Часть вторая 4 страница

– Меня интересует прошлое Фрея, ты лишь часть головоломки. Ты его поставщик или один из них, это я вычислила. Но когда вы с ним снюхались? И зачем тебе Фрей, зачем ты дурь ему поставляешь?

Кильон поморщился. Что именно известно Мероке о его прошлом? И что еще она пытается выяснить? Что мог поведать Мероке Фрей, ведь абсолютно все, помимо основных фактов, стало бы вопиющим предательством?

– Полагаю, тебе известно, чем прежде занимался Фрей.

– Ты о его коповском прошлом? Нашел секрет! Его жетон и сейчас висит за стойкой в «Розовом павлине». Ты фигурировал в его расследовании?

– Вроде того. – Кильон вздохнул, понимая, что таким ответом любопытство Мероки не унять. – Фрей расследовал убийство, вел дело, которое в его отделе фактически забросили. Труп обнаружили на складе лекарств во Втором округе. На дне лифтовой шахты… Вот в том деле я и фигурировал.

– Как свидетель или как подозреваемый?

– И как тот, и как другой. Ту женщину в шахте я не убивал, но Фрей недаром подозревал меня. Я убил двоих. – Кильон ждал презрения или восхищения – хоть какой-то реакции, но Мерока хранила молчание. – Я уничтожил их, потому что они погубили дорогого мне человека. Женщину.

– И Фрей все это раскопал?

– Он выяснил, что случилось. Я изложил ему свою позицию. На тот момент делом занимался он один, и никто не знал, как далеко он продвинулся в расследовании.

– Ты хочешь его убить?

– Хватит уже убийств! Я врач, я должен возвращать к жизни, а не отнимать ее.

– А, так вот почему ты так рвался прибрать к рукам блестящую ангельскую игрушку!

– Времени на размышление не хватило. Уж прости, если в чем ошибся, – пожал плечами Кильон и снова замолчал, ожидая хоть какой-то реакции. – Вскоре после того Фрей уволился из полиции. Занялся, так сказать, расширением поля деятельности и понял: в другие зоны придется переходить куда чаще прежнего. Я имел возможность снабжать его морфаксом фармацевтической степени чистоты, гораздо сильнее и чище того, что он мог добыть в других местах.

– Так дело в банальном крышевании? Ты продавал ему краденые наркотики, а он держал рот на замке.

– Нет, все не так просто, – покачал головой Кильон. – Фрей помогал мне, постоянно помогал. Я обязан ему не только свободой. Поэтому на этот раз и пришел в «Розовый павлин».

– И чем же он тебе помогал?

Про крылья Кильон рассказать, конечно, не мог. О том, как крылопочки отрезались, раны зашивались, как от боли – операцию проводили под слабой местной анестезией – он метался и корчился на импровизированном операционном столе, пока Фрей орудовал стерильным ножом… И все это с пониманием того, что крылья начнут отрастать практически мгновенно, а боль придется терпеть все чаще и чаще.

Ничего этого он рассказать не мог.

– Фрей помогал опережать тех, кто меня искал, только и всего.

– Похоже, от вашей договоренности выигрывал он.

– Нет, не он выигрывал, – проговорил Кильон.

Через несколько кварталов они сошли с поезда, сразу же попав в толпу ночных гуляк, высыпавших из баров, борделей и казино. Тех, кому не хватало ума уступить дорогу, Мерока расталкивала, а Кильон понуро брел по расчищаемому ею коридору. Жонглеры, глотатели огня и каталы развлекали народ каждый на свой манер. Размалеванная грудастая певица, забравшись на гору ящиков, голосила под аккомпанемент парового орга́ на. Стоящая посреди улицы каллиопа[3] играла мелодию по перфокартам, а органщик подбрасывал в печь растопку и следил за давлением пара. Кильон узнал песню: ее исполняла певица Блейд.

– Вот уж не думал, что здесь слушают Блейд, – удивился он.

– Нет, Мясник, ты все понял шиворот-навыворот. Песня старинная, а Блейд за нее ухватилась.

Кильон улыбнулся своему невежеству:

– Я понятия не имел.

– Чтоб ты знал, Клинок куда сложнее, чем кажется большинству. Кочевать из зоны в зону – это тебе не раз плюнуть. Я вот за свои странствия поняла, что Клинок наш – живой организм, внутри его все движется. Тебе ли не знать, что́ кочевая жизнь творит с телом.

– Да уж, мне ли не знать… – пробормотал Кильон, пробираясь вслед за Мерокой сквозь галдящую толпу. – Тебе ведь здесь нравится? В смысле, на Клинке?

– Да, черт подери! Сбегала отсюда пару раз, но что-то тянет меня обратно.

Каллиопа стояла перед светло-зеленым зданием с деревянной обшивкой, украшенным изысканным портиком и многочисленными красными балкончиками. Фасад освещала гирлянда бумажных фонариков пастельного цвета. Над входом резная ящерица изгибалась вокруг вывески, гласящей: «Купальня „Красный дракон“». Свет в окнах и клубы валящего из труб пара подтверждали, что заведение еще открыто.

– Нам сюда, – сообщила Мерока.

– Откуда ты знаешь, что Тальвар на месте?

– Тальвар всегда на месте, на то он и Тальвар. Это его фишка. – Девушка приостановилась. – Мясник, ты как, сильно брезгливый?

– Я патологоанатом.

– И то правда.

Мерока поднялась по ступенькам к входу и заговорила вполголоса со стоящим под портиком длинноусым крепышом-портье. Тот оценивающе глянул на Кильона и кивнул, пропуская обоих в купальню. Девушка явно знала дорогу. Она повела Кильона длинным коридором, вдоль которого располагались парные, раздевалки, бассейны. В удушливо влажном воздухе резко пахло ароматическими маслами и духами. Кильон уже почти сварился в своем пальто, лоб и шею усеяли капли пота. Он снял очки, протер запотевшие стекла и тотчас надел снова, пока Мерока не успела заглянуть ему в глаза. То и дело мелькали посетители в полотенцах – лоснящиеся от пота пузатые мужчины семенили из комнаты в комнату. Повсюду сновали мойщицы в длинных шелковых халатах, с волосами, собранными в пучок и скрепленными украшенными жемчужинами шпильками. Ни дать ни взять восковые фигурки!

В конце коридора располагался кабинет. Мерока постучала в дверь со стеклянной панелью и вошла. Внутри находились две женщины. Одна из них, пожилая, в очках, сидела за дорогим письменным столом с обитой кожей столешницей и как раз обмакнула перо в чернильницу. Ее седые волосы были убраны назад и схвачены заколкой из расписанного цветами папье-маше. Перед ней стояла молодая мойщица – ее подбородок дрожал, на глазах закипали слезы. Судя по всему, Мерока с Кильоном явились в разгар служебной выволочки.

– Это послужит тебе уроком, Ицли, – проговорила седая. – Ступай, не будем больше об этом. Но учти: второй раз предупреждать не стану.

Девушка подобрала юбки и бочком двинулась к двери. Казалось, она катился на невидимых шасси.

– А, Мерока! – воскликнула седая. – Как чудесно, что ты снова порадовала нас своим присутствием! В купальне очень тебя не хватало.

– Простите, мадам Бистури, что не успела предупредить.

– Не думаю, что это что-то бы изменило. – Мадам Бистури сняла очки. – Позволь поинтересоваться, кто твой спутник?

– Его зовут Кильон.

– Вверх едете или вниз? – Мадам Бистури изучающе уставилась на Кильона. – Полагаю, что вниз: не похоже, что он бывал за пределами города. Снимите шляпу, сэр. Да и в темных очках вам, наверное, ничего не видно.

– Нет, все в порядке, спасибо. – Кильон почтительно коснулся полей шляпы.

– Как пожелаете.

– Мы пришли… – начала Мерока.

– К Тальвару, – уверенно закончила мадам Бистури. – Конечно, к кому же еще!

– Разве для вас не лучше, что мы пришли не как посетители? Еще репутацию купальне испортим.

– Конечно, нужно довольствоваться и крохами утешения. Мистер Кильон – это ведь фамилия, да? – как вам ваша проводница? Скажу в ее оправдание, что Мерока не всегда была такой. Когда-то ее можно было допускать в приличное общество. Я, конечно, предупреждала ее. Мне ведь уже доводилось такое видеть не раз и не два. Увы, она не послушала. – Мадам Бистури водрузила очки на нос и черкнула что-то в одном из лежащих перед ней раскрытых гроссбухов. – Не буду вас задерживать. Вы ведь к Тальвару пришли. Передадите ему мой привет?

– Непременно, – пообещала Мерока.

– Удачи вам в ваших странствиях, мистер Кильон, куда бы они вас ни привели.

– Спасибо, – ответил Кильон.

Они оставили мадам Бистури наедине с ее гроссбухами. Кильон молчал: пусть Мерока показывает, что и куда дальше. Девушка привела его к неприметной двери с надписью «Только для персонала». Два лестничных пролета вниз – и вот они уже в подвале. Жара угнетала, свет газового фонаря едва сочился в окна под самым потолком. По каменным плитам Мерока подошла к тяжелой двери с круглым зарешеченным окном в верхней части. За стеклом трепетал неяркий оранжевый свет.

– Тальвар! – Девушка заколотила в дверь.

Оранжевый свет внезапно померк. За дверью воцарился мрак, послышались громкое шарканье и скрежещущие, свистящие хрипы. К дверному окну приблизился смутный человеческий силуэт с фонарем в руке. Металлическая решетка отодвинулась, раздался грубый голос:

– Мерока, сегодня я тебя не ждал.

Кильон узнал пароградский выговор – он был мягче и протяжнее, чем у жителей Неоновых Вершин.

– Мы нарвались на пару проблем, – пояснила Мерока. – Впустишь нас?

– А у меня есть выбор?

– Хочешь остаться человеком Фрея? По-моему, вопрос в этом.

– Тут без перемен.

Говоривший приоткрыл дверь и уставился на гостей. Из мрака выплыло лицо, подсвеченное фонарем и оттого еще более страшное. На Кильона смотрел дикий белый глаз в сморщенной глазнице. Второй глаз скрывала тень. Ритмичный скрежет, который Кильон принял за хриплое дыхание, вовсе им не был. Издавал его Тальвар, но сейчас он говорил, а скрежет не прерывался.

Тальвар посторонился, чтобы пропустить гостей. В главной бойлерной было еще жарче. Кильон с трудом разглядел бойлер, невысокий черный котел размером с домишко, всепоглощающего монстра, который не насытится, сколько растопки ни закладывай ему в пузо. Лабиринт прямых и обратных труб змеился к потолку, подавая пар во все отделения купальни «Красный дракон».

Тальвар быстро закрыл за собой дверь. Кильон даже не успел толком его рассмотреть.

– Да уж, нескучный у вас выдался вечерок, – протянул Тальвар.

– Ты-то откуда знаешь? – фыркнула Мерока.

– Об этом весь город болтает. В поезде нашли труп, что-то стряслось на вокзале по ту сторону границы.

– Ерунда.

– Хочешь сказать, что совершенно тут не замешана?

– Ну, может, самую малость. Скажем так: при эвакуации возникли непредвиденные сложности.

Глаз уставился на Кильона.

– При эвакуации этого джентльмена?

– Половина Небесных Этажей, черт бы их драл, за ним охотится.

– Особый клиент. – Голова одобрительно кивнула. – Чем же он так насолил ангелам?

– Его самого и спроси. Мы не с обычными ангелами столкнулись.

– В свое время необычные и мне попадались. – Тальвар повел их мимо бойлера, источающего тепло даже при закрытой топке. – Но это было давно.

Остановившись, он стучал ладонью по регулятору давления до тех пор, пока светящаяся стрелка манометра не вернулась к нужному делению. Удары получались гулкими, как от дерева по металлу.

– Эти из группы проникновения, – Кильон чувствовал, как сосет под ложечкой, – лазутчики, модифицированные для существования на Неоновых Вершинах. Без крыльев и механизмов в крови. Если не присматриваться, они ничем не выделяются из толпы. – Кильон нервно сглотнул. – Вы часто сталкивались с ангелами?

– Воевал с ними и убил несколько сотен, – равнодушно бросил Тальвар.

– Так вы кем-то вроде солдата были?

– Ага, кем-то вроде солдата, – эхом отозвался Тальвар. – Похоже, Мерока не рассказывала обо мне.

– Особо не распространялась.

– Ну, скоро сами разберетесь. О провод не споткнитесь.

– О какой провод?

– Тот, что из меня тянется.

Из главной бойлерной Тальвар провел их в пристройку, служившую ему квартирой. Дверь за собой он закрыл, но не до конца. Фонарь поставил на стоявший посреди комнаты стол и зажег свисавшую с потолка лампу помощнее. Нить накала становилась все ярче и постепенно разбавила тьму. Стол оказался круглым, на нем лежали карты – судя по прореженным рядам, какую-то игру не доиграли до конца, – тут же примостились стакан и высокая бутылка ликера со светло-коричневой этикеткой, которую Кильон не узнал. В комнате было чуть прохладнее, чем в примыкающей бойлерной, благодаря медленно вращающемуся потолочному вентилятору, который наверняка работал на пару. В одном углу было окошко для подачи еды, предположительно сообщавшееся с местной кухней, в другом – аккуратно заправленная кровать.

– Мое скромное жилище, – объявил Тальвар. – Присаживайтесь.

– Разговаривать нам особо некогда, – заметила Мерока. – Если хотим успеть в Конеград…

– Все равно присаживайся. – Глаз уставился на Кильона. – И ты, кем бы ты ни был.

– Я Кильон. – Он опустился на стул.

Мысли кружились в бешеном водовороте, но страх не следовало показывать ни в коем случае. Тальвар проковылял в другой конец комнаты и открыл буфет под окошком для подачи. Он поставил на стол еще два стакана и плеснул в них по порции ликера.

– Чем занимаешься?

– Я патологоанатом в морге Третьего округа на Неоновых Вершинах.

– Как же доктора угораздило вляпаться так, что пришлось бежать с Клинка?

– Долгая история.

– Так ведь сию секунду никто с места не срывается. – Тальвар придвинул один стакан Кильону, другой – Мероке. – Выпейте. Уверен, вам обоим не помешает.

– Но ведь мы принимаем антизональные, – запротестовал Кильон.

Мерока залпом выпила полстакана.

– Я тоже. Ликер вас не убьет, – пожал плечами Тальвар и чуть ли не угрожающе добавил: – Пьем до дна!

Он подтянул стул и уселся напротив своих гостей, впервые позволив Кильону рассмотреть себя. Внешность Тальвара потрясала до глубины души. Крупный, практически лысый, он был явно старше Кильона и Фрея, но точнее его возраст определить не удавалось. Глаз виднелся только один, левый. Правый скрывала повязка, сделанная, как казалось, из темного металла, кожи и дерева. Она закрывала всю правую часть лица, от щеки к виску. К обеим сторонам черепа винтами крепилось по прямоугольной металлической пластине. Живой была только правая рука, державшая фонарь. Левую заменял механический протез, соединенный с телом тяжелой привязью из кожи и металла. Протез формой напоминал человеческую руку: деревянная кисть заканчивалась изящно сочлененными пальцами, по желобкам тянулись проволочные сухожилия.

Белую сорочку Тальвар расстегнул до середины. Бо́ льшую часть его туловища занимал пристяжной аппарат – зеленый нагрудник, испещренный ржавчиной и покрытый конденсатом, со шкалой измерения давления пара под толстым стеклом. Кильон понял, что скрежет доносится из этого устройства. Сегментный рукав из меди тянулся от одной стороны аппарата по полу к двери, которую Тальвар оставил приоткрытой.

– Могу я спросить, что случилось? – полюбопытствовал Кильон.

– Угадай.

– Можно было бы предположить аварию на производстве… Но травма не объясняет симметричного расположения металлических пластин на скулах. Вашего заявления об убитых ангелах она тоже не объясняет. Тальвар, вы были солдатом?

– А что ты скажешь, док?

– Войны с ангелами не ведутся уже несколько поколений. Пару раз их затевали киборги, но это дело очень давнее. Говорят, что киборги живут столько же, сколько ангелы. Вы были киборгом, Тальвар?

– Суди сам.

Кильон пригубил ликер.

– Полагаю, что вы на невральном уровне интегрированы в боевые доспехи, бо́ льшая часть нервной системы у вас напрямую подсоединена к их сенсорному интерфейсу. На месте головных пластин в ваш череп наверняка тянутся первичные каналы ввода. Отсутствующий глаз может быть давним повреждением, которое так и не устранили, либо прицелом, которым заменили органический глаз. Я не знаю, как вы потеряли руку, намеренно или с определенной целью. Зато знаю, что ваши органы сильно модифицированы, что сердце и легкие заменены кислородным насосом, а другие внутренности встроены прямо в циркуляционную систему доспехов. В своей броне вы можете существовать вечно, без нее погибнете за считаные секунды. Даже среди киборгов.

– А я-то держусь.

– Только потому, что кто-то оказался на диво изобретательным. Кто-то придумал, как поддерживать вас в мире, где не работают простейшие электрические приборы. Вас подпитывает пар дровяного бойлера.

Тальвар начал расстегивать сорочку:

– Хочешь рассмотреть меня получше? Выяснить, как я устроен?

Мерока глотнула ликер и отвела глаза.

– Не обижайся, Тальвар, но тебя и без подробного изучения красавцем не назовешь.

Кильон поднял руку:

– Не нужно.

– Брось, док! Ты же медик! Разве можно упускать такой шанс? – Тальвар развел полы сорочки, обнажив смотровую панель, прикрепленную к основанию нагрудной пластины. Он начал поднимать фиксатор с другой стороны. – Я себя не стыжусь. Наоборот, горд тем, что был солдатом, что мне доверили защищать государство от ангелов. Я наполовину развалина? Ну и что? Это заслуженные боевые раны.

– Мне не нужно заглядывать вам внутрь, – проговорил Кильон.

– Тебе совсем не любопытно?

– Конечно любопытно. Очень хотелось бы помочь вам, но для этого мне нужно как следует вас осмотреть. Так что затевать лечение стоит уже после того, как вернусь на Клинок. – Кильон помолчал и осторожно уточнил: – Вы ведь давно в таком состоянии?

– Дольше, чем ты можешь себе представить.

– Значит, до моего возвращения продержитесь.

Тальвар опустил фиксатор и начал застегивать сорочку.

– Ты правда поможешь?

– Вы друг Фрея. Иных рекомендаций мне не нужно.

Глаз Тальвара вспыхнул от удивления.

– Друг? Он так и сказал?

– Это я так сказала, – вмешалась Мерока. – Кильон повторил мои слова.

– Тебе не кажется, что «слуга» лучше соответствует моим отношениям с Фреем?

– Слуга ты лишь тому, кто над нами.

– Ох, не делай из Фрея бога! – недовольно фыркнул Тальвар. – Только не ты, Мерока, с твоей-то набожностью. Она с Библией не расстается, док. Везде ее с собой таскает. Не верится, да? Язык-то у нее ужас какой.

Кильон начал было говорить, но замолчал на полуслове.

– Фрей хорошо к тебе относится, – заявила Мерока. – Помнишь, кто устроил тебя сюда, когда ты стал недоразумением даже для своих? Кто дал тебе убежище со стабильным потоком пара?

– Фрей получает откат от мадам Бистури, так что благотворительностью тут и не пахнет. Или он навещает меня, интересуется моим состоянием, спрашивает, желаю ли я швырять уголь в топку до конца дней своих?

– Тебе известно, Тальвар, что Фрей с места почти не снимается.

– Ну, он хоть из подвала периодически выползает.

Кильон отставил свой стакан и взглянул на Мероку:

– Разве нам уже не пора?

– Не обращай внимания, – посоветовал Тальвар, криво улыбаясь. – Мы с Мерокой постоянно лаемся, постоянно спорим из-за Фрея, хотя знакомы уже сто лет. Это у нас манера общения такая.

– Но порой это достает, – заметила Мерока.

– Ладно, не кипятись, у меня сегодня тяжелый день. В купальне кончаются дрова, значит давление пара придется уменьшить. Плохо и «Красному дракону», и мне. Обычно я удочки закидываю, выясняю, где можно разжиться, но, похоже, лишних дров нет ни у кого. И так с начала зимы. Дров все меньше, ехать за ними все дальше, качество все ниже. Огнесок тоже не достанешь. В общем, жди холодов. Не верится, что я здесь холод чувствую, но это так. – Тальвар задумчиво пожал плечами. – Хотя бизнесу это во благо. Если считаете, что здесь холодно, представьте, что будет, когда уедете за пределы Клинка.

Он смерил Кильона долгим взглядом:

– Надеюсь, ты вынесешь холод, док. Он ведь и навредить может.

– Кстати, об отъезде, – проговорила Мерока. – Наверное, на поезд нам садиться не стоит.

– Однозначно – не стоит, – согласился Тальвар. – Вы тут такого натворили, что теперь за вами охотятся не только ангелы. Полиция Неоновых Вершин наверняка передала ваши словесные портреты констеблям Парограда. Теперь все вокзалы под наблюдением.

– Значит, воспользуемся запасным вариантом. Это ведь возможно?

– Что-нибудь придумаем. А теперь, учитывая количество боеприпасов, растраченных вами по пути сюда, можешь восполнить арсенал. – Тальвар судорожно мотнул головой, указывая за плечо. – Через заднюю дверь, помнишь ведь? Нужное возьми, ненужное оставь.

– Спасибо, – кивнула Мерока.

– И новые часы прихватите. Антизональные нужны?

– Все необходимое у нас есть, – отозвался Кильон, похлопав по сумке.

– Хорошо. – Тальвар наполнил себе стакан и протянул бутылку Кильону, но тот вежливо отказался, подняв руку. – Пока вы здесь, я хотел бы обсудить с доктором Кильоном несколько медицинских вопросов.

Мерока кивнула и исчезла в закутке, по-видимому обрадованная возможностью порыться на складе без присмотра. Тальвар молча выждал, когда девушка окажется за пределами слышимости, и криво ухмыльнувшись, бросил Кильону:

– Да, здорово у тебя получается.

– Что именно?

– Притворяться и шифроваться. Если не ошибаюсь, Мерока понятия не имеет, кого эвакуирует с Клинка. Тебе же лучше. У нее на ангелов нюх почти такой же острый, как у меня, доктор Кильон.

– По-моему, вы ошибаетесь.

– А по-моему, нет. Все дело в запахе. – Тальвар постучал деревянным пальцем по ноздре. – Ангела я чую с другого конца улицы, и не важно, как он выглядит. Тебя вот замаскировали под человека. И удачно замаскировали, черт подери. Удачно, но не идеально.

Он нахмурился, и кожа возле уголков височных пластин туго натянулась.

– Фрей-то знал, когда организовывал эвакуацию? Да что я спрашиваю! Ясное дело, знал, разве мог он не знать…

Кильон уставился на свои руки. «Продолжай отпираться! » – велели эмоции, а рассудок твердил: «Бесполезно».

– Фрей в курсе, – тихо ответил он.

– Так я и думал. А Мерока?

– Нет, насколько я знаю. – Кильон замер. – Очень жаль, что так получилось. Я не хотел никого обманывать, уверяю вас.

– Да ты ходячий обман!

– Какой смысл разоблачаться? Я спасаюсь от ангелов. Маскировка – моя единственная защита. Зачем мне афишировать свою сущность?

– Давай я расскажу тебе о Мероке, – предложил Тальвар. – Не всегда она была такой, как сейчас. Она женщин любит. Ты пойми, о вкусах не спорят, и я не осуждаю Мероку, а просто объясняю что и как. Одну женщину Мерока любила по-настоящему, но та заболела. Чем-то таким, что здесь не лечат. А вот как насчет ангелов, тут никто не знал. На Небесных Этажах они чудеса творят. По специальным каналам им направили ходатайство с просьбой помочь этой женщине. Ангелы практикуют такое, каждый год берут определенное число больных, примерно как в Вознесение. За свой счет та женщина, назовем ее Идой, не могла отправиться на Небесные Этажи. Не нашлось средств и у ее близких. Ангелы заявили, что помочь не сумеют. Как по мне, так Ида их просто не заинтересовала. Они ведь душу высасывают и мозг сканируют, но мозг им нужен здоровый, а не наполовину разложившийся. Иде стало хуже. Ее друзья кинулись собирать средства, но когда наскребли достаточную сумму, было уже поздно. Иду накачали антизональными, но поднять смогли лишь до Схемограда. Мерока сопровождала подругу. Несчастная умерла у нее на руках. Поэтому, если Мерока узнает правду, признаний в любви не жди.

Несколько секунд Тальвар молча разглядывал Кильона:

– Что, по-твоему, случится сейчас?

– Понятия не имею.

– А ты угадай.

– Вы можете убить меня. Или рассказать правду Мероке. Выдать властям или держать в заложниках, пока не сдадите ангелам.

– И испортить отношения с Фреем? Предам его – он меня убьет. Не стану отрицать, Фрей ко мне добр, даром что он полнейший кретин, ни ума, ни фантазии, и в упор не видит шансов измениться к лучшему.

– Он и ко мне добр, – заметил Кильон.

– Получается, мы с тобой в одной лодке. Оба прячемся, оба в долгу перед Фреем. Вообще-то, сейчас меня так и подмывает потянуться через стол и придушить тебя. Но если вспомнить старую поговорку, враг моего врага…

– …Мой друг. Уясните одну вещь: не все ангелы чудовища. Я нажил себе врагов именно потому, что отказался содействовать злу.

Тальвар покосился на подсобку, где Мерока еще перебирала залежи боеприпасов.

– Какому еще злу?

– У нас запустили экспериментальную программу. Заявленной целью было модифицировать ангелов, чтобы мы выживали в условиях, аналогичных существующим на Неоновых Вершинах. По идее, у нас могла сформироваться выносливость к будущему зональному сдвигу, чтобы не всем погибнуть, если граница катастрофически изменится.

– Так и ангелы встревожены.

– Чем встревожены?

– Величайшей проблемой. Признаки ты наверняка заметил – повальная нервозность нарастает день ото дня.

– Беда может прийти лет через сто, а то и через тысячу.

– Некоторые считают иначе. Твоя ангельская программа наводит на мысль, что, по крайней мере, у части жителей Небесных Этажей есть повод тревожиться.

Кильон подался вперед, понизил голос, но заговорил эмоциональнее:

– Суть в том, что официально заявленная цель программы оказалась фальшивкой. Нас отправили на Неоновые Вершины, чтобы проверить, как мы выживем в другой зоне, имея при себе лишь простейшие лекарства. Разумеется, такие условия на Этажах не смодулируешь: требовалась скрытность. Я понял это, как и то, что следовало постоянно поддерживать максимальную секретность. Впрочем, испытаниями дело не ограничилось. – В голосе Кильона почувствовалось сдерживаемое волнение. – Конечной целью программы было создание оккупационных сил, дивизии зонально-устойчивых ангелов, способных штурмовать и покорять большие участки Клинка. В шпионской группе нас было четверо. Двое не подозревали, какова конечная цель. Когда один из них выяснил, двум знающим осталось лишь заткнуть ему рот – точнее, ей. Но она уже успела поделиться опасениями со мной. Рано или поздно мне тоже заткнули бы рот. Я лишил их такой возможности: убил своих коллег, отравил лекарствами. Поэтому я сейчас прячусь.

– Что ж, по крайней мере, тебя адаптировали отлично, – заметил Тальвар.

– Мне было легче, чем вам. Уясните один момент: на Неоновые Вершины меня отправили, сделав все, чтобы я остался необнаруженным. Поверх моих истинных воспоминаний наложили фиктивные воспоминания человека, родившегося и выросшего на Вершинах. Чужую маску я ношу девять лет, за этот срок она уже начала ко мне прирастать. Я по-прежнему люблю Небесные Этажи, но теперь люблю и Неоновые Вершины, и, если на то пошло, весь Клинок. Раз грядет большая беда, нам однозначно не следует усиливать враждебность между и так разобщенными анклавами.

– А именно это я сделаю, если убью тебя или сдам?

– Я уверен лишь в том, что знания, во мне заложенные – мне сказали, что они заложены, – могут служить не только злу, но и добру. Собственная жизнь не слишком меня волнует. Я беспокоюсь о будущем Клинка, и, если мое существование Клинку во благо, я обязан цепляться за жизнь.

– Убитая, ну, та, которая почти раскопала правду, она была тебе не просто коллега, верно?

– Верно, – подтвердил Кильон. – Не просто коллега.

– Имя у нее есть?

– Арувал. Так звали ее по местной легенде. Настоящего ее имени я не помню.

– Я тоже потерял близкого человека. И тоже по вине ангелов. Поэтому не знаю, сочувствовать тебе или ненавидеть пуще прежнего.

– Здесь я вам не советчик, – вздохнул Кильон.

Тальвар откинулся на спинку стула. Скрежещущее шипение системы его жизнеобеспечения прорезало воцарившуюся тишину. Он нагнулся к шкале у себя на животе:

– Нужно срочно подкинуть дров. Стрелка вон отклоняется.

– Значит, вы приняли решение?

Мерока вернулась из подсобки, ее куртка заметно потяжелела. Кильон представил, что каждый карман девушки набит жуткими инструментами для убийства и расчленения. Ему почему-то не верилось, что она потратила столько времени, выбирая часы.

– Какое еще решение? – спросила Мерока.

– О том, когда вам уезжать, – прохрипел Тальвар. – Я рассказывал любезному доктору, как мы получаем растопку и что отправляем обратно в пустых вагонах.

– Ясно, – буркнула Мерока, вывалив на стол пять-шесть механических часов. – Значит, снова поедем на труповозке. Вот счастье привалило!

Фуникулер мало напоминал скоростные электрички, связывавшие разные уровни Неоновых Вершин. В верхней точке трассы, то есть в Парограде, находился стационарный паровой двигатель, работающий на дровах. Двигатель вращал огромное горизонтальное колесо, соединенное с канатом такой длины, что тянулся пол-лиги до станции в Конеграде и поднимался обратно. Пустыми вагончики не спускались – всегда было что отправить в Конеград, – но никогда не уравновешивались с поднимающимися. У основания Клинка стояла дюжина фуникулеров. Медленные, ненадежные, опасные для здоровья и жизни, они считались наилучшим средством перевозки грузов, а порой и людей, между Пароградом и Конеградом.

Когда человек Тальвара привез Мероку и Кильона на верхний вокзал, настала пора давать взятки. Лишь благодаря им они попали в один из дюжины вагончиков, где пришлось дрожать от холода среди трупов. Деревянная кабина, обшитая изоляцией, притаилась в вагончике на шасси с большим наклоном. В крыше вагончика имелись закрытые контейнеры, куда закладывали лед, чтобы трупы не оттаивали. Мертвецов уложили на горизонтальные полки и накрыли белыми простынями.

Тальвар снабдил их дополнительными пальто и шарфами, этого забытого добра в «Красном драконе» хватало – замерзнуть-то недолго. Сам спуск длился несколько минут, но к ним прибавлялось как минимум полчаса ожидания в начале и в конце поездки: медленно загружалась и выгружалась длинная вереница машин. Натянув негнущимися от холода пальцами перчатки, Кильон принялся искать в сумке антизональные, годные для предстоящего перехода. Сколько еще можно позволить себе вдобавок к уже принятому? Как врач, он понимал, что они уже превысили дозу. Самым разумным казалось ловко лавировать между собственной интуицией и опытом Мероки, уже совершавшей такие переходы. «Помоги мне отключиться», – повторяла она.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒