Тесс Герритсен 4 страница

Она вошла в ворота, затем прошла в помещение, показав пропуск патрульному, который охранял вход. Зеваки таращились на нее из-за ограды, делая снимки мобильными телефонами. «Эй, мам, глянь, как я смотрюсь на месте преступления». Да бросьте вы это, думала Джейн, займитесь делом. Она кожей чувствовала нацеленные на нее объективы фотокамер, когда шла по обледенелому асфальту к складу № 22. Три тепло одетых полицейских стояли возле склада — руки в карманах, фуражки надвинуты на лоб.

— Эй, детектив! — окликнул один из них.

— Это здесь?

— Да. Детектив Фрост уже внутри, с управляющей. — Полицейский взялся за ручку, и рванул вверх алюминиевую дверь. Она с грохотом поднялась, и в заставленном помещении Джейн увидела своего напарника Барри Фроста. Возле него стояла женщина средних лет. Ее белая куртка-пуховик казалась такой объемистой, точно она привязала к груди подушку.

Фрост представил их друг другу.

— Это Дотти Дуган, управляющая компании «Сохрани все». А это моя напарница, детектив Джейн Риццоли.

Они не вынимали рук из карманов: было слишком холодно для формальных приветствий.

— Так это вы вызвали полицию? — спросила Джейн.

— Да, мэм. Я только что рассказывала детективу Фросту, как я перепугалась, когда увидела, что там лежит.

Порыв ветра подхватил клочки бумаги, и они разметались по бетонному полу.

— Не могли бы вы закрыть дверь? — попросила Джейн полицейского у входа.

Они подождали, когда алюминиевая дверь с грохотом опустится, отгородив их от улицы. В помещении было не теплее, чем снаружи, зато по крайней мере не дул ветер. Одинокая лампочка без абажура раскачивалась под потолком, ее резкий свет подчеркивал темные мешки под глазами у Дотти Дуган. Даже Фрост, которому не исполнилось и сорока, выглядел в этом освещении старым и измученным, лицо его казалось мертвенно-бледным. Помещение было беспорядочно заставлено старой мебелью. Джейн заметила потертую кушетку с яркой тканевой обивкой в цветочек, заляпанное кресло, обитое искусственной кожей, и разнообразные деревянные стулья, среди которых не было и двух одинаковых. Сюда свезли столько мебели, что ее пришлось складывать штабелями вдоль стен — получились ряды высотой три метра.

— Она всегда вовремя платила, — сказала Дотти Дуган. — Каждый год в октябре я получала чек за год аренды. А это одна из самых крупных наших ячеек, три на девять. Она не из дешевых.

— Кто наниматель? — спросила Джейн.

— Бетти Энн Баумейстер, — ответил Фрост. Он пролистал блокнот и прочел информацию, которую успел записать: — Она арендовала эту ячейку одиннадцать лет подряд. Постоянно жила в Дорчестере.

— Жила?

— Она умерла, — пояснила Дотти Дуган. — Я слышала, от сердечного приступа. Это случилось недавно, но я не знала, пока не попыталась получить арендную плату. В первый раз она не прислала мне чек, так что я сразу заподозрила неладное. Я попробовала связаться с ее родственниками, но нашелся только престарелый дядюшка где-то в Южной Каролине. Оттуда она сама была родом. Говорила с таким приятным южным акцентом, очень милым. Я еще подумала, как жаль, что она переехала в такую даль, в Бостон, и умерла в одиночестве. Так я тогда подумала. — Дотти горько усмехнулась и поежилась, словно ей было холодно в объемистом пуховике. — Нельзя ведь заранее знать, да? Такая приятная обходительная дама. Мне было даже стыдно распродавать ее вещи, но не могла ведь я просто оставить их здесь… — Управляющая огляделась по сторонам. — Хотя за них много и не выручишь.

— Где вы его обнаружили? — спросила Джейн.

— Вон у той стенки. Где розетка. — Дотти Дуган повела их по ущелью из штабелированных стульев туда, где стоял большой морозильный ларь.

— Я думала, у нее там мясные деликатесы или еще что. Ну, то есть, зачем держать его включенным круглый год, если ты не хранишь там что-то стоящее? — Дотти замолчала и поглядела на Джейн и Фроста: — Если позволите, я лучше не буду вам мешать. Мне правда не хочется еще раз смотреть на это.

Управляющая отвернулась и быстро засеменила к выходу.

Джейн и Фрост переглянулись. Риццоли подняла крышку. Холодный пар вырвался из морозилки, заволакивая то, что лежало внутри. Потом туман рассеялся, обнажая содержимое.

Внутри оказалось обернутое прозрачной полиэтиленовой пленкой тело мужчины. На бровях и ресницах белел иней. Мертвец сидел в позе эмбриона, прижав колени к груди. Его обнаженное тело с трудом умещалось в тесном ящике. На его щеках остались пятна морозных ожогов, однако кожа была гладкой — молодая плоть сохранилась прекрасно, как хороший кусок мяса, бережно завернутый и отложенный до лучших времен.

— Арендуя этот отсек, она очень просила надежную электрическую розетку, — сообщила Дотти, отворачивая лицо, чтобы не смотреть на того, кто лежал в морозильнике. — Сказала, мол, никак нельзя, чтобы электричество вырубалось. Теперь понятно, почему.

— Вы еще что-нибудь знаете о мисс Баумейстер? — спросила Джейн.

— Да я все уже рассказала детективу Фросту. Платила вовремя, чеки всегда были хорошие. Мои арендаторы в основном приходят и уходят, не всегда им хочется болтать. Да и что хорошего они могут рассказать? Был у человека дом — и нет дома, поэтому его пожитки перекочевывают сюда. Старье, которое даже с молотка не продашь. Почти всегда такое. — Взмахом руки Дотти показала на изношенную мебель, сложенную вдоль стен. — Барахло, имеющее ценность только для самих хозяев.

Джейн медленно осматривала предметы, которые Бетти Энн Баумейстер считала своим долгом хранить последние одиннадцать лет. Если платить по двести пятьдесят долларов в месяц, то за год набирается три тысячи, а за десятилетие набежало тридцать тысяч — немалые деньги за то, чтобы просто хранить вещи. Всей этой мебели хватило бы, чтобы полностью, пусть и не в едином стиле, обставить домик с четырьмя спальнями. Комоды и книжные шкафы были из покоробленных древесностружечных плит. Пожелтевшие абажуры казались такими ветхими, что тронь — и рассыплются. Бесполезный хлам, с точки зрения Джейн. Но когда Бетти Энн смотрела на эту продавленную кушетку и на то колченогое кресло, что она видела — сокровища или хлам?

А к какой категории она относила мужчину в морозильном ларе?

— Думаете, она его убила? — спросила Дотти Дуган.

Джейн повернулась к управляющей.

— Не знаю, мэм. Мы не знаем даже, кто он. Придется подождать выводов судмедэксперта.

— Если она его не убивала, зачем тогда запихала в морозилку?

— Вы не поверите, на что способны люди. — Джейн закрыла крышку морозильника, чтобы не видеть больше замороженного лица и заиндевелых ресниц. — Может быть, она просто не хотела его терять.

— Наверно, вы, детективы, много чудно го видите.

— Больше, чем хотелось бы, — произнесла Джейн со вздохом, при этом из ее рта вырвалось облачко пара.

Ей не хотелось прочесывать это мрачное выстуженное помещение в поисках вещдоков. По крайней мере время не поджимает: нет ни малейших оснований полагать, что какое-либо доказательство или подозреваемая улизнут от правосудия.

Зазвонил ее мобильник.

— Извините, — сказала Джейн, отходя в сторону, чтобы ответить на звонок. — Детектив Риццоли.

— Простите, что побеспокоил вас в такой поздний час, — произнес отец Даниэл Брофи. — Я только что говорил с вашим мужем, и он сказал, что вы работаете на месте происшествия.

Джейн не удивилась, услышав этот голос. Как священнослужителя, приставленного к Бостонскому полицейскому управлению, отца Брофи часто вызывали на место преступления, когда надо было успокоить обезумевших от горя людей.

— У нас тут все в порядке, Даниэл, — сказала Риццоли. — Похоже, здесь нет родственников, которые бы нуждались в душепопечении.

— Вообще-то я звоню насчет Мауры. — Отец Брофи умолк.

Эту тему ему было трудно обсуждать, и понятно, почему. Его роман с Маурой едва ли был тайной для Джейн, и Даниэл понимал, что она эту связь не одобряет, хотя никогда не говорила об этом прямо.

— Ее мобильный не отвечает, — сказал он. — Меня это беспокоит.

— Может, она просто не отвечает на звонки.

«На ваши звонки», — подумала она, но вслух не сказала.

— Я оставил ей несколько голосовых сообщений. Я просто подумал: может, вы недавно связывались с ней?

— Даже не пыталась.

— Я хочу убедиться, что с ней все в порядке.

— Она сейчас на конференции, кажется? Может, просто отключила телефон?

— Значит, вы не знаете, где Маура.

— Кажется, где-то в Вайоминге.

— Да. Я знаю, где она должна быть.

— Вы звонили в гостиницу?

— В том-то и дело. Сегодня утром она расплатилась и уехала.

Джейн обернулась на скрежет: рифленая дверь опять стала подниматься, и под ней, пригнувшись, проскочил судмедэксперт.

— Я сейчас занята, — сказала она Брофи.

— Маура не собиралась уезжать до завтрашнего утра.

— Ну так передумала. У нее могли измениться планы.

— Она мне ничего не сказала. Меня больше всего беспокоит то, что я не могу до нее дозвониться.

Джейн помахала рукой судмедэксперту, который протиснулся между нагромождений мебели и встал у морозильника рядом с Фростом. Ей не терпелось приступить к работе, поэтому она сказала без обиняков:

— Может, Маура не хочет, чтобы до нее дозванивались. Вы не думали, что ей, возможно, захотелось побыть одной?

Даниэл молчал.

Жестоко было задавать такой вопрос, и Риццоли тут же пожалела о сказанном.

— Понимаете, — произнесла она, смягчившись, — у нее был трудный год.

— Я знаю.

— У вас на руках все карты, Даниэл. Все зависит от вашего решения, от вашего выбора.

— Вы думаете, мне от этого легче — знать, что выбор за мной?

Ощутив боль в его голосе, Джейн подумала: зачем люди сами себя наказывают? Почему два разумных и достойных представителя рода человеческого доводят себя до такого унизительного состояния? Много месяцев назад она предвидела, что этим и кончится, что в один прекрасный день, когда гормоны перестанут буйствовать и опадет мишура, опутывающая этот блестящий новый роман, останется лишь горечь сожаления.

— Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке, — сказал Даниэл. — Я бы не побеспокоил вас, если бы не эта тревога.

— Я не слежу за ее перемещениями.

— Но вы можете это сделать — для меня?

— Каким образом?

— Позвоните ей. Может, вы правы и она просто сбрасывает мои звонки. Наш последний разговор не… — Брофи осекся. — Мог бы завершиться на более радостной ноте.

— Вы поссорились?

— Нет, но я ее расстроил. Я знаю это.

— Вот вам и причина, почему она не отвечает на ваши звонки.

— И все же это не в ее характере — быть недоступной.

Тут он был прав. Маура слишком сознательна, чтобы долго находиться вне досягаемости.

— Я ей позвоню, — пообещала Джейн и нажала на кнопку «отбой», радуясь, что ее собственная жизнь такая размеренная. Ни тебе слез, ни драм, ни безумных взлетов и падений. Просто счастливая уверенность, что в данный момент ее муж и дочь дома и ждут ее.

А вот вокруг, как ей казалось, романтический вихрь только и делает, что разрушает чью-то жизнь. Ее отец бросил маму и ушел к другой. У Барри Фроста тоже недавно распалась семья. Все ведут себя не так, как раньше, не так, как надо бы. Набирая номер Мауры, Джейн думала: неужели я единственная, кто еще не сошел с ума?

После четырех долгих гудков включилась запись: «Это доктор Айлз. Я сейчас не могу вам ответить. Но если вы оставите сообщение, я перезвоню вам при первой же возможности».

— Эй, док, мы тут голову ломаем, куда ты подевалась, — сказала Джейн. — Позвони мне, ладно? — Риццоли нажала на «отбой» и долго смотрела на свой мобильный, думая о том, почему Маура не ответила.

Она вне зоны доступа. Батарейки сели. А может, веселится напропалую в этом своем Вайоминге, вдали от Даниэла Брофи. Вдали от работы, в которой все напоминает о смерти и разложении.

— Все в порядке? — крикнул ей Фрост.

Джейн сунула телефон в карман и посмотрела на Барри.

— Да, — ответила она. — Я уверена, что все хорошо.

— Как, по-вашему, что здесь произошло? — спросила Элейн, слегка растягивая слова: она выпила слишком много виски. — Куда делась эта семья?

Путники сидели возле камина, кутаясь в одеяла, которые обнаружили наверху в выстуженных спальнях. Банки и обертки, оставшиеся от недавнего пира, валялись рядом, на полу. Ужин состоял из свиной тушенки с фасолью, макарон с сыром, соленых крекеров и арахисового масла. Эти продукты с повышенным содержанием натрия они запили бутылкой дешевого виски, которую удалось найти в дальнем углу кладовки, за мешками с мукой и сахаром.

Наверное, это ее виски, подумала Маура, вспомнив запечатленную на фотографии женщину с пустыми невыразительными глазами и бледным лицом. Свой тайный запас спиртного она наверняка стала бы хранить в кладовой — туда муж ни за что не полез бы искать. Судя по всему, он считал, что стряпня — женское занятие. Маура сделала глоток. Виски обожгло горло, а она задумалась: что толкнуло женщину к пьянству? Какие страдания заставили ее искать утешения в алкоголе?

— Что ж, — начал Арло, — мне в голову приходит лишь одно логическое объяснение, куда ушли эти люди.

Элейн снова наполнила свой стакан, добавив лишь чуть-чуть воды.

— Интересно послушать.

— Итак, время ужина. Жена с ужасной прической ставит на стол еду, и все готовы сесть, помолиться или что там у них положено. А муж вдруг хватается за грудь и кричит: «Мне плохо! Сердце! » Все набиваются в машину и мчатся в больницу.

— Оставив входную дверь открытой?

— А чего ее запирать? Что тут воровать-то? — Арло презрительно махнул рукой в сторону мебели. — Кроме того — кому тут вламываться? Кругом глушь, ни живой души. — Он помолчал, поднял свой стакан и насмешливо добавил: — За исключением всех присутствующих.

— Такое впечатление, что они уехали много дней назад. Почему не вернулись?

— Дороги, — сказала Маура.

Она достала газету, купленную днем в магазине при автозаправке. Теперь казалось, что это было так давно! Развернув газету, она поднесла ее поближе к камину, где было светлее, так что все смогли прочесть заголовок, который она заметила и раньше, когда оплачивала покупку.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒