НАДЕЖДИН, Николай Иванович. «Борис Годунов». Сочинение А. Пушкина. Жуковский

НАДЕЖДИН, Николай Иванович

«Борис Годунов». Сочинение А. Пушкина

(беседа старых знакомцев)

Письмо к издателю: «М. г. Прочитав в вашей " Молве" неожиданное известие о моем присутствии на детском бале, где хотелось сохранить строгое инкогнито, я возымел о вас высокое понятие. Вы умели отличить меня в толпе танцующих по моим скудельным ногам: я отличаю вас в толпе журналистов, по вашей истинно телескопической зоркости. Рыбак рыбака видит издалека. Я имею несчастную страсть писать и еще несчастнейшую -- видеть в печати свои писания. Вероятно, их читывали в " Вестнике Европы". Над ними истощены были всевозможные насмешки и ругательства; так что я могу сказать теперь с Наполеоном: " чего мне бояться? сказать нового обо мне уж нечего! " Это еще более усилило страсть мою: и я продолжаю писать с большим рвением и совершенною безопасностию. Осиротев без " Вестника Европы", я обращаюсь теперь к вашему " Телескопу": не позволите ли вы мне иногда сквозь его стекла показывать себя публике? Может быть, вы побоитесь, что я слишком болтлив и люблю иногда пускаться в мелочные подробности, но я думаю, что это нужно для репутации вашего журнала, который -- между нами сказать -- слишком уже степенен и важен. Если препровождаемая к вам теперь статья будет предана тиснению, то я сочту это за дозволение беспокоить вас новыми присылками. Поверьте, что вы скорее устанете получать, чем я писать и - уважать вас. Ваш покорнейший слуга, Н. Надоумко».

Слава, нас учили, дым:

Свет -- судья лукавый!

Жуковский

Вечер у князя Любославского. Рассказчик сидит рядом с приятелем Тленским. Разговор за обедом.

Некий старик с камергерским ключом (ст. ): «.. я думаю, что все беды происходят от ученых и стихотворцев». Сосед просит не смешивать учёных и поэтов: «Теперь стихотворство сделалось синонимом невежеству. Невежество, конечно, беспокойно: но есть ли творение смирнее и безвреднее ученого? » Хозяин: «Знаю я ваше смирение. Но - за что такая клевета на стихотворцев? По-моему -- это мокрые курицы! ». О старых и новых поэтах. Какая-то дама: «нам скучно читать вашу «Россиаду». Хозяин: «Легко ли - сам Пушкин, которого я прежде читывал с удовольствием... что с ним сталось... что он так замолк?.. » Стихи насчет Бориса Годунова.

И Пушкин стал нам скучен,

И Пушкин надоел,

И стих его не звучен,

И гений охладел.

Бориса Годунова

Он выпустил в народ:

Убогая обнова,

Увы! на Новый год!

Все расхохотались. Разговор о бесталанности Пушкина. «Тленский молчал, утупив глаза в тарелку». Кто-то: «... вернее и безопаснее приостановить свое суждение - до решения " Московского телеграфа" ».

Тленский (обороняется от общественного мнения): «... " Московский телеграф" не выскажет... не может высказать откровенно... истинное мнение о " Борисе Годунове". У него теперь столько врагов... авторитет Пушкина еще так велик... коротко сказать... я думаю... что он ограничится общими выражениями и не пустится в подробности». На него нападает хозяин. Дама защищает. Рассказчик удивлён таким поведением Тленского.

Обед кончился. Ссора с рассказчиком.

В кабинете князя.

Тленский (Т. ): Борис Годунов – дрянь.

Рассказчик (Р. ) не согласен.

Т.: «Ты любишь плавать против воды, идти наперекор общему голосу, вызывать на бой общее мнение. Тогда, как все благоговело перед Пушкиным, ты почитал удовольствием и честию нещадно бранить его, но теперь, когда он пал и все ополчается против него, ты себе наверное поставишь в удовольствие и честь принять его под свою защиту». «Борис Годунов» зарезал А. С. П., как царевича Дмитрия.

Р.: «А ты с братиею - верно, хочешь разыгрывать самозванца? » Почему Б. Г. упал в его глазах?

Т.: Её не поймёшь – комедия ли, трагедия ли?

Р.: «Сшутил же над вами Пушкин шутку пробелом, который сделал на заглавном листке " Бориса Годунова"! »

Т.: Произведению требуется «фамильный тип» (= жанр).

Р.: «Это - ряд исторических сцен... эпизод истории в лицах!.. Не он первый, не он и последний затеял этот новый способ поэтического представления событий, неизвестного нашим дедам». Вальтер Скотт и его «трилогия, представляющая в широкой панораме сцен историю Лиги, со дня Баррикад до смерти Генриха III породили тьму подражаний. + «... и замечательнейшие моменты народной жизни перекладываются в разговоры и сцены». «Вот фамилия, к которой принадлежит " Годунов" ».

Т.: «Ну, а есть ли хотя тень целости в этой связке разговоров, которая соединена в один переплет под именем " Бориса Годунова"? » «У него конец в середине, а начало -- бог весть где... »

Р.: «Не Борис Годунов, в своей биографической неделимости, составляет предмет ее; а царствование Бориса Годунова - эпоха, им наполняемая, мир, им созданный и с ним разрушившийся, - одним словом -- историческое бытие Бориса Годунова». Годунова не стало с его сыном. «... царствование сына Иоаннова, несмотря на то что держалось рукою Борисовою, не представляет никакого изменения в физиономии царства Московского. <... > Борис зачал новую жизнь для себя и для Москвы тогда, когда утвердил на себе венец, который прежде держал на главе Феодора. С того времени начинается его историческое существование: с того времени должен он являться на позорище». «На его глаза, душа Бориса была не что иное, как отшельническая пустынь виновной совести, борющейся с призраками преступления, кои всюду ее преследуют: и с этой точки зрения, коей верности я совсем защищать не намерен, лице Годунова, если не совершенно отделано, то, по крайней мере, резко очеркнуто в сценах Пушкина». «Настоящий его [Б. Г. ] характер, по образу воззрения поэта, обнаруживается во всей наготе вторым монологом, после тайного совещания с кудесниками (28-30)». «... вот пламя, пожиравшее душу Бориса, которое отливалось багровым заревом на все Московское царство! ».. «... Борис, под карамзинским углом зрения, никогда еще не являлся в столь верном и ярком очерке. Посмотри даже на мелкие черты: они иногда одною блесткою освещают целые ущелия души его! »

Шуйский: «Бесстыдная угодливость царедворца выливается ярко на всех его речах и поступках. Ему не стоит ничего отпереться от собственных слов пред прямодушным Воротынским (12); он выманивает у Пушкина тайну о самозванце и сам несет ее к Борису (42-50, 52-60). Ничто не могло дать лучше и вернее об нем понятия, как эти слова Бориса, задержавшие клятвы, на которые он готов был рассыпаться:

Нет, Шуйский, не клянись,

Но отвечай!.. (68)

«Лукавый оборот, коим Шуйский отклоняет добродушное предложение патриарха о перенесении мощей Димитрия (101, 102), показывает всю ловкость его в искусстве цареугодничества и заслуживает ему вполне имя молодца, который умеет выручить... (103)».

Патриарх: «В разговоре с игумном (25, 26), он является во всей простоте доброго старца; при совещании, на царской Думе (97-101), возвышается до боголепной святительской торжественности». Недостатки: «Существенный недостаток " Бориса" состоит в том, что в нем интерес раздвоен весьма неудачно; и главное лице - Годунов - пожертвовано совершенно другому, которое должно б играть подчиненную роль в этом славном акте нашей истории. Я разумею Самозванца». «В лице Лжедимитрия есть богатейшее сокровище для искусства. Оно так создано дивною силою, управляющею судьбами человеческими, что в нем история пересиливает поэзию». «Но у Пушкина, по несчастию, Самозванец стоит на первом плане; и - Борис за ним исчезает: он становится посторонним незаметным гостем у себя дома». «Я согласен, что эта сцена [сцена с Пименом], взятая отдельно, есть блистательнейшее произведение поэзии». Но ей недостает исторической истины. Противоречивость лица Лжедмитрия: детская чистота в келье Пимена, разбойник в корчме, донкихотство перед Мариной у фонтана. «Видно фонтаны закляты для Пушкина! ». «Самозванец для того заслонил собою Бориса, чтобы показаться уродом! »

Т.: «Скажу только тебе одно слово: поэзия есть творчество; а здесь нет ни одного оригинального создания. Борис и Шуйский, которых ты хвалишь, переложены только в стихи из певучей прозы " Истории государства Российского"! »

Р. А как же молодой Курбский?

Т. «Нулиным» до сих пор публика зачитывается, а «Годунов»...

Р.: «Публики! <... > Правду сказать, Пушкин сам избаловал ее своими " Нулиными", " Цыганами" и " Разбойниками". Она привыкла от него ожидать или смеха, или дикости, оправленной в прекрасные стишки, которые можно написать в альбом или положить на ноты. Ему вздумалось теперь переменить тон и сделаться постепеннее: так и перестали узнавать его! »

Тленский прерывает речь рассказчика и уходит из комнаты.

Р.: Блажен, кто про себя таил

Души великие созданья

И от людей, как от могил,

Не ждал за песни воздаянья!