Сергей Сергеевич Тармашев 14 страница

– Я… – Оля смахнула слезинку. – Я буду стараться. Я очень хочу найти ее. И всех, кто причинил ей боль. Я буду очень стараться, я научусь, обязательно научусь! Я думаю, двуполый похитил ее! Он сделал так, чтобы все поверили в ее смерть. Он не только хотел прекратить перспективные научные разработки, которыми она занималась. Она зачем-то понадобилась чужакам!

– Например? – Агнь прекратил воздействовать на Олю, и она вновь почувствовала собственные энергии. – Ты замерзаешь. Не забывай о броне.

– Блин… – грустно поморщилась она. – И правда, совсем забыла… – Оля усилием Разума разогнала энергии платья, и нагревшийся материал быстро вернул озябшему телу тепловой баланс. Холодный ветер перестал ощущаться холодным, и она продолжила: – Я не знаю, но думаю, что мама могла изобрести что-то такое, чего нет даже у двуполых!

– Сомневаюсь, – в уголках губ командора мелькнула почти незаметная улыбка. – Разница в уровне развития между местной цивилизацией и космическими расами огромна. Пещерный человек может быть очень сообразителен, он даже может изобрести колесо, оставив далеко позади всех своих собратьев, но он вряд ли изобретет что-то, что заинтересует конструкторов адронного коллайдера.

– Но ведь всякое может случиться, ведь так? – не сдавалась Оля. – А вдруг у мамы получилось? Мама не только очень умная, она занимается перспективными разработками много лет… – Оля увидела во взгляде Агня скепсис и привела другой аргумент: – Или они схватили ее, чтобы в нужный момент надавить на меня! Ведь Сара Коннор сообщила им, что я носительница Древней Крови. А чужаки боятся Контактеров.

– В тот момент чужаки не могли знать о том, что Пробуждение сделает тебя Контактером, – командор зажег незримый массив энергий точки перемещения. – Проще и надежнее для них было убить вас обеих. Для чего рисковать, оставляя вас в живых?

– А чего им бояться, если разница в технологиях чуть ли не безгранична? – возразила Оля, с трудом справляясь с волнением. – Они же сначала хотели убить нас, когда велели отцу напасть на маму и травмировать мой организм и сознание! А вдруг они и маму повредили так же? Чтобы она не смогла совершить революционное открытие! И следили за ней все это время, чтобы быть в курсе перспективных разработок ее НИИ! А когда вы нашли меня, они схватили ее, чтобы иметь на меня рычаг давления! Надо проверить отца в психиатрической лечебнице!

– В твоей версии не все сходится, – Агнь задумчиво смотрел куда-то внутрь Оли, – но ее стоит отработать. Возвращаемся на базу. Ситуация изменилась, ждать завершения твоего Пробуждения не будем. Чем раньше ты приступишь к действиям, тем лучше. Завтрашний день посвятим сборам и уточнению легенды. Послезавтра ты возвращаешься в Мир Людей.

* * *

– Доктор, пациентка вышла из комы! – дежурная медсестра, протирающая Оле лоб гигиенической салфеткой, выскочила из реанимационной палаты. Спустя десяток секунд сестра вернулась в сопровождении сразу двух врачей, с порога указывая на Олю: – Она открыла глаза!

Врачи устремились к ее больничной койке и мгновенно развили бурную активность: сверялись с данными дисплея системы мониторинга, щелкали кнопками аппарата искусственного жизнеобеспечения, проверяли пульс, слушали дыхание, делали что-то еще…

– Ольга, вы меня слышите? – один из них склонился над ней, вглядываясь в глаза.

– Да, – ответила Оля, старательно подбирая интонации сильно ослабевшего человека.

– Как вы себя чувствуете? – Олин ответ явно обрадовал доктора. – Ощущаете боль, слабость?

– Не знаю… – Оля сделала вялое движение, словно пытаясь дотянуться до лица. – У меня что-то с носом… дышать неудобно… мешает…

На больничную койку в реанимационном отделении известного на всю страну медучреждения Оля улеглась пять минут назад. Варвара открыла выход с базы прямо в реанимационную палату, и вместе с ней и Настей переместилась сюда. Все действия были заранее подготовлены и отработаны, оставалось лишь занять место на больничной койке и подключиться к аппаратам искусственного жизнеобеспечения.

– Две койки свободны, – Варвара окинула реанимационную палату быстрым взглядом. – Это хорошо. Не придется перемещать кого-нибудь куда-нибудь.

– Перемещать? – Оля непонимающе огляделась. – Я же вроде лежу тут со дня взрыва бытового газа. Разве у меня нет своей койки?

– Мы не стали занимать под тебя настоящую койку в реанимационной палате, – Варвара встретила пристальным взглядом входящую в помещение медсестру: – Тут все спокойно, никого нет, больные в норме. Сюда нужно заглянуть через пять минут, чтобы помыть находящуюся в коме пациентку.

Медицинская сестра сделала пару шагов в глубь палаты, развернулась и покинула ее, не глядя на стоящих посреди девушек.

– Отбирать у больницы одно место в реанимации нехорошо, – продолжила синеглазая красавица. – Вдруг кому-то из находящихся в критическом состоянии больных не хватит койки? Поэтому местный персонал уверен, что тут на одну койку больше, и на ней лежишь ты, в коме и всяких трубках-датчиках. Так что сейчас нам нужно быстро воспроизвести соответствующую картину.

– Ложись сюда, – Настя указала на ближайшую койку. – Сейчас я все подключу!

Оля поправила на себе заранее надетый больничный балахон и улеглась на указанное место. Настя нацепила на нее необходимые трубки с датчиками, достала свой личный кристалл и направила пристальный взгляд куда-то внутрь него. В следующий миг дисплеи системы мониторинга за состоянием пациента и аппарат искусственного поддержания жизни ожили, и девушка-техник подытожила:

– Готово! Все работает, как положено, архивные данные и файлы я поправила, где надо. Можно начинать!

– Справишься? – Варвара вопросительно посмотрела на Олю. – На тренировках мы с тобой все это отрабатывали. Но, если ты не уверена, я могу остаться и продублировать твои действия.

– Я сама! – уверенно отказалась Оля. – Пора начинать действовать самостоятельно. Ты же не будешь водить меня за руку везде. Справлюсь!

– Хорошо, – оценила синеглазая красавица. – Мы уходим. Если что – вызывай. Не забывай следить за повязкой поверх браслета.

Настя зажгла точку перемещения, и обе соратницы покинули реанимационную палату. Оля убедилась, что повязка телесного цвета, выполненная под обычный медицинский пластырь, скрывает личный браслет связи, и на всякий случай убрала эту руку под больничное одеяло. Левую руку, снабженную датчиками медицинских приборов, она выставила на видное место, чтобы начать шевелить пальцами в присутствии медсестры, когда та придет мыть «находящуюся в коме пациентку». В итоге все прошло как по нотам. Варвара не раз побывала в реанимационном отделении, пока Круг готовил Олино возвращение, и заложенная в сознание медперсонала информация сработала четко и в нужный момент. Медсестра вернулась в палату и сразу направилась мыть Олю. Заметив шевеление пальцев и подрагивание открывающихся глаз, она вызвала врачей, и оба доктора поспешили к пациентке, вернуть которую в сознание безуспешно пытались более месяца.

– Где… я?.. – слабым голосом произнесла Оля, с трудом пытаясь дотянуться до вставленной в нос дыхательной трубки. – Дышать… мешает…

– Это аппарат искусственного жизнеобеспечения, – врач аккуратно избавил ее от трубок. – Он вам больше не понадобится. Вы в больнице, в реанимационном отделении. Вы провели в коме тридцать три дня. Вы чувствуете боль где-либо?

– Нет… – вяло ответила Оля. – Только слабость сильная, тело словно ватное… Что произошло?

– В вашей квартире взорвался бытовой газ, – объяснил врач. – Вы что-нибудь помните?

– Я… – Оля изобразила попытку напрячь память, – сидела за компьютером… Потом хлопок… Громко… И темнота… Доктор, что со мной?.. Я осталась инвалидом? Мне тяжело пошевелиться…

– Нет, ваше тело в полном порядке, – заверил ее врач. – Пара сломанных ребер, несколько ушибов и гематом – вам очень повезло, вы уцелели в смертельной катастрофе. Все ваши травмы уже зажили, но вывести вас из комы мы смогли только сейчас. От долгого пребывания без движения ваши мышцы ослабли, поэтому вам тяжело двигаться. Не волнуйтесь, мы быстро поставим вас на ноги!

Медики принялись хлопотать вокруг, предпринимая необходимые действия, в ходе которых выяснилось, что у Оли даже имеется история болезни, заполненная по всем правилам. Правда, последняя запись была сделана почти неделю назад, и врач, бормоча себе под нос, тихо корил за это какого-то коллегу. К обеду ее состояние было признано хорошим, динамика – позитивной, и Олю перевели из реанимации в отдельную палату. До вечера ее периодически осматривали различные медицинские специалисты, каждый из которых не преминул пожурить Олю за то, что она плохо ест. После блюд, приготовленных на базе Славицей, изображать больного с ужавшимся от долгой комы желудком, еле-еле впихивающего в себя пару ложек больничной еды, было совсем несложно. Оля поняла, что успела отвыкнуть от обычной пищи, но задерживаться в больнице надолго не входило в ее планы, и придется демонстрировать медикам улучшение аппетита.

Наутро к Оле явился целый медицинский консилиум, участники которого больше часа проверяли состояние ее здоровья, после чего пришли к выводу, что пациентка уверенно идет на поправку и через неделю ее можно будет выписать, если за это время не возникнет непредвиденных осложнений. Озвучивший эту позицию пожилой врач, возглавлявший консилиум, говорил громче, чем стоило, и невольно косился на дверь палаты, словно своими словами пытался пристыдить кого-то невидимого.

За дверью двое, четко определило сознание, чиновники из Академии наук. Пришли сообщить ей о маминой смерти. Старый доктор был против, считал это преждевременным. Но у чиновников нет выбора, потому что после гибели мамы они выяснили, что иных родственников у Оли не имеется. Ее квартира полностью разрушена, и они пытаются решить, где же ей жить до тех пор, пока бюрократическая машина провернется, скрепя ржавыми шестернями, и Оле дадут новую квартиру. В Академии наук в настоящее время усиленно продвигают этот вопрос, но окончательно он решится только через год. Но это только официальная причина визита чинуш от науки. Есть еще неофициальная. Кто-то, пока еще неизвестный, находящийся в руководстве на самом верху, торопится выяснить, не понадобится ли Оле психиатрическое лечение после того, как она узнает о смерти матери. Какой подозрительно странный интерес…

При мысли о пропавшей маме Олю охватило волнение пополам со злобой по отношению к ненавистным чужакам и их марионеткам. Всплеск эмоций разрушил контакт, и пришлось успокаиваться. Старый врач заметил охватившую Олю нервозность и истолковал ее по-своему. Он спрятал печальный вздох, перепоручил ее своим коллегам и покинул палату. Через закрытые двери было слышно, как он раздраженным тоном отчитывает чиновников, упрекая их в черствости и бессердечии. Те и сами чувствовали себя не особо комфортно и уныло отбивались от сердитого доктора, оправдывая свои действия заботой о будущем шестнадцатилетней девочки, которая, по сути, еще ребенок, но уже осталась одна в этом несправедливом мире. В конце концов старый врач заявил, что их беседа с пациенткой будет проходить в его присутствии и никак иначе, и если он заметит, что пациентка не готова услышать столь трагическую новость, то без промедления выставит чиновников вон. Тем ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Осматривавшие Олю врачи покинули палату, желая ей скорейшего выздоровления, и от Оли не укрылись взгляды двух из них. Мужчина и женщина, муж с женой, оба молодые специалисты, познакомились еще в медицинском университете, обоим по двадцать девять лет. Мужчина старательно пытается скрыть, что Оля заинтересовала его как женщина. Его супруга заметила этот интерес и раздражена вдвойне: во-первых, ее злит сам факт. Во-вторых, она не красавица, и ее удивило идеальное состояние Олиной кожи, редкое качество волос и их еще более редкий в наши дни натуральный соломенный цвет. И это у пациента, который пролежал больше месяца в коме, а в реанимацию попал прямиком из взорвавшейся и начисто разрушенной квартиры. Едва семейная пара молодых врачей пересекла порог, жена набросилась на мужа с тихими упреками, и Оля отметила, что из больницы действительно нужно выбираться поскорее. Иначе Варваре придется еще раз обрабатывать тут весь персонал.

Консилиум удалился, и в палату вошли чиновники Академии наук в сопровождении старого доктора, немедленно занявшего место ближе всех к Оле. Чиновники неловко изобразили сострадание и сообщили Оле о трагической катастрофе, унесшей жизнь матери. Ей выдали свидетельство о смерти и официальное письмо на бланке Академии наук, в котором было подробно изложено произошедшее и приведены выводы следственной комиссии. А также пообещали позже, когда Оле станет легче, ознакомить ее со всеми подробностями. Академия наук готова предоставить Оле общежитие, в котором она сможет жить до тех пор, пока власти в срочном порядке изыскивают для нее квартиру. Все это сопровождалось выражением соболезнований, просьбами быть сильной, обещаниями всяческого содействия и прочее.

Оля с трудом подавила желание потребовать от них предоставить ей все материалы расследования немедленно и жадно вчиталась в официальное письмо, несколько смутив старого доктора, явно ожидавшего от нее слез, истерик или нервных срывов. Сознание немедленно подтвердило, что в больнице осведомлены о ее дурной наследственности не хуже, чем в Академии наук, поэтому и ожидания соответствующие. Хотя старый врач искренне хочет ей помочь, он посвятил лечению людей тридцать семь лет, но до сих пор болеет душой за каждого пациента. Вскоре его сердце не выдержит. Через год у него случится инфаркт, который старик не переживет. Произойдет это прямо на рабочем месте, на осмотре очередного больного, посреди больничной палаты.

От полученной информации Оля несколько опешила и торопливо отвела глаза от старого врача, рассерженно зыркающего на чиновников. Она углубилась в чтение документа, но, как и ожидалось, ничего нового там не нашлось. В Академии наук изучили все подробности катастрофы и уцелевшие остатки документации по проекту. Сохранившихся документов оказалось слишком мало, обстоятельства катастрофы слишком сложны, данных для гарантированно безошибочного установления истины недостаточно. Комиссия считает, что фундаментальная основа проекта изначально содержала в себе ошибку, базирующуюся на принятии неизвестной физической аномалии за еще не открытый наукой закон природы. Итогом данной ошибки явилось неправильное понимание сути эксперимента, приведшее к воссозданию условий для возникновения вышеуказанной аномалии. Иными словами, мамина команда собрала некий агрегат, который сработал штатно – создал аномалию, убившую всех вокруг. Природу аномалии точно определить не удалось, что-то на тему возмущения протонно-нейтронных связей и еще более непонятных вещей. В результате произошедшего взрыва все экспериментаторы погибли, экспериментальный образец полностью разрушен и не подлежит восстановлению, основная часть проектной и прочей документации безвозвратно утеряна. На рабочих компьютерах в их кабинетах маминого НИИ ничего концептуально важного не нашлось, и следственная комиссия уверена, что там с самого начала ничего не имелось. Потому что погибшие ученые предпочитали пользоваться ноутбуками, которые оказались уничтожены в момент катастрофы. Картина восстанавливалась по материалам, сохранившимся в результате неизбежных в делопроизводстве бюрократических манипуляций…

Закончив читать, Оля отложила документ и перевела взгляд на терпеливо ожидающих чиновников. Сознание выдало информацию: они не врут. Чиновники совершенно уверены в том, что все произошло именно так, как указано в документах. И в Академии наук, и в мамином НИИ все искренне считают, что ужасная трагедия произошла сама по себе, виновных нет, а в той могиле на московском кладбище захоронены останки ее мамы. Кто-то хорошенько поработал, заметая следы… Но это ее не остановит! Она разыщет маму, обязательно разыщет! Мама, держись, не сдавайся, я приду за тобой… Из глаз сами собой потекли слезы, и старый врач немедленно выпроводил чиновников вон. Оле вкололи успокоительное и оставили одну. Пришлось прикинуться спящей и пятнадцать минут расщеплять вколотую в кровь химическую гадость до инертного состояния. Разум Контактера под влиянием полученных извне препаратов вместо установления истинного контакта будет выдавать тот еще бред, так что избавиться от успокоительного нужно немедленно.

Закончив чистить кровь, Оля вызвала базу. Агнь и Варвара вместе с Желтой группой оказались на операции где-то в Хорватии, и ей ответил Игорь. Оказалось, что все это время он внимательно наблюдал за происходящим через Олин браслетик.

«– Как ты оцениваешь их визит? » – поинтересовался он.

«– Это проверка», – уверенно ответила Оля. – «Они всего лишь пешки и ни о чем не знают. Их просто послали соблюсти все необходимые формальности. Они уверены, что все, о чем сказано в материалах расследования, так и было на самом деле. В больнице делать больше нечего. Из врагов сюда никто не придет. Они будут держать меня здесь так долго, как только смогут, и выжидать. Они не знают о том, что я прошла Пробуждение, и хотят понять, заинтересуются мною Иллюзорные или нет. Но как только они узнают, что я изменилась внешне, то все поймут».

«– Не так быстро», – браслетик донес до Оли улыбку Игоря. – «Мы усложним им задачу. Завтра приступаем ко второй фазе твоего возвращения. С утра действуй по плану».

На следующий день во время утреннего обхода Оля заявила медикам, что чувствует себя вполне сносно, но больница действует на нее угнетающе. Поэтому она хотела бы покинуть лечебное учреждение и поселиться у родственников.

– Нам сказали, что у вас нет родственников, – во взгляде старого доктора мелькнула настороженность. Не нарушилось ли у оставшейся сиротой пациентки психическое равновесие? – Академия наук в настоящее время подыскивает вам жилье.

– Я очень благодарна им за помощь, – грустно вздохнула Оля. – Если от моей квартиры ничего не осталось, то даже не представляю, как быть дальше… Но насчет родственников они что-то напутали, у меня есть троюродная сестра, некоторое время я могу пожить у нее. Я звонила ей вчера вечером из комнаты для медсестер, она обещала приехать за мной сегодня… А вот и она!

– Можно? – в приоткрытую дверь заглянула Рафаэлла в белом медицинском халате поверх шикарного красного платья с большим пакетом из брендового магазина. – Я приехала за сестрой, мне сказали, что она в этой палате… Олечка! Зая! Вот ты где! Я уже в трех палатах побывала! – Она летящей походкой ворвалась в помещение и сразу же устремилась к врачу, не умолкая ни на секунду: – Доктор! Здравствуйте! Я Анжела, сестра Ольги! Мы все так благодарны вам за ее спасение! Вы не представляете, как мы переживали! Места себе не находили! Такое горе, это какой-то кошмар! – Рафаэлла бросилась к Оле: – Зая! Как ты себя чувствуешь? Ты можешь ходить? Я была у вас дома, это немыслимо, там вообще ничего от квартиры не осталось, просто дыра в здании на четырнадцатом этаже! Ты должна переехать к нам, вместе веселее! – И тут же вернулась к доктору: – Доктор, скажите, она может ходить? Я могу вызвать специальное авто для лежачих больных! Она по телефону сказала, что идет на поправку! Спасибо вам, доктор! Вы просто волшебник! Вы можете отпустить ее пожить у меня? У меня две квартиры, одну подарили родители, вторая осталась от бабушки, там никто не живет, Оля могла бы разместиться в ней! Там очень достойные условия, хороший дом в центре, спокойный район, Ростовская набережная, очень красиво, есть где прогуляться и отвлечься от тяжелых мыслей!

Рафаэлла тараторила без умолку, засыпая слегка ошалевшего доктора то вопросами, то объяснениями, то мало относящимися к делу рассказами. Оля ощущала, как сила Разума соратницы незаметно воздействует на старого врача, отвлеченного потоком непрерывной болтовни. Рафаэлла говорила вроде и по делу, и в то же время нет, но с каждой секундой собеседник слушал ее все внимательнее, быстро проникаясь дружелюбием и пониманием. Спустя пару минут врач наконец сумел вставить слово в ее нескончаемый монолог, но к тому моменту он уже был полностью на стороне своей эффектной гостьи.

– Я не вижу никаких причин, которые не позволили бы Ольге покинуть стационар, – заявил он. – Я сейчас же выпишу ее на амбулаторное лечение, если вы обещаете соблюдать мои рекомендации.

– Клянусь! – выпалила Рафаэлла с самым серьезным видом. – Мы сделаем все, что потребуется!

– Сейчас ей требуется покой. И поменьше нервных потрясений! – старый врач недовольно нахмурился. – Если к ней опять заявятся господа из Академии наук, гоните их взашей! Никаких посетителей, не являющихся близкими друзьями, только отдых и восстановление. Через неделю придете ко мне на осмотр, если все будет в норме, я допущу ее до занятий в школе. Поэтому все формальности через неделю, не раньше! Вы меня поняли, Анжела?

– Да, доктор! – заверила его черноволосая красотка. – Я никого к ней не подпущу! – Она протянула Оле сумку: – Зая, собирайся! Мы привезли тебе одежду, остальное ждет тебя дома! – И вновь обернулась к доктору: – А что это за люди из Академии наук, о которых вы упомянули? Что-то важное?

– Наоборот! – недовольно изрек старый врач. – Сначала телефон главврача чуть не оборвался от звонков из высоких кабинетов, все торопились выяснить состояние ее здоровья, особенно психического, словно все знают нечто, чего не знаю я! Потом позвонили из министерства и потребовали провести ей психиатрическое освидетельствование в специализированном стационаре. Теперь еще эти двое, из Академии наук! Явились, чтобы сообщить пациентке трагические известия, но с порога заявили мне о ее плохой наследственности! Как будто я не умею читать медицинские карты или не проработал в медицине почти сорок лет!

– Чинуши везде одинаковы! – поддакнула ему Рафаэлла. – Снобизм, некомпетентность и зашкаливающее самомнение! Никакой заботы о людях, только болтовня и коррупция! – Она обеспокоенно посмотрела на доктора: – А что за освидетельствование?

– Необходимая формальность, – старый врач полностью находился под ее воздействием и охотно отвечал на вопросы: – Вы наверняка в курсе печальной судьбы отца Ольги. Ольга, как дочь, является носителем его генетики, и существует определенный риск того, что психические расстройства могли передаться ей по наследству. Ранее подобных патологий у нее выявлено не было, но незадолго перед трагедией она попала в больницу с серьезным нервным перенапряжением. Пребывание в коме вызвало не только большую потерю веса, но и серьезные гормональные изменения, на которые накладываются переживания о гибели матери. Поэтому освидетельствование действительно нужно пройти. Необходимо убедиться, что после стольких потрясений у Ольги не проявятся агрессивно-суицидальные наклонности. Если выявить проблему на ранней стадии, то можно не допустить повторение ужасной трагедии, случившейся с ее отцом.

– Это действительно ужасно, – горестно вздохнула Рафаэлла, не отрывая от старого врача пристального взгляда. – Вы совершенно правы, доктор, мы так вам благодарны! И в точности выполним все ваши рекомендации! А с ее отцом все очень плохо, да? Шансов нет?

– То есть как? – на мгновение в глазах врача мелькнуло нечто вроде смеси удивления с непониманием, но вызванное Рафаэллой острое желание поделиться информацией тут же пересилило: – Вы разве не в курсе? Он покончил с собой несколько лет назад. Прямо в палате психиатрической лечебницы. Ночью лег спиной к камере видеонаблюдения и сначала разгрыз рукава смирительной рубашки, а после перегрыз себе вены на обеих руках. Ночной охранник не сразу заметил кровь, и когда в палату ворвалась реанимационная бригада, было уже поздно. Согласно истории болезни, никто не ожидал от него такого поведения, потому что до этого он вел себя предельно агрессивно по отношению ко всем, кроме себя, и не демонстрировал подобной гибкости.

– Ужасно, просто ужасно! – Рафаэлла скорбно покачала головой. – Неудивительно, что мама с папой не стали рассказывать мне эту историю! Но я уверена, что с Оленькой все в порядке! Она всегда была адекватным ребенком, хорошо училась, ни с кем не конфликтовала и не склонна к дурным привычкам! Обещаю, мы создадим ей все условия! Скажите, доктор, куда и когда нужно приехать на это освидетельствование? Мы обязательно его пройдем, это в наших интересах!

– Я жду Ольгу на осмотр через неделю, – старый врач не обращал внимания на собирающуюся Олю. – До того момента я назначаю ей полный покой. На осмотре я смогу сообщить вам подробности относительно психиатрического освидетельствования. Пока у меня нет информации, какая именно клиника будет заниматься Ольгой. Жду указаний от главврача, а он находится на связи с министерством. Вы оставили свои контакты в документах на выписку?

– Обязательно! – Рафаэлла выхватила откуда-то ультрамодный смартфон. – На всякий случай, дайте мне свой номер, доктор? Мы можем позвонить вам, если Оле потребуется консультация?

– Звоните в любое время, – старый врач продиктовал ей номер телефона. – Как только мы определимся с клиникой, я сам с вами свяжусь! А теперь прошу меня простить, мне нужно продолжить утренний обход!

С этими словами доктор покинул палату. Рафаэлла проводила его взглядом и обернулась.

– Интересные выяснились подробности, – произнесла она.

– Я впервые все это слышу, – Оля закончила одеваться и аккуратно сложила в пакет свою больничную пижаму. Ее изготовили на базе, туда она и вернется. После того как Оля покинет палату, в больнице не останется никаких следов, только записи в медицинских бумагах. – Но я уверена, что здесь не обошлось без чужаков! Нужно наведаться в психбольницу, где держали отца!

– Наведаемся, – согласилась черноволосая красотка, – как только закончим с твоим переселением. – Она прислушалась к своему браслету: – Здесь все. Можно уходить.

Обе девушки вышли из палаты и направились к лифтам, заставляя проходящих мимо мужчин-медиков невольно оборачиваться им вслед. На выходе из здания больничного корпуса к ним присоединилась Чикита.

– Мы здесь закончили, – сообщила она Оле. – Никто не вспомнит ничего лишнего. Только то, что указано в истории болезни. Я поставила на бумаги сигнальную метку. Как только кто-то начнет с ними работать, ты об этом узнаешь. Электронную копию мы уничтожили, так наживка сработает эффективнее. Можно уезжать.

К крыльцу больницы подкатил популярный в состоятельных кругах спортивный внедорожник, и девушки уселись внутрь. За рулем оказался Риккардо в модной сорочке и форменных штанах. Такая форменная куртка лежала на заднем сиденье, и Оля разглядела часть надписи на размещенном во всю спину фирменном логотипе: «Настройка и наладка систем связи и коммуникации».

– Как все прошло? – поинтересовался он, сдавая назад.

– По плану, – ответила Рафаэлла. – Ольгу признали идущей на поправку и выписали под ответственность родственников. Через неделю на прием. А как у вас?

– У нас было много интересного, – усмехнулся Риккардо, подводя внедорожник к выезду с больничной территории. – Кто-то внимательно следил за состоянием Ольги. Стоило ей выйти из комы, как где-то под ковром зашевелился целый гадючник. От лечащих врачей сразу через несколько каналов, в том числе неофициальных, стала уходить информация о ее текущих параметрах: изменения в росте, весе и внешнем виде. Мы все подчистили, и неизвестные любопытствующие не получили ничего конкретного. Теперь доктора уверены, что Ольга всегда была ростом метр семьдесят шесть, сильная потеря веса является естественным следствием длительной комы, а на лице и теле ей якобы было сделано несколько успешных пластических операций, потому что в результате взрыва она получила сильные ожоги. Тот, кто следил за ней все это время, не сразу поймет, что произошло.

– Это Сара Коннор! – запальчиво заявила Оля, чувствуя, как внутри вновь вспыхивает ненависть к едва не убившей ее рыжей стримерше. – Она пытается выяснить, заинтересовались мною Иллюзорные или нет! Поэтому врачей так настойчиво спрашивали о моем психическом здоровье! Она хочет упрятать меня в психушку! Наверняка во время прохождения психиатрического освидетельствования у меня обнаружатся какие-нибудь скрытые проблемы!

– Это ты из Информационного Поля узнала? – Риккардо недоверчиво покосился на Олю, одновременно делая короткий жест рукой перед датчиком шлагбаума. Система восприняла жест как вставленную в прорезь парковочную карту с нужными данными, и шлагбаум бодро подпрыгнул, выпуская внедорожник с территории больничного комплекса.

– Она слишком взвинчена, – Чикита бросила на Олю внимательный взгляд, – вне концентрации.

– Нет, – подтвердила Оля, – эта рыжая овца меня бесит! Но я уверена, что это она! Кто же еще?!

– Кто угодно, – Риккардо вывел внедорожник на забитую машинами улицу и встроился в плотный поток. – Избранных тут хватает. Относительно тебя ниточки тянутся в Академию наук, а ею занимаются другие Избранные. Более вероятно, что Сара Коннор предупредила о твоем появлении местных «партнеров», и они держат вопрос на контроле.

– Почему они вообще не попытались убить меня, пока я была в коме? – Оля заставила себя унять всплеск эмоций и сосредоточилась.

– Они же сами себе не враги, – ухмыльнулся Риккардо, лихо выезжая на разделительную полосу между встречными потоками. – Если тобой заинтересовались Иллюзорные, значит, за тобой следим мы. И попытка убийства не останется нами незамеченной. Удастся тебя убить или нет – это еще вопрос, а вот перед нами они точно засветятся. А тут еще журналисты набегут! Писаки, правда, о тебе почти забыли, месяц для них срок слишком долгий, сюжеты не ждут! Но кое-кто иногда еще позванивает в больницу с вопросами о твоем состоянии. Поэтому Избранным проще всего выждать. Если ты попала к Иллюзорным, то чем дальше от тебя, тем дольше они проживут. Если нет – то чем дольше пройдет времени, тем проще будет тебя убрать. Все о тебе забыли, ты никому не нужна. Полежала полгодика в коме и тихо мирно умерла. Пара карманных писак тиснут об этом две строки в каком-нибудь блоге и все.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒