# 125. Что такое настоящее принятие себя и мира и почему оно рождает творческое действие, а не пассивность?

«Фальшивое зеркало». – Рене Магритт, 1928 г.

Аристотель был самым талантливым и плодовитым из учеников Платона. Но чтобы вырасти из ученика в самостоятельного мыслителя, Аристотельдолжен был перерезать пуповину и осмелиться пойти своим собственным путём. Он должен был освободиться от властного влияния Платона.

Разногласия между их взглядами начали зреть довольно рано. С течением лет их расхождениетолько усугублялось, поскольку с приближением старости Платон становился всё более пессимистичным и авторитарным. Когда идейное напряжение достигло критической точки, Аристотель перестал из дружбы и почтения демонстрировать согласие.

В «Никомаховой этике» Аристотель намекает на эти события в следующих словах: «Пусть мне дороги друзья и истина, однако долг повелевает отдать предпочтение истине». В последующие столетияегофраза приобрела более сжатую форму и стала известным фразеологизмом: «Платон мне друг, но истина дороже».

Схожая история произошла и с другим выдающимся учеником выдающегося учителя. На протяжении всей своей юности Ницше был очарован философией Шопенгауэра. Он был в восторге отсилы его мысли, от юмора, блестящего литературного стиля и мрачноватой харизмы философа.

Но годы шли, и Ницше начал испытывать клаустрофобию. Шопенгауэр создалтесный и мрачный философский угол. Он сплёл в нём интеллектуальный кокон, из которого не было выхода. Этот факт никак не меняли ни развешенные им картинки на стене, ни остроты и колкости в его трудах, ни слова ободрения. Вуглу шопенгауэровского пессимизма можно было лишь сидеть и то удручённо вздыхать, то скалить зубы. Ницше же желал двигаться дальше.

Прежде всего, он понял, что язвительно-желчный пессимизм Шопенгауэра и его проклятие миру говорили очень мало о мире и очень много о самом Шопенгауэре. Самоотрицание и самоуничтожение мировой воли, о котором тот писал, было вовсе не её торжеством, а её болезнью. Это была змея, которая по невежеству впилась ядовитым жалом в свой собственный хвост.

По сути, Шопенгауэр остановился на этапе осознания плохих новостей. Да, жить бывает весьма больно и трудно. У нас нет никакого вечного и цельного «Я», а жизнь лишена вечного смысла, маячащего где-то на радужном горизонте будущего. Однако эти штрихи не есть вся картина. Они даже не являются поводом к мрачным выводами не есть нечто дурное и непреодолимое. Философ пришёл кнесколькимгорькимпрозрениям, и они совершенно преждевременно показались ему окончательными. Он не вник в их сущность, поспешил опустить руки и поставил крест на существовании как таковом.

Более того, предлагаемый Шопенгауэром рецепт преодоления страдания не работал. Отторжение своей природы, отторжение страдания и тягот, едкая насмешка над реальностью лишь усугубляли наше положение. Они делали внутренний мир человека ещё мрачнее, ещё мучительнее, ещё ограниченнее. По Ницше, шопенгауэровские рецепты не просто были основаны на неверном понимании ума. Они достигали противоположного результата.

Отвержение этого мира и самого себя в надежде укрыться от боли есть продукт заблуждения. Для нашего освобождения и дальнейшего роста мир должен быть полностью принят и освоен.

Принять–не значитсидеть, сложа руки, и отказаться от перемен и борьбы. Принять себя и мир означаетлишь одно: увидеть то, что есть, и устранить в себе пустой шум изрефлекторной агрессии против реальности и её эмоционального отторжения. Это и есть тот сокровенный метод, который позволяет начать работать с негативными аспектами жизни и эффективноих устранять.

Когда мы счищаем с реальности грязный слой из злого бурления собственного ума, мы впервые видим то, что есть. Даже самые хищные явления жизни тогда прячут свой оскал. Мы более не примешиваем к ним своей автоматической агрессии, и негативное перестаёт быть негативным и становится просто полем для творческих усилий.

После плохой новости Шопенгауэру нужно было узнатьи хорошую. Затем ему следовалопонять, что никаких плохих новостей вообще не существовало. Но он не стал идти глубже и остановился на фазе отрицания. Это не позволило Шопенгауэру осознать, чтострадание возникает именно из нашего отторжения явлений жизни, которое он и культивировал в своей философии.

Страдание рождается из непрерывной агрессии человека против себя и мира, против самого хода времени. В «Так говорил Заратустра» Ницше называет этот фундаментальный инстинкт отторжения всего, что идёт не по плану, духом мщения. Мы рефлекторно мстим своему прошлому, настоящему и будущему за то, что они не соответствуют нашим предубеждениям. Мы производимзлоеумственноебурлениевместо того, чтобы по-настоящему взаимодействовать с ситуацией, которую хотим поменять.

Такое ядовитое несварение ума, порождённое духом мщения, Ницше обозначает терминомрессентимент. Рессентиментпредставляет собой совокупность конфликтных и невротических эмоций, импульсов и желаний. Он состоит из актов агрессии, страха, раздражения, разочарования, зависти, обиды, неудовлетворённой и горькой жажды. Когда яд рессентиментанакапливается в нас, он въедается в ум и становится мировоззрением. Он принимает формы пессимизма, нигилизма и декаданса как на философском, так и на бытовом уровне.

Ницше провозглашает, что для устранения зловонныхпомоев души мы должны вовсе не уничтожить себя и не подавить свою волю к жизни, как то предлагал Шопенгауэр. Всё с точностью наоборот. Следует полностью принять страдание, пойти ему навстречу и освоить его, устранить в себе всякий дух мщения и рессентимент.

Нужно перестать отторгать проблемное и негативное. Когда мы прекращаем бесполезное эмоциональное сопротивление ситуации, у нас появляется ясность ума и сила для конструктивного действия. Проблемыпревращаются в творческие задачи и больше не мучат нас. По меньшей мере, их разрушительное влияние на психику уменьшается на порядки.

Страдание, таким образом, не есть неизбежное выражение сущности самой мировой воли, а продукт доминирования в нас духа мщения и рессентимента. Это просто несовершенство ума, основанное на невежестве и дурных привычках. В страдании нет ничего необходимого, необратимого и фундаментального.

По Ницше, Шопенгауэр был просто плохим психологом. Он безо всяких на то оснований сделал свойством всего мироздания болезнь ума некоторых живых существ в некоторый крошечный отрезок мирового времени. Здесь Шопенгауэр и допустил свою главную ошибку. Мир не есть зло и не есть мука. Ум может быть свободен от самоистязания. Он может быть и радостным, и сильным. Для этого нужно не подавить свою волю, а максимизировать и усилить.

Антидот от слабости и страдания, следовательно, таков. Воля должна перестать отрицать и себя, и мир и очиститься от заразы в виде разъедающих её инстинктов отторжения (духа мщения и рессентимента, в терминологии философа). Нужно положить конец пессимизму, нигилизму, декадансу, всякого рода нытью и злобе. Это совершенно бесполезные бессознательные реакции, которые только умножают страдание и истощают наши силы.

Реальность должна быть полностью и без оговорок принята. Нужно сказать ей абсолютное «Да» и начать работать с тем, что есть, а не со своими фантазиями о том, как всё должно быть сейчас, должно было быть в прошлом и должно будет быть в будущем. В той мере, в какой у нас это получается, мы видим, что мир прекрасени наполнен счастьем даже в своих самых «ужасных» проявлениях. Это полное принятие Ницше описывает латинским термином «amorfati» (лат.: любовь к судьбе).

Amorfatiесть тотальное принятие себя и мира. Это принятие по системе всё включено. Оно не терпит никакого невротического гурманства, привередничанья, тяги к лакомым кусочкам и попыток воротить нос от чего-либо. Здесь в философии Ницше зарождается эмбрион тех идей, которые мы ранее обозначили как «установка на бытие» и буддистский принцип «единого вкуса». К сожалению, Ницше не успел развить эти мысли дальше, чем до эмбриональной стадии, так что в его наследии содержатся лишь их общие контуры.

Из преодоления духа мщения и принципа «amorfati» рождается высочайший идеал Ницше, идеал сверхчеловека. Впервые он отчётливо сформулирован в книге «Так говорил Заратустра». Сверхчеловек, согласно Ницше, есть тот, кто достиг полного принятия себя и мира и благодаря этому раскрыл свою силу.

Наиболее точное и ёмкое описание сверхчеловека, однако, содержится не в «Так говорил Заратустра», а в черновых набросках философа. Там он называет его«римский цезарь с душой Христа»[1]. С одной стороны, сверхчеловек совмещает в себе полную свободу от духа мщения и агрессиис абсолютной любовью к судьбе. С другой стороны, ему присуща активность, величайшая сила и творческая экспансия римского владыки.

Преодоление духа мщения и любовь к судьбе есть главные составляющие сверхчеловека и главные темы«Так говорил Заратустра», как и ряда других его работ. Тем не менее только души Христа, по Ницше, для сверхчеловека недостаточно. Философ подчеркивает, что мировая воля есть не воля к жизни, как учил Шопенгауэр. Жизнь не может быть умножена, ведь жизнь уже есть. Вектор движения воли есть не просто продолжение существования, а бесконечное развитие, совершенствование, расширение. Ницше образно называет этот базовый вектор немецким словом «Macht», то есть «власть», «могущество», «сила».

Согласно Ницше, воля к властилежит в основе всего вообще. Однако «власть», о которой здесь идёт речь, не есть власть человека над человеком. Это просто метафора, раскрывающая глубочайшую сущность мировой воли. Весь живой мир и всю неживую природу пронизывает творческая энергия. Она существует в бесконечных преобразованиях, расширяя себя и упорядочивая всё вокруг сообразно себе. Эту вездесущую экспансивную энергиюНицше и называет волей к власти.

Ницше вернулв западную мысль «вечно живой огонь» Гераклита и провозгласил, что«человек есть нечто, что до́ лжно преодолеть». Он был величайшим философом и одновременно величайшим трансгуманистом, поскольку стремился раскрыть высшие возможности человека и преодолеть невежественные и низменные привычки ума. В этом смысле всякая подлинная философия как на Западе, так и на Востоке, есть трансгуманизм.

Чтобы энергия человека была освобождена, он должен полностьюпреодолеть своё невежество, свою склонность к пустому отрицанию и, как следствие, стать сверхчеловеком. А это, в свою очередь, требует, чтобы мы разобрались в устройстве своего ума.

12 3 4 Следующая ⇒