Альтернатива.

3. Ленинград по 1930 год.

Из материала, изложенного в предыдущих разделах, ясно, что девушка, сирота Аня, уроженка города Боровичи, и юноша, моряк Боря, уроженец городка Либава (Лиепая), поженились.

Их постоянным местожительством в тот момент становятся 2е комнаты в доме на Васильевском Острове в Ленинграде. Это событие свершилось в 1926 году, и в 1927 году у них родился сын Андрей, названный так по желанию отца в честь русского военно-морского Андреевского флага. Это был Я!

Что мне было уготовано в будущем родители, и никто, еще не знали, и я, конечно, также.

Счастливая пора жизни родителей после моего рождения продолжалась. Отец по-прежнему служил механиком на линкоре, а мама после моего рождения сосредоточилась на уходе за новорожденным, т. е. на уходе за мной. В этом ей старательно помогала ее подруга и папина сестра тетя Леля. До моего рождения мама пыталась помогать в учебе и жизни младшему из папиных братьев – Жоржику, котрому в то время было лет 11 - 12, вплоть до его отмывания и одевания, но по недостаточности воспитательного опыта больших успехов она в этом добиться не смогла. Тем более, что жить Жоржик уже привык в Кронштаде, а не в ее квартире в Ленинграде. В той жизни у него уже был свой опыт, определенные привычки к самостоятельности и к свободе времяпровождения и занятий. Жоржик пошел в жизни своим путем, хотя до самого до своего конца у него сохранилось теплое родственное чувство к моей маме, как к члену своей семьи. Его жизненный путь окончится в родной Либаве, хотя то время своего детства-младенчества вряд ли могло хорошо в его памяти сохраниться.

Почему-то вскоре после моего рождения родители сменили место нашего проживания с 19 линии ВО на 24 линию в доме № 13 квартира 44. Им было так удобнее.

Наша семья здесь жила около трех лет, до начала 1930 года, однако этот адрес явился значимым не только для меня и моих родителей, но и для большинсва наших родственников, некоторые из которых начинали здесь свою жизнь. Здесь началась жизнь моих детей и сына моей сестры. Первые годы в этой квартире нам принадлежали 2 комнаты, однако полностью такое богатство сохранить за собой не удалось. Через 20 лет, в 1947 году, мне, с помощью тети Лели, удалось сюда вернуться, но уже только в одну из комнат.

Вот таким образом происходила трансформация наследства моей мамы, доставшаяся ей от ее предков Смолиных, старейших жителей города Боровичи.

После моего рождения моя мама посвятила себя уходу за подрастающим новорожденным.

Фото 30.

Фото 31.

Фото 32

Кроме ухода за мной продолжалось общение и дружба со всеми папинами знакомыми и друзьями, о котрых я сообщал выше, а также с их семьями, у кого они были. Продолжала мама также общение со своей подругой по техникому Валей Маендорф, которая после окончания техникума также вышла замуж и жила со своим семейством от нас неподалеку, в одном из домов на Большом проспекте ВО. У Вали росла дочка Муза, моя ровестница, которую я немножко запомнил.

Помню, как мама меня усаживала на санки и мы с ней ездили в гости и гуляли. Помню, как однажды зимой я отморозил свой палец, хотя у меня на руке была шерстянная варежка. Было немножко больно.

Кроме общения с друзьями-товарищами мои родители также регулярно общались с дружной папиной родней, в то время целиком базирующейся в городе Кронштаде. Мама влилась в эту семью как ее полноправный член.

По всей видимости только теперь она перестала ощущать себя сиротой. Теперь, особенно после рождения сына, Ленинград и Кронштадт (особенно первый) для нее становились ближе Боровичей, которые постепенно уходили в прошлое вместе с их обитателями. Правда в одной из наших комнат на стене все время находилось изображение ее мамы (фотопартрет), потерянной для нее ужебольше 20 лет тому назад. Также в комнатах стояла кое-какая мебель, привезенная сюда из ее родового гнезда в Боровичах. Я запомнил большой камод, сделанный из дерева каких-то ценных пород и овальный столик на фигурной ножке посредине. (Под ним мне было удобно возиться со всевозможными игрушками, и прятаться, если я вдруг сам себя пугал приходом страшного волка).

Родители часто ездили в Кронштадт (почти родной город для большинства членов семьи) и меня брали с собой также.

Вот одна из семейных фото, сделанная в Кронштадте.

В левом углу на снимке сижу я на руках отца и рядом сидит счастливая молодая и красивая моя мама, уже не Анечка Смолина, а Анна Василиевна Александрова. На этом снимке мне примерно 1, 5 года.

В правом углу на снимке сидят папины сестры, тетя Леля и тетя Муся, на руках у которой сидит мой, примерно полугодовалый, двоюродный брат Гаря (Игорь) Радке, мой самый близкий друг и товарищ до конца его жизни.

Фото 33.

Его мама, красавица Мария Илинишна, и отец, Николай Радке (который на снимке стоит за спиной своего сына), работали в то время на Кроштадском Морзаводе, он трудился в мастерских слесарем, а она в конструкторском бюро завода чертежницей.

Ранее т. Муся, по окончании в Кронштадте советской школы, было поступила в Педагогический институт Герцена (или как он тогда назывался), однако ее из института быстро отчислили, для того, чтобы освободившееся место предоставить молодежи из трудовых-рабочих семей к которым она не очень-то подходила. На Морзаводе он стала осваивать специальность чертежницы, поскольку к рисованию и другим графическим работам она, как и ее старший брат Борис, имела врожденные способности.

Красивая девушка, любящая наряды и общение в своем коллективе, она также показывала себя способной спртсменкой, хоршей гимнасткой, баскетболисткой, принимавшей регулярное участие в заводских соревнованиях.

Фото 34.

Ниже на фото 20-тых годов изображены две сесры: спрва на снимке старшая т. Леля, а слева ее сестра т. Муся, еще до замужества.

Мне вспоминается, как, по-видимому 1970 году, посетив меня летом на снятой мной даче под Ленинградом, тетя Муся увидела во дворе самодельный турник-перекладину.

Фото 35.

Уже весьма пожилая, и морально изуродованная, она профессионально обхватила рками перекладину и попыталась выполнить какие-то упражнения, помнящиеся ей с молодости (на снимке она стоит слева, внизу сидят с моим племянником моя мама и тетя Леля).

На Морзаводе в Кронштадте Муся Александрова познакомилась с Николаем Радке, высококвалифицированным слесарем. Николай был потомственный житель Кронштадта немецкой национальности. Выше я уже написал, как он, перепуганный пацан, вел себя при подавлении Кронштадского мятежа в 1921 году.

Во второй половине 20-тых, работая на Морзаводе, он был также там очень известным спртсменом–яхтсменом. По известным мне документам его жизнь окончилась в 1943 году в одном из лагерей НКВД.

Возможно, что спортивные увлечения старшей сестры заразили этим увлечением также и младшую из сестер, Тамару (на снимке ниже она стоит крайней справа), которая после окончания школы в Кронштаде поступила учиться в физкультурный институт им. Лесгафта в Ленинграде, в котором она встретила свою судьбу в лице студента из Мариупля, грека по национальности. Ее муж, дядя Митя, оставил у всех, кто с ним, так или иначе соприкаслся, память о себе, как о добрейшем человеке большой души, всегда готового помочь ближнему как он только мог. В семейство Александровых он также гармонично влился.

Фото 36.

Он и тетя Тамара, после завершения обучения в Ленинграде, были направлены работать в город Горький (Нижний Новгород), в котором они прожили долгую жизнь и родили детей, которые уже превратились в коренных Волжан. Там она еще окончила и медицинский институт и стала врачом.

Так начался (вернее продолжился, первым можно считать моего отца) разброс семьи деда Ильи по просторам Евроазии из Кронштадта, в котором они еще оставались едиными.

Можно отметить, что семья тети Тамы оказалась одной из проживших свою жизнь без внешних потрясений. Внутри семьи они перенесли гибель утонувшего мальчика. Выросли у них две дочки.

На вышеприведенных снимках можно также видеть среднего брата отца, дядю Женю, и младшего брата, подрастающего Жоржика.

Дядя Женя учился и закончил в Ленинграде Институт инженеров водного транспорта, а младший брат Жоржик удачно попал под влияние семьи Николая Радке и превратился в квалифицированного слесаря, работающего в мастерских и цехах кронштадтского Морзавода, умельца на все руки.

Воспитывая сына и ухаживая за мужем мама также не хотела забывать специальность медсестры-акушерки, на которую ее обучили в техникуме, и для этого она каждый год летом устраивалась работать в поселке Спасская Губа, расположенном на берегу Онежскогом озера.. (Название этого места я однажды прочел в сообщении о летнем отдыхе Б. Н. Ельцина, так что он там имел предшественника в моем лице). Меня мама забирала туда с собой для отдыха на природе.

Я очень хорошо запомнил это место: на берегу озера, немного на возвышении, располагалось одноэтажное строение, где мама работала и жила вместе со мной, а за этим домом, еще выше были места, на которых свободно паслись большие лошади с жеребятами.

Я хорошо помню, как мы туда ездили 2 сезона. Я даже немножко помню, как мы туда ехали в железнодорожном вагоне.

Вообще с этим местом связано и мое первое очень смутное воспоминание в виде медведя, стоящего на задних лапах за большим кустом. Мама потом подтвердила, что, точно, была такая встреча, когда она со мной ходила собирать малину, но говорила, что непонятно, чтобы такое можно запоминать с несколько месяцев от роду.

Из рассказов, но уже сам не помню, иногда мы проводили какое-то время на даче в Мартышкино, которое являлось фешенебельным дачным местом еще с дореволюционного времени, и которое пользовалось особенным почтением у жителей Кронштадта.

Также хорошо помню, как однажды мои родители вместе со мной из нашей квартиры в доме № 13 на 24 линии ходили к Неве и торжественно встречали там со всем народом ледокол Красин, который подошел к Васильевскому Острову со спасенной им экспедицией Нобиля. После того как Красин пришвартовался, на нем был митинг, и мы там также были.

Фото 37.

В 1929 году 22 ноября наш папа на линкоре «Парижская Коммуна» в сопровождении крейсера «Профинтерн» (позднее переименнованого в «Красный Крым») отправился в поход, который окончился на Черном море в городе Севастополь, в свзи с чем, по-видимому в первой половине 1930 года, наша семья из Ленинграда переехала на постоянное жилье в город Севастополь.

Как я понимаю, в Ленинграде, в квартире, которая досталась нашей маме взамен ее дома в родных Боровичах, теперь стал жить кто-то из папиной родни. (по-видимому тетя Леля).

В данном разделе показано как преобразились дети, показанные на фото 7 и 13, дочь высокопоставленного чиновника, Аня Смолина, ее брат и сестра, а также дети крестьянина-военного фельдшера Ильи Александрова, из его полунемецкой семьи, которые, каждый по своему, прошли через смерти своих родителей и родных, через Первую Мировую войну, через Гражданскую войну, во-что они в конце всех невзгод превратились, и как они начали свою взрослую жизнь в стране победивших трудящихся.

В общем можно заключить, что жизнь перед ними открыла радужные перспективы. Они были еще молоды, здоровы, залечили раны, нанесенные им прежней нелегкой и непростой жизнью, и все предвещало, что будущее у них должно было быть счастливым и радостным.

Альтернатива.

В данном разделе, выше, а также в разделах номер 1 и 2 я начал излагать историю жизни моих родителей. В последующих разделах данную тему я буду продолжать.

В то же время я хочу, считаю необходимым, здесь же изложить историю жизни человека, которую он провел на основе моральных устоев совершенно противоположных моральным устоям жизни моих родителей.

Этот человек однажды превратился также в моего родственника и поэтому он является также родственником моих потомков. Пусть все из них кто интересуется своей родословной и своими генами, а также все читатели, все это прочтут и подумают.

Человек этот является женщиной, которую я буду называть «ВМ», и некоторые читатели сразу же поймут, какого человека я вспоминаю, а другим все станет ясным в процессе прочтения излагаемого материала.

Итак, примерно в то же время, когда поженились мои родители, женились, а возможно в обычаях того времени просто стали жить вместе и занялись созданием семьи, молодой человек Редьков Никита Александрович(? ) и девица ВМ. Следствием таких жизненных действий явилось то, что 10. 08. 1927 года в Ленинграде на свет появилась девочка, названная Ниной.

О том кем были предки отца Нины, и как он попал в квартиру на Красной улице никаких сведений не сохранилось.

ВМ прибыла в Ленинград в 20-х годах из деревни Шестихино Ярославской области. Эта деревня являлась родиной ее отца, по фамилии Рогушин, о котором известно только то, что он из деревни уехал «искать счастья» в Петербург и где-то устроился, работая приказчиком. В городе он и женился на Евгении Владимировне, которую здесь буду называть бабушкой Женей.

Бабушка Женя родилась в одном из поселков Петербургской губернии вблизи столицы. Помню еще ее двух сестер-старушек. По-видимому, они были из мещанского сословия.

Бабушка Женя с мужем создали большое семейство, народив, как я помню, пятерых детей, одной из которых была ВМ.

Из Петербурга они вернулись в Шестихино, скорее всего после революции, когда в городе начались голодные времена.

Воспитывала и растила детей, как я понимаю, бабушка Женя, обладавшая властным характером. О роли ее мужа в деле воспитания и содержания семейства ни от кого из их детей ничего известно не было. Своего отца они не вспоминали.

ВМ приехала в Петроград-Ленинград, возможно, что тут она где-то начала учиться, но, определенно знаю, что никого высшего учебного заведения она не заканчивала.

Где и кем она работала, приехав в Ленинград, я также не знаю. Достоверно, с ее слов, известно лишь одно: в 1928 году она вступила в ряды партии Большевиков. Этим событием она всегда гордилась, отмечая, что она это сделала раньше, чем Брежнев.

За это она в 70-х - 80-х годах получала место в дачном домике для отдыха, как ветеран партии.

Н. А. Редьков жил вместе с родителями в квартире на улице Красной, которая до революции 17 года называлась Галерной и была расположена всегда в центральной части города. Там же, после женитьбы, с ним жила и ВМ, и также после своего рождения, естественно, жила их дочка Нина. А в одном из домов на улице Огородникова (Рижский проспект) в то время жил кто-то из других родственников Нины.

В то время Н. А. Редьков был членом оппозиционной Промпартии, функционирующей подпольно (возможно название этой партии я привожу неточно)..

Его дочка Нина с раннего детства хорошо запомнила, что в одной из комнат их квартиры частенько собиралось множество мужчин, которые вместе с ее отцом о чем-то беспрерывно рассуждали. При этом водки и закусок у них с собой никогда не бывало.

Нина хорошо запомнила, как однажды, одна из ее родственниц, года на четыре или на 5 лет постарше, прогулялась с ней из дома с Красной улицы к родственникам, живущим на Огородниковой, за что обе были наказаны – Нина суровым внушением, а старшей девочке досталось наказание более строгое.

Понятное дело – такой путь и взрослому-то непросто пройти!

Из той жизни на Красной улице Нина также хорошо запомнила свою бабушку Редькову.

12 Следующая ⇒