Глава шестая

Первые дни Кристофер был слишком занят, чтобы предаваться горю; очень уж многие дела требовали его внимания: счета, визиты к родственникам. В Доме под Плющом бухгалтерские книги велись довольно небрежно, и Кристофер, к немалому своему удивлению, узнал от Кэтрин, что из-за болезни отца все дела взял в свои руки их дядя Филипп Кумбе. Потребности у Джозефа и Кэтрин были невелики, проценты по их доле акций «Джанет Кумбе», которые им ежеквартально выплачивались, были настолько мизерны, что фактически жили они только на пенсию Джозефа.

– Но отцу принадлежали почти все акции на шхуну, – воскликнул Кристофер, – и, кроме того, акции многих других судов. Он мне часто об этом говорил, я это точно знаю. Не мог же он продать часть своих прав, как ты думаешь?

– Нет. Насколько мне известно, он ничего не продавал, – ответила Кэтрин. – Но, с тех пор как он стал немного не в себе, трудно сказать, что он мог сделать.

На следующее утро Кристофер отправился в контору на причале.

Несмотря на то, что Вильямс тоже умер, и вся власть давно сосредоточилась в руках Филиппа Кумбе, над дверью по-прежнему значились имена Хогга и Вильямса.

Кристофер сообщил о своем приходе. Когда после примерно двадцатиминутного ожидания терпение его было на исходе и он собрался уйти, клерк объявил, что мистер Кумбе наконец освободился.

Кристофер не обнаружил почти никаких перемен в своем дядюшке, хотя тому, должно быть, уже перевалило за шестьдесят. Как всегда, серое, бесцветное лицо, немного седины в рыжих волосах. Филипп поднял голову и из-за стола указал племяннику на стул с таким видом, будто они расстались только вчера.

– Ну, племянник, – сказал он, – я слышал, что ты снова вернулся, и даже любопытствовал про себя, когда же ты навестишь меня в память о былых днях. Ты очень изменился. Я бы тебя и не узнал. Какой он, Лондон? Скопил ли ты состояние? Я частенько просматривал газеты, вдруг, думаю, найду твое имя. «Молодой Кристофер поднимается к вершинам успеха», или что-то в этом роде, да нет, не нашел.

– Я пришел не для того, чтобы обсуждать мои собственные дела, дядя, – ответил Кристофер. – Я здесь затем, чтобы поговорить о делах моего покойного отца, которые, как мне известно, находятся в ваших руках.

– Совершенно верно. Да, я счел своим долгом избавить от них твою сестру, девушку скромную, неопытную и не слишком разбирающуюся в подобных вещах. А мой недостойный брат… тебе, разумеется, известна вся эта история?

– Его на три года дольше, чем требовалось, продержали в Садминской лечебнице для душевнобольных, при этом не без вашего непосредственного участия.

– Хватит, племянник, я не намерен с тобой ссориться. В тысяча восемьсот девяностом году когда ты изволил развлекаться в Лондоне, твой отец был буйным помешанным.

– Но сестра говорит, что буйным он никогда не был и до той злосчастной ночи никому ни разу не причинил телесных повреждений.

Филипп пожал плечами.

– Это лишь доказывает, что безумцы непредсказуемы. Твой отец рано или поздно, но сорвался бы.

– Только в том случае, если бы его довели до этого, – предположил Кристофер. – Кто знает, что произошло между вами в тот сочельник, а?.. Вы можете мне сказать?

Филипп Кумбе прищурился и медленно забарабанил пальцами по столу.

– Поосторожней, племянничек, – вкрадчиво проговорил он, – ты играешь в опасную игру. Нынче я в Плине человек очень влиятельный. Ты что, хочешь, чтобы тебя арестовали за клевету?

Кристофер снова опустился на стул, с которого было привстал.

– Ладно, дядя Филипп, вы снова выиграли. Пусть прошлое остается прошлым, и пусть я виноват. Но займемся делом. Я желаю знать точный размер состояния моего отца.

– Должен тебе сказать, что мой брат очень небрежно относился к своим делам. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы привести их в порядок. Например, он задолжал этой фирме значительную сумму. Как старший компаньон, я, естественно, был вынужден забыть о нашем родстве. После оплаты всех этих бесчисленных счетов остались сущие крохи. На случай, если ты пожелаешь взглянуть на эти бумаги, я держу их в полном порядке.

– А что вы скажете о паях на владение различными судами и, прежде всего, на «Джанет Кумбе»? – спросил Кристофер.

– Эти суммы весьма невелики, – ответил Филипп. – Фактически мне просто пришлось продать его паи на «Джанет Кумбе», чтобы оплатить его содержание в сумасшедшем доме.

– Вы хотите сказать, что забрали их себе?

– Пожалуй, это самое грубое определение моего поступка. Едва ли ты мог ожидать, что я стану платить за его содержание из собственного кармана.

Дрожащими руками Кристофер схватил шляпу.

– Клянусь Богом, – сказал он, – за это я привлеку вас к суду.

Филипп рассмеялся.

– Для тебя это окажется делом весьма хлопотным и затруднительным. Я не сделал ничего, что не укладывалось бы в рамки закона. Иди, почитай законы, племянник, а потом возвращайся.

Племянник был побежден, и у него хватило здравого смысла, чтобы это понять.

– Если есть Бог на небесах, то придет день, дядя Филипп, и вы будете наказаны за это, – медленно проговорил он.

– Рад слышать столь высокопарное суждение, племянник. Ты был рожден, чтобы стать неудачником, я часто говорил об этом твоему отцу. Значит, враги?

– Я бы никогда не мог быть вашим другом.

– Мало кто осмелится стать моим врагом, предупреждаю тебя раз и навсегда.

– Я вас не боюсь.

– Наконец-то обрел смелость, не так ли? Да, если мне не изменяет память, ты ее потерял двенадцать лет назад, когда отправился в море, а твой отец тогда же лишился рассудка.

Не сказав ни слова в ответ, Кристофер вышел на улицу.

⇐ Предыдущая 29 30 31 32 333435 36 37 38 Следующая ⇒