Эпилог 9 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 10 из 17Следующая ⇒

— Ну, тут сам бог велел. Банк, — произнес он с дрожью в голосе.

Бандера очень серьезно посмотрел на него и спросил:

— Карта хоть хорошая?

Витек мотнул головой и обратился к Рустаму:

— Ну че, давай карту.

Рустам посмотрел на Бандеру, тот незаметно подмигнул ему.

— Еще, — попросил Витек.

Рустам дал. Попалась тройка.

— Еще.

Тут Рустам ловко пропустил одну костяшку домино и дал следующую за ней, меченую, которую держал как-раз на такой случай.

Витек посмотрел на карту, на Бандеру, по спине его пробежал холодок — один/пусто, что означает «туз».

— Ушел, — едва слышно произнес Витек.

Бандера прекрасно понимал его состояние и среагировал резко, по принципу куй железо пока горячо. Он грохнул костяшками домино по табуретке и, вскочив, схватил Витька за грудки правой рукой и притянул к себе.

— Теперь слушай сюда! Я тебе говорил, вставай?! Говорил?! — почти кричал он в лицо и без того перепуганного Витька.

Старик, чтобы не мешать, схватил с койки свой бушлат и быстро удалился.

— Теперь пиши своей мамочке, пускай продает свое имущество, если хочет увидеть своего сынка живым и здоровым, — не ослаблял давление на проигравшегося Бандера, — понял!!!

Витек что-то прохрипел, но Бандере нужен был четкий ответ.

— Понял! — встряхнул он Витька.

— Понял.

— Вот так вот!!! — Бандера отпустил руку, и Витек рухнул на койку.

— Я думаю последствия тебе не надо объяснять всего, если что, — уже более спокойно сказал Бандера, одевая бушлат.

В коридоре прокричали строиться на проверку. Витек молчал, а Бандера с явной издевкой в голосе продекламировал ему стишок с явным намеком, услышав который любой зек бы понял, что лучше расчитаться:

«Если хочешь много ласки,

Много секса и любви,

Сделай что-нибудь плохое,

Что б тебя потом…»

Он не договорил и пошел на проверку…

Да, таким он был в те времена. Но все меняется, как оказалось, в этой жизни. Виталий отвернулся от здания тюрьмы, воспоминания не доставили ему радости, и он посмотрел на море.

«Вот, пожалуй, единственное, что не меняется в этом мире, — подумал он, — море».

Ранним солнечным утром Виктор Шматков вышел на автостоянку, что была недалеко от его дома и где стояли две его еще не проданные машины, темно-зеленый «Лэнд» и серебристый «Эскудо». Витя торговал машинами давно, но скромно, помногу за один раз не привозил и работал в основном на заказ, поэтому жил он спокойно даже без крыши. Его бизнес приносил стабильный, хотя и небольшой доход. На безбедную жизнь хватало, и Витя его не расширял, предпочитая не высовываться, а жить скромно и незаметно.

Он осмотрел свои машины и остался доволен, джипы выглядели отлично, только вот запылились немного, на мойку из-за этого не погонишь, а вот протереть надо. Достав из багажника «Лэнда» чистую тряпку и полироль, Витя принялся за работу. Увлекшись наведением лоска, он не обратил внимания на темную «Хонду», въехавшую на стоянку. Из нее вышли три парня с бейсбольными битами и неспешно направились к принадлежавшим Вите машинам.

Один из парней пошел к «Лэнд Крузеру» и, оттолкнув от него Виктора, с силой ударил битой по лобовому стеклу красавца. Стекло с мягким хрустом прогнулось в месте удара, и по нему пошли частые мелкие трещины. С другой стороны джипа последовал еще один удар, опять хруст, и вторая половина лобового в частых трещинах.

Третий «бейсболист» проделывал то же самое с серебристым «Эскудо». Виктор в оцепенении наблюдал за вандалами, у него пропал дар речи, он только жмурился и как-то неловко приседал при каждом ударе, будто били не его машины, а его самого. Наконец он пришел в себя и завопил:

— Стойте!!! Стойте!!! Вы что?!!

— А-а-а-а-а!!! — с этим криком Витя бросился к уже размахнувшемуся для следующего удара парню, стараясь прикрыть своим упитанным делом джип: — Что вы делаете?!!

Тот парень, что от души лупил по стеклам второй джип, после очередного смачного удара почти спокойно спросил:

— А ты че, не видишь, что мы делаем?

— Хватит, хватит! Я все понял! — орал ошалевший коммерсант, продолжая закрывать машину от ударов.

Из «Хонды» вышел Стас — предводитель начинающих рэкетиров и, подойдя к Виктору, добродушно произнес:

— Молодец! Самое главное вовремя все понять, а то потом поздно будет.

— Все стекла побили. Как же я теперь? — грустно произнес Витя и с досадой бросил теперь уже ненужную тряпку на землю.

— Ну, вот теперь давай поговорим, — произнес организатор акта устрашения, — а то — я разговаривать с вами не буду, да кто вы такие. Теперь понял, кто мы такие?

Витя безнадежно мотнул головой.

— Ну, теперь поговорим, — сказал Стас, — так по сколько ты машин привозишь?

— Когда как. Когда пять, когда шесть, — ответил коммерсант, глядя в землю.

— Ну, сильно напрягать не будем, — решил Стас, — по соточке с машины будешь отстегивать. И тебе ненакладно будет и нам не просто так за тебя слово молвить, если придется. Лады?

Виктор, соглашаясь, опять мотнул головой, конечно лады, выбора-то у него все равно не было.

— Ну, вот и хорошо, — подытожил рэкетир и спросил, показав глазами на соседний ряд, — а это чьи машины тут?

— Это Красного, — взглянув на машины ответил Шматков и уточнил: — Сереги Краснова.

— Он с тобой на одном судне ходит?

— Редко. Он в основном в Ниигату.

— Понятно! А где он живет? — вкрадчиво спросил Стас.

* * *

Бандера вернулся вчера вечером, и родной город встретил его мелким моросящим осенним дождем. Слабый, но бесконечный дождь проплакал все ночь, и утро было таким же пасмурным, сырым и промозглым.

Несмотря на унылую погоду, на душе у Виталия было спокойно и радостно. Сейчас он встретится с друзьями, узнает последние новости, сядет в «Челленджер» и поедет на встречу к ней, к Ирине. Вот по кому он соскучился по-настоящему. Как же ему хотелось поскорее увидеть ее глаза, улыбку, прижать ее к себе, ощутить тепло родного тела, услышать ее милый голос и возбуждающий запах ее волос.

Он сидел в уютном кафе за не сервированным еще столом, слушал Моцарта в исполнении пожилой пианистки-таперши и мечтательно улыбался.

Наконец в дверях показал Толстый со своей подругой Лидой, симпатичной стройной блондинкой, с которой его когда-то сам и познакомил, за ними шли Скороход и Лысый. Увидев друзей, Виталий приветливо помахал им рукой, те, заметив старшего, тоже заулыбались.

— Привет! — первым подошел к Виталию Скороход.

Друзья обнялись, похлопывая друг друга ладонями по спинам. Подошел Лысый, за ним Толстый.

— Толстый! — довольно произнес Виталий, обнимая друга. — Ну что, присаживайтесь.

— Когда приехал? — спросил старшего Скороход, когда все расселись по местам.

— Да я вчера еще приехал, — ответил Виталий и, повернувшись к Лиде, сидящей с ним рядом, спросил: — Привет! Как жизнь молодая?

— Привет! — произнесла она и вместо ответа очаровательно улыбнулась.

— У вас уже скоро юбилей, — то ли спросил, то ли констатировал Виталий, с улыбкой глядя на Лиду.

— Уже год как вместе. Конечно юбилей, — ответил за нее Толстый, разворачивая салфетку и аккуратно раскладывая ее на коленях.

— Ну, а я что говорю, по нынешним временам это уже серебряная свадьба, — говорил улыбающийся Виталий.

Подошла рыжеволосая официантка, вежливо поздоровалась и спросила:

— Что будите заказывать?

— Принесите нам страусиные яйца и филе из крокодила, — попросил Скороход с серьезным видом, искоса взглянув на девушку.

За столом все заулыбались, а вышколенная официантка продолжала невозмутимо ждать настоящего заказа, глядя на Бандеру. Она давно знала Виталия и его друзей, которые часто здесь обедали и всегда заказывали одно и то же, и сейчас она знала, что заказ будет «как всегда», за исключением разве что незнакомой ей девушки. Остроумную шутку Скорохода она пропустила мимо ушей.

— Не умничай! — обратился Виталий к юмористу и, взглянув на девушку, произнес: — Принесите нам первое и второе.

— Что именно? — вежливо уточнила девушка.

— Без разницы, — улыбнулся Виталий и посмотрел на парней. — Они непривередливые. Их в лагерях не очень-то баловали.

Затем он повернулся к Лиде и спросил:

— Ты что будешь?

— А третье? — встрял в разговор Скороход.

— Третье на диете, в санчасти, — ответил ему Виталий.

— Я в отряде всегда на диете был.

— А-а, ну да! Ты ж у нас в туббараке был. Принесите ему молока стакан, водой разбавленного.

— Водой разбавленного нет, — ответила официантка, уже привыкшая к юмору Бандеры.

— Нету?! — притворно удивился Виталий. — Ну тогда чаю им.

— Так, ты что будешь? — вновь спросил он у Лиды.

— Салат с хрустящей ветчиной и кофе, пожалуйста, — сказала она, глядя на официантку.

— Все, — подытожил Виталий.

Девушка молча удалилась.

— И все?! — удивленно спросил Толстый у Лиды.

— Да, — подтвердила она.

— Тоже, что ли, на диете? — спросил у нее Виталий.

Лида только улыбнулась, показав милые ямочки на щеках.

— Ну, что тут у вас? Виделись? — уже серьезно, без улыбки, спросил Виталий, глядя на Толстого.

— Виделись, — ответил тот, — держаться. Завтра месяц кончается. Их на тюрьму увозят, надо им баул загнать.

Подошла официантка, принесла заказ.

— Загоним, — сказал Бандера, когда девушка отошла, — что адвокаты говорят?

— Адвокаты говорят, что если они будут стоять на своем, то они все сделают… «в состоянии аффекта», — объяснил Скороход.

— Это если шустрые не расколются. Они постолько не сидели никогда, — сказал Лысый.

— Ну, — согласился с товарищем Толстый, — наших-то не прессуют, а как они себя ведут, хрен его знает.

— Надо бы с Шустрым увидиться, — сказал Скороход. — Перетереть эту тему с ним. Он-то связь держит с ними, в курсе.

— А он что, в городе? — спросил Виталий.

— А он и не уезжал, вроде, — ответил Толстый.

— Я сам с ним увижусь, — сказал Виталий. — Что еще нового?

— Да игровые тут оборзели, начали рыночных комерсов закатывать, чтобы те им бабки отстегивали с продаж, — сообщил Скороход.

— Да ты че! — удивился Бандера.

— Ну, — подтвердил слова Скорохода Лысый, — долбят всех, я тебе говорю.

— Красный наш тоже попал, — добавил Толстый. — Говорит, жути нагоняют конкретно. Кого-то даже прессанули для страху.

— Денег им все мало, — продолжал Скороход. — Я-то думал раньше, что они в натуре играющие. Ну, думал, обладают люди, молодцы. А они там просто разводят народ в нагляк. Я ведь тоже на нарах не зря парился, сам знаешь. Дай думаю как-то, ну вот на днях, зайду, масть проверю. Там тоже порой суммы неплохие проплывают. Ну захожу, там гостям всегда рады.

Бандера слушал Скорохода очень внимательно и крайне заинтересованно, для него это было новостью, и новость была не из приятных, задет его основной наводчик с рынка.

— Особенно тем, кто с деньгами, — усмехнувшись, продолжил свой рассказ Скороход. — Садимся играть. Я на всякий случай только пятьсот баксов с собой взял, чтобы тормоз наверочку был. А тут масть как поперла, сам не ожидал, но дело не в этом. Прокололись они, Стасик трех вальтов сбросил, когда у меня больше было, а я просек, когда колоду взял. По-любому они карты мои знали. Или глазки стоят, или еще что-нибудь. Глушануть их надо.

— Тем более повод есть — за Красного, — добавил Толстый.

Бандера молча пил чай и думал. Пресечь, конечно, надо, но тихо и аккуратно, нельзя сейчас поднимать волну, с пляжем еще все не улеглось. Эту тему надо обмозговать спокойно, но мысли его сейчас были далеки от этого. Но ничего, придумаем что-нибудь.

Он поглядел на своих парней и твердо сказал:

— Подумаем на эту тему. Но только не расчувствуйтесь, больше бойни никакой не будет. Пляж — это другое. Сами видели, что они творили.

Виталий помолчал, молчали и его друзья, по лицам их нельзя было понять, согласны ли они со старшим или опять думают по-другому, более воинственно. Как бы там ни было, никто ему не возразил, а сам он твердо решил, что хватит крови, хватит этих разборок с мордобоем и резней, прошли те времена, канули в лету. Во всяком случае, ему этого очень хотелось, и он приложит к этому все усилия, но не сейчас. Сейчас его мысли были заняты лишь одним — предстоящей встречей с Ириной. Только о ней он хотел сейчас думать, только о ней.

Виталий улыбнулся и, переводя разговор на другую тему, сказал:

— Я тут вчера «Поджерик» по дороге поймал, — рассказал он об очередной подставе, — ничего такой — в поряде… Кстати, посмотрите, делают, нет, а то мне некогда. Съездить еще надо, — сказал он, уже вставая, — ну, все, давайте.

— Пока!

— Давай, пока!

— Если что, созвонимся, — сказал Толстый.

— Если что, я на связи, — произнес Виталий и вышел из ресторана.

— Ты смотри, а! Не успел приехать, сразу к ней побежал, — сказал Лысый, глядя вслед уходящему Виталию.

— Любовь — хуже поноса, — философски изрек Толстый.

И тут же получил смачный подзатыльник от подруги, которая придерживалась совсем противоположного мнения, а возможно, просто само сравнение этих вещей для нее показалось кощунственным.

Лысый и Скороход рассмеялись весомости аргумента в этом маленьком споре, а Толстый, возмущенный методом ведения спора, заорал:

— Че, я не так сказал что ли?!

— Да нет, Лид, он просто раньше был совсем другим человеком, — заступился за Толстого Скороход, имея в виду Бандеру.

— Угу! — с сомнением потянула она.

— Ты бы знала его раньше, вообще бы рот не открывала, — обиженно проговорил Толстый.

Он опять не попал в точку, Лида отвесила подзатыльник ему молча, рот она не открывала. На этом небольшой спор утих.

* * *

Виталий, выйдя из ресторана, уселся за руль «Челленджера» и задумался. И думал он вопреки своим желаниям не об Ирине, а о только что произошедшем разговоре. Мысли как-то само собой сместились на эту тему.

«Каталы, каталы», — вертелось в его голове.

В памяти всплыл вдруг давний эпизод из его прошлой жизни.

Удивительная вещь память человеческая, вот ведь вроде бы все прошло, быльем поросло, забылось, но возникнут вдруг ниоткуда по неведомой причине тени былого прошлого и терзают душу, щемят, не дают уснуть. У него эта часто бывало, особенно после встречи с Ириной. Нет, с прошлым расстаться невозможно, невозможно от него избавиться, стряхнуть его с себя, сбросить, как старую, грязную, поношенную одежду. Нет-нет, да и достанет тебя призрак былого, кольнет в сердце острой заточкой, сожмет душу костлявой ледяной рукой.

Но сейчас был совсем другой случай. Этот призрак прошлого мог оказаться весьма полезен, хотя какой же он призрак, вот и телефон его в записной книжке. Виталий повел пальцем по странице, вот, Волков Денис, дальше шел номер телефона. Не привыкший откладывать дела в долгий ящик, Виталий достал из кармана телефон и набрал номер.

Пока шло соединение, он вспоминал подробности первой встречи с Денисом.

«Кто тогда был… Лева, по-моему… ну да, Лева…»

В камере тогда вырубилось электричество. Кто-то в темноте стучал в дверь и орал:

— Начальник, когда свет будет?

— Налоги заплати — и будет тебе свет, — спокойно ответил ему голос вертухая из коридора.

Бандере, держащему горевшее полотенце под эмалированной кружкой с чифирем, надоело это бессмысленное пререкание и он крикнул:

— Да не долбись ты! Сейчас они генератор свой врубят, да будет свет.

Чифирь уже начал закипать, когда сидевший рядом «смотрящий» сказал Бандере:

— Там Волчек заехал, местный, иркутский. Говорят, катает конкретно, заряжает и все такое.

— Давай подтянем. Может пригодится, — предложил Лева, держащий кружку над огнем.

— Зови, — согласился Бандера.

— Волчек! — позвал Лева.

— Да, — отозвался тот.

— Подойди.

Волчек на ощупь двинулся к ним из угла камеры.

— Здорово! Говорят, ты хорошо катаешь? — приветствовал его Бандера.

Волчек действительно оказался каталой высокого класса, Бандера со своим другом решил проверить его тогда и сыграть с ним. Результат превзошел все ожидания, и впоследствии, пока они сидели в иркутской тюрьме, он принес им много пользы, мог помочь и теперь…

Наконец телефон соединился с набранным номером и на другом конце ответили.

— Волчек?! — улыбаясь, спросил Виталий. — Здорово!.. А догадайся с трех раз…

Поговорив с приятелем, Виталий завел двигатель, и джип тронулся с места.

Проехав несколько кварталов по мокрым улицам, он остановился возле цветочного магазина «Орхидея», название которого говорило само за себя, и через несколько минут Виталий вышел из него с огромным букетом цветов.

Он осторожно положил цветы на заднее сиденье и, свернув на улицу Чичерина, поехал к зданию Педагогического института, где училась Ирина. Через несколько минут должны были закончиться занятия, расписание Виталий знал наизусть.

Он остановил машину у здания института и приготовился ждать. Но ждать не пришлось, буквально через минуту он увидел Ирину, и сердце его заколотилось чаще.

Она, без зонта, в белом свитере и темных брюках, соблазнительно облегающих ее безукоризненные бедра, прижимая к груди стопку книг, спускалась по институтским ступенькам. Ирина шла по аллее тротуара, не обращая внимания на мелкий назойливый дождь, думая о чем-то своем.

Виталий смотрел на нее, и сердце его сжималось от нежности. Как же он любил ее! И как боялся ее потерять! Она изменила его мир, его жизнь, ничто не осталось прежним после встречи с ней. Это чувство окрыляло его, делало счастливым, наполняло жизнь смыслом, совсем новым смыслом, недоступным ему раньше. Он удивлялся этому чувству, радовался ему и боялся его. Боялся потому, что понимал, насколько беззащитны и уязвимы люди, которые по-настоящему кого-то любят.

Виталий включил передачу и медленно, на холостом ходу, пустил джип вслед за Ириной. Перед следующим перекрестком он прибавил скорость и свернул направо, перекрывая машиной дорогу. Высунув в окно улыбающееся, счастливое лицо, он спросил:

— Девушка, вам не холодно под дождем? Давайте я вас подвезу.

Ирина увидела его и радостно рассмеялась, она только что думала о нем, скучала, она, так же как и он, ждала встречи. И вот он здесь, сидит, смотрит на нее и улыбается, так улыбаться может только он.

Она подошла к машине и села на заднее сиденье рядом с букетом, но даже не заметила цветов, она смотрела только на Виталия. Он, повернувшись назад, обхватил ее голову рукой и, прежде чем прижаться губами к ее губам, прошептал:

— Здравствуй, моя маленькая!

После долгого поцелуя Виталий взял букет с сиденья.

— Это тебе!

— Ну зачем? — спросила она, прижимая цветы к лицу.

— Как зачем?! — сделал удивленный вид Виталий. — Сегодня же у нас юбилей!

— Какой?! — искренне удивилась она, никакая памятная дата ей на ум не приходила.

— Да, ты что, Ириска, совсем забыла? В этот день мы с тобой познакомились, — объяснил Виталий, выезжая на улицу.

— Мы познакомились с тобой в декабре, — не согласилась она.

Виталий немного помолчал, затем, улыбнувшись, произнес:

— Знаешь, пока ребенку не исполнился год, его день рождения празднуют каждый месяц.

— У нас же ведь нет ребенка.

— Если бы ты отдалась мне в день нашего знакомства, сегодня у нас уже был бы ребенок, — улыбаясь, проговорил Виталий, глядя на нее в зеркало заднего вида.

Она рассмеялась и прижалась к нему головой, обняв рукой за шею.

— Сегодня девять месяцев?! — удивленно-восторженно зашептала она ему в самое ухо.

— Да, — с некоторой гордостью ответил он.

Ирина тесней прижалась к нему.

— Но я так сильно привык к тебе за это время, без тебя уже не смогу, — сказал Виталий и провел щекой по ее немного влажным от дождя волосам.

— А ты бы хотел иметь своего ребенка, — вдруг спросила его Ирина.

Виталий на секунду задумался и честно ответил:

— Не знаю, — и, помолчав, добавил: — Раньше я всегда хотел иметь своего сына. Но я… не хочу ждать, пока он подрастет до того возраста, когда я смогу его воспитывать. Мне больше нравится возиться с твоим.

— А своего ребенка тебе хочется? — не унималась Ирина.

— Мне больше нравится твой. Из него может вырасти мужчина. А своего у меня все равно не получится.

— Почему?! — изумленно спросила Ирина.

— Я импотент, — серьезно сказал он.

Оба рассмеялись, уж она-то знала, какой он импотент. Этой шуткой Виталий хотел уйти от темы. Но не тут-то было!

— Ну, скажи правду, — вновь попросила она.

Виталий давно заметил, что Ирину сложно увести от темы разговора, если она этого не захочет, и все же он решил попробовать еще раз.

— А куда мы едем? — спросил он.

— Не знаю.

— Ну… ты цветы куда поставишь?

— Отвези меня к маме, — попросила она.

— А она тебе вопросы задавать не будет?

— Ну будет… наверное, — неуверенно ответила Ирина.

— Но ты найдешь, что сказать?

— Найду, — сказала она, и хитро посмотрев на него, добавила: — А ты опять ушел от темы. Ну, почему ты не хочешь сказать правды? Ведь это все-таки не твой ребенок.

«Надо же! Опять не получилось. Ей бы следователем работать! » — улыбнулся про себя Виталий, а вслух серьезно сказал:

— Если я не знаю, хочу ли я иметь своего ребенка, это значит, что я уже в сомнениях, а если сомневаешься, то лучше не иметь. А насчет твоего ребенка у меня нет сомнений, он мне нравится. Так что, если ты когда-нибудь все-таки разведешься со своим мужем. Вот, черт! Опять про него вспомнил! Блин! Зарекался же не вспоминать про него! Сам себе настроение испортил, да еще в такой день…

У Виталия действительно всерьез портилось настроение, когда он вспоминал про мужа Ирины. Ни у одного любовника, наверное, не возникает приятных ассоциаций при упоминании мужа, но у Виталия это проявлялось особенно остро. Она была не просто его любовницей, он любил ее, любил всем своим существом. И представить с ней рядом другого, знать, что тот другой каждый вечер ложится с ней в постель, трогает ее, это было выше его сил. В эти моменты он испытывал приступы ярости, злобы на него, на себя, но изменить сложившуюся ситуацию не мог, на Ирину влияют родители, она должна была решить сама, как ей быть. Он не хотел подталкивать ее ни к какому решению.

— Ну, перестань, пожалуйста. Представь, что его нет, — говорила Ирина, успокаивающе поглаживая его по плечу.

— Вот когда он не будет спать с тобой, пользоваться твоим телом, тогда и представлю, — все еще злясь на себя за неприятные воспоминания, сказал он.

— А вдруг скоро так и случится, — прошептала она ему на ухо.

— Ты серьезно? — обернулся к ней Виталий.

— Да, — тихо произнесла Ирина, прижимаясь к его плечу щекой. — Я люблю тебя.

— И я, — выдохнул он, постепенно успокаиваясь.

* * *

Ирина сидела в кухне своей квартиры перед маленьким зеркалом и заканчивала делать макияж. Оставались последние штрихи, когда громко хлопнула входная дверь. На кухню вошел Олег — муж, губы его были плотно сжаты, в глазах светились недобрые огоньки. В руке Олег держал какие-то листки.

— Ты где была? — резко, почти грубо спросил он, проходя на середину и принимая воинственную позу.

Это было необычно. Материально он сильно зависел от ее родителей, своим теперешним положением он был полностью обязан браку с ней, он понимал это и поэтому обращался с ней если уж не мягко и нежно, то, во всяком случае, вежливо.

Сейчас же он смотрел на нее так, будто хотел ударить. Может быть, действительно хотел, только боялся, что скажет теща и особенно тесть. По природе своей Олег был подл и трусоват, Ирина это поняла и удивлялась, как не замечала этого раньше.

— У мамы, — спокойно ответила она, не глядя на мужа и продолжая заниматься своим лицом.

— Угу! — с сомнением потянул он, и губы его сжались еще плотнее. — Вот это, вот, что? Что это? — заорал он, брызгая слюной и тряся в воздухе бумажками, что были зажаты в его руке. — Или, скажем так, кто это? Один и тот же человек тебе звонит по десять раз на день. И ты ему тоже звонишь. Я, кстати, проверял, голос мужской. Ну, как ты мне это объяснишь? — Олег бросил листки на стол перед Ириной. — Как? Как? Что молчишь? — он оперся на стол кулаками и навис над ней. — Хорошо я тебе это объясню.

Ирина сидела за столом, слушала крики мужа, но не произносила ни слова, только нервно теребила колечко на среднем пальце левой руки. Больше врать она не могла, да уже и не имело смысла. Из глаз ее потекли слезы, она уже хотела во всем признаться мужу, но никак не решалась.

— Что, — продолжал кричать Олег, — роман завела, да? Я устою тебе роман! Я покажу тебе похождения! Ну, что? Как ты мне это объяснишь? Как ты мне это объяснишь, потаскуха?!!

Ирина первый раз за все время разговора подняла на него полные слез глаза и тихо, но твердо сказала:

— Я не потаскуха. Я люблю его.

Олег распрямился, это признание распалило его еще больше.

— Я покажу тебе такую любовь!! Я тебе такую любовь покажу!! — гневно говорил он, тряся кулаком в воздухе, — И не только я.

Он нервно заходил по кухне, засунув руки в карманы брюк.

— Сейчас поедем к твоим родителям, расскажем им, какую они дочь воспитали! У мамы сейчас день рождения, заодно сделаем ей подарочек!

В этом был весь Олег, он неслучайно выбрал этот день, день рождения матери Ирины. Скорее всего, он знал о ее романе с Виталием и раньше, но для скандала выбрал именно этот день, зная, что в доме будут родственники, гости — известные в городе люди, и семейные разборки в этот день как нельзя более некстати. К тому же он знал, что Ирина любит своих родителей и ни за что не захочет их огорчать в такой день. А это хорошее средство для шантажа, и он не собирался упускать этой возможности. Расчет его оказался верным, мелкий, подлый шантаж удался.

— Не надо, пожалуйста! — попросила его Ирина, смытая слезами тушь текла по ее щекам.

— Ах, не надо! — торжествовал он.

Теперь можно было навязывать свои условия, и он не преминул этого сделать.

— Тогда слушай меня! — уже уверенным голосом хозяина положения диктовал свои условия Олег. — Сейчас мы вместе поедем и скажем ему, что вы больше не встречаетесь. Ты меня поняла?!

Ирина сидела, опустив голову.

— Ты меня поняла?!! — повысив тон, повторил свой вопрос Олег, он наслаждался своим хозяйским положением и хотел слышать ответ.

Ирина едва заметно кивнула головой.

— Иначе ты сама знаешь, что с тобой будет, — продолжал он и, несколько понизив тон, спросил: — Как его зовут?

— Виталий… — едва слышно выдавила из себя Ирина.

— Дай-ка мне твой телефон, — сказал Олег, хватая лежащий на столе телефон.

Он опустился на стул и набрал номер Виталия. Ему ответили.

— Да это не твоя маленькая, — ехидно проговорил Олег в трубку.

Он хотел сказать что-то еще, но Виталий отключил телефон.

— Ну что, моя маленькая?! — издевательски произнес Олег, глядя на поникшую Ирину. — Любовнечек-то трубку бросает.

Он еще раз набрал номер, поднес телефон к уху.

— О, смотри, сбрасывает! Не хочет говорить со мной. Ты думаешь, он тебя любит? Да ты нужна ему только для постели!

Олег опять набрал номер Виталия и опять неудачно.

— О, боится за тебя говорить! — сказал он и в очередной раз набрал номер.

На этот раз Виталий ему ответил.

— Виталий? Нам нужно с тобой встретиться, поговорить. Я думаю, ты понял кто? Да… Мы вместе будем…

Ну, скажем так, часиков в семь, у «Горизонта». Как? Тебя устроит? Ну, вот и хорошо… Ну, все…

Олег выключил телефон и швырнул его на стол, глядя на плачущую жену.

Ровно в семь они встретились. Ирина сидела на лавочке, ни на кого не глядя, Олег и Виталий стояли рядом, друг напротив друга.

— Скажем так, что мы теперь все делать будем? — спрашивал Олег, глядя на Виталия и делая ударение на слове «все».

— Я ничего не буду делать, — скрестив руки на груди, спокойно отвечал ему Виталий, — а вам, мне кажется, нужно разводиться.

— Скажем так, это тебе так кажется, — естественно не согласился с предложением Олег.

Брак с Ириной для него был карьерой, он давал ему социальный статус, положение в обществе. Сам-то он из себя ничего не представлял, все, что у него теперь было, дал ему хозяин той компании, в которой он когда-то работал простым продавцом и на дочери которого ему посчастливилось жениться. И вот так просто, за здорово живешь, уступить все это кому-то?! Нет уж, извините!

— А я так думаю, что это тебе нужно отстать от нее, — продолжал Олег. — Скажем так, оставь ее в покое и дай нам спокойно жить.

— Да не будете вы спокойно жить, — тихо и уверенно проговорил Виталий. — Не любит она тебя… да и ты ее.

— Скажем так, я сам знаю, люблю я ее или нет, — начал злиться Олег. — И не тебе решать, что нам делать! Скажем так, оставь нас в покое и дай нам спокойно жить!

— Ты называешь это жизнью? — едва слышно, с какой-то скучной интонацией спросил его Виталий.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒