утверждение Снейпа, что посторонние в дом проникнуть не смогут. Часы показывали пять утра. Повертевшись под одеялом в тщетных попытках уснуть, Гермиона решила спуститься на кухню попить водички. Ночью канделябры горели через два на третий, в углах шевелились тени, но к ним Гермиона уже привыкла. Проходя через холл, она едва не наступила на что-то тёплое. Тёплое заворочалось и заворчало. Лишь уже отпрыгнув на добрые пять футов, девушка вспомнила: «Билли! Это Билли! ». Потревоженный пёс перевернулся на бок, вытянул лапы и снова захрапел.

На кухне было темно, но за время регулярных ночных вылазок Гермиона уже хорошо выучила расположение предметов мебели, поэтому очень удивилась, споткнувшись о большую холодную коробку, которой вчера вечером здесь явно не было. Она присела на корточки, сожалея о том, что не может воспользоваться даже простейшим Люмосом, и ощупала новый предмет интерьера. «Похоже, продукты». Это было странно – обычно свежие продукты и готовые блюда обнаруживались раз в неделю утром, причём уже педантично разложенными по шкафам. Гермиона была уверена, что их тайно приносят домовики. Она выпрямилась, сожалея, что с ней нет вчерашнего пестика – в сражении толку от него было бы немного, но ощущение тяжести в руке успокаивало. У дальнего конца стола кто-то сидел. Она подкралась ближе. На стуле с высокой спинкой, неудобно откинув назад голову, спал Снейп. Несколько секунд Гермиона не могла отвести взгляд от белеющего в полумраке беззащитно открытого горла с выпирающим острым кадыком, как вдруг кухня ярко осветилась. Миг – и Снейп смотрел на неё тёмными, ещё подёрнутыми поволокой сна глазами.

– Жалеете, что не захватили нож?

– Нет, – Гермиона почувствовала, что краснеет. – Нет, я…

– Жалеете, – повторил Снейп с утвердительной интонацией, с силой провёл ладонями по лицу, сбрасывая остатки сна, и спросил, кивнув на темноту, клубившуюся за переплётом окна. – Почему не спите? Рано ещё.

– Кошмары, – кратко ответила Гермиона. Профессор наклонил голову к плечу, ожидая продолжения. – Я не пью зелья. Я… боюсь.

Снейп спокойно кивнул, словно услышал подтверждение своих собственных мыслей. Потом, как будто что-то вспомнив, запустил руку за пазуху и, вытащив из внутреннего кармана маленький полупрозрачный шарик, вгляделся в него. В глубине шарика неторопливо перемещался серый туман. Однако Снейпу, видимо, удалось что-то рассмотреть в этой хмари. На его лице отразилось облегчение, а шарик отправился обратно в недра мантии.

– Может быть, кофе? – робко предложила Гермиона. – Раз уж мы все равно не спим.

– Да, пожалуй, – рассеянно согласился Снейп. – Грейнджер, а вы случайно не знаете, почему это Поттер в последнее время так плохо колдует?

– Вы знаете, где они? С ними всё в порядке?! – вскрикнула Гермиона, вцепляясь в угол стола.

– Отвечайте на вопрос, мисс Грейнджер, – жёстко сказал профессор. – Ваши истерики меня не впечатляют.

– Сначала скажите мне – что с ними? – настаивала Гермиона.

– Ваши друзья чувствуют себя прекрасно. Ну?

Гермиона опустилась на стул.

– Гарри потерял в Министерстве палочку. Наверное, он колдует моей, а она ему совсем не подходит.

– Ясно. – Снейп снова потёр глаза. – Кажется, вы предлагали кофе.

Гермиона набрала воды в медную турку и спичками разожгла огонь в плите.

– Вы следите за ними с помощью этого шарика? Они знают, где я?

– Нет, не знают. Когда Финнеас сообщил мне, что ситуация становится критической, я забрал вас, пока они бродили по лесу, в очередной раз пытаясь уничтожить медальон. Да, они переживают. И нет, ничего сообщать им я не намерен. Я вам не почтовая сова.

Сочтя за лучшее промолчать, Гермиона сняла турку с огня и разлила кофе в две чашки.

– Кто-нибудь из них умеет плавать? – неожиданно спросил Снейп, принимая свою порцию.

– Конечно, – удивилась Гермиона. – Гарри же участвовал в Турнире.

– Ах да. – Профессор отпил глоток и сощурился от удовольствия. – Это хорошо.

– Сейчас же зима, – сказала она. – Зачем им плавать?

Снейп не ответил. Гермиона подумала и сказала:

– И зря вы так… насчёт ножа. У меня и в мыслях не было ничего подобного.

– А разве вы не мечтаете сбежать отсюда? Охранные заклинания исчезнут, если убить того, кто их накладывал, логично? – Снейп рассуждал отвлечённо, словно говорил вовсе не о себе.

– Я не настолько глупа, – ответила Гермиона, стараясь не обижаться, – и прекрасно понимаю, что без палочки и почти без магии мне некуда идти. И потом, я вам благодарна и не хочу причинять боль.

– Благодарны? Мне? – Снейп выглядел искренне удивлённым. – За то, что я лишил вас палочки и держу взаперти? Я и не думал, что вам свойственны мазохистские наклонности.

– Что бы вы там ни думали, но чувство благодарности мне точно свойственно. За то, что вылечили меня, поселили в безопасном месте и заботитесь обо мне. И о моих друзьях тоже, хоть и пытаетесь это отрицать, – сухо ответила Гермиона.

Профессор промолчал – похоже, в кои-то веки не нашёл, что сказать.

В гостиной раздался шум и топот, и в кухонную дверь просунулась собачья башка. Пёс повёл носом и безошибочно направился к так и стоявшей на полу коробке с продуктами. Снейп выхватил палочку и, прежде чем Гермиона успела что-нибудь сказать, направил на собаку:

– Finite Incantatem! Speculi Verto!

Пёс покрутил головой и сунул нос в коробку.

– Разберите продукты, – приказал Снейп, убирая палочку и одним глотком допивая кофе. – Иначе он сделает это за вас – там мясо.

Уже положив ладонь на ручку входной двери, он неожиданно обернулся.

– Спасибо за кофе.

– Пожалуйста, – ответила удивлённая Гермиона. «Спасибо» от Снейпа – это было что-то новенькое.

За дверью раздался хлопок аппарации.

Глава 3.

Снейп ломал голову над предсказанием. Он переписал услышанное от Трелони на пергамент и вертел его так и сяк, но ничего осмысленного не вырисовывалось. Ясно было одно – грядёт очередная пакость. Отложив свиток, Снейп стиснул виски ладонями, пытаясь привести мысли в порядок. Сегодняшняя беготня по закоулкам Министерства никоим образом этому не способствовала. Мерзкая жаба Амбридж, выделываясь перед членом Ближнего Круга, протащила его почти по всем кабинетам, показывая, как великолепно организована работа по выявлению и учёту магглорожденных. Но, несмотря на все её усилия сбить его с толку, главная цель визита всё же была достигнута – палочку Поттера, хранившуюся в жабьем кабинете в зачарованной витрине как трофей, удалось подменить на весьма похожую из резерва. Остролист, одиннадцать дюймов, сердцевина, правда, из пера не феникса, а сирина, но Снейп был уверен, что Амбридж – волшебница весьма посредственная – вряд ли заметит такую тонкость, как незначительно изменившийся волшебный фон артефакта. Осталось передать палочку хозяину, и можно было начинать операцию по уничтожению медальона. Фальшивый меч Гриффиндора отправился в Гринготтс, настоящий – ждал своего часа в тайнике. Вот только младшая Уизли после неудавшегося похищения совсем слетела с катушек, постоянно открыто нарываясь на отработки. «А может и ну её, – лениво подумал профессор и тут же одёрнул сам себя: – С ума сошёл, Северус! С Амикуса станется изнасиловать девчонку и стереть память. А Алекто поспособствует. Проще подлить рыжей чего-нибудь безобидного, и пусть Помфри её контролирует, как может».

В последнее время Снейп всё чаще ощущал себя моряком, в одиночку пытающимся управлять трёхмачтовым фрегатом: только закрепишь руль, как налетает шквал и срочно надо спускать грот; пока болтаешься на вантах, закрепляя концы – грузный корабль развернуло, и заполоскал кливер, угрожающе заскрипела бизань-мачта… Единственным островком относительного спокойствия среди всего этого безумия оставался особняк Блэков. Снейпу очень повезло, что в момент падения старого Фиделиуса он прибыл на место одним из первых. Запомнив немногих посвящённых, в течение суток он повстречался с каждым из них, слегка подправляя боевым товарищам память. Теперь Пожиратели были уверены, что они упустили троицу где-то в Центральном парке. Остались пустяки – наложить свежее заклинание, завязать на себя, уничтожить дурацкую выдумку Моуди, встречавшую Снейпа в прихожей – и надёжнейшее в мире убежище готово.

Он не собирался приводить туда кого-либо ещё, но так сложились обстоятельства – искать другое место для умиравшей на его руках девчонки было некогда. Можно было подкинуть её Ордену, но там после гибели Моуди не осталось настоящих специалистов по обнаружению и снятию темномагических проклятий, так что высокая вероятность летального исхода в окружении рыдающих товарищей не вызывала сомнений. Девчонку было жаль, и в результате Снейпу пришлось тащить Грейнджер в свою нору и сторожить добрых три недели, зверея от недосыпа и пугая противников и соратников бешеными, налитыми кровью глазами. В среде Пожирателей кто-то даже пустил слух, что Снейпа покусал Грейбек, и некоторые особенно легковерные граждане на всякий случай сторонились профессора во время последнего полнолуния. Впрочем, после выздоровления девчонка вела себя на удивление приемлемо – отойдя от шока, вызванного временной потерей магии, истерик практически не закатывала, варила вполне приличные зелья, освободив ему этим немало времени, и вообще была тише воды ниже травы. А её слова о благодарности вообще заставили Снейпа посмотреть на свою нежданную обузу с новой стороны. Невыносимая всезнайка, оказывается, умела не только зубрить, но и делать выводы. Может, стоило бы попробовать с ней поговорить? Снейп до зубовного скрежета соскучился по интересному собеседнику, в разговоре с которым не нужно взвешивать каждое слово. Только вот зря она притащила в дом это чудовище – огромный лохматый кобель напоминал профессору Сириуса Блэка, а ещё – чёрта на четвереньках, изображение которого он видел когда-то в детстве. Спасибо хоть не анимаг, иначе точно пришлось бы уничтожить его ради сохранения тайны.

Снейп посмотрел в окно. На улице крупными хлопьями валил снег. Профессор досадливо поморщился: не самая удачная погода для Скрывающих чар, но выбора не было – следующий свободный вечер выдавался только через несколько дней. Достав из шкафа подбитую мехом мантию, он засунул в карман палочку Поттера и, после секундного раздумья, добавил свиток с предсказанием. «Посмотрю ещё на досуге». Мысль о том, что ему хочется обсудить очередной бред Сибиллы с Грейнджер, профессор предпочёл не заметить. Накинув мантию на плечи, Снейп аппарировал.

***

Шоколад, похищенный – нет, Гораций предпочитал называть это взятием взаймы, – в учительской, был на удивление хорош. Молочный, с орешками – именно такой, как любил старый сладкоежка. Развалившись на мягком диване, профессор Слагхорн с удовольствием просматривал новый каталог концерна BMW, а в частности – раздел, посвящённый марке MINI. У зельевара-сибарита был ещё один маленький секрет – он обожал маггловские автомобили и страшно завидовал Артуру Уизли, в распоряжении которого хотя бы некоторое время был самый настоящий «Форд». Горация, правда, больше привлекали машины ретро-облика, и его давней мечтой был яркий красно-белый «Мини Купер», который он видел на одной из выставок. Почти гриффиндорский окрас автомобиля декана Слизерина не смущал – на его взгляд такой цвет наилучшим образом сочетался с формой кузова очаровательного MINI.

Стремление заполучить блестящую игрушку было ещё одной причиной, по которой Гораций согласился вернуться к преподаванию. Размер зарплаты профессора и декана значительно превышал размер пенсии заслуженного зельевара, а горбатиться в лаборатории с целью дополнительного заработка Слагхорну не хотелось. К тому же, в Хогвартсе до недавнего времени имелась возможность потихоньку приторговывать излишками казённых ингредиентов – Альбус всегда закрывал глаза на маленький бизнес старого товарища. Правда, в этом году Гораций был вынужден обходиться без приятного довеска к бюджету – черноглазый нахал, позволявший себе без стеснения копаться в хранилище, в сентябре, похоже, обнаружил пропажу нескольких небольших, но отнюдь не дешёвых коробочек. Сказать ничего не сказал, но зыркнул так, что у пожилого профессора по позвоночнику пробежал неприятный холодок. Поэтому приобретение маленького подарка самому себе пришлось отложить с Хэллоуина до Рождества. Слагхорн погладил пухлым пальцем глянцевую цветную фотографию, сунул в рот очередной кусочек шоколадки и прошептал:

– Потерпи, малыш, скоро мы будем вместе.

Фотография не ответила, она ведь была маггловской.

***

Гарри пробирался через подлесок, крепко сжимая в кулаке волшебную палочку Гермионы. Палочка не подходила ему абсолютно, большинство заклинаний выходили слабыми или не получались вовсе, но лучше уж так, чем с пустыми руками. Палочка Рона вообще слушалась исключительно хозяина. Шарахаясь от каждого куста, Гарри уже успел пожалеть, что оставил простуженного друга спать в палатке и в одиночку выбрался в лес, надеясь раздобыть продуктов в ближайшем городке. Магические деньги закончились ещё на той неделе, но он сохранил с лета несколько фунтов, так что на хлеб в круглосуточном супермаркете должно было хватить. О том, чем они с Роном будут питаться, когда закончится и эта еда, Гарри предпочитал не задумываться.

Поначалу всё шло нормально, но в последние четверть часа Гарри начало преследовать ощущение, что за ним кто-то следит. Видимость была отвратительной – непрерывно падающие с неба хлопья снега не позволяли ничего толком разглядеть уже в десяти шагах, поэтому Гарри всё время подсознательно ожидал, что из-за ближайшего дерева вот-вот появятся егеря Волдеморта или злобная морда одного из родственничков Грейбека.

Несколько раз Гарри казалось, что он видит скрытую снежным занавесом фигуру, продвигавшуюся параллельно его маршруту. Он не был уверен, что это не обман зрения, продуцируемый натянутыми до предела нервами, но на всякий случай, дождавшись, когда порыв ветра принёс особенно плотный снежный заряд, резко нырнул в сторону и спрятался за огромным выворотнем. Довольно долго ничего не происходило, и Гарри уже собрался было продолжить свой путь, как вдруг из-за раскидистой ели вышел человек. Точнее – силуэт человека. Незнакомец был прикрыт Скрывающими чарами, но тяжёлый мокрый снег, налипавший на мантию, частично демаскировал его, позволяя внимательному наблюдателю разглядеть на фоне чёрных стволов деревьев бледную дрожащую тень.

Недолго думая, Гарри выскочил из своего укрытия и послал в сторону незнакомца Ступефай. Тот развернулся неуловимым движением и взмахнул рукой, ставя невербальный щит, разнёсший заклинание в мелкие брызги. Палочка в руке Гарри задрожала и, вырвавшись из пальцев, улетела в темноту. «Экспеллиармус», – догадался парень, уже понимая, что проиграл, но готовясь сражаться до последнего. Неизвестно как, но хоть как-нибудь. Он рванул влево, уходя с линии возможной атаки, и покатился по снегу. Противник колдовал исключительно невербально, поэтому предугадать его следующий шаг было невозможно. Гарри вскинул руку и, забыв, что сражался чужой палочкой, закричал:

– Акцио, палочка Гарри Поттера!

В ладонь послушно легла отполированная деревянная рукоять. Гарри вскочил и, размахивая вновь обретённым оружием, ринулся вперёд:

– Ступефай! Секо! Петрификус Тоталус! Инкарцеро! Сектумсемпра!

Противник молча отбивался, отступая по защиту деревьев. Уходя от Петрификуса, он запнулся о торчащий корень, резко крутнулся всем корпусом вправо и с трудом удержался на ногах, ударившись плечом о дерево и сопроводив сие действие неразборчивым возгласом. Неловким жестом отклонив последнее проклятие так, что оно срезало верхушку у соседнего куста, тень скользнула в просвет между тяжёлыми еловыми лапами и исчезла. Гарри хотел было последовать за ней, но вовремя сообразил, что это – самый лучший способ подставиться под удар затаившегося врага. Он спрятался за обкорнанный Сектумсемпрой куст и в свою очередь наложил Скрывающие чары. Просидев под измочаленными ветвями с полчаса и изрядно замёрзнув, Гарри уверился, что загадочный агрессор, по-видимому, оставил поле боя, и, подумав, решил вернуться обратно в палатку. Приключениями на сегодня он был сыт по горло.

Только на ближних подходах к их с Роном убежищу Гарри сообразил, что держит в руке не короткую лёгкую палочку Гермионы, а свою собственную, родную – остролистовую.

Глава 4.

Очередное пришествие Снейпа было нестандартным. Аппарировав на крыльцо, он толкнул дверь так, что та ударилась о стену, и, тяжело шагая, прошёл в гостиную. Услышав шум внизу, Гермиона бросила недочитанную книжку на постель и сбежала по лестнице, забыв надеть тапочки. Прихожая была засыпана снегом, на глазах превращавшимся в мокрые пятна на ковре, а в кухне, в кресле перед холодным камином, неестественно выпрямившись, сидел Снейп. Гермиона бросилась к нему:

– Профессор, что случилось?

Снейп, не поворачивая головы, хрипло спросил:

– Мисс Грейнджер, вы когда-нибудь спите?

– Сплю, – ответила озадаченная Гермиона. – Но немного.

– Оно и видно, – сказал Снейп, глядя в пустое нутро камина.

Обратив внимание на странную позу профессора, Гермиона осторожно спросила:

– С вами всё в порядке, сэр? Вы не ранены?

– Нет, – ответил он. – Идите спать, Грейнджер, ради Мерлина.

– Я же вижу, что что-то не так! – заупрямилась девушка. – Я должна вам помочь!

– Зачем? – безразлично поинтересовался Снейп.

Гермиона онемела от возмущения. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы справиться с эмоциями, она проговорила:

– Затем, что если человек нуждается в помощи, то ему необходимо помочь, сэр! Неужели не ясно?

– Ясно, – всё так же бесстрастно отозвался он. – Я не нуждаюсь в помощи. Идите.

Гермиона фыркнула, и, старательно обходя холодные лужицы, направилась к лестнице.

– Как скажете, сэр.

Демонстративно громко протопав в спальню, Гермиона надела мягкие тапочки и на цыпочках прокралась обратно к лестнице, заняв наблюдательный пункт на верхней ступеньке за массивными перилами.

Посидев немного, профессор тяжело поднялся и медленно пошёл к двери, ведущей в подвал. Через некоторое время снизу донёсся звон бьющегося стекла и неразборчивое бормотание. Гермиона не выдержала и, мигом слетев вниз, вбежала в лабораторию. Снейп стоял, прислонившись к шкафу и тихо, но изобретательно ругался, глядя на месиво из битого стекла и пролитого зелья у себя под ногами. Заметив Гермиону, он поднял голову, оценил её обувь и сказал:

– Стойте там.

Осколки захрустели под его ботинками. Подойдя ближе, Снейп повернулся боком:

– Достаньте палочку из правого кармана.

Гермиона с опаской запустила руку в складки чёрной шерстяной мантии и нащупала тонкую деревянную рукоятку. По пальцам пробежали знакомые искорки.

– Ой, – она вытянула палочку из профессорского кармана и, не веря своим глазам, уставилась на добычу. – Это же моя палочка!

– Ваша, – устало подтвердил Снейп. – Давайте. На Эванеско вас должно хватить.

С наслаждением взмахнув палочкой, Гермиона очистила пол, сияющими глазами посмотрела на профессора и немедленно устыдилась своей столь явно выраженной радости. Снейп, белый как полотно, снова привалился к лабораторному шкафу. На лбу его блестели капли пота. Гермиона решительно пересекла комнату, приблизившись к нему.

– И всё-таки вам нужна помощь! – уверенно заявила она. – И я никуда не уйду, можете даже не пытаться меня прогнать или оскорбить, я вас не боюсь.

Снейп приподнял левую бровь и даже, кажется, слегка улыбнулся.

– Вот как. И давно ли, мисс Грейнджер?

– Если вас так интересует точная дата, то с позавчерашнего дня, – ответила она, выдвигая на середину комнаты тяжёлый деревянный стул. – После того, как вы разрешили оставить Билли. Садитесь.

Отлепившись от шкафа, Снейп сел на предложенный стул и посмотрел на Гермиону снизу вверх.

– И что дальше?

– А дальше вы мне скажете, что у вас болит, и мы вместе подумаем, что с этим делать.

Снейп усмехнулся.

– Потрясающая самоуверенность. Ну что ж, слушайте. Кровопотеря. Судя по ощущениям, примерно полторы пинты. Полный вывих головки плечевой кости. Правой. Остальное – мелочи и внимания не требуют. Хотя, конечно, если вы умудритесь избавить меня от застарелого остеохондроза… – Он хмыкнул. – На колдомедицинские заклинания у вас не хватит сил, даже если вы их знаете. А у меня левой рукой не получается, это вы, наверное, уже поняли.

Гермиона ошеломлённо замолчала. Она ожидала чего угодно – последствия проклятия, раны, ожоги, в конце концов, но вывих… У волшебников бывают вывихи? Она тут же выругала себя за дурацкие мысли: Гарри же ломал руку и Невилл тоже, почему у Снейпа не может быть вывиха? Он же тоже живой, в конце концов. Предмет её размышлений тем временем продолжал выжидающе смотреть на неё. «Издевается, – подумала Гермиона. – Что за человек: и больно ему, и колдовать не может, а всё равно издевается. Ждёт, что я испугаюсь и сбегу, оставлю его тут скрипеть зубами и ругаться в одиночестве. Ну уж нет, профессор…» Резким движением головы она отбросила волосы со лба и заявила:

– Тогда приступим. Что вы можете предложить?

Уже откровенно забавляясь, Снейп произнёс:

– Собственно, единственное, что можно сделать в данном случае – вправить сустав маггловским способом. Самостоятельно я этого сделать не могу, и именно поэтому вы до сих пор здесь. Вы не состояли в скаутском отряде?

– Нет, – удивилась Гермиона.

– Странно. С вашим-то характером… – пробормотал профессор. – Ладно. Для начала достаньте флакон с обезболивающим.

– Зачем?

– Да затем, что мне больно! – рявкнул он и поморщился. – А когда вы начнёте снимать с меня мантию – будет ещё больнее. Включите же свои знаменитые мозги!

Гермиона метнулась к шкафу. «Я?! Буду снимать со Снейпа мантию?! – пронеслось у неё в голове. – О-ёй, слышал бы это кто-нибудь! » Автоматически выхватив с полки нужный пузырёк, она добавила флакончик с кроветворным и оглянулась по сторонам в поисках стакана. Снейп протянул руку, отобрал у неё посудинки и, опрокинув содержимое в рот прямо из горлышка, начал здоровой рукой расстёгивать пуговицы. Покончив с застёжками, он встал.

– Начинайте. Сначала с левой.

Гермиона взялась за манжету и, вначале неуверенно, а затем всё смелее принялась выпутывать профессора из его одёжек. Под мантией оказались неоригинально чёрные брюки и тёплый свитер с высоким воротом, а под свитером – чёрная же сорочка. Левый рукав мантии, к ужасу Гермионы, оказался разрезанным сверху донизу и влажным от крови. Чуть позже выяснилось, что та же участь постигла и нижележащие слои одежды. Между свитером и рубашкой Снейп жестом попросил дать ему отдохнуть и несколько минут сидел, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Избавившись, наконец, и от рубашки, он сдвинулся на самый краешек стула и приказал:

– Подойдите сюда.

Снова засмущавшись, Гермиона подошла ближе и встала между его широко расставленных ног.

– Ну что ещё? – с досадой спросил Снейп. – Раздетого до пояса мужчины никогда не видели? Ну так смотрите, я разрешаю, только прямо и быстро. Чем больше времени пройдёт с момента травмы, тем труднее вправить вывих.

Она послушно посмотрела. Мужчин Гермиона, конечно, видела не раз – летом на пляже, – да и Гарри с Роном, переодеваясь, её не особенно стеснялись, но профессор, а тем более – Снейп, вечно закутанный в сто слоёв чёрной ткани... Оказалось, что устройство профессора Снейпа не особенно отличалось от телосложения её друзей, разве что плечи шире и мышцы выражены более рельефно – не формирующийся подросток, а взрослый мужчина. Светлая кожа – совсем как у Рона, только без веснушек, – выступающие ключицы… «А без веснушек, пожалуй, красивее», – мелькнула непрошеная мысль. Немного волос на груди – чёрных, резко контрастирующих с цветом кожи. Пресловутая метка выглядела, как обычная татуировка в готическом стиле, ничего общего с ужасами, что по вечерам, шёпотом пугая друг друга, рассказывали девчонки в тёмном уголке гриффиндорской гостиной. Змея не шевелилась, череп и не думал сверкать глазами или выкрикивать проклятия голосом Волдеморта.

Гермиона скользнула взглядом по выпуклой грудной клетке, подтянутому, даже скорее впалому животу. «Ещё бы, если питаться только кофе да собачьими бутербродами – откуда тут животу взяться, – подумалось ей, – надо бы его подкормить, худой какой». Осознав, что она собирается откармливать не кого-нибудь, а Северуса Снейпа, Гермиона чуть не фыркнула. От левого снейповского плеча наискосок по груди спускались четыре параллельных белых шрама, словно следы от когтей, а наружную сторону левого предплечья от локтя до кисти украшал длинный, глубокий, кое-как залеченный порез.

– Это?.. – она, не удержавшись, провела пальцем по одному из шрамов.

Снейп повёл плечом и отрезал:

– Не ваше дело.

– А на руке? Тоже, наверное, надо обработать?

– Это ерунда. Как только смогу нормально держать палочку – уберу, – отмахнулся он. – Насмотрелись? Пощупайте правое плечо сзади.

Она провела рукой по горячей коже и ощутила под напряжёнными мышцами округлую выпуклость.

– Это – головка сустава. Ваша задача – вернуть её на место, то есть вниз и чуть вперёд, понятно?

Гермиона кивнула.

Профессор левой рукой подобрал безвольную кисть правой и положил её себе на грудь. Затем по очереди устроил руки Гермионы в нужном положении.

– Левой рукой надавите на локтевой сгиб, сдвигая плечо вниз. Нажимайте сильно, не стесняйтесь, ваша задача – преодолеть сопротивление мышц, которые я при всём желании расслабить сейчас не смогу. Как только почувствуете, что дело пошло, резко закидываете правую кисть на противоположное плечо. Ничего сложного. Ясно?

– Ясно, – прошептала Гермиона. Вся её смелость вдруг куда-то улетучилась.

– И не тряситесь так – я не стеклянный, не рассыплюсь, – добавил Снейп и схватился левой рукой за край сиденья. – Вперёд.

Гермиона закусила губу и нажала на профессорское предплечье, изо всех сил стараясь сдвинуть его книзу. «Ничего не получится, – отчаянно звенело у неё в голове, – я же не медик, ничего не получится». Перед её глазами размеренно поднималась и опускалась грудная клетка Снейпа. Дыхание профессора было ровным, словно происходящее совершенно его не касалось. Ободрённая этим спокойным движением – видимо, она не причиняла ему сильной боли своими неуклюжими манипуляциями, – Гермиона удвоила усилия, налегая на руку почти что всем своим невеликим весом, и с восторгом ощутила, как упрямые мышцы поддаются, растягиваются!

– Ну! – сдавленно раздалось сверху, и она резко дёрнула кисть, стараясь направить её именно туда, куда велел Снейп. Раздался глухой щелчок, профессор резко втянул воздух сквозь зубы, потом выдохнул и расслабился. Гермиона отпустила его запястье, распрямилась и испуганно ойкнула – лицо её пациента было серовато-бледным, как у покойника. Снейп моргнул, вздохнул ещё раз, и его кожа начала приобретать более живой оттенок.

– Превосходно, мисс Грейнджер. С первой попытки. Пятьдесят баллов Гриффиндору, – констатировал профессор, осторожно пошевелив рукой, и потянулся за рубашкой.

Гермиона отступила на два шага назад и зарделась от столь редкой в устах Снейпа похвалы, хотя при мысли, что попыток, оказывается, могло быть несколько, её ощутимо затошнило.

– А баллы настоящие?

– Безусловно, – серьёзно ответил он, очищая одежду от крови и застёгивая мелкие чёрные пуговки. – И ещё пятьдесят за смелость, мисс Флоренс Найтингейл.

Минерва МакГонагалл, около полуночи делавшая обход в Большом зале, с недоумением уставилась на поток рубинов, просыпавшихся в нижнюю часть часов её факультета.

***

Гарри нещадно тормошил сонного Рона.

– Да проснись же ты! Я нашёл палочку! Моя палочка вернулась!

– Где? – захлопал глазами Рон.

– В лесу!

– В лесу?!

Плюхнувшись на койку рядом с другом, Гарри досадливо проговорил:

– Да не тормози ты! Я пошёл в деревню, думал – может хлеба достану, а за мной увязался какой-то тип.

– Пожиратель? – вскинулся Рон, отбрасывая одеяло. – Ты его убил?

– Да не знаю я! – Гарри вскочил и в возбуждении принялся бегать по палатке. – Он невидимый был, только снегу нанесло, и я различил силуэт. Смотрю – тень какая-то за мной по кустам шарится. Я его Ступефаем, а он в ответ –Экспеллиармусом, гермионина палочка улетела, а я забыл, что она не моя, да как заору: «Акцио, палочка Гарри Поттера! ». Она и появилась.

Рон сел на постели и взъерошил рыжие вихры.

– А это точно твоя палочка? Может, подстава?

– Точно! Я ей дрался, кажется, даже задел его, только он всё равно ушёл. Да ты сам посмотри!

Гарри протянул другу палочку. Рон внимательно осмотрел её со всех сторон, даже понюхал зачем-то, взмахнул. Палочка отозвалась недовольным шипением и двумя дохленькими искорками. Рон вытащил собственную палочку и проверил её блудную сестру на Следящие чары.

– Чисто. И вроде она самая. Странно, ты же её в Министерстве потерял. Может, это Персик? Или он её украл у Амбридж и передал кому-нибудь из Ордена? А откуда они могли узнать, где мы?

Гарри пожал плечами.

– В любом случае, надо сворачиваться. Мало ли что. Зато я теперь смогу нормально колдовать. Давай мне медальон, моя очередь.

Рон нехотя стащил с шеи золотую цепочку.

– Только ненадолго.

– Ладно.

Отойдя в кусты по малой нужде, Рон обнаружил в сугробе потрёпанную сумку с заледеневшей до звона буханкой хлеба, куском колбасы фунта на четыре и бережно завёрнутой в тряпочку горсточкой чая. Размахивая находкой, он ворвался в палатку, чуть не повалив упаковывавшего нехитрый багаж Гарри:

– Гляди, что я нашёл! Везёт нам сегодня! Наверное, какой-нибудь беженец посеял, растяпа!

Мальчишки, обнявшись, запрыгали вокруг стола. От замотанного тряпкой небольшого портрета, стоявшего в углу, донеслось ироничное хмыканье.

К утру палатка стояла уже на побережье. Усталые, но сытые, друзья расползлись по спальникам и одновременно провалились в сон.

***

Гермиона ворвалась в третью гостевую спальню, даже не подумав постучать. Она не могла ждать до утра: внезапно пришедшая в голову мысль не давала покоя.

– Где вы взяли мою палочку?! Гарри у Волдеморта?!

Снейп оторвал голову от подушки и провёл рукой по лицу, убирая с глаз растрепавшиеся волосы.

– Мисс Грейнджер, вон отсюда! – рявкнул он, щурясь на огонёк Люмоса на кончике её палочки. – Кто вас учил врываться ночью к преподавателю?

– Вы больше не мой преподаватель, – воскликнула она. – И я не уйду, пока вы не скажете мне, что сделали с Гарри!

Снейп со вздохом, больше похожим на стон, откинулся на подушку.

– Все добрые дела наказуемы, – пробормотал он. – Может быть, отложим разбирательства до утра?

– Нет, – упрямо ответила Гермиона. – Сейчас.

– Сейчас, – почти ласково проговорил Снейп, – я вас прокляну и вышвырну в коридор. Полежите пару часов на холодном полу и подумаете о своём поведении.

Гермиона, набычившись, молча смотрела на него, подняв повыше палочку.

– Ах да, вы же меня не боитесь.

Она помотала головой.

– А зря…

Молниеносным движением Снейп выхватил из-под подушки палочку:

– Петрификус Тоталус!

Гермиона не успела даже испугаться, как её парализованное тело оказалось за дверью, а сама дверь с грохотом захлопнулась. Попытки двинуть рукой или ногой ни к чему не привели – заклинание держало крепко. Гермиона изо всех сил старалась сдержать подступавшие слёзы, но они всё равно предательски полились по вискам, стекая на затоптанный ковёр. «Подонок! Предатель и убийца! А я ещё ему помогала…»

Она ещё даже не успела замёрзнуть, когда дверь снова открылась. «Подонок, предатель и убийца», уже полностью одетый, стоял на пороге и, приподняв бровь, разглядывал распростёртое у его ног тело. Гермиона вдруг вспомнила, что одета лишь в полупрозрачную ночнушку, и мучительно покраснела. Снейп взмахнул палочкой, поднимая строптивую ученицу в воздух и, левитируя её перед собой, двинулся по коридору. Уложив остолбеневшую Гермиону на её постель, профессор аккуратно прикрыл девушку одеялом и сказал:

– Поттер и Уизли по-прежнему проживают в столь предусмотрительно захваченной вами с собой палатке. Уизли слегка простужен, Поттер в отличной форме – с полчаса гонял меня по лесу, результат вы видели. – Снейп сдвинул упавший на лицо Гермионе локон, аккуратно заправил его за покрасневшее девичье ухо и, сделав шаг в сторону, пропал из поля зрения. – Заклинание рассеется через три часа. Советую вам поспать.

Скрипнула входная дверь. Гермиона закрыла глаза. Ей было невыносимо стыдно и в то же время… приятно? Заклинание перестало действовать не через три часа, как было обещано, а минут через двадцать, но Гермиона так и пролежала до рассвета, практически не шевелясь и вспоминая осторожные пальцы, коснувшиеся лба и легко очертившие линию подбородка, прежде чем исчезнуть.

Глава 5.

Гермиона никак не могла заставить себя перестать прокручивать в голове события четырёхдневной давности. Её тактильная память отчего-то очень ясно запечатлела прикосновение к тёплой, почти горячей коже Снейпа, твёрдость мышц предплечья под её ладонью и невозможным образом контрастирующую с этой, свидетельствующей о немалой физической силе, твёрдостью, хрупкость выступающих косточек его запястья. Ощущения от столь невинного контакта по неясной для Гермионы причине оказались гораздо более впечатляющими, чем от «взрослых» поцелуев и довольно смелых объятий с Роном или Виктором. У Рона ладони были широкие и мощные, но Гермиона отчего-то совершенно не сомневалась, что хватка у совершенно не внушительной с виду кисти Снейпа ничуть не слабее, чем у лапищи её друга. Она прекрасно помнила, как в прошлом году, после ужасного случая с Драко, профессор тряс Гарри за шиворот как котёнка, без видимого усилия практически отрывая шестнадцатилетнего парня от пола.

А ещё её преследовал его запах – горьковатый, дымный, с заметным оттенком пота – ещё бы, полчаса прыгать от Гарри по кустам. «Интересно, это туалетная вода такая или травами пахнет, с которыми он работает? – думала Гермиона, помешивая пыхавшую в кастрюльке овсянку. – Хотя нет, тогда от него и гноем бубонтюбера должно было бы пахнуть». Она сморщила нос и рассмеялась.

На кухню притопал Билли, только что вернувшийся с самостоятельной прогулки, принюхался к овсянке и недовольно отвернулся.

– Мяса хочешь?

Пёс уселся, подвернув хвост, и посмотрел на Гермиону жалостливыми карими глазами. Она присела на корточки, обняла его за холку и сказала в густую влажную шерсть:

– Скоро будем кушать. Потерпи, ладно?

Шерсть пахла мокрой псиной и почему-то – Снейпом. Да что ж это такое!

Если бы Снейп сейчас услышал мысли Гермионы, то объяснил бы ей, что «это» называется неосознанным влечением, основанным на ольфакторной стимуляции, и не зря Амортенция пахнет для всех по-разному. Но профессор был занят миллионом важных дел, постоянно валившихся на его директорско-пожирательско-шпионскую голову, и глупые мысли глупых девчонок его ни капельки не интересовали. Он даже не обратил внимания на то, что воспоминания о мягкости упругого каштанового локона в его пальцах навещали его самого несколько чаще, чем это было позволительно.

Гермиона нарезала мясо, смешала с овсянкой, поставила миску на пол и села рядом, скрестив ноги.

– Жалко всё-таки, что ты не анимаг, – проговорила она, глядя на поглощающую завтрак собаку. – Ты так похож на Сириуса.

Билли шевельнул хвостом и заглотнул целиком кусок мяса.

– Нет, если бы ты был Сириусом, Снейп бы наверняка тебя убил. Или нет? Меня-то он вылечил и не отдал Волдеморту. Интересно, почему? Его бы, наверное, наградили за поимку подруги Гарри Поттера. Странный он… Зелья для Ордена Феникса… Хотя я же не знаю, куда он их уносит, вполне мог и обмануть. С другой стороны, Снейп вернул мне палочку. Я только ночью сообразила, что она была у Гарри, ворвалась к профессору в спальню, разбудила… Стыдно-то как… Он, наверное, не на шутку разозлился – который день не появляется. А я хотела извиниться.

Пёс вылизал до блеска миску и посмотрел на хозяйку: вдруг расщедрится на добавку? Гермиона взяла опустевшую посуду и, поднявшись с пола, поставила её в мойку.

– А ещё, знаешь, он такой смешной был, когда я к нему вломилась. Такой встрёпанный, домашний, совсем как мои мальчишки. И складки от наволочки на щеке отпечатались. Слушай, Билли, это, конечно, глупость несусветная, но по-моему – он мне нравится… Скажи, я сумасшедшая?

При воспоминании о том, как она, едва прикрытая тоненькой ночной рубашкой, раскинулась на постели перед Снейпом, а он, укрывая её одеялом, случайно слегка коснулся пальцами её груди, у Гермионы становилось как-то горячо и непривычно там… внизу. И грудь начинала ныть, как перед месячными, и мягкий хлопок застиранной футболки грубо царапал напрягшиеся соски. Нет, она была большой девочкой и прекрасно знала, как эти ощущения называются, но то, что вызывала их одна мысль о руках Снейпа – злобной, саркастичной скотины Снейпа… Преподавателя. Взрослого мужчины. Ой. И не скотина он вовсе. Кажется. Об этом она стеснялась говорить даже собаке.

Пёс протяжно вздохнул и с грохотом развалился посреди кухни, сонными глазами глядя на Гермиону: охота тебе, хозяйка, забивать голову всякими глупостями…

***

Гарри сидел на койке, обхватив голову руками. От эйфории, охватившей его, когда вернулась палочка, не осталось и следа – всё вокруг рисовалось мрачными красками. Он понимал, что в этом по большей части виновата проклятая безделушка, болтавшаяся на шее, но легче не становилось. От исчезнувшей ещё в сентябре Гермионы не было вестей. В глубине души Гарри был уверен, что их подруга погибла от того заклинания, но боялся признаться в этом даже самому себе. Его удивляло, что Рон так спокойно отнёсся к похищению любимой девушки, но, когда Гарри попытался поговорить с другом, тот сказал: «Где бы она ни была, для неё это лучше, чем скитаться по зимним лесам в продуваемой всеми ветрами палатке. Не женское это дело». «Даже если она у Пожирателей?! – Гарри сжал кулаки. – И ты ещё говорил, что любишь её! » «Если бы Гермиону схватили люди Сам-знаешь-кого, об этом звонили бы на каждом углу, – рассудительно ответил Рон. – А по радио – ни звука на эту тему, наоборот, ребята говорили, что наши портреты по-прежнему расклеены на Диагон аллее. Всех троих. И в «Пророке», что мы нашли в прошлом месяце – тишина. А по поводу любви… Мы с Гермионой поговорили ещё на свадьбе Билла. Не подходим мы друг другу. Я её люблю, но как сестру. Знаешь, у неё такое облегчение на лице отразилось, что мне даже стыдно стало, что я столько времени ей голову морочил. Я хотел тебе сказать, но забыл, прости». Гарри тогда, забыв разжать кулаки, плюхнулся на скамейку, ошалело глядя на друга. «А почему ты уверен, что она жива? » – выдавил он. Рон вытащил из-за пазухи зелёный камушек на тонком шнурке. «Это зачарованный малахит. Мы ещё в прошлом году ими обменялись. Если он почернеет – значит Гермиона погибла или в большой опасности. А сейчас, видишь, всё в порядке… Да и мистер Блэк утверждает, что она в хороших руках. Он неплохой дед, хоть и из тёмных».

– Гарри, – позвал Рон, прервав погружение друга в воспоминания. – Гарри, иди завтракать, я чай заварил.

Есть не хотелось. Хотелось только бухнуться на койку, уткнуться носом в подушку и уснуть. Так, чтобы проснуться – а всё кончилось, и оказалось, что заснул он не в промозглой палатке, а посредине пары по Трансфигурации, и Рон пихает локтем в бок, и Гермиона из-за соседней парты делает большие глаза: «Гарри, как ты можешь спать на уроке! »

– Гарри, ты меня слышишь? – Рон тронул друга за плечо. – Пошли, поедим.

– Не хочу.

– Так. Ну-ка, дай сюда, – Рон решительно ухватился за медальон и потянул кверху, стаскивая цепочку. – На меня он меньше действует. И вообще, ты уже четыре дня его таскаешь.

Гарри вяло сопротивлялся, но Рон был сильнее. Сняв медальон, он взял друга за шкирку и решительным толчком направил в сторону стола.

– Садись.

Поев, Гарри почувствовал себя лучше.

– Надо пробираться в Хогвартс, – постановил он, допивая чай.

Рон посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Ты спятил? Там дементоры вокруг. И Снейп, и Кэрроу… Да мало ли кто ещё, просто мы не знаем.

– Струсил? – прищурился Гарри. – Снейпа испугался?

– Просто не вижу необходимости рисковать ферзём без хорошей подготовки. Снейп, конечно, козёл, но он сейчас директор. А директору немедленно становится известно обо всём, что происходит в замке, Дамблдор это сто раз говорил. Проберёмся, и что дальше? Он нас на первом углу встретит со всей своей кодлой. Даже со своей знаменитой палочкой целый отряд взрослых тёмных магов ты не раскидаешь.

Гарри потёр лоб.

– Хорошо. Допустим, ты прав. Как нам тогда добыть зуб василиска? Или меч Гриффиндора? Все заклинания, какие знаем, мы уже попробовали, ничего эту дрянь не берёт.

– Думать надо. А пока пошли чары обновим, а то ночью наспех накладывали.

Гарри встал из-за стола, взял палочку и поплёлся вслед за другом.

Весь день Гарри терзал книжку сказок, которую оставил им Дамблдор, пытаясь найти подсказку: где искать оставшиеся крестражи и как уничтожить имеющийся. Рон сначала пытался участвовать, но быстро потерял интерес и, разложив походную шахматную доску, расставил фигуры и углубился в очередную партию с портретом директора Блэка.

Ближе к вечеру, отбросив бесполезные сказки, Гарри натянул куртку и вышел наружу. Метель закончилась, с неба, кружась, падали одинокие маленькие снежинки. Гарри запрокинул голову и открыл рот, ловя языком крохотные холодные капельки. В Хогвартсе он очень любил вот так выходить во двор и подставлять лицо под медленно падающий снег. Снежинки таяли на лбу, на щеках, стекали вниз ручейками, унося дурные мысли и воспоминания. Внезапно на самом краю поля зрения что-то блеснуло. Гарри снял очки, протёр их рукавом, водрузил на место и теперь уже совершенно отчётливо разглядел у самой опушки небольшого лесочка светящийся абрис какого-то животного.

«Патронус! – промелькнуло в голове. – Интересно – чей? »

Он двинулся за Патронусом, пытаясь получше разглядеть его, но призрачный зверь не подпускал близко, прячась за кустами. В какую-то минуту Гарри понял, что Патронус заманивает его вглубь леса, но не остановился: он был уверен, что тёмные маги не умеют пользоваться этим заклинанием, а значит, кто бы ни послал его – это был друг. Патронус подошёл чуть ближе, и Гарри удалось разглядеть его – небольшая лань пританцовывала в нетерпении и трясла изящной головкой, как бы приглашая следовать за собой. Выведя Гарри на большую поляну, лань подбежала к круглому озерцу посередине, топнула копытцем и исчезла. Он подошёл к озеру и увидел пробивающееся сквозь тонкий лёд сияние – на дне лежал меч Гриффиндора…

***

Снейп ввалился в прихожую, отряхиваясь, как собака и разбрасывая во все стороны комья снега. Гермиона выбежала навстречу, но только она открыла рот, собираясь извиниться за ночную эскападу, как профессор приказал:

– Ставьте чайник, Грейнджер! Быстро! С вашими бестолковыми друзьями я чуть не превратился в кусок льда!

Гермиона поспешила обратно на кухню. Скинув мантию, Снейп прошёл следом. Глядя на посиневшие губы и совершенно белый кончик носа профессора, Гермиона не удержалась от ядовитого:

– А как же Согревающие чары, сэр? Это же материал шестого курса, насколько я помню?

– Мистер Поттер туп, как великан. Чуть ли не час пришлось удерживать Экспекто Патронум, прежде чем он соизволил додуматься, что эндемичная для данных мест фауна не включает серебристых светящихся животных, – ответил Снейп, обхватывая дрожащими пальцами горячую кружку с чаем. – Какие уж тут Согревающие. И, несмотря на всю свою несообразительность, ваш друг чует чужую магию, как спаниель – утку в камышах. Если бы я всё же наложил на себяСогревающие или Скрывающие чары, Поттер сразу бросил бы всё и поскакал разыскивать источник. Удивительное свойство делать всё наоборот. А сегодня для дела было нужно, чтобы он следовал за Патронусом, а не за мной.

Гермиона присела к столу, глядя, как Снейп мелкими глоточками пьёт обжигающий чай.

– А разве вы умеете вызывать Патронуса?

– Материал седьмого курса, – съязвил Снейп, не отрываясь от чашки.

– Но вы же… Пожиратель Смерти?

– И что?

– Они не умеют…

Снейп удивлённо воззрился на Гермиону.

– Вы действительно так думаете? То-то Поттер бестрепетно двинулся в лес за неизвестно чьим заклинанием. Я-то решил, что виновата его обычная безалаберность, но в тот момент она была мне на руку. Любой достаточно сильный маг в состоянии вызвать Патронуса, мисс Грейнджер. Этому в школе учат.

Гермиона обхватила ладонями щёки.

– Надо же им сказать…

– Скажут, – заверил Снейп, допивая чай. – Обязательно скажут. Хотя всё на свете рассказать невозможно, и я иногда впадаю в отчаяние, теряя надежду рассмотреть дно в колодце их безграмотности.

Гермиона, не сдержавшись, хихикнула и тут же спохватилась.

– Ой, вы, наверное, голодны, сэр? Давайте я суп согрею.

– Согрейте, – согласился он. Гермиона высоко подняла руки, ища в полке подходящую посуду, мешковатая футболка натянулась, обрисовывая изгибы девичьего тела, и Снейп, внезапно вспомнив, как это самое тело смотрелось в почти ничего не скрывающей кружевной ночной рубашке, бессознательно облизнул губы. На профессора нахлынул запах её волос, преследовавший его все эти дни так же, как Гермиону – его запах, только ему, в отличие от неё, некогда было зацикливаться на своих ощущениях. Все её прелести он видел и не раз – в те недели, когда она валялась без сознания. Любая не связанная с лечением магия могла навредить, даже элементарные Очищающие, поэтому ему приходилось на руках таскать девчонку в ванную, мыть и переодевать, не пользуясь палочкой, но тогда худенькие плечики и угловатые коленки не вызывали ничего, кроме жалости, а сейчас…

Опомнившись, Снейп поспешно изгнал из головы неуместные мысли, а из расположенных ниже органов – неуместные ощущения. Пока Грейнджер суетилась, наливая суп, Снейп смотрел на неё – не прямо, рассеянным взглядом, чтобы не спугнуть. Сколько раз он наблюдал, как из первоклашек с исцарапанными коленками постепенно вылупляются изящные и загадочные павы. Для кого-нибудь другого загадочные – он-то их знал, как облупленных: все эти взгляды из-под ресниц, как бы случайно задравшаяся школьная юбка, открывающая округлое, женское уже бедро… Пониже склониться над котлом, чтобы в вырезе полурасстёгнутой блузки показалась грудь и стрельнуть глазами из-под чёлки в сторону учителя – видит ли? Видит. И сто раз до этого видел. Неинтересно. А эта – иная.

Ничего загадочного в ней не было, и изящества не особенно, но всё же – не девочка уже, женщина, одновременно юная и взрослая. Грудь небольшая, налитая и одновременно упругая, не скованная бельём, да и не нуждающаяся в искусственной поддержке, изгиб тонкой талии, вызывающая крутизна бедра – зрелость и плодородие. И когда успела… И в то же время – не просто самка, будущая мать-производительница, – девочка умная и смелости не занимать. Размышляет, анализирует, подкалывать вон пытается, надо же…

На войне растут быстрее, из детей – сразу в старики. Самому ему к двадцати одному война добавила сто, с тех пор и идёт: сто двадцать два, сто двадцать три… сто тридцать семь. А Грейнджер сколько?

– Сколько вам лет, мисс Грейнджер? – спросил Снейп.

– Восемнадцать, – без малейшей заминки ответила она, не отрываясь от своего занятия. – У меня день рождения в сентябре. Вообще-то, я на третьем курсе столько раз пользовалась хроноворотом, что уже, пожалуй, и девятнадцать. Или больше.

У профессора дрогнули уголки губ. Да, загадочность подкачала, и ни грана кокетства – любая из знакомых ему женщин под страхом смерти не призналась бы, что её истинный возраст на год больше указанного в метрике. Но от этой наивной грейнджеровской прямоты у него почему-то потеплело на сердце. Непривычное ощущение.

Гермиона поставила на стол тарелку, положила ложку и салфетку и отошла к окну, в свою очередь искоса наблюдая за Снейпом. Профессор ел быстро, но аккуратно и почти бесшумно. «Он и двигается всегда очень тихо. Интересно, – подумала Гермиона, чувствуя, что краснеет, – он и… тогда ведёт себя так же неслышно? » Девчонки говорили, что во время секса мужчины издают животные звуки – рычат, пыхтят, стонут. Хотя от Снейпа вполне можно было ожидать, что он будет заниматься любовью молча, стиснув зубы и с выражением брезгливости на лице. «А он вообще этим занимается? » До недавнего времени ей бы и в голову такое не пришло. Чёрный ужас хогвартских подземелий по определению не мог иметь никаких занятий, свойственных обычным людям. И тем более –сонно щуриться на огонёк Люмоса сквозь растрёпанные лохмы, как какой-нибудь Гарри Поттер. А ещё у ужаса не было чувства юмора и такого обычного, человеческого, почти дружелюбного взгляда, только ледяное «двадцать баллов с Гриффиндора» и коронный разворот. И личные вопросы он не задавал. «Сколько ему самому лет? Спросить бы, да неудобно».

Доев суп, Снейп осведомился:

– У ваших друзей есть в запасе Бодроперцовое зелье?

– Было много, – ответила Гермиона. – Но прошло почти три месяца…

– Значит, имеет смысл сварить ещё. Справитесь?

– Конечно, сэр. Я всё сделаю, не беспокойтесь.

– Тогда я, с вашего позволения, немного отдохну. Надеюсь, вы больше не будете врываться в мою комнату среди ночи, юная мисс? – Снейп говорил строго, но глаза его смеялись.

– Простите, сэр, – Гермиона опустила голову.

– Уже, – на пороге он обернулся и добавил: – Кстати, ваши друзья сегодня уничтожили медальон Слизерина.

Гермиона вскинулась, намереваясь засыпать профессора миллионом вопросов, но того уже и след простыл.

Глава 6.

Снейп открыл глаза ровно в шесть – внутренний будильник работал чётко. Ночь прошла без незапланированных визитов и, видимо, именно поэтому он в кои-то веки чувствовал себя выспавшимся. Даже более того: в остатках уходящего сна витала приятная расслабленность ума и тела, коей вечно умотанный делами до полусмерти профессор не ощущал уже Мерлин знает сколько лет. Со дня воскрешения Волдеморта уж точно. Снейп лениво пошевелился, ощутил некое неудобство и, запустив руку под тёплое одеяло, с удивлением обнаружил недвусмысленную влажность. Вот такого с ним давно не случалось, в подростковом возрасте если только. Поминая подштанники Мерлина, профессор выудил из-под подушки палочку:

– Скоргифай!

Очистив бельё, Снейп отправился в душ, пытаясь вспомнить, что же это такое этакое ему сегодня приснилось. Образы смешивались, прятались в тумане, но, повинуясь усилиям опытного легиллимента, в конце концов выстроились в более-менее ясную картину.

Сначала он в кромешной тьме шёл по длинному прямому коридору, ясно осознавая, что этот Путь – только для него одного. Полностью обнажённый, он, однако, не чувствовал ни холода, ни сырости, ни страха. Он знал, что Путь косвенно имеет отношение к Хогвартсу и ко всему происходящему там, но это было не главным. Полукруглый свод становился всё ниже, но не давил, а увлекал вперёд, направляя к неизвестной, но страстно желаемой цели. Снейп не мог идти быстрее, но и остановиться было не в его власти. Понимая, что попал в действительно безвыходную ситуацию, и почему-то не испытывая при этом страха и сомнений, он неожиданно для самого себя произнёс неизвестное заклинание на странном языке: «Sarang Heyo, sarang He», последний звук на выдохе выплеснулся из его губ шаровой молнией и стало светло, очень светло. Снейп не удивился, увидев Её, оказывается, он с самого начала знал, что Она здесь. Стоя к нему спиной, целомудренно прикрытая пышным облаком каштановых кудряшек, она почти парила над полом, и эта воздушная лёгкость девичьей фигуры удивительно гармонировала с уже женской тяжестью округлых бёдер. Свет и смысл были в ней, но призыв, исходящий от её тела, победил желание бесконечно впитывать в себя красоту совершенных форм.

Большего из памяти вытянуть не удалось, но ему и так уже всё было ясно. Снейп посмотрел в треснутое зеркало и сообщил своему отражению:

– Северус, ты попал.

Зеркало не ответило. Так, на всякий случай. Снейп медленно оделся, укладывая в голове новое знание, что с ним делать – он решит потом. Огляделся в поисках расчёски, не нашёл. Поленившись лезть в карман за палочкой, он пальцами пригладил волосы и вышел в коридор.

Гермиона проснулась затемно. Она чувствовала, что ей снилось что-то приятное, но подробностей память не сохранила. Спать больше не хотелось и, откинув одеяло, Гермиона нашарила тапочки и пошла умываться. Приведя себя в порядок, она открыла дверь, собираясь спуститься на кухню и приготовить завтрак себе и собаке, спросонья споткнулась о высокий порог и с размаху уткнулась в чёрную мантию, рассечённую посередине ровным рядом круглых, обтянутых тканью пуговиц.

– Что же вы вылетаете из комнаты, словно за вами гонится стая пикси, а, Грейнджер? – пробормотал Снейп, автоматически подхватывая Гермиону в полёте и ставя обратно на ноги.

Твёрдые, сильные руки на пару секунд коснулись тела девушки, помогая восстановить равновесие, и тут же пропали. Её ноздри затрепетали, втягивая знакомый запах – горечь, дым, какие-то травы… Зубная паста, мятная… Гермиона вдруг явственно почувствовала, как эти же самые руки мягкими, но уверенными движениями скользят по её груди, животу, спускаются ниже и, погружаясь в тёплую воду, аккуратно проводят под коленями, очерчивают лодыжки. Возвращаясь, жёсткие пальцы осторожно пробегаются по сокровенному местечку, снова тёплая вода, мгновение холода и пушистая мягкость, окутывающая тело… Гермиона пошатнулась, приложив кончики пальцев к вискам.

– Мисс Грейнджер? – переспросил Снейп с оттенком беспокойства. – Вы в порядке?

Она подняла голову, отвлекаясь от необычных ощущений.

– Да, сэр, в полном, – и тут же, боясь передумать, выпалила только что пришедшее в голову: – Сэр, скоро Рождество, мне здесь так скучно одной. Не могли бы вы в рождественскую ночь… Давайте встретим Рождество вместе?

Снейп выпрямился, скрестил руки на груди, качнулся с носков на пятки и обратно, обдумывая предложение.

– Признаюсь, это неожиданно… – протянул он. – Что ж, поскольку Рождественского бала в школе не планируется, возможно, я и буду свободен. Я сообщу вам о своём решении позже.

Он мягко отодвинул её с дороги и легко, как мальчишка сбежал по лестнице, бросив через плечо:

– До свидания, мисс Грейнджер. И смотрите под ноги. Я ухожу, ловить вас некому.

– До свидания, сэр, – улыбнулась Гермиона.

Спустившись на кухню, она машинально достала молоко, яйца, смешала все составляющие для омлета и присела к столу. Странные ощущения были не похожи на фантазии, скорее – на воспоминания, но откуда? Ничего подобного она припомнить не могла, как ни старалась. В конце концов Гермиона решила, что это – очередные кусочки видений, оставшиеся со времён её болезни. Кто-то ухаживал за ней, и поблагодарить этого человека вряд ли удастся. Для того чтобы узнать его имя, нужно было разговорить Снейпа, а это – безнадёжное занятие. «А если он сам?.. Руки-то явно были мужские, – с ужасом подумала Гермиона. – Нет, не может быть! Я же не смогу ему в глаза смотреть от стыда… Уж лучше Рон или Гарри, а ещё лучше – кто-нибудь незнакомый». Она постаралась поскорее выкинуть крамольные мысли из головы.

Билли ткнулся в руку мокрым носом, напоминая, что неплохо было бы покормить и его. Гермиона рассеянно погладила шелковистые собачьи уши, достала из шкафчика овсянку и, нарезая мясо, попыталась осмыслить происходившие с ней изменения. Если разложить всё по полочкам, то сразу станет ясно, что к чему. И даже – что с этим делать. Логический ум всезнайки Грейнджер отбросил туманные предчувствия и заработал на полную мощность.

Итак, пункт первый: она хочет Северуса Снейпа, и с этим ничего не поделать, ибо физиологические порывы логике неподвластны. Если ей вдруг хотелось мороженого, она готова была бежать за ним на край света в любое время суток и бежала. Зная себя достаточно хорошо, Гермиона была уверена, что никакие самоуговоры и попытки представить предмет увлечения в невыгодном свете здесь не помогут. А нужны ли они, самоуговоры-то? Нынешний предмет был непривычно спокойным, не орал, не плевался. В последние дни он охотно поддерживал разговор и даже несколько раз улыбнулся. И поведением больше напоминал скорее Ремуса Люпина, нежели общеизвестного злюку Северуса Снейпа, только без нерешительности, свойственной доброму оборотню. Пункт второй: а что же всё-таки делать? Гермиона внезапно осознала, что кое-что она уже сделала: пригласила своего профессора провести с ней Рождество и даже почти получила согласие.

Гермиона отложила нож и сосредоточилась. По правде говоря, её давно смущала репутация «последней девственницы Гриффиндора», да и пытливая натура возмущалась при мысли, что есть на свете что-то, о чём её подруги знают больше. Собственно, ей ничто не мешало избавиться от этого гордого звания, да только вот мальчишки-ровесники не вызывали у Гермионы доверия в этом смысле. Судя по их неуверенным поцелуям и неумелым объятиям – им самим не мешало бы поучиться.

А перфекционистке Гермионе Грейнджер всегда хотелось, чтобы её первый раз стал настоящим запоминающимся опытом с умелым партнёром, а не неловким обжиманием двух подростков в тёмном углу. И ещё мечталось, чтобы мужчина был умным и разделял её тягу к знаниям, видел в ней личность, а не только женщину в биологическом смысле слова и будущую мать своих детей. Судя по тому, что Снейп в последнее время изволил беседовать с Гермионой почти как с равной, личность он видел. Непонятно было, правда, заметил ли он что-нибудь кроме личности. Попробовать… Страшно. Неизвестно, как он отреагирует – может быть, она ошиблась, и профессор считает её всего лишь малолетней дурочкой, так неудачно навязавшейся на его голову. Может и размазать по стенке своим безупречно ядовитым языком. Хотя в книгах пишут, что почти что ни один мужчина не откажется, если женщина предложит ему отношения без обязательств. А сейчас – самое подходящее время. Какие уж тут обязательства – война. Может быть, завтра её убьют или его, и она так и не узнает… Последняя мысль стала решающей, всепоглощающее стремление к познанию без труда победило сомнения. Гермиона сбросила нарезанное мясо в миску, перемешала с овсянкой, поставила собачий завтрак на пол и, забыв об остывающем на плите омлете, решительно направилась в библиотеку.

***

Гораций с трудом удерживался от того, чтобы по привычке довольно потереть руки. Одетый в респектабельный коричневый костюм-тройку, декан Слизерина ничем не выделялся среди покупателей и зевак, наводнивших автосалон в эти предпраздничные дни. Краем глаза любуясь на красующийся посередине зала, поднятый на медленно вращавшийся пьедестал автомобиль, Слагхорн с нетерпением ждал, когда менеджер заполнит, наконец, документы.

– К сожалению, машина в выбранном вами цвете осталась только одна, – подняв голову от бумаг, произнёс молодой человек, удивительно напоминавший профессору исчезнувшего летом Гарри Поттера, только голубоглазого и без шрама. – Мы можем заказать на заводе, но она придёт не раньше середины февраля…

– Нет-нет, – перебил Гораций. – Я возьму эту.

– Прекрасно, – оживился менеджер. – Тогда вы сможете забрать её через неделю, двадцать шестого числа.

Выставочные экземпляры обычно продавались плохо, поскольку многие посетители хотели пощупать новую машину, посидеть на приятно пахнущих новеньких кожаных сиденьях, покрутить руль. И каждый неизбежно оставлял после себя микроскопические царапинки и помятости, уничтожая у потенциального покупателя ощущение девственности и новизны приобретения. Пожилой же рантье, занимавший кресло напротив, похоже, совершенно не разбирался в автомобилях, рассеянно пропустив мимо ушей красочные излияния продавца по поводу замечательных ходовых качеств и восхитительно комфортного салона «Мини Купера». Создавалось впечатление, что престарелого автолюбителя интересовал только цвет кузова, да маленькие карамельки в вазочке на краю стола, которые он с завидной регулярностью отправлял в рот. Однако, услышав последние слова менеджера, старик встрепенулся:

– Как двадцать шестого? Почему не сегодня?

Молодой человек смутился.

– Видите ли, мистер… – Он скосил глаза на разложенные на столе документы, – Мистер Слагхорн, выставка закончится в Рождество, то есть в полночь двадцать пятого декабря. Машину выведут из зала, вымоют, заправят, и утром вы сможете её забрать.

– Так не пойдёт! – Гораций решительно хлопнул ладонью по столу. – Я согласен подождать до конца выставки, но прибуду за моим автомобилем ровно в полночь. И будьте любезны подготовить его к этому времени.

Менеджер быстро прикинул, позволит ли размер премии за удачную продажу машины убедить его будущую невесту Милли встретить Рождество на первом этаже торгового центра. Остановившись на положительном ответе, он успокаивающе проговорил:

– Конечно, если вы желаете…

– Желаю! – безапелляционно заявил Гораций. Ради такого случая он готов был даже пропустить рождественский ужин в Хогвартсе.

– …Я буду ждать вас здесь ровно в полночь, – закончил продавец.

– Договорились, молодой человек, – согласился профессор и развернул очередную конфету. – Где у вас тут касса?

Проводив полоумного старика до кассы, парень облегчённо вздохнул и, поставив на рабочий стол табличку «Извините, менеджер обслуживает клиента» , отправился к автомату с кофе. Профессор же Слагхорн, вальяжно описав круг почёта вокруг теперь уже безусловно его собственного «Мини Купера», похлопал своё приобретение по блестящему капоту и с достоинством удалился через боковой выход. Скрывшись за мусорными бачками, Гораций огляделся по сторонам, вытащил из рукава палочку и аппарировал в Хогсмид. Истощившаяся популяция засахаренных ананасов и медового арахиса в его шкафу требовала срочного пополнения.

***

Рождество приближалось, а вестей от профессора не было. Но Гермиона уже приняла решение и была уверена, что всё получится. Она до дыр зачитала обнаруженную в библиотеке книгу «Как свести с ума вашего любовника. Пособие для молодой ведьмы» и подшивку «Ведьмополитена» за прошлый год, неведомо откуда взявшуюся в одной из гостевых комнат, наверное, Джинни забыла. Страх и стыдливое беспокойство сменились азартом – неужели она, такая умная девушка, да не сможет обхитрить мужчину, будь он трижды Снейпом? Он, правда, был слизеринцем…

– Зато я – настоящая гриффиндорка! – говорила себе Гермиона, когда её посещали сомнения. – А гриффиндорцы всегда добиваются поставленной цели!

Цель всё не показывалась, не давая возможности начать её добиваться, поэтому Гермиона продолжала прилежно изучать литературу, уделяя немалое внимание иллюстрациям. Судя по сведениям, содержавшимся в статьях некой многоопытной дамы, творившей под псевдонимом Золотая Белочка, женщина, вооружённая определёнными знаниями, могла сломить сопротивление любого мужчины. Огорчало одно: Гермионе совершенно нечего было надеть, а её магия ещё не восстановилась достаточно, чтобы надёжно трансфигурировать какую-нибудь занавеску в очаровательное коктейльное платьице. Пошарив по сундукам, Гермиона отыскала нечто из плотного чёрного шёлка, нитки и иголки, руководство по шитью, принадлежавшее, похоже, кому-то из прапрабабушек Сириуса Блэка – пожилые волшебницы часто увлекались обычным, неволшебным рукоделием – и, припомнив уроки домоводства в маггловской школе, взялась за дело.

– Маленькое чёрное платье – беспроигрышный вариант, – объясняла Гермиона Билли, бесстрастно взиравшему на неё с коврика у камина. – Отпорю рукава, по пройме пришью беечку. Длина – на ладонь выше колена. Интересно, на чью ладонь – мою или его? Сделаю на мою, вряд ли профессор согласится вымерять подол у моего платья. Колготок нет, жаль, зато у меня точно хватит сил трансфигурировать тапочки в туфли.

Она натянула заготовку и посмотрела в зеркало. Потом заглянула в журнал, сравнивая.

– Вроде похоже, правда? А сзади не слишком низко вырезано? Почти до талии… Ладно, во всяком случае, лучше, чем бабушкина мантия Рона. Да, надо привыкать к имени, а то вдруг я в самый ответственный момент ляпну: «профессор». От такого у любого мужчины ничего не получится. Се-ве-рус, – покатала Гермиона на языке три слога и повторила, растягивая гласную: – Се-е-еверус. Красиво, гладко. Не то, что у меня – не выговоришь.

Билли вздохнул и положил голову на лапы. Он явно не понимал, чего ради хозяйка затевает всю эту дребедень.

Глава 7.

Двадцать пятого декабря Снейп носился по стране со скоростью взбесившегося снитча. Утром он отправил на Гриммаулд Плейс Патронуса с сообщением, что будет к десяти. Поразмыслив над своим сновидением и последовавшим за ним предложением Грейнджер, Снейп решил предложение принять. Что там из этого получится, профессор загадывать не стал – что выйдет, то и выйдет.

За прошедшую неделю он утвердился в мысли, что Гермиона Грейнджер – несомненно, привлекательная молодая ведьма и, что было немаловажно для него, не пустышка. Со своими дамами он всегда держался вежливо и к их нуждам был неизменно внимателен, но, если быть честным с самим собой, относился ко всем женщинам чисто утилитарно, не подпуская ближе определённых границ – место в его сердце было занято давно и навсегда. Поэтому периодически беспокоившую его мысль о том, что девочке, кажется, удалось всколыхнуть в его душе что-то давно забытое, он решительно отправлял обратно в запасники памяти. Он будет последователен, как обычно. Захочет Грейнджер «взрослого» – он отказываться не собирался, а если ей нужны только душевные разговоры у камина – что ж, Северус достаточно хорошо владел собой, чтобы задавить не ко времени проснувшиеся здоровые инстинкты на корню.

Хогвартс – Министерство – документы – согласование – Хогвартс.

Хогвартс – побережье – палатка – продукты на месте, спасибо, Финнеас – Поттер, идиот, опусти палочку! Обливиэйт, Поттер! – Хогвартс.

Хогвартс – Малфой-мэнор – Круцио – Мордред вас всех побери, как невовремя! – Люц, дай аптечку, не хватало ещё расщепиться – Хогвартс.

Хогвартс, защитный барьер – режим «ни туда, ни оттуда для всех без исключения» – инструктаж злобно глядящей исподлобья Минервы – сигналки, барьеры, антиаппарационный, замкнуть на себя – всё, свободен! – Диагон аллея: нехорошо к девушке с пустыми руками…

На Диагон аллее профессор задержался несколько дольше, чем рассчитывал – почему-то стандартная золотая фитюлька, которую он изначально собирался купить мисс Грейнджер, на этот раз показалась ему неподходящим подарком. Захотелось выбрать что-то индивидуальное, именно для неё. Доведя молоденькую продавщицу почти до слёз, Снейп наконец удовлетворился своим выбором и отбыл с чувством выполненного долга.

На Гриммаулд Плейс профессор появился ровно в десять, как и обещал, и обнаружил Гермиону сидящей за столом в кухне и нервно кусающей палец. Подойдя ближе, он покопался в бездонных карманах мантии и выложил на исцарапанную столешницу несколько коробочек.

– Что-то случилось, мисс Грейнджер? – спросил он, увеличивая принесённое взмахом палочки.

– Н-нет, ничего, – не объяснять же ему, что последние полчаса она провела, мечась по кухне в сомнениях: придёт или нет? А вдруг у него появятся неотложные дела? К тому же, при виде живого, а не воображаемого Снейпа все советы Золотой Белочки и её коллег по цеху вдруг показались Гермионе ужасно глупыми и бессмысленными. Скажите на милость, как строить глазки человеку, который, похоже, видит её насквозь?

– Тогда вам стоит заняться сервировкой стола в гостиной, – обронил Снейп. – До Рождества осталось два часа. Или вы предпочитаете праздновать на кухне?

– Да. То есть, нет, конечно, – Гермиона вскочила и начала доставать из коробок заботливо упакованные эльфами блюда. – А ёлки не будет?

Снейп поджал губы, и на мгновение ей показалось, что он сейчас развернётся и уйдёт. Но профессор только окинул взглядом помещение и одним движением палочки трансфигурировал стоявшую в углу швабру в симпатичную зелёную ёлочку с блестящими шариками на пушистых лапах.

– Такое дерево вас устроит? – осведомился он.

– Да, конечно, спасибо, – закивала Гермиона и поспешно подхватила блюдо с индейкой, чтобы скрыть дрожь в руках.

Снейп внимательно посмотрел на неё.

– Нет, всё-таки что-то не так, – констатировал он. – Вы здоровы? Если вы чувствуете что-то странное, не пытайтесь скрыть это от меня: в редких случаях проклятие может рецидивировать и…

– Я же говорю – всё в порядке, – невежливо перебила Гермиона и, пытаясь сгладить грубость, добавила: – Сэр. Я отнесу?

– Несите, – Снейп проводил выходящую девушку задумчивым взглядом. Девочка явно принарядилась к его приходу и не важно, что в салоне мадам Малкин её платье сошло бы разве что за половую тряпку. Чёрный гладкий шёлк сам по себе прекрасно подчеркнул все соблазнительные округлости, а фасон… Плевать на фасон. Если Гермиона не солгала о своём самочувствии, её смущение, взмахи ресниц и якобы незаметные короткие косые взгляды на его персону явно свидетельствовали о том, что к концу вечера это так называемое платье должно превратиться в кучку никому не нужных шёлковых лоскутков.

При виде неумелых попыток флирта со стороны Гермионы, Снейп почему-то ощутил не обычное для него в таких случаях самодовольное удовлетворение, а неожиданную нежность. Он улыбнулся своим мыслям, удивляясь внезапно проснувшемуся альтруизму. Их будущее было неясным и, скорее всего, безрадостным, но, снимая мантию и вешая её на крючок в прихожей, Северус Снейп поклялся, что вывернется наизнанку и даже откусит себе язык, но сделает всё, чтобы Гермиона Грейнджер с ностальгией вспоминала эту рождественскую ночь.

Уединившись в гостиной, Гермиона выругала себя за неуместную нервозность, посмотрелась в зеркало, нашла увиденное приемлемым и немного успокоилась. Появившийся в дверях профессор уже не вызвал у неё столь острой реакции, как в кухне.

– Сэр, вас не затруднит передвинуть стол? Тогда ёлка прекрасно встанет вон в том углу.

Гермиона сидела на краешке дивана, вертя в пальцах чайную ложечку, чтобы хоть чем-то занять руки и смотрела на Снейпа. Тот расположился в кресле напротив, возле камина и, казалось, полностью ушёл в свои размышления. Пляшущее за чугунной решёткой рыжее пламя делило его лицо на две половины: одна, ярко освещённая, изобиловала жёсткими острыми углами, безжалостно подчёркивающими ранние морщины; лёгкий полумрак, скрывающий другую, только обрисовывал мягкую линию скулы, полускрытой длинными волосами. В одном лице уживались злобное язвительное чудовище и спокойный, надёжный мужчина. «И какой он на самом деле? » – думала Гермиона. Ошибиться было страшно, и она в глубине души завидовала Гарри, для которого мир всегда чётко делился на чёрное и белое. Ложка выскользнула из её пальцев, зазвенела, покатившись по деревянному полу. Снейп встрепенулся, словно его разбудили, произнёс:

– Ну что ж, мисс Грейнджер, всё готово. Не знаю, как у вас, а у меня за сегодняшний день маковой росинки во рту не было. Приступим? – и потянулся за бутылкой.

Гермиона кивнула, принимая предложенный бокал, и украдкой затолкала злополучную ложку подальше под диван. Снейп взял нож, быстрыми отточенными движениями разделал грудку индейки и разложил мясо по тарелкам.

– Прошу вас, – он отсалютовал ей бокалом. – Ах да, чуть не забыл!

Снейп взмахнул палочкой и в дверь, слегка покачиваясь, плавно влетело украшенное золотыми виньетками и гербом Хогвартса блюдо с традиционным рождественским пудингом. Профессор привстал и изобразил поклон:

– Уважаемый пудинг, позвольте представить вам мисс Грейнджер! Мисс Грейнджер, познакомьтесь, это – пудинг!

Гермиона расхохоталась, забыв о своём смущении. Снейп невозмутимо левитировал блюдо до конечного пункта и, с ювелирной точностью установив его в центр стола, улыбнулся:

– Весёлого Рождества, мисс Грейнджер!

Проглотив несколько кусочков, Гермиона поёрзала на кожаном сиденье, незаметно подтянула юбку чуть повыше и, наконец, осмелилась задать вопрос, крутившийся в её голове в течение последних двух часов:

– А мальчики… Они как? В лесу холодно, наверное.

– Перебрались на побережье, – ответил Снейп, сделав глоток вина. – В лесу было уютнее – практически нет ветра, но после нашего небольшого столкновения они решили изменить дислокацию. И правильно сделали. Во всяком случае, голодать они сегодня не будут.

Гермиона улыбнулась.

– Вы принесли индейку и им?

– Я похож на Санта-Клауса? – фыркнул Снейп. – Блэк и Диппет тайком отправили им эльфа, а я просто не заметил этой маленькой диверсии.

– Вы так невнимательны, сэр, – засмеялась Гермиона. – Похоже, способность не замечать очевидного передаётся вместе с директорским постом, – и испуганно замолкла, осознав, что сморозила глупость.

Снейп, однако, то ли недослышал, то ли, что вероятнее, предпочёл пропустить её оговорку мимо ушей.

– Сегодня всё говорит о том, что я стал крайне забывчив, – ответил он, доставая что-то из кармана. – Приготовил вам подарок и забыл его вручить. Встаньте.

Профессор поднялся из кресла и подошёл к дивану. Гермиона испуганно посмотрела на него снизу вверх.

– Вставайте, вставайте, не бойтесь, – повторил он. – Спиной ко мне, вот так.

Гермиона послушно встала и повернулась к профессору спиной. Снейп подошёл совсем близко, так, что оголёнными лопатками она почувствовала исходящее от него тепло. Осторожные руки мягко приподняли волосы, и Гермиона ощутила, как по шее скользнуло что-то гладкое и прохладное. Тёплые пальцы слегка коснулись кожи, застёгивая замочек – от этого лёгкого прикосновения по позвоночнику пробежали мурашки. Снейп сделал шаг назад, взял её за плечи и, развернув лицом к себе, окинул оценивающим взглядом.

– Прекрасно, – заключил он и щёлкнул пальцами, наколдовывая перед Гермионой зеркало. – Идеально для чёрного шёлка и невинной юной особы.

Гермиона взглянула и задохнулась от неожиданности. У девушки в зеркале были широко открытые, сияющие глаза. Нить некрупного, но идеально ровного жемчуга спускалась по шее, подчёркивая свежесть и белизну кожи, хрупкость тонких ключиц. Контрастная линия лифа создавала впечатление, что плечи и декольте светятся изнутри. Снейп неслышно переместился и теперь стоял за её плечом, слегка улыбаясь столь наивному изумлению. Он наклонился к её уху и чуть слышно спросил:

– Нравится?

– Очень, – выдохнула Гермиона и стремительно обернулась к профессору. Настолько стремительно, что Снейп не успел отодвинуться, а может – не захотел, и в движении их губы на мгновение встретились. Гермиона залилась краской и отступила. – Спасибо.

– Пожалуйста, мисс Грейнджер, – голос профессора был ровным и, как всегда, почти лишённым эмоций, но если бы Гермиона осмелилась поднять голову, то увидела бы, как в обычно непроницаемых тёмных глазах прыгают озорные чёртики. – С Рождеством вас.

***

Гораций торопился. Он не единожды возблагодарил Мерлина за то, что в рождественский вечер перебрался домой, а не остался в школе. Минерва, с которой он связался по камину, чтобы узнать какую-то мелочь, пожаловалась, что этот ненормальный Снейп принёсся около десяти, заблокировал все входы и выходы, и велел беспокоить его только в том случае, если из Тайной комнаты снова выползет василиск или безмозглые студенты обрушат Астрономическую башню. При мысли, что в такую важную для него ночь он мог бы оказаться запертым в замке, у Горация холодели ладони. До Рождества оставалось ещё более часа, но пожилой профессор был больше не в силах терпеть. Облачившись в свой респектабельный костюм, он отбыл в торговый центр.

«Мини Купер» был на месте, всё так же вальяжно поворачиваясь вокруг своей оси. Слагхорн полюбовался на свою игрушку, поискал глазами менеджера, не нашёл и, изображая мирного обывателя, направился к эскалаторам: если уж выдалось свободное время – почему бы не присмотреть маленький подарок Минерве?

***

Вечер шёл своим чередом. Благодаря неожиданному подарку и нескольким бокалам вина, обстановка разрядилась. Снейп вне учительского образа оказался интересным собеседником – к удивлению Гермионы, его обычный ядовитый сарказм мог не только наносить оскорбления, но и служить острой приправой к застольной беседе. Даже когда Билли вернулся с вечерней прогулки и развалился на коврике у камина, вовсю благоухая псиной, Снейп всего лишь покосился в его сторону, но от комментариев воздержался.

– …И я сама проехала целых три мили! – с гордостью закончила Гермиона свой рассказ.

– Восхищён вашей смелостью, – покачал головой профессор. – Честно говоря, мне никогда не представлялось случая даже просто посидеть за рулём, не то что управлять автомобилем. В шестидесятые годы машина была дорогим удовольствием, а потом… Аппарация и каминная связь гораздо удобнее. Мисс Грейнджер…

– Сэр, – перебила Гермиона. – Можно вас попросить?

– Слушаю вас.

– Такой уютный вечер и Рождество опять же… Не могли бы вы, – она прямо встретила его вопросительный взгляд, – называть меня по имени?

– Хорошо, – спокойно согласился Снейп. – Гермиона. Так лучше?

– Намного, – ответила она. – Спасибо. Но я хотела попросить не об этом. Сэр, вы умеете танцевать?

– В рамках необходимого, Гермиона, не более, – ответил он. – Желаете тур вальса?

– Ой, нет, что-нибудь попроще, – засмеялась Гермиона. Выпитое вино слегка ударило ей в голову, и все страхи и комплексы ушли как не бывало. Сидящий напротив мужчина казался необыкновенно привлекательным и совсем нестрашным. Лицо некрасивое, зато фигура отличная и осанка просто королевская. Если хорошенько подумать, в нём воплощались все её смутные желания – остроумный, но без дурацких шуточек в стиле близнецов, заботливый, зрелый, но не старый. Ну и что, что это Снейп? Он, оказывается, может быть милым, когда хочет. – Я вальс не танцевала с пятого курса, забыла уже всё. Просто медленный танец. Можно?

Снейп положил столовые приборы, отставил в сторону бокал и вытащил из рукава палочку.

– Сейчас попробуем.

Трансфигурировав одну из солонок в серебряное устройство, похожее на те, что непрерывно крутились на столе Дамблдора, он наморщил лоб, словно вспоминая что-то. Гермиона смотрела во все глаза. Снейп подумал минуты две, потом вытащил из виска несколько серебристых нитей и позволил им намотаться на вращающиеся кольца непонятной штуки. Устройство загудело, звякнуло и замедлило движение. Снейп отодвинул кресло и поднялся.

– Кажется, получилось. Позволите вас пригласить, Гермиона?

Гермиона приняла предложенную руку, позволяя вывести себя на середину комнаты. Снейп махнул палочкой в сторону стола, и гостиную заполнили первые аккорды.

– «Белладонна»?! – прыснула Гермиона, утыкаясь в обтянутую чёрной шерстяной тканью грудь.

– А чего вы ожидали от зельевара? – серьёзно ответил Снейп, убирая палочку.

– Великолепная музыка, – тихо ответила она, поднимая глаза.

– Да, – согласился он.

Они медленно двигались по гостиной, слушая музыку и не задумываясь о фигурах танца. Впервые за долгое, очень долгое время Гермиона почувствовала себя защищённой. В кольце мужских рук было так уютно, что она бессознательно придвигалась всё ближе и ближе к Снейпу, в конце концов, практически положив голову ему на плечо. Тяжёлая ладонь, уверенно лежавшая на её обнажённой спине, вызывала ощущение расслабленности и, в то же время, желание напрячь мышцы, повести плечами, чтобы лучше почувствовать прикосновение слегка шершавых подушечек пальцев. Грудь налилась приятно-ноющей тяжестью, прикосновение гладкого шёлка к телу раздражало, хотелось другого, чего именно, она толком не понимала, но совершенно точно другого. Того, о чём так заманчиво пишут в книжках… Гермиона ждала, когда Снейп сделает первый шаг, но он почему-то медлил. Она разочарованно вздохнула, когда песня закончилась. Снейп понял её без слов и музыка, повинуясь его жесту, заиграла с самого начала.

Гермиона подняла голову. Снейп, прикрыв глаза, с непонятным выражением смотрел на неё из-под ресниц. Чувствуя, как жар заливает щёки, уши, спускается по груди, она привстала на цыпочки, потянулась вверх и прошептала:

– Я хочу…

– Я знаю, – так же шёпотом ответил он, наклоняясь.

Его губы коснулись её, мягко нажали, прося впустить. Гермиона послушно приоткрыла рот, ловя чужое горячее дыхание с терпким привкусом вина, и тут же почувствовала, как его язык, быстрой лаской пройдясь по нижней губе, очертил линию зубов и принялся неторопливо исследовать новую территорию. От его мягких, но настойчивых движений жар, охвативший Гермиону, спускался ниже, обжигая живот и концентрируясь между ног. Мысли путались. Едва осознавая, что она уже не стоит, а почти висит в руках Снейпа, Гермиона робко попыталась ответить на поцелуй и получила явное одобрение. Снейп оторвался от её губ, рвано вздохнул и ещё крепче прижал девушку к себе. Она почувствовала каменную твёрдость напряжённых мышц его живота, недвусмысленную выпуклость чуть ниже. Снейп снова наклонился к Гермионе и сделал шаг назад, к дивану, увлекая её за собой…

За его спиной раздался грохот, сопровождающийся звоном падающей посуды. Профессор зарычал, развернулся на звук, одним сложным, неуловимо быстрым движением зашвыривая полностью дезориентированную Гермиону себе за спину и прижимая к стене, мгновенно выхватил палочку… Блюдо, на котором раньше лежала индейка, валялось на полу, а в дверном проёме исчезала чёрная собачья задница.

– Убью! – не своим голосом взревел Снейп, бросаясь за псом. Гермиона, опомнившись, побежала за ними, крича:

– Билли, стой, Билли! Не убивайте его, пожалуйста! Пожалуйста!

Пёс с разбега вынес входную дверь и вылетел на улицу, волоча в зубах истекающую жиром добычу. Зелёная вспышка рассыпалась искрами, столкнувшись с перекошенным дверным косяком. Гермиона, оттолкнув Снейпа, выскочила следом.

– Стойте! – заорал он. – Грейнджер! Гермиона! Тебе нельзя!!!

Гермиона, спотыкаясь на неровном булыжнике, неслась за собакой. Снейп быстро огляделся, от души высказался по поводу собак вообще и глупых девчонок в частности и побежал следом.

Глава 8.

Проклятый кобель нёсся со скоростью, достойной Хогвартс-экспресса. Как ни удивительно – Гермиона почти не отставала от него. Снейпу хотелось выругаться – кому нужна эта гоблинова индейка и эта гоблинова собака, пропади они оба пропадом! Хоть бы этот четвероногий идиот поскорее сожрал свою добычу и подох от заворота кишок. Но ругаться было нельзя, нужно было беречь дыхание. Тридцать семь – не восемнадцать, сожри их всех мантикора! Спасибо и на том, что не пятьдесят.

Пёс с разгона повернул за угол, его задние лапы занесло на мокром булыжнике. Снейп почти уверился, что тупая скотина сейчас полетит кувырком и всё благополучно закончится, но собака извернулась немыслимым образом, умудрившись не упасть, и побежала дальше. По узкому переулку загрохотали мусорные баки, опрокинутые удирающим псом. Грейнджер, с трудом увернувшись от одного, другого, преодолела препятствие, потеряв одну туфлю, на бегу скинула вторую. «Ноги изобьёт в кровь, дурочка! » – пронеслось в голове у Снейпа как раз в тот момент, когда сам он перепрыгивал сразу через два катившихся на него грохочущих железных цилиндра. Собаке было неудобно бежать по скользким камням, да ещё волоча за собой тяжеленную птицу, и Гермиона, избавившись от туфель, начала нагонять своего питомца.

– Билли! – закричала она. – Билли, вернись! Я не буду тебя ругать! Билли, домой!

Лохматый немного притормозил, словно поняв слова хозяйки, но тут из бокового проулка вылетела стая крупных дворняг. Учуяв поживу, они с лаем бросились за удачливым собратом, по пути сбив с ног опешившую Гермиону.

– Замрите! – закричал Снейп, наплевав на дыхание и приличия. – Закройте голову руками и замрите!

Гермиона не слышала. Отмахиваясь руками и ногами от налетевших собак, она каталась по земле, крича теперь уже от ужаса. Большая часть стаи последовала за Билли, но не менее пяти псов, озверевших от запаха крови, сочившейся из сбитых камнями ног, бросились на Гермиону. Снейп окинул переулок молниеносным взглядом – людей вокруг вроде не было, – и, послав ко всем гоблинам Статут о секретности, оттолкнулся от неровной мостовой и левитировал. За долю секунды пролетев разделявшие их три сотни футов, он чёрным вихрем свалился прямо в центр рычащей кучи малы.

– Агуаменти!

Поток ледяной воды из его палочки разбросал воющих псов в разные стороны. Он быстро ощупал дрожавшую в его руках Гермиону:

– Цела? Не покусали?

– Нога, – всхлипнула она. – И ещё рука, кажется…

Он быстро провёл рукой по её левой ноге снизу вверх. Всё в порядке. Правая… Пальцы окунулись в мокрое, горячее, Гермиона вскрикнула. Снейп бесцеремонно задрал на ней юбку и развернул пострадавшую боком к тусклому жёлтому свету фонаря. На белой коже бедра отчётливо выделялся неровный, истекающий кровью укус.

– Потерпите, я сейчас, – сказал он, взмахом палочки очищая рану и бормоча исцеляющие заклинания. – Ерунда, следов не останется. Что ещё?

Гермиона протянула правую руку. Тонкое запястье уродовали неровные красные пятна.

– Здесь даже кожу не прокусили, – облегчённо выдохнул Снейп, убирая многочисленные ушибы и ссадины, и высушивая мокрую одежду. – Больше ничего?

– Нет, – проговорила Гермиона. – А где Билли?

– Да что вам сдалась эта собака?! – Снейп почувствовал, что начинает звереть, несмотря на все данные себе обещания. – Я…

Прочувствованную тираду прервал звон разбитого стекла и изощрённые ругательства. В трёх кварталах ниже по улице из разбитой витрины небольшой пекарни вылетел совершенно белоснежный Билли, окружённый облаком муки и по-прежнему сжимавший в зубах индейку, и вовсе лопатки помчался в сторону Слоун-сквер. Через две-три секунды за ним последовали ещё несколько собак, также от носов до кончиков хвостов покрытые мукой и ошмётками теста. Из дверей заведения выскочил крупный мужчина, видимо, хозяин, и, потрясая охотничьей двустволкой, помчался следом за четвероногими варварами, поливая их отборной бранью. Гермиона оттолкнула профессора и вскочила.

– Он его убьёт! – Она обернулась к Снейпу, глядя на него умоляющими глазами. – Ну как вы не понимаете, мы должны его спасти!

– Я бы сам с удовольствием его убил, – проворчал Снейп. – Обуйтесь хотя бы.

Он трансфигурировал какие-то тряпки в удобные спортивные туфли и кое-как убрал прорехи на её платье. Стащив с себя сюртук, профессор слегка укоротил рукава и натянул импровизированное пальто на Грейнджер.

– Спасибо! – крикнула Гермиона, быстро засовывая исцелённые ноги в новую обувь и припуская за рычащей и матерящейся компанией. Снейп горестно махнул рукой и последовал за ней.

Тем временем, Билли со свитой пересекли площадь и перемахнули через парапет, отделявший проезжую часть от стоянки семиэтажного, сияющего рождественскими огнями торгового центра Peter Jones.

***

Гораций Слагхорн, уже не сдерживаясь, потирал руки. Молодой менеджер, похожий на Гарри Поттера, с торжественным выражением лица вручил ему прозрачную папочку с документами.

– Здесь всё, включая страховку. У вас есть разрешение на вождение автомобиля?

– Конечно, – отмахнулся Гораций. Разрешение он сделал уже давно, естественно, магическим путём – не хватало ещё на старости лет заканчивать какую-то там школу. Впрочем, несколько уроков у частного преподавателя он всё же взял.

– Коробка автоматическая, так что, думаю, проблем у вас не возникнет, – любезно сказал молодой человек, обнимая длинноногую блондинистую красотку. Красотка, в отличие от пожилого профессора, счастливой не выглядела.

Огромные часы на башне начали отбивать полночь. Под радостные крики и свист празднующего люда менеджер вытащил из кармана пульт дистанционного управления и нажал несколько кнопок. Пьедестал с машиной остановился, принял горизонтальное положение, на белый блестящий пол опустился лёгкий пандус. Освободив колёса автомобиля от блокирующих колодок, молодой человек забрался в «Мини Купер» и осторожно съехал с возвышения. Крепко-накрепко прижимая пакетик с документами к сердцу, взволнованный профессор Слагхорн открыл левую дверцу и забрался на пассажирское сиденье. Широкие стеклянные двери торгового зала распахнулись, пропуская сияющую свежим лаком машину. Выведя автомобиль на открытую стоянку, менеджер вышел из машины и кивнул новому владельцу.

– Счастливого пути, мистер Слагхорн! С Рождеством!

– С Рождеством, с Рождеством, – нетерпеливо отозвался Гораций. Ему хотелось как можно скорее остаться наедине со своей игрушкой.

***

Часть автостоянки была отгорожена светящими оранжевыми конусами – там работал снегоочиститель. Вроде бы тонкий слой лёгкого рождественского снега, будучи собранным с площади в четверть акра, превратился в угрожающих размеров сугроб. Увидев несущуюся прямо на него стаю собак, водитель от неожиданности резко затормозил, и снежная лавина, увлекаемая силой инерции, обрушилась прямо на нарушителей спокойствия. Визжащие собаки рванули в разные стороны, а лидировавшего Билли окатило полурастаявшим снегом, мгновенно смывшим с чёрной шерсти следы пребывания в разгромленной пекарне. Перепуганный пёс шарахнулся в сторону и помчался в сторону подземной галереи, по пути завалив одну из опор мобильной электроподстанции, обеспечивавшей энергией праздничное убранство площадки. На обширную автостоянку торгового комплекса пала тьма, в которой удивлёнными и озабоченными голосами перекликались посетители магазина. Да ещё откуда-то, словно из-под земли, доносились звуки собачьей грызни.

***

Гарри Поттер открыл третью бутылку усладэля.

– А всё-таки хорошее у нас получилось Рождество!

– Угу, – отозвался его друг, старательно обгладывавший ножку индейки. – Сытное.

– Мне кажется, это Добби решил нас порадовать, – сказал Гарри. – Непонятно только, почему он не стал показываться? Может быть, боялся слежки?

– Всё может быть, – ответил Рон, откладывая идеально чистую косточку и удовлетворённо поглаживая живот. – Надеюсь, у него хватит соображалки навещать нас хотя бы раз в неделю.

– Ну что, спать? – Гарри с удовольствием потянулся, из кармана его куртки выпало что-то маленькое и зазвенело, встретившись с полом. Гарри поспешно наклонился и поднял потерю.

– Что это у тебя там? – удивился Рон.

Осторожно подышав на блестящий треугольный осколок, Гарри потёр его рукавом.

– Это кусочек зеркала, которое дал мне Сириус, – грустно произнёс он. – Он сказал, что через него я всегда смогу с ним связаться. Всё, что осталось от крёстного.

Рон хотел было что-то сказать, но передумал и только поднял свою бутылку:

– Давай выпьем за него, где бы он ни был.

Гарри молча сделал глоток усладэля.

***

Снейп уже сбился со счёта, сколько раз за сегодняшний день он проклинал Рождество, придурочную Грейнджер, проклятую собаку и себя самого за то, что не пришиб эту самую собаку сразу, как только увидел. От длительной пробежки после довольно плотного ужина у него уже давно кололо в боку, кожаные подмётки туфель скользили по покрытому тонкой плёнкой тающего снега тротуару, не говоря уж о том, что профессор надеялся провести этот вечер несколько иначе. Добежав до тёмной автостоянки, он чуть не врезался в Гермиону, которая стояла, согнувшись, упираясь руками в колени и тяжело дыша.

– Ну и где ваше сокровище? – спросил Снейп, чуть отдышавшись.

– Он нырнул куда-то вниз, и я его потеряла. Темно.

– Темно, – согласился Снейп. – Ночью в Лондоне обычно темно. Искать чёрную собаку на неосвещённой автостоянке – занятие практически безнадёжное. Давайте возвращаться, мисс Грейнджер, пока ваш триумфальный выход не привлёк нежелательного внимания. Учтите, что в случае нападения я не смогу открыто сражаться на вашей стороне – не та политическая ситуация. А вы, кажется, даже не захватили с собой палочку. Хотя от вас сейчас и с палочкой толку мало.

– А как же Билли? – спросила Гермиона, распрямляясь и пытаясь привести в порядок рассыпавшиеся волосы.

– Да что станется с вашим Билли, – раздражённо ответил профессор. – Побегает, сожрёт индейку и утром как ни в чём не бывало заявится требовать свой завтрак.

– Вы думаете?

– Знаю.

Гермиона огорчённо вздохнула и медленно побрела обратно по улице. От торгового комплекса раздался крик:

– Вот он! Вот он! Держи паскуду!

Гермиона и Снейп синхронно обернулись. Поперёк стоянки во все лопатки улепётывала чёрная тень, а за ней на спортивном скутере гнался мужчина, судя по неразлучной двустволке – хозяин пекарни.

– Стойте! Это наша собака! – закричала Гермиона, бросаясь следом.

«Ещё и убытки оплачивать, – обречённо подумал Снейп, в свою очередь вступая в марафон. – Чтоб я ещё когда-нибудь связался с женщиной…»

Скутер и собака быстро удалялись. Гермиона остановилась, в отчаянии покрутила головой. Неподалёку стоял маленький красно-белый «Мини Купер», вокруг которого ходил, потирая руки, полный пожилой мужчина. Гермиона бросилась к нему.

– Сэр, пожалуйста! Помогите нам, сэр! Там моя собака, её сейчас застрелят! Догоните их, сэр, прошу вас!

Старик ошеломлённо смотрел на встрёпанную девчонку в грязном, порванном в нескольких местах шёлковом платье, непонятном чёрном лапсердаке и кроссовках, и явно не понимал, чего от него хотят. Девчонка всплеснула руками.

– Профессор Слагхорн! Как хорошо, что я вас встретила! Это ваша машина? – Грейнджер несло. – У вас есть машина, а я не знала! Скорее, поехали!

– Я не понимаю… Я… – промямлил озадаченный Гораций. – Мы знакомы, мисс?

– Вы ещё не научились водить? Тогда я сама, можно?! – Гермиона скользнула за руль. – Вы не волнуйтесь, сэр, я верну! Через десять минут, только догоню Билли!

Мотор «Мини Купера» взревел. Мимо Горация, оттолкнув несчастного профессора плечом, проскочил высокий мужчина в белой рубашке и чёрных брюках, ужасно знакомым голосом рявкнул:

– Куда одна, сумасшедшая! – и нырнул на пассажирское место.

Хлопнула дверца, и «Мини Купер», отчаянно вихляя, понёсся по полупустой стоянке. Профессор Слагхорн, всё ещё прижимая к обтянутому коричневым твидом животу драгоценную папочку с документами, медленно осел на мокрый асфальт.

Глава 9.

Отчаянно скрипя тормозами на поворотах, маленький автомобиль огибал припаркованные машины и заградительные столбики. Снейп с трудом удерживался от искушения зажмурить глаза – уж больно непредсказуемой была траектория движения машины.

– Мисс Грейнджер, у вас большой водительский опыт? – спросил он, когда его в очередной раз чувствительно приложило о дверцу.

– Три мили, я же вам рассказывала, – ответила Гермиона, выкручивая руль.

«Лучше бы не спрашивал, – подумал Снейп. – Не зря Сибилла всегда говорила, что умереть в бою мне не суждено».

Он покрепче вцепился в ручку двери и попытался подтянуть длинные ноги, категорически не желавшие помещаться в тесном салоне малолитражки.

– Вот они! – торжествующе вскричала Гермиона и нажала на газ. Снейп всё-таки позволил себе на секундочку закрыть глаза, но тут же распахнул их обратно, услышав визг тормозов справа. Лихо подрезав очумевшего от такой наглости пекаря, Гермиона вслед за потерявшим где-то свою добычу псом выскочила на улицу, огибавшую торговый центр с востока на запад. Оказавшись на ярко освещённой трассе, собака заметалась и, ослеплённая фарами «Мини Купера», бросилась прямо под колёса. Гермиона зажмурилась и завизжала.

– Куда?! – заорал Снейп, в последнюю секунду заметив метнувшийся наперерез чёрный силуэт. – Поворачивай, т-твою Моргану! Задавишь!

Гермиона, продолжая визжать, резко вывернула руль, обеими ногами упираясь в педаль тормоза, и колёса на подмёрзшей дороге пошли юзом, неумолимо увлекая «Мини Купер» в кювет.

***

Гарри поднялся из-за стола минутой раньше, чем его лучшая подруга в далёком Лондоне окончательно потеряла власть над «Мини Купером» профессора Слагхорна. Последняя бутылка усладэля явно была лишней. Засовывая драгоценный осколок связного зеркальца в карман, он порезался о его краешек и даже не заметил этого. Следовало ожидать, что крохотная капелька крови скатится по гладкой стеклянной поверхности, но она вдруг бесследно впиталась в остатки артефакта. Гарри зевнул, стянул куртку и швырнул её на скамейку. Осколок выскользнул из незастёгнутого кармана и упал на пол. Следующим шагом Гарри Поттер наступил на хрупкое стёклышко, и оно рассыпалось в серебряную стеклянную пыль, впитавшуюся в брезентовый пол палатки, словно вода.

Через мгновение от осколка не осталось и следа. Магическая связь притянула микроскопические частицы стекла, впитавшие каплю крови Гарри Поттера ко второму зеркальцу, когда-то оставшемуся в кармане безвременно сгинувшего Сириуса Блэка.

***

Пёс рванул в ту же сторону, куда понесло машину и буквально подставился под край бампера. Раздался глухой удар, визг, и на месте собаки вспух ослепительно голубой шар. Автомобиль, окончательно потеряв управление, заскочил на бордюр и заглох.

– А наш барбос-то, похоже, был набит динамитом, – заметил Снейп, пытаясь одной рукой стереть заливающую глаза кровь, текущую из ссадины на лбу, а другой – нашарить укатившуюся под сиденье палочку. – Вы в порядке?

Оглушённая Гермиона утвердительно потрясла головой. Не найдя палочки и побоявшись призывать её – в такой тесноте имелся реальный шанс угодить остриём себе в глаз, – профессор просто вышиб перекошенную дверцу, выбрался наружу и протянул девушке руку:

– Вылезайте. Пойдёмте, посмотрим на это чудо природы. Акцио, палочка Снейпа!

– Я убила его, – всхлипнула Гермиона, опираясь на подставленную руку.

– Не уверен, – отозвался Снейп. – Смотрите – там что-то шевелится.

Обойдя покосившийся автомобиль, они замерли в изумлении. Вместо трупа собаки – или живой собаки, тут уж как повезёт – на замызганном асфальте лежал, раскинув руки, мужчина в изорванном в клочья коричневом костюме. Правый глаз незнакомца скрывался под стремительно набухавшей гематомой, а левым, широко открытым, он уставился на Снейпа.

– Н-н-нюниус?!

– Блэк?! – Снейп вытаращил оба глаза. – Но… но я… я же проверял на анимагию…

– Сириус! – воскликнула Гермиона. – Сириус!!!

Она шлёпнулась на колени в грязь рядом с Блэком, чмокнула его в перемазанную физиономию, вскочила и бросилась на шею Снейпу.

– Профессор! Вы его спасли! Это настоящее рождественское чудо! – прокричала она, целуя ошалевшего от впечатлений профессора прямо в приоткрытые от удивления губы. «Я?! Спас Блэка?! – пронеслось в голове у Снейпа. – Ну ладно, пусть я, раз за это раздают призы». Он крепче прижал к себе девушку, углубляя поцелуй. А она и не возражала.

Сириус Блэк, не вынеся столь ужасного зрелища – мерзкий Нюниус посреди улицы самозабвенно целуется с подругой любимого крестника, а собравшиеся вокруг магглы в ярких разноцветных одеждах одобрительно свистят и аплодируют, – закрыл свой единственный глаз и потерял сознание.

Оторвавшись от губ Гермионы, Снейп посмотрел вокруг и выругался. Выпустив Гермиону из рук, он палочкой очертил вокруг места действия кривоватую окружность, закрыл глаза, сосредоточился. Через несколько минут внезапно потерявшие интерес к происходящему магглы начали расходиться.

– Ого! – с уважением произнесла наблюдавшая за его манипуляциями Гермиона. – Массовый Обливиэйт?

– Я не настолько силён. – Снейп с трудом разлепил ресницы, его шатнуло. – Это модификация, применяющаяся на местах тайных операций – свидетели не забывают произошедшее, а всего лишь не придают значения увиденному. Вот вы запомните, что мимо вас пролетел комар? Или обрывок бумаги ветром пронесло?

– Вряд ли, – подумав, ответила Гермиона. – Если только случайно.

– Вот и они не запомнят, – сказал Снейп. – Ничего значительного и привлекающего внимание здесь не случилось. А мы с вами – обычные лица в толпе. Сейчас подправлю магический след – и уходим.

– А Сириус?

Снейп поморщился.

– С собой возьмём, куда ж его…

Он сделал несколько пассов палочкой, с каждым движением всё больше бледнея.

– Вам нехорошо? – с тревогой спросила Гермиона.

– Нормально, – отмахнулся Снейп. – Акцепторов многовато для одного раза. Чаю выпью и всё пройдёт.

Закончив размахивать палочкой, он подошёл к Блэку, присел и взял того за руку. Другую протянул Гермионе:

– Хватайтесь. Аппарируем.

***

Оказавшись в тёмном холле особняка, Гермиона не удержалась на ногах и повалилась на Снейпа. Тот тоже потерял равновесие и упал на Блэка. Придавленный их телами Сириус застонал и попытался пошевелиться. Снейп откатился в сторону, прихватив с собой Гермиону, и распластался на ковре, раскинув руки.

– Праздник удался, – констатировал он, глядя на пыльные висюльки хрустальной люстры. – Блэк, ты живой?

– Не знаю, – пробормотал тот. – Ты мне руку отдавил, ублюдок.

– Сам ублюдок, – вяло огрызнулся Снейп. – Зачем индейку спёр, скотина?

– Какую индейку? – удивился Сириус, приподнимаясь на локте.

Снейп перевернулся на бок и, упираясь руками в пол, медленно принял сидячее положение.

– Рождественскую. Ты что, ничего не помнишь?

Блэк задумался.

– Помню Отдел тайн. Сестричку помню, как она меня шарахнула. Всё. А что ещё я должен помнить?

– Полтора года прошло, – проинформировал его Снейп. – Ты тогда упал в Арку. А две недели назад ты в анимагической форме принялся скулить под дверью собственного дома, и сердобольная мисс Грейнджер подобрала несчастную собачку. И заклинание принудительного превращения на тебя не подействовало.

– Не помню, – сказал Блэк, размазывая по лицу грязь, перемешанную с кровью. – Ничего не помню. В меня попало заклинание Беллы, и я отключился. Темнота была. А потом в темноте появилось зеркальце, которое я Гарри давал, только разбитое, засветилось – аж глазам больно стало, – и вдруг стало целым. У меня руки-ноги затряслись, в голове загудело, как при стихийных выбросах в детстве бывало, только сильнее. Я уж подумал, что разорвёт башку к гоблинам. И рвануло. Я глаза открыл – башка цела, болит только, и улица какая-то, и люди… Это что было-то? Ты какой-нибудь вонючий котёл взорвал?

Снейп подобрал под себя ноги, уцепился за троллью лапищу и с усилием выпрямился. Взмахом палочки установив на место дверь, выбитую при побеге бывшим Билли, он протянул Блэку руку:

– Я котлов тридцать лет не взрывал, не то, что ваша безрукая гриффиндорская компания. Не знаю, что это было, я тебе не энциклопедия. Встать сможешь? А то придётся тебя Мобиликорпусом наверх тащить.

– Попробую.

С третьей попытки Блэку удалось подняться на дрожащие конечности. Вцепившись в плечо Снейпа, Сириус поковылял к лестнице. Гермиона осталась сидеть на пыльном ковре, закусив кулак и глядя на двух непримиримых врагов, которые, пошатываясь, медленно поднимались на второй этаж. Преодолев один пролёт, Снейп обернулся и приказал ей:

– Зелья из лаборатории. Заживляющее, Восстанавливающее, Кроветворное, Костерост. Будем приводить в порядок вашу шелудивую дворнягу.

Гермиона медленно кивнула. Блэк что-то буркнул в ответ на «шелудивую дворнягу», но беззлобно, скорее, по инерции, и немыслимая пара исчезла за углом.

Глава 10.

Гермиона, присев на мягкий подлокотник дивана, смотрела на Снейпа и улыбалась. Тот медленно, смакуя каждый глоток, пил сладкий горячий чай из большой фарфоровой кружки. Гермионе показалось, что профессор вот-вот замурлычет от удовольствия, словно большущий котяра над миской сметаны. Сейчас он выглядел расслабленным и совсем не опасным. На мгновение Гермионе даже показалось, что всё происходящее вокруг – это обыкновенный семейный вечер: муж вернулся с работы, она подносит ему чай и, прижимаясь к родному плечу, расспрашивает о том, как прошёл его день… Мысли о семье потянули за собой другие, не столь пасторальные. Вспомнив о том, чем они занимались до столь несвоевременного вмешательства Билли, Гермиона покраснела.

– Вкусно? – поспешно спросила она, чтобы отвлечься.

– Вкусно, – ответил Снейп, отставляя опустевшую кружку. – Есть хочу. Вся эта беготня пробудила во мне зверский аппетит.

Гермиона взяла чистую тарелку, отрезала приличный кусок пудинга и подала профессору.

– Держите. Индейку мы, к сожалению, потеряли. Сейчас ещё чаю налью. И вообще, мне кажется, что вам нужно побольше есть.

В глубине души она ещё опасалась гневной отповеди на столь личное замечание, но Снейп, видимо, действительно полностью расслабился, потому что только пожал плечами:

– Я бы рад питаться более регулярно, но у нас с пищей слишком разные жизненные циклы. Если имеется в наличии еда, то у меня нет на неё времени, а когда у меня выдаётся возможность перекусить – еда, как правило, категорически отсутствует.

Гермиона рассмеялась.

– Неужели в Хогвартсе так сложно со снабжением?

– Ну не буду же я, как какой-нибудь первокурсник, прокрадываться по ночам на кухню за куском мяса, – сказал Снейп. – Да и если приходится выбирать между едой и сном, я предпочту сон. Его всегда не хватает больше. И сядьте же, мисс Грейнджер, не маячьте перед глазами.

Гермиона присела на диван, поджав босые ноги. Тапочки-туфли она потеряла на улице, грязные кроссовки, трансфигурированные для неё профессором, остались валяться в холле, а другой обуви у неё не было.

– Гермиона. Мы же договорились. Сириус спит?

– Да, Гермиона. И проспит сутки как минимум, не беспокойте его. Проснётся – накормите, я вижу, вам нравится кормить мужчин.

Гермиона порозовела и опустила глаза, испытывая почти неудержимое желание спрятать лицо в ладонях. Она уже чётко поняла, что ей нравится кормить одного совершенно конкретного мужчину, но признаться в этом было выше её сил.

– Я что-то не то сказал? – спросил Снейп. По голосу чувствовалось, что он улыбается.

– Н-нет, – прошептала Гермиона, заливаясь краской до кончиков ушей.

Снейп протянул руку и, коснувшись указательным пальцем её подбородка, заставил Гермиону поднять голову.

– Не лгите мне, Гермиона, – покачал он головой.

– Я не лгу, – обиженно ответила она и неожиданно для обоих провела кончиками пальцев по его губам, стряхивая прилипшие крошки.

В глазах Снейпа зажглись опасные огоньки. Он весь подобрался и теперь напоминал того же кота, но перед прыжком. Нет, не кота. Ягуара.

– И не шути со мной, девочка, – медленно проговорил он низким, вибрирующим голосом. – С мужчинами так шутить не стоит.

– Я не шучу, – храбро ответила Гермиона, высоко вскидывая голову уже по собственной инициативе. – Я серьёзно.

– Серьёзно? – Снейп прищурился, чуть помедлил, словно принимая решение. – Тогда иди сюда.

Он взял её за руку, привлёк ближе, легко приподнял и усадил к себе на колени, обнимая одной рукой за плечи.

– У тебя такие сладкие губы…

Оказавшись в его тёплых объятиях, Гермиона запрокинула голову и почувствовала, как незримый жар снова нарастает, охватывая тело от корней волос до кончиков пальцев ног, заставляя приоткрыть рот и потянуться в надежде на поцелуй… Уже знакомые губы не обманули её надежд, раздвигая, подчиняя, прокладывая дорогу для горячего языка, жадно ласкающего её рот, весь, без остатка. Подняв ресницы, она очень близко увидела лицо Снейпа, его глаза, очень тёмные, с расширенными зрачками, замутнённые лёгкой дымкой, в которой, судя по всему, благополучно захлебнулся весь его знаменитый самоконтроль. Гермиона и сама была готова с головой нырнуть в эту лихорадочно блестящую тьму, лишь бы охладить своё пылающее, сгорающее на медленном огне тело. Она дотронулась до его щеки – отросшая за день щетина царапнула кончики пальцев. Щека дёрнулась, когда он улыбнулся.

Прохладная рука, проникнув под юбку, коснулась её бедёр, погладила живот. Ласковая ладонь легко очертила ямочку пупка, поднялась выше, разрывая стянутые на живую нитку швы тонкого платья, добралась до напряжённой, ноющей груди, и Гермиона вскрикнула, переживая наплыв ощущений. Чуть грубоватые подушечки мужских пальцев дразнили возбуждённый сосок, каждым своим движением заставляя Гермиону вздрагивать и постанывать.

– А ты, оказывается, в самом деле очень умная девушка, Гермиона, – выдохнул Снейп ей в ухо и очертил кончиком языка нежную ушную раковину. – Кормить мужчину – это правильно…

Одним движением он сорвал с неё остатки платья, сдёрнул трусики и отбросил одежду в сторону. Обрывки чёрного шёлка упали на спинку дивана, задержались на мгновение и соскользнули, плавно, как в замедленной съёмке, опускаясь на пол. Снейп ещё раз приподнял её, повернул и усадил по-другому, лицом к себе. В иное время Гермиону наверняка смутила бы бесстыдно открытая поза, в которой она оказалась, но сейчас её интересовали только мелкие пуговки на его рубашке, что никак не хотели покидать узкие прорези петель.

– Красивая! – прошептал Снейп, окидывая её восхищённым взглядом, и наклонился, припав губами к левой груди. – Идеальная, – прошептал он, обжигая дыханием почти до боли возбуждённый сосок.

Гермиона, потеряв доступ к вожделенным пуговицам, попыталась оттолкнуть его, он хрипло засмеялся, отстранился сам и рванул планку. Упрямые пуговицы горохом посыпались на пол.

– Хочешь меня? Бери! Весь твой, моя хорошая, – он откинулся на спинку дивана и раскинул руки, предоставляя ей полную свободу.

Гермиона, шалея от вседозволенности, от собственной смелости, от прикосновения грубой шерсти брюк к обнажённым бёдрам, прикоснулась к его груди. Доверчиво открытое горло, очертания мышц, облитых гладкой светлой кожей, ямочка между ключицами – она не могла решить, что ей хочется погладить сначала, а к чему перейти потом. Все книжно-журнальные премудрости разом вылетели из головы. Она потеребила жёсткие волоски, обвела ладонями грудную клетку и, решившись, провела языком по одному из косых шрамов. Снейп вздрогнул и сильнее откинул голову назад. Гермиона обрисовала кончиком языка коричневую окружность соска и слегка прикусила, повторяя движения, которыми он минуту назад играл с её грудью. Реакция превзошла все ожидания – Снейп напрягся и с шипением втянул воздух сквозь зубы. Осмелевшая Гермиона повторила то же самое с другим соском – Снейп не выдержал, сгрёб её в охапку, снова отстранил и, оглаживая большими пальцами хрупкие изгибы девичьих ключиц, сообщил всё тем же низким хриплым голосом:

– Быстро учишься, мисс Всезнайка…

Просунув руку между их телами, он звякнул пряжкой ремня, быстро расстегнул пуговицы ширинки, снова прижал Гермиону к груди и, гибко извернувшись под ней, стащил с себя брюки вместе с бельём. Когда Снейп снова аккуратно усадил её на колени, Гермиона осторожно посмотрела вниз. Ей было ужасно любопытно и в то же время страшно. Конечно, она внимательно изучала иллюстрации и примерно знала, чего ожидать, но… Он был тяжёлый даже на вид, крупный, с блестящим и влажным тёмно-розовым навершием, увенчанным прозрачной капелькой, и чуть покачивался, почти касаясь кудрявых волос внизу её живота. Гермиона невольно сжалась, не представляя, как такой большой… предмет может уместиться в ней. «Это, наверное, больно», – подумала она, инстинктивно отодвигаясь. Снейп заметил её замешательство и, наклонившись, заглянул в испуганные глаза.

– Я… Я не… – попыталась оправдаться Гермиона.

– Ты не… – протянул он, запнулся, потом улыбнулся уголком рта и, пробормотав непонятное: – Вот как. Хорошо хоть до, а не после, – притянул её в поцелуй, нежно поглаживая по спине. – Не бойся, я не причиню тебе боли. Я всё понял, моя хорошая, всё понял…

– Северус, – прошептала она в его губы отрепетированное, – Северус…

– Тише…

И вновь Гермиона затерялась в ощущениях, покорённая и успокоенная его нежными губами. Схлынувшее было возбуждение вернулось, заставило подняться дыбом тонкие волоски на её шее, сконцентрировалось внизу живота, пролилось прозрачной жидкостью на незаметно спустившиеся вниз мужские пальцы. Не помня себя, Гермиона прогнулась в пояснице, стараясь шире раздвинуть ноги, придвинуться вплотную к Снейпу… к Северусу, ласкавшему её медленными ритмичными круговыми движениями, иногда спускаясь ниже и дразня ставший невероятно чувствительным вход.

Снейп же любовался на девушку, со стонами извивавшуюся в его руках. Нежная кожа, покрытая мелкими жемчужными капельками пота, разметавшиеся пушистые волосы, прядка, прилипшая к влажному виску, крепко зажмуренные от наслаждения глаза… В его душе крепло иррациональное убеждение, что он всё делает верно, и его затянувшийся на шестнадцать лет траур вдруг так неожиданно подошёл к завершению. Северус с детства не терпел ничего иррационального, доверяя только тому, что мог просчитать и вывести с помощью неумолимой логики. Но сейчас он просто знал – это его женщина. Умная и смешная, пугливая и смелая, неопытная и страстная. Ничего логичного в этом не наблюдалось, скорее наоборот – юная девочка, его ученица, пусть и бросившая школу, гриффиндорка, в конце концов, – но это была Она, и это было правильно. А ещё он знал, что пока жив – никому её не отдаст, пусть даже весь факультет Гриффиндор объединится с Тёмным Лордом и вызовет его на дуэль. Он так решил, а решений своих Северус Снейп менять не привык.

Дождавшись, когда Гермиона, неистово изгибаясь в попытках достичь пика, окончательно забыла обо всём на свете, Снейп легко приподнял её и начал плавно опускать на себя. Ему невыносимо хотелось толкнуться, резко войти в жаркую, трепещущую от возбуждения глубину, но он медлил, сдерживаясь, стискивая от напряжения зубы. Он обещал не причинить боли и собирался выполнить обещание, насколько это было возможно. Гермиона, вынырнув из кипящих волн удовольствия, почувствовала, как что-то большое входит в неё, растягивает… На мгновение она всё же почувствовала несильную, саднящую боль, но волшебные пальцы вернулись, лаская и нажимая, и неприятные ощущения растворились в ослепительнейшем восторге, освободившем, наконец, туго сжатую пружину её тела.

Удерживая бьющуюся в сладких судорогах Гермиону, Снейп остановился, ожидая, когда его женщина – теперь уже точно его и точно женщина, – немного успокоится. Когда она обмякла в его руках, он начал двигаться – размеренно, неторопливо, растягивая собственное удовольствие. Почувствовав робкую попытку Гермионы устремиться навстречу, он притянул её к себе, поцеловал длинно и нежно, и, направляя, помог найти удобную позу и ритм, необходимый и приятный обоим.

Неизведанное ранее полное единение двух тел поразило Гермиону до глубины души. Возвращаясь в реальность после испытанного наслаждения, она ощутила медленное ритмичное скольжение внутри себя, скольжение, приносящее иное удовольствие, чем уже бывшее с ней, более чувственное, более глубокое. Дарящее ощущение заполненности, завершённости. Гермиона вдруг поняла, что набившее оскомину выражение «вторая половина» было не просто дутым штампом. Оказывается, до сегодняшнего дня и она была всего лишь половиной, только не знала об этом, а теперь вот стала целым.

Она открыла глаза и посмотрела на Снейпа. Северуса. Откинув голову на спинку дивана, он сомкнул ресницы, его руки лежали на её бедрах, приподнимая и опуская, задавая направление и скорость того самого тягучего движения – туда и обратно, и снова, и снова. Гермиона попыталась поймать его ритм и, кажется, ей это удалось – Северус прерывисто вздохнул и ускорился, с силой подаваясь вверх. Он действительно оказался очень тихим – только иногда почти неслышно шипел сквозь сжатые зубы. Вдруг лицо его исказилось, словно от сильной боли, толчки стали быстрыми, беспорядочными, Северус, с невнятным стоном закусив нижнюю губу, весь выгнулся, как натянутый лук, и скольжение внутри Гермионы превратилось в пульсацию, судорожную и неостановимую. Сильный и жёсткий мужчина был в эту секунду совершенно открыт и беззащитен, полностью в её власти, и Гермиона, не в силах справиться с нахлынувшей чисто женской нежностью, обхватила его, прижалась крепко накрепко, целуя солоноватую тонкую кожу над бешено бьющейся на шее жилкой.

– Мой, – прошептала она, уткнувшись в его плечо.

Северус поднял руку и обнял её.

– Твой, – безропотно согласился он и добавил: – Куда я теперь денусь…

В отличие от неопытной Гермионы, Снейп уловил колебания волн окружавшей их магии, и прекрасно знал, в каком случае магические потенциалы сливаются. Он не ошибся в выборе женщины.

***

Вдвоём на узком диване лежать было неудобно, но подниматься и идти в спальню не хотелось. Потормошив Северуса, Гермиона добилась, чтобы он призвал оттуда одеяло и подушку. Очищающие чары она решила попытаться применить сама, нагло вытянув палочку из расслабленных мужских пальцев.

– Кожу не сними, – только и пробормотал он.

Предупреждение оказалось своевременным: наколдовав на пробу Люмос, Гермиона чуть не ослепла. Раньше ей никогда не удавалось придавать своим заклинаниям такую силу, хоть волшебницей она была хорошей. С преувеличенной аккуратностью очистив себя и Снейпа – нет, Северуса! – она положила палочку на пол рядом с диваном. Уютно устроившись под его тяжёлой рукой, она зашептала:

– Северус, а почему твоя палочка меня слушается? Моя магия вернулась?

– Это моя магия, – ответил он, не открывая глаз и вычерчивая пальцами вензеля на её пояснице. – Ещё около часа можешь пользоваться, потом всё станет как было. Попозже объясню.

– А ты, что ли, без магии? Хотя нет, ты же призывал одеяло.

– Я тоже с магией. Я сказал – попозже.

Гермиона затихла, разглядывая чёткий профиль Снейпа на фоне чёрной кожаной спинки дивана и наслаждаясь неспешной лаской. Изучив каждую морщинку и каждую ресничку, она снова завозилась.

– Северус, а можно я поколдую?

– Колдуй, только дом не разнеси. И не разбуди Блэка, а то колдовать придётся мне, а мне лень.

– Я стала сильнее, да?

Снейп застонал и повернулся на бок, лицом к ней.

– Послал Мерлин всезнайку… Вместе со своим семенем маг отдаёт женщине часть своей магической силы. Если женщина намного сильнее партнёра – возможен обратный процесс. Короче, потенциалы временно сливаются и делятся на двоих. У супругов даже иногда встречается взаимное уравновешивание магии с годами. Дальше прочтёшь сама. Кристиан де Ла Брюзье, «Исследование влияния любовных взаимоотношений мужчины и женщины на изменение магического потенциала», том второй, кажется. Ясно?

Объяснение закончилось лёгким шлепком.

– Ясно, – пробурчала «всезнайка», демонстративно потирая якобы пострадавшую попу. Снейп улыбнулся и поцеловал её в кончик носа.

– Иди уж, непоседа.

На том, что слово «любовных» употреблено автором сего научного труда не просто красоты ради, он заострять внимание не стал. Прочтёт – поймёт сама. Секрет заключался в том, что обмениваться энергией во время акта любви могли только мужчина и женщина, действительно созданные друг для друга.

Гермиона вылезла из-под одеяла, подобрала снейповскую палочку и призвала ошмётки того, что когда-то было её трусиками и маленьким чёрным платьем. После нескольких неудачных попыток клочья шёлка превратились в симпатичный халатик пронзительно алого цвета. Гермиона подумала и перекрасила в зелёный – пусть Северусу будет приятно. Из трусиков получились хорошенькие домашние туфельки. Удовлетворённая результатом, Гермиона отправилась на кухню – разогреть что-нибудь вкусное и сытное. Теперь она стала обладательницей нового важнейшего знания – мужчину обязательно надо кормить!

Аннулировав следы прибытия чумазой компании, изрядно запачкавшей холл, Гермиона подняла с пола свои кроссовки и огляделась. Возле вешалки, где висела профессорская мантия, на полу валялся измятый пергамент. Любопытная гриффиндорка подняла свиток, развернула и вчиталась в начертанные острым снейповским почерком ровные строчки.

***

Разорённый рождественский стол был завален безжалостно сдвинутой в кучу посудой, а на освободившемся кусочке притулился измятый кусок пергамента. Двое, склонившись голова к голове и выхватывая друг у друга перо, черкали по когда-то аккуратным строчкам, сопровождая свои действия возбуждёнными возгласами:

– И восстанет живой мертвец, возвращённый в чужом обличье. Всё правильно, все же считали его мёртвым, а он появился собакой!

– Собака тоже его обличье, он же анимаг!

– Нет, чужое, он на самом деле человек, а не собака!

– Не уверен…

– Ах ты!..

– Ладно, ладно, уговорила, давай дальше.

– И настанет слепой конец всем обычаям и приличьям…

– Да, приличия, конечно, пострадали… Одна пекарня чего стоит.

– Вот видишь! Смотри: Поведёт толпу за собой, привлечённую запахом плоти. Собаки за ним бегали? Бегали! И именно на запах нашей индейки.

– Белизна, талая вода и надежда?

– Да проще простого! В муке он извалялся, в сугробе отмылся, а в темноте у магазина дворняга индейку у него таки слямзила. А может – сам потерял.

– Хорошо, будем считать, что подходит. Дальше: И прозреют слепые в час, когда свет приходит с востока. На это ты что скажешь?

Гермиона пощекотала губы кончиком пера, сорвалась с места и умчалась в библиотеку. Обратно она вернулась через несколько минут, с видом триумфатора таща огромный атлас Великобритании. Снейп вскочил и перехватил у неё книгу.

– С ума сошла? Он больше тебя весит. Как думаешь, зачем ему отдельный столик на колёсах выделен? Или Акцио забыла?

– Со столиком долго, а твоя магия уже ушла, – отмахнулась она, открывая крупномасштабную карту Лондона. – Смотри, когда мы объезжали торговый центр, мы как раз ехали с востока на запад и ослепили его фарами!

– Неубедительно, – сморщил нос Снейп. – А слепые – кто? Я – зрячий, точно знаю. И глаза у меня были открыты, я в машине не жмурюсь в отличие от некоторых особ, сидящих за рулём.

– Ну, это единственное, что не совсем подходит! – воскликнула Гермиона. – И поверженный силой их, возвращённый закроет око. Мы его поверзили… то есть повергли машиной, и нас было двое, правильно? Правильно. А око он потом закрыл. И заметь, око единственное, потому что на другом у него – фингал от бампера. Ты не зрячий, ты упрямый и во всём ищешь худшее. Я тебе говорю, что пророчество сбылось! И сбылось на Рождество, как и предсказывала Трелони.

– Ну ладно, – Снейп устало махнул рукой. – Я сдаюсь. На самом деле, любое пророчество сбывается так, как его толкуют упомянутые в нём люди. Именно поэтому Волдеморт так охотился за поттеровским шаром – надеялся истолковать полезным для себя образом. Если ты смогла это прочесть, то в нём говорится и о тебе, с этим не поспоришь. Уж коли ты решила интерпретировать бред Трелони вот так по-дурацки – значит, сбылось. Не все пророчества говорят о чём-то глобальном. И слава Мерлину. Осталось выяснить, почему удар спровоцировал превращение, но это завтра: Блэк проснётся, и мы его допросим как следует. – Он скорчил свирепую физиономию. – Хотя вряд ли чего-нибудь добьёмся. Он и своего побега из Азкабана совсем не помнил. Говорил – заснул человеком в камере, а проснулся – собакой и в ледяной воде, еле выплыл. Профессиональный беглец. Подозреваю, что в экстремальных ситуациях его анимагическая форма подавляет разум и действует самостоятельно, на инстинктах и стихийной магии. Ну его, этого Блэка. Надоел. Пошли лучше спать, я устал… как собака.

Гермиона прижалась к нему и сделала умоляющие глаза.

– Не надо спать. Лучше давай ещё поцелуемся – рождественская ночь-то ещё не кончилась.

Снейп усмехнулся и пальцем приподнял её подбородок.

– Хитрюга. Ты же не намерена ограничиться поцелуями, я вижу. Рано тебе ещё после первого раза-то.

Она с притворной скромностью опустила ресницы.

– И ничего не рано. Я же чувствую. И вообще, я ведьма или кто?

***

Рождественская ночь шла своим чередом.

Маггловские полицейские затаскивали на эвакуатор брошенный неизвестно кем посреди улицы автомобиль. Больше всего их удивляло, что никто не видел и не слышал, как он появился и куда делся его владелец. В базе данных машина с таким номером не числилась. Меж ними бродили скрытые чарами авроры, прибывшие на мощный выброс стихийной магии в маггловском районе, но обнаружившие немногим больше, чем обычная полиция. Разве что – повышенный магический фон. Придя к выводу, что здесь порезвился потенциально сильный маленький волшебник, авроры убрались восвояси.

На втором этаже дома номер двенадцать по Гриммаулд Плейс мирно спал отмытый, накачанный зельями и намазанный мазями Сириус Блэк.

В парусиновой палатке на побережье Ла Манша, прижавшись друг к другу, чтобы не мёрзнуть, спали двое юношей. Гарри Поттеру ещё только предстояло узнать, что маленькая капелька крови, попавшая на рассыпавшееся в пыль связное зеркальце, и потрясение от удара о бампер потерявшего управление автомобиля умудрились инициировать стихийную магию его крёстного отца, вернувшую того в человеческий облик.

В своём коттедже беспокойным старческим сном спал Гораций Слагхорн, даже во сне оплакивающий потерю своего замечательного «Мини Купера».

А в окнах гостиной особняка Блэков свет горел до утра. Слепые прозрели и не тратили драгоценное время на сон.

Конец