Глава тринадцатая

Капитан имперского крейсера «Решительный» Тореллис Вел Кайсленн-Гар в облаке химического дыма взошел на мостик своего корабля.

— Навигаторы, — сказал он, и его голос прозвучал хрипло из-за тяжелой маски ребрифера. — Пожалуйста, умоляю вас, скажите мне, что нам известно местоположение остальной флотилии.

Навигационный терминал был сделан в форме огромного церковного органа с информационными стеками в виде труб и управляющей консолью, представляющей собой длинную клавиатуру с сотнями кнопок. Дата-сервиторы, выполненные в виде позолоченных херувимов, цеплялись за углы органа и насвистывали друг другу строчки координат. Офицер-навигатор, сидящая в кресле подобно музыканту, резко повернулась при появлении Кайсленн-Гара. Она выглядела классическим продуктом выпуска военно-космической академии — неизменно накрахмаленный воротничок и все такое прочее.

— Прямая связь по-прежнему отсутствует, — бросила офицер, — но сенсориум подтверждает наличие эскортной эскадры «Весталка», а также основного запра вочного судна «Священная Истина» и семидесяти процентов кораблей обеспечения.

— И?..

— Они немного не там, где положено.

— И то хорошо. — Капитан Кайсленн-Гар проковылял к командирскому креслу — массивному трону из бронзы и нефрита, нависавшему над мостиком подобно голове морского чудовища.

Мостик «Решительного» был оформлен в высочайшем имперском стиле, словно кошмарная барочная пародия на соборы и кладбища, расположившиеся по краям искусственного озера пятидесяти метров в поперечнике. Именно на поверхность озера передавалась информация от систем слежения — но сейчас, когда большая часть модулей связи вышла из строя, по воде бежала только рябь статических помех. Близнецы-органы навигационного комплекса и терминала связи стояли на противоположных берегах, а в дальнем конце высился огромный склеп, украшенный статуями стражей и вмещающий в себя когитатор мостика. Под потолком были подвешены стилизованные облака, украшенные золотом и серебром. А над ними располагался стол, за которым сидел, склонившись над распечатками и рычагами управления, старший артиллерист Кринн.

Вдоль стен выстроились ряды когитационных терминалов, где сидели младшие офицеры и операторы, чьи лица подсвечивались зеленоватым светом экранов, по которым бежали потоки данных. Корабельный техножреп разместился в похожей на корону конструкции, постоянно вращавшейся наподобие символа Механикус, шестеренки, и выступавшей из стены над склепом когитатора. Жрец был на посту. Он сидел на троне, окруженный серебряными ангелами, и из-под его одежд струились длинные ребристые кабели, передававшие информацию от корабельных систем прямо в мозг.

Мостик был столь же изящен и загадочен, как и сам Кайсленн-Гар. Капитан давно уже должен был погибнуть из-за запущенного рака, терзавшего его, но Имперский Флот снабдил его многочисленными системами ребриферов и очистителей крови, так что теперь тучное тело Тореллиса повсюду сопровождали химические испарения, выбрасываемые его искусственными легкими.

— Мне необходим полный отчет о сложившейся ситуации, — сказал Кайсленн-Гар. — От навигационного отдела мне в первую очередь нужно получить варианты отступления, если все это безумие обернется полномасштабным нападением. Что там с сенсорами дальнего действия? Может к нам кто-нибудь подобраться? Или нам и в самом деле так и придется постоянно огляды ваться через плечо?

Офицер-навигатор пробежалась пальцами по клавишам, извлекая изящную мелодию, и сервиторы расправили короткие крылья, хором зашептав необходимую информацию по всевозможным вариантам отхода для «Решительного». На поверхности обзорного озера замерцали размытые, дрожащие образы, полученные с корабельных сканеров. Помещение наполнилось бормотанием офицеров и членов экипажа, пытающихся разобраться в показаниях тех немногих сенсоров и линий связи, что еще действовали.

— И еще, могу я взглянуть на город? Ведь именно он стал причиной нашего прилета. — Кайсленн-Гар простер руки. — Неужели они все погибли? Там все горит? Я ведь ни хрена не знаю, поскольку мы практически слепы, фраг вас раздери! Меня не интересуют аэрокосмические снимки, мне надо знать, где находится Гвардия!

— Распознаю образ, — раздался голос старшего артиллериста Кринна. — Мы получили необычные показания прямо перед обрывом связи. Похоже на квантовое излучение. Скорее всего, причиной стала детонация вортексного заряда.

— Так, значит, «Смертельные удары» все же сработали. Ха! Я задолжал выпивку консулу Кельченко. Что еще?

— Орбитальные коммуникации все еще не восстановились, — доложил офицер, дежурящий у терминала связи. Трубы органа гудели, сообщая об отсутствии сигнала. — Аварийные системы работают, но они позволяют только задействовать маяки. Мы можем сказать, что «Р1с-тина» и «Весталка» все еще с нами, но не более.

Кайсленн-Гар сгорбился и постучал обтянутыми серой кожей пальцами по подлокотнику трона. Это никуда не годилось. Мало того, что Военно-Космический Флот не мог помочь ему в кампании за Грейвенхолд, так теперь он еще и ослеп. Его все равно что и не было. Внизу могло происходить все что угодно, и — учитывая неожиданность и всеохватность обрыва связи — уже произошло. Главной задачей «Решительного» было проследить, чтобы на помощь чужакам, захватившим Грейвенхолд, не пришли другие корабли. Но сканеры дальнего действия не работали, а следовательно, эльдары могли незамеченными передвигаться под самым носом имперского крейсера.

— Не к добру, — пробормотал капитан себе под нос — Совсем не к добру.

И тут ему в голову пришла одна мысль. Он распрямился и включил редко используемый вокс-канал. Внутренняя связь восстановилась только недавно, и ответивший голос сражался с воем помех.

— Корабельный архив слушает.

— Говорит капитан Кайсленн-Гар. Происшедшее не повредило банкам памяти?

— Нет… нет, сэр. Они активны и работают без перебоев.

— Хорошо. Как твое имя?

— Энсин Кастильян Крео, сэр.

— Слушай, энсин, мне надо знать, что могло оказать подобное воздействие: оружие, формы жизни, феномены варпа — все, что способно было вырубить всю нашу связь. Справишься?

— Проведу полный анализ, сэр. Мне необходимо разрешение привлечь к поискам одного из техножрецов.

— Ты его получил.

— Благодарю, сэр. Конец связи.

Поверхность озера вновь вспыхнула, и на ней проступил аэрокосмический снимок Грейвенхолда. Кайсленн-Гар быстро нашел ярко выделяющийся черный кратер от взорвавшейся вортексной ракеты. На южном берегу Грейвен горели морские склады, а на месте арены зиял темный провал. Поверх снимка были наложены результаты краткого анализа расположения войск. В первую очередь Кайсленн-Гара занимала линия, протянувшаяся от реки до южных трущоб, вдоль которой заняли позиции селевкийцы, а также скопление артиллерии возле старых заводов и Огненные Ящеры, окопавшиеся в тени городской стены возле административного района.

— Где же Янычары? — спросил капитан, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Носовые сенсоры ожили, — раздался голос кого-то, дежурившего в переднем сенсориуме. — Получили несколько аномальных считываний, проводим полную диагностику.

— Плазменный поток превышает норму, — заговорил следующий, находившийся в реакторном отсеке. — Подаем охладитель… задействовано аварийное отключение вспомогательных систем…

Кайсленн-Гар потряс головой. Казалось, что его кораблю нанесен такой же удар, как и Гвардии на поверхности. Либо сенсоры продолжали сбоить, либо кто-то специально подавал в системы неправильные данные. И капитан не мог сказать точно, что из этого лучше.

Он видел, что на мостике едва справляются с хаосом. Из всех отсеков прибегали гонцы, разносящие туда-сюда распоряжения и отчеты. Группа техноадептов спустилась к коммуникационному терминалу и принялась разбирать его, отвинчивая золоченые панели, призывая тяжелых сервиторов со стен, чтобы достать дата-стеки, и громко переругиваясь с дежурным офицером. Прибежал священник, чье простое коричневое одеяние резко контрастировало с бронзовой роскошью мостика, и начал читал молитвы за души корабля и его экипажа. Наконец что-то древнее и электрическое в гробнице ко-гитатора не выдержало и взорвалось. Туда сразу же устремились старшины, вооруженные огнетушителями.

И чем хуже становилось положение, тем больше они суетились. Кайсленн-Гар стал капитаном не потому, что был эффективным лидером, — да и особой харизматич-ностью он не обладал даже до того, как его тело напичкали медицинским оборудованием. Он занимал свое место по той причине, что, когда все вокруг носились сломя голову, Тореллис сохранял относительное спокойствие и напоминал остальным о поставленных задачах. Он умел по-настоящему увидеть происходящее и передать увиденное остальным в своей небольшой флотилии.

— Капитан? — вновь ожил вокс. — Говорит энсин Крео. Получены первые результаты.

— Хорошо, хорошо.

— Ну… достаточно мощные орудия причинили бы также и значительные разрушения, так что… ну… думаю, это бы мы заметили.

— Согласен.

— Поскольку поблизости нет ни плотных туманностей, ни квазаров, звездные аномалии тоже можно исключить, если только, конечно, не взорвалось светило Энтимиона четыре. Но если отбросить и совершенно невозможную техническую ошибку сразу всех наших операторов связи, остаются лишь крайне невероятные версии. Сэр?

— Расскажи мне о них, энсин.

— Что ж… на самом деле есть только одна…

— Какая?

— Магия.

— Ясно. Спасибо, энсин Крео. Кайсленн-Гар выключил вокс.

— Магия, — вздохнул он себе под нос. — Просто охренительно.

Городской пейзаж, отражающийся на поверхности озера, запылал, когда большая часть богатейшего из районов Грейвенхолда взмыла в столбе фиолетово-белого пламени.

— Есть ли оружие, что никогда тебя не подведет? — мрачным тоном спросил Иктинос.

— Моя душа, — ответил ему брат Кекропс. — Моя душа никогда не пересохнет и не даст осечки. Ее нельзя отнять и обратить против меня.

— Хорошо, — сказал капеллан. Он сделал несколько шагов вдоль строя. — Где свершится последняя битва?

— В умах, составляющих Человечество, — прозвучал ответ брата Мирмоса.

— И когда?

— Мы уже в ней сражаемся.

— Хорошо.

Пальцы Иктиноса прикоснулись к небольшой, обтянутой кожей копии «Военного Катехизиса», свисавшей с его пояса на серебряной цепочке. Слова Дениятоса, легендарного воина-философа Испивающих Души, сохранили свое значение для Ордена и после изгнания. И в обязанности капеллана входило добиться того, чтобы каждый десантник принял их всем сердцем. А это были его десантники — те, с кем его объединила духовная связь на Стратикс Люмина, — и он намеревался подготовить их души к тяготам, что предстояли Ордену в будущем.

На Карнакском мосту царила относительная тишина. Селевкийские разведчики пытались пересечь его днем ранее, прежде чем их наступление захлебнулось. Тела гвардейцев все еще лежали на дороге, где их остановил болтерный огонь десантников Иктиноса. Судя по всему, селевкийцы решили, что на северном берегу им противостоит некая неуязвимая сила, и перестали посылать людей.

Мост являл собой чудо инженерной мысли. Он был подвесным и раскачивался над широкой рекой благодаря кабелям, поддерживаемым башнями, расположенными поперек русла и увенчанными орлами с распростертыми крыльями. Сторожки на разных сторонах моста некогда предназначались для контроля движения людей между нищим Югом и богатым Севером, соответственно северная башня была значительно более роскошной. Высокое, квадратное в основании мраморное строение украшали многочисленные статуи и таблички, посвященные прославленным аристократам, а внутри располагались бальные залы и приемные, предназначенные для того, чтобы должным образом встречать дипломатов перед их прибытием в лучшую половину Грейвенхолда.

Десантники Иктиноса заняли пару нижних этажей — в задачу двух боевых братьев входил постоянный надзор за мостом. Отряд капеллана составляли тактические десантники и несколько штурмовиков, присоединившихся к нему после гибели своих офицеров. В обычных условиях подобное формирование было бы крайне неудачным, но Иктинос смог сделать из них оружие. Его людям больше не приходилось применять свои прежние навыки, от них требовалось только следовать за капелланом.

— Есть новости? — спросил он.

— Практически никаких, — ответил Кекропс, штурмовой десантник. — Впрочем… на южном берегу много артиллерии. А укрепления ниже по течению, похоже, уничтожены — было много стрельбы и взрывов. Кар-гедрос наносит ответный удар.

— Интересно, чем?

— Мы не увидели ни одного ксеноса, капеллан. Больше похоже на людей. Мятежники. Вероятно, даже бывшие гвардейцы.

Кхм-м… — Иктиноса раздражало, что с момента схватки за здание биржи его десантники не вступали в настоящее сражение, а только в бою можно было действительно осознать слова воина-философа. — В какое забавное местечко превращается этот город. Прямо Им-периум в миниатюре. Люди убивают людей, а чужаки и ведьмы глядят на все это со стороны. Что бы сказал на это Дениятос?

— Ничего, капеллан, — ответил Кекропс. — Он наблюдал бы до тех пор, пока не понял, а затем начал бы действовать.

— Верно, — кивнул Иктинос. — Передайте дежурство Тиельну и Аполлонию, а затем отправляйтесь на три часа в полусон. Сражение все-таки может докатиться и до нас, и мне хотелось бы, чтобы вы все были отдохнувшими, когда придет время.

Наблюдатели отсалютовали и ушли звать своих сменщиков. Посмотрев в широкое окно, выходящее на мост, Иктинос увидел, что воды Грейвен окрасились в розовый цвет из-за крови, а мимо проплывают трупы. Некоторые из них были практически обнажены и обладали аномально развитой мускулатурой с металлическими внедрениями сросшегося с телами оружия. Технология ксеносов, вне всяких сомнений. Он покачал головой. Невзирая на все, что приказывал Император и что делали Его подданные, ксеносы постоянно маячили в будущем Человечества.

Иктинос присоединился к восстанию Сарпедона, поскольку, несмотря на ментальное вбивание догм и религиозных норм, никогда не был полностью удовлетворен тем, что делалось ради исполнения воли Императора. Нынешний магистр убедил капеллана в том, что Империум служит своим правителям, но не Императору, и все увиденное Иктиносом впоследствии только подтверждало эти слова. Но было и нечто большее. Император не нуждался в том, чтобы Человечество заботил исключительно вопрос собственного выживания. Люди не были обычными животными, и бороться стоило не только за право существования. Император уготовил для них великий путь, но, вместо того чтобы пойти по нему, Человечество впало в стагнацию, сражаясь в одних и тех же войнах, живя и умирая, но не осмеливаясь сделать даже шага вперед.

Лишь изгнание позволило Иктиносу искать выход. Пока что он не был уверен, что нашел его, но перечитал все работы Дениятоса и зарылся в историю Ордена, подвергнув тщательному анализу все, чему его учили прежде. Капеллан начинал понимать, что нужно делать, и первым шагом было передать знания своим десантникам.

Он был капелланом Испивающих Души, и, вероятно, никто лучше его в Галактике не понимал волю Императора.

— Возмущение на севере, — вызвал его по воксу брат Октет.

— Войска?

— Нет, — ответил Октет, в обязанности которого входило дежурить у северной стены башни. — Это… возможно, они задействовали еще один «Смертельный удар»…

Иктинос бегом пересек бальную залу, с грохотом спрыгнул в оркестровую яму и поднялся на сцену, нависавшую над помещением.

Позади занавеса он нашел брата Октета, который разглядывал пейзажи городского севера с его роскошными особняками и пародиями на замки, соревнующимися в богатстве. И посреди всего этого нарастала пульсирующая фиолетовая масса, в которой проскакивали черные молнии, вырывавшиеся на поверхность и бившие в небо.

— Иктинос всем подразделениям! — Капеллан очень надеялся, что вокс-связь все еще способна пробиться к остальным Испивающим Души, оставшимся под землей. — Вероятность моральной угрозы. Всем укрыться и укрепить дух. Ксеносы что-то зате…

Портал открылся.

Землю в самом сердце Грейвенхолда вспороло фиолетовое, пронизанное чернотой копье, ударившее в потемневшее небо. Прекрасные особняки испарились, их мраморные стены и позолоченные фрески были смете ны грубой мощью колдовства. Вокруг кратера силой магии, откликавшейся на подземный ритуал, выжглись загадочные мерцающие символы языка ксеносов.

Кровь, пропитавшая пыль Грейвенхолда, кровь, пролитая тысячами людей, погибших на улицах, вскинулась и забила фонтаном, будто лава, рвущаяся из вулкана. Кошмарным потоком она потекла по дорогам, разбиваясь пенными бурунами о подножия зданий. Казалось, огромная пуля пробила сердце города, и его собственная кровь брызнула на сотни метров ввысь.

Налетела ударная волна, наполнившая десятки окрестных кварталов злой магией. Колдовство подпитыва-лось следами, оставленными яростными эмоциями, и на отполированных деревянных стенах проступали безумные лики, созданные из гордыни и высокомерия правящего класса Грейвенхолда. Обида униженных слуг превратилась в призрачные гротескные руки, тянущиеся к небу из полов и поверхности дорог. Там, где свершилось жестокое убийство, вырастали отвратительные смеющиеся твари, рожденные в самых уродливых кошмарах. Они прыгали и визжали на извилистых улицах города.

Копье темной энергии пронзило черные тучи и разбросало их в стороны. Оно вырвалось за пределы атмосферы Энтимиона IV и заставило вскипеть черноту вакуума. Промчавшись мимо «Решительного», копье опалило ему борт. Те инженерные команды, кому не повезло в этот момент очутиться во внешних слоях обшивки, сошли с ума от видений, созданных колдовством ксеносов, — видений о великом мире, подвешенном в варпе, где принц-эльдар правит империей истязателей и магов. Колдовское копье ударило «Священную Истину» точно посредине и разрезало пополам. Огромные топливные баки в трюме лопнули, раздался взрыв, и гибель корабля отметила искорка белого света в темноте мчащейся дальше колонны. Фиолетовая молния ударила в остатки носовой части, испепелив пятитысячный экипаж, который перед смертью успел погрузиться в пучину абсолютного безумия. Силой взрыва раскидало вспомогательные корабли и посадочные модули, и те, лишившись управления, срывались с орбиты или попадали в смертоносное поле притяжения солнца системы Энтимион.

Не было никого в городе, кто не ощутил бы на себе происшедшего. Каждого гвардейца парализовала головная боль, следом за которой в их души вонзился шип абсолютного зла. Главнокомандующий Ксарий вновь увидел устланные трупами поля Вальхаллы, бесконечные смерзшиеся груды тел погибших из-за его приказа продолжать наступление. Перед взглядом Рейнца встал десантник-предатель, с которым ему пришлось сразиться, только-только обретя статус полноценного боевого брата Багровых Кулаков, и командор вспомнил, какой испытал ужас, встретившись с собратом, переметнувшимся на сторону Темных Богов. Сарпедону явился Микай-рас, десантник, которого он выбросил через воздушный шлюз во время внутренней войны и который сумел выжить, чтобы вновь встретиться с ним на Стратикс Лю-мина, — и сердце магистра наполнилось стыдом за двукратное убийство этого боевого брата.

Лейтенант Эльтанион опять оказался на отдаленном имперском мирке, где Огненные Ящеры Форнукс Лике подавляли восстание. Гвардейцы вытаскивали из домов женщин и детей, чтобы показать их непокорным мужьям и отцам правосудие Императора. Консул Кельчен-ко увидел своего предшественника на посту — пожилого мужчину, умолявшего о пощаде, когда он зачитывал список обвинений в коррупции и некомпетентности, повлекших за собой повешение старика.

Страх. Позор. Ненависть. Такие воспоминания охватили каждое человеческое существо в городе, питая распространяющееся по Грейвенхолду колдовство. Большинству людей удалось справиться с ними, задушить их и загнать обратно в глубины своего разума, где им и было место. Для нескольких эти образы послужили причиной гибели, но многих солдат охватило безумие.

В самом центре черной колонны, будто в сердце урагана, таилась истинная суть заклятия Каргедроса. Крошечное оконце, сквозь которое реальность смотрела на бесконечные псионические пейзажи варпа… И окно это начинало расти.

Принц стоял на краю бездонной ямы, образовавшейся в центре тронной залы, — шахты, пробившей камень реальности и углубившейся в варп. Глядя вниз, он мог видеть восхитительную кипящую вселенную, моря расплавленных эмоций, парящие горы, где демоны свили свои гнезда. Колдуны были нужны, только чтобы открыть врата. Теперь портал сам поддерживал себя, поскольку рвущиеся наружу энергии мешали ему закрыться.

Каргедрос услышал какофонию демонического шепота и вопли обреченных, заблудившихся в варпе. Услышал речи богов, и среди них звучали слова Той-Что-Жаж-дет — первой среди них и покровительницы настоящих эльдаров. Портал, открывшийся на поверхности Энти-миона IV, вскоре должен был захлестнуть планету энергиями Имматериума и вырвать ее из реального пространства. Целый мир будет доставлен невредимым к Той-Что-Жаждет.

Человек пришел бы в восторг, обрети он право править планетой, где сможет по своему желанию менять очертания континентов, населенных существами из бесконечных зверинцев варпа. Но запросы Каргедроса были выше того, что мог пожелать человек. Он действительно понимал космические последствия своих действий. Принц собирался стать новой силой Эмпирея, существом, разорвавшим границы между одной реальностью и другой. Все нити наследования, что так любимы эльдарами, отвергшими Ту-Что-Жаждет, прервутся. История будущего Галактики изменится, и в игру вступят новые судьбы.

Новый Коммораг, не скрывающийся более от глаз искусственных миров других эльдаров, но сияющий в варпе горделивым маяком, освещающим каждый уголок реальности чистотой своей жестокости и величием правителя. Никому не дано знать пределов этой скверны. Равновесие между варпом и настоящим пространством будет нарушено, они станут перетекать друг в друга, и со временем реальность преобразуется во что-то совершенно новое. Каргедрос пока не знал, какие формы она примет, но уже чувствовал, как в нем вскипает дикая радость понимания, что он станет автором всего этого.

Принц обвел взглядом гомункулов, собравшихся возле портала. И без того изуродованные лица были перекручены болью. Портал питался силой их воспоминаний, чтобы сохранять стабильность. Гомункулы не ожидали, что Каргедрос использует их именно так, когда соглашались присоединиться к миссии на Энтимионе IV, но у них было слишком мало мозгов, чтобы по-настоящему понять цели принца. Эти существа служили палачами в обществе эльдаров, и у каждого из них было полно воспоминаний о самых изощренных пытках. А многие, благодаря проведенным над собой экспериментам, служили источником превосходного союза страдания и жестокости, как нельзя лучше соответствовавшего нуждам Кар-гедроса.

Он обошел вокруг портала, державшего в своем плену гомункулов. Снаружи тронной залы выстроились черные ряды инкубов — закованных в тяжелую броню элитных воинов, ставших телохранителями и прислужниками принца.

— Капитан, время на исходе, — сказал Каргедрос начальнику инкубов.

— Значит, решено, — откликнулся тот. Инкубы не были эльдарами, и никто не знал ни откуда они пришли, ни принципов их мышления. — Зов Той-Что-Жаждет становится все сильнее. Мы больше не можем не обращать на него внимания.

Наша карта сыграна, и теперь животные на поверхности могут попытаться найти это место. Даруй им смерть раньше, чем они успеют взглянуть на наш новый мир.

— Конечно, мой принц, — ответил капитан. Колеблющийся столб энергии варпа отбрасывал загадочные блики на линзы его во всем остальном безликой маски. — И да послужат инкубы своей госпоже.

Капитан — он, как и все остальные инкубы на службе Каргедроса, никогда не называл своего имени — резко развернулся и вместе со своими воинами отправился к воротам дворца, где враги могли попытаться атаковать внешние укрепления.

Инкубы промаршировали мимо ведьм, резко контрастировавших с ними своей ленивой апатией и внешним отсутствием дисциплины. Впрочем, облик последних был обманчив. В одно мгновение они могли превратиться в молниеносных убийц.

— И вы, — произнес Каргедрос с улыбкой, в которой невнимательный наблюдатель мог бы увидеть нежность, — дети мои. Благословленные моей кровью.

О убийцы, о прекрасные творения!

Ведьмы зашевелились. Некоторые из них достали оружие или выгнули тела, словно лениво проверяя их готовность нести смерть. Одна вскочила на ноги. Каргедрос не мог назвать ее имени, поскольку ведьмы ежедневно меняли вожаков просто ради интереса.

— Игры кончены, да? — спросила она. Эта ведьма являла собой превосходную эльдарскую породу — огромные, поблескивающие зелеными огоньками черные глаза и почти абсолютно белая кожа, под которой змеились тугие мышцы. — У нас так мало развлечений. А эти животные хотя бы иногда доставляют удовольствие от охоты, если их успевают предупредить. Среди них бывают даже такие, кто умеет драться, а порой и не сдаваться. Но неужели другой добычи не будет?

— Игры, — сказал Каргедрос, — только начинаются, особенно для вас. Вы следовали за мной с тех пор, как я впервые оставил Коммораг, так неужели вы думаете, что теперь мне придет в голову посадить вас на привязь и не пускать сражаться? Вы меня обижаете. Отправляйтесь наверх. Пусть кровь льется рекой. Я опасаюсь, что разрушения могут прекратиться, а это не принесет нам ничего хорошего. Вы должны поддерживать огонь в печи смертоубийства, о кровь от крови моей. Я хочу, чтобы они страдали и кровь, необходимая моему новому миру, не иссякала.

Предводительница ведьм прогнулась назад, сделала кувырок и в том же движении вынула из ножен пару двулезвийных мечей. Она что-то прокричала, и все остальные ведьмы откликнулись эхом, устремившись следом за ней к выходу. Они получили разрешение убивать, а других приказов Каргедросу давать им и не приходилось.

Все эльдарские воины, кто не был занят в стравливании между собой человеческих стад, заняли позиции вокруг дворца. Дворец был надежно скрыт и оборонялся лучшими бойцами принца. Каргедрос уже ощущал прикосновения Той-Что-Жаждет, протянувшей руки с небес, чтобы приласкать его в благодарность за свой новый темный мир. О, сколько тайн откроется, когда богиня, алчущая крови других эльдаров, посадит его по правую руку от себя.

По узкой винтовой лестнице Каргедрос спустился в опочивальню, некогда занимаемую королем. Тот явно обожал золото и эбеновое дерево, так что все полы и стены в его покоях сверкали блестящей черной поверхностью, украшенной изящными кремово-белыми узорами. Необычайно хороший вкус для человека.

Акрелтас сидел на длинной черной деревянной скамье в кабинете. Давным-давно, когда Каргедрос являлся еще архонтом кабала Горящей Чешуи Комморага, Акрелтас был лейтенантом, которому принц почти доверял. Теперь кабал превратился в личную армию пиратов и работорговцев Каргедроса, и Акрелтас был по-прежнему с ним, превратившись в его глаза и уши.

— Он останется открытым? — спросил принц. На мгновение его помощник задумался.

— Если рабы продолжат сражаться, для чего они и были созданы. И если люди не сдадутся слишком быстро.

Каргедрос улыбнулся:

— Ну, этого можно не опасаться. У них очень странное представление о том, когда надо подыхать, а когда продолжать бороться. Думаю, я достаточно хорошо в них разбираюсь. Надавишь слишком слабо, и они даже не обратят на это внимания. Передавишь — впадут в отчаяние. Но если точно отмерить дозу, они ни за что не сдадутся. Надежда — вот ключ. Пока они питают хоть какую-то надежду (главное — не дать ее слишком много), сражаются до последнего. И так всегда.

— Ты и в самом деле хорошо в них разбираешься, мой принц, — сказал Акрелтас. — Их осталось, должно быть, половина, и они продолжают борьбу.

— А что слышно о Сариедоне?

— Нам точно не известно. Часть его людей остается на поверхности, но в большинстве своем они явно под землей.

— Мне бы очень хотелось узнать, где он. Полагаю, он чувствует, что его предали, а люди очень близко к сердцу воспринимают подобное. Не удивлюсь, если все они сейчас идут к нам, чтобы восстановить свою честь, подохнув под нашими стенами… что ж, я с удовольствием окажу им такую услугу.

— Могу натравить на него мандрагор, принц.

— Хорошо. У нас осталось всего несколько часов, так что удостоверься, что кровь продолжает литься, и тогда все получится.

— Конечно.

Каргедрос оставил Акрелтаса заниматься делами. Древний король явно любил окинуть взглядом свои владения, поскольку из его личных покоев можно было выйти прямо к бойницам, в свою очередь выходившимна невероятно огромную пещеру, где размещался дворец. Массивное строение выступало из одной стены, в то время как противоположная была изрезана десятками тоннелей. С потолка пещеры свисали сталактиты и лились потоки воды, просачивавшейся из протекавших выше ручьев. Эльдарские воины Каргедроса выстроились на каменистом поле, и несколько гравициклов скучало в стороне на тот случай, если кто-нибудь и в самом деле осмелится спуститься сюда и атаковать дворец. Эти бойцы были прекрасно осведомлены о своем настоящем предназначении, но все равно пришли, чтобы стать свидетелями того, как Каргедрос обретет право называться владыкой их нового мира, поскольку были с ним с самого начала. Они сражались в составе пиратской флотилии принца с тех самых пор, когда Та-Что-Жаждет впервые вложила в него желание покинуть Коммораг и основать истинный дом эльдарской расы.

Каргедроса раздражало убожество дворца. Пусть лучшего замка правителя на Энтимионе IV и не было, но все равно его придумал грубый человеческий разум. Принц собирался поднять из моря новый бастион — град-крепость, способный затмить даже башни Коммо-рага. Он будет переполнен пыточными залами и гладиаторскими аренами, домами наслаждения и храмами, посвященными богине Каргедроса. Его разум выделял нити судьбы, ведущей его к трону на вершине самого высокого шпиля, позволяющего узреть разом весь подвластный ему мир. Ни для одной из этих нитей ничто не представляло угрозы в течение нескольких часов, остававшихся до рассвета.

На поверхности лилась кровь. Внизу портал засасывал в варп материю Энтимиона IV. Теперь только время имело значение.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒