Сергей Недоруб 12 страница

– Я все же думаю, что никто сюда не войдет, – заверил Анатолий. Он не стал подкреплять свои слова фактами. Например, тем, что перед тем, как войти, он разлил в коридоре аномалию-ловушку.

– Ты не выяснил, кто идет за мной? – спросил Каменский.

– Понятия не имею, – ответил Левин. – Не хочу показаться ироничным, но кто бы мог желать вам зла?

– От моей группы тоже ничего не слышно?

– Вы про команду Марка Северина? Нет, ничего.

– Связи с ними тоже нет, – вздохнул Мирослав. – Вероятно, я никого из них уже не увижу…

Стекло сзади него разлетелось на крупные осколки, впуская ночь и человека в маске и с автоматом, прицепленного к тросу. Анатолий отпрянул в сторону, но нападавший быстро отцепил трос, подбежал к нему и ударил прикладом в челюсть.

– Борланд, здорово, – проговорил Анатолий, улыбаясь окровавленными губами. – Вот и встретились.

Человек снял маску.

– Ошибся, придурок, – сказал Виктор. – Я тоже некоторым трюкам обучен.

Борланд спустился с восьмого этажа на другом тросе, помахивая «калашниковым».

– Добрый вечер, Мирослав Сергеевич, – поприветствовал он. – Вы сидите, сидите. Нам о многом поговорить надо.

– Алексей, Виктор, – произнес Мирослав с потрясением. – Так это были вы?!

– Что поделать? У вас же телефон, видимо, отключен за неуплату.

– Ради всего святого, зачем вы атаковали ЦАЯ?!

– Мы атаковали не весь ЦАЯ, – сказал Виктор, забаррикадировав двери мебелью. – А лишь ту его часть, которую представляет Анатолий Левин. Вы пригрели на груди змею, Мирослав Сергеевич. И уже не в первый раз.

– Ошибаешься, умник. – Анатолий под дулом автомата медленно сел в кресло и поправил воротник. – Я никогда и ни у кого не грелся.

– Виктор, ты знаешь, кто этот человек? – спросил Мирослав.

– Один из ваших помощников, кто же еще?

– Нет. Скорее, это мой босс.

– Ваш босс? – пораженно спросил Виктор.

Анатолий помахал ему рукой.

– С добрым утром, страна, – сказал он. – Позвольте представиться. Анатолий Петрович Левин, советник Президента России по особым вопросам, касающимся Зоны. И пусть я не капитан этого тонущего корабля, зато управляю всеми маяками, показывающими ему путь.

– Подтверждаю проникновение в кабинет Главного, – сказал оператор. – Всем отрядам готовиться к штурму.

– Отставить штурм! – рявкнул Влад. – Всем группам дать отбой!

– У нас протоколы…

– Засунь себе в жопу свои протоколы. – Влад вытащил из кармана бумагу с президентской печатью. – Но не вздумай подтереться этим, когда прочитаешь.

Оператор прочитал документ и застыл на месте.

– То-то же. – Влад забрал у него документ. – Ваш Главный отныне никакой не главный. В приоритете теперь выживание Анатолия Левина.

– Так ты замена Глоку, – сказал Борланд. – Будешь теперь в Зоне вместо Клинча.

– Я уже и подзабыл, кто такие Глок и Клинч, – улыбнулся Левин, спокойно сидя в кресле. – Спасибо, что напомнили. Я новый человек в политике, и со стороны, поверьте, мне видно многое.

– Да ну? Как насчет этого автомата у меня в руках? Хорошо видно со стороны?

– И что вы сделаете, Алексей, если убьете меня? Отведете душу? Учитывая, сколько вы натворили в прошлом, душа у вас должна быть безразмерной.

– С меня хватит, – сказал Борланд, направляя дуло «грозы» на Левина. – Молись, клоун.

– Полегче, Алексей, – остановил его Мирослав. – Не надо, я вас прошу.

– Зачем вы его оберегаете? Это он стоял за пропажей артефактов «Альфа».

Анатолий перестал улыбаться, но продолжал оставаться невозмутимым. Каменский сидел молча, с ничего не выражающим лицом.

– Я тоже могу кое-что добавить, – сказал Виктор. – Некоторые сомнения меня грызли вплоть до последнего часа. Но теперь я могу сказать точно: Левин работал над разрушением целостности ЦАЯ.

– Какие громкие слова, – заметил Анатолий. – Интересно, что бы они значили?

– Тебе, так и быть, скажу, – произнес Виктор жестко. – Ты организовал пропажу стратегически важного груза – целого грузовика артефактов, входящих именно в тот маленький процент технологий, которые являются оружием. Внедрил лейтенанта Крота в наше боевое подразделение и заставил штурмовать загородный дом, который был одной сплошной ловушкой для нас. Затем, при расследовании дела, начали происходить странные вещи – покушения, предательства и прочее. Кто-то постоянно был на несколько шагов впереди нас. Для меня было очевидно, что за всем стоял некто влиятельный, кто поставил перед собой цель уничтожить ЦАЯ как юридическую структуру, подорвать авторитет и доверие. Вся операция была подставой, и я подозревал Мирослава Сергеевича, но то была ошибка. Не походил он на человека, готового уничтожить то, что ему дорого. И я знал, что здесь замешан кто-то со стороны, но с огромными полномочиями.

– Ты прямо осыпал меня комплиментами, – сказал Анатолий.

– Погоди, когда я закончу говорить, ты еще и цветы получишь. Я не знаю, зачем кому-то понадобилось затевать все это. Но одним из следствий стала бы отставка Мирослава Каменского со своего поста с последующим назначением на эту должность другого человека. Кто же мог это провернуть? Я долго не мог понять. Это не могли быть простые начальники из Центра – ни у кого не было столько власти. С другой стороны, это и не мог быть человек из Зоны – в Москве у такого было бы еще меньше свободы. Но когда я узнал, что в дело вовлечен Влад Антонов, то стал кое-что понимать. Потому что Влад не был в подчинении у Каменского в принципе. Он руководил юридическим отделом, а значит, служил представителем Кремля.

Снаружи, с земли, в окно ударил луч прожектора, но высветил только потолок. Мирослав на фоне ночного неба с почти вертикальным лучом выглядел точно высеченный монумент.

– Стало ясно, что некто из правительственной верхушки копает под Каменского, пытаясь выставить его катастрофически негодным руководителем, – продолжал Виктор. – И это мог быть лишь кто-то, не обладающий прямой возможностью снять Мирослава Сергеевича с должности простым указом, но имеющий подход к тому, кто это может. Мы имеем дело с закулисной интригой в высших правительственных звеньях.

– Звучит красиво, – признал Анатолий Левин. – За такой рассказ я даже подарил бы вам сигару. Но позвольте, в чем могут быть причины такой многоходовки? Зачем кому-то желать кадровых перестановок в руководстве ЦАЯ?

Виктор бросил ему пакет с логотипом Центра.

– Ответ здесь, – ответил детектив. – Я ознакомился с этими материалами. Сказать, что они тревожные, – значит ничего не сказать.

– А я этих бумаг так и не читал, – сказал Борланд. – Проясни, что там, пожалуйста.

– Там «треугольник в круге». Новый курс политики ЦАЯ, который Мирослав никогда бы не одобрил. Курс, который сделал бы Зону жалким подобием другой аферы, истинно масштабного размаха. Но для воплощения этого проекта в жизнь требуется полный контроль над ЦАЯ.

– Это так, – согласился Анатолий. – Мир бы перевернулся после такого.

– Я не восхищаюсь глубиной твоего замысла, – сказал Виктор. – Однако я не закончил. Итак, штаб Левина разработал план по дискредитации правления Мирослава Каменского. Он включал в себя ряд шагов, два из которых я уже перечислил: подрыв торговых устоев в виде потери большого числа опасных артефактов и физическое устранение военной мощи ЦАЯ. Но не полностью, а только тех людей, которые относились к сталкерскому ресурсу. Иными словами, не было нужды убивать всех, кто в Центре носил оружие. Достаточно было устранить тех, кто обладал навыками выживания в Зоне, чтобы раз и навсегда лишить ЦАЯ самобытной, незаменимой военной мощи.

– То есть ОРАКУЛ должен был быть уничтожен? – спросил Борланд.

– Я тебе скажу даже больше. ОРАКУЛ и был создан с целью уничтожения всех, кто туда вступит. Мирослав Сергеевич, подтвердите или опровергните мое предположение, пожалуйста. Я считаю, что саму идею собрать воедино сталкеров, вышедших из Зоны, вам подкинул Анатолий Левин.

Мирослав медленно потянулся к графину, налил воды, выпил, держа стакан трясущимися пальцами.

– Подтверждаю, – сказал он упавшим голосом. – И прошу у тебя прощения за это.

– Не извиняйтесь. Так сейчас устроен мир. За окном двадцать первый век. Убить человека – не проблема. Проблема – обосновать его смерть, чтобы не было вопросов. Но что делать с группой неугодных лиц? Как уничтожить несколько десятков или даже сотен человек, имеющих совместное прошлое, в данном случае – сталкерское? Подобную бойню сумел бы разоблачить любой доморощенный журналист. И выход был найден. Мирославу Сергеевичу предложили учредить новое полувоенное формирование. Отдел по Расследованию Аномальных Конфликтов, Убийств, Легенд. Сталкеров собрали вместе, якобы для решения разных вопросов, а когда наступил момент – отправили на убой. И все. Массовое убийство официально записано как гибель на задании. Не знаю, чем именно этот момент являлся, но подозреваю, что с ОРАКУЛом было решено покончить, когда в него перестали поступать новые люди. Ведь второй раз этот трюк бы не прокатил.

– Ты убийца, – проговорил Мирослав, глядя на Левина.

Тот пожал плечами и ответил:

– Я политик.

– Политик, – повторил за ним Виктор. – Я верю, что ты начал осуществлять свой план задолго до позавчерашних событий. И что он включал в себя еще один пункт, о котором я не упомянул: разрушение экономических связей Центра с Зоной. Ты завербовал одного из людей, близких к Мирославу. Того, который в прошлом году переметнулся к киевскому партнеру. Тебе ни о чем не говорит имя Игорь Васильевич Авершин?

Каменский хлопнул рукой по столу, но ничего не сказал.

– Авершин? – усмехнулся Борланд. – Ну конечно. Тот самый клиент, под которого мы копали полгода назад по просьбе Мирослава.

– Да, он самый. Мирослав Сергеевич начал подозревать, что Авершин приторговывает на стороне секретами Зоны. Мы доказали, что это так и есть. И теперь мы знаем, что он делал это по твоему приказу. Ты уже долгое время хочешь подмочить репутацию Центра.

– Так вот почему тогда все сорвалось, – вздохнул Левин. – А я-то думал, почему это киевский партнер внезапно полюбил китайскую керамику и поселился в Шанхае, где нет договора об экстрадиции.

– Ты все это время пытался меня свалить, – проговорил Мирослав, и его тон бросал в холод сильнее, чем порывы ветра из окна седьмого этажа. – За всеми нашими проблемами стоял ты.

– Вашими проблемами? – удивился Анатолий. – Слава, спустись с небес на землю. Центр Аномальных Явлений – не твоя частная лавочка, чтобы ты игрался с нею, как тебе вздумается. Зона – это гигантская кормушка для умного человека, золотая жила, рог изобилия на всех социальных уровнях! Причем я не о собственной выгоде говорю. Для населения России, находящегося за чертой бедности, – это способ попытать счастья, став сталкером. Сколько человек поправили материальное положение, побывав в Зоне пару недель? Многие даже по-настоящему разбогатели. Для среднего слоя Зона – это страшилка, без тени лжи со стороны прессы. Такие люди в Зону не пойдут, но, помня о ее существовании, примут любые политические события в России как меньшее зло, ибо все познается в сравнении. Наконец, для элитного звена Зона станет идеальным объектом для инвестиций, поскольку мир патентов – та стартовая площадка, откуда люди попадают прямиком на обложку журнала «Форбс». И попробуй мне сказать, что я не прав! Попробуй заявить, что люди вокруг нас не дохнут как мухи во имя куда более эгоистичных интересов других кукловодов! В мире уже покончено с терроризмом или, может быть, контрактными армиями? Почему тебе так трудно понять, что порою формулировка «для общего блага» действительно означает общее благо? Докажи мне, что изобретения вроде парового двигателя, акваланга или самого обычного молотка обошлись без человеческих жертв! Тогда я признаю, что действовал за гранью.

Мирослав Каменский ничего не говорил. Молчал и Виктор. Молчал Борланд. И лишь из окна раздавался шум голосов и подъезжающего транспорта прессы.

– Алло. – Влад поднес трубку к уху здоровой рукой. Тут же, испугавшись услышанного, он закивал, словно его жест мог быть увиден. – Я понял. Все будет сделано.

Спрятав телефон, юрист вытер платком вспотевший лоб.

– Планы изменились, – сказал он командиру группы внутренней безопасности. – Сейчас сюда прибудут специальные силы для штурма. Вам приказано отставить все попытки проникнуть в кабинет. Убедитесь, что в здании нет никого из персонала.

– Мы все еще ищем Августа.

– Забудьте про него. Через десять минут двери в кабинет выломают, независимо от того, что там случится. Если до этого они не выйдут, то всех, кто в кабинете, убьют на месте.

– Кто отдал приказ?

Влад показал пальцы на руке.

– Представьте, что перед вами самые влиятельные люди в России, – ответил он. – Кроме большого. Большой палец – это Бог. Так вот, приказ отдал один из оставшихся четырех.

Борланд задвинул жалюзи и включил свет.

– Скоро сюда прилетит вертолет, и нас заметят через тепловизор, – сказал он. – Когда это случится, надо будет выходить. Если у вас, ребята, есть еще темы для разговора, самое время поднять их сейчас. Больше случай не выдастся.

Анатолий дотянулся до бутылки дорогого виски на столе, налил себе и стал не торопясь потягивать, смакуя каждый глоток. Он был самым спокойным из всех в комнате.

– Твой план стал давать сбои, – говорил Виктор. – Не была учтена психология вовлеченных людей. И в первую очередь я имею в виду Дмитрия Васильевича – постаревшего сталкера по кличке Астма, в чьем доме было организовано покушение на убийство тридцати одного человека, из которых погибли шестнадцать. Каким-то образом он узнал про проект треугольника в круге и решил, что не хочет жить в мире, где этот проект будет воплощен.

– Да что за проект такой? – спросил Борланд.

– А ты точно хочешь знать, Алексей? – внезапно проговорил Мирослав. – Из тех, кто знал его суть, очень мало кто остался в живых.

– Он в любом случае не должен остаться в живых, – сказал Анатолий. – Борланд убил всех из своей группы.

– Почему ты так решил? – спросил Виктор.

– Разве это не очевидно? Он единственный, кто там выжил. Значит, он и стрелял.

– Борланд сам попал под действие «Альфы», – сказал Каменский. – Он такая же жертва, как и все остальные.

Анатолий посмотрел на него так красноречиво, что было ясно: кое-что насчет «Альфы» ему известно. Что-то такое, что дает ему право иметь свое мнение по данному вопросу.

– И все же это был не Борланд, – сказал Виктор. – Я могу доказать.

– Ну, попробуй. – Анатолий глотнул еще виски. – Серьезно, мне интересно услышать твои аргументы. Я не знаю, переживу сегодняшний день или нет, но, кто бы ни руководил ЦАЯ завтра, он привлечет Алексея Вавилова к ответственности. И мне почему-то кажется, что этим человеком буду я. Если ты мне на пальцах докажешь, что я не прав, то обещаю признать свои ошибки.

– Хорошо, – спокойно сказал Виктор. – У Борланда есть отличное алиби, свидетельствующее о том, что он стрелять не мог. И это – мелодия, открывавшая замок в доме. Вернее, ее шестая ступень.

У ворот Центра образовалось настоящее столпотворение. Здесь, казалось, были представители прессы со всей Москвы плюс куча общественных деятелей и ряд передовых блогеров. Наконец, было несколько сотен простых прохожих.

К входу подъехал бронированный грузовик. Из него выскочила дюжина человек в форме, которую никто из присутствующих никогда не видел. Все были при штурмовом оружии и в бронежилетах нового поколения. С собой они тащили тяжелый таран. Когда они вошли в здание, послышался рокот приближающегося вертолета.

– Хозяин дома решил оставить все на волю судьбы, – говорил Виктор. – Поэтому, когда группа «Мона» оказалась в ловушке, он решил дать им шанс на спасение. Кодом для выхода являлась мелодия из тридцати двух нот. Дмитрий Астма прокрутил ее, но в обратную сторону, о чем и сообщил группе. Входившему в ее состав знатоку музыки нужно было лишь опять перевернуть мелодию и настроить должным образом звуковой фильтр, который называли «сустейн». Прибор бы передал код группе «Лиза», в которой я состоял. Однако вся тонкость – очень изящная, слишком невероятная для бывшего сталкера, но все же существовавшая – заключалась в том, что после двойного инвертирования и возврата в изначальное положение мелодия не стала идентичной оригиналу. Она поменялась. Буквально на одну ноту, повышенную на полтона. Дело в том, что музыка – это не математика. Числовой или буквенный код можно переворачивать задом наперед сколько угодно раз – после каждого четного переворота получится первоначальная комбинация. Но в нотах свои правила. Мелодия, отпирающая дверь, представляла собой нисходящий мелодический ми-минор. В восходящем мелодическом миноре повышена шестая ступень, но не в нисходящем. Тот минор, который отпирал замок, ничем не отличался от натурального. Однако хозяин дома не дал настоящий код и вместо этого позволил послушать мелодию, полученную путем перестановки нот задом наперед. Соответственно, с повышенной шестой ступенью, ведь минор в обратной версии снова стал восходящим. Так что группе «Мона» передавали именно восходящий мелодический минор. Затем им дали понять, что это отражение настоящего кода. Им дали шанс вычислить его. И тут произошла ошибка. В «Моне» просто снова перекрутили мелодию назад, не сделав поправку на шестую ступень, которую теперь следовало понизить. Конкретно в данной тональности, если вы играете мелодический ми-минор вверх по нотному стану, то вместо до вы должны использовать до-диез. При движении мелодического минора вниз шестая ступень понижается, и мы получаем обычный, натуральный минор с чистой до. Это и был требуемый код. Музыкант бы это понял, однако мне передавали мелодию уже с ошибкой. Там оставался ненужный до-диез, который звучал неуместно. Не хочу себя хвалить, но я услышал фальшь и исправил ошибку. Со второго раза мне удалось открыть дверь, когда я поставил требуемую до.

– А как это относится к непричастности Вавилова к убийству?

– Очень просто. Мелодию передавал тот же человек, который и стрелял в членов своей команды. Именно он и есть убийца. Но почему он передавал ее с ошибкой? Может, он не хотел, чтобы дверь открыли, и сознательно ввел всех в заблуждение? Нет, поскольку тогда ему было бы проще вообще ничего не передавать. Отгадка пришла ко мне позже. Человек, который стрелял, не имел понятия о том, как должна звучать мелодия. Музыкант сначала настроил «сустейн» на передачу инвертированного сигнала, поскольку ему требовалось срочно записать ноты, которые он услышал. И только затем стал бы менять настройки на строго противоположные – с учетом измененной шестой ступени. Но он не стал этого делать. Хотя не мог быть мертв к тому времени – ведь музыкант тоже погиб от ледяной пули. Следовательно, он доверил перестановку нот другому человеку. И тот, кто настраивал конечную передачу музыки, музыкантом не был. Он просто перекрутил настройки строго наоборот. Отсюда и ошибка в коде. И Борланд этого сделать не мог. Хотя бы потому, что он бы позволил музыканту довести дело до конца. Я уже молчу о том, что у него не было ни единого мотива стрелять в своих.

– Тогда кто передавал сигнал?

– Крот, – ответил детектив. – Только лейтенант Крот был тем, кто мог потребовать «сустейн» в свое распоряжение. Именно Крот привел группу на убой, именно он навязал всем «снеговики» – оружие, не поддающееся баллистической экспертизе. Лейтенант Крот допустил в организации рейда множество нелепых промахов. Наконец, мелодию стали передавать в тот момент, когда в бункере сдетонировали артефакты «Альфа». Если бы я открыл дверь на минуту раньше, излучение артефактов убило бы и группу «Лиза» тоже.

– Но зачем Кроту было рисковать собой?

– Он не рисковал. Крот был смертником. Точно так же, как и многие в доме. Его задачей было правдоподобно уничтожить ОРАКУЛ. Но о причинах этого я уже говорил.

Анатолий вскочил с кресла, расплескав виски.

– Подобной чуши я не слышал никогда в жизни! – вскричал он. – Если ты считаешь, что…

Двери сзади него разлетелись с треском, разбрасывая наваленную мебель в стороны. Левина придавило мягким креслом, в котором он до того сидел. Хлопнула шумовая граната, ослепив всех присутствующих. В двери ввалился огромный таран, упавший на пол.

– Лицом вниз! – послышался агрессивный голос. Борланда и Виктора просто снесли превосходящей массой, повалив на пол и надев наручники.

Мирослав все так же сидел в кресле, хотя и на него тоже нацелились из винтовки. Каменский положил обе ладони на стол.

Левина вытащили из-под кресла и помогли подняться.

– Вы в порядке, советник? – спросил командир сквозь маску.

– Лучше не бывает, – ответил Анатолий. – Вы разрядили аномалию в коридоре?

– Да.

– Отлично.

– С этими что делать?

– Мирослав Сергеевич, вам нужен доктор? – спросил Левин.

– Благодарю, не нужен, – ответил Каменский. Его взгляд был яснее всяких слов.

– А с этими двумя что?

– Поднимите их.

Виктора и Борланда подняли на ноги. В голову каждого из них целились по три ствола.

– Алексей Вавилов, – произнес Анатолий. – Считайте, что суд счел вас невиновным в расстреле шестнадцати человек. Однако, приятель, отпустить тебя я тоже не могу. В камеру его.

Борланд не произнес ни слова, когда его уводили. Левин перевел взгляд на Виктора.

– Этого отпустить, – сказал он.

– Что? – не поверил детектив.

– Ты неплохо себя показал, – похвалил Анатолий, пока с Виктора снимали наручники. – Разумеется, я не настолько глуп, чтобы предлагать тебе на меня работать. Но я скажу следующее и буду краток. Мне о тебе кое-что известно. Ты пришел в ЦАЯ, чтобы понять, кто тренировал тебя много лет назад и зачем. Мощностей Центра не хватило, чтобы дать тебе ответы. Зато я тебе их дать могу.

– Почему я должен тебе верить?

– Мне не верь. Верь фактам. Ты попал в поле моего зрения полгода назад, когда установил личность киевского клиента. Просто я не знал, что речь идет именно о тебе. Однако некто по прозвищу Совун показался мне любопытным. Мне не нужно собирать на тебя подробное досье – оказывается, оно лежит у меня достаточно долго.

Анатолий подобрал с пола пакет с материалами на «треугольник в круге».

– Ты вернул мне мою папку, – сказал он. – И страшно меня заинтересовал. Возвращайся домой. Обещаю, никаких покушений, никакой слежки. Ты полностью волен делать что хочешь. Но если завтра ты как ни в чем не бывало придешь на работу, то я взамен за мою папку отдам тебе твою. И там, ручаюсь, будет все, что ты хочешь знать. И ты сможешь рассмотреть ее не спеша в своем новом кабинете, двумя этажами выше. Однако, опять же, выбор за тобой.

Виктор задумался. Оглянулся на Мирослава. Шеф молчал.

– Я приду, – сказал детектив. – Но мне еще кое-что нужно.

– И что же?

– Поговорить с Борландом с глазу на глаз. Сейчас же.

– Ты можешь его больше никогда не увидеть.

– Я знаю. Потому и прошу.

Левин кивнул.

– Хорошо, – сказал он и повернулся к одному из бойцов элитного подразделения при Кремле. – Проводите этого человека к арестованному. Пусть поговорят пять минут, затем выведите его за дверь. И, бога ради, огородите его от прессы.

Когда Виктор вышел, Анатолий немного постоял на месте, словно думал только о пролитом виски.

– Мирослав Сергеевич, – проговорил он. – Мне еще нужно что-нибудь сказать?

– Ничего не говори. Я знаю, что я в этом кресле последний день. Дай мне побыть одному.

– Хорошо. Я пришлю к вам Влада уладить некоторые вопросы.

Через минуту Каменский остался один. Он жаждал атмосферы уединения, но это было невозможно с выломанными дверями и разбитым окном. Он выпил еще две таблетки и принялся ждать.

Вскоре показался Влад. Юрист с удивлением осмотрел разгром.

– Мирослав Сергеевич, – сказал он. – Какой длинный день, правда?

– Да. Очень длинный.

– Я должен сказать… Вы были хорошим боссом, несмотря ни на что.

– Говори то, зачем пришел, и убирайся.

Влад криво улыбнулся и тут же смутился.

– У нас был уговор с Анатолием. – Юрист облизнул губы. – Иначе ничего бы не вышло.

– Знаешь, для меня всегда священной была только человеческая жизнь, – вымолвил Мирослав. – Не имея этой ценности, я бы не выстоял против всего, что на меня обрушилось. И я жалею вас – поколение циников, для которых эта святость уже кажется пережитком прошлого. Надеюсь, что те, кто доживет хотя бы до моих лет, поймут истинный смысл этой веры.

Юрист потупил взгляд всего на мгновение.

– Вам виднее, Мирослав Сергеевич, – сказал он. – Хотя я тоже могу кое-что сказать. Завтрашняя правда принадлежит тому, кто выжил сегодня, а не тем, кто умер вчера.

Быстро вытащив пистолет, Влад трижды выстрелил Каменскому в грудь. Мирослав Сергеевич обмяк в тяжелом кресле, его глаза медленно закрылись.

Влад спрятал пистолет и стремглав выбежал из кабинета.

– Одно устранение, Анатолий Петрович, – произнес он. – Всего одно. Долг уплачен.

Виктор ни с кем не говорил и ни на кого не глядел, пока его вели к Борланду. Ровный пол коридора казался ему горящими углями, а яркие лампы – адским пламенем, выжигающим чувства.

Борланд находился в одиночной камере, которых у ЦАЯ было четыре. Остальные три пустовали. У него забрали абсолютно всю одежду и выдали оранжевую тюремную робу. Их с Виктором разделяла решетка.

– Пять минут, – предупредил боец и оставил их наедине.

Виктор продолжал молчать.

– Что решили с тобой делать? – спросил Борланд.

– Ничего. Отпустили в обмен на обещание, что я не уволюсь.

– Легко отделался, поздравляю. А вот меня, думаю, сократят.

Детектив ничего не ответил.

– Зачем пришел? – спросил Алексей. – Иди к Ольге, выпейте за теплую весну.

– Я думал, ты захочешь задать мне некоторые другие вопросы.

– А, ты про это. – Борланд расправил матрац и сел на него. – Что за пургу ты там нес про Крота?

– Это теперь та правда, которая будет признана официальной, – ответил Виктор. – Мертвому все равно. Но ты пока жив.

– Наверное, я должен тебя поблагодарить, но не чувствую порыва, если честно.

– Все нормально. Не благодари.

– Когда ты понял, что мелодию передавал все же я?

– Достаточно давно.

– Когда я выстрелил в Марка? Тогда ты понял, что и в Фармера тоже я стрелял? И во всех остальных?

– Гораздо раньше. Я все понял, когда вспомнил, сколько тебе лет. Сопоставил некоторые цифры, не дававшие мне покоя.

– Ясно. – Борланд обхватил голову руками. – Почему ты меня не заложил?

– Потому что я также понял, почему ты это сделал.

– Я очень надеюсь, что тебя эта мельница не перемолотит, – сказал Борланд. – Ты теперь последний, кто хоть как-то стоит на ногах. Постарайся не упасть, пожалуйста.

– Хорошо.

– Виктор, ты победитель. Помни это.

– Я не победитель. Я всего лишь не проигравший. Удачи тебе, Алексей.

Вскочив, Борланд подошел в решетке и стукнулся об нее лбом.

– Эй, – сказал он тихо. – Не говори Алене.

Виктор смотрел на него внимательно.

– Да мы и не общаемся, – ответил он.

Детектив вышел за дверь.

Борланд упал на матрац и закрыл глаза. Он очень надеялся поспать хотя бы несколько минут, пока за ним не пришли. Ему это удалось, и его не трогали даже больше, чем минуты. Его оставили одного на всю ночь.

Однако сны были тревожными.

Алена… Литера. Вот так все и повернулось. Фармер умер от моей руки. Стоит ли объяснять почему? Когда то же самое случилось с твоим отцом, ты не стала ничего слушать и предпочла действовать. Результат был… ладно, не важно. Ну не идет тебе цвет морской волны.

И хотя нам тогда все же удалось все выяснить, второй раз нам проходить через это нет никакого смысла. Фармер умер. На этом конец. Любые объяснения будут выглядеть как издевательства. Потому что объяснения – это всего лишь факты. А вот эмоции обсудить невозможно. Их можно только прочувствовать, вместе и при полной открытости.

Тем не менее для себя самого я хочу еще раз вспомнить, что же случилось тогда, в особняке. Попробую разобраться.

Ты можешь не слушать, если не хочешь. Но знай – от тебя у меня секретов теперь нет.

Глава 9

«Мона»

– У кого какие вопросы? – спросил Крот в пятый раз за десять минут.

В ответ никто не проронил ни слова.

– Что, всем все понятно?

– Да все в порядке, шеф, – неуверенно произнес один из бойцов «Моны». – Все же объяснено. Какие проблемы, в самом деле?

Борланд отвернулся и чуть покачал головой. Его самого интересовало, почему Крот с такой настойчивостью требует творческой инициативы от своих подопечных. Ну нет у народа никаких вопросов – ну и радуйся. Однако он чувствовал, что не уверен был Крот в своей команде. Может быть, даже испытывал раздражение от всей системы в целом, будто вымещал невроз на бывших сталкерах, ныне составлявших костяк ОРАКУЛа.

Фармер сидел напротив Борланда и чуть в стороне, то и дело проверяя оружие. Парень чувствовал себя не в своей тарелке. Это было заметно хотя бы потому, что он не проявлял никакого интереса к лежащему у него на коленях «снеговику». Борланд мог представить парня в каком угодно состоянии, но только не в таком, в котором нестандартное оружие не вызывает ни малейшего трепета. На Фармера это походило мало.

Но больше всех нервничал, конечно, музыкант. Его левая щека нервно подергивалась при свете лампы. У него вообще не было никакого оружия, кроме «снеговика». Он нервно дергал в руках «сустейн». Борланд слегка наклонился к нему.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 111213 14 15 Следующая ⇒