3. СРЕДА. 4. ЧЕТВЕРГ

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 6Следующая ⇒

3. СРЕДА

Ксюша и Оксана стоят в ванной перед зеркалом, чистят зубы.

КСЮША: (сплёвывает) Этого больше не повторится.

ОКСАНА: (с зубной щёткой во рту) Еще раз, еще раз...

КСЮША: Никогда. Я решила, я же сказала тебе.

ОКСАНА: Я тоже много чего решила. Вот только то, что я решаю, реально делается. А ты только языком треплешь.

КСЮША: Я позавчера еще решила, сказала же тебе ну.

ОКСАНА: Во-первых, загляни в свою сумку.

Девушки выходят в коридор, Ксюша роется в сумке.

КСЮША: Чего?! Откуда?!

ОКСАНА: Приходил, оставил, ушёл.

КСЮША: Ты открыла ему?!

ОКСАНА: Я вчера не закрыла.

КСЮША: (пауза) Что вчера вообще было? (расковыривает коробку с яблоком)

ОКСАНА: Пили.

КСЮША: Много?

ОКСАНА: Нормально.

КСЮША: Значит, много. (разглядывает айфон) Красивый, блин.

ОКСАНА: Дерьмище.

КСЮША: Неужели тебе не нравится?!

ОКСАНА: Чехол со стразами не забудь.

КСЮША: Какая ж ты, всё-таки…

ОКСАНА: Ну какая, какая? Это ты насмотрелась на своих баб на работе.

КСЮША: Надо Лёше позвонить извиниться.

ОКСАНА: Дай телефон.

КСЮША: Нет. (набирает Лёшу)

ОКСАНА: Дай, сказала! (выхватывает телефон)

КСЮША: Ты что творишь!!! (пытается вернуть телефон)

ОКСАНА: Тссс!!! (мягко отстраняет Ксюшу, та устало вздыхает, смиряется и покорно наблюдает за происходящим) Салют, Алексей. Ну как она могла не позвонить, что ты. Хотела сказать спасибо тебе огромное. Да. Конечно. Спасибо тебе, Алексей. Ты очень… добрый. И замечательный. И это даже не сарказм. Не сарказм, говорю. Сар-казм. Ты что, никогда не слышал… ладно, не важно. Так вот… что? А… нет, Алексей. Она не согласна. Ты извини, конечно, но она никогда не будет твоей женой. Ни-ког-да. Нет. Не надо меня туда посылать, Алексей. И туда тоже не надо. Послушай… (закатывает глаза, Ксюша обречённо слушает) Так, бл**ь, заткнись и послушай меня!!! Ты что себе думаешь, это любовь у вас, да?! Это страх, страх называется! Страх и тупость! Ты понимаешь? Ты понимаешь, что я тебе говорю?! Я тебе переведу: вы ссыте просто. Вам, бл**ь, в контактике статус надо поставить, поэтому и трахаете друг другу мозги и немозги уже два года!!! Да она задолбалась с тобой! Она вообще не знает, о чем с тобой разговаривать! Со мной - да, со мной знает! Потому что я понимаю ее! Только я, понял?! Со мной и молчать можно, со мной и говорить можно, да, да, а с тобой чего?! Отчитываться мамам, бабушкам и братьям о порядке в личной жизни?! Прекрати на меня орать! (отодвигает телефон от уха, Ксюша в молчаливом смятении) И яблоко своё сраное забери! Найди себе дуру какую-нибудь, она тебе до конца жизни за это яблоко давать будет. (пауза) В смысле не заберёшь? Приезжай сегодня и забирай. На память? (меняется в лице) Ох, по-настоящему? Только её? Вон оно что… (слушает) Понятно. Ладно, извини. Извини, говорю. Не хотела я так. Просто хотела сказать, что не подходите вы друг другу. Что не надо врать. Не врал? А вот она врала зато. Еще как врала. (Ксюша мотает головой) Ты уверен насчет яблока? Да?.. Окей… ну, спасибо тебе. Спасибо, говорю. Ты хороший очень, правда. Просто она… она не такая на самом деле. Ты бы потом с ней не смог. А так - всё у тебя будет зае… замечательно будет. Найдешь хорошую простую бабу, без за*бов. Будете рожать детей, тачку в кредит возьмешь красивую. Ну и далее по тексту. И не названивай, ладно? Алё, язык проглотил что ли? Ну всё, пока. Или как там обычно… прощай, во. Прощай-прощай…

“Отбой”.

ОКСАНА (восторженно выдыхает): Блин, как в сериале прям. Всегда мечтала что-нибудь такое отмочить.

Ксюша начинает реветь, Оксана обнимает её, и так они стоят - может, минуту, а может, десять.

КСЮША: Опаздываю опять.

ОКСАНА: Не ходи вообще.

КСЮША: Мне вчера сказали, что если я еще раз опоздаю, меня уволят.

ОКСАНА: Так опоздай.

КСЮША: Ты не понимаешь!

ОКСАНА: Не понимаешь у нас ты. (что-то набирает в Ксюшином телефоне)

КСЮША: Ты что делаешь?

ОКСАНА: Как всегда, спасаю тебе жизнь.

КСЮША: Отдай телефон.

ОКСАНА: Пять сек. Здравствуйте. Елена Геннадьевна?

КСЮША: Стоп!!!

ОКСАНА: Доброго утра, Елена Геннадьевна. Нет, она сегодня не придёт. Почему? Потому что... не хочет.

КСЮША: Прекрати!!!

ОКСАНА: Потому что НЕ ХОЧЕТ! Завтра - придёт, чтобы заявление написать. Да вы все сдохнете без неё, Елена Геннадьевна. Отдел ваш весь. Потому что мозги были только у неё. Одни мозги на весь отдел, Елена Геннадьевна. Ой, всё. Не боится она вас. Вы никто ей. Найдет, не беспокойтесь. Еще и не такое найдет. Всё что захочет. Где наша не пропадала! Ой да ладно вам. Не злитесь и не завидуйте. Завидуете-завидуете. Смелости. Наглости. Молодости, в конце концов. Просто вы в свое время побоялись. Чего? Побоялись прекратить просирать жизнь. А она не боится. Ничего она со мной не боится. Нет, она так решила. Просто решила и всё! Двадцать четвёртое у неё. До свиданья, Елена Геннадьевна. И, по секрету говоря, вам тоже еще не поздно уволиться. Мигрень пройдет, добрее будете, ну и пожить ещё успеете. Нда.

“Отбой”. Оксана молча кладет телефон на стол, выходит из комнаты и запирается в туалете.

КСЮША (ревёт): Ты только что двумя звонками разрушила мне жизнь. Ты это хоть понимаешь? Это блин не сериал тебе!!! Это не развлечение! Это жизнь моя, она одна у меня, вообще-то! Слышишь?! (ноготь за ногтем отгрызает французский маникюр) Если ты… если мы с тобой вчера… это всё равно, это не значит ничего, поняла?! Это не даёт тебе право решать за меня. Всё только-только стало налаживаться.

ОКСАНА: “Налаживаться” - от слова “лажа”.

КСЮША: Только я стала чувствовать себя нормальной женщиной. Не тупой девкой без царя в голове, а женщиной. Ухоженной, аккуратной. Любимой. Взрослой. Благоразумной, в конце концов. А ты… сама не живёшь по-человечески и мне не даёшь. И вчерашнее… я не шучу, это не повторится больше. Да я тебя видеть не хочу после того, что сегодня было. Делай, что хочешь, но мне не о чем с тобой больше разговаривать. Как я тебе вообще телефон дала, не понимаю. Надо было врезать тебе. Или рот зажать. Или… проваливай, короче. Вали из моей жизни. Эй!?

ОКСАНА (звенит посудой на кухне): Сначала я за неё выпью.

КСЮША: За кого?

ОКСАНА: За жизнь за твою. За нашу. За новую.

КСЮША: Не чокаясь.

Пьют.

4. ЧЕТВЕРГ

Дома. Пьют.

ОКСАНА: Ты теперь девушка свободная, тебе всё можно. Давай наливай ещё.

КСЮША: Точнее сказать, ничья.

ОКСАНА: А ты хочешь быть чьей-то или ничьей? Полную наливай! Если хочешь быть чьей-то, тогда можешь быть моей.

КСЮША: Нет уж, спасибо.

ОКСАНА: Ну а нет так нет. Я в принципе против собственничества, знаешь ли.

КСЮША: А если я хочу быть чьей-то, но не твоей? Тогда мне куда?

ОКСАНА: Тогда я подарю тебе ГЗМ.

КСЮША: Гэзэ что?

ОКСАНА: ГЗМ. Губозакатывающую машину последнего поколения.

КСЮША: А. Нет бы просто машину. Мини там какую-нибудь. Или вон Хонду новую.

ОКСАНА: Воот, говорю же, нам с тобой этот гаджет не помешал бы.

КСЮША: Тебе особенно.

ОКСАНА: Ты что, всё ещё дуешься из-за вчера?

КСЮША: Я не дуюсь.

ОКСАНА: Обижаешься.

КСЮША: Я не обижаюсь.

ОКСАНА: Сердишься.

КСЮША: Нет, не сержусь!

ОКСАНА: Раздражаешься.

КСЮША: Я не… не беси меня!!

ОКСАНА: Бесишься.

КСЮША: Я не… да блин!!!

Ксюша пытается сердиться, но не получается: смеётся. Смеются. Пьяные.

ОКСАНА: Ну что, за увольнение ещё не пили. За увольнение!

Пьют, обнимаются. Солнце, уже почти закатное, заглядывает прямо в окно. Стол и убранство комнаты при таком свете выглядит еще более апокалиптично, нежели всегда. Мохнатая кошка робко наблюдает за происходящим из-за угла и мечтает, чтобы вакханалия скорее прекратилась.

ОКСАНА: В общем, женщина, смирись и расслабься. Смотри, солнце какое. Как там было… “оно тебе светит…”

КСЮША: Нееет не вспоминай. Школьные стихи специально пишутся для того, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах их не вспоминать и тем более не произносить вслух.

ОКСАНА: Как скажешь, мой генерал.

Подходят к чуть запотевшему окну. Жмурятся на солнце.

КСЮША: Что бы я без тебя делала.

ОКСАНА: Страдала бы. Без-кон-ца. До самой смерти. (пауза) М, что ж ты вчера выгоняла меня так усердно?

КСЮША: Потому что у меня были другие планы на эту жизнь.

ОКСАНА: А нехер строить планы “на эту”. Другой не дадут.

КСЮША: Тем более обидно.

ОКСАНА: Так живи.

КСЮША: Так живу. (пауза) Мне страшно просто.

ОКСАНА: Со мной страшно? Или без меня?

КСЮША: Всегда страшно. Без тебя страшно, потому что пустота. Пустота жуткая, как будто отрезали половину. Как будто глаз один вырезали. Или ногу ампутировали.

ОКСАНА: А со мной?

КСЮША: А с тобой страшно, что уйдешь.

ОКСАНА: Офигенная логика - выгонять человека из-за страха потерять.

КСЮША: Нормальная логика. Это зависимость. Это проклятая зависимость. От твоего присутствия, от разговоров с тобой. Просто от твоего лица. Тела. Просто на тебя смотреть. Щупать. Разве это не нормально - пытаться избавиться от зависимости?

ОКСАНА: Нет. Это глупо.

КСЮША: Глупо не пытаться.

ОКСАНА: Глупо пытаться! Знаешь... такие растения, которые обматывают тело, и чем больше шевелишься, тем сильнее сжимают? Будешь просто лежать - выживешь, будешь сильно рыпаться - сдохнешь.

КСЮША: Нет таких растений.

ОКСАНА: Есть. (хором) В Гарри Поттере были!

ОКСАНА: Я же говорю, есть.

КСЮША: Я же говорю, нет.

ОКСАНА: Короче, любая зависимость - как эта трава. Хочешь жить нормально - лежи и наслаждайся ощущениями. А будешь сопротивляться - просрешь жизнь. Никакой радости не получишь, сдохнешь усталая и в печали. Поверженная, так сказать, тяготами, лишениями и, более всего, неразрешимыми внутренними противоречиями.

КСЮША: Не. Вся жизнь - борьба!

ОКСАНА: То-то ты со мной всё время борешься.

КСЮША: Я не…

Слова Ксюши прерываются долгим поцелуем.

КСЮША: Я с собой борюсь.

ОКСАНА: И кто побеждает?

КСЮША: Ты.

ОКСАНА: Я…

Рисуют на стекле буквы.

КСЮША: Т.

ОКСАНА: (пауза) Е?

КСЮША: Б.

ОКСАНА: Я!

КСЮША: Л.

ОКСАНА: Ю.

КСЮША: Б.

ОКСАНА: Л.

КСЮША: Ю…

Пауза.

КСЮША: Н.

ОКСАНА: А… Фиг! Это слишком высокий градус пошлости для моего трепетного сердца.

КСЮША: Ты называешь это пошлостью?

ОКСАНА: Могу еще как-нибудь. Какая разница, как называть? Ты не чувствуешь что ли?

КСЮША: Чего?

ОКСАНА: Ты подумай только, до какой степени условности и... утилитарности удалось довести человечеству самые сокровенные, самые важные в этой жизни слова. Слова, которые по идее должны быть священными. Слова спасения, очищения, доверия… какого-то полного обнажения души, что ли.

КСЮША: Обнажения души. Скажешь тоже. Прямо эксгибиционизм какой-то.

ОКСАНА: Именно. Тяжела и неказиста жизнь эксгибициониста. А любовь, по-твоему, не эксгибиционизм?

КСЮША: Нет. (думает) Что угодно, но - нет.

ОКСАНА: Ну да, любовь - это попсовые песенки, плюшевые мишки и сердечки на День святого Валентина...

КСЮША: Пф. Нет, не так...

ОКСАНА: ... И попробуй не сказать сотый раз за день “я люблю тебя” - всё, косяк. Не любишь, значит.

КСЮША: Ну не совсем...

ОКСАНА: А я бы вообще запретила употреблять эти слова всуе. Как верующим нельзя имя Бога трепать на каждом шагу, так влюблённым нельзя без конца твердить “я тебя люблю”, особенно в качестве оправданий и извинений. Ведешь себя как говно - “я люблю тебя”, ударил - “я люблю тебя”, изменил - “ты чо, я же люблю тебя”. Посуду не помыл - тоже “я люблю тебя”. Хрень какая-то. Это всё равно что любимую песню на будильник поставить.

КСЮША: Ну да, бывает. Но, с другой стороны, что плохого, если я люблю человека и говорю ему об этом?

ОКСАНА: А потому что мальчика в конце концов съели волки.

КСЮША: Какие волки? Может, тебе больше не пить?

ОКСАНА: Пить мне, пить. (хлебает из горла) Мальчик ради прикола очень часто кричал “волки”, все бежали на помощь и обламывались. А когда помощь реально была нужна, никто не прибежал. Думали, опять он пи*дит. Вот мальчика и съели. Так и в любви. Один раз сказал - и молчи, не трепись. Дальше - никаких слов, только дела. Поступки и всякое такое.

Ксюша хочет что-то возразить, но Оксана не даёт. Обе скрываются под пледом. Солнце просвечивает сквозь недопитый коньяк, вокруг никого и ничего. Слышны только шумное дыхание и капель, ударяющаяся о железный козырёк балкона. На крыше тает последний снег.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 Следующая ⇒