Оправа: ГОВОРЯЩИЙ 5 страница

— Недавно вставили, — прошептал Реслав. — Года не прошло.

Жуга кивнул, указал посохом на дверь: здесь. Оттуда доносился приглушенный шум, шаги. Звякнуло стекло.

Реслав решительно не представлял, что там могло быть. Он стоял, как на угольях. Похоже, теперь их отделяла от цели только эта дверь, но что будет, когда они войдут? Да и надо ли входить?

Замка в двери не было. Жуга взялся за ручку, надавил потихоньку. Петли не скрипели. Через приоткрывшуюся щель потянуло сладким, незнакомым ароматом. У Балажа засвербело в носу, он поморщился, засопел. Жуга оглянулся, показал ему кулак — убью! — открыл дверь и проскользнул внутрь. Реслав — за ним. Балаж замер в нерешительности, торопливо перекрестился и полез следом.

Реслав выпрямился, оглядывая небольшое полукруглое помещение. Справа, у окна стоял стол, уставленный колбами, ретортами, ступками, фаянсовыми чашечками и разным другим алхимическим инвентарем. Книжная полка была забита множеством тяжелых, переплетенных в кожу фолиантов. Посреди комнаты, на полу стояла жаровня, где курились сизым дымком какие-то травы. Реслав вдруг почувствовал дурноту и ухватился за плечо стоявшего перед ним Жуги.

У камина, спиной к двери стоял странно знакомый человек в просторном одеянии. Когда все вошли, он обернулся. Всколыхнулись полы длинной хламиды, мелькнула окладистая белая борода. Блеснули темные глаза из-под нахмуренных бровей.

— Тотлис!!! — успел ахнуть в изумлении Реслав и через мгновение провалился в темноту.

За спиной его со стуком рухнул на пол Балаж.

Первой вернулась боль. Накатила волной, ударила в голову, налила свинцовой тяжестью руки. Реслав поморщился, открыл глаза. Огляделся.

Он находился все в той же полукруглой комнате, куда они вошли вместе с Балажем и Жугой, стоял у стены с воздетыми руками — запястья, охваченные железными кольцами, цепями были прикованы к стене. Слева от него, точно в такой же позе стоял Жуга, еще дальше повис на цепях Балаж. Жуга, видно, тоже только что очнулся — тряс головой, моргал, сжимал и разжимал затекшие пальцы. Посмотрел угрюмо на Реслава, ничего не сказал. Реслав повернул голову.

За окном было темно. Горел огонь в камине. Справа, на стене разгоняли тьму два факела. Там же находилась обитая железом дверь, через которую они сюда вошли. Прямо напротив — другая.

Перед ними стоял Тотлис.

— Очнулись, стало быть, — усмехнулся он, подошел к столу, установил вертикально большой — в два локтя окружности — диск, разукрашенный кривыми красными полосами, и завел ключиком хитрый механизм. Диск закрутился неспешно, отвлекая внимание. Реслав почувствовал, что не может оторвать от него взгляда — стоило лишь посмотреть в сторону, как глаза неумолимо возвращались к мельканию красных полос. В жаровне по-прежнему тлели травы. Веки отяжелели от приторного дыма, диск крутился, мысли вяло ворочались в голове. Краем глаза Реслав заметил, как Жуга поднял голову.

Тотлис подошел поближе.

— Итак, ты все таки пришел, — произнес маг. — Я ждал тебя. А ты упрям! Надеялся застать меня врасплох? Напрасно. Не спорю, ты действительно много узнал и многому научился, но что толку в этих знаниях! Ты помнишь, кто воскресил тебя? Думаешь, ты что-то значишь сам по себе?

Жуга молчал.

— Знаешь, кто ты? — усмехнулся Тотлис. — Ты кукла, марионетка, ведомая глупым, давно забытым божеством. И ты еще во что-то веришь? Вот и сейчас ты пришел сюда за женщиной, ведь так? Тебя снедают пустые страсти, ты жаждешь любви, мести. Глупец! Отринь все это! Ты думаешь, что нашел, наконец, меня? Нет, это я сделал все, чтобы привести тебя сюда!

Жуга молчал. Крутился, поскрипывая шестеренками, красный круг. Реслав со страхом вдруг вспомнил давние слова Жуги, сказанные им на дубовой поляне: «Иначе ты не пришла бы ко мне в моем последнем сне». Тогда он думал, что речь идет о сновиденьи этой ночи, но теперь Реслава пробрала дрожь. Последний сон!

Смерть.

Реслав раньше не мог взять в толк, как Жуга спасся от мести волошеских горцев, но сейчас вдруг воочую представил, как била, навалившись, чужеродного паренька разъяренная толпа, и как выкрикнул тот в отчаянии свой последний наговор, и эхо долго еще носило меж горных вершин его предсмертный крик…

Реслав закрыл глаза, но почти сразу открыл их вновь. Проклятый диск не давал сосредоточиться. Реслав облизал пересохшие губы, сглотнул. Язык ворочался во рту, словно ватный.

— Не смотри на всяких недоучек. — Тотлис махнул рукой на Реслава. Голос его мягко увещевал. — Я давно слежу за тобой. Ты — единственный, кто достоин быть моим учеником. Тебя слушаются птицы и звери, ты — чародей, владеющий тайной молитвой целебных трав — это от бога! Но я… — Голос его зазвенел торжествующе. — Я, Тотлис-маг, познавший силу земли и минералов, сам выбираю себе богов! Именем твоим заклинаю тебя, Ваха-рыжий, иди со мной! Кевата-риха!

Воцарилось молчание, лишь потрескивали, догорая, поленья в камине. И вдруг… Жуга рассмеялся. Звякнул цепью, переступил с ноги на ногу.

— Так вот ты каков, Тотлис-маг! — тряхнув кудлатой рыжей головой, сказал он. — Складно врешь! Верно, я помню, кто вернул меня оттуда. Но я еще помню, как я попал туда

— Дважды ты прикрывался мною, обделывая свои грязные делишки, — хрипло продолжал Жуга. — Мара, Ганна… скольких еще невинных девушек ты обескровил ради своего молодильного зелья, проклятый паук?! Видно, много приплачивали тебе городские богачи!

Тотлис изменился в лице, побагровел, недоуменно покосился на крутящийся диск — Жуга вовсе не выглядел завороженным.

— Ты верно подгадал — скоры волохи на расправу… А только и я тогда верные слова нашел, видно, и смерть вспять повернула. А кто мне помог — это не твое собачье дело. Ты…

Тотлис вскинул руки, сплел пальцы в решетку.

— Именем Мала, Вехеора и Аваса приказываю тебе, Ваха-рыжий, замолчи! — вскрикнул он.

— Ты дурак, Тотлис! — усмехнулся Жуга. — Думаешь, меня остановят эти травки и твой дурацкий зеленый кругляк? Смотри же! Алахойста! — крикнул он, и цепи, державшие его руки, со звоном лопнули.

Маг смотрел на него в немом изумлении. Жуга выпрямился — худой, страшный. Огонь из камина отбрасывал на стену его колышащуюся тень.

— Я не Ваха, — сказал он. — Когда-то меня и вправду звали Ваха-рыжий, но это имя умерло вместе со мной, а нового не знаю даже я сам. Я Жуга! Жуга! — он взмахнул руками. Обрывки цепей взметнулись двумя серебристыми змеями.

Тотлис взвыл и кинулся вперед.

— Арета-эхистера! — вскричал он, и Жугу отшвырнуло обратно к стене, ударило с такой силой, что тот замешкался на миг и оглушенно затряс головой. Маг поднял руки, готовясь нанести решающий удар, но в этот миг откуда-то из-за угла — и где он только прятался? — выпрыгнул, налетел рыжий когтистый вихрь, вцепился Тотлису в лицо!

Сажек!

Маг вскрикнул, замахал руками, отбиваясь.

Жуга приподнялся, волоча обрывки цепей, встал, выпрямился. Из носа и ушей его текла кровь. Тень за его спиной, казалось, стала еще больше, извивалась, дергалась, взмахивая цепями.

— Крул! — вскричал Жуга. Котенок метнулся в сторону, выглянул опасливо из-за стула. На лице Тотлиса отразился ужас — он не мог больше говорить!

Маг заметался, ринулся было к столу, где лежал короткий бронзовый меч, но руки Жуги уже взвились в диком танце, плетя невидимую сеть, цепи кружились вокруг него серебристым куполом, расколотое звено чиркнуло по щеке, пустив бежать еще одну струйку крови. Еще несколько взмахов, и Тотлис мешком рухнул на пол, спеленутый по рукам и ногам.

Жуга сжал кулаки. Пальцы его светились.

— Вот и все, Тотлис-маг, — тяжело дыша, сказал он. — Сам себе бог! Тебе нечему меня учить. Ты разменял свой дар на менки, жалкий крохобор, ты никому больше не причинишь зла. Я, Ваха-рыжий, прошедший смерть, пляшущий в огне! именем твоим проклинаю тебя — сгинь!

Жуга воздел руки и, как тогда, в горах, выкрикнул одно-единственное слово, потонувшее в грохоте камней. Пальцы его разжались.

Башня зашаталась, посыпалась штукатурка. Длинная трещина прошла по потолку, и огромный кусок комнаты вместе с камином, столом и лежащим на полу магом рухнул вниз.

Реслав разинул рот — башня замка раскололась пополам!

Некоторое время еще катились камни, шуршала щебенка, затем шум стих. Вместо стены мерцало чистыми звездами ночное небо — Реслав, Жуга и Балаж стояли на небольшой площадке меж двух дверей. Факела погасли, и воцарилась темнота.

Жуга опустил руки, стоя на краю. Молчал. Шли минуты.

Неожиданно в темном воздухе перед ним облачком заклубилась серебристая пыль, сложилась в неясный силуэт, замерцала.

— Ты пришел, — хрипло сказал Жуга, — или мне это только кажется?

— я здесь, — подтвердил бесплотный голос.

Жуга постоял в молчании, улыбнулся криво.

— Ты с самого начала обманул меня, явившись в женском обличии, — сказал он. — Но теперь я знаю твое имя. Ты — Амброзий, бог великого древнего народа… с запада.

Пылинки заискрились ярче, и в воздухе у обрыва возникла фигура древнего старца в плаще, с посохом в руке. Белая борода ниспадала до пояса, в складках развевающейся одежды пряталась темнота.

— Да… Ты прав, — произнес он. — Это одно из моих имен.

— Я больше ничего не должен тебе, — сказал Жуга. — Мое возвращение оплачено сполна.

— Это так. Хочешь теперь узнать свое имя?

Жуга помолчал.

— Нет, — наконец ответил он. — Узнать его от тебя — значит опять стать твоим должником. Придет время, и я узнаю его сам. Скажи лишь, я угадал настоящее имя Тотлиса?

— Да. Его звали — Рохобор.

— Я найду Мару?

— Мара мертва.

Жуга вздрогнул, промолчал.

— Я не хотел верить, — медленно проговорил он, — но раз так… Что ж, прощай.

— Прощай, — ответил старик. — Теперь тебе не нужна свирель, чтобы меня позвать. Сохрани ее для других. Возможно, наши дороги еще сойдутся… когда-нибудь…

Фигура его стала прозрачной, пыль рассеялась, и воцарилась тишина.

Древний бог ушел.

Жуга поднял и раздул факел, разыскал в одном из сундуков кусачки с длинными ручками, освободился от цепей, срезал наручники с Балажа и Реслава. Похлопал последнего по щекам, приводя в чувство. Тот застонал, открыл глаза.

— Давно он в обмороке? — спросил Жуга.

— Как загремело, он и откинулся, — сказал Реслав, потирая багровые ссадины на запястьях. Кивнул на вторую дверь. — Что там?

— Сейчас посмотрим…

Дверь оказалась незапертой. Вошли. Факел осветил маленькую каморку с окном, белую фигуру на лежанке.

— Ганка! — ахнул Реслав, бросился вперед. — Ганка, ты… Господи, Ганночка…

На девушке была лишь длинная белая рубашка без рукавов. ее некогда густые, длинные волосы маг обрезал. Руки Ганны покрывали шрамы и рубцы, на ее бледном, измученном бесчисленными кровопусканиями лице блестели слезы.

— Жуга… — прошептала она. — Реслав… Реславка! Хлопчики… Пришли! Пришли… — упала Реславу на плечо, заплакала. Реслав неловко обнял ее, погладил по стриженой голове. — Он… он… — всхлипывала она.

— Все прошло… — пробормотал Реслав. — Все прошло… Все…

В каменную кладку стены было вделано кольцо, от которого к левой ноге девушки тянулась цепь. Жуга чертыхнулся злобно, передал факел топтавшемуся позади Балажу, вынул кусачки и скусил браслет. Цепь со звоном упала на пол.

— Пошли, — сказал он.

Идти Ганна не могла — слишком была слаба. Реслав поднял ее на руки. Жуга отыскал Сажека, погладил, сунул за пазуху. Осторожно пройдя по узкому карнизу, оставшемуся от комнаты, вышли на лестницу.

— Но Тотлис-то, Тотлис! — покачал головой Реслав. — Каков гад! А я еще в учениках у него ходил… Вот и верь после этого людям. Теперь начнется кутерьма — богачи, как мухи дохнуть будут…

— Пусть дохнут, — буркнул Жуга. — За все приходится платить… Зато наследнички обрадуются — заждались, небось.

Снизу вдруг послышались шаги. Все остановились, напряженно всматриваясь в темноту. Блеснул свет факела, из-за поворота показалась знакомая широкоплечая фигура.

— Олег!

— Ну, наконец-то! — вскричал тот, бросаясь навстречу. — Живы! А это кто? Эк, девка немощная… ее искали-то, что ль?

— Ее, — кивнул Реслав.

Олег сунул факел Жуге.

— Эх, бабы, бабы… Все беды из-за них. Дай-ка я…

Он осторожно подхватил Ганку, поднял ее, словно пушинку и понес, не переставая говорить.

— Я весь замок обегал, вас разыскивая. Здесь вход завалило, еле раскидал… Че гремело-то там?

— Так… сволочь одну прибили.

— А-аа… Ничего себе — прибили! Вся халабуда, вон, раскололась, вдребезги и пополам.

— Гости-то где?

— Смеешься? — повернул голову Олег. — Едва башня рушиться начала — только их и видели! Пан Пелевешич со всей челядью первый удрал. Один я только остался.

— Не забоялся?

— А чего мне бояться?

Жуга с Реславом переглянулись, усмехнулись понимающе.

За воротами обнаружилась беспризорная лошадь. Свели на двор, запрягли в одну из телег. Ганну уложили на свернутые одеяла, укутали потеплее, принесли воды. Жуга отыскал в повозке у музыкантов их котомки, бросил на телегу. Запасливый Олег пробежался вдоль столов, набил мешок снедью. Зачерпнул напоследок ковш из бочонка.

Двинулись в путь.

Ночь была прохладная, звездная. Поскрипывали колеса. Олег вызвался править. Ганка лежала, глядя на Реслава, улыбалась грустно. Балаж молчал, насупившись — казалось, о нем все забыли. Жуга сидел сзади, глядя на удалявшийся замок, гладил задумчиво Сажека. Котенок все еще вздрагивал, косился по сторонам, затем перелез через мешки и подобрался Ганне под руку.

— Ах! — удивилась та от неожиданности. — Кошка!

— Это кот, — с улыбкой поправил ее Жуга.

— Как его зовут?

— Сажек.

— Сажек… — она погладила котенка. Тот замуркал, заурчал, свернулся у нее под боком. Уснул.

Повозка проехала еще несколько верст, и полуразрушенный замок, словно страшный сон растворился в ночи.

Реслав проснулся рано, когда было еще темно. На ночлег стали близ реки, от воды тянуло холодком. Над росистой травой стлался густой туман. Где-то вдалеке куковала кукушка. Постель Жуги была пуста.

Реслав встал, прошел мимо шалаша, который вчера соорудили для Ганки чтобы не дуло, и направился к реке. Олег и Балаж спали, забравшись под телегу. Реслав прошел еще немного, и вскоре впереди замаячил неясный серый силуэт.

Жуга сидел на берегу, скрестив ноги, смотрел на бегущую воду.

— Ты, Реслав? — спросил он, заслышав шаги.

— Я. — Реслав сел рядом, помолчал. — Чего не спишь?

— Кукушку слушаю, — отозвался тот.

— Ну и сколько накуковала?

— Считать устал. Как там Ганка? Спит?

— Спит.

Жуга вытащил из воды котелок с остывшим отваром:

— Я вот тут ей приготовил… силы поддержать.

Помолчали.

— Я, Жуга, вот что тебе хочу сказать, — начал наконец Реслав. — Наговоры твои… в общем… цвет…

— Я знаю, — кивнул Жуга. — Я не различаю красное и зеленое. Мне многому придется учиться заново… А ты, Реслав, по-прежнему думаешь магию изучать?

Тот задумался.

— Не знаю… Хочется, конечно, но как вспомню Тотлиса, так прямо оторопь берет. Столько лет учиться, чтобы потом превратиться в такое вот… Хотя, может, он и раньше был такой. Подлец, он и без магии подлец… Знаешь, Олег с утра в Марген собирается.

— А вы? — спросил Жуга.

Реслав потупился:

— В Чедовуху, наверное… А ты — разве нет?

Жуга помолчал.

— Знаешь, Реслав, — наконец сказал он. — Меня ведь что раньше погоняло? Ненависть, злоба… месть… А теперь все ушло. Мары больше нет… Пусто как-то. Я ведь даже имени своего не знаю, так, прозвище — Жуга… Только жизнь и осталась, а я… не знаю, что с ней делать. Дорог на свете много, попробую отыскать свою.

— А как же…

— Ганка спит? — перебил его Жуга.

— Спит… — растерянно ответил Реслав.

— Так вот, сделай все, чтобы она спокойно спала. Любит она тебя, понял, дурень? Так-то…

Кукушка неожиданно смолкла. Жуга мотнул вихрастой головой, засмеялся тихо.

— Чего смеешься? — набычился Реслав.

— Я уж думал, не остановится она… Ишь, сколько накуковала. Ну, пойдем, Реслав, — солнце встает.

После завтрака Олег запряг лошадь, выехал на дорогу. За лесом уже виднелись островерхие шпили Маргена.

— Ну, прощаться будем? — подытожил он. — Пора мне. Лошадь я верну, знаю я ее — Витольда-рябого кобыла. Кто со мной в Марген?

Реслав пожал плечами, посмотрел на Ганну. Та уже была не так бледна, как раньше, улыбалась. Если бы не рубашка ниже колен, да чересчур заметная грудь, коротко остриженную Ганку можно было бы принять за мальчишку.

— Езжай, — сказала она. Подошла, взяла Олега за руку. — Спасибо тебе. Будешь в Чедовухе — заходи. Отца моего Довбушем зовут.

Олег замялся, засопел. Проворчал: «Эх, бабы…» — залез на телегу, тронул вожжи. Помахал рукой: «Прощайте! » — и вскоре скрылся за поворотом.

— Чай, и нам в путь пора, — сказал Балаж.

Ганна молчала. Подняла руку к плечу, по привычке поискала косу. Покосилась на Жугу. Тот улыбнулся.

— Реслав?

Реслав замялся, потупился неловко.

— Я… это… — он посмотрел на Ганну, покраснел. — Может быть, все таки пойдешь с нами в Чедовуху, а, Жуга? Довбуша проведаем… Пошли, а?

Жуга помолчал.

— Ты иди, Реслав, — наконец сказал он, — а мне там делать нечего. Да и в горы возвращаться тоже не хочу. Довбушу мой поклон… Пусть не серчает на меня.

Повисло неловкое молчание.

— Куда ж ты теперь?

Жуга пожал плечами:

— Куда-нибудь… Голова да руки везде пригодятся, — он полез за пазуху, вытащил Сажека. Протянул Ганке. — Возьми, Ганна. Он хороший. Пусть живет… — он поглядел на Реслава и закончил: — … у вас.

Ганна потупилась смущенно, зарделась. Посмотрела на Реслава, улыбнулась:

— Спасибо, Жуга…

Балаж молчал. Выражение лица у него было самое кислое.

— Тут, неподалеку, город есть, — сказал после недолгого молчания Реслав. — Вечно с его жителями что-то приключается. Может, там для тебя какое-нибудь дело найдется?

— Может быть… Как он называется?

— Гаммельн.

Жуга покивал задумчиво, посмотрел вдаль:

— Пожалуй, я загляну туда…

— Прощай, друг, — сказал Реслав. — Я не забуду, как мы вместе ходили по углям. Может, еще свидимся.

— Прощай, Реслав. Счастья тебе. И тебе, Ганна. Да и тебе, Балаж, тоже.

Жуга повернулся и зашагал вдоль по дороге. Остановился, поднял на руке посох, размахнулся, забросил его в кусты и пошел дальше, уже не останавливаясь больше.

Он все шел и шел, а двое парней и девушка все стояли и молча смотрели ему вслед, пока его нескладная фигура не скрылась вдали.

Оправа: ГОВОРЯЩИЙ

Медведь повернул к травнику перемазанную земляничным соком морду. Фыркнул.

«И это все? Ты просто повернулся и ушел? »

Жуга пожал плечами.

— Нет. Конечно, нет. Но как я мог остаться? Для чего?

«Вы, люди, вечно ищете, как обмануть природу. И эти ваши самки тоже… А этого колдуна из старой башни, я знаю, » — задумчиво проговорил медведь.

— Ты хотел сказать — знал?

«Ах-р! — вздыбился медведь. — Знал, знаю, буду знать — какая разница?! В конце концов, совсем не в этом дело… Тот, кто помог тебе вернуться в мир, мог разъяснить и остальное. Глупая человеческая гордость! Почему ты отказался? »

Травник промолчал, и зверь успокоился также внезапно, как и разъярился.

«Ну ладно, — проворчал он. — Что там было после? »

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒